- Продвинулся куда? - Таул не понял, шутил Хват или нет, говоря об опилках. Мальчишка произнес это так, между прочим - вряд ли он острил.
      - В караульщики. Да не у кого-нибудь - у самого знаменитого рорнского вора. - Хват умолк, явно ожидая вопроса.
      - Это у кого же? - подыграл ему Таул. Хват прижал палец к носу.
      - Не могу назвать тебе его имени, друг, - потому-то он и знаменит, что ни разу не попался. Он взял с меня клятву молчать и сказал, что меня поразит дурная болезнь, если я хоть кому-нибудь скажу его имя. Это он научил меня всему, что я знаю. Он же дал мне это имя. Сказал, что я парень способный и что имя должно быть мне под стать. С тех пор меня все зовут Хватом, - с гордостью произнес мальчик. - Он был великий человек и непревзойденный вор.
      - С чего же ты взялся шарить по карманам?
      - Караульщиком много не заработаешь. Это почетная должность, но не денежная. Один хороший приятель предложил мне пойти в карманники, и я согласился не раздумывая. - Хват растянулся на земле и собрался соснуть, давая понять, что его рассказ окончен.
      Таулу хотелось узнать, о многом ли Хват умолчал, - в словах мальчишки он не сомневался, но чувствовал, что Хват придерживает кое-что про себя. Но Таул, как никто, понимал, что не обо всем можно рассказывать, поэтому не стал больше задавать вопросов и дал Хвату уснуть.
      Ночь Мейбор провел в спальне своей дочери. Он привык к виду крови на ратном поле, он видел отрубленные части тела и солдат, рассеченных на куски, - но зрелище освежеванного тела в его постели оказалось ему не под силу. Он кликнул слугу, Крандла, и тот одел его и увел, пока не унесли тело.
      Мейбор не мог даже подумать о том, чтобы лечь спать в той кровати, где лежала мертвая Лилли, и дожидался капитана гвардии в комнате Меллиандры. Тот явился, предусмотрительно захватив с собой кувшин крепкого вина. Мейбора, разумеется, никто не подозревал. Он был лорд, а жертва - всего лишь служанка.
      Сам Мейбор хорошо знал, кто совершил это злодеяние и почему, но ничего не сказал гвардейцу: лорды должны улаживать свои распри между собой. Мейбор не желал нарушать этот неписаный закон. Он сам разберется с Баралисом.
      Королевский советник горд, а гордый человек не любит проявлять слабость. Когда Мейбор пригрозил Баралису мечом, тот дрогнул - и горничная Лилли заплатила жизнью за это минутное унижение. Мейбор проклял себя за то, что не зарубил тогда Баралиса.
      Мейбор устал. Он долго не спал, но дело заключалось не только в этом. Он устал получать удары от Баралиса, устал разыскивать свою дочь. Он запустил пальцы в седеющие волосы, думая, чем ответить на последний выпад королевского советника. На сей раз Баралис перешел все границы. Он, конечно, не сам это сделал - он слишком брезглив, чтобы марать руки кровью. Он наверняка поручил эту работу своему недоумку Кропу.
      Мейбору казалось, что Баралис стоит за всеми недавними событиями, расстраивая его, Мейбора, планы и пытаясь его отравить. Мейбор сидел на постели в глубокой задумчивости. Надо будет вести себя более расчетливо. Он должен сравниться умом и хитростью с Баралисом, если хочет его одолеть. Королевский советник взял на вооружение двуличие и интригу - пора и ему, Мейбору, прибегнуть к тем же методам. Он улыбнулся бледной, бескровной улыбкой. Он побьет врага его же оружием.
      - Ваша милость.
      Мейбор вздрогнул, увидев слугу, и сказал с тяжким вздохом:
      - Чего тебе, Крандл?
      - Королева требует вас к себе.
      - В этот час? - Слуга кивнул. - Беги скорее ко мне и принеси тот новый костюм, красный с золотом. Живо!
      Слуга повиновался, а Мейбор, став перед зеркалом, принялся приглаживать волосы и чистить зубы сухой тряпицей.
