– Мне всегда было интересно, что чувствуешь, когда ласкаешь мужчину. – Изабел посмотрела на стоявшего перед ней Мервина. – К примеру, гладишь его подбородок или щеку. – Она провела рукой по гладкой морде коня.
      Конь неподвижно уставился на девушку своими темными печальными глазами, а затем фыркнул и затряс головой.
      – А ты романтичный, чертенок. – Изабел ласково коснулась его носа и полезла в карман за пригоршней овса. – По-моему, ты по праву заслужил угощение, дружище: ведь ты был молчаливым свидетелем моих самых страшных и откровенных признаний.
      Тут Изабел подумала, что совсем скоро она узнает ответы на всё вопросы. Этой весной она выходит замуж. Ее суженый – красивый, сильный молодой человек, и она от него без ума. Они – прекрасная пара. Может быть, он даже позволит ей завести собственную лошадь, которая будет ничуть не хуже Мервина.
      Внезапно зимнее небо резко потемнело, откуда ни возьмись налетел сильный ветер, и Изабел, натянув поводья, повернула коня в сторону реки.
      – Сейчас ты попьешь, и мы с тобой вернемся домой. Бертильда взбеленится, если узнает, что мы опять сбежали.
      Когда конь утолил жажду, Изабел проворно вскочила в седло, она подняла голову и посмотрела на небо. И тут же вдали прогремел гром. До чего же ей не хотелось возвращаться в замок, в котором пахло прогорклым свечным салом и потом! Здесь, в лесу, воздух был наполнен ароматами влажной земли и приятно бодрил.
      Мервин заржал и стал нетерпеливо бить копытом.
      – Ну, вперед, Старина. Еще один прыжок тебе пойдет только на пользу. Перепрыгнем через то большое бревно – и домой.
      Невдалеке находился сваленный во время бури дуб, служивший мостиком через реку, и Изабел пришпорила коня. Внизу стремительно несла свои воды река, извиваясь змейкой тускло-серого цвета.
      Лошадь рванула вперед, поднимая копытами комья грязи.
      Быстрее, еще быстрее!
      Перед прыжком Изабел плотнее прижалась к шее коня, пряди волос били ее по лицу, но она не обращала на это внимания, слишком уж ей нравился краткий миг, когда копыта коня отрываются от земли, и от возбуждения у нее даже захватило дух.
      Вот они уже летят в воздухе!
      Внезапно зигзаг молнии расколол небо и на мгновение ослепил Изабел, а Мервин испугался и заартачился.
      У Изабел мгновенно вспотели ладони, и она закричала…
      Боль, дикая, сумасшедшая… И потом полная темнота – она поглотила Изабел, накрыв могильным холодом. Как теперь выбраться наверх? И почему внезапно ей стало нечем дышать?
      Девушку охватила паника. Казалось, невидимая рука держала ее, но на самом деле это были вонзившиеся в ее тело ветки дерева. Вода касалась ее губ, проникла ей в рот и нос.
      Ранульф наверняка будет сердиться. Сколько раз он твердил ей, что она должна вести себя хорошо!
      Постепенно Изабел охватила непривычная слабость. Неужели все это происходит с ней наяву, а не во сне? Ее медленно окутывал саван беспамятства. Это было странное ощущение; нельзя сказать, что совсем уж неприятное, но и особой радости оно никак не доставляло.
      Приятное тепло… Чьи-то сильные руки…
      – Штулька литла, – прошептал кто-то прямо возле ее уха.
      Сквозь ресницы Изабел увидела прямо перед собой ангельскую, чистую голубизну глаз. С неба лился дождь, и блестящие, как посланные с неба алмазы, капли образовывали нимб вокруг головы таинственного незнакомца.
      – Животное не виновато, – поспешила вступиться за коня Изабел.
      – Ш-ш! – озабоченно произнес мужчина.
 
      Так вот он какой – рай! Выходит, сестры были правы, рассказывая Изабел о том, что ждет человека в раю: попав туда, не чувствуешь ни печали, ни сожалений.
      Изабел наконец очнулась, выигрывая битву с холодной темнотой. Над ее головой простиралось темно-малиновое небо. Проклятие! Очевидно, ее решили переправить в ад, а вовсе не в рай!
      Нет, это совсем не небо над головой, а богатый балдахин у нее над кроватью. Изабел с трудом разглядела склонившиеся над ней женские лица и глаза, наблюдающие за ней с нескрываемой тревогой. Конечно, эти женщины уж никак не святые, просто каким-то чудесным образом Изабел очутилась в своей опочивальне.
      – Слава Богу, жизнь малышки вне опасности, – пролепетала Бертильда, и ее большие карие глаза наполнились слезами. – Ида, сейчас же сообщи об этом нашему королю.
      Ида опрометью выскочила из комнаты, а остальные служанки засуетились возле кровати Изабел, заботливо укрывая девушку одеялами и потчуя ее согретым вином.
      Руки и ноги принцессы густо покрывали царапины, все тело ее ужасно болело, а на виске красовалась шишка размером с перепелиное яйцо. Изабел напрягала память, мучительно пытаясь сообразить, что же с ней произошло. Она совершенно четко помнила, как верхом на Мервине ехала по лесу и потом неожиданно началарь гроза. Когда послышались раскаты грома и сверкнула молния, она упала в реку и оказалась на волосок от гибели. Изабел мысленно поблагодарила Бога за то, что осталась жива. Этому могло быть только одно объяснение: кто-то увидел, как она упала в реку, и спас ее.
      Изабел помнила, что, отправившись на прогулку верхом, оделась как крестьянка. Разумеется, человек, который ей помог, понятия не имел, что спасает сводную сестру самого короля Норсекса, и наверняка за ее благополучное возвращение Ранульф пожаловал ее великодушному спасителю по-королевски щедрое вознаграждение.
      Закрыв глаза, Изабел мысленно представила, как торжественно надевает венок из цветов на голову благородного герся с поразительно красивым лицом.
      «Какое увлекательное приключение, – с затаенной радостью подумала девушка. – Обязательно нужно узнать, кто такой этот молодой человек, который меня спас».
      – Бертильда, кто…
      – Вам нельзя разговаривать, дитя мое. – Бертильда всегда называла Изабел «малышка» и «дитя мое», хотя самой служанке было двадцать восемь лет, а ее хозяйке – семнадцать. – И вам нечего опасаться. Негодяя заключили в темницу, и за свои злодеяния он получит по заслугам.
      Изабел нахмурилась:
      – Кто получит по заслугам?
      Глаза Бертильды загорелись праведным гневом.
      – Как кто? Злодей-язычник, который на вас напал. – Изабел пыталась хоть что-нибудь вспомнить.
      – Но на меня никто не нападал, просто когда совсем рядом сверкнула молния, Мервин испугался и сбросил меня в реку.
      – Бедняжка! Вы пережили сильное потрясение. Может быть, это даже к лучшему, что вы ничего не помните.
      Изабел приподнялась на кровати.
      – Я все прекрасно помню. Мервин сбросил меня в реку, в чем я сама виновата, но никто на меня не нападал. – Бертильда покачала головой.
      – Слава Богу, что вас нашли, гроза началась так неожиданно! Если бы тот варвар убил вас или если бы, чего доброго, он вас… – Бертильда покраснела. – О, я сама не знаю, что бы я тогда с ним сделала! – Она стиснула кулаки. – Грязное чудовище! Как раз в этот момент, пока мы с вами тут разговариваем, его наказывают плетьми.
      – Плетьми!
      Как будто подтверждая слова Бертильды, откуда-то издалека донесся крик человека, охваченного яростью. Перед мысленным взором промелькнуло воспоминание, и она вскочила с постели. Голубые глаза… Ангел… Это было не видение, а явь и человек из плоти и крови!
      – Нет! – закричала она.
      – Куда это вы? А ну ложитесь, – сердито приказала Бертильда.
      К Изабел поспешила полная молодая служанка с кубком вина в руках.
      – Не расстраивайтесь, госпожа, датчанин заслуживает смерти за то, что он сделал.
      Изабел раздраженно оттолкнула кубок, расплескав вино на тонкую ночную сорочку.
      – Этот человек не причинил мне никакого вреда, просто произошла чудовищная ошибка. Если бы не он, я бы утонула. Вы должны немедленно позвать моего брата и остановить…
      – Этот окаянный дьявол приплыл к нам по морю и схватил первую же женщину, которую увидел на берегу, – перебила ее Бертильда. – Госпожа, я вам всегда твердила: нельзя тайком убегать из дома, да еще одеваться так, словно вы – дочка бондаря. Вот вам, пожалуйста, и наказание.
      – Послушайте меня… – Теряя терпение, Изабел снова попыталась подняться с кровати, но Бертильда взяла у служанки еще один кубок вина и поднесла его ко рту принцессы.
      – Пейте, это вас немного успокоит. – Изабел вспыхнула:
      – Мне надоело, что со мной все обращаются как с ребенком! – Она схватила Бертильду за воротник платья и, гневно сверкая глазами, потребовала: – Сию же минуту позовите ко мне Ранульфа!
      – Дорогая моя, да вы не в себе! – сквозь зубы прошипела Бертильда и тут же нараспев добавила: – Все это делается ради вашего же блага, и еще это приказ нашего короля.
      – Приказ короля… Приказ короля, – несколько раз повторила Изабел, словно пыталась убедить в этом себя. – Нет! – неожиданно выкрикнула она и попыталась подняться, но Бертильда ее удержала и все же заставила проглотить пьянящую жидкость.
      Изабел закашлялась: вино обожгло ей горло. Вскоре от внезапно навалившейся слабости она уже не могла пошевелить ни ногой, ни рукой и лишь то невнятно бормотала возражения, то снова требовала позвать к ней, брата. Разумеется, ее никто не слушал. Тогда она решила убежать, но тело ей не подчинилось.
      Внезапно Изабел подумала: этот день ужасно похож на все остальные дни ее жизни, что в очередной раз стала жертвой чужих добрых намерений.
 
      Проснувшись после длительного глубокого сна, Изабел отдернула балдахин. Ее спальня была погружена в темноту. Обычно старшая сводная сестра Ровена спала с ней в одной комнате, но, очевидно, сегодня она легла внизу, в гостиной.
      В бревенчатом дворце ее брата царила тишина. Неужели ее ангел умер? Нет и нет! Изабел не могла выбросить его образ из головы и постоянно думала о своем голубоглазом спасителе. Несчастного, как какого-то преступника, бросили в тюрьму за то, что он ее спас. Интересно, он вправду датчанин? Если так, то никакими мольбами нельзя будет разжалобить брата и уговорить его освободить незнакомца, поскольку Ранульф ненавидел датчан за их прошлые набеги на английские земли. Король Норсекса – небольшого королевства, завоевать которое жаждали более могущественные соседи – Мерсия и Нортумбрия, Ранульф питал ненависть ко всем, кто посягал на его независимость.
      Тем не менее сердце подсказывало Изабел, что человек, который спас ее, не может быть чудовищем.
      Осторожно выбравшись из кровати, девушка быстро огляделась. У нее стучало в висках, все тело ломило, но она не обращала на это внимания и стояла, держась за деревянный столбик кровати и дожидаясь, когда голова перестанет кружиться.
      Бертильда храпела, лежа на соломенном матрасе возле очага, и Изабел, тихонько обойдя ее, стала торопливо одеваться.
      Опустив капюшон на черные как вороново крыло волосы, Изабел рассовала лежавшие на столе хлеб и сыр по карманам, потом осторожно открыла крышку сундука Бертильды и достала оттуда склянку с целебной мазью, после чего прошмыгнула в узкий коридор.
      Римские завоеватели построили эту крепость в горах над подземным лабиринтом много веков назад, но древние каменные стены до сих пор окружали часть города, и именно они представляли собой неуязвимое основание нового замка Ранульфа. Более старая и скромная по размерам постройка – дом покойного отца Изабел Олд-рита – недавно была отведена под покои родственников короля.
      Изабел прошла через подземный ход, о существовании которого мало кому в городе было известно и по каменным ступенькам спустилась в начало разветвленных подземных ходов.
      Когда принцесса осторожно выглянула из потайной двери, от страха ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Возле входа в подземелье сидели два стражника и увлеченно рассказывали друг другу непристойные байки; откуда-то доносился звук равномерно капающей воды. Набравшись мужества, Изабел проскользнула в коридор тюрьмы, которая представляла собой образовавшуюся естественным путем пещеру. Держась подальше от участков, которые освещал укрепленный в стене факел, прячась в темноте, она медленно пробиралась вперед, стараясь, чтобы другие узники ее не заметили и не окликнули – тогда ее присутствие сразу было бы обнаружено.
      Она нашла своего спасителя в самой последней камере, удаленной от всех остальных: молодого человека намеренно поместили отдельно от мелких воришек и хулиганов.
      Пока принцесса знала об этом мужчине только то, что глаза его имеют пронзительный голубой цвет, однако каким-то непостижимым образом сразу поняла, что перед ней ее прекрасный незнакомец.
      Через трещину в двери Изабел разглядела, что пленник стоит на коленях в углу, прижавшись головой к грязной каменной стене; но, даже несмотря на эту позу, она смогла понять, что он высок ростом и прекрасно сложен. Угольно-черные волосы ниспадали ему на шею и плечи.
      Сердце Изабел сжалось от сострадания. Человек был прикован цепями к стене, причем его руки были связаны над головой.
      Девушка в ужасе прикрыла рот рукой; она никак не могла взять в толк, какая нужда Ранульфу проявлять такую бессердечность. Хотя ее брат и был молодым монархом, он правил справедливо и прежде не отличался чрезмерной жестокостью. На спине молодого узника просто живого места не было. Изабел никогда раньше не видела, Чтобы кого-нибудь так сильно избили плетьми.
      Когда она поняла, что несчастный человек так унижен из-за того недоразумения, случившегося с ней, слезы навернулись на глаза Изабел. Этот герой спас ее, принцессу Норсекса, от смерти – и вот что он получил за это в награду!
      Впрочем, слишком долго размышлять она не моглаи поэтому, с трудом ориентируясь в темноте, вернулась к началу коридора. Разглядев висевшие на стене ключи, Изабел осторожно сняла их с крючка, потом прошла к последней камере и, открыв ее, вошла внутрь.
      Подойдя к черноволосому голубоглазому великану, она тихо прошептала:
      – Сэр!
      Тот молчал. Неужели он умер?
      Принцесса осторожно тронула узника за плечо, и только после этого он обернулся. От волнения у Изабел задрожали ноги. Слабый свет факела позволил ей увидеть его глаза, которые угрюмо смотрели на нее: в этих лазурных глазах горели гнев и боль, и они молча обвиняли ее в предательстве.
      Взгляд пленника как ножом полоснул Изабел по сердцу.
      – Я помогу вам, – торопливо прошептала она.
      – Литламин, – пробормотал великан. Он сказал «малышка» – догадалась Изабел. Его наречие было похоже на ее язык, и ей было нетрудно его понять.
      Датчанин попытался встать, но тут же без сил повалился на каменную стену.
      Изабел с тревогой посмотрела на него.
      – Вы можете идти? – спросила она шепотом. Губы незнакомца скривились, глаза сверкнули, и она снова увидела в них недоверие.
      Пленник повторил попытку встать, но все его усилия оканчивались неудачей: видимо, у незнакомца была повреждена нога. Скорее всего это сделали намеренно, чтобы исключить возможность побега.
      Прекрасно отдавая себе отчет в том, что рискует жизнью, Изабел отперла тяжелые замки на ножных кандалах узника; теперь она опасалась только одного: он, рассвирепев, накинется на нее и задушит. Однако датчанин, поднявшись с большим трудом, едва устоял на ногах, опираясь спиной о стену, и вдруг, издавтихий стон, как подкошенный повалился.
      Осторожно опустившись рядом с ним на грязный пол, Изабел положила его голову себе на колени. Наверняка незнакомцу дали выпить сонной травы. Как же в этом случае они с ним доберутся до леса? Она не сможет тащить на себе такого великана. К тому же она сама еще не до конца оправилась после падения с лошади. Может быть, датчанин немного отдохнет и после этого будет в состоянии держаться на ногах?
      Изабел осторожно приподняла рубашку пленника, и от вида его жестоких ран ей чуть не сделалось плохо. Плети оставили глубокие раны на его спине, и, даже если молодой человек выживет, шрамы останутся у него на всю жизнь.
      Превозмогая отвращение, принцесса бережно нанесла целебную мазь Бертильды на спину раненого.
      Вздрагивая от каждого постороннего звука, Изабел неподвижно сидела в темноте в углу камеры. Незнакомец, по всей видимости, потерял сознание. Его голова покоилась у нее на коленях, и в темноте она различала резко очерченные скулы и мощный волевой подбородок. Если у датчанина есть жена, она наверняка считает его очень красивым, хотя он и не был красивым, как другие скандинавы, белокурым и цветом волос скорее напоминал дьявола, как его окрестила Бертильда.
      Изабел осторожно провела пальцем по щеке мужчины – на ощупь она оказалась гораздо приятнее, чем шешавая морда Мервина. Теперь ей ужасно захотелось провести рукой по волосам незнакомца, но она сделала над собой усилие и ограничилась тем, что положила руку ему на голову, надеясь, что ее присутствие его хоть немного воодушевит.
      Неожиданно Изабел вздрогнула оттого, что огромная ручища нашла ее маленькую, изящную ручку. Когда датчанин сжал ее пальцы в своих больших ладонях, от страха у нее перехватило дыхание. Ей вспомнилось то раннее ноябрьское утро, когда перед смертью ее отец точно так же сжимал ее руку в своей.
      – Мартред, – прошептал узник.
      – Вы правы, это сон. Страшный сон. – Изабел пожала его руку, потом положила ладонь на его черноволосую голову и, низко наклонившись над датчанином, беззвучно шевеля губами, стала читать над ним молитвы. – Господи, молю тебя, сохрани ему жизнь, – раз за разом произносили ее дрожащие губы.
      Сколько времени они так просидели вдвоем? Дать незнакомцу поспать еще немного значило подвергнуть его дополнительному риску. Темнота не будет вечным их союзником, а еще один день в тюрьме он может не выдержать.
      – Эй, просыпайтесь. Вы сможете встать? – тихонько окликнула пленника Изабел.
      Глаза датчанина открылись, и он посмотрел на Изабел ясным, осмысленным взглядом. Может быть, он и не спал вовсе, а просто копил силы? Несмотря на то что пленник, безусловно, испытывал нестерпимую боль, он поднялся на ноги без посторонней помощи; казалось, ему претила сама мысль опираться на хрупкую девушку, и он предпочел держаться рукой за стену.
      Изабел нахмурилась.
      – Чужеземец, вам придется принять мою помощь – ведь стены есть не везде. В поле их точно нет, а если вы упадете, нас обоих обнаружат.
      Глаза датчанина сверкнули, но в конце концов он молча кивнул и тяжело оперся на плечо Изабел, потом с глухим стоном сделал первый шаг. Изабел с трудом удержалась на ногах, но вскоре ей стало легче, поскольку молодой человек, несмотря на боль, начал наступать на поврежденную ногу.
      Из соседних камер до них доносился нестройный храп заключенных. Хотя многочисленные раны не позволяли датчанину двигаться быстро, Изабел все же сумела помочь ему выйти из камеры, вывела по коридору в потайной ход, после чего вернула ключи от камеры на прежнее место. С каждой Минутой страх ее усиливался. Несмотря на свое высокое положение, она не сомневалась, что, узнав об измене сестры, Ранульф может бросить ее в темницу или даже казнить.
      – Быстрее, у нас нет времени. – Изабел повела датчанина по погруженному в кромешную темноту подземному ходу, который был когда-то построен римлянами, и уже вскоре они вышли в густой, почти непроходимый лес. Вдыхая напоенный соленой влагой воздух, они слышали, как океанские волны бьются о Скалистый берег. Сжимая руку датчанина, Изабел молила Бога, чтобы их никто не заметил: за эти прибрежные территории между ее братом и королем Нортумбрии велись непрерывные споры, поэтому местность все время тщательно охранялась.
      Обнаружив, что часовые не патрулируют берег, Изабел вздохнула с облегчением и повела скандинава к лесу. К счастью, вокруг них сгустился туман, вызванный близостью океана, потом они углубились в лес, и среди густых деревьев датчанин окончательно почувствовал себя в безопасности.
      Отодвинувшись от Изабел и глухо застонав, он тяжело прислонился к стволу раскидистого дуба, а она тем временем вспомнила про хлеб и сыр, которые захватила с собой. Достав еду, она неожиданно задумалась о том, действительно ли этот человек приплыл сюда на корабле. Может быть, сейчас товарищи ожидают его в одной из множества бухт, расположенных к югу.
      Изабел протянула датчанину еду, и тот медленно выпрямился. Только теперь она поняла, какой он на самому деле высокий и стройный…
      Внезапно кто-то закрыл ей рот рукой и хлеб выпал у нее из рук. Изабел попыталась вырваться и тут же увидела их – пятерых воинов, которые грозно взирали на нее: они выросли словно из-под земли и теперь возвышались: посреди тумана, как пять таинственных призраков, а в центре стоял ее красавец датчанин. Он уже не выглядел несчастным и страдающим от боли, но, напротив, был полон чувства собственного достоинства.
      Изабел вздрогнула: неужели они хотят убить ее? Или…
      – Хэтту бессу, – хриплым голосом скомандовал датчанин, и ее тотчас же отпустили. – Как тебя зовут, малышка?
      – Изабел, – прошептала принцесса, у которой от волнения перехватило дыхание.
      Ветер зашелестел листвой деревьев.
      – Храни тебя Бог, Изабел.
      Не успела она и глазом моргнуть, как воины растворились во мраке ночи; только капли крови датчанина, оставшиеся на ее простой крестьянской рубахе, напоминали о том, что этот человек ей вовсе не приснился.

       Две зимы спустя
      Коль Торлекесон стоял перед своим войском; зимний ветер доносил до него брызги океана, увлажняя волосы и одежду, но он не чувствовал холода.
      Выровняв строй, к Колю направился его помощник Векелль; в золотистой бороде викинга застыли кристаллики льда.
      – Мой господин, мы дали саксам достаточно времени для передышки. Сколько нам еще прохлаждаться? Надо было ночью подпалить их замок, а то эти саксы зимой вялые как сонные мухи.
      Коль окинул оценивающим взглядом крутой склон, который они должны будут преодолеть во время битвы, и большой деревянный замок, возвышавшийся над мысом.
      – Нет. Я буду вершить свое возмездие над ним здесь, на поле битвы, на глазах моих солдат и всего саксонского народа. – Он поднес руку к груди и кончиками пальцев нащупал висевшее на шее распятие. – И пусть Бог будет этому свидетелем.
      Будучи завзятым язычником, Векелль только ехидно ухмыльнулся.
      – Как же так, мой господин? Разве ваш милосердный Бог не учит всепрощению?
      Коль сжал в руках крест.
      – Бог может простить грехи, а я не могу.
      – Ну да, конечно, теперь я все понял.
      Коль повернулся и стал прищурившись наблюдать за продвижением появившегося позади своего наспех собранного войска Ранульфа. Король, великолепно вооруженный, в окружении плотного кольца легкой кавалерии, восседая верхом на могучем гнедом коне и явно гордился своим воинственным видом.
      Коль тоже обернулся и коротко кивнул Векеллю.
      – Э-эх! – Бородатый воин, широко расставив ноги, подался всем корпусом вперед и с силой бросил копье, которое со свистом пролетело над армией противника. Это означало, что скандинавские воины посвящают свои подвиги богу войны.
      Затем датчане дружно издали боевой клич, столь сильный, что Колю показалось, будто под ногами у него сотрясается земля.
      Необычное поведение скандинавов посеяло смятение в рядах саксов; их лошади заржали и стали нетерпеливо метаться из стороны в сторону. Страх сгустился в воздухе; несколько солдат короля покинули свои позиции и бросились в сторону леса.
      Глядя на это зрелище, Коль не выдержал и расхохотался, чего давно с ним не случалось. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он смеялся в последний раз. Потом он взмахнул мечом, что послужило сигналом к началу битвы, и уже через мгновение все смешалось в сплошное кровавое месиво.
      Сквозь лязг оружия и крики умирающих до Коля донесся голос Векелля:
      – Мы разрушили ворота!
      Коль выдернул меч из неподвижного тела мертвого вражеского воина и, выпрямившись во весь рост, окинул внимательным взглядом поле битвы. Пыл сражения постепенно ослабевал, но короля Норсекса нигде не было видно.
      Еще во время рукопашной схватки Коль потерял его из виду, но вместе с тем он прекрасно знал, что его враг не пал на поле брани. Солдатам Коля строго-настрого приказали оставить Ранульфа в живых, потому что расправиться с королем Норсекса было привилегией их командира.
      Торлекссон пересек поле битвы и приблизился к своим доблестным воинам, которые нетерпеливо поглядывали на него, горя желанием поскорее начать штурм города.
      – Подонок-сакс, а ну-ка покажись! – крикнул Сварткелль, указывая мечом в направлении замка.
      Раги – старый неустрашимый витязь, привыкший сражаться без одежды, в которой не видел никакой необходимости, – облизал кровь со своего меча и, хищно сверкая глазами, произнес:
      – Мы с начала сражения не видели этого мерзавца, наверняка он где-то прячется…
      Вскоре Векелль уже вводил Коля через разрушенные ворота в город.
      – В городе остались приближенные к королю женщины…
      – Но мне нужен только Ранульф, – грозно заявил Коль.
      – Ну раз тебе нужен Ранульф, ты его получишь. – Векелль лукаво улыбнулся. – Эти женщины приходятся королю кровными родственницами, они – его сестры.
      Коль презрительно скривил губы.
      – Вот негодяй: оставил членов своей семьи заплатить по его счетам! Впрочем, ты прав, старина: если эти женщины одной крови с Ранульфом, мне доставит удовольствие превратить их жизнь в ад. Мы возьмем их в качестве заложниц, а когда Ранульф придет за ними, я с ним расправлюсь.
      Окружавшие Коля солдаты требовали продолжить осаду города, и предводитель датчан, подняв вверх свой меч, воскликнул:
      – Вперед, храбрые викинги!
 
      Этого оказалось достаточно, чтобы штурм города продолжился с еще большей жестокостью. Во дворе замка женщины сбились в кучу, образовав собой живой заслон против захватчиков. Но где же Ранульф? Во время боя, пренебрегая опасностью, Изабел наблюдала за ходом битвы с высокой крепостной стены и все это время не сводила глаз с брата, но вдруг он внезапно куда-то пропал, и больше она его не видела.
      – На лестницу, госпожа. – Бертильда захлопнула дверь и испуганно посмотрела на Изабел. – Следуйте за принцессой Ровеной в старый зал!
      И тут Изабел услышала крики; массивная дверь затрещала, от нее стали откалываться щепки.
      Изабел оглянулась, движимая желанием помочь остальным, но Бертильда продолжала настойчиво подталкивать ее в сторону лестницы:
      – Ступайте, дитя мое, он ожидает вас в лесу.
      Тут дверь с треском обрушилась, и Изабел испуганно оглянулась: толпа воинов-чужеземцев уже заполнила узкий коридор.
      Бертильда истошно завопила, когда громадный датчанин ударил ее лицом о стену, и тогда принцесса, не раздумывая, выхватила нож, а затем бросилась защищать свою верную служанку.
      В этот момент появился другой датчанин, одетый в кольчугу, по виду несколько отличавшуюся от кольчуг остальных воинов. Он был такого громадного роста, что ему пришлось нагнуться, чтобы войти в комнату. Грудь варвара была испачкана кровью, шлем не позволял рассмотреть его лицо. В руке он сжимал длинный, потемневший от крови меч – оружие скандинавских аристократов. Датчанин озирался по сторонам, словно искал кого-то.
      – Парна! – крикнул ему один солдат. – Здесь.
      Все сразу же, повернув головы, посмотрели на Изабел, и у нее сердце сжалось от страха.
      Изабел стремглав выбежала на лестницу, но не успела она закрыть дверь на тяжелый засов, как массивная дверь распахнулась, слегка задев ее. Изабел упала на спину; потом, перевернувшись, стала карабкаться вверх по каменным ступенькам.
      Она слышала, как датчанин, стоящий по рангу выше остальных, не спеша шел за ней, он словно знал, что ей от него не уйти.
      Изабел старалась справиться с паникой, но, поднимаясь по ступенькам, споткнулась о подол своего платья. Слава Богу, что ее сводная сестра Ровена уже покинула замок, как и ее возлюбленный. Дай Бог, чтобы хоть они остались в живых!
      Добравшись до последней ступеньки, Изабел вбежала в комнату, намереваясь закрыть за собой дверь на защелку, а потом, воспользовавшись потайным ходом, скрыться из замка.
      И в тот же миг ее обхватили громадные руки датчанина. Изабел едва не была раздавлена. Она закричала, но датчанин держал ее так, что убежать было невозможно. Нож выскользнул из рук Изабел и упал на пол. Тогда она попыталась впиться в своего обидчика ногтями, но его слишком хорошо защищал кожаный камзол.
      Датчанин со смехом вытолкнул принцессу на середину комнаты, и тут же другой варвар швырнул к ней Ровену.
      Не отрывая взгляда от окруживших их датчан, Изабел шепотом спросила сводную сестру:
      – С тобой все в порядке?
      Ровена посмотрела на нее так, словно не поняла ни слова. В воздухе витал запах крови и пота, и до ушей Изабел доносились победные возгласы скандинавов.
      Внезапно дверь потайного входа отворилась настежь, и Изабел с ужасом увидела, как из темноты один задругам стали появляться десятки чужеземных солдат. Как датчане узнали о существовании подземного хода? По крайней мере теперь принцессе стало ясно, почему противник столь молниеносно проник в крепость.
      Неожиданно все вокруг притихли, и, оглянувшись, Изабел увидела, что на пороге появился красивый мужичина огромного роста, к которому все остальные воины явно проявляли особое почтение. Возможно, именно этому воину было поручено убить сестер поверженного короля саксов.
      Изабел, леденея от ужаса, ждала, когда незнакомец к ним приблизится; ей казалось, что это сама смерть явилась за ними.
      По лезвию меча варвара, оставляя узкую багровую дорожку на полу, струилась кровь – кровь ее народа. Датчанин сделал еще один шаг по направлению к сестрам и слегка коснулся пола острием меча. Жуткий металлический звук, от которого кровь стыла в жилах, отдавался эхом по комнате.
      Ни жива ни мертва от страха, Изабел стояла, выпрямившись во весь рост, не склоняя головы перед лицом смерти: она твердо решила умереть достойно.
      Но кто же расскажет самому дорогому для нее существу, что она приняла смерть с честью? Девушка гордо вскинула голову, чтобы смело взглянуть в глаза своему палачу. Из-под окровавленного шлема на нее, сверкая, смотрели ненавистные небесно-голубые глаза, похожие на глаза ангела, изгнанного из рая.
      Датчанин поднял свой меч, и когда лезвие разрезало воздух совсем рядом с ее лицом, Изабел невольно вздрогнула. Но вместо того чтобы с размаху опустить меч на ее шею, воин поддел острием меча ее вуаль, и она упала Изабел на плечи.
      Норманн подошел ближе, однако, когда из толпы стали раздаваться победные выкрики, он поднял руку, ив тот же миг вокруг воцарилась мертвая тишина.
      И тут Изабел услышала его удивленный возглас:
      – Так это ты, Изабел!
      Ее имя мгновенно превратилось в непрерывный гул. Сначала его как эстафету подхватили солдаты, стоявшие в ближайшем окружении, потом как заклинание стали повторять остальные солдаты, находившиеся в помещении и вскоре комната взорвалась дружным возгласом шумного приветствия скандинавов:
      – Изабел!
      Чтобы не слышать столь оглушительного шума, принцесса зажала уши руками. Все кружилось у нее перед глазами, как в чудовищном кошмаре, и она никак не могла понять, что же творится в замке?
      Ровена, не выдержав, рухнула на пол в глубоком обмороке, а тем временем Изабел внимательнее взглянула на стоящего перед ней человека.
 
