И зачем он разрешил принцессе ехать с ними? Или во всем виноваты слезы малыша?
      Так и не решив эту проблему, Коль направил коня по выстроенной еще симлянами дороге. Конные воины прочесывали лес в поисках врага; впереди и позади отряда ехали вооруженные солдаты, в любую минуту готовые отразить любое нападение, поэтому у их предводителя было время подумать.
      Коль испытывал угрызения совести из-за того, что так неучтиво он вел себя во дворе замка. Ему хотелось научиться ненавидеть и презирать Изабел, точно так же, как ненавидела и презирала его она! До поздней ночи он размышлял о том, что за странное чувство испытывает он к ней. Возможно, это слабость? Но тогда он не должен позволять принцессе вертеть им, как ей заблагорассудится. Разве он может всерьез поверить тому, что она ему заявила? Это же нелепость. Неужели принцесса и вправду верит, что он – отец ее ребенка? Или она стремится сыграть на его слабости и возбудить его сочувствие, сочинив нелепую историю о провале в памяти?
      Внезапно Коль почувствовал на себе взгляд Изабел, она ехала верхом на саксонской кобылке, которая была намного меньше горячих арабских скакунов, привезенных датчанами. Поверх сорочки, в которой она выбежала на улицу, принцесса надела платье прямо на глазах у его людей, и хотя служанка высоко держала плащ в жалкой попытке соблюсти приличия, прикрыть ее от посторонних взглядов ей вряд ли удалось.
      Передавая мальчика Изабел, Коль старался не смотреть на нее, хотя она вопросительно заглядывала ему в глаза. Видимо, ей нужно было удостовериться, что он не проявит жестокость по отношению к ней и к сыну и не причинит им вреда. Напрасно старается, он не позволит принцессе спутать его планы и, уничтожив Ранульфа, совершит акт возмездия.
      Викинг поднял голову и посмотрел на небо: широко раскинув крылья, над ними летел одинокий ворон. Дурной знак? Коль понимал, что следует отказаться от ненужных страстей и оценить сложившееся положение объективно. Нужно делать выводы, основываясь на фактах, а не на странных движениях души.
      Факты же были таковы: Изабел пыталась его соблазнить, делала это весьма умело и к тому же не единожды. По ее признанию, она не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего – будь то воссоединение с сыном или возвращение на трон ее брата – короля.
      И все же Коль чуть не поверил тому, что она заявила ему вчера. Откуда взялась в нем эта наивность? Скорее всего ради собственной выгоды принцесса и сейчас продолжает плести паутину лжи, стремясь найти у него сочувствие, и таким образом прорвать его оборону.
      Что ж, неплохо бы еще раз проверить искренность Изабел. Если она будет продолжать и дальше свой обман, это окончательно подтвердит его подозрения.
      Заставив лошадь замедлить шаг, Коль занял место рядом с Изабел, впереди которой сидел Годрик, укрытый ее плащом. За ними немного поодаль ехала принцесса Ровена, и по всему было видно, что она не горит желанием приближаться к сестре.
      Когда Изабел заговорила с ним первой, Коль удивился.
      – Вы выяснили, кто вчера пытался убить моего сына? – Черный ворон сел на ветку дерева, мимо которого они проезжали, и блестящими черными глазками-бусинками стал внимательно следить за непрошеными гостями. Коль слышал, как его люди переговаривались вполголоса, обсуждая это зловещее предзнаменование.
      Оторвав взгляд от черной птицы, сулящей беду, Коль неохотно пояснил:
      – Наши поиски не увенчались успехом. На кухне мы нашли бьющихся в истерике женщин, которые не смогли сообщить нам ничего вразумительного. Было решено, что в дальнейшем всю пищу будут готовить и пробовать сами женщины в присутствии моего человека.
      – Неужели вы в самом деле полагаете, что это кухарки задумали лишить жизни моего сына? – резко спросила Изабел и еще крепче прижала к себе ребенка.
      – Нет, скорее они это сделали по чьему-то приказу. – Помолчав, Коль негромко заметил: – Как здесь красиво!
      Изабел не ответила.
      – Вы с вашим мужем часто ездили здесь верхом? – Не отрывая взгляда от сына, принцесса сказала неуверенно:
      – Нуда… Часто.