      Слуга мигом вернулся и стал одевать своего господина. Крандл прихватил с собой пахучие масла для укладки волос и веточку розмарина для освежения дыхания. Мейбор, удовлетворенный своим видом, отправился к королеве.
      Из крыла, где жили придворные дамы, он спустился во двор, отделявший мужские покои от женских. Там маячила знакомая фигура - его сын Кедрак. Мейбор не сомневался, что сын пришел предложить свою помощь в отмщении за то, что произошло ночью. Кедрак был чернее тучи - Мейбор, не имея времени точить с ним лясы, продолжил свой путь.
      - Отец! - крикнул Кедрак так, что Мейбор остановился. - Вы бежите от своего сына? - Юноша говорил холодным, вызывающим тоном.
      - Меня ждет королева, Кедрак. Поговорим после.
      - Нет, отец, сейчас, - прошипел сын. - Девушка, которую нашли с ободранной кожей в вашей постели, была горничная по имени Лилли? - Мейбор молчал. - Это так?
      - Да, это была она. Но это никак не должно задевать тебя, сын мой. Она была обычной потаскушкой - не из-за чего впадать в гнев.
      - Вы правы, она была потаскушкой. Я сержусь не на нее, а на вас, отец. - В голосе Кедрака звучало презрение. - Вы увели ее прямо у меня из постели. Вам что, было невмоготу или вы хотели этим что-то доказать?
      Мейбор ударил сына по лицу.
      - Как ты смеешь так говорить со мной?
      Кедрак вызывающе улыбнулся, держась за щеку, на которой остались следы отцовских пальцев, посмотрел Мейбору в глаза и пошел прочь.
      Мейбор вздохнул с облегчением. Кедрак слишком горяч, слишком горд. Нельзя позволять женщине, особенно простой служанке, становиться между мужчинами. Однако Мейбор должен был признать, что с большим удовольствием отвесил сыну оплеуху. Ничего, мальчик скоро опомнится. Мейбор ускорил шаг он не мог больше заставлять ждать королеву.
      - Войдите, - молвила она, и Мейбор, войдя в роскошный чертог, низко поклонился ей.
      - Желаю вам доброго дня, ваше величество.
      - О, лорд Мейбор! - Королева ласково улыбнулась ему и протянула руку, которую Мейбор поднес к губам. - Меня глубоко огорчило известие о несчастье, случившемся в вашей комнате. Скажите, лорд Мейбор, не догадываетесь ли вы, кто мог совершить это бесчеловечное деяние?
      - Ума не приложу, ваше величество. - Он подозревал, что королева знает больше, чем говорит.
      - Какая трагедия! Мне сказали, что вы этой ночью спали не у себя. Королева налила им обоим вина и пригласила Мейбора сесть.
      - Да, я спал... в другом месте. - Случай был неподходящий, чтобы упоминать о дочери.
      - Вполне понятно, отчего вам не захотелось спать в своей кровати. Королева подала Мейбору кубок. - И поэтому я решила сделать вам подарок.
      - Подарок, ваше величество? - Королева никогда еще не была к нему столь милостива - она сама налила ему вина, а теперь еще хочет подарить что-то. Мейбор насторожился. Такое радушие необычно для королевы - уж не хочет ли она сообщить ему дурную весть?
      - Я приказала забрать вашу кровать и сжечь ее, а взамен дам вам новую. Это прекрасная резная кровать, изготовленная большими мастерами более двухсот лет назад. Город Исро преподнес ее нам с супругом в день нашей свадьбы.
      - Ваша щедрость ошеломляет меня, ваше величество. - Мейбор знал, о какой кровати она говорит. Эта вещь стоила целое состояние - она была вырезана из ценнейшего темного дерева и украшена золотом и драгоценностями. Его подозрения усилились: с чего это королеве вздумалось сделать ему столь роскошный подарок?
      - Вы будете спать в ней этой же ночью, лорд Мейбор. - Королева заздравным жестом подняла кубок. Выпив вина, она немного изменилась в лице и прошлась по комнате, остановившись у окна. Некоторое время она молчала, глядя на двор за окном, и наконец сказала: - Боюсь, что должна огорчить вас, лорд Мейбор. - Она по-прежнему не смотрела на него. - Я не могу более продолжать поиски вашей дочери. Гвардия нужна мне для иных целей.