      Гордо приосанясь, Коль величественно восседал на возвышении в большом зале Ранульфа, на изысканно украшенном королевском троне, символизирующем превосходство короля над простыми смертными. Верный Векелль стоял рядом с ним, и они вместе разглядывали захваченные трофеи.
      К ногам Коля были сложены изготовленное самыми лучшими мастерами, богато отделанное, дорогое оружие, драгоценные камни, кубки, вазы, золото, серебро, рубины и жемчуга. Однако здесь не имелось ничего, что могло бы сравниться с теми аметистовыми глазами, в которые он недавно заглянул.
      Тогда ее тщательно скрываемый страх мгновенно превратился в жгучую ненависть. Юная крестьянка, которая два лета назад спасла его от смерти, оказалась сестрой Ранульфа принцессой Изабел.
      Сейчас она стояла, не шевелясь, возле возвышения, на котором стоял трон, скрытая загадочным покровом своего одеяния, и в ее чудесных, ни с чем не сравнимых глазах по-прежнему отражалась испепеляющая ненависть. Другая принцесса – белокурая – жалась к ней и рыдала, глядя на то, как его воины складывали к ногам своего повелителя все новые и новые сокровища.
      Боже, как он мог ее забыть! Однако теперь, стоило ему снова взглянуть в ее необыкновенные глаза, как он вспомнил все, так ясно и четко, словно это случилось только вчера.
      После той ночи два лета назад, когда девушка спасла ему жизнь, он много раз пытался изгнать из памяти ее образ. В конце концов у него осталось только смутное воспоминание, проступавшее сквозь туман нестерпимой боли.
      Время шло, и он думал о ней все реже, однако она по-прежнему приходила в его сны.
      Почтительно склонив голову перед Колем, Векелль попытался заговорить с ним, но его голос потонул в шуме веселящейся толпы солдат.
      – У меня нет слов.
      – Да? – Коль приподнялся. Стоило ему сделать это едва заметное движение, как две его собаки, Хуги и Муни, тут же вскочили с места. – О чем это ты?
      Векелль пристально посмотрел на своего господина. Что ж, старину Векелля не проведешь: он слишком хорошо его знает. Губы Коля тронула улыбка.
      – Все это время я считал, что девушка – всего лишь воровка. – Торлекссон остановил взгляд на Изабел. Господи! Как она прекрасна! Это просто потрясающе! Прелестна, очаровательна, ангельски мила. И вне всяких сомнений, всей душой его ненавидит. Его улыбка слегка померкла. – Сперва я решил, чтоона узница подземелья и, задумав совершить побег, просто прихватила меня с собой. Ну а ты – ты принял ее за Деву Лебедь, которую послала нам богиня Фрея, чтобы спасти меня от недостойной смерти.
      Векелль нахмурился.
      – Можете сколько угодно смеяться, но и богиня Фрея, и Дева Лебедь вправду существуют!
      – Пусть так. – Коль поднес к губам кубок и сделал глоток сладкого вина, которое до этого принадлежало Ранульфу, отчего у него сразу поднялось настроение. – Теперь мне известно, кто она такая, но вот загадка: почему она тогда решила меня спасти?
      Векелль покачал головой:
      – Каковы бы ни были ее намерения, она спасла вам жизнь, и я ее за это уважаю. Бог не мог допустить, чтобы вы закончили жизнь бесславно, истекая кровью в грязной клетке на цепи, словно жалкий пес.
      «В самом деле, – подумал Коль. – Бог явно готовит мне иную судьбу».
      Он снова пригубил вино в изысканно украшенном кубке и с горькой усмешкой вспомнил о мстительной матери-ведьме, которая прокляла его, когда ему было от роду всего двенадцать зим.
      – Кажется, теперь принцесса настроена по отношению к вам не столь благодушно, как раньше. – Векелль усмехнулся.
      Коль повернул голову, и его глаза встретились с глазами принцессы. Внезапно у него в крови вспыхнул огонь, и он ощутил неуемную жажду действий. Ему захотелось преследовать ее и заявить на нее свои права.
      Он стиснул зубы и тяжело вздохнул. К счастью, Торлекссон привык контролировать свои импульсы и порывы души, научился управлять бессознательными побуждениями, вызванными его внутренним жаром.
      Пытаясь спрятать непрошеную улыбку, которая тронула его губы, молодой человек прикрыл рот ладонью. Однако он не мог отрицать – бесстрашие Изабел не оставило его равнодушным. Он не ощущал в ней ни капли страха и полагал, что она попросту презирает его.
      Какие бы причины ни побудили Изабел вызволить его два года назад из темницы, Коль безмерно обрадовался, узнав о том, что девушка оказалась сестрой того самого человека, который заковал в цепи и жестоко истязал его. То, что ради него она предала брата, вызывало в его душе откровенное ликование.
      – Думаешь, Ранульф узнал о ее предательстве? – поинтересовался Коль.
      Векелль принялся наматывать на палец кончик своей длинной бороды.
      – Обратите внимание, как богато она одета и как безупречна ее кожа. Даже если Ранульф и узнал об этом, он не стал ее наказывать.
      Что касается Торлекссона, он уже давно обратил внимание и на безупречность кожи девушки, и на многое другое. Что-то всколыхнулось у него в груди, когда он посмотрел на принцессу. Лицо Изабел-женщины затмило все прошлые воспоминания об Изабел – юной девушке. Эта женщина была так красива, что у него резало глаза. Но увы, у него не было надежды найти с ней свое счастье. Он обречен, на нем лежит страшное проклятие. Даже крест, который висит у него на шее, не сможет уберечь его от злого рока.
      При этой мысли Коль испытал смутную тревогу. Вспоминая о том, что привело его в эти края, он переключил свое внимание на вопросы, связанные с завоеванием новых земель. За один только день в его руки попали целые горы сокровищ. Будучи более чем щедр со своим наемным легионом и с мелкими военачальниками, которые объединили свои силы для осуществления его маневра, Торлекссон с поразительной быстротой опустошил казну Ранульфа. При этом он, как всегда, не оставил для себя ничего: богатства его никогда не прельщали.
      Но теперь первый раз в жизни он испытывал настоящее искушение.
      – Пусть празднества начнутся, – громко огласил Векелль волю своего повелителя.
      Тут же послышался шум выдвигаемых в центр зала больших столов. Кругом сновали заплаканные служанки, – женщины и девушки, выбранные из множества взятых в плен жительниц города.
      В середине зала зажгли костер.
      Воины Коля сгрудились вокруг принцессы Изабел – единственного ночного цветка среди леса деревьев, если не считать другую принцессу, Ровену, которая, не переставая, хныкала у ног сводной сестры.
      Из-под вуали Изабел выбилась тяжелая прядь волос – великолепная оправа для ее белой кожи и блестящих глаз, и из-за этого искушение, которое испытывал сейчас Коль, становилось все сильнее. Интересно, её голос такой же сладкозвучный и плавный, каким он представлялся Колю в его воображении?
      Викинг жестом подозвал девушку к себе.
      «Предатель!» – кричали ее глаза, опушенные густыми черными ресницами. В ответ на его жест она и бровью не повела.
      У Коля тоскливо засосало под ложечкой.
      Раги, который в числе других солдат стоял поблизости, вышел вперед.
      – Изабел! – воскликнул он с таким сильным акцентом, что Торлекссон засомневался, узнает ли девушка свое имя. Затем седовласый вояка галантно протянул руку, чтобы проводить принцессу к Колю.
      Интересно, заметила ли принцесса татуировку с ее именем на груди старика? Отдает ли она себе отчет в том, что стала объектом поклонения для тысяч датских воинов из-за того, что спасла жизнь их предводителю? Коль сомневался, что девушка смогла разглядеть выколотые на груди Раги буквы под кровью и грязью.
      Неожиданно тишину нарушил крик белокурой принцессы – испуганно глядя на Раги, она ухватилась за юбку Изабел, которую насильно уводили от нее. Проворно вскочив, Ровена кинулась вслед за сестрой.
      Изабел погладила ее по голове, как ребенка, затем бросила на Раги испепеляющий взгляд и поднялась на возвышение, видимо, не собираясь дальше откладывать открытое противостояние с чудовищем, которому она когда-то по глупости и из постыдного великодушия пожаловала жизнь. Теперь викинг восседал на троне ее брата, и Изабел казалось, его ярко-голубые глаза горят сверхъестественным, сатанинским огнем.
      Вместо приветствия он произнес всего одно слово: «Изабел».
      «Храни тебя Бог, Изабел», – откуда-то из глубин ее памяти возникли эти слова и его голос. С тех пор минуло два лета. Как непоколебимо верила она тогда в его невиновность! Лишь потом, когда уже было слишком поздно, Изабел поняла, что вела себя как глупая наивная девочка.
      И вот теперь она стоит лицом к лицу с человеком, который ее предал. Изабел охватила бессильная ярость, но когда она заговорила, ее голос больше напоминал шепот. Руки принцессы сжались в кулаки, ногти больно впились ей в ладони.
      – Спасибо тебе за прекрасный подарок, чужестранец.
      Бесстрашный воин поднял голову и с недоумением вгляделся в лицо принцессы.
      – Какой подарок, госпожа?
      Изабел удивленно взглянула на него: несмотря на небольшой акцент, датчанин хорошо говорил на ее языке.
      – Сбылся мой самый страшный сон. – Она презрительно скривила губы.
      Коль продолжал сидеть неподвижно, и теперь его лицо напоминало непроницаемую маску.
      Неужели ему нечего ей сказать? А ведь она все это время никому не выдала свой секрет и будет хранить его впредь.
      С трудом взяв себя в руки, Изабел заговорила с достоинством, выдававшим в ней принцессу Норсекса:
      – Вы и ваша армия должны немедленно покинуть наши берега.
      Торлекссон усмехнулся:
      – Вы же понимаете, я не могу этого сделать. – Принцесса подошла ближе, ее сводная сестра плелась за ней, держась за ее юбку.
      На самом деле Изабел уже давно попала в плен к этому ужасному человеку: с тех самых пор, как он ее очаровал в роковую ночь, когда положил свою голову ей на колени. Тогда Изабел гладила его по голове и молилась о том, чтобы он выжил…
      Сейчас же аккуратная бородка подчеркивала мужественную красоту его лица, а его глаза… Посмотреть в них – все равно что отправиться по опасной дороге, ведущей в ад. Эти глаза сулили опасность, а сам викинг воплощал все тайные девичьи мечты Изабел.
      Подчиняясь внезапному порыву, она протянула руку и коснулась его щеки.
      Зал ахнул; все находящиеся в этот момент в помещении обнажили мечи, а две похожие на волков собакиза-кружили вокруг них и злобно зарычали.
      И тут скандинав поднял руку, останавливая сврих воинов: сам он ни на миг не отрывал взгляда от глаз девушки.
      Его щека оказалась теплой, твердой на ощупь, и Изабел печально прошептала:
      – Моя сестра учила меня, что вначале дьявол обладал необыкновенной физической красотой. До того как его изгнали из рая, он был одним из самых любимых ангелов Бога, самым лучшим среди них. – Она резко отдернула руку. – Теперь я не спутаю ангела с дьяволом.
      – В самом деле? – Глаза Торлекссона потемнели!
      – Да. – Сердце Изабел стучало так громко, что она боялась, как бы он не услышал. – Поверьте, я готова убить вас прямо здесь и сейчас, но, к несчастью, со мной нет моего кинжала!
      Ни один мускул не дрогнул на лице викинга.
      – Это значит теперь мы враги?
      Изабел нахмурилась. А он чего от нее ждал? Неужели он тоже хотел вернуть то время, которое она отчаянно старалась изгнать из памяти?
      – Значит, что мы всегда были врагами.
      Ноздри Коля раздувались от гнева, он был явно разочарован.
      – Вы в самом деле думали, что я не вернусь? – Его светлые глаза заблестели.
      – Я каждый день молилась, чтобы этого никогда не случилось! – Изабел произнесла это с полной внутренней убежденностью.
      Неожиданно датчанин схватил ее за руки, и принцесса ахнула. Тем не менее она не смогла удержаться от признания.
      – Я каждый день молилась, чтобы Бог ниспослал мне счастье услышать о вашей смерти.
      Ровена громко зарыдала, словно надеялась таким способом заставить сводную сестру замолчать, но Изабел, словно не замечая ее мольбы, сбросила с возвышения остатки трофеев.
      – Теперь вы получили то, зачем пришли, – с презрением в голосе проговорила она, когда усыпанный драгоценными каменьями кубок скатился вниз по ступенькам. – Ну так и убирайтесь отсюда!
      «Да-да, убирайтесь!» – страстно взмолилась она про себя. Наверняка Ранульф жив и скоро вернется на свой трон в Колдарингтоне, а с ним и все остальное возвратится на круги своя.
      – Зачем торопиться… – Скандинав не отрывал горящих глаз от лица Изабел, от ее губ, мечтая иссушить их жарким поцелуем. – Я еще не получил всего, за чем пришел.
      Рыдания Ровены становились еще жалобнее.
      – В гаком случае пошлите гонца на север, к нашему дядюшке Угберту Уифордону: он заплатит любой выкуп, какой вы только потребуете.
      – Неужели? – Коль недоверчиво усмехнулся.
      Ну, разумеется, это не могло не вызвать у него улыбку. И как только этот норманн не рассмеялся прямо ей в лицо? Грех не посмеяться над ее чудовищной глупостью, когда она совершила такой безрассудный поступок, освободив своего врага.
      Изабел вздохнула.
      – А разве вы не этого желаете? Вы ведь хотите заполучить еще больше сокровищ? Смотрите, как бы ваши нагруженные до отказа ладьи не пошли ко дну!
      – Сокровища не единственное, что мне нужно.
      У Изабел перехватило дыхание. Неужели ему известно о ее тайне? О причине, по которой она так истово молилась, чтобы он никогда не вернулся сюда?
      – Я жажду смерти Ранульфа, – жестко заявил викинг, – и не уеду отсюда, пока не отомщу.
      Изабел так и застыла на месте; и сквозь охватившее ее оцепенение она слышала, что рыдания сестры стали еще сильнее.
      Раздраженно покосившись в сторону Ровены, датчанин снова перевел взгляд на Изабел.
      – Если вы сейчас же не успокоите эту плаксу, мне придется сделать это самому.
      Не успела Изабел хоть что-то возразить, как из дальнего угла раздался крик одной из женщин, прислуживающих воинам, однако датчанин даже не повернул головы и продолжал внимательно изучать лицо Изабел. Может быть, он ожидал, что принцесса съежится от страха и станет умолять спасти ее жизнь и честь? Напрасно… Изабел, дочь Олдрита и сестра короля Ранульфа, не станет трепетать от страха и умолять о пощаде.
      – Мы с сестрой намереваемся отправиться в наши опочивальни. – Изабел гордо вскинула голову. – А вы обеспечьте нам подобающее сопровождение, чтобы мы могли добраться до наших покоев целыми и невредимыми.
      При этих словах позади принцессы раздался взрыв непристойного хохота, от которого забренчала керамическая посуда.
      Изабел презрительно скривила губы.
      – …Надеюсь, вы не желаете, чтобы мы оставались здесь и наблюдали за тем, что здесь творится.
      Улыбка мгновенно исчезла с лица Коля. Поймав взгляд Векелля, он подал ему знак уладить инцидент со служанкой.
      В следующий момент датский вождь что-то отрывисто приказал стоящему неподалеку от него солдату, а когда он перевел взгляд на Изабел, его глаза метали молнии.
      – Можете идти. – Торлекссон жестом дал знак Изабел и Ровене следовать за датским воином, назначенным им в провожатые, а затем поднялся.
      Изабел вдруг показалось, что она видит сон, руки и ноги перестали ее слушаться.
      Коль подошел к ней вплотную и наклонился, словно собирался ее поцеловать. Одно короткое мгновение они стояли близко друг от друга, словно влюбленные, обменивающиеся страстными признаниями. Однако наваждение мгновенно прошло, как только викинг произнес:
      – В ваших интересах, принцесса, помочь нам привести сюда Ранульфа.
      Хотя Коль не прикасался к Изабел, одно только звучание его чарующего голоса привело ее в восторг. По ее коже начинали бегать мурашки, ее бросало то в жар, то в холод.
      – Мы с вами обсудим это позже, вечерком. – Взгляд, норманна упал на сестру Изабел, и его губы презрительно скривились. – Наедине – только вы и я.
      Датчанин не спеша спустился с возвышения и растворился в толпе воинов. «Наедине. Только вы и я…»
      Изабел сделала над собой усилие, чтобы собрать жалкие крупицы ненависти и унять чересчур громкий стук сердца.
      «На этот раз все будет пo-другому», – приказала она себе. Слава Богу, у нее открылись глаза. Больше она не позволит сделать из себя жертву дьявольского обаяния красавца датчанина.
      Но может быть, его возвращение – это бесценный дар небес и высшие силы предоставили ей отличный шанс совершить акт возмездия?
      Ради короля и ради своего народа, ради себя самой она должна это сделать.
      Но сначала ей нужно постараться сохранить свою тайну. Изабел охватила тревога. Помоги ей, Господи! Годрик – он и сейчас где-то ждет ее…

      – О Господи! А ведь все шло так великолепно, – причитала Ровена. – Все было так красиво, а теперь превратилось в ужасные лохмотья. – Девушка подняла с пола разорванную одежду и принялась расставлять по местам разбросанные вещи.
      В комнатах все было перевернуто вверх дном – вероятно, захватчики проводили здесь обыск. Кругом царили беспорядок и полный разгром.
      Ровена подняла с пола шкатулку, где хранила свои драгоценности, и заглянула в нее: шкатулка была пуста: Уронив шкатулку на пол, девушка горько зарыдала. Провожавший их датский солдат, стоя в дверях и ничуть не смущаясь, наблюдал всю эту сцену с нескрываемым интересом.
      Изабел тоже осматривала комнату, но ни к чему не прикасалась. Здесь не было ее вещей, поскольку она уже давно не проживала в этом святилище девичьего целомудрия. Ничего удивительного: нет целомудрия – нет святилища.
      Изабел решила посмотреть, не разграблена ли ее спальня, но потом передумала: положа руку на сердце теперь это не имело особого значения. Принцесса устремила неподвижный взгляд в окно; в голове все время вертелась только одна мысль: ее единственное сокровище где-то там, в лесу, и он ждет…
      Изабел подошла к окну, и датский солдат, прищурившись, проводил ее взглядом. Когда она открыла окно холодный зимний ветер подул ей в лицо, растрепал волосы. Как бы он не озяб, ожидая ее там, в лесу. Глаза принцессы наполнились слезами. Собрав волю в кулак, она сдержала слезы и тяжело вздохнула. Надо поскорее придумать, как выбраться отсюда и найти Годрика. Если вождь датчан придет к ней сегодня ночью, как обещал, другой возможности убежать ей не представится.
      Изабел долго вглядывалась в темноту. Вокруг города горели небольшие костры, что свидетельствовало о наличии охраны. На западе за замком начинался густой лес – темный, словно громадный котел.
      Из коридора донесся чей-то голос, и охранявший сестер солдат, открыв дверь, выглянул в коридор. Изабел вцепилась в край подоконника. Перекинувшись с кем-то парой слов, охранник окинул суровым взглядом Изабел и Ровену, давая понять, что по-прежнему стережет их.
      Однако вскоре солдат вышел из комнаты, закрыл за собой дверь, и его шаги постепенно затихли в коридоре.
      Ровена вопросительно посмотрела на сестру: Изабел продолжала стоять, держась рукой за подоконник; сердце ее учащенно билось.
      Ветер принес с собой запахи морской воды и водорослей, словно напоминание о том, что нужно срочно действовать, другого благоприятного момента для побега может и не представиться, но сначала придется объясниться с Ровеной.
      – Я защищала тебя перед всеми, – по щекам Ровены потекли слезы, – а ты… Скажи, неужели правда, что ты тогда помогла датчанину убежать? Теперь этот ужасный язычник, которого наш брат бросил в темницу, снова вернулся и… – Ровена громко всхлипнула.
      Старшая сестра впервые осмелилась задать Изабел этот вопрос: раньше рядом с ними был Ранульф, который всегда мог защитить свою любимицу. Он велел всем хранить молчание, и никому за пределами замка не говорить о столь неприятном происшествии.
      Однако сейчас Изабел не могла солгать Ровене. Она всегда ненавидела ту прохладцу, ту незримую дистанцию в их отношениях, которая возникла из-за большей благосклонности к ней Ранульфа. Король ясно и недвусмысленно давал это понять, что не могло не вбить клин в отношениях между ней и Ровеной. Но сейчас его, возможно, уже не было в живых, поэтому единственным советчиком Изабел оставалась ее совесть.
      – Да, это правда, – тихо проговорила она, потупив взор.
      Ровена изумленно округлила глаза, потом медленно подошла и встала рядом с Изабел; ее трясло, но вовсе не от холода.
      Открыто признавшись в своем преступлении, Изабел неизвестно почему испытала заметное облегчение. Возможно, еще не поздно положить конец или хотя бы ослабить соперничество между ней и сестрой? Этого соперничества она никогда не желала и не одобряла.
      – Дорогая, я так долго доверяла тебе и во всем на тебя полагалась… – Изабел протянула Ровене руку, но та грубо оттолкнула руку сестры и залепила Изабел звонкую пощечину. Глядя на нее с нескрываемой ненавистью, она тихо проговорила:
      – Никогда больше не называй меня сестрой. Никогда, слышишь? Запомни: у тебя больше нет сестры!
      Изабел стояла посреди комнаты, не в силах вымолвить ни слова. Щека ее горела от пощечины, а в груди все клокотало от пережитого унижения. И все же, какую бы меру наказания ей ни назначили, она это заслужила.
      – Ты права, – кивнув, чуть слышно прошептала несчастная, – и я разделяю твой гнев. Я все время непрерывно молилась о том, чтобы Бог простил меня за это преступление…
      В этот миг ее речь прервалась – Ровена, ослепленная ненавистью, набросилась на сестру и принялась ее душить.
      Изабел попыталась освободиться из пальцев сестры, но та, будучи выше ее ростом и сильнее физически, никак не хотела разжать руки. Изабел захрипела, задыхаясь, слезы брызнули у нее из глаз. Она видела перед собой одно лишь бледное, искаженное гримасой ненависти лицо.
      – Скажи-ка мне, сестренка, ты совершила предательство намеренно или оно было вызвано твоей глупостью? Когда ты освободила этого человека, ты знала, какую ужасную вещь он совершил? – Сверкающий гневом взор Ровены внезапно потух. – Впрочем, какая разница! Станклифф погиб; Гермиона видела, как он упал во время сражения. И это ты, ты во всем виновата! – Она еще сильнее сдавила горло Изабел.
      Изабел вздрогнула. Жених Ровены Станклифф и бесчисленное множество других людей полегли на поле боя, и все это из-за ее опрометчивого поступка. Они были убиты скандинавским чудовищем, которого она выпустила на свободу. Может быть, король тоже погиб, Иначе куда же он пропал прямо в самый разгар сражения? Ранульф слыл умелым воином и никогда не был трусом; трудно представить, что он мог сбежать с поля боя, отдав победу врагу.
      Глаза Изабел затуманились. Сколько времени у нее уйдет на то, чтобы умереть, если она перестанет сопротивляться усилиям сестры?
      В голове у нее промелькнуло воспоминание о другом случае, когда она ощутила близость смерти. Вода и темнота кругом… Ангел, который на руках несет ее к свету.
      Нет, это уж точно не ангел. Лучше бы датчанин дал ей утонуть. Тогда сам он умер бы в темнице Ранульфа, а она не переживала бы сегодняшнего позора!
      Годрик…
      Изабел внезапно ощутила приток сил и, сбросив с себя руки Ровены, оттолкнула сестру. Когда обе женщины упали на пол, Изабел наконец смогла сделать спасительный глоток воздуха, чувствуя огромное счастье от того, что снова может дышать.
      – Ненавижу! – вопила Ровена, вне себя от гнева; ее нежное лицо исказила отвратительная гримаса. Она попыталась пнуть сестру ногой в бок, но Изабел, ухватившись за край стола, сумела поднять ноги. Потайной ход: тот самый, по которому два года назад она прямо из этой комнаты проникла в темницу, – вот ее последняя надежда.
      Она подняла гобелен и отодвинула деревянную доску.
      Оттуда, где должна была зиять темнота, падал свет, слышались мужские голоса и скрежет камня о камень.
      – Мейра. Харна. Вот еще здесь.
      Датчане замуровывали последнее отверстие. Внутри у Изабел словно все оборвалось: ее надеждам пришел конец. Она водрузила на место доску и закрыла ее гобеленом. Как же ей теперь отсюда выбраться? Нужно поскорее что-то придумать, иначе… Она обернулась…
      В этот момент обезумевшая от ярости Ровена схватила крючок для вязания и, бросившись на сестру, сбила ее с ног.
      – Гнусная предательница! – кричала она.
      В этот миг дверь неожиданно распахнулась, и мужской голос скомандовал:
      – Нет! Хэтту бессу! – Ровена крепко вцепилась в сестру, но солдат оттащил ее.
      – Ты убила Станклиффа! Ты убила всех!
      Изабел поднялась на ноги, а когда солдат оттащил Ровену в сторону и затем вывел ее за дверь, попятилась к окну.
      Окно! Вот в чем ее спасение! Когда ее хватятся, то наверняка подумают, что она покинула замок через коридор.
      Спустя несколько мгновений Изабел уже стояла на подоконнике, прижавшись к стене, упираясь руками и ногами в углубления между бревнами. Стена замка была увита плющом, но он вряд ли мог выдержать вес взрослого человека. А ведь когда-то она, озорная любопытная девчонка, вылезала из окна без труда и спускалась по стеблям плюща, чтобы наведаться в конюшню к жеребятам или отнести корзинку с хлебом доброй старой вдове, жившей на окраине города.
      На мгновение Изабел охватило отчаяние. Той маленькой девочки больше нет и уже никогда не будет. Она прижалась лбом к хрупким листьям и, закрыв глаза, представила лицо Годрика. Этот образ придал ей сил, вернул мужество, и принцесса стала осторожно нащупывать ногой следующий промежуток между бревнами.
      Неожиданно стебли плюща, за которые она держалась, оборвались, и Изабел изо всех сил вцепилась в стену, с трудом удерживаясь на узком выступе. Обмирая от страха, она заставила себя продолжить спуск и через мгнбвение, показавшееся ей вечностью, нашла точку опоры для ног возле каменного основания дома, где стебли плюща были наиболее толстыми.
      Откуда-то издалекадо Изабел доносились голоса солдат, но, слава Богу, тревогу из-за ее побега пока не подняли. Ничего не видя в темноте, она угодила в ров, вырытый вокруг замка. Тяжелые юбки сразу намокли, туфли наполнились противной грязной жижей. Господи, как же ей холодно! Ну и пусть, так ей и надо. Теперь Изабел презирала себя за то, что так долго сидела в замке, в то время как Годрик ждал ее в темноте леса.
      Господи, как громко хлюпает вода в ее туфлях. Изабел затаила дыхание, со страхом ожидая, что на нее вот-вот набросится орда варваров, но ничего подобного не произошло. Возможно, вой ветра и шум океана скрыли все подозрительные звуки, и ее так никто и не заметил.
      Изабел стала карабкаться на противоположную сторону рва; туфли скользили, и поэтому ей пришлось помогать себе руками.
      Выбравшись наверх и увидев перед собой широкое пространство, которое совсем недавно служило полем битвы, Изабел остановилась, затем бесстрашно шагнула в темноту и пошла, не останавливаясь, через поле. В воздухе витал запах крови и паленой соломы; в густом тумане ей постоянно чудились солдаты, убитые в кровавой бойне.
      Наконец прямо перед ней как из-под земли выросла стена деревьев, и Изабел устремилась в самую чащу леса. Годрик, конечно же, жив и здоров; она не перенесет, если с ним что-нибудь случится. Мысли Изабел бешено заметались, ею овладела паника. Что, если Годрика обнаружили? И что тогда с ним сделали? Взяли в плен? Убили?
      В этот миг деревья расступились, и Изабел выбежала на большую поляну.
      – Годрик! – громко крикнула она, приподняв мокрые юбки, которые прилипали к ее ногам. – Это я, Годрик!
      Ответом ей было завывание ветра и хруст веток по-зимнему оголенных деревьев.
      – Годрик!
      К горлу Изабел подступили рыдания, но тут невдалеке она заметила какое-то движение, а затем показалась знакомая маленькая фигурка.
      У Изабел отлегло от сердца, и она бегом пустилась навстречу Годрику.
      – Родненький мой!
      При этих словах откуда-то сзади словно донесся раскат грома, и крылатая фигура пронеслась мимо нее, как демон из ада.
      Изабел онемела от ужаса. Боже, какую она совершила глупость! Наверное, это произошло оттого, что страх совсем лишил ее разума. Как могла она позволить предводителю скандинавов ее выследить? В итоге она сама привела его туда, где скрывала самое дорогое свое сокровище!
      Не в силах ничего предпринять, Изабел молча смотрела, как Коль спрыгивает с коня для того, чтобы взять в плен Годрика – ее дорогого сыночка!
      Торлекссон с удивлением смотрел на маленького человечка, которого держал на руках. Малышу было не больше двух лет от роду, и грозный викинг внезапно растерялся. Такого неожиданного поворота событий он уж точно не ожидал.
      Услышав истошный вопль Изабел, Коль оглянулся. Скорее это был не крик, а вызов на смертный бой. Принцесса налетела на него, как Валькирия, – ее глаза горели, длинные волосы развевались по ветру.
      Не успел Коль и глазом моргнуть, как Изабел набросилась на него впилась в него ногтями, ударила по ногам, словно хотела сбросить с седла.
      Прижимая ребенка к себе, Коль спрятал меч в ножны.
      – Отдайте его мне, – твердо проговорила принцесса; ее лицо стало белым как мел то ли от страха, то ли от ненависти или от того и другого вместе. Он направил коня в сторону, чтобы Изабел случайно не попала под его копыта.
      – Мама!
      Малыш говорил тихо, но это слово ударило Коля словно ножом по сердцу, как будто его выкрикнула многотысячная армия солдат.
      Не отрывая глаз от Изабел, он позволил принцессе забрать ребенка. Ему следовало бы раньше догадаться, что у нее есть семья – ребенок, муж…
      Вот только в его воображении рисовался совсем другой образ – блестящего героя, ее мужа, которого зовут Коль Торлекссон.
      В нем мгновенно закипели ревность… и жгучее, первобытное желание – такое же сильное, как ненависть.
      Прищурившись и не сводя с Коля глаз, крепко прижимая ребенка к груди, Изабел стала пятиться назад; она что-то ласково нашептывала малышу.
      Коль медленно последовал за ней, потом слез с лошади и приказал:
      – Подойдите ко мне.
      – Нет. – У Изабел потемнели глаза. Наступила тишина, в которой только ветер качал деревья, да небеса роняли свои замерзшие слезы на землю…
      Может быть, он встречался с ее мужем во время сражения? Скорее всего так оно и есть. В памяти Коля всплывала вереница образов, и он стал по порядку вспоминать всех, с кем сражался в тот день и кого уложил своим мечом.
      Наконец он сделал шаг ей навстречу, и Изабел попятилась, еще крепче прижав ребенка к себе.
      Внезапно позади раздался женский крик, затем топот лошадиных копыт. Оглянувшись, Коль увидел Векелля, который, сидя верхом на лошади, пытался задержать дюжину разновозрастных детей, бредущих в сопровождении насмерть перепуганной женщины.
      Солдаты Коля быстро окружили детей плотным кольцом.
      – Гермиона! – крикнула принцесса, и Коль медленно окинул взглядом ее мокрое платье, которое облепило ее длинные стройные ноги. – Дети!
      Женщина зарыдала и рухнула перед Изабел на колени.
      – Простите меня, госпожа. Когда мальчик услышал, как вы его зовете, он вырвался и побежал к вам. Я не смогла его удержать и не знала, что делать с остальными детьми. – Несмотря на промозглый ветер, женщина была одета в одно лишь легкое платье и шаль, а дети жались друг к другу, как брошенные котята, испуганно тараща глаза на окружавших их огромных великанов. У ребят были усталые, изможденные лица, большинство одето не по погоде, а многие босы.
      Коль мгновенно все понял, и его охватил сильнейший гнев, растворивший без следа страсть, которая переполняла его всего несколько минут назад.
      Он перевел мрачный взгляд на принцессу:
      – Все это время вы знали, что они здесь.
      Крошечные льдинки, словно дорогие алмазы, блестели у нее в волосах, а молчание Изабел лишь подтверждало его слова.
      Викинги притихли, молча наблюдая за этой сценой; сидя верхом на своих конях, они терпеливо ждали продолжения.
      – Значит, вы готовы были дать им умереть от холода, лишь бы спасти от меня и моих солдат? – Только теперь Колю стало ясно, что в глазах принцессы он был не человеком, а ужасным чудовищем.
      Принцесса молча стояла, держа на руках ребенка: сейчас она больше походила на изваяние, но ее глаза смотрели на Коля с вызовом.
      Торлекссону стало не по себе от этих фиалковых глаз и от осуждения, которое он в них прочел. Шагнув, он схватил ее за локоть.
      Внезапно все дети, словно сговорившись, стали в один голос орать и визжать, отчего викингу показалось, будто даже деревья в лесу осуждают его, размахивая ветками, словно возражая против того, что он пришел сюда с мечом. Деревья словно шептали ему: «Ты – человек, недостойный любви. Ты никому не нужен! Скоро все о тебе позабудут и все тебя покинут!»
      Сердце Коля сжалось, и он выпустил руку Изабел, а затем, повернувшись к Векеллю, приказал:
      – Отправьте детей в замок.
      Поймав мальчика, который стоял к нему ближе остальных, Коль поднял его за ворот рубахи, усадил в седло рядом с Раги. Приглядевшись, он увидел, что на грубой шерстяной одежде мальчика отпечатался темный след от его руки, и, поднеся ладонь к лицу, безошибочно различил запах крови.
      Но ведь он сейчас не дотрагивался ни до кого, кроме принцессы: значит, это ее кровь у него на руке.
      Изабел стояла под ясенем, споря с одним из его солдат: она явно не хотела доверять ему своего сына.
      Коль услышал, как принцесса твердо заявила:
      – Вы не посмеете пальцем до него дотронуться!
      Он подошел к Изабел сзади, и не успела она и глазом моргнуть, воспользовавшись моментом, выхватил у нее ребенка, после чего осторожно передал его воину, однако сделал это так, что спящий малыш даже не проснулся.
      Принцесса бросилась вслед за солдатом, но Коль преградил ей дорогу.
      – Подонок! – В панике принцесса стала отчаянно колотить Коля по груди кулаками. – Ненавижу! – прошептала она в бессильной ярости.
      – Неужели? – Викинг наклонился над ней, и их лица почти соприкоснулись. – А я и не заметил.
      Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, стоя так близко, что их дыхание смешивалось. Но даже сейчас Изабел казалась Колю прекрасной – хотя и бледная от холода и пахнущая затхлой водой из крепостного рва.
      Всадники повезли маленьких пассажиров в замок, и топот лошадиных копыт постепенно затих вдали. Только после этого Коль отпустил Изабел, и она от неожиданности оступилась и села в траву.
      – Что с вами? Вы ранены? – с тревогой спросил Коль.
      Принцесса схватила какую-то палку и бросила в него, но Торлекссон ловко поймал ее в воздухе и отшвырнул подальше.
      – Не пора ли оставить все эти глупости!
      Желая помочь принцессе подняться, Коль наклонился, но она в страхе отшатнулась от него, потом вскочила на ноги и побежала туда, где проходила узкая тропинка, как будто собиралась бегом покрыть расстояние до Колдарингтона.
      Коль не мешкая догнал принцессу.
      – У вас течет кровь. – Нахмурившись, он наклонился и обнял ее за плечи. – Где у вас рана?
      На темном платье трудно было разглядеть пятна крови, и Торлекссон провел руками по ее груди, но принцесса оттолкнула его.
      – Перестаньте! – крикнула она во весь голос. Он схватил ее за руку.
      – Если вы еще хоть раз это сделаете, я разорву вас на части. – Хотя Коль сам не очень верил в то, что грворил, его угроза подействовала: глаза принцессы по-прежнему смотрели на него с вызовом, но она по крайней мере перестала вырываться.
      Торлекссон мысленно приказал себе сохранять вежливость. Он плохо понимал женскую натуру, потому что воспитывался вместе с воинами и провел среди них всю жизнь.
      Стараясь прикасаться к Изабел как можно бережнее, Коль внимательно осмотрел руку принцессы, но темнота не позволила ему что-либо разглядеть. Тогда он порвал рукав по всей длине, от запястья до плеча.
      Изабел снова попыталась вырваться, но Коль крепко держал ее. Теперь при лунном свете ее кожа сияла, как кванжуйский шелк.
      Когда датчанин к ней прикоснулся, Изабел ахнула. И сердце Коля учащенно забилось, но он постарался сосредоточить внимание на ее руке. Теперь он понял, откуда течет кровь – у Изабел была небольшая рана на предплечье и вторая – прямо над локтем.
      – Где это вы так поранились?
      Принцесса изумленно взглянула на свою руку; было ясно, что она и сама не может дать точный ответ: видимо, до этого момента принцесса даже не замечала, что поранилась.
      Раздраженно пожав плечами, Коль подошел к коню, чтобы достать что-нибудь подходящее и перевязать руку Изабел; однако, вернувшись, он с удивлением обнаружил, что женщины и след простыл. Вокруг были только кромешная тьма и тишина ночного леса. Торлекссон вскочил в седло и, пришпорив лошадь, бросился в погоню.
      Он увидел Изабел, когда она уже достигла окраины леса, и, низко наклонившись, схватил ее за талию. Приподняв беглянку, он посадил ее перед собой и направил коня в сторону замка.
      Всю дорогу Изабел молчала, а Коль, закрыв глаза, пытался сохранять спокойствие. Его возбуждала и дразнила ее близость, пробуждая в нем сильное желание, но он не мог допустить, чтобы внезапно возникшее искушение сбило его с намеченного курса. Самой важной целью он считал совершение акта возмездия и уничтожение заклятого врага, родственника принцессы. Той девушки, которая когда-то спасла ему жизнь, для него больше не существовало. Может быть, на самом деле ее никогда и не было в его жизни?
      Что до Ранульфа, то он до сих пор жив. Коль чувствовал это. Он использует принцессу как приманку, чтобы король Норсекса сам явился к нему, и тогда наконец акт мести свершится и справедливость будет восстановлена.

