«Черт! Так бы и убила сукина сына!» – думала Касси, хмуро взирая на высившуюся перед ней кипу счетов. Да нет, не убила бы, конечно, но желание отомстить бывшему мужу-изменнику не выходило у нее из головы.
      Касси сидела на раскладном стульчике за карточным столом в своей кухне – очень милой, очень просторной и – увы – очень пустой, потому что Джей, уходя, забрал с собой все. Ну хорошо, пусть после пререканий и мелочной торговли они все же достигли соглашения о разделе имущества, однако это вовсе не значит, что, сидя в кухне с голыми стенами, где гуляет эхо, и совершенно не зная, что делать с лежавшими перед ней счетами, ей нечего злиться. И она не успокоится, пока Джей со своим противным адвокатом не оставят попытки и теперь облапошить ее, цепляясь к каждому, даже самому пустяковому, пунктику имущественного соглашения. Джей и так уже получил почти все, что хотел, и уступать ему картину, которую она купила во время их медового месяца, Касси не собиралась, несмотря на разногласия в соглашении о разделе имущества по поводу трактовки обозначения картины «Северный берег». Она отдала ему картину поменьше – пейзаж Гранд Марэ, так что пошел он к черту, ей плевать! Ведь он плевал на нее все время, пока они жили вместе, – без конца шастал по бабам. Правда узнала об этом Касси слишком поздно, хотя была вроде бы неглупой современной женщиной.
      И вот после пяти лет брака, в течение которых Джей, словно холостяк, гулял налево и направо, он бросил ее, как водится, ради молоденькой финтифлюшки – блондинки и такой богатой, что ей, Касси, такое богатство и не снилось. Возможно, если бы Тами Дюваль могла вести разговор о чем-то, кроме модных тряпок, самого классного оттенка лака для ногтей или проблемы, как сохранить белую кожаную обивку своего автомобиля с откидным верхом (знаете, такой по-настоящему белой), у Джея в распоряжении оставалось бы меньше времени, чтобы изводить ее, Касси. Она и так уже хлебнула лиха, придумывая, как расплатиться за дом, не дожидаясь лишних напоминаний об этом от Джея Сибли Третьего. Это имечко должно было бы сразу ее насторожить, еще в самом начале их знакомства. Ну какая, скажите на милость, семья из города Биуобик в штате Миннесота назвала бы своего сына «третий»? В Биуобике даже главная улица и та из четырех кварталов.
      Новая подружка (она же невеста) Джея владела семейным имением на озере Миннетонка (теннисные корты, поле для гольфа, крытый бассейн на время миннесотских зим или на тот случай, когда озеро слишком неспокойно для утренних купаний), а также парочкой загородных домов в придачу, которые единственные удостоились целого разворота в «Архитектурном дайджесте». Так что их с Касси дом Джею, ясное дело, теперь был не нужен. Они с Тами остановили свой выбор на Суан-Коттедже, сообщил он с самодовольной ухмылкой во время переговоров по поводу развода. А раз дом в городе он великодушно оставлял Касси, то сам, так и быть, соглашался удовольствоваться его содержимым, чтобы обставить их недостроенный домик на севере штата, который он наряду с автомобилем, мотоциклом, квадроциклом, лодкой и всеми остальными «мужскими игрушками», которые у них имелись, хотел оформить на себя.
      Теоретически имущество было поделено справедливо. Касси достался обожаемый ею дом – большой плюс. Жаль только, мебели в нем теперь кот наплакал, и содержать его ей не по карману – а это уже определенно минус. К тому же, помимо неприятных ощущений женщины, брошенной после пяти лет совместной жизни ради какой-то, по ее мнению, абсолютной пустышки, Касси чувствовала себя участницей пошлой мелодрамы под названием «Обычные фантазии стареющего мальчика-мажора».
      Быть может, ей на радость высокоэффективная система впрыска топлива новенького красного «порше» Джея, как это бывает в мультиках, откажет как раз в тот момент, когда он будет переезжать через какие-нибудь железнодорожные пути. В мультфильмах никто никогда не получает увечий, даже если падает со скалы, а значит, можно спокойно, без содрогания, помечтать о чем-то таком. Хотя чего уж там – надо смотреть правде в глаза: скорее всего он проживет со своей ненаглядной Тами благополучную, беспечальную жизнь за охраняемыми воротами имения Дювалей.
      Но хорошо уже то, напомнил Касси голос разума, что развод состоялся и она не обязана больше иметь дело ни с Джеем, ни с его противным адвокатом.
      Вот оно. Утешение.
      Некоторое.
      Потому что перед ней по-прежнему куча счетов, которые ей, судя по ничтожному остатку на ее чековой книжке, вряд ли удастся оплатить. И как бы она ни распределяла цифры в своем блокноте в два столбика, как бы ни переставляла их местами, значительный бюджетный дефицит как был, так и оставался. Проклятие. Где, спрашивается, та волшебная курица вуду, которая несет золотые яйца, когда она нужна просто позарез? Или горшок с золотом у подножия радуги, в который она верила в детстве? И от лотерейных билетов никакого толку: не сошлась ни одна цифра, хотя на этой неделе Касси выбросила на них целых двадцать баксов. Ну где же предел невезению?
      Поскольку от кровожадных планов пришлось отказаться как от неосуществимых и тем более – тут уж и говорить нечего – противозаконных, а финансовые затруднения казались такими непреодолимыми, что без большого пузырька прозака не обойтись, Касси обратилась к единственно верному, испытанному годами и доступному утешению в ее мире, полетевшем в тартарары.
      Оторвавшись от карточного стола, служившего ей письменным, кухонным и компьютерным одновременно, она заскользила в своих мягких тапочках в виде сумчатых дьяволов по великолепному кленовому паркету, открыла дверцу морозилки, страстно надеясь, что там еще осталось сливочно-шоколадное мороженое «Роки роуд» с карамелью, буквально нашпигованное орехами. Уж оно-то поможет ей пережить так подкосивший ее кризис доверия.
      Вот оно, родное, точно Дева Мария, явившаяся детям в Фатиме (от заиндевевшего контейнера вроде бы даже исходило какое-то слабое сияние), эквивалент совершенной любви, вечной дружбы и Божьей милости в виде цилиндра.
      Из морозилки на Касси смотрела одна, последняя пинта домашнего мороженого Эдны Мей.
      Кто его знает, а может, правду говорят, что нет худа без добра.

      Когда несколько минут спустя раздался телефонный звонок, Касси заколебалась, не зная, что делать – то ли, махнув на него рукой, выковырять последний покрытый шоколадом миндальный орех из зефира на дне контейнера, то ли все-таки взять трубку. Она внимательно посмотрела на высветившийся на определителе номер. Есть люди, которые не выдержали бы конкуренции с миндалем в шоколаде.
      Но только не Лив! Касси бросилась к телефону.
      – Куда ты пропала? – крикнула она. – Я всю ночь пыталась тебе дозвониться! Чуть с ума не сошла! Ты не оставила сообщения на автоответчике! Из-за тебя я только что умяла целую пинту мороженого «Роки роуд»!
      – Я в Мемфисе, жду обратного стыковочного рейса. Шеф позвонил и сказал, что заболел, так что сегодня утром я должна была вылететь в Атланту, чтобы подменить его на переговорах. И нечего сваливать на меня вину за свое обжорство, сама прекрасно знаешь: во всем виноват Джей.
      – Да ты просто экстрасенс.
      – Тут не нужно быть никаким экстрасенсом. Я уже достаточно наслушалась твоих жалоб на несчастную семейную жизнь, и каждый раз, как у тебя что-то идет наперекосяк, ты налегаешь на мороженое. Очень советую тебе пойти на склад и скупить там сразу весь запас «Роки роуд».
      – Только не напоминай о деньгах. Я просто раздавлена. Мне нужна жилетка, в которую можно поплакаться.
      – Валяй, плачься. Рассказывай, что Джей натворил на сей раз.
      – Оставил мне ну совсем мало денег, вот что он натворил.
      – Он тебе их вообще не оставил. Ты была чересчур великодушна. Разве я тебе не говорила, что при разводе все средства хороши, можно и за глотку взять? – Лив специализировалась в трудовом законодательстве, но в прошлом году сама прошла через развод и понимала, о чем говорит Касси.
      – Да знаю я, знаю. Но как быть, если мне хотелось все сделать по справедливости?
      Лив фыркнула:
      – Это ты о ком? О Джее, что ли? Очнись! Да он и слова такого не знает. Даже если б этим словом его треснуть по башке, как его любимой клюшкой для гольфа, он и тогда не понял бы его значения.
      Касси вздохнула:
      – К тому же не хотелось быть ему обязанной.
      – Будто он это заметил бы.
      – Зато его невеста-малолетка могла заметить, а мне что-то не хочется выглядеть в глазах дочки миллионера склочницей. Называй меня, как хочешь – чокнутой или размазней (второе, пожалуй, будет вернее), но хуже, чем быть брошенной ради молоденькой девчонки, ничего не придумаешь. Я после этого чувствую себя старухой, а ведь я еще не старуха.
      – Ну разумеется, нет, черт побери! Если бы ты была старой, то выходит, и я старуха, а какая может быть старость в тридцать два года?
      – Ясное дело. Но ведь крошке Тами Дюваль двадцать два. Господи! Ведь ей было двадцать один, когда она познакомилась с Джеем.
      – А ему тридцать восемь. Идиот.
      – Что ж, мужчин не переделаешь. Так уж у них заведено – жениться на женщинах, годящихся им в дочери. Я и не пытаюсь никого переделывать. Каждому свое, как говорится.
      – И все же тебе следовало вытянуть из него побольше денег.
      – Сейчас-то я вижу, что ты права. Но теперь уже поздно, поезд ушел, так что просто скажи мне: все будет хорошо, все наладится. Скажи, что завтра выглянет солнышко и начнется совершенно новый, светлый, день, а все мои финансовые проблемы останутся позади.
      – Тебя облапошили, дорогая моя, но не все еще потеряно. Давай я натравлю на Джея Джека Доннелли, и тогда с твоими бедами действительно будет покончено. Как тебе нравится словосочетание «налоговая проверка»?
      – Боже упаси, Лив, я после такого зверства спать спокойно не смогу.
      – Не хочешь – как хочешь. Поверь мне, в жестоком мире сутяжничества, где все друг другу глотку готовы перегрызть, ты ничего путного не добьешься. Слушай, если хочешь, – прибавила Лив, – я могу одолжить тебе денег, чтобы как-то продержаться.
      – Спасибо, но я подумываю о том, чтобы наконец, собрав волю в кулак, попросить у Артура повышения зарплаты.
      – Давно пора, – ласковым голоском, каким говорила с клиентами, пропела Лив.
      – Тебе легко говорить. Ты общаешься исключительно с юристами, а они считают, что солнышко всходит и заходит только по их воле. Артур же твердо придерживается мнения, что солнце – это он сам, ни сном ни духом не ведая, что на самом деле он огромная, толстая задница.
      – Никуда не денешься, милая, придется уживаться с ним, если хочешь прибавки. С другой стороны, он всего лишь мужик, – прибавила Лив с язвительной насмешкой, которая всегда появлялась в ее голосе – вернее, стала появляться после развода, – когда она заговаривала о противоположном поле.
      – К сожалению, он из тех, кто не может понять, что в мире могут быть люди, не имеющие трастовой собственности. Я стараюсь избегать его лекций по поводу бережливости и расчетливости. Он ими разражается всякий раз, как кто-то из сотрудников музея просит у него денег. И это мы слышим от директора, который ежегодно тратит на свои разъезды больше, чем какая-нибудь страна третьего мира. Козел!
      – Умница девочка… вот теперь у тебя правильный настрой.
      – Если б он хоть чуть-чуть урезал расходы на свои международные встречи и посещения зарубежных музеев, – голос Касси возвысился и окреп, она заговорила с жаром, – каждый работник нашего музея мог бы получить щедрую прибавку к зарплате и, возможно даже, начал бы понемногу приобщаться к образу жизни «короля-солнца».
      – Так, так, девочка, продолжай.
      – Ни для кого не секрет, что его так называемые исследовательские поездки в Стамбул в прошлом году к исследовательской работе не имели никакого отношения, если только так не называются его амуры с молоденькой практиканточкой из Топкапи, которая ему в дочери годится.
      – О! Отлично… упомянуть по ходу, как бы невзначай. Вряд ли его новая жена обрадуется сопернице, появившейся так скоро после свадьбы.
      – Ты с ума сошла, Лив! Не могу же я сказать ему такое. Я хочу прибавки к зарплате, а не быть уволенной за клевету.
      – Ты могла бы сказать, что делаешь ему одолжение… ну, знаешь… вроде как ставишь его в известность о гуляющей о нем сплетне. Скажи ему, что не веришь грязным слухам, но решила, будто ему захочется знать, что думают люди.
      – А не будет ли это похоже на… ну, не знаю… ну, скажем, на шантаж?
      – Фу, какое гадкое слово. Я бы предпочла рассматривать это как деловые переговоры.
      Касси откинулась на стуле, остановив взгляд на злобном оскале сумчатых дьяволов на мысках тапочек.
      – Вот поэтому тебе и платят большие деньги, – вздохнула она, зная, что никогда не сможет набраться такой наглости, – а я еле-еле свожу концы с концами.
      – Поступай, как знаешь, но об этом не забудь, лучший музейный работник года.
      – Это было пару лет назад, ведь и тебе нравится то, чем ты занимаешься – только зарплата у тебя побольше.
      – Веришь ли, бывают дни, когда мне начинает казаться, что слово «нравственность» исчезло из языка. Но потом я напоминаю себе, что «жизнь несовершенна» – это изначально не моя мысль. Так что гляди веселей, детка, нет причины, по которой Артур не мог бы платить тебе больше. Повзрослей же наконец, пойди и потребуй у него своего.
      – Кажется, придется, – промямлила Касси. Лив была напористой женщиной, тогда как Касси о таком уровне тестостерона могла только мечтать. – Хорошо, я сделаю это. Завтра, первым же делом.
      – Если нужны деньги, чтобы перебиться, только скажи.
      – Может быть. Однако все же лучше вырвать их у скупого Артура.
      – Я во время своего развода была не такая добренькая, как ты, душа моя. И у меня хватит денег, чтобы одолжить тебе столько, сколько понадобится, если вдруг дело не выгорит… Ой, объявили мой рейс. Договорим завтра.
      Телефон внезапно умолк, как это часто бывало с Лив. С такой привычкой прощаться она запросто могла бы быть мужчиной.

      Когда новость о пропавшем Рубенсе появилась в прессе, Бобби Серр уже летел из Будапешта в Миннеаполис. В замкнутом мире высокого искусства с баснословными ценами Бобби пользовался репутацией лучшего охотника за головами, поэтому Артур Нортруп разыскал его в течение нескольких часов после обнаружения кражи. Они, как это часто бывает в художественных кругах, где почти все друг другу родственники, формально считались друзьями, и Артуру удалось выманить Бобби из виллы на Дунае, где тот отдыхал, дав следующую оценку ситуации: поиск произведения искусства в Миннеаполисе не должен отнять у тебя много времени.
      – В этой провинции никогда ничего серьезного не происходит. Через неделю ты уже вырвешься отсюда.
      Бобби поворчал немного – ведь он только-только почувствовал вкус к отдыху, – но в конце концов согласился, поскольку Артур скорее всего прав. Опыт ему подсказывал, что за пределами крупнейших городов мира, где действовали профессионалы, в глубинке кражи оказывались не бог весть каким запутанным делом. Скорее всего какой-то псих просто взял и вырезал по-быстрому холст из рамы, хотя, как сбыть полотно, не имел ни малейшего представления. Бобби уже поставил на уши всех своих знакомых, имеющих связи в сфере незаконной торговли предметами искусства, наказав им присматриваться, не объявится ли какой чудак, пытающийся толкнуть бесценное полотно. Однако поехать и все самому посмотреть тем не менее придется. Дилетанты, к счастью, всегда оставляют за собой полно следов.
      Ерзая в кресле первого класса, Бобби пытался устроиться поудобнее, чтобы уснуть, но как ни вертелся, ему все время что-то мешало. Конструкция коммерческого самолета не учитывала его габаритов, ширину его плеч и длину ног. После пятого «простите», адресованного соседям впереди и рядом, он наконец плюнул и, отказавшись от дальнейших мыслей об отдыхе, включил свет возле своего места и достал е-мейл Артура. Бобби снова изучил обстоятельства кражи, изложенные на трех страницах с одним интервалом. Перед посадкой в самолет он перебросился с Артуром несколькими словами по телефону, и после более внимательного изучения его отчета Бобби стало казаться, что кражу совершил скорее всего кто-то из своих. Есть такая вероятность. Ее ему подсказывала интуиция. Не то чтобы она никогда его не подводила, но все же довольно часто выводила на след. Он начал делать пометки на полях – наблюдения, вопросы, версии, вероятности.
      Он, как и полагается, уже запросил полный список сотрудников музея, вплоть до временных работников и экскурсоводов. По прибытии в Миннеаполис он осмотрит место преступления и приступит к утомительной проверке каждого сотрудника, в том числе и новой ненаглядной пассии Артура.
      Даже в такой кризисный момент Артур в телефонном разговоре не преминул упомянуть о своей новой потрясающей Джессике. «Некоторые вещи никогда не меняются», – подумал Бобби. Для Артура были характерны хищнические инстинкты и суженный объем внимания. Оставалось надеяться, что на последнюю его жену придется больший объем внимания, чем на жен номер один и номер два, которые, едва успев отремонтировать дом, обнаружили своего супруга в постели с их будущей преемницей. Чего Бобби никогда не мог понять, так это на кой черт Артур на них женился. Ему самому одного брака хватило за глаза. Благодаря своей холостяцкой жизни он экономил кучу денег, будучи избавлен от издержек на ремонт, а также прочих досадных «отягчающих» обстоятельств.

      Ранним утром следующего дня после аскетического, достойного монаха-трапписта завтрака, который состоял из одного пшеничного тоста с молоком, Касси сидела перед раритетным столом в стиле Буль, ожидая, когда Артур закончит говорить по телефону. С отвращением вспоминая вкус сухого тоста без масла, Касси решительно настроилась зайти вечером в магазин. Если б ей не надо было тащиться на работу в такую невероятную рань, она могла бы остановиться у «Уэндиз» и заказать те глазированные булочки-«улитки», с которых она в свое время, когда могла позволить себе забывать пищевые табу, любила начинать день.
      Но чтобы переговорить с Артуром наедине, она должна была явиться в музей – по ее понятиям – ни свет ни заря.
      Директор музея гордился тем, что появлялся на работе раньше всех. Вот и поди пойми, что кого заводит. Касси бросила взгляд на часы. Семь тридцать. Это для нее настоящий рекорд, побивший даже прошлый. Тогда она приехала в половине девятого – ей нужно было успеть на встречу с президентом Швеции, заехавшим к ним перед десятичасовым рейсом, которым он улетал, чтобы передать в дар от музея Торвальда две картины.
      Стараясь вопреки возмутительно раннему часу казаться спокойной и по-настоящему деловой, Касси одернула юбку на коленях и вдруг заметила на ней довольно большое жирное пятно. «Ах чтоб тебя! Вот что получается, когда одеваешься, еще не продрав глаза». Она поспешно прикрыла пятно рукой и слегка наклонилась вперед, приняв, как ей казалось, небрежную позу.
      Любая владеющая собой, уравновешенная женщина закрыла бы глаза на такие мелочи, сказала себе Касси. Духовное в человеке гораздо важнее таких поверхностных, прозаичных вещей, как одежда.
      Артур, к несчастью, был просто помешан на аккуратности, а Касси все же не чувствовала в себе той уверенности, какую чувствовала бы, продвинься она дальше первой главы «Пути женщины к своей душе» (возможно, Сара Бейнбридж говорила о ситуации, подобной той, в какой оказалась Касси, в последующих главах). Касси попыталась получше прикрыть внушительное пятно. Артур получал удовольствие, указывая подчиненным на то, что, по его мнению, было недостатком в их внешнем облике – естественный результат его одержимости сшитыми на заказ костюмами, накрахмаленными рубашками, идеально завязанными галстуками и начищенной до блеска обувью.
      Однако несмотря на свое необычное для мужчины преувеличенное внимание к безупречности внешнего вида, Артур был далек от общепринятого стереотипа директора музея. Высокий, стройный и мускулистый (спасибо личному тренеру), он казался еще более привлекательным благодаря своему личному состоянию, которое накладывало на него особый отпечаток, и являл собой полную противоположность дохлому, бесполому существу профессорского типа, какого очень часто можно наблюдать во главе музеев. Процветанию Артура, без сомнения, способствовало то обстоятельство, что начальные инвестиции в музей были сделаны его дедом, а также то, что семья Нортрупов до сих пор продолжала не скупясь жертвовать музею средства. Благодаря этому Артур в тридцать лет – в неслыханно молодом для этого возрасте – занял пост директора музея. Так что всякий раз, когда он называл Художественный музей Миннеаполиса «своим» музеем – отвратительная манера, вошедшая у него в привычку, – он на самом деле не шутил.
      Боже, до чего ж он противный с этой своей так называемой сферой компетенции. Декоративные элементы в византийской архитектуре! Господи! Ну насколько, скажите, человек может быть компетентен в такой узкой области? Он или туп, или неоригинален – выберите нужный вариант.
      Пока Артур продолжал что-то монотонно бубнить в трубку, Касси маялась рядом. Не будь она доведена до крайности, не ждала бы сейчас, как какая-то жалкая просительница, пока он закончит обсуждать кражу Рубенса с одним из своих знакомых. И не стала бы обращаться к нему в такой неподходящий момент.
      Кража из музея в это утро занимала первые полосы газет, и Касси на миг задумалась, прикидывая, сколько можно выручить за этого Рубенса на нелегальном рынке произведений искусства. Только в качестве посредника она могла бы получить столько, что это позволило бы ей рассчитаться за дом сполна и уж точно жить, ни в чем себе не отказывая.
      – Могу уделить тебе пять минут, Кассандра, – энергично проговорил Артур, резко бросив трубку и тем самым прервав мечты Касси о залитой солнцем вилле на Средиземном море с полным штатом прислуги и благоуханием бугенвиллеи. – Чего ты хочешь?
      «Твое состояние в обмен на мои счета».
      – Прости, что я так рано. – «Будь предупредительной и вежливой», – напомнила себе Касси, отвечая на его неприлично хмурую гримасу улыбкой. – Я понимаю, как ты сейчас замотан, и если б я так не нуждалась в деньгах, я бы тебя ни за что не побеспокоила. Мне нужно сделать взнос за дом.
      – Разве ты не заключила со своим бывшим мужем договора о разделе имущества? – В его голосе звенело раздражение.
      – Мне остается дом.
      – Почему бы тебе его не продать?
      – Артур, я к тебе пришла не за советом. – Касси, хоть и старалась держать себя в руках, мало-помалу начинала закипать. Она была осведомлена как о размерах его личного состояния, так и о его своекорыстии и абсолютном отсутствии сочувствия ко всем, кто не рассматривался им в качестве потенциального дарителя, а следовательно, и к ней. Но сдаваться Касси отказывалась. – Мне действительно необходима прибавка к жалованью, – сказала она, сдерживая свой темперамент.
      – Ты не вовремя, Кассандра. Из музея только что исчез Рубенс. Не могла бы ты повременить, пока все не утрясется?
      – Если б у меня был трастовый фонд, как у тебя, могла бы. – Все, терпение кончилось.
      – Возможно, тебе нужен специалист по финансовому планированию.
      Подспудно звучавшее в его словах осуждение не учитывало одного – чтобы планировать финансы, их нужно иметь.
      – Спасибо за предложение, Артур, но я рискую потерять дом. Мне нужны деньги немедленно, а не через пять лет.
      Артур с явным раздражением постучал наманикюренными ногтями по столешнице.
      – В такой суматохе, какая сейчас поднялась, я не могу повысить зарплату, даже если бы хотел. – Он слегка поморщился и, прежде чем с досадой выдохнуть воздух, сверкнул идеальными белыми зубами. – Вот если ты согласишься поработать с Бобби Серром, когда тот прибудет, я, пожалуй, мог бы тебе немного подкинуть в качестве оплаты услуг консультанта, – недовольно прибавил он.
      – До тех пор пока я не получу прибавки?
      – Нахальство вредит твоей женственности, Кассандра.
      – За подобные замечания, Артур, к суду тебя не привлечешь. Чтобы получить прибавку к зарплате, выглядеть привлекательно не обязательно.
      Внезапно озарившая лицо Артура улыбка источала обаяние.
      – На самом деле ты отлично выглядишь даже с этой несуразной прической.
      – Артур, я записываю наш разговор на пленку для своего адвоката. Побереги свои чары для… как там ее – в общем, преемницы Сары.
      – Ее зовут Джессика.
      Касси удержалась, чтобы не сказать: «И долго ли это продлится?» – посчитав, что подобное замечание будет дурным тоном после его обещания выплатить ей гонорар консультанта, который обычно бывал щедрым.
      – Когда приедет Серр? – «Не отвлекайся. Думай о прибавке, а не о его змеином взгляде».
      – Бобби нравятся рыжие.
      – Надо же. Мне тоже. – Касси сделала для себя в уме пометку на всякий случай принести с собой на встречу с этим крутым Артуровым охотником за головами газовый баллончик. Бобби Серра, самого знаменитого в мире искусства ковбоя, который всегда находил, кого искал, знали все. Знаменитый своим спокойным, неторопливым подходом к делу, а также успехом у самых красивых женщин, он когда-то был еще более известен своей удалью на футбольном поле, пока в Мичиганском университете не ошеломил всех своей способностью выявлять среди художественных ценностей подделки. После его экспертизы университетская галерея лишилась половины своего собрания, а Детройтскому музею пришлось перевести с десяток своих шедевров в разряд «принадлежащих той или иной школе». После аспирантуры в Гарварде его репутация лишь упрочилась. Он стал разъезжать по всему свету, чрезвычайно напоминая своим образом жизни киногероя Джеймса Бонда.
      Артур откинул назад голову и подмигнул:
      – Какая удача. У вас одинаковые вкусы. Бобби к вечеру должен быть здесь. Предлагаю тебе сегодня утром сходить в парикмахерскую. В восемь – ко мне в офис.
      Как же! Разбежалась! Черта с два она пойдет в парикмахерскую.
      – Приду, – ответила Касси. – И спасибо, – выдавила-таки она из себя, хотя чтобы ответить любезностью после его замечания о прическе, от нее потребовалось большое усилие. Слава Богу, она не на отбор кандидаток в постель Бобби Серра пришла. Если верить слухам, то он не знал отказа у женщин.
      Ну а ей после недавней измены Джея весь мужской пол без исключения опротивел.

      Вечером после тщательного разбора обстоятельств кражи Артур с Бобби сидели за выпивкой. Артур с улыбкой поднял бокал.
      – На время твоего пребывания в городе хочу предоставить тебе очаровательную горячую наложницу. Это одна из моих музейных хранителей. Великолепные зеленые глаза, роскошные сиськи… Высокая, рыжие, прямо прерафаэлитские, волосы и самые лучшие ноги из всех, что мне доводилось видеть. Временами, правда, взбрыкивает, но с такими в постели ведь всегда интереснее, ты не находишь?
      Бобби чуть приподнял брови:
      – Мне не нужна наложница.
      – Ну как знаешь, дело хозяйское. Тогда считай, что она твоя ассистентка – будет у тебя на побегушках.
      – Ассистентка мне тоже не нужна.
      – Ну будь другом, сделай одолжение.
      – Я тебе его и так делаю – прервал свой отпуск и ищу твоего Рубенса.
      – Послушай, ей очень нужны деньги. От нее ушел муж, а дом, который ей достался, она содержать не в состоянии, вот я и пытаюсь ее выручить.
      Бобби прищурился:
      – Зачем?
      Артур пожал плечами:
      – Не знаю. Может, потому что у нее большие сиськи и умопомрачительные ноги. А может, она хорошо меня попросила…
      – А может, ты сам рассчитываешь переспать с ней.
      Артур в очередной раз пожал плечами:
      – Может. Спрошу у своего психоаналитика. А пока ты по крайней мере будь с ней вежлив. Я пообещал ей гонорар консультанта.
      – Уволь. Я не нянька.
      – Тебе же понадобится человек, чтобы печатать отчеты.
      – Какие отчеты? Найду Рубенса – передам его тебе. Ты выплатишь мне остаток гонорара, и я поеду назад, в Будапешт, где меня действительно ждет одна рыжеволосая.
      – А что сразу не сказал?
      – Это не имеет отношения к делу.
      Во взгляде Артура безошибочно угадывалось вожделение.
      – У тебя с ней серьезно?
      – Да нет.
      – А есть такая, с кем серьезно?
      – Я не ищу молодых красоток для престижа или жен, как ты, меня интересует только секс. Все очень просто.
      – А с Клэр тоже было просто? – с намеком спросил Артур.
      – С Клэр ничего не было просто, – сохраняя невозмутимость, ответил Бобби. – Сам знаешь.
      – Я, кстати, видел ее месяц назад на одном вернисаже в Нью-Йорке. Все еще кружит мужчинам головы.
      – Я ее пять лет не видел. И желания видеть ее не испытываю.
      – Безответная любовь? – тихо проговорил Артур.
      – Господи, да перестань ты! В наших отношениях не было ничего безответного. Мы просто хотели разного. Как и ты с твоими многочисленными женами.
      – Да ладно, Бог с ними. По-моему, мужчины с женщинами не созданы, чтобы жить вместе.
      – Вот с этой-то общеизвестной истиной я тебя и оставляю. Хочу завтра прийти в музей пораньше. – Бобби опрокинул в себя остатки из бокала и поставил его на стол в стиле чиппендейл. Стол был такой тонкой работы, что скорее всего, подумал Бобби, Артур позаимствовал его из музейных запасников.
      Артур поднялся вслед за Бобби и проводил его до двери своего георгианского особняка на озере Островов.
      – Уверен, что не хочешь остаться у меня?
      Бобби отрицательно покачал головой.
      – Мне один друг позволил пожить в своем доме. Утром дам тебе телефонные номера.
      Машина с шофером ждала Бобби на проспекте. Не успел автомобиль выехать на автостраду, как Бобби уснул.

      К тому времени как Касси наконец остановила свой выбор на желтовато-зеленом костюме с не слишком короткой – хотя и не слишком длинной – юбкой, весь пол в спальне был завален одеждой. И все это, несмотря на презрение к себе и клятву продолжить чтение литературы, посвященной тому, как обрести душевный покой и уверенность. У Касси были красивые ноги, возможно, даже исключительные. И эта мелькнувшая у нее в голове мысль совершенно ее обескуражила. Черт возьми! Ведь если она стремится к самостоятельности и не зависящему от половой принадлежности поведению, о взаимоотношении мужчины и женщины ей и вспоминать нельзя.
      И о ногах думать не следует. И нечего наряжаться для Бобби Серра. Слишком уж он хорош собой, слишком уж умен, слишком близок к сильным мира сего и к суперкрасоткам. Ей не нужно производить на него впечатление. Она просто выполняет поручение, обещающее дополнительный заработок. Поручение. Ничего больше. Ничего личного. Абсолютно. После того как подло обошелся с ней Джей, она меньше кого бы то ни было ждет от мужчин чего-то личного. Да она готова отказаться от мужчин вообще – или по крайней мере до тех пор, пока не сможет думать о счастье супружества без содрогания.
      Хотя на то, чтобы прийти к этому, может уйти лет десять. Как видно, придется ей подавить в себе отвращение. Десять лет – уж очень большой срок для воздержания.
      Вспомнив, однако, что в данный момент у нее есть более насущные проблемы, чем ее распавшийся брак, Касси бросила взгляд на часы. Проклятие! Добраться до музея к восьми она сможет только чудом. Хоть бы трасса 394 оказалась без пробок. Касси повертела бедрами, влезая в юбку, гадая: то ли она набрала вес, то ли юбка действительно настолько коротка. А впрочем, какая разница? Времени на переодевание все равно не оставалось.
      Может, накинуть поверх плащ, сделав вид, что, когда она выходила из дома, начинал накрапывать дождик?
      Это было бы приемлемым решением, подумала Касси, если бы свой плащ она не сдала в химчистку.
      «Вдох – выдох, вдох – выдох», – повторяла она про себя, когда, надевая милые пурпурные туфельки на высоком каблуке с открытым мыском, запрыгала сначала на одной, потом на другой ноге. Схватив ключи от машины, Касси опрометью бросилась к дверям, стараясь успокоить себя единственно возможным в данных обстоятельствах аргументом: она все же спешит не на аудиенцию с королевой.
      Трасса 394 будет свободна.
      Бог даст.
      И ноготь, который она только что сломала, никто не заметит, если сжать пальцы в кулак.
      Вид Бобби, одетого в потертые желто-коричневые парусиновые шорты, стоптанные кроссовки и простую белую футболку, окончательно лишил Касси и без того уже изменившей ей уверенности в себе, когда она с извинениями за опоздание ворвалась в кабинет Артура. Лихорадочно прокручивая в голове вчерашний разговор, она пыталась припомнить, не шла ли речь о каком пикнике.
      Но Артур выглядел как всегда – словно модель «GQ». Что обнадеживало: пикника, значит, не предвидится.
      Мужчины разом посмотрели на часы.
      «А ей к лицу этот цвет», – подумал Артур.
      Верхнюю пуговицу жакета не то забыла застегнуть, не то сделала это намеренно, чтобы обнажить ложбинку на груди, отметил про себя Бобби. В любом случае смотрится отлично.
      Заметив его взгляд, Касси опустила глаза, поспешно застегнула пуговицу, и ее лицо, и так уж раскрасневшееся после пробежки от стоянки до кабинета, стало совсем пунцовым.
      Артур откашлялся и, прежде чем заговорить, сглотнул. Пожалуй, стоит обсудить этот неожиданный, странный интерес со своим психоаналитиком, мелькнуло у него в голове.
      – Я собирался показать Бобби место, откуда исчез Рубенс. Бобби, познакомься, это Кассандра Хилл. Кассандра, это Бобби Серр. Он, кажется, еще не определился окончательно, нужна ли ему ассистентка.
      – Нужно все как следует обдумать, – нейтральным тоном проговорил Бобби.
      – Я была бы рада возможности работать с вами, – сказала Касси. Бобби Серр держался холодно и отстраненно, и если б Касси не нуждалась так в деньгах, она смирилась бы с его индифферентностью.
      – Обычно я работаю один.
      – Не надо принимать решение прямо сейчас, – поспешил перебить его Артур, потихоньку направляя их обоих к выходу из кабинета. – Давайте посмотрим, не осталось ли на месте преступления каких улик после того, как полиция обшарила восточное крыло.
      Когда они пришли в загроможденную мастерскую, где реставрировался Рубенс, Бобби первым делом, не говоря ни слова, обошел помещение. Артур с Касси безмолвно наблюдали за ним. Раз десять он останавливался, приглядываясь к чему-то, не заметному ни для глаза Артура, ни Касси. Он осмотрел мольберт, на котором стояла картина, едва касаясь, провел кончиками пальцев по старому дереву и, наклонившись вперед, поднял какой-то обрывок ниточки из-под его основания.
      – Сколько человек знали, что Рубенса перенесли вниз на «расчистку»?
      – Да наверное, все в музее знали. Ведь это одна из жемчужин нашей коллекции.
      – Много ли в здании посторонних, тех, кто готовит выставку цветов?
      – Двести или около того.
      – Выставку отменить не хочешь?
      – Хорошо бы, но почти все цветы уже расставлены, а изменение в графике – это существенная неустойка. Не говоря уж о том, что весенняя выставка цветов стала музейной традицией.
      – Мне нужны имена всех, кто занимается организацией выставки, всех без исключения – от курьеров до флористов.
      – На это потребуется время. У нас шестьдесят стендов, все от разных участников. – У Артура зазвонил сотовый телефон. – Простите, нужный звонок. Буду через минуту. – Он развернулся и вышел из мастерской.
      – Вы достанете список имен. – Бобби кивнул Касси.
      – Сейчас?
      – Позже. Подойдите сюда. Взгляните. – Он наклонился и указал на пол.
      Касси приблизилась к нему, внимательно посмотрела туда, куда он указывал, и абсолютно ничего не заметила. Пол как пол. Деревянный. Капли краски. Но краски не имели отношения к Рубенсу.
      – Да? – проговорила она в надежде, что вежливая, уклончивая реплика сойдет за ответ.
      Бобби поднял на нее глаза:
      – Что вы видите?
      Господи! Прямо экзамен какой-то. Касси лихорадочно шарила глазами по полу, думая о гонораре консультанта, о своих счетах и о том, что на карту поставлено ее будущее.
      Бобби заткнул свое либидо. Под этим углом зрения он видел только одно – сиськи и ноги. Артур оказался прав. Она – настоящее произведение искусства. Однако юность, когда возбуждало все подряд, давно прошла. С тех пор минул не один десяток лет, а потому, когда Бобби заговорил, его голос ничего не выражал:
      – Маленькая такая, розовенькая.
      Как неудачно, однако, выразился, подумал он, когда Касси приблизилась к нему настолько, что до нее можно было дотронуться, а слова «маленькая» и «розовенькая» стали трансформироваться в его сознании в совершенно неуместный сейчас образ.
      – Вон та маленькая бусинка, – поспешил пояснить он, указывая на пол. – Теперь видите?
      Касси резко выдохнула:
      – Да.
      Он чуть заметно улыбнулся:
      – Это не экзамен. – Подобрав крошечный шарик, Бобби поднялся. И его приоритеты пришли в порядок. – Возьмите. – Он протянул на ладони розовую бусинку.
      Касси с минуту помедлила: мысль о том, что придется к нему прикоснуться, внезапно лишила ее присутствия духа. С чего бы это? Ведь у них деловые отношения. Дотронется она до его огромной загорелой руки или нет, на ее жизни это никак не отразится.
      – Может, вам удастся найти какой-нибудь конверт, чтобы положить ее туда, – предложил Бобби. Появившийся на ее щеках румянец выглядел чертовски соблазнительно, как и все остальное – от спутанных завитков волос до накрашенных ногтей на ногах, выглядывавших из босоножек на шпильках. Он намеренно избегал встречаться с ней взглядом. Задерживаться в Миннеаполисе хоть на минуту дольше, чем того требовало дело, не входило в его планы.
      Когда она подняла руку, Бобби обнаружил, что с нетерпением ждет ее прикосновения.
      «Не глупи», – осадил он себя, взял бусинку со своей ладони и положил ее в руку Касси.
      – А теперь остается проверить, не потерял ли кто из Миннеаполиса бусинку и не интересовался ли этот кто-то Рубенсом, – насмешливо проговорил Бобби.
      – Вы что, шутите?
      – Возможно. – Он пожал плечами. – Хотя никогда ничего не знаешь наперед. Проверим.
      – Что проверим? – спросил Артур, возвращаясь в мастерскую.
      – Покажите ему.
      Касси протянула ему на ладони бусинку.
      – Возможно, это и не имеет к делу отношения, – сказал Бобби. – Мне нужны имена людей, имеющих отношение к выставке цветов. Как только подготовите список, пришлите мне. Ты принял дополнительные меры безопасности? – Возвращение Артура помогло Бобби вновь сосредоточиться на деле.
      Артур поджал губы.
      – Поздновато, конечно, но все равно принял.
      – Когда открывается выставка?
      – В пятницу. Завтра вечером предварительный закрытый просмотр для попечителей.
      – Начну с допроса сотрудников.
      – Полиция многих из них уже допросила. У моей секретарши пока нет всех имен временных сотрудников, но скоро будут.
      – Тогда начну с постоянных сотрудников. – Бобби посмотрел на Касси. – Принесите список к обеду. В «Паломино». К половине второго. Закажите столик. Я намерен осмотреть помещение. – И, в последний раз окинув взглядом мастерскую, вышел.
      – Должно быть, ты произвела на него впечатление. – Артур приподнял брови. – Он не хотел, чтобы ты участвовала в деле.
      – Должно быть, его сразило мое остроумие.
      – Вне всяких сомнений. – Артур все гадал про себя, была ли ее пуговица расстегнула намеренно.
      Касси расслышала в его словах сексуальный подтекст, но, пока Артур платил ей гонорар консультанта, ей было плевать на то, что у него на уме.
      – Возьму список у Эммы и просмотрю его перед обедом.

      Касси приехала в «Паломино» первая.
      Бобби вошел, окинул взглядом зал и, заметив Касси, обратился к метрдотелю. Метрдотель, в свою очередь, заговорил с официантом, который обратился к другому официанту, а тот – еще к одному. Поднявшаяся вдруг вокруг Бобби Серра суета наводила на мысль, что его неказистая одежда – всего лишь видимость, а на самом деле он какая-то очень важная шишка.
      Остальные клиенты заведения – в основном деловые люди, – заметив волнение, тоже подняли головы, пытаясь оценить значимость человека в шортах, перед которым все так открыто лебезили.
      Бобби с улыбкой двинулся по направлению к Касси, внешне вроде бы не замечая пристального интереса присутствующих к собственной персоне.
      – Я забыл предупредить, что предпочитаю боковые столики. – Он кивнул на служащих ресторана, занятых перемещением уже устроившихся за угловым столиком клиентов на другое место.
      – Вы привлекаете к себе всеобщее внимание. – А впрочем, чего удивляться? Высокие темноволосые и красивые, как кинозвезды, мужчины вообще имеют такую тенденцию.
      Бобби огляделся вокруг, и устремленные на него взгляды тут же были отведены в стороны.
      – Наверное, потому что в шортах, – небрежно бросил он, помогая Касси подняться из-за стола. Жестом пропустив ее вперед, он последовал за ней к столику, который проворно накрыли заново. Отодвинув перед Касси стул, Бобби устроился напротив – спиной к стене. Он поднял глаза на шторы, и официант, восприняв безмолвный приказ, тотчас вскочил, чтобы опустить их.
      Касси из-под ресниц взглянула на Бобби.
      – Мне еще не доводилось находиться рядом с особой королевской фамилии.
      – Выпьете чего-нибудь? – Пропустив ее замечание мимо ушей, он пальцем поманил официанта.
      Касси отрицательно покачала головой.
      – «Бельведер», – отдал распоряжение Бобби приблизившемуся молоденькому официанту, взиравшему на него с таким благоговением, с каким фаны рок-звезд смотрят на своего кумира. – Четыре кубика льда. – Он снова повернулся к Касси: – Вы не пьете?
      – Иногда пью.
      – Но не сегодня?
      – Сегодня я стараюсь вести себя примерно.
      Бобби выгнул бровь.
      – Артур сказал, вы не хотели, чтобы я вам помогала. Я, когда трезвая, приятнее в общении.
      – Он говорит, вам нужны деньги.
      Касси кивнула.
      – Хотя Артуру сложно понять, что кто-то в них может нуждаться.
      – Он никогда в жизни не испытывал материальных проблем.
      – Вы, судя по всему, тоже. Обслуживающий персонал здесь перед вами прямо-таки кольцом сгибается.
      – Я знаю хозяина заведения.
      – Это женщина? Бобби чуть заметно улыбнулся.
      – Я слышал, от вас ушел муж.
      – Артур только что ушел от второй жены. Похоже, в городе завелся какой-то вирус. – Она тоже, если хочет, умеет уклоняться от вопросов.
      На сей раз Бобби улыбнулся во весь рот.
      – Хандрите?
      Касси знала, какой ответ ему нужен, не важно, уместен он или нет.
      – Нет, просто стала беднее.
      – С работой справитесь?
      – Конечно.
      – Я не люблю слез.
      «А какой мужчина их любит?» – хотелось спросить Касси.
      – Послушайте, со мной все в порядке, ясно? Мой муж оказался ничтожеством. Ничего серьезного.
      – Ну хорошо. Список принесли? – Он взял у официанта свой напиток и положил предложенные им меню на стол.
      Касси постучала рукой по бумагам, лежавшим возле ее тарелки. Она умела быть объективной и деловой, а иногда – даже действовать эффективно.
      – Зачем вы за него вышли? – ни с того ни с сего спросил Бобби.
      – А вам это интересно?
      Он пожал плечами:
      – Считайте это собеседованием перед приемом на работу.
      – Была наивной дурочкой. – Говорить о Джее ей хотелось меньше всего. Она боялась нарушить то хрупкое душевное равновесие, которого ей удалось наконец достичь. – А вы? Вы женаты? – Как там говорят? Лучшая оборона – нападение?
      – Нет.
      – А были? – Подобное беззастенчивое любопытство нельзя было оставить без ответа.
      – А что?
      – Значит, были. Кому достался дом – вам или ей? – Касси никогда еще не приходилось общаться с Джеймсом Бондом так близко. А потому ей всякие вопросы были дозволены.
      – У нас не было дома. Я переезжал с места на место.
      Она тоже путешествовала.
      – А квартира, тостер, альбом со свадебными фотографиями? Я специалист по разделу имущества.
      – У нас было две квартиры, так что раздел имущества прошел безболезненно. Она осталась при своем, я – при своем.
      – Если, как вы говорите, все прошло безболезненно, значит, это вы ее оставили. – «Все мужики одинаковы, – подумала Касси с отвращением. – В том числе и Джеймсы Бонды».
      – Решение о разводе было принято обоюдно. Послушайте, давайте сменим пластинку. Мы же с вами спать вместе не собираемся. Мы будем вместе работать.
      Касси прищурилась.
      – Простите. Я что, пропустила переход к другой теме?
      – Каждый раз, когда женщины начинают расспрашивать тебя о личной жизни… – Он пожал плечами.
      – Так вы первый начали.
      – Да, это моя оплошность.
      – Могу я вам сказать «Да имела я вас…» и не лишиться работы?
      Его губы изогнулись в усмешке.
      – Можете, вот только «иметь», спасибо, не надо.
      – Это всего лишь фигура речи.
      Лицо Бобби стало невыразительным.
      – Я понял. Давайте закажем что-нибудь поесть и посмотрим список сотрудников.
      Касси на его небрежность и бровью не повела: ведь на карту поставлена существенная сумма, а спать с ним она все равно не собиралась. Однако уязвленное самолюбие дало о себе знать – ведь ее отвергли прежде, чем она успела отказать ему сама. Усилием воли она преодолела в себе раздражение, представив в уме свою чековую книжку с выросшими цифрами на счете, уменьшившуюся стопку счетов и морозилку, до отказа забитую домашним мороженым Эдны Мей. Картина определенно идиллическая.
      Оторвавшись от изучения меню, Бобби заметил на лице Касси легкую улыбку. Его так и подмывало поинтересоваться, чему это она улыбается. Но он в этом городе ненадолго. Он не желал оставаться здесь надолго. Поэтому вместо этого спросил:
      – Вы пробовали когда-нибудь сибаса?
      За обедом Бобби ел не только сибаса, но и жареную грудинку. «Неужели в мире нет справедливости?» – думала про себя с обидой Касси. Вот он, пожалуйста, ест, как акула, а у нее каждый съеденный листик салата превращается в целлюлит! Правда, не скажешь, чтоб ее шоколадный тортик с малиновой глазурью был совершенно некалорийным. Но она съест его не весь… возможно даже, только надкусит, и все. А ложечка домашнего ванильного мороженого, поданного к нему, и вовсе махонькая. Правда-правда. А шоколад – Касси где-то читала – вообще в высшей степени полезный продукт.
      Теперь их с Бобби разговор ограничивался только обсуждением списка. Бобби задавал вопросы о каждом, о его обязанностях, образе жизни, а Касси со знанием дела отвечала – коротко и по существу, давая лаконичные характеристики музейному персоналу.
      Наконец, отложив список, Бобби отодвинул в сторону остатки своего тирамису и посмотрел Касси в глаза.
      – У вас есть какие-нибудь соображения о том, кто мог похитить Рубенса?
      – Хотелось бы назвать Артура – он такое ничтожество. Но он не нуждается в деньгах, даже в таких, какие можно выручить на черном рынке от сбыта картины.
      – А как остальные сотрудники музея относятся к Артуру? – Его взгляд внезапно изменился.
      – Только я тут ни при чем, о'кей? Хотя признаюсь, было дело, я действительно прикидывала, как помогла бы мне подняться эта картина. А мою антипатию к Артуру разделяют и остальные. Всеобщее недовольство объясняется его высокомерием и глупостью.
      – Значит, к нему так все относятся?
      Бобби говорил тихо, но от его взгляда становилось как-то не по себе, будто он видел собеседника насквозь и мог прочесть мысли. Поэтому свои впечатления от его потрясающей внешности, которой могла бы гордиться даже кинозвезда, Касси судорожно пыталась запрятать подальше.
      – Едва ли вы в этом списке отыщете хотя бы одного, кто симпатизировал Артуру, – честно призналась Касси.
      – Я давно знаю Артура.
      – Ох черт, вы ведь приятели. Хотя, раз вы хорошо его знаете, то отсутствие поддержки со стороны сотрудников для вас не станет полной неожиданностью.
      – Мы вместе занимаемся альпинизмом. Он надежный напарник, на него можно положиться. А это на обледенелой скале на высоте в пятнадцать тысяч над землей необходимое качество. Но о его недостатках мне известно.
      – Очень дипломатично.
      – Никто не совершенен.
      Касси представила, как Бобби Серр уходит от жены. Для мужчин это общее место. Они таким образом избавляются от ответственности.
      – Но мы оба знаем, что Артур картину не крал. – Бобби откинулся на стуле, и его пристальный, испытующий взгляд внезапно смягчился, как будто Касси выдержала какое-то важное испытание. – Допрашивать сотрудников начнем завтра. Вы будете посредником.
      – То есть?
      – Будете помогать сотрудникам успокоиться.
      – Я в этом определенно не сильна. – Бобби удивленно вскинул брови, и Касси вспомнила о своих счетах. – Но я очень хочу научиться.
      – Вот и славно. – Он одним махом допил свой эспрессо. – Встречаемся завтра в половине восьмого в конференц-зале. Я жаворонок, встаю рано. – Заметив потрясение, отразившееся в ответ на его слова в глазах Касси, он прибавил: – Заведите будильник. Я хочу успеть допросить как можно больше народу. Не опаздывайте. Ненавижу выслушивать оправдания.
      – Есть, сэр.
      В ответ на ее сарказм его губы чуть приподнялись в слабой улыбке.
      – Ложитесь спать пораньше.
      – Я сова, поздно засыпаю.
      – Придется изменить привычки.
      – Выслушивая от мужчины указания о том, что мне делать, я, поверьте, испытываю неизъяснимое наслаждение.
      В его глазах стоял смех.
      – Ну, тогда не вижу проблемы.
      Касси внезапно пришла в голову совершенно нелепая мысль – выходило, что он вроде как доминирующий партнер, а она как будто признавалась в своей подчиненной роли.
      – Для вас, – пробормотала она, чувствуя необходимость защитить себя от вдруг нависшей над ней опасности.
      – Надеюсь, для нас обоих, – улыбнулся он. – Мне сейчас нужно кое-куда позвонить. Увидимся утром.
      Что означала его улыбка? Он с ней заигрывал? И что он имел в виду, сказав «для нас обоих»? Минуту спустя Бобби ушел, а Касси осталась сидеть одна, уставившись перед собой в настенную роспись под Матисса. Она, конечно же, все неправильно поняла. Его улыбка никакой не флирт, а в его замечании не было никакого подтекста. Это просто дань вежливости, вот и все. А ее мимолетный приступ желания скорее всего вызван шоколадным тортом. Кроме того, что шоколад позволяет предотвратить появление кариеса, он к тому же является одним из афродизиаков. Ведь так?
      Сделав глубокий вздох, Касси велела себе успокоиться. У нее, очевидно, слишком долго не было секса. Это не оправдание случившегося, а причина. Хотя подобный ход мыслей совершенно недопустим.
      Бобби Серр сказал, что ни в чем таком он не заинтересован.

