Глава 15

Последнее испытание Баклуорта

ФРАНЧЕСКА

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В которой наша героиня встречается с еще двумя обитателями замка и узнает новые волнующие факты.

Франческа проснулась после ужасной ночи. Ей снилось, что она положила голову на колени принца Фелицио, а он рассказывает ей о своих приключениях, которые ему довелось пережить, прежде чем его жизнь бесповоротно изменилась. Она восторженно смотрит ему в лицо. Внезапно это больше не принц Фелицио, это Бретон. Сильный, здоровый, красивый. И умный. Принц, который ей так нужен. Принц, которого не существует.

Ей хотелось заплакать от этой несправедливости. Но она не позволяла себе этого. Кроме того, напомнила Франческа сама себе, любовь – это всего лишь слово. И для нее оно не может означать ничего конкретного. Как сказала Старлайт, любовь глупа.

Франческа оделась и стала спускаться вниз, когда вдруг услышала странный шум, похожий на цокот копыт по мраморному полу. За поворотом коридора она увидела очень высокую и худую женщину с вытянутым лицом. В руке она держала крепкую палку, а перед ней бежал маленький розовый поросенок. Когда они проходили мимо друг друга, женщина смотрела прямо перед собой, как бы не замечая присутствия Франчески. Но когда девушка взглянула на поросенка, у нее вдруг возникло ощущение, что крохотное существо смотрит на нее умоляющим взглядом.

Как обычно, Франческа пошла в парадный зал, чтобы немного почитать. На этот раз книга, которую она обнаружила у себя на ночном столике, называлась «Краткий справочник по техникам, применяемым на рыцарских турнирах».

Неожиданно она услышала клацанье маленьких твердых копыт позади себя. Вскоре перед ней появился поросенок.

Он сел рядом и посмотрел на Франческу.

– Принцесса Франческа, пожалуйста, помогите мне!

– Помочь тебе? Что случилось?

– Моя мама хочет съесть меня на ужин, и довольно скоро.

Франческа ахнула от удивления:

– Она сделает такую ужасную вещь?

– О да. Она хочет, чтобы я постоянно двигался. Видите ли, ей нравится постное мясо, а я по природе своей склонен к полноте. Как только я похудею, она насадит меня на вертел с яблоком во рту. Так что мне приходится есть как можно больше, чтобы оттянуть этот ужасный момент.

– Как ужасно, – сочувственно проговорила Франческа.

– Это все Старлайт виновата, – объяснил поросенок. – Эта шалунья заколдовала все королевство ради развлечения. Никто не должен говорить об этом ни слова. Никто не может даже осознать это, не говоря уже о том, чтобы разрушить чары.—Поросенок настороженно оглянулся. – Подозреваю, я единственный, кто тут еще может мыслить здраво.

– Чары? Какие?

– Любовные. Видите ли, Старлайт разозлилась на нашего принца за то, что он однажды наказал ее за одну ее проказу, и наложила это заклятие. Она считает, что это просто игра. Но теперь, когда я превратился в поросенка, а мама хочет меня съесть, лично мне это не кажется таким уж забавным.

– Она поспорила с принцем? С которым?

—А разве вы не видите? Оба принца—это один и тот же человек. Ей кажется забавным, что она отделила ум принца от его тела. И что теперь не найдется женщины, которая бы пожелала выйти за него замуж, с одной стороны, лишенного красоты, с другой – оставшегося без разума.

Генриетта выглянула из окна спальни.

До сих пор написание романа протекало вяло, временами ей даже казалось, что он пишется как-то сам собой. Но теперь выглядело вполне логично, что два принца были на самом деле одним человеком.

Только откуда у нее взялась эта идея?

Сидя за письменным столом, Генриетта встретила первые лучи рассвета. Это была длинная и волнительная ночь.

– Не понимаю, – сказала Франческа поросенку.

– Ты должна выбрать одного из принцев, – ответил тот. – Но ты должна выбирать осторожно, иначе все будет потеряно. – Черные глаза-бусинки поросенка выражали беспокойство. – Но сможешь ли ты полюбить его? Ты должна его очень сильно любить, иначе...