       За две зимы до этого
      – Мне показалось, вы сказали, что принцесса… ждет ребенка…
      Лежа на постели, Изабел желала провалиться сквозь землю, причем вместе со всеми обитателями женских покоев, – тогда все, что они сейчас здесь услышали, возможно, забылось бы навсегда.
      Врач повторил то, что уже сказал прежде, но уже громче:
      – Ребенок появится на свет перед первыми заморозками.
      – Ш-ш! – остановила его Бертильда, а принцесса заткнула уши. Вне всяких сомнений, в коридоре возле двери сейчас напряженно застыли любопытные слуги, ловя каждое слово доктора, и им уже не терпится как можно быстрее разнести по замку новость о таинственном недомогании госпожи.
      Изабел зарылась лицом в подушки. У ее позора и так слишком много свидетелей.
      – О чем он говорит, крошка? – Ранульф наклонился к ней ближе. – Скажи мне, что это неправда!
      Из угла комнаты донеслись рыдания Бертильды, и Изабел стиснула колени руками, как будто держала в них свое сердце, пытаясь не допустить, чтобы оно разбилось на части.
      – Проклятый датчанин! Это все он! – вне себя от гнева вскричал Ранульф.
      – Нет! – прошептала Изабел и зарылась головой в подушку.
      Ее ангел никогда бы не сделал с ней ничего подобного. Она перебирала в памяти каждое мгновение, проведенное с ним. Несмотря на то что некоторые моменты напрочь выпали из ее памяти, она не сомневалась в том, что датчанин спас ей жизнь, и не более того.
      – Как ты смеешь защищать его? – услышала Изабел гневный голос брата.
      Вне себя от бешенства, Ранульф вытащил ее из постели и заставил опуститься перед ним на колени.
      Боже, ну чего он от нее хочет? Ей нужно просто отдохнуть немного в тишине и покое – и она непременно поправится. Горючие слезы жгли Изабел глаза; ее мысли лихорадочно метались, ища разумное объяснение случившемуся. Увы, ответа никак не находилось.
      Норманн – человек с севера – приходил сюда, а потом ушел, и теперь она необъяснимым образом оказалась в положении. Тем не менее принцесса непоколебимо верила в невиновность датчанина.
      – Полагаю, ты не считаешь это непорочным зачатием? – раздраженно проговорил Ранульф.
      Изабел смутилась; в глазах брата она читала гнев, нежность… и горькое разочарование.
      – Наивное дитя, ты сама освободила его!
      Слезы наполнили глаза Изабел, и тут Бертильда, подойдя к ним, взмолилась:
      – Мой господин, прошу вас, – прошептала она, стиснув руки. – Дитя и так наказано.
      Ранульф опустился перед Изабел на колени. Ее сводный брат, гордость отца и всего их древнего рода! Его золотистые волосы блестели в лучах предзакатного солнца.
      – Разве о такой судьбе я мечтал для тебя, сестра? – Он погладил Изабел по щеке.
      Принцесса не могла поднять на него глаза, поэтому, Повернувшись к брату спиной, обхватила себя за плечи.
      – Сестра! – Ранульф осторожно дотронулся до нее, но в ушах у Изабел стояли не его слова, а слова другого мужчины: «Храни тебя Бог!»
      С каждой секундой воспоминания о голубоглазом спасителе становились все более смутными; Изабел отчаянно хотелось вспомнить, отчаянно хотелось верить.
      Под подушкой она нащупала рукой дорогой ее сердцу сувенир – кусочек ткани, покрытый пятнами его крови, который ей удалось выхватить из огня, когда Бертильда, сжигая одежду викинга, на миг отвернулась.
      Это было все, что осталось принцессе на память от него.
 
      – Прошу вас, не надо так на меня смотреть, – спокойно сказал датчанин и подбросил в огонь несколько поленьев.
      Норманн только что опустил Изабел на кровать, после чего она сразу же схватила подушку и крепко вцепилась в нее руками, внимательно следя за каждым его движением. Что он намерен с ней сделать? Наброситься на нее и разорвать на ней одежду? Или он будет действовать осторожно и медленно, исподволь готовя свое нападение?
      Неожиданно датчанин повернулся и, усевшись на корточки возле огня, уперся локтями в колени.
      – Я вовсе не чудовище какое-то. – Он резко повернул голову и пристально посмотрел на Изабел; его голос звучал хрипловато, как первый раскат грома перед грозой. – Меня зовут Коль, я сын Торлека. – Принцесса продолжала молчать, и Коль нахмурился: – Кажется, вам это неинтересно…
      Коль! Как давно Изабел мечтала узнать его имя! Тогда, но только не сейчас! У чудовищ не бывает имен.
      Молчание становилось тягостным; погруженная в темноту комната освещалась только огнем в очаге, и тем не менее сидящий перед Изабел человек почему-то никак не вписывался в тот образ врага, который рисовало ее воображение. Особенно не вязались с образом жестокого, беспощадного воина его длинные ресницы. Видимо, дьяволу пришлось изрядно потрудиться, создавая это лицо, чтобы его обладателю было легче вводить в заблуждение неискушенных, девушек, втираться к ним в доверие, а потом разбивать им сердца.
      Коль украдкой оглядывал комнату.
      – Ваша спальня, не так ли? – Он улыбнулся, показав белые, ровные зубы. – Я сразу это понял: у комнаты ваш запах.
      Принцесса нервно покосилась на Коля, и в ее глазах промелькнуло негодование. У датчанина нет никакого права даже взглядом прикасаться к ее собственности!
      Из тканой корзины Коль вынул стиль – остроконечную палочку для письма и стал вертеть хрупкий предмет в пальцах. Потом, снова заглянув в корзину, он вынул оттуда восковую дощечку.
      Не далее как вчера Изабел упражнялась в написании короткого стихотворения. Скорее это было даже не стихотворение, а банальная рифмовка, которую она собиралась прочесть своему маленькому сынишке, чтобы рассмешить его и позабавить. Годрику не мешало знать, что младшая дочь Олдрита, принцесса Норсекса, – совсем не такая строгая и не по годам серьезная женщина, какой ее считают многие жители Колдарингтона.
      Датчанин провел пальцами по словам, начертанным на дощечке, – эти слова предназначались только для ее сына – и ни для кого больше…
      – Положите это на место, – сказала принцесса голосом, который был не громче шелеста тростинки на ветру.
      Коль обернулся.
      – Как вам будет угодно. – Вернув вещи в корзину, он поднялся и спокойно произнес: – Подойдите сюда.
      После этого он шагнул к занавешенной кровати, двигаясь с необычной для такого великана грацией, и, наклонившись, заглянул под балдахин.
      – Мне нужно хорошенько рассмотреть ваши царапины и обработать их.
      Изабел поморщилась:
      – В этом нет никакой нужды. И еще я не позволю вам дотронуться до меня. Больше не позволю. – Изабел так сильно прижалась спиной к столбику кровати, что тут же испугалась: как бы его не сломать.
      Разумеется, она ничего не помнила о том, как датчанин на нее напал, зато вполне отдавала отчет в своих действиях. Но если он набросится на нее снова, вряд ли она это выдержит.
      Викинг наклонился над ней, заслонив свет от горящего огня.
      – Если бы я хотел причинить вам вред, я бы уже давно это сделал.
      Изабел вздрогнула: его вкрадчивый голос и бархатные глаза завораживали, и она была близка к тому, чтобы ему поверить.
      Чтобы не поддаться наваждению, она вскочила с кровати, и ее взгляд лихорадочно заметался по комнате. Хотя в ее сундуке хранился усыпанный драгоценными каменьями кинжал матери, быстро достать его оттуда было невозможно, а другого оружия у нее не имелось.
      Принцесса застонала от осознания собственного бессилия и вдруг, выхватив из очага горящее полено, повернулась к Торлекссону.
      – Не приближайтесь ко мне! – Она размахивала поленом, словно мечом. – Вы, конечно, сильнее меня, но на этот раз я буду защищаться.
      Коль схватился за меч.
      – Я начинаю терять терпение, крошка. Положите полено на место.
      Изабел хрипло рассмеялась:
      – Ни за что! – Датчанин шагнул к ней.
      – У меня нет к вам претензий, только к Ранульфу. – Он остановился на расстоянии вытянутой руки от принцессы.
      – Зато у меня есть! – Ее переполняло негодование. Она полагала, что, раз уж они остались наедине, речь обязательно должна зайти о том, как вероломно он напал на нее, беспомощную, две зимы назад.
      Изабел еще сильнее сжала в руке сухое полено, но, очевидно, демонстрация силы не произвела на викинга должного впечатления – ни один мускул не дрогнул на его дьявольски красивом лице.
      Вне себя от ярости, она стукнула поленцем в середину нагрудника его кирасы и грозно спросила:
      – Ну так как насчет моих претензий к вам? – Изабел ожидала увидеть удивление или стыд в глазах у того, кто так подло напал на нее, и была очень разочарована тем, что на лице у сына Торлека не отразилось ничего похожего на эти чувства.
      Датский вождь сверкал глазами, его ноздри гневно раздувались. Холодно посмотрел на нее.
      – Могу я поточнее узнать содержание ваших претензий?
      Изабел даже опешила от такой наглости.
      – Негодяй, вы еще спрашиваете! Да как вы смеете притворяться, что не понимаете, в чем дело?
      Брови Коля поползли вверх.
      – Насколько мне известно, я спас вам жизнь, и если ваши претензии только в этом…
      – Да, спасли для того, чтобы потом меня погубить! – выкрикнула Изабел.
      Коль медленно отстегнул перевязь и отложил меч в сторону. Неужели сейчас он снимет камзол, а потом рубашку и брюки? Изабел представился нагой и волосатый мужчина, который гоняется за ней по комнате, и в горле у нее встал комок. Отбросив показную браваду, она стала пятиться от него, пока не уперлась спиной в стоящий у стены шкаф.
      Однако, похоже, датчанин вовсе не собирался снимать с себя одежду. Продолжая с откровенным удивлением смотреть на Изабел, он спокойно продолжил:
      – Итак, я спас вам жизнь, а вы взамен спасли мою, так что-же в этом плохого? Теперь мы квиты. Услуга за услугу.
      – Отнюдь! По-моему, за вами должок, который ничем невозможно искупить! – Изабел крепче сжала в руке полено.
      Ярость исказила красивые черты датчанина.
      – Вы не можете отрицать, что у моей мести имеется оправдание. Меня бросили в темницу и избили до полусмерти. Со мной поступили несправедливо.
      – Несправедливо? – язвительно переспросила Изабел. – Что ж, поначалу мне тоже так показалось, но я была тогда глупой девчонкой. Каждый удар плетью был получен вами вполне заслуженно.
      Коль наклонился и презрительно посмотрел на нее.
      – Чудовище! – Изабел размахнулась и метнула в него полено, но викинг уклонился от удара.
      – Откройтесь мне, принцесса: отчего ваше мнение обо мне так резко переменилось? Однажды вы посчитали меня достойным того, чтобы с риском для жизни вызволить из темницы вашего брата – и вот теперь…
      «Боже, к чему эта игра?» – подумала Изабел. Датчанин думает, что она до сих пор пребывает в неведении насчет того, как он над ней надругался, так не выложить ли ему все напрямик?
      Скривив губы, Изабел произнесла с презрением:
      – Вас, кажется, ничуть не смущает страшный грех, который вы совершили в отношении меня?
      – Вот упрямая женщина! – Торлекссон покачал головой. Его темные волосы блестели, как отшлифованный черный гагат. – Вы снова спорите со мной. Я не собирался причинять вам зла и даже не знал, что вы – сестра короля, полагая, что передо мной простая крестьянка. Тем более я даже не думал, что когда-нибудь увижу вас снова. По правде говоря, до сегодняшнего дня.
      Лицо Изабел вспыхнуло. Какая разница, принцесса она или крестьянка! Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы ее изнасиловали.
      – Узнай вы о том, кто я – неужели это остановило бы вас?
      – Остановило? Не пойму, чего вы ждете от меня!.. Возможно, вы рассчитываете, что, узнав о вашем высоком положении, я прикажу своим людям сесть на корабли и отправиться обратно? Напрасно. Теперь уже ничто не остановит меня. Я не откажусь оттого, что задумал, и завершу возмездие.
      Возмездие? Неужели, овладев ею, когда она лежала без чувств у реки, этот негодяй тут же выбросил происшедшее из головы, посчитав столь малозначительным фактом, что даже сейчас не может никак понять, в чем причина обрушившихся на ее голову несчастий? Таковы все мужчины: думают только о себе!
      Однако… Может быть, датчанин никогда не заподозрит, что мальчик – его сын, и тогда она сможет…
      Принцесса отвлеклась совсем ненадолго, но в этот краткий миг Торлекссон вдруг бросился к ней; однако она вовремя среагировала и ткнула в него поленом.
      На щеке Коля тут же появилась кровавая полоска, и он, подняв руку, осторожно потрогал царапину, после чего удивленно посмотрел на кончики пальцев.
      – Вас испугало мое окровавленное лицо?
      Изабел молчала, словно в рот воды набрала. Очевидно, не слишком боясь новой атаки с ее стороны, Коль снова сделал попытку приблизиться.
      – Или вы не ожидали, что моя кровь красная, как у всех? Может быть, вы думали, что в моих жилах течет смертоносный яд?
      – Варвар! – Яркий румянец залил Изабел щеки.
      – Варвар? – Лицо Торлекссона сделалось непроницаемым, и он ткнул ее указательным пальцем в грудь. – Но разве не вы ударили меня довольно безжалостно по лицу, в то время как я проявлял при общении с вами чудеса дипломатии?
      Принцесса снова атаковала его, но на этот раз Коль ухватился за конец полена рукой.
      – Да поймите же наконец, я человек, а не чудовище. – Коль взял принцессу за подбородок и заглянул в ее глаза, отчего принцессе стало не по себе.
      Ахнув, Изабел в страхе отпрянула от викинга, а он продолжал, не отводя взгляда, смотреть на нее.
      Изабел охватила паника: под этим завораживающим взглядом она теряла способность сопротивляться…
      Коль осторожно обнял ее, и тут же его рука словно заблудилась в волосах принцессы, а затем… Затем он припал губами к ее губам.
      Мгновенно все погрузилось в темноту. Изабел не чувствовала ничего, кроме хищной настойчивости его губ. Где-то вдалеке волны бились о каменистые берега Колдарингтона, а затем тихо отступали в море, однако даже шум волн исчез, когда смешалось их дыхание.
      На одно короткое мгновение Изабел захотелось слиться с ним воедино.
      И что, собственно, она себе вообразила? Конечно, он невиновен, невиновен!
      Поцелуй викинга становился все более властным, собственническим, и это заставило Изабел опомниться. О нет, такой не может быть невиновен!
      – Чудовище! – неожиданно крикнула она, вырываясь из его объятий. Все кончено. Неискушенной девочки больше не существует.
      Изабел брезгливо вытерла рот ладонью, как будто только что поцеловала больного бубонной чумой.
      – Если хотите напасть на меня, делайте это, как подобает такому чудовищу, как вы, – презрительно бросила она.
      Коль словно того и ждал: он схватил ее в объятия, и хотя Изабел попыталась вырваться, он ее не отпустил.
      – Перестаньте дергаться, раз уж вы сами меня об этом попросили… – Он приподнял Изабел так, что ее лицо оказалось над его лицом, тогда как ноги болтались в воздухе.
      В упор глядя на принцессу, Коль произнес медленно, но отчетливо:
      – «Божья коровка, тебе не убежать!»
      Изабел ахнула: от изумления у нее перехватило дыхание. Оказалось, чудовище умеет читать! Злодей только что процитировал первую строчку стихотворения, которое она начертила на дощечке для Годрика. Пусть эти слова ужасно глупые, но они шли от чистого сердца и были предназначены совсем не для того, чтобы их повторял посторонний.
      – «Тебя, моя красавица, сумею я поймать!» – произнес Коль вторую строчку.
      – Прекратите! Эти слова… Они не для вас!
      В следующий миг Изабел внезапно очутилась на постели, и Коль взгромоздился на нее, А она-то на мгновение предположила, что он невиновен!
      Принцесса пыталась вырваться. Бесполезно!
      – Как же быстро проявилась ваша истинная сущность…
      – Истинная сущность? – Торлекссон вспыхнул. – Но вы сами на меня напали, а я всего лишь попытался защититься. – По-моему, это вы, прекрасная принцесса, ведете себя как дикарка.
      – Дьявол! – Изабел попыталась стукнуть Коля ладонью по губам, но он ловко увернулся, и тогда она, вцепившись ему в волосы, дернула изо всей силы.
      Ответное действие не заставило себя ждать: Коль намотал ее волосы на кулак и тоже дернул, после чего принцесса затихла под ним, боясь пошевелиться.
      В эту минуту в дверь постучали, и Изабел, тяжело дыша, попыталась отстраниться от его груди.
      – Войдите! – крикнул Коль, показывая идеально белые зубы.
      Векелль, войдя в комнату, в растерянности остановился; он принес ведро и аккуратно сложенное постельное белье и теперь не знал, куда все девать.
      – Я сделал все, как вы велели, мой господин. Теплая вода й чистое белье… – Векелль осекся и, замерев на месте, с недоумением смотрел на Изабел и Коля, которые тоже замерли, вцепившись друг другу в волосы. – Гм… – Викинг смущенно отвел взгляд.
      Изабел подняла глаза и тут же поняла, что именно увидел Векелль: у Коля волосы стояли дыбом, кровь струилась по его щеке и по губе.
      Несмотря на свое незавидное положение, Изабел не смогла удержаться от торжествующей улыбки; ей было приятно, что она смогла так унизить варвара. Даже если Коль ее сейчас убьет, она покинет этот мир с чувством глубокого удовлетворения.
      – Оставь это здесь и уходи, – приказал Торлекссон.
      – Господин, вы уверены, что вам не требуется помощь? – Векелль закрыл рот рукой, пытаясь скрыть улыбку.
      – Уверен, – буркнул Коль, не поворачивая головы. Больше Векелль не промолвил ни звука и, не глядя по сторонам, удалился, плотно прикрыв за собой дверь. В очаге потрескивали поленья, языки пламени отбрасывали тени на стены, словно танцуя в безумном танце.
      – Как вы смеете улыбаться! – Ловким движением Коль отцепил руку принцессы от своих волос.
      – Убирайтесь! – Изабел попыталась пнуть датчанина, но он молниеносно схватил ее за руки и поднял их у нее над головой, отчего Изабел почувствовала себя еретиком на дыбе. Ей ничего другого не оставалось, как только, чувствуя жар твердого мускулистого тела Торлекссона, смотреть в потолок и лихорадочно обдумывать возможность побега.
      – Имейте в виду: вы сами меня к этому вынудили, – грозно произнес викинг, и принцесса услышала металлический свист.
      – Нет!
      Словно не слыша ее вопля, датчанин взмахнул длинным ножом, и сердце Изабел ушло в пятки. Лезвие зловеще сверкнуло.
      – Животное! – прохрипела Изабел. – Бог проклянет вас за ваши грехи.
      Внезапно Коль нежно погладил ее щеку.
      – Увы, этот вопрос решился без привлечения к делу Господа Бога. – Он проворно подставил лезвие под вырез рубашки. Изабел зажмурилась и тут же услышала звук рвущейся ткани. Ее рука, плечо и – о Боже! – одна грудь обнажились.
      С удвоенной энергией принцесса снова попыталась вырваться, но тщетно, Коль успел схватить ее за руку.
      – Полегче, – буркнул он. – И перестаньте наконеи дергаться.
      Отпустив принцессу, викинг внезапно встал и подошел к большому деревянному сундуку, который стоял у стены. Открыв массивную крышку, он принялся разглядывать содержимое сундука, потом достал оттуда одежду и швырнул на кровать.
      – Тысяча чертей! Наденьте же что-нибудь. – Изабел села, но к одежде не прикоснулась: ей все еще не были до конца ясны его намерения. Если до этого действиями датчанина руководила похоть, то почему сейчас он отводит от нее глаза? Тихий голосок начал изнутри нашептывать ей, что Коль невиновен, но она предпочла не обращать на него внимания.
      Внезапно голубые глаза Торлекссона гневно сверкнули.
      – Вам приходило когда-нибудь в голову, что две зимы назад это животное: – он ткнул себя пальцем в грудь, – этот варвар, как вы изволите выражаться, приехал в Колдаринггон, потому что его туда пригласили?
      – Пригласили? – язвительно переспросила Изабел. – Вы всерьез считаете, что я этому поверю?
      Взгляд викинга упал на ее руку, которой Изабел прикрывала грудь, и на мгновение ей показалось, что она увидела в его глазах не похоть, а мучительное томление.
      Стена, которую она так тщательно возводила вокруг своего сердца, была готова вот-вот рухнуть. Но как это возможно? От волнения на щеках у Изабел снова вспыхнул румянец.
      Коль выпрямился.
      – Ну разумеется, не поверите. Мы с вами не перекинулись и парой слов, а вы уже убеждены, что все, сказанное мной, – ложь.
      Изабел постаралась вложить в свой взгляд как можно больше презрения.
      – Какому болвану взбредет в голову пригласить скандинавского наемника, когда в этом нет никакой необходимости?
      – Какому болвану? – тихо повторил датчанин.
      – Вот именно. – Изабел с вызовом вскинула голову.
      – Да будет вам известно: человек, пригласивший меня в Норсекс, – тот, кого вы назвали болваном.
      – Ну же, продолжайте! – Принцесса скрестила руки натруди.
      – Так вот, Изабел, раз уж вам так хочется это узнать: меня пригласил сам король.
      Принцесса встретила его слова смехом.
      – Мой брат презирает чужаков, особенно северных людей – норманнов, и никогда бы не пригласил вас к себе.
      Голубые глаза Коля вспыхнули пламенем.
      – Я говорил не о вашем брате. – Не о брате?
      И тут Изабел наконец догадалась: викинг определенно говорит о ее отце.
      Увидев, что принцесса поняла, о ком речь, Коль мрачно усмехнулся и, повернувшись, направился к двери; однако прежде чем уйти, он поднес к кровати ведро с водой и бросил ей на колени чистое белье, доставленное Векеллем.
      – Советую промыть и перевязать ваши царапины; не сомневаюсь, что канава вокруг этого города кишмя кишит всякой заразой.
      Изабел посмотрела на жалкие остатки своей одежды и принюхалась. Черт, от нее ужасно разит! А ведь он ее целовал…
      В темноте она не могла видеть глаза викинга.
      – Бальзам, которым вы когда-то смазывали мне спину… Если он еще остался у вас, используйте его.
      – Подождите! – крикнула Изабел ему вслед, но теперь ее голос звучал как-то нерешительно. – Мой сын… Когда вы мне его вернете?
      Торлекссон отворил дверь, за которой мелькнула фигура часового, охранявшего принцессу.
      – Раз вы не желаете открыть мне местопребывание Ранульфа, нам с вами не о чем разговаривать. Ну, а мальчик… Он пока побудет у меня.
      Услышав эти слова, Изабел побледнела, тем временем датчанин вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
      Пригласили! Да, пусть знает: его пригласили, черт возьми!
      Викинг кипел от негодования. Раздевшись до пояса, он подошел к огню.
      Вдали слышался шум волн, бьющихся о берег. Даже сейчас, на суше, Торлекссону казалось, что деревянный пол у него под ногами качается, словно он плывет по океану.
      Однако мало-помалу викинг успокоился; он уже давно привык управлять своими эмоциями, обуздывать гнев и направлять свою энергию в такое русло, какое было нужно для его пользы.
      «Странная женщина», – подумал он. Ему просто хотелось обработать ее царапины и перевязать их, а потом переодеть в сухую одежду. Вместо этого он чуть не ввязался р драку как самый настоящий варвар.
      Торлекссон потер лоб, вспомнив о сильном желании, которое только что испытывал к принцессе. Она приводила его в замешательство и сбивала с толку.
      Для него же лучше всегда оставаться одному. К тому же у него есть молчаливые товарищи: даже сейчас они плясали на стене – черные тени, которые его постоянно преследовали. Он не знал точно, были они настоящими или это только плод его воображения. Возможно, это души тех людей, которых он отправил в мир иной? Торлекссон никогда не пытался примириться с ними. Стоит ли утруждать себя, если скоро к старым присоединятся новые души убиенных в бою… Любой викинг придерживался правила не замечать их, опасаясь, что, если признать их существование, они станут настоящими.
      В конце концов Торлекссон поспешил переключить свое внимание на дела земные и принялся внимательно рассматривать покои Ранульфа. Знавал он в своей жизни жилища и получше, знавал и похуже. Самое главное – кровать была достаточно большой для него. Сон и уединение – единственная роскошь, которую он мог себе позволить.
      Расправив плечи и потянувшись, Коль повесил кольчугу и шлем на стойку для доспехов, которая до него принадлежала Ранульфу; остальную одежду он свернул в аккуратный узелок, а сапоги положил возле огня для того, чтобы они просохли за ночь. Затем сел на табуретку спиной к огню и стал смазывать меч маслом. Никому из слуг он не позволял притрагиваться к своему оружию или поддерживать огонь в своем очаге.
      Торлекссон давно научился любить одиночество. В семье он был нежеланным ребенком, и его мать, рабыня, бросила его в снег умирать. Мальчика подобрали и вырастили солдаты, и с тех пор его всегда окружали товарищи и братья, но одиночество навечно осталось его спутником.
      Коль ощупал свои плечи, живот, бедра. Не раз бывало, что, будучи раненным, он не чувствовал боли, испытывая только небольшой дискомфорт.
      Внезапно его пальцы коснулись узкого пореза, который оставила разгневанная принцесса у него на щеке. Что ж, он и это вытерпит. Каждый шрам на его теле был отметиной на пути к неизбежности – пути, которого он уже давно перестал тяготиться.
      «Чересчур легко далась эта победа», – внезапно подумал Торлекссон. Его откровенно разочаровала та легкость, с которой был взят Колдарингтон. Не один, а целых два раза он прошел поле битвы, где лежали погибшие воины-саксы, но так и не нашел среди них человека, из-за которого приплыл в эти края: трус, сбежал с поля боя и схоронился где-то, в то время как другие проливали за него свою кровь.
      Взяв нож, Коль до блеска отполировал его лезвие. Завтра же он снарядит вооруженный отряд, который займется поисками трусливого короля Норсекеа, и Ранульф будет уничтожен. А что потом?
      Хотя Коль жил с сознанием того, что его история не будет иметь счастливого конца, он не мог больше пренебрегать пожеланиями своих верных солдат. Они лишь до поры до времени будут сопровождать его в походах; в дальнейшем ему придется отправляться в путь одному. Возможно, совсем скоро он и в самом деле останется один; ну, а они… Коль улыбнулся, представив Векелля обычным крестьянином – женатым сельским жителем, обремененным детьми.
      Дети… Улыбка медленно исчезла с лица храброго предводителя датчан. Когда он подумал о детях, перед его мысленным взором возник образ принцессы, крепко прижимающей к груди сына. Сам Коль уже давно избавился от боли и сожаления по поводу того, что никогда не сможет стать отцом.
      Несмотря на то что он давно смирился с этой невеселой мыслью, его состояние мира с самим собой, достигнутое с таким трудом, теперь было поставлено под угрозу, и виновата в этом была Изабел.
      Коль подошел к дальней части комнаты и посмотрел на стену, которая отделяла его от принцессы. Она и сейчас там, он это чувствовал; никакие стены не могли помешать ему ощущать ее присутствие и мимолетный запах.
      Тогда, в темнице короля Норсекеа, он, как ребенок, положил голову Изабел на колени, а она, читая над ним молитву, нежной рукой касалась его лица и волос. Но почему же она вдруг так переменилась? Как могла добросердечная, великодушная девушка превратиться в непримиримую тигрицу, которая занимала сейчас соседнюю комнату? Неужели в ее сердце не осталось места ни одному чувству, кроме ненависти к нему?
      Коль, нахмурясь, посмотрел на висящий на стене тканый гобелен с изображением сцены охоты и на месте каждого из охотников представил презренного Ранульфа, но это не помогло. Разумеется, принцесса должна была предположить, что когда-нибудь он вернется сюда, чтобы отомстить обидчику. Тогда к чему вся эта комедия?
      Все это время, думая об Изабел, Коль мысленно представлял простую девушку – юное бесхитростное создание, чистое и целомудренное. Однако женщина, с которой он имел дело сегодня, была вне пределов его понимания.
      – Кто ты? – спросил Коль, глядя на стену, которая разделяла его и принцессу.
      Внезапно ему показалось, что один из охотников пошевелился. Коль был готов дать руку на отсечение, что это не фантазия, а произошло на самом деле.
      Вмиг позабыв обо всем, он подозрительно уставился на гобелен, и тут ткань снова пришла в движение. Хотя движение было едва заметным, оно не вызывало сомнений, и датчанин с силой ударил по гобелену кулаком, а затем сорвал гобелен со стены и провел рукой по деревянным рейкам, которыми была обшита стена. Под рукой он ощутил странную прохладу, а потом увидел слабый проблеск света.
      Наклонившись, Коль заметил в стене едва заметное отверстие. Судя по тому, что оно было идеально круглым, отверстие, конечно же, было сделано намеренно. Викинг с удивлением взирал на этот глазок – ворота в святилище принцессы. Проводя пальцем по краям дыры, он искал возможные объяснения этому странному явлению.
      Облеченные властью люди цмели обыкновение шпионить за теми, кому они не доверяли. Эти сведения Коль почерпнул из своих путешествий к франкам и в Византию. Возможно, когда-то эту комнату замка занимали высокопоставленные сановники, и король счел необходимым скрытно наблюдать за ними.
      Или… Неужели Ранульф мог тайно наблюдать за собственной сестрой? Нет, разумеется, нет. От одного этого предположения Колю сделалось не по себе. Наиболее вероятно, что старый король, Олдрит, развлекался, шпионя за своей молодой королевой, которая занимала покои по соседству.
      Тем не менее Коль не мог оторвать взгляда от глазка в стене. Разве можно считать слабостью, если он заглянет в эту дырочку? В конце концов, глазок, может быть, предназначается для того, чтобы шпионить не за кем-нибудь, а за самим Колем. Наверняка в соответствующем месте на гобелене тоже имеется маленькое отверстие, а значит, неразумно оставлять все как есть и не довести исследование до конца.
      Отбросив досадные сомнения, Коль наклонился, заглянул в глазок, и увидел свет. Приглядевшись, он скорее угадал, чем рассмотрел огонь в очаге, и только потом заметил Изабел: обнаженная, она стояла возле ведра, видимо, собираясь мыться.
      У Коля пересохло во рту, а тело охватило жгучее желание.
      При таинственном мерцании огня кожа принцессы казалась безупречной, ее груди – полные, с двумя розовыми сосками – были призывно направлены в его сторону. Изабел поднесла к руке кусок ткани и повернулась, что явилось откровенным разочарованием для датчанина; зато он был вознагражден видом ее роскошных распущенных волос. Викинг до сих пор не мог забыть, как эти пряди нежно касались его кожи, благоухая лавандой и мятой.
      И тут, дразня его воображение, округлые формы Изабел заслонил шелковый балдахин кровати…
      Коль чертыхнулся и отвел глаза, хотя он изнывал от желания, но все же ему удалось заставить себя отойти от глазка.
      Сводный брат Изабел, похоже, был извращенцем и подглядывал за своей сестрой. Торлекссон закрыл глаза, пытаясь думать о чем-нибудь менее болезненном, однако перед его мысленным взором по-прежнему стояла принцесса – прекрасная в своей соблазнительной наготе. Это неизгладимое впечатление жгло его память. Лучше бы он этого не видел! Чем он сейчас сам, черт возьми, лучше того, кто придумал затею с этим глазком в стене?
      И все же ему до чертиков хотелось еще хоть разок взглянуть на Изабел.
      Некоторое время Коль стоял и не мигая смотрел на отверстие в стене. Да кто же он в конце концов, ведь он ей не родственник, но и не святоша. На самом деле, когда речь шла о вожделении, он редко испытывал угрызения совести. Из всех грехов, которые ему пришлось совершить за свою жизнь, этот самый безобидный из всех.
      Датчанин нагнулся и, упершись руками в стену, снова заглянул внутрь. Изабел как раз надевала длинное светлое платье, и ему удалось только мельком заметить женственный изгиб ее бедер и длинные ноги.
      Неожиданно принцесса повернулась и устремила взгляд на стену, и Колю показалось, что Изабел смотрит прямо на него. Только тут он заметил, что слезы ручьем струятся по ее щекам, и он смущенно отвел взгляд.
      Расположившись на кровати Ранульфа, датчанин неподвижным взглядом уставился на распятие, висевшее на стене. Нуда, она плачет. А чего же он ждал? Принцессе есть из-за чего расстраиваться и лить слезы: ее дом захватили чужаки, дорогие ей люди потерпели поражение, многие из них погибли. К тому же у нее отняли маленького сына.
      Коль чувствовал, как его душу постепенно поглощает тьма, постепенно ему становилось безразлично не только прошлое и будущее, но и то, какой жребий уготовила ему судьба.
      Он и сам не заметил, как, заснув, переместился в сон.
      В этом сне ему явилась Изабел – с глазами, которые сияли на бледном лице как алмазы. Вот она подходит к его кровати: на ее глазах больше нет слез, они полны решимости. Принцесса спокойна и уверенна; она ничего не боится. Коль улыбается ей, и она тоже отвечает ему улыбкой.
      Но что это поблескивает возле ее груди. Кинжал! И это происходит наяву!
      В самый последний момент Коль все же сумел остановить смертоносный удар, схватив принцессу за руку.

