Глава 10

Он вытащил наконец ее из ванны, завернул в один из своих халатов, накинул другой халат на себя и через спальню провел в другую комнату, такую огромную, что, увидев ее. Изабелла робко остановилась на пороге.

— Это что, твоя римская баня?

Стены и пол зала были выложены мрамором, высокий куполообразный потолок украшен мозаикой, свет от многочисленных настенных бра отражался в десятках развешанных по стенам зеркал в золоченых рамах.

Он покачал головой:

— Та находится на первом этаже. Мой прапрадед однажды увидел такую комнату на одной вилле в Неаполе и привез с собой двадцать итальянских мастеровых, чтобы они создали для него ее точную копию. Я подумал, что тебе, может быть, захочется в ней побывать.

— Спасибо. — На ее щеках выступил румянец.

— Если хочешь, я могу уйти.

— Если можно, хотя… — Она покраснела еще гуще. — Я хочу сказать, после того, что произошло…

— Я подожду снаружи, — вкрадчиво сказал он. — Ватерклозет вон за той дверью. — И, указав на стену, на которой был нарисован маслом какой-то сюжет из деревенской жизни, добавил: — Просто нажми на куст примул.

Когда дверь за ним закрылась, она еще немного постояла, с восторгом рассматривая великолепное помещение. Нигде раньше она не встречала такой роскоши, как в Батерст-Хаусе. Правда, сам Дермотт, кажется, вовсе не замечал ее — его небольшая гардеробная была почти скромной. Раздался бой часов, и, оглянувшись, Изабелла увидела большие напольные часы, стоявшие между гигантской мрамор — ной ванной и шелковым шезлонгом. Пожалуй, в этих палатах могла бы уютно расположиться целая семья, растерянно улыбнувшись, подумала она. От камина распространялось приятное тепло, цветы в вазах благоухали — истинный рай! Среди такого неземного великолепия вполне можно тронуться умом.

На этой странноватой ноте своих раздумий она направилась к потайной двери и осторожно коснулась куста примул. Хорошо смазанные двери бесшумно распахнулись, и перед ее глазами предстала еще одна, украшенная мрамором, на сей раз розовым, комната — с возвышающимся наподобие трона ватерклозетом и раковиной с несколькими кранами, наличие которых означало, что Батерст-Хаус снабжен водопроводом. Жаль, что никому нельзя поведать об этой роскоши, подумала она, тем более дедушке.

Когда она вернулась в спальню, Дермотт сидел за большим письменным столом в своей скромной гардеробной. Утонув в огромном кресле, он лениво потягивал бренди из бокала.

— Ну что, справилась с кранами?

— Да, спасибо. Как красиво и как остроумно! Дедушка был бы в восторге от вашего водопровода.

— А я бы с удовольствием посмотрел на твоего дедушку, — улыбнулся он. — Ему удалось воспитать весьма неординарную женщину. — Он встал и предложил ей стоявший рядом шезлонг.

— Ты считаешь меня неординарной? — Она расположилась в шезлонге, думая о том, что сейчас он не менее очарователен, чем до их близости.

— Несомненно. Шампанского? У меня тут кое-что припасено. Будить слуг не надо.

— Да, спасибо. — Она взяли предложенный бокал. — Моя неординарность в свободном поведении?

— Как тебе сказать? Отсутствие жеманства, пожалуй, привлекает в тебе более всего.

— Ты хочешь сказать — недостаток светскости, — с улыбкой заметила она.

— Я хочу сказать, что не люблю неискренних, лживых женщин. А ты не такая. Ты естественная и вызываешь во мне тем самые сильные желания. Но хватит об этом, я уже и так сказал более чем достаточно. Не люблю разговоров о чувствах.

— Как и все мужчины — судя .по моему опыту.

— По твоему опыту? — Он удивленно поднял брови.

— Я ведь участвовала в делах дедушки. Если разговор хоть как-то касался личных переживаний — например, в связи с кораблекрушением, или с испорченным грузом, или с бунтом рабочих на плантации — все обычно говорят стандартную фразу: «Такова жизнь» — и переходят на другую тему. Даже мой милый дедушка редко говорил о своей любви ко мне, скажет только: «Ты для меня и солнце, и луна, Иззи (так он называл меня с детства). Скажи, что тебе нужно, и ты тотчас это получишь».

