Его тон не оставлял сомнений, но Уэбстер просто не мог поверить.
      Он продолжал не верить, поднявшись на третий этаж. Мисс Моженэ уже сняла жакет и осталась в блузке с длинными рукавами. Её волосы были забраны в пучок, и вообще она походила на типичную старомодную классную даму.
      Уэбстер не мог понять, почему Стелла называла племянниц мистера Аттербери шикарными. Мишель даже не входила в высшую лигу, как Джулия. Она совсем не красилась, не то что другие женщины. Казалось, её это вовсе не интересовало.
      Гости придут в полвосьмого, - сообщила она. - Через час после этого будем ужинать. Кстати, - она помолчала и слегка покраснела, - я попросила мужчин прийти в черных галстуках. У вас есть что-то подобное?
      Что-то типа униформы мажордома? - пришел он на помощь. - Да, разумеется. На мне сейчас обычная одежда, но я сбегаю домой, переоденусь и быстро вернусь. Только разве вы не хотите, чтобы я сначала приготовил ужин?
      Я сама все сделаю, - ответила мисс Мадженэ так беззаботно, как будто он спрашивал Мариан Андерсон, умеет ли она петь. - Возьмите такси в оба конца, чтобы успеть вернуться и смешать коктейли. Я заплачу.
      Она достала из своего свёртка жестяную коробку и поставила её на стол. Затем расстегнула верхнюю пуговицу блузки, вытащила ключ на цепочке и открыла коробку.
      Уэбстер подумал, что глаза его вылезут из орбит. Там было столько денег, что они аж зашуршали, когда открылась крышка, как шипит одежда в переполненном чемодане. Чем бы ни занималась мисс Моженэ, - а Уэбстеру не хотелось верить в слова Кита, - занималась она этим с пользой
      Там не было мелких банкнот, попадались купюры по пятьдесят и даже по сто долларов. Вообще в коробке не было банкнот меньше, чем по пять долларов.
      Уэбстер пообещал принести сдачу и ушёл.
      Почему, подумал он по пути, она так доверяет незнакомцу, да ещё чёрнокожему? Может, так хорошо разбирается в людях, что сразу разглядела его честность?
      Должно быть, под маской застенчивости она тверда, как сталь, раз отвечает за такую сумму денег.
      Поначалу старик решил, что такие женщины обычно держат деньги в банке, но, возможно, ей не хочется, чтобы всякие ревизоры совали нос в её дела. Это вполне понятно, если деньги добыты нечестным путём.
      И все-таки он не хотел верить, что Кит был прав. Мисс Моженэ, скорее всего, казначей дяди в его бизнесе, хотя Бог знает, что это за бизнес.
      Глава 8
      Дома Уэбстер изучил свой гардероб. Если Мишель желает чего-то необычного, он может это устроить, вот только непонятно, до какой степени это необычно.
      Он никогда не выбрасывал костюмов, в которых играл в театре. Поэтому в его гардеробе нашёлся бордовый пиджак с медными пуговицами, в котором он когда-то изображал индийского раджу. К нему прилагались штаны цвета хаки, слишком безвкусны для наряда дворецкого. Вместо них пришлось надеть чёрные брюки с атласными лампасами.
      Посмотревшись в зеркало, он решил, что Мишель будет довольна.
      Вернувшись на 63-ю улицу, Уэбстер позвонил в дверь, так как забыл взять дома ключ. Дверь открыли изнутри, нажав на кнопку, и он стал подниматься по лестнице. Старик прислушался, но никаких признаков жизни в квартире Аттербери не уловил.
      Дверь квартиры мисс Моженэ стояла настежь. Возможно, хозяйка была в кухне, откуда доносился аромат баранины.
      Уэбстер запер за собой дверь, подумав, что бросать её открытой было неразумно. В конце концов, откуда мисс Моженэ знать, что звонил он?
      Но девушка была неглупа. Коробка с деньгами находилась тут же, в кухне, рядом с раковиной, в которой хозяйка готовила спаржу. Как любая хорошая хозяйка, она всё держала под рукой - ножи, машинку для приготовления пюре, и пистолет марки "кольт".