      Итак, она продолжает ему лгать. Что за двуличная женщина! Какие еще доказательства ему нужны? Ладно, пускай думает, что он ей верит, правда откроется очень скоро, а за этим последует и наказание.
      Коль пришпорил коня; на душе у него было тяжело. Он больше не замечал красоты природы вокруг, недоумевая, почему каждый раз, когда ему лгут, он испытывает душевную муку? Почему ему так больно, когда его несправедливо обвиняют? Уже не в первый раз его наказывают за то, чего он не совершал, ему некому заявить о своей невиновности. Даже если Ранульф подвергал его мучениям, потому что думал, что Коль лишил невинности его сестру, было ясно, наверняка за его действиями стояло что-то еще.
      Части головоломки сходились, но не до конца; полная картина пока не вырисовывалась. Не хватало какого-то важного звена.
      В тот злополучный день королевские собаки чуть не растерзали Коля, потом на руки ему надели наручники. Боясь, что его убьют, Коль назвал свое имя и сообщил о том, что Олдрит вызвал в Норсекс легион наемников под его командованием.
      Коль прекрасно помнил, что, когда он рассказал об этом, лицо Ранульфа побледнело, и он, схватившись за рукоятку плети, злобно произнес:
      – Я так и знал, что ты явишься сюда.
      Вдали показались стены монастыря, у Коля отлегло от сердца. Наконец-то он мог обратиться к настоящему, не вспоминать о прошлом.
      Ворота монастыря открылись, и из них вышла пожилая аббатиса с несколькими сестрами: все они с тревогой взирали на воинов. До этого Коль отправил посыльного предупредить об их приезде и уверить монахинь, что со стороны датчан никакая опасность им не угрожает. Впрочем, вряд ли уверения пришедших с севера варваров что-нибудь значили для монахинь.
      Коль слез с коня и посмотрел на принцессу. Впервые за все последнее время он видел Изабел спокойной и умиротворенной.
      – Вы хотите, чтобы мы с Годриком остались в монастыре? – спросила она.
      – Нет, принцесса, вы поедете со мной.
      Изабел сразу как-то сникла, ее глаза потухли. Кажется, она все поняла.
      – Здесь останется только Грдрик.
      – Но почему я не могу остаться вместе с сыном? – Принцесса бросила страдающий взгляд на Годрика, ее губы дрожали, в прекрасных фиалковых глазах блестели слезы.
      – Потому что не можете. – Коль взял ее кобылу под уздцы и повел в сторону монастыря. – Мальчик будет здесь в безопасности. – «А ты не сможешь с его помощью манипулировать мною, играя на моих слабостях».
      Слезинки трепетали у нее на ресницах.
      – Прошу вас…
      – Передайте мальчика аббатисе, Изабел.
      – Кажется, моей сестре вы разрешили здесь остаться? – Изабел смотрела вслед Ровене, которая не спеша входила в монастырь.
      – Я не беру ее с собой, потому что она меня раздражает. – Коль отвел глаза. – Все время льет слезы, словно ничего больше не умеет делать.
      – А я вас не раздражаю? – Принцесса крепче прижала ребенка к себе.
      – Не так, как ваша сестра.
      – Я снова попытаюсь вас убить.
      – Выполняйте приказ. – Изабел судорожно вздохнула.
      – Вы правы, так будет лучше. – Она спешилась и стояла, не мигая глядя на датчанина. – Потому что когда мой сын находится далеко от вас, я спокойна. Однако вы должны были позволить мне остаться с ним. – Слезинка побежала у нее по щеке.
      Изабел поцеловала в лоб спящего ребенка, вытерла слезы и зашагала вперед, чтобы передать сына в руки аббатисе.
      Возвращаясь обратно, она бросила в сторону Торлекссона взгляд, полный ненависти.
      – Я вам этого не прощу. Никогда.
      Коль крепился изо всех сил, свинцовая тяжесть легла ему на сердце. Он молча смотрел, как принцесса проходит мимо, не в силах отвести взгляд от шуршащих юбок Изабел, от ее стройного стана. Господи праведный, помоги ему! Его тело предательски отзывалось на каждое ее движение, на каждый мимолетный взгляд. Разве можно приказать телу не испытывать к ней желания? Разве можно приказать сердцу презирать ее так же сильно, как он ненавидит ее брата? От воспоминаний о том, что скрывается под этим заляпанным грязью платьем, сердце Коля начало бешено колотиться.