— Какая избалованная юная леди, — хмыкнул Дермотт. — Это касается и ваших сексуальных аппетитов. Хотя я не жалуюсь…

— Я тоже, лорд Батерст. Вы полностью оправдываете свою репутацию.

— Но мы еще не кончили…

— Надеюсь, что нет.

Его ленивая улыбка стада откровенно чувственной.

— Гадкая маленькая распутница!

— Именно. — Поднеся к губам бокал, она лукаво подмигнула ему. — О чем раньше не имела ни малейшего понятия.

— Значит, я должен быть благодарен исключительно твоим малопочтенным родственникам.

— В определенном смысле — я тоже. Из-за тебя, конечно.

Взгляд Дермотта моментально стал настороженным. Женская похвала инстинктивно рождала в нем чувство опасности.

Изабелла от души расхохоталась.

— Неужели они так за тебя цепляются?

— Не все подряд, но достаточно, чтобы быть начеку.

— Ну меня-то ты можешь не бояться. А я рада, что ты был у меня первым, — тихо добавила она.

«А возможно, и последним», — вдруг услышал он внутренний голос, тут же заглушенный целым хором других возмущенных голосов.

— Спасибо. — Он не знал, что еще сказать.

— Зря ты благодаришь. А сейчас не сочтешь ли меня непростительно невежливой, если…

Он посмотрел на нее с интересом.

— Если мы попробуем шоколадный десерт, который остался на подносе в твоей гардеробной.

Он расхохотался.

— Вот бы уж чего не подумал. Честно говоря, меня мало интересует шоколадный десерт, — пробормотал он. — Хотя к шоколаду у меня есть прекрасное вино. Пойдем, — сказал он, подавая ей руку.

Дермотт повел ее сначала в гардеробную, где он прихватил поднос с десертом, потом они прошествовали через большую спальню и гостиную, после чего спустились на первый этаж. Повернув вправо, они прошли мимо спящего на стуле привратника и по длинному коридору добрались до маленькой двери, приткнувшейся в углу.

— Теперь иди осторожнее. — Открыв дверь, они медленно спустились по узкой лестнице в подвал, в хорошо освещенный винный погреб.

Дермотт явно проводил там немало времени, поскольку в выложенной кирпичом маленькой передней стояли элегантный стол, четыре роскошных кресла, шкафчик на гнутых ножках и поблескивающий посудой буфет. Предложив Изабелле сесть, Дермотт поставил на стол поднос с десертом, обшарив ящик в поисках столовых приборов, нашел серебряную вилку, нож, вышитую салфетку и с дерзкой ухмылкой выложил их рядом с тарелкой.

— Если мадемуазель даст мне еще одну минуту, я обеспечу ее приятной интерлюдией.

— Ну конечно! — в тон ему ответила Изабелла. — До сих пор я была весьма удовлетворена вашей квалификацией. Слухи о вас нисколько не преувеличены, милорд.

— Что же касается вас… — бархатным голосом произнес Дермотт, — то вы оправдали все мои ожидания. Вероятно, вы должны поблагодарить Молли за науку. Хотя вы и от природы крайне распутная девица.

— Тогда мы вполне стоим друг друга.

Он вопросительно выгнул бровь.

— Я имею в виду — в сексуальном плане, — пояснила она.

— Тогда нам следует тщательно исследовать эту специфику, — удовлетворенно хмыкнул он.

— Я так и думала, что вы не станете возражать, милорд, — сказала она, с торжеством глядя на его оттопыривавшийся спереди халат. — Зря я беспокоилась.

— Беспокоиться надо о другом — это как меня остановить. Сегодня я буквально ненасытен.

— Если верить слухам, это не так уж и необычно для вас. Думаю, вы побили все сексуальные рекорды. У Молли об этом рассказывали легенды.

— Сплетни это. А занимался я сексом не ради рекордов, а только для собственного удовольствия.

— Вы скромный человек, Батерст!

— Дермотт.

— Дермотт. — Изабелле вдруг показалось, что, произнося его имя, она получает на него какие-то права. Но она тут. же одернула себя.

Охваченный тем же непонятным для него ощущением, он нежно поцеловал ее в губы.

