Глава 25

Семья Сунскоку поселилась в маленьком домике на западных холмах. Когда она подъехала к воротам, все дети высыпали ей навстречу, принялись обнимать ее и тараторить как сороки.

У Юкиё почти не осталось воспоминаний о том, что такое семья, и он не заметил, что взрослые остались в доме.

Но Сунскоку сразу обратила на это внимание. И ее охватили дурные предчувствия.

Мать стояла в дверях, но приветствовала дочь так боязливо, что Сунскоку поняла — что-то не так. А когда из гостиной донесся грозный голос отца, мать в страхе, вжав голову в плечи, быстро ретировалась.

— Мы что, зашли не в тот дом? — Юкиё ощетинился, завидев отца Сунскоку.

— Он нисколько не изменился.

— А наверное, стоило бы, раз ты содержала их все эти годы.

Она грустно улыбнулась:

— В каком мире ты живешь? Он глава семьи.

— Я так не считаю.

— Пожалуйста, не нужно с ним спорить. Я этого не вынесу.

— Я не позволю ему обижать тебя.

— Он и не будет. Все достанется матери.

Юкиё стиснул челюсти и глубоко втянул воздух. Из-за такого же человека он потерял мать.

— Ты здесь не останешься, — сказал он приглушенным голосом. — Я этого не допущу.

— А я никого не спрашиваю, что мне делать. Не потерплю, чтобы мужчины мне указывали… — возмущенно прошипела она.

— Прошу прощения, — поторопился он извиниться. — Но подумай, пожалуйста, о себе. Больше я ничего не скажу.

Трудно было подавить дрожь и трепет, когда отец ее начинал скандалить. Страх сидел в ней с детства, и очень глубоко.

— Поговорю с ним, — сказала она, глубоко вздохнув. — Узнаю, чего он хочет.

— Мне можно присутствовать?

— Как хочешь.

Просторная комната, куда они вошли, полна людей. За круглыми китайскими окнами со стеклами виднеется сад; перед токономой, которую сами устроили, сидит отец, окруженный семьей — братьями и сестрами, их супругами, матерью и бабками Сунскоку.

— Почему нас отвезли в чужую страну? — рявкнул отец.

— Чтобы спасти вашу жизнь, — ответила Сунскоку мягко и вежливо.

Он сердито смотрел на нее:

— Если бы ты не сбежала из Ёсивары, нашим жизням ничего бы не угрожало. Ты неблагодарная дочь, которая превратила нашу жизнь в несчастье!

— Если бы я умерла, вы снова оказались бы в бедности, а скорее всего вас бы убили. Я решила, что вам лучше заранее переехать.

— Умирать тебе совершенно незачем. Твое себялюбие стало причиной всех несчастий.

— А как насчет того, что сама я несчастна? — спокойно спросила она; негодование вспыхнуло в глубине ее души. — Разве это не имеет значения?

— Твой долг — служить родителям.

— Но только меня из всей кучи детей заставили пойти по дороге долга в Ёсивару. Почему эта обязанность пала на меня?

Возмущенный отец скривил рот от гнева:

— Как ты смеешь так разговаривать с отцом?

Она ответила не сразу, заметив испуг на лице матери, и вновь ее объял ужас.

— Мне кажется, я имею право спрашивать отца, после того как столько лет содержала всю семью. Я несла свое бремя одна и без жалоб. — Руки она крепко сжала, спина ее напряжена. — До сих пор. Разве кто-нибудь из вас понимает, что значит заниматься тем, чем я занималась? Каких отвратительных вещей от меня требовали?

— Не желаю этого слушать! — вскричал отец. — Ты не смеешь осквернять мой дом непристойными разговорами!

— Ваш дом? — Ее голос снизился до едва слышного шепота. — А как вы думаете, кто платит за этот дом и за вашу еду, за одежду и все, что требуется для вашей жизни? — Повернувшись, она обратилась к Юкиё: — Мы уходим.

Он кивнул, отчаянно стараясь удержаться и не ударить ее отца.

Сунскоку встретила злобный отцовский взгляд с надменностью.