      - Понимаю, ваше величество. - Мейбор окончательно убедился в том, что кровать и милостивый прием должны были подсластить ему это известие.
      - Вот уже почти месяц, как ищут ее, и завтра я отзываю моих гвардейцев. - Королева наконец обернулась к нему. - Мейбор, даже если бы Меллиандра теперь и нашлась, я не смогла бы благословить эту помолвку. Невеста моего сына должна быть безупречна. Мы не знаем, где была ваша дочь все это время и с кем общалась. Будущая королева, которая займет мое место, должна иметь незапятнанную репутацию. Мой сын не может обручиться с вашей дочерью. - Королева склонила голову. - Мне очень жаль, лорд Мейбор, но таково мое решение.
      - Как будет угодно вашему величеству, - ответил Мейбор, стараясь говорить твердо. - Могу ли я узнать, кого вы прочите на место моей дочери?
      - Вы первым узнаете имя невесты, когда таковая найдется, - с непонятной Мейбору резкостью сказала королева. - Надеюсь, мне нет нужды говорить вам, лорд Мейбор, сколь высоко я ценю вашу неизменную преданность и поддержку. - Это было самое большое извинение, какое могла позволить себе королева. Этими словами она просила Мейбора смириться с ее решением и остаться верным ей. Она нуждалась в его поддержке, но он не собирался ни в чем уверять королеву: они оба знали, что его верность стоит дороже, чем украшенная самоцветами кровать.
      - Я хорошо знаю, ваше величество, сколь многое зависит от моей преданности. - Он помолчал, чтобы дать ей вникнуть в истинный смысл его слов. - И могу обещать вам, что ничего не стану предпринимать второпях. Он низко склонился, прошуршав шелком одежд. - А теперь, с позволения вашего величества, я хотел бы удалиться.
      Идя к двери, он украдкой оглянулся и увидел позади весьма озабоченную женщину.
      Баралис шел на встречу с новыми наемниками. Кроп условился, что они будут ждать его вблизи убежища. Из первого отряда только трое могли быть пригодны, и только Трафф, вожак, остался полностью цел и невредим. Баралис знал, как люто ненавидит его Трафф и как жаждет от него освободиться, но не собирался выпускать наемника из своих когтей. Траффа может освободить только смерть.
      Баралис воспрянул духом. С Мейбором и горничной все прошло успешно весь замок толковал об этом. Удачу дополняло то, что девица спала также и с сыном Мейбора, - это непременно вызовет какие-то трения между отцом и сыном. Быть может, стоит даже поговорить с Кедраком - никакого напора, так, легкая разведка: оскорбленный сын может стать ценным союзником против отца. Поживем - увидим, решил Баралис. Сам он не имел семьи, и ему трудно было судить о прочности семейных уз.
      Баралис почти что жалел Мейбора. Найдя девушку, тот, должно быть, испытал недурную встряску, а сегодня, если Баралис судит верно, Мейбор получит еще один удар. Баралис знал, что королева вызвала Мейбора к себе, и сильно подозревал, что речь у них пойдет о невозможности назначенной ими помолвки. Да и пора бы - осталось всего два дня. Даже если злополучная девушка найдется, ее уже, вероятно, не успеют доставить в замок к сроку.
      Бедняга Мейбор - все вышло не так, как он задумал! Баралис с насмешливым участием покачал головой. Мейбор потерял и дочь, и любовницу, и случай посадить на престол нового короля, а возможно, и привязанность своего старшего сына. За ним нужен будет неусыпный надзор. Мейбор питает не меньшую страсть к мщению, чем сам Баралис, и непременно попытается отомстить врагу.
      Еще несколько дней - и планы Баралиса осуществятся. Королева, хоть и с большой неохотой, пригласит его к себе. Им есть о чем поговорить. Она проиграла пари и должна платить. Баралис сознавал, что поставил ее в трудное положение: ей пришлось вернуть свое слово Мейбору, человеку, на которого она опиралась, чтобы держать в повиновении лордов более низкого звания. К тому же Мейбор жертвовал большие суммы на войну с Халькусом, не говоря уж о его людях и его землях, где велись бои.