      Эта маленькая штучка, решил Уэбстер, должно быть, часто бывает под рукой. Вот почему она ему так доверяла! С пистолетом можно быть вполне уверенной в себе.
      Девушка оглядела его с головы до ног и осталась довольна. Уэбстер заметил, что она преобразилась, как будто хамелеон внутри неё сбросил защитный покров и принарядился.
      На ней было нечто кружевное, тёмно-коричневого цвета, в тон волосам, которые она распустила по плечам. Макияж был нанесен так умело, что Уэбстер его просто не заметил бы, не будь он так искушён в театральном гриме. Она вполне могла бы послужить моделью Боттичелли, если бы тот искал натурщицу для Венеры.
      Стелла всё-таки не ошиблась: эта племянница могла быть шикарной... когда хотела.
      Уэбстеру не терпелось увидеть гостей.
      Первым прибыл молодой человек, которого хозяйка, видимо, высоко ценила. Уэбстеру он сразу не понравился. Во-первых, слишком хорош собой. Уэбстер не имел ничего против усов, - некоторые из его друзей их носили, но эти были слишком светлые и гладкие. Их явно растили, холили и лелеяли, чтобы скрыть жестокий рот, но это удалось не до конца. Остальные черты лица были правильными. Парень явно родился с хорошей наследственностью. Хозяйку квартиры он с фальшивой изысканностью называл "герцогиня", а она звала его во втором лице "Лео", а в третьем "мистер Хейринг".
      Вообще она довольно много говорила о нём в третьем лице. Она цитировала Уэбстеру его слова, как будто это был Шекспир, если не сам господь Бог.
      Мистер Хейринг сказал, что вино следует охладить до такой-то температуры.
      Мистер Хейринг сказал, что черешки фруктов в вазе надо чуть-чуть подрезать, и Уэбстер принес ножницы, чтобы этим заняться.
      Мистер Хейринг заявил, что сюда вот надо положить лук, а не оливки, как будто Уэбстер этого не знал.
      Не прошло и пяти минут, как он был уже по горло сыт этим знатоком.
      Как-то он возвращался с кухни с очередным поручением Хейринга, и ему пришлось открыть дверь на стук. На пороге стояли двое мужчин, у которых был вид "мы друг друга не знаем", как у двух дам, которым пришлось оказаться за одним столиком у Шрафта в часы наплыва посетителей. Судьба свела их вместе случайно, но шансы на то, что они уйдут по одному, были один к двадцати.
      Увидев их, Мишель засияла от радости, и Уэбстер подумал, что до сих пор она не знала, придут ли эти джентльмены. Она направилась к ним, чуть покачивая бедрами.
      Вот зрелище, которое ласкает взор, - сказала она. - Вы, и вдвоём! Вы договорились прийти вместе?
      Мы встретились случайно, - заверил один из гостей, высокий, крепко сбитый, с густыми тёмными волосами.
      Другой был полным, розовым и лысым, как бильярдный шар. Их имена, должно быть, были слишком известны, чтобы их называть, но Уэбстер готов был ручаться, что ни один из них не носил фамилию Аттербери. У высокого совершенно не было повода покупать так много жидкости от облысения, а лысый утонул бы в нарядах мистера Аттербери.
      Такие типы, как этот коротышка, обычно походили друг на друга, но когда Уэбстер взял его шляпу и пальто, то заметил кое-что, выделяющее его из ряда. Треугольные веки над ясными голубыми глазами и немного приплюснутый нос помогли Уэбстеру узнать его, как мать узнаёт своего младенца из тысячи. И вовсе не нужно было читать инициалы на белом шёлковом шарфе. Однако они там были: "Джей Мак Эр.".
      Вешая одежду в шкаф, Уэбстер провёл пальцем по этим буквам, И подумал, что если бы он был одним из тех, кто гоняется за знаменитостями, сейчас ему бы представился удобный случай.
      Мистер Джей Мак Эр. был большой шишкой. Полное его имя - Джеймс Макруни. Ничего удивительного, что его не представили - всё равно, что сказать: "Познакомьтесь, это Аль Капоне, вы, наверное, о нём слышали".
