– Ну, что вы смотрите, она согласилась! Разве вы не этого хотели? – Коль избегал смотреть принцессе в глаза.
      Векелль неуверенно взял Изабел за руку и повел к замку; датчане последовали за ними.
      Дойдя до замка, толпа остановилась, а Векелль, Коль и Изабел спустились по каменным ступеням в подземелье, на стенах которого тускло горели факелы.
      – Сюда. – Векелль потянул принцессу к маленькой камере.
      – Нет, – проговорила Изабел, вглядываясь в темноту центрального коридора. – Прошу вас, отведите меня в самое дальнее помещение.
      – Изабел? – послышался из камеры удивленный голос Айкена.
      – Я, как всегда, не могу вам нив чем отказать. – Векелль повел ее в глубь коридора.
      – Что вы здесь делаете?! – крикнул Айкен вслед принцессе.
      Изабел гордо вскинула голову:
      – Со мной все в порядке, не бойся за меня. – Бросив взгляд на Коля, принцесса заметила, что он нахмурился, однако решила не обращать на это внимания.
      Когда они подошли к концу коридора, принцесса стала всматриваться в темноту камеры – той самой, в которой две зимы назад находился датчанин.
      Коль отступил на несколько шагов; воспоминания о ночи, проведенной в темнице, и о мучениях, которым его подвергали, снова захлестнули его.
      Поборов страх, Изабел, войдя в мрачное помещение, сразу же очутилась в кромешной темноте, и Векелль осторожно затворил за ней дверь. Онаждала, когдалязгнет металлический замок, но не услышала поворота ключа в замке.
      – Всего вам доброго, принцесса.
      Затем послышался звук удаляющихся шагов по земляному полу, и Векелль ушел.
      Изабел сидела, гадая о том, где Коль. Неужели он успел уйти так неслышно, что она этого не заметила? Возможно, воспоминания о пребывании в этом мрачном месте оказались для него чересчур тяжелы.
      И тут Изабел догадалась, что Коль продолжает оставаться там, в коридоре; принцесса даже слышала, как он дышит.
      – Коль! – Она подошла к двери.
      Датчанин в самом деле стоял возле ее камеры; его лицо скрывала темнота.
      – Почему ты согласилась на их условия? Я ведь мог их уговорить!
      – Нет. – Изабел покачала головой и просунула руки через щель в двери.
      Коль взял ее руки в свои ладони – теплые и сильные, и все ее страхи бесследно исчезли.
      – Неужели ты сомневалась во мне?
      – Здесь дело вовсе не в моих сомнениях: дело идет о будущем нашего народа. Сегодня я совершила ошибку, а значит, должна это признать и понести наказание за свой поступок. У нас обоих есть незаживающие раны, Коль. Вчера, в пещере, ты лечил мою рану. – Она пожала его руку. – Может быть, то, что я нахожусь в плену в этой камере, поможет тебе залечить хоть одну из твоих ран.
      – Изабел…
      Она приложила кончики пальцев к его губам.
      – Лучше принеси мне одеяло и фонарь и обещай, что Годрик вернется ко мне, как только меня выпустят.
      Коль закрыл глаза.
      – Хорошо, обещаю.
      – Не горюй! Не успеешь оглянуться, как три дня пройдут, и я снова выйду на свободу.
      Внезапно Коль просунул руку через щель в двери камеры и, обхватив голову принцессы, приблизил ее лицо, а затем поцеловал Изабел в губы пылко и страстно. После этого он удалился решительной походкой.
      Прислонясь спиной к двери, Изабел медленно сползла вниз; а уже через минуту она услышала встревоженный голос Айкена:
      – Скажи, Изабел, как ты сюда попала?
 
      – Вам не спится, мой господин? – Векелль тяжелой походкой подошел к своему командиру, который неподвижно сидел возле стены рядом с входом в подземелье.
      – Как я могу уснуть, зная, что она находится там? – Векелль уселся рядом с Колем.
      – У меня тоже сна ни в одном глазу.
      – Надеюсь, тошнота прошла?
      – Да. И гнев тоже как рукой сняло. – Старый вояка хитро прищурился, и в глазах у него заплясали дьявольские искорки. – Я пораскинул мозгами и пришел к выводу, что это вас нужно винить в беде, происшедшей в тот вечер.