— Вы будете получать содержание ежемесячно, а если захотите вернуться в Японию, вам купят билеты. Решение зависит от вас. — Она подошла к матери и быстро обняла ее. — Если я когда-нибудь вам понадоблюсь, — шепнула она, — передайте через кухарку. (Юкиё имел своих людей среди прислуги, и эту предосторожность он предпринял по собственной инициативе, за что Сунскоку была ему благодарна.) — Отпустив мать, она отошла. — А если кто-то из вас захочет со мной связаться, скажите человеку, который приносит вам деньги на жизнь. Всего вам хорошего.

Она знала, что мать передаст ее слова другим женщинам, и кто-нибудь из них, возможно, не побоится уйти. Но теперь она отказывается и в дальнейшем содержать за свой счет всю ораву. Она поклялась себе избавиться от тяжкого бремени, которое несла с самого детства.

Она хотела полной свободы.

Гордо вскинув голову, она без сожаления покинула свою семью.

Когда они подошли к воротам, Юкиё сказал:

— Я забыл в доме плащ. Сейчас вернусь. Подожди меня в экипаже.

В Гонконге множество удобств на европейский лад, и они этим воспользовались. В Японии экипажи запрещены.

Подбежав по дорожке к двери, Юкиё постучал один раз, потом, не дожидаясь ответа, толкнул дверь и направился прямиком в гостиную. Войдя без всяких церемоний, он застыл на пороге и зло уставился на отца Сунскоку.

— Слушай меня внимательно, старик, — прорычал он, и низкий рокот его голоса наполнил весь дом. — Ты больше никого в семье не обидишь ни рукой, ни криком, а если я узнаю, что это произошло, моя месть будет скорой. У меня везде есть глаза и уши. Так что поступай так, как говорю, или ты поплатишься за свою глупость.

И, повернувшись, он схватил свой плащ, который нарочно оставил, и вышел из дома.

— Я не заставил тебя ждать долго, верно? — заметил он мгновение спустя, впрыгивая в экипаж и садясь рядом со Сунскоку. — Странные у тебя родственники, — сказал он, усмехаясь. — Мне даже стало не так уж жаль, что у меня семьи нет.

Она слабо улыбнулась:

— Как это все ужасно.

Он покачал головой и привлек ее к себе.

— Ты поступила разумно, милая, — шепнул он, чмокнув ее в нос. — Они слишком многого от тебя хотят. Не трави себе душу.

Она скорчила гримаску:

— Теперь я совсем одна осталась…

— Мне ты тоже не обязана изливать свою душу, — весело сказал он. — Хватит с меня собственных проблем.

— Значит, мы будем независимы?

— Я этого не говорил, — пробормотал он с плутоватой улыбкой.

— Тогда полунезависимы. И я больше ни перед кем не буду отчитываться.

— Вполне справедливо. Полунезависимы. А когда мы приедем в Париж, я постараюсь, чтобы у моей полунезависимой милой был дом, который годится для императрицы.

Она рассмеялась:

— Но в таком случае иногда мне захочется охладить пыл своей независимости, чтобы разгорелся жар…

— Только если я попрошу об этом самым нежным образом.

— Да, да, — замурлыкала она, — я уже знаю, как ты умеешь это делать.

Глава 26

Сделав крюк, чтобы купить несколько кимоно и обувь, Хью и Тама вернулись на «Красавицу Юга». Хотя им руководило опасение за безопасность принцессы, он, конечно, не возражал против ее предложения бурно провести время в постели. Введя ее в свои апартаменты, он бросил свертки на диван, снял пальто и достал из кармана брюк эмалевую шкатулочку.

— Позвольте преподнести вам в знак великой благодарности, — сказал он торжественно, протягивая на ладони подарок.

Смущенная, Тама спросила:

— Когда вы успели?

— Рядом с лавкой, где вы покупали кимоно, есть ювелирный.

— Вас не было не больше минуты.

— Вы выбирали ткань, и много времени мне не потребовалось. Взгляните, понравится ли вам.

Она открыла крышечку голубоватой коробочки и ахнула. На белом шелке лежал кулон в виде пиона, затейливо вырезанный из пурпурного жадеита, и каждый миниатюрный лепесток был как живой, и сверкающая капля росы навеки застыла на одном из них.

— Как красиво! — Она смотрела на Хью со слезами на глазах. — Вы не могли этого знать, но моя мать носила кулон, очень похожий на этот. Благодарю вас. — Ее губы дрогнули, но она постаралась взять себя в руки и обратила к нему сияющую улыбку. — Я в неоплатном долгу перед вами, Хью-сан! А от этой вещицы я просто в восторге!