      Смешно.
      Уэбстер всегда с интересом следил за криминальной хроникой и часто встречал в заголовках это имя.
      Макруни нажил своё немалое состояние на тёмных делишках. Начинал он, естественно, как бутлеггер, потом перешёл на такие же незаконные дела, не столь известные широкой публике, включая то, чем занималась Мишель.
      Видимо, Кит был прав.
      Эта деятельность немедленно заинтересовала многочисленные комиссии и суды присяжных, но Макруни никогда не попадался. Обладая двумя бесценными сокровищами - удачей и адвокатом, который умел обходить закон - он оставался на коне.
      Судя по сведениям из колонки сплетен, на него работал также специалист по связям с общественностью, в чью задачу входило распространять о Макруни хвалебные слухи. Автор заметки, любимец Уэбстера, называл этого человека Лгуном Лео. Можно было предположить, что он имел в виду не льва с логотипа "Метро Голдвин Майер", а мистера Хейринга.
      И Хейринг действительно создал своему клиенту положительный имидж. Он представил его как невинно оклеветанного человека, вдовца, который никак не оправится от своей потери и занимается благотворительностью.
      На шарфе другого джентльмена монограммы не было, как не было её на подкладке пальто, потёртой там, где обычно носят кобуру. Конечно, там могла лежать просто авторучка, но Уэбстер предпочитал мыслить более романтично.
      Слава Богу, что Стелла не знала, какую кашу заварила!
      Уэбстер ни за что не отказался бы от расследования, особенно сейчас. Он так увлёкся размышлениями обо всём этом, что Мишель пришлось позвать его готовить коктейли.
      В это время в дверь кто-то постучал, тихо и деликатно, по-женски. Он открыл дверь и увидел мисс Джулию, хорошенькую, как картинка.
      Ой! - воскликнула та, просияв от радости; сам он не был особенно рад, что она попала в эту компанию.
      Лео Хейринг кинулся её приветствовать. Его усердие, а также восхищенное выражение лица сразу всё сказали Джулии. Она и не пыталась это скрыть, подмигнув Уэбстеру. Вот кто был предметом её грёз!
      Уэбстер знал, что это должно случиться, он собирался принять чью-нибудь сторону в треугольнике Лео - Джулия - Фостер. И уж конечно это будет не городской франт, а парень с цокольного этажа.
      Но сейчас у Кита было мало шансов: мисс Джулия сидела на диване рядом с Лео и улыбалась так, как будто он был из чистого золота. Она внесла свежую струю в комнату, где вечеринка шла довольно вяло.
      Макруни, как оказалось, страдал хроническим расстройством чувств, и сейчас, вероятно, у него наступило обострение. Он вел себя так, будто на вечеринку его заставили прийти насильно. Когда он отказался от канапе, Уэбстер подумал, что он тут же сошлется на пятую поправку к Конституции.
      Поверхностная беседа то и дело стихала. Иногда кто-нибудь заводил разговор, но тот теплился едва-едва. Уэбстер рад был покинуть безрадостную атмосферу, когда хозяйка позвала его присмотреть за ужином.
      Когда он вернулся, чтобы объявить, что ужин подан, всё оставалось по-прежнему. Но добавилось ещё одно лицо - красавица в красном платье, восседающая на поручне кресла Макруни. Никто не угостил её коктейлем, и Уэбстер почувствовал, что следует проявить гостеприимство хотя бы ему.
      Могу я вам что-нибудь предложить, мисс? - спросил он.
      Вопрос был простым, но для красавицы превратился в проблему. Она помолчала, затем её полный рот лениво искривился, и она буркнула:
      Ну, в общем, можно, немного бурбона без льда.
      Мисс Моженэ оказалась тут как тут, прежде чем Уэбстер дошёл до бара.
      Перл, - жёстко заявила она, - сейчас не время. Ты нам нарушишь весь распорядок ужина. Если бы ты пришла раньше...Уэбстер, мисс Уилсон не хочет выпить.
      Ошибка, - язвительно поправила третья племянница. - Мисс Уилсон хочет выпить, но если сейчас не время, значит, не время.