      Королева, должно быть, сейчас пребывает в тревоге, не зная, как уплатить свой долг и при этом сохранить преданность Мейбора. Но Баралис ни на миг не сомневался, что она сумеет это сделать: она не новичок в государственных делах. По правде говоря, она куда лучший политик, чем был ее несчастный хворый муженек даже в лучшие свои годы.
      К убежищу Баралис предусмотрительно шел через лес. Незачем новым наемникам знать о его укрытии, пока они не поступят к нему на службу. Он уже видел их вдалеке - и они тоже наверняка смотрят на него: они, как и все, кто побыл в Харвелле хоть день, должны были наслушаться всяких россказней о нем. Они немного побаиваются, держатся начеку и с опаской глядят на него, идущего к ним в своих черных одеждах.
      - Добрый день, господа, - произнес он тихо - пусть напрягут уши, чтобы расслышать его.
      - Вы лорд Баралис? - спросил один.
      - Да, это я. - Он обвел их взглядом, заглянув в глаза каждому.
      - Вы хотите взять нас на службу? - довольно смело спросил тот же человек.
      - Да, и хорошо заплачу.
      Во взорах наемников блеснула жадность.
      - Я слыхал, что люди, которые служили вам прежде, погибли в лесу, набивал цену вожак.
      - Их погубила собственная неосмотрительность. Этого не случилось бы, будь у них лучший предводитель.
      - Что вы хотите нам поручить?
      - Для начала нужно будет выследить и схватить двух человек. После вы понадобитесь мне для других дел.
      - Сколько даете?
      - Пять золотых на брата.
      - Идет! - вскричал вожак. Дурак, подумал Баралис. Трафф выторговал все восемь.
      - Держи. - Он бросил вожаку кошелек. - Сегодня же и приступайте.
      - Опишите мне тех, кого надо найти.
      - Это двое юнцов. У девушки длинные темные волосы и белая кожа, парень - высокого роста, с каштановыми волосами. Они путешествуют пешком и, насколько я понимаю, движутся на восток. На их след вы можете напасть южнее замка, близ заброшенного охотничьего домика. Если не найдете их в течение недели, явитесь обратно ко мне. - Баралис пошел прочь, но остановился. - Не приближайтесь к парню открыто. Старайтесь захватить его врасплох - лучше всего спящим.
      - Мы найдем их и доставим сюда.
      - Нет, сюда их везти не надо. Убейте их и заройте где-нибудь.
      Глава 25
      Город Несс приютился между красивыми пологими холмами, а позади него высились бледные горные вершины, едва отличаясь по цвету от серебристо-серого неба. На склонах холмов пестрели распаханные поля, луга и сады - Несс был крестьянским городом.
      Таул и Хват приехали в Несс на рассвете. Восточные горы ревниво преграждали путь солнечным лучам, поэтому в Нессе светало позже, чем в его окрестностях.
      Старые и крепкие дома, вынесшие немало непогод, не могли похвастаться красотой - их строители стремились к долговечности, а не к блеску. Путники миновали множество дубильных, колесных и мясных лавок. Несс жил овцеводством. Каждую весну овец стригли, из молока делали сыр, потом забивали на мясо, шкуры шли на пергамент, а навозом удобряли поля.
      Город прославила шерсть: несские женщины были искусные пряхи и выделывали особенно тонкую и мягкую нить. Красильщики окрашивали пряжу и ткани в замечательно живые цвета, особенно красные: несские мужчины любили щеголять в камзолах и плащах ярких оттенков, от алого до багрового. Женщинам яркие Цвета носить не разрешалось, и они одевались в бурые и тускло-голубые тона. Таул, правда, увидел в толпе двух ярко разодетых женщин: такой наряд служил отличительным знаком их ремесла.
      Здесь уже чувствовалось дыхание севера, и Таул понял, что без теплых вещей им не обойтись. Он улыбнулся, глядя на рыночные лотки, заваленные овчинами и мотками шерсти, - он попал в подходящее место для покупки теплой одежды.