— Наденьте. — Он вынул кулон и надел ей через голову изящную золотую цепочку. — Очень мило, — пробормотал он, не сводя глаз с бледной шеи, на которую опустился кулон. — Вспоминайте обо мне, когда будете носить.

Она уже ловила себя на мысли о том, что слишком часто о нем думает, но не только не призналась ему в этом, а вознамерилась вообще покончить с этой привычкой, как только они высадятся во Франции. Эгоистично отложив осуществление этого решения до самого последнего момента, она широко улыбнулась:

— Коснувшись моей кожи, он оказался таким теплым, совсем как вы…

— Я бы согрел вас поэнергичнее, — бархатно шепнул он.

— Мне бы этого хотелось. — И она принялась развязывать оби.

Не знай он, что находится в одном из самых опасных портов Востока, на пароходе, специально построенном для военных действий, поддался бы искушению оказаться в сладостном раю своих чувств. Принцесса превосходна в постели, и она так же жаждала ласк, как и он, так же алчна и ненасытна в сексе. Но в отличие от стольких женщин, которые считают, что в постельных делах нужно уметь притворяться, она совершенно честна и безыскусна в жажде желания.

— Разрешите я помогу, — сказал он, ликуя в душе.

С этой женщиной в его дом вошли мир и покой, в то время как в Японии царят хаос и сумятица.

Точно дар богов.

Нужно обязательно в следующий раз, когда окажется в Японии, пожертвовать деньги храму в Эдо.

— Вы уже заснули, Хью-сан?

Он устремил взгляд на звук ее голоса и в упор встретился с ее чарующим взглядом.

— Я молился, — игриво ответил он.

— За меня?

Он не удивился ее умению читать его мысли, раз боги ей явно во всем сопутствуют.

— За то, что вы у меня есть, — ласково сказал он. — Мне очень повезло.

Они договорились, что будут свободны в своих отношениях, но его слова доставили ей удовольствие, и она не могла этого не отметить про себя.

— Удача сопутствует нам, не так ли? — сказала она с улыбкой. — Пойдемте же, Хью-сан. — Она взяла его за руку. — Позвольте мне доказать вам, как я счастлива, что встретила и узнала вас.

В тот день они занимались любовью, как-то по-особенному ощущая дарованную им свыше возможность познавать друг друга, словно судьба коротко свела их вместе с определенной целью, словно удача будет сопутствовать им недолго и наслаждаться красотой их отношений позволено не навсегда. И на время они забыли о том, что за пределами их очарованного рая лежит огромный мир.

Ближе к вечеру этот мир напомнил им о себе громким стуком в дверь. Послышался голос Юкиё:

— Принесли сообщение, Хью-сан. Требуется ответ.

Хотя Хью и ожидал сообщения от Делароша, он не ждал его так быстро, равно как не думал, что Юкиё будет замешан в это дело. Но, значит, он ошибся дважды подряд.

— Извините меня, дорогая. Дела. Простите. — Он уже протянул руку к брюкам. — Сейчас иду! — крикнул он, давая знать Юкиё, что тот услышан.

— Когда вы вернетесь? — сонным голосом спросила Тама, которая больше не могла противиться сну, поскольку в последнее время сильно недосыпала.

— Скоро. Ну… может быть, не очень скоро, — поправился он, не будучи уверен, как придется прореагировать на сообщение Джеймса. — Если придется отъехать, я оставлю вам записку. Спите.

— Угу, — пробормотала она, уже засыпая; она столько раз кончала, что ее охватила непреодолимая вялость.

Хью улыбнулся. Эта ненасытная маленькая распутница имеет полное основание утомиться после стольких соитий. Но у него энергии хоть отбавляй, он бодр и весел. Быстро одевшись, схватил кобуру и тихонько вышел из спальни. Пристегнув кольты на бедрах, он прошел через гостиную, открыл дверь и вышел в коридор.

— Сообщение от Делароша принес один из моих товарищей, поэтому он вызвал меня, — сказал Юкиё, протягивая Хью записку. — Вот. Кажется, это важно. — Поскольку речь шла о вмешательстве людей Уды, это явное преуменьшение.

Юкиё вежливо отошел в сторону.