      Коль удивленно поднял на него глаза.
      – Меня? Как это понимать?
      – Если бы вы вовремя разобрались в своих чувствах, ничего бы не случилось. – Векелль широко улыбнулся, а потом, помолчав немного, добавил: – Полагаю, Изабел с самого начала завладела вашим сердцем.
      Коль кивнул, поскольку отрицать очевидное не имело смысла.
      – Все, что ты сказал в конюшне, верно. Я хочу не просто дышать – я хочу жить по-настоящему, и эта женщина каким-то образом понимает меня; а это и есть то, что мне нужно. Теперь благодаря ей я могу жить. – Тут Коль облегченно вздохнул, чувствуя, что у него словно камень с души свалился. Как хорошо, что он признался Изабел в любви! Любовь сделала его сильнее. Теперь он больше не боялся того, что ждет его впереди. Признание, что он любит Изабел, стало для него своего рода вызовом ужасному материнскому проклятию.
      – Это урок для всех нас. – Векелль пододвинулся к Торлекссону. – Что касается принцессы, мы тут посоветовались, и все согласились, что одной ночи, проведенной в темнице, с нее вполне достаточно.
      – Правда? Вы все так думаете?
      – Нет, не совсем, – ухмыльнулся Векелль. – Но прекрасная саксонская служанка, которая похитила мое сердце, не на шутку рассердилась на меня за то, что я заключил ее хозяйку в темницу. Учитывая то, что своя рубашка ближе к телу, я из своих корыстных побуждений уговорил народ проявить к принцессе снисходительность.
      Коль не мог поверить своим ушам. За все время, которое он знал Векелля, тот одинаково относился ко всем женщинам, особо не выделяя никого из них.
      – И что это за служанка? – живо поинтересовался он.
      – Ее зовут Бертильда, и благодаря ей я понял, что смогу провести остаток своих дней в этих краях ив этом самом городе.
      Коль мгновенно почувствовал, что дело было не только в том, что в ответ на его откровенность Векелль открыл ему свою душу; он осознавал, что произошло что-то важное и значительное. Это было словно прощание с прошлым и в то же самое время – словно новый поворот судьбы. Теперь перед ними открывался неизведанный, волнующий мир. Коль не знал точно, сколько времени ему отпущено, но был готов благодарить Бога даже за один день счастья, проведенный с Изабел.
      Он по-дружески положил руку на плечо Векелля.
      – Ну так и ступай к своей очаровательной Бертильде, дружище.
      – Ладно. А вы не забудьте забрать свою принцессу из тюрьмы.
 
      Утром Изабел разбудил яркий солнечный свет, и она увидела над собой улыбающееся лицо Бертильды.
      – Просыпайтесь, принцесса, у нас мало времени.
      – Мало времени?
      Несколько часов Изабел провела в темнице, и сон в конце концов одолел ее. Но как теперь могла она проснуться на шелковых простынях, в своей мягкой постели, в тепле и уюте?
      – Скажи, как я очутилась в своей спальне?
      – Вас принес сюда Торлекссон.
      – Не может быть! – Изабел недовольно нахмурилась. – Мы с ним договорились, что я проведу в темнице еще два дня, и я думала, что он понял меня. Зря он смягчил наказание, которое я заслужила!
      – Это результат достигнутой договоренности… – Бертильда стыдливо потупила взор, всем своим видом давая понять, что в ее словах заключен какой-то скрытый смысл. По правде говоря, Изабел показалось даже, что эту фразу служанка произнесла довольно игривым тоном.
      – Договоренности? Но какой и с кем? – Бертильда покраснела.
      – Договоренность достигнута тем же путем, каким синие следы от рук появились на вашем теле.
      – Бертильда! – воскликнула Изабел; только сейчас она осознала, что лежит под одеялом совсем без одежды.
      – А теперь поторопитесь, я и так позволила вам слишком долго спать. – Бертильда так и светилась от радости. – Скорее умывайтесь и одевайтесь: главный датчанин попросил, чтобы вы присутствовали на полуденной трапезе.
      – Вот как? Интересно, что он задумал? – Внезапно Изабел вспомнила, как сорвала планы Коля, когда он пытался что-то объявить всем во время пира.
      – Понятия не имею. Он только приказал ни под каким видом не подпускать вас к кухне.