Тут поросенка прервали гневный крик его матери:

– Геркулес, ты отвратительный проказник! Что за ерунду ты рассказывал Франческе? – Женщина замахнулась на поросенка палкой. – Пошевеливайся!

– Да, мама, – с покорностью ответил поросенок. Бросив еще раз умоляющий взгляд на Франческу, он поспешно удалился, стуча копытцами по мраморному полу.

– Генриетта, – прошептала Эстелла, – тебе нужно хоть что-нибудь съесть. После завтрака будет соревнование по, стрельбе из лука.

Генриетта бездумно смотрела в свою фарфоровую тарелку. Желток ее яйца уже свернулся, масло на тосте застыло жирными пятнами. В животе громко бурчало.

– У меня нет аппетита, – сказала она кузине.

И это была правда. Сама мысль о том, что ей нужно будет что-то жевать и глотать, была непереносима. Генриетта спала не больше часа и, посмотрев в зеркало над столиком, заметила, что у нее появились темные круги под глазами. След от укуса насекомого все еще был заметен, лицо было таким бледным, что все веснушки выступили на нем отчетливее. Генриетта была рада, что Брендан не явился к завтраку. Ей бы не хотелось, чтобы он увидел ее такой.

Прошлой ночью он сказал, что влюблен у нее, а что сделала она? Пролепетала какую-то чепуху про бутылки шампанского и укусы насекомых. Неудивительно, что теперь он пытался избегать ее общества. Нужно найти его и все исправить. Сказать ему, что она чувствует то же самое. Что она любит его.

Комната для завтрака, обитая кремовыми панелями, на полу которой лежал нежно-голубой ковер, была почти пуста. Мисс Аманда Нортгемптон сидела на другом конце стола, попивая чай. У буфета маячила крупная спина леди Темпл, судья Доллфус ковырял вилкой бекон на своей тарелке. Паша, который всегда был тут как тут, с неподдельным интересом смотрел на серебряное блюдо с беконом.

Эстелла проследила за взглядом Генриетты.

– Большинство мужчин пошли на прогулку в лес, – объяснила она. – Для охоты еще не сезон, но лорд Тиллингем хотел показать им птенцов фазана у хижины лесника.

Генриетта вертела в руках чайную ложку. Кузина была слишком наблюдательна, и Генриетта боялась, что та может расспрашивать о Брендане. Нужно было отвлечь ее как-то.

– Как идет твой план? – спросила Генриетта. – Я имею в виду с Баклуортом и Абигайль.

Эстелла намазала тост апельсиновым мармеладом.

– Замечательно. Со вчерашнего дня Баклуорт ни разу не посмотрел на меня взглядом грустного щенка. И они станцевали пять раз прошлым вечером. Я думаю, что у них все получится.

– Хорошо. – Голос Генриетты прозвучал как-то странно.

– С тобой все в порядке? – встревожилась Эстелла.

Генриетта глубоко вздохнула, готовясь притвориться взволнованной по какому-нибудь пустячному поводу, но тут в комнату вошла Джессика Тиллингем. На этот раз на ней была амазонка зеленого цвета с желтой окантовкой.

– Почему грустим, девочки? – весело спросила она. – Разве вы не ждете с нетерпением состязания по стрельбе из лука?

Эстелла и Генриетта заверили ее, что они не могли дождаться этого замечательного события. Хозяйка дома села напротив. Ее большие карие глаза с участием смотрели на Генриетту.

– Мисс Перселл, боюсь, вы не получаете от пребывания здесь удовольствия. Не согласились бы вы поболтать со мной немного в моей комнате?

– Да, конечно, – ответила Генриетта.

Интересно, о чем будет разговор?

Джессика улыбнулась, обнажив свои белые зубы:

– У меня есть довольно важная тема для обсуждения.

– Конечно, в лесу есть и тропинки для верховой езды, – заявил лорд Тиллингем собравшимся мужчинам. – Эти чертовы фазаны ничуть не важнее лошадей.