      К счастью, в этот момент его вниманиеотвлек топот лошадиных копыт; во всаднике Коль сразу узнал Сварткелля – его длинные волосы цвета меди были распущены по плечам.
      – Господин! – с улыбкой воскликнул Сварткелль, соскакивая с коня и подходя к Торлекссону. – Я хочу вас обрадовать: нортумбрцы согласились на ваши условия.
      Кивнув, Коль снял с плеч плащ и, пройдя через поляну, подошел к лошади Изабел.
      – Наденьте это, – сказал он и протянул ей плащ. Гордо вскинув голову, Изабел отвернулась.
      – Мне ничего от вас не нужно.
      – Вы замерзнете в одном платье.
      – Ничего, ненависть к вам согреет мне душу.
      Не обращая внимания на столь резкие слова, Коль накрыл ее озябшую руку своей ладонью. Изабел удивленно вскинула на него глаза, и тут же датчанин, проворно вскочив на ее лошадь, оказался за спиной принцессы.
      – Сейчас же слезайте, – потребовала она, однако Коль и не думал уступать.
      – Вам необходимо научиться выполнять распоряжения вашего хозяина, Изабел, – прошептал он ей на ухо.
      – Но вы мне вовсе не хозяин! – Принцесса обернулась и устремила на Коля гневный взгляд.
      Продолжая держать принцессу за талию, Коль накинул ей на плечи плащ и, закрепляя застежку в форме змеи у нее на шее, почувствовал, как Изабел напряглась, видимо, не желая принимать его заботу.
      – Вы еще скажете мне спасибо за то, что я вас согрел. – Коль старался держаться уверенно. – Потому что в город мы вернемся еще не скоро.
      – Да? И куда же мы едем? – с тревогой в голосе спросила принцесса.
      Рука Коля под плащом легла ей на талию, и он почувствовал, как Изабел съежилась.
      – Возможно, вас привлечет ко мне любопытство? – Почему его так и подмывало прикасаться к Изабел с видом собственника? Стремление снова обладать принцессой становилось неодолимым. В этот момент Коль не сомневался, что раньше заблуждался насчет нее: Изабел – вовсе не невинная невеста, а опытная женщина, искушенная в запретной любви. Каковы границы того, что она может позволить мужчине, и как далеко она позволит ему зайти?
      Колю не пришлось долго ждать, чтобы получить ответ на этот вопрос, поскольку Изабел резко скинула с себя его руку. При этом ее щеки горели от возмущения.
      – Спасибо. Я уже и так достаточно удовлетворила свое любопытство. А теперь прошу вас позволить мне вернуться в город; у меня есть обязанности, о которых я поневоле забыла с тех пор, как вы вторглись в нашу жизнь.
      Коль недовольно хмыкнул. Придет время, и он накажет принцессу, но только не здесь, на глазах у своих солдат, да еще и возле стен монастыря.
      – Ваши обязанности никуда от вас не денутся. – Коль натянул поводья, и лошадь тронулась с места. – Вы сами настояли на том, чтобы ехать со мной, поэтому должны продолжить путь вместе с нами.
      Торлекссон подвел ее кобылу к своему коню, затем, поставив ногу в серебряное стремя, перебрался в собственное седло и, взглянув напоследок в пылающие гневом фиалковые глаза Изабел, ндправил коня прочь от принцессы.
      Ну почему он так страстно жаждет ее, несмотря на то что ему известна ее лицемерная натура? От одного ее голоса – низкого и чуточку хрипловатого – по спине начинали бегать мурашки, а от случайного соприкосновения их тел бросало в жар.
      Словно бросая ему вызов, принцесса проехала мимо и заняла место в начале колонны. Теперь Колю стало еще труднее: он не мог оторвать глаз от ее ладной стройной фигуры, покачивающейся в седле, от ее гордой посадки. Его тело все еще хранило воспоминания от прикосновения к ее телу – теплому, мягкому и женственному.
      Внезапно устыдившись того, что он сделал, Коль вдруг выругался, натянул поводья и, повернув лошадь, поскакал обратно. Годрик мирно спал у аббатисы на руках. Что он подумает, когда, проснувшись, обнаружит, что мать уехала?
      Сняв с себя распятие, Коль повесил его на шею малыша.
      – Мне очень дорог этот крест, и я прошу вас принять его в подарок. Кроме того, я оставляю своих людей для защиты монастыря.