— Я сейчас вернусь — пробормотал Дермотт, с облегчением вновь сводя их отношения к сексу. — И заставлю тебя, дорогая, кончить.

Устроившись в кресле поуютнее, Изабелла застыла в сладостном предвкушении. Она благодарила судьбу за то, что получила возможность столь приятным способом защитить свое состояние. Какая удача, что она свернула именно в этот переулок и постучала именно в ту синюю дверь. Как же ей повезло, что Дермотт в этот момент очутился там — увидел ее… и захотел. И теперь вместо того, чтобы долгие годы быть прикованной к своему отвратительному кузену, она находится здесь. И жизнь ее восхитительна.

— Ты когда-нибудь представлял себя в роли спасителя? — спросила она, когда Дермотт вернулся, держа в руках покрытую пылью бутылку. — Для меня ты истинный спаситель.

— Всегда рад услужить, — с улыбкой абсолютно благовоспитанного человека пробормотал Дермотт. — Но все-таки избавь меня от роли филантропа. Я законченный сибарит, и уж позволь мне открыть вот эту бутылку. Вместе с твоим шоколадом она составит изумительный букет. — Он лукаво подмигнул. — И мне это понравится — особенно с твоим собственным шоколадом.

Сняв со стены полотенце, он протер бутылку и ловко откупорил ее. Глядя, как его сильные пальцы вытаскивают тугую пробку. Изабелла почувствовала, что у нее по спине побежали мурашки. Высокий и сильный, Дермотт был даже красивее микеланджеловского Давида — эталона мужской красоты. Он само совершенство. Во всех отношениях, думала Изабелла, вспоминая то поистине неземное наслаждение, которое он ей дал.

За этими размышлениями Изабелла и не заметила, как он подошел.

— Десерт готов, — прошептал Дермотт, поднимая ее из кресла и без видимых усилий удерживая на весу. Усевшись на ее место, он спокойно опустил Изабеллу на колени. — Хочешь, я тебя покормлю?

— У меня есть выбор?

Ее кокетливое контральто на миг заставило его поверить в возможность чуда.

— Только не сейчас, — отрезал Дермотт. — Открой рот.

Она повиновалась, тихонько вздохнув, когда почувствовала во рту вкус шоколадного торта, а в это время твердая плоть Дермотта уперлась в нее снизу.

— Пожалуй, я буду кормить сластену шоколадом, — прошептал он, — не выходя из нее.

— Ты читаешь мои мысли, — выдохнула она, слизывая шоколад с нижней губы. — Я обожаю и шоколад, и тебя, — пробормотала она и мягко потерлась о него. — Только нам придется как-то к этому приспособиться.

— Мне-то все подходит, — усмехнулся он, — за исключением шоколада. — Отложив в сторону вилку, он приподнял Изабеллу и развернул лицом к себе. — Чуть повыше, — коротко приказал он, и когда она оперлась на его плечи и встала на колени, распахнул сначала ее халат, потом свой. — А теперь… — бархатным голосом сказал он, — покажи, как сильно ты этого хочешь.

— Так же сильно, как и ты, — улыбнулась она.

— Тогда нет смысла ждать. — Но прежде чем он успел войти, она сама нетерпеливо скользнула вниз.

— Вот так, — пробормотала она. — Хорошо сидит.

Он слегка подался вверх, и оба удовлетворенно вздохнули.

— Умница, — отдышавшись, пробормотал Дермотт.

— Тебе надо как-нибудь увидеться со мной потом, когда я вернусь домой, — мягко покачиваясь вверх-вниз, выдохнула она. — Чтобы я вновь могла почувствовать это…

В ближайшее время он не собирался ее отпускать от себя.

— А может, я оставлю тебя здесь…

— Чтобы добавить к легиону твоих любовниц? Это меня не устраивает.

— А тебя и не спрашивают. — Обхватив ее за талию, он приподнял ее так, чтобы она балансировала на самом кончике его плоти.

— Не надо так… — Она зашевелилась, пытаясь опуститься вниз, чтобы испытать прерванное удовольствие.

— И что ты скажешь, если я тебя оставлю? — Он без всяких усилий продолжал удерживать ее.

— Какой ты жестокий! — поморщилась она.

— Просто я эгоист. А ты ответь на мой вопрос и сразу получишь что хочешь.

— Да, да, да… все, что угодно!