 
      Векелль усадил Изабел возле ее двоюродного брата, но увлеченный поглощением бараньей ножки Девон едва удостоил ее взглядом. Возможно, он демонстративно не замечал принцессу, поскольку сам стал жертвой ее манипуляций с ягодным пирогом.
      – Тащите сюда еще еды! – заорал он через плечо, чуть не сбросив локтем со стола ее тарелку.
      Изабел перевела взгляд на Коля, невольно сравнивая его с братом. Никто из присутствующих не мог тягаться с Колем ни в поведении за столом, ни в необыкновенной мужской грации, которой он, вне всяких сомнений, обладал. Сердце Изабел наполнилось гордостью за возлюбленного. Как могла она когда-то называть его варваром? Ее двоюродный брат – вот кто настоящий варвар! Он уж точно не мог похвастаться умением вести себя в обществе.
      Служанка принесла Девону большое блюдо мяса, и кузен тут же полез смутившейся девушке под юбку, а затем на виду у всех начал щупать ее ягодицы. Воспользовавшись замешательством служанки, он посадил ее на колени и смачно поцеловал в полные губы.
      – Прекрати, как тебе не стыдно! – одернула Девона Изабел, и тот чуть не поперхнулся от гнева. Буравя ее злобным взглядом, он прорычал сквозь зубы:
      – Тебя никто не спрашивает, кузина, и твое мнение никого не интересует.
      Тут уж Коль не выдержал и счел нужным вмешаться:
      – Послушай, сакс, нам с тобой нужно кое-что обсудить.
      Девон тут же отпустил служанку, но по-прежнему продолжал испепелять Изабел пронзительным взглядом.
      Коль холодно посмотрел на Девона.
      Воцарилось тягостное молчание.
      Пожав плечами, Девон залпом осушил кубок с медом, потом поставил кубок на стол и промямлил:
      – Да-да, конечно, я готов. – Он жестом подозвал одного из своих слуг, и через минуту перед возвышением поставили большой сундук; когда крышка сундука была открыта, все увидели, что он до краев наполнен золотыми монетами.
      Продолжая рвать зубами баранью ногу, Девон развязно заметил:
      – Та дюжина лошадей, про которую мы вели разговор, тоже твоя.
      У Изабел заныло под ложечкой теперь от одной только мысли, что ей придется жить под властью ее жестокого кузена.
      Принцесса вопросительно посмотрела на Коля.
      «Верь ему», – подсказывало ей сердце.
      Торлекссон не проронил ни слова и только смотрел на Девона с ледяным безразличием, от которого тому впервые за все это время сделалось не по себе.
      – Ты славно все провернул, Торлекссон, и все сделан так, как велел мой отец. Готовясь к отъезду, можешь распоряжаться моими подданными, как своими. Теперь, когда я здесь, ты наверняка захочешь как можно скорее покинуть нас.
      – Не сейчас, я еще не выполнил свою задачу. – Коль кивнул Векеллю, и тот, с решительным видом подойдя к сундуку, ногой закрыл крышку.
      Зал мгновенно притих.
      – Я решил остаться в Колдарингтоне, – спокойно сообщил Коль.
      – Но в этом нет никакой нужды! Я сам разыщу Ранульфа и покончу с ним. Ему крышка.
      – Это с тобой покончено, сакс. – Лицо Девона стало бледнее мела.
      – Что ты сказал?
      Похоже, тут впервые за все время Девон вспомнил о том, что рядом с ним сидит Изабел, и, обращаясь к ней, спросил, кивком показывая на датчанина:
      – Что он сказал?
      Принцесса надменно взглянула на кузена и, чеканя каждое слово, с нескрываемым удовольствием произнесла:
      – Коль намерен остаться в Колдарингтоне. Кажется, это не совсем вписывается в твои планы, связанные с Норсексом, дорогой кузен?
      Когда Изабел встретилась глазами с Колем, на сердце у нее потеплело, тогда как Девон застыл, словно статуя, с бараньей ножкой в руках и сидел как громом пораженный.
      – Я требую… – начал он, но тут голос его вдруг внезапно осип. – Я требую, чтобы ты поставил меня в известность относительно твоих намерений, Торлекссон.
      В этот момент вперед вышел Векелль.
