Глава 14

На другое утро их обвенчал архиепископ Грегориос. На немноголюдной церемонии присутствовал Макрияннис со своим отрядом, братья монастыря Святого Ильи, а также французский и английский консулы.

В часовне, озаренной сотнями свечей и пронизанной ароматом цветов из монастырского сада, юный Крис с мальчишеской гордостью исполнил роль посаженого отца своей матери.

Трикси медленно шла по нефу, сжимая маленькую ладошку сына, Паша ждал ее у алтаря. Его взгляд светился любовью и гордостью, а душа была исполнена искренней благодарности. На Трикси было простое платье из розового щелка, подпоясанное белыми лентами, купленное Макрияннисом в Навплионе. В руке она держала скромный букетик белых. роз. Венок из таких же роз украшал ее голову. Она была похожа на златокудрого ангела.

Из-за четырехлетнего мальчика и, возможно, из-за Паши питавшего неприязнь к подобным мероприятиям, греческую церемонию бракосочетания значительно сократили. Когда их объявили мужем и женой, Паша с галантным поклоном и широкой улыбкой представил Трикси небольшой аудитории..

— Моя жена, леди и джентльмены. Я самый счастливый человек на свете, — объявил он радостно.

Трикси не сдержала слез, а Паша прильнул к ней в поцелуе, потому что не знал другого способа осушить женские слезы. Собравшиеся огласили часовню радостными криками и захлопали в ладоши. Трикси успокоилась, а отец Грегориас, выждав длительную паузу, громко кашлянул, чтобы напомнить Паше-бею, что они находятся в церкви.

Прием проходил в монастырском саду, заросшем лилиями. Все от души веселились, забыв на время о войне. Молодожены строили планы провести два дня из положенного им медового месяца на вилле в окрестностях Навплиона. Но не в полном уединении. Они собирались взять с собой Крис и его друзей, а Макрияннис со своими солдатами вызвался их охранять. Несмотря на краткосрочность и сопровождающую свиту, это все же будет нечто вроде медового месяца. Паша решил непременно подарить Трикси эти два дня перед отъездом на войну.

До последнего момента он ей не скажет, что не берет ее с собой.

Он не хотел омрачать блаженство отведенных им вместе дней, возможно, последних в их жизни, когда война вспыхнула с новой силой. Макрияннис со своим отрядом получил приказ прорваться сквозь турецкую осаду, обложившую Миссолунги.

Вино весь день лилось рекой, и поздним вечером воины покидали монастырь веселые и шумные. Тем не менее в силу привычки, выработавшейся в этой разоренной войной стране, они образовали вокруг Трикси и мальчиков плотное кольцо. Колонна во главе с Пашей и Макрияннисом двигалась, построившись в военном порядке, с оружием наготове.

Новость о Пашиной свадьбе не могла оставаться тайной в городке, где информатор сидел на информаторе и десятки стран имели своих шпионов: от точной дислокации такого воинского формирования, каким командовал Макрияннис, зависела жизнь целого турецкого батальона.

Марсель и Жером сидели в ожидании с самого утра. Войти в монастырь и выйти из него можно было только одним путем.

Расположившись у открытого окна снимаемой ими квартиры, Жером держал в руках свое лучшее ружье, а на столике рядом с ним лежало еще шесть заряженных стволов. При первых звуках мужских голосов, донесшихся со стороны спускающейся с холма дороги, он ощутил легкую дрожь.

Они приближались.

Но с тех пор как Марсель увидел леди Гросвенор, она завладела всеми его помыслами, и личные интересы пришли в противоречие с поставленной перед ним задачей. Он почти чувствовал шелк ее светлых волос, видел ее глаза, глядящие на него со смиренной покорностью, ощущал себя в ее роскошном теле. «Теперь ждать недолго», — сказал он себе, сидя на дереве, нависшем над дорогой. Отлично тренированный, он планировал спрыгнуть сверху на ее коня, когда она будет проезжать, и вместе с ней дать стрекача.

Жером собирался застрелить мальчишку. Нет ничего легче. Марсель снимет Пашу-бея, который, по его пред положению, будет сопровождать свою молодую жену.