— Не уходи, — пробормотал Хью, разрывая конверт и быстро пробегая глазами написанное. — Мне может понадобиться ваша помощь. — Через секунду он скомкал записку и сунул ее в карман брюк. — Тебе говорит что-нибудь такое имя, как Нитта Тадаси?

— Некий правительственный чиновник. Министр. Любит девочек, маленьких девочек, — мрачно добавил Юкиё.

— Очевидно, здесь, в Гонконге, он ведет переговоры с германским посланником о подряде на строительство, — сказал Хью. — Больше того, он предлагает награду за поимку принцессы Отари. Он, может быть, работает на Хироаки или сам по себе.

— Или на кого угодно из тех, кому интересно завладеть собственностью Отари. Но на Хироаки он не работает. Хироаки мертв.

Хью бросил на него резкий взгляд:

— С каких это пор?

— С тех пор, как я назначил цену за его голову…

— Уверен?

— Такэо можно поручать такое дело. Хироаки мертв, уверяю вас.

Хью испустил долгий вдох-выдох.

— Это утешает. — Он улыбнулся. — Одной проблемой меньше. Благодарю.

— Вы сами всех не сможете убрать, Хью-сан. За принцессой с ее богатством гонится целая шайка падких до чужого добра стяжателей.

— А ты не поможешь ли мне с одним из них? Или с двумя? Хотя германский посланник, кажется, относительно безвреден.

— Многие жестокие люди кажутся безобидными. Ведь они пользуются услугами наемных убийц.

— Сомневаюсь, чтобы у Фредди хватило духу отдать такое приказание. А как насчет этого Нитты? Его нужно уничтожить или просто припугнуть?

Юкиё пожал плечами:

— Мертвый всегда безопасней.

Человек вроде Нитты, занимающий знатное положение и небезызвестный в новом правительстве, вошел в контакт с теми, кто поставляет девочек, вскоре после прибытия в Гонконг. Потребовалось не больше пары часов, чтобы выследить его, — слово там, слово здесь, деньги из рук в руки, несколько ложных сведений. Но уже к началу вечера след министра привел Хью и Юкиё к модному борделю на Чатер-Роуд.

— Добрый вечер, капитан, — приветливо поздоровалась с Хью содержательница веселого дома, когда тот вошел в гостиную; он обычно оставлял здесь много денег. — Как вы будете сегодня развлекаться?

Гуди Брайтон, хорошо сохранившаяся блондинка неопределенного возраста, приехала в Гонконг в качестве экономки к одному из торговцев, а потом решила, что жизнь, которую ей предложили на Чатер-Роуд, гораздо интереснее. Хорошенькая, живая и неподдельно страстная, она хорошо зарабатывала, пока не вышла замуж за местного банкира, который владел заведением. Когда он вскоре после этого умер, то выяснилось, что, как благородный джентльмен, завещал вдове свое заведение. Его щедрость оказалась двусмысленной, так как в документе он забыл упомянуть, что уже был женат. Так что его семья в Англии унаследовала львиную долю его состояния.

Но Гуди считала, что ей крупно повезло, и не только продолжала содержать бордель, но и процветала. И потом, она всегда любила мужчин, а мужчин типа Драммонда особенно. Да и красивый японец, который с ним пришел, видать, парень не промах.

— У нас есть ваш любимый бурбон, капитан, и саке для вашего друга. Давно вы не бывали в нашем городе. Вы опять ищете Люси? Она будет очень рада.

— Мне нужно поговорить об одном деле, — спокойно начал Хью. — Мы подумали, вы нам поможете.

— Это связано с моим делом или с вашим?

— С вашим.

— Ну что ж, уже легче, — улыбнулась она. — Пойдемте. — Жестом она предложила следовать за ней. — В моем кабинете нам никто не помешает.

Они двинулись вслед за ней по коридору и вошли в хорошо обставленную комнату, выходящую окнами на гавань. Указав им на стулья, она уселась напротив, за свой письменный стол, очень напоминая знатную даму в своих черных шелках и жемчугах.

— Вид у вас встревоженный. Что я могу для вас сделать?

— Мы ищем человека по имени Нитта. Сегодня он должен быть у вас.

Брови ее поднялись над яркими синими глазами.

— Он прибыл всего полчаса назад. Он вас чем-то оскорбил? — Хотя выражение глаз капитана не оставляло никакого сомнения.