      – Вы что, не понимаете вашего родного языка? Мой господин, кажется, выразился совершенно определенно и ясно изложил вам свои намерения.
      – Понимаю… – Некоторое время Девон растерянно переводил взгляд с одного великана-датчанина на другого, затем в сердцах швырнул обглоданную баранью ногу на пол, и та с глухим стуком упала под ноги Векеллю.
      Глаза старого воина гневно сверкнули, но Девон, не обращая на него внимания, встал со скамьи и повернулся к Колю:
      – Я прекрасно все понял. Ты собираешься расторгнуть наш договор. Хотелось бы только уточнить, с какой целью это делается. Речь идет о мести моему благородному кузену Ранульфу, или это вызов мне и авторитету моего отца?
      – Всего понемногу, – невозмутимо ответил Коль. Девон капризно топнул ногой.
      – Мне следовало бы знать, что никому из вас нельзя доверять. Проклятые наемники! Все вы – воры и варвары, неверные, как самые обыкновенные шлюхи.
      – Вот как? – Тон Коля стал холодным как лед. – Значит, ты сейчас находишься среди равных себе, Девон Уифордон.
      Грудь Девона взволнованно вздымалась. Скривив лицо, он изрек:
      – Я требую от тебя жеста, который бы доказал мне твою честность и верность по отношению ко мне, северный человек. Жеста, который убедил бы меня в твоих дружелюбных намерениях по отношению ко мне и к этому королевству.
      – А вот мне почему-то кажется, что тебя не столько заботит это королевство или мое доброжелательное отношение ктебе, – Коль усмехнулся, – сколько возможность завладеть королевским престолом.
      – Это с самого начала не являлось для тебя секретом, и раньше ты не был слишком щепетилен в этом вопросе. – Девон ударил кулаком по столу, и несколько датских воинов тутже стали пробираться к возвышению, что не укрылось от внимания Девона. – Повторяю; я хочу, чтобы ты проявил добрую волю по отношению ко мне и моему отцу. Я требую этого.
      – Не странно ли: ты выдвигаешь требования мне – варвару, которым руководят животные инстинкты и жажда крови и богатства.
      Изабел с тревогой наблюдала за этой сценой, поскольку спор шел из-за власти над королевством, чей монарх был все еще жив. Она окинула взглядом зал: датчан здесь было большинство, и к тому же по сравнению с воинами Коля саксы казались жалкими карликами.
      Девон покачал головой:
      – Я привел с собой войско, поклявшееся защищать своего предводителя и королевство Норсекса до последней капли крови, и теперь настаиваю на своих правах.
      – Настаиваешь? – Коль с преувеличенным вниманием разглядывал свой кубок. – А что, если здесь есть человек, у которого гораздо больше прав, чем у тебя?
      Изабел беспокойно заерзала на стуле; она понимала, что Коль имел в виду вовсе не Ранульфа, а кроме него, существовал только один законный претендент на престол.
      Девон застыл на месте, а затем спросил, сжимая руки в кулаки:
      – И кто же это? Скажи, мне нужно знать его имя. Ты привез его с собой?
      Отрицательно покачав головой, Коль понизил голос:
      – Он все время находился здесь.
      – Так назови же мне его!
      – Годрик Норсексский. Ранульф назначил его своим наследником.
      – Незаконнорожденный ребенок!
      – Ну и что? – Ни один мускул Коля не дрогнул. – В делах наследования королевского престола и не такое бывало.
      Девон перевел взгляд на принцессу, и она шумно вздохнула.
      – Так ты собираешься вручить судьбу королевства малолетнему ребенку? – с насмешкой спросил кузен Изабел.
      – Я только уточнил состав игроков.
      У Девона было лицо человека, который шагает над пропастью по тонкому канату, а внизу лежат острые камни. Немного подумав, он наконец тихо спросил:
      – Что ты намерен предпринять?
      – Мальчик будет находиться под моей защитой; он будет воспитываться с мыслью, что при достижении совершеннолетия ему придется управлять этим королевством. Его охрану будут обеспечивать саксонские и норманнские воины.
      На глазах у Изабел выступили слезы: Коль знал, как она боялась за Годрика, и теперь решил бороться за его будущее.
      Вот только какое место в таком договоре отводилось Ранульфу? И согласится ли он предоставить выгодные условия ее брату?