Брендан засунул руки в карманы и прислонился к стволу дуба. Эта экскурсия по угодьям, устроенная специально для мужчин, начинала действовать ему на нервы. Лес был наполнен пением птиц и запахом прелой листвы. Но жалобы лорда Торпа на репейник, цепляющийся к его штанам, и дружеские похлопывания по спине, которые ему то и дело отвешивал лорд Тиллингем, могли надоесть кому угодно.

Брендан собирался уже уединиться в подлеске, когда к нему подошел Баклуорт. Его округлые щеки колыхались от волнения.

– Кинкейд, – сказал он, стараясь придать своему голосу глубину, – вы не забыли о нашей дуэли, не так ли? – Брендан мысленно выругался. – Разумеется, нет. Через час. Принесите рапиры.

– Должна признаться, – сказала Джессика Тиллингем Генриетте, – что мне очень нравится этот роскошный майор Бонневиль.

Генриетта приподняла брови и развернулась, чтобы получше разглядеть свою собеседницу.

– Правда?

Спальня Джессики была, просторной, с большим количеством безделушек в виде лошадей. Окно выходило на лужайку перед дворцом.

Джессика рассмеялась, слегка ударив Генриетту по руке:

– Я знаю, о чем выдумаете. Конечно, сначала я интересовалась капитаном Кинкейдом, и папа возлагал на него большие надежды как на человека, который мог бы многое сделать для нашей программы разведения лошадей. Но это было до того, как я поняла, что на самом деле Кинкейд любит вас.

Кровь прилила к щекам Генриетты, и она отвернулась.

– Чепуха, – пробормотала она, листая превосходно иллюстрированную книгу по разведению чистокровных лошадей, оставленную на подушке.

– Не стоит смущаться, – заметила Джессика. – Я считаю, вы, наоборот, должны гордиться. Многие молодые дамы положили на него глаз с тех пор, как он вернулся в Англию. – Она понизила голос: – Он жеребец.

– О Боже! – Генриетта заметно смутилась.

– Сигарету? – Джессика подняла крышку резной серебряной шкатулки. – Папа терпеть не может, когда я курю у себя в спальне. Он говорит, что спальня девушка должна пахнуть фиалками и прочей ерундой.

Генриетта хихикнула. Чувствуя в себе дух приключений, она взяла тонкую сигарету, позволила Джессике зажечь ее, затем сделала робкую затяжку и тут же закашлялась. Табак был очень крепкий, и от него вскоре начала кружиться голова. Генриетта представила себе недовольное лицо тети Филиппы, но тут же прогнала от себя это видение. Она отпила немного виски, которое Джессика подала раньше. Для алкоголя было еще рановато, но Генриетта приняла его из уважения к хозяйке доме. Возможно, это была традиция Тиллингемов.

– После этого я останусь без горла, – сказала она Джессике.

– Вы привыкнете, – заверила Джессика. – Я же привыкла. Но скажите, пожалуйста, вот вы знаете Бонневиля. Что он за человек?

Генриетта задумалась.

– Честно говоря, я не очень давно с ним знакома. Но кажется... – Она вспомнила о его страсти к лангустам и сырым устрицам с перцовым соусом. – Кажется, у него немало секретов.

– Люблю загадочных мужчин. – Глаза Джессики возбужденно блестели. Она наклонилась слегка вперед. – Как вы думаете, он – Феликс Блэкстон?

Генриетта сделала еще глоток и осторожно положила недокуренную сигарету в серебряную пепельницу.

– Честное слово, не знаю.

– Было бы просто ужасно, если бы это оказался он! – воскликнула Джессика.

Генриетта бросила на нее короткий взгляд.

– Что вы хотите сказать?

– Книги – это все очень хорошо. – Джессика кивнула на книгу о разведении лошадей. – Как вы видите, я люблю читать не меньше, чем любая другая девушка. Но если Фредди станет моим мужем, ему придется проводить много времени здесь и заниматься лошадьми. Будет ужасно, если он постоянно будет думать о книгах и прочей ерунде.

Впервые за утро Генриетта почувствовала, что груз, давивший ей на плечи, стал несколько легче. Она широко улыбнулась:

– Знаете, Джесси, я вполне уверена, что Фредди не Блэкстон.

