Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Когда вас кто-то любит

ModernLib.Net / Сентиментальный роман / Джонсон Сьюзен / Когда вас кто-то любит - Чтение (стр. 6)
Автор: Джонсон Сьюзен
Жанр: Сентиментальный роман

 

 


      Другие комнаты были обставлены в стиле эпохи короля Якова: вся мебель была рассчитана на то, что люди тогда были гораздо меньше ростом. Должно быть, он хотел иметь кровать, в которой можно хотя бы вытянуться во весь рост!
      Аннабел слегка улыбнулась.
      Дафф, несомненно, был прав насчет беспорядка. Кровать даже не застлана. Стеганое покрывало сброшено на пол, простыни смяты, стулья и столы завалены одеждой, две пары сапог для верховой езды валяются у двери. На туалетном столике лежит груда скомканных галстуков: сразу видно, что Дафф не чужд моде. В то время идеально завязанный галстук был непременным требованием к одежде светского джентльмена.
      Войдя, она бросила саквояж на постель и обошла комнату, радуясь возможности увидеть истинное лицо человека.
      Повсюду разбросаны книги. Очевидно, он увлекался руководствами по конному спорту: семейная программа разведения лошадей была лучшей в Англии. Однако попадались и романы, а на прикроватном столике лежал «Михаэль Кольхаас» немецкого писателя и драматурга Клейста. Аннабел читала книгу и знала, что сюжет вряд ли способен поднять дух человеку отчаявшемуся. Но ей понравился вкус Даффа. Клейст тоже был одним из ее любимых драматургов.
      Зеленый сюртук, который он надевал вчера на прогулку к развалинам монастыря, висел на стуле у кровати, словно Дафф едва успел сбросить его, прежде чем рухнуть в постель. Аннабел подняла его и поднесла к носу. От сюртука пахло мускусом и слегка кожей. Совершенно мужской запах. Вполне присущий такому человеку, как Дафф.
      Она уселась за письменный стол и, положив сюртук на колени, стала изучать миниатюру, прислоненную к гнезду для бумаг: изображение Даффа с сестрами и братом. Дафф, как самый старший, стоял, положив руку на спинку дивана, где другие дети сидели в ряд, как маленькие птички.
      Господи, сколько же ему было тогда? Лет десять? Такой высокий, прямой и серьезный. Одной из сестер не более двух-трех лет: золотоволосая девочка с чарующей улыбкой. Остальные были так же темноволосы, как Дафф, хотя не имели столь торжественного вида.
      Почему-то она никогда не считала его серьезным человеком. Недаром его юность была отдана лондонским развлечениям! Правда, год назад все переменилось, но перед уходом на войну он пользовался славой повесы и распутника и имел самую скандальную репутацию, а о выигрышах и проигрышах за карточными столами ходили легенды. Однако сам Дафф считался достаточно скрытным человеком, и публике были известны только его подвиги в постелях и игорных комнатах.
      Она вспомнила ту давнюю ночь в зеленой комнате «Друри-Лейн». Когда Аннабел отказала Даффу, тот улыбнулся, отвесил ей изящнейший поклон и, не теряя времени, подошел к другой молодой актрисе.
      Сколько всего случилось с ними с тех пор!
      В основном плохого. Потому что хорошего было совсем мало.
      Но теперь они оба на пути к выздоровлению, и нет смысла оставаться пленниками прошлого. Особенно в такой чудесный день. Аннабел намеревалась полностью наслаждаться погодой и прогулкой.
      На этой оптимистичной ноте она встала, бросила сюртук на стул и открыла лежавший на кровати саквояж.
      Она обожала верховую езду, а лошади у Даффа наверняка первоклассные.
      Расстегнув черный жакет, отделанный позолоченной тесьмой в стиле гусарского мундира и помпонами, она сняла его и отложила. За жакетом последовали серое платье, нижние юбки и сорочка. Натянув чесучовые бриджи, Аннабел застегнула пуговицы у талии и колен, снова надела короткий жакет и оглядела комнату в поисках зеркала.