      Обуздав чувства (слава Богу, дорога в музей давала достаточно времени на то, чтобы найти разумное объяснение своим эмоциям, выходившим за рамки обычных), Касси заскочила к Эмме, секретарше Артура, чтобы взять у нее список временных сотрудников. Делать это ее Бобби Серр не просил, но ведь и не запрещал. И потом, обсуждение персонала и обстоятельств кражи за обедом возбудило в Касси любопытство, и ей самой захотелось составить список подозреваемых лиц. Бобби, очевидно, считал, что кража Рубенса – дело рук кого-то из своих.
      – Не знаю, имею ли я право передавать его тебе, – начала юлить Эмма. – Мне не поступало таких распоряжений.
      – Я помощница Серра. Я его посредник.
      – Мне нужно подумать. – Эмма сама еще была на временной должности, не решив, хватит ли ей терпения выносить грубость Артура, от которого уже сбежало с десяток секретарей. Ростом повыше шести футов, телосложением напоминавшая женщину-викинга, она была лучшей волейболисткой университетской лиги Фридли и хамить себе Артуру не позволяла.
      – Дашь – познакомлю тебя с великим Бобби Серром.
      – Хмм… – Глянув на лежавший перед ней список, Эмма подняла глаза на Касси. – Да я и сама могу с ним познакомиться. Он сюда еще придет.
      – Я могу шепнуть ему о тебе что-нибудь хорошее. Говорят, женщины после ночи с ним с утра всегда улыбчивы.
      – Ты так говоришь, черт побери, будто у нас с тобой есть шанс, – улыбнулась Эмма, подталкивая Касси листок бумаги. – Мы с тобой, как помнится, вроде не в модельном агентстве работаем.
      – Что касается меня, так я решила отказаться от мужчин вообще. – Упоминать о том, что Бобби Серр уже зацепил ее, было ни к чему. Взяв листок бумаги, Касси быстро пробежала глазами десятка два имен.
      – Да, муж-изменщик – это беда, хуже не придумаешь.
      – А я, бестолочь, и не замечала ничего. Ну вот скажи, ты бы поверила, что он по выходным ездит навещать родителей? А по вечерам тусуется с приятелями с работы на Миннетонке?
      – Э-э! Всем хочется верить, что первый брак – это на всю жизнь. Ты смотрела на вещи позитивно и верила в светлое будущее.
      – Скорее, строила воздушные замки. И продолжала не замечать, как Джей начал меняться, когда его бизнес пошел в гору. До этого мы жили неплохо. Поначалу было весело, мы путешествовали, находили какие-то занятия. Словом, развлекались. Джей был классным парнем, когда мы встречались. Правда, уже тогда начал задаваться. А потом решил, что эта тягомотина не для него.
      Эмма пожала плечами:
      – Вокруг всегда полно девиц. – Как-то раз она видела Тами. – Мужчины не в силах противостоять соблазну.
      – А я надеюсь, что есть такие, которые могут.
      Эмме очень хотелось перебить ее, сказать, что ей-то с первого взгляда на Джея было ясно: он не такой – так при первой встрече посмотрел на нее – просто неприлично.
      – Ты слишком добренькая. В этом твоя проблема.
      – Ну не знаю. Последнее время только и делаю, что придумываю разные варианты убийства, которые выглядели бы как самоубийство.
      – Тем лучше для тебя. Я своего, когда обнаружилось, что он от меня гуляет, так припугнула – мало не покажется.
      – Ты на шесть дюймов выше меня, и бицепсы у тебя будь здоров, я бы за такие душу отдала. У меня только один способ напугать Джея – пригрозить все рассказать Тами о его матери.
      – А ты это сделала?
      – Пока нет. За это он оставил мне дом.
      Эмма подняла кулак и широко улыбнулась:
      – Женская сила.
      – Кажется, в случае с Артуром она у тебя действует.
      – Еще как! В жиме лежа я его сделаю только так, и он это знает.
      Дав себе слово вытащить на свет Божий свои запылившиеся гантели и завтра же первым делом начать с ними заниматься, а также тренироваться на беговой дорожке, Касси сунула список в свою сумку с портретом Мэрилин Монро.
      – Спасибо за список.
      – Если понадобится кого-нибудь (да хоть Джея) припугнуть, только скажи.
      Касси благодарно улыбнулась. В жимах из положения лежа Эмма не уступала не только своему бывшему мужу, но – Касси в этом была уверена – могла и Джея за пояс заткнуть.
      – Буду иметь в виду. Возможно, ты мне понадобишься, если он пригрозит подать на меня в суд из-за этой последней картины.
      Эмма подмигнула:
      – Мой номер ты знаешь.
      Список временных сотрудников оказался длинным – прямое следствие скверного характера Артура. Никто из сотрудников у него не задерживался на постоянных должностях, что говорило не в пользу тех, кто, как Касси, работал у него долго, – людей, преданных музею или городу, либо, возможно, еще более порочных, чем сам Артур. Последнее обстоятельство являлось постоянной темой ее размышлений, которые до сих пор так и не привели Касси к какому-либо выводу.
      Однако ее собственное положение в музее в отличие от других было достаточно прочно. И все это благодаря гранту от Изабелл Палмер, выделенному персонально Касси, чьи личностные качества и квалификация, по мнению Изабелл, идеально подходили для хранителя ее ценностей. Предоставляемые музеям трасты и гранты могли быть либо общецелевыми, либо предназначались для каких-то конкретных целей. В своем трастовом соглашении Изабелл назначила Касси единственным хранителем своей коллекции до тех пор, пока та работает в музее. В случае ее увольнения трастовый договор должен был быть пересмотрен. Подобная перспектива всегда представлялась пугающей: ведь возможные наследники вполне могли использовать свои деньги другим образом. Размещение в их музее буквально свалившегося на голову Изабелл пятидесятимиллионного наследия было невероятной удачей, поэтому Артур ничего не имел против того, чтобы Касси стала куратором коллекции Палмер. И выставка, которую она подготовила два года назад, получила широкое международное признание. «Художник и женщина как объект изображения в сюжетно-тематической живописи» побывала в Художественном музее округа Лос-Анджелес, в Метрополитен, в галерее «Тейт» и в «Д'Орсэ». У Касси было такое чувство, будто Изабелл с благосклонной улыбкой наблюдает за ней. Она так и видела ее с бокалом мартини в руке в окружении десятка мужчин на крытой галерее на Елисейских полях.
      Вернувшись в свой кабинет, Касси изучила список имен временных сотрудников. Теперь, уже представляя себе, какая информация заинтересует Бобби Серра, она снабдила каждое из имен несколькими короткими замечаниями. Нуждается ли в деньгах? Семейные обязанности? Жены и дети? Бывшие жены и дети? Связи или семья за пределами города или страны? Пьянство, наркотики, склонность к азартным играм? Все подробности частной жизни этих людей были Касси неизвестны, однако во время обеденных перерывов и кофе-брейков она наслушалась всякого. Люди ворчали и жаловались друг другу. Не было ни одного, у кого все бы в жизни складывалось гладко. Если изо дня в день в одном и том же помещении собирать определенное количество людей, то там в конце концов разыграется настоящая «мыльная опера».
      И у Касси, воспитанной матерью, которая частенько сортировала людей по их зубам или волосам, вполне возможно, нюх, чтобы подмечать индивидуальные особенности, был получше, чем у многих. Мать Касси помнила, кто во что был одет и что ел двадцать лет назад на праздничном ужине в 1976 году (причем запросто могла воспроизвести рецепт блюда). Ее память была феноменальной. Она могла рассказать, с кем и о чем говорила в аэропорту Цинциннати между рейсами, когда ей было двенадцать.
      От матери Касси унаследовала острый глаз и чуткое ухо – качества, в дальнейшем еще более развившиеся благодаря специфике ее работы. Так, на любом портрете любой эпохи она легко могла отличить нос Габсбургов от носа Бурбонов, по манере написания портрета определить страну происхождения, датировать любой костюм с погрешностью в год-два и по мазку узнать руку того или иного мастера.
      Но – вот незадача! – оказалась совершенно слепа в случае со своим собственным мужем, не сразу уяснила суть внезапно проснувшегося в нем интереса к катанию на лодке по озеру Миннетонка и длинным уик-эндам в Биуобике.
      Всю вторую половину дня Касси посвятила сосредоточенному составлению собственного списка подозреваемых, к которому приписала и всех тех немногих, кто не работал в музее, но так или иначе был с ним связан, всех, кого только помнила. В этот список она включила даже меценатов, которые оказывали разовую помощь и в итоге охладели из-за отношения к себе со стороны музейных работников или оскорбились, когда их вкусы в искусстве не получили должной поддержки. В широко расставленные сети Касси угодили и несколько членов попечительского совета, хотя ни один из них, конечно же, не нуждался. Однако Касси решила, что больше – не меньше. Вычеркнуть из списка никогда не поздно и ничего не стоит: чик – и готово. Жаль, Джей не интересовался искусством. Ах, как бы ей хотелось вписать его в этот списочек!..
      Можете назвать ее мстительной.
      У нее имелась на то причина.
      И тут, словно по какому-то сигналу, зазвонил телефон. Касси взяла трубку и услышала ненавистный голос бывшего мужа, которого бы ей век не слышать. Голос пролаял:
      – Я узнал от своего адвоката, будто твой адвокат заявил, что я не получу картину. Что за дела такие, черт возьми?
      – Я ее купила на свои собственные деньги во время нашего медового месяца. Ты ее не получишь. – Касси приобрела эту картину, потому что она ей понравилась. Джей на искусство деньги не тратил. И это, между прочим, должно было бы в свое время подтолкнуть ее к мысли о несовместимости их характеров. – Это прописано в соглашении о разводе.
      – А почему бы нашим адвокатам не обсудить этот вопрос?
      – Если ты думаешь, что я отдам тебе свою любимую картину, ты не в своем уме!
      Джей хотел получить картину по одной-единственной причине: он знал, что Касси любила ее почти так же, как мороженое Эдны Мей.
      – Мой адвокат вообще хотел, чтобы я отсудила у тебя половину твоего дохода за все годы нашего брака. Так что подумай хорошенько, прежде чем выражать недовольство из-за какой-то жалкой картинки.
      – Через мой труп ты получишь половину моего дохода!
      – Если б я знала, что есть такой стимул… – пробормотала Касси.
      – Ты всегда была чертовой стервой!
      – Об этом нужно было думать до того, как делать мне предложение. – Касси очень аккуратно положила трубку, сделала глубокий вдох, сосчитала до десяти, еще раз сосчитала до десяти, потом сосчитала до десяти в третий раз и со всей силы швырнула пресс-папье через всю комнату. Оно ударилось в стену, обитую тканью из волокна рами, и, отскочив от нее, с глухим стуком приземлилось на сизалевый ковер.
      Опрокинутая на спину, лапками кверху, малахитовая черепаха покачивалась на полу. Она показалась Касси олицетворением ее собственной бессильной ярости, заставив призадуматься, сколько же еще времени должно пройти, чтобы ее бывший муж перестал вызывать в ней такую злобу.
      Нисколько, с надеждой сказала себе она, потому что психоаналитика не могла себе позволить.
      Минуту спустя телефон зазвонил снова. На сей раз она проверила определитель номера: не Джей ли это звонит снова? Однако на дисплее высветился номер сестры. Касси взяла трубку.
      – Не забудь о сегодняшнем ужине. – У Мег всегда был веселый, бодрый голос – обстоятельство, иногда заставлявшее Касси усомниться в ее адекватности восприятия действительности.
      – Я думала, он в среду.
      – Сегодня и есть среда. Еще я пригласила Уилли Петерсон. Я случайно столкнулась с ней в «Барнс энд Ноубл». Она приводила туда своего двухлетнего сына на «детский час», а я там была с Люком.
      – У нее двухлетний ребенок? Когда же она вышла замуж?
      – Она и не выходила, а живет себе припеваючи. Уилли сама все тебе расскажет сегодня вечером при встрече.
      – А что случилось с Тоддом?
      – Придешь на ужин – узнаешь.
      – Ты прямо как мама. Ничего не поделаешь, приду.
      – И ты мне это заявляешь после того, как уже три раза отменяла встречу со мной?
      – У меня последнее время плохой аппетит.
      – То есть после того, как от тебя ушел Джей. Ну что, нашла я способ выманить тебя из дома?
      – Да, признаюсь, я заинтригована. Помню, Тодд собирался стать самым молодым из когда-либо назначавшихся на этот пост вице-президентом «Ферст нэшнл», а Уилли после свадьбы собиралась отправиться в кругосветное путешествие, присылая нам открытки с экзотических спа и полей для гольфа.
      – Она и сейчас играет в гольф. Заняла третье место в женских состязаниях «Ю-Эс опен». Ужин в половине седьмого. Дети не могут ждать. Я готовлю мамин курник.
      – Почему сразу не сказала? Я бы приехала и без Уилли.
      – Мне пришло в голову, что перед таким вечером ты уж точно не сможешь устоять.
      – Ну, булочки-то ты, я думаю, вряд ли испечешь.
      – Это вполне вероятно.
      Касси рассмеялась:
      – Если пообещаешь приготовить лимонное мороженое и песочное печенье, то приеду с подарком.
      – Что-нибудь от «Годивы» придется кстати.
      – Приеду пораньше. – Лимонное мороженое готовилось по бабушкиному рецепту, имевшему хождение еще в те времена, когда холодильники только-только начали завоевывать кухни Америки. Оно и сейчас делалось по-прежнему в поддонах для кубиков льда. Мороженое источало густой, пленительный лимонный аромат, вызывавший острое чувство ностальгии по беспечному детству. – Десерт перед ужином?
      – Ну а как же еще! Традиция есть традиция.
      Когда телефон Касси вскоре зазвонил в третий раз, она снова посмотрела на определитель. Номер ни о чем не говорил. По крайней мере это был не Джей. Его самолюбие требовало, чтобы на дисплее гордо высвечивалось имя его компании – «Сибли клабз». Скромностью он не отличался.
      – У вас есть время поужинать?
      Голос показался смутно знакомым.
      – У меня ум за разум заходит, перебирая имена, и…
      Есть!
      – Если бы вы принесли на ужин список временного персонала, мы могли бы вечером пару часов поработать.
      – Простите, но у меня свои планы на вечер.
      – Свидание?
      – Какая разница?
      – Разница есть. Если вы идете на свидание…
      – Я иду на свидание…
      Голос Бобби Серра звучал очень уверенно, по нему было ясно: Бобби не знал отказа у женщин.
      – Тогда давайте встретимся позже. В любое другое время. Я бы хотел все же просмотреть список новых имен.
      – А нельзя ли подождать с этим до завтра?
      – На это расследование я трачу свой отпуск. Мне нужно всего ничего – час или около того, чтобы вы дали мне краткую характеристику каждого. Быть может, вы смогли бы уделить мне немного времени прямо сейчас?
      Касси вздохнула, понимая его нетерпение получить желаемое тотчас же. Это качество как подлежащее искоренению у нее самой стояло во главе списка «Что нужно исправить, чтобы достичь совершенства».
      – Полагаю, несколько минут я сейчас могу вам уделить.
      – Буду в пять.
      – Вы где? Перед зданием?
      – Вроде того. Я у грузового входа.
      В ожидании Бобби Касси поспешно перезвонила сестре предупредить, что опоздает на полчаса, и коротко рассказала ей о последних событиях, в результате которых она оказалась в весьма выгодном положении посредника. Не успела она закончить, как Мег ее перебила:
      – Возьми его с собой. Я никогда не видела мужчину, которого бы не покорила домашняя еда.
      – Ни покорять его, ни очаровывать я и не стремлюсь.
      – И напрасно. Если тебе с ним работать и ты хочешь заслужить его расположение, чтобы он не отказался от твоей помощи, о пользе чар тебе стоит задуматься.
      – Ты не понимаешь. Бобби Серр не тот человек. На него мои чары точно не подействуют. Он крутит любовь с самыми известными моделями и женщинами из высшего общества. Поверь мне, уж он курник не ест. Я приеду на ужин одна.
      – Курник я, кстати, люблю.
      Из дверей послышался низкий голос, и, резко развернувшись на стуле, Касси увидела Бобби, который с широкой улыбкой на лице стоял, прислонившись к дверному косяку.
      – Это не о вас.
      Он бросил на нее взгляд, который говорил: «Черта с два не обо мне». Этот взгляд вызвал в ней трепет – где-то глубоко внутри, где чувствовать она его не хотела, где она его уже очень-очень давно не чувствовала.
      – Как бы то ни было, а курник я люблю, – повторил он с улыбкой. – Мне пекла его моя бабушка.
      – Я все слышала, – радостно прощебетала в трубку Касси сестра. – Передай, что мы будем ему очень рады!
      – Нет! – Щеки Касси вспыхнули.
      – А что на десерт? – Бобби кивком указал на телефон.
      – Вот видишь, он гораздо разумнее тебя. Да это всего лишь семейный ужин, ей-богу! – прошипела Мег. – Скажи ему, что на десерт лимонное мороженое. – Сестра пыталась пристроить Касси, еще когда та не собиралась разводиться с Джеем: вероятно, была более информирована о его донжуанских эскападах на стороне в свободное от работы время.
      – Может, ты сама хочешь ему об этом сообщить? – процедила Касси.
      Двумя широкими шагами Бобби преодолел разделявшее их пространство и оказался рядом. Телефонная трубка выскользнула из руки Касси, и Бобби уже представлялся Мег.
      Их разговор несколько затянулся, каким-то непостижимым образом перескочив на Уилли и ее бывшего жениха. Когда наконец Бобби дал отбой, Касси пристально на него посмотрела.
      – Я помню, вы сказали: «Давайте держаться официально».
      – Я уже лет сто не ел домашней пищи. Отнеситесь ко мне по-человечески, а уж я прослежу, чтобы Артур повысил вам зарплату.
      – Можно подумать, это в ваших силах.
      – Сомневаешься, маловерная? – поддразнил ее Бобби.
      – Не нравится мне это ваше «отнеситесь ко мне по-человечески». Вы прямо как Артур, когда он меня уж очень достает. Вы что, ребята, не слышали о гражданских правах?
      – Не будем вдаваться в детали. Вы поможете мне, я – вам, вот и все.
      – И что же, программа этого общества взаимопомощи обязательно включает в себя ужин у моей сестры?
      – Она меня пригласила.
      – Она чересчур дружелюбна, черт ее подери.
      – Вы явно засиделись дома.
      – Она и это вам сказала?
      – Она обеспокоена.
      – Господи! – Касси с раздражением выдохнула воздух. – Знаете что, у меня все в полном порядке.
      – Вас послушать, так кажется, все наоборот. Создается впечатление, будто вы в состоянии фрустрации.
      Зеленые глаза Касси вспыхнули.
      – Если вы вроде человека из позапрошлого века, который видит в женщине лишь слабое бесправное существо, осмеливаетесь намекать, что…
      Бобби поднял обе руки, останавливая ее:
      – Я действительно люблю курник и лимонное мороженое. Кроме того, я хочу просмотреть с вами обещанный мне список. Никаких намеков я не делаю. Но когда я, как сейчас, беру след, то почти совсем не сплю, пока не решу для себя вопрос: кем и почему произведение искусства было похищено? Если дело пойдет гладко, возможно, мы с вами сумеем покончить с этим через несколько дней.
      Произнесенное «мы с вами» охладило ее пыл, будто речь шла не о приказе, а о просьбе. Пульс Касси начал замедляться. К тому же в голове продолжали звучать увещевания Мег. И ведь он действительно пообещал выбить для нее повышение зарплаты.
      – Ну хорошо, будь по-вашему.
      – Вот и славненько. – Не обращая внимания на ее кислый тон. Бобби жестом указал на дверь: – Мой водитель внизу.
      Дождавшись, пока Касси возьмет сумочку, он отступил в сторону, дав ей возможность выйти из-за стола и пройти вперед.
      – Захлопните за собой дверь, будьте добры, – напомнила Касси, выходя в коридор. – Он у парадного или во дворе?
      – Во дворе. Я прошел через грузовой вход.
      Касси спустилась по лестнице первой, что Бобби вполне устраивало: вид сзади открывался первоклассный – длинные ноги, великолепная попка, от покачивающихся бедер глаз не оторвать. Хотя не стоит задерживать взгляда на одной точке. Но что дурного, если он только посмотрит?
      Образовавшаяся между ними дистанция удовлетворяла и Касси. Ей было спокойнее, когда Бобби Серр находился от нее подальше. То ли это его одеколон. То ли его необъятные габариты. То ли у нее слишком давно не было мужчины. Во всяком случае, она не могла не обращать внимания на то, как он чертовски эффектен.
      Она сбежала по ступеням, Бобби – за ней, держась на некотором расстоянии. Но как только Касси приблизилась к двери грузового входа, он решительно двинулся вперед.
      – Я спущусь и подам вам руку, – сказал он.
      – Я сама справлюсь. – Касси предпочитала не прикасаться к нему по причинам, о которых лучше было не задумываться.
      – Здесь нет перил.
      Проходя мимо Бобби к лестнице, она метнула в него взгляд:
      – Все нормально, я сама.
      Эти острые каблучки… Они не вызывали у Бобби доверия. Когда она ступила на узкую цементную ступеньку, он спрыгнул с погрузочной платформы на землю, чтобы помочь ей спуститься.
      – В этом нет необходимости, – сказала Касси и, слегка нахмурившись, сделала первый шаг. – Я по этой лестнице спускалась, наверное, уже раз сто.
      – На всякий случай, а то мало ли что, – ответил Бобби с улыбкой. Артур был прав: она иногда взбрыкивает.
      Касси уже было собралась послать ему улыбку, которая бы означала: «Ну вот! Я же говорила!» – но тут ее правый каблук, опустившись на мягкий асфальт, тотчас увяз в нем. Касси чуть не упала, но Бобби ее поймал, и улыбка, которая означала бы «Ну вот! Я же говорила!», замерла у нее на губах, так и не оформившись.
      Она оказалась на ощупь именно такой, как он и предполагал – в одних местах мягкой, в других упругой и просто, черт возьми, потрясающей. Не надо бы ему об этом думать: ведь впереди работа.
      Боже мой! Да он весь сплошные мускулы, как какой-то мистер Вселенная, который упражняется по десять часов в сутки. А это еще один плюс ко всем его многочисленным, вызывающим восхищение достоинствам, увы, недоступным ей, Касси, потому что она в плане секса никоим образом его не интересовала.
      Он предложил ей руку только из вежливости.
      Ей бы сразу опереться на нее, как взрослой, зрелой женщине, и избавить себя тем самым от этого ужасного затруднения.
      Дальше она повела себя уж совсем неразумно – краснея и заикаясь, попыталась вырваться из его рук.
      И лишь когда он снова установил ее в вертикальное положение, ей удалось-таки произнести нечто членораздельное:
      – Простите, мне так жаль. Я не задела вас?
      – Ничуть. Сами-то вы в порядке?
      – В порядке. Только испугалась до смерти.
      – Хорошо. Как насчет того, чтобы взять меня под руку, пока мы идем по этому мягкому асфальту? – Он кивнул на машину, стоявшую в нескольких ярдах от них.
      Ничего другого Касси не оставалось: иначе она бы выглядела идиоткой.
      Бобби протянул руку.
      Она положила ладонь на его сильное, загорелое предплечье, слегка покрытое черными волосами.
      Бобби для верности накрыл ее руку своей ладонью, потому что, упади она еще раз, могла бы испугаться сильнее, чем прежде.
      Она же приложила максимум усилий, чтобы каблуки опять не застряли в асфальте.
      Путь до машины был длинным.
      Или коротким.
      Все зависит от того, на чем сосредоточиться – на своей неловкости или на удовольствии, которое получаешь.
      Смутить Бобби было почти нереально – ни ее запахом, ни случайным прикосновением ее бедра к его ноге, ни близостью к ее поистине соблазнительной груди. Черт, да он с ней так спокойно еще хоть десять миль прошел бы.
      Чувства Касси, как это часто с ней случалось, были неоднозначны: она еще не оправилась от смущения – оно нет-нет да давало о себе знать, – однако и досады на некоторое волнение, которое возникало у нее рядом с великолепным, сексапильным красавцем Бобби Серром, ведущим ее под руку, накрыв ее ладонь своей и прижав к своему бедру, она уже не ощущала. Вот так.
      Когда они подошли к машине, из нее выскочил водитель. Обогнув автомобиль, он открыл перед ней заднюю дверцу.
      – Куда? – спросил он.
      И чары сразу разрушились. «Мег ждет, – подумала Касси. – Жизнь ждет». «Ужин в незнакомом доме», – подумал Бобби, напоминая себе, почему он здесь.
      И вовсе ни для того, чтобы перепихнуться.
      – Я не знаю адреса, – сказал Бобби, отступая на шаг, и рука Касси выскользнула из его руки.
      Касси продиктовала адрес водителю. Ее голос был холоден и сдержан, как голос Бобби Серра.
      Устроившись на заднем сиденье, она положила свою сумочку между собой и Бобби.
      Он это заметил.
      Но его это устраивало.
      Все снова под контролем.

      Либо водитель был старым приятелем Бобби Серра, либо тот легко заводил друзей, потому что почти всю дорогу до дома Мег Джо из «Иден прери» без устали обсуждал охоту и рыбалку в Монтане.
      Бобби намеренно поддерживал разговор – чтобы контролировать то, что обычно держал под контролем. Но когда они вырулили на дорогу, ведущую к дому сестры Касси, выстроенному в деревенском стиле – с крылечками, остроконечными крышами и еще не разросшимися розариями и деревьями, он вежливо извинился:
      – Я, как вы, наверное, уже сообразили, родом из Монтаны, вот мы с Джо и трепались всю дорогу. Он любит поговорить. Простите.
      – Нет проблем. – На самом деле Касси это было на руку, она даже ощущала облегчение от того, что ей не пришлось напрягаться и придумывать, что и как сказать.
      «Так он, оказывается, из Монтаны. Это объясняет цвет его волос и глаз», – подумала Касси, внезапно узнавая во внешности Бобби черты коренных жителей Америки. И словно его привлекательный образ кинозвезды требовалось еще больше романтизировать, перед ее внутренним взором тут же возникли лихие воины в полном боевом облачении и при регалиях. На великолепных конях они стремительным галопом неслись прямо на нее, врываясь в сознание. И воин, скачущий впереди войска, конечно…
      – С вами все в порядке?
      Касси внезапно очнулась, вернувшись в реальность, и попыталась выбрать наиболее удачное оправдание из множества оправданий, роившихся в ее голове, каждое из которых боролось за свое первенство.
      – Она часто витает в облаках.
      В дверях стояла улыбающаяся Мег.
      – Ничего подобного.
      – Я пытаюсь быть вежливой. Он подумал, что ты уснула. – Мег двинулась навстречу, протягивая руку. – Я Мег. А вы, должно быть, Бобби. Спасибо, что дали Касси возможность немного подзаработать. Джей оставил ее в таком тяжелом положении, хотя вам это, конечно, неинтересно, но… все равно… спасибо.
      – А меня что, вроде как здесь нет? – выразила недовольство Касси, вклиниваясь в разговор. Она не терпела, чтобы ее личные дела обсуждались с посторонними.
      Мег расплылась в улыбке:
      – Я старшая сестра. Я имею право тебя защищать.
      – Это слово – «защищать» – у тебя означает «вогнать в краску»?
      – Развод – штука неприятная. – Бобби пожал плечами. – Не смущайтесь.
      – Вот видишь! – Мег послала Касси улыбку. – Ну заходите же, заходите оба, – обратилась она к ним, будто они с Бобби были парой, а ведь они парой не были. Лишь подумав о подобной нелепости, Касси покраснела, но сестра ничего не заметив, продолжила: – Я приготовила для вас кувшин лимонного коктейля, чтобы смягчить конец трудного дня. У тебя, Касси, усталый вид. Она плохо спит. – Мег снова улыбнулась Бобби: – Но теперь, когда вы здесь, возможно, дела пойдут на лад.
      – Ну хватит! – огрызнулась Касси, краснея еще больше.
      – Извини. Но что тут такого? Почему я не могу сказать, что у тебя усталый вид, когда ты действительно выглядишь усталой? – как ни в чем не бывало, ответила Мег. – Идите, располагайтесь на террасе, отдыхайте.
      Касси собиралась улучить момент наедине с сестрой, чтобы объяснить, почему ее старания сосватать их с Бобби Серром, напоминающие телодвижения слона в посудной лавке, скорее всего не увенчаются успехом: мало того, что он убежденный холостяк, вокруг него к тому же вьется стая амбициозных старлеток и моделек, но что еще более важно – просто Бобби Серры всего мира не для нее. Хотя вот и Джей тоже, выходит, оказался не для нее. Возможно, ей стоит обратиться за консультацией к свахе, которая направила бы ее в нужном направлении.
      Едва они вошли в дом, как им навстречу через весь холл с криками «Касси! Касси! Касси!» бросились два белобрысых карапуза.
      Уронив сумочку и сбросив туфли на шпильках, Касси чуть наклонилась вперед, приготовившись к удару. Но на ее лице сияла улыбка. Только один вид этих сорванцов уже делал ее счастливой.
      – Чего ты нам привезла? – в один голос завизжали дети, вырываясь из ее объятий. – Где игрушки?
      – Ну кто так себя ведет?! – устыдила их мать.
      – Я с работы, – оправдывалась Касси, ничуть не обижаясь на детскую корысть. Ее любимые тети всегда привозили ей какие-нибудь милые безделицы. – В следующий раз обязательно что-нибудь куплю.
      – А как насчет этого? Сгодится? – Бобби вытащил из кармана шорт маленький медный компас и ручку с фонариком.
      Касси с Мег были тут же забыты ради блестящих штучек. Им оставалось только наблюдать, как обаяние Серра распространяется на тех, кто в силу своего возраста еще ничего не знает о мировых секс-символах. Двухлетний Люк и трехлетняя Зои стояли как загипнотизированные и, широко распахнув глаза, смотрели, как опустившийся перед ними на корточки Бобби демонстрировал им такие загадочные вещи, как компас и ручка. Он говорил с детьми по-дружески, каждому дал повертеть в руках ручку, позажигать лампочку и поэкспериментировать с крутящейся стрелкой на циферблате компаса, доступно, на их языке, объяснил, как заставить и то, и другое работать, после чего раздал подарки.
      – Это потрясающе, – сказала Мег, когда дети, зажав в руках свои приобретения, убежали. – Я заберу это у них потом.
      – Ни в коем случае. Такая ерунда, пусть все остается у них. И позвольте поблагодарить вас за приглашение на ужин. Я уже очень давно не видел домашней еды.
      – Мы ждем только Уилли: Оза нет в городе.
      В ответ на молчаливый вопрос во взгляде Бобби Касси пояснила:
      – Освальд – это муж Мег, но называть его Освальдом даже не пытайтесь, если не хотите обрести себе в качестве врага бывшего полузащитника футбольной команды весом в триста фунтов.
      Бобби улыбнулся:
      – Понял.
      – Мама Оза все надеялась на наследство какого-то богатого дядюшки, – пустилась в объяснения Мег. – А тот, когда ему стукнуло семьдесят пять, взял да и женился на молоденькой официанточке, которая годилась ему во внучки. В итоге ей-то он все и оставил. Немного похоже на…
      – Только молчи, не смей говорить этого, – предостерегла ее Касси.
      – Ну хорошо, хорошо, идите выпейте. – Мег кивнула по направлению к кухне: – Пойду проверю, как там ужин, а заодно посмотрю детей.
      Снова надев свои туфли на шпильках, Касси повела Бобби через холл на застекленную веранду, выходившую на задний двор дома и соседские задние дворы в этом новом комплексе, только что отстроенном на месте кукурузного поля.
      – Красота-то какая, – сказал Бобби, с наслаждением окидывая взором вид, открывавшийся из больших, во всю стену, окон.
      – В том случае, если вы общительный человек. Мег говорит, отсюда видно даже, что едят соседи, расположившиеся на своих патио. Но Мег ладит со всеми. И не смотрите на меня так. Не обязательно же все в одной семье должны быть экстравертами.
      – Или полузащитниками. Понимаю.
      – Вы, я думаю, были нападающим, угадала? – спросила Касси, придвигаясь к запотевшему кувшину с лимонным коктейлем. Акриловый поднос с кувшином был установлен на старом, но немного подновленном Мег плетеном столе.
      – Лет сто назад, наверное.
      – Прежде чем заделались Джеймсом Бондом мира искусства.
      – Не совсем. Это моя работа, вот и все. От которой я получаю удовольствие.
      – Слухи о вашем особенном стиле получения удовольствия щекочут нервы многим незаметным рядовым работникам музеев, занятым рутинным трудом.
      Он улыбнулся:
      – Мне и в голову не приходило, что вас это может интересовать.
      С коктейльным бокалом в руке Касси обернулась через плечо:
      – А меня это, собственно, и не интересует. Я вообще на тысячелетие вперед решила отказаться от мужчин.
      Удивленный ее словами, Бобби внезапно уловил в них вызов лично себе. Чтобы обуздать возникшее у него желание, потребовалось несколько секунд.
      – Вот до чего вас довел развод, – осторожно заметил он.
      – Судите по собственному опыту? – Касси наполнила свой бокал лимонным коктейлем.
      – Не совсем.
      – Ну и балда же я! Конечно! Ведь вы же мужчина.
      Бобби мог бы объяснить Касси, что им с Клэр вообще было противопоказано жениться, поэтому и развод их оказался немного менее болезненным, чем мог быть, и что «немного» в данном случае – понятие весьма относительное. Что он сам, когда случилось неизбежное, долгое время ходил мрачнее тучи. Однако Кассандре Хилл, думал Бобби, наверное, не слишком-то интересно будет выслушивать, как его либидо оставалось невосприимчивым к любым, даже очень сильным, эмоциональным потрясениям. Тогда эта сексапильная рыжая девица с умопомрачительными ногами, которую навязал ему Артур, уж точно почувствовала бы свое право безоговорочно заклеймить весь мужской род. И странно – ему вовсе не хотелось доводить ее до нервного срыва. И очевидная причина этого вызывала в нем какое-то смутное раздражение.
      Хотя даже если бы он все же признался себе, что хочет ее, это все равно ни к чему бы не привело.
      Мысль определенно скверная, не предвещавшая ничего хорошего в данной обстановке – то есть в доме ее сестры. Тем не менее, когда Касси слегка наклонилась, чтобы поставить кувшин на поднос, и обнажила еще одну пядь своих длиннющих ног под короткой юбчонкой… у Бобби мигом напрягся член.
      К счастью, в этот момент послышались эхом разносившиеся по всему дому звонкие детские крики и визг, способный подавить даже его разгоревшееся желание. Когда Касси развернулась с бокалом в руке, Бобби хватило сил, чтобы проговорить сравнительно спокойно:
      – Если мы с вами собираемся вместе работать, то в будущем, наверное, следует избегать разговоров на личные темы.
      – Стало быть, ничего подобного вроде «Вам, кажется, приятно меня видеть», я говорить не должна?
      Бобби поморщился:
      – У вас чертовски короткая юбка.
      Касси повела бровями:
      – Разве я виновата, что вы не в состоянии держать себя в руках?
      – В чем это ты виновата? – В комнате возникла Мег с подносом крабовых канапе.
      – Ни в чем. Я невинна, как ангел, – сказала Касси с улыбкой, тогда как Бобби, стараясь скрыть образовавшуюся выпуклость в своих шортах, встал вполоборота и направился к столу с коктейлем.
      Мег с укоризненным видом, будто лазером, просканировала свою сестру:
      – Не спорь с ним. Он нашел подход к моим детям.
      – А я и не спорю. Я вообще никогда не спорю. Я менее всех на свете склонна к спорам. – Некоторым образом польщенная реакцией Бобби Серра, который знался с супермоделями, с готовностью прыгающими к нему в постель, Касси в то же время старательно избегала мысли, что он сейчас, вполне возможно, так отреагировал бы на любую женщину, и позволила себе беззастенчиво побаловать свое тщеславие.
      – Сколько же ты выпила? – с подозрением поинтересовалась сестра.
      – Еще мало. – Касси поднесла бокал к губам и залпом осушила его, потому что после краткой минуты торжества ей оказалось трудно – или почти невозможно – спокойно смотреть на вздувшиеся на ширинке шорты Бобби Серра, тогда как у нее самой не было секса очень-очень-очень давно. А то, что она успела увидеть, пусть даже мельком, было очень впечатляющим.
      – Присмотрите за ней, пожалуйста, пока меня нет, – обратилась Мег к Бобби, устраивая канапе на маленьком столике. – Она совсем не умеет пить.
      Касси сглотнула.
      – Умею.
      – С каких это пор?
      – С тех самых! – Ну почему, почему она в присутствии сестры вечно начинает говорить как ребенок?
      – Хм! – Мег кивнула Бобби. – Вот видите: две порции для нее – предел, – сказала она, покидая комнату.
      На какое-то время воцарилось молчание. Бобби развернулся и с насмешливым видом поднял бокал:
      – Как бы не так! Верно?
      – Надсмотрщики мне не нужны, – пробормотала Касси, осторожно отводя взгляд от того, что располагалось у него ниже пояса.
      Бобби, заметив это, чуть было не сказал: «Можешь смотреть. Все уже путем».
      – Ну пожалуйтесь мне, – вместо этого проговорил он. – У меня тоже есть старший брат.
      – Шутите! Чтобы вами кто-то командовал?
      Прежде чем Бобби ответил, прошла минута, потому что Касси пересела в плетеное кресло, закинув ногу на ногу – ну прямо Шерон Стоун в «Основном инстинкте», ни дать ни взять, – и желание Бобби стало опять с головокружительной скоростью набирать обороты.
      – Он пытается, но мы редко видимся, – ответил он наконец, тщательно следя за своей интонацией и – по очевидной причине – даже не пытаясь подняться со своего места. – Он живет на Гавайях.
      – Почему? – Касси вспомнила, что в разговоре о Монтане упоминалось действующее ранчо. Это ранчо являлось частью его яркой биографии, предлагаемой уважаемой публике.
      «Не смотри на ее ноги».
      – Он любит виндсерфинг.
      Простой вопрос – простой вопрос. Но эта гламурная жизнь, которую она видит на экране телевизора, чертовски далека от сферы ее компетенции.
      – Он женат. – Бобби проговорил это с той настороженностью, с какой обычно говорят мужчины, когда в беседе всплывает слово «женат».
      – Дети есть?
      – Четверо.
      – Ого! А вы, значит, брат, которому неведомы семейные ценности?
      – Вас я тоже не представляю с детьми.
      – Не будем об этом.
      – Простите. Больной вопрос?
      – Один из многих благодаря моему бывшему мужу, который воспринимал окружающий мир как свой собственный, принадлежащий ему одному парк развлечений.
      – Пока вы, как примерная жена, безвылазно сидели дома и гремели кастрюлями?
      – Не понимаю, как это мы вышли на эту тему? – Мог бы свой сарказм оставить при себе.
      – Вы спросили про моего брата.
      – Так вы действительно узнали, кто эта женщина? Я о полотне вдовы Де Бирс за диваном в Хертфордшире?
      Эта дипломатичная перемена разговора вызвала на лице Бобби улыбку.
      – Да, это был автопортрет ее любимого Рубенса с его первой женой. Только представьте себе, некоторые из похищенных картин бандиты просто выкинули в канаву. – Бобби стало полегче дышать. Беседа об искусстве куда безопаснее, чем мысли об этой женщине, черт бы их побрал! – Ведь многие похитители художественных ценностей не имеют ни малейшего представления о том, что крадут, – эдакие, знаете ли, молодцы с кувалдами и ломами вроде тех, что в Норвегии утащили «Крик», а потом попытались загнать его двум детективам из Скотленд-Ярда. Но бывает, попадаются профессионалы. Например, похитители Коро сняли картину в Лувре в самые посещаемые музейные часы. Полотно исчезло из поля зрения. Небось, висит на какой-нибудь асиенде у какого-нибудь заправилы наркобизнеса. У вас опять верхняя пуговица расстегнулась. – Бобби присудил себе несколько очков за то, что не заглянул в ложбинку у нее на груди.
      – Послушайте, это не нарочно, надеюсь, вам понятно? – быстро отреагировала Касси, застегивая пуговицу. – И сегодня утром это тоже было случайно. Артур скорее всего подумал иначе, но я не хочу, чтобы вы тоже пребывали в этом заблуждении. Вам ясно?
      – Кристально.
      – Вот и хорошо, – припечатала Касси, поднимаясь со своего места. – И еще одно: к вашему сведению, я очень хорошо переношу алкоголь, так что, когда возьмусь за следующий бокал, не вмешивайтесь, оставьте меня в покое.
      – И не собирался, – спокойно разуверил ее Бобби. Как раз в этот момент из дверей послышался громкий голос:
      – Ну ничего себе! Ну и дела! Касси, познакомь меня.
      – Уилли Петерсон, Бобби Серр. И прекрати пыхтеть и задыхаться, Уилли. Это неприлично.
      – Он твой? Отбивать разрешается? – поинтересовалась Уилли, решительно вышагивая по комнате. Ее тело, покрытое загаром, демонстрировало пользу интенсивных тренировок с отягощением и ежедневной упорной игры в гольф.
      – Валяй. – С Мег и Уилли, решившей пококетничать с Бобби Серром, вечер обещал затянуться. Касси прикинула, на сколько порций ей хватит того, что оставалось в кувшине, потому что без этого ей, видно, не обойтись.
      Бобби пришлось встать, и Уилли, приблизившись, протянула ему руку:
      – Скажите, что вы играете в гольф, и я пойму, что попала в рай.
      – Извините, – с улыбкой ответил Бобби, пожимая ей руку. – Только когда у меня нет другого выхода.
      – Ну тогда вы, надо думать, кое в чем другом мастер, – промурлыкала Уилли.
      Бобби, расхохотавшись, ловко и деликатно высвободил свою руку.
      – Мег говорит, вы победительница женских состязаний «Ю-Эс опен». Поздравляю!
      – Мам, я тоже хочу домпас! – закапризничал вбежавший в комнату карапуз. – У Дюка есть домпас! А он мне его не дает!
      Уилли повернулась к сыну, Коулу.
      – Рыбка моя, смотри, – сказала она, вытаскивая из сумочки ключи и протягивая их малышу. – Ты можешь поиграть с ними.
      Насупленный мальчик тотчас просиял. Взяв протянутое ему кольцо с ключами и широко улыбаясь, Коул немедленно сунул болтавшийся на нем свисток в рот и принялся дуть в него с такой силой, что его лицо налилось кровью.
      – Деточка, пожалуйста, прошу тебя, иди посвисти где-нибудь в другом месте! – крикнула ему Уилли, пытаясь перекрыть оглушительный свист. – Ступай покажи его Люку и Зои!
      В ушах у Касси еще не утих звон, когда за спиной сына Уилли захлопнулась дверь.
      – Какой славный мальчуган, – улыбнулась Касси, надеясь, что ее барабанные перепонки не получили непоправимых повреждений.
      – Он очень похож на Тодда, ну просто вылитый, ты не находишь?
      – Одно лицо. – Слишком вежливая, чтобы спросить незамужнюю Уилли, почему он похож именно на Тодда, Касси заметила: – Однако своим веселым нравом он обязан тебе. – Ложь из вежливости по сути и не ложь вовсе, а просто средство избежать грубости.
      – Ну разве он не прелесть?! – разошлась Уилли с обычной для родителей непонятной слепотой.
      – Уж такая прелесть, что просто слов нет. – Как это прозвучало? Не грубо? – Не желаешь ли выпить?
      За выпивкой Уилли выложила подробности своей победы, одержанной на женском состязании «Ю-Эс опен», а потом Мег пришла позвать их на ужин. Дети уже были усажены за стол.
      У Мег имелась специальная детская мебель: твердый клиновый стол и более тяжелые, чем обычные, резные деревянные креслица. Какие бы акробатические номера ни выделывали на них непоседы, стол и стулья стояли как вкопанные. Взрослые за ужином почти не разговаривали, слышались лишь постоянные призывы и уговоры «сидеть смирно и есть, как следует, иначе десерта не видать». Но это срабатывало лишь ненадолго, и наконец Мег сдалась и постановила, что лимонное мороженое и сахарное печенье в этот вечер будут основными блюдами.
      – А почему бы детям не расположиться на улице, за столом для пикников? – предложила Уилли очень спокойно. Касси даже призадумалась, не оглохла и не ослепла ли та. – Коул обожает пикники. Мег, я помогу тебе их там рассадить.
      Как только столовая опустела, в комнате внезапно наступила тишина. После детей в комнате остались лишь три тарелочки с недоеденной ими едой.
      Касси вскинула брови:
      – Теперь уж, наверное, жалеете, что захотели отведать курника?
      – Дети меня не беспокоят. – Бобби взял еще одну булочку. – Вы бы видели потомство моего брата. Не передадите масло?
      – Неужели вы не понимаете? Ведь Коул явно ни разу в жизни ни в чем не знал отказа, а Люк с Зои еще немного – и забрались бы на стол.
      – Хоть едой не бросались, и на том спасибо. – Бобби абсолютной невозмутимостью намазывал булочку маслом. – Надо во всем находить положительные стороны.
      – А что, бывают такие дети, которые бросаются едой?
      – О да. Регулярно наблюдаю, как четверо моих племянников, которым нет еще и десяти, преподносят всякие сюрпризы.
      – Господи Боже мой! Имидж Джеймса Бонда тает на глазах.
      – Вот именно, – грустно подтвердил Бобби, поддевая вилкой кусок пирога. – У меня самая обыкновенная жизнь.
      – Если не брать в расчет несколько вилл в Европе, старлеток и вечеринок на Ривьере.
      Бобби поднял глаза и замер с вилкой, поднесенной ко рту.
      – Наверное.
      – А это значит, что ваш образ жизни нельзя считать нормальным.
      Бобби ответил не сразу – его рот был занят.
      – Это зависит от того, что считать нормой, – наконец миролюбиво проговорил он.
      – Ну там, покупать продукты в магазинах, питаться в «Макдоналдсе», косить лужайку.
      – А вы косите лужайку?
      – Я умею косить лужайку.
      Он улыбнулся:
      – Колесной газонокосилкой или на райдере?
      – Ну хорошо, хорошо, признаюсь честно: мой газон косит соседский мальчишка.
      – А у меня на Западе райдер. Но и сад ведь у меня ого-го какой.
      – И вы иногда его косите сами? – поддела его Касси.
      – Когда бываю дома, кошу.
      Касси отчего-то не хотелось об этом слушать. Она предпочитала нереальный, киношный образ Бобби Серра, о котором не стоило и мечтать как о чем-то недостижимом. Ей не хотелось, чтобы он был как все, чтобы до него можно было дотронуться рукой – даже если забраться на очень высокую стремянку. Видя в нем простого человека, очень трудно уговорить себя не замечать, как он хорош собой, как приятен в общении, и не думать о том, что она, вполне возможно, на этой неделе уже десятитысячная женщина из тех, кто хотел бы переспать с ним. Пожалуй, ей лучше перестать пить, ведь мысли о том, чтобы переспать с кем-либо вообще, не посещали ее уже с тех пор, как Джей прислал ей документы о разводе.
      Однако назойливый внутренний голос, воспользовавшись моментом, заметил ей – причем без всяких там околичностей, – что она, возможно, уже миновала стадию оплакивания своего брака и готова подняться на следующую ступень. То есть на ту, где мужчины вроде Бобби Серра могли бы сослужить ей хорошую службу – в смысле налаживания ее жизни. Ну, как бы помочь продолжать жить дальше.
      Вроде как сменить свои злость и обиду на хороший, качественный секс.
      – Если вы не хотите свою булочку, можно, я ее съем? Вы не против?
      «Вообще-то хочу», – подумала Касси, вновь обращая внимание на разоренный стол. Ей было досадно, оттого что он может съесть семь булочек и три куска пирога зараз да еще пару порций салата под толстым слоем майонеза, не набрав при этом на своем могучем теле ни грамма.
      – Не хочу, – солгала она, передавая булочку Бобби: демонстрировать неуверенность и страстные желания, сказав правду, она не собиралась.
      Однако разомлев немного после двух лимонных коктейлей и бокала вина, она в первый раз после долгих месяцев целибата позволила себе удовольствие поддаться сладкому ощущению плотского желания. Что сыграло в этом свою решающую роль – лимонный коктейль с бокалом вина или великолепный мужчина, улыбающийся ей противоположного конца стола, – она точно не знала Возможно, ей просто надоело злиться. Но факт оставался фактом: вот оно здесь – ЖЕЛАНИЕ – словно отпечатано восьмым шрифтом. Плохо дело, прозвучал у нее в голове голос разума и сдернул с нее теплое, уютное одеяло алкогольной расслабленности.
      ТАК НЕ СТАВЬ ЖЕ СЕБЯ, РАДИ БОГА, В НЕЛЕПОЕ ПОЛОЖЕНИЕ!
      Вмиг протрезвев от ужаснувшей ее воображение сцены публичного отказа, Касси расправила на коленях салфетку, выпрямила спину и проговорила как ни в чем не бывало, словно дама, выступающая в шестичасовых новостях в защиту атомной промышленности с разъяснениями, что, несмотря на недавнюю аварию на близлежащем предприятии, никакой опасности не существует:
      – Я сегодня днем взяла у Эммы список временных сотрудников и начала уже делать для вас пометки.
      Бобби не сразу понял, о чем речь, но быстро переключился, плавно подхватил тему и, разламывая булочку надвое, продолжил:
      – Хорошо. Очень ценю вашу инициативу. По пути домой расскажете мне вкратце о каждом.
      – Не уезжайте до десерта, – запротестовала Мег, возвращаясь в столовую. Пребывая, как видно, в самом лучшем своем компанейском настроении, она несла заключительное угощение сегодняшнего ужина – две порции мороженого. Поставив десерт на стол, она приступила к ликвидации оставленного детьми беспорядка.
      – Позвольте вам помочь, – предложил Бобби, поднимаясь из-за стола.
      – Ну что вы! Касси, скажи ему, что помогать не нужно.
      Касси посмотрела ему в глаза.
      – Мне не трудно, – сказал Бобби. – Правда.
      Не собираясь спорить с мужчиной, который выказал желание убирать со стола, Касси сказала:
      – Когда будешь возвращаться, захвати сахарное печенье.
      – Ты могла бы помочь, Касси, – заметила сестра, посылая ей один из тех многозначительных взглядов – нечто между укором и безмолвным советом, – который Касси не могла бы истолковать даже в самых благоприятных обстоятельствах, то есть на трезвую голову.
      – Это лишнее, – возразил Бобби, как заправский официант устраивая на руках многочисленные тарелки. – Я уже все взял.
      – Вот бы мне такого! – шепнула Уилли, бесшумно присаживаясь на стул возле Касси. – Где, черт возьми, ты откопала этого потрясного мужика, дорогуша? Если б я не отбывала снова в путешествие на следующей неделе, я бы за него с тобой ой как поборолась!..
      – Побереги силы. К нему уже стоят в очередь несколько мисс Мира и куча старлеток. И потом, он приехал сюда ненадолго, только чтобы найти украденного Рубенса. И он знает себе цену, уж поверь. Так что, принимая во внимание все вышеперечисленное… – а также еще одно, более важное обстоятельство, а именно – отсутствие у него интереса, о чем Касси предпочла умолчать, – я тут не соперница.
      – С ума сошла? Пользуйся тем, что он здесь. Жизнь коротка!
      – Вряд ли он заинтересован. – Не совсем так, конечно, но какого черта? Должна же у человека быть гордость, ведь он тогда, за обедом, совершенно недвусмысленно выразился – сказал: не хочет, чтобы его «имела» подчиненная ему ассистентка.
      – Да ладно тебе! Куда он денется? За ужином буквально пожирал тебя взглядом. Я сидела напротив. Все видела.
      – Ты бредишь. Мужик развлекается с женщинами из высшего общества.
      – Ну и что? Сегодня вечером женщин из высшего общества здесь нет.
      Касси отрицательно покачала головой:
      – Мне с ним работать. А секс во все вносит путаницу.
      «Как будто без этого он был бы возможен», – подумала она.
      – Ну пораскинь мозгами, что ты теряешь? – не отставала от нее Уилли, которая словно бы читала мысли Касси.
      – Гордость.
      – Все это чепуха. На дворе двадцать первый век, куколка, и теперь женщины наконец выравнивают счет. Если ты его хочешь, возьми его. Балом правит женщина. Попробуй.
      «Непременно, вот только, следуя Будде, достигну нирваны», – подумала Касси.
      – Возможно, попробую, – солгала она, чтобы прекратить пререкания с Уилли, которая твердо была уверена в своей вседозволенности.
      – Давно пора, детка. Расскажешь потом, каков он в постели.
      – Непременно. – Врать с каждой минутой становилось все проще.
      – Вот почему я не вышла замуж за Тодда, – сказала Уилли, как будто Касси ее об этом спрашивала. – Он никуда не годился в постели, к тому же хотел, чтобы я всегда сидела дома, в буквальном смысле. Можешь себе такое представить? И это притом, что этот эгоистичный болван знал, как я долгие годы мечтала получить статус профессионала в гольфе. Он закатил настоящую истерику, когда я сказала, что не выйду за него, и выдвинул мне ультиматум – он или гольф. Но тут никаких сомнений быть не могло.
      – А он… ну… в воспитании ребенка он хоть участвует?
      – Когда не слишком поглощен своими попытками сделать карьеру банкира.
      Презрительная насмешка, сквозившая в ее голосе, исключала какие бы то ни было слова утешения.
      – Думаю, оно и к лучшему, – ответила Касси, точно воплощая собой этим вечером кладезь лжи и банальностей. Господи Иисусе! Неужели среди ее знакомых нет ни одного счастливого брака? Ни одного такого она не могла припомнить. Что говорило явно не в пользу ее друзей. Не считая, конечно, Мег и Эгона, специалиста по гравюрам в их музее. Вспомнив об этих благополучных семьях, она вздохнула почти с облегчением, словно они были ее спасительной нитью, «дорогой жизни» к более гармоничному миру любви, добра и сочувствия.
      – Именно так. Коул счастлив. Он путешествует со мной. А я люблю играть в гольф.
      – Ты рождена для славы, Уилли. Все всегда были в этом уверены. – Уилли даже в детстве в погоне за своей мечтой ничего не видела вокруг себя. – Завидую твоей безраздельной преданности гольфу.
      – Ты ведь тоже занимаешься тем, чем хотела.
      – Правда. – Если б еще придушить Артура, вообще не работа была бы, а сказка.
      – Ну, давай за то, чтобы мечты сбылись! – Уилли подняла бокал вина и подмигнула. – И за Бобби Серра в твоей постели.
      Касси чокнулась с ней бокалом и улыбнулась:
      – По крайней мере за мечты.
      – Хотя бы за одну, черт побери… за то, чтобы хоть одна из двух исполнилась.
      – Не будем больше об этом.
      И они захихикали, как всегда хихикали вдвоем с тех пор, как познакомились в первом классе.
      – Тебе нужно быть поактивнее. Вот приезжай ко мне как-нибудь, когда я буду в турне, – улыбнулась Уилли. – Если надо, могу гарантировать полную анонимность.
      – Анонимность в чем? – вмешалась Мег, как старшая сестра, которой все вынь да выложи непременно нужно знать.
      Но Касси, будучи младшей сестрой, давно научилась увиливать от ответа.
      – Уилли рассказывает, как скрываться от папарацци, – сказала она.
      – Ах так? Отлично. Тогда не спрашивай меня, что мама рассказывала о тете Лиззи, не скажу. – Мег поставила на стол широкую тарелку с сахарным печеньем. – Кто-нибудь хочет кофе?
      – Да о тете Лиззи нечего рассказывать.
      – Кое-что все же есть.
      – Я на это не клюну.
      – Ну и прекрасно. Бобби, кофе?
      Бобби стоял в дверях кухни и с полуулыбкой на лице наблюдал знакомую ему перепалку детей из одной семьи.
      – Да, пожалуй.
      – С сахаром? Со сливками?
      Он отрицательно покачал головой:
      – С вашим растаявшим мороженым.
      Он сел за стол. Касси, посмотрев на него из-под ресниц, улыбнулась:
      – Мег просто командир.
      – Ничего страшного. Угощение удалось на славу.
      Бобби съел десерт до последней капли, через несколько секунд съел три печенья, выпил кофе и учтиво, как воспитанный человек, ответил на вопросы Уилли и Мег о своей жизни, по сути, мало что сообщив о себе. Впрочем, ни ту ни другую это ничуть не обескуражило и вовсе не удержало от дальнейших расспросов, продолжившихся в режиме нон-стоп, пока наконец не вмешалась Касси.
      – Уже поздно. Нам, пожалуй, пора, – сказала она, желая спасти Бобби от вопросов, которые все больше и больше уклонялись в сторону, приближаясь к его бывшему браку.
      После обмена благодарностями и прощания вернулись дети, чтобы помахать с крыльца. Как только Касси с Бобби расположились в кожаном салоне автомобиля, Касси забилась в угол, отодвинувшись как можно дальше от притягательного Бобби Серра. После всех этих рассказов Уилли об искусных в постелях мужчинах она ощущала необходимость принять меры предосторожности.
      – Спасибо, что взяли меня с собой. Мне было очень приятно, – улыбнулся Бобби. – И вам вовсе не было необходимости спасать меня.
      – Мне не хотелось, чтобы вы оказались в неловком положении.
      – Я мастерски умею уходить от обсуждения этого предмета. – Он широко улыбнулся. – Богатый опыт. А теперь скажите мне, кажутся ли вам какие-то имена в вашем списке любопытными?
      Касси обрадовалась, что он перешел к делам, но какое-то противное маленькое чувство обиды на его равнодушие все же не давало ей покоя. Она, конечно, не надеется на победу в соперничестве со старлетками, резонно рассуждала она, но все же, все же… Хотя бы чуть-чуть интереса с его стороны не помешало. Эта мысль ее отчего-то потрясла. Касси вдруг поймала себя на том, что уже может смотреть на мужчин без неприязни. Что это? Прогресс? Она покрутила головой по сторонам, проверяя работу новехоньких антенн для приема мужских волн, и обнаружила, что магнит для ее пробудившихся чувств спокойно себе спит.
      Однако он не спал.
      Он только делал вид, потому что ее запах будоражил его рецепторы, а ее близость действовала на его либидо наподобие мощного, во много ватт, электрического разряда, и то небольшое расстояние, что их разделяло, казалось несущественным для его сексуальных импульсов, если бы те возобладали и взяли дело в свои руки. Лучше уж притвориться, будто спишь, чем проявить инициативу, сделать первый шаг, о котором пожалеешь сразу же, как только достигнешь оргазма. «Думай головой, а не членом, – не уставал твердить себе Бобби. – Машина скоро подъедет к ее дому, и она выйдет, так что успокойся. И извиняться тебе завтра утром не потребуется».
      Он делал вид, что не слышит, как Касси дает указания Джо. Притворялся, что не чувствует на себе ее взгляда. Изо всех сил он пытался укротить свою непокорную плоть, хотя его желание действовало независимо от его воли, преследуя свои цели, такие далеко идущие, что Бобби не мог уже сообразовывать собственное поведение с какими-либо нравственными принципами. Бобби слышал, как Касси с шумом вздохнула, и знал почему. Он тут же почувствовал, как его член буквально распухает. При виде этого его спутница судорожно втянула в себя воздух, как будто задыхалась, что лишь осложнило задачу Бобби сохранять достоинство, очевидно, сомнительное и в этом смысле мало ему известное. Слово «достоинство» упрямо засело у него в голове, наполнив ее вовсе не целомудренными образами, предложив Бобби визуальный объемистый каталог художественной эротики. Да, плохи дела.
      Бобби открыл глаза и повернулся к Касси:
      – Послушайте, вы очень красивая, но я стараюсь не терять благоразумия. – «Отлично! Молодец! Давай обсуди с ней все, как взрослый человек». – Так что прошу вас, не проявляйте инициативу, я тоже буду держать себя в руках, и тогда завтра утром, когда мы с вами увидимся, все будет о'кей. Ладно?
      Касси кивнула – чтобы говорить, ей не хватало воздуха. Ее пульс бился с такой скоростью, что казалось, она вот-вот вылетит в стратосферу. Кроме слов, что она красивая, остальное Касси понимала уже плохо. Он говорил что-то еще… что-то про музей, кажется.
      – Только не надо, не проявляйте инициативу. Я говорю серьезно, – с усилием выдавливал из себя Бобби. Касси, слушая, наполовину развернулась к нему, и тут эта чертова пуговица на жакете – вот поди ж ты! – снова расстегнулась. Проклятие! Ткань на ее груди натянулась, вырез перекосился, и Бобби потребовались неимоверные усилия, чтобы сдержаться – не протянуть руку и не запустить пальцы в эту мучительно притягательную впадинку.
      – Не буду. – Но как же это было бы заманчиво – в темноте на заднем сиденье автомобиля, в заряженной флюидами страсти атмосфере, когда сексапильное мужское тело так близко – только руку протяни. Касси почувствовала себя в темноте защищенной, надежно отгороженной от всего мира. Бобби Серр при этом был ей чужим человеком и не стал бы потом досаждать постоянными требованиями, но исходивший от него жар страсти достигал и ее, вызывая желание послать к черту все предосторожности. Однако она понимала: придет утро, а с ним стеснение и неловкость – ведь им вместе работать после всего этого.
      – Так лучше, – пробормотал Бобби все тем же низким, тихим голосом, не слышным для Джо.
      – Я понимаю, – едва прошелестела Касси.
      – Нужно на все смотреть с практической точки зрения. – Каждое слово звучало сдержанно и натянуто.
      – Согласна.
      Бобби раздраженно посмотрел на нее:
      – Возможно, было бы проще, если бы вы, как всегда, рвались спорить.
      – Что-то не хочется.
      – А чего вам хочется?
      – Сами знаете.
      – Ну так скажите же. – Товарный состав тронулся.
      – Лучше не надо.
      – Вот уж не знал, что вы такая жеманница.
      – Вы обо мне вообще ничего не знаете.
      – А что, если мне хочется узнать?
      – Вы, кажется, что-то там говорили о благоразумии.
      – Да имел я это благоразумие…
      – О! Опять…
      – Имел я вас, – шепотом произнес он и, приподняв руку, стал поглаживать холмики ее груди, скользя пальцем вниз, в затемненную ложбинку.
      – Как приятно, – промурлыкала Касси, тело которой моментально раскрылось навстречу его ласкам.
      – Отлично, – шепнул Бобби, проникая пальцем под фестончатый край ее кружевного лифчика и прикасаясь к соску.
      «Отлично во многих отношениях», – подумала Касси, пылая от возбуждения.
      Бобби нежно сжал ее сосок, она ахнула, и по ее телу прямо к самой чувствительной точке побежала жаркая струя пламени. Касси потребовалось несколько минут, чтобы выровнять дыхание. Затем она пробормотала: «Еще!» – без какого бы то ни было намека на приличия и скромность, не стесняясь давать распоряжения почти незнакомому человеку.
      Бобби расстегнул еще одну пуговицу на ее жакете и нагнул голову.
      – Нет-нет… подождите! – Касси схватила его за волосы.
      Бобби поднял на нее глаза:
      – Чего ждать?
      Она красноречиво посмотрела на переднее – водительское – сиденье.
      «Миннесота, – подумал Бобби, – умеренность и осмотрительность во всем… кроме, наверное, Артура». И, протянув руку, опустил стеклянную перегородку.
      – Так лучше?
      – Ненамного.
      Он улыбнулся:
      – Ну а теперь-то что?
      – Так мы будем… видите ли… – Касси заколебалась, убрала руки с его головы, наморщила нос и состроила недовольную гримаску, – не совсем одни… и это не очень удобно.
      Присутствие постороннего человека Бобби не беспокоило. А водитель лимузина умел держать язык за зубами. При этом заднее сиденье выглядело довольно широким, и, по прикидкам Бобби, там хватило бы места. А впрочем, когда у него такой стояк, комфорт его вообще мало волновал. С другой стороны, Бобби знал, что хорошие манеры и такт обязательно сыграют в дальнейшем свою положительную роль. Особенно когда вечер в самом начале, а Касси Хилл уже так разошлась.
      – Может, просто пообнимаемся чуть-чуть? – предложил Бобби, поддразнивая ее. – Это совершенно безобидно.
      – Я не знаю, – прошептала она в ответ. В каждом слоге ее фразы сквозила неуверенность. Ничего безобидного в ее нынешнем состоянии дикого, необузданного вожделения не могло быть.
      «Что ж это такое происходит?» – подумал Бобби, ощущая, что, к своему удивлению, начинает по-настоящему увлекаться ею, а не только примеривается к исполнению необходимых действий для достижения определенной цели. Однако он, как истинный мужчина или как истинный Бобби Серр, напрочь отвергал даже возможность того, что женщина его может волновать каким-то еще, а не только самым примитивным образом.
      – Один поцелуй, – шепнул он. – Ну какой от него вред? – И, склонив голову, легко коснулся ее губ своими.
      Касси же удивила не только его, но и себя своим страстным, горячим, как пламя, ответом, а именно – пригнула его голову к себе, нашла его губы и крепко, со всей силы впилась в них поцелуем.
      Бобби обдало ее запахом, который тут же заполнил ноздри, напомнил о горячем сексе и еще более горячих оргазмах. Схватив Касси за плечи, он крепко обнял и поцеловал ее. С неистовой, еле сдерживаемой страстью, объяснить которую он бы не смог, даже если б хотел. А он и не хотел, прижатый к спинке сиденья лихорадочно возбужденной мисс Хилл, сумасшедшие груди которой уже почти вывалились из одежды.
      «Блестящая возможность», – подумал Бобби.
      Выпадавшие в жизни Касси случаи уединения и комфорта, очевидно, были забыты, потому что сейчас она уже лежала на Бобби, жадно и ненасытно целуя его в губы.
      А он имел то, что ей было нужно.
      Сгорая от нетерпения, как и она, а возможно, даже больше, ибо ему редко приходилось так долго ждать, пока желанная женщина ответит согласием, Бобби был так же жаден и откровенен в своих желаниях. Их поцелуи мало походили на поцелуи – это была, скорее, ненасытная прелюдия к тому, к чему они оба так стремились.
      – Здесь и сейчас – у тебя или у меня, – пробормотал Бобби, слегка отворачивая голову, чтобы выговорить эти слова.
      – У меня, – задыхаясь, выдавила из себя Касси, распростершись на нем с широко раскинутыми ногами, проникая языком ему в рот так глубоко, что его будто пронзало острием с головы до самых ног. Член стоял, как скала, а Касси всем своим весом давила на твердый, неподатливый конец, слегка двигая бедрами вперед-назад – словно ему нужна была дополнительная стимуляция!
      Он сжал ее лицо руками и слегка приподнял ее.
      – Лучше пока остановиться. – Это был момент, когда он был менее всего вежлив, но Касси, если ее дом располагался дальше, чем в следующем квартале, должна была перестать тереться о его член. – Ты должна подождать.
      – Я ничего не должна.
      – Должна.
      Его губы, приблизившись к ее губам, чуть растянулись в улыбке.
      – Кроме этого.
      – Хорошо. Ведь у меня уже давно, не один месяц, не было секса.
      Услышав такую волнующую новость, Бобби почувствовал, как его эрекция усилилась.
      – Тебе, наверное, не стоило мне этого говорить.
      – О Боже! – застонала Касси. – Я тебя отпугиваю?
      – Ты что, шутишь?
      Она избегала смотреть ему в глаза.
      – Тут то и дело приходится слышать разные истории о том, как мужчины пугаются…
      – Женщин, которые хотят секса? Сомневаюсь.
      – Ну и слава Богу. – Она выдохнула. – Я имею в виду свое нынешнее состояние. Я действительно была бы разочарована, если бы…
      – Не волнуйся, – тихо заверил ее Бобби, снимая ее с себя и усаживая рядом, потому что машина в этот момент затормозила. – Я никуда не уйду.
      Она улыбнулась:
      – Кроме, я надеюсь…
      – В любое место, куда ты только захочешь, чтобы я пошел. О'кей?
      – Спасибо. – Наверное, на свете действительно существуют феи, которые исполняют желания.
      – Наоборот, тебе спасибо, – сказал он с широкой улыбкой и, наклонившись вперед, поднял стеклянную перегородку.