Джессика выпустила облачко сигаретного дыма и прищурилась:

– Он слишком грубый и прямолинейный для этого, да? Человек действия.

Генриетта едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Тот, кто для одной был пузатым занудой, оказался романтическим героем для другой.

Шум снаружи избавил Генриетту от необходимости ответить. Джессика распахнула окна и посмотрела вниз. Там стояли несколько людей, которые взволнованно переговаривались.

– Кажется, дуэль вот-вот начнется, – заметила Джессика. Сердце Генриетты упало, как свинцовая гиря в пруд. Она совсем забыла о вызове Баклуорта.

– Давайте спустимся.

К тому времени, когда они вышли на аллею, Баклуорта и Брендана окружало кольцо зрителей. Оба уже были без пиджаков и галстуков и широко улыбались.

Эстелла тут же присоединилась к Генриетте.

– Черт возьми! – прошипела она, голос ее звучал раздраженно. – Я думала, Баклуорт отменит ее. Утешает то, что он не пытается больше произвести впечатление на меня.

Генриетта сжала руку своей кузины.

– Возможно, дорогая, теперь он хочет произвести впечатление на Абигайль.

– Дамы и господа! – объявил Баклуорт толпе, голос его стал тонким от возбуждения. – Сегодня для вашего развлечения и вам в назидание капитан Кинкейд, офицер и джентльмен, и я, лорд Баклуорт, пэр Великобритании, будем драться на дуэли до смерти.

Эти cлoвa вызвали в толпе нервный смех.

– Защищайтесь! – вскрикнул Баклуорт, кидая Брендану шпагу.

Тот поймал ее за рукоять и в недоумении сказал:

– Но это же не рапира, Баклуорт. – Баклуорт озорно улыбнулся:

– Прости, старина. Не нашел ни одной рапиры, придется тебе познакомиться с моей шпагой.

Толпа зрителей ахнула. Генриетта оглядела лица людей. Никто не собирался ничего сделать. Ее сердце сжималось от беспокойства, не за Брендана – она хорошо знала, что не было такого вида спорта, в котором бы он не стал победителем, – но за Баклуорта. Неужели он и вправду считал, что несколько занятий фехтованием ставили его на один уровень с офицером армии?

– Я не буду драться на настоящих шпагах, – заявил Брендан.

Как бы не услышав этого, Баклуорт сделал выпад.

Генриетта смотрела на все происходящее в ужасе.

Брендан заметил атаку противника слишком поздно. Со свистящим звуком шпага Баклуорта аккуратно разрезала рубашку Брендана с одной стороны. В одно мгновение ткань вокруг разреза окрасилась в красный цвет.

Кто-то испуганно вскрикнул. Генриетта тоже издала сдавленный крик и инстинктивно бросилась вперед. Однако Эстелла остановила ее.

– Но он ранен! —воскликнула Генриетта. Глаза ее наполнялись слезами. Эстелла кивнула, не сводя глаз с Баклуорта.

– Не двигайся! – приказала она Генриетте.

– Черт тебя дери! – выругался Брендан сквозь зубы. Один глаз у него дергался от боли. Поставив ноги на ширину плеч и подняв наконец шпагу, он собрался отразить следующую атаку. – Я не хочу ранить вас, Баклуорт.

Послышался звон стали о сталь. Баклуорт вновь сделал выпад. Кинкейд снова отбил атаку.

– Вы же ведь не боитесь вида крови, Кинкейд? – Голос молодого пэра срывался. Он явно любовался собой.

Лицо Брендана исказилось от гнева. Держа одну руку за спиной, он сделал красивый выпад, едва не выбив шпагу из руки Баклуорта.

– Я, – ответил он спокойно, – не считаю пролитие крови хорошим видом спорта, ваша светлость.

Баклуорт уже опять крепко держал в руке шпагу, однако был заметно бледнее. Похоже, Брендану удалось сбить с него спесь.

– Хорошо сказано, Кинкейд. А что вы скажете на это? – Баклуорт сделал еще один выпад.

Брендан ловко увернулся, а затем бросился вперед, чтобы отразить следующий удар. Но именно в этот момент Баклуорт вылетел вперед, и его по-детски пухлая щека коснулась шпаги Брендана.