      Ни одного. До чего же равнодушен к собственной внешности этот человек! Впрочем, она наверняка неплохо выглядит, и, кроме того, ансамбль дополняли черные полуботинки и белые чулки: типичный костюм для юноши. Такова была ее первая роль на сцене много лет назад. К счастью, она догадалась заранее привезти костюм матери, поскольку в этот раз ее сборы были весьма поспешными.
      – Мне подняться, или вы спуститесь?
      Голос Даффа эхом отозвался в коридоре. Аннабел вопреки лучшим намерениям слегка поколебалась, прежде чем подойти к открытой двери и откликнуться:
      – Я уже спускаюсь!
      Она не желала думать об этой минутной нерешительности: простое недоразумение. Приход Даффа в эту комнату совершенно немыслим!
      И, словно решительно желая подавить всякие глупые мысли, она скомкала одежду, сунула в саквояж и понесла вниз. Если ко времени их возвращения Эдди не будет поблизости, она сможет переодеться в конюшне. Нельзя поддаваться ни малейшему искушению.
      При виде Аннабел, появившейся на верхней площадке, у Даффа перехватило дыхание. Но улыбка по-прежнему оставалась безразлично-вежливой, хотя идеальная фигура Аннабел, затянутой в узкие бриджи, никого не смогла бы оставить равнодушным.
      – В последний раз вы появлялись в этом костюме в роли Джасинты, – сдержанно заметил он. – Я все еще помню рев толпы, когда вы впервые вышли на сцену.
      – Женщина в мужских бриджах неизбежно вызывает подобные реакции, – сказала Аннабел, спускаясь по ступенькам. – Правда, мой костюм сегодня предназначен для чисто практических целей. Жду не дождусь нашей скачки.
      – Я тоже, – дружелюбно кивнул он, но в глазах горело жадное желание.
      – Вы нашли корзинку для пикника? – пробормотала Аннабел, с трудом находя нейтральные темы для разговора.
      Он тоже переоделся, и замшевая куртка льнула к нему, как вторая кожа. Такова была тогдашняя мода, намеренно подчеркивавшая физическое сложение мужчины и не слишком льстившая дородному принцу-регенту, которому приходилось прибегать к корсетам. Но Даффу с его мускулистой фигурой корсеты не требовались. И короткая куртка, и коричневато-рыжие лосины были словно нарисованы на нем. Несмотря на чрезмерную худобу, Дафф обладал широкими плечами и грудью, а обтянутые лосинами сильные бедра так и приковывали взор. Как и его вздыбленная плоть, натянувшая перед мягкой рыжевато-коричневой кожи.
      Ей, разумеется, не следовало бы так пристально смотреть…
      И… стоило ли винить его за то, что так беззастенчиво выставляет напоказ свои аппетиты?
      Едва уловимый озноб прошел по ее спине.
      Вернее, он казался бы неуловимым, не будь атмосфера так наэлектризована желанием.
      – Вам, надеюсь, не холодно? – спросил он.
      Ему следовало бы промолчать, притвориться, что он ничего не заметил.
      – Нет… просто сквозняк, – солгала Аннабел.
      И тут она оказалась внизу. Где стоял он… ожидая… Слышно было только их дыхание: его – тяжелое, ее – неровное.
      Молчание все тянулось.
      – Я не прошу, – тихо сказал он наконец. – Но очень хотелось бы…
      Ее губы слегка дрогнули, словно она боролась с собой.
      – Мне тоже, – призналась она.
      И словно получив безмолвное разрешение, Дафф улыбнулся:
      – Я с радостью забуду о нашем пари.
      Он поднял руку, но тут же бессильно опустил при виде ее потемневших глаз.
      – Все… все это так… внезапно, – запинаясь, произнесла Аннабел, и было непонятно, кому она лжет: Даффу или себе. – Дайте мне… немного подумать… – Ее глаза вдруг широко распахнулись. – Не дотрагивайтесь до меня!
      Он снова уронил руку, но взгляд был жарче пламени.
      – А если я не послушаюсь?
      Ни терпение, ни покорность не были в числе его добродетелей.