      Острие кинжала дрожало в каком-нибудь дюйме от его обнаженной груди. Но куда же подевалась его охрана и как она сумела пробраться к нему?
      Коль пристально посмотрел на девушку.
      – Кто вы, Изабел? – Он приподнялся на кровати. – Мстительная принцесса или храбрая воительница?
      – Ни то, ни другое, норманн.
      – Кто же вы тогда?
      – Я – твой палач!
      Коль сжал руку Изабел, и кинжал со звоном упал на пол.
      Принцесса опустила глаза, и ее губы скривились в зловещей улыбке.
      – Я предположила, что вы собираете кинжалы, Торлекссон. – Изабел попыталась вырвать руку, но Коль и не думал выпускать ее. – Вот я вам и принесла еще один любопытный экземпляр для вашей коллекции.
      Изабел была сейчас рядом с ним, дразня его своими соблазнительными формами; от ее тела исходил какой-то сверхъестественный жар. Две маленькие ножки виднелись из-под длинного подола льняного платья. До чего же она хороша…
      Господи, да что это он! Злодейка только что напала на него и чуть не убила, а он вместо ярости испытывает возбуждение. Как же ему хочется ее обнять!
      Коль обхватил Изабел руками и посадил к себе на колени, но она тут же толкнула его в грудь.
      – Годрик – мой, вы не отберете его у меня! – Принцесса попыталась вырваться, но Коль швырнул ее на спину и прижал к постели.
      – Успокойтесь, мальчик мне не нужен. – Принцесса тихо застонала под тяжестью его веса и попыталась сбросить Коля, но он продолжал держать ее, почти не прикладывая для этого никаких усилий. Вглядываясь в фиалковые глаза Изабел, он решил, что она мечтает только о том, как бы убить его, тогда как у него вертелась в голове единственная мысль: как поскорее задрать ей платье и удовлетворить свое вожделение.
      – Да. Не нужен, – повторил Торлекссон. – И Норсекс мне тоже не нужен.
      Глаза Изабел округлились.
      – Вы лжете!
      – Вовсе нет. Мне нужен только Ранульф.
      Вырез платья обнажал нежную шею Изабел, округлые очертания соблазнительной груди. Все это волновало Коля и выводило из душевного равновесия; наконец его рассудок на миг сдался желанию, и он произнес:
      – Хотя, кажется, сейчас мне нужно кое-что еще…
      Впрочем, в его жизни некоторые вещи были предопределены заранее, так с какой стати он должен сопротивляться соблазну? Он может сделать Изабел своей, и она будет принадлежать ему столько времени, сколько позволит коварная и изменчивая судьба.
      Глядя на принцессу долгим нежным взглядом, викинг ласково погладил ее по щеке, и глаза девушки мгновенно вспыхнули. Сквозь тонкую одежду Изабел Коль словно почувствовал биение ее сердца – такое же неровное и учащенное, как и у него.
      – А ваш муж, Изабел… Он жив?
      Мгновение принцесса смотрела на него так, словно не поняла, что он хотел сказать, затем опустила темные ресницы и чуть слышно прошептала:
      – Да.
      Кончиками пальцев Коль ласково провел по ее ключице.
      – И где же этот человек? Почему он не бросился сюда, презрев опасность, чтобы вырвать вас из плена?
      Изабел побледнела, и тут Колю показалось, что он чувствует ее твердые соски сквозь тонкую ткань платья. От желания у него потемнело в глазах, ионжадным взглядом впился в ее лицо. О, как же ему хотелось окунуться в нее, утонуть в ее неземной красоте, почувствовать с ней незримую связь, которую невозможно выразить словами ни на одном языке мира!
      Ресницы принцессы дрогнули, и она, закрыв глаза, мягко высвободила свои руки. От того, что она сделала дальше, у Коля чуть не помутился разум.
      Взяв его лицо в ладони, Изабел ласково коснулась его губ своими нежными губами. Это был поцелуй – нежный, словно крылья бабочки.
      О Господи! Датчанин закрыл глаза, словно не веря тому, что происходит. Он вдруг почувствовал необъяснимое наслаждение, и весь мир вокруг него в тот же миг словно исчез. Не осталось ничего, кроме безмолвного призыва этого тела – такого теплого и податливого, лежащего под его телом. Вокруг витал ее неуловимый прекрасный запах, сводя его с ума, и, видимо, по этой причине его губы совершили дерзкий грабительский набег на ее румяный рот.
      Коль страстно целовал Изабел, сжимая ее плечи, сгорая от жажды как можно скорее познать ее вкус до конца. От его внимания не укрылось, что она часто дышит, а ее тело горит жарким огнем.
      С тихим стоном Коль зарылся пальцами в локоны принцессы; где-то в глубине его подсознания торжественно трубили победные фанфары: он овладеет этой красоткой на постели своего заклятого врага.
      Коль провел рукой по ее упругой груди, и Изабел, извиваясь под ним, прошептала:
      – Вы вернете мне моего мальчика?
      Датчанин замер, потом медленно отстранился и заглянул принцессе в глаза, заранее зная, что в них. У него все оборвалось внутри. Его худшие опасения подтвердились: Изабел смотрела на него со страхом и ненавистью, ее губы дрожали, а лицо было белее мела.
      Итак, столь соблазнительное тело она решила использовать как товар, который собиралась обменять на своего ребенка. Никогда еще Коль не был так противен себе.
      Предопределенность? Судьба? Рок? Господи, да о чем это он! Торлекссон чуть не рассмеялся вслух. Он не испытывал к Изабел ничего, кроме слепой страсти, низменного вожделения.
      Поднявшись, викинг угрюмо взглянул на принцессу и отошел в сторону.
      – В чем дело, я же согласна! – Его поступок явно привел Изабел в недоумение. – Если вы вернете мне сына, я сделаю для вас все, что пожелаете!
      Коль презрительно посмотрел на нож, валявшийся на полу, и его глаза гневно сверкнули.
      – Сделка не состоится, – глухо проговорил он, затем наклонился, поднял нож и положил его на каминную полку.
      И тут Изабел тихо ахнула. Черт! Наверное, она увидела его безобразные шрамы на спине.
      Когда принцесса села на кровати, темные волосы мягкими волнами упали ей на плечи. На ее нежной щеке Коль заметил небольшую красноту – наверное, это было раздражение от его колючей бороды. Недаром она называет его чудовищем…
      Впрочем, он и есть самое настоящее чудовище, не зря уродливые шрамы покрывают его снаружи и внутри.
      Колю казалось, что даже темнота, притаившаяся в углах комнаты, смеется над ним, не скрывая своего презрения. «Ты – человек, недостойный любви. Ты никому не нужен! Скоро все о тебе позабудут и все тебя покинут!»
      Викинг закрыл глаза: он не мог больше спокойно смотреть на нежные округлости принцессы. От ее ни с чем не сравнимой прелести у него захватывало дух и он терял способность рассуждать здраво. И все же, даже если бы Изабел сама этого захотела, с его стороны было бы неразумно поддаваться этому искушению: ведь имена его единственно возможных любовниц – Смерть и Месть.
      Не поднимая глаз, Изабел тихо спросила:
      – Почему мой отец позвал вас?
      Коль пристально посмотрел на нее. Интересно, поверит ли принцесса, если он скажет ей правду? А может, она и так прекрасно знает, почему ее отец направил Торлекссону послание с просьбой прибыть в Норсекс… Возможно, она просто притворяется, что пребывает в неведении? Что, если она просто хочет проверить, разбирается ли он в хитросплетениях интриг королевского двора?
      Формулируя ответ, Коль был предельно осторожен:
      – Время от времени моя армия за определенную плату оказывает военные услуги различным королевствам.
      – А, так, значит, вы – наемник! – Изабел подняла глаза. За все это время она так и не встала с кровати и даже не двинулась с места; из всего этого напрашивался вывод о том, что ее предложение совершить сделку, чтобы вернуть сына, оставалось в силе и, похоже, даже отвратительные шрамы на спине Коля не могли ее остановить.
      Торлекссон заставил себя оторвать взгляд от стройной фигуры Изабел и от ее высокой груди.
      – Ваш отец пригласил меня именно в этом качестве.
      Принцесса покачала головой, и уголки ее губ тронула едва заметная усмешка. Она хотела что-то возразить, но Коль ее опередил:
      – Не пытайтесь снова обвинять меня во лжи, потому что… потому что это правда.
      Изабел вспыхнула:
      – То, что вы утверждаете, не может быть правдой. Если бы существовала угроза независимости для нашего королевства – внутренняя или внешняя, – мне непременно стало бы об этом известно.
      Коль удивленно взглянул на нее.
      – Я полагаю, вам все же лучше выслушать мой рассказ…
      Изабел села на край кровати и устремила неподвижный взгляд куда-то вдаль, но затем нехотя кивнула.
      – По письменному приглашению вашего отца моя армия приплыла на кораблях из земли франков, где мы проводили зиму, но, прибыв в Норсекс, я узнал, что ваш отец лежит в могиле, а его трон занял Ранульф. Как в скором времени выяснилось, он собирался жестоко расправиться со мной.
      Изабел не на шутку разволновалась.
      – В том, что вы рассказали, нет ни капли здравого смысла. Если бы мой отец действительно пригласил вас и ваше войско – в чем я сомневаюсь, – мой брат поддержал бы решение короля и, уж конечно, Не бросил бы вас в темницу.
      – Все это было бы верно, если бы угроза королю не исходила именно от вашего брата. Из-за него Олдрит и вызвал в Норсекс наемников.
      Глаза Изабел сверкнули:
      – Ваши предположения смехотворны! Мой отец в Ранульфе души не чаял и полагал его своим наследником.
      – В таком случае кто же, по-вашему, угрожал трону Олдрита?
      – Не знаю. Сколько себя помню, нам всегда успешно удавалось отражать нападения врагов.
      – Если речь шла о соседних королевствах, ничто не помешало бы вашему отцу открыто сообщить мне об этом. Значит, враг находился гораздо ближе: угроза исходила от кого-то среди его окружения.
      Изабел сидела, не шевелясь, боясь поднять на Коля глаза.
      – Однако вы до сих пор не представили подробностей, доказывающих, что ваши обвинения истинны…
      – Потому что вы не давали мне для этого ни малейшей возможности, принцесса.
      – Хорошо, можете не продолжать. Мне все и так ясно. – Изабел покачала головой. – У Ранульфа были все причины желать вашей смерти, и это не имеет никакого отношения ни к моему отцу, ни к тому, что – как вы голословно утверждаете – он нуждался в помощи наемников.
      Сжав кулаки, Коль отвернулся к огню. Стоило ли пытаться убедить принцессу? Да и для чего ему это? Кто для него эта женщина? И кто он для саксонской принцессы? Они друг другу совершенно чужие, и, более того, они – непримиримые враги. Затеять с принцессой подобный разговор было глупостью с его стороны, который следовало как можно быстрее прекратить.
      Изабел останется взаперти в своих покоях, пока с Ранульфом не будет покончено. После этого Коль покинет эти края навсегда.
      Приняв наконец трезвое решение, датчанин повернулся к Изабел и опешил – постель была пуста, а Изабел как сквозь землю провалилась.
      Теперь Колю стало окончательно ясно: принцессе не нужна правда. И черт возьми, с какой легкостью она сбегает от него каждый раз. Может, стражники выпили слишком много хмельного саксонского меда? Наверное, они до сих пор спят и не слышат, когда Изабел незаметно прокрадывается в коридор.
      Вне себя от ярости, Коль метнулся к двери и распахнул ее настежь.
      Увидев своего командира, караульные встали навытяжку; они отнюдь не спали, а, напротив, выглядели бодро и оружие держали наготове.
      Коль захлопнул дверь.
      Ну разумеется! Как же он сразу об этом не догадался. Когда посреди ночи красавица внезапно появилась возле его кровати с ножом, он был обескуражен.
      Наверняка здесь имеется потайной ход или потайная дверь: в замке они повсюду. Очевидно, замуровывая все секретные проходы, которые удалось обнаружить, один его воины пропустили по вполне понятной причине: этот ход соединял между собой две смежные спальни.
      Внезапно Колю стало не по себе: он вспомнил, что в его спальне к тому же имеется потайной глазок.
      Неужели какую-то роль во всем этом играл муж Изабел?
      Викинг стал внимательно разгяящывать стену, разделяющую обе комнаты, но не заметил ничего необычного. Проводя ладонями по стене, он принялся искать на ощупь то, что было неразличимо невооруженному глазу – вход, достаточно большой для того, чтобы в него могла проникнуть взрослая женщина, и когда дошел до самой дальней, погруженной в темноту части комнаты, куда не проникал свет ни из окна, ни от огня в очаге, его рука наткнулась на неровность в стене. Это был небольшой зазор между деревянными планками обшивки стены, которую невозможно было бы увидеть с первого раза.
      Конечно, он мог бы сейчас проникнуть в комнату Изабел и заставить ее дослушать его рассказ до конца, но… Слишком много вопросов крутилось у него в голове. Коль бросил мрачный взгляд на постель. Нет, сегодня ночью ему будет не до сна. Он натянул на ноги сапоги, твердо вознамерившись получить наконец ответы на все интересующие его вопросы.
      Через некоторое время Коль уже входил в большой зал, где повсюду вповалку спали усталые солдаты. Возле огня мирно посапывали дети, обнаруженные в ночном лесу, рядом с ними лежали саксонские женщины, которым поручили присматривать за малышами.
      Коль подошел ближе; он разыскивал ребенка с ангельским личиком в обрамлении блестящих темных кудряшек и вскоре нашел то, что искал: мальчик крепко спал, уткнувшись в грудь молодой служанки. Викинг стал разглядывать черты его лица. Длинные густые ресницы, румяные, круглые щечки. Когда этот малыш вырастет, он превратится в красивого мужчину.
      Под пристальным взглядом Торлекссона служанка проснулась, и, увидев перед собой датчанина, она сначала испугалась, а потом неожиданно улыбнулась. Колю была хорошо известна эта улыбка: женщина истолковала его интерес по-своему.
      Молодая служанка бережно отодвинула от себя ребенка, положив его на звериную шкуру рядом с собой, и когда она потом протянула руку викингу, он оценивающе окинул ее взглядом. Женщина была довольно миловидна: с большими карими глазами, с пышной грудью, маленьким румяным ртом и волосами цвета меда.
      Коль из вежливости улыбнулся ей в ответ. Среди женщин покоренных земель всегда находились те, кто искал внимания победителей. Иногда он уступал и принимал от них то, что они ему предлагали, но куда чаще отказывал. Вот и в этот раз он покачал головой и отошел в сторону.
      В его венах с новой силой вспыхнуло желание, которое он испытывал к другой женщине – к несравненной Изабел, той самой, которая наверняка в этот миг снова замышляла что-то против него, чтобы при первой же благоприятной возможности осуществить свое намерение. Но даже если это так, ни одна женщина на свете не сможет ее заменить.
      Оставив служанку и малыша Изабел, Коль повернулся, собираясь уйти, но тут его окликнул Векелль:
      – Мой господин, что случилось?
      Коль прищурился и тихо, так, чтобы никто больше не мог его слышать, ответил:
      – Я желаю переговорить с саксом-предателем; надеюсь, он еще здесь?
      – Да, но он ранен и тронется в путь только перед рассветом.
      На огромной каменной плите горел огонь, но после разговора с Изабел Колю и так было жарко. Он нервно потеребил металлическую застежку, которой на плече был скреплен его плащ, и острый зуб металлической зеленоглазой гадюки больно вонзился ему в ладонь. Выругавшись, Коль подумал о том, что слишком часто красота наносит самые болезненные раны.
      Его кельтская мать, как и Изабел, была красавицей, но вместо того чтобы подарить своему сыну любовь, с момента появления его на свет она желала ему смерти. Еще будучи ребенком, Коль настоял на том, чтобы своими глазами увидеть женщину, которая настолько сильно ненавидела его. Когда-то она обрекла своего беспомощного младенца на мучительную смерть, и поэтому ему никогда не забыть, как он сумел уговорить Векелля показать ему его мать – сумасшедшую женщину, жившую на окраине села. Она продолжала там жить, не желая знаться с Колем, пока однажды, когда ему было двенадцать зим отроду, не произошел один удивительный случай. Тогда он, возглавив отряд воинов-оборванцев, отомстил за убийство отца, и в тот же вечер мать вызвала его из дома, где он сидел за праздничным столом с другими воинами. Она произнесла над ним изрядное количество таинственных заклинаний и, хотя в деревне Коля чествовали как героя, под конец прокляла его – прокляла за то, что родила от человека, который изнасиловал ее – беспомощную рабыню, желая удовлетворить свою похоть. Она наложила на Торлекссона проклятие, согласно которому он должен умереть молодым, не оставив после себя потомства.
      Векелль кивнул и направился к выходу.
      – Пойдемте, мой господин, я отведу вас к нему.
      В сопровождении своих собак Коль последовал за Векеллем, и они вместе вышли во двор замка. Темнота окутала их своим мягким покрывалом, ночная прохлада приятно бодрила. Торлекссон глубоко вдохнул ночной воздух, родной его сердцу запах моря, которое билось волнами о берег Колдарингтона. Целительный соленый дух моря радовал и очищал его душу.
      Когда они вышли из ворот, к ним присоединился Сварткелль, после чего они пересекли неглубокий ров и направились к убогой хижине на окраине города. Возле лачуги стояло несколько стражников; они грели озябшие руки над пламенем костра.
      При появлении Коля солдаты встали и почтительно приветствовали своего предводителя.
      – Я желаю побеседовать с этим человеком с глазу на глаз. – Коль толкнул дверь и вошел в лачугу, оставив Векелля, Сварткелля и часовых у входа.
      На земляном полу теплился огонь, слабо освещая убогую лачугу, которая, казалось была пуста, но вдруг в дальнем, углу что-то зашевелилось, и Коль привычным жестом схватился за рукоять меча.
      – Кто здесь? – послышался встревоженный голос. Мужчина говорил на языке саксов.
      – Это я, – спокойно ответил Коль. – Торлекссон. – Человек поднялся.
      – А я все думал, доведется ли нам когда-нибудь свидеться или меня не удостоят этой чести и мне придется иметь дело только с вашими помощниками.
      – Я вижу, вы ранены. Прошу вас, садитесь. – Несмотря на вежливые слова, Коль не скрывал раздражения: ему откровенно претила наглость этого человека.
      Прихрамывая, человек подошел вплотную к предводителю скандинавов.
      – Я не смею стоять в присутствии Коля, сына Торлека.
      Как оказалось, мужчина до сих пор не снял боевого облачения, и при тусклом свете была видна его испачканная кровью кольчуга.
      Некоторое время оба воина стояли лицом к лицу и, не мигая, смотрели друг на друга, словно оценивая отвагу и силу соперника.
      – И как ваши раны? – вежливо поинтересовался Коль. – Надеюсь, они не очень сильно вас беспокоят?
      – О нет, мой датский брат, – высокопарно произнес перебежчик, и слабая усмешка тронула его губы. – Меня излечила радость от одержанной сегодня грандиозной победы, а также мастерство вашего талантливого лекаря.
      Изменникам и предателям Коль никогда не доверял, однако ненависть сакса к Ранульфу сыграла ему на руку. Этот человек вполне годился для достижения дальнейших целей Торлекссона, и он столь же вежливо поинтересовался:
      – Мне сказали, что вы отказались от вознаграждения…
      Сакс покачал головой и, кривя губы, произнес:
      – Золото меня не прельщает, не такой награды я искал.
      Подобный ответ не был новостью для Коля: предателями редко становились исключительно из-за денег, однако свойственные ему любопытство и осторожность заставили его спросить:
      – В таком случае поведайте мне, друг мой, какой именно наградой вы были бы довольны?
      Человек повернулся и, не спеша отступив в глубину комнаты, словно растворился во тьме.
      – Лучшей наградой для меня будет смерть Ранульфа. – Коль услышал, как перебежчик, придержав ножны, вложил в них свой меч.
      – Тогда будьте осторожны. Мой человек проводит вас к границе, а через две недели мы встретимся в Лесуике.
      Человек снова вышел из темноты и приблизился к Колю; теперь он прихрамывал гораздо меньше, чем раньше.
      – Я непременно буду там, если только смерть не призовет меня раньше, чем я попаду в Лесуик.
      – Главное, – ровным голосом произнес Коль, – не забудьте предоставить мне самому покончить с Ранульфом.
      Мужчина поджал губы, потом нагнулся, размотал льняные бинты, которыми были перевязаны его ноги, и, выпрямившись, швырнул их в огонь.
      – Не скрою: я сам жажду убить его, однако прекрасно помню, что дал вам клятву уступить эту честь вам. – Едкий запах паленой крови ударил Колю в ноздри.
      – У меня есть к вам еще одна просьба. – Поднявшийся белый дым стал медленно уходить через отверстие в крыше хижины.
      – Что вам еще угодно, мой господин?
      Не особенно расположенный раскрывать перед посторонними свои истинные интересы, Коль задумчиво посмотрел на потолок.
      – Разузнайте, что можете, о муже принцессы Изабел.
      – О муже принцессы Изабел? – Человек тихо рассмеялся, и Коль напрягся: он не привык становиться предметом насмешек.
      – Да, о ее муже. – Встретившись взглядом с обитателем лачуги, датчанин заметил, что глаза сакса как-то странно заблестели. – Я хочу знать, погиб ли этот человек во время сегодняшнего сражения или присоединился к отряду Ранульфа.
      Перебежчик медлил, словно смакуя пикантную новость.
      – Боюсь, наша очаровательная принцесса – всего лишь одинокая пташка, посаженная в золотую клетку в роскошном замке на вершине холма.
      – Посаженная в клетку? И кем же?
      – Ранульфом, разумеется, – это он не позволял ей иметь мужа.
      Коль стоял как громом пораженный. Выходит, принцесса ему солгала! Хотя этот вопрос напрашивался сам собой, отчего-то датчанину было нелегко произносить его.
      – Тогда кто же отец ее ребенка? Откуда-то малыш взялся, верно?
      – От святого духа. – Норсексский предатель вплотную пододвинулся к Торлекссону, но густой дым скрывал его лицо по-прежнему. – А разве вы не знаете?
      – Да говорите же наконец! – Коль начал терять терпение.
      Мужчина вскинул голову и в упор посмотрел на датчанина; казалось, его острый взгляд готов разить, как меч.
      – Как кто, мой господин? Вы, разумеется!

      С чего было принцессе придумывать такую чудовищную ложь? Коль оглянулся по сторонам, словно боялся, что его мысли может услышать кто-нибудь посторонний.
      Восточную сторону замка окрасили рассветные лучи, и в их призрачном свете павшие в бою саксы казались живыми. Однако в том, что живых на поле боя не осталось, Коль не сомневался. Осмотрев лежащих на земле воинов, он воочию убедился, что Ранульфа среди убитых нет, и дал знак своему помощнику.
      – Пусть саксы заберут тела для погребения. – Подчиненный кивнул и удалился, а Коль обратился к Векеллю:
      – С чего бы женщине лгать по поводу того, кто отец ее ребенка? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?
      Векелль покачал головой.
      – Разрази меня гром, если я что-нибудь понимаю! Никогда бы не поверил, что принцесса способна на такой обман.
      – Выходит, способна. – Слова осведомителя так потрясли Коля, что он все еще не пришел в себя и находился под впечатлением от услышанного.
      – Должно быть, на это у принцессы имелись свои причины… – Векелль осторожно улыбнулся.
      – Она обвинила меня в нападении, сказала, что я ее изнасиловал, и теперь все эти люди, – Торлекссон показал рукой на замок, – все жители Норсекса думают, что я насильно овладел принцессой, после чего она забеременела и родила от меня ребенка.
      – Какая разница, что именно они думают! – нетерпеливо воскликнул Векелль и добавил, понизив голос: – Мы оба знаем – это невозможно, и точка.
      – Ну, конечно, невозможно! – Коль вздохнул. Вот только почему это так выбило его из колеи? Не потому ли, что над самым сокровенным его желанием грубо надругались? Он прекрасно знал – никаких детей у него нет и никогда не будет: ни сыновей, ни дочерей. Всему виной проклятие его матери, имевшее целью прекратить род. Одному Богу известно, как часто все эти годы Коль проверял наделе силу материнского проклятия, вступая во внебрачные связи с женщинами; однако каждый раз он с сожалением узнавал, что все его грехи не имеют последствий. Похоже, ему так и не удастся оставить свой след на этой земле; это убеждение оставляло в его душе пустоту, которую не могли заполнить плотские удовольствия. В конце концов он смирился с судьбой и в последние годы находил удовлетворение в духовном самопознании, ведя почти монашеский образ жизни. Неожиданно Коль остановился; с того места, на котором он находился, была отлично видна гавань Колдарингтона: длинные датские ладьи с носами в форме головы дракона стояли в ней рядами и в густом утреннем тумане были похожи на призраки.
      Стечением времени, найдя мир с самим собой, Коль привык смиренно ожидать новых ударов судьбы. Но после того, как он прибыл в Норсекс – место, где, как подсказывало ему сердце, влияние его злого рока должно было достигнуть своей наивысшей точки, стоившее ему громадных трудов, – душевное равновесие пошатнулось.
      – Так, значит, у принцессы и правда нет супруга? – Векелль озадаченно покрутил головой.
      – Да, она не замужем и никогда не выходила замуж.
      – Тогда она кого-то выгораживает, наверняка своего любовника: он либо женат, либо ниже ее по происхождению и поэтому не годится для принцессы.
      Ноги сами понесли Коля вперед.
      – Что правда, то правда, иначе как еще это можно объяснить…
      Векелль прибавил шагу, стараясь не отставать от своего господина.
      – Может быть, из-за этого она и освободила вас из темницы – ведь если бы вы оставались в Колдарингтоне…
      – Возможно. – Коль стиснул зубы и взглянул на окно Изабел, которое виднелось над зубчатой стеной. – Эта женщина не могла рисковать, не могла позволить обману раскрыться.
      Векелль ухмыльнулся:
      – Тогда, выходит, наши подозрения оправдались: вы чуть не понесли наказание вместо другого человека.
      Коль пожал плечами.
      – Ранульф все равно казнил бы меня – независимо от того, что сказала ему Изабел.
      – И все равно тут что-то не так. Пожалуй, не мешает узнать, почему принцесса ложно обвинила вас?
      – Обязательно узнаем, друг мой, – насмешливо пообещал Коль, однако в его голосе чувствовалась горечь. – Но разве одно то, как она поступила со мной, не говорит о ее подлой натуре?
      Векелль отвел глаза.
      – Не забывайте: она и ваша мать – совсем не одно и тоже…
      Коль поморщился: он не любил, когда кто-то касался в разговоре его прошлого, тем более если речь заходила о женщинах. В итоге он решил переменить тему:
      – Наши корабли… Надеюсь, их уже разгрузили? – Векелль кивнул.
      – Меха уже выгрузили. Слоновую кость и все остальное скоро доставят.
      – Хорошо. Пустите слух среди жителей Колдарингтона, что через неделю гавань снова откроют для торговли.
      – Да, мой господин.
      Когда они, миновав ворота, вошли в город, со всех сторон послышались приветствия людей, которые занимались восстановительными работами, ликвидируя последствия вчерашнего сражения. Энергичнее всех действовали датчане, однако среди рабочих также попадались славяне, арабы и франки, которые по каким-то своим причинам примкнули к войску Торлекссона. Возле конюшен расположился отряд конных воинов, готовый по его приказу отправиться на поиски Ранульфа.
      Коль подозревал, что Ранульф, должно быть, скрывается где-то неподалеку и наверняка ждет, что датчане, по своей давней традиции разграбив город и собрав богатые трофеи, однажды покинут город.
      Кивнув в сторону конюшни, Коль приказал:
      – Выбери себе хорошего саксонского коня: наши лошади прибудут со дня надень. После полудня поедешь со мной: надо выбрать земли, подходящие для нашего нового поселения.
      Векелль насторожился:
      – Не хотите ли вы сказать…
      Коль поднял руку, и его вассал замолчал.
      – Вот именно, хочу. Не сомневаюсь, саксы со временем смирятся с тем, что рядом с ними находится датское поселение.
      Глаза Векелля сверкнули.
      – Боюсь, в один прекрасный день мы обнаружим в корпусах наших кораблей дыры, и тогда вам придется в одиночку бежать отсюда под покровом ночи.
      Коль презрительно улыбнулся:
      – Я никогда не стану убегать, как трус, и ты это знаешь.
      – Согласен, но вы – единственный вождь, которого признают эти люди. Каждый из них присягал вам на верность и будет верен клятве до конца своих дней.
      – И все же, дружище, моя власть продлится недолго. Ты не хуже меня знаешь, какая судьба мне предсказана. Надо мной висит злой рок, и в последние дни я все чаще встречаю зловещие предзнаменования.
      – Послушайте, господин, не верьте вы во всю эту брехню!
      Колю очень хотелось согласиться со своим верным помощником, но он отлично знал, что от судьбы не уйдешь. Пора было готовиться к тому, что скоро ему придется покинуть своих верных солдат.
      – У нас нет родины и рано или поздно нам некуда возвращаться; вот почему придется выбрать место, где можно было бы обосноваться. Так почему бы не остаться именно здесь?
      Векелль нахмурился:
      – И слышать ничего об этом не желаю. – Коль добродушно похлопал его по плечу:
      – Ты не всегда сможешь сопровождать меня, дружище: есть в жизни путь, в который каждый отправляется в одиночку. Так устроен мир, и я должен подумать о твоем будущем и о будущем других моих людей.
 