      Бобби освободил на вечер Джо, пообещав позвонить ему утром. Он буквально вытащил Касси из машины и, подхватив ее на руки, захлопнул дверцу автомобиля ногой.
      – Соседи увидят, – прошипела Касси, когда машина уехала. – Отпусти меня.
      – Ты слишком переживаешь по пустякам. Темно. Никто ничего не увидит.
      – Все равно отпусти. Не то сейчас растянешь мне что-нибудь, и вся ночь насмарку.
      – Единственное, что я сегодня ночью могу тебе растянуть, поверь, проблемы тебе не создаст. Итак, как попасть в дом?
      Дом Касси представлял собой низкий, широко раскинувшийся особняк в тюдоровском стиле, с фасадом, выходившим на речку Миннегагу, и садиком со стороны улицы, который Касси в течение всех пяти лет семейной жизни без устали возделывала.
      – Давай вперед по этой дорожке. – Касси указала на буйные заросли нарциссов и тюльпанов.
      – По какой такой дорожке?
      – Выпусти меня, и я покажу.
      – А если я не хочу? – Прижимая к себе Касси, Бобби ощущал странное сочетание чувственной агрессивности с исключительной нежностью.
      – Предпочитаешь улечься прямо на моей клумбе?
      – В данный момент я вполне могу обойтись без постели.
      – А я не могу.
      – У тебя высокие требования, угадал? – улыбнулся Бобби.
      Касси ему подмигнула:
      – Подожди – увидишь.
      – Ну вот, теперь есть повод поторопиться. – Он наконец поставил ее на ноги.
      – Сюда, – сказала Касси и за руку потянула Бобби по направлению к каким-то густым посадкам, оказавшимся куртиной темных тюльпанов. Однако, не доходя шага до клумбы, Бобби все же разглядел дорожку из гравия, которая вилась через благоухающий весенний сад к маленькому портику над входом.
      Торжественно воскликнув «Та-дам!», Касси открыла дверь и, взмахнув рукой, поманила Бобби за собой.
      – Ты что, дверь не запираешь?
      – Обычно нет. Вход все равно никто не найдет. Выпить хочешь?
      – Нет.
      Касси улыбнулась:
      – А меня хочешь?
      – Да, – тихо ответил Бобби, но даже не пошевелился.
      – Здесь никого нет. – Неужели ему вдруг стало неловко? – Мы совсем одни.
      Его пыл заметно поубавился. Может, эта пустая комната с голыми стенами, следующая за прихожей, напомнила ему о ее разводе и бывшем муже. О том, почему Касси попала к нему в помощники. О всех возможных проблемах.
      – Только не вздумай отступать.
      Горячность ее слов, а также его, пусть незначительные, но несвойственные ему в подобных ситуациях, колебания так поразили Бобби, что он вновь стал прежним.
      – Ни за что! – улыбнулся он. – Куда идти?
      Он сжал протянутую Касси руку, ощутив нежность ее ладони, вспомнил о прочих теплых и мягких местах, которые так жаждал исследовать, и остатки его неуверенности испарились сами собой.
      – Я запрещал себе это делать… но вот не устоял. Ты, надеюсь, не против?
      – Я себя тоже старалась наставить на путь истинный, – улыбнулась Касси. – И все без толку. Никакой осмотрительности.
      – Я никогда не отличался осмотрительностью. Не знаю, с чего я вдруг решил, что смогу спокойно работать с тобой.
      – Артур меня предостерегал. Но я не вняла его предостережениям.
      Проигнорировав внезапный укол совести, Бобби лишь слегка приподнял брови.
      – Давай не будем об Артуре.
      Касси улыбнулась:
      – Никогда?
      – Мне это, возможно, будет проще, чем тебе.
      – Может, нам сейчас вообще не стоит говорить…
      На лице Бобби мелькнула улыбка, которая своим теплом согрела всю комнату. А может, и всю вселенную, подумала Касси. Теперь ей стало ясно, что, помимо яркой внешности Бобби, всегда влекло к нему женщин. Она молча потащила его за собой через гостиную, напоминавшую пещеру, мимо голой столовой и, обогнув кухню, единственным украшением которой были стул да карточный стол, по коридору мимо закрытых дверей спальни к ее комнате, выходившей на крытый задний дворик с видом на речушку.
      В окна смотрела серебристая луна, ярко, словно свет софитов, озаряя идеально выстроенные сценические декорации – просторную спальню с кроватью под пологом посередине. Бледно-желтое покрывало, казалось, светилось изнутри, витые столбики кровати золотились в лунном сиянии, взмывая вверх, к кружевному пологу.
      – Извини за беспорядок. – Не заметить разбросанную по полу одежду было невозможно.
      – Зеркала, – изумился Бобби, остановив взгляд на зеркальной стене напротив шкафов, будто не слышал Касси.
      Мужчины умеют так концентрировать свое внимание, что не заметят неубранной комнаты. В первый раз в жизни Касси порадовалась этой мужской особенности.
      Бобби прошел в комнату. Его широкоплечая фигура темным силуэтом выделялась на фоне окна. Божий дар женщине, явленный здесь, прямо в ее спальне. Причем ей лично.
      – Разденься, – приказала Касси.
      Наверное, это сегодняшнее высказывание Уилли по поводу женской силы придало храбрости Касси, решившейся сказать такое. А может, ей, так долго не имевшей секса, просто захотелось полюбоваться красивым мужским телом. Но скорее всего причиной тому был сам Бобби Серр, перед которым ни одна из женщин, хоть раз увидев его, не в силах была устоять.
      Бобби потребовалась лишь доля секунды, чтобы преодолеть в себе сопротивление в ответ на прозвучавший в ее голосе приказ, и еще одна – чтобы просчитать в уме все выгоды уравнения: причина плюс действие равно награда. Затем он, отвернувшись, стащил с себя через голову футболку и, сбросив сандалии, потянул вниз молнию на шортах. Сняв их, а за ними трусы, он предстал перед Касси во всей своей красе – загорелый, стройный, мускулистый и готовый к любви.
      У Касси замерло сердце. Все его тело представляло собой один большой афродизиак с главным, потрясающим к нему приложением – громадным, просто гигантским, вздыбленным членом, вид которого поразил бы кого угодно. Поспешно сбросив свой жакет, Касси принялась лихорадочно, в темпе шимми, дергать замок юбки, желая как можно скорее, да скорее же, скорей освободиться от одежды, чтобы немедленно заполучить то, что непременно подарит ей неземное наслаждение.
      Эгоистка?
      Еще какая!
      Только одно на уме.
      Да о чем там еще можно думать после семи с половиной месяцев воздержания!
      Он двинулся к ней навстречу. Ох, мамочки! Все ближе и ближе! Она сейчас хлопнется в обморок от гипервентиляции. Получит оргазм от того только, что лицезреет всю эту красоту.
      – Эй? – послышался низкий, спокойный голос. – Расслабься.
      Его ладони накрыли ее запястья, и грубоватое тепло от его рук достигло ее бедер. Касси ощутила пронзительное удовольствие, которое доставляло ей любое его движение, даже простое прикосновение.
      – Кажется, я не могу ждать, – выдохнула она. Желание так и пульсировало у нее внутри.
      – Значит, не будем, – тихо ответил Бобби, опускаясь перед ней на колени. Его руки скользнули вниз по ее ногам, стягивая колготки. – Вверх, – мягко руководил он, приподнимая ее ногу, чтобы снять с нее туфлю. – Теперь другую. – Он повторил все то же самое еще раз. Его ладони переместились на внутренние части ее бедер, указательные пальцы проникли в щель промежности, раскрывая припухлые губы, и Бобби, склонившись над ней, коснулся языком трепещущего клитора.
      Касси резко втянула воздух, тихонько застонала и, запустив пальцы в его шелковистые черные волосы, крепко вцепилась в них, – он точно знал, куда должен двигаться и в какой точке должен остановиться его язык, пусть даже эта самая горячая точка находится где-то во вселенной. Он знал это лучше, чем сама Касси, – а ведь у нее за плечами большой опыт.
      Что же будет дальше, подумала Касси, когда он задействует основную свою принадлежность, если и без этого он уже так хорош? Она почувствовала, как от этих мыслей горячая влага потекла у нее между ног, вульва набухла и увеличилась, скрыв от Бобби главный центр наслаждения. Но не зря же он лучший сыщик. И какая же она все-таки молодец, что послала к черту все предосторожности. А когда секунду спустя Касси испытала оргазм, то окончательно уверилась в этом.
      Через какое-то время она открыла глаза, огляделась и, вспомнив, где находится, улыбнулась Бобби:
      – Спасибо тебе. Честно. От всего сердца.
      – Не стоит благодарности.
      Он убрал руки с ее бедер, и только тогда Касси осознала, что все это время он удерживал ее в руках.
      – Видно, ты какой-то совсем необыкновенный… или мне это нужно было больше, чем я думала.
      – Ты же сама говорила, что у тебя давно не было секса, – скромно отозвался он, вставая. – Почему бы тебе не присесть? – прибавил он, поднимая ее и устраивая на краю кровати. Его губы растянулись в широкой улыбке. – На всякий случай.
      – Женщины, наверное, с тобой всегда теряют сознание.
      – Не совсем так.
      – Значит, я одна такая несчастная.
      – Или же одна такая отчаянная и рисковая, горячая и сексуальная.
      – Успокаиваешь? – проговорила Касси. Он отрицательно покачал головой:
      – Просто жду.
      – Своей очереди?
      Он чуть заметно улыбнулся. Его темные брови приподнялись, придав его обаятельному лицу выражение некоторой застенчивости.
      – Если для меня найдется время в твоем графике.
      – Если ты способен повторить то, что только что проделал со мной, то рискуешь превратиться в моего сексуального раба. Хотя для меня это означало бы походы в магазин за продуктами – надо же поддерживать в тебе силы.
      – О! Еду можно заказывать и на дом.
      Касси улыбнулась:
      – Идея о сексуальном рабстве, я смотрю, у тебя не вызывает отвращения.
      – Все зависит от женщины. – Он откинул назад голову. – Так что?
      Бобби спокойно выжидал, что само по себе являлось выражением своего рода откровенности. Ни капли тщеславия или высокомерия. В отличие от некоторых, подумала Касси, вспомнив Джея.
      – Пожалуй, я разденусь совсем, – съезжая с кровати вниз и отбрасывая неприятные воспоминания, сказала Касси. Реальность ей нравилась больше, чем прошлое.
      – Развернись ко мне спиной. Я тебе помогу.
      Странно: его голос успокаивал и волновал одновременно, проделывал удивительные штуки с ее чувственностью, которая долгие месяцы не была востребована. Его размеренные движения, словно мягкий, нежный, тантрический массаж, гипнотизировали ее.
      Касси повернулась к нему спиной. Он расстегнул молнию и стянул с нее юбку. Та упала на пол. Взяв Касси за талию, он уложил ее на постель и снял с нее лифчик, легко и непринужденно, не испытав при этом никаких затруднений.
      – Прекрасно, – пробормотал он, не отводя глаз от зеркала. Затем, протянув руки, положил свои ладони на ее тяжелую грудь. – Просто замечательно… – Очень нежно Бобби приподнял упругие холмики ее грудей.
      Взгляд Касси был также устремлен в зеркало, где она видела высокую, широкоплечую фигуру Бобби, который стоял у нее за спиной. Видела его красивое лицо с застывшей на нем едва заметной улыбкой, его руки и растопыренные пальцы, такие же большие, как и все остальное. Его габариты ее возбуждали. Касси вздрогнула в сладостном предвкушении.
      – Придется нам тебя разогреть, – проговорил Бобби, неправильно расценив ее дрожь. Он чуть дотронулся пальцами до ее сосков и, увидев, как те ожили, ласково погладил розовые кончики. Его легкое прикосновение было сродни касанию пуха, все движения – ленивыми и томными, будто вся эта прелюдия его нисколько не волновала.
      Другое дело Касси. Она сомневалась, что может ждать. Бобби, тихонько двигая бедрами, упирался членом в ее спину, в полной мере давая почувствовать длину и толщину его бархатистой и теплой плоти, его восхитительно упругую мощь. Член был просто огромен, Касси ничего подобного на своем веку не чувствовала и даже не видела. Дрожь возбуждения обожгла нервы. Подойдет ли он ей по размеру?
      «Какое отличное у нее тело, – думал Бобби, – и ни грамма силикона… такого сейчас почти не встретишь». Своими роскошными, волнующими формами Касси напоминала тициановских женщин. Она была потрясающе сексапильна, обладая великолепной грудью, округлыми бедрами и самыми умопомрачительными ногами, которые все длились и длились, пока не заканчивались у такой влажной и такой узенькой щелочки, каких Бобби давно не видывал. И чего только не хватало ее мужу? Просто уму непостижимо. Но тем лучше для Бобби. Он на самом деле был этому рад.
      – Ну-ка развернись ко мне, Касси – Классные Ножки, – шепнул он, желая, чтобы эти ножки, обвившись вокруг его бедер, покрепче сжали его, желая не упустить ни одного ощущения, когда будет плавно до упора входить в эту мягкую, теплую промежность.
      Ласковое, приятное для слуха прозвище, произнесенное мягким, хриплым полушепотом, царапнуло ей нерв. Странная нотка собственника в его голосе, его неколебимое спокойствие привлекали еще больше. И все это наводило на мысль, что он и прежде не раз и не два произносил те же слова и с неизменным успехом.
      Он аккуратно, можно сказать, по-джентльменски, развернул ее лицом к себе так, словно они не были раздеты и не являлись на самом деле фактически чужими друг другу людьми. Будто он бывал здесь уже когда-то – или, быть может, не здесь, а где-то еще, в очень напоминавшем здешнюю обстановку месте.
      – Я весь день мечтал об этом, – тихо проговорил он, накрывая ладонью ее грудь. Наклонившись, он сжал губами ее сосок так, что к распаленной главной точке тела Касси мгновенно отправился некий пламенный посыл. Касси негромко застонала, сжимая бедра, чтобы сдержать хлынувший поток наслаждения, дикое желание, заполнившее все ее существо. Бобби продолжал ласкать губами ее сосок – поначалу слегка, потом все сильнее, теребя его языком. Между ног у Касси стало совсем мокро.
      – Теперь другую, – шепнул он, обдав ее теплом своего дыхания, и переключился не другую грудь. – Нельзя, чтобы она чувствовала себя обделенной. – Он скользнул языком по соску и посмотрел на Касси из-под ресниц. – Какое счастье, что я появился.
      Счастье, что она не стала говорить ему о том, что чувствует. Она страстно, до безумия хотела его, хотела, чтобы это наконец произошло. Истекающая влагой, жаждущая ощутить его в себе и не желающая больше ждать, Касси протянула руку к объекту своего вожделения. Ее пальцы сомкнулись вокруг его члена – или почти сомкнулись… слишком большим он оказался для ее руки. Потрясенная его размером, она принялась двигать рукой вверх-вниз по раздутому фаллосу, сначала едва касаясь, потом все сильнее его сжимая. Ее бедра одновременно с этим волнообразно двигались, тело горело как в лихорадке, а сочащаяся влагой промежность пульсировала от возбуждения.
      Нежная грудь Касси лежала на его ладонях, и Бобби, наслаждаясь ее роскошным телом, ласкающими его слух стонами, вырывающимися из ее груди, уже отчетливо представлял, как велико ее желание. «Не довести ли ее еще раз до оргазма?» – подумал Бобби. Нижняя часть ее тела извивалась в конвульсиях, глаза были прикрыты – все говорило о том, что она на пределе. Похоже, она больше не сможет терпеть. Но, увидев в зеркале ее соблазнительную розовую попку, двигавшуюся в понятном только ее телу ритме, он передумал.
      Не такой уж он был бескорыстный.
      Ему хотелось вставить свой член в эту дивную, очаровательную дырочку как можно скорее.
      Он отпустил ее и выпрямился.
      Почувствовав это, Касси недовольно промычала, продолжая бешено двигать бедрами.
      – Я здесь, – шепнул Бобби. Но Касси с закрытыми глазами, казалось, и не слышала его. – Эй, – тихонько позвал он ее. – Посмотри на меня.
      Касси медленно, будто с помощью какого-то рычага, подняла веки.
      – Эй, ну-ка скажи что-нибудь, – теребил ее Бобби, сомневаясь, что они с ней находятся в одной реальности.
      Но тут ее зеленые глаза внезапно прояснились, наполнившись смыслом.
      – Надеюсь, ты не собираешься и на этот раз обойтись без него. – Она скользнула кончиком пальца по налившейся кровью головке его пениса. – Было бы очень, очень жаль.
      Она явно обладала способностью быстро включаться в дело. Бобби улыбнулся:
      – Он твой всегда, когда захочешь.
      – Минут десять назад был бы кстати.
      – Ты где хочешь?
      – Не важно где, лишь бы быстрее.
      Его темные брови слегка приподнялись.
      – Кровать сойдет, – сказала Касси, не понимая, что кроется за его холодным взглядом – вопрос, осуждение или раздражение. – Мне извиниться?
      Она быстро соображала. Он действительно не знал, как реагировать на ее слова «не важно где» и на тон, которым она эти слова произнесла.
      – Нет, извиняться не нужно. – Сейчас ему было не до разговоров. Он был слишком возбужден. – Если ты заберешься на кровать, мы наверстаем время.
      Касси улыбнулась:
      – Напомни мне послать Артуру благодарственную открытку за то, что свел меня с тобой.
      – Зная любовь Артура к сплетням, я бы сперва хорошенько подумал. – Бобби с улыбкой кивнул на ее высокую кровать. – Помочь?
      – Надо же, как это по-английски, – отозвалась Касси, приближаясь к постели. – Мы что, будем играть в коня и наездника?
      – Мы будем играть в любые игры, какие захочешь.
      Этот простой ответ, озвученный низким бархатным голосом, заставил Касси по-новому взглянуть на всякие там «садомазо» фантазии, как они представлены, например, в «Истории О». Ведь не исключено, что Бобби как раз не прочь поразвлечься таким образом. Но она совсем не может терпеть боль – ей даже после оторванного заусенца требуется анестезия.
      – Давай по-простому, – поспешно предложила она, карабкаясь на свою кровать и попутно соображая, что, пожалуй, переборщила со своим предложением – ведь она не знала точно, как это все делается там, у них, в мире роскоши и охотников за головами.
      Бобби уловил дрожь неуверенности в ее голосе.
      – Да я и сам не поклонник игр. Но решать тебе.
      Касси посмотрела ему в глаза.
      – Пожалуйста, не нужно игр. Я серьезно. – В конце концов она ведь с ним едва знакома, и кто знает, что там творится у них в Будапеште или откуда он там приехал. Хотя, подумала Касси, наблюдая, как он приближается к ней и каждым натянутым своим нервом сосредоточившись на впечатляющем зрелище его потрясающе эрегированного члена, все-таки можно было бы хоть чуточку намекнуть на свою открытость новым экспериментам. Но только если в деле не участвует кнут.
      Однако Бобби, добравшись до постели, лег рядом с ней, заложил руки за голову и ласково посмотрел на нее.
      – Какое у тебя второе имя?
      Господи! А это еще при чем?
      – А что?
      – Ты, судя по всему, нервничаешь. Вот я и подумал, что, может, нам стоит узнать друг друга поближе.
      – То есть тебя интересует что-то еще, помимо того, что у меня недавно был оргазм?
      Он не обратил внимания на ее насмешку.
      – Что тебя беспокоит?
      Он был без одежды, а, следовательно, и без оружия. Бояться нечего.
      – Боюсь не оправдать твоих ожиданий… ведь ты привык к звездным девочкам с прилагающимися к ним сексом, наркотиками и лимузинами.
      Он пожал плечами:
      – Тогда руководи ты. Со мной легко.
      Свой звездный образ жизни он отрицать не стал. Но инициативу отдал ей. Вот и хорошо. Отлично. Так оно надежнее. С другой стороны, мужчины, достигнув определенного состояния, частенько теряют способность мыслить здраво.
      – А за него ты можешь поручиться? – Она указала на член. – По нему не скажешь, что с ним так уж легко. Непохоже, чтобы он был хоть кому-то подвластен.
      – Он под контролем.
      – Ну надо же! Это значит, что ты можешь много часов подряд, сдерживая оргазм, заниматься сексом, как в том китайском трактате «Дао любви»?
      Он улыбнулся:
      – Нет.
      А может, несмотря на свое невозмутимое спокойствие и классное оснащение, он на самом деле был обычным человеком. И жизнь среди богатых и знаменитых, которые – это каждая собака знает – имеют всякие нестандартные наклонности, никак на нем не отразилась. А может быть, она сошла с ума и готова сколько угодно ждать сеанса с этим членом-призером, всегда готовым встретиться с ее клитором. Однако внутренний спор был недолог, поскольку у Бобби имелось то, в чем она действительно очень, очень и очень нуждалась.
      – Мое второе имя Холлихок. Или просто Холли. Не спрашивай почему. Приятно познакомиться. – Она протянула руку.
      – А мои имена – Андре, Чарльз, Клоувис. Так настоял мой отец. Рад знакомству. – И с лукавой улыбкой взяв Касси за руку, он водрузил ее на себя. – Ну что, я выдержал испытание?
      – У тебя есть некоторые преимущества, – ответила Касси, поведя бровями. – Ты на самом деле не Бобби, правда?
      Он отрицательно покачал головой.
      – Мое имя Роберт, по-французски произносится – Робер.
      – Очень по-европейски.
      – Наверное. Но чаще всего я Бобби Серр. Все остальные навороты – семейные причуды.
      – Не говори мне о семейных причудах. Ты и сам сегодня вечером видел, как моя сестра диктует мне, что делать, и так всегда.
      Бобби улыбнулся:
      – Значит ли это, что я не смогу быть боссом, если захочу?
      – Возможно, в следующий раз, – ответила Касси. – Когда я буду знать, каков на самом деле мужчина с четырьмя именами…
      – В постели?
      – Ну вроде того. – Она улыбнулась. – Я ведь девчонка из провинции. – Но мамочки родные! Какой же он все-таки твердый и мускулистый, соблазнительный и горячий! Причем самая твердая, самая эффектная часть его тела упиралась ей прямо в живот, и Касси это страшно заводило, просто доводило до безумия.
      – Отлично. Будем делать это медленно и просто. В миссионерской позе. Никаких неожиданностей. Как люди, познакомившиеся на чае «файв-о-клок».
      Касси рассмеялась:
      – Особое платье требуется?
      Бобби поднял на нее глаза. В их глубине под темными ресницами мелькнула смешинка.
      – Это потом, если все пройдет удовлетворительно, ты можешь для меня нарядиться. Если чай будет не слишком горячим и сандвичи с огурцом придутся тебе по вкусу.
      Касси настороженно относилась ко всяким новшествам, но говорить вслух о таких тонкостях не собиралась.
      – Итак, приступим к чаю?
      Взгляда более чувственного она никогда не видела.
      – С удовольствием.
      Он легко и грациозно переместил ее под себя и, чуть приподнявшись на локтях, устроился между ее ног, приблизив к ней свое улыбающееся лицо в обрамлении темных взъерошенных волос.
      – А теперь сбавь темп и успокойся. – Он раздвинул ее бедра. – В любой момент можешь меня остановить.
      В ее зеленых глазах пылало тропическое солнце.
      – Вряд ли в этом будет необходимость, – тихо отозвалась Касси, обвиваясь вокруг него ногами. Затем она приподнялась и подалась вперед ягодицами с такой ловкостью, что головка члена точно попала в ее влажное влагалище. Ноги Касси крепко сомкнулись на его спине. Все это вышло у них без участия рук – споро и гладко, как по маслу.
      Влагалище было очень влажным, Касси – очаровательно пылкой и чертовски подвижной, можно подумать, ему требовалась какая-то дополнительная стимуляция. Можно подумать, он не мечтал об этом с тех самых пор, как они встретились.
      Мамочки мои, до чего ж он все-таки огромный и совершенный! Он входил в нее постепенно, медленно, маленькими толчками, а ее плоть понемногу впускала его. Его гигантский член постепенно заполнял и заполнял ее – горячими, скользящими фрикциями. Это сладкое давление она ощущала всеми своими трепещущими от возбуждения нервами, отчаянно желая получить большего. Но вот он наконец достиг предельной точки и, нажав еще немного, шепотом спросил:
      – Все нормально?
      Касси хватило только на то, чтобы кивнуть в ответ, – она вся была во власти наслаждения.
      Он ощутил облегчение от того, что она ему все же ответила, поскольку не был уверен, что сможет сдержать себя, если она еще не совсем готова. Бобби замер на некоторое время.
      Касси тоже. Она трепетала от экстаза, и этому восторгу, казалось, не будет конца.
      Пытаясь оценить ее реакцию, Бобби выждал немного, пока его страсть, никогда не удовлетворявшаяся достигнутым, если можно достичь большего, не заставила его сделать еще одно медленно-ленивое отступление в качестве прелюдии к следующему наступлению.
      – Нет, – категорическим тоном запротестовала Касси, но это совпадало с его намерениями – он уже снова двигался вперед. Вскоре они приноровились друг к другу, вошли в общий ритм возвратно-поступательных движений, напоминавших стремительный, страстный прилив и отлив.
      Они, словно пара умелых танцоров, где каждый, не отдавая отчета в своих действиях, инстинктивно подстраивается под своего партнера, предугадывая его следующее движение, делает скользящий, насыщенный страстью шаг навстречу великому и – в этом случае – громоподобному завершению. Касси пронзительно выкрикнула в восторге и, наверное, испугала бы этим криком Бобби, когда бы он в тот момент не был всецело захвачен ошеломившим его оргазмом.
      «Вот это да!» – подумал Бобби. Через несколько мгновений он перекатился на бок и растянулся на спине. Тело еще пульсировало, в голове беспорядочно всплывали и вновь переживались самые острые моменты наслаждения. Теперь он знал наверняка – он останется, чтобы получить еще несколько таких же умопомрачительных оргазмов, от которых просто крышу сносит.
      А Касси парила на розовом облаке в десяти футах над землей и думала, что изумительный член Бобби Серра – это одно из чудес света. И если она не будет дурой и воспользуется обстоятельствами наилучшим образом, ей, возможно, представится еще один шанс проверить это на практике и получить еще один такой же, подобный землетрясению, оргазм, если считать по шкале Рихтера.
      – Ну супер, – протянула она, медленно выдыхая воздух. Улыбка на ее лице была приторно-сладкой и льстивой, ибо у нее имелись кое-какие планы. – Действительно супер.
      Бобби подмигнул:
      – Да, супер. – Или даже в сто раз лучше.
      – Ты весь потный.
      – Ты тоже. – Он улыбнулся. – Никак не отдышусь.
      – Ну, ты боец! Хотя тебе это, должно быть, и без меня известно.
      – А ты неотразима.
      – В самом деле? – Можно ли ее винить за подобный вопрос, заданный через пять лет после брака с Джеем?
      – Без шуток. – Он выдохнул. – По правде говоря, я подумываю, не поблагодарить ли Артура письменно, не послать ли ему благодарственную открытку.
      – Смеешься?
      Он легко коснулся ее спутанных локонов.
      – Не над тем, что благодарен, вовсе нет.
      – Ты хочешь сказать… то есть… ты не против… наверное, нельзя просить тебя снова так скоро, но… – Она умолкла и залилась краской.
      Приподнявшись на локтях, он посмотрел вниз на свой поднимающийся член.
      – По-моему, можно начинать.
      – Неужели мне повезло? – выдохнула Касси.
      – Мне тоже, – пробормотал Бобби, думая, что никогда не видел такого безыскусного выражения своих желаний. Повернувшись на бок, он накрыл Касси своим телом и нежно поцеловал ее. – А теперь скажи, чего ты хочешь, и посмотрим, что мы можем…
      Для Касси Хилл, которая уже очень долго спала в своей постели без мужчины, оказалось большой удачей встретить Бобби Серра, который лучше многих знал, как доставить женщине удовольствие.
      Жадная и ненасытная после столь длительного воздержания, но скорее всего просто подпавшая под легендарное обаяние Бобби, Касси с головой окунулась в пучину плотского наслаждения, чистого и простого. Ночь постепенно близилась к рассвету, Касси время от времени извинялась за свои недюжинные аппетиты – и все это лишь с тем, чтобы несколько минут спустя игриво сказать: «Ты не против?..» или «Пожалуйста…»
      И он, конечно же, не был против. Он даже думал, что все идет как нельзя лучше. Только улыбался ей и подбадривал словами:
      – Иди сюда, поцелуй меня, Классные Ножки, и скажи, чего ты хочешь.
      Она хотела всегда одного, ее вкусы были незамысловаты. Еще один разок.
      Зато в Бобби жила самая настоящая чертовщинка, так что от миссионерской позы они отошли довольно быстро. И как оказалось, Касси тоже не лишена вкуса к новизне.
      Словом, эту ночь можно было назвать улетной.
      Незабываемой и фантастической.

      Зазвонил будильник. Касси проснулась с твердой уверенностью, что никакого будильника она не заводила, но еще больше она была уверена, что хочет остаться там, где находится – то есть в своей постели. Она снова закрыла глаза.
      – Я сварил кофе.
      – Ммм…
      – Я оставил Артуру сообщение, что мы с тобой уже обсудили кое-какие версии нашего дела. А сегодня я намерен допросить всех сотрудников. Даю тебе десять минут. Идет? Уже почти одиннадцать.
      Касси резко распахнула глаза и в недоумении уставилась на Бобби. На нем была другая одежда, но выглядел он, как всегда, прекрасно. Наверное, ему такие ночи только на пользу.
      – Ты давно встал? – заплетающимся языком пробормотала она, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.
      – Несколько часов назад. Съездил домой, переоделся. Вот привез тебе булочки к завтраку.
      – Булочки? – Касси почувствовала волчий аппетит. Как всегда после секса.
      – Из «Уэндиз». Эмма сказала, это твои любимые.
      – Так ты ей все рассказал!
      – Я сказал ей, что сегодня утром собираюсь заехать за тобой и что нам нужно сделать несколько зарубежных звонков. Вот и все. Никто ничего не знает.
      – И что дальше? – Касси не хотела, чтобы на работе стало известно о ее с Бобби Серром отношениях, но даже несмотря на это, его замечание вызвало у нее замешательство. Насколько важно ему скрыть этот факт? И не унизительно ли это для нее?
      – Не надо злиться. Вчерашний вечер был просто волшебным. Начиная с ужина у твоей сестры и заканчивая нашей с тобой совместной ванной в четыре утра. Однако я, если не возражаешь, предпочел бы не трубить о прошлой ночи на каждом углу. Особенно я не хочу, чтобы об этом узнал Артур. У меня на то есть свои причины, а у тебя, должно быть, свои.
      – И какие же у тебя? – Она вела себя явно нелогично. Ну что ж тут сделать!
      – Артур – вуайерист и сплетник. Не знаю, как ты, а я бы счел за лучшее не попадаться ему на язык.
      – Да, тут он большой пакостник, – пробормотала Касси. – Мне его масленые взгляды и так уж осточертели.
      – Ты ему нравишься! – развеселился Бобби.
      – Мне очень повезло. Вот только зарплату он мне все никак не повысит.
      – Я перед отъездом это дело улажу.
      Слова о повышении зарплаты и своем отъезде он произнес как ни в чем не бывало, напомнив Касси, что реальность никак не связана с невероятным чудом их прошлой ночи.
      – С кого начнем допрос? – по-деловому осведомилась Касси, принимая условия игры по-взрослому. Как будто знала правила. И правило номер один гласило: секс – всего лишь секс и не более того. К реальной жизни он отношения не имеет.
      – Пожалуй, с охранников. Они явно пренебрегали своими прямыми обязанностями. Их нескончаемые кофе-брейки и затягивавшиеся обеды, верно, облегчили похитителю дело. Хотя признаться-то, они, конечно, ни в чем не признаются. Стало быть, придется выяснять это другим путем.
      – Тебе видней, – заметила Касси и, откинув одеяло, спустила ноги с постели.
      На долю секунды задержав на них взгляд, Бобби подумал, а не отложить ли допросы еще на денек: роскошное тело Касси вновь пробудило в нем желание.
      – Накинь что-нибудь, – хрипло сказал он.
      Касси хмыкнула, недовольная этим разделением секса и реальной жизни. И вообще не хватало еще выслушивать указания о том, что ей делать – в ее-то тридцать два года – да тут и говорить не о чем.
      – Есть, сэр! Другие указания будут, сэр? Побрить, постричь, отутюжить штаны?
      – Будь так добра, оденься, пожалуйста, – проговорил Бобби преувеличенно вежливо. – Сегодня утром я намерен воздержаться от секса, а один только твой вид вызывает во мне дрожь.
      Вот это уже лучше. Совсем другое дело. Звучит гораздо более лестно и приятно, подумала Касси, мгновенно оттаивая. Возможно, восприимчивость к лести входила в число ее личных недостатков. Кто-то, без сомнения, сказал бы, что она чересчур доверчива. А если хорошенько подумать, то еще, пожалуй, и своекорыстна, рассуждала про себя Касси, глядя на стоявший перед ней великолепный образец истинной мужественности, в чистых шортах и футболке, который излучал прямо-таки животный магнетизм, не замечать который было абсолютно невозможно.
      – Почему бы нам с тобой не повторить это еще разок? – тихо предложила она. – Ну, чтобы унять твою дрожь.
      Бобби улыбнулся:
      – А разве тебе одного раза не хватит?
      – Я не виновата, что у тебя это хорошо получается.
      Он рассмеялся:
      – Одевайся, лучше пораньше покончим с делами.
      – Пораньше – это как?
      – Чтобы хватило времени повторить это до ужина раз десять.
      – До чего ж приятно слышать! – Слава тебе, Господи! Оказывается, сказку просто поставили на «паузу».
      – Именно. А теперь собирайся. Пойду налью тебе кофе. – Он исчез из спальни, не дожидаясь, пока окончательно утратит над собой контроль.
      – Ты ничего не ел, – заметила вошедшая в кухню Касси, оглядывая коробку на стойке, полную крошечных глазированных булочек.
      – Я уже позавтракал по пути: съел стейк с яичницей.
      Бобби подумал, что если сорвать с нее юбку и блузку да обвить ее длинные голые (он про себя это сразу отметил) ноги в этих зеленых туфельках с ремешками вокруг своего тела, то рабочий день промелькнет – оглянуться не успеешь, и все дела будут сделаны. Попросить ее, что ли, надеть широкие штаны и свободный пиджак? Насколько странно прозвучит его просьба?
      – Попробуй, – обратился он к ней, отламывая кусочек от липкой, мягкой булочки. – Очень вкусно.
      Увидев, как она подхватила языком стекающую каплю глазури, Бобби сразу же почувствовал, как в его памяти воскресают, представая в виде графических образов, картины прошлой ночи. Он отступил от Касси на шаг, пытаясь таким образом отдалиться от искушения.
      – Не знаю, получится ли, – проговорил он на выдохе.
      – Что?
      Касси стояла в ленивой позе возле кухонной стойки с приоткрытым ртом, собираясь взять еще кусочек. «Уложи ее на стойку и раздвинь ей ноги. А лучше просто перегни ее через стойку, и все дела». Бобби тяжело сглотнул, в конце концов постановив для себя, что если уж собирается сегодня сделать хоть что-то дельное, то ему не следует находиться рядом с ней, и быстро, пока еще держал себя в руках, проговорил:
      – Мы успеем больше, если я буду вести допрос, а ты засядешь за свой телефон и сделаешь для меня необходимые звонки.
      – Французский я забыла, – с набитым ртом выговорила Касси. – Немецкого мне хватит только на то, чтобы заказать такси, а испанский сгодится только в «Тако Белл».
      – Я дам тебе номера в Штатах, на Восточном и Западном побережьях, главным образом в Майами. Это основные перевалочные пункты краденых художественных ценностей. – При мысли о Джордже из Майами Бобби наконец вошел в рабочий режим. Слава Богу.
      – Научи, что говорить. Я в сыскном деле новичок.
      – Все очень просто. Ты звонишь… Я дам тебе некоторые ключевые фразы, которые послужат паролем. Выясни, что там известно о Рубенсе. Потом я заеду за тобой в музей, скажем, часика в четыре.
      – Но мы же с тобой можем встретиться на углу, если тебе это не покажется ребячеством. Я хочу сбить Артура со следа.
      – Отлично. Тогда где-нибудь встретимся.
      – У меня есть время еще на одну булочку?
      – Это мне дополнительная проверка на самоконтроль, – улыбнулся Бобби.
      – Я сексуальная? – Ничего, ей можно было спросить об этом: развод кого угодно лишит веры в себя.
      – А рыба плавает?
      Как это приятно. Вера в себя возвращается.
      – Мы что, действительно должны ждать до вечера… можно прикинуть, сколько времени это займет, если мы?..
      – При моем нынешнем настрое, – отрезал Бобби, – очень много! Жду тебя в машине!
      Касси проводила его взглядом, ощущая, как в ней крепнет и ширится, постепенно заполняя ее до краев, женская сила. Вот и на ее улицу пришел праздник. Она была на седьмом небе. По крайней мере в одном Касси была теперь уверена – в своей сексуальной привлекательности. Она у нее точно была, и Бобби ее хотел. И если повезет, Рубенса, может, еще месяц будут искать. А значит, это еще тридцать дней и тридцать ночей. Она получит шестьсот оргазмов, даже если он решит ночью спать.
      Наверное, права была Уилли.
      Наверное, ее слова «хочешь его – возьми» теперь станут для Касси мантрой.
      И наверное, теперь она насладится искусством любви Бобби Серра сполна.
      Ведь жизнь коротка, кроткие не наследуют землю, и сомневающиеся действительно оказываются в проигрыше.
      Но главное то, что прошлая ночь сделала ее самой настоящей сексуальной наркоманкой.
      К счастью, она знает, где достать дозу.

      В машине оба старались вести себя пристойно – держались друг от друга на расстоянии, а разговор вели исключительно о похищенной картине.
      Касси поставила себе за поведение «отлично». На его ширинку глянула от силы пару раз.
      Бобби смотрел главным образом вперед или в окно. О самоконтроле он почти не вспоминал.
      Когда они доехали до музея, не осрамившись перед Джо, то быстро, пока не передумали, разбежались каждый по своим делам.
      Стоило Касси устроиться у себя за столом, как к ней в кабинет с самодовольным видом вошел Артур.
      – Ты сегодня выглядишь ну просто как бой-девка, – заметил он с порога.
      – Только не это. Я бы застрелилась, если бы так было на самом деле, Артур. Тебе что-нибудь нужно? – Она и сама была весьма довольна собой: прибавка к зарплате почти в кармане, а ее интересы защищает ее собственный, персональный лоббист.
      Артур прищурился, как всегда, когда подчиненный явно не был расположен подхалимничать:
      – Что-то ты припозднилась сегодня.
      – Нам с мистером Серром утром нужно было сделать несколько деловых звонков за границу, – соврала Касси.
      – Назначив тебе гонорар консультанта, Кассандра, я сделал тебе одолжение. И вправе ожидать за него хотя бы толику благодарности, – обиженно заметил он, раздувая ноздри. – А также соблюдения нашего рабочего распорядка.
      – Я, разумеется, благодарна. – Вопреки своей вновь обретенной женской силе Касси попыталась отмерить необходимую дозу раболепия, удовлетворившись полуулыбкой и нейтральным пояснением: – Над этим заданием я вчера работала допоздна.
      Упоминание прошлого вечера было ошибкой. Касси поняла это сразу, как только слова слетели с ее уст.
      На лицо Артура вернулось самодовольное выражение, он прошел в ее кабинет и сел в «барселонское» кресло перед ее столом.
      – Расскажи-ка мне о вчерашнем вечере.
      Застонав про себя от досады, Касси, пока ломала голову, подыскивая подходящий ответ, незаметно сунула листок бумаги, на котором раз десять написала имя Бобби Серра с вплетенными в него сердечками (ее рукой, право, водили импульсивные, проснувшиеся после долгой спячки гормоны), под папку с именами контактных лиц. Что сказал ему Бобби? И вообще, был ли у них сегодня утром с Артуром разговор? Господи! Она чувствовала себя девчонкой-подростком, которая доказывает родителям, что не было у нее никакого секса, тогда как историю-прикрытие сочинить даже не удосужилась.
      – Мы сначала ездили на ужин к моей сестре, а потом изучали список временных сотрудников.
      – Мы? Потом?
      Имей Артур усы, то мог бы один из них сейчас подкрутить, и тогда со своим хитрым взглядом выглядел бы весьма колоритно – совсем как какой-нибудь комедийный персонаж.
      – Мы с мистером Серром. Потом – в доме моей сестры, в маленькой такой каморке… куда детям входить не разрешается. – История начала увлекать Касси.
      – И?
      Артур всем своим видом напоминал предвкушающего вуайериста.
      – Я предоставила ему информацию по каждому сотруднику из списка временного персонала, который мог хоть приблизительно сойти за подозреваемого. У мистера Серра исключительно деловая хватка. Он говорил, что надеется в сжатые сроки найти картину и вернуться туда, откуда приехал… Куда-то вроде в Европу, – прибавила Касси, как ей показалось, отлично сымитировав небрежный тон.
      – В Будапешт, – подсказал Артур. – Да, – с разочарованным видом произнес он. – Бобби говорил мне то же самое.
      Вот родственные души! Теперь до Касси окончательно дошел смысл этого понятия. Ведь ничем иным нельзя было объяснить то, что они, не сговариваясь, сочинили одну и ту же сказку. Не говоря уже об их невероятном, поистине выдающемся взаимопонимании в постели, которая, впрочем, не всегда была постелью. Однако вспоминать об этом сейчас, перед извращенцем Артуром, который, словно караулящий жертву хищник, глядя на нее, так и ждет, когда она наконец допустит промах, Касси не хотелось.
      – У меня длинный список звонков, которые нужно сделать, – сказала Касси, надеясь, что он поймет намек, и тут же совершила оплошность – приподняла папку, забыв, что под ней скрывалось.
      – Что это? – Артур резко выхватил из-под папки листок, исписанный, несомненно, по глупости. – Батюшки мои, – пробормотал он, внимательно изучая каракули влюбленной. По его лицу расползлась гаденькая ухмылка. – Это что ж у нас такое?
      – Он очень похож на кинозвезду. – Касси пожала плечами. – А это так, просто глупость. Он даже имени моего не помнит. Называет меня Миранда. – «Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы он поверил!»
      – Я бы мог замолвить за тебя словечко, – заметил Артур с улыбкой рептилии.
      – Лучше не надо. Не хочу снова быть отвергнутой.
      – Женщины воспринимают разрыв гораздо болезненнее, чем мужчины, – сказал Артур, демонстрируя свой неподражаемый мужской эгоизм. – Все скучаешь по Джею?
      Касси с радостью оспорила бы эту банальность, доведись ей услышать ее в другой раз, но сейчас, решила она, как раз тот момент, когда молчание – золото. Что касается его вопроса о Джее, то если, конечно, «скучать» не означает «желание нанести телесные увечья», – она и на него не смогла бы ответить, не солгав без зазрения совести.
      – Как тебе сказать, – ответила она, выбрав наконец универсальный, общий ответ. Попытаться, что ли, пустить слезу в надежде отвлечь его?
      Пока Касси пыталась выжать из глаз хоть чуточку влаги, тишину нарушил звук приближавшихся шагов, и мгновение спустя на пороге ее кабинета появился человек, которого она меньше всего хотела бы сейчас видеть. Звезда, да и только, – высокий, темноволосый красавец, о котором минуту назад шел разговор.
      – А! Заходи, заходи! – пророкотал Артур, словно был зазывалой карнавального шоу.
      Жадное ожидание на просиявшем лице Артура выглядело ужасно. Интересно, не из тех ли он любителей телевизионных реалити-шоу, которые с жадностью следят за тем, кто там ел тараканов или кого должны исключить из проекта за то, что тот стал объектом всеобщей ненависти? Не является ли серия его браков свидетельством постоянной потребности в каком-то извращенном стимулировании? И не живет ли под его сшитыми на заказ костюмами душа маленькой, сухонькой старушки, которая буквально расцветает от сплетен и чужих несчастий?
      Касси бросила быстрый умоляющий взгляд на Бобби, которого Артур жестом пригласил войти. Бобби в ответ едва заметно приподнял темные брови, обращая Касси безмолвный вопрос, на который она в данный момент не могла ответить.
      – Проходи, садись. А мы тут с Кассандрой как раз говорили о деле, – сказал Артур. – Среди прочего, – прибавил он с шаловливым смешком. – У тебя, кажется, появилась воздыхательница. – Он передал Бобби листок бумаги.
      – Я уже сказана Артуру, что это просто глупость, – поспешно вмешалась Касси. – Мне, конечно же, неловко. – Что было, видит Бог, истинной правдой. – Ведь мы едва знакомы. – А уж это явная ложь.
      Бросив взгляд на листок, Бобби вернул его на стол Касси.
      – У тебя, Артур, кажется, слишком много свободного времени. Что, нет спонсоров, которых можно было бы сейчас потрясти?
      Артур улыбнулся:
      – По-моему, это прелесть.
      – Вот и славно. – Бобби обратился к Касси: – Я принес вам еще несколько номеров, по которым нужно позвонить. – Облокотившись о ее стол, он черкнул пару строк в своем блокнотике, вырвал оттуда страничку и передал ее Касси. – Здесь напротив каждого имени пара кодовых слов. Не забудьте ими воспользоваться. А теперь, если позволите, меня в отличие от тебя, Артур, ждут дела. – И с этим, развернувшись, вышел из кабинета.
      Однако в дверях полуобернулся и подмигнул Касси. Она приложила все усилия, чтобы не покраснеть. Пыталась изо всех сил. Но безуспешно.
      – Ему, кажется, понравилось, – небрежным тоном заметил Артур, слишком поглощенный своими собственными измышлениями, чтобы заметить румянец Касси.
      – Спасибо, удружил – поставил меня в дурацкое положение. Тем более что мне с мистером Серром предстоит работать. Зачем ты ему это показал?
      Артур невыразительно улыбнулся:
      – Для Бобби не новость, что женщины на него западают. Не ты первая, не ты последняя. На самом деле его в Будапеште ждет женщина. Он именно поэтому так торопится вернуться, – быстро прибавил Артур, вставая. – Держи меня в курсе дел. Тебе бы послушать меня и сходить в парикмахерскую. Тогда Бобби мог бы дать тебе еще один шанс и посмотреть на тебя другими глазами.
      Касси вонзила ногти в ладони, чтобы удержаться и не вытолкать Артура взашей – что было бы совершенно непозволительной реакцией, если учесть стопку счетов, лежащих у нее дома на карточном столике. Лишь когда Артур исчез из виду, она разжала руки.
      Вот скотина!..
      Касси все же надеялась, что справедливость в мире существует, и что Артур в один прекрасный день получит по заслугам – причем с лихвой. Хотя ведь живет себе как король и обстоятельства его нынешнего существования, к сожалению, нимало не предвещают того, что ее надежда когда-нибудь сбудется.
      Артур жил в роскоши, на широкую ногу, а таким, как мать Тереза, оставалось только молиться о лучших временах.
      Так что еще подумаешь, есть ли на свете справедливость.

      Захлопнув за ним дверь, она заперла ее на замок, желая предупредить новые сюрпризы.
      Если кто-то захочет войти, постучит. И скажет пароль.
      И если у нее будет настроение, она отопрет. Кабинет Касси находился в самом конце коридора, футах в двадцати от выхода. Именно поэтому она и выбрала себе это помещение.
      Вчера вечером она не шутила. Гостеприимной хозяйкой ее не назовешь.
      Касси откинулась на спинку стула, вспоминая неловкую ситуацию, в которой только что оказалась. Как нужно было поступить, когда на пороге неожиданно возник Бобби? Правда, он в присутствии Артура и ухом не повел, оставался холоден как лед, но эта детская писанина, безусловно, не могла его не поразить. Теперь, оглядываясь назад, она и сама не понимала, что это на нее тогда нашло. О такой чепухе, вроде цветочков да сердечек, она не вспоминала с самого девятого класса, когда была по уши влюблена в Ника Сисеро. Тот был на год старше ее и имел «харлей».
      До крайности унизительная ситуация.
      Нужно ли ей извиняться?
      Придумывать какие-то отговорки?
      Сказать ему, что ли, будто у нее ПМС?
      Ведь это все оправдывает, не так ли? Одно из самых верных, на все случаи жизни, оправданий.
      Касси было ужасно досадно: ну зачем, зачем ей понадобилось писать слово «сексуальный»? Да еще и подчеркивать его четыре раза. Ради возможности все вернуть назад она на неделю отказалась бы от шоколада.
      Зазвонил телефон.
      На определителе высветились номер и имя Уилли.
      «Оставь сообщение…» – подумала Касси. Выставлять напоказ свое унижение она не была готова, а если бы взяла трубку, сразу выложила бы подруге все начистоту.
      Через три звонка включилась голосовая почта.
      Без толку страдать из-за того, что изменить все равно нельзя. Даже молитва – к ней Касси всегда прибегала в тяжелые минуты – ничего не исправила бы. Поэтому она позвонит куда надо и сделает вид, будто все как всегда, день как день, ничего не произошло, и попытается забыть свою оплошность.
      Взяв листок бумаги, оставленный ей Бобби, она начала просматривать обозначенные там имена. Список был составлен от руки: имя, номер телефона, город и кодовое слово были вписаны в стандартные клеточки ежедневника. Майами, Нью-Йорк, Чикаго, Майами, Тампа и… Касси ахнула. Последняя строка выглядела так:
      Касси Хилл. СЕКСУАЛЬНАЯ. uvidimsia@4.
      И слово «СЕКСУАЛЬНАЯ» было подчеркнуто четыре раза!
      Касси почувствовала себя снова в девятом классе, и Ник Сисеро пригласил ее прокатиться на своем «харлее».
      Но нет, черт побери! На сей раз все обстояло намного лучше! Потому что сегодня вечером она получит гораздо большее, чем какая-то там поездка на мотоцикле.
      Нужно с кем-то поделиться этой радостью. Не каждый же день в ее сторону делают такие приятные, поистине романтические жесты. Нечто подобное с ней было так давно, что даже ее грех – сегодняшние школьные писульки – ей частично прощается. Правда?
      И когда она все объяснила Уилли, та подтвердила:
      – Ну конечно! Секс – он так действует. По крайней мере фантастический секс. Под его влиянием превращаешься в легкомысленную мечтательницу и начинаешь плохо соображать. Разве это не здорово?
      Касси ее понимала.
      – Да, – проговорила она тихим, каким-то сонным, мечтательным голосом. – Это не просто здорово. Это нечто большее. Выше, чем пирамиды, вершина Эверест, и приятнее, чем шоколадный торт.
      – Это даже с покупкой новых туфель не сравнить.
      Тут, однако, Касси заколебалась, и обе рассмеялись.
      – Нет, кроме шуток, – минуту спустя сказала она, – ради Бобби Серра я бы и покупку туфель отложила на целую неделю.
      – Тогда я тебе чертовски завидую.
      – Правда, насчет того, насколько это серьезно, – тихо проговорила Касси, – я не питаю иллюзий.
      – Тогда лови момент, дорогая моя. В этом мире никаких гарантий не существует.
      – Ясное дело. Он просто невероятный, вот и все. Придется записать себе это на память, чтобы не забыть, когда он исчезнет.
      – Для того и существуют воспоминания. Их приятный флер. Раз ты сейчас так занята постельными делами, то я, как видно, с тобой уже не увижусь до своего отъезда, – весело заключила Уилли.
      – А когда ты уезжаешь?
      – Послезавтра. Держи меня в курсе событий. У моей мамы всегда есть номер моего телефона.
      – Как только он уедет, я тебе позвоню, и тогда у тебя появится возможность утешить меня как потерпевшую поражение в сексе мирового класса.
      – Я сделаю кое-что получше – подыщу тебе кого-нибудь из наших.
      – Если я когда-нибудь переключусь в режим завзятой тусовщицы, я воспользуюсь твоим предложением.
      – А пока наслаждайся.
      – Именно это я и собираюсь делать.
      – Ну как, о Джее еще вспоминаешь?
      – О каком Джее?
      Уилли издала смешок.
      – Так держать! Ну, звякни мне потом.
      Касси попыталась дозвониться Лив, но та оказалась на переговорах. Хорошими новостями надо делиться, однако сообщения на автоответчике она ей не оставила. Оно звучало бы чересчур экзальтированно.
      Возбужденная или, может, опьяненная эйфорией, Касси наконец-то принялась за работу. Начав с первого листика в папке, она наконец взяла в руки дополнительный список имен и удивилась, как просто все стало после второго или третьего звонка. Контактными лицами оказались в основном торговцы произведениями искусства, владельцы картинных галерей, иногда – какие-то непонятные личности, акцент которых выдавал в них малообразованных людей, скорее всего не совсем ладивших с законом. А впрочем, вряд ли торговцы художественными произведениями и владельцы галерей все, как один, законопослушны. Не все и не всегда. При том что почти в каждой стране существует закон, запрещающий вывоз национальных сокровищ, разница между законным и незаконным вывозами зачастую лишь штамп на упаковочном ящике, проставленный подкупленным таможенником. Международные суды завалены исками стран, пытающихся вернуть принадлежащие им художественные ценности, которые были похищены с мест археологических раскопок или древних захоронений. Эти тяжбы тянулись годами. Пример тому – Греция, которая вела борьбу за возвращение скульптур Парфенона, вывезенных из Акрополя около века назад.
      Маленькое полотно с обнаженной Рубенса – в отличие от греческих скульптур – вывезти из страны не составило бы труда. Картина была небольшая, мало известная. Первоначально она находилась в частной коллекции художника, но позже пропала на целых два столетия, как это нередко случалось с произведениями эротического характера, принадлежащими кисти великих мастеров: жанр этот в различные исторические периоды подвергался цензуре по моральным соображениям. Больше всего Касси боялась, что кто-то мог картину уничтожить. На протяжении столетий многие полотна, рассматриваемые как слишком непристойные, подвергались подобной участи.
      Похищенное полотно Рубенса представляло собой портрет его первой и глубоко любимой жены. Она изображалась обнаженной, ее молодое, соблазнительное тело было написано с исключительной нежностью и любовью. Рубенс с Изабеллой поженились в очень юном возрасте. И в этой картине, как ни в какой другой, автор выразил свое преклонение перед совершенной красотой юности, еще не затронутой житейским цинизмом. Смерть Изабеллы навсегда изменила Рубенса. Теперь это был художник-делец, ловкач, а с правящими в то время монархами – дипломат. Он снова женился, но любовь тут была ни при чем.
      Всегда, когда Касси смотрела на эту картину, у нее разрывалось сердце.
      Она набрала очередной номер, радуясь, что хоть чем-то может помочь в поиске этого шедевра.
      В списке оставалось только два номера.

      Она как раз убирала папку (все, ее миссия выполнена), когда в одно и то же время зазвонил телефон и раздался стук в дверь.
      Касси посмотрела на определитель номера: Лив. И громко спросила:
      – Кто там?
      – Ваш водитель.
      Тело ее ожило, чувства задвигались в ритме танго. Телефон продолжал трезвонить, дверь со стуком распахнулась, а Касси так и осталась сидеть за столом.
      – Ты, случаем, не клон Гудини или Дага Хеннинга?
      Бобби поднял, демонстрируя, в руке маленькую отмычку. Глаза у Касси округлились, а танго внутри слегка замедлило темп: инструмент выглядел вполне профессионально. Она подумала, что еще очень мало знает о Бобби.
      Он кивнул в направлении телефона:
      – Ответь. Я подожду.
      Притворив за собой дверь, он снова запер ее и, поскольку Касси даже не пошевелилась, подкрепил свои слова жестом – поднес руку к уху.
      Подавив самые разнообразные подозрения, возникшие у нее в голове по поводу Бобби, Касси взяла трубку.
      – Наконец-то. А я уж собралась оставить тебе сообщение.
      – Можно, я тебе перезвоню?
      – Ты не одна?
      – Да вроде того.
      – Мег? – спросил Бобби, удобно располагаясь в кресле – единственном в кабинете у Касси.
      Касси отрицательно покачала головой. – Кто там у тебя?
      – Никого.
      Бобби улыбнулся.
      – Шифруешься?
      – Я тебе потом перезвоню.
      – Симпатичный? У тебя с ним секс? Я его знаю?
      – Господи, Лив, я на работе.
      – Ну и что?
      – А то, что я перезвоню тебе потом.
      – Могла бы поговорить с ней, – сказал Бобби, когда Касси положила трубку. – Хочешь, я выйду минут на десять, а вы посекретничаете вволю?
      – У меня нет никаких секретов. Моя жизнь – открытая книга.
      – Лгунья.
      – Ну, почти открытая.
      – Для Артура – совершенно закрытая.
      – Ну хорошо, допустим, есть у меня секреты. С Лив я поговорю потом, потому что сейчас мне больше хочется пообщаться с тобой.
      – Годится. Идем.
      Касси посмотрела на часы:
      – Ты пришел слишком рано. Еще нет и четырех.
      – Я не мог ждать.
      То, как он это произнес, снова вернуло исполнителей танго на танцпол. Но тут Касси нахмурилась, вспомнив Артура, и танец вновь прекратился.
      – Артур запретил мне нарушать рабочий распорядок.
      – Это я улажу. Кто выйдет первым – ты или я? И где ты хочешь встретиться?
      Касси очень понравилось это его «я улажу». Словно ему в самом деле под силу сгладить все колдобины на ее жизненном пути. А после всей этой свистопляски с Джеем, длившейся не один месяц, ей до смерти хотелось, чтобы хоть кто-нибудь все улаживал вместо нее. Можете назвать атавизмом или психической болезнью это ее неукротимое стремление обрести женское могущество и отстоять свое право получать от жизни удовольствие. Да что тут говорить!.. Ее можно счесть даже романтичной… Рассуждая таким образом, Касси удалось все же найти оправдание этим своим дурацким каракулям с сердечками да цветочками. Мужчины на любовные отношения смотрят не как женщины, они смотрят на них приземленно.
      – Еще об одном хочу сказать, чтобы не было никаких недоразумений: мне очень неловко из-за того, что я там понаписала на бумажке – ну… твое имя и прочую чепуху. По-моему, это все ПМС.
      – Об этом не волнуйся. Я тут вообще подумывал, не вытатуировать ли у себя на заднице твое имя.
      Касси, закрыв глаза, подняла руку:
      – Не лишай меня этого милого сердцу образа.
      – Я к тому, что мне это тоже показалось бы весьма странным поступком. Так что мы квиты. А теперь давай-ка двигать отсюда. Джо припарковался на заднем дворе. Скажи, где тебя подсадить?
      – Может, стоит сказать, что у меня другие планы? – Касси приподняла бровь. – Книга «Правила» не позволяет мне принимать скоропалительные приглашения вроде этого.
      – Разве я сказал, что это приглашение? Ты на меня работаешь, детка. – Бобби подмигнул. – Артур платит тебе немалые деньги, чтобы ты облегчала мне жизнь.
      – И в качестве дополнительного преимущества этой работы можно рассматривать тот факт, что моя жизнь стала… как бы поточнее выразиться… более полноценной, что ли?
      Улыбка Касси отразилась на лице Бобби.
      – Слушай, я действительно не желаю больше ждать. Где тебя подсадить?
      – Может, на углу, за выездом с парковки?
      – Пяти – десяти минут хватит?
      Телефон опять зазвонил. Касси посмотрела на определитель: галерея Джорджа – и, прежде чем взять трубку, махнула Бобби рукой, показывая, что звонят ему.
      – Кассандра Хилл слушает, – ответила она. – Желаете поговорить с мистером Серром?
      Наклонившись вперед, она передала трубку Бобби, затем встала, чтобы снять с вешалки на стене маленькую дамскую сумочку и сумку побольше – с Мэрилин Монро. Пока Бобби обсуждал не только Рубенса, но и другую пропавшую картину – похоже, Тициана, – Касси со своими сумками вернулась, поставила их на стол и наклонилась, прислушиваясь. Если всплыла «Изабелла д'Эсте в красном», то это действительно оглушительная новость. Написанная Тицианом с натуры, она была продана наследниками Изабеллы Карлу I Английскому. Через несколько месяцев после казни короля в 1649 году, согласно постановлению парламента, вещи, принадлежавшие королевской семье, выставлялись на продажу. В итоге портрет Изабеллы д'Эсте перекочевал к драпировщику Карла I в качестве погашения королевского долга. После этого картина пропала.
      Улыбаясь, Бобби провел ладонью вверх по ноге Касси, приподняв фиолетовую юбку из шелковистого твида.
      Касси стряхнула его руку и оправила юбку.
      Бобби поднялся, перегнулся через весь стол и, нажав кнопку громкой связи, положил трубку. Затем снова сел и, притянув к себе Касси, усадил ее на свои колени, при этом не пропустив ни слова из разговора.
      – Мисс Хилл тоже слушает, Джордж, так что следи за своей речью. Продолжай. Не могу поверить, что портрет подлинный. – Бобби тихонько приподнял юбку Касси и вопреки ее немому протесту заставил раздвинуть бедра, одной рукой крепко удерживая ее на месте. Она беззвучно, одними губами произнесла решительное «нет», он только улыбнулся. – Последним достоверно известным владельцем Тициана был Гиерс из Лондона в… 1650-м, что ли? А теперь картина в Румынии?
      – Была в Румынии. Шесть месяцев назад тамошний глава госбезопасности был застрелен в ресторане, а его коллекция разграблена. И теперь «Изабелла д'Эсте в красном», по сообщениям, находится в Болгарии.
      – И никто не знает, как она попала в руки министра госбезопасности? – Бобби пальцем проник в трусики, едва касаясь, прошелся по влажной ложбинке и запустил палец глубоко внутрь, своими губами заглушая рвущийся из груди Касси вздох.
      – На данный момент нет. – Джордж говорил с легким акцентом, характерным для кубинцев из высшего общества. – Ко мне в Мюнхене обращались турки. Они ищут покупателя.
      – А твои турки в курсе, что картина где-то гуляла несколько веков? – Бобби нежно ласкал клитор Касси – вверх-вниз, вверх-вниз, потом круговыми движениями.
      – Вряд ли, но что это Тициан и большая ценность, им известно. У тебя, наверное, не найдется времени приехать, чтобы взглянуть на нее вместе со мной?
      – Я сейчас немного занят, – ответил Бобби, раздвигая пульсирующую плоть Касси и засовывая туда второй палец, отчего из ее груди вырвался приглушенный стон. – Если дело может подождать до тех пор, пока я не найду Рубенса, то я приеду.
      Касси часто и тяжело дышала, слегка шевеля губами. Подталкиваемая умелыми пальцами Бобби, которые медленно и нежно ласкали ее влажную плоть, мягко надавливая именно там, где нужно, она уже была почти готова взлететь… вот так, да… и – Господи!.. да, тут тоже – Касси больше не могла сдерживаться, хотя и понимала, что Джорджу будет все слышно.
      – Ничего, ничего, – шептал Бобби, прижимаясь губами к ее уху, будто знал, будто мог предугадать, в какой именно момент нужно будет прикрыть ей рот своими губами… вот, вот, еще чуть-чуть, еще немного, сейчас. Касси взорвалась от оргазма. Ее пронзительный крик завибрировал у нее в горле.
      – Я не вовремя? – словно о слишком раннем прибытии на вечеринку вежливо осведомился Джордж.
      – Все в порядке, – заверил его Бобби, легко целуя Касси. – Мы почти закончили. Удивительно, однако, – продолжил он, демонстрируя редкую способность выполнять несколько дел одновременно, – что Рубенс так нигде и не всплыл. Это такая картина, которую не один миллиардер хотел бы повесить в спальне своей подружки. Перепродажа обычно происходит быстро.
      – Странно. Но и на Восточном побережье ничего не слышно. Я справлялся у всех, кого знаю. Мой человек из «Баттерфилд» в Лос-Анджелесе говорит, что у него тоже по нулям.
      – Как и тут, где я нахожусь. – Бобби вопросительно повел бровями, потому что Касси, соскользнув вниз, опустилась на колени и устроилась между его ног.
      – Подозреваемые есть?
      – Сегодня я допросил охранников и почти всех сотрудников. – Касси расстегнула молнию на его шортах. Бобби улыбнулся. – Этот музей строго охраняемым не назовешь, но мне кажется, ни один из охранников в деле не замешан. – Касси извлекла наружу его эрегированный член, и Бобби слегка пошевелился. – Нутром чую. – Когда ее губы сомкнулись на его налившемся кровью пенисе, Бобби неподвижно замер.
      – Обычно ты оказываешься прав. По крайней мере раньше так было. Я буду держать тебя в курсе событий. А ты дай знать, когда сможешь вырваться в Болгарию, скорее всего в Софию. Вряд ли Тициан окажется где-то еще… Алло, ты меня слушаешь?
      – Я тебе перезвоню, – сказал Бобби, прерывисто дыша и запуская пальцы в волосы Касси. – Дождись меня, ладно?
      Джордж издал смешок:
      – Что, очень занят?
      Телефон отключился. Из «спикера» понеслось громкое гудение, но те двое, что находились в кабинете, не обращали на него никакого внимания.
      Ощущения отключили слуховое восприятие Бобби, когда Касси несколько раз прошлась языком снизу вверх по всей длине его члена. Одной рукой она придерживала мошонку, а другой крепко сжимала член у самого основания. Нервы Бобби были напряжены до предела: он ждал, когда она снова сожмет губами его пенис, когда возьмет его в рот.
      Касси подняла глаза, ее губы находились почти у самой набухшей головки члена.
      – Готов? – шепотом спросила она.
      Бобби нажал руками на ее голову, пригибая книзу. Чтобы понять желание другого, ни одному из них не понадобилась способность читать чужие мысли.
      Касси медленно и понемногу забирала член в рот, ласкала его языком, с неожиданной для нее силой сопротивляясь давлению рук Бобби – она теперь сама задавала темп… сдерживала Бобби, заставляла ждать того момента, когда член упрется ей в горло.
      Вдруг Бобби охватило невероятное блаженство, руки и ноги отяжелели, в сознании неоновым огнем высветились слова «раб любви».
      Тем же неоновым светом мерцал и переливался прямой путь, ведущий к пульсирующему центру жадного тела Касси.
      И вдруг все смешалось, стало непонятно – кто пленник, а кто захватчик.
      Глаза Бобби закрылись, голова откинулась назад, хватка ослабела.
      Но он все еще не убирал рук от источника наслаждения.
      Бедра Касси орошала влага желания: прикасаясь к Бобби, ощущая его вкус, лаская его плоть языком, она и сама загоралась ненасытной жаждой. Он был ее болезнью, ее неутолимой страстью.
      Касси безумно хотела его.
      Или, быть может, не его, а только секса.
      Однако сомнение длилось недолго – прозвучавший в голове у Касси голос тут же безапелляционно заявил: нет, именно его.
      Решенная в изысканном ритме каденция, связующий их поток чувственных флюидов, его член, скользящий меж ее губ, ее смиренная коленопреклоненная поза с опущенной головой заставили и без того уже распаленного Бобби почувствовать какой-то первобытный порыв. Движения ее губ вырвали из его груди глубокий стон, пальцы Бобби сжимались и разжимались в такт ее движениям. И он вознес благодарения всем имеющимся поблизости милостивым богам за то, что у мужа Касси оказался настолько дурной вкус, что он предпочел другую. Ведь Бобби с ума сошел бы от досады, застань он здесь Касси Хилл замужней женщиной и верной супругой. Он решил бы, что удача обошла его стороной.
      Но удача ему благоволила, да еще как! Его оргазм набирал силу и летел вперед по финишной прямой. И все мысли его были только об одном – о великолепной перспективе безостановочного, обильного секса с горячей рыжеволосой красавицей, делающей ему минет.
      Еще мгновение – и Касси проглотила его сперму, а Бобби пытался вобрать в раскрывшиеся легкие как можно больше воздуха. Гудение все еще включенного телефона вдруг стало очень громким.
      Касси подняла голову.
      Он наклонился и поцелуем собрал остатки влаги с ее губ.
      – Очень любезно с твоей стороны, – пробормотала она, вытирая рот тыльной стороной ладони.
      Бобби повел темными бровями:
      – Это самое меньшее, что я могу сделать для тебя в качестве благодарности.
      Она улыбнулась:
      – Я тоже… хотя… то есть… если ты не сочтешь меня чересчур требовательной… – Она опустила глаза на его вновь поднимающийся член.
      – Он слушает, – пояснил Бобби. Его ненасытный член уже предвидел конец фразы. – Иди сюда. – Бобби поднял Касси на ноги, задрал на ней юбку и стянул с нее трусики. Затем, дождавшись, пока она переступит через них, бросил клочок зеленых кружев на стол. – Это просто невероятно, черт побери, – прошептал он, удерживая Касси за талию, пока она опускалась на его член. – Но мы теперь с тобой, наверное, будем трахаться до потери сознания.
      – Или до тех пор, пока Артур не вышибет дверь.
      Бобби посмотрел на Касси из-под ресниц:
      – Не порть настроение.
      – А ты молчи. – Касси скинула туфли. Бобби рассмеялся:
      – Есть, мэм. – Раздвинув ей бедра, он, не опуская рук с ее талии, с силой подался тазом вверх.
      Касси не могла двинуться. И он знал это.
      Она могла только одно – с наслаждением и блаженными вздохами вбирать его в себя.
      – Скажи, когда хватит, – прошептал Бобби, предупреждая, что уже готов к действию.
      Касси будто не слышала его. Она активно двигала бедрами, поудобнее устраиваясь на нем.
      Член вошел в нее дальше, пальцы Бобби сжались на ее талии, и он прибавил скорости, подстраиваясь под ее ритм.
      Это была неистовая, изнурительная гонка к оргазму – бурному и гальваническому, где каждый эгоистично старался обогнать другого в достижении своей цели. Всего через несколько мгновений они, задыхающиеся и раскрасневшиеся, с бешено колотящимися сердцами достигли кульминации.
      – Нам нужна кровать, – выдохнул Бобби.
      – И уютное, уединенное местечко, – выдохнула Касси.
      – И какая-нибудь салфетка, – пробормотал он. – Мы все перепачкались.
      – Не двигайся. – Откинувшись назад с гибкостью, которой она была обязана исключительно сексу, восстановившему мышечный тонус, а вовсе не спортивным упражнениям, Касси потянулась за сумочкой.
      И вскоре извлекла оттуда пакет салфеток. Бобби осторожно, чтобы не закапать шорты, помог ей вытереть себя и вытереться самой.
      – А теперь мне нужна еда, – сказала Касси, приводя в порядок юбку и блузку.
      – Скажи, что и где. И я думаю: пошел этот Артур к черту. Мы должны иметь возможность ходить вместе – ведь я веду себя нормально, руки не распускаю.
      – Мы и так ходим вместе. – Касси сунула ноги в свои зеленые туфли с ремешками.
      Застегивая шорты, Бобби поднял на нее глаза.
      – Хорошая работа.
      – Ты тоже не подкачал. Спасибо. Примерно на час или около того мне должно хватить. Никакого давления, – прибавила она с улыбкой.
      – Ни Боже мой.
      – Ну как, я не слишком требовательна?
      – Если мне станет невмоготу, я скажу.
      – В самом деле?
      – Но этого не случится. – Он безмятежно улыбнулся. – Гарантирую. У тебя или у меня? Сначала ресторан или возьмем еду с собой?
      – У меня. Там моя одежда.
      – Тогда заскочим ко мне, и я переоденусь к утру.
      Касси улыбнулась:
      – С тобой действительно просто.
      Бобби тоже ответил ей улыбкой:
      – Мне нравится то, чем я занимаюсь.