      – Для защиты монастыря? – удивленно переспросила аббатиса. – От кого?
      Коль не ответил.
      – Не отпускайте малыша ни на шаг от себя. – Пришпорив коня, Торлекссон догнал своих бойцов.
      Увы, этот жест, продиктованный раскаянием, не помог ему очистить свою совесть. Никому не было дела до того, что под маской холодного равнодушия, которую он носил, скрывалась трепетная, способная на глубокое чувство душа, которая болела и мучилась неутолимой жаждой. Теперь его все упорнее преследовал образ той, которую он еще не познал, – принцессы Изабел, но он не видел здесь для себя никаких перспектив.
      «Не для тебя, – шумел ветер в ушах. – Не твоя и никогда не будет твоей. Ты не заслужил материнской любви и не заслуживаешь любви женщины!»

      После долгой, изматывающей тряски в седле Изабел увидела, как Коль дал Векеллю знак найти место для привала, и быстро пришпорила свою лошадь.
      – Там, за рощей, есть река, – звонким голосом произнесла она, подъезжая к старому вояке.
      Векелль вопросительно поднял брови и, вспомнив, что принцесса должна прекрасно знать эти места, кивнул. Эти земли принадлежали Айкену Лесуику, молодому графу, который был виночерпием у ее брата-короля и ее женихом.
      Изабел направила кобылу к реке, чтобы она могла утолить жажду, а тем временем несколько датчан углубились в лес.
      – Куда они едут? – спросила Изабел Векелля, который теперь держался возле нее.
      – На охоту. – Векелль опустился на колени и поднял переднюю ногу своей лошади. Достав из-за ремня нож, он стал соскребать грязь, прилипшую к копыту. – Если вам нужно побыть одной, госпожа, сейчас для этого самое время.
      Не тратя даром времени на размышления, Изабел поспешила в противоположную сторону от той, куда поехали солдаты. Очутившись в лесной чаще, она спешилась и тут в глубине леса заметила какое-то движение.
      Принцесса испуганно вскрикнула, когда человек, неизвестно как оказавшийся совсем недалеко от нее и стоявший прислонившись спиной к стволу дерева, поднял на нее глаза. Он был весь с ног до головы перепачкан грязью, но не узнать его она не могла.
      – Айкен!
      Это был тот самый Айкен, который разорвал их помолвку, как только стало известно, что Изабел ждет ребенка от другого мужчины.
      – Изабел!
      Мгновение они стояли, не двигаясь с места, затем Айкен схватился за меч и, опираясь спиной о ствол дерева, сполз вниз и сел на землю.
      Изабел бросилась к нему и опустилась возле него на колени.
      – Скажи мне… – проговорила она со стоном, – скажи скорее, что с тобой все в порядке и ты не ранен.
      Окровавленной рукой Айкен схватил Изабел за рукав; в его кольчуге запутались листья и пожухлая трава, длинные золотистые волосы потемнели от грязи, на сапогах запеклась кровь. Изабел ощупала его ноги, затем собралась дотронуться до живота, но он внезапно схватил ее за руку.
      – Нет. – Он так сильно сжал ее руку, что Изабел стало больно. – Я не хочу, чтобы ты увидела это.
      Но принцесса осталась непреклонной:
      – Ты ранен. Позволь мне заняться твоими ранами. – По крайней мере, подумала Изабел, она сможет остановить кровотечение, а потом спрячет его в надежном месте, где Айкена не смогут найти датчане.
      Он коснулся ее щеки, но его рука повисла как плеть: казалось, на это небольшое движение у него ушло слишком много сил. В зеленых глазах Айкена отразилось нечеловеческое страдание.
      – Мне уже ничего не поможет.
      Обреченность, с которой он произнес эти слова, потрясла Изабел; от жалости у нее разрывалось сердце. Хотя после рождения Годрика их общение сводилось только к учтивым приветствиям, Айкен до сих пор не был ей безразличен. Представленный ко двору отца, когда Изабел было всего четырнадцать лет, он очень быстро завоевал ее расположение и восхищение, позже его отказ причинил принцессе много душевных мук, однако она понимала причины, которые заставили его так поступить.
      Обняв молодого человека за плечи, принцесса заставила его подняться.
      – Давай, Айкен, ты должен добраться до границы своих земель, где тебе окажут помощь.