Профессиональный убийца, Марсель ничуть не сомневался в своих способностях. Тут он услышал мужские голоса. Уровень адреналина у него в крови резко подскочил.

Когда отряд перемещался по дороге на подступах к городу, вдоль обочины толпились люди. Они дарили Паше цветы и желали счастья в семейной жизни. Известие о его женитьбе было у всех на устах; о его солдатских подвигах ходили легенды, и в этой маленькой стране, отстаивавшей свою свободу, он был настоящим героем. Свешиваясь с седла, он приветствовал своих благожелателей, принимал цветы, пожимал руки и просто улыбался, слушая поздравления.

— Вот и сохрани что-либо в тайне, — бросил он Макрияннису, скакавшему рядом, засовывая под седло бербера маленький букетик цветов.

Но настроение в свадебный день у него было радостным, и с его лица не сходила широкая улыбка.

— Новость скоро достигнет ворот Константинополя, — заметил Макрияннис весело. — В городе, наводненном шпионами, секреты надолго не задерживаются.

Вперед выбежала женщина с цветами, и Паша склонился, чтобы взять протянутый букет.

— Желаю вам долгих лет жизни, Паша-бей, — пропела она, — и много детей.

Паша рассмеялся:

— Буду стараться.

— Дети, Паша-бей? — удивился Макрияннис не без сарказма. — Это что-то новенькое для известного повесы западного мира.

— Я люблю детей, — ответил Паша безмятежна, добавив цветы к другим букетам в седельной сумке. Ощущение счастья заставило его начисто забыть о Хуссейне.

— Вот как? Помнится, совсем недавно ты хвастался своей осторожностью в этом вопросе.

— Трикси тоже любит детей.

— Ага… и ты готов ей угодить.

— Более чем готов, — ответил Паша, сияя, — поэтому больше не нуждаюсь в твоих… — В этот момент его глаз зафиксировал блеск металла, и он, насторожившись, поискал взглядом предмет, возбудивший его внимание. Он осознал потенциальную угрозу прежде, чем в мозгу отразился образ ружейного ствола. — Снайпер! — выкрикнул он. Мгновенно вскинув ружье, покоившееся у него на коленях, он выстрелил с бедра в фигуру, маячившую в окне. Проклиная себя за то, что не счел нужным проверить дорогу, он резко натянул поводья, вынудив коня повернуть влево, и помчался по склону вверх навстречу Трикси и Крису. — Назад! — закричал он. — Возвращайтесь назад! — В этот момент прогремел выстрел. Паша поднял глаза к окну. Человек, стоявший там, был ранен, но вел огонь по солдатам. Несясь галопом, Паша прижал ружейный ствол к плечу и тщательно прицелился в живую мишень, , потом нажал на спусковой крючок.

Голова Жерома Клуара разлетелась вдребезги.

Воцарилась неестественная тишина, и когда он огляделся, его рука моментально натянула поводья, заставив вороного остановиться.

На лошади позади Трикси сидел мужчина, обхватив мускулистой рукой ее за талию, в то время как в другой поблескивал пистолет, приставленный к ее виску.

Ледяная холодность твердого взгляда незнакомца свидетельствовала, что он хорошо знает, как обращаться с подобным оружием.

Крис, сидевший возле матери, был бледен и неподвижен от парализовавшего его страха. Солдаты, окружавшие Трикси и ее сына, хранили абсолютное молчание.

— Я заплачу любую цену, — выкрикнул Паша. — Только отпусти ее.

— Если бы я мог доверять тебе, Паша-бей, — возразил Марсель язвительно. — Я хочу, чтобы вы все освободили мне путь… медленно, очень медленно, иначе эта хорошенькая дамочка схлопочет пулю в лоб. А вы, насколько мне известно, этого не хотите.

— Заберите Кристофера, — взмолилась Трикси. — Делайте, как он просит.

— Бросьте сначала оружие, не то я и мальчишку пристрелю.

— Нет! — закричала Трикси.

— Вы слышали, что сказала дама. Она не хочет видеть, как убьют ее сына. Бросайте оружие.

Паша первым швырнул ружье. Остальные последовали его примеру. Вскоре все оружие валялось на земле.