      – Говорю же, не надо!
      Голос ее дрожал.
      Дафф отступил. В этот момент она невольно напомнила ему женщину его круга: трепещущую юную невинность.
      Повернув руки ладонями вверх, он медленно выговорил:
      – Я-не-коснусь-вас.
      Аннабел отчаянно огляделась, словно пытаясь прийти в себя, и ответила нерешительной улыбкой.
      – Я вечно забываю, кто передо мной, – с безыскусной простотой призналась она.
      – То есть дурной или хороший человек?
      – В данный момент – хороший.
      – Вот это мы еще посмотрим. – Обрадованный ее словами и тем, что она не сбежала сразу, Дафф улыбнулся. – Сами скажете, когда будете готовы. Все зависит от вас.
      Она долго молча смотрела на него. Тишина прерывалась лишь птичьим хором за окном дома.
      Должно быть, оба слышали, как напряженно бьются их сердца.
      Очевидно, придя к какому-то решению, она поднялась на цыпочки и легко поцеловала его. Но он не пошевелился, судорожно сжимая кулаки.
      – Я готова сейчас.
      – Могу я коснуться вас?
      Он не хотел, чтобы она сорвалась с места и выскочила за дверь.
      Она кивнула, опустив глаза.
      Искренна ли она или играет очередную роль?
      Скорее всего играет, решил он. Аннабел Фостер слишком опытна для подобной скромности.
      Но он осторожно положил руки ей на плечи и привлек к себе, словно боясь спугнуть молодую девственницу. Приходилось импровизировать, поскольку раньше он никогда не имел дела с таковыми, но и обычная учтивость тоже вполне сойдет.
      Они стояли так близко, что тела почти соприкасались. Дафф нежно приподнял ее подбородок одним пальцем и, низко наклонившись, поцеловал, бережно, осторожно, как неопытный юноша. Но все его чувства были обострены до такой степени, что он невольно оценивал реакцию.
      Ее губы были сладкими, как мед, с привкусом мяты и пахли розами, отчего голова Даффа закружилась. Но он усилием воли продолжал сдерживаться и целовать ее, словно впервые обнимал женщину.
      – Какое безупречное поведение, Дафф, – пробормотала Белл спустя несколько мгновений и, обхватив его за шею, прижалась теснее, приоткрыла рот и ответила страстным поцелуем.
      Следуя ее примеру, он схватил Аннабел в объятия и стиснул с такой силой, что едва не раздавил.
      – Я не спешу… у нас впереди целый день, – прошептал он, неспешно исследуя мятную сладость ее рта. А может, дразня ее. Или после целого года целомудренной жизни предвкушая то, что должно было вот-вот произойти.
      Она нашла его учтивость возбуждающей, и, более того, манящее ощущение его твердой плоти воспламенило ее желания. Но несмотря на всю великолепную силу и мощь, он не пытался принудить ее или употребить свою власть, и за это она была благодарна.
      Слишком долго боролась она за свою независимость, чтобы терпеть тиранию.
      И он, похоже, это понимал. Или, возможно, познав после Ватерлоо сомнение и боль, стал более чувствительным к слабостям окружающих.
      Но когда она зазывно коснулась его бедер своими, словно в безмолвном приглашении или в том, что было принято им за приглашение, он отстранился и, чуть задыхаясь, прошептал:
      – Игра в джентльмена имеет свои пределы. Нам следовало бы подняться наверх, на случай возвращения Эдди.
      – Наверх? – нерешительно спросила она.
      – Все зависит только от вас, – повторил он.
      – Вы всегда так вежливы? – усмехнулась Аннабел.
      – В последнее время мне не с чем было сравнивать.
      – Значит, сегодня мы оба снимаем с себя обеты целомудрия?
      Он попытался не показать, как потрясен, но удалось ему это лишь отчасти.
      – Я тоже долго была одна, – пояснила она, видя его удивленное лицо. – Очень долго. – Ее лицо неожиданно осветила солнечная улыбка. Куда только подевалась ее нерешительность? Может, все дело в сдержанности Даффа? – Уверены, что готовы утолить мою любовную жажду?