      – А как же мои цели, мои устремления? – Девон явно был возмущен до глубины души.
      – Ну а ты можешь остаться здесь в качестве советника будущего короля. Согласись, это тоже не пустяк. – Коль насмешливо посмотрел на Девона.
      – Как временный регент?
      – Нет. Лучше мы назначим тебя управляющим. – Коль прищурился. – По-моему, это достойное предложение для человека с твоими амбициями…
      – Нет, я не согласен. Такое положение дел меня не устраивает.
      Тон Коля мгновенно изменился и стал враждебным:
      – Ну если так, тебе придется довольствоваться местом отцовской придворной шавки.
      Девон долго пыхтел, выпятив нижнюю губу.
      – Даже если я соглашусь на должность управляющего, я не могу тебе до конца доверять. А вдруг однажды ночью, когда я буду спать, ты перережешь мне горло? Я требую доказательств твоей лояльности.
      – Твое упрямство начинает меня раздражать, – процедил Коль сквозь зубы.
      Девон тяжело опустился на скамью.
      – Прошу учесть, что на карту поставлена моя жизнь. Скрепи как-нибудь наш с тобой договор, или я не окажу свою поддержку королю-ребенку. – Он нервно окинул взглядом зал. – Пусть у меня недостаточно сил и средств, все же я могу положить в бою все свое войско и ослабить твою боевую мощь. Тогда нортумбрцы или Ранульф легко одолеют тебя и захватят Норсекс.
      Коль стал похож на натянутый пружинный механизм, готовый в любой момент выстрелить.
      – И у тебя хватит решимости принести в жертву такое огромное количество людей только ради сомнительного удовольствия удовлетворить собственное тщеславие?
      – Не сомневайся, хватит, – не моргнув глазом заявил Девон.
      Коль помолчал.
      – Неужели одного моего слова тебе недостаточно для того, чтобы скрепить наш договор? – наконец вкрадчиво проговорил он.
      Изабел с тревогой смотрела на двоюродного брата, а пока он хмурил лоб, тщательно обдумывая свой ответ.
      Внезапно его взгляд остановился на Ровене, которая стояла в зале с кувшином вина в руках.
      – Скрепи наш договор и подтверди свою верность мне женитьбой на норсексской принцессе – женщине, в жилах которой течет моя кровь и кровь нашего будущего короля. В этом случае я не раздумывая, со спокойной душой приму твое предложение.
      В зале наступила тишина, и Изабел затаила дыхание. Предложение Девона потрясло ее. Коль должен жениться на ее сестре Ровене? Она не могла поверить своим ушам. Она замерла, ожидая, что на это скажет предводитель датчан.
      – Я согласен. – Словно откуда-то издалека услышала она, и у нее все оборвалось внутри. Может, она ослышалась? Неужели Торлекссон и впрямь согласился жениться на ее сводной сестре?
      Ровена вспыхнула и с нескрываемой радостью посмотрела на предводителя датчан.
      – Однако, – с невозмутимым видом продолжал Коль, – у меня тоже есть условие. Я настаиваю, чтобы моей невестой стала принцесса Изабел. – Он перевел взгляд на Изабел и улыбнулся.
      Изабел не знала, куда девать глаза. Коль во всеуслышание провозгласил ее своей невестой.
      Сердце Изабел учащенно забилось, и она испытала необыкновенное, ни с чем не сравнимое чувство гордости и небывалого счастья.
      Девон недовольно нахмурился:
      – Принцесса Ровена старше, и вы должны выбрать ее.
      Хлопая ресницами, Ровена переводила взгляд с одного предводителя на другого, очевидно, все еще не теряя надежды заполучить облеченного властью жениха, но Коль не сводил влюбленных глаз с Изабел.
      Тут Векелль, выйдя вперед, заявил:
      – Мой господин ясно выразил свое предпочтение, и мы все его поддерживаем.
      Девон пожал плечами.
      – Ну что ж, да будет так. – Схватив с тарелки куриную ножку, он заговорщицки подмигнул датчанину. – Но свадьба должна состояться завтра.
      Лицо Векелля расплылось в улыбке и, отвернувшись к товарищам, он громко крикнул:
      – Пируйте всю ночь, ребята: завтра наш господин женится!