— Мне нравится видеть такое сотрудничество, — похвалил их Марсель вкрадчивым, бесстрастным голосом. — Теперь, если все вернутся в монастырь, леди и ее сын останутся в живых… пока, во всяком случае, — добавил он злобно.

Макрияннис взглянул на Пашу, и тот согласно кивнул. Ударив лошадь в бока, он пустил ее шагом, велев и остальным подчиниться приказу незнакомца. Он не имел права рисковать ни Трикси, ни Крисом. Быстро, как было валено, вернувшись в монастырь, Паша въехал во двор и, как только ворота захлопнулись, спрыгнул с коня и позвал Жюля.

— Клуары взяли Трикси и Криса, — сообщил он. — Избавься от этих цветов и найди нам менее заметное платье. — Повернувшись к спешившемуся Макрияннису, он продолжал: — Что лучше — одежда рабочих или крестьян? — Жюль уже отдавал распоряжения двум монахам. — Я хочу пуститься по его следу через пять минут, — пробормотал Паша. — Мы выедем через задние ворота. Похититель немедленно покинет Навплион. Он знает, что в противном случае мы его отыщем.

— Значит, гавань, — подытожил Макрияннис, снимая куртку.

Паша кивнул.

— Наше первое место для проведения поисков. — Пока они ждали, когда им принесут одежду, Паша быстро наметил план преследования, указав солдатам прямые дороги к докам, вероятным убежищам и всяким обходным путям, где можно остаться незамеченным. — Порасспрашивайте людей. Возможно, кто-нибудь их видел. Обследуйте переулки, тупики и боковые улочки на тот случай, если он где-то затаился. Я с двумя солдатами отправлюсь в порт. До наступления темноты три часа, господа. — Паша замолчал и в напряженном молчании мерил шагами двор в ожидании, когда принесут одежду. Натянув поверх рубашки рабочую блузу из грубого полотна, он вскочил в седло, ударил рысака пятками и помчался к задним воротам.

Все понимали, что время — решающий фактор. С наступлением темноты похититель мог с легкостью ускользнуть от них и уплыть к дальним берегам. В гавани стояли на якоре корабли со всего света, и до невольничьих рынков в Константинополе было всего несколько часов ходу. „

— Все оказалось легче легкого, — пробормотал Марсель, обдавая щеку Трикси теплым дыханием. Прикрытый сверху ее волосами, ствол его пистолета упирался ей в шею под ухом. В другой руке, крепко прижатой к ее животу, похититель держал поводья ее лошади и пони Криса, понукая их свернуть в очередную боковую улочку, чтобы в скором времени очутиться в гавани. Крис сидел в седле, храня молчание, и в страхе смотрел на мать, сознавая, что человек, наставивший на нее пистолет, может причинить ей зло. — Твой молодой муж оказался не таким храбрым, как я ожидал, — съязвил Марсель, — хотя он дьявольски метко умеет стрелять. Он буквально снес Клуару башку.

— Клуару? — повторила Трикси, не в состоянии скрыть свое изумление.

— Он был одержим стремлением убить твоего сына. — Марсель говорил спокойно, без эмоций, словно вопрос шел не о жизни и смерти, а о погоде. — Это довольно глупо. ведь на невольничьем рынке за мальчишку дадут кругленькую сумму. Маленькие мальчики там пользуются особым спросом.

Его слова вселили в душу Трикси ужас. Она знала о повышенном интересе к маленьким мальчикам в Левантии. Сама мысль, что ее сына могут продать на невольничьем рынке, была невыносимой. Ей хотелось плакать и кричать, посылая проклятия на головы тех, по чьей вине на нее обрушились все эти беды. И все из-за наследства Тео. Она чувствовала себя загнанным зверем, обложенным осадой, где за каждым поворотом ее поджидали Клуары, Гросвеноры, Хуссейн Джеритл и теперь этот незнакомец, чей пистолет мог в любую минуту разнести ей голову.

Время для ярости было не самым подходящим, но она чувствовала, как в ней закипает ненависть ко всем этим негодяям, алчным и хищным.