      – Во всяком случае, готов попытаться, – мягко пообещал он. – Хотя должен предупредить, что после целого года воздержания я, вероятно, изголодался сильнее.
      Серебристые трели се смеха раскатились по комнате.
      – Звучит почти как очередное пари.
      – Которое вы проиграете.
      – Так уверены, мой дорогой Дафф?
      Он хотел попросить ее не ссылаться на прошлое. Не хотел слышать о нем. Но при этом понимал, что не ему обвинять кого-то в невоздержанности и чувственных излишествах. Слишком много лет он потакал собственным порокам!
      – Прекрасно, – сказал он, смирившись. – Почему бы нам не заключить пари на чисто символическую сумму в десять фунтов?
      – А еще лучше – вообще никакого пари, – пробормотала она, расслышав потки недовольства вею голосе.
      – В самом деле, лучше, – согласился он, взяв ее за руку. – Пойдемте. Позвольте мне развлечь вас.
      На этот раз именно она не смогла скрыть удивления.
      – Только не говорите, будто не желаете, чтобы вас побаловали, – рассмеялся он.
      О, ее слишком часто баловали, но никогда – мужчина, подобный Даффу.
      – С нетерпением жду, что будет дальше.
      – Далеко не с таким нетерпением, как я, – признался он и, наклонившись, подхватил ее на руки и понес по ступенькам.

Глава 15

      Он стоял в дверях спальни, все еще держа ее на руках и слегка хмурясь.
      – Этой комнате не помешала бы уборка. Может, нам следует найти другую.
      – Ничего подобного. Здесь пахнет нами, – улыбаясь, прошептала она. – И мне очень нравится. Где делают ваш одеколон?
      – В маленькой лавочке, в Мейфэре.
      – Соблазнительный запах.
      – Кстати, о соблазне, – пробормотал Дафф, не склонный обсуждать одеколон, когда на уме было совершенно другое. – Как вы отнесетесь к тому, что мы немного поспешим?
      – Слава Богу, – рассмеялась она. – Именно об этом я и думала. Что же касается меня, я за быстрые и мгновенные действия.
      – Обычно я не так нетерпелив.
      – Обычно я не так одержима желанием.
      – Значит, вы не против незастланной постели. Возможно, я сумею найти чистые простыни, хотя не уверен, где они хранятся. А Эдди меняет их каждый день, просто сегодня еще не успел.
      – Можно подумать, мне есть до этого дело. Отпустите меня.
      Он поднял брови.
      – Я разденусь, – пояснила она.
      – Не настолько я спешу, – улыбнулся он, подходя к кровати и сажая Аннабел на край. – Особенно потому, что с утра до вечера только и думал о том, чтобы раздеть вас.
      – Тогда позвольте мне помочь.
      Она умирала от жажды, она, которая всегда держала себя в руках! И не помнила, когда в последний раз умирала от желания.
      – Вы слишком красивы, Дафф. Я вся трепещу, – призналась она, потянувшись к пуговицам из золотой тесьмы на своем жакете.
      – Прошу, – выдохнул он, медленно отводя ее руки. – Я сам.
      Почему он так настаивает? Она привыкла раздеваться для мужчин! С чего это вдруг так его задело? Ведь сам он не раз наслаждался обществом актрис.
      Но лучше не думать об этом…
      – Вы должны быть сговорчивее. – В ней тоже взыграло самолюбие.
      – Должен? – холодно переспросил Дафф.
      – Вот. Видите? Поэтому мне не следовало приезжать.
      Теперь Аннабел была уверена, что ошиблась: слишком хорошо она была знакома с таким выражением глаз, как у Даффа, – убежденностью, что весь мир должен подчиниться воле богатого аристократа.
      – Прошу простить меня, – резко бросила она, пытаясь встать.
      Он остановил ее, снова уложил и сказал, как надеялся, более дружелюбно:
      – Не могли бы мы обсудить это?
      Она покачала головой.
      – Я, разумеется, извиняюсь. Самым смиренным образом.
