За две зимы до этого
      – Мне показалось, вы сказали, что принцесса… ждет ребенка…
      Лежа на постели, Изабел желала провалиться сквозь землю, причем вместе со всеми обитателями женских покоев, – тогда все, что они сейчас здесь услышали, возможно, забылось бы навсегда.
      Врач повторил то, что уже сказал прежде, но уже громче:
      – Ребенок появится на свет перед первыми заморозками.
      – Ш-ш! – остановила его Бертильда, а принцесса заткнула уши. Вне всяких сомнений, в коридоре возле двери сейчас напряженно застыли любопытные слуги, ловя каждое слово доктора, и им уже не терпится как можно быстрее разнести по замку новость о таинственном недомогании госпожи.
      Изабел зарылась лицом в подушки. У ее позора и так слишком много свидетелей.
      – О чем он говорит, крошка? – Ранульф наклонился к ней ближе. – Скажи мне, что это неправда!
      Из угла комнаты донеслись рыдания Бертильды, и Изабел стиснула колени руками, как будто держала в них свое сердце, пытаясь не допустить, чтобы оно разбилось на части.
      – Проклятый датчанин! Это все он! – вне себя от гнева вскричал Ранульф.
      – Нет! – прошептала Изабел и зарылась головой в подушку.
      Ее ангел никогда бы не сделал с ней ничего подобного. Она перебирала в памяти каждое мгновение, проведенное с ним. Несмотря на то что некоторые моменты напрочь выпали из ее памяти, она не сомневалась в том, что датчанин спас ей жизнь, и не более того.
      – Как ты смеешь защищать его? – услышала Изабел гневный голос брата.
      Вне себя от бешенства, Ранульф вытащил ее из постели и заставил опуститься перед ним на колени.
      Боже, ну чего он от нее хочет? Ей нужно просто отдохнуть немного в тишине и покое – и она непременно поправится. Горючие слезы жгли Изабел глаза; ее мысли лихорадочно метались, ища разумное объяснение случившемуся. Увы, ответа никак не находилось.
      Норманн – человек с севера – приходил сюда, а потом ушел, и теперь она необъяснимым образом оказалась в положении. Тем не менее принцесса непоколебимо верила в невиновность датчанина.
      – Полагаю, ты не считаешь это непорочным зачатием? – раздраженно проговорил Ранульф.
      Изабел смутилась; в глазах брата она читала гнев, нежность… и горькое разочарование.
      – Наивное дитя, ты сама освободила его!
      Слезы наполнили глаза Изабел, и тут Бертильда, подойдя к ним, взмолилась:
      – Мой господин, прошу вас, – прошептала она, стиснув руки. – Дитя и так наказано.
      Ранульф опустился перед Изабел на колени. Ее сводный брат, гордость отца и всего их древнего рода! Его золотистые волосы блестели в лучах предзакатного солнца.
      – Разве о такой судьбе я мечтал для тебя, сестра? – Он погладил Изабел по щеке.
      Принцесса не могла поднять на него глаза, поэтому, Повернувшись к брату спиной, обхватила себя за плечи.
      – Сестра! – Ранульф осторожно дотронулся до нее, но в ушах у Изабел стояли не его слова, а слова другого мужчины: «Храни тебя Бог!»
      С каждой секундой воспоминания о голубоглазом спасителе становились все более смутными; Изабел отчаянно хотелось вспомнить, отчаянно хотелось верить.
      Под подушкой она нащупала рукой дорогой ее сердцу сувенир – кусочек ткани, покрытый пятнами его крови, который ей удалось выхватить из огня, когда Бертильда, сжигая одежду викинга, на миг отвернулась.
      Это было все, что осталось принцессе на память от него.
 
      – Прошу вас, не надо так на меня смотреть, – спокойно сказал датчанин и подбросил в огонь несколько поленьев.