      Как только они вошли в дом Касси, у Бобби зазвонил телефон. С первых же слов Касси сообразила, что это Артур. Ее охватило беспокойство.
      Но Бобби с улыбкой покачал головой – нет повода волноваться.
      И как ни в чем не бывало, будто был один и располагал массой времени, продолжал разговор с Артуром.
      – Прости, что наш разговор так затянулся, – отключившись, сказал Бобби. – Но мне не хотелось, чтобы он что-то заподозрил. Он пригласил меня выпить.
      – Ты должен идти?
      – Вроде того. Но ты – со мной. Хотя можно еще поработать… время есть.
      – О Господи, нет, только не это. Я не смогу вести себя на людях так же свободно, как ты. Он меня мигом раскусит.
      – Тогда подожди в машине. Это не займет много времени. Мне приятно будет думать, что ты меня ждешь. Мне так легче будет пережить ломку.
      – Уж конечно!
      – Так оно и есть. Из всех наркотиков ты для меня самый предпочтительный.
      – Просто ты на редкость сексуальный мужчина.
      – Не без того, конечно. Все равно поедешь со мной. Один стаканчик, и я вернусь.
      – Когда тебе ехать?
      – У нас еще полчаса, – улыбнулся Бобби. – Времени вагон.
      – Отлично, – решительно заявила Касси. Она не шутила. – Поеду, если получу еду из ресторана. Пока вы там с Артуром выпиваете, поем в машине.
      – И я поем в машине – потом, когда вернусь. – Он лукаво улыбнулся.
      – Только если Джо будет находиться не менее чем в футе от нас.
      – Джо сегодня занят, а я не рассчитывал вечером выезжать. – Бобби пожал плечами. – Так что возьмем такси.
      – Если бы я не оставила свою машину на работе…
      – Это не важно. Вызови такси. Пусть подъедет через полчаса. – Он снисходительно улыбнулся. – Этого времени хватит, чтобы немножко тебя побаловать?
      Касси улыбнулась:
      – В качестве первого блюда сойдет.
      Хотя Бобби рассматривал это лишь как аперитив. Полномасштабную гастрономическую оргию он планировал позже.

      Оба они были мокрыми от пота, когда, сев в такси, назвали адрес водителю.
      – Бегать в такое время суток не самая удачная затея, – бросив на них взгляд, заметил таксист. – Солнце шпарит вовсю.
      – Вот и я ей о том же толкую, – отозвался Бобби, улыбнувшись Касси. – Но она ни в какую, все хочет делать только по-своему.
      – Девушка, это вредно для здоровья.
      – Это он только жалуется. А самого в любую погоду не догонишь. – Касси весело посмотрела на Бобби. – Или я не права, дорогой?
      – Смерть от сердечного приступа, наверное, не самый плохой конец.
      Таксист наблюдал за ними в зеркало заднего вида.
      – Так вы не женаты? – внезапно осенило его.
      – Пока нет, – ответил Бобби, обнимая Касси за плечи.
      – Советую. Вот сам я уже тридцать лет женат, четверо детей, двое внуков. И по-прежнему люблю по вечерам возвращаться домой.
      – Что скажешь, милая? Хочешь полететь в Лас-Beгac?
      – Сейчас, только на Луну слетаю.
      – Ладно, спрошу, когда поешь. Она, когда голодная, очень раздражительна, – обратился Бобби к водителю, поднятием бровей сообщая ему что-то, что мог понять только мужчина. – Вы же знаете женщин.
      – Как не знать! У меня три дочери и жена. До завтрака ни от одной ничего не добьешься. Вы, девушка, конечно, не обижайтесь.
      Но Касси его почти не слышала. После шутки Бобби насчет полета в Лас-Вегас, фантазия ее разыгралась. Она уже видела наряд от Веры Ванг, десяток белых роз и сирень, «Дом Периньон» и, само собой разумеется, кольцо с камнем в десять карат. Затем место действия из Лас-Вегаса переместилось в весеннюю Флоренцию. Было бы мило провести скромную церемонию в какой-нибудь маленькой провинциальной церквушке со сводами в пятьдесят футов, сохранившейся со времен Возрождения. А впрочем, нельзя сказать, чтобы она думала о чем-то столь эксцентричном, как свадьба, всерьез – после двухдневного знакомства с Бобби, к тому же зная о его репутации и о том, что он лишь недавно оправился от развода. Однако ее нынешнее, такое радужное, настроение очень располагало к сумасшедшим полетам фантазии, в которых Бобби Серр занимал большое место. «Очень большой» – безусловно, великолепное, ключевое понятие.
      Однако какое все же блаженство вспоминать о недавнем сексе! Это было божественно! И пока мужчины продолжали травить обычные рыбацкие байки, неизбежные в Миннесоте после открытия сезона рыбной ловли, она слушала их лишь вполуха. Гораздо большее удовольствие ей доставляло погружаться в редкое для нее благостное состояние, что-то вроде состояния дзэн. Что такое дзэн, она, правда, не совсем понимала, но припомнила одну мудрую фразу, которая пришлась кстати. Это была фраза из купленных ею маленьких книг-руководств, которые можно пролистывать страница за страницей, выбирая оттуда поднимающие настроение, вдохновляющие строки. Одна такая в данный момент и пришла Касси на ум: «Что сегодня делать: выдыхай, вдыхай, выдыхай. Ахххх».
      Чем Касси и занялась, спасибо или, вернее, спасибо большое Бобби Серру. Он заслуживал медали или что там дзэн-буддисты выдают в качестве награды. Секс с ним оказался поистине божественным – в высшей степени целебным и просветляющим сознание, как хорошая новость и массаж лица. Или как самый фантастический наряд со скидкой в 70 процентов – одно из маленьких чудес в жизни. Или хороший сандвич с яичным салатом с крошечными кусочками лука, сдобренный специями и тоннами майонеза на свежем ржаном хлебе, который требует к себе внимания и уважительного отношения. Одна только мысль о нем пробудила в Касси голод.
      – Остановите, пожалуйста, у гастронома на углу Сорок Седьмой и Чикаго, – внезапно попросила она.
      О целебных силах секса она будет размышлять, поедая сандвич с яичным салатом.
      Вскоре с двумя объемистыми пакетами еды, которой хватило бы, чтобы прокормить целую семью – или в данном случае утолить необычный аппетит Бобби Серра, – они снова погрузились в такси. Просто поразительно (и это даже раздражало, правда, совсем чуть-чуть, учитывая обретенное ею в настоящий момент спокойствие), как много он мог съесть. А впрочем, она и сама хороша – заказала себе целых три десерта. Однако разве можно было сдержаться, видя в освещенных холодильниках глянцевую шоколадную глазурь, пирожные со взбитыми сливками или просто взбитые сливки на различных фруктовых тортиках и чизкейках, которые так и притягивали глаз. Только святой мог бы противостоять такому искушению.
      Пока они добирались до Артура, все последние тридцать кварталов, чтобы хоть как-то утолить голод, Бобби ел лазанью, а Касси – само довольство и улыбки – умяла свой сандвич с яичным салатом.
      – Пропущу стаканчик и вернусь, – пообещал Бобби, когда они затормозили на дороге у озера перед великолепной георгианской громадой жилища Артура.
      – Я должен припарковаться подальше, – сказал таксист. – Не то копы пригонят за моей машиной эвакуатор.
      Сердце Касси сделало радостный кульбит. Мысль о том, что она будет сидеть перед домом Артура, приятно щекотала нервы.
      Бобби наклонился и поцеловал ее.
      – Я скоро.
      «Да, этот мужчина имеет подход к женщинам», – подумала Касси, чувствуя, как у нее после его поцелуя покалывает губы и как ее распутная маленькая пипка трепещет в восхищении и ожидании. Он был душкой в маленьком городишке и обаяшкой в большом городе. И конечно, его безупречная внешность тоже играла большую роль. Касси желала его ничуть не меньше, чем двойную порцию шоколадного фаджа, который ждал ее в этой маленькой коробочке с золотой окантовкой.
      Как мило. Сегодня она получит и то, и другое.
      И если Артур не проявит проницательности супермена, ей ничто не грозит, в этом такси она в безопасности до возвращения Бобби.
      По радио играл джаз, точно соответствовавший ее ленивому состоянию блаженства. Развалившись в углу заднего сиденья, она подняла ноги, облокотилась на спинку и приступила к своим лакомствам, твердо решив попробовать всего по чуть-чуть.

      – Не стоило для меня так наряжаться, – протянул Бобби, бросив оценивающий взгляд на Артура в смокинге.
      – Сегодня вечером у нас в музее демонстрация экспозиции для узкого круга. Я решил, что ты не захочешь пойти.
      – Правильно решил. – Только один бокал. Удача на его стороне.
      – У Джессики как раз в это время благотворительное мероприятие, – объяснил Артур, вводя Бобби в прохладу застекленной веранды. – До твоего отъезда мы пригласим тебя на ужин. Тебе понравится. Она… само очарование.
      Возникла пауза. Бобби так и подмывало добавить «юности», но он удержался. Каждая из жен Артура оказывалась моложе предыдущей. Оставалось надеяться, что настоящая супруга была последней, иначе в следующий раз в дело может вмешаться полиция.
      – К тому же Джессика первоклассная теннисистка. Садись. Я принесу что-нибудь выпить.
      Артур гордился своей игрой в теннис.
      – Общность интересов, – вежливо заметил Бобби. – Разве не она сплачивает брак?
      – Для меня главное – хороший минет, – сказал Артур с распутной улыбкой.
      «Некоторые вещи никогда не меняются», – подумал Бобби: ум Артура, привыкший мыслить категориями раздевалки, за годы нимало не изменился.
      – Ну, раз это тебя заводит, – тихо отозвался Бобби.
      – Водка, джин, коньяк? – Артур стоял перед столиком с напитками.
      – Водка, три кубика льда.
      – Кстати, о минете. Кассандра, судя по всему, не прочь… Хотя я никогда не считал ее такой уж беззастенчивой любительницей романтики. Мне казалось, она, скорее, из тех, кто способен съесть тебя с потрохами.
      – Откуда мне знать? – Бобби с трудом сохранял невозмутимый тон: слова «минет» и «Кассандра» напомнили ему то, чем они недавно занимались с Касси, и кровь побежала по венам быстрее, устремившись в пах. Что было совсем некстати, учитывая грязное воображение и орлиный глаз Артура. – Я предпочел бы, чтобы наше с ней общение не выходило за рамки деловых. Это избавляет от многих проблем в будущем.
      – У тебя в подобных делах, наверное, большой опыт. Ты, видно, достаточно на своем веку видел женщин, стремившихся тебя удержать. – Артур оглянулся на него через плечо. – По крайней мере так люди говорят.
      – На самом деле я живу тихо. Несмотря на сплетни. В основном в Монтане и Будапеште.
      – Если не считать Канны, когда там проходит фестиваль, – заметил Артур. Приблизившись, он передал Бобби бокал.
      – Ездил раз или два, – скромно согласился Бобби. – И каждый раз по делу.
      Артур занял место напротив него.
      – Художественные ценности, надо полагать?
      – В основном.
      – Твое здоровье! – Артур поднял бокал. – За скорое возвращение Рубенса.
      Бобби тоже поднял бокал.
      – Работали, по всей видимости, непрофессионалы. С одной стороны, это хорошо, а с другой – плохо.
      – Как это?
      – Когда действуют профессионалы, информация быстро выходит наружу. Чаще всего о размере выкупа можно договориться с первого раза – и на тебе, как говорится, вуаля! Получай свое назад. Сбыт краденых произведений искусства после торговли наркотиками и оружием – третий по популярности криминальный бизнес в мире. Семь миллиардов годового дохода. Бизнес впору легализовать.
      – Ну а когда работают непрофессионалы, тогда что? – спросил Артур. Он, конечно, представлял себе в общих чертах этот процесс, но лично его подобные проблемы не касались.
      – Имея дело с дилетантами, никогда не знаешь их мотивации, что да как. То ли какому-то сумасшедшему взбрело в голову поместить картину в свой увешанный порнухой чулан и глазеть на нее по ночам, то ли кража – это своеобразная игра, где кто-то хочет доказать, какой он умный. Тогда главное – это сама кража, а картина играет второстепенную роль и ее, к несчастью, могут просто выкинуть, как уже неоднократно бывало. – Бобби слегка нахмурился. – Месть за проявленное к кому-то пренебрежение? Украденные по этой причине картины тоже часто пропадают навсегда. Ворам не нужны деньги. Их цель – отомстить. – Бобби приподнял бокал. – Есть у тебя на примете такой человек, которого ты можешь заподозрить в желании навредить тебе или музею?
      Артур пожал плечами:
      – Ничего такого в голову не приходит.
      Вспомнив то, что говорила ему Касси, Бобби поразился такой тупости.
      – Я опросил половину сотрудников. Твои охранники не столько невнимательны, сколько не обладают необходимыми профессиональными навыками. Вашей системе безопасности требуется доработка. Я подготовлю тебе одну полезную распечатку. Что до остальных служащих и временных работников, то возможность, что один из них мог быть замешан в деле, еще не отпала, однако… – он приподнял плечо, – такое случается весьма редко.
      – Я в тебя верю. Ты лучший… А теперь расскажи мне о своей рыжеволосой крале, той, что ждет тебя в Будапеште.
      Кража Артура, по сути, не интересовала. Всю жизнь он перепоручал свои дела кому-то другому. Роль директора в его представлении заключалась в том, чтобы изображать из себя милостивого владыку. Все необходимое исполняли слуги и чиновники. Но что касалось сплетен, тут он был ненасытен.
      – Да нечего рассказывать-то. Познакомились прошлой зимой, катаясь на лыжах. Она случайно сказалась в Будапеште, когда я жил там, и…
      – Тут-то все и началось? – хитро заметил Артур.
      – В том смысле, что мы разговорились. – Бобби не собирался ему выкладывать, что однажды вечером, возвратившись домой, обнаружил ее в своей постели.
      – Какая она? Чем занимается?
      – Она красивая. Работает манекенщицей в Милане. А когда не занята, веселится на вечеринках. Ничего особенного, все как всегда.
      – Везет же тебе.
      – Артур, у меня полно работы, – вяло отозвался Бобби. – Времени на досуг почти нет.
      – Но та рыжая бестия все-таки ждет тебя в Будапеште, – возразил Артур, выгнув брови дугой. – Иногда я завидую твоей развесёлой жизни. Тебе открыты какие хочешь молодые дырки – и никакого совета директоров, откуда кто-нибудь вечно заглядывает тебе через плечо, никаких алиментов, – прибавил он ворчливо.
      – Если у тебя дети, ты должен им помогать. На это нечего жаловаться.
      Артур вздохнул:
      – Ясное дело. И дети-то хорошие. Правда, стоят мне целое состояние.
      «Слава Богу, ребенок у тебя один – жена», – хотелось сказать Бобби.
      – Компромиссы с семьей неизбежны.
      – Поэтому ты до сих пор вольная птица?
      – Да нет, никакой особой причины тому не существует. Просто так получилось, и все.
      – Клэр не вышла замуж снова. Это тоже случайность?
      – Понятия не имею.
      – Скажи честно, ты с ней не поддерживаешь связь?
      – У меня совершенно нет времени.
      – Ходят слухи, что ее назначат заведующей коллекцией костюма в Метрополитен.
      – Да, я слышал. У нее дело пойдет.
      – Не жалеешь?
      – Все прошло. Давай больше не будем об этом.
      В его тоне появились резкие нотки, и даже Артур, не отличавшийся особой чуткостью, заметил это и поспешил сменить тему:
      – Надеюсь, никто из близких моей семьи не будет вовлечен в расследование. Я иногда общаюсь с Клэр. Они с Сарой вместе ездили в Беннингтон, как ты, может быть, знаешь. Она крестная мать Флоры. – Он едва заметно пожал плечами. – В этом бизнесе все друг друга знают.
      – Не переживай. Твои друзья не обязательно должны быть и моими друзьями. – Бобби поставил бокал. Он не желал разговаривать о Клэр. То хорошее, что было в их браке, в конечном итоге перестало быть таковым. Он точно не знал, почему. Но когда это произошло, ему захотелось свободы. Клэр, само собой, тоже.
      – Еще выпьешь?
      – Нет, спасибо. Мне сегодня вечером нужно еще поработать с бумагами.
      – Вместе с Кассандрой?
      «Ну не может он без этого, не может, – подумал Бобби. – Неисправимый вуайерист».
      – Нет. В одиночестве. Спасибо за выпивку. Увидимся завтра.
      – Надеюсь, Кассандра не станет для тебя обузой. А то одно слово – и я тебя от нее освобожу.
      – Нет, она не создает проблем. Она даже полезна в некотором роде – ну там, если надо куда сбегать. И потом, ты сам же сказал, ей нужны деньги. Не совсем уж я подлец.
      – Твое дело. Но если что, только скажи.
      – Обязательно.
      – Хочу напомнить, – сказал Артур, провожая его к выходу, – завтра открывается выставка цветов. Музей будет битком набит, если это тебя интересует.
      – Нет, наверное. Я собираюсь проверить некоторых временных сотрудников… и твоих бывших, если ты не возражаешь… а впрочем, даже если и возражаешь, все равно. Так положено.
      – Проверяй на здоровье, но только даром время потеряешь. Пейдж и Сара никогда бы не сумели провернуть такое дело. Да и вряд ли у них могло возникнуть такое желание.
      – Думаю, ты прав, но я их все равно проверю, согласно своему списку.
      – Не забудь сказать им, что это не моя инициатива, иначе моему адвокату поступит звонок.
      – Буду исключительно вежлив. Возьму с собой мисс Хилл, так чтобы разговор их не напугал. Они ее, наверное, знают.
      – Кажется, встречались раз или два. Адреса Пейдж и Сары есть у Эммы. – Он прищурился. – А квартиры их мне ой как недешево обходятся.
      – Они, без сомнения, тебе очень благодарны, – вежливо заметил Бобби. Ни за что не дождется от него Артур сочувствия к своей склонности к серийным бракам и разводам. Он уже достаточно зрелый мужчина, чтобы вести себя разумно. – Завтра поговорим.
      Через две минуты Бобби уже двигался размашистым шагом по тротуару. Желтое такси светилось в конце квартала, как светлый образ в состоянии нирваны. Чтобы отвлечься от разговора с Артуром, ему оставались считанные секунды.
      Стараясь подавить неприятные ощущения от расспросов Артура о его прошлом браке, он направил свои мысли на роскошную женщину, ждущую его в такси, и на предстоящую ночь, которая обязательно оправдает его надежды.
      В то время как Бобби садился в такси, Артур начал просматривать номера в памяти своего телефона. Д, Д, Д, Дюмон. Он нажал кнопку.
      – Держу пари, ты и понятия не имеешь, кто сейчас в городе, – сказал он секунду спустя.
      – А где «Здравствуй, как поживаешь?», Артур? – проворковала Клэр Дюмон, отлично понимая причину его звонка. Склонность Артура к вмешательству в чужие дела была ей хорошо известна. Она также знала, кому он позвонил в первую очередь, когда украли Рубенса.
      – Угадай.
      – Президент.
      – Президент чего? – У Артура в приятелях числились и ректоры университетов, и президенты различных фондов.
      – Нашей страны, Артур. Я слышала, он недавно приезжал в Миннеаполис.
      – Не угадала. Вторая попытка.
      – Бобби Серр, – сказала она, потому что Артур готов был тянуть эту волынку целую вечность, а она и так уже опаздывала на коктейльную вечеринку.
      – Откуда ты знаешь? – воскликнул Артур.
      – Любой, у кого хоть немного работает голова, желая разыскать похищенную картину, связался бы с Бобби. А теперь у меня вопрос к тебе. Почему ты мне звонишь, чтобы сообщить это?
      – Просто подумал, что тебе хотелось бы знать.
      – И?
      – Бобби не желает обсуждать ваш развод. Мне пришло в голову, что тебе и это захочется знать. Я пытался вызвать его на этот разговор. Но он ни в какую.
      – Он вообще не любит разговаривать, Артур. Я вижу причину этого в том, что он вырос в Монтане, где мужчины – это мужчины, а женщины на втором месте после лошадей.
      – Неужто я слышу в твоих словах горечь?
      – Ну конечно же, болван! Кому бы не хотелось быть женой Бобби Серра?
      – Но из его слов можно заключить, что ваш развод произошел по обоюдному желанию.
      – Интересное дело. А разве это не я, вернувшись в Нью-Йорк из Лондона, обнаружила, что он уехал? Причем не на расследование, нет, а просто взял и уехал? – Клэр не думала, что тогда, в Лондоне, он говорил с ней совершенно серьезно. А выходит, он не шутил.
      – Кто подал документы на развод?
      – Вообще-то, Артур, какое это имеет значение? – Она не собиралась сообщать ему, что сделала это сама по совету своего адвоката и многочисленных подруг, которые разбирались в финансовой стороне дела. Она также не собиралась рассказывать, что Бобби заподозрил, будто ее дружба с одним из попечителей музея, кажется, выходит за рамки платонических отношений. Она бы сама, разумеется, никогда в этом не призналась. Ну подумаешь, всего несколько свиданий в Карлайле. Тем более какими-то достопамятными их не назовешь.
      – Можешь приехать в гости. Кто знает? Может, Бобби передумал.
      – Раз так, то он сам в состоянии связаться со мной.
      – Позвони Саре. Она будет счастлива повидаться с тобой.
      – Какой же ты, Артур, настойчивый. Тебе-то что от всего этого?
      – Разве я не могу проявить участие?
      Отвечать какой-нибудь грубостью смысла не было.
      – Я подумаю, – сказала Клэр из вежливости. – Знаешь, мне сейчас нужно идти. Внизу ждет машина. Я собираюсь к Хаммерсмитам на коктейльную вечеринку. Ты их, наверное, помнишь.
      – Разумеется. Передай привет Ричарду. И подумай о том, что я тебе сказал. Никогда ничего не знаешь наперед.
      – Чао, Артур. Удачи в поисках Рубенса. – Она повесила трубку, прежде чем он успел вставить еще хоть слово о восстановлении их с Бобби Серром отношений. До чего ж Артур все же назойливый! Клэр всегда рисовала его в воображении в наряде эпохи Регентства – в лиловом атласе, ведущим неспешную светскую беседу в кругу приближенных Принни. Туда бы он отлично вписался.
      Однако пока она ехала к Хаммерсмитам, сказанное Артуром продолжало крутиться в ее голове. Мысль о том, что Бобби мог еще сохранить к ней какие-то чувства, не давала покоя. После нескольких коктейлей и вопиющего дефицита подходящих мужчин у Хаммерсмитов высказанная Артуром мысль увлекла ее окончательно. Что она в самом деле теряет? Разве у нее нет ваучера, позволявшего летать, куда вздумается в любое время? Или она именно сейчас, когда почти все в ее отделе уехали в Дюссельдорф на конференцию, не сидит без дела? Неужели она не может выкроить денек-другой и съездить навестить Сару и свою крестницу Флору?
      Конечно, может, о чем разговор?

      Утомившись от беспрерывного секса в течение двух ночей подряд, Касси и Бобби в пятницу утром спали. В семь зазвонил телефон.
      – Не отвечай, – буркнул Бобби.
      – Нельзя.
      Бобби открыл один глаз.
      – Очень даже можно, – возразил он и притянул Касси к себе.
      Включился автоответчик, а они снова погрузились в сон.
      Когда телефон звонил во второй, а затем в третий раз, ни Касси, ни Бобби его уже не слышали, будто подсознательно получив твердое оправдание не реагировать. Когда они наконец проснулись, было уже десять. Стояло чудесное весеннее утро. Светило солнце, пели птички, воздух был ласковым и теплым.
      – Знаешь, что нам нужно сделать в первую очередь? – пробормотал Бобби, с улыбкой целуя Касси в щеки, в глаза, в нос и губы. – Съездить за продуктами.
      – А во вторую, – прошептала Касси, сознавая, что за какие-то три дня превратилась в законченную нимфоманку. Однако мысли о лечении недуга она решила отложить, пока не получит еще один оргазм. – Если ты не против…
      – Если ты не против, мы сделаем этот рабочий день укороченным, потому что пятница – мой любимый день, когда я бью баклуши.
      – Я тоже люблю пятницу. Во второй половине дня можно посидеть на улице, греясь на солнышке и попивая шампанское.
      – А можно и в доме посидеть, глядя на солнышко в окно и тоже попивая шампанское. Тогда соседи не заметят, что на тебе из одежды почти ничего нет.
      – Лучше на этом остановиться, иначе Артуру сегодня от меня работы не добиться.
      – А мы все будем делать не спеша: немного работы – немного удовольствия. Немного удовольствия, немного удовольствия.
      Касси улыбнулась:
      – Потому что сегодня пятница.
      – Точно! Итак, мисс Хилл, скажите, что вам угодно, а то я собрался сегодня работать, и после одиннадцати вы меня не получите. У нас с тобой где-то на час намечен один разговор, а я хотел бы еще успеть загрузить твой пустой холодильник.
      – Боже, я просто ненавижу быстрый секс.
      – Неужели?
      – Ты что, жалуешься?
      Бобби рассмеялся:
      – Да нет! Иди сюда, детка. Ты должна отработать свой гонорар консультанта.
      За подобное шовинистское замечание любой запросто мог бы схлопотать от нее по башке, но слишком уж она рвалась заработать свой гонорар, какие бы слова он при этом ни употреблял. Ей не было так хорошо с тех пор, как… да что уж там! Будем говорить начистоту: так хорошо ей не было еще никогда.
      – Что я должна для вас делать, чтобы отработать свой гонорар? – промурлыкала она, поддразнивая Бобби и заигрывая с ним. Желание с новой силой одолело ею: как видно, нескольких часов сна ей вполне хватило, чтобы восстановить силы. – Я никогда раньше не работала консультантом…
      – Это просто, – ласково ответил Бобби, включаясь в игру. – Вы просто должны делать то, что я вам скажу. – Он сел и откинулся на спинку кровати. – Уверен, вы отлично с этим справитесь.
      – Я слышала, у вас высокие требования.
      Бобби не сплоховал. А впрочем, такого вообще никогда не бывало – ни в игре, ни в жизни. Он всегда чувствовал ситуацию.
      – Это неправда, – возразил он со слабой улыбкой. – Идите-ка сюда и расскажите, зачем вам эта должность.
      – Мне, видите ли, нужны деньги. – Усевшись перед ним со скрещенными ногами, Касси небрежным и откровенно соблазняющим жестом приподняла вверх свои спутанные волосы. – Артур мне платит сущую ерунду.
      – Что ж, почему бы это не исправить? – мягко сказал Бобби, любуясь холмиками ее роскошной груди. Его член тоже не оставил их без внимания.
      – Как это мило с вашей стороны, – продолжила Касси с придыханием, сюсюкающим голоском, каким обычно разговаривают киношные сексапилки, когда хотят вытянуть из мужчины желаемое. Она тоже желала, причем нечто очевидное, что с каждой минутой увеличивалось в размерах. Касси бессильно уронила руки и посмотрела Бобби прямо в глаза. – Я действительно вам очень признательна за помощь.
      Ее волосы рассыпались у нее по плечам, тяжелая грудь, соблазнительно подрагивая, опустилась, Бобби не сразу смог сосредоточиться – на это потребовалась секунда, – потому что Касси уже просила. Нельзя сказать, чтобы он сам этого не хотел, но все же в отличие от нее желал потянуть какое-то время. Ее игра ему нравилась.
      – Артур сообщил вам, что я занимаюсь исследованием эротических работ Романо? Надеюсь, вас это не остановит?
      Касси на секунду сделала испуганное лицо, и Бобби поставил ей за импровизацию высокий балл.
      – Вы смущены?
      – Нет, сэр… если только чуть-чуть.
      – Вы покраснели. – Ее игра в невинность возбуждала его, как ничто другое.
      – Я, разумеется, видела его работы, но обычно не обсуждаю их с…
      – С посторонними?
      Касси, потупившись, кивнула.
      Распаленному страстью Бобби ее ответ пришелся по вкусу: ее наигранное целомудрие заводило его до крайности.
      – Вряд ли мы надолго останемся посторонними.
      Ее ресницы взметнулись вверх, лицо озарилось улыбкой.
      – Хорошо бы.
      – Ладно. А теперь поделитесь своим мнением об иллюстрациях Романо. Начнем с них.
      – Я нахожу их любопытными, – сладким голоском пропела Касси. Ее взгляд блуждал по сторонам, время от времени обращаясь вниз, точно она не знала, на чем его остановить. – Эти иллюстрации изображают различные варианты любопытных позиций.
      – Вы хотите сказать – сексуальных позиций?
      – Да, – шепотом подтвердила Касси, ломая пальцы, будто разговор о сексе приводил ее в чрезвычайное смущение.
      Но Бобби-то знал, что к чему. Ее соски напряглись и затвердели, щеки пылали от возбуждения.
      – Какая из иллюстраций вам больше всего по вкусу?
      – Мне нравятся… – она снова посмотрела вниз, и волосы упали ей на лоб, – несколько из них.
      Касси говорила почти неслышно, ее стыдливый вид чертовски распалял Бобби, и ему хотелось отыметь ее прямо сейчас, не откладывая. Но тогда вся игра пошла бы насмарку.
      – Может, покажете мне вашу любимую позу?
      – Я не могу. – Она не решалась смотреть ему в лицо. – Честное слово.
      – Не робейте. Здесь никого нет.
      Касси подняла на него глаза, затем снова опустила вниз.
      – Я не должна…
      – Не кажется ли вам любопытной поза «Кентавры»? Смотрите на меня. Ну что?
      Касси медленно подняла взгляд, точно нехотя соглашаясь.
      – Не знаю… то есть… да… в некотором отношении.
      – Вам нравится смотреть на их огромные члены и яйца?
      – Иногда – да. Они… – Она как будто застеснялась.
      – Вас пугают большие члены?
      – Точно не могу сказать… – Ее взгляд ненадолго задержался на его невероятном эрегированном пенисе. – Не совсем.
      «Или совсем нет», – подумал Бобби.
      – Вас когда-нибудь посещали эротические фантазии – например, как кентавр или фавн принуждает вас к сексу?
      Касси ответила не сразу.
      – Да, – в конце концов призналась она едва слышным шепотом.
      – А мужчины на иллюстрациях Романо… Они вам нравятся?
      – Они очень привлекательны.
      – Потому что их восставшие члены выглядят так внушительно?
      – Затрудняюсь с ответом… то есть… вероятно, в некотором смысле мне это казалось приемлемым.
      – Тогда наш проект вам придется по душе. Мы будем анализировать шедевры Романо, сравнивая их с поздними набросками Пикассо.
      – Я отдаю предпочтение Романо.
      – Не потому ли, что они в высшей степени наглядны? Именно это вас в них привлекает?
      – Не знаю точно. Да, наверное, это, – призналась Касси.
      – Стало быть, вам нравится смотреть на большие члены. Они вас возбуждают?
      – Очень. – Она снова бросила взгляд на его эрекцию.
      – Продемонстрируйте мне женскую позу из Романо. – Его голос прозвучал резко и отрывисто.
      – Это будет рассматриваться как часть моих служебных обязанностей?
      – Поначалу. Потом появятся другие.
      – Например, какие?
      – Почему бы нам сперва не проверить, как вы справитесь с первой задачей?
      Касси изнывала от желания, по ее бедрам ручейками стекала влага, вагина, пульсируя, сокращалась.
      – Я жду, – прохрипел он.
      – Ну раз вы настаиваете, – выдавила из себя она, словно под принуждением. Это впечатляло Бобби, особенно потому, что прошлой ночью в постели она проявляла даже большую неукротимость, чем он сам. – Вы помните эту позу? – Скользнув руками вперед по постели, Касси встала на четвереньки и оглянулась на Бобби через плечо. – Хотя на рисунке изображены двое мужчин и одна женщина.
      – Вам нужен кто-то еще? – Его голос yпал на пол-октавы, вызвав у Касси слабую, но неподдельную тревогу.
      – Нет-нет… пожалуйста, не нужен… я просто…
      – Играете? Или мысль о двух мужчинах и одной женщине возбуждает вас больше? – Но ответа от Касси Бобби дожидаться не стал, в голове у него уже было другое. Он пристроился к ней сзади, его страстные речи долетали до нее будто издалека, его член упирался ей в промежность. – А теперь посмотрите, достаточно ли вам такого, – держа ее за талию, пробормотал Бобби, начиная входить в нее. – Скажите мне…
      Как только его невероятных размеров член, растянув, заполнил ее влагалище до отказа, Касси в экстазе вскрикнула. Каждая клеточка ее тела трепетала от восторга. Все ее чувства, отвечающие за наслаждение, получив фантастическую дозу, устремились к высшей точке. Потому что теперь он вошел в нее полностью. Касси ощутила обжигающий, исступленный восторг. Ее удивляло, как легко она достигала с этим мужчиной оргазма. Для этого требовались буквально считанные секунды. Как… почти… да, сейчас…
      – Подожди, – сказал Бобби, бросая взгляд в зеркало. – Посмотри.
      Но Касси либо не слышала его, либо просто не обратила внимания. Она продолжала возвратно-поступательные движения, желая получить свое сполна.
      Бобби улыбнулся.
      Потому что сейчас она испытывала оргазм, а он нет.
      А это означало, что в следующий раз она должна будет посмотреть в зеркало.
      Вышло так, что Бобби ощутил готовность к трудовым подвигам только после одиннадцати. Следовательно, все намеченное на этот день следовало во что бы то ни стало втиснуть в сжатые временные рамки.
      Касси, пребывающей в состоянии любовной наркомании, эту поправку исполнить было чуть сложнее. Однако уговорами да обещаниями, возвратившими на лицо Касси улыбку, Бобби наконец-то выманил ее из постели.
      Бобби съездил за продуктами один. Касси тем временем отмокала в ванне, мечтая о не обремененном служебными обязанностями уик-энде.
      Бобби пообещал ей это, и она поймала его на слове.
      Сомнения в себе больше не мучили ее, и с мужчиной, встретившимся ей всего несколько дней назад, она держалась на удивление уверенно.
      Она сделала вывод, что обретенная ею склонность к демонстрации своей женской силы – скорее всего побочный продукт практически безостановочного секса. По-другому это никак не объяснишь. Бушующие гормоны, полнолуние, женщина-богиня и все такое…

      После обеда, приготовленного Бобби из купленных им же продуктов; после того как Касси с благоговейным трепетом раз сто, наверное, его спросила: «И где ты только научился так готовить?»; после того как они доели пудинг баттерскотч со взбитыми сливками и подобрали последний кусочек жареного куриного стейка с нарезанным вручную соломкой картофелем фри, Касси позвонила Эмме, чтобы узнать адреса Пейдж и Сары.
      – Ты, как я вижу, дома, – заметила Эмма. – Бобби Серра тоже сегодня что-то не видно. Это совпадение, или моя женская интуиция работает изо всех сил?
      – Ни то ни другое. Я просто трудилась дома, – солгала Касси, не собираясь вдаваться в подробности выполняемой ею работы, хотя одно лишь воспоминание о том, как она давала консультации по поводу иллюстраций Романо, вызвало на ее лице улыбку. – Я не знаю, где Бобби Серр.
      Однако именно в этот неподходящий момент Бобби так громко, что было слышно не только в спальне, но и на другом конце провода, выкрикнул из ванной:
      – Где тут у тебя шампунь?
      – Везет же тебе, – пробормотала Эмма.
      Ответив Бобби, Касси обеспокоенно обратилась к секретарше:
      – Только смотри – никому ни слова. Кроме шуток. Если Артур узнает, трудно представить, что будет. И это не только мое мнение.
      – Не волнуйся. Артуру не обязательно все знать. Твоя тайна останется при тебе. Так что давай, девочка моя, вперед и с песней, желаю тебе всего наилучшего от себя и от всех твоих друзей в нашем учреждении. Но знай: в один прекрасный день – не сейчас – все откроется и будет известно в самых мельчайших подробностях.
      – Спасибо, Эмма. Ты чудо!
      – Ну, как у него член? Небось, как у жеребца?
      – Вообще-то я не могу сейчас говорить.
      – Он что, рядом?
      – Вроде того, – солгала Касси еще раз. Ее страстная, насыщенная сексуальная жизнь начала превращать ее в нимфоманку, вынужденную постоянно врать, но она просто не могла заставить себя обсуждать длину поистине впечатляющего сами знаете чего с коллегой по работе прямо сейчас.
      – Ну, тогда к делу. Кое-что менее приятное: вчера звонил твой бывший. Он не мог проорать все, что хотел, на твой автоответчик и поэтому говорил мне глубоко расстроенным, разочарованным тоном. Плел что-то вроде того, как засудит тебя к чертям собачьим, если ты не отдашь ему какую-то картину.
      – Боже мой! Извини, что он и к тебе пристал с этим делом.
      – Ничего. Я ему сказала, что ты уехала в Париж на конференцию и вернешься только через две недели.
      – Ты просто умничка!
      – Я знаю. А еще я ему сказала, что ты там остановилась у одного из старых друзей – Жоржа Белькура… Джей еще его терпеть не может, потому что он красив и богат.
      – Вот спасибо! Удружила! Я у тебя в долгу.
      – Я просто подумала, что тебе, пока ты там консультируешь, наверное, потребуется немного тишины и покоя. Мне не хотелось, чтобы ты оказалась выбита из колеи из-за того, что твой бывший все никак не успокоится.
      – Откуда ты узнала? Спрашиваю потому, что теперь, наверное, нужно предположить, что и все остальные тоже знают… а стало быть, новость могла дойти и до Артура.
      – Я тебя не видела со среды. А знаменитого мистера Серра – лишь мельком. Притом что ты всегда появляешься на работе, чтобы предотвратить всякие бури-ураганы и прочие стихийные бедствия, и вот мне с моим извращенным умом… в голову пришло очевидное.
      – Как ты думаешь, остальные заметили?
      – Да нет. Тут все только и носятся с выставкой цветов да с кражей картины, и ты перед всеми чиста, как снег. Кому ты сейчас нужна?
      – Я не такая, как обо мне думают.
      – Мы обе это знаем, но послушай, детка, ведь ты так долго хранила верность своему паршивому муженьку… Почти все жены на твоем месте уже давно наставили бы ему рога… Ни о чем даже не думай. Все супер! Продолжай свои детективные дела и повеселись от души. Если, кстати, вы собираетесь поговорить с Пейдж и Сарой, то по пятницам вторую половину дня они обычно проводят у Сары. У них там собирается детская группа.
      – Ты что, за всеми ними следишь?
      – Не скажу, что по своей воле. Возмутительно, конечно, но мне ни с того ни с сего навязали обязанности их девочки на побегушках. И они теперь обращаются ко мне по любому поводу – будь то проблемы с водопроводом и садовником, оплата школьных занятий или распорядок работы летних лагерей и список нянек.
      – Шутишь?!
      – Хотела бы я, чтобы это оказалось шуткой. Они, конечно, очень милые женщины – уж кто-кто, а Артур с его ограниченным объемом внимания знает толк в хорошеньких блондинках, между которыми пятилетняя разница в возрасте, – но ответственными и деловыми женщинами их никак не назовешь. Артуру это без разницы. Для него главное – чтобы жена была послушной, ловила бы каждое его слово и постоянно твердила, какой он замечательный. Так что они, как бы это выразиться, немного наивны… и это еще мягко сказано. А отсюда возникает вопрос: зачем тебе и мужчине, который находится в твоей ванной, нужно с ними встречаться?
      – Мужчина говорит: так положено – это обычная процедура. Нужно, мол, всех проверить.
      – Передай ему, что меня он может допросить в любое время, причем лучше – в моей спальне.
      Касси улыбнулась:
      – Передам. Мы не хотим звонить заранее, предупреждать о своем визите, так что если вдруг будешь говорить с ними, не сообщай, что мы едем. Он предпочитает, чтобы те, кого он будет опрашивать, не имели заготовленных ответов. Хотя ни Пейдж, ни Сара, я уверена, в этом не нуждаются. Спасибо тебе за понимание, Эмма.
      – Ты его заслуживаешь, детка. Если что еще понадобится, дай знать. Ну, мне пора. «Король-солнце» идет… – Телефон отключился.
      – Кто это был? – поинтересовался Бобби, выходя из ванной и вытирая волосы полотенцем.
      – Эмма. Она все знает. А еще она сказала, что ты можешь ее допросить у нее в спальне.
      – Я сразу понял, что она знает – так вчера на меня посмотрела, как когда-то мама, когда я, будучи мальчиком, врал ей прямо в глаза. Эмма все видит насквозь.
      – Работая у Артура, она обязана быть такой. Вообще-то она единственная секретарша, которая задержалась у него дольше нескольких недель. Она, между прочим, работает у него уже два года и уходить пока не собирается.
      – Она запросто может положить Артура на лопатки, и это ей на пользу.
      – И Артур это знает. У них временное перемирие.
      – Почему ты одета? – спросил Бобби, внезапно останавливаясь с хмурой миной.
      – Я решила, что лучше одеться.
      Бобби вздохнул:
      – Да, пожалуй.
      – Ведь нам только их допросить, и все, на сегодня наша работа будет закончена, верно?
      – Верно.
      – Чем бы ты хотел заняться потом?
      – Неужели тебе еще нужно спрашивать?
      – Я просто стараюсь проявить деликатность. Мне пришло в голову, что тебе, возможно, захочется посмотреть фильм, поиграть в гольф или покататься на велосипеде… – Она, не договорив, умолкла.
      – Я действительно хочу покататься, только не на велосипеде.
      Касси улыбнулась:
      – Ты просто прелесть.

      Сара жила в элитном предместье, в комфортабельном одноэтажном коттедже из кирпича, с бассейном на заднем дворе. Перед домом стояли два белых джипа, к синей входной двери вдоль дорожки тянулся бордюр из красных тюльпанов. Овальное крыльцо с двух сторон украшали гортензии в массивных горшках, а свисающая с дверного кольца нарядная табличка «Добро пожаловать» была разрисована поющими птицами.
      Незатейливое очарование Среднего Запада.
      Как и белая ленточка, завязанная на шее невиданных размеров бронзового кролика, который стоял тут же, внизу, слева от двери.
      Они позвонили и, услышав прозвучавшее трелью «Я сама открою», стали ждать.
      – Кассандра! Бобби! Вот так сюрприз!
      – Простите, что не предупредили, – извинилась Касси, – но мы случайно оказались рядом и вот решили заглянуть. Мы опрашиваем всех, кто имеет хоть какое-то отношение к музею, – улыбнулась она, – пусть даже и очень опосредованное.
      – Надеюсь, вас не затруднит ответить на несколько вопросов, – вежливо продолжил Бобби. – Это обычная процедура, ничего более.
      – Конечно. Заходите. Прошу меня простить, но в доме полно детей. Мы с Пейдж их собираем здесь днем по пятницам поиграть. Пейдж! Иди сюда, посмотри-ка, кто к нам пришел!
      Как только Касси с Бобби в сопровождении Сары прошли в заднюю часть дома, где располагалась просторная солнечная комната с окнами во двор, заваленная множеством самых разнообразных игрушек, из смежной с ней кухни навстречу к ним вышла Пейдж.
      – Здравствуйте! Вот так сюрприз!
      Все жены Артура были знакомы с Бобби и Касси.
      – Ты в точности повторила мои слова, – объявила Сара. – Они пришли, чтобы расспросить нас о краже из музея. Бобби говорит, это чистая формальность.
      – Мы расспрашиваем всех, вплоть до попечителей музея и даже лекторов. – Бобби пожал плечами. – Мы обязаны переговорить со всеми.
      – А с Фрэнком Хаусером вы уже разговаривали? – спросила Сара. – Вот смеху-то было бы! Помните, как он нам начал читать лекцию по поводу манер? Видите ли, на коктейльном приеме на нас не было белых перчаток! – Она послала Пейдж улыбку. – Он в полной уверенности, что мир летит в тартарары, потому что никто теперь должным образом не соблюдает этикета. Эрон, зайка, не забирайся так высоко! Эрон, остановись немедленно! Эрон, если ты не остановишься, мороженого не получишь!
      Едва начинающий ходить карапуз остановился.
      – Я тебе повторяю, Эрон. Все будут есть мороженое, а ты нет!
      Одетый в детский комбинезончик мальчик, карабкавшийся по лестнице «джунгли», начал спускаться.
      – Вот и умник, золотце. Мама будет рада. Простите, – обратилась Сара к Касси и Бобби. – Есть дети, которые ничего не боятся. Присаживайтесь. Чего желаете? Кофе, чай, лимонад или яблочно-клюквенный сок?
      – Спасибо, ничего, – ответил Бобби.
      Касси, однако, подумала, что не отказалась бы от чего-нибудь покрепче, ввиду всяких неожиданностей, поджидавших ее на игровой площадке во дворе, где шесть маленьких детишек ползали, лазали и висели в самых опасных положениях на снаряде, напоминавшем своими размерами диснейлендовский. У девчушки, одетой во все розовое, похоже, ослабла хватка – и оп! – она упала. Слава Богу, внизу все было засыпано песком.
      Бобби убрал с дивана несколько игрушечных грузовичков и жестом пригласил Касси присоединиться к нему.
      – Не могла бы ты вести записи? – стараясь говорить официальным тоном, попросил он, передавая ей принесенный с собой блокнот. Однако его грудной голос – тихий, низкий – некстати напомнил Касси о самой вольной из их недавних фантазий на тему Романо, и это на минуту снизило ее способность к концентрации. – Тебе нужна ручка? – спросил Бобби, не дождавшись от нее ответа.
      Касси бессмысленно уставилась на ручку, которую ей протягивал Бобби. Затем все же заставила свои мозги перемотать сказанное назад и обработать только что полученную информацию, после чего запихнула мучившую ее фантазию за воображаемые двери, заперев их на замок, и взяла ручку. Однако Бобби по-прежнему как-то странно смотрел на нее. Пейдж с Сарой тоже. Касси испугалась, не расстегнулась ли у нее в очередной раз пуговица.
      – Большое спасибо, – поспешно ответила она, пытаясь выглядеть естественно, и быстро опустилась на диван, мельком оглядев пуговицы на своей блузке – так, на всякий случай.
      Все, к счастью, оказалось в порядке. Она отклонилась в сторону, опершись о цветную диванную подушку с провансальским рисунком, желая соблюсти подобающее расстояние между собой и горючим, постоянно подпитывающим ее возбужденную чувственность, а именно – слишком красивым и щедро одаренным природой Бобби Серром.
      Бобби говорил о краже в общих чертах, тем самым давая возможность двум женщинам почувствовать себя свободно, объяснял, какие вопросы будет задавать и почему. Однако беседа походила на спектакль с участием марионеток – Пейдж и Сары, – которых словно постоянно дергали за ниточки: женщины то и дело вскакивали со своих мест и бежали к детям, чтобы предотвратить очередную катастрофу, затем усаживались снова, но лишь с тем, чтобы потом опять сорваться и броситься к дверям, кого-то отчитывая, ругая или предостерегая, что, впрочем, не оказывало на подопечных никакого воздействия – или очень незначительное.
      Через десять минут постоянной беготни и несвязных ответов Бобби пришел к выводу, что женщины уже давно не появлялись в музее, никоим образом не участвовали в его работе и даже не представляли себе, как выглядела похищенная картина Рубенса. «Это где мужчина на белой лошади?» – пыталась вспомнить ее Сара. А задав им какой-то вопрос по поводу охранной системы музея, Бобби в ответ увидел абсолютно пустые глаза. Наверное, даже слишком пустые, подумал он, принимая во внимание небрежное отношение Артура к охране музея. Хотя, быть может, женщин просто пугал сам допрос.
      Расспрашивая об Артуре, Бобби старался формулировать вопросы максимально тактично.
      – Каковы на сегодняшний день ваши отношения с Артуром? – поинтересовался он.
      – У нас их нет, – очень сдержанно ответила Пейдж.
      – С тех пор как появилась Джессика! – на одном дыхании выпалила Сара: она обладала более импульсивным характером, чем Пейдж.
      – Почему?
      Женщины переглянулись. Ответила Пейдж:
      – Джессика, полагаю, хочет, чтобы он принадлежал исключительно ей. Что ж, вполне естественное желание. Мы ее понимаем.
      Пейдж, которая была старше Сары, как видно, по их обоюдному согласию, являлась выразителем общего мнения.
      – Вы общались с Джессикой? – спросил Бобби.
      – Нет.
      – Один раз по поводу пикника, – брякнула Сара. И получила от подруги осуждающий взгляд.
      – Произошло досадное недоразумение, – пояснила Пейдж. – Мы были уверены, что дети приглашены на пикник.
      – Но Джессика сказала, что это не так, – продолжала Сара, слегка фыркнув. – Можете себе представить?
      – У нее же нет детей. – Губы Пейдж слегка растянулись в улыбке. – Поэтому ей не понять, как дети восприимчивы к таким вещам. Флора и Сет были очень разочарованы.
      – Но мы отвели их в зоопарк и замечательно провели время, – с улыбкой проговорила Сара. – Так что в результате все обошлось.
      – Артуру, наверное, нелегко, – вежливо заметила Пейдж. – Как вы сами можете предположить.
      – У вас с Артуром были какие-либо разногласия – по поводу денег, посещений, вопросов опеки?
      – Нет, ничего такого, – ответила Пейдж.
      – Не считая случая с ковровым покрытием во весь пол, – проговорила Сара, усмиряя дыхание, готовая в любую минуту вспылить.
      – Артур объяснил нам, – сглаживая ситуацию, мягко вступила Пейдж, – что торговля на фондовой бирже пошла на спад и это негативным образом отразилось на его доходах.
      – А вот Джессика ковер получила, – процедила Сара.
      – А наши дети получили поход в Диснейворлд, не забывай, – объявила Пейдж, потрепав подругу по руке. – Артур старается.
      – Как бы там ни было, а Артур очень заботлив, он наш кормилец, – присовокупила Сара и посмотрела на Пейдж, ожидая получить от нее одобрение в ответ на ее благовоспитанное замечание.
      – Я знаю, Артур может быть требовательным, – заметил Бобби. – И порой не слишком дипломатичным. Возникали ли у вас проблемы подобного рода?
      – Нет-нет, вовсе нет. Артур с нами всегда вежлив. А теперь на беднягу свалилась еще эта кража. Мы обе ему очень сочувствуем, ведь правда? – Снова похлопывание по руке Сары.
      – Должно быть, такая неприятность для Артура большое потрясение, – пробормотала Сара.
      – Тут впору начать опасаться за детей, – вставила Пейдж. – Мир меняется. Разве я не говорила этого, Сара? – Она посмотрела на подругу. – И меняется не в лучшую сторону.
      – Лично я даже новости по телевизору теперь не хочу смотреть, – вставила свое слово Сара. – Сплошное насилие! Счастье, что хоть повторяют «Мистера Роджерса». Он такой милый.
      – Идеальный образец для подражания малышам. Матильда! – пронзительно закричала Пейдж. – Не смей бить Флору этой штуковиной! Не то не позволю тебе больше играть и пожалуюсь на тебя маме!
      Все посмотрели на маленькую девочку, которая с неохотой опустила ракетку для настольного тенниса и, показав язык Флоре, бросила ее в сторону Эрона.
      – Ну, ты! – завопил Эрон. – Она попала в меня! Тильда меня ударила! Не получишь мороженого! Все про тебя расскажу!
      – Простите, я на минуту, – извинилась Сара, поднимаясь на ноги.
      – Нужно детей приучать жить дружно, – сказала Пейдж, тоже поднимаясь с кресла.
      – Думаю, мы уже закончили, – сказал Бобби, вставая. – Вы очень нам помогли.
      Пейдж улыбнулась:
      – Это та малость, которую мы в состоянии сделать для Артура.
      Сара было хихикнула, но, поспешно подавив смешок, тоже заулыбалась:
      – Мы несказанно рады помочь.
      – Чем можем, – прибавила Пейдж. – Надеюсь, вы скоро найдете картину.
      – Мы тоже на это надеемся, – ответил Бобби.
      – До чего чудная парочка, – проговорила Касси, когда они удалялись от дома. – Им самое место в шоу Джерри Спрингера «Мы с бывшей женой моего мужа закадычные подружки».
      Бобби выдохнул воздух.
      – Да уж, все это действительно странно. Они усидеть на месте не могли. Нервничали так, что ли?
      – Просто у них сегодня дети. У меня, например, при виде такого количества детей тоже голова кругом идет. Они, по-видимому, на самом деле искренне привязаны друг к другу. Видел, как они иногда договаривали друг за друга фразы?
      – Это еще более странно. Ты можешь сказать, как та и другая относятся к Артуру? Когда в разговоре всплывало его имя, я и в их тоне, и в их выражениях улавливал некий диссонанс. Будто они говорили не то, что думали.
      – А с чего им его любить? Они просто соблюдают приличия, вот и все. Он же их содержит. Им ведь как? Либо следить за своим языком, либо идти искать работу.
      – Наверное, так. Это называется сдержанная неприязнь.
      – За сдержанность им можно поставить высший балл: Артур – гад первостатейный.
      – Думаю, ты права, – пробормотал Бобби. Он повел плечами, словно пытаясь избавиться от навязчивого ощущения какого-то противоречия. Странным может показаться что угодно, подумал он, особенно когда разговариваешь с двумя бывшими женами одного мужчины, похожими друг на друга так, что они запросто могли бы сойти за сестер. – Не зная истинного положения дел, я бы сказал, что Сара и Пейдж родственницы. Они очень похожи, даже одеваются почти одинаково. – На обеих женщинах были широкие брюки и рубашки с коротким рукавом гармонично сочетающихся цветов – цвета дыни и аквамарина.
      – Вкус Артура ограничен – ему нравятся субтильные блондинки.
      – Не обязательно. – Бобби усмехнулся. – Ему и ты нравишься.
      – Только не говори мне этого. У меня сразу мурашки по коже. Меньше всего мне хотелось бы заметить на себе его противный взгляд, тот, от которого бросает в дрожь, если ты знаешь, о чем… – Касси смешалась и умолкла, потому что Бобби вдруг резко как вкопанный остановился посреди дороги. Он не отрываясь смотрел на особу, выходившую из такси.
      Это была высокая и стройная женщина с профессионально взъерошенными короткими черными волосами и очень эффектным лицом – из тех, что смотрят с обложек глянцевых журналов. Когда она выпрямилась во весь рост, ее желто-коричневый дизайнерский плащ распахнулся, выставив на обозрение самые длинные на свете ноги, самую короткую юбку и под бледным кашемировым свитером самой идеальной формы грудь из тех, что Касси когда-либо видела.
      Черт побери! Им махала рукой самая настоящая модель. Правда, только одна поправка – махала рукой она лично Бобби, поскольку, если б Касси хоть раз в жизни встретила такую женщину, она бы, бесспорно, ее никогда не забыла.
      – Бобби! Боже мой! Что ты здесь делаешь? – воскликнула модель. – Только не говори, что прибыл сюда ради встречи со мной, – весело прибавила она, улыбаясь наподобие молоденькой старлетки и приближаясь к ним грациозной походкой, какой ходят на подиуме, с дорожной сумкой из гладкой дорогой кожи в руках.
      Ну почему гламурные люди, как правило, предпочитают в одежде приглушенные и нейтральные тона, которые, однако, только подчеркивают их особое положение? Касси внезапно почувствовала, как безвкусно и вычурно выглядят ее любимые бледно-зеленые брюки с оранжевой футболкой. А уж о ревности и говорить нечего: Бобби Серр стоял, уставившись на нее во все глаза, будто лицезрел самого что ни на есть настоящего ангела, сошедшего к нему с небес.
      – Сколько лет, сколько зим, милый! – воскликнула великолепная женщина с легкой улыбкой. – Я бы сказала – слишком много. Ну обними же меня! – И она уронила дорожную сумку стоимостью никак не меньше двухсот долларов (если это настоящий крокодил, а не штамповка) и простерла к нему свои руки.
      Бобби, чуть поколебавшись, слегка, лишь на долю секунды, приобнял ее и тут же отступил назад. Однако не раньше, чем женщина улыбнулась Касси, глядя на нее через плечо Бобби. Эта самодовольная улыбка говорила: «У тебя никакого шанса».
      – Касси Хилл, Клэр Дюмон. Клэр, Касси.
      – А что у вас за дела с Бобби? – задала вопрос Клэр, оценивающе разглядывая Касси.
      – Касси – хранитель коллекции в музее, она помогает мне в поисках Рубенса. Ты, верно, слышала о краже. Мы должны допросить кучу людей. Вот сейчас разговаривали с Сарой и Пейдж.
      – Они не сказали тебе, что я приезжаю? – с придыханием проворковала – по-другому это никак не назовешь – Клэр. – Я просила их не говорить. Хотела сделать тебе сюрприз.
      – С чего это? – насторожился Бобби. Касси насторожилась еще больше, чем Бобби.
      – Да просто так, хотела тебя развеселить.
      – И только? – с усилием проговорил Бобби.
      – Не паникуй, милый. Я крестная мать младшей дочки Сары. Тебе это, наверное, неизвестно, потому что ей только… ну… в общем, она совсем еще кроха. – Клэр понятия не имела, сколько лет Флоре.
      – Артур говорил.
      Клэр коснулась его щеки:
      – Ну не нужно так хмуриться, радость моя. Я же тебя не преследую. Я приехала на день рождения к Флоре. Меня пригласили. – Она повернулась к Касси: – Я бывшая жена Бобби. Мы недолго прожили в браке, но у нас была очень долгая помолвка, правда, милый? Мы все путешествовали по свету – Перу, Флоренция, Стамбул, Париж, летом Санкт-Петербург. Ничего не скажешь – было здорово.
      – Приятно было тебя повидать, Клэр. Счастливо тебе отпраздновать день рождения.
      – Пытаешься поскорее от меня отделаться? – со смешком проговорила Клэр. – Ну как хочешь, милый, но мы с тобой до моего отъезда еще обязательно поговорим. – Она небрежно махнула пальчиками, подхватила свою сумку и продолжила путь к дому.
      Еще какое-то время Бобби продолжал стоять без движения.
      Потом тихо выдохнул:
      – Мне нужно выпить.
      Если после встречи с бывшей женой ему понадобилось выпить, то Касси нужно было выпить вдвойне, а может, даже больше.
      Женщина, казалось, не имела ни малейшего изъяна.
      «Черт, черт, черт!» – выругалась про себя Касси. Не то чтобы у нее были какие-нибудь далеко идущие планы насчет Бобби Серра, нет, но даже ее ближайшие намерения непременно пойдут прахом, если великолепная Клэр решит уложить его в постель к себе.
      Было совершенно ясно: в настоящий момент ее бурная сексуальная жизнь подвергается риску.
      Клэр Дюмон приехала в город не только ради дня рождения.