      Однако Айкен, который весил втрое больше, чем Изабел, отказывался двинуться с места.
      – Нет, – выдавил он и осторожно убрал руку. На короткое мгновение он коснулся ее волос, и в его глазах Изабел увидела отблеск искреннего чувства, словно он до сих пор не мог ее забыть и тосковал по ней.
      Принцесса указала на свою кобылу; от страха и от необходимости действовать ее сердце бешено колотилось.
      – Отправляйся сейчас же, скоро сюда явятся датчане, их непременно пошлют за мной.
      Айкен медленно поднялся, держась за ствол дерева; он дышал прерывисто, как будто не мог вдохнуть воздух полной грудью.
      – Только если ты поедешь со мной.
      – Нет. – Изабел покачала головой. – Датчане захватили Годрика и Ровену, а без них я никуда не поеду.
      Ослабевший от ранения Айкен передвигался очень медленно, и, вероятно, путь до того места, где стояла кобыла принцессы, казался ему вечностью.
      Напрягая слух, Изабел прислушивалась к каждому шороху.
      – Ты сможешь взобраться на лошадь? Я как-нибудь отвлеку датчан, пока тебе не удастся скрыться.
      – Нет, ты этого не сделаешь. – Айкен зажал рану рукой. – Я лучше умру, чем оставлю тебя им.
      Изабел вдруг захотелось броситься Айкену на шею, умолять его спасти их с сыном, но она знала, что ее побег только усилит противостояние между ней и Колем. Датчанин никогда ее не отпустит, потому что в его глазах она – трофей. Раз уж случилось так, что она выпустила его однажды на свободу, сама она и положит конец безумству войны и разрушения, которые сеяло кругом войско пришельцев. Пусть Изабел придется поплатиться за это жизнью, она готова совершить жертву ради своей семьи и ради своего народа, и пусть эта жертва поможет ей заслужить их прощение.
      Принцесса не колеблясь посмотрела на Айкена, и он увидел в ее глазах уверенность и решимость.
      – Не глупи, Айкен, это просто слова, и ничего больше.
      Собрав в кулак всю волю, Айкен убрал ее руку со своего плеча и, взяв Изабел за подбородок, твердо произнес:
      – Смотри на меня и слушай. Ты не можешь заставить меня оставить тебя здесь. Разве человек чести может так поступить? Бросить тебя на произвол судьбы, отдать тебя ему? Это ведь он, не правда ли, Изабел? Чудовище, которое…
      – Ты должен это сделать, – настаивала принцесса. – Судьба Норсекса намного важнее моей безопасности. Ты должен добраться до Ранульфа и сообщить ему, что датчане решили остаться в Норсексе надолго.
      Юноша повернулся и нетвердыми шагами подошел к кобыле, затем взялся за луку седла и так стоял, прислонившись лбом к седлу. По-видимому, Айкен был очень слаб; его плечи беспомощно опустились, дыхание стало неровным и отрывистым.
      Вдруг он повернулся, и его глаза загорелись странным огнем.
      – Скажи, он прикасался к тебе, Изабел? – Лицо Айкена исказила гримаса страдания, словно эти слова были самыми грязными и отвратительными на свете. – Кто-нибудь из этих варваров хоть пальцем тронул тебя?
      В горле у Изабел встал комок; в ее памяти возникли лицо Коля и его глаза, потемневшие от желания.
      – Нет, – солгала она и тут же покраснела под пристальным взглядом Айкена. Айкен нахмурился.
      – Я чувствую себя виноватым. Если бы я посватался к тебе раньше, мы бы давно поженились, и тогда, может быть, датчанин никогда бы не…
      – Нет. – Изабел энергично затрясла головой. – Ты ни в чем не виноват.
      – Будь ты моей невестой, тебе не пришло бы в голову отправиться на прогулку верхом в тот злополучный день.
      Изабел рассмеялась, на секунду позабыв о том, что в любой момент их с Айкеном могут обнаружить.
      – Ты правда в этом уверен? – Айкен грустно улыбнулся.
      – Я все время откладывал женитьбу, потому что мне не нужен был никто, кроме тебя.
      – Но, – Изабел посмотрела на него с искренним удивлением, – ты же сам разорвал нашу помолвку!
      – Нет. Король приказал это сделать – разорвать то, что, как мне казалось, связывало нас навеки.