— Ты сама в это не веришь.

— Сейчас верю.

— Этого недостаточно. А потом?

Пытаясь подавить ноющее ощущение внизу живота, она на миг закрыла глаза, а когда открыла их, посмотрела на Дермотта с явным раздражением.

— На одном из своих кораблей я пошлю тебя на Сандвичевы острова и там брошу, если ты немедленно…

— Я не подчиняюсь ничьим приказам, — с лукавой улыбкой ответил он.

— Ну хорошо, хорошо, твоя взяла. Я сдаюсь. Сдаюсь!

Он ей не поверил, но это не имело значения — он ведь будет иметь ее, когда и сколько захочет. Даже без ее разрешения.

— Вот и молодец, хорошая девочка, — пробормотал он, освобождая ее и наслаждаясь взрывом свежих ощущений. Положив руки на его плечи, Изабелла вновь отдалась этой восхитительной скачке, и вскоре прочные стены подвала услышали ее сдавленные стоны.

Через несколько секунд Изабелла, обессиленная, лежала в объятиях Дермотта, очарованного ее свежестью и ненасытностью в сексе.

— Может быть, ты пойдешь наверх, поспишь? — поцеловав ее в щеку, прошептал он.

Она отрицательно помотала головой. Лежать сейчас в его объятиях было настоящим блаженством.

— Тогда глоток вина? — Как ни странно, ему хотелось о ней заботиться, хотя после возвращения из Индии он заботился только о самом себе.

— Ты будешь снова любить меня? Потом… — Ей хотелось быть уверенной, что она сможет еще испытать то, что чувствует сейчас.

Они были близки еще дважды, а потом он отнес ее наверх, уложил на свою узкую постель и бережно укутал. Изабелла заснула почти мгновенно. А Дермотт с бокалом бренди в руке долго сидел у ее постели, положив ноги на покрывало, и неотрывно смотрел на нее.

Как влюбленный щенок, подумал он, а надо бы отвезти ее обратно к Молли. Но сделать это теперь он просто не мог. Осушив бокал, он протянул руку к бутылке, стоявшей возле кресла, и налил себе еще, пытаясь объяснить мотивы своих поступков. Когда бутылка опустела, Дермотт все еще раздумывал над тем, какое место в его жизни занимает мисс Лесли, но ответа все не находилось.

И когда забрезжил рассвет, он все также пытался понять загадку своего странного поведения.

«Нет, нужно отослать ее обратно, — говорил он себе. — Это же проще простого! Суметь бы только это сделать».

А Изабелла вдруг перевернулась на спину, открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась.

На душе у Дермотта посветлело — будто солнце взошло после ночного мрака.

Он так и не отправил мисс Лесли ни в это утро, ни на следующее. А на третьи сутки их совместных забав, когда они лежали в мраморной ванне, нежась в ароматной пене, он предложил:

— Поедем со мной в Ричмонд. У меня там есть маленький дом и совсем нет соседей.

— Я поеду с тобой, куда ты пожелаешь.

Она продолжала удивлять его своей прямотой. Это, очевидно, реакция на поведение других женщин, которые, как прекрасно знал Дермотт, никогда не говорят того, что думают.

— Я велю Молли упаковать твои вещи. Поедем в закрытом экипаже — на тот случай, если родственники тебя разыскивают.

— Передай Молли, что я обязательно щедро ее поблагодарю, когда мои проблемы окончательно решатся и я смогу бывать где захочу. А еще скажи ей, — с хитрой улыбкой добавила Изабелла, — что я обязана ей частью своих удовольствий.

— Мы оба ей обязаны.

— Приходится еще многому учиться! — с озорным блеском в глазах пробормотала она.

Как ни странно, подумал граф, но и ему тоже — по части неудовлетворенных желаний и непрерывного возбуждения. А в те краткие минуты, когда ему удавалось успокоиться, Дермотт отчаянно бранил себя за излишнюю чувственность.

— В Ричмонде мы долго не задержимся, — сообщил граф Молли, когда приехал за вещами Изабеллы. — Но порой, знаешь ли, мне вовсе не хочется с ней расставаться. Так что нелишне будет упаковать еще что-то из вещей Изабеллы… — Он неопределенно пожал плечами: — Так… немногие.