      Спустя какое-то время три женщины сидели за выпивкой в полной тишине, которая во время сбора детей была исключительной редкостью: в данный момент дети были на время успокоены мороженым и просмотром мультика «В поисках Немо».
      – Выглядит, как всегда, отлично, не правда ли? – радостно заметила Сара, улыбаясь своей соседке по комнате в колледже, одновременно потягивая водку с лимонадом.
      – Даже лучше, – самодовольно улыбаясь, проговорила Клэр.
      – Лучше, чем твой игрок в поло?
      – Огюстен был чересчур увлечен своей игрой. – Выражая недоумение, Клэр слегка приподняла покрытые кашемиром плечи. – Не знаю, почему он решил, что я буду повсюду следовать за ним.
      – Может, потому, что уже так было ведь: ты в течение целого сезона сопровождала его, – резонно предположила Пейдж. Она познакомилась с Клэр через Сару и с интересом следила за развитием ее романа с игроком в поло.
      – Но больше так не будет. – Клэр подняла свой стакан с солодовым скотчем (неразбавленным) и прищурилась, глядя на него против солнца, бившего в окна. – Как бы то ни было, а меж нами все кончено. Я пришла к выводу, что мы с Бобби не все сделали, чтобы сохранить наш брак. Конечно, я виновата в том, что ничего вокруг не видела, кроме работы. – Она озвучивала тщательно отредактированный список причин развода: здравый смысл не позволял ей признать, что ее интрижка на стороне, возможно, была ошибкой, а гордость не давала признаться, что после развода она так и не сумела найти себе достойной замены Бобби.
      – Вряд ли брак для Бобби так уж важен. – Сара выгнула брови. – Из того, что мне довелось о нем слышать, можно заключить, что он убежденный холостяк. Строить семью ему скорее всего неинтересно.
      – Посмотрим. – Самоуверенность и твердость придали словам Клэр вес. Бобби удивился, увидев ее, но она уловила и еще кое-что. Но что? Едва заметный интерес? Совсем равнодушным он не был. В этом Клэр не сомневалась. – В любом случае я рада, что Артур позвонил мне и сообщил, что Бобби в городе. Случайно столкнуться с ним здесь гораздо проще, чем в Монтане или Будапеште.
      Сара заговорщицки улыбнулась:
      – Хочешь сказать, что не можешь внезапно и случайно появиться на его ранчо, которое расположено в пятидесяти милях от ближайшего города?
      – Или случайно пересечься с ним на его вилле под Будапештом? – заметила Клэр, приподняв бровь.
      – Так какие у тебя планы? – с улыбкой поинтересовалась Пейдж. – Ну посвяти же нас во все пикантные подробности.
      – Я хочу снова выйти за него замуж.
      Сара захихикала от удовольствия: в душе она обожала интриги. Процесс соблазнения Артура, когда она пролезла-таки к нему в постель, для нее был самым незабываемым развлечением. Правда, теперь, когда они с Пейдж стали лучшими подругами, она чувствовала себя немного виноватой. Однако в итоге все вышло только к лучшему. Быть может, и у Клэр все получится.
      – Скажи, чем мы можем помочь? – с готовностью отозвалась она.
      – Пока не знаю. У меня еще не было времени обдумать оптимальный образ действий. Артур сообщил мне о Бобби только вчера вечером.
      – Как долго ты сможешь здесь пробыть? – Сара от возбуждения подалась вперед. – Обожаю соблазнения, – прибавила она, широко улыбаясь.
      – Столько, сколько потребуется. Но надежды у меня реальные. Мы с Бобби всегда очень, очень хорошо ладили.
      – Ты хочешь сказать – в постели?
      Бархатистые глаза Клэр заблестели.
      – Для Бобби только это по-настоящему имеет значение. Если уж речь зашла о гедонистических удовольствиях, то признайтесь, кто-то из вас нашел себе кого-нибудь, достойного внимания?
      – Ничего существенного. – Сара улыбнулась. – Нам ведь нельзя забывать о содержании, которое выплачивает нам Артур.
      – По-моему, было бы глупо потерять его, выйдя замуж.
      – Абсолютно непрактично, – подтвердила Пейдж. – И потом, ни к чему лишний раз травмировать детей. Мы бегаем на свидания, когда выпадает случай, но…
      – Но серьезных целей себе не ставим, – закончила за нее Сара.
      – А как вы сейчас с Артуром? Ладите? – Клэр хорошо его знала. Знала, каким он может быть грубым и неуправляемым, знала его взгляд, постоянно блуждавший в поисках женщины, за которой он мог бы приударить, знала, насколько ему все безразлично, за исключением себя самого.
      – Как-то обходимся, – осторожно ответила Пейдж.
      – Но его женушка – та еще сучка! – с раздражением вставила Сара. – На самом деле и с Артуром-то мы не очень ладим. Пейдж просто хочет быть дипломатичной. С Клэр это вовсе не нужно, Пейдж, можешь оставить свою дипломатию. Клэр знает, каким дерьмом может быть Артур, особенно когда дело касается денег. Однако по сравнению со своей грымзой он еще ничего. Она не позволяет ему видеться с детьми, а если он все же к ним приезжает, она – глядь – уж тут как тут, стоит рядом. И если кто-то из нас позвонит ему домой, а трубку возьмет она, то обязательно ответит, что его нет дома. Сука! Мы уж тут подумывали, как бы ей отомстить… ну, там, знаешь, как-нибудь выставить их с его змеюкой на посмешище. Заставить его попотеть.
      – Сара просто обижена, потому что Артур сказал, что мы последнее время слишком много тратим, – тихо пробормотала Пейдж. – Правда, Сара? – твердым голосом обратилась она к Саре. – Мы вышли за рамки выделенной нам квоты, вот он и разворчался.
      – Наверное, ты права, – нехотя промямлила Сара. – Я просто очень разозлилась. И все равно здорово было бы немножко насолить Артуру. – Она улыбнулась Клэр: – Разве у тебя никогда не было желания достать кого-нибудь и выдать ему по полной?
      – Конечно, было. Особенно достать, – прибавила Клэр, подмигнув. – Например, Бобби Серра. А ведь составлять план соблазнения даже приятнее, чем план мести. Что вы на это скажете? Мне понадобится ваша помощь.
      – Вот уж повеселимся! – воскликнула Сара. – Думаю, нам нужно выпить еще чуть-чуть, чтобы разжечь творческую искру.
      – Почему бы и нет? – ответила Клэр, хотя один только вид Бобби уже разжег в ней все, что нужно.
      Он был хорош собой, как всегда. А может, даже лучше.

      А в это время в плавучем доме на Сен-Круа с видом на реку – если на нее кому-то вообще приходило в голову смотреть – веером разлетался целый сноп искр иного рода. Это судно Бобби на время одолжил у своего приятеля. Оно было огромным, работало от спаренного дизельного двигателя и обслуживалось командой из двух человек, которые умели оставаться невидимыми. Спальня располагалась на верхней палубе на высоте двадцати футов над водой, а на кровати можно было спать вшестером. Вернее сказать, не спать, а уместиться: недавно разведенный приятель Бобби, биржевой маклер, изо всех сил наверстывал упущенное, забавляясь групповым сексом.
      Такого рода развлечения никогда не прельщали Бобби, и когда Касси отметила размер кровати, он только сказал:
      – Прилагалась к судну.
      Пятницу и субботу они провели в доме на воде, выбираясь на сушу только чтобы поесть в расположенных поблизости ресторанах. Все остальное время они, забыв обо всем, находились в погоне за новыми ощущениями.
      Касси старалась как можно больше получить от Бобби Серра, пока есть такая возможность, ибо тревожный призрак его бывшей жены неотступно преследовал ее, маяча где-то в дальних уголках сознания. Бобби иногда казался ей рассеянным, точно был не вполне уверен, с кем он сейчас. Касси хотела обсудить этот вопрос, но решила, что это будет крайне непродуктивно в смысле получения удовольствия.
      Ведь она здесь именно для того, чтобы получить удовольствие.
      Именно ее тело так ненасытно, а летящее на полной скорости вперед желание играет ее чувствами.
      Ей приятно быть с ним.
      Даже больше, чем приятно.
      Это своего рода веселые старты для взрослых, где можно завоевать золотую медаль.
      И она, с какой стороны ни посмотри, будет на них призером.

* * *

      Пока Касси нежилась и блаженствовала, Бобби, как ни старался, не смог прогнать от себя проклятый образ Клэр, хоть порядком утомил себя на сексуальном фронте. Бобби так и видел ее перед собой, выходящей из такси. Эта картинка точно приклеилась к сетчатке его глаз. Господи! Уж кого-кого, а ее-то он хотел видеть меньше всего. В самую последнюю очередь. Особенно после снов, которые просто измучили его перед отъездом из Будапешта. В них он снова и снова переживал их последнее прощание в Лондоне, в номере «Савоя» – в нем еще был фантастический вид на Темзу, куда из окна падали разные тяжелые предметы, которыми Клэр в него швырялась. Он, с подозрением щуря глаза, мрачно и пронзительно смотрел на нее, в то время как она с залитым слезами лицом твердила, что он не прав, что ей жаль. После того как она чуть не убила его той бронзовой статуэткой, отвечал он, ему плевать, жаль ей или не жаль.
      Возможно, и у них были счастливые минуты, но в целом они жили как кошка с собакой. Клэр вечно искала любовных приключений на стороне, и вот в тот серый лондонский день, так соответствовавший их мрачному настроению, Бобби наконец решил, что не желает провести оставшуюся жизнь в постоянной борьбе и размышлениях о том, где же шляется его жена.
      В этот день он ушел без оглядки.
      Жизнь чертовски коротка.
      И вот теперь на него нахлынули воспоминания и – что самое плохое – с ними нечто, похожее на тоску по прошлому, которое вовсе того не стоило.
      Но черт возьми! Как она сегодня была все-таки хороша!
      Что ни говори, а она, безусловно, красавица, хоть характер дрянь, да и распутница порядочная. Он, конечно, тоже не ангел с крылышками, никогда не был образцом умеренности – ни до, ни после брака. Так уж вышло. Наверное, у нее тоже были свои причины.
      Но как бы то ни было, независимо от того, как поступила или не поступила Клэр и что он об этом подумал или не подумал, он, хоть убей, никак не мог ее забыть.
      Он слышал про этого игрока в поло. Да и кто, черт побери, только о нем не слышал? Когда Огюстин в прошлом году принес своей команде чемпионское звание, слухи о них разнеслись по всем Штатам, сплетни о них помещали во всех международных колонках, их снимки печатались во всех журналах.
      Может, он просто ревнует?
      Мог ли его интерес вспыхнуть из-за того, что на сцене появился другой претендент?
      Или это абсолютно естественная физическая реакция?
      – Эй!
      Он посмотрел вниз.
      – Я здесь.
      – Проверка.
      Он улыбнулся:
      – Прости.
      Касси весело посмотрела на него:
      – Ничего. Ты хорош, даже когда действуешь на автопилоте. Что? Бывшая жена?
      – Откуда знаешь? – спросил Бобби, однако, отпустив ее, лег рядом и со вздохом уставился в потолок.
      – Это естественная реакция на бывших, – сказала Касси, приподнимаясь на подушках. – Мне, например, в голову приходила мысль об убийстве. Но это, уверяю тебя, просто эмоции!
      – Мои мысли от твоих не сильно отличаются.
      – Одолели дурные воспоминания?
      Бобби бросил на нее взгляд:
      – Похоже.
      – Развод – это не что-то экстраординарное. – Касси улыбнулась. – Это вещь обычная, если ты не против, чтобы в твоем случае употреблялся термин «обычный».
      – Хочешь посмотреть кино?
      – Нет.
      Бобби рассмеялся.
      – Это голос моего разума. Есть хочешь?
      – Всегда.
      – Давай тогда сходим в ресторан у реки. Мне нужно развеяться.
      – На улице жара и солнце.
      – Но где-то все же должна быть прохлада.
      – Я могу отвлечь тебя искрометной беседой.
      Бобби повернулся и обнял ее.
      – Отвлеки меня лучше поцелуем.
      – После обеда. Очень хочется есть.
      – До.
      – После.
      Он был сильнее и, наверное, более убедителен, когда дело касалось секса.
      Или, может, Касси в ее теперешнем состоянии слишком легко поддавалась убеждению.
      Они отправились в ресторан… после.

      В воскресенье утром – слишком рано для воспитанного человека – затрезвонил сотовый телефон Бобби.
      Это был Артур с приглашением, выраженным в его обычной манере – в форме приказа.
      День рождения его дочери Флоры. В доме у Сары. В час. Стиль одежды – свободный.
      Бобби, поморщившись, захлопнул крышку телефона.
      – При чем тут я?
      – Потому что твоя бывшая хочет, чтобы ты там присутствовал.
      Бобби резко перевел взгляд на Касси:
      – Если дело в этом, то мне нужен щит. Пойдешь со мной.
      – Чтобы навлечь на себя гнев Артура? Да Боже упаси! Меня никто не приглашал.
      – Я ему сейчас перезвоню.
      – Не смей!
      Но Бобби уже нажимал кнопки телефона, который Касси попыталась у него отнять, но безуспешно: Бобби скатился с кровати и, как был голый, вышел на балкон.
      Касси было собралась последовать за ним – представ в таком же виде взору обитателей соседних плавучих домов, – но прежде чем успела схватить халат Бобби, он уже возвращался назад с улыбкой на лице, предрекавшей ее жребий.
      – Артур будет рад видеть тебя на празднике. Дословно он сказал следующее: «Привози Кассандру. У нее классные сиськи».
      – Теперь уж я точно не поеду. – Касси легла на подушки.
      – Хорошо, оставайся здесь. Секса мне вроде бы уже не хочется. – Он сел в кресло посреди комнаты и потянулся.
      – Это шантаж!
      – Ну подумаешь, побудем там полчасика, отдадим ребенку подарок, поздороваемся с Артуром и остальными, а потом благополучно свалим оттуда.
      – Так нечестно. Я никого из них не знаю.
      – Артура ты знаешь, его жен тоже.
      – А если я не поеду?
      Бобби пожал плечами:
      – Твое дело.
      – Это жестоко, просто ни в какие ворота не лезет, – сказала она, надув губы.
      – Как и то, что я должен провести вечер с Клэр на глазах Артура. Да он с нас глаз не спустит.
      Последние слова Бобби прозвучали некоторым образом двусмысленно. То ли он вовсе не хотел видеть Клэр (тогда – ураааа!), то ли просто не хотел встречаться с ней в присутствии Артура (что хуже).
      – Ну, поехали, – уговаривал Бобби. – Ну, сделай мне одолжение.
      Он даже не просил, как секс-символ всех времен и народов, а канючил, как маленький мальчик, заставляя ее таять, в то время как она должна была бы сохранять твердость и решительность. Касси вздохнула, молча отчитывая себя за свою мягкотелость, и спросила:
      – На что я могу рассчитывать с твоей стороны, если поеду?
      – Сделаю все, что захочешь.
      – Все?
      Бобби рассмеялся:
      – Только без животных.
      – Ну ладно.
      Бобби выпрямился в кресле.
      – Переговоры окончены?
      – Смотри, я тебе верю. Если сказал все – значит, все. – Касси улыбнулась. – Широта идеи мне импонирует. Нужно заехать ко мне, переодеться. – Взглянув на часы в виде штурвала, она лениво потянулась. – Правда, у нас еще есть пара часиков, чтобы начать это «все».
      – Ведь мы не обговаривали временные рамки?
      Лицо Касси озарилось улыбкой.
      – Как помнится, нет.
      Снова откинувшись в кресле, Бобби вытянул ноги и посмотрел на нее из-под темных ресниц.
      – Ну что ж, тогда иди ко мне, детка, – пробормотал он. – Не все мне – и тебе работа найдется.
      Нужно было проявить твердость и заставить его подойти к ней.
      В конце концов, это он предложил ей «все».
      Так зачем же ей идти на уступки?
      Но Бобби поднял руку, согнул указательный палец и посмотрел на нее так, будто готов был съесть ее живьем, если она не подчинится.
      Когда речь идет об удовольствии, упрямиться нет смысла. Упрямство не только недостойно взрослого, зрелого человека, оно к тому же непрактично: ведь ее ждет и манит то, что вполне можно назвать языческим символом мужественности.
      – Попроси меня еще раз, – сказала Касси, решив все же хоть как-то отдать должное своей недавно обретенной женской силе.
      Бобби провел пальцем по своему невиданной длины члену.
      – Пожалуйста.
      Вот, стало быть, как легко ее приманить.
      Ну разве можно, скажите на милость, устоять девушке против такого внушительного соблазна?
      Касси подошла, причем не сказать, чтобы очень неохотно, хотя полагала, что должна была бы продемонстрировать хоть чуточку сдержанности. Может быть, завтра получится. Или на той неделе.
      Она подошла к нему, он усадил ее к себе на колени и начал целовать. Это было бы очень приятно и в высшей степени деликатно, если бы она не преследовала свои, более эгоистичные, цели. Поэтому Касси раздумывала, как бы поднять этот вопрос. Наконец она, слегка отстранившись, сказала:
      – Мне этого мало.
      Бобби, казалось, не только знал, что она имеет в виду, но и ничуть не обиделся. Он тут же поднялся с кресла – с Касси на руках… какой же он все-таки сильный и классный! – и понес ее в постель. Лег на кровать, все еще не выпуская ее из рук… да, ей обязательно нужно упражняться с гантелями, чтобы стать такой же гибкой и так же легко поднимать тяжести.
      Растянувшись на спине, Бобби слегка прикрыл глаза.
      – Твоя очередь. Мне нужно отдохнуть.
      Что именно означали слова «твоя очередь»? Ему нужно что-то необычное или она первая могла получить свое удовольствие? Просто поразительно, какой эгоисткой она стала в стремлении испытать оргазм. Подумать только! Хотя, пока в городе не появился Бобби Серр, она уж почти забыла, что это такое.
      – Ты задумал что-то особенное? – Спросив об этом, Касси очень надеялась, что это не так. Ей не хотелось бы выглядеть неблагодарной, Бобби, безусловно, был к ней сверхснисходителен, но дело в том, что…
      – Почему бы тебе не взять инициативу на себя.
      Может, он самый лучший из всех мужчин на свете?
      Или ясновидящий. Как бы то ни было, а она имела то, что хотела. Обсуждать что-либо – из-за повеления короля Артура явиться к Саре – времени все равно не было.
      Касси оседлала его. Бобби лежал неподвижно. Эрекция была что надо. Бобби был всегда готов. Причина тому, верно, его какой-то неземной уровень тестостерона.
      Бобби чуть улыбнулся:
      – Все в порядке?
      Как просто он относился к сексу, к сексу нон-стоп! Неудивительно, что так много ел.
      – Почти, – подтвердила Касси, думая, что если ему все удается легко, то получится и у нее. Чуть приподнявшись, она подняла его твердый член и ввела его внутрь себя, прямо к своей ненасытной точке «джи» и десятку других точек, наперебой требующих своего, после чего медленно опустилась.
      Исторгшийся из ее груди томный сладкий вздох свидетельствовал об ощущении блаженства, заполнившем все ее существо. Ей было так хорошо, что она даже усомнилась, стоит ли ей двигаться вообще. Может, стоит попрактиковать стационарный оргазм.
      Но теперь начал двигаться Бобби. Его движения под ней были скованны, но сильны.
      Касси сразу же почувствовала, насколько это лучше.
      Вот Бобби окончательно открыл глаза и улыбнулся во весь рот.
      – Помощь нужна?
      – Мне нужно все, что у тебя есть, – проурчала Касси, а урчала она очень редко, потому что раньше у нее на это и причин-то не было. Пока в ее жизнь не вошел Бобби Серр.
      Он продолжал отдавать ей все, что имел, беспредельно ее восхищая – по нескольку раз и разными способами, – пока часы-штурвал не нарушили идиллию, пробив час. Бобби поднял глаза, выдохнул и пробормотал:
      – Время вышло, детка. Долг зовет.
      – А как же я? – застонала Касси, не заботясь о том, что он мог счесть ее самой эгоистичной из всех женщин.
      – За мной должок. А я долги отдаю. Это все не займет много времени, – ласково пообещал он.
      – Мне обязательно идти?
      Он посмотрел на нее так, что понять его неправильно было невозможно.
      – Я же свои обязательства выполняю. Теперь твоя очередь. Одевайся, или я отнесу тебя туда голой.
      Последнее было сказано четким и не допускавшим возражения тоном. Касси не спорила.

      Не желая беспокоить Джо в выходные, они взяли от плавучего дома такси и поехали к стоянке возле музея, откуда уже на машине Касси отправились к ней. Ей требовалось переодеться: она не меняла одежды с самой пятницы, хотя в тот уик-энд, к их взаимному удовлетворению, в одежде она практически не нуждалась.
      Основательно порывшись в шкафу, Касси на день рождения решила надеть укороченный черный жакет из саржи, джинсы «Тсуби» и ярко-желтые босоножки на танкетке, тогда как Бобби остался в своей обычной униформе – шортах цвета хаки и футболке.
      За руль села Касси, поскольку Бобби с его длинными ногам на водительском месте ее маленького «форда-фокус» было не развернуться. Заскочив по пути в магазин детских игрушек, они выбрали подарок для Флоры – куколку с прилагавшимся к ней полным чемоданчиком разной одежды. Магазин специализировался на развивающих игрушках, однако Касси с Бобби сошлись на том, чтобы купить куклу.
      Подъезжая по обсаженной деревьями улице к дому Сары, Бобби вжался в сиденье, насколько это было для него возможно: пространство для ног в машине с его стороны было немногим больше.
      – Какого черта мы сюда притащились? – пробормотал он.
      Касси улыбнулась:
      – Насчет тебя ничего не могу сказать, мои же мотивы мне известны.
      Бобби бросил на нее сердитый взгляд:
      – Очень остроумно.
      – Имей в виду: Артур любит, чтобы ему подыгрывали.
      – Ко мне это не относится.
      – Тогда почему ты здесь? – спросила Касси, хотя никогда и ни за что не должна была бы задавать подобных дурацких вопросов. Ей бы сделать вид, что никакой бывшей жены не существует и в ответ на его недоумение тут же развернуться и уехать. А с Артуром уж как-нибудь все потом утряслось бы.
      – Останови машину. Дай мне минутку.
      Ну вот, приехали. Сейчас пойдут ностальгические воспоминания, в памяти возникнут все самые замечательные моменты их с Клэр жизни, он впадет в сентиментальность, а она отправится домой в одиночестве, поскольку ей не хватило ума придержать свой язык. Дьявол! Ну что за наказание! Хоть они с Бобби вместе всего ничего, лишиться такого фантастического секса ей бы чертовски не хотелось.
      Не мигая он смотрел прямо перед собой. Его широкая, могучая фигура занимала половину машины. Прошло пять секунд, десять, потом еще десять. Он сделал вдох и с вымученной улыбкой посмотрел на Касси:
      – Ну пойдем.
      На Касси обрушился целый ворох вопросов: о чем он, интересно, думал? О Клэр? Ну конечно, о ней, о ком же еще! А может, об Артуре?.. Как же! Жди! Господи! Как же ей себя вести, когда они войдут в дом? Чего от нее ждут? Но вот, наконец успокоившись, Касси сказала себе: она просто ассистент, помощник Бобби в следственной работе. Так что она при нем вроде секретаря и курьера в одном лице, и никому до нее нет дела.
      Вот и прекрасно. Вот и ладненько. Нужно только войти в дом, затем отыскать себе какой-нибудь тихий уголок и, забившись туда, ждать, когда великий Бобби Серр надумает отчалить.
      Не важно, что там его бывшая жена, потрясная, точно супермодель. Не важно, вздыхает он по ней до сих пор или нет. И не важно, что под одной крышей сейчас соберутся две или даже все три жены Артура. Просто знай свое место, делай вид, будто так все и должно быть. Представь, что сейчас должен разыграться некий странный авангардный спектакль с непонятными героями. А когда эта провальная пьеса наконец закончится, можно сесть в машину и уехать.
      Будем надеяться, не в одиночестве.
      И конечно, не с Артуром. Последняя мысль показалась Касси столь неожиданно причудливой, что она тотчас усомнилась, все ли в порядке у нее с головой. Артур! Брр! Даже своему психоаналитику (если б она могла позволить себе его услуги) она не призналась бы в том, что ей приходила в голову такая нездоровая мысль. Должно быть, что-то у нее замкнуло на секунду в мозгу. Видимо, сказалось недосыпание в выходные. Вот в чем дело. Вот объяснение, с которым она готова жить. Теперь можно успокоиться.
      Пожалуй, хватит фантазировать! И вот она снова в машине, а рядом с ней улыбающийся Бобби Серр.
      Именно так.
      – Боже мой, да ты и впрямь постоянно витаешь в облаках. Надо сказать твоей сестре, что она права.
      Касси припарковалась у бордюра просто чудом, исключительно благодаря укрепившимся в подсознании рефлексам. Так бывает, когда всю дорогу домой болтаешь по мобильнику и совершенно не помнишь, как проехала двадцать миль в час пик.
      – Нигде я не витаю. Я паркуюсь.
      – Тогда, наверное, нужно проехать подальше, – отозвался Бобби. – С моей стороны дерево, и я не могу открыть дверь.
      Вот что получается, когда так бессовестно, без зазрения совести врешь. В этом случае тебя легко поймать.
      – Извини, я просто проверяла, не едет ли кто за нами следом, – снова солгала Касси, потому что ложь для нее в такой день или в такой момент, как этот, – когда она рассматривала самые разные катастрофические варианты развития событий, – являлась единственным выходом: не выкладывать же ему всю правду. Тогда он точно подумает, что она полная дура.
      Не скажешь же, в самом деле, что его бывшая жена вызывает у нее аллергию, хотя какое ей дело или какое ему дело до того, что ей есть дело? Ведь их отношения зиждутся исключительно на физическом влечении и, без сомнения, продлятся недолго.
      – Ты все-таки передвинешь машину или пойдешь в гости одна?
      – Прости. – На сей раз она даже не придумала, что соврать, а потому, не говоря ни слова, включила передачу и чуть проехала вперед, чтобы можно было открыть пассажирскую дверь.
      Бобби, как отметила про себя Касси, выбрался из машины слишком поспешно, точно опасался, что ему снова заблокируют дверь. Или это у нее паранойя? В стрессовых ситуациях рациональная часть ее мозга функционировала неважно. Сейчас Касси получила импульс выйти из машины и отложить все сомнения и все «если» на потом. До тех пор, пока способности трезво мыслить не восстановятся окончательно.
      Открыв заднюю дверь машины, Бобби вытащил подарок и вопросительно посмотрел на Касси:
      – Готова?
      Она заставила себя кивнуть – ощущая холод в ступнях и ком в горле, будто приговоренная перед эшафотом.
      Бобби протянул ей руку, и горло немного отпустило. Он вдруг улыбнулся – и Касси тут же почувствовала, как оттаяло ее сердце и согрелись ноги. Она взяла Бобби за руку.
      – Как там говорится… в преддверии ада?
      – Твой брак, судя по всему, был ничуть не лучше моего.
      – Не забудь: допрос Артура будет с пристрастием.
      – Выдам только имя, звание и порядковый номер. Вообще-то я собираюсь затаиться где-нибудь и сидеть там до тех пор, пока ты не соберешься домой.
      Губы Бобби насмешливо изогнулись.
      – Трусиха.
      – Это называется предусмотрительная. Чует мое сердце, друзей там у меня немного.
      Возможно, Касси не была наделена даром предвидения, но логическое умозаключение вполне могла сделать. Как она и ожидала, едва они, переступив порог дома, вручили Саре подарок для дочери, к ним тут же, как судно на воздушной подушке, подплыла Клэр и увела Бобби за собой. Касси же, спасаясь от радара Артура, сразу улизнула в ванную, выбрав наиболее отдаленную от праздничного действа.
      – Пойдем поздороваемся с Артуром, – сказала Клэр Бобби, беря его за руку и увлекая за собой по направлению к кабинету. – Джессика прячется там от бывших Артура.
      – Ясно: одна большая счастливая семья.
      – Если б ты только знал, милый, – она с улыбкой посмотрела на него, – до чего мне все это напоминает Рождество в Бате, когда Джорджи со своей новой и бывшей женами отмечали праздники в маленьком перестроенном домике священника.
      – И не вспоминай. – Напряжение тогда было просто чудовищным, хотя каждый ради детей пытался соблюдать корректность.
      – Ах вот вы где! – воскликнула Клэр, когда они вошли в кабинет, сплошь увешанный стеллажами с выставленными там Сарой коллекциями редких книг и стеклом Даум.
      – Кто-нибудь из вас видел в одном месте такое количество всякой бесполезной ерунды? – воскликнула Джессика, пренебрежительно махнув рукой. – Бедлам какой-то.
      – Это, безусловно, не мой стиль, – дипломатично отозвалась Клэр. – Ты знакома с Бобби Серром?
      – Я о нем наслышана, – проворковала младшая жена Артура, с улыбкой глядя на Бобби. – Очень приятно наконец познакомиться с вами лично. Артур говорит, вы спасете музей от разорения.
      – Ну, это слишком сильно сказано, – ответил Бобби, думая, что Артур с помолвочным бриллиантовым кольцом Джессики превзошел себя. Камень ослеплял. – Рубенс обязательно отыщется. А у Артура вскоре все опять наладится.
      – Ну что я вам говорил? Видите, у него ни тени сомнения! – Улыбнувшись жене, Артур обратился к Бобби: – Я сказал попечителям, что ты работаешь, мой мальчик, и все будет в порядке.
      – Так или иначе, но дело обычно решается, – без выражения сказал Бобби.
      – Потому что Бобби – лучший, – проворковала Клэр, прильнув к его руке. – Он всегда был лучшим.
      – А у вас, кажется, дело налаживается, – лукаво заметил Артур.
      – Скажи, разве мы не хорошо смотримся вместе? – игриво промурлыкала Клэр.
      – Пара подходящая, что и говорить. – Артур прищурился. – И потом, у вас, без сомнения, есть что-то общее.
      – Полагаю, есть – одно или даже два, – шаловливо заметила Клэр. – Помнишь ту маленькую виллу на берегу Босфора и то лето в Санкт-Петербурге, когда мы каждую ночь гуляли по берегу Невы, а на улице не темнело?
      – Помню, – сказал Бобби, на которого вдруг нахлынули воспоминания, навеянные таким знакомым запахом такой близкой Клэр.
      – Ты была в Петербурге во время белых ночей? – спросила Клэр Джессику. – Это что-то изумительное.
      – Мы ездили туда в прошлом июне. Артур такой душка, купил мне там великолепные меха.
      – Да! С ума можно сойти, сколько они мне стоили, – признался Артур. – Но соболя продавали за полцены. Не упускать же!..
      – Артур, дорогой мой, – сказала Джессика, – нас ждет Гвен. Это такое дело – нельзя пропустить, – объяснила она.
      – У нас благотворительное мероприятие, – едва заметно улыбнулся Артур. – Что сегодня? Птицы или теннис?
      – Дендрарий. Им столько всего нужно, – пробормотала Джессика.
      Как будто кто-то сомневался, что дендрарий не может подождать несколько часов.
      – Очень приятно было с вами познакомиться, – улыбнулся Бобби последней жене Артура, самой юной копии его бывших жен. Впрочем, эта, кажется, была на пару дюймов выше.
      – Прошу простить нас, – извинился Артур. – Пойдем попрощаемся с маленькой виновницей торжества и поедем.
      – Новая жена выдержала целых двадцать минут, – вполголоса сказала Клэр, когда пара направилась к выходу.
      – Хлопот у Артура выше крыши. – Но это было сказано так, к слову. На самом деле Артур мог о себе позаботиться.
      – Он любит новые игрушки.
      – Это я понимаю. Непонятно одно – почему он никак не может увидеть разницу между игрушкой и женой?
      – Думаю, для него жены – все равно, что дети.
      – Ты права. Но Джессика… Он мог бы и подождать.
      – А может, это любовь?
      Бобби с сомнением посмотрел на Клэр:
      – Смеешься?
      – Такое случается. Помнишь, как ты был влюблен? Помнишь, тогда, в Париже, в Лувре, ты не мог сдержаться, и мы устроились прямо в дворницком чулане?
      Бобби мог бы возразить, что то была не совсем любовь, но вместо этого лишь вежливо улыбнулся и кивнул:
      – Помню.
      – А Галерею Медичи во Флоренции? Ну и жеребец же ты был! Мы, кажется, больше одной галереи не осилили, когда… – Она подняла глаза, потому что в кабинет вошел официант с подносом закусок. – Выйдите вон! – рявкнула Клэр. – Вы что, не видите? Мы разговариваем.
      Ее резкий и колючий голос резанул Бобби словно бритвой, напомнив иные моменты их совместной жизни. Он слышал этот голос сотни раз. С обслугой Клэр никогда не церемонилась.
      – Милый, ты просто обязан приехать ко мне в Нью-Йорк, – продолжила она вновь ласковым, вкрадчивым тоном. – Нам с тобой будет хорошо. Помнишь, как нам хорошо было в постели? – Она сильнее сжала его руку. – Ну, поедем. Я настаиваю.
      Бобби отрицательно покачал головой:
      – У меня работа.
      – Уф! Ну, сколько еще времени может понадобиться, чтобы найти картину в этом захудалом городишке?
      Он пожал плечами:
      – Сложно сказать.
      – Пообещай, что приедешь, как только покончишь с этим. – Она говорила страстно, низким голосом, ее грудь терлась о его предплечье.
      – Не могу.
      Она надула губки.
      – Нет, можешь.
      – После этого меня ждет Джордж: у него есть работа в Болгарии.
      Клэр наморщила нос:
      – А, это тот противный мужичонка! Удивительно, что ты до сих пор имеешь с ним дело.
      – Он один из моих друзей, – холодно ответил Бобби.
      – Ну не надо раздражаться, не надо дуться, милый, – пробормотала Клэр и, обойдя вокруг Бобби, заглянула ему в лицо, слегка касаясь его телом. – Нравится тебе Джордж – значит, и мне он тоже нравится. Только скажи, когда ты сможешь ко мне приехать?
      – Я дам знать. – Бобби вспомнил о Касси, которая не играла в подобные игры, а просто и искренно говорила то, что думает, и которая сейчас пряталась где-то, ожидая, когда уедет Артур. – Извини, я должен найти Кассандру. Она притаилась где-то, ждет ухода Артура.
      – Я с тобой, – как ни в чем не бывало заявила Клэр, вовсе не собираясь отступаться от мужчины, ради которого проделала столь длинный путь. – Она мила… с этой характерной для Среднего Запада непосредственностью. Девушки в маленьких городках всегда напоминают мне розовощеких девчонок с фермы.
      Бобби с сомнением посмотрел на Клэр. Касси была так же похожа на девчонку с фермы, как Венера Милосская.
      – Ты не находишь?
      Бобби пожал плечами:
      – Это не имеет значения.
      – Ты прав: важно только то, что она тебе помогает. Ведь так? – Клэр пристально посмотрела ему в лицо.
      – Да. Она знает музей, – нейтральным тоном ответил Бобби. Они двигались вдоль холла, осматривая комнаты по обеим сторонам.
      – Она замужем?
      – Разведена.
      – А!
      – Что ты хочешь этим сказать? – Он бросил на нее взгляд, и то, что увидел, ему не понравилось.
      – Думаю, она помогает тебе не только в поисках картины.
      – Послушай, Клэр, оставь ее в покое. Она хорошая девчонка. – В большой комнате, где раздавали праздничный торт, Касси не оказалось. Нужно было проверить спальни.
      – Я это могу понять. Не волнуйся, милый. Я ко всем отношусь по-доброму.
      – Вообще-то я не нуждаюсь в сопровождении, – намекнул Бобби.
      – Не груби, пожалуйста. Я тебя сто лет не видела.
      – Хорошо. Тогда следи за своими манерами.
      – Конечно-конечно, милый. Нравится тебе эта женщина – я буду с ней исключительно вежлива.
      – Господи! Ну, хватит уже!
      Первая спальня, вторая, третья и четвертая. Остаются ванные. Бобби решил начать с самой дальней. Клэр, пока они перемещались по дому, все продолжала щебетать о чем-то, о каких-то старых друзьях.
      Касси сидела в ванной так долго, что запомнила все медицинские предписания на аптечке, прочитала два журнала, оставленные на краю ванны, и сосчитала все плитки по две и по три, оттачивая свою притупившуюся за годы память.
      – Касси, ты здесь?
      Услышав голос Бобби, Касси почувствовала несказанное облегчение.
      – Все спокойно? – выкрикнула она.
      – Все спокойно. Артур уехал. Выходи.
      Однако сказать ей, что он не один, Бобби не смог, и когда Касси, открыв дверь, увидела его с Клэр, висящей у него на руке, то чуть не вскрикнула от неожиданности.
      Это был шок… конец.
      Ей удалось сдержать возглас. Почти.
      Если б Бобби мог, он бы стряхнул с себя Клэр, которая, лишь только дверь ванной начала открываться, внезапно вцепилась в него мертвой хваткой.
      – На горизонте чисто, – сказал Бобби. – Пойдем съедим по куску торта и попрощаемся.
      Но для Касси горизонт чистым вовсе не был. Со своей точки зрения она видела на горизонте слишком много всего разного.
      Во-первых, там наблюдался избыток бывших жен.
      А также улыбчивых лиц бывших жен.
      Ее обманули. С ней поступили по-свински.
      Тем не менее Касси взяла себя в руки и нацепила на лицо улыбку, которая, однако, не могла сравниться с той искренней, которую Касси видела перед собой.
      – Торт! Это здорово! Не могу дождаться, – проговорила она.
      Делать нечего, пришлось проследовать за счастливой парочкой назад в большую комнату, где официант раздавал торт. И все время, пока она сидела на диване с провансальским узором и ела розовый торт с розовой глазурью, запивая его розовым шампанским, фальшивая улыбка не сходила с ее лица. Ей пришлось улыбаться, даже когда Бобби отошел с одним из гостей, что-то громко вещавшим насчет лужайки для гольфа, и Касси осталась одна в комнате, полной незнакомых людей. Сару и Пейдж с малышами, которым нет и пяти, в это время на улице развлекал фокусами приглашенный по случаю клоун. «Прекрасно, – подумала Касси, – вот, значит, как мне довелось провести свой воскресный день». Она сидела с пустым бокалом – ей даже некому было его наполнить: все официанты тоже куда-то разбрелись.
      Единственным, хотя и маленьким, утешением был розовый торт, который оказался очень вкусным. В ее нынешнем настроении плевать она хотела на то, что в нем три тысячи калорий. Она должна была во что бы то ни стало поднять свой дух, пусть даже ценой передозировки сладкого. «Господи, прошу тебя, выведи меня отсюда, – молилась про себя Касси, – или, если это невозможно, приведи сюда хотя бы официанта, чтобы подлить мне шампанского».
      В общении со Всевышним нужно проявлять гибкость.
      Однако вместо протянутой ей божьей длани или официанта в комнате возникла Клэр, причем так неожиданно, что Касси подумала, что без божественного вмешательства или, скорее, проделок сатаны здесь не обошлось.
      Она на секунду опустила глаза в свою тарелку, а когда подняла их, перед ней стояла улыбающаяся Клэр.
      Но это была не та милая улыбка, которую она видела у нее до того.
      На лице Клэр змеилась одна из тех гнусных, злобных усмешек, которые в любой момент готовы обернуться оскорблением.
      – Вы, кажется, не в своей тарелке, – заявила Клэр, вся такая стильная, в черных брюках в тонкую полоску и белой блузке, в массивных золотых украшениях, которые стоили, верно, целое состояние. – Не стесняйтесь, можете уйти. О Бобби я позабочусь.
      С минуту Касси молчала, утратив дар речи. Такая откровенная грубость! Ее словно обухом по голове ударили.
      – Бобби, я уверена, благодарен вам за то, что вы для него ведете записи или что вы там делаете, – ехидно прибавила Клэр. – Но теперь я здесь, и я вас подменю.
      Подменит? Вроде как новый наркоторговец старого? Или новый игрок защитника в футбольной команде?
      – Не уверена, что вы сможете меня подменять, – сказала Касси, без выражения глядя на Клэр. – Я всегда готова ему помочь по вопросам, связанным с музеем. У вас это не получится.
      Клэр быстро окинула взглядом комнату, затем присела рядом с Касси и тихо заговорила:
      – Послушайте, милочка… – Холодом, повеявшим от ее слов, можно было заморозить Сахару на год. – Я знаю Бобби как облупленного, лучше, чем кто-либо другой. Ничего, что касалось бы музея, вы с ним не обсуждаете. Мы обе знаем, что происходит, так что избавьте меня от ваших выдумок. Я предлагаю вам уехать, причем сейчас же.
      – Вы шутите.
      – Ничуть.
      – Не думаете же вы в самом деле, что я уеду только потому, что так хотите вы?
      – Если не уедете, уверяю, вы об этом пожалеете.
      – Вы в своем уме? – изумилась Касси. Эти холодные голубые глаза действительно смотрели как-то странно. Может, Клэр стоит скооперироваться с Джеем, чтобы на пару изливать свои бурные чувства?
      – Скорее вы не в своем уме, раз полагаете, будто интересны Бобби. Экстренное сообщение специально для вас: Бобби трахает всех без разбору, – спокойно проговорила Клэр. – Через неделю он и имени вашего не вспомнит.
      – Не понимаю, о чем вы.
      – Да ладно вам! Я заметила, как он прикасался к вам, когда вы вошли. Он, знаете ли, всегда так делает, когда хочет внушить женщине, будто он мягкий, добрый, ну просто образцово-показательный. А он не такой. Он живет не так, как вы и… – она обвела рукой толкущихся вокруг гостей, – все эти люди Среднего Запада.
      – Он, надо думать, живет, как вы.
      – Возможно, – ответила Клэр, презрительно вздернув свой тонкий нос. – Он ведет жизнь аристократа. Вам известно, что он французский граф? Серры со времен крестовых походов носят титул графов Шастеллю. И это еще один из самых незначительных титулов его отца. У Бобби поместье во Франции, а еще земля в Монтане, потому что какой-то там его прапрапрадед одно время жил здесь.
      – А вы вполне соответствуете всем требованиям его привилегированного сословия?
      – Ведь он на мне женился, разве не так?
      – И развелся с вами, – не смогла удержаться Касси, но хорошие манеры никогда не были ее сильной стороной.
      – Это ошибка, о которой, я думаю, он сожалеет.
      Касси, наблюдавшая за Бобби в машине, заметила его нерешительность и нежелание идти сюда. Чем они были продиктованы? Нежеланием видеть Клэр или, наоборот, стремлением с ней встретиться? Неужели эта женщина знала его лучше, чем он сам знал себя?
      – Послушайте, какие бы вы ни строили планы в отношении Бобби, оставьте меня в покое. Я помогаю ему в поисках картины Рубенса. К вашим намерениям это не имеет никакого отношения. Не стесняйтесь, пытайтесь снова его завоевать любым угодным вам способом. – Господи Боже мой! Как она выражается – ну просто зрелая и мудрая женщина, хотя на самом деле ей очень хочется влепить этой Клэр хорошую оплеуху. – Это не конкурс и не соревнование. У меня работа, которую мне поручил Артур, и музей… вот и все. – Касси превращалась в первоклассную врушку. Ей бы в театре выступать.
      – Не верю.
      – А мне до лампочки. С вашего позволения. – Касси поднялась со своего места и пошла прочь, гордо держа голову, ну прямо Джулия Робертс в той сцене из «Красотки», когда она уходит от Ричарда Гира в отеле. Касси решительно прошла прямиком в кухню, потому что ей срочно нужно было выпить, и если официанты не желают к ней подойти, она сама подойдет к ним.
      Через полчаса после разговора с Клэр Бобби нашел Касси сидящей на высоком барном табурете за кухонной стойкой. Она выражала соболезнования одной из официанток по поводу дефицита честности в отношениях с мужчинами. Наверное, она немного перебрала, иначе не сказала бы с презрительной усмешкой:
      – За французскими графами, надо думать, гоняется прорва женщин, желающих стать графинями.
      – Да мне-то откуда знать! Я этим титулом не пользуюсь.
      – Ты, как я понимаю, приехал в наши трущобы с благотворительной целью.
      – Ты говорила с Клэр? – мягко спросил Бобби.
      – Она просто чудо. Я понимаю, почему ты на ней женился.
      – Вы позволите? – обратился Бобби к официантке, которая наблюдала за ними, с неподдельным любопытством вслушиваясь в разговор.
      – Нет, не уходите, – сказала Касси, чувствуя себя обманутой и покинутой. Весь мужской род снова переместился в ее черный список.
      – Прошу вас, – тихо проговорил Бобби, всучив официантке стодолларовую бумажку.
      Еще секунда – и они наконец остались одни в кухне, куда долетали лишь приглушенные звуки вечеринки. Празднование окончательно переместилось на улицу, на задний двор, где детей катали на пони.
      – Графы, конечно, денег не считают, – проворчала Касси. Мысль о богатых графах раздражала ее тем более, что сама она была бедна как церковная мышь и королевской короны ей в будущем не светило.
      – Ты превысила свой лимит в два бокала?
      – А тебе-то что? – огрызнулась Касси, как человек, который превысил свой лимит.
      – Значит, машину поведу я.
      – Не волнуйся. Клэр сказала, она меня подменит. Не знаю, включает ли это доставку меня домой. Скорее всего, нет. Я вызову такси, а вы планируйте себе на здоровье, как будете вместе встречать закат жизни.
      – Никто ничего не планирует.
      – Это ты так думаешь. А у Клэр есть свои планы, поверь. Мне было велено убираться отсюда подобру-поздорову, а не то сейчас тут произойдет смертоубийство.
      – Забудь о том, что она сказала, ладно? К нам с тобой это не имеет отношения.
      – Нас с тобой не существует. – Но, даже возразив ему (ее негодование поддерживалось алкоголем и самоуверенностью Клэр), Касси так и хотелось завопить: «НЕУЖЕЛИ ТЫ СКАЗАЛ «НАМ С ТОБОЙ»?»
      – Немножко протрезвеешь – и успокоишься, – мирно сказал Бобби, как будто ему каждый день приходилось утихомиривать обезумевших, пьяных, обозленных женщин. – Вставай, пойдем. Я сяду за руль.
      – Ты не уместишься за рулем.
      – Я постараюсь.
      – Я забыла, где оставила свою сумку.
      – Она возле дивана.
      – Клэр мне фактически угрожала. Боюсь, мне не хватит смелости показаться ей вместе с тобой.
      – Ну, хватит, – процедил Бобби.
      – Тебе-то легко говорить. Ты ей в глаза не смотрел.
      – Я тебя защищу. Тебя это устраивает? Ну? Идешь сама или хочешь, чтобы я тебя отсюда вынес?
      Она чуть было не сказала: «Вынеси меня», – потому что это бы окончательно добило его стервозную жену. Однако не настолько она все-таки была пьяна, чтобы выставлять себя на посмешище перед людьми, с которыми ей, возможно, еще предстоит встречаться.
      – Я могу идти сама.
      Но когда она, спускаясь с высокого табурета, поскользнулась, он ее подхватил.
      – По крайней мере держи меня за руку. Так ты не упадешь и не попортишь себе что-нибудь дорогое.
      – Упаду разве что на тебя.
      – Я свободен, детка.
      Его обольстительно теплый голос обволакивал ее, и даже если она и таила на него какую обиду, то та тотчас испарилась, как вода в пустыне.
      – Это мы еще посмотрим, – отозвалась Касси, стараясь казаться трезвой, не желая после отвратительного разговора с Клэр больше ни на минуту отпускать от себя Бобби. Но какая-то капля обиды все же еще оставалась, не поддаваясь солнечным лучам.
      – Нужно будет подумать, как меня наказать, – сказал Бобби с улыбкой.
      – Ты мне уже и так должен за то, что я пришла сюда.
      – Что-нибудь придумаем.
      Его сильная рука обвивала ее руку, его бархатистый и низкий голос звучал так, что было ясно: он уже знает, как это все у них будет, хотя она ни о чем таком и не думала.
      Они уже были почти у двери, когда их остановил знакомый приторный женский голос:
      – Не уезжай, милый. Я хотела вернуть тебе твои экспедиционные дневники из Фессалоник.
      Повернувшись, Бобби намеренно встал между Клэр и Касси.
      – Почему бы тебе не прислать их мне по почте? Мой адрес у тебя есть.
      – А почему бы нам завтра не пообедать вместе, и я бы тебе тогда смогла их отдать.
      «Держу пари, она его все-таки достанет», – подумала Касси с раздражением. В ее сознании тут же возникли разнообразные варианты немедленного устранения Клэр.
      – Прости, – извинился Бобби. – Артур торопит нас с поисками.
      – Но, милый, мы же с тобой сто лет не виделись. – Клэр придвинулась поближе. Аромат ее дорогих духов заполнил окружающее пространство. – Я надеялась, пока мы оба здесь, сможем наверстать упущенное.
      – Мне жаль, Клэр, но у меня очень плотный график. Как только я закончу свои дела здесь, я сразу же отправлюсь к Джорджу. Приятно было с тобой повидаться.
      Он крепче взял Касси за руку и повернулся к двери.
      – Желаю тебе успешной карьеры в Метрополитен. Осторожно: ступенька, – сказал он уже другим тоном Касси, выводя ее за дверь.
      И эта мягкая снисходительность в голосе Бобби положила начало маленькому личному джихаду Клэр Дюмон, которая до того не знала поражений. Тем более от женщины, не имеющей, похоже, даже порядочной нитки жемчуга.

      – Она хочет тебя вернуть.
      Деревья за окном автомобиля проносились слишком быстро – скорость для пригорода была великовата. Касси уперлась ногами в пол.
      – Это плохо.
      – Я знаю: она тебе что-то такое сказала.
      – Да, в общем, нет. – Он ни за что не расскажет, что говорила ему Клэр. Быть выброшенным из машины на полном ходу Бобби не хотелось. Клэр говорила прямо, без обиняков, как, впрочем, всегда. Наверное, после разрыва с игроком в поло она так никого себе не нашла и вознамерилась во что бы то ни стало его вернуть, но через пять минут разговора с ней Бобби понял, почему ушел от нее без сожаления. Она по-прежнему не понимала разницы между просьбой и приказом и, как и раньше, считала, что весь мир вращается вокруг нее. И завлечь мужчину для нее по-прежнему являлось лишь самоцелью.
      – Я все равно вне себя.
      – Это оттого что ты выпила лишнего.
      – Ничего подобного.
      – Ну ладно, пусть так.
      – Свою снисходительность оставь при себе.
      – При чем тут снисходительность? Просто я трезв, а ты нет.
      – Ты что, не пил?
      – Это розовое шампанское с вишенками… Нет, не пил.
      – А-а, графы, верно, пьют исключительно марочное шампанское редких сортов.
      – Ну, хватит пороть чушь. И что у Клэр за язык?!
      – Она мне еще много чего порассказала. Например, что через неделю ты и имени моего не вспомнишь. А еще что ты ведешь жизнь аристократа.
      – Уж молчала бы! Мы с ней пять лет не виделись. Что, черт побери, она может знать о моей жизни?
      – По-моему, она хочет наверстать упущенное. Как это понимать? Так, что вы будете трахаться?
      Бобби сильнее стиснул руль.
      – Поговорим об этом, когда протрезвеешь.
      – А я хочу сейчас.
      «Надо было действительно выпить шампанского, – подумал Бобби, – хоть с вишенками, хоть без». Намечался совершенно бессмысленный разговор. При этом Касси ужасно распаляла его – этот укороченный жакет и джинсы в обтяжку очень выгодно подчеркивали ее грудь и соблазнительную попку. Ему хотелось одного – привезти ее поскорее домой и отыметь по полной программе. Он не искал причин этой необычной для него одержимости, он только предвкушал удовольствие от быстрого, как он надеялся, секса.
      – Хорошо, спрашивай, о чем угодно, – преувеличенно вежливым тоном проговорил он.
      – Она ведь тебя зацепила?
      – Нет.
      – Почему?
      – О Господи! Да не знаю я, почему. Не зацепила, и все.
      – Когда-то, наверное, она тебя здорово заводила.
      – Наверное, но это было очень давно.
      – Попытайся вспомнить – когда.
      – Зачем?
      – А затем. – Даже в подпитии Касси понимала, как по-детски это звучит. – Ну то есть… ведь что-то тебя в ней привлекало.
      Бобби чуть не рассмеялся в ответ на ее такую милую стервозность, но как человек здравомыслящий и при этом трезвый подобрал вполне вежливый и обтекаемый ответ:
      – Клэр любила путешествовать. Я тоже. Она может отправиться в кругосветное путешествие с одной лишь маленькой сумочкой. Это меня в ней привлекало.
      Касси пришлось развернуться, чтобы посмотреть на него: ей не верилось, что он говорит такое, не шутя.
      – Ты поэтому на ней женился? – проговорила она, подавляя в себе желание пренебрежительно фыркнуть. – Обманщик! – «Причем дважды, – подумала она про себя. – Путешествовать по миру с одной маленькой сумочкой невозможно».
      – Да все как-то вышло само собой. Мы встречались… ну, не помню сколько… словом, несколько лет. И однажды она заговорила о браке.
      – А ты и лапки кверху?
      – Но-но! – Он метнул в ее сторону взгляд. – Никто лапки не поднимал.
      «Ну вот, кое-что проясняется», – прорезался сквозь алкогольный туман в голове у Касси голос. Когда под угрозой мужской авторитет, тут уж не до шуток.
      – Где проходила свадьба?
      – Во Флоренции.
      «Черт побери!» Ведь именно туда уносилась она на крыльях своей фантазии.
      – В самом деле?
      – Да. Я в отличие от тебя трезв.
      – Я на своей свадьбе была трезвой.
      Сообразив, что появилась возможность вырваться из болота расспросов о Клэр, Бобби поспешно спросил:
      – А у тебя где была свадьба?
      – На Гавайях.
      – Почему?
      – Там в январе тепло.
      – А почему свадьба состоялась в январе?
      – Моя мама и мама Джея хотели съездить в январе на Гавайи.
      – Понятно, – вежливо отозвался Бобби, которого так и подмывало добавить: «А ты и лапки кверху?» Но злить Касси ему было невыгодно. На часах всего три, так что для секса в этот прекрасный солнечный день остается еще куча времени. – Держу пари, свадьба была отличная.
      – Не надо ко мне подмазываться! Надолго сюда приехала Клэр?
      Проклятие! Она его все же переиграла.
      – Не думаю. Она задыхается вдали от крупных мировых мегаполисов.
      – Хочешь сказать, что у нас тут дыра?
      Правду он ей ни за что не скажет.
      – Да нет. Я имел в виду города с населением более десяти миллионов. – «Стараюсь изо всех сил – и все ради ее попки», – подумал Бобби. Хотя она вообще-то женщина запоминающаяся. Когда-нибудь, когда у него выдастся побольше времени, когда она не будет держать его за горло, он, быть может, поразмыслит на досуге, что она за штучка. Но не теперь, когда дело приняло неожиданный поворот. Это стало ясно Бобби на дне рождения, когда он, а с ним несколько родителей, чтобы сделать приятное Саре и Пейдж, играли с детьми в прятки. Забившись в какой-то тесный уголок под черной лестницей, он буквально уткнулся лицом в какой-то странный пакет, висевший на крючке. Сердце его замерло. Выбравшись из своего укромного убежища, он осторожно закрыл дверь и, дождавшись, пока пульс придет в норму, осмотрел все закутки в доме и нашел то, что искал. Вот только розовыми бусинками оказались вышиты мыски теннисных туфель. Ему бы такое и в голову не пришло. Крошечные бисерные сердечки.
      Нужно было хорошенько обмозговать свалившуюся на его голову информацию, решить, что важнее – дело или эта горячая рыжая бестия, которая в настоящий момент мучает его вопросами о бывшей жене? Уезжает он или остается? Закончил он свое расследование или будет продолжать волынить? И насколько ему нужна мисс Кассандра Хилл? Насколько он зависим от потрясающего секса с ней?
      Бобби украдкой взглянул на Касси, и его желание тотчас подсунуло одно из тех мгновенных решений, которые напрочь лишены здравого смысла и логики. Если он хочет получить очередную долю наслаждения… – он бросил взгляд на часы на приборной доске – минут этак через двадцать, то пора смягчить гнев Касси и заглушить дурные предчувствия, связанные с Клэр.
      – Откровенно говоря, – начал он врать, претворяя свое намерение в реальность, – Клэр подружилась с моей матерью, и они на пару решили, что меня пора женить. И им это удалось. Вот и все. Потому наш брак и не продлился долго.
      – Все же сколько?
      Правду и здесь не стоило оглашать. Если сказать ей «пять лет», она с ума сойдет, а вдаваться в утомительные объяснения о том, что они большую часть времени жили вдали друг от друга, в разных концах света, Бобби не хотелось. Поэтому он решил открыть только часть правды.
      – Вместе мы прожили в общей сложности месяцев шесть, наверное.
      – Шесть месяцев, – проговорила Касси, будто любуясь удивительным подарком, который можно потискать и погладить, получив в ответ довольное урчание и душевное успокоение.
      – Примерно. – Бобби очень надеялся, что разговор на этом будет окончен.
      – А из-за чего вы расстались?
      Бобби чуть не взвыл:
      – Она попросила развод. – Ложь, ложь, одна ложь. Одна нагромождалась на другую.
      – Почему?
      – Господи! Да не знаю я! У нее спроси.
      На сей раз Касси фыркнула:
      – Уж это вряд ли.
      – Ну так вот, она его попросила, а я сказал «пожалуйста». Конец истории. – «Господи, смилуйся надо мной!»
      – И с тех пор вы не виделись? – И с чего это она только взяла, что имеет право приставать к нему со своими вопросами, ведь они только познакомились, ведь по большому счету они друг другу чужие и его отношения с бывшей женой абсолютно не связаны с сексуальным удовольствием, которое он может ей доставить! Эти здравые мысли пробились сквозь алкогольный туман и ударили Касси прямо в лоб.
      – Нет.
      Господи Боже мой! Что же она делает? Касси охватила паника. Она что, хочет отпугнуть истинного творца самого умопомрачительного секса, которого ей посчастливилось встретить на своем жизненном пути? Она что, рехнулась???
      – Прости, что я так разошлась, – вкрадчиво проговорила Касси, изображая раскаяние, чтобы как-то сгладить у Бобби впечатление от ее глупых вопросов, которыми она только что его изводила. – Конечно, все это не мое дело. – Господи, вот бы уметь плакать по заказу! – Я так перед тобой виновата.
      Бобби от такой резкой перемены чуть не съехал с дороги, однако все же взял себя в руки и, справившись с изумлением, ответил, вторя ее интонациям:
      – Ничего, не волнуйся. С Клэр бывает непросто.
      – Все равно мне не следовало так себя вести. Просто на меня что-то нашло. Не могу объяснить что.
      «Не только шампанское», – одновременно подумали оба.
      Однако теперь, когда между ними снова установились взаимопонимание и согласие, искренностью можно было пренебречь.
      – Если бы не Клэр, то все путем, – вежливо заметил Бобби, – я рад, что ты поехала со мной.
      – Я тоже. – А теперь, подумала Касси, немного оправившись, можно повернуть ситуацию себе на пользу – поднять вопрос о компенсации за эту отвратительную сцену с его мерзкой бывшей. А если начистоту, разве вся жизнь не есть сплошные компромиссы и уступки? Разве состоявшийся, зрелый человек не выберет для себя путь компромиссов и сострадания, который позволит ему избежать в жизни подводных камней? В конце концов какое ей дело до Клэр, она готова даже простить ее, если только ей, Касси, суждено в качестве награды прожить долгую жизнь, полную нескончаемых часов безудержного секса с талантливым Бобби Серром, во всем ей потворствующим.
      Бобби, не склонный к столь глубокому самоанализу, знал только то, что они сейчас снова плавно перекочуют в постель.
      Наверное, по одной и той же причине – с отличием только в тендерном восприятии скорости и действия – они оба улыбались, когда остановились у дома Касси.