Ее собственный пистолет был засунут в кобуру, притороченную к седлу, и она чувствовала ее бедром. А управляться с оружием она умела. Подогреваемая праведным гневом и страхом, Трикси стремительным ударом правой руки отвела пистолет от своей головы и одновременно всадила в живот мужчине левый локоть с такой силой, что ей показалось, будто она вывихнула плечо. Другой рукой она ухватилась за рукоятку пистолета и, выдернув его из кобуры, выстрелила назад из-под левой руки — раз, два, опустошив оба ствола.

От грохота ее лошадь встала на дыбы. Вцепившись пальцами в переднюю луку седла, Трикси закричала:

— Скачи, Крис! Скачи прочь!

Но рука, державшая ее за талию, обхватила ее еще крепче и поводья не выпустила.

— Мне следовало бы убить тебя, — прорычал Марсель. Кровь окрасила его куртку, но раны оказались несмертельными. — Немедленно прикажи мальчишке вернуться, — взревел он и резко осадил лошадь, — или я пристрелю гаденыша.

Хотя Крис ускакал на несколько десятков ярдов вперед, он остановил пони и замер в ожидании, боясь оставить мать. По просьбе матери он медленно вернулся. Его юное лицо выражало растерянность и страх.

— А теперь возьми у него поводья, — приказал Марсель, угрожая Трикси пистолетом, — и позаботься, чтобы мы приехали в гавань без дальнейших инцидентов, или я прикончу вас обоих.

Позвать на помощь людей, мимо которых они проезжали, Трикси не решалась, не желая подвергать Криса риску. Когда они прибыли в порт, лодка с гребцами их уже ждала. Ее и Криса усадили рядом с их похитителем, и ствол его пистолета уперся ей под ребро. Пока команда гребла к судну под флагом Кипра, никто не проронил ни слова. Трикси не сомневалась в том, что корабль арендован. Роль киприотов в этой войне за свободу менялась в зависимости от того, какая сторона больше платила. Пленников доставили на борт, препроводили в маленькую каюту и заперли.

Звук удаляющихся шагов наполнил Трикси чувством подавленности. На неизвестном судне среди множества других пришвартованных кораблей, их с Крисом ни за что не отыщут. И как только корабль поднимет паруса и выйдет в море, они могу навсегда проститься с надеждой на освобождение.

Крис молчал. Свернувшись у матери на коленях, он, обычно болтливый и непоседливый, был тих, словно понимал всю безысходность их положения.

Она качала его, напевая колыбельную, стремясь рассеять его страхи. Но ее собственное сердце стучало в груди как бешеное, а леденящий страх растекался по жилам.

— Паша их перебьет.

От неожиданности она оборвала песню.

— Я уверен, — спокойно продолжал мальчик, — что Паша их всех перестреляет, так что можешь не волноваться, мамочка.

Его торжественное заявление вызвало у Трикси слезы Но его уверенность не имела под собой никаких оснований и она не знала, что сказать ему в ответ. Он не понимал, что их продадут в рабство.

— Мы будем усердно молиться, чтобы он спас нас, — тихо промолвила она, обнимая сына.

— Он обязательно придет, мама. Он сильный.

Как все просто получалось у Криса, как легко! Как будто сила и храбрость всегда побеждают, а негодяев ждет возмездие.

— Может, стоит посмотреть, не сможем ли мы чем-то помочь Паше, когда он придет нас спасать, — предложила она, желая отвлечь сына от грустных мыслей. Да и самой ей не помешает напрячь силы и поискать путь к спасению.

В каюте находились две койки, стол и стул. Из маленького иллюминатора в помещение проникал свет и открывался вид на море. Крис подставил к иллюминатору стул и, встав на цыпочки, выглянул наружу.

— Он не открывается, мама, — объявил он, ударив по стеклу ладошкой. — Нам нужно его выбить и выпрыгнуть в море. — Резко повернувшись к ней, он смерил мать оценивающим взглядом. — Но ты вряд ли пролезешь в него. — Он снова перевел взгляд на иллюминатор. — Я останусь с тобой, пока Паша не придет, — добавил он решительно, взяв на себя роль ее защитника с такой серьезностью, что у Трикси к горлу подступил ком. — Он скоро будет здесь. Я знаю.