Он передал ей послание Изабеллы и усеченную версию того, чем они занимались, а Молли принялась укладывать в саквояжи платья и прочие необходимые мелочи. Дермотт был рассеян, говорил невнятно, мысли его явно витали где-то далеко.

— Привези-ка ты ее обратно, — щелкнув замками саквояжей, сказала Молли. — Ты, я вижу, сбит с толку, не понимаешь, почему все не начинается обычная скука.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, — криво улыбнувшись, сказал он.

— Я знаю, чего хочет большинство мужчин твоего класса — удовольствий без привязанности. Но тебе не следует ее обманывать. Когда ты поймешь наконец, что вполне насытился, это причинит ей боль.

— Если бы я мог ее отправить, я бы уже сделал это. — Он неловко поежился. — Но пока не могу. Когда решу окончательно — дам тебе знать.

— Ты поступаешь как законченный эгоист. Она и так уже тебя обожает, не так ли? — Молли взглянула на него с осуждением.

Он отступил от нее, словно опасался удара.

— Чем дольше ты будешь удерживать ее, тем сильнее она к тебе привяжется. — Молли окинула его критическим взглядом. — А если Изабелла забеременеет? Об этом ты не подумал?

— Боже мой, Молли, ты уж меня совсем в негодяи записала! Я с ней так не поступлю.

— Что ж, значит, ты не совсем утратил здравый смысл.

— Не совсем. — Он провел рукой по волосам. — Она оказалась совсем не такой, как я думал.

— Ты же видел ее здесь. И знал, что она невинна.

— В том-то и дело, что она не так уж и невинна!

— И твоя похоть нашла в ней родственную душу? — цинично спросила Молли. Он покачал головой:

— Это было бы слишком просто! Похоть стала для меня, можно сказать, обыденной в последние годы. Но в ней я нашел родственную душу — о бизнесе она говорит как настоящий банкир, а ее знание географических карт… — Он улыбнулся. — Мы недавно работали над дополнениями к моим картам северной Индии. У Изабеллы твердая рука и глаз художника. Она любит те же книги, что и я. И конечно…

— В постели она ведет себя именно так, как тебе нравится, — проницательно заметила Молли. — Если бы я не знала тебя хорошо, то решила бы, что ты влюбился. Но я знаю, и потому употребляю это слово с большой осторожностью.

— Это не любовь! — Голос его стал ледяным.

— Но ты не в состоянии ее отпустить.

— Пока мне этого не хочется.

— Послушай, Дермотт, я только не хочу, чтобы ты разбил ей сердце. У нее нет ни твоего опыта, ни твоей жесткости. — Она твердо взглянула ему в глаза. — Состязание идет не на равных.

— Это вовсе и не состязание. Ей все очень нравится. — Губы его слегка дрогнули. — Правда.

— Рано или поздно она тебя потеряет. А ей совершенно некуда деться, о ней некому позаботиться. Я бы сделала это, если бы могла. Но мое положение таково, что я не могу открыто предложить ей свою помощь. Но учти, я не позволю тебе поступать с ней бесцеремонно. — Она поджала губы. — Считай, что я тебя предупредила.

— Обещаю тебе — когда это кончится, с ней все будет хорошо.

— Изабелле не нужны твои деньги. Ты не сможешь откупиться от нее, как от прочих своих женщин, какой-нибудь дорогой брошью или маленьким домиком в Челси. Полагаю, ты и сам уже понял это.

— Я обдумал все возможные варианты. Конечно, я поступаю неправильно, но знаешь, — резко бросил он, — ее все это совершенно не волнует.

— Так соверши благородный поступок и женись на ней.

— Об этом не может быть и речи.

— Пойми, ей нужна защита от родственников.

— Вот это я смогу устроить. Ее родственников я постараюсь обуздать.

— Ну спасибо… — На лице Молли появилось подобие улыбки.

— Мне действительно очень жаль, Молли, но я не могу на ней жениться. Только в любом случае сделаю так, чтобы она смогла вернуться домой, когда того пожелает, и жила спокойно. — Он бросил взгляд на часы, стоящие на письменном столе, как бы давая понять, что его время истекло. — Перед отъездом в Ричмонд я еще поговорю с Матисоном — он все узнает про этих Лесли. По возвращении в город я встречусь с ними и уж тогда объясню им, что их ожидает, если они будут преследовать или запугивать Изабеллу.