      Простите, мисс, - сказал Уэбстер, - За ужином будет вино, вы ещё успеете.
      Она покачала головой. Он не видел такого печального прелестного лица с тех пор, как Хелен Морган в последний раз сидела на рояле.
      Девушка встала, и с её юбки как лепестки цветка посыпался белый пепел. Он помог отряхнуть его и подумал, что мисс Уилсон вряд ли сидит на роялях, но прошлой ночью она явно играла на одном из них в квартире её дядюшки.
      Перл не нужно вино, - протянула она. - Я в нем могу утонуть, а Мишель это не понравится.
      Мисс Моженэ обняла кузину за талию и повела к столу. В этом жесте было больше напряжения, чем любви. И хотя Мишель походила на мадонну Боттичелли, а Перл - на Лоллобриджиду, не было сомнений, кто же здесь играет роль фурии.
      Давным-давно Уэбстер обнаружил неожиданное преимущество своей черной кожи: люди обсуждали самые интимные проблемы в его присутствии, как будто он не мог их слышать. Даже при детях они не были так беспечны; вероятно, считали, что у цветных от рождения слабый слух.
      Однако ничего интересного за столом мисс Моженэ не говорилось.
      Из всех вечеринок, где он прислуживал, эта была самой скучной, особенно потому, что никто не хвалил его кулинарные таланты. Он мог вытерпеть нудные разговоры за столом, если бы те касались прекрасно приготовленных им блюд. Но сегодня всё приготовила Мишель, а она была, как он сразу определил, простая любительница - и только.
      Подав десерт - пирог с начинкой из засахаренных фруктов - он наполнил закусками свою тарелку. Мисс Моженэ не удалось испортить баранину, но пюре было водянистым, спаржа - мягкой, а голландский соус - совершенно несолёным.
      На первое был салат, это утвердило Уэбстера в мысли, что клан Аттербери прибыл из Чикаго. Поедая его, он обнаружил, что и тут не хватает соли. Старик не мог понять, как девушка, в чьих жилах пятьдесят процентов французской крови, может так испортить соус, носящий имя этой прекрасной страны. Неужели её отец не смог научить её той интуиции, которая позволяет французам превратить кучку зелени, каплю масла и уксуса в истинную поэму?
      Может, её следовало пожалеть, а не ругать, потому что она сама или кто-то из гостей сидит на бессолевой диете? Возможно, у кого-то из пожилых джентльменов повышенное давление?
      Лео с Джулией ушли рано, даже не доев десерт, причём за спиной девушки Лео обменялся знаками с хозяйкой. Уэбстеру показалось, что Мишель не очень-то хотела приглашать Джулияю и просто терпела её как приложение к Лео. Его присутствие было гвоздём вечера: кто ещё бы смог распорядиться укоротить черешки у фруктов в вазе и убрать оливки с блюда? Мишель, скорее всего, и пальцем бы не пошевелила без подбного арбитра.
      Во время ужина она косилась на него каждый раз, как брала в руки вилку. Было трогательно наблюдать, как она на него надеется.
      Теперь, когда парочка влюблённых удалилась, Уэбстер решил, что остальные перейдут к делу, и будет что послушать. Он спешил закончить уборку и обосноваться возле бара.
      Убирая со стола и снуя по узкому коридору в кухню и обратно, он рассматривал квартиру. Пустые задние комнаты напоминали заброшенный дом, мимо которого он так боялся ходить в детстве. Кухня была меньше, чем та, что внизу, в ней не было электрических приборов. Посуду он мыл по старинке, вручную, когда вошла Мишель.
      Вы здорово справились, - признала она. - Сколько я вам должна?
      Не знаю пока, мисс. Разве вы не хотите, чтобы я помог в баре?
      Бар закрыт на ночь, вы свободны.
      Его отсылали с арены, когда все львы собрались там! Но спорить не было смысла. Мисс Моженэ манипулировала людьми, как некоторые женщины передвигают мебель. По её замыслу миссис Фостер отправилась в Европу. А уж убрать из квартиры непрошеного дворецкого - пара пустяков.
      Я могла бы иногда вас приглашать, - заметила она с неискренней улыбкой. - Вы придаёте шик.