      Норманн только что опустил Изабел на кровать, после чего она сразу же схватила подушку и крепко вцепилась в нее руками, внимательно следя за каждым его движением. Что он намерен с ней сделать? Наброситься на нее и разорвать на ней одежду? Или он будет действовать осторожно и медленно, исподволь готовя свое нападение?
      Неожиданно датчанин повернулся и, усевшись на корточки возле огня, уперся локтями в колени.
      – Я вовсе не чудовище какое-то. – Он резко повернул голову и пристально посмотрел на Изабел; его голос звучал хрипловато, как первый раскат грома перед грозой. – Меня зовут Коль, я сын Торлека. – Принцесса продолжала молчать, и Коль нахмурился: – Кажется, вам это неинтересно…
      Коль! Как давно Изабел мечтала узнать его имя! Тогда, но только не сейчас! У чудовищ не бывает имен.
      Молчание становилось тягостным; погруженная в темноту комната освещалась только огнем в очаге, и тем не менее сидящий перед Изабел человек почему-то никак не вписывался в тот образ врага, который рисовало ее воображение. Особенно не вязались с образом жестокого, беспощадного воина его длинные ресницы. Видимо, дьяволу пришлось изрядно потрудиться, создавая это лицо, чтобы его обладателю было легче вводить в заблуждение неискушенных, девушек, втираться к ним в доверие, а потом разбивать им сердца.
      Коль украдкой оглядывал комнату.
      – Ваша спальня, не так ли? – Он улыбнулся, показав белые, ровные зубы. – Я сразу это понял: у комнаты ваш запах.
      Принцесса нервно покосилась на Коля, и в ее глазах промелькнуло негодование. У датчанина нет никакого права даже взглядом прикасаться к ее собственности!
      Из тканой корзины Коль вынул стиль – остроконечную палочку для письма и стал вертеть хрупкий предмет в пальцах. Потом, снова заглянув в корзину, он вынул оттуда восковую дощечку.
      Не далее как вчера Изабел упражнялась в написании короткого стихотворения. Скорее это было даже не стихотворение, а банальная рифмовка, которую она собиралась прочесть своему маленькому сынишке, чтобы рассмешить его и позабавить. Годрику не мешало знать, что младшая дочь Олдрита, принцесса Норсекса, – совсем не такая строгая и не по годам серьезная женщина, какой ее считают многие жители Колдарингтона.
      Датчанин провел пальцами по словам, начертанным на дощечке, – эти слова предназначались только для ее сына – и ни для кого больше…
      – Положите это на место, – сказала принцесса голосом, который был не громче шелеста тростинки на ветру.
      Коль обернулся.
      – Как вам будет угодно. – Вернув вещи в корзину, он поднялся и спокойно произнес: – Подойдите сюда.
      После этого он шагнул к занавешенной кровати, двигаясь с необычной для такого великана грацией, и, наклонившись, заглянул под балдахин.
      – Мне нужно хорошенько рассмотреть ваши царапины и обработать их.
      Изабел поморщилась:
      – В этом нет никакой нужды. И еще я не позволю вам дотронуться до меня. Больше не позволю. – Изабел так сильно прижалась спиной к столбику кровати, что тут же испугалась: как бы его не сломать.
      Разумеется, она ничего не помнила о том, как датчанин на нее напал, зато вполне отдавала отчет в своих действиях. Но если он набросится на нее снова, вряд ли она это выдержит.
      Викинг наклонился над ней, заслонив свет от горящего огня.
      – Если бы я хотел причинить вам вред, я бы уже давно это сделал.
      Изабел вздрогнула: его вкрадчивый голос и бархатные глаза завораживали, и она была близка к тому, чтобы ему поверить.
      Чтобы не поддаться наваждению, она вскочила с кровати, и ее взгляд лихорадочно заметался по комнате. Хотя в ее сундуке хранился усыпанный драгоценными каменьями кинжал матери, быстро достать его оттуда было невозможно, а другого оружия у нее не имелось.
      Принцесса застонала от осознания собственного бессилия и вдруг, выхватив из очага горящее полено, повернулась к Торлекссону.