— Им надо хорошенько вправить мозги еще до того, как она вернется в город.

— Я понимаю. Даю тебе слово: они ее даже пальцем не тронут.

Молли ответила не сразу, погруженная в печальные размышления.

— Изабелла напоминает тебе о твоей собственной истории?

— Да, о моем грустном прошлом. — Молли поморщилась. — Пожалуй, я не могу винить тебя за это. — Она вздохнула. — Ладно, позаботься о ней и сообщи, когда вернешься. Я хочу помочь ей… если смогу.

— Я тебя извещу.

— Она доставляет тебе большое удовольствие? — испытующе глядя на него, спросила Молли.

— Каждую минуту. — Подойдя к кровати, он поднял саквояжи. — Недели две ты обо мне не услышишь, пока не поднимай тревоги.

— Верю, что ты поведешь себя как должно джентльмену. Таких, как ты, немного.

— Я позабочусь о ней. Обещаю тебе.

Когда дверь закрылась за Дермоттом, Молли дала волю слезам. Она не плакала уже много лет и толком не могла понять, что на нее нашло. Продолжая вытирать слезы, она направилась к письменному столу. Она сама сумеет как-то помочь Изабелле. Молли знала: чтобы избавиться от жалости к себе, надо действовать. Прежде всего она решила написать письмо своему поверенному, чтобы за Лесли наблюдали ее собственные адвокаты. У нее есть и достаточные средства, и немалое влияние в обществе — пусть и закулисное. К моменту возвращения Изабеллы в Лондон она все подготовит. Все дела Молли привыкла решать с позиции силы. Так будет и теперь.

Изабелла ждала Дермотта в его покоях. Не в силах усидеть на месте больше пяти минут, она время от времени бралась за книгу, но читать не могла и тогда вновь принималась нервно расхаживать из угла в угол, рассматривая картины на стенах. В зависимости от того, как были одеты предки Дермотта на портретах, она пыталась установить степень родства, хронологию рода и определить, кто из них мог купить какие пейзажи. Судя по тому, что на большинстве картин угадывались реалии жизни, достопримечательности других стран, Рамзи много путешествовали. Все это лишний раз напомнило Изабелле о большой разнице в общественном положении их семей, хотя ее мать и была наследной виконтессой. А вот происхождение Лесли довольно сомнительное. «Впрочем, — с улыбкой подумала Изабелла, — к наследницам больших состояний, как правило, относятся довольно снисходительно. Так что, если бы Дермотт был беден, у меня имелся бы шанс на какие-то более длительные отношения».

Она уже много раз говорила себе: «Не смей мечтать о несбыточном», — но… Захлопнув книгу, которую питалась читать, она решительно встала с кресла — нужно как-то отвлечься от бессмысленных фантазий. «Глупышка, — говорила она себе, — ты ведь понимаешь, для чего написаны сотни томов любовных романов, — чтобы поднять настроение, пощекотать нервы рассказами о несбыточном чуде».

«Скорей, скорей! — мысленно молила Изабелла. — Мне так нужно, чтобы ты был рядом».

Стоя посреди громадной гостиной, окруженная пышной роскошью, она напряженно ждала — вот-вот она. услышит звук шагов, которые принесут ей радость.

Когда почти через два часа Дермотт открыл дверь, она встретила его со слезами на глазах.

— Я думала, ты не вернешься.

— Как же я мог не вернуться? — Поставив на пол саквояж, он раскрыл ей свои объятия.

Изабелла прижалась к нему, и Дермотт ощутил себя в раю.

— Я не должна так вести себя, — всхлипывая, сказала она.

— Я рад, что ты так ведешь себя, — прошептал он. Как же ей удалось так быстро изменить его отношение к жизни?

— Я сделаю все, чтобы тебе не надоесть.

— Я не хочу этого, дорогая. — Он мягко приподнял ее голову за подбородок. — Ты нравишься мне такой, какова есть.

— Так ты возьмешь эту плаксу в Ричмонд? — Ее улыбка была неотразимой.

— Ты для меня и солнце, и луна, Иззи, — прошептал Дермотт.

И сердце Изабеллы ухнуло в сладкую бездну. Дермотт взялся вместо служанки помогать ей одеваться, что несколько задержало весь процесс. Но в конце концов они были готовы к отъезду.