      Вам следует договориться с дядей, чтобы он меня отпускал, - заметил Уэбстер. - Там, внизу, я могу управиться за два-три часа. Стелла возилась с вещами миссис Фостер, когда та была дома, но сейчас там работы мало. Почему бы вам с мисс Перл не нанять её, чтобы у неё была полная рабочая неделя?
      О, мне никогда не нужна была служанка, а вот мужчина в доме пригодится.
      Уэбстер мог поклясться, что слово "дом" прозвучало с большой буквы.
      Глава 9
      На следующее утро Уэбстер прихватил на работу пустую сумку для продуктов, как было принято у его собратьев на Юге. Только те таскали в своих сумках хозяйскую еду, а он - совершено несъедобные деревяшки.
      Он уже придумал, какую записку вечером напишет мистеру Аттербери. Вроде того: хотя хозяин думает, что починил стремянку, нижеподписавшийся всё-таки считает её опасной и взял на себя смелость вообще убрать эту ступеньку, чтобы мистер Аттербери не сломал себе шею. С уважением, и т. д.
      Проблема была в том, что мистер Аттербери прекрасно починил стремянку, мисс Джулия не зря называла его "мистера Почини-ка". Он был донельзя запасливым: найти среди ночи в городе кусок дерева для ремонта... Работа сделана на славу - ступенька окаймлена металлическими скобками и покрыта резиной, на неё можно было инструмент. Но хотя всё это было очень красиво, Уэбстер больше интересовался старой ступенькой. Он нашёл её в мусорном ведре, вытащил, надев специально принесенные перчатки, и спрятал в сумку.
      Должно быть, мистер Аттербери плотничал всю ночь - постель его была нетронута, так что убирать её не пришлось. Единственный предмет, который Уэбстер протёр бы с большим уважением, отсутствовал: ружье над туалетным столиком больше не висело.
      Уэбстер стоял на стремянке, когда в комнату влетела мисс Джулия.
      Вы уже завтракали, мисс? - спросил он. - Я кое-что купил, так что могу вам предложить нечто посущественней, чем вчера.
      Перед тем, как ответить, девушка достала из сумки носовой платок и высморкалась.
      - Кофе, - попросила она. - Только кофе, и составьте мне компанию.
      С удовольствием, - старик спустился с лестницы.
      Если бы вы были Стеллой, - вздохнула она.
      Уэбстер обладал орлиным зрением и сразу понял, что она плакала. Джулия провела его в кухню, села и продолжила свои рыдания с того, на чем остановилась.
      Успокойтесь, мисс Джулия, - увещевал он, включая кофеварку. - Не выношу, когда женщина плачет, особенно о том, кто этого не стоит. Мистер Хейринг не стоит ваших слёз.
      Как вы догадались, что я плачу из-за него?
      У меня острый слух, мисс. - Уэбстер постучал себя по уху. - Такой музыкальный, что я могу распознать ми-бемоль верхней октавы, а заодно понять, что леди плачет о жалком никчёмном типе.
      Он не никчёмный!
      Позволю с вами не согласиться. У меня есть ещё и зрение. - Он указал на левый глаз, хотя и правый был хорош. - Оно многое говорит мне о людях, причем с первого взгляда. Иногда обстоятельства вынуждают меня думать, что я ошибся, но всегда выясняется, что я был прав. Один взгляд - и я понял о мистере Хейринге все.
      Но ведь он приятный, правда?
      Красивый, - буркнул Уэбстер. - А приятный - это мистер Кит с цокольного этажа.
      Я предпочту красавца деревенщине.
      Но лучше мистера Кита вам не найти. Мне кажется, мисс Джулия, вы ему нравитесь.
      Знаю, он мне тоже нравится, но он меня не волнует. А Лео волнует, и он так красив...
      Красота красоте рознь, - прервал он, наливая кофе. - А красиво ли он поступает, так с вами обращаясь и вынуждая плакать прямо в кофе? Вы же не хотите пить соленый кофе, мисс Джулия? Положите сахару.
      Она положила одну ложку.
      - Я сама виновата, - попыталась она выгородить своего принца.