      – Мама!
      Изабел все сделала так, как велел ей помощник Коля, доблестный воин Раги; она не стала входить в большой зал и остановилась в дверях. Хотя в это утро принцесса не видела Коля, она повсюду ощущала его присутствие, но сейчас главным было не это…
      – Мама! – Увидев мать, Годрик нетерпеливо заерзал на коленях у Бертильды. Изабел внезапно пришли на ум слова из детского стишка, который украл у нее датчанин: «Божья коровка, тебе не убежать… Тебя, моя красавица, сумею я поймать!»
      Не сдержавшись, она бросилась навстречу сыну. Раги метнулся за ней.
      – Стойте, господин запретил. Вы не должны дотрагиваться до мальчика.
      – А разве я до него дотронулась? – Изабел сделала наивные глаза.
      Раги приподнял густые брови, похожие на две мохнатые гусеницы.
      – Нет, принцесса.
      – Тогда посторонитесь.
      Немного потоптавшись на одном месте, Раги встал поодаль, продолжая внимательно следить за тем, чтобы приказание его предводителя неукоснительно выполнялось.
      Бертильда молча взглянула на хозяйку, прическа и одежда служанки выглядели, как всегда, аккуратными, однако через всю щеку тянулся большой синяк, не слишком украшавший лицо.
      – Госпожа, Уинфлед сказала, что Годрик всю ночь крепко спал. Потом он играл с собаками.
      Изабел огляделась: волкодавов Торлекссона нигде не было видно. Наверное, они сейчас сопровождают своего хозяина. Она опустилась возле сына на колени, ей очень хотелось обнять своего мальчика, но она не смела.
      – Госпожа, – укоризненно проговорил Раги, когда Изабел незаметно пододвинулась к Годрику, но принцесса не обратила внимания на старого вояку. Она не сводила глаз с Годрика, который весело улыбался матери.
      Взглянув на Бертильду, Изабел спросила с тревогой:
      – У тебя синяк на щеке… Тебе очень больно? – Бертильда поморщилась.
      – Не беспокойтесь, госпожа, со мной ничего не случилось.
      – А как Ровена? Ты видела мою сестру?
      – Да. – Служанка пожала плечами. Когда Годрик протянул руки к матери, Бертильда усадила его себе на одно колено и стала легонько подбрасывать. Каждый раз, подпрыгивая, малыш весело смеялся. – Ровена сидит в своей комнате и носа оттуда не кажет.
      – Мама, смотри, я еду на лошадке! – громко закричал Годрик.
      – А ты молодец. – Изабел улыбнулась, от души надеясь, что мальчик не почувствует ее тревоги. – Надеюсь, с ней все в порядке?
      – Насколько это может быть при нашем положении. – Служанка перевела глаза туда, где находились окна. – По-моему, датчан наши страдания не волнуют. – Было видно, что Бертильда хотела еще что-то добавить, но передумала, и Изабел насторожилась:
      – А ну, выкладывай, что еще стряслось? – Карие глаза Бертильды гневно сверкнули.
      – Ваша сестра отзывается о вас на редкость непочтительно.
      – Не обращай внимания; ей слишком много пришлось пережить. К тому же ее жених Станклифф убит.
      – Какое несчастье! – Бертильда крепко прижала к себе Годрика. – И все-таки вы не в меру добры, поэтому ей слишком многое сходит с рук.
      Принцесса положила руку на плечо верной служанки.
      – Не надо грустить. Твоя улыбка всегда ободряет меня и вселяет надежду…
      Наклонясь к самому уху Изабел, Бертильда шепнула:
      – Вот и лелейте эту надежду, потому что, как веревочке не виться, все равно конец будет.
      – Мама, хочу на ручки. – Годрик протянул ручонки к Изабел, и ее сердце сжалось.
      Принцесса уже хотела взять сына на руки, но Раги не позволил ей этого сделать.
      – Зачем вашему предводителю понадобилось разлучать меня с сыном?! – гневно воскликнула Изабел. – Какой ему в этом прок? Я понятия не имею, куда исчез король и где он сейчас скрывается.
      Раги хотел что-то возразить, но промолчал, и тогда Изабел сквозь слезы принялась утешать малыша:
      – Солнышко, я скоро возьму тебя на ручки, а пока пусть Бертильда поцелует тебя за меня много-много раз. – Она едва нашла в себе силы улыбнуться, чтобы успокоить мальчика, и затем поспешно выбежала из зала; ей было тяжело находиться рядом с сыном и не иметь возможности обнять его или посадить к себе на колени.
      Неужели этот варвар надеется, что она предаст своего короля? Как ни сильны ее материнские чувства, какую бы душевную муку она ни испытывала, будучи оторванной от своего ребенка, Изабел никогда не пошла бы на предательство: жизнь Ранульфа и независимость королевства были для нее не менее важны, чем сын.
      Помимо нежных родственных чувств, Изабел испытывала благодарность к своему брату за благосклонность, которую он неизменно проявлял к Годрику, а теперь один только факт отсутствия Ранульфа поставил жизнь Годрика под угрозу. Несмотря на то что его отец был неизвестен, в его жилах текла кровь королей, и всякий, кто пожелал бы предъявить права на королевство Норсекс, мог вынашивать планы убийства наследника.
      Погруженная в эти мрачные раздумья, Изабел не заметила, как на ее пути выросла массивная фигура Векелля. Еще вчера этот великан смотрел на нее с нескрываемым мужским интересом и неизменным добродушием, но сейчас в его взгляде не осталось былой теплоты. Принцесса решила, что Коль уже поведал своему товарищу о том, что ночью она покушалась на его жизнь. Как и все остальные воины, этот старый вояка боготворил Торлекссона и любое причинение вреда своему предводителю принимал близко к сердцу.
      Проходя мимо воинов, Изабел чувствовала на себе их взгляды и слышала, как они называли ее по имени. Сколько же наемников привел с собой Торлекссон, чтобы убить ее брата? Никто из них так И не заговорил с ней, желая привлечь ее внимание, но под их пронизывающими взглядами Изабел невольно съежилась. Двигаясь по узкому коридору, она прибавила шагу; присутствие в замке солдат слишком явственно напоминало принцессе о драматических переменах в ее жизни и о более чем реальной угрозе будущему ее сына.
      До вторжения датчан жизнь Изабел отнюдь не была безоблачной, но Ранульф неизменно стоял на страже ее интересов. Пока король баловал и лелеял маленького Годрика, будущее мальчика казалось радужным.
      Через широкие дубовые двери Изабел вышла из замка. Холодный зимний воздух щипал ее за щеки, проникал за воротник шерстяного платья.
      – Поклон тебе, Колдарингтон, – пробормотала принцесса. Хотя ее сердце переполняла тревога, она решила больше не возвращаться сюда.
      По правде говоря, она никогда раньше не покидала замок крадучись, за исключением того дня, когда вылезла из окна своей спальни.
      А когда она в последний раз вообще покидала пределы замка? Изабел не могла припомнить. Должно быть, это случилось еще до рождения Годрика.
      Существенно было то, что после известных событий Ранульф начал постоянно намекать ей: раз одного мужчину темнота подвигла на насилие, то с другим мужчиной темнота может сотворить то же самое. С тех пор темнота стала ее врагом.
      Сейчас темнота скрывалась везде: за каждой занавесью, за каждой стеной. В комнате, которая находилась по соседству с ее спальней, она видела средоточие всех своих страхов. Стены замка больше не служили для Изабел убежищем, также как и стены города или земли, которые лежали вокруг него. И все же она не должна бояться!
      Изабел услышала, как за спиной раздались гулкие шаги. Скандинавский великан! Впереди на грязной дороге столпились датские солдаты и саксонские воины, закутанные в плащи. Хотя на принцессе не было плаща, ей очень не хотелось возвращаться, и она пошла дальше.
      Проходя мимо солдат, Изабел слышала, как они перешептывались; жители города тоже шушукались и косились в ее сторону, но принцесса не обращала ни на кого внимания и брела куда глаза глядят, за ней неотступно следовал Векелль.
      Внезапно Изабел почувствовала, как что-то ударило ее по ноге и, посмотрев вниз, увидела у своих ног остатки гнилой капусты. В нос ей ударил противный гнилостный запах.
      – Норманнская шлюха!
      Никто не вышел вперед, чтобы окоротить нахала, никто не сказал ни слова.
      Изабел поежилась. Впрочем, чего она ожидала? Наступило время возмездия. Шепотки с обвинениями появились еще два года назад, когда Торлекссон сбежал из темницы Ранульфа. Принцесса никогда не подтверждала обвинения в свой адрес, но и не отрицала их, зато теперь у нее не оставалось никаких сомнений: после захвата города скандинавами Ровена во всеуслышание объявила, что прошлые подозрения подтвердились: принцесса Норсекса помогла датчанину убежать из тюрьмы. Теперь она осталась без покровительства Ранульфа, а значит, для нее наступило время расплаты.
      Векелль подошел к Изабел и, встав рядом с ней, принялся, нахмурившись, разглядывать толпу.
      – Не утруждайте себя, я не нуждаюсь в вашей защите. – Изабел отошла от викинга на пару шагов.
      – Как хотите.
      Тут принцесса увидела вдали церковь.
      – Я хочу помолиться, – объявила она своему сопровождающему, присутствие которого ее тяготило. «Помолиться и попросить у Бога вразумить меня, а также попросить силы и мужества для того, чтобы отомстить вашему предводителю».
      Не дожидаясь ответа, принцесса направилась к церкви, где не была уже очень давно. Отец Джейнус, казалось, относился с пониманием к тому, что Изабел предпочитала для своей молитвы маленькую часовенку.
      Она миновала три ступеньки и подошла к дубовой двери. На этих ступеньках они с Ранульфом играли, когда были детьми, ожидая окончания богослужения.
      Как только рука Изабел коснулась массивной резной двери, ее охватило благоговение, и она почувствовала покой в душе, который мгновенно улетучился, стоило ей войти в помещение церкви.
      Стоявшие за дверью караульные загородили ей дорогу, и Изабел охватил страх. Она вспомнила уроки истории, которую изучала на Линдисфарне. Приход норманнов означал, что монахи будут убиты, алтари осквернены. Неужели варвары с севера осквернили теперь и христианскую церковь Колдарингтона? Что стало с отцом Джейнусом, который был так добр к Изабел и поддерживал ее в самые трудные времена?
      Внезапно над ней нависла огромная фигура Векелля.
      – Госпожа. – Он осторожно взял ее за локоть. – Похоже, скоро конец.
      Пока он отводил Изабел в сторону, в ее воображении рисовались ужасные, леденящие душу картины. Скоро конец… Конец чего? Изверги! Что они сделали с отцом Джейнусом?
      Изабел вырвалась и решительно направилась вперед, мысленно готовясь стать свидетельницей небывалых зверств. Она должна это видеть! Пусть чаша ее ненависти наполнится до краев.
      Векелль преградил Изабел дорогу и схватил ее за руки; однако за спиной старого вояки она успела увидеть то, на Защиту чего собиралась отдать все силы.
      Перед алтарем застыл коленопреклоненный предводитель викингов; рядом с ним стояли на коленях датские солдаты.
      – Что он здесь делает?
      – А разве не ясно?
      Изабел молча смотрела, как отец Джейнус подошел к Торлекссону и предложил ему причаститься.
      – Коль – христианин? – искренне удивилась принцесса.
      – Да, – угрюмо кивнул Векелль. – Один римский миссионер приложил к этому руку.
      – А вы?
      – Я? Я до самой смерти так и останусь язычником. – Изабел перевела взгляд на коленопреклоненную фигуру у алтаря.
      – Интересно, о чем он молится? О чем этот человек может просить Господа? Чтобы Бог даровал ему силы стереть с лица земли мой народ? Чтобы научил похищать у матерей малых детей?
      Векелль грозно сдвинул брови.
      – Не смейте говорить так о моем господине.
      Изабел была готова сорваться на крик, и только почтение к церкви удержало ее от этого. Тем более она удивилась, когда Векелль внезапно привлек ее к себе и прошептал:
      – О чем молится Торлекссон, ни для кого не секрет: он просит Бога о смерти.
      – О смерти? – Изабел вздрогнула. – О чьей смерти? Моего брата? О моей смерти?
      – Нет, госпожа, – покачал головой Векелль и сурово поглядел на Изабел. – Он молится о своей смерти.
      Эти странные слова эхом отдались в голове принцессы.
      – Кто будет просить Бога о собственной смерти?
      – Тот, кто хельяр-карл.
      – Хельяр-карл… – задумчиво повторила она, не понимая, что это значит.
      Векелль сосредоточенно нахмурил лоб, подыскивая нужные слова, чтобы поточнее передать смысл:
      – Проклятый. Обреченный умереть молодым.
      Изабел перевела взгляд туда, где Коль склонил голову над рукой священника. Принцесса слышала, что есть на свете такие люди – воины, которым неумолимой судьбой предназначено умереть молодыми.
      – Человек, склонный к риску, у которого нет ничего, ради чего можно было бы жить… – прошептала она.
      – Да. И на вашем месте я бы об этом не забывал.
      У Изабел не было времени на то, чтобы поразмыслить над словами Векелля: как раз в этот момент Торлекссон поднялся с колен и повернулся. Когда их взгляды встретились, он взял в ладонь висевшее у него на шее распятие и торжественно приложился к нему губами, а потом снова спрятал распятие под рубашку.
      Изабел ахнула: перед ней был тот самый благородный спаситель из ее девичьих снов.
      – Нет, – прошептала она, качая головой. Спасителя не существует. Невозможно, чтобы в одном человеке могли уживаться одновременно и спаситель, и дикарь, который похитил ее невинность.
      Принцесса прошла к выходу церкви и спустилась по ступенькам вниз. Ветер с океана дул все сильнее, а она думала о том, что не посмеет больше взглянуть в лицо Коля, иначе снова усомнится в виновности того, кто, без сомнения, заслужил осуждение.
      Изабел не заметила, как оказалась в центральной части Колдарингтона. Любопытные выглядывали из окон, чтобы посмотреть на нее, но, когда она замедляла шаг, быстро прятались. Женщины на улице, едва завидев принцессу, жались к стенам лачуг, пряча лица за выцветшими плащами, из-за которых их глаза смотрели на нее мрачно и подозрительно.
      И никто не окликнул ее, никто не предложил ей убежище.
      «Я здесь всем чужая», Изабел огляделась. Ей с детства был знаком каждый уголок этого города, но сейчас она чувствовала себя совсем потерянной. Куда ей теперь идти?
      И тут принцесса услышала за спиной шаги, ее сердце учащенно забилось. Датчане, и среди них – он.
      Изабел повернулась, чтобы лицом к лицу встретиться со своими преследователями, но вместо датчан увидела троих саксов.
      Самый здоровенный из мужчин вышел вперед и сжал огромные кулаки.
      – Куда это мы направляемся, принцесса? – хрипло спросил верзила.
      Другой негодяй усмехнулся, скаля желтоватые зубы. Изабел стояла, ни жива ни мертва от страха.
      – Шлюха! Видать, твой любовничек выкинул тебя на улицу, получив все, что хотел?
      – Предательница! – выкрикнул третий.
      Первый мужчина набросился на принцессу, и она упала, после чего второй схватил ее за талию и так сильно прижал ее к земле, что ей стало трудно дышать.
      Изабел попыталась подняться, но ее тут же снова повалили на землю, и тут она услышала чьи-то быстрые легкие шаги. Может быть, какая-нибудь добрая женщина решила предложить ей убежище?
      – Стерва! – Что-то мягкое и сырое упало принцессе на лицо. Гнилой лук! – Из-за тебя погиб мой муж!
      Изабел дергали за волосы, пинали, потоки проклятий обрушивались на ее голову.
      Вцепившись ногтями в землю, принцесса громко рыдала. Тут в нее угодил камень, принцесса стиснула зубы, решив молча терпеть боль. Она все это заслужила, так пусть это будет ей уроком.
      Неожиданно рядом раздался пронзительный женский крик, и затем послышался топот ног убегающих людей.
      После этого к Изабел прикоснулись чьи-то большие сильные руки.
      – Нет! – Она зажмурилась, не ожидая для себя ничего хорошего. Тем временем руки заботливо убрали пряди, упавшие ей налицо, а потом бережно ощупали ее спину и плечи, проверяя, нет ли где переломов. Вокруг кто-то вполголоса разговаривал на северном наречии.
      Неожиданный спаситель поднял Изабел на руки, прижал к себе, и в этот краткий, но дивный миг она почувствовала себя защищенной от всех своих бед. Ей даже не нужно было поднимать голову, чтобы узнать, кто был этот волшебник, крепко державший ее в своих руках, и то, что он сейчас рядом с ней, теперь казалось принцессе самой естественной вещью на свете.

      Коль закрыл ногой дверь прямо перед носом у стражников, которые сгрудились у входа в его спальню. Ему страшно хотелось без свидетелей взглянуть на принцессу. Она, как маленький ребенок, свернулась калачиком у него на руках. Однажды он уже держал ее так же, как сейчас.
      Когда Изабел была юной девушкой, она как будто излучала невинность и нежный внутренний свет, тогда как теперь, став взрослой, обрела душу, покрытую завесой мрака.
      Уж лучше бы она кричала на него, проклинала, ругала. Пусть бы даже пыталась выцарапать ему глаза. Но Изабел – такая хрупкая и беззащитная – лежала, не шевелясь, доверчиво уткнувшись ему в грудь.
      Торлекссон положил принцессу на кровать. Ее глаза были закрыты, на ресницах блестели слезинки.
      – Вы ранены?
      Принцесса, не отвечая, закрыла лицо руками. Из-под ее задравшейся юбки виднелись порванные чулки, на ногах были надеты ботиночки из кожи тонкой выделки, выставлявшие на обозрение изящные лодыжки.
      Коль в растерянности развел руками. Он никак не мог понять, отчего она плачет – от обиды или от боли, и сделал еще одну попытку заговорить с ней:
      – Вы в состоянии двигаться?
      – Оставьте меня в покое, – тихо проговорила принцесса и повернулась на другой бок, лишь бы не видеть своего спасителя. Тяжкий вздох сорвался с ее губ.
      – Нет, моя госпожа. У меня к вам слишком много вопросов, на которые вы обязательно должны ответить. – Датчанин наклонился и поправил прядь волос, упавшую ей налицо.
      Кто эта женщина, такая трогательная и беззащитная? Коварная соблазнительница, порочная настолько, что даже собственный народ ее презирает? Размышляя об этом, Торлекссон сознательно старался удержать себя от чрезмерной жалости.
      – Что за страшный грех вы совершили? Отчего ваш народ ополчился против вас?
      Коль вовсе не ожидал услышать от Изабел правду – скорее всего в ответ последуют только глухое молчание и новый поток слез; однако принцесса убрала руки от лица. Ее губы были разбиты в кровь, на щеке красовался синяк. Приподнявшись на локтях, она посмотрела на датчанина с такой жгучей ненавистью, что сердце бешено заколотилось у него в груди.
      – Изволите знать, какой страшный грех я совершила? – глядя на него, с вызовом спросила Изабел. Ее лицо пылало, глаза гневно сверкали.
      Торлекссон нахмурился.
      – Вы смотрите на меня так, словно я несу ответственность за то, что совершили ваши соотечественники.
      – Лучше скажите, что это я сама во всем виновата. – В ее голосе послышались язвительные нотки. Морщась от боли, принцесса села на кровати; ее грудь вздымалась от сдерживаемых рыданий. – Ведь если бы я оставила вас умирать в подземелье моего брата, ничего плохого со мной не приключилось бы.
      Под ее взглядом Колю стало не по себе.
      – Раз так, уж лучше бы вы молчали!
      – Ну нет, я только начала говорить! – Изабел судорожно вздохнула. – Две зимы назад я помогла вам убежать из тюрьмы, думая, что вы спасли меня!
      – Но я и вправду вас спас.
      Ее пылающий гневом взгляд говорил Колю, что у Изабел было другое мнение на этот счет.
      – Неужели вы думаете, что река сама вытолкнула вас на берег, когда вы тонули?
      Принцесса молчала; ее била нервная дрожь. Понимая это, датчанин подошел к очагу и подбросил в огонь несколько поленьев, попутно размышляя над словами Изабел.
      Наконец он оглянулся:
      – В чем именно вы обвиняете меня, Изабел?
      – Не важно. – Она с подозрением следила за каждым его движением. – Важно то, что думают они. – Принцесса показала рукой на окно, за которым виднелись крыши домов.
      – И что же они думают?
      Изабел стиснула зубы, словно он принуждал ее признаться в чем-то унизительном для нее.
      – Они решили, что мы с вами были… – В горле у Изабел встал комок, ее лицо исказила гримаса страдания.
      – Да говорите же вы в конце концов! – Коль явно начинал терять терпение.
      – Мы были любовниками, – пробормотала принцесса сквозь зубы.
      Коль рассмеялся, но это был невеселый смех. Затем из глубины его сознания всплыла вереница удивительных картин. Их сплетенные в любовном угаре тела, радость и удовлетворенность.
      Датчанин тут же выбросил из головы эти непрошеные образы и строго спросил:
      – С чего им взбрела в голову подобная чушь? Вы что, меняли своих любовников как перчатки?
      Принцесса вытерла слезы.
      – Грязное животное, вы мне противны. – Она взяла одну из ярких вышитых подушечек, которые, как драгоценные украшения, лежали на королевской постели, и швырнула в Торлекссона, но он поймал подушку на лету и уже собирался сурово отчитать Изабел, как вдруг увидел, что она, скорчившись от боли и тяжело дыша, схватилась рукой за ушибленный бок.
      – Троль хафи сиг… – Коль положил подушку на место и присел рядом с Изабел. – Вы снова пострадали, во второй раз за эти несколько дней. Может быть, хватит подвергать себя опасности?
      – Со мной все в порядке; – с вызовом заявила принцесса голосом, слабым от боли, и, закрыв глаза, опустилась на кровать. – Я хочу только одного – чтобы вы поскорее оставили меня в покое и послали за служанкой. Ее зовут Бертильда, и сейчас она находится в зале на первом этаже.
      – Нет. – Покачав головой, Коль начал ощупывать бок Изабел, намереваясь определить больное место.
      – Не прикасайтесь ко мне! – Принцесса схватила датчанина за руки, и тут на одно короткое мгновение между ними неожиданно возникла странная близость, словно они давно и хорошо знали друг друга.
      – Ваша служанка занята – она заботится о мальчике, и ей не до вас.
      Изабел отвела глаза, и незримая нить, соединявшая их, мгновенно оборвалась, когда принцесса всхлипнула: очевидно, в глубине души она надеялась, что Коль позволит Годрику прийти сюда вместе со служанкой.
      – В таком случае пошлите за моей сестрой.
      – Вы говорите о той самой сестре, которая собиралась заколоть вас?
      На бледном лице Изабел вспыхнул лихорадочный румянец.
      – Все равно я не позволю вам дотронуться до меня. – Торлекссон скинул камзол, швырнул его на пол и засучил рукава рубашки.
      – Ни за что не доверю вас ни одному саксу, особенно после всего того, чему я стал сегодня свидетелем!
      Принцесса пристально посмотрела на Коля.
      – Вы не должны превратно истолковывать мою заботу, в которой нет ничего противоестественного. Совсем скоро нам с вами предстоит дальняя дорога: целых два дня нам придется провести в седле. Чтобы скакать на лошади так же быстро, как мои солдаты, вы должны быть в хорошей форме.
      – Мы что, уезжаем? – с тревогой спросила Изабел. – Куда?
      Коль бережно взял ее за руки.
      – Вы можете стоять?
      Нахмурившись, Изабел позволила ему помочь ей подняться с кровати.
      – Ответьте же, куда мы отправляемся? – Коль подвел Изабел к очагу.
      – Если я все расскажу заранее, вам не о чем будет думать два долгих дня, которые мы проведем в пути.
      Ее нахмуренный лоб и поджатые губы красноречиво свидетельствовали о том, что принцесса не оценила его юмора.
      – А мой сын? Он поедет с нами? – Коль подвинул стул ближе к огню.
      – Отвечайте. Оставлять его здесь одного небезопасно. Даже сейчас я боюсь… ах! – Лицо принцессы побледнело.
      Коль посадил принцессу на табуретку и опустился на колени.
      – Вы должны доверять мне.
      – Нуда, конечно, – горестно рассмеялась она. – Это ясно как день.
      Он достал нож.
      – Сейчас необходимо выяснить, что с вами. Это платье на вас такое тесное, что будет больно, если вы попробуете снять его через голову. Судя по боли в боку и по тому, как вы тяжело дышите, скорее всего у вас сломано ребро или это очень сильный ушиб.
      Замирая от страха, Изабел уставилась на лезвие ножа.
      – Забавы с ножом начинают входить у вас в привычку.
      – Когда вы перестанете подвергать себя ненужному риску, мне не придется каждый день разрезать ваши платья. – Хотя Коль старался говорить беззаботным тоном, слова, помимо его воли, прозвучали как угроза; он догадался об этом, почувствовав, что Изабел напряглась всем телом. – Уверяю вас, у меня огромный опыт по части ран и всяческих увечий.
      – Как и у любого человека, смыслом жизни которого является убийство и членовредительство.
      Коль вздохнул. Как принцесса ни старается, ей не удастся вывести его из себя, подумал он и зажал в кулаке подол ее шерстяного платья. Изабел не сопротивлялась. Затаив дыхание и боясь пошевелиться, она следила за тем, как он острым ножом разрезал ее платье снизу доверху.
      Когда Коль освободил ее руки из рукавов, платье упало на пол к ее ногам, после чего целое мгновение, показавшееся обоим вечностью, они молча смотрели друг на друга.
      Внезапно Изабел отвела взгляд и тихо спросила:
      – Можно вас попросить принести воды – я хочу помыться.
      – Разумеется. – Коль поднялся и подошел к очагу, над которым висел небольшой котелок. Взяв котелок и подойдя к Изабел, он чуть наклонил его, и она, сложив ладони лодочкой, начала умываться.
      Стекая с лица Изабел, вода намочила белье, побежала по шее, по груди…
      Коль смотрел на нее как зачарованный.
      – Ну как, вам лучше? – тихо спросил он.
      – Немного.
      Затаив дыхание датчанин любовался, как изящным движением принцесса перекинула волосы на одно плечо и, запустив пальцы в темные локоны, причесала их.
      – Если вы не против, я помою голову и вымоюсь сама.
      Коль вцепился в котелок обеими руками, словно боялся его уронить. Несмотря на то что совсем недавно толпа саксов швыряла в принцессу чем-то дурно пахнущим, он не чувствовал сейчас никакого неприятного запаха; все его ощущения притупились, и он не мог думать ни о чем, кроме двух нежных холмиков пышных грудей, представших перед ним.
      – Ну пожалуйста, – протянула она. – Я больше не могу терпеть этот ужасный запах.
      Коль почувствовал, как кровь быстрее побежала по его жилам. В то же время в его душе стали возникать смутные подозрения.
      И все же ее предложение было слишком заманчивым. Коль поднял котелок выше, наклонил его, и вода побежала по ее поднятым вверх рукам, по плечам, по шее, по груди… Сорочка, сделавшись прозрачной, выставила на обозрение ее грудь с тугими сосками.
      Как блестяще принцесса справлялась со своей задачей! Просто мастерски! Коль с удивлением открыл для себя, что она великолепно владеет искусством соблазнения. Точно так же она поступила прошлой ночью, пытаясь вернуть сына.
      Когда из котелка упали последние капли воды, Коль поставил его на пол и опустился на колени у ног принцессы.
      – Покажите, где болит.
      Принцесса взяла его руку и приложила к своему боку.
      – Здесь.
      Ее кожа под сырым бельем была теплой на ощупь. Торлекссон внимательно осмотрел каждое ребро, осторожно, кончиками пальцев, ощупывая грудную клетку Изабел, потом нахмурился и стал сосредоточенно разглаживать руками загнувшуюся ткань сорочки, чтобы легче было определить, не повреждено ли что-нибудь еще, однако сделать это ему было крайне затруднительно.
      – Вы можете снять это с меня.
      Слова принцессы отдались эхом у него в голове, сердце бешено заколотилось.
      Изабел задрала подол сорочки:
      – Ну что? Так вам лучше видно?
      У Коля застучало в висках; желание охватило его, маня дерзким обещанием наслаждения. Изабел положила руку на его пояс, где висел нож.
      – Вам не стоит удивляться моей нескромности; в конце концов, вы сами сказали, что я должна готовиться к нашему совместному путешествию, которое продлится целых два дня.
      Коль вынул нож и разрезал сорочку Изабел. В мерцании огня ее кожа засияла как янтарь.
      Изабел села и горделиво приосанилась; теперь только чулки прикрывали ее стройные ноги. Она явно ждала, когда викинг начнет действовать.
      Коль чуть пододвинулся к ней. Как просто принять то, что она сама ему предлагает, и дать взамен то, что ей требуется, ощутить в своих ладонях эти тяжелые груди…
      Кончиком пальца Коль коснулся обнаженной кожи, как раз под одной из роскошных грудей. Он не смотрел Изабел в глаза, прекрасно зная, что там. Прошлой ночью он уже видел ее презрительную усмешку и ненависть в горящем взоре.
      Как же она глупа, считая, что он попался на ее удочку!
      Коль осторожно ощупал ее бок.
      – Где болит – здесь?
      Принцесса кивнула и отвернулась. Он нисколько не сомневался в том, что она сделала это, чтобы скрыть отвращение.
      Когда Коль резким движением обнял ее, Изабел ахнула и округлила глаза. Похоже, он сделал ей больно…
      – Вы в самом деле этого хотите? – Он провел рукой по ее груди.
      – Да, – выдохнула принцесса. – Я хочу именно этого. – Ее глаза вспыхнули то ли от страсти, то ли от ненависти.
      Коль поцеловал ее – сначала нежно, но по мере того как росло его желание и усиливался гнев, поцелуй становился все более настойчивым и агрессивным – он словно бросал Изабел вызов.
      Принцесса ответила ему столь же пылко. Тогда Коль сжал рукой ее грудь и стал страстно целовать сосок.
      Изабел застонала; она была безупречна в своем притворстве, ведя себя так, словно ее отклик на его ласки являлся абсолютно искренним; однако Колю было все равно: он изнемогал от желания.
      Был на грани, балансировал на краю.
      – Вы всегда добиваетесь желаемого именно этим способом? – прошептал он ей на ухо.
      Изабел напряглась.
      – Я говорю о мальчике. Вы хотите, чтобы я вам его вернул, верно?
      – Вы сами прекрасно знаете, чего я хочу, – проговорила она, тяжело дыша.
      – И вы бы отдали все, чтобы он снова был с вами, да?
      – Да. – Принцесса стукнула Коля кулаком в грудь, и он отстранился, продолжая держать ее за плечи. Изабел дрожала, беззащитная в своей наготе, но не отвела взгляда, когда Коль пристально посмотрел на нее. – Верните мне сына. – Она хотела обнять Коля, но он внезапно отошел от нее, а она так и осталась стоять с протянутыми к нему руками, ее лицо выражало замешательство.
      Неужели никогда до этого ее попытки соблазнить мужчину не заканчивались неудачей? Неужели это произошло с ней впервые?
      Что ж, пора бросить принцессе в лицо все, что ему о ней известно, изобличить ее, предъявить обвинение в чудовищной лжи и клевете.
      – А теперь объясните мне, Изабел, почему я должен отдавать то, что является моим по праву?
      – Вашим? – ахнула принцесса.
      – Я имею в виду мальчика. – Дыхание Коля постепенно стало ровным, и теперь он спокойно смотрел, как Изабел ловит ртом воздух, словно рыба, которую вытащили из воды. Поделом ей! Она заслужила это за свою бесстыдную ложь. – На что вы рассчитывали? Вы думали, что я никогда не узнаю правду?
      «Скажи правду, Изабел. Скажи правду, и тогда, может быть, я смогу тебя простить!»
      Однако принцесса, видимо, решила ни в чем не сознаваться. Начисто забыв про свою одежду, она поднялась со стула и неверными шагами отошла от него.
      Колю хотелось схватить принцессу, стиснуть ее в объятиях, силой принудить открыть имя ее любовника, отца ребенка. Не из-за него ли спину Коля до сих пор бороздили глубокие шрамы.
      Датчанин взял с постели звериную шкуру и накрыл ею плечи Изабел.
      – Я настаиваю, чтобы вы остались, – сухо приказал он. – У вас нет перелома ребра, это простой ушиб, но хотя это не очень серьезное повреждение, следует опасаться осложнений.
      – А я желаю уйти. – Изабел отвернулась и посмотрела на стену; Коль знал, что она искала глазами заветную потайную дверь. Ее уловка с соблазнением не увенчалась успехом, и больше в его компании она не нуждалась.
      – Мне не важно, чего вы желаете, – вы останетесь здесь! – Колю захотелось быть с ней жестким, заставить принцессу страдать так же, как она заставила страдать его. – И не трудитесь искать потайной ход, после вашего вчерашнего ночного визита ко мне с ножом я приказал его замуровать.
      Принцесса обернулась и посмотрела на Коля горящими от гнева глазами.
      – Я хочу быть подальше от вас.
      – Может быть, но я вам не доверяю и не буду спускать с вас глаз. Вы останетесь здесь, в этой комнате, пока я не изменю своего решения, а вашу спальню займет мой главнокомандующий.
      – Так я теперь навсегда должна оставаться в этой комнате? – Изабел, побледнела от ужаса. – Вместе с вами?
      – Принцесса. – Коль внезапно усмехнулся. – По тому, как вы вели себя всего несколько минут назад, я дерзнул сделать вывод о том, что вы ко мне неравнодушны.
      Принцесса вскрикнула и в сердцах схватила пустой кувшин, так что Коль едва успел выйти из спальни и закрыть за собой дверь.
      Ударившись о дверь, кувшин разбился на мелкие кусочки, и Коль рассмеялся, после чего у него стало легче на душе.
 