      Не успели они выйти из машины, как рядом с ними затормозил черный «навигатор». Из него, поправляя белокурые локоны, выпорхнула Лив. Ее ослепительно чистые теннисные туфли были под стать ее кипенно-белому теннисному костюму, глядя на который сразу становилось ясно, что он надет в первый раз.
      – Я не могла тебе дозвониться и вот решила перед игрой заскочить узнать, чем ты так занята все это время. Но теперь мне все понятно. – Она улыбнулась. – Заеду в другой раз.
      – Лив, познакомься, это Бобби Серр. Бобби, это Лавиния Дункан. Бобби приехал в наш город разыскивать украденного Рубенса. Лив – моя бесценная подруга-юрист. Заходи, – пригласила Касси: выпроводить подругу, с которой она уже сто лет не общалась, было бы свинством.
      – Не стоит. Я тебе позвоню потом. Приятно было познакомиться. – Лив направилась к машине.
      – Может быть, все-таки зайдете, выпьете чего-нибудь? – вежливо присоединился к приглашению Касси Бобби. – Давайте по крайней мере посидим на задней веранде.
      «Он просто хочет быть любезным или тут что-то другое?» – подумала Касси.
      – У меня еще остался пудинг. – Она кивнула на Бобби: – Веришь ли, он прекрасно готовит.
      Поверить в то, что мужчины, будто сошедшие с экрана, приезжают в Миннеаполис, а тем более что один такой стоит прямо перед ней на подъездной дорожке у дома Касси, Лив было нелегко. Миннегага Парквей никогда уже не станет прежней.
      – Это замечательно, – отозвалась Лив, с трудом сохраняя невозмутимость. Мужчина был просто великолепен, а шорты и футболка на нем позволяли хорошо рассмотреть все, что он может предложить. – Какой пудинг? – поинтересовалась она, потому что даже в присутствии гламурного типа, похожего на какую-то знаменитость, пудинг являлся для нее серьезной приманкой.
      – Баттерскотч со взбитыми сливками. Все от начала до конца приготовил сам.
      – Надо же! – тихонько воскликнула Лив. – От начала до конца. Где же она вас такого отыскала? Заказала по какому-то фантастическому каталогу?
      – Моя бабушка прекрасно готовила. Я научился у нее.
      – Еще и скромный. Ущипните меня. Наверное, я сплю.
      Бобби рассмеялся.
      – Пойдем, попробуешь, – сказала Касси, направляясь к двери. – Мы только что с официального приема, очень неприятного. Нас приглашал Артур. Мне и самой необходимо съесть немного пудинга.
      Бобби между тем думал, что ему тоже кое-что необходимо, но вынужден был себя сдерживать. Все еще впереди.
      – А что за дела у вас с Артуром в воскресенье? – удивилась Лив, глядя Касси в затылок.
      – У его дочери день рождения.
      – С каких это пор Артур приглашает тебя на семейные торжества?
      – С тех самых, как в наш город приехал Бобби. – Касси провела Лив с Бобби в кухню. – На самом деле пригласили его, а он потащил меня за собой.
      – А-а, понятно, – отозвалась Лив. Она обладала удивительным чутьем и сразу сообразила, какие аргументы задействовал Бобби Серр, убеждая Касси, зачем ему это понадобилось: Касси была из тех красоток, которые сомневаются в своей привлекательности. Но Бобби Серр точно не слепой. И если нюх у Лив не ослаб, то эти двое – отличная пара. Она чуть было так прямо и не сказала: «Вы просто идеально друг другу подходите», – но, разумеется, промолчала – ей все же не тринадцать лет и она не какая-то там восторженная девчонка. На самом деле она достаточно цинична – как может быть цинична разведенная женщина-юрист, сумевшая взобраться по скользким склонам на самую вершину бизнеса. – Ну, рассказывайте, чем вы тут вдвоем занимались?
      Не сказать, чтобы они выглядели как два оленя в свете фар – это было бы преувеличением, – но внезапно охватившее их напряжение было почти осязаемо.
      – Я имею в виду расследование, – дипломатично прибавила она, устраиваясь на одной из высоких табуреток у стойки. – Прогресс есть?
      – Не очень большой, – поспешно отозвалась Касси. – Бобби сейчас допрашивает работников музея и т. д. и т. п., а я от его имени веду телефонные переговоры. Однако определенности пока нет.
      – Еще рано, расследование только началось, – заметил Бобби. Он подошел к холодильнику и открыл дверцу. – Такие дела требуют времени.
      – Сколько примерно? – Голос Лив по-прежнему звучал бесстрастно, хотя ее любопытство уже было подогрето.
      Бобби обернулся с двумя тарелками пудинга в руках и захлопнул холодильник.
      – Сложно сказать. Я сомневаюсь, что работали профессионалы. Никакого движения на рынке краденого не зафиксировано. Впрочем, никогда ничего не знаешь наперед.
      Лив достаточно долго проработала адвокатом в суде и научилась хорошо разбираться в людях. Возможно, этому также способствовал свойственный ей трезвый взгляд на вещи. И сейчас ей казалось, что Бобби Серр говорит не то, что думает. Или же явно что-то недоговаривает.
      – И давно вы этим занимаетесь? – спросила она.
      – Довольно давно. – Поставив тарелки, Бобби выдвинул ящик стола, вытащил оттуда три ложки, раздал их и сел рядом с Касси.
      – Ты как гость получаешь отдельную тарелку, – улыбнулась Касси, указывая ложкой на Лив. – Кроме того, я уже съела две порции.
      Следующие несколько минут в кухне было тихо: все трое сосредоточенно работали ложками. Тишину нарушали лишь тихие – женские – вздохи удовлетворения.
      – Надеюсь, вы еще не скоро уедете. – Лив, подчищая тарелку, подняла глаза на Бобби. – Вы первоклассный кулинар.
      – У нас еще осталась неопрошенной куча народа, правда? – Касси посмотрела на Бобби.
      Он улыбнулся:
      – Если только не получится каким-то образом сузить круг поисков.
      Интуиция Лив снова встрепенулась. Касси улыбнулась:
      – Он руководитель, знает, что делает, а я просто выполняю распоряжения.
      – В чем весьма преуспела. – От взгляда, который Бобби устремил на Касси, растаяло бы все мороженое в городе. Затем он посмотрел на Лив. – Касси мне очень помогает в расследовании.
      И, как нарочно, именно в этот момент зазвонил его мобильный.
      Вытащив его из кармана шорт, Бобби взглянул на экран.
      – Простите, – сказал он с учтивой улыбкой. – Это один из моих контактных лиц. – И вышел из кухни на примыкающую к ней веранду.
      Дверь веранды за ним закрылась, и женщины остались одни. Проследив за ним взглядом, Лив одобрительно присвистнула:
      – Ну и ну! Он на самом деле как со страниц какого-нибудь фантастического каталога. Идеальный мужчина.
      Касси улыбнулась:
      – Верно.
      – Ну, выкладывай. И не говори, что вы просто друзья, потому что невооруженным глазом видно, какие вы друзья.
      – Не хочу, чтобы об этом знали на работе. Поэтому прошу тебя: никому ни слова.
      – А он? Он тоже хочет держать это в секрете? – Наверное, именно это и было странностью, которую почувствовала Лив. Наверное, у Бобби Серра имелись какие-то причины держать эту связь в тайне.
      – Он с этим согласен.
      – Но почему? – спросила Лив и тут же осеклась: она почувствовала, как этот вопрос больно хлестнул Касси. Лив, тут же улыбнувшись, постаралась исправиться: – Извини. Дурные воспоминания о Доне.
      – Ничего. Я понимаю. Единственная причина, по которой мы с Бобби принимаем такие предосторожности, – это Артур. У него какой-то нездоровый интерес ко всему, что хоть как-то связано с сексом. Готова поклясться, он остановился в своем развитии на стадии подростка, ему по-прежнему пятнадцать и ни днем больше.
      – Должно быть, его многочисленные жены видят в этом некий шарм. Обо всем поподробнее, пожалуйста. Моя сексуальная жизнь последнее время оставляет желать лучшего, и раз я не могу ее наладить, то по крайней мере порадуюсь за других.
      – Ну, во-первых, – начала Касси, вздохнув, – он потрясающий во всем, что бы ни делал. Мягкий, изобретательный, точно знает, где и когда тебя коснуться, если ты понимаешь, что я имею в виду.
      – Не уверена, что понимаю, но слушаю с интересом, – сказала Лив, широко улыбаясь. – Продолжай.
      И пока женщины обсуждали деликатные вопросы горячего секса, Бобби намеками пытался втолковать Джорджу, что, возможно, у него появилась зацепка.
      – Ну хватит! Говори прямо, – сказал Джордж. – Если ты что-то знаешь, то знаешь. Ты что, мне не доверяешь?
      – Конечно, доверяю. Со мной тут женщина.
      – Черт! Почему сразу не сказал? Ну ладно. Расскажешь, что и когда захочешь. Надеюсь, натрахаешься вволю.
      – Пытаюсь изо всех сил.
      – Черт с ним, с этим Рубенсом. Где бы он сейчас ни был, никто нигде о нем ни слова. Он может лежать где угодно до второго пришествия.
      – Я через несколько дней, честное слово, займусь кражей вплотную.
      – Она больше и не выдержит, ведь с тобой, Бобби, ни одна долго не выдерживала, верно?
      – Эта настоящая красавица и не похожа на остальных – не ловкачка.
      – Что? Подумываешь о потомстве, компадре?
      Бобби рассмеялся:
      – Да нет. Просто она горячая штучка, вот и все.
      – И это для тебя необычно? С чего бы это?
      – Ладно-ладно, намек понял.
      – Ну наслаждайся, сынок. Ничего дурного в сексе двадцать четыре часа в сутки нет, но с родителями встречаться не нужно. Это всю малину испортит.
      – Кому не знать, как тебе. – Сам Джордж был женат трижды.
      – Помнишь, я был на твоей свадьбе и видел родителей Клэр.
      – И не вспоминай.
      – Я тебе не просто так об этом напоминаю. Когда ты говоришь об этой своей леди, мне в твоем голосе слышится нечто такое, что заставляет насторожиться. Это не более чем предостережение, дружище. Ведь всем им хочется разговаривать по утрам, давать советы, а цена разводов с каждым годом растет. Достаточно я тебе сказал?
      Бобби издал смешок.
      – Может, мне лучше прямо сейчас уйти из ее дома, пока мой банковский счет не пострадал?
      – Не смейся. Задница тебе может действительно очень дорого обойтись.
      – Спасибо за предостережение. И поверь, я очень серьезно к нему отношусь, учитывая твой боевой стаж.
      – Ну так как? Останешься у нее? – ворчливо спросил Джордж.
      – Останусь… как там говорится?.. пока дышу. Пожелай мне удачи.
      – Че-е-ерт… Можно подумать, тебе еще нужна какая-то удача с твоим-то членом. – Несколько лет назад в Майами приятели на пару устраивали небольшую оргию.
      – Спасибо, Джордж, но я ведь не ты.
      – Кто знает – если как следует принять на грудь? – протянул Джордж.
      – Я знаю, – тихо сказал Бобби. – Только держись от этого дела подальше.
      – Да, да, да, а ты дай знать, что там с Рубенсом. У меня на него уже есть покупатели, если он вдруг всплывет.
      – Извини, Джордж. Я обещал Артуру найти его.
      – Он побил мой рекорд?
      – Пока нет. Вы на равных, оба женаты в третий раз. Он-то может себе это позволить, но ты бы мог потратить свои деньги с большей пользой.
      – Мой бизнес в порядке, Бобби. Ты не представляешь, как много наркобаронов и торговцев оружием желают повысить свой статус. Каждому подавай картину, а то и две, да не просто картину, а раритет, который они повесят в своем дворце среди всякого дерьма. Кто я такой, чтобы отказывать человеку в стремлении тянуться вверх?
      – Это просто счастье, что ты до сих пор жив.
      – Вряд ли тебе нужно меня предостерегать. Твой-то, надеюсь, при тебе.
      – Не всегда. Сейчас нет.
      – Боишься, что твоя новая краля вышвырнет тебя вон, узнав, как ты умело обращаешься со своей изготовленной на заказ девятимиллиметровой «береттой»?
      – Разумнее, наверное, об этом не упоминать.
      – Значит, в следующий раз я сам поговорю с ней. Я буду вежлив.
      – Да уж, черт тебя подери.
      – Что я слышу? Волнение души?
      – Нет. Просто это самый лучший секс за последнее время. Ну все, мне этот разговор надоел. Пока, Джордж.
      Захлопнув крышку телефона, Бобби еще с минуту стоял на веранде, пораженный каким-то неприятным ощущением. Ему казалось, будто мир сжимается вокруг него. Вернее сказать – свобода, эта бесценная и неотъемлемая составляющая его жизни, возможно, подвергается риску. Чувство было мимолетным и едва уловимым, и он поспешил от него отмахнуться, приписав вину за свои страхи Джорджу, которому нравится шутить по поводу женщин и женитьбы.
      К счастью, он за свою жизнь научился пресекать на корню всякие опасные чувства.
      Пятилетний брак с Клэр не прошел для него даром.
      Однако, появившись в кухне и вновь увидев улыбку Касси, он все же не смог заглушить в себе всех эмоций. Но эти уже были ему более привычны и затрагивали его организм в основном ниже пояса.
      – Я сказала Лив, что, если она хочет, может остаться на ужин, – заметила Касси. – У нас есть еда.
      – Но я отказалась, мне нужно ехать, – с улыбкой сказала Лив.
      – Ничего тебе не нужно. Ну скажи ей, Бобби. Скажи, что мы будем рады.
      Странно, но Бобби не испытал досады по поводу возможного краха его планов насчет секса. Касси смотрела на него такими глазами, что ему захотелось только одного – сделать ей приятное. Этому не было объяснения, по крайней мере такого, которое он посчитал бы логичным.
      – Конечно, мы будем рады, если вы останетесь. У нас есть тунец. Мы так далеко от океана, а он такой свежий. Я мог бы его поджарить на гриле.
      – Если бы у меня был гриль, – вставила Касси.
      – Ну ничего, тогда я потушу его с укропом.
      – Вот видишь? Видишь, какой он ловкий? – воскликнула Касси. – Его кулинарные способности меня просто поражают.
      – Звучит заманчиво, но я обещала Келли сыграть с ней пару сетов, и она ждет меня. Так что спасибо за приглашение. – Лив перевела взгляд на Бобби: – Большое спасибо.
      – Приезжайте в любое время, – ответил он. Кажется, он собирается еще пожить здесь, подумала Лив. Она была рада за подругу, которая после проблем с Джеем заслужила наконец немного счастья. А может, существуют на свете порядочные, добрые и заботливые мужчины, похожие на кинозвезд. Возможно, в жизни есть место оптимизму. И поэтому придется пересмотреть свои взгляды.
      – Позвони мне, – попросила она Касси. – Когда будет время.
      – Приезжайте завтра на ужин, – предложил Бобби. Господи, оптимизм растет с каждой секундой.
      – Может быть.
      – В половине седьмого, – сказала Касси. Бобби кивком указал на пустующую столовую:
      – Купим стол и стулья.
      – Нет, не купим, – нахмурилась Касси. На счете у нее оставалось триста двадцать два доллара.
      – Как-нибудь решим этот вопрос, – сгладил неловкость Бобби. Свой остаток на счете он не проверял уже несколько лет, но догадывался, что стол и стулья сможет себе позволить. – Выпивка в половине седьмого.
      – Спасибо. – Благодарность Лив шла от чистого сердца. Она чуть было не бросилась к Бобби, чтобы обнять его, однако не сделала этого, опасаясь быть неверно понятой. Особенно Касси. Она так давно не видела ее такой счастливой.
      Как только звук двигателя «навигатора» Лив достиг кухни, Касси сказала:
      – Ничего, что я ее пригласила?
      – Вовсе нет, – улыбнулся Бобби. – У нас еще есть время.
      Касси ответила ему улыбкой.
      – Ну разве это не чудесно?
      – Да, – шепотом ответил Бобби. Он подошел поближе и привлек ее к себе. – Гораздо лучше, чем на чертовой вечеринке. Так чем ты хочешь заняться?
      – Не знаю, – проворковала Касси, поднимаясь на цыпочки и целуя его. – Чем-то вроде секса, наверное. Мне в качестве награды… за то, что я прикрывала тебя своим телом, то есть была твоим щитом на вечеринке.
      – Кстати, о телах. Мне хочется снять это с тебя с того самого момента, как ты это надела. – Он начал расстегивать металлические пуговицы на ее кофточке. – Она сдавливает твою шикарную грудь.
      – Она и должна облегать.
      – Как и твои джинсы. Их тоже нужно снять. – Он стащил с нее кофточку и бросил на кухонную стойку. – Ну вот, теперь ты снова можешь свободно дышать.
      – Как ты внимателен. Вот за это ты мне, видно, и нравишься.
      – Я давно понял, что у тебя слабость к галантным мужчинам. – Он улыбнулся. – Сужу по твоим крикам.
      Касси улыбнулась:
      – Просто я экспрессивная.
      Он спустил с нее джинсы и трусики до середины бедер. Касси сбросила босоножки и сразу стала намного ниже Бобби.
      – И будешь гораздо более доступной, – пробормотал он, освобождая ее от остатков одежды. – Как только я сниму с тебя это. – Он расстегнул ее черный кружевной лифчик и ловко снял его.
      – Здорово у тебя получается.
      Бобби, стоявший лицом к стойке, куда бросил одежду Касси, повернулся и вопросительно поднял брови.
      – Ну, раздевать женщин.
      Он настороженно посмотрел на нее:
      – Что ты хочешь, чтобы я тебе на это ответил?
      – Скажи, что у тебя просто такие проворные пальцы, а я у тебя первая.
      Она это что, серьезно?
      – Ты у меня первая, – повторил он за ней, прислушиваясь к себе. Вид у Касси был сосредоточенный.
      Может, все из-за этой стервы Клэр, из-за того, что та ей сказала. Именно поэтому она хочет услышать ложь. Или виной тому его отсутствующий, рассеянный взгляд, который она подметила у него, еще когда они находились в плавучем доме, и сумасшедший день у Сары. Именно это было причиной того, что ей хочется уйти от реальности.
      – В самом деле? – с улыбкой спросила она. – Вот и замечательно.
      Бобби рассмеялся:
      – Мне тоже так кажется. – Он окинул взглядом ее нагое роскошное тело и посмотрел ей в глаза. – Особенно сейчас…
      – За тобой должок.
      – Знаю.
      – Значит, я могу тебя о чем-то попросить.
      Он улыбнулся:
      – О чем же?
      – Сам знаешь о чем.
      – Намекни, – сказал он, чувственно улыбаясь.
      – Например, – сказала Касси, обводя взглядом кухню, – давай попробуем на стойке.
      – Попробуем?
      – Ну, займемся сексом на стойке.
      – Она меня не выдержит. – Ему не хотелось сломать ее гранитную стойку.
      – Ты отказываешь мне?
      – Вовсе нет, – сказал он, поднимая и усаживая ее на стойку в центре кухни.
      – Холодно!
      – Сейчас согреешься, – проговорил Бобби, срывая с себя одежду. Он оказался прав: Касси действительно быстро согревалась, ерзая на стойке – холодный камень скользил.
      Секунд через десять Бобби положил ее на спину. Касси, судя по всему, была не одинока в ожидании, когда наконец уйдет Лив.
      Подтянув Касси к краю стойки, Бобби закинул ее ноги себе на плечи и улыбнулся:
      – Чего-нибудь хочешь?
      – Только его. – Она указала пальцем.
      – Где ты его хочешь?
      – Здесь. – Она показала.
      – Позволь сформулировать твою мысль: ты хочешь, чтобы мой большой член оказался в твоей маленькой дырочке. Я правильно тебя понял?
      Она кивнула. Как только ему это удается? Несколько слов, образ, низкий, с хрипотцой голос – и она уже почти на грани.
      – Ну, давай, детка. Никто, наверное, не любит член больше тебя.
      – Ну не надо так.
      – Что не надо?
      – Ты не прав.
      – Ты не производишь впечатление женщины, для которой есть запреты.
      – И все же они у меня есть. – Но до определенных пределов. На некоторые части ее тела эти запреты, очевидно, не распространялись. Ее промежность горела и пульсировала.
      – Здесь нет запретов. – Он пробежал пальцем у нее между ног, словно прочитав мысли Касси. – Скажи только – и тут же его получишь, – пробормотал Бобби.
      Она попыталась сказать, но слова ее не поспевали за мыслями, и, не добившись от нее толку, Бобби перешел к действию – дал ей то, что она хотела. И чего хотел он сам. Он показал ей, что она может испытывать оргазм пять раз подряд, не потеряв сознание.
      Когда все закончилось, Касси обвела глазами кухню, желая запечатлеть в памяти час, место и день своих потрясающих ощущений. Кто знал, что бывают такие вершины наслаждения? Ну, он-то, может, и знал, а она до настоящего времени находилась в неведении.
      – Это было… отлично… Просто нет слов, – едва слышно пробормотала Касси. – Просто здорово. Не буду тебя больше ни о чем просить сегодня.
      – Может, передумаешь, – шепнул Бобби, очень нежно касаясь ее сосков. – Еще рано…
      Откуда он знал, что она передумает?
      Нет-нет, не отвечайте. Она не нуждается в ответе.
      Она уже снова готова выйти вслед за ним на крыльцо, как он выразился, глотнуть свежего воздуха.
      Еще никогда и ни с кем не занималась она сексом среди бела дня на заднем крыльце своего дома.
      Да просто днем, если уж на то пошло.
      Теперь она была полна энтузиазма порекомендовать это любому. Есть что-то притягательно непристойное в сексе практически на виду у соседей, что давало ей еще острее почувствовать свою неистовую сущность.
      Или же благодарить за это следовало солнышко, ласковое и теплое в этот день.
      Или Бобби Серра, который был фантастическим любовником.
      Потом он приготовил для нее один из своих потрясающих десертов. Так бывает только в кино. Голый, как ни в чем не бывало, он свободно спустился по ступенькам крыльца, сорвал несколько ландышей и воткнул их Касси в волосы.
      – Ты моя Primavera, – прошептал он, целуя ее в шею. – В сто раз прекраснее, чем у Боттичелли.
      Нежась под солнечными лучами, Касси лежала на стеганом одеяле, которое он вынес на улицу. Улыбка Бобби ей казалась ярче любого небесного светила, а воздух наполнил пьянящий аромат ландышей. Жизнь не может быть прекраснее.
      – Хочешь мороженого? Я бы съел чего-нибудь, – сказал он.
      Жизнь обратилась к более высоким областям совершенства.
      Он ушел, а когда вернулся с двумя пинтами мороженого Эдны Мей – ее любимым «Роки роуд» и любимым им «Миндальная вишня», – она призадумалась.
      Секс у них – лучше не бывает.
      Им обоим больше нравится Романо, чем Пикассо.
      Правда, он умел готовить, а она нет, но даже в этом была гармония двух противоположностей по типу «инь – ян». К тому же разве он не любит мороженое так же, как она?
      Да-а. Здесь уж какие-то просто грандиозные шансы.
      – Мне тут пришло в голову, – проговорил Бобби, отправляя ей в рот ложку «Роки роуд». – Не согласишься ли ты после всего поехать со мной в Болгарию? Ты могла бы подождать меня в Софии, пока я помогу Джорджу разобраться с «Изабеллой д'Эсте». Я бы мог снять для тебя виллу.
      «Ущипните меня! – подумала Касси. – Я сплю и вижу сон».
      – Я никогда не была в Софии, – сказала она, изображая безразличие, как будто ее заваливали приглашениями на европейские виллы.
      – Тебе понравится. Место не так чтобы людное, туристов мало. Там есть церкви восемнадцатого века. Мы бы могли походить, посмотреть их.
      – Если я смогу вырваться.
      – Я поговорю с Артуром. Подготовлю почву.
      Теперь уже она не могла этого так оставить и поинтересовалась:
      – Зачем?
      – Чтобы тебе не пришлось самой с ним объясняться.
      – Нет, я спрашиваю, зачем ты меня зовешь с собой?
      Он отправил себе в рот ложку «Миндальной вишни» и на сей раз ответил не сразу, дождался, пока мороженое растает во рту.
      – Не знаю. Наверное, не хочу, чтобы все закончилось, как только мы найдем Рубенса.
      – О! – отозвалась Касси, не смея задать следующий вопрос: «Когда же закончатся поиски?»
      – А потом, если ты не против, можно отправиться в Будапешт. Ты там была?
      – Как-то раз, проездом в Константинополь. Видела вокзал.
      Он улыбнулся:
      – У тебя будет возможность увидеть много нового.
      «Ты и так уже открыл мне много нового, – подумала Касси, – такого, что вполне достойно награды».
      – Может быть, – ответила она.
      – Никаких «может быть». Поедем. Тебе там понравится. В Болгарии мы долго не задержимся. Турки, с которыми Джордж ведет бизнес, не тратят время попусту. Если картина подлинная – называют свою цену и берут. Так что всего-то уйдет пара деньков. Соглашайся.
      – Ну хорошо, я согласна.
      Бобби поцеловал ее, напоследок скользнув своими губами по ее губам.
      – Это чтобы скрепить сделку, – сказал он.
      На ее губах остался сладкий вкус вишен, но еще более сладкой была радость от того, что она нужна Бобби, это грело ей сердце. Хотя, тут же напомнила себе Касси, Бобби Серр не охотник за сердцами. Однако ей было все равно. Достаточно того, что он сделал ее счастливой.
      Она не знала, что Бобби никогда не приглашал женщину в свой будапештский дом и ни в какой-либо другой из своих домов. А знала бы, верно, лишилась бы чувств. Или едва не лишилась бы. Ведь женщины лишаются чувств только в викторианских романах.
      Однако ему хватило осмотрительности не говорить ей об этом. Не потому что он не был чертовски счастлив от того, что она согласилась. А потому что ощутил нечто большее – облегчение: он не хотел ее терять.
      – А потом, если пожелаешь, можно съездить в Авиньон. Наш виноградник находится за городом возле деревни, которую почти не затронуло время. Как только Рубенс отыщется, нам положен заслуженный отпуск, – прибавил он с улыбкой.
      – Тебе надо знать: подобные приглашения могут вскружить женщине голову, – воркующим голосом проговорила Касси.
      – А тебе – что подобные ноги… – не отводя взгляда от ее глаз, он провел костяшками пальцев, сжимавших ложку, вниз по ее бедру, – могут вскружить голову любому мужчине.
      – Значит, мы квиты, – сказала Касси, едва дыша от его прикосновения, как и положено женщине, подсевшей на иглу любви.
      – И я знаю, что сделать, чтобы сохранить это, – сказал Бобби, оставляя ложку. – Раскройтесь, Классные Ножки, я вхожу…

      На следующее утро, приехав на работу, Артур застал в своем кабинете Клэр.
      – Да ты, я смотрю, ранняя птичка, – удивленно приподняв брови, сказал он ей, вкладывая в слова какой-то подтекст. – Мне нравится твой костюм. Армани?
      – Почти угадал. Джил Сандер. – Клэр смерила его взглядом. – Ты по-прежнему в хорошей форме, Артур. Думаю, твоя новая жена видит и ценит это. Вчерашний праздник удался на славу. Флора – само очарование. Ты можешь гордиться.
      – Мне повезло, – сказал Артур, подходя к своему месту. – Ну, как тебе живется у Сары?
      – Замечательно. Мы с ней старые подруги. – Клэр наблюдала, как Артур устраивается в своем кожаном кресле, расстегивает пиджак. – Она, кажется, вполне довольна, – солгала Клэр. – Ты молодец, что поддерживаешь с ней дружеские отношения. – Мужчины вроде Артура обожают лесть.
      – Стараемся, Клэр, – отозвался Артур с самодовольным видом. – Для цивилизованных людей сохранять после развода теплые, сердечные отношения – это, по-моему, норма. Тем более когда есть дети. – Это была излюбленная банальность Артура. Он повторял ее так часто, что заученные раз и навсегда фразы слетали у него с языка без помех.
      – Я рада, что ты так думаешь, Артур. Именно в связи с этим я и пришла к тебе.
      – Бобби, – догадался Артур, лукаво улыбаясь. Иначе бы ее здесь не было.
      – Да. – Ответной улыбки не последовало.
      – Чем могу помочь? – Артур предпочитал переходить сразу к сути.
      – Ты чересчур прямолинеен, Артур, – без выражения проговорила Клэр.
      Смутить ее не так-то легко, но такой она была всегда, даже в юности. Артур познакомился с Клэр однажды летом в Париже на конференции, когда она еще была аспиранткой. Уже тогда она его изводила так же, как сейчас. В чем тут дело? В ее холодности? В том, что создавалось впечатление, будто такой она останется и в постели? Или же все дело в том, что он, Артур, знал: в постели она как раз вполне, иначе Бобби Серр никогда бы с ней не связался.
      – Разводить разговоры о погоде нам ни к чему, – сказал Артур со сдержанной улыбкой. Чего она попросит, и что он с этого будет иметь? Обмен для него должен быть выгодным.
      – Ну что ж. – Клэр, слегка откинувшись назад, на миг опустила глаза, задержав взгляд на своем перстне с массивным рубином, затем с детской непосредственностью, которую находила особенно действенной в общении с мужчинами более зрелого возраста, посмотрела Артуру прямо в лицо. – Сделай мне одолжение, Артур.
      – Пожалуйста. Все, что в моих силах, конечно. – Он расслабленно откинулся на спинку черного кресла в предвкушении чего-то пикантного.
      – Я хочу, чтобы ты отослал эту рыжую из города с каким-нибудь поручением.
      Никаких тебе «не мог бы ты» или «будь добр», иначе это была бы не Клэр. Но деньги от лесопилки в штате Мэн – причем хорошо отлаженной, на которой сделали состояние ее предки, – безусловно, дают человеку большую власть. Черт! Надо бы ей помочь! Артур рассчитывал в ответ на дружескую услугу получить от нее какую-нибудь компенсацию.
      – Боюсь, ты сильно заблуждаешься, Клэр. Кассандра не во вкусе Бобби. Мне пришлось упрашивать его, чтобы он взял ее на работу. Она очень нуждается в деньгах, и гонорар консультанта ей кстати. Бобби в конце концов согласился, но, должен тебе сказать, с большой неохотой.
      Клэр заставила себя улыбнуться:
      – Не обижайся, Артур, но ты, по-моему, слепой. Бобби вчера на вечеринке не выпускал ее из рук.
      С минуту Артур озадаченно смотрел на нее, затем тихо выругался.
      – Так поэтому он попросил разрешения взять ее с собой?
      «Болван!» – подумала Клэр. Всем было известно, что по уровню умственного развития Артур находился где-то между Микки-Маусом и Бритни Спирс. Ни для кого не было секретом, что он окончил Принстон лишь благодаря своему отцу, который купил для университета новую библиотеку.
      – Надо думать, – спокойно ответила Клэр. – Итак, если бы тебе удалось услать ее куда-нибудь на несколько дней, а еще лучше убедить Бобби в необходимости ее командировки в связи с некими щепетильными обстоятельствами, моя благодарность тебе не знала бы границ.
      Кроссворд из «Нью-Йорк таймс» Артур, может, и не решил бы, но вести переговоры он был мастак. И когда речь шла о его личной выгоде, мог дать сто очков вперед самому Эйнштейну.
      – Я, само собой, должен получить что-то в качестве благодарности, – улыбнулся он.
      – Разумеется. Что ты хочешь?
      Винить ее за прямоту нельзя, думал Артур, прикидывая, о чем бы ее попросить, и категорически отметая предложение секса втроем с участием Бобби, из-за которого сделка могла вообще не состояться.
      Быть может, Клэр заметила его взгляд. Ведь все, о чем он думал, было написано у него на лице. И Клэр вдруг струсила. Артур – кто спорит? – благодаря своему тренеру выглядит прекрасно – подтянуто и элегантно, но, как ни крути, ему уже пятьдесят пять – в отличие от Бобби…
      – Речь, естественно, идет только о бизнесе, – уточнила Клэр.
      Артур нахмурился.
      – Тогда не могу представить, что такого ценного ты мне можешь предложить.
      – Ты слышал о переговорах с Эрмитажем по поводу выставки их коллекции импрессионистов в нашем музее? – Клэр пыталась сузить круг возможных требований Артура. Ее предложение было более ценной услугой, но безгранично более для нее приемлемой.
      «"В нашем музее" – это значит в Метрополитен», – размышлял Артур.
      – А что мне от этого?
      – Переговоры в самом начале, – улыбнулась Клэр. Несмотря на кажущееся безразличие Артура, она видела, как он заинтригован. – Я, конечно же, в них участвую, потому что проходила интернатуру с Сержем Равинским.
      Все, в том числе и жена Сержа, знали, что Клэр спала с Равинским, потому что в отличие от супруги Сержа была молода и хороша собой.
      – Я слушаю, – сказал Артур, с трудом сдерживая возбуждение.
      – Если ты мне поспособствуешь, я переговорю с Сержем и, возможно, часть собрания он отправит к тебе. Всю коллекцию целиком я, конечно, не обещаю, да и помещение вам не позволит.
      – Понимаю. И сколько мы сможем получить?
      – Что ты можешь разместить у себя должным образом? Русские настаивают на оптимальных условиях содержания картин: безупречный уровень влажности, освещение, наблюдение… не говоря уж о страховке.
      – У нас в галерее Энстеда можно разместить картин тридцать. В прошлом году галерея была полностью переоборудована. Благодаря вдове Энстеда там все на самом высшем уровне.
      – Прекрасно. Я поговорю с Сержем.
      Артур прищурился:
      – Одного обещания мне мало.
      – Я не могу ничего гарантировать, не переговорив с Сержем.
      – Ну, когда переговоришь с ним, дашь мне знать, – елейным голосом ответил Артур.
      – Ты понимаешь, какой это лакомый кусочек?
      – Конечно, понимаю. Но ты ведь хочешь заполучить Бобби сейчас, пока ты в городе… Неужели тебе трудно сделать звонок? – Он льстиво улыбнулся. – Уверен, Серж проявит понимание. Вы с ним хорошие друзья, насколько мне известно. – Ведь это она заявилась к нему в семь утра. Значит, пусть платит, если хочет добиться своего. И раз он не может уложить ее в постель, как Серж, то получит свое сполна в другой валюте.
      Клэр не сомневалась в готовности Сержа пойти ей навстречу. Он всей душой будет рад помочь ей, особенно после своего последнего визита в Нью-Йорк. Но Артур своим нежеланием поверить ей на слово выводил ее из себя. Будто она не держит слово. Будто то, что она предлагала ему, не было самой большой его удачей за последние десять лет. Не было бы ее дело таким важным, послала бы его к чертовой бабушке, да и насчет волос бы добавила: сказала бы, что в его преклонном возрасте неприлично носить такие патлы.
      – Давай я тебе перезвоню попозже? – холодно сказала она, желая, чтобы он помучился какое-то время, затем встала и по-деловому кивнула на прощание.
      Однако Артур уже знал, что дело в шляпе. А может, просто понимал, что из-за Бобби женщины готовы на все.
      – Буду ждать твоего звонка, – кротко сказал он, в то время как в голове у него уже складывался текст пресс-релиза. Для музея это потрясающее событие. На приеме хорошо бы подать водку с икрой, если удастся найти поставщика, который не сдерет три шкуры, и организовать струнный квартет, исполняющий щемящую душу русскую музыку. Придется поговорить с кем-нибудь из русской общины, с каким-нибудь культурным деятелем. Неплохо бы позвать цыган.
      Теперь оставалось придумать какой-то разумный предлог для Кассандры. Или, точнее, для Бобби. Ее отъезд должен выглядеть натурально – и по виду, и по запаху, и по вкусу, как блинчики с северной голубикой и кленовым сиропом.
      Эта мысль кое о чем ему напомнила. Заказала ли Джессика все необходимое для поездки на регату на острове Маделин?

      – Что за шутки? – Бобби хмуро смотрел на Артура.
      – Какие могут быть шутки? Сегодня утром мне позвонил Уильям Спенсер. Он настаивает, чтобы Кассандра приехала в Хьюстон для установления подлинности его последних приобретений. Он целиком купил коллекцию лорда Босвика, а это, как тебе известно, сфера компетенции Кассандры. – Как только Клэр перезвонила с подтверждением согласия Сержа, Артур тут же, выполняя обещанное ей, связался с нужным человеком. – Да она будет отсутствовать всего ничего – дней пять… ну максимум неделю. А тебе, если очень нужно, подберем другого помощника.
      – Не нужно, – раскатистым баритоном ответил Бобби. – Она уже в деле и знает, что к чему. Пошли к Спенсеру кого-нибудь другого.
      – Что это? Какая-то особая привязанность к Кассандре? – тихо спросил Артур, с намеком не ниже горы Эверест в голосе.
      – Да нет. Ничего личного. – Сидевший в неуклюжей позе Бобби немного расслабился и, положив руки на подлокотники кресла, злобно взглянул на Артура.
      – Тогда не вижу проблем, – без выражения отозвался тот. – Тебе, если требуется помощь, я найду человека. А нет, так нет. Прости, если просьба Билла пришлась не вовремя, но коллекция Босвика одна из лучших. Думаю, Кассандра и сама будет счастлива поехать. А теперь скажи, как у нас продвигаются поиски?
      – Пока ничего! – резко ответил Бобби. Он был так взбешен, что ему хотелось наплевать на все. К черту все! К черту Рубенса! И конечно же, к черту Артура. И проклятого лорда Боевика за то, что собрал свою дурацкую коллекцию, дважды к черту! Проклятие! Вчерашний секс был просто фантастика, Бобби до сих пор находился под впечатлением. Только вспоминая о нем, он обретал спокойствие. Чертов Спенсер. Да неужели во всей стране нельзя найти еще одного специалиста по английской сюжетно-тематической живописи?
      – Что ж, пока ты занимаешься делом, – проговорил Артур с улыбкой, сознавая, что минуту назад поставил точку постельным утехам Бобби, – я не буду тебя больше ни о чем спрашивать.
      – Когда она едет? – Отрывистые, резкие слова соответствовали хмурой гримасе на лице.
      – Сегодня во второй половине дня. Эмма заказала ей билет на самолет.
      Поморщившись, Бобби поднялся и, кивнув, направился к выходу, оставляя развалившегося в своем кресле Артура улыбаться и мечтать о тридцати малоизвестных полотнах импрессионистов, развешанных с искусной подсветкой на стенах галереи Энстеда. Струнный квартет на фоне картин будет смотреться просто отлично… Музыкантов, наверное, придется отбирать самому. Несколько молоденьких хорошеньких мордашек создадут соответствующее настроение…
 
      – Он уже с тобой говорил? – Бобби стоял в кабинете Касси.
      Касси кивнула.
      – Закрой дверь.
      Он закрыл дверь, но так и остался стоять на пороге: опасался, что, если приблизится к ней, не удержится и с досады двинет по какому-нибудь предмету кулаком. А если он сломает мебель в кабинете Касси, она этого не одобрит.
      – Что сказал Артур?
      – Что я нужна Уильяму Спенсеру в Хьюстоне и больше ничего.
      – И подождать он, очевидно, не может.
      – Я не решилась спросить.
      – А я решился. Он сказал, четыре-пять дней, возможно, неделя. Меня это не устраивает.
      – Я бы тоже предпочла поехать как-нибудь позже. – После прошлой ночи Касси продолжала витать в розовых облаках, но ей все же хватило ума не навоображать себе лишнего. Но сейчас она была рада, что Бобби расстраивает ее отъезд, пусть даже это явление временное и эгоистически мотивированное.
      – Я, судя по всему, поехать с тобой не могу?
      – Это могло бы вызвать у некоторых удивление. Разве тема твоей диссертации не Ле Корбюзье?
      – Господи, ну что за черт! – воскликнул Бобби.
      – Да уж.
      Он посмотрел на нее из-под ресниц:
      – А сама-то ты хочешь видеть коллекцию?
      – Она уникальна, Бобби. Если честно, не могу сказать, что я не хочу ее посмотреть. Хотя, может, лучше поехать потом? Ну, конечно же!
      – Когда это потом? – Бобби сам удивился своему вопросу, но все же хотел услышать ответ.
      – То есть после того как ты найдешь картину. После Болгарии, после того как вернусь из Будапешта. Когда тебя уже не будет. – Она положила ладони на стол и с минуту разглядывала свои ногти, потом подняла глаза на Бобби. – Ведь ты же в конце концов уедешь. Мы оба это знаем.
      Вежливого ответа не последовало.
      – Я ничего не прошу, – тихо сказала Касси. – Когда уйдешь, тогда уйдешь.
      – Мне до смерти не хочется, чтобы ты уезжала сейчас, – пробормотал Бобби.
      – Я скорее всего недолго пробуду в Хьюстоне. Коллекция Босвика находилась в одной семье на протяжении жизни многих поколений. Поэтому много вопросов относительно подлинности там не может возникнуть. – Она улыбнулась. – Ради такого секса, как прошлой ночью, я готова вкалывать круглые сутки без перерыва, а потом – ночным рейсом домой. Я могу обернуться за три дня.
      Бобби улыбнулся:
      – Ты всегда говоришь то, что чувствуешь, да?
      – В основном. – Только это не касается ее фантазии о свадьбе. Узнай он об этом – с ума бы сошел.
      Бобби энергично выдохнул, оттолкнулся от двери и, сделав несколько шагов, уселся в «барселонское» кресло.
      – Ладно. Скажи еще раз, что вернешься через три дня.
      – Через три дня как пить дать. Что тебе известно об английской сюжетно-тематической живописи? Я позвоню тебе в случае чего.
      – Звони в любом случае. – Наклонившись над столом, он написал в ее блокноте два номера, вырвал и передал ей листок. – Мой мобильный и плавучий дом. Звони в любое время. Если тебе понадобится что-нибудь по работе, я свяжусь с Недом Эшбруком из галереи «Тейт». Он мне должен.
      – Спасибо. Не исключено, небольшая разлука пойдет нам на пользу, – сказала Касси. – Как…
      – Дерьмо.
      Губы Касси тронула улыбка.
      – Я просто пыталась соблюдать условности.
      – Как будто это помогает, – ворчливо заметил Бобби. – Во сколько у тебя самолет?
      Передвинув на столе бумаги, Касси отыскала билет.
      – Боже мой! – Взглянув на него, она затем бросила взгляд на часы. – Пятнадцать тридцать. А я думала, в семнадцать пятьдесят. Я даже домой не успею заехать собрать вещи. А нужно еще позвонить Лив и отменить ужин.
      – Я все сделаю. – Этим утром они приехали в машине Касси.
      – Если хочешь, пока меня не будет, можешь пользоваться моей машиной, – предложила Касси, складывая билет и хватая сумочку. – Не стесняйся.
      – Спасибо, но с Джо веселее.
      Она улыбнулась:
      – Я буду ревновать тебя к Джо.
      – А я буду ревновать тебя к Биллу Спенсеру.
      – Не ревнуй. Я вся твоя.
      Бобби оказался застигнут врасплох. Непонятно что – ее слова или ее улыбка – подействовало на него как удар под дых. Впрочем, одно хорошо – она принадлежит ему, и он быстро взял себя в руки.
      – Тогда буду ждать тебя, присматривать за хозяйством, – улыбнулся он. – Сообщи, когда твой рейс, и я тебя встречу в аэропорту.

      В то время как самолет Касси пролетал над Небраской, Бобби грелся на солнышке на Сен-Круа. Будучи не в настроении работать на Артура, он закончил трудовой день пораньше и теперь с холодным пивом в руке сидел, развалясь в кресле на палубе и наблюдая за движением на реке. Еще немного пива, и он отправится ужинать в прибрежный ресторанчик, а вернувшись, будет ждать звонка от Касси. Она обещала позвонить сразу, как только устроится в гостинице.
      Солнышко пригревало, денек выдался теплый и безветренный, и теперь, когда Бобби знал, что Касси скоро вернется, его мрачный настрой немного смягчился. Он не помнил, когда ждал женщину с таким нетерпением. Да, пожалуй, никогда! И если б не три пива, от которых Бобби разморило, данное обстоятельство его бы несколько обескуражило. А знай он о звонке, который Артур сделал Биллу Спенсеру не более часа назад, попросив того задержать Касси в Хьюстоне по крайней мере на неделю, то точно потерял бы покой.
      Ну а если б он был в курсе махинаций, ставших причиной отъезда Касси, то сам дьявол не знает, что с ним бы стало.
      Однако Бобби ничего не знал.
      И в этот момент неведение для него было поистине благодатью.
      Он съел на ужин миннесотского судака. Выбор мартини оказался весьма богат, из ресторана открывался вид реку Сен-Круа, стоял приятный весенний вечер, и Бобби сидел, наслаждаясь пейзажем за окном, мартини и жужжанием голосов вокруг.
      Солнце опустилось почти к самому горизонту, когда он медленно шел по пристани, мысленно прикидывая, сколько же времени ему придется ждать, если трое суток перевести в часы, начав отсчет от сегодняшних пятнадцати ноль-ноль. Ну ничего, он как-нибудь их переживет. Но при случае отплатит за это Артуру сполна. Последняя мысль после нескольких мартини вызвала на лице у Бобби улыбку. Как заметила Касси при их первой встрече, у Артура немало врагов. Теперь в их числе и Бобби. Однако с наказанием не стоило спешить. Ведь вся жизнь Артура в некотором смысле уже была ему наказанием. Он, как жонглер, работающий со множеством шаров, доводил себя до седьмого пота, но толку от этого было чуть, никакого прогресса.
      Двое стюардов, обслуживавших судно, на ночь ушли. Бобби заверил их, собираясь на ужин, что не намерен сегодня отчаливать от берега, и приложил все силы, чтобы выпроводить их поскорее: ему хотелось, чтобы, когда позвонит Касси, он был один. Господи! Да что ж это творится? Еще немного, и он начнет покупать открытки.
      Бобби поднимался по трапу, когда вдруг раздался телефонный звонок. Тихо выругавшись и проклиная себя за то, что забыл о времени, он как угорелый бросился на вторую палубу. Едва добежав до балкона своей спальни, он услышал знакомый голос, который промурлыкал в трубку:
      – Сожалею, но Бобби сейчас занят. Что ему передать?
      Явление Клэр встряхнуло его, как встряхнул бы Веллингтона реальный план битвы при Ватерлоо, представленный ему до ее начала.
      Или как если бы у него в голове вдруг отчетливо высветился чертеж первой атомной бомбы – когда он смотрел на мигающий сигнал ее детонатора, начавшего свой страшный отсчет.
      И в следующую же минуту Бобби будто снова услышал голос Артура. Он зазвучал у него в голове, словно запись, выдернутая из какой-то внутренней аудиотеки: «Сегодня утром мне позвонил Уильям Спенсер. Он настаивает, чтобы Кассандра приехала». «Черта с два! Черта с два он настаивал!»
      Он задушит Артура. Продаст его треклятого Рубенса, а вырученные деньги пожертвует на благотворительные цели. Он собственными руками разрушит, порвет на куски все, что дорого Артуру.
      – Милый, как я рада тебя видеть. – На пороге спальни возле открытой стеклянной двери стояла Клэр.
      Но для начала он задушит Клэр.
      – Какого черта ты здесь делаешь? – прорычал Бобби.
      – Мне нравится, когда ты так рычишь – этакий дикий. Что я делаю? Да ничего особенного, – проговорила она, широко раскрыв глаза. – Просто заехала выпить с тобой по бокальчику.
      – Зачем ты взяла трубку, когда мне звонили? – спросил Бобби пугающе вкрадчивым голосом.
      – А что, разве нельзя?
      – Нельзя, черт побери.
      – Кто бы то ни был, он перезвонит, – сказала улыбающаяся Клэр, воплощение любезности.
      В том, что звонивший теперь не перезвонит, Бобби после устроенного ему Касси допроса с пристрастием о его отношениях с Клэр не сомневался. Он готов был поклясться, что этого звонка ему придется ждать до второго пришествия, а может, даже и после.
      – А ну выметайся отсюда! – взревел Бобби. – Забирай свое помело и лети подобру-поздорову.
      – А вот это уже некрасиво. У меня с собой бутылочка «Марго» пятьдесят шестого года.
      – Послушай, – сказал Бобби преувеличенно мягко. – Уйди и оставь меня в покое. Не вмешивайся в мою жизнь. Чем бы ты ни заплатила Артуру за его пакость, надеюсь, ему это встанет поперек горла.
      – Милый мой, это, право, уж чересчур, – сказала Клэр, у которой не сходила с лица заученная модельная улыбка. – Мой визит не продиктован никакими макиавеллиевскими соображениями. Мы так давно не виделись. Вот я и решила, что мы можем просто посидеть, выпить по бокалу вина и поболтать.
      – Поболтать?! – Голос Бобби отдался в его собственных ушах взрывом. Он заставил себя сделать вдох, выдохнуть и после этого сказал себе, что Клэр не стоит того, чтобы из-за нее трепать себе нервы. – Я не занимаюсь болтовней, – сказал он, – а если бы даже делал это, то уж точно не с тобой. Вы с Артуром ведете какую-то грязную игру, и я становиться ее участником не намерен.
      – Не понимаю, о каких играх идет речь. Просто сегодня чудесный вечер. Ты один. Я тоже. Почему бы нам не выпить вина и не поговорить?
      – Послушай, Клэр… как бы помягче это сказать… мы развелись не просто так. На это имелась уйма причин, и я не собираюсь теперь начинать с того, на чем мы остановились.
      – А в тот первый день у Сары вид у тебя был заинтересованный.
      – Я был удивлен встречей с тобой.
      – Ты уверен, что все дело только в этом?
      – Абсолютно. – С тех пор он еще раз имел возможность наблюдать ее в действии и окончательно разобраться в своих чувствах. Их разговор на дне рождения Флоры напомнил ему о том, как беспредельно эгоистична и мелочна она по сути. А теперь еще эта ужасная махинация. Господи! Неужели она принимает его за последнего идиота? – Я хочу, чтобы ты ушла.
      – Это из-за нее, да? Из-за этой Кассандры?
      – Это из-за того, что нам с тобой больше не о чем говорить.
      – Мы могли бы поговорить о погоде, – игриво проворковала Клэр. – И, наблюдая за закатом, выпить этого великолепного бордо.
      Просто поразительно, какую метаморфозу претерпели его чувства к Клэр с того момента, как он увидел ее выходящей из такси. Она была все так же красива. А сейчас даже еще более соблазнительна – глубокий вырез, короткое платье и высокие каблуки. Бобби не сомневался, что большинство мужчин на планете многое бы отдали, чтобы обладать ею. Но только не он.
      – Я сегодня уже достаточно выпил. Пожалуйста, уйди.
      – Бог с тобой, Бобби! Да очнись ты наконец! Ведь речь только о бокале вина. – Стоявшая до этого в томной позе в дверях спальни, она выпрямилась и двинулась по направлению к его кровати.
      – Клэр, я не шучу. Уходи, не то я вызову полицию.
      Она обернулась и, состроив недовольную гримаску, посмотрела на него.
      – Ну что за мелодрама! Я просто хочу посмотреть, что у тебя за кровать.
      – Не знаю, как скоро прибудут полицейские, но, если не хочешь пускаться в долгие объяснения, я предлагаю тебе двигаться пошустрее.
      – Ты не сделаешь этого.
      – Сию же минуту, черт побери. Взлом и проникновение. Кажется, пропали мои часы «Пьяже».
      Секунду они, застыв в напряжении, стояли друг против друга.
      Холодные голубые глаза Клэр превратились в лед.
      – Ты, кажется, сошел с ума.
      – Уйди!
      Клэр приподняла голову.
      – И не подумаю.
      Бобби сделал шаг ей навстречу, и что-то в его лице заставило ее изменить свое решение. Проскользнув мимо него, она засеменила прочь и стала спускаться по узкому трапу на удивление быстро, учитывая шпильки ее туфель. Бобби наблюдал, как она быстро сошла с пристани на берег и исчезла за одним из ремонтных ангаров.
      Он сел на палубе в кресло и уставился на реку, ломая голову над тем, какое объяснение преподнести Касси, чтобы она согласилась хотя бы выслушать его. Бобби очень надеялся, что у телефона в спальне есть определитель номера. Затем ему пришла в голову мысль о том, не стоит ли ему слетать в Хьюстон, чтобы поговорить с ней там лично, и когда он осознал, что готов на такой мелодраматический жест, пришел в ужас. Не в силах успокоиться, он просидел так несколько минут, бездумно наблюдая за кипевшей на реке жизнью, пока в его голове не сработал автоматический выключатель. Господи, неужели он так глубоко увяз в этих… – он споткнулся на слове «отношениях», помедлил немного и наконец сдался… да что уж там! – в этих отношениях? Неужто настолько, чтобы принести в жертву свое комфортное существование? Забыть о кошмаре, которым обернулся его брак? Его пугало уже то, что он допускал для себя возможность таких в высшей степени эксцентричных поступков. Особенно после того, как имел несчастье лицезреть свою бывшую супругу во всем ее фальшивом великолепии.
      Может, еще пивка, чтоб расслабиться?..
      Ты вот что, парень, расставь-ка все по своим местам, разложи по полочкам.
      Потом надо проверить определитель номера. Если этот определитель вообще есть.
      В противном случае придется звонить Эмме. Ведь это она заказывала и билеты, и гостиницу, а потому знает название отеля.
      Вот так.
      У него было время.
      Нельзя пороть горячку. С серьезными решениями спешить не стоит.
      Хотя после всего случившегося можно с уверенностью сказать: задержка в сложившихся обстоятельствах не самое лучшее.
      Она может быть истолкована как безразличие.
      Казалось, прочный мир Бобби дал трещину.
      Причем серьезную.

      Бобби осмотрел телефон и убедился, что определитель на нем есть. После этого он набрал номер и в ожидании ответа насчитал десять гудков. «А на что еще ты надеялся?» – со вздохом подумал он.
      Однако Бобби не намерен был сдаваться и, полный решимости, снова и снова набирал номер. Наконец Касси ответила.
      – Позволь мне все тебе объяснить.
      Щелчок.
      Хоть трубку взяла, и то хорошо. Бобби немного воспрянул духом.
      Однако ничего не ответила на этот… черт знает какой по счету звонок… Хорошо, что функция повторного набора облегчает задачу. Бобби был полон решимости добиться своего. Как тогда, когда его команда проигрывала два тачдауна, а он все продолжал пасовать. Ничего, у него в холодильнике достаточно пива, а спешить на работу завтра утром в его планы не входило. Их с Артуром разговор значительно охладил его рабочий энтузиазм. Так что нажимаем на кнопку повторного набора номера… На дисплее затанцевали цифры, послышался первый гудок, за ним последовали второй, третий… Бобби поднес пиво к губам и, когда Касси неожиданно ответила, чуть не подавился.
      – Что бы ты ни собирался сказать, я этого слушать не желаю! – рявкнула она.
      «Слава тебе, Господи!» Бобби почувствовал себя участником переговоров по поводу освобождения заложников, который наконец пробился к похитителю.
      – Прежде чем повесишь трубку, послушай десять секунд.
      – Один, два…
      – Все это срежиссировано, твоя поездка в Хьюстон в том числе, и Артур от этого точно поимел свою выгоду.
      – До свидания.
      – Клэр ушла, – успел вставить Бобби.
      – Ты, должно быть, здорово притомился! – Слова Касси источали яд.
      Бобби стало ясно, что уговорить ее ему будет трудно.
      – Я вернулся с ужина, а она здесь. Все это Артуровых рук дело. Твоя командировка тоже. Он ее специально выдумал.
      – Зачем?
      Бобби сделал короткий вздох, зная, что сейчас начнется самая опасная часть разговора, а именно – касающаяся Клэр.
      – Они с Клэр, как я подозреваю, заключили какую-то сделку.
      – Подозреваешь?
      – Я с ней не разговаривал. Велел только выметаться, когда обнаружил ее здесь.
      – Но она взяла трубку твоего телефона.
      Бобби выдохнул.
      – Да. Я опоздал буквально на секунду.
      – Иначе удержал бы ее и сделал вид, будто ты один?
      Никакая правда в этой ситуации не могла бы помочь.
      – Не уверен. – Спасет ли их этот неопределенный ответ?
      – В чем не уверен – в том, что удержал бы ее, или в том, что притворился бы, будто один?
      «Вот дерьмо!» Тут уж трудно отвертеться.
      – Если откровенно, – начал Бобби, в отчаянии посылая ей, словно точный пас, всю свою прямоту и искренность, хотя сознавал при этом, как малы его шансы на успех, – жаль, что я не вернулся с ужина пораньше и не выгнал ее до того, как ты позвонила. Тогда бы сейчас ты не сходила так с ума, а я не ломал бы голову над тем, как оправдаться. Не хочу сказать, что она чокнутая, потому что это не так, но она…
      – Злобная сучка?
      По крайней мере Касси говорила, и то хорошо, хотя запальчивость в ее голосе все еще смущала Бобби, повергая в нерешительность. А впрочем, он понимал ее чувства, поскольку и сам три бутылки пива назад был готов собственными руками удушить и Клэр, и Артура.
      – Да, – ответил он. – Именно.
      – И что же дальше, Бобби? – Касси так разозлилась, что без малейших колебаний задавала ему самые трудные вопросы, ставя его в тяжелое, почти безвыходное положение.
      А заданный ею вопрос Бобби пугал. Тем более что тон ее был как-то слишком резок и решителен. Но Бобби, что бы ни случилось в его жизни, всегда встречал трудности с поднятым забралом.
      – Почему бы тебе не вернуться? – задал он ей встречный вопрос. – Скажи, чего ты хочешь?
      – Я не могу вернуться – Артур будет недоволен. А потерять работу я не хочу.
      – Все твои проблемы я возьму на себя.
      – Не довольно ли с тебя моих проблем?
      – Что, черт возьми, это значит?
      – Это значит, что я останусь здесь и буду работать с коллекцией Спенсера, для чего меня сюда и прислали, а вернусь, когда все закончу. Была у Клэр с Артуром какая-то договоренность или нет, меня не касается. Клэр – это твоя проблема. Ты скоро вернешься к своей привычной жизни, а у меня куча счетов, которые ждут оплаты, и Артур, которому нужно подыгрывать, если я хочу более-менее спокойно работать. Не все мы богаты и независимы.
      – Так когда ты вернешься? – Теперь уже его тон сделался решительным и резким.
      – Дня через четыре, может, пять. Коллекция огромная.
      – А Спенсер, надо полагать, мил.
      – Привет! Он женат, у него дети и внуки.
      – Разве это значит, что он не может быть с тобой милым?
      – Мне не нравится, как ты говоришь со мной. Спенсер, к твоему сведению, очень приятный человек, впрочем, как и я. Все мы тут приятные.
      – Мне ли не знать, какой приятной ты можешь быть, – подчеркнуто слащавым голосом отозвался Бобби.
      – Не стоит всех судить по себе, не всем безразлично, в чью постель прыгнуть! – огрызнулась Касси.
      – Подумать только!
      Касси отключилась, но Бобби это уже было не важно: ему вообще хотелось сорвать телефон со стены. «Приятный он, видите ли, будь он трижды проклят!» Бобби доводилось встречаться с Биллом Спенсером. Знал он и его подружку – по крайней мере ту, которая была у того на тот момент, – видел ее однажды вечером в уютном маленьком баре на Аппер-Ист-Сайд. Боже всемогущий! До чего же все-таки Касси наивна!
      А может, вовсе не наивна.
      Возможно, у нее все шансы занять место последней подружки Билла Спенсера.
      «Вот дерьмо!» Припав к горлышку бутылки с пивом, Бобби вышел из комнаты и устремил взгляд в темнеющий небосвод, но от возмущения не видел ни вечерней звезды, ни красоты заката.
      Виновата во всем, конечно, Клэр. Однако ж и Касси могла бы проявить немного больше понимания. Ведь на самом деле он не совершил ничего предосудительного. Черт! Да он вообще тут ни при чем – сторонний наблюдатель. А Касси, если б действительно хотела, то могла бы послать этого Билла Спенсера куда подальше и вернуться следующим рейсом домой. Спенсер, наверное, попытался бы ее удержать – сам участвовал во всей этой афере.
      Так нет, поди ж ты, она намерена остаться в Хьюстоне, собирается работать на этого пройдоху.
      Что ж это такое творится?
      Как будто он не понимал, почему именно сейчас самой горячей девчонке из тех, что он когда-либо встречал, потребовалось подыграть Артуру.
      Можно подумать, Артуру нужно подыгрывать, когда с ним и так уже все ясно.
      Что, черт возьми, он может ей дать?
      У нее, очевидно, кроме счетов на оплату, есть на уме и кое-что иное.
      Другой Билл, который ей платит, хотя, как Бобби догадывался, платой здесь стало бы то, что удовлетворяло бы их обоих. Все сводилось к тому, что она уходит от него к другому. Что ж, и он тоже на это способен.
      Черт побери! Только-только отделался от зловредной жены, так тут еще одна выискалась и намерена осложнять ему жизнь. Это ему ни к чему.
      Утром он встретится с Артуром и постарается поскорее свернуть дело.

      Касси сидела в своем номере хьюстонской гостиницы «Фор сизонс», где благодаря Биллу Спенсеру она в настоящий момент жила, и в состоянии тихой паники ждала прихода гостиничной обслуги. Чтобы сохранить рассудок, которого она вот-вот могла лишиться, ей в самом срочном порядке, ну просто очень-очень необходимы были шоколадный торт, шоколадный солод и шоколадный мусс. Она еще не плакала – сжав волю в кулак, сдерживала слезы, дожидалась, пока парень с подносом доставит заказ и уйдет. Вот тогда она уже даст себе волю и, чтобы никто не увидел ее с красными глазами и распухшим лицом, никому не откроет двери.
      Хотя в первый момент, услышав вместо Бобби ледяной голос Клэр, она почувствовала скорее гнев, чем отчаяние. Если бы она только могла влепить ей хорошую оплеуху! Но к сожалению, физическая расправа запрещена законом. А если по правде, для тех, кто боится раздавить муравья на дорожке и кормит енотов, тогда как соседи стреляют в них из пневматических ружей, фантазии о мести едва ли имеют под собой реальную основу.
      Но затем ее гнев перекинулся на самого преступника – на мужчину, который приводил всех женщин без исключения в любых точках земного шара в обморочное состояние, но поддерживать в себе эту ярость ей удалось минут пять. Ведь ей с ним было так хорошо. Ну ладно, она признаёт, что в общении с Бобби Серром голосом разума она не руководствовалась. И ее последние поступки – явное тому подтверждение.
      Вот почему она все же взяла трубку – со слабой надеждой, что у него найдется вполне разумное объяснение тому, каким образом эта черноволосая сучка взяла трубку телефона в его плавучем доме. Но он во всем обвинил Артура с Биллом Спенсером, и она в итоге пришла к мысли, что ошиблась. Надо же такое придумать! Да никогда, ни за какие коврижки она не легла бы в постель с Биллом Спенсером. Хотя уже через десять минут после встречи с ним получила непристойное предложение. Но Касси умела выходить из подобных ситуаций – сказался опыт длительного общения с Артуром.
      Ну да ладно, Бог с ними, с этими стариками и их болезненным самолюбием… Речь о другом: неужели жизнь так несправедлива? Стоит только подумать, будто нашла кого-то действительно стоящего, с кем и в постели чудо как хорошо, как он на поверку оказывается полным ничтожеством. Хотя, с другой стороны, может, это она оказалась чересчур доверчива, как какая-нибудь ополоумевшая фанатка с горящими глазами, которая не в силах отличить сценический образ своего кумира от реального человека. Касси охватило уныние. Настроение было такое, что впору затянуть какую-нибудь из песен Пэтси Клайн, если б Касси когда-нибудь их слышала. Впрочем, она знала, что у этой исполнительницы все песни про душевную боль, отчаяние и потерю любимого, а она все это как раз и чувствовала. На самом деле, если б не депрессия, ей, возможно, хватило бы сил найти по телевизору музыкальный канал «Кантри» и на нем Пэтси, которая спела бы ей на ночь свою песню.
      Единственным, хоть и не слишком большим утешением для Касси была коллекция, с которой она работала. Картины все как на подбор были великолепны, настоящие перлы, и если б ей не приходилось без конца уклоняться от посягательств мистера Билла, она бы закончила работу быстрее. Хотя Бобби она в этом ни за что бы не призналась. Слишком уж по-мужски подлым он показал себя – предположил, видите ли, что раз она спала с ним, то, значит, и никому не отказывает. Кто бы говорил! Короче: после Джея она не склонна поднимать лапки кверху и извиняться. Ей ситуация видится так, что Бобби и сам мог бы перед ней извиниться.
      Но он ничего такого не сделал.
      Даже не намекнул.
      Тогда как это он был там с Клэр, ответившей ей по телефону.
      Черт! Что-то очень похоже на их эпопею с Джеем: те же дурацкие оправдания, то же отсутствие извинений и разговоры типа «я прав, ты не права».
      Развод научил ее одному – она больше не будет извиняться, когда ей извиняться не за что. А что касается ее решения остаться в Хьюстоне, то она на самом деле не хочет терять работу, а следовательно, должна получить по крайней мере молчаливое одобрение Артура. Она очень любила то, чем занималась. Если Бобби Серру непонятно, как живут плебеи, то это его упущение. Небольшой прилив женской силы немного поднял ей дух.
      Вот она вернется домой, и они с Лив сходят куда-нибудь, выпьют по бокальчику и заодно обменяются мыслями по поводу достойного сожаления дефицита хороших мужиков в их жизни.
      Жаль, что некоторые из них хорошо экипированы и умеют пользоваться своим орудием.
      С этой тревожной мыслью она быстро включила телевизор.
      Одна в постели, она не смела думать о Бобби Серре.