      – Не приближайтесь ко мне! – Она размахивала поленом, словно мечом. – Вы, конечно, сильнее меня, но на этот раз я буду защищаться.
      Коль схватился за меч.
      – Я начинаю терять терпение, крошка. Положите полено на место.
      Изабел хрипло рассмеялась:
      – Ни за что! – Датчанин шагнул к ней.
      – У меня нет к вам претензий, только к Ранульфу. – Он остановился на расстоянии вытянутой руки от принцессы.
      – Зато у меня есть! – Ее переполняло негодование. Она полагала, что, раз уж они остались наедине, речь обязательно должна зайти о том, как вероломно он напал на нее, беспомощную, две зимы назад.
      Изабел еще сильнее сжала в руке сухое полено, но, очевидно, демонстрация силы не произвела на викинга должного впечатления – ни один мускул не дрогнул на его дьявольски красивом лице.
      Вне себя от ярости, она стукнула поленцем в середину нагрудника его кирасы и грозно спросила:
      – Ну так как насчет моих претензий к вам? – Изабел ожидала увидеть удивление или стыд в глазах у того, кто так подло напал на нее, и была очень разочарована тем, что на лице у сына Торлека не отразилось ничего похожего на эти чувства.
      Датский вождь сверкал глазами, его ноздри гневно раздувались. Холодно посмотрел на нее.
      – Могу я поточнее узнать содержание ваших претензий?
      Изабел даже опешила от такой наглости.
      – Негодяй, вы еще спрашиваете! Да как вы смеете притворяться, что не понимаете, в чем дело?
      Брови Коля поползли вверх.
      – Насколько мне известно, я спас вам жизнь, и если ваши претензии только в этом…
      – Да, спасли для того, чтобы потом меня погубить! – выкрикнула Изабел.
      Коль медленно отстегнул перевязь и отложил меч в сторону. Неужели сейчас он снимет камзол, а потом рубашку и брюки? Изабел представился нагой и волосатый мужчина, который гоняется за ней по комнате, и в горле у нее встал комок. Отбросив показную браваду, она стала пятиться от него, пока не уперлась спиной в стоящий у стены шкаф.
      Однако, похоже, датчанин вовсе не собирался снимать с себя одежду. Продолжая с откровенным удивлением смотреть на Изабел, он спокойно продолжил:
      – Итак, я спас вам жизнь, а вы взамен спасли мою, так что-же в этом плохого? Теперь мы квиты. Услуга за услугу.
      – Отнюдь! По-моему, за вами должок, который ничем невозможно искупить! – Изабел крепче сжала в руке полено.
      Ярость исказила красивые черты датчанина.
      – Вы не можете отрицать, что у моей мести имеется оправдание. Меня бросили в темницу и избили до полусмерти. Со мной поступили несправедливо.
      – Несправедливо? – язвительно переспросила Изабел. – Что ж, поначалу мне тоже так показалось, но я была тогда глупой девчонкой. Каждый удар плетью был получен вами вполне заслуженно.
      Коль наклонился и презрительно посмотрел на нее.
      – Чудовище! – Изабел размахнулась и метнула в него полено, но викинг уклонился от удара.
      – Откройтесь мне, принцесса: отчего ваше мнение обо мне так резко переменилось? Однажды вы посчитали меня достойным того, чтобы с риском для жизни вызволить из темницы вашего брата – и вот теперь…
      «Боже, к чему эта игра?» – подумала Изабел. Датчанин думает, что она до сих пор пребывает в неведении насчет того, как он над ней надругался, так не выложить ли ему все напрямик?
      Скривив губы, Изабел произнесла с презрением:
      – Вас, кажется, ничуть не смущает страшный грех, который вы совершили в отношении меня?