Молодой пэр застыл. Шпага упала из его руки с металлическим звоном, Баклуорт дотронулся рукой до щеки и, увидев кровь на перчатке, без чувств упал на землю.

– Спенсер! – вскрикнула Абигайль и бросилась с рыданиями к распростертому на земле телу Баклуорта.

– О Боже, Кинкейд! Вы убили беднягу!

– Черт возьми, что вы сделали с парнем? Он просто хотел развлечься.

Брендан уронил шпагу и склонился над Баклуортом.

– Я... Он должен был принести рапиры.

Баклуорт тихо простонал и пошевелился.

На щеке у него был неглубокий порез. Теперь у молодого лорда останется шрам, которым можно будет хвастаться, подумала Генриетта.

– Рана неглубокая, – объявил Брендан. – Тут потребуется не больше двух стежков.

Но его никто не слышал. Толпа собралась вокруг Баклуорта, оттеснив Брендана в сторону.

Баклуорт привстал на локте и как загипнотизированный смотрел в лицо Абигайль. Она промокнула его рану носовым платком и с чувством произнесла:

– Бедный Спенси! С тобой все будет хорошо, не волнуйся. – Эстелла толкнула Генриетту локтем и просияла довольной улыбкой.

Черт возьми! Из гостя в Брайтвуд-Холле он превратился в изгнанника.

Брендан вернулся в дом. Рана жгла, как огонь, однако не была серьезной. Самое главное, подумал Брендан, не испачкать кровью мебель.

Все дамы суетились вокруг Баклуорта, и как бы он, Брендан, ни извинялся, все зря. Лучше всего переждать.

Он не видел Генриетту среди наблюдавших за дуэлью. Она умная молодая леди, раз отвергла его.

В библиотеке было пусто. Сделав глоток бренди, чтобы как-то собраться с духом перед неизбежными обвинениями в его адрес, Брендан почувствовал, что ему не хватает компании. Куда, черт возьми, делся Фредди?

Брендан поднялся наверх по главной лестнице. Возможно, его друг отдыхает у себя в комнате?

На стук в дверь никто не ответил. Вспомнив, что в Индии Фредди любил вздремнуть днем, Брендан заглянул в комнату.

Фредди там не было. Брендан вздохнул и начал закрывать дверь, но вдруг замер. Огромный гардероб, сделанный из дерева вишни, был открыт.

Внутри его что-то блеснуло. Брендан моргнул и в недоумении уставился на то, что блестело. Это оказалась золотая статуя.

Облаченная в желто-коричневую амазонку, Генриетта подошла к конюшне. Несколько раньше Джессика вытянула из нее обещание отправиться на верховую прогулку в лес.

Завернув за угол, Генриетта остановилась. И хотя она отдавала себе отчет в других движениях и звуках на конюшенном дворе, они отступили и стали всего-навсего размытым фоном. Все, что она видела, был Брендан, как будто он состоял из какой-то сияющей субстанции. В облегающих бриджах для верховой езды, сшитых из оленьей кожи, и длинном коричневом жакете, он стоял рядом с покрашенной в красный цвет дверью конюшни, держа за поводья двух лошадей. Генриетта заметила, что он не бережет бок. Возможно, рана, которую ему нанес Баклуорт, была не такой уж опасной.

– Капитан Кинкейд, – сказала она приветливо, поправляя на себе шляпку.

– Мисс Перселл, – ответил Брендан с улыбкой.

– Привет, Генриетта! – Джессика появилась из дверей конюшни верхом на норовистой рыжей кобыле. Лошадь гарцевала под ней и фыркала от нетерпения. Майор Бонневиль появился следом на молодой длинноногой гнедой лошади.

Генриетта вновь взглянула на Брендана. Лицо его напряглось, когда он увидел Фредди.

– Ну, давайте, – рассмеялась Джессика, не заметив никаких изменений. – Мы доедем до фермы Свонсдаун.

Вместе с Фредди они направились к пастбищу.

– Кажется, нас низвели до звания неумех, – с улыбкой заметил Брендан.

Сердце Генриетты заныло от сладкой боли. Улыбка Брендана показалась ей такой милой.