      Несколькими часами позже в большом зале замка воины Коля закончили рассказывать свои истории, отложили игры и расположились на ночной отдых. Когда последний из его боевых товарищей удобно улегся на скамейке и задремал, Торлекссон уселся у огня. Повсюду вокруг него вразвалку спали его верные солдаты, кое-где между ними мирно похрапывали саксы. Коль чувствовал сильную усталость во всем теле, но знал, что не сможет сегодня забыться сном.
      Он все время думал об Изабел; Отчего он каждый раз физически ощущает, как между ними пульсирует враждебность? Вот уже вторую ночь он проводил без сна, стараясь выдумать причину, чтобы вернуться в спальню к Изабел.
      Внезапно кто-то дернул его за рукав: перед ним стоял сынишка Изабел и серьезно смотрел на викинга огромными темными глазами.
      – Ты не спишь?
      Коль не ответил и стал беспомощно озираться по сторонам, словно пытаясь найти хоть какую-нибудь помощь. Большое помещение было погружено в полумрак, а няня ребенка посапывала на соломенном тюфяке в углу.
      Датчанин перевел взгляд на мальчика.
      – Ты не спишь? – повторил малыш свой вопрос.
      – Нет, не сплю. А почему ты спрашиваешь? – Малыш пожал плечами. У него был тихий звонкий голосок, который напоминал Колю колокольчик.
      – Я тоже не сплю, дядя. Давай поиграем. – Откуда-то из рукава Годрик достал двух деревянных солдатиков, один из которых внешним видом напоминал Ранульфа.
      – Только, если ты разрешишь мне играть вон тем солдатиком. – Коль показал на черноволосого воина в красном мундире.
      Годрик протянул датчанину игрушку, а потом, ухватив за большой палец, повел к соломенному тюфяку. Два волкодава дружно поднялись с места и, виляя хвостами, поплелись за хозяином.
      Усевшись на тюфяк, Годрик сперва покосился на спящую Бертильду, а потом, приложив палец к губам, прошептал:
      – Т-с-с.
      Коль кивнул. Неожиданно его захватила эта волнующая атмосфера таинственности. Маленький мальчик и бесстрашный предводитель датчан сидели на тюфяке лицом друг к другу; собаки лежали по обеим сторонам от них: Хуги – с одной стороны, Муни – с другой.
      Годрик выразительно посмотрел на Коля, и каждый из них поставил своего солдатика в боевую позицию.
      Игра началась, однако вскоре Годрик начал клевать носом и в конце концов задремал, не выпуская из пухленьких рук маленькую деревянную фигурку с изображением его дяди.
      Убедившись, что мальчик крепко спит, Коль вынул у него из кулачка игрушку и, подойдя к очагу, бросил деревянную фигурку Ранульфа в огонь, а затем вернулся к соломенному тюфяку. Годрик безмятежно спал, смешно оттопырив пухлую нижнюю губу. Торлекссон долго с нежностью смотрел на малыша, любуясь им; сердце храброго воина сладко щемило. Ему захотелось позабыть обо всем, что они с Изабел наговорили друг другу.
      Сейчас всем своим существом Коль желал стать совсем другим человеком. Еще ему хотелось знать, кто отец этого очаровательного ребенка и почему Изабел скрывает обстоятельства его рождения.

 
Мальчик – викинг,
Воспитанный мужчинами-викингами,
Пользуясь своим умом, орудуя мечом,
Он отомстил за смерть своего отца.
Он – вождь викингов.
Он – не мальчик, а муж.
Пусть все это знают и всегда повторяют:
О, Коль Бесстрашный!
О, Коль Великолепный!
 
      Пусть память о нем вечно живет в народных балладах.
      Стоя у входа в большой зал, Изабел оперлась рукой на резную арку с изображением переплетенных виноградных лоз, стаек райских птиц и змея-искусителя.
      Коль распорядился, чтобы она присутствовала на вечернем пиру, и Изабел согласилась, с радостью ухватившись за новую возможность увидеться с сыном. Еще издали она услышала голос датского барда, чью вдохновенную балладу не решилась прервать.
 
Мать-колдунья, подлая женщина.
Любовь никогда не жила
В этом холодном сердце.
Она свою жестокость направила
На безвинного ребенка, который
Должен был ответить за деяния своего отца.
Из чувства мести она обрушила смертельное проклятие
На голову доблестного вождя викингов.
Но его народ по-прежнему идет за ним,
За проклятым своей матерью, которого в народе называют «хельяр-карл».
Все поют ему славу:
О, предводитель викингов!
О, славный наш вождь!
А в это время во тьме притаился его сводный брат,
Замыслив против Коля недоброе.
Будто одного трона ему мало.
Наш справедливейший из живущих обречен,
Незаконно изгнан со своей земли.
 
      Изабел прислонилась к стене, и ее сердце больно сжалось. Это была грустная песнь о том, как мать-колдунья прокляла Коля, когда он был еще ребенком, а сводный брат изгнал с собственной земли.
 
Мы куда угодно готовы идти за тобой,
О, Король Моря!
Мать, неужели ты не защитишь своего сына?
Нет. Он встретит свою смерть в одиночку.
С поднятым мечом.
С открытыми глазами.
А вы, барды, помните:
Он будет жить вечно
В сердцах викингов.
Навечно в сердцах,
Навечно в песнях,
Навечно в памяти.
 
      Песня закончилась и наступила тишина. Возможно, пир еще не начался, и бард только готовился к предстоящему выступлению. Изабел сделала шаг вперед, чтобы заглянуть в зал, но тут кто-то схватил ее за рукав и потянул в сторону.
      Изабел подняла глаза. Вот он, Король Моря, человек, которого наемники объявили правителем земли. Тот, кого она поклялась люто ненавидеть, кому собиралась отомстить за то, что он с ней сделал две зимы назад.
      Но, как ни странно, в это мгновение принцесса не чувствовала к нему ни враждебности, ни отвращения; напротив, она смотрела на викинга как зачарованная. Неужели, прикасаясь к ней вчера, он каким-то образом сумел ее околдовать?
      – Пойдемте, – приказал датчанин, при этом на его лице не отразилось никаких эмоций. Держа Изабел под локоть, он провел ее через арочный проход, и принцесса удивилась, увидев, что воины выстроились вдоль стен и стояли рядами между столов. Все ждали своего предводителя, но ни Годрика, ни Ровены нигде не было видно.
      Коль выглядел сейчас наудивление холодным и неприступным. Может быть, он злится на нее из-за того, что накануне она устроила спектакль, пытаясь его соблазнить? Положа руку на сердце Изабел сама злилась на себя из-за этого, но ведь она всего лишь страстно желала вернуть сына. Неужели Торлекссон пригласил ее в большой зал для того, чтобы на глазах своих воинов подвергнуть наказанию?
      На возвышении в конце зала стоял Векелль, и Изабел заметила, что Коль бросил на него недовольный взгляд. Потом он помог ей подняться по ступенькам.
      Отодвинув от стола скамью, Векелль помог Изабел усесться поудобнее, после чего она, пододвинувшись ближе к нему, тихо спросила:
      – Он сердится?
      Старый вояка ответил ей так же тихо, словно они были двумя заговорщиками:
      – Моему господину не понравилась песнь барда.
      Бард стоял в дальнем конце зала, приложив руку к сердцу и закрыв глаза, всем своим видом показывая, что крайне опечален неодобрением вождя скандинавов.
      Наконец Торлекссон сел рядом с Изабел, но его мысли витали где-то далеко. Он как будто не замечал ее присутствия, или оно было ему глубоко безразлично. От Коля пахло древесным дымом и пряностями, и эти ароматы кружили Изабел голову. Сегодня датчанин был облачен в темно-синий плащ, расшитый золотыми узорами в византийском стиле, и это одеяние удивительно шло ему. Один заезжий купец однажды преподнес Ранульфу нечто подобное в подарок, но брат Изабел счел пышный византийский стиль слишком вычурным и отверг щедрый дар.
      На этот раз необычный наряд Коля поразил принцессу до глубины души. Такие экзотические вещи ее завораживали; они словно позволяли ей краешком глаза заглянуть в отдаленные миры, которые она втайне мечтала когда-нибудь посетить. Так было до того момента, когда однажды ее жизнь перевернулась вверх дном.
      После этого принцесса уже не знала в жизни ничего, кроме мрачных стен замка, а самыми дальними мирами, которые она лицезрела, был однообразный и унылый вид из окна ее спальни.
      Служанки внесли в зал подносы с хлебом и вареным мясом; на столы также были поставлены кувшины с вином и медом. Собравшиеся на пир гости переговаривались между собой – чинно и без лишней суеты.
      Изабел не слишком сильно удручало видимое отсутствие у Коля интереса к ее персоне, напротив, это даже радовало принцессу. Если бы датчанин сейчас повернулся и посмотрел на нее, он бы увидел пустоту в ее глазах. Вчера ночью, после того, что между ними произошло, Изабел оделась в один из нарядов викинга: это было единственное, что ей удалось найти, чтобы прикрыть наготу. Потом она еще долго сидела у очага и ждала возвращения Торлекссона, надеясь и боясь снова увидеть его. Пытаясь быть до конца искренней с собой, Изабел признала, что вместе со страхом горела желанием видеть его снова и снова.
      Прошлой ночью Изабел нисколько не сомневалась в том, что Коль ее хотел, однако посмеялся над неудачной попыткой принцессы его соблазнить и теперь, возможно, презирал ее за то, что она пыталась это сделать. Но если он и есть то самое чудовище из ее покрытого мраком прошлого, почему в таком случае он не уступил своему животному инстинкту и не удовлетворил его? И для, чего ему знать, почему именно ей пришло в голову его соблазнить? Большинство мужчин не стали бы задавать подобные вопросы; они мгновенно поддались бы тому, что диктовали им их инстинкты.
      У Изабел было достаточно времени, чтобы не спеша поразмыслить над этим, потому что Коль так и не вернулся в свою спальню, и она на весь день осталась одна. Потом ей передали приказ присутствовать на пиру и принесли большой сундук с одеждой.
      Сейчас, когда принцесса сидела рядом с датчанином, ее смятение увеличилось стократ. Что он за человек и что у него на уме? К большому сожалению для себя, Изабел вынуждена была признать, что она еще не избавилась от девичьих предрассудков: ее сердце по-прежнему мечтало о благородном герое, о человеке, который придет и спасет ее.
      Впрочем, однажды она уже поверила ему безоглядно, и вот что из этого вышло…
      Но если отец Годрика – не Коль, так кто же тогда? Этот вопрос приводил Изабел в отчаяние, и ее прошлое еще глубже погружалось во мрак.
      Итак, кто же отец Годрика? Наверняка это человек, которому она безгранично доверяет. В то же самое время принцесса не могла себе представить, чтобы кто-то из окружения ее брата мог пойти на такое злодеяние, так бесчестно с ней поступить.
      Что до датчанина, даже если он не был тем человеком, который когда-то напал на нее, изнасиловал и сделал ей ребенка, противостояние Торлекссона с Ранульфом слишком далеко зашло, чтобы разрешиться мирным путем.
      Теперь Изабел предстояло узнать: правда ли то, что ее отец вызвал датского наемника в Норсекс. И если да, то зачем? Коль заявил, что Ранульф ожидал его прибытия, чтобы убить, но может ли это быть правдой? Этого она не узнает, пока не поговорит с Ранульфом.
      – Вы не больны? – Голос Коля вывел Изабел из задумчивости, а его нога словно нечаянно коснулась под столом ее бедра.
      – Нет. – Принцесса вспыхнула, ей никак не удавалось хотя бы на миг забыть, как близки они были прошлой ночью. Изабел слишком ясно помнила, как ее ласкали его сильные руки, а от воспоминаний о том, как страстно он целовал ее грудь, у нее пересохло во рту. Несмотря на рождение ребенка, во многих отношениях она продолжала оставаться девственницей: вот почему каждый поцелуй, каждое ласковое прикосновение оставили яркий неизгладимый след в ее душе. Она лелеяла все сладостные мгновения, проведенные с Колем, снова и снова перебирая их в своей памяти.
      Торлекссон дотянулся до подноса и ножом с рукояткой из слоновой кости отрезал ей большой кусок мяса.
      – Вам надо хорошо кушать.
      Изабел вздохнула. Датчанин прав – она не ела с того самого дня, когда произошло сражение. Хотя в спальню принцессе приносили завтрак и обед, все, что случилось с ней в последние дни, слишком взволновало ее, и она потеряла аппетит.
      Проглотив первый кусок, Изабел задала Колю вопрос, который вертелся у нее на языке:
      – Когда мы едем? Завтра утром?
      Мгновение Торлекссон молчал, затем медленно произнес:
      – Я передумал, вы остаетесь здесь. Векелль будет следить за вашей безопасностью.
      Изабел не успела ничего сказать, потому что в этот момент к возвышению подошла Бертильда с Годриком на руках.
      Принцесса вскочила с места, и тут Коль сделал Бертильде знак, после чего она поставила малыша на помост. Лицо мальчика расплылось в улыбке.
      – Мама! – крикнул он, но затем, к величайшему удивлению Изабел, не бросился к ней со всех ног, как бывало обычно, а подошел к Колю. – Имир, хочу на ручки!
      – Привет, малыш! – Датчанин сдержанно улыбнулся, и Годрик тут же взобрался к нему на руки, а он принялся качать мальчика на своем огромном колене.
      Изабел нахмурилась.
      – Как он назвал вас?
      – Имир. – Коль снова улыбнулся. – Это такой добрый северный великан с большущим ледяным посохом, который ходит по зимнему лесу. – Он загадочно подмигнул Годрику, и тот весело рассмеялся.
      Изабел не верила своим глазам.
      – Выходит, втайне от меня вы проводили время с моим сыном?
      Коль вместо ответа пожал плечами, затем взял с подноса маленькую деревянную миску, в которой лежал ломоть хлеба, смазанный медом, и протянул Годрику.
      – Ух ты! – Мальчик проворно пододвинул к себе миску.
      Датчанин наклонился к Изабел так близко, что его дыхание щекотало ей ухо.
      – Разве отец не должен заниматься со своим малышом?
      У Изабел все оборвалось внутри.
      Неужели Коль на самом деле признал своего ребенка? Значит ли это, что он признается и в совершенном им грехе? А что, если датчанин узнал от кого-то о своем мнимом отцовстве и теперь пытается воспользоваться этим?
      – Послушайте, вы жестокий, бессердечный человек! Как вам не стыдно отнимать ребенка у матери? Ее забота – единственное, что есть у него в этой жизни.
      Глаза Коля сверкнули.
      – Единственное, что у него есть? А как же ваш муж? Неужели он отказался признать моего сына?
      «Ваш муж»… «Мой сын»… Господи, что за бред! Лживые слова обжигали Колю губы и ранили сердце, в то время как ребенок – маленький теплый комочек – доверчиво прижался к нему. Темные кудряшки весело торчали из-под шерстяной шапочки, пухлые щечки в ямочках и улыбчивый румяный рот придавали лицу малыша выражение полного счастья.
      Господи, до чего же Колю хотелось иметь собственного ребенка, как раз такого, как этот, если бы у него была возможность выбирать. Принцесса – недостойная женщина, окружила сына паутиной лжи. Почему Бог благословил именно Изабел этим ребенком, когда на свете живут такие, как он, – готовые отдать все ради столь божественного дара? И какой отец мог бы отказаться от такого прелестного ангелочка?
      – Собачки! – засмеялся Годрик, глядя, как Хуги и Муни тыкаются носами в колени гостей, выпрашивая подачку.
      – Это не я жесток и бессердечен, а вы, – неожиданно произнес Коль.
      Изабел смущенно отвела глаза.
      – Что за нелепые обвинения?
      Хотя в зале было полным-полно народу, оба они словно не замечали никого вокруг.
      Коль закрыл руками уши Годрика, чтобы ребенок не услышал его слов.
      – Я не производил на свет этого ребенка. Скажите мне, принцесса, почему вы позаботились о том, чтобы все в это поверили?
      Из глаз Изабел брызнули слезы, но она не отвернулась.
      – Это единственно возможное объяснение.
      – Нет. Я не отец Годрика. – Коль взял ее за руку. – Возможно, вы просто не помните, при каких обстоятельствах был зачат мальчик?
      Изабел опустила глаза.
      – В этом, должно быть, заключался Божий промысел. Я бы не пережила, если бы запомнила все, что со мной случилось тогда.
      – Верьте мне: в тот день между нами не произошло ничего похожего на близость.
      Взгляд Изабел потемнел.
      – В таком случае скажите, как я могла забеременеть, когда, кроме вас, я больше ни с одним мужчиной не оставалась наедине.
      Поставленный в тупик этим вопросом, Коль перевел взгляд на мальчика, потом опустил его…
      – Собачка! – позвал Годрик. – Иди сюда, собачка!
      Одним молниеносным движением датчанин выбил из рук мальчика миску, и она, с громким стуком отскочив от стола, упала на пол перед помостом.
      Солдаты немедленно вскочили со своих мест, а Годрик громко зарыдал.
      Изабел схватила Коля за руку.
      – В чем дело? Что случилось?
      Не отвечая, Коль крепко прижал ребенка к себе рукой и велел ему открыть рот, но мальчик еще крепче стиснул зубы. Тогда датчанин открыл его рот силой.
      – Мой господин, что случилось? – Векелль с озабоченным видом уже бежал к помосту.
      – Отойди, ты загораживаешь мне свет…
      Дернув Коля за рукав, Изабел попыталась отобрать у него ребенка.
      – Выделаете ему больно. Отпустите моего сына!
      – Хуги и Муни… – сквозь зубы прошипел Коль. – Собаки ели хлеб с медом… Годрик кормил их едой из своей миски!
      Изабел наклонилась и заглянула под стол: пена на оскаленных зубах животных… Остекленевшие глаза… Собаки не подавали признаков жизни.
      Через мгновение до нее дошло, что случилось, и она громко закричала:
      – Годрик!
      Мальчик заплакал навзрыд и стал вытирать глаза маленькими кулачками.
      – Я только покормил собачек, потому что они голодные.
      – Не трогайте пищу! – громко крикнул Векелль. – Возможно, вся еда на пиру отравлена.
      Люди вокруг стали испуганно перешептываться:
      – Яд!
      – Измена!
      Одни воины бросились осматривать неподвижно лежащих на полу собак, другие направились на кухню, чтобы допросить людей, которые готовили праздничную трапезу.
      Когда до Коля дошло, что Годрик не прикасался к хлебу с медом, у него отлегло от сердца, и он, облегченно вздохнув, отпустил ребенка.
      Изабел тут же бросилась к сыну. Годрик испуганно прижался к матери, слезинки дрожали на его длинных ресницах.
      – Злой дядя хотел разорвать мне ротик!
      Тем временем Коль ругал себя за беспечность, которая чуть не стоила жизни сыну Изабел. Осознавая, что Годрику может грозить опасность, он приготовил все, чтобы обеспечить его защиту; но как он мог предполагать, что угроза жизни возникнет прямо здесь, в стенах замка?
      Изабел подняла на Коля заплаканные глаза: она была до смерти напугана.
      – Вчера вечером я предупреждала вас, что Годрику грозит опасность, потому что некоторые люди только и ждут, когда Ранульф будет низвергнут с престола. Тогда они предъявят свои права на Норсекс, точнее, предъявили бы, если бы существование Годрика не сводило на нет их притязания на трон. В жилах моего сына течет кровь династии королей Норсекса, а это значит…
      – Я защищу мальчика, – твердо произнес Коль и поднялся. – Но сперва мне надо узнать правду.
      – Вы не можете защитить моего сына, потому что для вас главное – найти и убить Ранульфа. – Изабел сжала кулаки.
      – Успокойтесь, нам с вами не имеет смысла быть врагами.
      – А кто же мы тогда друг другу, как не враги? – Изабел вскочила, ей хотелось как можно скорее покинуть столь прискорбно закончившееся пиршество.
      – Принцесса, вернитесь за стол, нам с вами нужно многое обсудить. – Коль указал ей на место рядом с собой.
      Изабел покачала головой:
      – Нет. Сесть рядом с вами означало бы смириться с вашим присутствием в нашем королевстве. Мне и прежде не нужно было находиться возле вас ни секунды. – Грудь Изабел вздымалась от волнения. – Вы и только вы виноваты в том, что Годрик чуть не умер. До того как вы пришли к нам со своим войском, мой ребенок был в безопасности. – Спустившись с возвышения, Изабел торопливо прошла мимо воинов Коля, прекрасная в своем гневе. В дверях она обернулась и посмотрела на Коля. – Только посмейте снова отнять его у меня, и я придушу вас собственными руками! – С этими словами Изабел покинула зал.
 
      Когда принцесса проснулась, шторы были плотно закрыты и в комнате было темно, но из-за окна уже доносились топот лошадиных копыт и крики людей.
      Накануне Изабел нарушила приказ Коля и вновь переселилась в свою спальню; тем не менее никто не попытался вернуть их обратно, и ночь прошла спокойно. Изабел была безмерно признательна Колю: несколько предыдущих ночей она плохо спала и теперь валилась с ног от усталости. Годрик уснул у нее на руках, после чего и сама принцесса забылась тяжелым сном.
      Закутавшись с головой в теплое одеяло, Изабел попыталась не думать о Коле, но не смогла. Боже, какое печальное выражение было на его лице, когда накануне вечером она выбежала из большого зала! К счастью, теперь ее сын находится с ней, а остальное не должно ее волновать.
      Принцесса протянула руку и ощупала постель рядом с собой, но Годрика рядом с ней не оказалось.
      Она торопливо раздвинула занавеси на кровати – постель была пуста.
      – Годрик, ты где? – Голос Изабел дрожал от страха. Опустившись на колени, она заглянула под кровать, но и там мальчика не было.
      Поднявшись с колен, она закричала:
      – Годрик!
      Под окном заржала лошадь, и у Изабел побежали мурашки по спине.
      – Нет! – Принцесса бросилась к окну, раздвинула шторы и, открыв ставни, увидела, как вдалеке солдаты медленно поднимались вверх по горной дороге. Прямо под ее окном другие воины Коля тоже собирались в поход; они уже сидели на лошадях, таких огромных, каких принцесса до сих пор ни разу не видела. На самом большом коне вороной масти восседал предводитель скандинавов. К удивлению Изабел, Ровена, одетая по-дорожному и закутанная в плащ, тоже находилась среди всадников.
      Заметив, что впереди Коля сидит ее маленький сынишка, принцесса ахнула; ее лицо сделалось белее мела. Коль наклонился над мальчиком и стал что-то объяснять ему.
      – Нет! – Изабел метнулась к двери, затем выбежала из комнаты и сломя голову помчалась вниз по лестнице. Стоявшая вдоль стены охрана растерялась и не успела вовремя среагировать. Наталкиваясь на людей, принцесса миновала последний пролет лестницы и толкнула тяжелые дубовые двери.
      К этому моменту конница уже направилась в сторону ворот, и Изабел бросилась в самую ее гущу.
      Она сразу заметила похожего на призрак всадника на большом вороном коне и громко крикнула:
      – Торлекссон!
      Коль оглянулся и посмотрел назад, Годрик тоже вытянул шею.
      – Возвращайтесь в замок, – приказал Коль.
      – Как вы смеете увозить моего ребенка! – завопила Изабел и вцепилась в ногу викинга.
      Коль бережно обнял мальчика.
      – Успокойтесь, я ручаюсь за его безопасность.
      – Мама, смотри, я катаюсь на большой лошадке, – тут же с гордостью сообщил Годрик.
      – Куда бы вы ни везли его, я еду с ним. – В отчаянии Изабел ухватилась за стремя лошади.
      – Нет. – Коль высвободил стремя и пришпорил коня, но Изабел ухватилась за хвост жеребца. Она не позволит Торлекссону увести с собой ее ребенка!
      И тут, потеряв равновесие, принцесса угодила прямо в грязную лужу.
      – Стойте! Моя мамочка! – закричал Годрик. Всадники остановились.
      – Проклятие, да поднимайтесь же!
      – Господин, женщина не виновата, – с укором произнес Векелль, помогая Изабел подняться.
      Коль гневно Взглянул на принцессу:
      – Значит, желаете ехать с нами? Ну что ж, воля ваша. Только учтите – вы сами этого захотели.
      Изабел протянула руки к седлу Коля, намереваясь сесть позади него, но он, дернув за поводья, направил коня в сторону.
      – Вернитесь и возьмите свою лошадь. Поторопитесь, у нас мало времени.