      Таул не спускал глаз с Хвата - недоставало еще, чтобы тот промышлял и в этом городе. Пока они бродили по рынку, Таул то и дело хватал мальчишку за шиворот - того так и тянуло к дородным торговцам и богато одетым женщинам.
      - Да ведь я совсем немножко их пощиплю, они и не заметят, - взмолился Хват, вытирая нос рукавом - он не привык к холодам и уже схватил простуду.
      - Незачем наживать себе неприятности.
      - Но ведь нам надо купить одежду, так или нет? А у тебя наверняка осталось совсем немного после расплаты с лошадником в Тулее.
      Таул порылся в котомке и нашел один золотой и пригоршню серебряных монет:
      - Я думал, у нас больше осталось.
      Таул подозрительно посмотрел на Хвата, но тот только плечами пожал:
      - Вот видишь - хочешь не хочешь, а придется мне отправиться на промысел. - Хват переплел пальцы и хрустнул суставами.
      - Только недолго. - Хват юркнул в толпу, и Таул добавил вслед: - И будь осторожен.
      Таул нашел ларек, где продавались разные ткани, и стал присматривать шерсть поплотнее: сам он неплохо переносил холод, но мальчик все время мерз.
      - Добрый день, сударь, - с непривычным местным выговором произнес продавец, в чьем взгляде читался неприкрытый расчет. - Вы с юга, не так ли? - Не дожидаясь ответа, продолжил: - Я сужу по тому, как легко вы одеты. Вы уж не прогневайтесь, но вам пригодился бы новый плащ. У меня как раз есть хороший отрез. - Он выложил на прилавок штуку алой материи. - Вот пощупайте. - Таул старательно помял ткань - она была куда глаже, чем шерсть, с которой он сталкивался раньше.
      - А нет ли у вас чего-нибудь не столь яркого? Серого или коричневого?
      Торговец посмотрел на Таула как на умалишенного.
      - Сударь, такие цвета носят только женщины. Статный мужчина вроде вас выглядел бы очень занозисто в красном.
      Таул не совсем понимал, что такое "занозисто", и отнюдь не желал выглядеть подобным образом.
      - Я настаиваю на сером. Как скоро сможете вы сшить два плаща и два камзола?
      - Дайте подумать. - Торговец оглядел Таула, явно прикидывая, сколько с него содрать. - За подходящую цену можно успеть хоть к завтрашнему утру.
      - Какая же цена, по-вашему, подходящая?
      - Четыре золотых, - сказал купец, честно глядя Таулу в глаза.
      - Два, - приподнял бровь рыцарь.
      - Сударь, одна только швея обойдется мне в два золотых, а товар-то какой добротный. Меньше чем на трех не сойдемся.
      - Три так три. - Это было все-таки слишком дорого, но Таул не любил торговаться. Он обсудил с торговцем покрой, показал ему, какого примерно роста мальчик, оставил задаток и ушел.
      В ожидании Хвата он собрался купить еды и выбирал между начиненным овечьим сердцем и пудингом, когда женский голос шепнул ему на ухо:
      - Если вы пойдете со мной, я покажу вам, где в Нессе кормят лучше всего.
      Таул, обернувшись, увидел девушку с золотисто-рыжими волосами и в коричневом платье - стало быть, не шлюху. Таул как будто уже встречал ее где-то.
      - Вы только что расстались с моим отцом, торговцем тканями, - пояснила она, - и он, между прочим, вас надул. - У нее был приятный голосок, и говорила она с той же напевностью, что и отец.
      - А вам-то что? Вам торговые таланты отца только на пользу.
      - Он и без того богат, - сказала девушка, уводя Таула от ларька с едой.
      - А одет бедно - или это входит в правила игры?
      - У него столько уловок, что я им и счет потеряла. Начнем с того, что никакой швее платить два золотых он не будет. Это я буду шить вам плащи.
      Таул не сдержал улыбки.
      - Не лучше ли в таком случае начать? Они мне понадобятся к завтрашнему дню.