      Аннабел снова покачала головой.
      – Говоря по правде, я вообще не должна была появляться здесь. Не знаю, чего я ожидала… вернее, знала, но все равно приехала. Не стоит повторять сцены из моего прошлого, особенно те, которые никоим образом не должны повторяться.
      Аннабел слабо улыбнулась, понимая, что он никак не повинен в том образе жизни, который она вела до сих пор.
      – Видите ли, я сильно изменилась. Но тут появились вы и сломили мою решимость. Какое великолепное доказательство вашего обаяния и несомненных способностей! Не говоря уже о вашей блистательной внешности. Думаю, вы часто это слышали раньше. Но тем не менее должна признаться, что поддалась вашим чарам. Честно говоря, припомнить не могу, когда я так хотела мужчину.
      – Но не ожидаете же вы, что я отпущу нас после такого признания? – с ослепительной улыбкой возразил он. – И хотя я никогда не придавал особого значения духовным связям, дорогая Белл, все же вы затронули нечто глубокое в моей душе. Это я пал жертвой ваших чар.
      – О, прошу вас, – цинично усмехнулась Аннабел. – Ваши порывы не имеют ничего общего с чарами или духовной связью. Просто у вас целый год не было женщины.
      – Если бы все было так просто, – возразил он. – Я последний человек на земле, который признает существование сильных эмоций любого рода, кроме похоти, разумеется.
      – И страсти к лошадям.
      Дафф утвердительно кивнул.
      – И моей семьи, полагаю. Да, согласен, я подвержен этим страстям. Но поверьте, если говорить о страстях более нежных, вы единственная тронули меня. Сам не знаю почему и твердо понимаю одно: не хочу отпускать вас. Останьтесь. Если желаете, я готов забыть о постели. Просто составьте мне компанию. Поедем кататься, как собирались, и устроим пикник.
      Аннабел наморщила нос и угрюмо проворчала:
      – Вы причиняете мне одни неприятности.
      Последняя фраза немало его ободрила, ибо он привык к изменяющимся настроениям женщин. И она так мило морщила носик, что он мгновенно потерял голову.
      – Даю слово никогда не говорить с вами никаким тоном, кроме самого вежливого, и не предъявлять ни одного требования. Только останьтесь. Вы сделаете меня очень-очень счастливым! Понимаете, я, должно быть, лишился разума, если так открыто признаюсь в своих чувствах!
      Он выглядел совершенно растерянным.
      – Да еще женщине, – кивнула она.
      – Прекрасно. Должен честно исповедаться в том, что до сих пор был полнейшим эгоистом, – вздохнул Дафф, понимая, что невозможно отрицать бесчисленные предыдущие романы, с таким жаром обсуждаемые светскими сплетниками. Но, – добавил он, остановившись на мгновение, словно сознавая важность того, что собирался сказать: – Но считайте, что с тех пор я полностью исправился.
      Аннабел невольно рассмеялась.
      – Будь я пятнадцатилетней девчонкой и к тому же далекой от театрального мира, я могла бы почти поверить раскаянию человека с вашей репутацией.
      Ему следовало бы защищаться, опровергнуть ее издевательское заявление, но Дафф знал, что это ни к чему не приведет. Пусть он впервые испытывает нежные чувства к женщине, но в искусстве обольщения ему нет равных.
      – Прошу, поверьте мне, – прошептал он искренне и с очаровательной улыбкой, – я исправился, по меньшей мере во всем, что касается вас.
      – Значит, я особая и необыкновенная? – шутливо осведомилась она, все еще не спеша поддаться на лесть, но тем не менее наслаждаясь происходящим.
      – Можно подумать, вы этого не знаете после стольких лет всеобщего мужского обожания! Но если хотите знать, вы действительно необыкновенная, чрезвычайно дороги мне, и я не хочу, чтобы вы уходили. Скажите, что я должен сделать для того, чтобы вы остались, и я с радостью подчинюсь.
      – Любите меня!
      Конечно, ей не следовало бы этого говорить. Нужно было с самого начала повернуться и уйти.