      И зачем он разрешил принцессе ехать с ними? Или во всем виноваты слезы малыша?
      Так и не решив эту проблему, Коль направил коня по выстроенной еще симлянами дороге. Конные воины прочесывали лес в поисках врага; впереди и позади отряда ехали вооруженные солдаты, в любую минуту готовые отразить любое нападение, поэтому у их предводителя было время подумать.
      Коль испытывал угрызения совести из-за того, что так неучтиво он вел себя во дворе замка. Ему хотелось научиться ненавидеть и презирать Изабел, точно так же, как ненавидела и презирала его она! До поздней ночи он размышлял о том, что за странное чувство испытывает он к ней. Возможно, это слабость? Но тогда он не должен позволять принцессе вертеть им, как ей заблагорассудится. Разве он может всерьез поверить тому, что она ему заявила? Это же нелепость. Неужели принцесса и вправду верит, что он – отец ее ребенка? Или она стремится сыграть на его слабости и возбудить его сочувствие, сочинив нелепую историю о провале в памяти?
      Внезапно Коль почувствовал на себе взгляд Изабел, она ехала верхом на саксонской кобылке, которая была намного меньше горячих арабских скакунов, привезенных датчанами. Поверх сорочки, в которой она выбежала на улицу, принцесса надела платье прямо на глазах у его людей, и хотя служанка высоко держала плащ в жалкой попытке соблюсти приличия, прикрыть ее от посторонних взглядов ей вряд ли удалось.
      Передавая мальчика Изабел, Коль старался не смотреть на нее, хотя она вопросительно заглядывала ему в глаза. Видимо, ей нужно было удостовериться, что он не проявит жестокость по отношению к ней и к сыну и не причинит им вреда. Напрасно старается, он не позволит принцессе спутать его планы и, уничтожив Ранульфа, совершит акт возмездия.
      Викинг поднял голову и посмотрел на небо: широко раскинув крылья, над ними летел одинокий ворон. Дурной знак? Коль понимал, что следует отказаться от ненужных страстей и оценить сложившееся положение объективно. Нужно делать выводы, основываясь на фактах, а не на странных движениях души.
      Факты же были таковы: Изабел пыталась его соблазнить, делала это весьма умело и к тому же не единожды. По ее признанию, она не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего – будь то воссоединение с сыном или возвращение на трон ее брата – короля.
      И все же Коль чуть не поверил тому, что она заявила ему вчера. Откуда взялась в нем эта наивность? Скорее всего ради собственной выгоды принцесса и сейчас продолжает плести паутину лжи, стремясь найти у него сочувствие, и таким образом прорвать его оборону.
      Что ж, неплохо бы еще раз проверить искренность Изабел. Если она будет продолжать и дальше свой обман, это окончательно подтвердит его подозрения.
      Заставив лошадь замедлить шаг, Коль занял место рядом с Изабел, впереди которой сидел Годрик, укрытый ее плащом. За ними немного поодаль ехала принцесса Ровена, и по всему было видно, что она не горит желанием приближаться к сестре.
      Когда Изабел заговорила с ним первой, Коль удивился.
      – Вы выяснили, кто вчера пытался убить моего сына? – Черный ворон сел на ветку дерева, мимо которого они проезжали, и блестящими черными глазками-бусинками стал внимательно следить за непрошеными гостями. Коль слышал, как его люди переговаривались вполголоса, обсуждая это зловещее предзнаменование.
      Оторвав взгляд от черной птицы, сулящей беду, Коль неохотно пояснил:
      – Наши поиски не увенчались успехом. На кухне мы нашли бьющихся в истерике женщин, которые не смогли сообщить нам ничего вразумительного. Было решено, что в дальнейшем всю пищу будут готовить и пробовать сами женщины в присутствии моего человека.
      – Неужели вы в самом деле полагаете, что это кухарки задумали лишить жизни моего сына? – резко спросила Изабел и еще крепче прижала к себе ребенка.
      – Нет, скорее они это сделали по чьему-то приказу. – Помолчав, Коль негромко заметил: – Как здесь красиво!
      Изабел не ответила.
      – Вы с вашим мужем часто ездили здесь верхом? – Не отрывая взгляда от сына, принцесса сказала неуверенно:
      – Нуда… Часто.
      Итак, она продолжает ему лгать. Что за двуличная женщина! Какие еще доказательства ему нужны? Ладно, пускай думает, что он ей верит, правда откроется очень скоро, а за этим последует и наказание.
      Коль пришпорил коня; на душе у него было тяжело. Он больше не замечал красоты природы вокруг, недоумевая, почему каждый раз, когда ему лгут, он испытывает душевную муку? Почему ему так больно, когда его несправедливо обвиняют? Уже не в первый раз его наказывают за то, чего он не совершал, ему некому заявить о своей невиновности. Даже если Ранульф подвергал его мучениям, потому что думал, что Коль лишил невинности его сестру, было ясно, наверняка за его действиями стояло что-то еще.
      Части головоломки сходились, но не до конца; полная картина пока не вырисовывалась. Не хватало какого-то важного звена.
      В тот злополучный день королевские собаки чуть не растерзали Коля, потом на руки ему надели наручники. Боясь, что его убьют, Коль назвал свое имя и сообщил о том, что Олдрит вызвал в Норсекс легион наемников под его командованием.
      Коль прекрасно помнил, что, когда он рассказал об этом, лицо Ранульфа побледнело, и он, схватившись за рукоятку плети, злобно произнес:
      – Я так и знал, что ты явишься сюда.
      Вдали показались стены монастыря, у Коля отлегло от сердца. Наконец-то он мог обратиться к настоящему, не вспоминать о прошлом.
      Ворота монастыря открылись, и из них вышла пожилая аббатиса с несколькими сестрами: все они с тревогой взирали на воинов. До этого Коль отправил посыльного предупредить об их приезде и уверить монахинь, что со стороны датчан никакая опасность им не угрожает. Впрочем, вряд ли уверения пришедших с севера варваров что-нибудь значили для монахинь.
      Коль слез с коня и посмотрел на принцессу. Впервые за все последнее время он видел Изабел спокойной и умиротворенной.
      – Вы хотите, чтобы мы с Годриком остались в монастыре? – спросила она.
      – Нет, принцесса, вы поедете со мной.
      Изабел сразу как-то сникла, ее глаза потухли. Кажется, она все поняла.
      – Здесь останется только Грдрик.
      – Но почему я не могу остаться вместе с сыном? – Принцесса бросила страдающий взгляд на Годрика, ее губы дрожали, в прекрасных фиалковых глазах блестели слезы.
      – Потому что не можете. – Коль взял ее кобылу под уздцы и повел в сторону монастыря. – Мальчик будет здесь в безопасности. – «А ты не сможешь с его помощью манипулировать мною, играя на моих слабостях».
      Слезинки трепетали у нее на ресницах.
      – Прошу вас…
      – Передайте мальчика аббатисе, Изабел.
      – Кажется, моей сестре вы разрешили здесь остаться? – Изабел смотрела вслед Ровене, которая не спеша входила в монастырь.
      – Я не беру ее с собой, потому что она меня раздражает. – Коль отвел глаза. – Все время льет слезы, словно ничего больше не умеет делать.
      – А я вас не раздражаю? – Принцесса крепче прижала ребенка к себе.
      – Не так, как ваша сестра.
      – Я снова попытаюсь вас убить.
      – Выполняйте приказ. – Изабел судорожно вздохнула.
      – Вы правы, так будет лучше. – Она спешилась и стояла, не мигая глядя на датчанина. – Потому что когда мой сын находится далеко от вас, я спокойна. Однако вы должны были позволить мне остаться с ним. – Слезинка побежала у нее по щеке.
      Изабел поцеловала в лоб спящего ребенка, вытерла слезы и зашагала вперед, чтобы передать сына в руки аббатисе.
      Возвращаясь обратно, она бросила в сторону Торлекссона взгляд, полный ненависти.
      – Я вам этого не прощу. Никогда.
      Коль крепился изо всех сил, свинцовая тяжесть легла ему на сердце. Он молча смотрел, как принцесса проходит мимо, не в силах отвести взгляд от шуршащих юбок Изабел, от ее стройного стана. Господи праведный, помоги ему! Его тело предательски отзывалось на каждое ее движение, на каждый мимолетный взгляд. Разве можно приказать телу не испытывать к ней желания? Разве можно приказать сердцу презирать ее так же сильно, как он ненавидит ее брата? От воспоминаний о том, что скрывается под этим заляпанным грязью платьем, сердце Коля начало бешено колотиться.
      К счастью, в этот момент его вниманиеотвлек топот лошадиных копыт; во всаднике Коль сразу узнал Сварткелля – его длинные волосы цвета меди были распущены по плечам.
      – Господин! – с улыбкой воскликнул Сварткелль, соскакивая с коня и подходя к Торлекссону. – Я хочу вас обрадовать: нортумбрцы согласились на ваши условия.
      Кивнув, Коль снял с плеч плащ и, пройдя через поляну, подошел к лошади Изабел.
      – Наденьте это, – сказал он и протянул ей плащ. Гордо вскинув голову, Изабел отвернулась.
      – Мне ничего от вас не нужно.
      – Вы замерзнете в одном платье.
      – Ничего, ненависть к вам согреет мне душу.
      Не обращая внимания на столь резкие слова, Коль накрыл ее озябшую руку своей ладонью. Изабел удивленно вскинула на него глаза, и тут же датчанин, проворно вскочив на ее лошадь, оказался за спиной принцессы.
      – Сейчас же слезайте, – потребовала она, однако Коль и не думал уступать.
      – Вам необходимо научиться выполнять распоряжения вашего хозяина, Изабел, – прошептал он ей на ухо.
      – Но вы мне вовсе не хозяин! – Принцесса обернулась и устремила на Коля гневный взгляд.
      Продолжая держать принцессу за талию, Коль накинул ей на плечи плащ и, закрепляя застежку в форме змеи у нее на шее, почувствовал, как Изабел напряглась, видимо, не желая принимать его заботу.
      – Вы еще скажете мне спасибо за то, что я вас согрел. – Коль старался держаться уверенно. – Потому что в город мы вернемся еще не скоро.
      – Да? И куда же мы едем? – с тревогой в голосе спросила принцесса.
      Рука Коля под плащом легла ей на талию, и он почувствовал, как Изабел съежилась.
      – Возможно, вас привлечет ко мне любопытство? – Почему его так и подмывало прикасаться к Изабел с видом собственника? Стремление снова обладать принцессой становилось неодолимым. В этот момент Коль не сомневался, что раньше заблуждался насчет нее: Изабел – вовсе не невинная невеста, а опытная женщина, искушенная в запретной любви. Каковы границы того, что она может позволить мужчине, и как далеко она позволит ему зайти?
      Колю не пришлось долго ждать, чтобы получить ответ на этот вопрос, поскольку Изабел резко скинула с себя его руку. При этом ее щеки горели от возмущения.
      – Спасибо. Я уже и так достаточно удовлетворила свое любопытство. А теперь прошу вас позволить мне вернуться в город; у меня есть обязанности, о которых я поневоле забыла с тех пор, как вы вторглись в нашу жизнь.
      Коль недовольно хмыкнул. Придет время, и он накажет принцессу, но только не здесь, на глазах у своих солдат, да еще и возле стен монастыря.
      – Ваши обязанности никуда от вас не денутся. – Коль натянул поводья, и лошадь тронулась с места. – Вы сами настояли на том, чтобы ехать со мной, поэтому должны продолжить путь вместе с нами.
      Торлекссон подвел ее кобылу к своему коню, затем, поставив ногу в серебряное стремя, перебрался в собственное седло и, взглянув напоследок в пылающие гневом фиалковые глаза Изабел, ндправил коня прочь от принцессы.
      Ну почему он так страстно жаждет ее, несмотря на то что ему известна ее лицемерная натура? От одного ее голоса – низкого и чуточку хрипловатого – по спине начинали бегать мурашки, а от случайного соприкосновения их тел бросало в жар.
      Словно бросая ему вызов, принцесса проехала мимо и заняла место в начале колонны. Теперь Колю стало еще труднее: он не мог оторвать глаз от ее ладной стройной фигуры, покачивающейся в седле, от ее гордой посадки. Его тело все еще хранило воспоминания от прикосновения к ее телу – теплому, мягкому и женственному.
      Внезапно устыдившись того, что он сделал, Коль вдруг выругался, натянул поводья и, повернув лошадь, поскакал обратно. Годрик мирно спал у аббатисы на руках. Что он подумает, когда, проснувшись, обнаружит, что мать уехала?
      Сняв с себя распятие, Коль повесил его на шею малыша.
      – Мне очень дорог этот крест, и я прошу вас принять его в подарок. Кроме того, я оставляю своих людей для защиты монастыря.
      – Для защиты монастыря? – удивленно переспросила аббатиса. – От кого?
      Коль не ответил.
      – Не отпускайте малыша ни на шаг от себя. – Пришпорив коня, Торлекссон догнал своих бойцов.
      Увы, этот жест, продиктованный раскаянием, не помог ему очистить свою совесть. Никому не было дела до того, что под маской холодного равнодушия, которую он носил, скрывалась трепетная, способная на глубокое чувство душа, которая болела и мучилась неутолимой жаждой. Теперь его все упорнее преследовал образ той, которую он еще не познал, – принцессы Изабел, но он не видел здесь для себя никаких перспектив.
      «Не для тебя, – шумел ветер в ушах. – Не твоя и никогда не будет твоей. Ты не заслужил материнской любви и не заслуживаешь любви женщины!»

      После долгой, изматывающей тряски в седле Изабел увидела, как Коль дал Векеллю знак найти место для привала, и быстро пришпорила свою лошадь.
      – Там, за рощей, есть река, – звонким голосом произнесла она, подъезжая к старому вояке.
      Векелль вопросительно поднял брови и, вспомнив, что принцесса должна прекрасно знать эти места, кивнул. Эти земли принадлежали Айкену Лесуику, молодому графу, который был виночерпием у ее брата-короля и ее женихом.
      Изабел направила кобылу к реке, чтобы она могла утолить жажду, а тем временем несколько датчан углубились в лес.
      – Куда они едут? – спросила Изабел Векелля, который теперь держался возле нее.
      – На охоту. – Векелль опустился на колени и поднял переднюю ногу своей лошади. Достав из-за ремня нож, он стал соскребать грязь, прилипшую к копыту. – Если вам нужно побыть одной, госпожа, сейчас для этого самое время.
      Не тратя даром времени на размышления, Изабел поспешила в противоположную сторону от той, куда поехали солдаты. Очутившись в лесной чаще, она спешилась и тут в глубине леса заметила какое-то движение.
      Принцесса испуганно вскрикнула, когда человек, неизвестно как оказавшийся совсем недалеко от нее и стоявший прислонившись спиной к стволу дерева, поднял на нее глаза. Он был весь с ног до головы перепачкан грязью, но не узнать его она не могла.
      – Айкен!
      Это был тот самый Айкен, который разорвал их помолвку, как только стало известно, что Изабел ждет ребенка от другого мужчины.
      – Изабел!
      Мгновение они стояли, не двигаясь с места, затем Айкен схватился за меч и, опираясь спиной о ствол дерева, сполз вниз и сел на землю.
      Изабел бросилась к нему и опустилась возле него на колени.
      – Скажи мне… – проговорила она со стоном, – скажи скорее, что с тобой все в порядке и ты не ранен.
      Окровавленной рукой Айкен схватил Изабел за рукав; в его кольчуге запутались листья и пожухлая трава, длинные золотистые волосы потемнели от грязи, на сапогах запеклась кровь. Изабел ощупала его ноги, затем собралась дотронуться до живота, но он внезапно схватил ее за руку.
      – Нет. – Он так сильно сжал ее руку, что Изабел стало больно. – Я не хочу, чтобы ты увидела это.
      Но принцесса осталась непреклонной:
      – Ты ранен. Позволь мне заняться твоими ранами. – По крайней мере, подумала Изабел, она сможет остановить кровотечение, а потом спрячет его в надежном месте, где Айкена не смогут найти датчане.
      Он коснулся ее щеки, но его рука повисла как плеть: казалось, на это небольшое движение у него ушло слишком много сил. В зеленых глазах Айкена отразилось нечеловеческое страдание.
      – Мне уже ничего не поможет.
      Обреченность, с которой он произнес эти слова, потрясла Изабел; от жалости у нее разрывалось сердце. Хотя после рождения Годрика их общение сводилось только к учтивым приветствиям, Айкен до сих пор не был ей безразличен. Представленный ко двору отца, когда Изабел было всего четырнадцать лет, он очень быстро завоевал ее расположение и восхищение, позже его отказ причинил принцессе много душевных мук, однако она понимала причины, которые заставили его так поступить.
      Обняв молодого человека за плечи, принцесса заставила его подняться.
      – Давай, Айкен, ты должен добраться до границы своих земель, где тебе окажут помощь.
      Однако Айкен, который весил втрое больше, чем Изабел, отказывался двинуться с места.
      – Нет, – выдавил он и осторожно убрал руку. На короткое мгновение он коснулся ее волос, и в его глазах Изабел увидела отблеск искреннего чувства, словно он до сих пор не мог ее забыть и тосковал по ней.
      Принцесса указала на свою кобылу; от страха и от необходимости действовать ее сердце бешено колотилось.
      – Отправляйся сейчас же, скоро сюда явятся датчане, их непременно пошлют за мной.
      Айкен медленно поднялся, держась за ствол дерева; он дышал прерывисто, как будто не мог вдохнуть воздух полной грудью.
      – Только если ты поедешь со мной.
      – Нет. – Изабел покачала головой. – Датчане захватили Годрика и Ровену, а без них я никуда не поеду.
      Ослабевший от ранения Айкен передвигался очень медленно, и, вероятно, путь до того места, где стояла кобыла принцессы, казался ему вечностью.
      Напрягая слух, Изабел прислушивалась к каждому шороху.
      – Ты сможешь взобраться на лошадь? Я как-нибудь отвлеку датчан, пока тебе не удастся скрыться.
      – Нет, ты этого не сделаешь. – Айкен зажал рану рукой. – Я лучше умру, чем оставлю тебя им.
      Изабел вдруг захотелось броситься Айкену на шею, умолять его спасти их с сыном, но она знала, что ее побег только усилит противостояние между ней и Колем. Датчанин никогда ее не отпустит, потому что в его глазах она – трофей. Раз уж случилось так, что она выпустила его однажды на свободу, сама она и положит конец безумству войны и разрушения, которые сеяло кругом войско пришельцев. Пусть Изабел придется поплатиться за это жизнью, она готова совершить жертву ради своей семьи и ради своего народа, и пусть эта жертва поможет ей заслужить их прощение.
      Принцесса не колеблясь посмотрела на Айкена, и он увидел в ее глазах уверенность и решимость.
      – Не глупи, Айкен, это просто слова, и ничего больше.
      Собрав в кулак всю волю, Айкен убрал ее руку со своего плеча и, взяв Изабел за подбородок, твердо произнес:
      – Смотри на меня и слушай. Ты не можешь заставить меня оставить тебя здесь. Разве человек чести может так поступить? Бросить тебя на произвол судьбы, отдать тебя ему? Это ведь он, не правда ли, Изабел? Чудовище, которое…
      – Ты должен это сделать, – настаивала принцесса. – Судьба Норсекса намного важнее моей безопасности. Ты должен добраться до Ранульфа и сообщить ему, что датчане решили остаться в Норсексе надолго.
      Юноша повернулся и нетвердыми шагами подошел к кобыле, затем взялся за луку седла и так стоял, прислонившись лбом к седлу. По-видимому, Айкен был очень слаб; его плечи беспомощно опустились, дыхание стало неровным и отрывистым.
      Вдруг он повернулся, и его глаза загорелись странным огнем.
      – Скажи, он прикасался к тебе, Изабел? – Лицо Айкена исказила гримаса страдания, словно эти слова были самыми грязными и отвратительными на свете. – Кто-нибудь из этих варваров хоть пальцем тронул тебя?
      В горле у Изабел встал комок; в ее памяти возникли лицо Коля и его глаза, потемневшие от желания.
      – Нет, – солгала она и тут же покраснела под пристальным взглядом Айкена. Айкен нахмурился.
      – Я чувствую себя виноватым. Если бы я посватался к тебе раньше, мы бы давно поженились, и тогда, может быть, датчанин никогда бы не…
      – Нет. – Изабел энергично затрясла головой. – Ты ни в чем не виноват.
      – Будь ты моей невестой, тебе не пришло бы в голову отправиться на прогулку верхом в тот злополучный день.
      Изабел рассмеялась, на секунду позабыв о том, что в любой момент их с Айкеном могут обнаружить.
      – Ты правда в этом уверен? – Айкен грустно улыбнулся.
      – Я все время откладывал женитьбу, потому что мне не нужен был никто, кроме тебя.
      – Но, – Изабел посмотрела на него с искренним удивлением, – ты же сам разорвал нашу помолвку!
      – Нет. Король приказал это сделать – разорвать то, что, как мне казалось, связывало нас навеки.
      Это неожиданное откровение поразило Изабел. Для чего Ранульф так поступил?
      В этот момент где-то рядом хрустнула ветка, и принцесса вздрогнула.
      – Сейчас не время это обсуждать; тебе нужно иди. Если ты умрешь здесь, в лесу, то ничем не сможешь помочь ни нашему королю, ни нашему народу.
      Собрав последние силы, преодолевая боль, Айкен взобрался в седло, и Изабел с силой хлестнула оказавшейся рядом веткой по крупу лошади. Кобыла пустилась было рысью, но Айкен остановил ее рядом с Изабел и, низко наклонившись, привлек принцессу к себе.
      – Мне надо было бороться за тебя.
      Нежно поцеловав ее, молодой человек тронул лошадь и вскоре скрылся между деревьями, а Изабел с тоской смотрела ему вслед, прижимая к губам кончики пальцев.
      – Да, – пробормотала она наконец, – тебе надо было бороться за меня, но ты этого не сделал. – Принцесса повернулась… и ахнула от неожиданности: на расстоянии вытянутой руки от нее стоял Коль.
      У Изабел перехватило дыхание, даже несмотря на то что она не видела в его глазах ни гнева, ни осуждения.
      Чтобы заполнить неловкую паузу, принцесса начала говорить первое, что пришло ей в голову:
      – Моя лошадь… Она ускакала. Я пыталась ее найти, но…
      – Дрянная лошадь, – холодно заметил датчанин.
      – Просто ужасная. – Изабел нервно облизнула губы. – Весь день капризничала, и меня нисколько не удивило, что она не послушалась, когда я ее позвала.
      – В самом деле? – Коль прищурился, и под его пронизывающим взглядом Изабел начала терять присутствие духа. Неужели Торлекссон все видел?
      Внезапно ей показалось, что перед ней стоит волк и, следя за каждым ее движением, смотрит на нее голодным взглядом, видимо, принимая какое-то решение.
      – Да, – тихо подтвердила принцесса, дрожа от страха.
      – И часто вы ездите на прогулки верхом? – Коль шагнул к ней.
      – Верхом? – Изабел недоуменно захлопала ресницами и попятилась; в голове у нее словно все помутилось. Она даже не поняла, что он у нее спросил.
      – Да, верхом. В тот день, две зимы назад, я видел, как вы катались верхом, и вам определенно это нравилось, по крайней мере до тех пор, пока лошадь не сбросила вас в реку.
      Изабел похолодела. Слова датчанина подводили ее к опасной черте, к зияющему пробелу в ее памяти: ктому, о чем она совершенно ничего не помнила, но что ее до сих пор ужасно мучило и пугало. Неужели датчанин тогда наблюдал за ней из леса, как хищник, выбирающий удачное время, чтобы совершить нападение на свою жертву?
      – Мне не позволяют ездить верхом… Больше не позволяют, после того как вы… – Изабел отвела глаза. Прошлогодние листья покрывали землю в лесу в несколько слоев, и она остро почувствовала их запах. – После всего того, что случилось со мной.
      – Прежде вы говорили, что часто ездили верхом с вашим мужем. Значит, это неправда? – Не скрывая своего раздражения, датчанин подошел ближе. – Или тогда я вас неправильно понял?
      – Я имела в виду, что, так как мне непозволительно ездить верхом без мужа или без сопровождения, которое кажется мне нелепым и ненужным, я предпочла не делать этого вовсе. – Принцесса опустила голову и принялась внимательно разглядывать землю у себя под ногами.
      – Я не лишал вас свободы.
      – Нет, лишали. – Принцесса подняла голову и, прищурившись, посмотрела на него.
      – В тот день я сделал только одно – спас вам жизнь. – Изабел почувствовала, что вот-вот между ней и Колем разверзнется черная бездна.
      – Я не хочу об этом говорить.
      Что же с ней такое творится? Ничего она не жаждала так сильно, как открытой вражды с Торлекссоном из-за всего того горя, которое он ей причинил. Она мечтала гневно бросить в лицо обидчику свои обвинения, но теперь, когда такая возможность ей представилась, вместо того чтобы ею воспользоваться, она старается избежать противостояния.
      – Ну что ж, как знаете, – неожиданно сдался Коль. – Тогда давайте поговорим о чем-нибудь другом.
      Изабел стояла ни жива ни мертва, не смея поднять глаза.
      – Это был ваш муж?
      Вопрос застал Изабел врасплох; у нее закружилась голова, и, чтобы не упасть, она ухватилась рукой за ствол дерева.
      – Кто?
      Коль подошел к ней ближе, еще ближе…
      – Мужчина, который сидел верхом на вашей дрянной кобыле, а до этого поцеловал вас в губы.
      Дыхание принцессы стало учащенным и отрывистым, когда датчанин взял ее за подбородок и поднял лицо так, чтобы она не могла отвести взгляда.
      – Разве это такой сложный вопрос, Изабел? – Коль медленно снял с головы принцессы накидку, и его взгляд остановился на ее губах.
      – Да, – в отчаянии выпалила Изабел. – Это был мой муж.
      Может быть, если Коль поверит, что она – замужняя женщина, то оставит ее в покое? Тогда ей не придется постоянно чувствовать себя с ним нежной и слабой и в то же время каждый раз пугаться этого.
      – Вы не обманываете меня? – Румянец залил щеки принцессы.
      – Нет, – прошептала она чуть слышно.
      Лицо Торлекссона приняло отстраненное выражение.
      – Тогда, пожалуй, я могу понять, почему вы помогли ему уйти. – Он отвернулся от Изабел. – А теперь нам пора возвращаться.
      Изабел колебалась. И это все? Она не могла поверить, что ей так повезло. Неужели с его стороны не последует никакого наказания? Разумеется, этот человек, которого она так ненавидит, по-прежнему держал ее на положении пленницы, но, кажется, он собирался позволить Айкену спастись. К этому времени ее бывший жених уже успел уйти достаточно далеко.
      Следуя за Изабел по узкой тропинке, Коль молчал, погруженный в свои мысли, и наконец они вышли на поляну, где их ждали солдаты Торлекссона. Принцесса сразу же почувствовала, как накалена атмосфера вокруг: и те, кто сидел на лошадях, и пешие сбились в кучу, словно стая волков на охоте.
      Похолодев, Изабел увидела свою кобылу, но уже без седока…
      – О нет! – в ужасе воскликнула она и в то же мгновение увидела Айкена, окруженного датчанами – окровавленного и избитого, с кожаной петлей на шее.
      Принцесса бросилась к нему, но Коль успел крепко схватить ее за руку.
      Айкен поднял голову; в его глазах горела ненависть.
      – Эй, ты! – крикнул он Колю. – Не трогай ее!
      Изабел попыталась вырваться, но датчанин и не думал выпускать ее. Она смотрела, холодея от ужаса, как у нее на глазах скандинавы ударили Айкена в пах и стали затягивать кожаную петлю у него на шее, а он сначала опустился на четвереньки и затем, застонав, рухнул лицом на землю.
      – Нет! – Принцесса зарыдала.
      Коль подтащил Изабел к толпе солдат и, толкнув ее вперед, заставил опуститься на колени рядом с поверженным саксом, но не позволял ей дотронуться до Айкена. Сам он тоже присел на землю рядом с ними и, схватив Айкена за волосы, приподнял его голову.
      Айкен застонал.
      – Посмотрите на него, – спокойно приказал Коль. Изабел перевела взгляд на своего бывшего жениха: его лицо было смертельно бледным. Господи, если она ничего не предпримет, чтобы спасти ему жизнь, Айкена убьют прямо сейчас!
      – Вы не посмеете! – громко крикнула она. – Пожалуйста… Это мой муж…
      Коль посмотрел на Айкена так, словно он был козленком, которого пора отвести на бойню, и бесстрастно проговорил:
      – Не стоит так убиваться, красавица, он все равно умрет от ран.
      – Так помогите же ему. Наверняка у вас есть лекари. – Торлекссон поднял на нее глаза, в которых не было ни капли сочувствия, но гнев Изабел оказался сильнее страха.
      – Вы же сами сказали, что понимаете меня.
      – Да, понимаю. – Проговорил Коль, продолжая держать Айкена за волосы, словно его голова была военным трофеем. – Прекрасно понимаю, что вы солгали мне, принцесса. Этот человек – вовсе не ваш муж.
      Изабел изумленно подняла голову и посмотрела на Торлекссона. У нее стучало в висках, шумело в голове, и, похоже, она уже больше ничего не понимала.
      Ему известна правда! Датчанин все время знал, что у нее нет мужа, и при этом делал вид, что верит ей. Он просто играл с ней как кот с мышью.
      Коль пододвинулся к Изабел вплотную, и теперь она уже не могла отвести взгляда от его глаз.
      – И еще этот человек – что бы он ни значил для ваших воспоминаний – поцеловал вас и уехал, бросив на произвол судьбы свое сокровище. Разве он не заслуживает смерти только за одно это? – Коль отпустил волосы Айкена, и тот снова упал лицом в землю.
      Через пару секунд два воина, подхватив Айкена под руки, положили его на лошадь и повели ее в сторону Колдарингтона.
      Изабел поднялась на ноги, от пережитого потрясения она была не в состоянии вымолвить ни слова и, отойдя к своей кобыле, молча стояла там, в стороне от всех, пока войско Торлекссона медленно трогалось в путь.
      Вскоре показался Лесуик, расположенный на большом холме; хотя замок и надворные постройки стояли на прежнем месте, ни одного дымка не поднималось над крышами. Похоже, в Лесуике не осталось ни одной живой души.
      Подъехав к принцессе, Векелль сухо сообщил:
      – Мы переночуем здесь.
      Изабел зябко куталась в плащ: спустился вечер, и вдруг сразу похолодало. Боже, разве она сможет спокойно спать этой ночью, если человек, которому принадлежит замок, к этому времени, возможно, уже умер?

      «Куда они все делись?» – размышляла Изабел, входя в замок.
      Несмотря на то что дом Айкена, доставшийся ему по наследству, представлял собой просторное здание, площадь его не превышала размера личных покоев Ранульфа.
      Принцесса окинула взглядом полутемное помещение. До того как она его нашла, Айкен, видимо, пытался добраться до своего дома. Может быть, он хотел умереть в родных стенах…
      Изабел подошла к очагу и стала греть руки над огнем, в то время как Векелль внимательно осматривал комнату, не упустив ни одной, даже самой мелкой подробности.
      На стенах висели богатые гобелены, но на простенках между ними отпечатались следы недавней схватки – отметины, оставшиеся от снятых со стен щитов и мечей. Наверное, как только стало известно о приближении датчан, мужская половина прислуги вооружилась. Как и все верные своему сеньору вассалы, Айкен поспешил на защиту короля.
      Изабел провела кончиком пальца по контору отпечатавшегося на стене следа от небольшого меча.
      – Здесь жила семья. Мне хотелось бы узнать, что с ними стало.
      В прежние времена вдовствующая мать и младшая сестра вместе с семьями многочисленных вассалов ждали бы здесь возвращения Айкена.
      Векелль пожал плечами.
      – Никто не заставлял их уезжать отсюда. Кто бы здесь ни проживал раньше, они оставили этот дом по собственной воле.
      Изабел облегченно вздохнула. Хотя она по-прежнему считала датчан своими врагами, у нее не было оснований не доверять словам викинга. Принцесса всем сердцем надеялась, что жители Лесуика благополучно добрались до границы с Нортумбрией, где и нашли убежище.
      Вблизи послышались чьи-то шаги, и сердце Изабел забилось сильнее, однако это был не Коль. В комнату вошли солдаты с охапками дров, и вскоре очаг ярко запылал. Над огнем на вертеле повесили кабана, которого датчане добыли на охоте.
      Стоя у огня, Векелль потирал руки и улыбался.
      – Бог ты мой! Сто лет не пробовал кабаньего мяса. За последнее время я съел столько рыбы, что боюсь, скоро у меня вырастут плавники.
      Викинг посмотрел на принцессу, ожидая от нее какого-нибудь отклика, но Изабел сидела, не поднимая глаз.
      – Гм… – Старый вояка подошел к одному из сундуков, который стоял у стены, и, порывшись в нем, достал две звериные шкуры, затем приблизился к огню и бросил их, одну за другой, на пол возле очага, а потом тщательно расправил шкуры. – Прошу.
      Носком ботинка Изабел отодвинула одну из шкур подальше, а затем молча села, Векелль опустился рядом на соседнюю шкуру – большой и грузный, словно старый дуб.
      – Вижу, вы не рады моей компании.
      – Да, не рада. – Принцесса подняла голову и холодно посмотрела ему в глаза. – А вам не все ли равно?
      Он пожал плечами.
      – Нет. Может быть, это потому, что я вас очень уважаю.
      – Уважаете? Но мы же с вами враги.
      – Однажды вы спасли жизнь моему предводителю. – Векелль опустил глаза и стал разглядывать узловатые пальцы. – Это значит, что нам с вами так или иначе придется помириться.
      – Пока ваш предводитель пытается убить моего брата, пока ваша армия занимает земли нашего королевства, мы с вами будем оставаться врагами и никем другим быть не сможем.
      Долгое время Векелль молчал, глядя на языки пламени, рисовавшие зловещие тени на стене.
      – Выдумаете, мой господин в самом деле отец Годрика?
      Изабел вскинула голову и возмущенно воскликнула:
      – Вы не имеете права столь дерзко разговаривать со мной! Не заходите слишком далеко, иначе это может для вас плохо кончиться.
      Векелль нервно заерзал на месте, а затем сказал:
      – Знаю, но все равно правда есть правда.
      К своему удивлению, Изабел не почувствовала никакой угрозы от этого великана, который сидел сейчас рядом с ней на полу. Так почему же не поговорить с ним по душам? Вне всяких сомнений, ему больше, чем кому бы то ни было, были известны все темные стороны души Торлекссона. Если Векелль что-то утаит от нее, она все равно все поймет по его глазам.
      – Коль действительно отец моего сына. – Принцессе было нелегко признаваться в этом совершенно чужому для нее человеку, слезы стыда жгли ей глаза. – По крайней мере я в этом не сомневаюсь. – Изабел действительно не допускала возможности того, что на нее мог напасть совсем другой человек, саксонец; теперь ей это казалось совершенно неправдоподобным.
      Векелль вдруг выпрямился и понизил голос:
      – В таком случае, я полагаю, вы вряд ли помните, что случилось с вами, когда ребенок был зачат? Но, если это так, как вы можете быть уверены в его виновности?
      Изабел нервно комкала в руках край плаща.
      – Для этого достаточно посмотреть на них – Коля и Годрика. Разве их сходство не бросается в глаза?
      Векелль пожал плечами.
      – Лицом мальчонка похож на вас, это точно; ну а темные волосы – простое совпадение.
      – Я не имею обыкновения, впав в беспамятство, позволять первому встречному мужчине… – Изабел закрыла глаза, чувствуя, как румянец стыда заливает ей щеки. – Я хотела сказать, что была только одна возможность… – В горле у нее запершило, ей стало не по себе из-за того, что она обсуждала с Векеллем деликатные вещи, касающиеся лично ее и никого больше.
      – Может быть, есть какое-то другое объяснение тому, что с вами тогда произошло? – Векелль внимательно посмотрел на принцессу.
      – Едва ли. Коль спас меня от смерти, и, веря в то, что он – герой, я помогла ему убежать из тюрьмы. – Изабел стиснула руки. – Однако в действительности он оказался далеко не героем.
      – Да нет же, он самый настоящий герой! Я был с ним вместе с того самого момента, когда он вытащил вас из воды, и видел, как мой господин отвез вас на своем коне в замок. Он рисковал ради вас своей жизнью, и у него до сих пор остался шрам от саксонской стрелы, когда он заслонил вас собой. – Векелль заметно волновался во время своего рассказа.
      – Я вам не верю. Никто из приближенных моего брата не осмелился бы совершить надо мной насилие.
      – Верите вы этому или нет, но так и случилось на самом деле.
      – Не может быть, – прошептала принцесса. – Если бы произошла такая чудовищная вещь, я бы это запомнила.
      Она думала, что теперь уж Векелль точно разозлится, но его голос, напротив, стал еще ласковее:
      – Правду не утаишь, дитя мое, да и какой мне смысл лгать? В тот день господин приказал мне, чтобы я оставался в лесу и наблюдал за происходящим. Вы помните, как он уронил вас на землю, когда его пронзила стрела?
      Изабел закрыла уши ладонями, но ей все равно было слышно, что говорил Векелль.
      – Нет. И не могли помнить, потому что он удержал вас и продолжал держать вас до тех пор, пока ваши люди не выхватили вас у него из рук, после чего затащили его в крепость вашего брата. Вот как мой господин пекся о вашей защите.
      – Прошу вас, перестаньте, я больше ничего не хочу об этом слышать!
      Однако проникновенные слова старика не могли не запасть Изабел в душу.
      Векелль сидел и молча смотрел на нее, когда откуда-то из коридора донеслись мужские голоса: по-видимому, кто-то собирался нарушить их уединение.
      Векелль поднял взгляд на принцессу.
      – Уверяю вас, Торлекссон не виноват в том, в чем вы его обвиняете. Это невозможно еще по причинам, которые я не вправе вам открыть. – Он с жаром ударил себя кулаком в грудь. – Клянусь, Коль тут ни при чем.
      В этот момент на пороге появился сам предводитель датчан и с ним несколько воинов. Бросив взгляд на Векелля и Изабел, которые продолжали сидеть на полу возле огня, Коль произнес на удивление беззаботно:
      – Как? Что такое? А я-то думал, вы устроили для нас грандиозный пир…
      Векелль поднялся.
      – Прошу прощения, мой господин, во всем виноваты мои старые косточки: стоит мне сесть и уже не хочется подниматься с места.
      – В жизни не слышал более жалкой отговорки. – Улыбка датчанина показалась принцессе натянутой, словно этот человек давно разучился улыбаться.
      Изабел не прислушивалась к дальнейшей беседе – ей не давал покоя вопрос, на который у нее не было ответа: правда ли то, что ей сказал Векелль.
      Краем глаза она видела, как Коль кивнул молодому солдату.
      – Тренд, мне нужна твоя помощь.
      Из дальнего угла зала они подтащили к огню несколько высоких деревянных ширм и стали обтягивать тканью каркас.
      Когда работа была закончена, Коль, подойдя к принцессе, церемонно произнес:
      – Извините, принцесса, здесь нет возможности предоставить вам отдельное помещение, но я надеюсь, что по крайней мере эту ночь вы проведете, в тепле и уюте.
      Изабел кивнула. Ей снова вспомнились Айкен и жестокость, с которой с ним обращались люди Торлекссона. Она расстегнула плащ Коля и положила его на пол, словно этот жест мог помочь ей избавиться от власти коварного викинга.
      Нет, эта ночь не будет для нее спокойной. Ее ждут долгие мучительные часы, полные раздумий и сомнений, йзабел сомневалась далее, сможет ли она вообще сомкнуть глаза.
 