      – Вот упрямая женщина! – Торлекссон покачал головой. Его темные волосы блестели, как отшлифованный черный гагат. – Вы снова спорите со мной. Я не собирался причинять вам зла и даже не знал, что вы – сестра короля, полагая, что передо мной простая крестьянка. Тем более я даже не думал, что когда-нибудь увижу вас снова. По правде говоря, до сегодняшнего дня.
      Лицо Изабел вспыхнуло. Какая разница, принцесса она или крестьянка! Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы ее изнасиловали.
      – Узнай вы о том, кто я – неужели это остановило бы вас?
      – Остановило? Не пойму, чего вы ждете от меня!.. Возможно, вы рассчитываете, что, узнав о вашем высоком положении, я прикажу своим людям сесть на корабли и отправиться обратно? Напрасно. Теперь уже ничто не остановит меня. Я не откажусь оттого, что задумал, и завершу возмездие.
      Возмездие? Неужели, овладев ею, когда она лежала без чувств у реки, этот негодяй тут же выбросил происшедшее из головы, посчитав столь малозначительным фактом, что даже сейчас не может никак понять, в чем причина обрушившихся на ее голову несчастий? Таковы все мужчины: думают только о себе!
      Однако… Может быть, датчанин никогда не заподозрит, что мальчик – его сын, и тогда она сможет…
      Принцесса отвлеклась совсем ненадолго, но в этот краткий миг Торлекссон вдруг бросился к ней; однако она вовремя среагировала и ткнула в него поленом.
      На щеке Коля тут же появилась кровавая полоска, и он, подняв руку, осторожно потрогал царапину, после чего удивленно посмотрел на кончики пальцев.
      – Вас испугало мое окровавленное лицо?
      Изабел молчала, словно в рот воды набрала. Очевидно, не слишком боясь новой атаки с ее стороны, Коль снова сделал попытку приблизиться.
      – Или вы не ожидали, что моя кровь красная, как у всех? Может быть, вы думали, что в моих жилах течет смертоносный яд?
      – Варвар! – Яркий румянец залил Изабел щеки.
      – Варвар? – Лицо Торлекссона сделалось непроницаемым, и он ткнул ее указательным пальцем в грудь. – Но разве не вы ударили меня довольно безжалостно по лицу, в то время как я проявлял при общении с вами чудеса дипломатии?
      Принцесса снова атаковала его, но на этот раз Коль ухватился за конец полена рукой.
      – Да поймите же наконец, я человек, а не чудовище. – Коль взял принцессу за подбородок и заглянул в ее глаза, отчего принцессе стало не по себе.
      Ахнув, Изабел в страхе отпрянула от викинга, а он продолжал, не отводя взгляда, смотреть на нее.
      Изабел охватила паника: под этим завораживающим взглядом она теряла способность сопротивляться…
      Коль осторожно обнял ее, и тут же его рука словно заблудилась в волосах принцессы, а затем… Затем он припал губами к ее губам.
      Мгновенно все погрузилось в темноту. Изабел не чувствовала ничего, кроме хищной настойчивости его губ. Где-то вдалеке волны бились о каменистые берега Колдарингтона, а затем тихо отступали в море, однако даже шум волн исчез, когда смешалось их дыхание.
      На одно короткое мгновение Изабел захотелось слиться с ним воедино.
      И что, собственно, она себе вообразила? Конечно, он невиновен, невиновен!
      Поцелуй викинга становился все более властным, собственническим, и это заставило Изабел опомниться. О нет, такой не может быть невиновен!
      – Чудовище! – неожиданно крикнула она, вырываясь из его объятий. Все кончено. Неискушенной девочки больше не существует.
      Изабел брезгливо вытерла рот ладонью, как будто только что поцеловала больного бубонной чумой.
      – Если хотите напасть на меня, делайте это, как подобает такому чудовищу, как вы, – презрительно бросила она.
      Коль словно того и ждал: он схватил ее в объятия, и хотя Изабел попыталась вырваться, он ее не отпустил.