      Не сомневаюсь, это так и выглядело. Такой скользкий тип, как мистер Хейринг, вполне способен заставить другого считать себя виноватым.
      Но так и было. Мы ушли от Мишель и пошли танцевать. Он сказал, что должен отвезти меня домой пораньше, так как у него дела, но мы так хорошо проводили время, что я всё просила остаться ещё, и тогда он рассердился и ушёл.
      Оставил вас одну добираться домой? - Уэбстер поцокал языком. - Такая молодая девушка ночью не должна ходить одна.
      Была ещё не ночь, а около одиннадцати.
      По крайней мере, мистер Кит проводил бы вас до дверей.
      Но я влюблена вовсе не в мистера Кита.
      Я знаю. - Он вздохнул. - Но вы меня не убедите, что любить Лео - это парить в облаках. Однажды вы окажетесь среди туч, а потом упадёте на землю.
      С удрученным видом Джулия помахала платком и положила его сушиться на батарею.
      Вам нужно отвлечься. - продолжал Уэбстер, - чтобы не зацикливаться на этом перне. На мой взгляд, мистер Кит мог бы вам помочь, но если вам этого не хочется, как насчёт того, чтобы найти интересную работу и отвлечься?
      У меня есть работа, - вздохнула она. - Я работаю у кузин Мишель и Перл.
      Уэбстер был шокирован. А Джулия смотрела на него широко раскрытыми глазами с невинным, как котёнок, видом. Вот неожиданный поворот в истории Золушки: уродливые сёстры, неудовлетворившись тем, что она сидит дома среди золы и тряпок, эксплуатируют её и для себя.
      Ему не верилось, что Джулию нельзя спасти. Девушку ещё не успели испортить окружающие взрослые, она просто свернула с узкого тернистого пути на ту усыпанную розами дорогу, куда её заманивали родственники. Значит нужно постараться вернуть её на прежнюю дорогу.
      В своё время он спас пару заблудших душ...
      Мисс Джулия, - объявил Уэбстер, - постыдитесь!
      Это почему? - поинтересовалась она, даже не покраснев.
      Как это почему?! У вас хватает совести смотреть мне в глаза и говорить о своей работе?
      Конечно, хватает. Работа не такая уж важная, но вдвоём они просто не справляются. Когда меня попросили, я с радостью согласилась. В конце концов, примерно тем же я занималась дома.
      А чем вы занимались дома?! Что это за способ зарабатывать?
      Сейчас я зарабатываю совсем немного, ведь я только учусь. Стараюсь брать пример с Перл и Мишель. В городе всё иначе. Послушайте, Уэбстер, если вы, как и дядя, считаете, что я не должна на них работать, можете оставить своё мнение при себе. От него я наслушалась уже достаточно.
      Когда речь зашла о столь простом предмете, девушка явно разволновалась. Очевидно, Аттербери пытался внушить ей прописные истины. И Уэбстер впервые почувствовал симпатию к таинственному хозяину.
      Слушайтесь дядю, - посоветовал он. - Он заботится о ваших интересах.
      Я так не думаю. "Работай где-нибудь на крупной фирме", - вот что он мне твердит.
      Акции Аттербери резко упали. Теперь Уэбстер мечтал, в очередной раз убирая спальню, подложить ему в постель мышеловку. А племянница продолжала цитировать:
      "Там больше чаевые, и дают чаще", - говорит он. Но думал ли он когда-нибудь, каково мне будет в крупной фирме? Я там пропаду. Мне нужен опыт, я пока слишком скромная.
      Скромная? - негодующе фыркнул Уэбстер.
      Рядом с Мишель и Перл мне кажется, что я на своём месте, но в большой фирме мне так не покажется. Если одна из них выйдет замуж, я смогу стать партнёром, у меня есть некоторые идеи, как привлечь больше клиентов. Дома я обслуживала всего несколько посетителей, но здесь...
      Казалось, эта мысль лишила её дара речи.
      Уэбстер тоже не находил слов. Никогда ещё его так не подводило умение распознавать людей с первого взгляда. Он выхватил у Джулии чашку с блюдцем и принялся мыть их горячей водой; поддайся он порыву, тут же хватил бы их об стену. Не может человек так чудно выглядеть и быть таким испорченным.