– Брендан, я... – начала было Генриетта, но Брендан не услышал ее.

– Возможно, нам не удастся заставить этих дам покинуть конюшню. – Он передал Генриетте поводья одной из лошадей.

Генриетта улыбнулась. Будет время поговорить позже.

– Да, похоже на то, – ответила она и села в седло. Брендан вскочил на свою кобылу.

Верхом он выглядел еще более привлекательным. Если прищуриться, то его вполне можно принять за «рыцаря на белом коне».

Брендан и Генриетта отправились в путь через пастбище, где их ждали Фредди и Джессика. Как раз в тот момент, когда они подъехали к лесу, стоявшему на краю поля, откуда-то появилось маленькое взбешенное животное. Обнажив зубы, оно накинулось на лошадь Джессики.

– Паша! – послышался издали голос леди Темпл. Несмотря на пышные формы, она довольно быстро неслась через поле. – Паша, вернись сюда сейчас же!

Но воинствующий терьер не слышал никаких команд. Он укусил лошадь Джессики за ногу. Ударив задними коптами, та рванула в лес.

– Мисс Тиллингем! – выкрикнул Фредди и пришпорил свою лошадь. В его голосе слышалась явная тревога.

Паша бросился к своей хозяйке.

– Он выглядит вполне довольным собой, – заметил Брендан, указав на него. – Боюсь, Фредди придется самому догонять мисс Тиллингем. Моя кобыла не собирается двигаться даже рысью.

– Моя тоже, – отозвалась Генриетта. – Но давайте поедем за ними и убедимся, что с Джесси все в порядке.

– Джесси? Ну-ну.

Генриетта одарила Брендана загадочной улыбкой.

Лошадь двигалась не спеша, пугаясь каждой поганки в лесу, упавшей ветки и хлопанья крыльев. Лошадь Брендана, кроме того, всю дорогу норовила развернуться и направиться обратно к конюшне.

– Чертовы животные! – в сердцах ругался он. Генриетта чувствовала, что он расстроен. Теперь у них не было ни единого шанса догнать Джессику и Фредди. Но Брендан ни разу не пришпорил свою лошадь, не ударил ее хлыстом. У Генриетты потеплело на душе. Он добрый, и она правильно сделала, что влюбилась в него.

– Как могла мисс Тиллингем счесть нас настолько неумелыми всадниками, что предоставила нам таких неповоротливых кобыл? – воскликнул Брендан. – В конце концов, я военный, а вы выросли в деревне. Думаю, она знает, что мы умеем ездить верхом.

– Возможно, это скрытый комплимент.

– Как так?

– Эти кобылы обладают таким отвратительным нравом, что лишь весьма искусный наездник сможет справиться с ними.

Брендан рассмеялся таким громким смехом, что стая грачей испуганно взлетела вверх.

– Или, – задумчиво продолжала Генриетта, – она хотела, чтобы мы не смогли догнать ее и Бонневиля.

Брендан и Генриетта обменялись понимающими взглядами. Генриетта вдруг подумала, что если они с Бренданом проведут много лет вместе, то им в конце концов не придется вообще разговаривать, чтобы понимать друг друга. От этой мысли ей стало так хорошо и тепло, как никогда прежде.

Вскоре они добрались до небольшого ручья, воды которого с веселым журчанием перекатывались по округлым коричневым камням. Лошади остановились, отказываясь пересекать эту преграду.

– Ничего не выйдет, – объявил Брендан и, спрыгнув на землю, привязал свою лошадь к дереву. Затем он помог Генриетте спешиться, при этом все время смотрел ей прямо в глаза. Сердце Генриетты трепетало, как пойманная птичка.

Пока Брендан привязывал ее лошадь, она присела у ручья на влажный ковер из изумрудного мха. Ее переполняло необычное чувство. «Что бы это значило?» – размышляла Генриетта, поигрывая камушком в руке. Чем бы это ни было, ей это нравилось.

Брендан сел рядом, опершись на локти и откинув голову назад. Он устремил взгляд на колышущиеся кроны деревьев.