Статус гостьи требовал от слуг полного почтения к леди — приказ Дермотта был совершенно однозначным. Проводив Изабеллу во внутренний дворик, хозяин подсадил ее в зеленую лакированную карету и, отдав приказания вознице, сам взобрался в экипаж. Захлопнув дверцы, Дермотт уселся рядом с Изабеллой.

— Тебе понравится Строберри-Хилл, — с улыбкой сказал он.

— Не сомневаюсь, — ответила она.

Глава 11

В своей записке Фрэнсису Гастингсу, лорду Мойру, Молли просила его при первой же возможности нанести ей визит. Когда на следующее утро Фрэнсис появился в ее доме, Молли с радостью приветствовала его:

— Спасибо, что так быстро приехали.

— Мы достаточно давно дружны, чтобы я почувствовал по вашей записке, что дело не терпит отлагательства. — Войдя в гостиную, Гастингс пододвинул кресло поближе к хозяйке. — А теперь выкладывайте, чем могу служить.

Близкий друг равно и принца Уэльского, и Дермотта, лорд Мойр был постоянным клиентом у Молли, причем, когда ему случалось проигрываться в. пух и прах, она частенько покрывала его долги. Понимая специфику заведения, оба были готовы оказать друг другу небольшую услугу.

Убедившись, Что лорд Мойр пьет свой любимый бренди, Молли налила также и себе бокальчик, после чего принялась излагать суть своего дела:

— Недавно у нас произошло весьма странное событие. Однажды в мое заведение буквально ворвалась молодая леди. Красавица опасалась за свою жизнь. — И Молли коротко изложила события ночи, когда у нее появилась Изабелла, и все, что случилось потом.

— Дермотт всегда ухитряется сорвать самый спелый плод, — ухмыльнулся лорд Мойр.

— У него это недурно получается, — согласилась Молли.

— Но как я понимаю, именно этой молодой леди требуется теперь некая помощь.

— И я, как вы понимаете, не могу ей эту помощь обеспечить.

— Да, конечно. Вы имеете в виду…

— Целый ряд вопросов.

— Известного характера, как я полагаю.

— Поэтому мне и нужна ваша помощь. Есть вероятность, что Дермотт дозреет и…

— Исключено! — прямо заявил лорд Мойр.

— Я тоже почти уверена, — вздохнула Молли. — Эта молодая леди благородного происхождения по линии матери, а теперь, когда ее дедушка умер, наследница большого состояния. Вы знаете Джорджа Лесли?

— Это который банкир?

— Он самый.

— Если память мне не изменяет, он, кажется, оказывал принцу какие-то услуги.

— Тем лучше. Значит, у меня не будет чувства, что я хочу обидеть слабого. — Она провела пальцем по краю бокала. — Так вот, я хочу прежде всего защитить Изабеллу от ее родственников — хотя тут-то я могу я сама кое-что сделать. Но моя цель — ввести ее в общество, и вот тут мне нужна ваша поддержка.

— У мисс Лесли нет ли какой-то родственницы, которая может стать полезной в этом отношении? А я прослежу затем, чтобы она получила все необходимые приглашения и поручительства.

— Увы, такой родственницы нет.

Лорд Мойр неодобрительно поджал губы.

— А миссис Фицгерберт не захочет оказать ей покровительство? Насколько я понимаю, они с принцем теперь снова неразлучны.

— Конечно, миссис Фицгерберт рады принять всюду, но…

— Понимаю — желательно вместе с принцем. Так поговорите в таком случае с Уэльским! Он-то сможет кое-что сделать.

— Если Принни согласится помочь, то только, чтобы подшутить над Дермоттом, — улыбнулся лорд Мойр. — Увидеть смущение Батерста, когда тот обнаружит в свете свою тайную любовницу, — это его весьма позабавит.

— Причина для меня не имеет значения — важно, чтобы дело было сделано. Я попытаюсь сама заняться негодяями-родственниками, которые ее преследуют. Но на всякий случай прошу и вашей помощи. У них две дочери на выданье, юные леди в этом сезоне будут искать себе мужей.

— Дочери банкира? — с усмешкой спросил Мойр. — И что, девицы будут вращаться в великосветских кругах?