      – Не издевайтесь надо мной, – нахмурился он.
      – О, если бы это было так! Наоборот, я совершенно искренна, – заверила она.
      Правда, в каждом слове звучала нерешительность, а губы были недоверчиво поджаты.
      Дафф улыбнулся и покачал головой.
      – Все же у вас остались сомнения.
      – Причем так много, что и вам не мешало бы дважды подумать о том, на что идете.
      – Ни в коем случае.
      – Во всяком случае, один из нас уверен, – раздраженно вздохнула она.
      – Почему бы мне не быть уверенным за нас обоих? – вкрадчиво осведомился он.
      – Какая галантность! – сардонически бросила она, явно борясь с собой.
      Он ждал, внешне спокойный и сдержанный.
      – У меня есть одно требование, – выпалила она наконец.
      – Только одно? Я готов выполнить куда больше.
      – Никогда не смейте приказывать мне. Ни при каких условиях.
      – О, за это можете не волноваться.
      Аннабел тихо вздохнула, почему-то сразу поверни ему. Хотя… даже без его заверений она не смогла бы добровольно лишиться радости, которую ощущала в его присутствии. Скорее всего не смогла бы, иначе давно покинула бы и комнату, и этот дом.
      – Простите меня за нерешительность, – улыбнулась она. – Вы проявили немало терпения и великодушия. Что же, продолжим? Полагаю, теперь можно на ты?
      – Разумеется. – Его взгляд был обезоруживающим в своей чистосердечности, улыбка лишь отчасти дразнящей. – Не хотелось бы обижать тебя. И честно говоря, я не настолько отвечаю за свои чувства, чтобы гарантировать учтивость и обходительность. Как только происходящее достигнет… – он помолчал, пытаясь найти подходящее слово, – скажем, точки необратимости, ты не сможешь…
      – Остановить тебя?
      – Да. Именно не сможешь. Эдди утверждает, что временами я не совсем сознаю происходящее вокруг. А на этом этапе…
      – Если бы я смогла сказать «нет», Дафф, давно бы так и сделала, – перебила она. – Не ты один не в силах справиться с ситуацией.
      Невинность его улыбки могла бы сманить птичек с древесных ветвей.
      – Странная мы парочка, верно?
      – Питающая абсолютно неуправляемый аппетит друг к другу.
      Отдавшись очарованию Дарли, она с удовольствием признавалась в своих чувствах.
      – Неудовлетворенный аппетит, – мягко добавил он.
      – И неистовый. К твоему сведению, слова «неистовый» до сих пор не было в моем словаре.
      – В таком случае я ваш покорный слуга, мисс Фостер, – пробормотал Дафф. Обычная учтивость в этом случае приобретала совершенно новый смысл.
      – Такая покорность необязательна.
      – Решай, – ухмыльнулся он.
      – В этом вся проблема, Дафф. Я ни на что не могу решиться. И не понимаю, чего хочу от тебя. Что хочу дать тебе. И сколько еще собираюсь пребывать в этом ужасающем состоянии нерешительности и сладострастия.
      Для человека с его опытом ее признания звучали недвусмысленным приглашением и давали ему полную волю.
      – Пока ты пытаешься решить, – пробормотал он, уверенный в победе, – я приведу эту постель в порядок.
      Она уставилась на него как на сумасшедшего.
      – Это займет не больше минуты, – заверил он, усаживая ее на стул. – Я не собираюсь уходить.
      – Мне нужно быть дома к ужину, – твердо объявила она.
      Расправляя простыню, он оглянулся на нее.
      – Я привезу тебя вовремя.
      – Своей хозяйственностью ты ужасно меня нервируешь.
      Ее легкая улыбка согрела ему душу.
      – Дай мне минуту, и я окончательно лишу тебя равновесия, – хрипловато пообещал он.
      – Тогда я начинаю раздеваться… для экономии времени. Можно?
      По какой-то причине он не позаботился попросить ее об этом.
      – Нет… пожалуйста, – быстро поправился он, скрупулезно подчиняясь всем правилам этого причудливого танца. – Я хотел сам тебя раздеть.