      Мисс Аттербери, - теперь он уже не называл её "мисс Джулия", а принялся увещевать самым наставительным тоном. - Когда-нибудь вы осознаете свои ошибки. Надеюсь и молю Бога, что это не случится слишком поздно.
      Как это - слишком поздно? Я молода, я могу пойти в колледж и не набираться опыта по крохам за бесплатно. Если захочу, могу прямо сейчас уехать домой и открыть свою чайную.
      Чайную? - это было уж слишком.
      Эх вы, мужчины! - воскликнула девушка. - Вечно считаете, что закусочная - это что-то смешное. Вы даже это слово произносите, как оскорбление. А знаете ли вы, что некоторые сети ресторанов начинались с того, что девушка открывала чайную? Что тут смешного?
      Уэбстер был не в состоянии ответить. Он просто не смог сдержать смех. По щекам текли слёзы, когда он видел лицо Джулии: как у ребёнка, которого мальчишки дразнят за то, что он играет в куклы.
      Должно быть, Мишель и Перл держат чайную как прикрытие, и это дитя не догадывается, чем они промышляют на стороне.
      Вам бы это не казалось таким смешным, - продолжала Джулия, - если бы Мишель оценили по заслугам. Она прирождённый кулинар. Вы пробовали вчера вечром её божественные пироги?
      Нет, мисс, но, должно быть, они в самом деле были хороши, если гости съели всё до последней крошки.
      Всё было изумительно. Просто нет слов. Девочки от таких вещей без ума - девочки из "Присцилла Олден Клаб", где я живу, на улице рядом с чайной. Такое удобное место - но они вечно сидят на диете, а это губит все дело. В прошлом месяце мы не набрали бы даже на аренду, если бы не дополнительные заработки.
      Какие, мисс?
      Мы принимаем сообщения. Некоторые девочки из клуба считают, что телефонистки слишком любопытны, и потому просят своих парней передавать сообщения нам. Мы записываем, где они должны встретиться и во сколько. А Мишель потом собирает плату - по количеству обращений.
      Уэбстер поспешил налить себе стакан воды, чтобы не стоять с глупо разинутым ртом. Кузины работали оптом и в розницу. Занимались выпечкой, оставляя Золушку в неведении относительно того, что делалось у неё за спиной.
      Присцилла Олден, должно быть, перевернулась от всего этого в гробу.
      Глава 10
      Во втором часу дня зазвонил телефон. Уэбстер находился в другом конце квартиры, и судя по той скорости, с которой он мчался к аппарату, старик вполне мог выйти из четырех минут в забеге на милю. Звонок был первым признаком того, что хоть кто-то на свете интересовался мистером Аттербери.
      Квартира мистера Аттербери, - выдохнул он.
      Мистера Какого-бери? - последовал разочаровывающий ответ. - Я, наверное, ошибся. Звонившй и не думал извиниться; казалось, он даже рассердился, что Уэбстер ответил на звонок.
      Когда трубку повесили, Уэбстер позвонил своему дворнику, чтобы узнать, что нового в его домах. Возникли некоторые проблемы; когда они были решены, телефон зазвонил снова.
      Прежде чем Уэбстер успел ответить, раздался мужской голос:
      С кем это вы болтаете?
      Это был тот же голос.
      - Я пытаюсь дозвониться больше десяти минут.
      Уэбстер вежливо кашлянул и поправил:
      Вы пытаетесь дозвониться не мне. Это опять не тот номер.
      Не может быть! Я чётко нажимаю каждую кнопку, я тренировался двадцать раз, пока линия была занята.
      Тем не менее... - начал Уэбстер. Но ему не дали закончить.
      Чей это номер, вы сказали? - В голосе было что-то знакомое, он был молодым, но старался звучать солидно. Где же Уэбстер мог его недавно слышать?
      Это квартира мистера Аттербери.
      Надо же. Она клялась, что будет там после полудня... Подлая лгунья. Написала на бумажке номер и сунула его мне прошлым вечером. Это ведь Бингэм 8-9552, так?