      - Так вы уже завтра покинете Несс? - опечалилась девушка.
      - Зачем вам это знать? - Таул всегда подозрительно относился к людям, которые расспрашивали о его передвижениях, но девушка обиделась.
      - Ни за чем, - гордо ответила она. - Я пойду - вы ведь не хотите, чтобы ваш заказ запоздал. - Она пошла прочь, но Таул крикнул:
      - Погодите. Вы собирались показать мне место, где лучше всего кормят. Я не хотел вас обидеть, - добавил он.
      - Это место - наш дом, а я - лучшая в Нессе повариха.
      Они прошли через рынок, потом по переулку вышли на красивую широкую улицу. Таул оглядывался в поисках Хвата, но того и след простыл. Ну ничего - Хват малый смышленый и как-нибудь его разыщет.
      - Вот мы и пришли, - объявила девушка около старого, но содержащегося в порядке дома. - Да вы не беспокойтесь - нас здесь только двое, отец да я. Он слишком прижимист, чтобы держать слуг. - Девушка впустила Таула внутрь и провела вниз по ступенькам в теплую, полную дыма кухню.
      - Для меня большая честь быть приглашенным в ваш дом. - Таул уже бывал на севере и знал, что полагается говорить в таких случаях.
      - Вы ведь не из этих мест, правда? - спросила девушка, проворно накрывая на стол.
      - Нет, не из этих - да и вы, если я не ошибаюсь, тоже. Вы говорите не так, как жители Несса, - более напевно. - Таул принял из рук девушки чашу эля.
      - А у вас острый слух. Да, мой отец родом с запада. Мать умерла, когда я была еще ребенком, мы уехали на восток и в конце концов осели здесь. Говоря это, девушка резала теплый, с хрустящей корочкой хлеб и щедро мазала ломти маслом.
      - Как называется место, откуда вы приехали?
      - Харвелл - это в самом сердце Четырех Королевств.
      - Давно ли вы уехали оттуда? - Таул впервые встретил кого-то из Четырех Королевств и ухватился за случай разузнать побольше о тамошних делах.
      - Лет десять тому назад. Но отец ездит туда каждый год или два, чтобы похвалиться перед родней нажитым здесь богатством. - Девушка сняла с огня один из горшков, приподняла крышку, и по кухне разлился восхитительный аромат. - А почему вы спрашиваете?
      - Я еду на запад, подыскиваю себе работу - может, и туда заверну.
      - Я бы на вашем месте не стала ехать до самых Четырех Королевств. Они уже много лет воюют с Халькусом, отчего страдают и скот, и урожай, - вряд ли там найдется работа для пришлого.
      - Мне эта война кажется бессмысленной. Обе стороны истощают свои силы, - небрежно молвил Таул, не желая обнаруживать перед девушкой, как ему интересен этот разговор.
      - Отец говорит, что дело там нечисто: каждая сторона наперед знает, что предпримет враг. - Девушка налила в миску бараньего жаркого с морковью, репой и луком.
      - Это верный знак того, что какое-то высокопоставленное лицо желает, чтобы война продолжалась.
      - То же самое говорит мой отец. Он считает, что за всем этим стоит королевский советник - как же его? Да, лорд Баралис.
      - Значит, власть в Четырех Королевствах принадлежит лорду Баралису?
      - С тех пор как короля подстрелили стрелой пять лет назад, в государстве всем заправляет небольшая кучка вельмож. Хотя королева, говорят, сильный правитель - сильнее, чем когда-либо был ее муж. Лучшее, что мог бы сделать король, - это умереть и уступить место сыну. Быть может, новый король принес бы стране мир.
      Девушка села рядом с Таулом, взяв себе ломоть хлеба. Пока она ела, Таул рассмотрел ее: она была хорошенькая, с легкой россыпью веснушек на носу и щеках. С чего это ей вздумалось приглашать его в дом? Будто прочтя его мысли, она сказала:
      - Я не всякого приглашаю к своему столу. Вас я увидела у отцовской лавки, и у вас был такой вид... - Девушка замялась, слегка смутившись. Такой вид, будто вам не помешало бы съесть чего-нибудь домашнего. - Таул почувствовал, что она совсем не то хотела сказать.