      – Перестаньте дергаться, раз уж вы сами меня об этом попросили… – Он приподнял Изабел так, что ее лицо оказалось над его лицом, тогда как ноги болтались в воздухе.
      В упор глядя на принцессу, Коль произнес медленно, но отчетливо:
      – «Божья коровка, тебе не убежать!»
      Изабел ахнула: от изумления у нее перехватило дыхание. Оказалось, чудовище умеет читать! Злодей только что процитировал первую строчку стихотворения, которое она начертила на дощечке для Годрика. Пусть эти слова ужасно глупые, но они шли от чистого сердца и были предназначены совсем не для того, чтобы их повторял посторонний.
      – «Тебя, моя красавица, сумею я поймать!» – произнес Коль вторую строчку.
      – Прекратите! Эти слова… Они не для вас!
      В следующий миг Изабел внезапно очутилась на постели, и Коль взгромоздился на нее, А она-то на мгновение предположила, что он невиновен!
      Принцесса пыталась вырваться. Бесполезно!
      – Как же быстро проявилась ваша истинная сущность…
      – Истинная сущность? – Торлекссон вспыхнул. – Но вы сами на меня напали, а я всего лишь попытался защититься. – По-моему, это вы, прекрасная принцесса, ведете себя как дикарка.
      – Дьявол! – Изабел попыталась стукнуть Коля ладонью по губам, но он ловко увернулся, и тогда она, вцепившись ему в волосы, дернула изо всей силы.
      Ответное действие не заставило себя ждать: Коль намотал ее волосы на кулак и тоже дернул, после чего принцесса затихла под ним, боясь пошевелиться.
      В эту минуту в дверь постучали, и Изабел, тяжело дыша, попыталась отстраниться от его груди.
      – Войдите! – крикнул Коль, показывая идеально белые зубы.
      Векелль, войдя в комнату, в растерянности остановился; он принес ведро и аккуратно сложенное постельное белье и теперь не знал, куда все девать.
      – Я сделал все, как вы велели, мой господин. Теплая вода й чистое белье… – Векелль осекся и, замерев на месте, с недоумением смотрел на Изабел и Коля, которые тоже замерли, вцепившись друг другу в волосы. – Гм… – Викинг смущенно отвел взгляд.
      Изабел подняла глаза и тут же поняла, что именно увидел Векелль: у Коля волосы стояли дыбом, кровь струилась по его щеке и по губе.
      Несмотря на свое незавидное положение, Изабел не смогла удержаться от торжествующей улыбки; ей было приятно, что она смогла так унизить варвара. Даже если Коль ее сейчас убьет, она покинет этот мир с чувством глубокого удовлетворения.
      – Оставь это здесь и уходи, – приказал Торлекссон.
      – Господин, вы уверены, что вам не требуется помощь? – Векелль закрыл рот рукой, пытаясь скрыть улыбку.
      – Уверен, – буркнул Коль, не поворачивая головы. Больше Векелль не промолвил ни звука и, не глядя по сторонам, удалился, плотно прикрыв за собой дверь. В очаге потрескивали поленья, языки пламени отбрасывали тени на стены, словно танцуя в безумном танце.
      – Как вы смеете улыбаться! – Ловким движением Коль отцепил руку принцессы от своих волос.
      – Убирайтесь! – Изабел попыталась пнуть датчанина, но он молниеносно схватил ее за руки и поднял их у нее над головой, отчего Изабел почувствовала себя еретиком на дыбе. Ей ничего другого не оставалось, как только, чувствуя жар твердого мускулистого тела Торлекссона, смотреть в потолок и лихорадочно обдумывать возможность побега.
      – Имейте в виду: вы сами меня к этому вынудили, – грозно произнес викинг, и принцесса услышала металлический свист.
      – Нет!
      Словно не слыша ее вопля, датчанин взмахнул длинным ножом, и сердце Изабел ушло в пятки. Лезвие зловеще сверкнуло.
      – Животное! – прохрипела Изабел. – Бог проклянет вас за ваши грехи.