— Тогда мы подождем, — тихо заметила она, всем сердцем надеясь, что ее сынишка прав.

— Я повторяю снова, что даже если бы за нами гнались черти из преисподней, мы не смогли бы выйти в море, пока не поднимется ветер, — твердил кипрский капитан на ломаном французском. — Смотрите сами. — Он указал на главную мачту. — Паруса висят как тряпки.

— Проклятие! — Марсель злобно ткнул оружием в грудь капитана. — Когда это произойдет? Тебе платят кучу денег, чтобы мы могли отчалить!

Старый седой капитан с недоверием посмотрел на раненого мужчину, грозившего ему пистолетом. Несмотря на ощутимое вознаграждение, которое он получил, и не от этого типа — оно не стоило его жизни. — Трудно сказать, — ответил он осторожно, — но на горизонте клубятся грозовые тучи. Возможно, в ближайшие часы.

— Часы! — взорвался Марсель — У меня нет этих часов!

— Вам нужно перевязать рану, — сказал капитан, меняя тему. Он не мог приказать ветру, как бы громко ни кричал его пассажир.

— Рана подождет, — рявкнул Марсель. — Пошли другого наблюдателя на мачту, черт побери. Я хочу, чтобы мне незамедлительно сообщили о появлении ветра.

— Женщине и ребенку что-нибудь нужно? — справился капитан. Ему заплатили за путь до Константинополя, и он понимал, что женщину с мальчиком везут на невольничий рынок. — Они, вероятно, должны иметь здоровый вид.

— Дайте им что-нибудь поесть, — огрызнулся Марсель, озабоченный исключительно состоянием парусов, — а мне пусть принесут бутылку рома.

Тем временем люди Паши и Макриянниса, рассредоточившись по территории порта, опрашивали рабочих и обыскивали каждое помещение на своем пути, пока наконец один парень не рассказал им, что некоторое время назад от причала пустующего пакгауза отчалила небольшая корабельная шлюпка с женщиной и ребенком на борту. Однако парень не заметил, в каком направлении двинулась лодка, потому что спешил по своим делам. Вознаградив молодого человека, Паша обвел взглядом бухту со множеством стоявших на якорной стоянке судов. Трикси и Кристофер могли находиться на любом из них.

— Придется наведаться на все до единого корабли, — чертыхнулся он.

— У нас достаточно людей, — заметил Макрияннис с сочувствием в голосе, сознавая, сколь малы их шансы на успех.

— Я хочу отправить на каждый корабль по человеку, — объявил Паша, — с сообщением, что предлагаю за возвращение Трикси и Кристофера миллион грошей.

— Этого должно хватить, чтобы среди сообщников Жерома нашелся Иуда.

— Будем надеяться, — ответил Паша. — Скоро стемнеет, но если поднимется ветер… — Его голос оборвался, а челюсти сжались. Резко отвернувшись от моря, Паша махнул Макрияннису, и мужчины быстро зашагали в портовый трактир, где оставили своих солдат. Получив короткий, но четкий приказ и достаточное количество лодок, воины отправились выполнять задание к кораблям на рейде, чтобы передать экстраординарное предложение Паши. Нужды в крестьянском платье больше не было, а военная униформа придавала их миссии больше весомости.

Когда гонец явился на кипрское судно и попросил о приватной встрече с капитаном, Марсель насторожился и наблюдал за происходящим с почтительного расстояния. Но грек почти тотчас вышел из капитанской каюты и вернулся на шлюпку, взявшую курс на берег.

Марсель без стука вошел к капитану и с подозрением уставился на киприота, сидевшего за столом.

— Что было нужно этому греческому солдату?

— Хозяин порта установил новые тарифы, — спокойно ответил капитан и положил бумаги, которые держал в руке, в ящик стола. — Они ставят всех в известность.

— Мне показалось, что это был солдат. — Брови — Марселя сошлись на переносице. — Что это за бумаги?

— Правительство нанимает людей, не занятых в военных действиях, для несения берегового дежурства. А это счета за погрузку части моего карго, — продолжал он, предпочитая обсуждать груз, чем визит посланника.