      - Но в городе, должно быть, бывает немало путников? - Он не собирался спускать ей эту маленькую ложь.
      - Да, но в большинстве своем это какие-нибудь заскорузлые батраки, или карманные воры, или еще того хуже. - Девушка потупилась, глядя в свою миску. - Вы не такой - вы похожи на искателя приключений или переодетого принца...
      - Нет, я не принц. - Таул приподнял ей голову за подбородок, вынудив смотреть себе в глаза.
      - Я даже не знаю, как вас зовут. - Девушка вдруг заерзала и принялась убирать со стола.
      - Таул. - Его имя постоянно казалось ему коротким без добавки слов "рыцарь Вальдиса".
      - А я Кендра, дочь Фильстуса, торговца тканями.
      - Увы, Кендра, мне пора. Меня ждет один человек. - Таул, не желая пользоваться юностью и неискушенностью девушки, отвесил ей низкий придворный поклон. - Благодарю за гостеприимство. - Ему показалось, что Кендра хочет остановить его, поэтому он повернулся и быстро вышел.
      На рынке он попытался найти Хвата и после безуспешных розысков решил, что лучше всего ждать на каком-нибудь приметном месте: шустрый мальчуган сам его найдет.
      Тавалиск разглядывал свое архиепископское кольцо. При введении в сан ему вручили перстень с печатью города Рорна. Этому перстню было около тысячи лет, и он не имел цены. Тавалиск подставил перстень, который носил теперь, под солнечный луч. Неплох для поддельного. Впрочем, сравнить его не с чем - настоящий канул на дно озера.
      Замена настоящего кольца поддельным преподала Тавалиску ценный урок: люди верят в то, что они видят. Он, конечно, архиепископ, и никто не смеет усомниться в этом - но он подозревал, что такое правило действует и на более низком уровне.
      Убедившись, что замена кольца сошла ему с рук, Тавалиск начал подделывать и другие ценности. Первой ласточкой стала бесценная ваза из Тиро, замененная ничего не стоящей копией, вышедшей из-под рук способного, хотя и не оригинального рорнского мастера. Постепенно Тавалиск расширял круг своих действий и теперь мог с гордостью сказать, что в архиепископском дворце осталось мало подлинного.
      Он был осторожен, очень осторожен - изготовителям копий, а при необходимости и их семьям тихо резали глотки. В итоге он накопил немало сокровищ в своей частной резиденции, стоявшей на расстоянии брошенного камня от дворца. Это была его копилка. Если неблагодарный и славящийся своей переменчивостью народ Рорна когда-либо решит избавиться от него, Тавалиску будет на что жить - и жить хорошо. А он любил хорошо жить почти так же, как и строить козни.
      В последнее время он все чаще вспоминал о своей копилке. События в мире беспокоили его. Не те, причиной которых был он сам - за этими он следил, - но события на севере, в особенности предполагаемый брак Катерины Бренской с принцем Кайлоком: у него на глазах осуществлялось пророчество Марода.
      Понимает ли это кто-то еще, кроме него? Тавалиск знал одно: помешать этому должен он. Рорн не станет лакеем северной империи. Тирен покушается на южные рынки, а герцог Бренский и Баралис слишком честолюбивы, чтобы ограничить империю пределами севера. Будет война.
      Война сама по себе не такая уж плохая вещь. Тавалиск потер свои пухлые руки. Если он будет действовать с умом, то Рорн, возможно, еще и наживется на всей этой заварухе.
      Постучав, вошел Гамил.
      - Прибыл наконец ответ от лорда Мейбора, ваше преосвященство. - Он подал письмо Тавалиску, и тот рассмотрел печать: она была цела, и на багровом воске четко выделялась большая буква "М". По одну ее сторону был изображен серый лебедь, по другую - обоюдоострый меч.
      - Подходяще, - буркнул Тавалиск, распечатывая письмо. Потребовалось некоторое время, чтобы разобрать корявый незнакомый почерк. Лорд Мейбор, очевидно, не отличался ученостью, что вполне устраивало архиепископа. Он всегда предпочитал иметь дело с людьми, уступавшими ему умом.