— Скажем так: я хочу убедиться, что он меня не оскорбит.

— Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Мы просто хотим поговорить с ним.

— Никаких убийств в моем заведении. Я этого не допущу.

— Мы выведем его из дома, — сказал Юкиё.

Она взглянула на Юкиё. Настоящий якудза, если она что-то в этом понимает. Потом она перевела взгляд на Хью:

— А нельзя подождать, пока он выйдет?

— Я только хочу переговорить с ним. Времени у нас очень мало. — Хью посмотрел на Юкиё, подняв брови. — Может быть, Нитта поведет себя разумно.

Юкиё пожал плечами. Он реалист, а люди вроде Нитты разумно себя не ведут. Пока их не заставят. И долго уговаривать не придется.

— Я полагаюсь на ваше благоразумие, капитан, — сказала Гуди, пожимая плечами. — Говоря по правде, он совсем не в моем вкусе. Он требовал маленькую девочку, но я сказала, что здесь этим не занимаются. — Она нетерпеливо отмахнулась, и кольца ее сверкнули в свете лампы. — Таким, как он, нужно давать отпор. Так что милости прошу, но пусть все будет тихо. Не хочу, чтобы мои клиенты разбежались. — Она встала, шурша платьем из плотной черной тафты. — Второй этаж, пятая комната. Не напугайте Молли.

Когда они, открыв дверь, ворвались в номер, у забившейся в угол девушки по имени Молли глаза расширились от страха.

— Ночь кончена, Молли. Держи. — Хью бросил ей платье. — Гуди внизу, иди к ней. А ты, Нитта, засунь свой дрючок в штаны, — проговорил он по-японски. — Мы хотим тебе кое-что рассказать.

Юкиё резко заговорил с министром. Министр бледнел на глазах.

— Сядьте, — приказал Хью, указывая на стул. Министр сел.

— Запри дверь, — шепнул Хью, и, когда Юкиё повернул в двери ключ, в глазах министра застыл ужас.

— Много времени нам не потребуется, если будете вести себя благоразумно и примете мои слова близко к сердцу. Насколько мне известно, вы назначили награду за сведения о местонахождении принцессы Отари. На вашем месте я бы передумал. — Японский язык Хью был очень хороший, говорил он медленно, чтобы министр не упустил ни слова. — Я увожу принцессу Отари с собой за границу. И я не хочу, чтобы у нее были неприятности. Так что выкиньте ее из головы. Но если предпочитаете вести себя глупо и продолжите поиски, я убью вас и всю вашу семью. Ясно?

— Лучше бы сразу убить, — сказал Юкиё.

— Нет, нет, умоляю вас! Я немедленно возьму назад свое объявление, — сказал министр дрожащим голосом, и пот выступил у него на лице. Он быстро переводил взгляд с одного на другого. — Клянусь!

— Нельзя верить человеку, который насилует маленьких девочек! — рявкнул Юкиё. — Убейте его сейчас же!

— Я заплачу сколько скажете, прошу вас! — Голос Нитты превратился в пронзительное нытье. — Обещаю, что прекращу поиски… поверьте… прошу вас, прошу! Будьте милосердны! Не убивайте! У меня есть деньги — скажите, сколько вы…

— О Боже, — пробормотал Хью, с отвращением отворачиваясь от него.

И тут министр утратил над собой контроль — его пронесло.

— Теперь придется покупать Гуди новый стул.

Идя за Хью, направившимся к двери, Юкиё пробормотал:

— Вы делаете ошибку.

— Не в первый раз. — Выйдя в холл, Хью оглядел пустой коридор. — Мы оставим за ним хвост. Если он сделает неверное движение, прижмите его.

— Дело хозяйское.

Идя по коридору, Хью бросил на него взгляд.

— Я просто осторожен. Гуди не любит, чтобы у нее в доме были скандалы. — Остановившись наверху лестницы, Хью замолчал, глядя оттуда на роскошную гостиную. Она была полна красивыми женщинами и богатыми мужчинами. Он слегка скривился: люди вроде Нитты напомнили ему, что в действительности кроется под надушенной роскошью и вкрадчивыми улыбками. — Давай-ка проведаем Молли, прежде чем уйдем. Не сделал ли он с ней чего-нибудь.