— Покажи.

Когда капитан протянул ему несколько листов, Марсель взял их, но ничего не понял, не разобрав ни языка, ни мелкого, корявого почерка.

— Смотри у меня, если соврал.

За миллион грошей кипрский капитан был готов солгать, глядя в глаза самому Господу Богу.

— Здесь можно видеть колонки с перечнем грузов и расценок. Мы везем вяленую коринку и вино, это все.

Марсель впился в него сверлящим взглядом.

— Сегодня же ночью мы должны выйти в море. Облегченно вздохнув, что объяснение насчет расценок за перевозки сработало, капитан немного расслабился.

— Ветер скоро поднимется. Посмотрите туда. — Он указал на легкую тень на горизонте. — Эта туча должна принести бриз. Хотите еще рома?

Марсель, похоже, снова усомнился в его честности и теперь тщательно взвешивал каждое его слово.

Капитан старался сохранять невозмутимость. Его загорелое, морщинистое лицо было неподвижной маской.

В безмолвии прошло еще несколько секунд.

— Почему бы и нет? — пробурчал Марсель.

На морщинистом лице капитана появилась улыбка. С миллионом грошей в кармане у него не будет нужды заниматься перевозкой грузов.

— Можете расположиться в моей каюте, если хотите, — предложил он, поднимаясь из-за стола. — Я собираюсь побыть на палубе, чтобы не пропустить приближение шторма.

В него снова впился внимательный взгляд, за которым последовал кивок.

Понадобится еще полчаса или чуть больше, чтобы солдаты вернулись, размышлял капитан. Прикрыв за собой дверь, он вышел на палубу и, стоя у поручня левого борта, с нетерпением оглядывал скорее берег, чем горизонт. Окуляр его подзорной трубы застыл на причале, где собралась масса солдат. Солнце клонилось к закату, когда лодки, до отказа забитые солдатами, отошли от берега. Направление их движения поначалу было неясным, но через четверть часа, когда длинные вечерние тени прочертили гавань, стало очевидным, что лодки движутся к кипрскому судну.

— Странно, — тихо произнес голос за спиной капитана, — что мы ждем поздних гостей.

Капитан круто развернулся и почувствовал, как ему в грудь уткнулся ствол пистолета Марселя.

— Может, они снова собираются обсуждать портовые таксы, — язвительно заметил марсельский головорез. — Отправь их назад, — резко заявил он. — Или умрешь, не сходя с места.

— Они не станут слушать. Им все равно, убьешь ты меня или нет. — Капитан три десятилетия занимался каперством и выжил только благодаря тому, что всегда верно оценивал силы противника. — Они атакуют судно и высадятся на палубе.

— В таком случае ты мне не нужен.

Марсель выстрелил капитану в грудь и, когда старик, покачнувшись, повалился назад, бросился к каюте, в которой запер Трикси с сыном.

Услышав выстрел, Паша велел гребцам поднажать. И вскоре его солдаты, пользуясь абордажными крюками, начали карабкаться вверх по борту. Команда киприотов оказывать сопротивление не стала.

Выстрела Трикси не слышала, но беготня на палубе ее насторожила. Она и Крис стояли, когда двери каюты распахнулись настежь.

— Выметайтесь отсюда! — скомандовал Марсель, махнув пистолетом.

Неужели Паша рядом? Их похититель явно нервничал. Трикси не пошевелилась.

— Выходите, или я пристрелю этого бесполезного щенка!

Он наставил оружие на Криса. Трикси метнулась к сыну, чтобы прикрыть его своим телом, и прижала к себе.

— Быстро пошли на палубу! — приказал Марсель и, вытолкнув их из дверей, погнал по узкому коридору. Со стороны трапа до них доносились мужские голоса, выкрики и приказы. До выхода на палубу Марсель держал Трикси за плечо.

Внезапно шум и движение прекратились. В лучах заходящего солнца мужчины застыли, как каменные изваяния, немые и неподвижные.

Приставив к виску Трикси пистолет, Марсель прикрывался ею и Крисом, как щитом.