      Это неожиданное откровение поразило Изабел. Для чего Ранульф так поступил?
      В этот момент где-то рядом хрустнула ветка, и принцесса вздрогнула.
      – Сейчас не время это обсуждать; тебе нужно иди. Если ты умрешь здесь, в лесу, то ничем не сможешь помочь ни нашему королю, ни нашему народу.
      Собрав последние силы, преодолевая боль, Айкен взобрался в седло, и Изабел с силой хлестнула оказавшейся рядом веткой по крупу лошади. Кобыла пустилась было рысью, но Айкен остановил ее рядом с Изабел и, низко наклонившись, привлек принцессу к себе.
      – Мне надо было бороться за тебя.
      Нежно поцеловав ее, молодой человек тронул лошадь и вскоре скрылся между деревьями, а Изабел с тоской смотрела ему вслед, прижимая к губам кончики пальцев.
      – Да, – пробормотала она наконец, – тебе надо было бороться за меня, но ты этого не сделал. – Принцесса повернулась… и ахнула от неожиданности: на расстоянии вытянутой руки от нее стоял Коль.
      У Изабел перехватило дыхание, даже несмотря на то что она не видела в его глазах ни гнева, ни осуждения.
      Чтобы заполнить неловкую паузу, принцесса начала говорить первое, что пришло ей в голову:
      – Моя лошадь… Она ускакала. Я пыталась ее найти, но…
      – Дрянная лошадь, – холодно заметил датчанин.
      – Просто ужасная. – Изабел нервно облизнула губы. – Весь день капризничала, и меня нисколько не удивило, что она не послушалась, когда я ее позвала.
      – В самом деле? – Коль прищурился, и под его пронизывающим взглядом Изабел начала терять присутствие духа. Неужели Торлекссон все видел?
      Внезапно ей показалось, что перед ней стоит волк и, следя за каждым ее движением, смотрит на нее голодным взглядом, видимо, принимая какое-то решение.
      – Да, – тихо подтвердила принцесса, дрожа от страха.
      – И часто вы ездите на прогулки верхом? – Коль шагнул к ней.
      – Верхом? – Изабел недоуменно захлопала ресницами и попятилась; в голове у нее словно все помутилось. Она даже не поняла, что он у нее спросил.
      – Да, верхом. В тот день, две зимы назад, я видел, как вы катались верхом, и вам определенно это нравилось, по крайней мере до тех пор, пока лошадь не сбросила вас в реку.
      Изабел похолодела. Слова датчанина подводили ее к опасной черте, к зияющему пробелу в ее памяти: ктому, о чем она совершенно ничего не помнила, но что ее до сих пор ужасно мучило и пугало. Неужели датчанин тогда наблюдал за ней из леса, как хищник, выбирающий удачное время, чтобы совершить нападение на свою жертву?
      – Мне не позволяют ездить верхом… Больше не позволяют, после того как вы… – Изабел отвела глаза. Прошлогодние листья покрывали землю в лесу в несколько слоев, и она остро почувствовала их запах. – После всего того, что случилось со мной.
      – Прежде вы говорили, что часто ездили верхом с вашим мужем. Значит, это неправда? – Не скрывая своего раздражения, датчанин подошел ближе. – Или тогда я вас неправильно понял?
      – Я имела в виду, что, так как мне непозволительно ездить верхом без мужа или без сопровождения, которое кажется мне нелепым и ненужным, я предпочла не делать этого вовсе. – Принцесса опустила голову и принялась внимательно разглядывать землю у себя под ногами.
      – Я не лишал вас свободы.
      – Нет, лишали. – Принцесса подняла голову и, прищурившись, посмотрела на него.
      – В тот день я сделал только одно – спас вам жизнь. – Изабел почувствовала, что вот-вот между ней и Колем разверзнется черная бездна.
      – Я не хочу об этом говорить.
      Что же с ней такое творится? Ничего она не жаждала так сильно, как открытой вражды с Торлекссоном из-за всего того горя, которое он ей причинил. Она мечтала гневно бросить в лицо обидчику свои обвинения, но теперь, когда такая возможность ей представилась, вместо того чтобы ею воспользоваться, она старается избежать противостояния.
      – Ну что ж, как знаете, – неожиданно сдался Коль. – Тогда давайте поговорим о чем-нибудь другом.