      – У тебя усталый вид, – сказал Артур, внимательно глядя на Бобби поверх стола.
      – Еще бы! Когда не спишь. Кстати, спасибо тебе большое за идиотскую попытку сводничества. Надеюсь, ты за это получил от Клэр нечто стоящее.
      – А ты нет? – лукаво осведомился Артур.
      – В моем случае это невозможно. Но ночь ты мне испортил. Надеюсь, ты удовлетворен.
      – Это было деловое соглашение.
      – Я понял. Разве у тебя бывает иначе? Что ж, а теперь у меня для тебя кое-какая информация. Что ты хочешь услышать сначала – плохую новость или хорошую?
      – Все равно. – Артур был настроен благодушно. Он еще не знал, что Клэр аннулировала их договоренность.
      – Я нашел Рубенса.
      Артур просиял:
      – Господи! Это просто невероятно!
      – А теперь приготовься. Я нашел его у Сары. Под черной лестницей в воскресенье, когда играл с детьми в прятки.
      – Не верю. Ты ничего не путаешь?
      – Ну разве что Сара вдруг стала писать, как Рубенс, и по чистому совпадению изобразила обнаженную Изабеллу. Картина, между прочим, была спрятана очень небрежно – засунута в хозяйственный пакет. Шедевр стоимостью в двадцать два миллиона долларов.
      – Господи Иисусе! – Артур резко откинулся назад. На какую-то секунду Бобби стало даже жаль его. Но потом он вспомнил разговор с Касси прошлой ночью.
      – Представители страховой компании подадут на тебя в суд. Уж это как пить дать. Они любят шумиху в прессе. Она им в подобных делах только на пользу. Не знаю, что ты теперь предпримешь, а я свою работу выполнил. – Он встал. – Мои банковские реквизиты тебе известны.
      – Боже мой, Бобби, ну не можешь же ты вот так просто взять и уехать. Сара, наверное, не виновата, ты же сам знаешь. У нас с Сарой и Пейдж недавно вышел спор насчет денег, Поэтому она, видно, и решила пойти на такие крутые меры. Боже, что мне теперь делать?
      – Система правосудия вне пределов моей компетенции. Предлагаю тебе нанять адвоката.
      – Постой! Постой! – Артур вскочил с места. – Не уходи! Мне нужна помощь! Ты же знаешь, как действуют эти страховые компании. Ты каждый день с этим сталкиваешься. Ведь существует какой-то способ избежать иска. Нельзя, чтобы дело дошло до суда! Она как-никак мать моего ребенка! Это какая-то шутка или недоразумение! Ты же знаешь, что все это несерьезно. Ну помоги, ну пожалуйста. Назови свою цену!
      «Если б ты мог вернуть назад вчерашний вечер», – хотелось сказать Бобби, но время ушло безвозвратно. И даже если наплевать на интриги Артура, все равно предпринимать что-либо Бобби было поздно уже в тот самый момент, когда Билл Спенсер положил глаз на Касси.
      – Господи, Бобби, умоляю, помоги! – Артур вышел из-за стола и схватил Бобби за руку. – Я серьезно. Деньги не вопрос. Ты знаешь все ходы и выходы. Боже мой, должен же быть какой-то способ обойти закон. Если в дело вмешается полиция… то конец. – Лицо Артура побелело, и он вдруг сник. – Музей не переживет скандала. Я не переживу скандала. И бедная Флора тоже. Господи! Зачем Сара это сделала?
      Бобби с удивлением обнаружил: он почти сочувствует Артуру, хотя ясно понимал при этом, что дело тут не в Артуре как таковом, жизнь которого была жизнью бездушного эгоиста. Возможно, Бобби потрясла перемена, произошедшая с Артуром у него на глазах, – тот как-то сразу постарел, будто совершил путешествие во времени. Либо причиной тому явился ужас Артура, передававшийся Бобби по вцепившейся в него руке. А может, ему просто стало жаль Сару с Флорой, привычная жизнь которых теперь находилась под угрозой.
      – Я соглашусь тебе помочь, – неожиданно сказал Бобби, – если ты сделаешь для меня две вещи.
      – Все, что хочешь. Клянусь. Все, что угодно. – В глазах Артура вспыхнула искра надежды. – Только скажи, чего ты хочешь, и ты это получишь, я обещаю.
      – Повысь Кассандре Хилл зарплату.
      – Пожалуйста. На сколько?
      Вопрос на миг поставил Бобби в тупик, поскольку он плохо представлял себе размеры существующих в музее окладов.
      – Увеличь ее в три раза, – потребовал Бобби, вспомнив пустой дом Касси. – И еще: я хочу, чтобы с ней был подписан контракт, обеспечивающий ей в музее постоянное положение, если она сама этого пожелает.
      – Да ее место ей и так гарантировано условием Палмер, но хорошо, хорошо, нет проблем, я попрошу юриста срочно что-то подобное составить, – поспешил согласиться Артур, увидев, что Бобби нахмурился.
      – Тогда все.
      Артур открыл рот, собравшись было что-то сказать, но потом передумал и снова его закрыл. Бобби чуть заметно улыбнулся:
      – Мне твои деньги не нужны, Артур. Считай, что тебе крупно повезло.
      – Да я знаю, поверь. Только научи, как поступить, как избежать этого кошмара, и я по гроб жизни у тебя в долгу.
      Бобби знал, чего стоят клятвенные заверения Артура, который по своей сути недалеко ушел от Клэр, но он и не искал благодарности. Он думал о том, что Касси должна купить себе мебель. Это было той малостью, которую он мог для нее сделать… Черт!.. Бобби заставил себя вернуться к реальности – слишком волнующи были образы, внезапно заполнившие его сознание. Они только мешали делу.
      – Сядь, Артур. Предупреди Эмму, чтобы тебя не беспокоили, нам надо обсудить несколько вариантов возвращения картины. А потом поедем к Саре. Позвони ей, скажи, что у тебя есть еще кое-какие подарки Флоре и ты хочешь ей их завезти.
      Дождавшись, пока Артур покончит со всем необходимым, Бобби сказал:
      – Вот что ты должен сделать. Найди какое-нибудь складское помещение, которое редко используется, и придумай предлог, который оправдывал бы твое возвращение сюда сегодня вечером. И чтобы ничего необычного. Тебе же иногда приходится работать допоздна. Господи… ну ладно, не приходится так не приходится… Однако сегодня вечером у тебя появилось какое-то срочное дело. Ну, скажем, нужно позвонить какому-то жертвователю за границу, который от тебя на расстоянии шести временных зон, и ты не хочешь звонить из дома. Узнай у Эммы какое-нибудь имя – надо, чтобы все выглядело правдоподобно.
      Бобби продолжал говорить, а Артур, слушая его, постоянно кивал.
      Посвятив его наконец во все подробности своего плана, Бобби распорядился:
      – Остановимся у магазина игрушек. Посещение Сары тоже должно выглядеть как можно более естественно. Пока Флора будет распаковывать подарок, я вроде как отлучусь в туалет, вытащу из-под черной лестницы картину и перенесу ее в машину. Когда вернусь, мы поблагодарим Сару за гостеприимство и уедем. Говорить ей, что ты в курсе, не надо. Ты не должен иметь к этому какое-либо отношение. Вряд ли она станет звонить и сообщать в полицию о пропаже картины. А когда к тебе обратится полиция, ты знаешь, что им ответить.
      – Картина была найдена в запаснике. Как она туда попала – загадка.
      – А почему там не производили обыск? – Бобби наклонил голову.
      – Его сочли слишком маленьким, чтобы там можно было спрятать Рубенса.
      – Правильно. Никаких оправданий. Простой ответ. Ничего не уточняй. Поехали в магазин игрушек.
      – Я твой должник, Бобби. Говорю это от чистого сердца.
      Такого смиренного тона Бобби от Артура еще не слышал и даже пожалел, что не имеет при себе диктофона, а то бы записал и слушал потом время от времени в качестве утешения за потерю, которой хотел бы избежать.
      Но если хорошенько подумать: долго ли длились их отношения? В Болгарии его ждет не дождется Джордж. Как только Рубенс будет возвращен в музей, напомнил себе Бобби, нужно будет ему позвонить.
      – Едем на твоей машине, – сказал Бобби Артуру. – Не нужно, чтобы Джо в этом как-то участвовал. Я спущусь вниз, отправлю его домой. Буду ждать тебя на стоянке.

      Сара насторожилась, когда, открыв дверь, увидела перед собой Бобби с Артуром, но, заметив подарки, тут же переменилась.
      – Входите. Флора в детской. Она будет в восторге от такого сюрприза.
      – Надеюсь, вы не против, что я увязался за Артуром, – сказал Бобби. – Нам с ним еще предстоят дела: один из попечителей музея желает со мной встретиться. Он вроде был знаком с кем-то из моих родителей? – Бобби вопросительно посмотрел на Артура.
      – С твоей мамой, – не колеблясь ответил Артур, который был мастером изворачиваться. – Он познакомился с ней в Лондоне два года назад и был совершенно ею очарован.
      Бобби улыбнулся:
      – Мама это умеет. – Он повернулся к Саре: – Она давно уже, не один год, держит в Вашингтоне свое пиар-агентство. Где еще лучше узнаешь о пользе обаяния?
      – Да, Клэр как-то упоминала, – отозвалась Сара. – Она, кстати, уехала сегодня рано утром: кажется, какие-то срочные дела в Нью-Йорке. – И чтобы прервать внезапно воцарившееся молчание, поспешно добавила: – Не хотите ли кофе, прежде чем мы пойдем к Флоре?
      Бобби отрицательно покачал головой.
      – Я тоже не хочу, – отказался Артур, ничего не желая так страстно, как поскорее вернуть картину на место. – Раз в воскресенье вышел такой казус с подарками, что мы их забыли, думаю, нам лучше пойти и вручить их Флоре.
      – Она обожает подарки. Как, впрочем, и все дети, не правда ли? – прибавила Сара, в голосе которой, пока она вела мужчин по коридору в детскую, все еще чувствовалась настороженность.
      При виде подарка Флора громко возликовала. И если б не это, гостям во время визита пришлось бы пережить очередную неловкость. Сара явно находилась в напряжении – то и дело затравленно поглядывала на Бобби, который теперь знал, что с ней происходит. Артур тоже вопреки обыкновению держался сдержанно. Обычно доминирующий в разговоре, он почти все время молчал.
      Воспользовавшись первой же возможностью, Бобби вышел, но вместо туалета направился к черному ходу. Там он открыл дверку маленького чуланчика под лестницей и вытащил из пакета в зеленую полоску, принесенного из музейного книжного магазина, картину.
      Под звуки нового игрушечного пианино Флоры, эхом разносившиеся по всему дому, Бобби тихонько открыл заднюю дверь на улицу. Машина была припаркована на подъездной дорожке. Бобби в несколько шагов преодолел расстояние до черного «мерседеса» Артура, положил сумку на заднее сиденье и снова запер автомобиль. Время истекло – минута и десять секунд. С быстротой молнии он прошел в туалет, спустил воду на тот случай, если кто-то прислушивался, и несколько мгновений спустя снова был в детской.
      – Если мы не хотим опоздать на встречу, нам нужно спешить, Артур, – произнес Бобби с порога.
      – Да, конечно. Нехорошо заставлять Честера ждать. – Артур тут же вскочил на ноги. – Дела, дела, – пробормотал он с улыбкой.
      Флоре, которая была слишком поглощена своей новой игрушкой и изо всех сил молотила по огромным клавишам пианино, было не до взрослых.
      Как только Бобби заговорил об отъезде, Сара, кажется, немного расслабилась:
      – Мы с Пейдж и детьми собираемся завтра ехать на север штата. Надеюсь, дом тебе в этот уик-энд не понадобится?
      – Нет-нет, не понадобится, он в вашем распоряжении, поезжайте в любое время! В любое время! – И, уловив в своем голосе звенящие истерические нотки, Артур, пятясь из комнаты, поторопился прибавить чуть спокойнее: – Ведь детям нравится бывать на озере. Позвони Марву Герцу, пусть он установит качели. Я его просил сделать это, как только потеплеет. Или можете подождать… то есть… как хотите, конечно, но я ему, честное слово, говорил…
      – Приятно было снова повидаться с вами, Сара, – прерывая путаную речь Артура, вмешался Бобби и быстро отступил в сторону, уступая дорогу пятящемуся Артуру, который еще немного, и уткнулся бы в него. – И с тобой тоже, Флора, – вежливо прибавил он, хотя маленькая Флора не обращала на взрослых внимания, выделывая на пианино, словно на настоящем «Шредере», нечто необыкновенное, и не заметила бы, даже если б небо обрушилось на землю.
      Бобби с улыбкой помахал на прощание рукой и отправился вслед за Артуром, который покидал дом чуть ли не бегом.
      Едва они достигли машины, Артур прошептал:
      – Ну что, взял? – Глаза его шныряли по сторонам, он напоминал шпиона из плохого кино.
      – Успокойся. Она на заднем сиденье. – Открыв машину, Бобби бросил ключи Артуру. – Не оборачивайся и будь аккуратен, не задень чего, когда будешь выруливать задом. Время для разборок с полицией в высшей степени неподходящее.
      Однако, проехав несколько кварталов, Артур затормозил у обочины и все же оглянулся через плечо.
      – Господи! Она что, действительно хранилась в бумажной сумке? – проговорил он срывающимся голосом.
      – Да. Судя по всему, у твоей бывшей жены к тебе какие-то очень серьезные претензии.
      – Ни черта!
      – К тому же ты, как я догадываюсь, давно не менял коды в системе защиты музея. Но я пришел еще к одному выводу – это совсем уж дикая догадка, – однако, по-моему, отключение системы безопасности и собственно похищение картины – дело рук двоих человек. Или, вернее, двух женщин.
      – Шутишь!
      – Ничуть. Тебе надо лечиться или, быть может, пересмотреть соглашения о разводе. В любом случае коды поменяй непременно. Ведь как-то угораздило тебя проболтаться женам.
      Вид у Артура был такой, что на него стало жалко смотреть.
      – Возможно. – Он выдохнул. – Они обе тянули из меня деньги.
      – А ты от них все отмахивался. Настоятельно тебе советую позвонить своему адвокату и начать с ними переговоры. Если ты им повысишь содержание, то это тебе все равно обойдется намного дешевле, чем мои услуги.
      – Вот приеду в музей, тут же позвоню Харви, – сказал Артур, отъезжая от обочины. – Тот свяжется с адвокатом Сары и Пейдж и займется всем этим. Потом поменяю коды.
      – Хорошо. Ты же не хочешь, чтобы весь этот кошмар повторился? Я на твоем месте поостерегся бы сердить своих бывших жен.
      – Их нужно предупредить о последствиях, – мрачно проговорил Артур. К нему, как только исчезла угроза личного и профессионального краха, вернулся боевой настрой.
      – Сбавь обороты, Артур. Ни с одной из них тебе заговаривать о краже нельзя. Ты это понимаешь? Иначе превратишься в их сообщника, а это ни к чему. Пусть все идет, как идет.
      – Кажется, у меня нет другого выхода, – с раздражением согласился Артур.
      – Это точно. Ну, стало быть, договорились? – Бобби дождался, пока Артур ему кивнет, чтобы тот не мог потом заявить, будто разговора не было. – Вот и отлично. Картина останется в твоей машине до вечера, а потом мы перенесем ее в хранилище. В шкафчик, который ты откроешь завтра… Почему? – спросил Бобби, проверяя Артура.
      – Чтобы взять оттуда хранящийся там китайский нефрит, – заученно ответил Артур.
      – А зачем тебе вдруг понадобился китайский нефрит?
      – Хотел прикинуть, чем можно расплатиться по счетам Уокера, недавно присланным его семьей.
      – Они были присланы тебе лично?
      Артур утвердительно кивнул:
      – Эмма только вскрыла конверт, но счета не изучала. Этим занимаюсь я.
      – Хорошо, значит, мы готовы. Высади меня у даунтауна. Встретимся в музее во время закрытия. И присматривай за своей машиной. Не хватало, чтобы у тебя сейчас ее угнали.
      – Я ее оставлю на охраняемой стоянке. Перед парадным входом никто к ней не прикоснется.
      Бобби посмотрел на часы.
      – К вечеру все твои беды закончатся.
      – Спасибо тебе, Бобби. Я это искренне говорю, от чистого сердца.
      – Не за что, Артур. – Лицо Бобби озарилось широкой улыбкой. – Мой банковский счет пополнился благодаря тебе.
      На следующий день, после того как Рубенс был благополучно обнаружен и Артур разговаривал с полицией, Бобби по дороге в аэропорт сделал крюк.
      Он остановил такси перед домом Сары.
      Открывшая на его стук дверь Сара украдкой огляделась вокруг, желая удостовериться, что рядом никого нет, и, будучи неискушенным правонарушителем, тут же выпалила:
      – Ведь вы ее нашли, верно?
      – Сара! – раздался голос за ее спиной. – Помолчи, пожалуйста!
      За спиной у Сары возникла Пейдж с недовольной гримасой на лице.
      – Чего вам надо?
      – Я просто хотел сообщить вам, если вдруг Артур забудет об этом, что коды в музее поменяли.
      – О Господи! – выдохнула Сара.
      – Не понимаю, о чем вы, – холодно заметила Пейдж.
      – Это просто информация к вашему сведению, ничего личного. Желаю вам обеим приятно провести день. – И, развернувшись, Бобби спустился вниз и направился к поджидавшему его такси.
      Зная, что Артуру нельзя об этом заговаривать, Бобби решил сам – на правах нанятого сыщика – предостеречь его бывших жен. А если бы кто-нибудь у него поинтересовался, зачем он к ним заезжал, то Бобби ответил бы, что должен был сообщить об окончании дела тем, кого он ранее опрашивал.
      В глубине души Бобби где-то даже понимал этих женщин, понимал, что заставило их выкрасть картину. Злые на Артура и доведенные им до крайности, они желали как-то унизить его, поставить в безвыходное положение. Правда, подобное объяснение более уместно для психоаналитика. Но Бобби как никто другой знал, что такое ненависть и сведение счетов. Он даже сочувствовал Саре и Пейдж: Артур порой был невыносим, желал, чтобы все всегда выходило по его. Чужое мнение его не волновало. Теперь он по крайней мере научится считаться со своими бывшими женами, а адвокаты, надо надеяться, уладят денежные дела. Бобби верил, что женщины второй раз уже не пойдут на такое. Ведь в следующий раз его может не оказаться рядом.
      Что же касается самого себя, то Бобби, надеясь успокоиться и подавить досаду, собирался уехать подальше от женщины, вызвавшей в нем ненужные чувства.
      Если повезет, жизнь скоро войдет в прежнее русло.
      И если потребуется, он найдет себе подходящее развлечение.
      В прошлом это всегда срабатывало.

      Сногсшибательную новость о том, что Рубенс найден, Касси узнала еще в Хьюстоне. Это означало, что к моменту ее возвращения в Миннеаполис Бобби Серра там уже не будет. Так и вышло. В кофейной комнате музея, куда Касси зашла заправиться кофеином, Эмма передала ей все подробности. Нельзя сказать, чтобы для Касси отъезд Бобби после состоявшегося между ними телефонного разговора оказался полной неожиданностью. Но она чувствовала, что именно теперь была поставлена жирная точка. Он на самом деле уехал, безвозвратно.
      С мыслью о том, что жизнь возвращается в прежнее русло, Касси отправилась к себе в кабинет. Впрочем, все получилось, как она того ожидала.
      Едва она переступила порог кабинета, как ей позвонил Артур и попросил зайти к нему.
      А у себя в кабинете сообщил ей потрясающую новость.
      – Я решил повысить тебе зарплату, как ты и просила, Кассандра, – заявил он, нервно передвигая на столе какие-то предметы.
      Никогда еще Касси не видела, чтобы Артур нервничал. Одно это уже пугало. К тому же она никак не ожидала, что разговор о повышении зарплаты возникнет сразу после ее возвращения. Вытянуть деньги из Артура было все равно, что прорваться в Форт-Нокс, то есть невероятно сложно, если не сказать – вообще невозможно.
      Касси быстро прикинула расстояние от нее до двери кабинета. Не идет ли эта прибавка в качестве компенсации за некое грязное предложение Артура, которое сейчас последует?
      – Спасибо, Артур. Я очень тебе благодарна, – однако ответила Касси, как она надеялась, спокойным тоном.
      – Теперь твоя зарплата будет составлять… – тут он назвал сумму, услышав которую Касси так и ахнула, – начиная со следующего периода платежа. Кроме того, я подумал, что тебе на будущее, возможно, не помешает иметь дополнительные гарантии твоего положения в музее, а потому попросил нашего юриста составить, помимо уже имеющегося договора относительно собрания Изабеллы Палмер, еще один общий договор.
      Улыбка на его лице напоминала скорее гримасу, и Касси теперь поняла. Это все Бобби Серр. Мгновение она колебалась, не зная, как реагировать на это – благодарить его или чувствовать себя оскорбленной. Это что, плата за секс? За кого он ее принимает? За свою высокооплачиваемую девочку по вызову в Миннеаполисе? Ведь сумма, которую назвал Артур, была просто колоссальной. Но тут подал свой голос старый Артур:
      – За такое жалованье я, разумеется, жду от тебя в будущем безукоризненного исполнения своих обязанностей.
      Напряжение отпустило Касси. Перед ней был все тот же Артур, которого она знала, такой же противный, как и всегда. Однако все это являлось одной из составляющих пусть не совсем нормального, но привычного и необходимого ей комфорта. Все было в ее любимом музее как обычно.
      – Я поняла. Спасибо, Артур. Что-нибудь еще?
      – Тебе действительно нужно изменить прическу.
      – Когда мне понадобится совет относительно моей прически, Артур, я непременно обращусь к тебе.
      – Я к тому, что он, может, и остался бы, если…
      – Молчи об этом! Если жизнь дорога.
      – Я просто…
      – Мой договор пришли мне в кабинет, – перебила его Касси, вставая. И она, и Артур знали, что договор этот – мера вынужденная. Если б он его не составил, Бобби душу из него вытряс бы. А еще этот договор означал, что терпеть его наглость Касси больше не обязана.
      Она вышла из его кабинета, не оглядываясь.

      Касси договорилась с Лив посидеть где-нибудь после работы. Возвращаться домой на трезвую голову ей было невыносимо, особенно после этой мучительной ночи сразу по возвращении из Хьюстона, которую она провела, борясь с воспоминаниями. На самом деле никакая это была не борьба – просто она всю ночь сидела в постели и смотрела по кабельному телевидению старые фильмы Джона Хьюза.
      Увидев страдальческое лицо Касси, а на столе высокий бокал чаю со льдом «Лонг-Айленд» с шестью крепкими ингредиентами, Лив спросила:
      – Что, действительно уехал?
      – Да.
      – Куда?
      Касси пожала плечами:
      – Туда, куда уезжают высокооплачиваемые охотники за головами. Вообще-то в данном случае скорее всего в Болгарию. Один из его осведомителей попросил Бобби посмотреть Тициана, который пару веков нигде не объявлялся.
      – И что ты теперь? Грустишь, страдаешь, собираешься жить дальше или, может, не собираешься жить вообще? – поинтересовалась Лив. Она уселась за отгороженный столик и жестом подозвала официантку.
      Касси взмахнула ресницами.
      – Да я и не ждала, что он останется у меня и будет заниматься хозяйством.
      – Это рациональная часть. А что с остальным? – Обращаясь к официантке, Лив подняла три пальца: – Один солодовый скотч, на три пальца, со льдом.
      – Я здесь потому, что не хочу возвращаться домой. А ты что скажешь?
      – Я тебя поняла. Хочешь, ночуй у меня. Можно заказать пиццу на дом, посмотреть сериал «МИ-5» и накрасить ногти.
      Касси отрицательно покачала головой и попыталась улыбнуться:
      – Все равно потом придется возвращаться домой. Еще парочка таких коктейлей, и можно будет, забывшись, рухнуть в постель. Благодаря Бобби мне повысили зарплату. Намного. Вдобавок к этому заключили со мной контракт, гарантирующий мне работу в музее на всю оставшуюся жизнь.
      Лив подмигнула:
      – Стало быть, не такой уж он и плохой.
      Касси фыркнула.
      – Одно плохо – он уехал.
      – Знаешь, как говорят: Рим не один день строили, поэтому не опускай руки, дерзай дальше.
      Касси наморщила нос:
      – Теперь на других мужиков даже смотреть не хочется. Думаешь, плохи дела? На мне, наверное, какое-то заклятие. Как по-твоему?
      – Ты потому так решила, что твой красавец мужчина уехал? Это реальность, моя милая. Ты же с самого начала знала, что он не останется.
      – Ну и что с того? – поморщилась Касси. – Теперь я обречена на одиночество, потому что после него мне никто не понравится.
      – Да у тебя после Джея толком еще не было романа. Тебе и до Бобби никто не нравился.
      – Сейчас я по крайней мере абсолютно уверилась в том, что совершенно не разбираюсь в мужчинах. Сначала Джей, а теперь еще и этот… Хотя, казалось бы, на этот раз я могла быть поумнее. Так нет же, попалась, как последняя дура. Словом, я абсолютно не понимаю мужчин. Не могу отличить плохого от хорошего, лжеца от честного, того, кто остается, от того, кто всегда уходит. Или, точнее, не способна предугадать, когда тот, кто уходит, уйдет.
      – Но большие члены от маленьких ты, держу пари, отличать умеешь.
      Касси застонала:
      – И не напоминай. Этот нужно занести в Книгу рекордов Гиннесса.
      – Посмотри надело под другим углом: считай эту пару недель просто приятным сюрпризом. Повеселилась, разве плохо?
      – Мне, видишь ли, не хочется, чтобы мой разум сейчас мешал моим чувствам. Я хочу упиваться своим горем и стенать о неудавшейся любви, пока мне не осточертеет хлюпать носом и слышать свой плаксивый голос. – Касси слабо улыбнулась. – Ведь это естественный способ справляться с проблемами, разве я не права?
      – Меня об этом не спрашивай. Я в таких случаях обычно ору на любого, кто подвернется под руку. Но в отличие от тебя таким образом получаю удовлетворение. Помню, еще в детстве я как-то зашла к вам и решила, что у вас кто-то заболел – такая тишина стояла. У меня же в доме всегда такой шум-гам, что оглохнуть можно. Но ты, кажется, только что произнесла слово «любовь»?
      – Нет.
      – А я думаю, произносила.
      – Подумай получше. Любовь и Бобби Серр несовместимы.
      – Наверное, ты забылась на секунду, и слово как-то само собой сорвалось у тебя с языка.
      – Ты бредишь. Я пока в здравом уме, хотя порядочно обогнала тебя по части чая со льдом. Никогда я не говорила такой глупости.
      – Ну ладно, ладно, будь по-твоему, – успокоила ее Лив, думая про себя, что все же слышала это слово. Память ее никогда не подводила и всегда приходила к ней на помощь во время перекрестных допросов. – Как тебе парень за барной стойкой? Тот, что похож на скандинава, с которым Саманта крутит любовь в «Сексе в большом городе».
      Касси бросила мимолетный взгляд туда, куда указывала подруга, и отрицательно покачала головой:
      – Мне не нравятся блондины.
      – С каких это пор?
      – Никогда не нравились.
      – А как насчет Сони Уайта, Макса Мартелла и твоего бывшего мужа?
      – Ну… значит, разонравились. Так что мужик твой.
      – Позже… может быть. Если не нарисуются его подружка или жена. Ну рассказывай, что ты делала в Хьюстоне?
      – Проводила экспертизу восьмидесяти картин – действительно великолепных – и дала свое положительное заключение. А вечерами плакала до тех пор, пока не засну. А так… старалась закончить все побыстрее, чтобы не слишком там задерживаться и не мучить тебя своим нытьем по телефону. Прости, что звонила по ночам.
      – Зачем тогда друзья, если к ним нельзя обратиться в любой час дня и ночи? Правда, ты не столько ныла, сколько рыдала. Потому я привезла тебе вот это. – Порывшись в своей вместительной сумке, Лив извлекла оттуда какую-то по виду похожую на документ бумагу и протянула ее через стол Касси. – Возможно, это как-то скрасит твое несчастье.
      Развернув хрустящий листок, Касси улыбнулась. Пять акций «Эдна Мей айс крим компани лимитед».
      – Спасибо, Лив, ты душка. Я буду хранить их как зеницу ока. – Она приподняла брови. – И наверное, значительно увеличу доход Эдны Мей. Теперь я как акционер должна помнить, что мороженое можно есть не только на завтрак.
      – И во время горячего секса тоже, не забудь. Ну вроде «Поешь с меня, а я поем с тебя, и мы получим свою дозу кальция вместе с любовью». – Лив улыбнулась и жестом попросила себе еще один бокал. – Кстати, о десерте. Этот блондин мне с каждой минутой нравится все больше и больше… – Она прищурилась.
      – Иди и заговори с ним, – предложила Касси. – А я посижу тут со своим чаем, подожду тебя.
      – Быть может, позже. Тебе нужна компания, а я могу выпить еще. Завтра рабочий день. – Она пожала плечами. – А у меня на семь утра назначена встреча, так что с мороженым и прочими удовольствиями придется подождать.
      Слово «удовольствие» по иронии напомнило Касси о неприятном.
      – Мег звонила, – пробормотала она.
      – Ой-ой. Снова хочет тебя свести с кем-нибудь. Верно?
      – Она уже не спрашивала меня, рядом ли Бобби – она слышала, что картину нашли, – и расхваливала какого-то разведенного друга Оза, которого, как она считает, мне теперь, когда я опять свободна, сам Бог послал.
      – Так когда ты едешь на ужин?
      Глаза Касси расширились. Что было вызвано не столько удивлением догадливостью Лив, сколько являлось следствием почти двух бокалов «Лонг-Айленда».
      – Как ты узнала?
      – Привет! Это же Мег. Твоя сестра, которая начиная с десятого класса постоянно указывала тебе, с кем гулять, а с кем нет. Такой она и осталась: ничего не хочет слушать и все продолжает тебе названивать…
      – Я так старалась отвертеться от завтрашнего ужина. Честное слово. Но она поймала меня с утра на работе – я только-только пришла, и мой мозг еще испытывал дефицит кофеина. Голова была совсем дурная.
      – Ты смотри! Хитрая какая.
      – Но я все же хочу отказаться.
      Лив рассмеялась:
      – Мечтай больше.
      – Правда, есть еще вариант – можно явиться и просто сидеть молча и пить, а сразу после десерта уехать.
      – Не сможешь – слишком уж ты деликатная.
      Касси застонала:
      – Вот поэтому я и пью. Дело не только в Бобби. Мне предстоит свидание вслепую с мужчиной, который мне, заведомо знаю, не понравится. Никто, кроме сыщиков с огромными причиндалами, мне теперь не будет нравиться.
      – От Бобби Серра ни одна не отказалась бы. Не сочти это за грубость, солнышко, но ты сама это знаешь.
      – Знаю. Дай мне недельку-другую, и я справлюсь со всем этим. Мне скорее всего плохо не без него самого, а без тридцати оргазмов и днем, и ночью… а также без того, что было в промежутках между ними. – Она улыбнулась. – У него определенно высокий уровень октана.
      – За добрую память! – предложила тост Лив. Касси чокнулась с ней бокалом и слабо улыбнулась:
      – Пусть лучше будут добрые воспоминания, чем не будет никаких.
      – И хватит об этом.

      Бобби спешил расправиться с делами в Болгарии. Он действовал так стремительно, будто уходил от погони. Подтвердил Джорджу подлинность картины Тициана, прикрывал его при передаче денег в каком-то полуразрушенном особняке в Софии и наконец проводил с картиной до Марселя. В этом портовом городе Джордж отыскал капитана с океанским судном и, взяв нескольких телохранителей из своих европейских друзей, бывших у него в доверии, приготовился со своей раритетной находкой, которая станет превосходным дополнением к его пенсии, отплыть в Майами.
      – Ты в порядке? – спросил Джордж при прощании.
      – Конечно. Сегодня вечером уже буду в Будапеште.
      – Я вижу, тебя что-то гложет. Если б это был не ты, можно было бы заподозрить нелады с женщинами, но с тобой такого не бывает. Если тебе нужна помощь, только скажи. Я с отплытием могу и повременить – у меня гибкий график.
      – Да все в порядке. Просто устал. Слишком долго не спал. – Не следовало Бобби этого говорить, ибо собственные слова воскресили в его памяти гибельные для него воспоминания о бессонных ночах с Касси. Воспоминания, от которых он не мог избавиться, как ни пытался.
      – Ты уверен?
      – Совершенно. Счастливого пути, Джордж. Номера моих телефонов у тебя есть, на тот случай если что понадобится.
      Проводив Джорджа, Бобби сел в первый же самолет до Будапешта, но едва приземлился в месте назначения, как передумал и взял билет до Лондона, а из Хитроу прямым рейсом полетел в Денвер. Это был ближайший к его дому в Монтане аэропорт, а в своем нынешнем состоянии Бобби ничего так не хотелось, как сидеть у себя на крыльце и смотреть, как растет трава. Он не хотел ни думать, ни чувствовать. Хотя последнее вряд ли бы ему удалось: испытываемое им страдание окутывало его, словно саван. Но он по крайней мере будет дома – в своем лучшем из домов.
      И если он ищет покой, то найдет его именно там.

      Касси, с ужасом ожидавшая ужина у сестры со свиданием вслепую, даже представить себе не могла, насколько хуже обернется дело. Когда она подъехала к дому Мег, ее чуть не хватил удар: на подъездной дорожке стояла машина родителей. Почему они не во Флориде? Ведь они всегда возвращались в Миннесоту лишь после Дня поминовения…
      Если бы не Мег, махавшая ей с крыльца рукой, она бы тут же развернулась и не долго думая уехала, а уж перезвонила бы потом, придумав какую-нибудь отговорку, что-то вроде сердечного приступа, который и впрямь мог с ней случиться в любую минуту. С глухим стоном Касси заглушила машину.
      Вот она попала!
      Зная склонность Касси избегать семейных ужинов, Мег заранее вышла на крыльцо, чтобы пресечь порыв сестры сбежать, если он, не дай Бог, одержит верх, и ждала, пока та не припаркуется.
      – Мы уже за столом, – проговорила она, когда Касси подошла к ней. – Ты опоздала. Я уже устала тебе названивать. Почему ты не отвечаешь?
      Трубку домашнего телефона Касси не брала потому, что видела на определителе, кто звонит, в то время как еще пыталась придумать какую-нибудь отмазку, чтобы отвязаться от ужина. И опоздала по той же причине – не хотелось ехать, и она долго колесила без цели, по-прежнему подыскивая подходящее оправдание. А по мобильному, который тоже, слава Богу, имел определитель номера, она не отвечала потому, что ее механизм по производству отговорок, по-видимому, окончательно вышел из строя. Давно бы ей научиться врать сестре, думала Касси. Тогда сейчас не пришлось бы так мучиться.
      – Только я не могу остаться надолго, – предупредила она, в отчаянии выбрасывая свой последний козырь. – Я завтра должна встать пораньше: мы с Лив собрались проехаться по магазинам.
      – Я только что, когда тебя разыскивала, разговаривала с Лив. Она завтра играет в теннис, а не ездит по магазинам. Стало быть, спешить тебе некуда, можешь посидеть с нами, – сказала Мег, втягивая Касси в дом и, как бульдозер, круша все ее отговорки. – Дрю тебе непременно понравится.
      Если бы раньше Касси не слышала подобных слов от Мег десять тысяч раз (ну пусть не десять, но тысячу – точно), перспектива провести этот вечер с мужчиной, который ей непременно понравится, возможно, внушала бы ей больший оптимизм. Однако раз обжегшись на молоке… А Касси уже обжигалась не меньше тысячи раз, и в очередной раз наступать на те же грабли ей не хотелось.
      – Я ненадолго, Мег. Серьезно. – Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно более твердо.
      – Касси, ты сегодня выглядишь просто великолепно. Дрю сразу же влюбится в тебя.
      Почему Касси показалось, будто сестра не слышит ее?
      Почему ей захотелось броситься отсюда со всех ног, несмотря на высокие каблуки, из-за которых она обязательно грохнется и сломает себе лодыжку, не пробежав и пяти ярдов?
      Отчего у нее опять противно засосало под ложечкой?
      – Касси, деточка! – раздался голос матери. – Я слышу тебя. Иди к нам скорей, ты должна познакомься с этим милым молодым человеком, приятелем Оза!
      «Вот почему», – подавленно подумала Касси.
      Сегодня против нее одной сразу два упертых брачных маклера, которых голыми руками не возьмешь.
      Касси появилась в столовой, словно на сцене – все взгляды разом обратились к ней.
      – Простите за опоздание, – пробормотала Касси. – Пробки. – Ложь звучала беспомощно и неправдоподобно, но другого объяснения не было. Сегодня вечером у нее по части оправданий полный ноль.
      – Ты тут всех знаешь, кроме Дрю. – Мег излучала обаяние. – Дрю, это моя сестра Кассандра Хилл. Касси, познакомься с Дрю Найбергом. Садись с ним рядом, – проговорила она, по своему обыкновению без намека на деликатность.
      Боже, да он просто брат-близнец того белобрысого жеребца Саманты из «Секса в большом городе», которого они с Лив видели в баре.
      Когда Касси приблизилась, молодой человек с улыбкой поднялся.
      – Добрый вечер. Я уже, кажется, наизусть выучил всех ваших учителей, начиная с первых классов школы.
      – Господи! Спасибо тебе, мама. – Присаживаясь, Касси бросила взгляд на мать. – Когда вы с папой вернулись?
      – Всего несколько часов назад. Все вышло как нельзя лучше, не правда ли? Теперь мы можем поужинать все вместе.
      От выражения «как нельзя лучше» Касси в данном случае предпочла бы воздержаться. Вот слово «катастрофа» было бы гораздо ближе к реальности. И уж совсем точно отражало бы действительность слово «неловкость».
      – Мег говорит, ты только что вернулась из Хьюстона, где консультировала кого-то по поводу картин, – сказала мать. – Касси – очень уважаемый специалист в своей области, – пояснила она с улыбкой Дрю. – К ней все обращаются по вопросам о… какой у тебя предмет, дорогая? Вечно забываю.
      – Английская сюжетно-тематическая живопись девятнадцатого века.
      Ее мать запросто могла вспомнить температуру воздуха в день рождения дочери в 1980 году, но предмет ее исследований запомнить не могла. Неужели история искусств так скучна?
      – Это потрясающе! – воскликнула мать. – Я просто поражаюсь Касси. Отец тоже. Он как-то на днях мне говорит: «Как же здорово Касси разбирается в этой… ну в этой самой сюжетно-тематической живописи». Правда, милый?
      Взгляд отца мог означать только одно…
      – Конечно, говорил! Привет, солнышко, – сказал отец, широко улыбаясь. – Давно не виделись.
      – Рыбалка во Флориде в этом году отвратительная. Отец был в ужасе.
      – Да ладно, – отмахнулся Джим Хилл. – Зато больше времени оставалось для гольфа.
      – Но ловить рыбу он любит больше. Вы увлекаетесь рыбалкой, Дрю? В Миннесоте все рыбачат.
      – Я из южной Миннесоты. Там, где я рос, мало озер. Мы осенью охотились на фазанов.
      – Девочки, ваш дедушка Пейтон тоже охотился на фазанов. – По голосу матери можно было понять, что Дрю только что получил высший знак качества матерей Америки. – Девочки просто души не чаяли в дедушке Пейтоне, правда, малышки?
      – Да, мама, – подтвердили обе, зная, что нет смысла спорить с матерью или упоминать, что, когда дедушка умер, им было всего по три года.
      Митци Хилл играла роль моторчика, приводившего в движение всю семью. Миниатюрная женщина с рыжими волосами, природный цвет которых давно уже сменился химической версией, бдительно следила затем, чтобы отец всегда был при деле, и ту же степень занятости стремилась по возможности обеспечить и дочерям.
      Хотя с тех пор, как они с мужем продали семейную ферму застройщикам, координировать жизнь дочерей ей стало сложнее. Разбогатев от продажи, о чем раньше не могли и мечтать, супруги теперь шесть месяцев в году проводили во Флориде. Это не значило, что мать не пыталась руководить, вносить предложения или давать, по ее выражению, практические советы, но ее власть на расстоянии значительно ослабла.
      За что обе дочери благодарили Бога. И теперь, вернувшись на лето домой, она старалась наверстать упущенное.
      – Вы должны рассказать нам, чем занимаетесь, – воркующим голосом обратилась она к Дрю.
      – Помогаю отцу управлять банком.
      Было почти видно, как в голове Митци включился и заработал калькулятор, складывающий цифры.
      – Как это мило! Помогать отцу. А вот в нашей семье, – проговорила она, делая несчастное лицо, – ни одна из девочек не захотела принять ферму. Хотя я их, конечно, не виню, учитывая последние цены на зерно. Но Джиму, думаю, это пришлось бы по душе.
      Джим десять лет наблюдал, как город наступает на север, и ждал, когда цена на землю достигнет оптимального для продажи уровня, но опровергать выдумки жены не стал.
      – Да, бывали, наверное, такие минуты, – выкрутился он, избегая говорить откровенную ложь.
      Касси улыбнулась, и отец ей подмигнул. Они с отцом были сделаны из одного теста. Оба высокие, стройные, со светлой кожей и с классическими чертами лица, и оба не слишком общительны. Единственное, что Касси унаследовала от матери, – это цвет волос. Она ладила с матерью, но родственными душами их нельзя было назвать. Митци любила, чтобы все вокруг двигалось, крутилось, и сама этому способствовала изо всех сил. Точно такой же уродилась и Мег, во всем пошла в мать.
      Касси с отцом предпочитали наблюдать за действием со стороны, лишь иногда принимая в нем участие. Никому из них такой каждодневный марафон был не нужен.
      – И как давно вы… хм… помогаете отцу? – любезно поинтересовалась Митци.
      – С тех пор как закончил колледж.
      – А где вы учились, дорогой мой? – с самой очаровательной улыбкой спросила Митци.
      – В Гарварде.
      – Боже мой! Какая прелесть! У всех этих университетов и колледжей Лиги плюща блестящая репутация. А наши Касси и Мег учились в Стэнфорде. В юности им хотелось побольше солнца.
      – Их за это нельзя винить. Зимы в Миннесоте, бывает, затягиваются надолго.
      – Но теперь обе девочки вернулись домой, и мы очень этому рады, правда, милый?
      – Лучшего и желать нельзя, – поддержал ее Джим Хилл заученной репликой. Рыбалка и гольф являлись для него не только спортивным хобби. Как бы сильно он ни любил жену (а их тридцатисемилетний брак был по-настоящему счастливым), ему порой требовалась передышка от постоянного давления Митци.
      – Мег, передай сестре ростбиф, – приказала Митци, плавно входя в роль кормящей матери. – Касси, милая моя, судя по твоему виду, тебе не помешало бы как следует поесть, – прибавила она со взглядом благосклонным и всезнающим, как в рекламе «Джонсон и Джонсон», где мать успокаивает своего ребенка, которому бинтует колено. – Ты, надо думать, не готовишь.
      – Мам, ну не в Хьюстоне же. В «Фор сизонс» был хороший повар.
      – Ты явно не пользовалась его услугами. Ты очень худенькая, деточка моя, может, даже слишком. Мег, ты не находишь?
      – Я на десерт испекла черничный пирог, – ответила Мег, будто пирог являлся незаменимым средством при анемии любого происхождения.
      – Мой любимый, – пробормотал Оз.
      Оз вообще говорил мало, к тому же и положение его в семье не требовало многословия, поскольку динамика их супружеской жизни обеспечивалась за счет синдрома Митци-младшей. Однако он оставлял за собой право без каких бы то ни было помех смотреть по телевизору все футбольные матчи сезона, сколько ему заблагорассудится.
      Он нравился Касси, ей нравилось его спокойствие. Он был хорошим отцом, запросто мог подменить жену – посидеть с детьми. Принимая активное участие в их воспитании, он знал, где лежит их одежда и когда им ложиться спать, знал, кто из них любит горох, а кто морковь. Мег по-настоящему повезло.
      При этой мысли Касси остро почувствовала свое одиночество. На глаза у нее навернулись слезы, и она, поспешно схватив свой бокал вина, сделала несколько судорожных глотков, попытавшись сконцентрироваться на бархатном послевкусии отличного, насыщенного бордо, побежавшего по горлу.
      – Расскажи нам о коллекции, с которой ты работала. Ты говорила, она замечательная, – попросила Мег.
      Неужели она поняла, что Касси вот-вот расплачется, оказавшись в неловком положении, и попыталась вытянуть ее из внезапно накатившей тоски? Мгновение, пока не справилась с готовыми пролиться из глаз слезами, Касси не решалась поднять голову.
      – Предыдущий владелец, лорд Босвик, был министром финансов в правительстве лорда Палмерстона, – неуверенно начала она, затем вкратце рассказала о коллекции и ее нынешнем владельце, закончив описанием принадлежащего Биллу Спенсеру дома площадью в тридцать тысяч квадратных футов, который занимала его семья.
      Мать после этого пустилась в подробные описания многочисленных, виденных ею во Флориде особняков по шесть – десять миллионов долларов, и за этим разговором ужин плавно подошел к черничному пирогу и ванильному мороженому, сгладившим, как надеялась Касси, никем не замеченный момент неловкости, когда она уже была готова расплакаться.
      К счастью, благодаря Митци и Мег разговор за столом не умолкал ни на минуту, что в нынешнем весьма нестабильном расположении духа Касси стало настоящим подарком. Потому что этим вечером всякая непринужденная, живая болтовня типа «Ах, у нас с вами сегодня свидание, какие у вас любимые книги или фильмы?» ей была не по силам. Ей хотелось как можно скорее, при первой возможности, сбежать – не в обиду будь сказано симпатичному и такому галантному Дрю, который с невозмутимым видом воспринимал всю эту дурацкую ситуацию.
      Но где-то между десертом и кофе до Касси вдруг дошло, как поразительно равнодушна она к этому красивому и приятному во всех отношениях Дрю – на его месте с таким же успехом мог бы сидеть истукан.
      Ничто в ней не дрогнуло.
      Она не почувствовала ни малейшего желания снова увидеть его.
      И даже то, что у него в отцовском банке своя доля в десять миллионов долларов, ей было безразлично. Его внешность, обаяние и положение не вызывали в ней ровно никаких эмоций.
      Впрочем, статус мужчины ее всегда мало заботил.
      Зато к внешности и обаянию она никогда не была равнодушна.
      «Вот только не надо об этом, – предостерег ее внутренний голос. – Не начинай».
      Может, она выпила слишком много вина. Но может, причина ее нервозности в трех чашках кофе, выпитых на ночь. Или же что-то нарушилось в ее организме, разомкнулись какие-то связи из-за усилий, которые она прилагала, чтобы не думать о Бобби.
      Интересно, где он сейчас и что делает, стала думать Касси. Сколько сейчас там у него времени? С блондинкой он или с брюнеткой? Или подыскал себе еще одну рыжую? Она ни на секунду не сомневалась, что он нашел себе компанию – в отличие от нее. В то, что он станет спасаться бегством от атакующих его женщин, она не верила.
      – Касси! Ты снова замечталась!
      Голос Мег вернул ее к действительности.
      – Ты, наверное, устала, деточка, – пробормотала мать. – Она слишком много работала, – пояснила она с грустной улыбкой Дрю. – Я знаю ее начальника… как там его? Ах да, вспомнила – Артур. Человек малоприятный, и я без колебаний могу это заявить. Не смотри на меня так, Касси. Он три раза был женат, и еще неизвестно, остановится ли на этом. А ведь у нас тут не Голливуд. И еще он настаивает, чтобы Касси приезжала на работу ни свет ни заря, тогда как никому она там в семь утра не нужна. Вы только себе представьте! В семь часов! Это когда все дороги забиты, всюду пробки, куда ни сунься, и все такое. Да он, если на то пошло, вообще ужасный тип, и все тут.
      Касси приходила в ужас от одной мысли, что ее мать и Артур когда-нибудь могут встретиться: несмотря на такой существенный недостаток, как суматошность, Митци, когда дело касалось благополучия ее дочерей, готова была кому угодно глотку порвать.
      – Он назначил мне высокую зарплату, мама, так что не такой уж он плохой, – попыталась успокоить разбушевавшегося зверя Касси.
      – Ну так ты это заслужила. Я рада, что он наконец это понял. Ведь после Джея, ну, после этой… неприятности… у тебя ничего не осталось, кроме большого пустого дома. Небольшая прибавка тебе не помешает. Дрю, Мег говорила, вы тоже разведены. Надеюсь, ваш развод прошел не так травматично, как у бедной Касси. Хотя Джей никогда не производил на меня впечатления хорошего семьянина, и я не раз заявляла об этом.
      На бестактный вопрос Митци Дрю ничего не ответил, но Митци не оставила его в покое:
      – Вы общаетесь со своей бывшей женой, Дрю?
      – Мы находим общий язык, – ответил он без выражения. Оз улыбнулся: он знал жену Дрю, и с ней еще никому не удавалось найти общего языка. Она умела лишь раздавать приказы налево, и направо, как сержант на плацу. И это открылось Дрю только после брака.
      – Вы долго прожили вместе?
      – Шесть месяцев.
      Митци сделала большие глаза. Даже идиоту стало бы ясно, что она пересматривает достоинства мужчины, который не смог прожить с женщиной дольше шести месяцев, пусть даже он богат. Никаких душевных травм к уже имеющимся ее дочери не нужно.
      – Как интересно, – проговорила она, и в ее тоне явно слышалось сомнение.
      Если в Миннесоте кто-то говорит, не важно по какому-то поводу, «как интересно», это означает, что ему это не нравится или кажется таким чудным, что чуднее не придумаешь.
      Касси же шестимесячный брак заинтриговал. Конечно, этого недостаточно, чтобы всерьез увлечься, но по крайней мере Дрю уже не казался ей таким невозможно идеальным и пресным, каким представлялся вначале, то есть красивым, приятным наследником отцовского банка. Упомянутые шесть месяцев делали его интересным.
      Касси улыбкой продемонстрировала свое одобрение.
      – Она все время кричала, – вполголоса проговорил Дрю. – Для меня это явилось шоком.
      – Считайте, вам повезло, – так же тихо ответила Касси. Она была искренна. Будь она хоть чуть-чуть поумнее, она бросила бы Джея еще в тот раз, когда он впервые поздно заявился домой и начал лепетать что-то беспомощное и неправдоподобное в свое оправдание. Но она продемонстрировала готовность простить и забыть. «Разве не так должен поступать взрослый, разумный человек? – думала она тогда. – Не дура же я!»
      – Ненавижу свидания вслепую, – шепнул Дрю.
      – Я тоже.
      – Но к сегодняшнему свиданию это не относится.
      – Если бы.
      – Есть что-то еще, чего Мег не знает? – спросил он с улыбкой.
      – Разве такое возможно, чтобы она чего-то не знала?
      Он вскинул брови:
      – Неразделенная любовь?
      – Это была не любовь.
      От его улыбки стало теплее.
      – Тогда позвольте сказать, что, если вы когда-нибудь передумаете, позвоните мне. У вашей сестры есть мой телефон.
      – Я учту. Но хотела бы сказать, что у меня есть подруга, которая вчера страстно мечтала познакомиться с тем, кто мог оказаться вашим близнецом.
      – Я в самом деле терпеть не могу свидания вслепую.
      – Подумайте. Она милая. Ее зовут Лив, и ее номер – S-E-E-S-N-O-W. Она заядлая лыжница.
      – Хорошо. Я подумаю. – Он резко поднял голову. – Мы, кажется, остались одни.
      Касси уже заметила, как мать потихоньку выгоняет всех из столовой, но пресечь ее инициативу, еще раз поставив себя в неловкое положение, она не хотела. Для матери деньги Дрю, судя по всему, оказались фактором более весомым, чем непродолжительность его брака.
      – Хочешь уехать отсюда?
      – Определенно.
      – Я скажу, что мы поедем в кино. Увидишь, как широко улыбнутся мама с Мег – подобрали, мол, тебе в пару привлекательную незамужнюю женщину, – и мы сбежим.
      – Но не в кино?
      – Уж прости.
      Он улыбнулся:
      – Что ж, попробовать все равно стоило.
      – Тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на парня из «Секса в большом городе»?
      – Не более двадцати раз в день.
      – Ладно. Тогда представь себе, что я Саманта, и следуй за мной.
      Касси оказалась права.
      Сестра с матерью чуть ли не вытолкали их за дверь. Перед тем как разойтись по машинам, Касси от чистого сердца поблагодарила Дрю. Наверное, она должна была испытывать чувство вины за то, что сбежала, думала Касси, открывая машину. Но ничего подобного она не чувствовала. Она ликовала. И прошедший вечер оказался не так уж плох, решила она, выруливая на улицу. А черничный пирог – вообще пальчики оближешь.

      Все последующие месяцы Касси жила, стараясь загружать себя как можно больше, не оставляя ни одной свободной минуты. Играла с Лив в теннис, который терпеть не могла. Приезжала по выходным в музей, что раньше случалось с ней крайне редко. И копалась у себя в саду, тщательно, до самой последней травинки, выпалывая сорняки и ухаживая за цветами, пока те благодаря ее неусыпной заботе не распустились во всей своей красе. Даже капризные розы и те радовали своим цветением. Благоухание, многоцветие и бурный рост свидетельствовали о прилагаемых ею усилиях, направленных на то, чтобы избежать меланхолии.
      Артур время от времени отпускал какие-то замечания по поводу Бобби, чтобы подразнить ее, но Касси пропускала их мимо ушей. Теперь, когда отношения между ними изменились, он не особенно ее изводил.
      Но однажды за столом в кофейной комнате Эмма сказала:
      – Бобби Серр вернулся в Штаты. Он в Монтане. Я слышала, как Артур с ним разговаривал. Кажется, о страховом отчете, что ли.
      К Касси это не имело никакого отношения. Где бы ни находился Бобби Серр – в Европе, в Монтане или даже в соседнем квартале, – ее жизнь от этого не менялась. Он пребывает в другом мире – там, где легионы женщин желают завладеть его телом. И мир этот никаким боком не соприкасается с тем, в котором живет она.
      – Надо думать, у него все прекрасно, как обычно, – ответила она, стараясь не выдать голосом горечи отвергнутой или удрученной женщины. А также стремительно сдающей свои позиции.
      – Ты могла бы ему позвонить. Что ты теряешь?
      – Самоуважение. Он не ждет моего звонка.
      – Откуда ты знаешь? Когда он был здесь, вы вроде прекрасно ладили.
      – Вот именно – когда он был здесь. Он просто иллюстрация к песне Бобби Дилана «Перекати-поле».
      – До Монтаны совсем близко, – заметила Эмма, продолжая гнуть свою линию: ведь с тех пор, как уехал Бобби, Касси не вылезала из депрессии. – Я могу достать его адрес. У Артура он должен быть.
      – Вот здорово! Я появляюсь на пороге его дома, а он открывает дверь и говорит: «Я не заказывал пиццу» или «Уборщица уже приходила». Вероятность того, что он меня еще помнит после десяти тысяч женщин, которые с мая у него перебывали, равна нулю.
      – А ты ему на это: «На мне нет трусиков», – с улыбкой продолжала Эмма. – Он тебя и впустит.
      Касси расхохоталась:
      – Самое скверное в твоем варианте развития событий – это то, что ты скорее всего права.
      – Я знаю, что права.
      – Личный опыт? – улыбнулась Касси.
      – А ты попробуй, попробуй. Это всегда срабатывает.
      – Мне бы твою смелость.
      – Ну, словом, если вдруг передумаешь, скажи. Я дам тебе его телефон.
      Бобби Серр тем временем, как и весь последний месяц, был практически недоступен по телефону. Просидев у себя на крыльце минуты полторы, он позвонил своему двоюродному брату, обитавшему в долине на ранчо, и спросил, не желает ли тот немного побродить по горам.
      – Немного – это сколько? – спросил Чарли Вулф.
      – Недельку-другую.
      – А потом и третью, и четвертую. Знаю я тебя. Жена будет недовольна. Давай вот как поступим: поедем на неделю, и если Марлис не пришлет за мной кого-то из детей, я останусь подольше.
      – Идет. Как насчет завтрашнего дня?
      – Во второй половине. Чтобы успеть все уладить со старшим помощником… и с Марлис.
      – Подъеду к тебе часа в четыре.
      Мужчины верхом отправились в горную долину реки Мэдисон, где в юности жили неделями и даже месяцами. И в этот раз Чарли остался с Бобби еще на неделю, поскольку Марлис была не против. Однако по окончании второй недели за ним послали старшего сына. Вернувшийся домой Чарли сказал Марлис, что не видел Бобби таким подавленным с тех пор, как на выпускном вечере в десятом классе с ним не захотела танцевать Кэти Сью Гарденер.
      Тот факт, что Бобби Серр сохнет по женщине, стал темой живейшего обсуждения в городском баре «Дагаут». Имени той женщины, по словам Чарли, Бобби не упоминал, но, хорошо зная своего брата (как-никак с тех самых пор, как начали ходить, они не разлей вода), готов поклясться, что у того синдром Кэти Сью. И он даже может поставить на это своего лучшего пегого мустанга со светлой гривой.
      Бобби вернулся из гор к концу месяца – небритый и заметно похудевший. Кожа от солнца стала еще темнее, отросшие волосы были собраны в хвост, ладони от верховой езды покрылись мозолями. Чарли сказал, что на День независимости Бобби собирается съездить к родителям и брату в Нантакет, а потом скорее всего до конца лета останется во Франции. Какие-то там у него дела, связанные с новым управляющим, объяснял Чарли завсегдатаям бара «Дагаут». После этого разговор переключился на Кэти Сью, которая уехала в Голливуд и теперь являлась одной из ведущих телеигры «Правильная цена». И по общему мнению, в платье без бретелек выглядела она по-прежнему шикарно.