Счастье! Вот что чувствовала Генриетта. Счастье и любовь! В этот момент ей больше ничего не хотелось, кроме как сидеть вот так рядом с Бренданом.

– Брендан, – проговорила она тихо, – я пыталась найти тебя после дуэли. Баклуорт поступил просто ужасно. – Генриетта повернулась к Брендану лицом. – С тобой все в порядке? Я имею в виду твой бок.

Брендан поднял голову и посмотрел Генриетте в глаза:

– Ты видела?

– Да, и я хотела... – Генриетта осеклась. Это прозвучит глупо. Она уже воображала себя у его постели, омывающей его раны, бормочущей слова утешения. Но Брендан выглядел совершенно здоровым и не нуждался ни в чьем участии.

– Всего лишь царапина, – сказал он, – Не надо даже зашивать.

Генриетта устремила взгляд на шрам на щеке Брендана. В зеленоватом свете, царящем здесь, в лесу, казалось, будто они находятся в подводном царстве.

– Хочешь, я расскажу, откуда у меня это? – Брендан указал себе на щеку. – Я никогда никому не рассказывал, но тебе расскажу. Приготовься. Это и вправду страшная история.

Генриетта придвинулась ближе, мысленно недоумевая, почему в голосе Брендана слышится радость.

– Это произошло, когда мне было всего восемь лет. Уиллу было около одиннадцати или двенадцати. Мы тогда на целый день убежали из замка и бродили по поместью, играя в пиратов.

– Это произошло, когда ты был ребенком? – спросила Генриетта. – Все считают, что ты получил этот шрам в битве.

– Но так и было. – Брендан сделал серьезное лицо и продолжил: – Уилл был старше меня, но значительно мельче, к тому же он часто болел. Не было ни одной детской болезни, которой бы он не переболел, бедняга. Его... наша мать всегда его защищала, потому что волновалась, что из-за малейшего пустяка он может опять слечь в постель. Так что мы наслаждались своей свободой, зная, что продлится это недолго. В тот день мы остановились в лесу у ручья. – Брендан взглянул на ручей, и его взгляд затуманился воспоминаниями. – Берег был очень крутой и на несколько футов возвышался над каменистым пляжем. Мы сделали шпаги из дерева, эфесы сплели из травы. Казалось, мы провели там несколько часов, мастеря и затачивая их. Это было настоящее чудо, по крайней мере для нас. А потом мы начали великую битву, прямо там, на небольшой поляне у ручья. В пылу битвы не заметили, что Уилл дошел почти до самого края обрыва. Можешь представить себе мой ужас, когда я увидел, что брат вот-вот шагнет с обрыва и упадет на камни внизу. Все произошло слишком быстро, я имею в виду то, что я заметил, что Уилл вот-вот упадет. Я, отбросив свою шпагу, сделал выпад вперед и напоролся на его шпагу щекой.

– Совсем как Баклуорт, – заметила Генриетта. Брендан криво усмехнулся:

– Точно. Когда Уилл увидел, что он сделал, то начал терять сознание. Я обхватил его, и мы оба рухнули на землю. Мы лежали там какое-то время, все в крови и грязи, а потом стали истерично смеяться.

– Твои родители рассердились, когда увидели вас? – Брендан хмыкнул:

– Не то слово. Папа выпорол меня за то, что я подверг Уилла опасности. А затем меня послали на конюшню, чтобы грум зашил мне щеку.

– Грум? – ужаснулась Генриетта. Брендан рассмеялся:

– Поверь, ты бы предпочла, чтобы твоими ранами занимался Тимоти О'Грэди, чем старый пьяница, живущий в деревне, которого называли доктором. И посмотри, шрам очень аккуратный.

– Расскажи мне о своем детстве, – попросила Генриетта. Брендан убрал упавшую на лоб прядь.

– Это была странная смесь любви и ненависти. Я всегда чувствовал, что не такой, как Уилл. Разумеется, никто не говорил мне об этом, кроме матери Уилли и Пейшенс. Отец жутко злился, когда мать Уилла, выпив достаточно вина и набравшись храбрости, называла меня ублюдком. – Брендан произнес это слово так просто, как будто это была всего-навсего шутка.