— Капитан, к сожалению, приказал долго жить, — объявил он в полной тишине. — Уверен, что мы придем к обоюдовыгодному соглашению, пока я окончательно не потеряю к этим двоим интерес. Я хочу, чтобы все, кроме членов команды, покинули судно.

— Ветра все равно нет, — сказал Паша как можно ласковее. — Давай я найму тебе гребную фелюгу, чтобы ты мог немедленно отчалить.

— Поэтому ты так богат, Паша-бей, — усмехнулся Марсель. — Ты сметлив.

— Как и ты, я уверен, — парировал Паша, делая шаг к захватчику. — Я заплачу тебе столько, сколько пожелаешь, сделаю все, что скажешь, лишь бы мы нашли взаимовыгодное решение.

— Мы поговорим о взаимной выгоде, как только у меня будет фелюга, — бесцеремонно отрезал Марсель. — И держись от меня на расстоянии.

Он еще крепче обхватил Трикси за талию.

Паша повернулся к Макрияннису, чтобы отдать распоряжение. Тот вместе с двумя солдатами тотчас отправился выполнять приказ.

— Это не займет много времени, — заметил Паша с нарочитой вежливостью. — В порту много кораблей. А пока почему бы вам не отпустить мальчика? Он еще слишком мал.

— Почему бы вам не отправиться на берег и не оставить меня в покое? — в тон ему ответил Марсель.

— Я бы так и сделал, если бы ты не захватил мою жену и сына.

Неподвижный и невозмутимый, Паша казался островом благоразумия в этом океане смятения и ужаса.

— Как только достанешь гребное судно, — отрывисто бросил Марсель, — тогда и поговорим.

— Достаточно справедливо.

Паша остался стоять где стоял; футах в двадцати от него вдоль обоих бортов стояли две шеренги воинов Макриянниса с оружием наперевес. Моряки попрятались, чтобы не оказаться жертвой шальной пули.

Все ждали.

— Здравствуй, Паша, — произнес Крис в звенящей тишине.

Паша улыбнулся мальчику.

Трикси испуганно сжала сыну руку и привлекла к себе. Взглянув на мать, Крис произнес чистым, высоким голосом:

— Я же говорил, что Паша придет.

— Заткни свое отродье, — прорычал Марсель.

— Помолчи, дорогой, — тихо произнесла Трикси.

— Как долго, мама?

Четырехлетние малыши не в состоянии стоять спокойно или молчать по доброй воле.

— Не очень долго, милый, — пробормотала Трикси, еще сильнее сжав его ладошку.

— Но я не хочу.

Крис попытался освободиться.

— Дорогой, пожалуйста. Трикси пыталась удержать его.

— Ты делаешь мне больно! — закричал он и, вырвавшись, отскочил в сторону.

Не думая, что подвергает себя опасности, одержимая только мыслью спасти сына, она рванулась вперед, но скользнула лишь кончиками пальцев по его рубашке.

Ее отчаянный бросок сделал нанятого Клуаром убийцу открытой мишенью.

— Ложись! — крикнул Паша.

Как только она упала на палубу, у нее над головой грянули выстрелы. Сотня клефтов разрядила ружья в ее похитителя. Согнувшись в три погибели, Паша бросился вперед, подхватил Криса и устремился к Трикси. Секундой позже он поднял ее с палубы и, взяв мать и сына на руки, зашагал прочь. Клефты были отменными стрелками и, чтобы не задеть Трикси и мальчика, целились в верхнюю часть своей мишени. От головы Марселя осталось только кровавое месиво.

Желая увести семью подальше от жестокого зрелища, Паша пошел на другой конец палубы. Спрятав лицо у него на плече, Трикси прижалась к нему. Усадив Криса на свернутую канатную бухту, Паша осторожно поставил жену на ноги, но от себя не отпустил.

— Ты очень храбрый, — похвалил он Криса, потрепав его по плечику. — Из тебя получится, когда вырастешь, бесстрашный воин.

— Маме нужно, чтобы мы, мужчины, были сильными, чтобы могли ее защитить, — объявил он с гордостью, просияв улыбкой. — Из него сделали настоящую отбивную. Научи меня так же метко стрелять! Смотрите! Приближается гребная лодка.