      О Дне независимости Касси старалась не думать. Она любила этот праздник с детства, когда они всей семьей отправлялись с фермы в их маленький городок (с тех пор превратившийся в пригород большого города) на гулянья. По прибытии в город они выбирали на тротуаре место получше – чтобы все было видно – и располагались на раскладных стульчиках, которые отец привозил с собой в кузове грузовичка. Затем они смотрели парад, разглядывая проплывавших мимо них на колесных платформах «принцесс» и «королев»; бойскаутов-волчат и девчонок-скаутов в форменной одежде; жен ветеранов Американского легиона со знаменосцем и его ассистентами, которые с каждым годом все прибавляли и прибавляли в весе; приехавших из больших городов клоунов из шрайнеров; местный школьный оркестр, парившийся в шерстяной форме в жаркий день Четвертого июля; сына торговца инструментами за рулем дорогущего, стоимостью в сто тысяч долларов, трактора «Джон Дир» с кондиционером и телевизором; обитателей дома престарелых в открытой, запряженной лошадью коляске и прочий люд на грузовых пикапах – всех, кто пожелал участвовать в параде.
      После парада они всей семьей, пройдя несколько кварталов, оказывались в городском парке, где устраивалась ярмарка с аттракционами. И тут не пропускали ни одной лошади, катались на всех, до тошноты объедались сладкой ватой, маленькими пончиками, жаренными на гриле початками кукурузы и свиными отбивными на косточке. В ночных танцах на улице хотели участвовать все от мала до велика. На импровизированной танцплощадке на Второй авеню между Мейпл и Мейн, проявляя снисхождение к малышам, путавшимся у них под ногами, кружили в танце взрослые.
      Однако настроиться на праздник в этом году Касси никак не удавалось. Их городок почти стал частью мегаполиса, и поэтому поездка туда, по сути, стала поездкой на озеро, придумывала себе отговорки Касси, словно последние десять лет было как-то иначе. Она тем не менее упорно выискивала причины остаться дома, и особенно потому, что мать с сестрой настойчиво звали ее с собой. Но пока что Касси отражать их атаки удавалось.
      «До поры до времени», – подумала она, поглядывая на мобильный телефон, валявшийся рядом на кровати. Его звонок громко тренькал, отдаваясь от стен почти пустой спальни.
      На дисплее высветился номер Мег.
      «Будь же ты наконец взрослым человеком. Ответь».
      Ее рука неохотно потянулась к телефону и еще более неохотно нажала кнопку и поднесла трубку к уху.
      – Мы сегодня вечером собираемся на озеро. Заедем за тобой.
      – Я приеду завтра. Мне сегодня вечером нужно закончить кое-какие отчеты.
      – Это накануне праздника? У тебя же впереди целый уик-энд. Возьми их с собой. Я тебе помогу.
      – Это результаты инвентаризации некоторых рисунков. Я сверяю их с систематическим каталогом. Но за предложение спасибо. Передай маме, что увидимся завтра.
      – Я не могу как-то повлиять на твое решение?
      – Приеду утром. Не задержусь – дорога будет свободная.
      – Обещаешь?
      – Обещаю, – солгала Касси, решив, что у нее впереди ночь, а утро вечера мудренее – она уж что-нибудь придумает посолиднее. – Будь осторожней на дороге.
      Мать, должно быть, обладала телепатическими способностями, потому что едва Касси отключила телефон, как он затрезвонил снова.
      – Я не допущу, чтобы ты в День независимости сидела одна дома и куксилась. Вот отец то же говорит. Скажи, Джим! – прокричала Митци в сторону.
      – Привет, мама. – В воображении Касси тут же возникла картина: мама в кухне дома на озере, отец, как обычно, с газетой на террасе пьет пиво. После просмотра вечерних новостей – ужин. В этом раз и навсегда установленном распорядке, изменить который не в силах ни дождь, ни снег, ни ночная тьма, было что-то умиротворяющее. Но все же недостаточное, чтобы заставить Касси провести уикэнд на озере с семьей, тогда как намного проще сидеть, не шевелясь, перед экраном своего телевизора.
      – Папа говорит, ты непременно должна приехать, – командным тоном заявила Митци. – Он возьмет тебя с собой на рыбалку.
      – Спасибо. Я уже разговаривала с Мег. Завтра приеду. Машин на дороге будет мало. – Или скорее всего никакой дороги вообще не будет, думала Касси. Ведь не самоубийца же она, в самом деле. Однако продолжала врать: – Привезти тебе чего-нибудь из «Тобиз»?
      – Деточка моя, это было бы так мило с твоей стороны! Привези дюжину дрожжевых пончиков и несколько папиных любимых, с глазурью из кленового сиропа. И пожалуйста, осторожней на дороге.
      – Хорошо.
      Насколько все же легче врать по телефону. Никто не видит твоих глаз, которые бегают, как у припадочной. Или твоей кровати, которая после дня, проведенного тобой в постели, похожа на груду мусора. Касси не осмелилась признаться своим, что не была на работе. Как не сказала никому в музее, что завтра утром в День независимости останется дома.
      Ведь прежде чем сесть в машину и поехать, нужно сначала найти в себе силы, чтобы собрать с постели липкие обертки от мороженого, пару почти порожних пакетов из-под чипсов с солью и уксусом, а также совсем пустую коробку из-под шоколадных шариков. Она долго настраивала себя на то, чтобы подняться и приготовить молочно-шоколадный коктейль, но для этого потребовались бы уж совсем нечеловеческие усилия, на которые Касси сейчас не была способна.
      Она даже начала всерьез подозревать, не подхватила ли она, случаем, мононуклеоз – слишком уж вялой она стала. Хотя единственный человек, от которого она могла бы его подцепить, находился сейчас в тысячах миль от нее, совершенно позабыв о ее существовании, и, кажется, был в такой физической форме, что ни о какой болезни не могло быть и речи.
      Воспоминания о превосходных физических данных Бобби почти заставили Касси пожалеть о том, что она не вполне современная женщина и не обладает достаточной широтой взгляда на секс (хотя это зависит от вашей точки зрения на любовные утехи), чтобы в течение вечера или двух запечатлеть безупречное тело Бобби и его упражнения в постели на видео. Если бы в ней только жили такие наклонности, то сейчас они сослужили бы ей хорошую службу, предоставив возможность сказочно обогатиться, наподобие того человека, который заснял развлечения пьяных, почти голых студентов на пляжах Флориды и Мексики во время весенних каникул и теперь живет себе поживает в многомиллионном особняке в Беверли-Хиллз.
      Если б можно было хоть как-то затемнить ее лицо на пленке, она бы подобное предложение рассмотрела с готовностью, потому что Бобби Серр должен быть доступным широким массам. По крайней мере пока он не с ней. Касси вообще не была мстительной… ну если только самую малость. Просто ей очень нужны были деньги, куча денег, и тогда она, возможно, снова почувствовала бы себя счастливой. Хотя Бобби, надо признать, довольно щедро отмерил ей денег из кармана Артура. И все ее долги теперь были оплачены, выписка с банковского счета радовала глаз, и как-нибудь в один прекрасный день, когда у нее появится настроение прошвырнуться по магазинам, она поедет и купит себе мебель.
      У нее будет кресло, оплаченное Бобби Серром, диван, оплаченный Бобби Серром, и стол в столовой, который он хотел купить, то есть будет что-то вроде «дома, который построил Джек». Только у нее будет дом, который обставил Бобби Серр.
      Интересно, нельзя ли, преобразив таким образом дом на средства, полученные исключительно за счет бурного секса, попасть на телеканал «Дом и сад»? Возможно ли на телевидении подобное шоу?
      «Не ехидничай и не злобствуй, – сказала она себе. – Будь благодарна за удовольствие, о котором до этого и мечтать не могла. Рассматривай себя как старлетку Бобби Серра из Миннеаполиса. Как тридцатидвухлетнюю женщину, которой никогда больше не встретить мужчину, способного выдержать с ним сравнение. И кто бы там что ни говорил, – подумала Касси, – а в моем положении любая стала бы ехидничать и злобствовать».
      И тут ей срочно потребовалось выпить чего-нибудь или съесть плитку шоколада, а может, и то, и другое.
      Прокатившись по оберткам и мятым пакетам, она встала с кровати и направилась в кухню, где стала шарить в шкафах. Ругаясь и проклиная все на свете, она выудила-таки из одного из них плитку шоколада «Вальрона», прятавшуюся за жестяной банкой овсяных хлопьев крупного помола, которые пролежали там не меньше двух лет как рудимент некогда проснувшегося в ней порыва наладить себе правильное питание. Банка так и осталась невскрытой.
      В отличие от «Вальроны». Шоколад оказался наполовину съеден. Вот дьявол! Словно сбежавшая с курорта для тучных, Касси за считанные секунды слопала шоколадку и тщательно облизала обертку.
      На нее скоро будет жалко смотреть. «Возьми же ты себя наконец в руки, – мысленно приказала себе она. – Ни один мужик не стоит того, чтобы так тосковать и хандрить. Не прошло и двух месяцев, черт возьми, как ты решила навсегда отказаться от мужчин. Вот и давай исполняй свой зарок. Прими это как данность, – сказала она себе, – подобно просвещенному гуру или йогу, который стремится достичь нирваны».
      Ну вот. Так-то лучше. Отныне мантра «ни один мужчина не стоит этого» станет ее путеводной звездой.
      Встряхнув себя таким образом, Касси вытащила из холодильника бутылку шампанского, припасенного на всякий пожарный случай, уверяя себя, что самопознание и утверждение собственной значимости, безусловно, является тем самым случаем, который необходимо отметить, и с усилием вытащила пробку. Мужчины всегда делают вид, что откупорить шампанское ничего не стоит. И это в ее теперешнем по милости мужчин нервном состоянии тоже бесило Касси – не в той степени, конечно, как присущие им – видимо, генетически – качества перекати-поля, но все же бесило.
      Сейчас она найдет что-нибудь приятное по телевизору. А пока будет смотреть, залечит раны, нанесенные ее самолюбию, этим… ммм… очень приятным шампанским. Надо же, как это кстати! «Театр шедевров Эксона Мобила» показывает «Королеву-воительницу». Ура! Да здравствует женская сила! То обстоятельство, что королеву, если вспомнить историю, в итоге постиг печальный конец, в тот момент ничуть не поколебало вновь встрепенувшегося в Касси ощущения собственной женской силы.
      Разве королева Боудикка перед своей трагической кончиной не поубивала кучу мужчин, которые причинили ей зло?
      Это очень утешает.

      Два дня Бобби провел в Нантакете. Погода стояла чудесная, город был полон туристов, а сам Бобби в качестве родного дяди учил своих племянников ходить под парусом. Странно, но, несмотря на казавшийся идиллическим праздник, ему никак не удавалось избавиться от какого-то чувства досады. Где бы и с кем бы он ни находился, чем бы ни занимался, оно его не покидало. Такое расположение духа можно было бы отнести на счет излишеств, если б не была известна его причина и если не принимать во внимание тот факт, что ни один монах не придерживался более аскетического образа жизни, чем он последние несколько недель.
      Даже мать спросила его:
      – Ты, случайно, не болен?
      А брат сказал:
      – Что тебе нужно, так это вечер в городе.
      Это означало несколько часов непрерывной пьянки в местных пабах, которая вылилась наутро в жуткую головную боль.
      Кислое настроение при этом осталось при нем – никуда не делось.
      Тем не менее он, взяв племянников, повел их учиться управлять яхтой, и это хотя бы на несколько часов, пробежавших незаметно, позволило ему забыть о том, что почти все время занимало его мысли. Однако, высадившись на берег, он вновь обнаружил фантомы депрессии.
      Обсуждая в тот вечер с отцом качества нового управляющего имения в Авиньоне, Бобби сообщил, что намерен туда поехать, и они договорились о том, что следует сделать. Потом Бобби поиграл немного для матери на пианино: она часто просила его об этом, а у него не хватало духу сказать, что играет он только для себя, когда есть настроение. Он сыграл весь ее любимый репертуар, не обращая внимания на колкости брата, даже исполнил кое-что по просьбе невестки, после чего, извинившись, пошел к себе.
      – Что-то случилось, – сказала мать, когда он ушел.
      – Прежде всего ему не мешает подстричься, – заметил брат. У него, как у всех сёрферов, были короткие волосы, что облегчало уход за ними.
      – Думаю, он влюбился, – высказала свое мнение невестка.
      «Да что она понимает!» – подумали остальные: ведь самые близкие Бобби люди знали его лучше. Даже когда тот женился на Клэр, никто не питал никаких иллюзий насчет того, что брак этот по любви.
      – Ну это уж совсем что-то невероятное, – сказал брат.
      – По-моему, ты ошибаешься.
      – А может, Алексис права, – из вежливости поддержала ее мать: сказались привычки пиар-агента.
      – Раз так, то он сам оповестит нас в свое время, – проговорил отец. Человек прагматичный, он не признавал гаданий на кофейной гуще.
      Пока семейство обсуждало Бобби, тот наверху собирал вещи.
      Спустившись вниз, он замер в арочном проеме, соединявшем переднюю со столовой, словно ожидал команды бежать.
      – Я лечу на континент. У меня там кое-какие дела. Позвоню через несколько дней.
      – Вот видите! – гордо сказала Алексис.
      – Куда ты собрался? – спросил брат.
      – На запад, – ответил Бобби.
      – Куда конкретно? – поинтересовалась мать.
      – Да оставьте вы парня в покое, – осадил их отец.
      – Приеду – позвоню.
      Хлопнула первая стеклянная дверь, за ней вторая.
      – Ни за что не позвонит, – ухмыльнулся Джейк, обращаясь к жене.
      – А вот и неправда, неправда! – У Алексис было предчувствие. – Подожди – увидишь.

      «Потворство своим слабостям, – думала Касси, – разумно и идет на пользу в том случае, когда обходится без бутылки шампанского». Голова у нее трещала, а та малость энергии, которую Касси почувствовала в себе вчера, покинула ее окончательно.
      А что, если заказать вафли с соусом из голубики и взбитыми сливками, а к ним – канадский бекон со свежевыжатым апельсиновым соком?
      Ответ она знала, и настроение от этого только ухудшилось.
      Хочешь не хочешь, а придется принять душ, одеться и отправиться куда-нибудь за провизией, которой так страждет ее организм.
      Пока она гадала, не расколется ли ее голова, сделай она хоть одно движение, зазвонил телефон. В ее нынешнем состоянии этот звук казался ей особенно невыносимым. Ни быстро двигаться, ни заставить телефон замолчать, прикрикнув на него, она не могла. В конце концов ей удалось до него дотянуться, и, нажав кнопку, она сердито прохрипела в трубку:
      – Алло.
      – Доброе утро, солнышко, – приветствовала ее Лив. – Ты там чем-то занята?
      – Хорошо бы, но, к сожалению, нет: у меня сейчас раскалывается голова, и это отравило бы любое возможное удовольствие.
      – Поедем со мной на вечеринку к Дрю. Пропустишь парочку «Кровавых Мэри» и будешь как новенькая.
      – Только не это… меня сейчас стошнит. Не упоминай о спиртном.
      – Хорошо, не буду, но ты все равно одевайся. Через двадцать минут я за тобой заеду. Дрю спускает яхту на озеро Пепин. Тебе понравится.
      – Ты перепутала: это тебе понравится.
      – Дрю пригласил кое-кого, с кем ты, по его мнению, непременно должна познакомиться. Он говорит, того требует справедливость: ведь это ты дала ему мой телефон.
      Лив с Дрю встречались уже три недели и так быстро сошлись, что уже были готовы поверить в существование родственных душ.
      – Ну поехали, – уговаривала Лив. – Нет ничего хуже, чем сидеть одной дома в праздники. Отказы не принимаются.
      – Нет, нет и еще раз нет, но за тысячное приглашение тебе спасибо. Я ценю твою настойчивость.
      – Тебе нельзя сидеть одной в День независимости.
      – Я испорчу любой праздник, поверь. У меня отвратительное настроение вот уже…
      – Шесть недель?
      – Я выгляжу жалко? Вели мне перестать кукситься.
      – Перестань кукситься и поехали со мной. Развлечешься.
      – Не могу… правда, не могу. Развлекись там за меня.
      Лив хорошо знала этот тон – мягкий, но решительный. Она слышала его каждый раз, когда звала Касси куда-нибудь с собой.
      – Это твое окончательное решение?
      – Окончательное. Видишь ли, я собиралась весь день просидеть в кино. Там темно и можно спрятаться от праздника. Действие в иностранных фильмах разворачивается медленно, так что не требует живости ума, на которую я сейчас не способна. К тому же поп-корн в «Лагуне» – с настоящим сливочным маслом. Я уж не говорю о том, что у них там есть эспрессо и превосходный шоколад. – Только подумав о поп-корне, эспрессо и шоколаде, Касси почувствована, как потекли слюнки. А ведь можно еще успеть на первый сеанс в двенадцать тридцать. Там она и позавтракает.
      – Если передумаешь, позвони.
      – Обязательно.
      Обе знали, что она не перезвонит.
      Ощутив при мысли о фаст-фуде слабый прилив сил, Касси, попрощавшись с Лив, осторожно сползла с кровати и поплелась в душ. Там она, балансируя в вертикальном положении, простояла какое-то время, как раз чтобы хватило помыться, затем, еще чуть-чуть полежав на постели, оделась. Пока она шла к машине, летний воздух немного взбодрил ее, и вскоре она уже ехала в «Лагуну».
      Два из пяти заявленных в афише фильмов показались Касси приемлемыми. Остальные требовали либо умственного напряжения, либо чрезвычайной доверчивости. Но ничего, если станет уж слишком скучно, можно поспать. Еле удерживая в руках огромную коробку поп-корна с маслом, большой стакан эспрессо и три плитки шоколада, к которым потом она добавила еще одну «Дав» для ровного счета, Касси, когда протянула билетеру билет, напоминала обжору.
      Она устроилась на своем месте в середине заднего ряда и собралась упиваться собственным горем.
      Главную роль в первой картине исполняла стареющая французская кинозвезда. Она всегда нравилась Касси, но на сей раз камера была к ней беспощадна, да и роль была так себе. Уже к середине фильма Касси не могла сдержать слез. Она плакала не только потому, что ее растрогал фильм, а потому что увядающее лицо кинозвезды напомнило ей о скоротечности жизни.
      К третьей плитке шоколада, однако, уровень эндорфинов у Касси подскочил настолько, что настроение улучшилось до такой степени, что слезы уже не струились по лицу, чему она была несказанно рада, поскольку забыла взять с собой «Клинексы», а салфетки, прилагавшиеся к поп-корну, едва намокнув, сразу растворялись.
      Следующий фильм оказался совсем не смешным, а, напротив, напоминал какое-то «страшное шоу», настоящие ужасы, а потому Касси весь фильм сидела, уставившись в спинку сиденья перед собой. Но хотя бы не плакала, и то хорошо.
      К началу третьего фильма запасы еды кончились, и от всего съеденного Касси стало клонить в сон. Фильм о возмужании героя она проспала.
      Очнувшись, она купила несколько упаковок жевательного мармелада – в «Лагуне» эти конфеты были гигантского размера, и отсыпать их себе нужно было из высоких стационарных диспенсеров. Касси не сразу поняла, как остановить поток сыплющегося оттуда мармелада и в результате навалила себе целый большой пакет. Однако утешилась тем, что мармелад не портится, и купила маленький стаканчик крем-соды, чтобы запивать его. Таким образом, к просмотру третьего фильма Касси приступила, полностью восстановив силы.

      Во второй половине дня Четвертого июля аэропорт был практически пуст. И это было бы даже хорошо, если б к тому же не пустовала и стоянка такси. Бобби двадцать часов мотался из аэропорта в аэропорт, стараясь как можно скорее добраться до места назначения, и теперь чертыхался в бессильной ярости. Он вернулся на терминал и, спустившись на эскалаторе в подземный этаж, подошел к стойке бюро проката машин.
      Вот дерьмо! Три окошка оказались закрыты. Перед одним из работающих выстроилась длинная очередь. Перед двумя другими – очереди поменьше. Бобби выбрал самую короткую, но не тут-то было: стоявшая впереди пожилая дама стала возмущаться – ей нужна была именно синяя, а не белая машина, которая имелась в наличии. Бобби заскрежетал зубами. После долгих переговоров до женщины все же дошло, что, сколько бы она ни скандалила, синяя машина не материализуется из ничего на пандусе пункта проката «Эвис», и она с досадой взяла белый седан. Бобби раз десять готов был сказать: «Дайте ей, ради Бога, «мерседес», я заплачу, лишь бы она сдвинулась с места». Но он сдержался: видя, что это за фрукт, он понимал, что, получив «мерседес», она еще минут двадцать станет выбирать обивку салона.
      Оказавшись в конце концов перед стойкой, он попросил:
      – Давайте любую. Мне безразлично.
      Глаза служащего радостно заблестели.
      Через десять минут Бобби уже выезжал с территории бюро проката в навороченном черном джипе «Навигатор», в салоне которого пахло марихуаной, пивом и дешевым одеколоном. Какая разница, кто что вытворял в этой машине, подумал он, опуская стекла. Главное – он на колесах. И уже в Миннеаполисе. Теперь он сделает все, чтобы положить конец мучениям, отравлявшим ему жизнь.
      Хотя насчет того, что Касси окажется дома, он иллюзий не питал. Ведь сегодня праздник – Четвертое июля, День независимости. И почти у всех, кроме него, было чем занять себя. Все развлекались как хотели.
      Для начала Бобби решил все же съездить к Касси: вдруг повезет? Дорога, которой последнее время шла его жизнь, была ему известна. Дома никого не оказалось.
      Он набрал справочную и, получив телефон Мег, позвонил ей. Автоответчик его не обрадовал: они все на озере. А это значило, что их не будет еще три дня.
      Напряжение Бобби достигло предела. В течение последних двадцати часов его неотрывно преследовала картина – Касси в постели с другим. С бессчетным множеством разных других. И с чего это он взял, что она сегодня останется дома? Все ли у него в порядке с головой?
      Но на этот вопрос нашелся прямой и ясный ответ: Бобби превратился в одержимого безумца.
      Ломая голову над тем, что делать, Бобби сразу же отмел возможность позвонить Артуру. Откуда тому знать, где сейчас Касси. Да и посвящать его в свои проблемы Бобби вовсе не хотелось. Узнав о его слабости, Артур будет коситься на него потом лет двадцать. Кому же еще, черт побери, он может позвонить? Впрочем, у них было мало общих знакомых: когда он жил в городе, они мало с кем общались. О ее друзьях он знал лишь то, что мог услышать из ее телефонных разговоров, которые она вела из постели.
      Лив. Ей звонила Лив. Они даже, кажется, знакомы. Какая же у нее фамилия? Скорее всего справочной службе, чтобы найти ее, сведений о том, что она «высокооплачиваемый юрист», будет маловато. Примета «играет в теннис» тоже не пройдет. Пожалуй, стоит пробежаться по алфавиту. А, б, в, г, д. Данн… нет, Дункан, как танцовщица, которая погибла, задушенная собственным шарфом. Он смотрел о ней фильм. Вот, Лавиния Дункан. Имя вспыхнуло в его памяти буквами, окаймленными золотом. Йессс!
      В справочной ему помогли. Электронный голос был вежлив и знал свое дело.
      Пальцы Бобби буквально порхали над кнопками телефона.
      Первый звонок. «Возьми трубку, возьми трубку». Второй звонок… «Вот черт!» Третий. А чего он, собственно, хотел? Сегодня же праздник! Четвертый звонок – и щелчок. Послышалась какая-то возня. «Господи, благодарю тебя!» – возликовал Бобби, радуясь победе, удаче, которую уже держал в руке.
      До той поры, пока кто-то очень трезвый в его голове не напомнил ему, что Лив, возможно, и не знает, где Касси, или же знает, что Касси не одна.
      Победное шествие вдруг замерло.
      – Алло?
      На Бобби накатило уныние, и когда он заговорил, его голос был уже спокоен:
      – Лив? Это Бобби Серр. Вы не знаете, где сегодня Касси?
      – А где вы? В нашем городе?
      – Да. Извините за звонок. Я понимаю, сегодня праздник. – Из трубки слышался веселый шум.
      – Ничего, ничего. Наверное, я смогу вам помочь, – ответила Лив, намеренно переключив свой голос на привычный профессиональный, исключающий наличие каких бы то ни было эмоций: она еще не знала, почему Бобби Серр в городе и как это может сказаться на жизни Касси. Она решила, однако, что не позволит ему уехать, не дав Касси шанс. – Я вам все объясню.
      – Спасибо, – поблагодарил Бобби, когда она закончила свою длинную речь. – Я провел в дороге двадцать часов и очень благодарен вам за помощь.
      – Передавайте ей от меня привет, – сказала Лив, чувствуя, как у нее отлегло от сердца. Ни один мужчина не потратит на дорогу двадцать часов своего свободного времени, не имея на то достаточно серьезных оснований. И пусть даже дело только в сексе. Что плохого в таком удовольствии?..

      Он дважды сбивался с пути: объяснения Лив оставляли желать лучшего; пару раз останавливался у заправочных станций уточнить дорогу и в конце концов отыскал кинотеатр «Лагуна». Был праздник, пять часов вечера, и парковка перед кинотеатром пустовала. Все, ранее находившиеся в пути, уже добрались куда хотели и теперь, наверное, собирались ужинать.
      Припарковавшись, Бобби подумал было оставить окна открытыми, чтобы хоть немного проветрить салон, но тут же опомнился, отчетливо представив его себе обчищенным.
      Даже приблизительно не зная, какой фильм смотрит Касси, он направился к кинотеатру. А впрочем, по словам Лив выходило, будто она собиралась смотреть все подряд, а потому Бобби купил пять билетов на пять сеансов сразу. «Надо же, сразу два чудака в один день», – подумал билетер, освобождая проход – Бобби Серр был довольно крупным чудаком.
      Билетер лишь укрепился в своем мнении, увидев, как Бобби вошел в первый зал и уже через десять минут, вынырнув оттуда, направился по коридору в следующий. Еще десять минут – и Бобби снова возник в коридоре. А не набрать ли 911, подумал билетер, пусть проверят, не киллер ли это? Все это ему очень напоминало ситуацию из какого-то фильма, где женщина скрывается в кинотеатре от преследований бывшего мужа.
      Когда же Бобби вошел в третий зал, билетер начал перебирать в уме возможные для себя варианты действий, которые соответствовали бы обязанностям работника с минимальным окладом.
      Бобби в это время ждал в зале, когда глаза привыкнут к темноте. Взгляд его невольно устремился на мерцающий экран. Там разыгрывалась сцена в баре, обстановка которого напоминала марокканскую. Мужчина и женщина стояли возле пианино. Диалог между ними показался Бобби знакомым. Женщина говорила что-то с лихорадочным возбуждением, в то время как мужчина держался высокомерно вежливо, а пианист переводил взгляд с одного на другого. Господи, неужели кому-то взбрело в голову снять еще одну версию «Касабланки» в Индии? В глубине бара справа внезапно возникла индуистская богиня.
      А впрочем, неразделенная любовь – это вроде как общее место, подумал Бобби… однако то, что он чувствовал сам, назвать «любовью» остерегался… хотя это напоминало нечто подобное.
      Он затаил дыхание, почти перестал дышать. Шансы на успех были пятьдесят на пятьдесят. «Вдох – выдох, вдох – выдох, не забывай дышать», – приказал он себе, оглядывая задний ряд.
      Она была там, сидела с мокрым от слез лицом, с поднесенной к носу салфеткой «Клинекс».
      Но выглядела потрясающе. Лучше не бывает – потому что была одна.
      «Хорошо. Расслабься. Успокойся. Ты провел в дороге двадцать часов. Если она пошлет тебя к черту, ты всегда можешь вернуться…» Проклятие! Если б он только знал куда!
      И потом надо же ему что-то делать со своими чувствами.
      Проклятое желание довело его до предела. Индийский фильм аншлага не собрал. Кроме пожилой четы, сидевшей почти у самого экрана, парочки панков в цепях, с ирокезами на голове, устроившихся с краю заднего ряда, да самой Касси, в зале никого не было.
      «Ну давай же! Шевелись!» Господи, такое волнение он испытывал только на своем первом свидании, которое обернулось полной катастрофой. «А вот этого вспоминать не надо, – прозвучало у него в голове. – Действуй по плану».
      Хорошо бы, если б у него только был этот план.
      «А ты попроси прощения. Это всегда действует».
      Поскольку идеи получше у него не нашлось – если б она была, то уже пришла бы к нему во время двадцатичасового путешествия, – Бобби решил действовать как решил.
      «Господи! Кто-то хочет сесть рядом. Не смотри. Притворись, что поглощена фильмом. И что это ему приспичило садиться именно здесь? Ведь зал почти пуст».
      Когда он пробрался к соседнему с ней креслу, Касси убрала руку с левого подлокотника и отклонилась вправо. Сидеть ей так было неудобно, а сердце бешено стучало. Вот что значит ходить в кино в одиночестве, да еще Четвертого июля, когда все нормальные люди проводят время в кругу друзей и близких, подумала Касси.
      – Я виноват.
      Она чуть не потеряла сознание. Но все же не потеряла, только взмахнула руками от неожиданности, и коробка с поп-корном или тем, что теперь отдаленно напоминало поп-корн, свалилась ей под ноги.
      Это он. И он здесь!
      Не обращая внимания на слипшийся поп-корн, который засыпал его сандалии, Бобби спросил:
      – Ты разрешишь мне сесть рядом?
      – Я испугалась – решила, что это какой-то маньяк… то есть… Слава Богу, это ты. Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? Откуда ты? Ты похудел. – Свет с экрана озарил осунувшееся лицо Бобби, его высокие, резко очерченные скулы. Наверное, он был тяжко болен, возможно, даже лежал в забытьи в какой-нибудь Богом забытой больнице глухой французской деревни, не имея возможности с ней связаться.
      Длинный перечень ее вопросов Бобби воспринял как условное «да» и сел рядом.
      – Салфетки нужны? – спросил он, предлагая ей пачку, приобретенную им в одном из многочисленных аэропортов – пунктов его пересадок.
      Боже, ведь она вся в слезах, с опухшими глазами… Касси оцепенела от неожиданной мысли, но все еще продолжала держать возле носа скомканную салфетку. Незаметно опустив руку вдоль ноги, она тихонько бросила на пол, туда, где валялся поп-корн, мокрый, раскисший комок.
      – Спасибо, – церемонно поблагодарила она, словно была при полном параде – идеально накрашена и совершенно уверена в себе, – и взяла предложенную ей пачку носовых платков. – Свои я забыла, – прибавила она, но, услышав свой голос, тут же пришла в расстройство – уж очень он был плаксивый. – То есть я хочу сказать…
      – Ты прекрасно выглядишь.
      К чему эти слова? Из жалости? Так ребенку нахваливают нарисованный им портрет мамы, состоящий из палочек и кружочков с волосами удивительного цвета.
      – Я по тебе соскучился.
      «Ура!» Вот это по-настоящему хорошие слова, и сказаны не из жалости. Он скучал по ней. Что может быть лучше.
      – Я тоже о тебе думала, – тихо проговорила Касси, напоминая таким образом героиню романов Джейн Остин, где благопристойная девушка никогда не говорит герою о своих чувствах напрямик, и потому из-за возникшего между ними недопонимания действие продолжается еще двести страниц.
      – Я рад.
      Господи, неужели он тоже читал Джейн Остин? Ведь ей мало известно о его литературных пристрастиях.
      – А я рада, что ты рад, – сказала Касси, скорее всего потому, что голова ее неважно соображала – и все из-за той дряни, которую она съела в последние четыре часа. На самом же деле ей хотелось сказать: «Какого черта ты здесь делаешь?» – Как ты здесь оказался? – вместо этого выпалила она и тут же растерялась, почувствовав, как ее вялый мозг вдруг резко заработал.
      – Пойдем куда-нибудь отсюда?
      – Куда? – Ах вот оно что. Должно быть, он здесь проездом и в перерыве между рейсами решил перепихнуться с ней по-быстрому. Что ж, ничего нового.
      – Куда скажешь.
      Эти слова ей уже были знакомы по его прошлому приезду. Однако на этот раз пусть даже и не мечтает о быстром сексе – это не стоит ее страданий, длившихся неизмеримо дольше.
      – Я, к твоему сведению, смотрю фильм.
      В ее голосе явно слышалось раздражение. Что за черт? Что он сделал не так, где допустил оплошность?
      – Можно и мне посмотреть с тобой? – Бобби действовал крайне осторожно, словно шел по тонкому льду.
      – Смотри на здоровье.
      Господи, до чего ж ненавистен ему был этот тон! Ни за что раньше он не стал бы терпеть от женщины подобное унижение, ушел бы сразу, но сейчас лишь стиснул зубы.
      – Похоже на ремейк «Касабланки». Мне всегда нравился этот фильм.
      – Это не ремейк. Это новая интерпретация.
      – Пусть так. – Пожалуй, ему лучше помалкивать. Пока она не послала его куда подальше. Бобби притих, уставившись на экран. Голос за кадром не совпадал с артикуляцией актеров и на секунду запаздывал. Это раздражало Бобби, и он стал исподтишка поглядывать на Касси.
      «Господи, – думала в это время Касси, – ну что я за недотепа такая? Вечно что-нибудь ляпну…» Нет бы ответить как-то интересно и остроумно, что не девочка она ему, мол, на час в промежутках между рейсами. Но он ведь и правда очень похудел, так что, может, не надо ей с ним так резко. Видно, бедный, сразу на самолет – за лекарствами, – как только врачи разрешили встать. Конечно, надо посочувствовать ему. Но стоит ли его вынуждать рассказывать о своей страшной болезни?
      – Почему ты так похудел? – задала она немудреный вопрос, неожиданно для нее самой прозвучавший бестактно и неуклюже, тогда как она хотела, взяв себя в руки, продемонстрировать и свое сочувствие, и свою готовность выслушать его печальную историю.
      Касси сразу заметила, что ее вопрос застиг Бобби врасплох, и она попыталась сгладить свою неловкость, но ей это плохо удалось.
      – Ну, у тебя такой вид, будто ты болел или…
      – Было столько дел, что я забывал поесть, – ответил Бобби осторожно, взвешивая каждое слово, будто стараясь определить, не нашпиговано ли оно взрывчатым веществом С-4.
      Касси просто терпеть не могла подобные лаконичные ответы, на которые способны лишь мужчины и которые лишь подогревают любопытство. Дела! Какие такие дела?
      – Каких дел? – пошла она напролом, решив, что ей уже нечего терять. Вряд ли этот вопрос его может обидеть, если она с ним больше не ляжет в постель. «Эй, постой! – запротестовал ее внутренний голос. – Не надо скоропалительных решений».
      – Прошлый месяц я провел в Монтане. Мы ездили в горы. Провизию брали с собой, но я пробыл там немного дольше, чем рассчитывал.
      – А с кем ты ездил? – Не слишком ли она прямолинейна? Он ответит, и сразу станет ясно – с мужчиной или женщиной.
      – С Чарли.
      Черт. Иногда так зовут и женщин. И что же, продолжать выпытывать или изобразить безразличие? Да какого черта в конце концов?
      – Чарли – это мужчина или женщина?
      Бобби улыбнулся. Впервые с тех пор как увидел Касси, он почувствовал, что у него есть шанс.
      – Мужчина. Это мой двоюродный брат. Ты что, ревнуешь?
      – Ничуть.
      – А я вот тебя ревную. Чуть с ума не сошел, представляя тебя рядом с самыми разными мужчинами.
      – Правда? – воркующим голосом спросила Касси – обычно женщины с такими голосами вызывали в ней отвращение. – Ты ревновал? Вот спасибо.
      – За что ты меня благодаришь? Сказать откровенно, я предпочел бы обойтись без этого.
      Как ей, спрашивается, понимать это последнее замечание? Как грубость или чистосердечность – основу любых глубоких и приносящих удовлетворение отношений?
      – Если честно, – отозвалась Касси, – то я, было дело, тоже думала, что ты с другой. – Не стоило, пожалуй, выдавать свою тревогу на стадиях зарождения серьезных чувств.
      – Мне все это время мало приходилось общаться с женщинами. Собственно, я с ними и не общался вовсе.
      Возможно ли, чтобы в индийском фильме грянул хор ангелов? Есть у них вообще-то ангелы? Или только боги и богини? Кто это внезапно запел? Боги и богини? Или у нее, у Касси, просто закружилась голова от передозировки сладкого? Ведь она не ослышалась, и он действительно сказал, что с женщинами «не общался вовсе»!
      – Понятно, – холодно проговорила Касси, и собственный голос даже ей показался странным. Все это напоминало допрос серийного убийцы, который вдруг заговорил, сообщив о местонахождении первого захоронения, а дознаватель боялся выдать свою реакцию, чтобы преступник не замолчал.
      – Да. Ты изменила мою жизнь.
      О Господи! Как она могла изменить его звездную жизнь? Возможно ли такое? Она же простая девушка из Миннеаполиса. Но ее напитанный сахаром мозг не желал сдерживаться, и она как-то мечтательно проговорила:
      – Я очень по тебе скучала, очень. – Хотя кого хочешь спроси, надо быть дурой, чтобы признаться в этом мужчине, с которым спала всего несколько раз (ну пусть чуть больше).
      – Я тут подумал, и если ты не против, я бы пожил какое-то время в вашем городе. С тобой.
      – Я не против, – насторожилась Касси.
      – Ну что, будем досматривать фильм?
      Стоп! И все же Касси, наверное, была примерной девушкой, потому что не хотела прыгать к нему в постель по первому зову.
      – Будем, – ответила она чрезвычайно вежливо, чтобы не отпугнуть Бобби. Это была такая игра, и Касси уже придумывала очередной ход, позволивший бы ей как-то половчее изменить свое решение, как вдруг Бобби согласился:
      – Как скажешь. Еще поп-корна?
      «Только если хочешь, чтобы меня стошнило прямо на тебя», – подумала Касси.
      – Нет, спасибо, – вежливо отказалась она, чувствуя у себя внутри победное ликование, оттого что он готов исполнить любое ее желание. Словно она вновь была школьницей на первом свидании.
      – Я все же пойду куплю. Сейчас вернусь.
      На минуту Касси охватила паника: ей показалось, что он не вернется. Однако, подавив в себе это недостойное истинной женщины чувство, на всякий случай прибавила:
      – Возьми мне, пожалуйста, вишневую кока-колу.
      Что делать! Махинации и уловки – неотъемлемая часть ритуала любовных свиданий. И при этом еще надо сохранить свое лицо. Именно это последнее удержало Касси от безумного желания броситься вслед за Бобби с истошным криком «Не уходи!», пусть даже он немедля собирался вернуться.
      Когда Бобби вновь уселся рядом с Касси, его сандалии были вымыты, хотя он об этом ни словом не обмолвился. Передав Касси кока-колу, он взялся за свой попкорн с маслом, который показался ему очень вкусным. Давненько он не ел ничего подобного. В чем тут дело – думал он: то ли масло и поп-корн здесь какие-то особенные, то ли у него снова проснулся вкус и теперь его жизни ничего не угрожает. Во всяком случае, это было намного вкуснее всего того, что он ел последние месяцы, и Бобби это радовало.
      Фильм был ужасный, но Бобби пытался делать вид, будто смотрит его с интересом.
      Фильм был ужасный, но Касси не желала говорить: «Поедем домой и разденемся догола». Это было дело принципа.
      Однако когда Бобби обнял ее за плечи, она удовлетворенно вздохнула.
      Он это понял. И сразу почувствовал облегчение – будто покорил Эверест, причем без проводника.
      «Так вот, значит, о чем на самом деле сказка про Золушку? – думала Касси. – Об этом самом чувстве, а вовсе не о нарядном платье, хрустальной туфельке и злых сестрах. Она рассказывает нам о теплом и сладостном ощущении счастья и полноты жизни. Ой-ой, и об этом тоже». Кончиками пальцев Бобби провел по изгибу ее груди, и тут же жадное, страстное желание – вовсе не сладостное и нежное, но обжигающе горячее и бесстыдное загорелось в ней.
      Касси, слегка выгнувшись, прикрыла глаза. Она начинала верить в чудеса.
      Ее грудь приподнялась, и пальцы Бобби еще глубже вжались в ее мягкую плоть. Нетерпение Касси всколыхнуло в нем шквал эмоций – желание, сладкую ностальгию и ощущение того, что удача наконец ему улыбнулась. Хотя последнее ощущение было слишком новым и непривычным, чтобы полностью его осознать. В общем, он был очень счастлив тому, что он здесь. Вне всяких сомнений.
      Она слегка повернула к нему голову, и он очень нежно ее поцеловал. Вложив в этот поцелуй благодарность, удовлетворение и страсть – все то, что всегда ощущал рядом с Касси. Но форсировать события он не хотел. Пока все не станет предельно ясно.
      Она ответила на его поцелуй. Великодушная темнота, окутав их своим покровом, отгородила их от реальности, от всех непрозвучавших вопросов и неприятных ответов. И, желая большего, Бобби повернулся и привлек к себе Касси.
      Коробка поп-корна свалилась с его колен на пол.
      Резко прервав их поцелуй.
      – Ну и свинарник мы здесь развели, – пробормотал Бобби, отталкивая поп-корн ногой.
      – Ой! – поморщилась Касси. – Мои ноги.
      – Хочешь, чтобы я их тебе помыл? – Успокаивая, он выставил вперед руку под ее изумленным взглядом. – Прости. Я не думал ничего такого.
      Она улыбнулась:
      – Знаю. Я тоже.
      – Очень странно.
      – Чего ж тут странного?
      – Женщины всегда хотят все знать, в то время как и сам себя не знаешь до конца. Так что я иду по тонкому льду.
      – Фильм – полный отстой. Как по-твоему? Это что, экзамен?
      – Мне кажется, он неплох.
      Касси оценивающе на него посмотрела:
      – Ты сегодня отличник по поведению?
      – Это точно.
      – Потому что?..
      – Боюсь рассердить тебя.
      – Ах!
      – Не ахай. Я ведь здесь не для секса, понятно?
      Эти его слова могли как обрадовать, так и огорчить ее – в зависимости оттого, собиралась ли она давать волю своим чувствам или соблюсти допотопный обычай свиданий – не выказать себя слишком доступной, не то кончишь тем, что окажешься на нежелательном конце весов: Мадонна – шлюха.
      – Мне кажется, ты все же думаешь о сексе, – сладким голоском заметила Касси и, потянувшись к нему, нащупала его член, проверяя эрекцию. Пожалуй, на этот раз она даст волю чувствам, а по поводу реакции мужчин на такой феномен, как благочестие, будет волноваться когда-нибудь потом.
      – Я думаю о сексе с того самого момента, как встретил тебя.
      – Звучит хорошо, – шепнула Касси. Она мягко сжала его член в руке, наблюдая, как тот оживает, как тело Бобби отзывчиво раскрывается ей навстречу – их чувственный «инь – ян» не утратил былой гармонии.
      – Эй, – окликнул ее Бобби, чуть задыхаясь. – Если не прекратишь, я испачкаю тебе руки.
      Касси резко выпустила член.
      – Стало быть, если я желаю сатисфакции, – пробормотала она с улыбкой, – первая очередь, наверное, моя.
      В темноте сверкнула его улыбка.
      – Не робей.
      – С чего бы мне робеть?
      Его улыбка стала еще шире, он вспомнил, что больше всего любил в Касси.
      – Но только тихо.
      – Ну вот еще!
      Пусть так. Да какого черта в самом деле? Ведь в зале нет знакомых. Бобби начат расстегивать на Касси блузку.
      – Да не то! – прошипела она, отталкивая его руки. Прелюдия! Будто без нее нельзя обойтись! Что ж, еще лучше. Он человек гибкий: нет так нет. Плавно меняя фокус своего внимания, он запустил руку под короткую хлопковую юбку Касси и начал делать то, что ему было велено. Он был не прочь и был готов в любое время.
      Скользнув рукой в ее трусики и сквозь шелковистые завитки волос, Бобби проник двумя пальцами в ее горячую, влажную промежность и сразу же усомнился в том, что сможет сдержаться. Слишком измучило его воздержание, к которому он не привык. Касси тяжело дышала, похоже, ждать она не собиралась. «Как всегда», – подумал Бобби, оглядываясь вокруг: не смотрит ли кто, хотя и сам уже стремительно приближался к точке невозврата. Ему было глубоко плевать на то, смотрят на них или нет.
      Иметь ее. Сейчас же. По полной программе.
      Сейчас не только ее партия, сыграет и он, решил даже не Бобби, а его член.
      Бобби расстегнул шорты, высвободил его и, готовясь к действию, стащил Касси с сиденья.
      Она ахнула, сообразив, что он собирается делать, но противиться такой удаче, как видно, не собиралась. Только блаженно вздохнула про себя, когда он с филигранной точностью опустил ее на свой член. Нисколечки не промахнулся. Действительно, потрясающий мужчина. Свою роль, конечно, сыграло то, что он мускулист, как портовый грузчик, и умеет дать ей почувствовать себя легкой как пушинка. Сила – редко упоминающийся, однако мощный сексуальный стимулятор. Но скорее всего дело просто в том, что они отлично подходят друг другу, словно две половинки единого целого – как инь и ян. Очевидно, что каждый из них нашел своего идеального партнера, настроенного на одну с ним сексуальную волну.
      Бобби думал о том же, хотя настраивать длину волны было его задачей, так что, пока Касси не испытала оргазма, ему стоит подождать.
      К счастью, опыта у него было достаточно.
      «Господи, что это? Нирвана?» – думала Касси. Как трезвомыслящая девушка, она не думала всерьез, что обрела «родственную душу» – все происходящее между ними очень напоминало брачные игры в мире животных. И тут ее, словно на «американских горках», понесло вниз с головокружительной быстротой.
      Еще секунда – и оргазм накрыл ее горячей волной. Все еще чувствуя себя участницей аттракциона, она хотела было закричать, но Бобби был к этому готов, как истинный бойскаут, или просто уже столько раз слышал этот крик раньше, что мог предугадать его. Он успел закрыть ей рот своими губами, а потом и сам дал себе волю.
      От длительного оргазма он задыхался, жадно хватая ртом воздух, будто тело его сжалось, превратившись в пустую оболочку.
      Бешеное возбуждение оргазма постепенно спадало, переходя в блаженное тепло, и Касси, тяжело дыша, рухнула на его плечо.
      – Скажи мне… что никто… не видел, – выдохнула она, обдавая шею Бобби своим жарким дыханием.
      Оглянувшись по сторонам, он заметил, что все четверо зрителей, находящихся в зале, сидят, уставившись на них.
      – Никто ничего не видел, – солгал он. – Все смотрят фильм.
      – Пойдем… как только… я смогу встать.
      – Хочешь, я тебя вынесу на руках?
      – Ой, не надо. А то все… будут на нас смотреть.
      Все уже давно смотрели на них, но ничего другого он не мог ей сказать.
      – Да не все ли равно?
      – Мне не все равно. Я здесь живу.
      – Ты здесь часто бываешь?
      – Иногда.
      Бобби тихо рассмеялся.
      – Я тебя сейчас посажу на твое сиденье. Если можешь, найди салфетки, мы вытремся и уйдем отсюда. И я вынесу тебя на руках. Я так хочу.
      Безоговорочная властность его тона привела Касси в блаженный трепет. Он снова усадил ее на сиденье, и все ее принципы сильной женщины, собрав пожитки, отправились в далекое далеко. Не навсегда, конечно, только на время и по веской причине, успокаивала себя Касси, стремясь задобрить свою совесть.
      – А что, если я против? – спросила она игриво, слегка поддразнивая его, что было очень не похоже на женщину, озабоченную сохранением своей женской силы. Принципы сильной женщины пустились бежать во всю прыть.
      – Это не имеет значения.
      Господи, да у нее сейчас опять случится оргазм, лишь от одной этой командной нотки в его голосе. Ее феминистские принципы лишились оснований. Когда волны желания начинали вздыматься между ее ног, слово «принцип» вылетало у нее из головы. Да, она легкая добыча для большого, сильного мужчины, который в постели (или, как сейчас, в публичном месте) берет инициативу на себя. Хотя теперь для нее место действия не играло роли, ибо ничего она так не жаждала, как того, чтобы этот большой, сильный мужчина овладел ею. Это ей было жизненно необходимо.
      Поэтому сейчас было совсем не время для вопросов о каких-то незначительных, мелких детальках, вроде того: почему он здесь, прилично ли… ну, проявлять такое рвение, или не противозаконно ли то, что они делали, не в силах противостоять захлестнувшему их желанию?..
      – Давай смоемся отсюда.
      Он был вполне презентабелен, то есть выглядел прилично, тогда как она даже не пошевелилась.
      – Это так необходимо?
      Бобби узнал этот жалобный тон. А еще он заметил, что на экране шла финальная сцена «Касабланки» в делийском стиле.
      – Скоро зажгут свет. Как тебе салон машины? – предложил он, изыскивая какой-то компромисс откровенно неприличному появлению на публике в растерзанном виде.
      – Обещаешь?
      – Клянусь.
      Они действовали синхронно. Бобби кивнул на экран:
      – Они уже на аэродроме, детка. Времени у нас совсем мало.
      Поспешно обтершись, Касси расправила на себе одежду, а Бобби, подобрав все салфетки, бросил их в коробку с поп-корном. Затем он встал и, пропустив Касси вперед, отправился следом за ней в проход между рядами. Двигаясь к выходу, он заметил, с каким напряженным интересом присутствующие в зале смотрят сцену прощания, и поблагодарил Бога за их не самый тонкий вкус и более всего за собственное, полученное в кинозале удовольствие, для которого никаких актеров не потребовалось.
      Касси знала, как пройти к заднему выходу, который вел на стоянку. Выйдя на улицу, она остановилась, щурясь на солнце, ослепленная после нескольких часов, проведенных в темноте.
      – Где твоя машина?
      – Вот она. – Бобби указал на арендованный джип. – Но если можешь потерпеть немного, то я бы с удовольствием принял душ. Я со вчерашнего вечера в дороге.
      Касси недовольно поморщилась, и Бобби задумался, смогут ли они устроиться в его прокуренной машине. Вопрос об автомобиле Касси даже не стоял. Он там потянет себе спину.
      – Прости. Я понимаю, нельзя быть такой требовательной. Нужно все-таки проявлять понимание.
      Бобби не знал, к чему этот разговор, но думал об арендованной машине.
      – Ты не против, если мы займемся этим в душе, потому что мне не терпится.
      – Не вопрос, – улыбнулся Бобби, чувствуя, что этот день останется в его памяти как самый лучший День независимости. – Я поеду за тобой.

      Остановившись на дорожке возле ее дома, Бобби повернулся, чтобы взять с заднего сиденья сумку, и увидел в окно, как Касси, выпрыгнув из своей машины, пулей полетела к дому. Бобби, перебросив сумку на переднее сиденье, ринулся вслед за ней.
      Она к тому времени уже с криком распахивала дверь.
      По дороге Бобби заметил припаркованный у бордюра красный «порше» и тут же вспомнил, как Касси что-то говорила о «порше» ее бывшего мужа. Бобби чуть было не передумал идти вслед за ней, решив вначале остаться в стороне от намечавшегося, судя по всему, скандала. Но уровень беспокойства за нее просигналил «опасность». «Лучше бы мистеру Красный Порше ее не трогать», – подумал Бобби, ускоряя шаг. Он вошел в гостиную почти сразу за Касси.
      В комнате были двое: светловолосый мужчина и женщина, которые словно сошли со страниц модного журнала. По-летнему небрежно одетые, они, видно, по случаю Дня независимости вырядились в цвета красно-бело-синей гаммы. Бобби был просто шокирован такой показухой. Интересно, подумал он, кто под кого подстраивался – он под нее или она под него? Одежда этой пары составляла единый ансамбль. Мужчина и женщина напомнили Бобби Барби с Кеном, отмечавшими свой глянцевый праздник. Только Кен был постарше.
      Мужчина держал в руках картину: скалистый берег, сосны, серовато-синее озеро и пара притаившихся среди деревьев домиков.
      – Положи картину на место, черт побери! – завопила Касси, и ее крик отдался эхом в пустой комнате. – Положи на место, а не то я позвоню 911 и заявлю об ограблении.
      – Она моя! – прорычал Джей.
      – Да ладно тебе, Джей, пусть эта сучка подавится, – демонстрируя выдержку, проговорила силиконовая Барби. На ее идеальной, обтянутой футболкой груди посверкивали расшитые блестками звезды и полосы. – Подумаешь, ерунда какая! Я тебе другую куплю.
      – Мне нравится эта! – отрезал Джей.
      Кукла Барби, кажется, обиделась и поджата покрытые красным блеском губки.
      – Мне не нравится твой тон.
      – Детка, будь добра, иди в машину, – примирительно обратился к ней Джей. – Я буду через несколько минут. Ступай, будь умницей.
      Блондинка злобно посмотрела на Касси. Взгляд ее синих глаз был жестким, как кремень.
      – Не понимаю, как ты на ней женился? – с раздражением проговорила она, бросая на жениха обиженный взгляд. – Она же старуха.
      – Детка, дай мне пять минут, – мягко попросил ее Джей. – Я сейчас.
      Тами Дюваль поднялась на цыпочки, чмокнула Джея в щеку, затем развернулась на каблуках своих красно-бело-синих босоножек и, выгнув грудь под американским флагом, с оскорбленным видом вышла.
      «От одной, слава Богу, избавились, но другой-то остался», – подумала Касси. От их поцелуя, явно рассчитанного на зрителя, который словно бы говорил: «Он мой, а не твой», – Касси чуть не стошнило всем тем фаст-фудом, что она съела за день. С трудом сглотнув, она заставила себя говорить спокойно, хотя была далека от этого.
      – Отдай картину и убирайся из моего дома ко всем чертям, – сказала она.
      – Вам будет лучше отдать ее, мистер, – подал голос Бобби, взбешенный брошенным в адрес Касси словом «сучка». Блондинка была смотреть не на что.
      Джей окинул беглым взглядом Бобби, помятого с дороги, с собранными в хвост отросшими волосами:
      – А ты еще кто такой, черт побери?
      – Какая разница? Делайте то, о чем вас просит леди.
      – Леди? – хмыкнул Джей. – Да, если их только выращивают на кукурузных полях.
      – Слушай, ты, козел, ну-ка положи картину и проваливай отсюда.
      – Не то что? – Джей смерил Бобби тяжелым взглядом своих серых глаз.
      – Не то я вышвырну тебя за дверь.
      – Это ты, что ли?
      – Джей, перестань, ради Бога, валять дурака, – вполголоса сказала Касси, зная, что он никогда никого в жизни не ударил.
      – Закрой свой поганый рот!
      – Эй! – взревел Бобби. – Лучше следи за своим!
      Злобно посмотрев на него, Джей, начал медленно отходить к двери – с картиной в руках.
      – Джей, отдай сейчас же!
      Бобби преградил ему путь:
      – Оставь картину.
      Джей остановился. Казалось, из его ушей валил пар, на скулах ходили желваки.
      – А ты не вмешивайся не в свое дело. Тебя оно не касается.
      – Теперь касается. Ты причиняешь беспокойство Касси.
      – Только без глупостей! Это к вам обоим относится! – прикрикнула на них Касси. Господи! Неужели все это наяву?
      – Если бы ты отдала мне картину, как и должна была…
      – Тогда ты, жалкое ничтожество, не вломился бы в мой дом, чтобы ее выкрасть? – закончила за него Касси. – И это уже не в первый раз. Я видела здесь твою машину на прошлой неделе, когда подъезжала к дому. И ты все никак не успокоишься.
      – Она моя! – Бизнес Джея по производству клюшек для гольфа процветал, а потому Джей стремительно превращался в маленького тирана.
      – Нет, не твоя.
      – Моя, черт возьми, моя!
      Бобби понял, что это может продолжаться до бесконечности, и пихнул Джея кулаком в живот. Тот согнулся и, судорожно хватая ртом воздух, рухнул на пол. Бобби взял у него пейзаж и передал Касси.
      – Спрячь это куда-нибудь, – абсолютно спокойно сказал он. – Я отведу его к машине.
      Подняв Джея с пола, он выволок его за дверь, а затем потащил к машине, возле которой, нервно помахивая сумочкой, его нетерпеливо ждала невеста.
      – Джей! – закричала она, увидев его. – Что случилось?
      – Он упал, – ответил Бобби. – Ничего страшного. Ему просто нужно отдышаться. Скоро оклемается. – Прислонив «бывшего» Касси к его «порше» с турбонадувом, Бобби развернулся и зашагал к дому.

* * *

      Касси ждала его в дверях. Бобби ей улыбнулся:
      – На твоем месте я бы припрятал картину на месяц-другой, вдруг он такой идиот, что снова полезет сюда. Он, кажется, искренне считает ее своей.
      – Маленькое разногласие по пункту договора о разводе.
      – Я понял. Ну, по крайней мере сегодня он больше не появится. Чтобы очухаться после такого удара, требуется время. Это специфический прием, достает до печенок.
      Касси попыталась сдержать улыбку.
      – Зря ты с ним так. Я его знаю, он может и в суд подать.
      – Ни за что. Ни один мужик не захочет признаться в своей слабости. Ему нужно было уйти, а он все упрямился. Я просто помог ему немного, вот и все.
      – Спасибо тебе… большое спасибо, – пробормотала Касси, сомневаясь, однако, насколько корректно радоваться случившемуся с Джеем. Но за попытку выкрасть ее картину он заслуживал чего-то подобного. Кроме того, она ведь все равно не могла ни на что повлиять, верно?
      – На здоровье, детка. Он кого хочешь вывел бы из себя. – Бобби не задал ей вопроса «Какого черта ты в нем нашла?», потому что сам когда-то женился на Клэр, и не ему было указывать другим на ошибки. Мягко втянув Касси в дом, Бобби закрыл дверь и запер ее на замок. – Я приму душ, ладно?
      – Эй!
      – Что?
      – Вот ты, значит, как? «Я приму душ», и все?
      – Я думал, тебе не терпится.
      – Я хочу знать, зачем ты это сделал? – Все-таки рыцари в сияющих доспехах заглядывают к ней не каждый день. А потому ей в обязательном порядке нужно было все обсудить, все проанализировать и потом, возможно, порадоваться ответам.
      – Не знаю. Мне показалось, что другого способа нет.
      Вечно эти мужчины увиливают от ответа. Однако Касси поняла, что ничего путного больше ей от него не добиться: Бобби уже двигался по направлению к ванной.
      – А если бы мне понадобилась охрана для моей картины? – ему вслед проговорила Касси. – Ну, скажем, на пару месяцев? – Винить ее за попытку удержать этого великолепного во всех отношениях мужчину, который снова возник в ее жизни, нельзя. Строить из себя героиню романов Джейн Остин не имело смысла.
      – Я в вашем распоряжении, мэм, – с улыбкой обернулся Бобби.
      – Правда?
      – Да.
      – Почему?
      – Я в горах совсем оголодал. – Он снова улыбнулся. – Речь не только о еде. Как ты смотришь на то, чтобы познакомиться с моими родителями?
      Несколько минут, пока не прошел первый шок от его слов и пока язык ее вновь не почувствовал связь с головой, Касси стояла, то открывая, то закрывая рот.
      – Что ты имеешь в виду?
      – То, что сказал. Обычно я этого не делаю. Но нельзя ли продолжить этот разговор в душе? От нас пахнет сексом.
      Только что в ее жизни произошли две фантастические вещи. Во-первых, он предложил ей познакомиться со своими родителями, хотя сам заметил, что это не в его обыкновении. Тут же включившись, фантазия Касси нарисовала свадебный наряд от Веры Ванг – ребячество, конечно, для взрослой женщины, которая всерьез подумывает о том, чтобы заняться йогой. И все-таки видение было чудесно! Во-вторых, Джей видел их с Бобби – и не мог не почувствовать исходящий от них запах секса. Теперь, когда она поняла это, душа ее возликовала. Ведь Бобби Серр, ясно любому, истинный Божий дар женщине. Поэтому как же сладка ее месть! После того как поступил с ней Джей – это заслуженная награда.
      Касси в самом деле стало казаться, что высшая справедливость существует.
      – Смотри не засни, детка. У меня есть планы.
      Подняв глаза, Касси сообразила, что, сама того не замечая, прошла за ним в спальню. Однако прислонившегося к двери ванной Бобби – абсолютно голого и с эрегированным членом – она не могла не заметить.
      – Душ включен, – тихо проговорил Бобби.
      И Касси поняла, что он говорит о чем-то совершенно другом.
      – Поторопись. Мне нужно многое наверстать. Там, в горах, было холодно.
      Она разделась в рекордное время – сбросила босоножки, чуть не оборвала пуговицы, стягивая блузку, извиваясь, вылезла из юбки и сняла трусики. Бобби, все это время наблюдавший за ней, выбрал свою самую волнующую улыбку, которая будто обещала: «У меня есть то, что ты хочешь».
      – Ты собираешься отпустить волосы? – спросила Касси, отбрасывая в сторону одежду.
      – Это как мне скажет Касси – Классные Ножки.
      Его низкий, хрипловатый голос сразу заставил ее позабыть о всяких пустяковых вопросах.
      – Об этом, наверное, можно поговорить и потом.
      Бобби, подмигнув, протянул ей руку.
      – Пожалуй.
      «Никогда не знаешь, сколько еще времени будут благоволить к тебе звезды, – думала Касси, беря Бобби за руку. – Не стоит думать об этом. Столько, сколько положено судьбой».
      Она была счастлива, по-настоящему счастлива.
      – А где живут твои родители? – поинтересовалась Касси, не в силах, даже находясь под впечатлением голливудского хеппи-энда, сдержать свойственное всем женщинам любопытство.
      – Сейчас в Нантакете. Вылетаем завтра, – объявил Бобби, придерживая дверь душа перед Касси.
      Господи Боже мой! Они завтра улетают!!! Наверное, только кинозвезды могут позволить себе брать билеты в последний момент. Такие билеты стоят целое состояние! «Ущипните меня. Неужели я в Голливуде?» Однако сквозь эту сказочную идиллию стал пробиваться обычный женский страх.
      – Мне нечего надеть, – призналась Касси. Бобби закрыл дверь и привлек Касси к себе.
      – Я тебе что-нибудь куплю.
      Он ей что-нибудь купит!!! Как же хорошо! Умереть можно. Может, послать из Нантакета Джею открытку? Но вот губы Бобби коснулись ее губ, и она промычала нечто нечленораздельное: «Мммммпффдддуэп» – так сильно было ощущение восторга от происходящего. Нужно будет позвонить Мег, маме с папой, Лив и вообще всем знакомым, даже дальним, поделиться своей радостью.
      Даже если эта сказка не продлится долго, до чего ж сейчас все красиво складывается!
      Но вот мысли у нее в голове расплылись, как экранное изображение перед грозой – это Бобби прижал ее к стене и слегка приподнял, чтобы можно было в нее войти. И Касси уже не знала, где было больше влаги и жара – вокруг, в душе, или у нее внутри, где его движения были так медленны, что она могла в полной мере почувствовать его потрясающе длинный, твердый член, заполнивший ее до отказа, так что она, стоя на цыпочках, слегка задыхалась.
      Он наверстывал упущенное.
      Она наверстывала упущенное.
      Они оба наверстывали упущенное.
      До тех пор, пока они оба, оглушенные стуком своих сердец и едва переводя дух, не сползли по стене на пол, вытянув ноги.
      – Кажется… я… влюбился, – выговорил, задыхаясь, Бобби.
      – Откуда… ты… знаешь? – выдохнула Касси.
      – Я… кажется… влюбился. – Он улыбнулся. – Это все… что я знаю.
      – Я тоже, – отозвалась она.
      – Вот и хорошо.
      Откуда она сама это узнала, Бобби ее не спрашивал. И это к лучшему, поскольку впервые в жизни Касси не знала ответа.
      – Я бы съел чего-нибудь. – К Бобби вернулся аппетит.
      – Я бы тоже. Бобби улыбнулся:
      – Нужно что-нибудь придумать.
      Касси ограничилась кивком, потому что не хотела снова повторять: «Я тоже». Последний час мозг ее находился в режиме ожидания, испытывая недостаток крови, потоки которой были направлены к другим органам.
      – Устала?
      Касси отрицательно помотала головой.
      – Вставай, давай закажем что-нибудь поесть. – Поднявшись сам, Бобби подхватил на руки Касси и вышел из душа. Касси не противилась. Даже и мысли такой не возникло. И когда Бобби принялся вытирать ее, усадив на край ванны, Касси решила пересмотреть свою точку зрения на достоинства абсолютной женской независимости.
      Как же приятно, когда тебя вытирает красивый мужчина, который после многочисленных потрясающих оргазмов признался тебе в любви.
      – Хочешь, я тебя вытру? – спросила она, стараясь соблюсти справедливость.
      – Нет, спасибо. Я уже высох.
      Неужели ей так повезло?
      Причем для этого ей не пришлось прочесть ни единой главы из брошюры «Как сотворить удачу собственными руками». Ну разве что страничку-другую. А если совсем честно, только названия глав.
      Может, она экстрасенс и книга вошла в ее сознание каким-то непонятным, чудесным образом? А ее ощущение, что у них с Бобби Серром все сложилось как надо, – результат физического откровения?
      Но об этом лучше не упоминать – вдруг он в отличие от нее не склонен рассуждать о высоких материях. Не дай Бог его отпугнуть.
      – Что тебе заказать? Какую кухню предпочитаешь – китайскую, итальянскую, калифорнийскую? – спросил Бобби, целуя ее, чтобы она окончательно очнулась. Ему ужасно хотелось есть.
      – Мы что, в самом деле едем в Нантакет?
      – Конечно. Так что ты будешь есть?
      – Завтра?
      – Да. Раз ты не хочешь говорить, я закажу что-нибудь итальянское. – Бобби направился к телефону.
      – Заказывай, что хочешь, – словно со сна ответила Касси. Как можно есть в такой момент, когда в голове только одна мысль: что взять с собой из одежды?
      Как удивительна судьба! Не будь Артур таким подлецом, его бывшие жены никогда бы не свистнули Рубенса и они с Бобби не собирались бы завтра в Нантакет к его родителям.
      Хотя это вовсе не значит, что она готова к необдуманным поступкам. Нет, нет и еще раз нет.
      И все же… быть может, во время долгого периода взаимного узнавания, предшествующего помолвке, у них будет время попутешествовать. У нее накопилось так много отпусков. И возможно, она сумеет научиться умещать все свои вещи в одну сумку – если скатать все вещи в рулоны, как показывают в журналах. С другой стороны, ей невредно будет немного потаскать тяжести – что-то вроде силовых упражнений. Ах, как окрепнут ее бицепсы! Очень полезно для здоровья. Ладно, с этим, значит, разобрались.
      Ей смерть как хотелось поскорее поделиться новостью с родственниками и друзьями.
      И больше всего – с Артуром.
      Умрет, наверное, на месте…