      Не знаю, сэр.
      Как это не знаете?
      Не имею представления.
      Вы же стоите у телефона, так чего морочить голову?
      Последовала тирада, которую Уэбстер прервал, отключив телефон. Вполне возможно, что номер действительно был Бингэм 8-9552, и одна из племянниц могла попросить этого джентльмена позвонить ей сюда. Но раз в доме никого не было, Уэбстер не собирался тратить время на такие пустяки.
      Не удивительно, что голос показался знакомым. Он слышал его прошлым вечером из уст темноволосого гостя. Должно быть, Мишель или Перл потихоньку сунули тому бумажку с номером. Вряд ли это могла сделать Джулия.
      Кто бы это ни был, лучше уточнить. Интересно, что они ответят. А сейчас надо сбегать за дневной почтой, посмотреть, нет ли новостей про Стеллу, и поскорее вернуться.
      Он позволил себе задержаться в магазине канцелярских товаров и позвонил оттуда по доброму старому номеру Бингэм 8... - и так далее. Телефон отключён от розетки. Что он услышит - длинные гудки, не слышные в квартире, или телефонистку, которая скажет, что линия не отвечает?
      Ему всегда было интересно, как работает автоматика. Раньше "центральная", как представлялись эти девушки, была бы очень озабочена, что он не может дозвониться; казалось, не будь она так занята, примчалась бы на помощь.
      Он опустил десять центов, набрал номер и прослушал три гудка. Но потом...
      Привет, - сказал заспанный голос. - Это номер Бингэм 8-9552. Говорит автоответчик. Нас сейчас нет дома, позвоните позже или оставьте свой номер и время, когда с вами можно связаться. Мы перезвоним. До свидания.
      Господи помилуй! Ничего подобного Уэбстер механическому секретарю не поручал. Он слышал и видел такие штучки раньше, но только не в квартире Аттербери. Интересно, кто кому морочит голову?
      Среди тех людей, которые меньше всего нравились Уэбстеру, были те, кто стоял перед газетными стендами и читал газеты, не покупая, но мешая всем другим это сделать. Но сейчас Уэбстер присоединился к группе этих презренных типов просто потому что был слишком ошарашен.
      Он бы купил не одну, а все газеты, даже на испанском, которые прочесть не мог... Если только был бы в состоянии дотянуться до бумажника и оторвать взор от лица, глядевшего на него с первых страниц.
      Это был кто-то очень похожий на Макруни, который так капризно вёл себя прошлым вечером и который теперь имел все основания чувствовать себя несчастным.
      В него кто-то стрелял.
      Уэбстер швырнул мелочь в ржавую консервную банку, схватил газеты и поспешил в квартиру. Сперва он прочитал красочное описание случившегося с комментариями обозревателя, явно не принадлежавшего к числу поклонников Макруни.
      Как сообщила полиция, Макруни тем вечером ужинал в одиночестве в своём пентхаузе на Риверсайд-драйв. Около десяти часов он спустился выпить в бар на Амстердам-авеню. Там встретил нескольких своих приятелей. "И неудивительно", замечает обозреватель, ведь в том баре вечно собирались подобные типы. Никто из опрошенных посетителей ничего подозрительного не заметил.
      В половине двенадцатого Макруни направился домой. Некий Гарри Бриско, не только завсегдатай бара, но и сын одного из завсегдатаев, вышел секундой спустя, и оказался неподалеку от места происшествия.
      Он не смог разглядеть нападавшего, который после выстрела убежал. Парень был напуган и ослеплён вспышкой; судя по ней, стреляли не из пистолета, а из ружья. Это заключение подтвердила полиция, которая нашла ружейную пулю. К счастью или нет (в зависимости от ваших взглядов), пуля в Макруни не попала.
      Гарри смог дать только очень приблизительное описание: рослый мужчина, чуть широковатый в бедрах, судя по походке, не слишком молодой. Гарри за ним не побежал потому что важнее было осмотреть мистера Макруни и определить тяжесть ранений. Затем все посетители бара столпились вокруг, заламывая руки. Кто-то даже предложил позвать полицию, хотя это противоречило местным обычаям.