      – Похоже, ваша сводная сестра немного раздосадована исходом вчерашнего вечера. – Бертильда поджала губы, пытаясь изобразить на лице беспокойство, хотя ее, гл аза радостно блестели.
      – Тише, – шикнула на нее Изабел.
      Женщины сидели друг против друга за столом в спальне Изабел и занимались починкой вышивки на платье, которое мать Изабел надевала в тот день, когда стала женой короля Олдрита. Теперь на своей предстоящей свадьбе с Колем это платье должна надеть Изабел. Каждый раз, когда она думала о столь важном событии, сердце ее от радости готово было выпрыгнуть из груди. Путь ее любви оказался нелегким; но даже если пх счастье продлится недолго и Колю суждено умереть молодым, она навсегда сохранит в памяти воспоминания о дне их свадьбы. Если же Ранульф возвратится с миром и снова привычно войдет в жизнь Изабел, ее радость будет полной.
      Жаль, что Годрик не будет присутствовать на свадьбе. Прошлой ночью Изабел открыла Колю все, что Ранульф рассказал ей в церкви и прежде всего что он вынашивает планы нападения на Колдарингтон и возвращения себе трона. Принимая во внимание существующую угрозу нападения и большие сомнения в надежности Девона в качестве союзника, они решили, что для Годрика пока безопаснее оставаться в аббатстве. Коль предполагал после венчания примириться с Ранульфом, и принцесса надеялась, что брат сочтет за честь принести мир в Норсекс, что позволит им с Колем жить в мире и согласии. Если Коль мог забыть то, как ужасно с ним поступил Ранульф, неужели ее брат не сможет последовать его примеру и пойти на компромисс?
      Ровена, надув губы, сидела возле окна; у нее на коленях лежало платье цвета слоновой кости, которое Изабел предполагала надеть в день свадьбы.
      – Ненавижу вышивать все эти проклятые листочки и ягодки – они доводят меня до сумасшествия! – Внезапно она ахнула и поднесла к губам уколотый палец. – Боже, я укололась! Наверняка это плохая примета. Это знак, что свадьба не должна состояться.
      Бертильда тут же подскочила к Ровене и забрала у нее платье.
      – Скверная девчонка: вы нарочно испачкали свадебное платье сестры!
      Ровена скривила лицо и злобно посмотрела на Изабел.
      – Я – старшая сестра! Почему он выбрал тебя и пренебрег мной? Ты согревала ему постель, но его невестой должна была стать я, а не ты!
      Щеки Изабел покрылись румянцем стыда.
      – Ровена, как ты можешь?!
      – Не обращай на нее внимания, Изабел, – вмешалась в разговор Бертильда, после чего взяла Ровену за руку и помогла ей подняться. – Не лучше ли вам возвратиться в свою опочивальню, госпожа, вместо того чтобы омрачать радость сестры неоправданной ревностью?
      – Это право старшей сестры – выйти замуж за влиятельного человека, поэтому именно я должна стоять рядом с датчанином перед алтарем.
      Изабел положила иголку на стол.
      – А что, если Станклиффу каким-то чудом удалось остаться в живых и он, вернувшись, будет претендовать на твою руку?
      – Так Станклифф жив? – Ровена, прищурившись, посмотрела на сестру, словно поняла, что за неожиданным предположением Изабел стоит нечто большее.
      Изабел прищурилась.
      – Отвечай, ты готова выйти замуж за датчанина, зная, что твой возлюбленный может вернуться – твоя единственная настоящая любовь?
      – Мне мое сердце не указ. – Ровена подбоченилась. – И в этом я совсем не похожа на тебя. Будь Станклифф жив, я бы сказала ему, что ради соблюдения правил девушка моего положения просто обязана отдать свою руку победителю.
      – Что ж, понятно. – Изабел поджала губы, и Ровена, бросив на сестру завистливый взгляд, усмехнулась:
      – Ну ладно. В полдень во дворе. Я обещаю там быть, как положено, с лентами и цветами в волосах.
      – Буду признательна тебе, Ровена.
      Когда дверь за сестрой закрылась, принцесса вернулась к работе и стала вышивать веточку с листьями на рукаве своего свадебного платья, потом перевела взгляд на служанку и удивилась, увидев, что по щекам женщины текут слезы.
      – Боже мой, Бертильда, что с тобой? И почему ты плачешь?