      Внезапно Коль нежно погладил ее щеку.
      – Увы, этот вопрос решился без привлечения к делу Господа Бога. – Он проворно подставил лезвие под вырез рубашки. Изабел зажмурилась и тут же услышала звук рвущейся ткани. Ее рука, плечо и – о Боже! – одна грудь обнажились.
      С удвоенной энергией принцесса снова попыталась вырваться, но тщетно, Коль успел схватить ее за руку.
      – Полегче, – буркнул он. – И перестаньте наконеи дергаться.
      Отпустив принцессу, викинг внезапно встал и подошел к большому деревянному сундуку, который стоял у стены. Открыв массивную крышку, он принялся разглядывать содержимое сундука, потом достал оттуда одежду и швырнул на кровать.
      – Тысяча чертей! Наденьте же что-нибудь. – Изабел села, но к одежде не прикоснулась: ей все еще не были до конца ясны его намерения. Если до этого действиями датчанина руководила похоть, то почему сейчас он отводит от нее глаза? Тихий голосок начал изнутри нашептывать ей, что Коль невиновен, но она предпочла не обращать на него внимания.
      Внезапно голубые глаза Торлекссона гневно сверкнули.
      – Вам приходило когда-нибудь в голову, что две зимы назад это животное: – он ткнул себя пальцем в грудь, – этот варвар, как вы изволите выражаться, приехал в Колдаринггон, потому что его туда пригласили?
      – Пригласили? – язвительно переспросила Изабел. – Вы всерьез считаете, что я этому поверю?
      Взгляд викинга упал на ее руку, которой Изабел прикрывала грудь, и на мгновение ей показалось, что она увидела в его глазах не похоть, а мучительное томление.
      Стена, которую она так тщательно возводила вокруг своего сердца, была готова вот-вот рухнуть. Но как это возможно? От волнения на щеках у Изабел снова вспыхнул румянец.
      Коль выпрямился.
      – Ну разумеется, не поверите. Мы с вами не перекинулись и парой слов, а вы уже убеждены, что все, сказанное мной, – ложь.
      Изабел постаралась вложить в свой взгляд как можно больше презрения.
      – Какому болвану взбредет в голову пригласить скандинавского наемника, когда в этом нет никакой необходимости?
      – Какому болвану? – тихо повторил датчанин.
      – Вот именно. – Изабел с вызовом вскинула голову.
      – Да будет вам известно: человек, пригласивший меня в Норсекс, – тот, кого вы назвали болваном.
      – Ну же, продолжайте! – Принцесса скрестила руки натруди.
      – Так вот, Изабел, раз уж вам так хочется это узнать: меня пригласил сам король.
      Принцесса встретила его слова смехом.
      – Мой брат презирает чужаков, особенно северных людей – норманнов, и никогда бы не пригласил вас к себе.
      Голубые глаза Коля вспыхнули пламенем.
      – Я говорил не о вашем брате. – Не о брате?
      И тут Изабел наконец догадалась: викинг определенно говорит о ее отце.
      Увидев, что принцесса поняла, о ком речь, Коль мрачно усмехнулся и, повернувшись, направился к двери; однако прежде чем уйти, он поднес к кровати ведро с водой и бросил ей на колени чистое белье, доставленное Векеллем.
      – Советую промыть и перевязать ваши царапины; не сомневаюсь, что канава вокруг этого города кишмя кишит всякой заразой.
      Изабел посмотрела на жалкие остатки своей одежды и принюхалась. Черт, от нее ужасно разит! А ведь он ее целовал…
      В темноте она не могла видеть глаза викинга.
      – Бальзам, которым вы когда-то смазывали мне спину… Если он еще остался у вас, используйте его.
      – Подождите! – крикнула Изабел ему вслед, но теперь ее голос звучал как-то нерешительно. – Мой сын… Когда вы мне его вернете?
      Торлекссон отворил дверь, за которой мелькнула фигура часового, охранявшего принцессу.