      Гамил с нетерпением ждал, когда его патрон дочитает. Тавалиск нарочно тянул, чтобы подразнить его.
      - Налей-ка вина. Мне надо подкрепиться.
      - Что пишет лорд Мейбор, ваше преосвященство? - спросил Гамил, подавая бокал.
      - Хочет знать, кто я такой. Говорит, что очень заинтересован в союзе против - как он выражается? "Против злокозненного предателя, известного нам обоим". Экая первобытная прямота - ты не находишь, Гамил?
      - Так он согласен?
      - Ему просто не терпится. Его ненависть к Баралису бросается в глаза. Однако он настаивает, чтобы я открылся, хотя, как видно, догадывается, кто я.
      - Почему вы так полагаете, ваше преосвященство?
      - Он пишет: "Будь вы лорд или епископ, я согласен". - Тавалиск выпил вина, значительно воспрянув духом.
      - И вы откроетесь, ваше преосвященство?
      - Пожалуй. Составь ответ тотчас же. Я хочу знать, что ему известно о плане Баралиса обвенчать Кайлока с Катериной Бренской. - Тавалиск весело улыбнулся. - Кажется, у лорда Мейбора большой зуб на Баралиса, и его помощь может оказаться неоценимой.
      - Я сегодня же напишу ответ, ваше преосвященство, но письма от лорда Мейбора мы дождемся не скоро.
      - Это меня не волнует, Гамил. Даже если помолвка будет заключена, Кайлок скоро не женится. Он принц, и между его помолвкой и свадьбой должен пройти большой срок. И даже если бы между Бреном и Четырьмя Королевствами не намечался союз, я был бы не прочь присмотреть за нашим другом Баралисом. Я встречался с ним однажды и могу тебя заверить, Гамил, - это человек опасный. Он рвется к высотам власти.
      - Я не знал, что ваше преосвященство встречались с лордом Баралисом, закинул удочку Гамил.
      - Ты многого не знаешь, Гамил, - невозмутимо ответил архиепископ.
      - Баралис родился в Четырех Королевствах?
      - Довольно вопросов, Гамил.
      - Тогда я, с разрешения вашего преосвященства, отправлюсь писать ответ.
      - Прекрасно, Гамил. Покажи мне, прежде чем отсылать.
      - Могу ли я воспользоваться вашей печатью, если вы все равно намерены открыться?
      - Не будь дураком. Если письмо попадет в чужие руки и на нем будет моя печать, я окажусь в крайне неудобном положении. Никаких печатей. Лорд Мейбор уже знает, кто я: он нуждается только в подтверждении. Опиши меня так, чтобы он узнал, и без имени - ясно?
      - Да, ваше преосвященство.
      - Вот и хорошо. Кстати, Гамил, я замечаю, что Тулей не слишком рьяно стремится к изгнанию рыцарей. Надо бы их несколько... подогреть.
      - Будет исполнено, ваше преосвященство. Что-нибудь еще?
      - Нет, это все, ступай. - Тавалиск насладился удивлением Гамила. Нужно быть непредсказуемым - тогда слуги будут ходить по струнке.
      Мейбор снова прохаживался с подветренной стороны от свалки нечистот. Сегодня тут, однако, не так смердело - дерьмо, наверно, замерзло накрепко, угрюмо подумал он, кутаясь в плащ.
      Случайная встреча в лесу пару дней назад привела к нынешнему свиданию. После разговора с королевой Мейбор решил проехаться верхом по лесу, желая оказаться подальше от замка и от всех унижений, которые претерпел в его стенах. Ему нужно было подумать и решить, что делать дальше. Тогда-то, словно по воле провидения, он и встретил человека, который мог оказаться очень полезен ему.
      В тот день Мейбор уже собрался повернуть назад, как вдруг увидел вдалеке каких-то людей. На них не было мундиров - стало быть, это были не гвардейцы. Он хотел подъехать поближе но тут увидел идущего к ним навстречу человека, которого узнал бы всюду: это был Баралис - высокий, зловещий, одетый в черное.