      – Ровена ужасно неучтиво с вами обращается, а вы вовсе не заслуживаете такого отношения.
      Изабел пожала плечами.
      – Сестра ужасно избалована, но я не позволю ей омрачить день моей свадьбы. – Она ободряюще улыбнулась Бертильде, ожидая, что служанка ответит ей тем же. Коль недавно вернул Изабел украшенный драгоценными каменьями кинжал ее матери, предварительно собственноручно начистив его до блеска, и во время свадебной церемонии Изабел собиралась повесить его на поясе. – Может быть, это платье, которое мы украшаем сейчас вышивкой, совсем скоро ты наденешь и на свою свадьбу. Ты ведь неравнодушна к Векеллю, разве не так?
      Потупив взор, Бертильда кивнула.
      – Вот и прекрасно. Такие союзы укрепляют мир между народами. – Изабел завязала последний узелок на манжете и оборвала нитку. – Датчане ясно дали понять, что стремятся к миру, и нам не стоит их бояться.
      – Но я боюсь не датчан, моя госпожа. – Изабел перестала улыбаться.
      – А кого же в таком случае?
      – Вашего брата, Ранульфа, – проговорила Бертильда шепотом, и слезы градом покатились по ее щекам.
      – Ну полно, милая. – Изабел попыталась успокоить служанку. – Стоитли так бояться моего брата? Разве он плохо с тобой обращался? Разве он был плохим королем для народа Норсекса?
      – Нет, он не был плохим королем. – Бертильда уткнулась Изабел в плечо, словно боялась признаться ей в чем-то ужасном.
      – Так почему же ты дрожишь как осиновый лист?
      – Потому что он не был вам достойным братом. – Не на шутку встревожившись, Изабед отложила шитье и спросила, холодея от предчувствия беды:
      – Что ты имеешь в виду? Говори, не мучай меня.
      Бертильда спрятала ладони в складках юбки и, устремив взгляд в потолок, жалобно всхлипывая, произнесла:
      – Ранульф был моим королем. Он приказал мне держать рот на замке, и я так и делала, потому что боялась его. – Переведя взгляд на Изабел, она воскликнула: – Мне надо было давно все вам рассказать, ведь мы с вами почти как подруги!
      Изабел еще сильнее встревожилась:
      – О чем ты должна была давно мне рассказать, Бертильда? Ну не томи, говори скорее.
      – В то утро, когда вы признались, что помогли датчанину убежать из темницы, Ранульф вызвал меня в свои покои.
      – Продолжай, – прошептала Изабел.
      – Он велел мне добавить усыпляющих трав в ваше вино.
      Принцесса похолодела.
      – Усыпляющих трав?
      – После побега датчанина Ранульф был вне себя от бешенства; я никогда его таким не видела. – Бертильда проглотила комок в горле и приложила руку к груди, словно желая унять колотящееся сердце. – Мне ничего не оставалось, как подчиниться его приказу. Я сварила зелье из трав и подлила его в ваше вино.
      До этого момента Изабел объясняла потерю памяти пережитым потрясением, однако теперь ей открывались новые, дотоле неизвестные обстоятельства этого происшествия. Бертильда нервно теребила пальцами юбку.
      – В то время вы были такой озорной и беззаботной, свободно бродили по городу после наступления темноты, а я хотела, чтобы с вами не случилось ничего плохого и чтобы вы хорошо себя вели.
      Свинцовая тяжесть легла Изабел на сердце, но одновременно с этим она почувствовала облегчение, услышав объяснение тому, что с ней приключилось в злополучную ночь. Значит, вот при таких обстоятельствах на нее было совершено нападение!
      – Разумеется, лучше бы ты сообщила мне об этом раньше, но все-таки тебе нет нужды корить себя за это. Всем известно, что властность натуры Ранульфа порой граничит с тиранией. То, что ты сделала по его приказу, не такое уж страшное преступление.
      Бертильда зарыдала еще сильнее:
      – Но, моя госпожа, дело не только в этом. – Она закрыла лицо руками. – Тому, что я собираюсь рассказать вам, нет прощения.
      Изабел с замиранием сердца ждала, что еще скрывала от нее Бертильда все это время.
      – Да говори же скорее. В чем еще ты хочешь мне признаться?