      Он поднял с пола покрывало и бросил в изножье кровати.
      – Ну вот и все. Правда, быстро?
      – А по-моему, ужасно долго, – возразила она, мило надув губки.
      – А теперь скажи, кто стремится поставить на своем? – рассмеялся он.
      – Мне позволено.
      – А мне нет.
      – Мы можем поговорить об этом, – засмеялась она. Дафф рывком поднял ее со стула.
      – Отложим все разговоры на потом, – решил он, снова потянувшись к пуговицам на ее жакете. – После взаимного удовлетворения…
      – Сначала моего, если вам угодно.
      Он застыл, пораженный ее почти повелительным тоном.
      – Ты хмуришься, – улыбнулась она. Лоб его тут же разгладился. Сейчас, в преддверии наслаждения, не стоит выходить из себя.
      – Прошу прощения, – пробормотал он, принявшись расстегивать ее жакет.
      – На самом деле тебе вовсе не стыдно, но я тоже извиняюсь. Это было очень грубо. Надеюсь, тебе не нужны наставления.
      – Нет, и уже давно, – усмехнулся он.
      – Так что мне, возможно, давно пора перестать отдавать приказы.
      – Нет, пытаться ты можешь, – весело блеснул глазами Дафф. – Но не уверен, что нуждаюсь в них. Я довольно хорош в таких играх.
      – Даже после года воздержания?
      – Особенно после года.
      Он легонько коснулся ее нижней губы.
      – Расслабься и дай мне обо всем позаботиться.
      О да, Аннабел прекрасно знала о его постельных подвигах, и пылающий в его глазах огонь зажег в ней ответное желание. Но она стояла неподвижно, впитывая восхитительные ощущения, окрасившие румянцем щеки, бурлившие в крови, готовившие к будущим наслаждениям.
      – Твои волосы короче моих, – пробормотал он, ероша ее локоны.
      – Сказать, что я жалею об этом? – съязвила она, хотя в нынешнем лихорадочном состоянии вполне могла бы извиниться за слишком модную прическу.
      – А если бы я об этом попросил? – улыбнулся он. Оба слышали истории друг о друге. Оба были мастерами этой игры.
      – Это от многого зависит, – промурлыкала она.
      – А именно?
      Он расстегнул вторую пуговицу.
      – Получу ли я достойную компенсацию.
      – О, это можно устроить.
      – Какая самоуверенность, милорд! Его глаза весело блеснули.
      – Годы и годы практики. Каждый на моем месте уже успел бы научиться.
      Снова горячий комок сосредоточился внизу живота при столь недвусмысленном намеке.
      – Да, так всегда утверждали газеты. Вы столько лет были их любимцем и главной мишенью!
      – Я рад, что мы наконец встретились… при благоприятных обстоятельствах, – пробормотал он, слишком хорошо воспитанный, чтобы упомянуть о многочисленных газетных статьях, посвященных несравненной мисс Фостер.
      – Благодаря ярмарке лошадей.
      Может, даже тогда она уже понимала неизбежность сегодняшних событий. Или просто ничем не отличалась от любой женщины, которой доводилось попасть в магнитное поле маркиза.
      – Ты приколола брошь.
      Дафф осторожно коснулся цветка из розовых бриллиантов на лацкане ее жакета, прежде чем стянуть жакет с плеч.
      – Мне она очень нравится… хотя ты нравишься еще больше, – добавила она неосмотрительно. Ей ли не знать, насколько важна осторожность в обращении с мужчинами, подобными Даффу!
      – Я куплю тебе целый букет таких роз, – пообещал он, словно не услышав ее неосторожного заявления. – Всех цветов. За радость побыть с тобой сегодня.
      Его пальцы скользнули под кружева шемизетки.
      – И за наслаждение, которое ты даришь мне, – прошептал он, неспешно лаская холмики ее грудей.
      Его мозолистые пальцы чуть царапали кожу, взгляд темных глаз оставался невозмутимым, словно все это между ними уже происходило тысячу раз.
      Дрожа под этим спокойным взглядом, она все больше преисполнялась нерешительностью. Хочет ли она отдаться столь сдержанному, не поддающемуся никаким эмоциям мужчине?
      – Не знаю… – выдавила она, вновь заколебавшись. Сейчас ей больше всего хотелось избежать заранее рассчитанного бездушного постельного приключения. – Не уверена, что так уж стремлюсь остаться.
      Но он отметил, что она не попросила его остановиться, не запретила дотрагиваться до нее, и, возможно, понял причину ее сопротивления. Недаром в Лондоне ходили целые легенды о том, как она играла в любовь на своих условиях.
      Поэтому Дафф не стал спорить, не стан уговаривать. И вместо этого вновь положил руки ей на плечи.
      – Останься хотя бы ненадолго. Вдруг ты передумаешь?
      – А если нет?
      – Значит, годы практики потрачены впустую, – задорно улыбнулся он.
      – Наглый распутник.
      Кажется, она начинает терять самообладание, хотя чисто внешне остается спокойной.
      – Мне следует извиниться за все прошлые грехи? – лукаво осведомился он.
      – Разумеется.
      Но огонь желания в его глазах неумолимо гасил все ее лучшие намерения. Ее соски набухли, затвердели, пульсация между ног усилилась, и Аннабел неожиданно задалась вопросом, так ли уж ее интересуют его прошлые грехи.
      Он видел, как драгоценные камешки сосков упираются в тонкую ткань шемизетки, и, хотя не подозревал, что творится с Аннабел, все же было ясно, что она сильно взволнована.
      – Естественно, я готов извиниться. Не припоминаю, когда бы еще извинялся так часто перед одним человеком. Так мы снова друзья? – осведомился он с мальчишеской улыбкой и, не дожидаясь ответа – недаром, по его опыту, женщины часто говорили вовсе не то, что думали, – привлек ее к себе. Их тела соприкоснулись: грудь к груди, бедро к бедру, его замшевая куртка и лосины терлись о более легкую ткань шемизетки и чесучовых бриджей. – Ты должна сказать мне, чего хочешь.
      Он предлагал ей все!
      – Все, что угодно? – прошептала она, словно питала несбыточные ожидания. Впрочем, с Даффом, возможно, так и было.
      – Все, что угодно, – подтвердил он.
      Ничто не страшило его. И неясно, почему порывы взяли верх над здравым смыслом: то ли благодаря его великодушию, то ли всему виной были ее пробудившиеся желания.
      – Тогда я останусь и буду играть, – промурлыкала она, как хорошо обученная одалиска или известная актриса.
      Но именно эти зазывные нотки в ее голосе отчего-то не понравились ему.
      – Я не собираюсь играть, – холодно и отчетливо произнес он, удивляясь сам себе. С чего это вдруг такая разборчивость?
      – Вот как?
      Опять перед ним талантливая актриса: широко раскрытые глаза, невинный вид…
      – Не нужно этого, – потребовал он, словно имел на нее права.
      – Что тебе нужно от меня? – Оттолкнув Даффа, она пожала плечами: – Объясни, потому что я ни в чем уже не уверена. До сих пор передо мной был Дарли, вполне достойный своей репутации уверенного в себе, чувственного, чарующего, обаятельного соблазнителя. И несмотря на все это, – поморщилась Аннабел, – я осталась.
      – Я обязан тебе очередным извинением: боюсь, это уже рекорд, – вздохнул Дафф. – Дело в том… – Он поколебался, но все же решил идти до конца. – Я хочу большего, чем простая короткая связь. Не знаю почему. Да это и не важно. Просто хочу, вот и все.
      Неясно: либо она слышит вкрадчивую, льстивую ложь, либо ей предлагают честный и долгий союз…
      – Ты слишком долго пробыл вдали от света, – бросила она, пытаясь разобраться в происходящем.
      – А ты?
      – Но я окончательно запуталась. И это при том, что предпочитаю здравый смысл и рассудительность.
      – Боюсь, тут я тебе не помощник, – фыркнул он, – но пообещай подумать над этим. Я не предлагаю сегодня же подписать контракт.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15