      Коль вошел в конюшню. Внутри длинного строения, примыкавшего к дому, ветер дул в просветы между досками и ворошил солому. В момент прибытия Торлекссона и его войска конюшни были пусты, и сейчас там стояли только их лошади.
      – Вы здесь?
      – Да.
      – Виделись с ним?
      – Да.
      Сердце датчанина застучало быстрее. Итак, Ранульф жив. Коль с нетерпением ожидал той минуты, когда они снова встретятся лицом к лицу. Очень скоро он отомстит Ранульфу.
      – Где этот человек сейчас?
      – Он все время меняет места: то прячется в какой-нибудь расщелине, то скрывается в полях. Еще он никогда не сообщает заранее, где будет находиться в следующий раз. Дажесейчас мне не так-то просто будет найти его.
      – Где он укрывался в последний раз?
      – В одной из пещер среди скал побережья, в районе Колдарингтона.
      Колю становилось не по себе при мысли о том, что Ранульф, возможно, притаился где-то поблизости и наблюдает за замком из какого-нибудь укрытия. По приказу Коля солдаты не раз прочесывали скалы и обыскивали пещеры, но им ни разу не улыбнулась удача.
      – Где еще он прятался?
      Его собеседник пожал плечами.
      – Иногда, не желая быть обнаруженным вашими людьми, Ранульф хоронится в лесах, расположенных к западу. Он ищет встречи с нортумбрским королем по имени Осберт в надежде собрать против вас объединенную армию. Однако в последнее время Ранульф стал сомневаться в необходимости предоставлять нортумбрцам преимущества в этом военном союзе, а Осберт тянет время, прекрасно понимая, что ему самому эта отсрочка только на руку.
      Коль кивнул.
      – Ваше влияние на Ранульфа остается прежним?
      – Надеюсь.
      Настало время проверить надежность осведомителя. Коль подробно описал ему одно место.
      – У вас на все два дня. Вы должны убедить Ранульфа в том, что это надежное убежище. Приведите его туда, об остальном я сам позабочусь.
      – Хорошо, я это сделаю.
      С минуту они молчали, затем перебежчик снова заговорил:
      – Скажите, младшая принцесса тоже сопровождает вас?
      Коль насторожился.
      – Вам это прекрасно известно, иначе бы вы не спросили.
      Из темноты конюшни донесся хриплый смешок.
      – Узнав об этом, Ранульф просто с ума сойдет: до сих пор она всегда была его любимицей. Ну а мальчик? Что с вашим сыном – он тоже здесь, в Лесуик-Холле?
      – Ребенок остался в крепости Колдарингтона, – солгал Коль. Если этот человек желает смерти Ранульфу, он также может уничтожить сына Изабел – единственного ребенка мужского пола, в жилах которого течет кровь древнего норсексского рода. Коль уже не в первый раз всерьез задумался о том, не имеет ли отношение осведомитель к покушению на жизнь Годрика. Впрочем, ему понадобятся услуги этого сакса, а после злодей непременно понесет заслуженное наказание.
      – Отправляйтесь прямо сейчас.
      – Слушаюсь. Встретимся через два дня. – В темноте послышалось движение, и тень растворилась.
      Некоторое время Коль стоял неподвижно, стараясь обрести душевное равновесие; он предпочитал мстить с холодной головой, чтобы лишние эмоции не затуманивали разум. Затем, пройдя мимо караульных, датчанин вошел в замок, и его тут же окутало приятное тепло.
      Принцесса спала за ширмой, и сквозь тонкую материю ему был виден ее силуэт; он ясно различал изгиб ее бедер и то, как равномерно вздымалась и опускалась пышная грудь.
      Солдаты, стоя на страже, охраняли замок, чтобы недруги Коля не смогли убить его раньше времени и помешать ему завершить свою задачу; но никто не подозревал, что главный человек, который представляет для их предводителя настоящую угрозу, находится в этой комнате.
      Коль отстегнул меч и снял мундир, потом, пододвинув звериную шкуру, лег на пол, лицом к принцессе, и только тут понял, что она не спит и… Изабел горько плакала. Сердце Торлекссона сжалось от сострадания. О ком эта молодая женщина плачет? Оплакивает высокого златокудрого сакса, которого они задержали в лесу, или…
      Пройдя за ширму, датчанин потянул за край шкуры, на которой лежала принцесса, она схватила его за руку, но он без особого труда привлек Изабел к себе, так что их разделяла только тонкая ткань простыни.
      – Как же повезло этому парню – такая женщина льет по нему слезы! – Коль старался говорить как можно тише, чтобы не разбудить спавших поблизости солдат. – Скажите, он правда отец вашего мальчика?
      Принцесса судорожно вздохнула:
      – Он не может быть его отцом.
      – Вы любите его? – Изабел покачала головой.
      – Нет, но я хочу, чтобы он выжил, потому что мать и сестра души в нем не чают.
      Сердце Коля радостно забилось, она утверждает, что не любит молодого сакса! Но в то же мгновение он заставил себя спуститься с небес на землю. Чего он, собственно, хочет? Чтобы принцесса была ему предана, несмотря на то что он намерен уничтожить ее брата-короля?
      Коль привлек Изабел к себе, так, что ее лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от его лица. По ее щекам продолжали течь слезы, и Коль осторожно смахнул одну слезинку пальцем.
      Неожиданно рука принцессы как бы сама собой проникла под простыню и ухватила Коля за воротник. По винуясь внезапно возникшему, непонятному ей самой стремлению, скорее всего продиктованному любопытством, Изабел обнажила его плечо и кончиками пальцев бережно провела по глубокому шраму.
      – Клянусь, в тот день я не дотрагивался до вас, – столь же неожиданно проговорил Коль.
      – Хотелось бы в это верить. – Принцесса потерлась щекой о его ладонь, и он нежно провел пальцами по ее шее, а затем его рука заблудилась в ее густых волосах.
      С наслаждением вдыхая аромат ее волос, датчанин прижался губами к виску Изабел и, почувствовав теплое дыхание на своей щеке, нежно коснулся губами ее нежных губ. Коль никогда раньше не испытывал такого острого, такого странного, горько-сладкого удовольствия. Его тело пульсировало, с готовностью откликаясь на ее нежную капитуляцию.
      Не в силах удержаться, он отодвинул в сторону простыню, и тут же желание ударило ему в голову. Ее мягкие губы прижались к его губам.
      Это слишком сладостно. Слишком опасно. Это как отрава.
      Торлекссон судорожно вздохнул и опустил простыню.
      – Нет, Изабел, мое желание слишком сильно, а вы, боюсь, совсем меня не хотите.
      Когда он сел, принцесса поднялась, опершись на локоть. Увидев в ее блестящих глазах тревогу и уныние, Коль сочувственно проговорил:
      – Все это не имеет значения. Спите. – Поднявшись, он оделся и взял меч. Выйдя во двор, Коль поежился от холода. Впрочем, он был рад уже тому, что к нему снова вернулось здравомыслие.

      Изабел чувствовала себя ужасно одинокой среди огромного моря людей, которые ее окружали.
      Она направила кобылку по каменистой тропке, ни на шаг не отставая от Векелля. После прошлой ночи Коль избегал ее, и она была благодарна ему за это! Совсем недавно огонь очага вкупе с одиночеством заставил ее внушить себе, что она испытывает то, чего в действительности не существовало. Она увидела датчанина совсем другим человеком, тем, кем он является на самом деле, и почувствовала, что между ними возникла какая-то внутренняя связь. Увы, это был всего лишь ночной мираж, и теперь при ярком свете дня ее настоящее положение рисовалось ей ясно и четко.
      Она – принцесса Норсекса, которую удерживает в плену предводитель армии наемников, – тот самый, который, судя по всему, два года назад лишил ее невинности, а в настоящее время выслеживает ее брата-короля, одержимый жаждой крови и мести. Как могла она быть такой наивной? Как можно было хоть на минуту обо всем этом позабыть?
      Конная процессия, в которой ехала принцесса, вышла из леса на горную дорогу и соединилась с пехотными частями армии датчан.
      Свидетельницей чего она сейчас станет? Подготовки к бою? А может, чего-нибудь похуже? Для чего соединились войска?
      Мурашки побежали по спине у Изабел. Неужели датчане нашли Ранульфа?
      Одно Изабел знала точно: они приближались к ущелью Лотара.
      В лицо дул порывистый ветер, и принцессе пришлось надеть опушенный мехом плащ датчанина, иначе она продрогла бы до костей; ее руки и так уже занемели от холода.
      Ущелье Лотара представляло собой западную границу королевства Ранульфа. Когда Изабел была маленькой, она вместе с отцом и братом и сестрой приезжала сюда. Они сидели на краю каменистого обрыва и бросали камешки и сухие веточки в бездонные глубины. Олдрит пытался отогнать детей от обрыва, говоря, что у этой бездны нет дна и, если они свалятся вниз, в темноту, то окажутся в краю злых великанов, где земля дышит огнем.
      Никому не приходило в голову проверить, правда это или нет, но сейчас Изабел казалось, что едва ли логово великанов хуже, чем плен. Особенно досадно было оказаться в плену у этого высокого брюнета, общаясь с которым она уронила себя до такой степени, что ночью его поцеловала.
      Принцесса вспоминала лицо брата, когда он был ребенком, и подумала о том, где он может находиться сейчас. Она окинула взглядом скалы, словно надеялась одним усилием воли определить, где прячется Ранульф с остатками своего войска, планируя ответный удар. О вероятности другого варианта развития событий – о том, что его может не быть в живых – Изабел не хотела и думать. Ее брат не только могущественный правитель, он также искусный воин и умелый стратег, его голыми руками не возьмешь. Вне всяких сомнений, Ранульф вполне достойный соперник датчанину. Только непонятно, как он мог исчезнуть в самый разгар битвы, тут, должно быть, скрывалась какая-то загадка, и это было частью его хитроумного замысла. Несмотря на то что ему пришлось оставить Изабел и Ровену на произвол судьбы, в конечном итоге все это делалось на благо пользы королевства. Возможно, сейчас Ранульф занимается объединением соседних правителей в единый союз.
      «Дай-то Бог!» Принцесса вздохнула.
      С самого рождения Ранульф являлся ее защитником и полной противоположностью отца. Он был не только заступником Изабел, но и защитником своего народа, и она старалась уверить себя, что Ранульф по-прежнему будет выполнять эту роль.
      Но в глубине души у нее таился страх. Знатные династии острова изнутри разъедали распри и предательство. Лишившись покровительства брата, Изабел продолжала бояться за жизнь Годрика; ей оставалось только надеяться, что датчанин выполнит свое обещание, и в аббатстве Годрик будет в безопасности.
      Когда они приблизились к расщелине, воины, вместе с которыми ехала Изабел, спешились и вошли в прикрытый альков в скале. Продрогшая принцесса тоже была не прочь укрыться там от пронизывающего ветра.
      Прислонясь к стене, она с изумлением наблюдала, как солдаты скинули с ног сапоги; но и на этом их разоблачение не закончилось. К ее ужасу, они сняли с себя меховые телогрейки и шерстяные мундиры, и ее взору представились обнаженные торсы. Изабел и ахнуть не успела, как солдатские брюки упали на пол вслед за остальной одеждой.
      – Не волнуйтесь, вам нечего бояться…
      Больше всего в этот момент принцесса опасалась, что Коль тоже начнет раздеваться, и тут она заметила, что воины вновь надели на голое тело свои телогрейки, которые едва-едва прикрывали их мускулистые груди и чресла.
      Взгляд Изабел остановился на плечах Коля, и у нее пересохло во рту. В ту первую ночь она видела его почти полностью обнаженным, и эта живописная картина до сих пор стояла у нее перед глазами. Гармонию и безупречность его мужественной красоты нарушали лишь грубые шрамы, испещрявшие тело.
      Принцесса стыдливо отвела взгляд в сторону. Временами она уже начала задумываться о вероятности того, что Коль невиновен. Могла ли она себе позволить предположить такой поворот событий? Могла ли она обвинить в случившемся кого-то другого? Какого-то неизвестного сакса, лица которого не разглядела, так как была без сознания.
      Когда Изабел подняла глаза, она обнаружила, что Торлекссона уже нет в расщелине, однако Векелль по-прежнему оставался с ней, полностью одетый.
      Вскоре он вывел ее кобылу из расщелины в скале, и Изабел обеими руками вцепилась в луку седла, раздражаясь из-за собственной беспомощности, чутье подсказывало ей, что скоро должно произойти; нечто важное.
      В окружении бесчисленного множества полуголых мужчин Изабел с. Векеллем присоединились к группе всадников, затем поднялись на скалу, за которой начиналось глубокое ущелье. Принцесса поискала глазами Коля, но его нигде не было.
      Вокруг не было ничего, кроме голых скал. Волосы Изабел распустились по плечам и развевались на ветру. Внезапно она заметила на другой стороне пропасти какое-то движение. Это был флаг Осберта, правителя Нор-тумбрии.
      Хотя самого Осберта не было видно, Изабел заметила графа Тридуольфа. Облаченный в доспехи, он восседал верхом на своем коне, а по сторонам от него расположились нортумбрские солдаты – пехота и немного кавалерии. Многие воины держали в руках белые щиты в знак того, что их предводитель желает решить дело миром, совершив выгодный обмен.
      Изабел повернулась к Векеллю.
      – Если меня освобождают за выкуп, я не согласна.
      – Нет? Почему же?
      – Я уйду только вместе с сыном.
      Сидя в седле, Векелль нагнулся к принцессе и тихо шепнул:
      – Не беспокойтесь. – Дернув за поводья, он вывел ее лошадь вперед, туда, где Изабел было лучше видно нортумбрцам. – Мой господин никогда не пойдет на такое соглашение.
      В этот момент ветер завыл так, что у Изабел засосало под ложечкой.
      В следующую секунду до принцеееыдошло, чтоона слышит вовсе не завывание ветра, и у нее по коже побежали мурашки. Обнаженные солдаты, находящиеся вокруг нее, словно сошли с ума: они лязгали зубами и рвали на себе волосы. Некоторые выли, словно дикие звери.
      Из самой гущи толпы датчан, которая совсем недавно была дисциплинированным войском, верхом на лошади выехал Торлекссон. Несмотря на то что его лицо закрывал шлем, Изабел сразу догадалась, что это он.
      Она посмотрела на нортумбрцев, которые выстроились на противоположной стороне ущелья. Когда они увидели Торлекссона, их ряды дрогнули. Тридуольф, который, как видно, оказался настоящим трусом, от страха выронил из рук меч.
      Изабел перевела взгляд на Коля, пытаясь смотреть на него глазами нортумбрцев, и тут ей стал понятен охвативший их ужас: датчанин выглядел словно призрак из кошмарного сна. Лицо его закрывало забрало. На его блестящем шлеме красовались остро отточенные рога. Нижняя часть забрала под его подбородком была заострена. Эта железная маска делала Коля похожим на демона, спустившегося из преисподней. Его тело прикрывали металлическая кольчуга и звериные шкуры. Каждый его шаг сопровождали дружные выкрики и громкие восклицания многочисленной армии. Принцесса ахнула от неожиданности, и ей пришлось успокаивать свою испуганную кобылу, когда несколько солдат, словно охваченные экстазом, пали перед своим вождем ниц, выражая ему свое восхищение и поклоняясь ему, словно Богу. На мгновение Изабел даже показалось, что она видит перед собой варваров с острова Линдисфарн.
      Конь Торлекссона осторожно ступал между распростертыми воинами, никого из них не раздавив.
      Прижимая к бедру булаву с заостренным концом, Коль подъехал к краю ущелья; у него был такой вид, словно он едва сдерживает свою ярость. Перед своим врагом он предстал в образе непобедимого вождя, который держит в узде и беспрекословном подчинении огромную армию неустрашимых варваров.
      Внезапно предводитель датчан отъехал назад и его солдаты отхлынули, словно морские волны во время отлива. Затем, повернувшись к нортумбрцам, Торлекссон пришпорил коня, и тот галопом помчался к обрыву. Изабел громко вскрикнув, прикрыла рот рукой.
      Со сверхъестественной легкостью человек и лошадь перелетели через пропасть и приземлились на другой стороне ущелья.
      Вслед за вождем десятка два обнаженных викингов верхом на своих сказочных конях тоже перемахнули через бездну; остальные также устремились к краю обрыва в безумной попытке продемонстрировать беззаветную верность вассалов своему вождю, но ихостановили товарищи.
      Нортумбрцев охватило смятение; Изабел заметила, как несколько смертельно напуганных воинов упали, лишившись чувств. Когда вождь датчан и его солдаты проезжали мимо них, те, кто оказался сильнее духом и продолжал держаться в седле, в страхе пятились.
      Коль не проехал вперед, чтобы сразу переговорить с Тридуольфом; вместо этого один из его людей направился к эмиссару короля, изображая переводчика, как предположила Изабел. Принцесса не могла слышать, о чем они говорили, однако заметила, что все устремили взгляду на нее.
      – Не шевелитесь, – снова шепнул Векелль. – Вам можно только дышать.
      Он подвел Изабел ближе к краю пропасти, чтобы нортумбрцы могли ее лучше рассмотреть. За долю секунды перед мысленным взором Изабел промелькнула страшная картина: ее бросают вниз, в зияющую бездну, принеся в жертву жаждущим крови языческим богам.
      Тридуольф кивнул, после чего несколько нортумб-рийских солдат принесли сундук размером с небольшую корову и открыли, чтобы Торлекссон смог взглянуть на его содержимое.
      Изабел невольно вздрогнула, но Векелль успокоил ее:
      – Это не выкуп, госпожа.
      Но Изабел уже и сама это поняла: это была плата, которую предложил Осберт, чтобы обеспечить защиту своего королевства от датчан, что оказалось настоящим ударом для принцессы. Она прекрасно знала: если Ранульфу не помогут союзники, он не сможет восстановить свою власть над Норсексом.
      – Трусы! – в сердцах воскликнула Изабел, и тут же все взгляды устремились на нее, а Векелль при этом не удержался от улыбки.
      В толпе датчан раздался смех, но нортумбрцы молчали.
      Два датских всадника подняли сундук и, держа его между лошадьми, разогнав их, перепрыгнули через пропасть; за ними последовали Коль и остальные его соратники.
      Когда обе армии разошлись, Коль приказал расставить патрули для охраны границ Норсекса, а затем подъехал к Изабел.
      Принцесса молчала, у нее было тяжело на душе. Она чувствовала себя так, словно ей только что пришлось присутствовать при публичной казни. Впрочем, все происшедшее и в самом деле можно было назвать казнью: только что была убита ее надежда на то, что, объединившись с союзниками, Ранульфу удастся изгнать датчан из своего королевства.
      Как видно, Коль уже давно все спланировал: целуя Изабел и вытирая ее слезы, он уже знал, что наутро разрушит мир, в котором она жила.
      Теперь у Изабел не осталось никаких иллюзий насчет того, что объединенные силы саксов героически отвоюют Норсекс. Хотя Ранульф никогда особенно не ладил с Осбертом, такого поворота дел, как сейчас, Изабел не ожидала. С этого момента нортумбрцы закроют глаза на присутствие захватчиков на норсексских землях, так как они откупились от скандинавов своими сокровищами. Все это означает, что Осберт повернулся к Ранульфу спиной.
      Вокруг датские воины смеялись и шутили, весьма довольные, что им удалось нагнать страху на нортумбрцев, изображая из себя непобедимую армию, и в результате они сорвали солидный куш. Изабел же была охвачена унынием. Ранульфа ловко обошел человек, который с легкостью мог исполнить любую роль, в зависимости от того, чего в данный момент требовали от него его цели. Возможно, одну из таких ролей Коль и пытался сыграть вчера ночью: делая вид, что ухаживает за Изабел, он пытался усыпить ее бдительность, чтобы она поверила в его невиновность.
      Вот только для чего это ему? Ради сомнительной радости, которую он испытает от сознания того, что ему удалось ее обмануть?
      Сейчас, когда Коль ехал в первых рядах своей армии, от демонического вида предводителя датчан не осталось и следа, он выглядел как обычный человек. Впервые наблюдая, как, общаясь со своими бойцами, он непринужденно улыбается и заразительно смеется, принцесса невольно залюбовалась им; ей казалось, что все окружающие словно грелись в лучах его благодушия и доброжелательности.
      Векелль ехал с командиром, и до Изабел донеслись его слова:
      – Господин, я дал приказ прочесать все окрестности, и если Ранульф здесь, он от нас не уйдет.
      Коль кивнул, и тут же часть датчан углубилась в лес, а другие направились к скалам. Как вездесущие муравьи, устремившиеся на поиски пропитания, солдаты рассыпались по крутому каменистому берегу, тщательно обшаривая пещеры и расщелины в поисках Ранульфа и остатков его войска.
      Изабел утешала себя мыслью, что ее брата и его солдат будет не так-то легко обнаружить. Даже если они и прятались раньше в этих пещерах, то наверняка не раз меняли свое местоположение. Ранульф хитер, ловок и изворотлив и так просто не дастся в руки Торлекссона. Что касается Айкена, он попал в плен лишь из-за своего ранения.
      Было далеко за полдень, когда принцесса услышала зазывный звук рожка и оглянулась, ища глазами, откуда он доносился: оказалось, это солдаты, находящиеся на каменистом плато, призывали своего предводителя.
      Приблизившись к Изабел, Коль спокойно заметил:
      – Ваша кобыла не сможет подняться на такой крутой склон.
      Скрепя сердце принцесса позволила датчанину усадить ее на своего коня. Боже, что она увидит там, на вершине скалы?
      Торлекссон пришпорил огромного жеребца, и тот начал утомительное восхождение в гору; камни и комья земли летели из-под его копыт, а когда добрались до какой-то пещеры, Коль, не говоря ни слова, спрыгнул на землю и, следуя за солдатом, державшим в руке факел, исчез в ней. Принцесса вместе с солдатами оставалась снаружи, замирая от страха и неизвестности.
      Какие тайны скрывала эта пещера? Неужели там прячется ее сводный брат, король Норсекса? Эта мысль не давала Изабел покоя. Потеряв терпение, она слезла с коня и, воспользовавшись замешательством стоявшего рядом солдата, спустилась в пещеру.
      Скудное зимнее солнце попадало в пещеру через несколько отверстий в потолке; по стенам были развешаны запасы провизии. На земле лежали туго связанные звериные шкуры и свернутые постельные принадлежности, а в углах стояли глиняные кувшины для воды и вина. У стены расположились аккуратные стопки поленьев для костра. Изабел сначала подумала, что находится в тайном убежище своего брата, но, приглядевшись, заметила, что все предметы вокруг покрывает толстый слой пыли.
      Хотя она не бывала раньше в этом месте, но знала о его существовании. Два года назад, после того как Торлекссон впервые появился в Колдарингтоне, всех охватила паника: люди опасались, что орды варваров того и гляди нахлынут в город, и боялись, что они уже притаились где-то невдалеке, выжидая благоприятный момент для нападения. Вдоль высокой зубчатой стены Норсекса в течение весны и лета были выставлены дозоры для того, чтобы в момент, когда появятся первые ладьи северных людей, по первому же сигналу граждане могли подняться на защиту своего города.
      Тогда подобные пещеры готовились в качестве убежища для целых семей; в них хранились запасы провизии, которых могло хватить на несколько недель. К счастью, норманны никогда не задерживались в завоеванных ими городах надолго: они приходили, дочиста грабили города и затем уходили.
      Однако Коль вел себя по-другому, и Изабел знала, что он не уйдет, пока не прольется кровь короля Норсекса.
      В этот момент из темноты вышел Коль и жестом приказал ей остановиться.
      – Вам не нужно этого видеть.
      – Видеть что? – Принцесса похолодела от страха. Она вглядывалась в темноту за спиной датчанина, но ничего не видела.
      – Мертвый сакс. – Колю приходилось наклоняться, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок пещеры. – Скорее всего после битвы он спрятался здесь и умер от потери крови.
      – Пустите, я должна! – Изабел попыталась обойти Коля, но он загородил ей дорогу.
      – Уверяю вас, это не Ранульф.
      Не видя в темноте лица Коля, Изабел не могла сказать, лжет он или нет. Впрочем, датчанин едва ли будет обманывать ее в таком важном вопросе.
      – Я хорошо запомнил вашего брата. Это не король. – Изабел кивнула и молча пошла обратно.
      – Я распоряжусь, чтобы убитого забрали в город, где родственники предадут тело земле, – бросил ей вслед Коль.
      Когда принцесса подошла к выходу и выглянула наружу, там дул студеный зимний ветер. Небо было серым и мрачным, потом пошел снег, и принцесса, зябко ежась, стала потирать покрасневшие от холода ладони. Когда же наконец она снова вернется в тепло и уют?
      Вскоре из глубины пещеры вытащили завернутое в грубую ткань тело погибшего воина. Двое датчан, подняв убитого на лошадь, повезли его в город, и Изабел вдруг подумала об Айкене. Жив ли он или уже отдал Богу душу?
      Тем временем Коль давал солдатам указание продолжать поиски, и вскоре топот их коней затих вдали.
      Неужели они остались с ним одни?
      Стоя возле входа, Изабел выглядывала из пещеры, стараясь отвлечься от грустных мыслей. Взглянув на небо, она увидела, как ветер гонит со стороны океана к городу тяжелые темные тучи, и ей вдруг показалось, что Норсексу спокойно и хорошо под этим темным куполом. Весна не за горами, с ее приходом земля снова оживет. Несмотря на человеческие несчастья, в природе все идет своим чередом.
      В пещере было тихо, и, когда эта тягостная тишина показалась Изабел невыносимой, она заговорила:
      – Нам нужно возвращаться в замок. Скоро стемнеет и будет трудно спускаться с горы.
      – Не думаю, – спокойно ответил Коль.
      Изабел повернулась и удивленно посмотрела на него, датчанин стоял так близко, что смог бы до нее дотронуться, если бы захотел.
      Чтобы не выдавать своего волнения, принцесса старалась говорить тихо:
      – И все же спускаться по скользким склонам очень опасно.
      Торлекссон даже бровью не повел и продолжал сверлить Изабел пронизывающим взглядом, отчего ей все больше становилось не по себе.
      – Послушайте, Изабел, нам нужно наконец прояснить то, что между нами происходит.
      Чувствуя себя загнанной в угол, принцесса вышла из пещеры.
      – Ничего между нами не происходит!
      У нее над головой кружились снежинки, ветер с океана тянул нескончаемую заунывную песню.
      – Раньше я так и думал. – Коль медленно повернулся, и Изабел съежилась под его тяжелым взглядом. – Я осуждал вас, вы осуждали меня, но все оказалось бесполезно.
      Изабел подняла руку, словно желая защититься от его слов.
      – Я не могу относиться благосклонно к человеку, который желает убить моего короля и уничтожить все, что важно для меня и для моего сына.
      Коль хмуро посмотрел на ее руку, словно этот жест оскорблял его.
      – Разве вы не можете признать, что между нами есть чувства, которые не имеют никакого отношения к Ранульфу? Попытайтесь хоть на минуту позабыть о нем, открыть глаза и увидеть наконец эту истину!
      Принцесса видела, как горели его глаза, и чувствовала, что в ее сердце они зажигают ответную искру.
      – Как вы сами сказали вчера, это ничего не значит.
      – Я ошибался. Вы значите для меня очень много.
      Изабел судорожно вздохнула.
      – Больше, чем ваше желание отомстить Ранульфу? – Коль, хмыкнув, опустил голову, но тут же снова посмотрел ей в глаза.
      – Самое важное, что не я лишил вас невинности. Теперь мне хотелось бы услышать из ваших уст, что я невиновен.
      Ветер дул Изабел в спину, словно бы подталкивая принцессу навстречу датчанину, но она продолжала сопротивляться.
      – Как я могу поверить человеку, который хочет разрушить мою жизнь и жизнь моего ребенка? – Изабел отвернулась.
      – Не смейте отворачиваться. – Коль схватил принцессу за плащ и повернул лицом к себе; его губы были плотно сжаты, взгляд выражал решимость. – И прекратите от меня убегать!
      Он прижал свои губы к ее губам, и Изабел тихонько вскрикнула.
      – Я вижу, что правда вам известна: ваши глаза вас выдают. – Его голос звучал на удивление искренне. – Я никогда в жизни не смог бы причинить вам вреда.
      Внезапно Изабел вырвалась и оттолкнула Коля. Поверить в его полную непричастность было бы предательством с ее стороны, а она не хотела предавать главное, что имело для нее значение в этой жизни: ее прошлое, настоящее и будущее.
      – Если хотите, можете оставаться здесь, – дрожащим голосом произнесла принцесса, а я возвращаюсь в город.
      – Изабел… – Голос Коля неожиданно оборвался на полуслове. Принцесса ждала, что сейчас раздастся звук его шагов и он бросится за ней вдогонку, но вместо этого услышала глухой стук.
      В страхе оглянувшись, Изабел увидела, что Коль распростерся на земле, и подбежала к нему. Только тут она заметила, что возле его головы лежит глыба льда величиной с поднос.
      – Коль, ты жив? – Ей вдруг стало страшно. Датчанин не ответил. Может, он и в самом деле умер.
      – Нет. Пожалуйста, не умирай! – Принцесса наклонилась над Торлекссоном и дотронулась кончиками пальцев до его шеи: кожа была теплой, и под ее пальцами равномерно билась жилка.
      Изабел охватили радость и разочарование. Может, ей лучше оставить Коля здесь одного и отправиться на поиски Ранульфа? Тогда она сможет присоединиться к нему, встать на его сторону…
      Принцесса посмотрела на закрытые глаза датчанина, у него был такой вид, словно он всего лишь заснул крепким сном.
      А что, если очнувшись, Коль накажет Годрика за ее побег? Кусая губы, Изабел взглянула в сторону коня, который, стоя поодаль, нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
      Зажмурившись, она заставила себя вспомнить Торлекссона, каким он предстал перед всеми на краю пропасти – в страшной маске, с огромной булавой в руке. Ссориться с таким человеком – герх безрассудства, и не ей с ним тягаться.
      Решено, она сделает то, что должна.
      Изабел выпрямилась и протянула руку к коню:
      – Морки, иди сюда, дружок!

      О Боже! Голова! Как же болит голова!
      Коль приоткрыл глаза: над ним навис низкий каменный потолок, весь в оранжево-черных бликах. Он попытался повернуться на бок, и шкуры под ним зашуршали.
      Только тут он понял, что его руки и ноги связаны, а сам он привязан к какой-то грубой деревянной раме.
      Датчанин посмотрел на свои руки – кожаные ремешки глубоко врезались в кожу. К тому же это не просто ремешки, это кожаный пояс, который носила принцесса, когда он видел ее в последний раз.
      Тордекссон попытался понять, каким образом он связан и где, собственно, принцесса.
      В самом деле, где она?
      На расстоянии вытянутой руки от него горел небольшой костер, через отверстия в потолке в пещеру попадал снег, но больше Колю ничего не удалось рассмотреть.
      В этот момент в поле его зрения появилась принцесса собственной персоной.
      – Ну, давай, пошли, – бормотала она, ведя в поводу коня. Изабел тянула Морки за поводья, и он следовал за ней, таща за собой солидную вязанку хвороста. Разгрузив хворост, принцесса привязала жеребца к большой ветке дерева, покрыла его спину попоной и вошла в пещеру.
      Наклонившись, чтобы не удариться головой о низкий потолок, она приблизилась к Торлекссону.
      – Почему я связан? – спросил Коль, все еще чувствуя сильное головокружение.
      Не отвечая, она опустилась перед ним на колени; ее волосы были влажными от растаявшего снега. Только сейчас Коль заметил, что его меч лежит на земле возле Изабел. Она подняла его обеими руками, глядя на лезвие так, словно это было зеркало.
      В горле у Коля запершило; он видел, что Изабел с трудом удавалось держать меч на весу и от усилия у нее дрожали руки. Под глазами у принцессы легли темные тени; наверное, она совсем не спала сегодня. Подол платья, выглядывавший из-под плаща, был выпачкан в грязи. В памяти Коля один за другим промелькнула вереница образов, и он внезапно осознал, как в этот день обращался с Изабел. Самое страшное – он отнял у нее ребенка. Кроме того, сегодня она убедилась, что ее брат не получит никакой помощи от соседей, а это значит, что причин для того, чтобы связать его, у нее более чем достаточно.
      Как бы там ни было, он не собирается мириться со своим положением пленника: ему совсем не нравилось то, как пристально принцесса смотрит на лезвие меча.
      Тут Изабел опустила меч на землю, и у Коля отлегло от сердца. Тем не менее он отметил про себя небрежность, с которой она положила на землю его драгоценное оружие, и не одобрил такого неуважительного отношения к своему мечу.
      Впрочем, сейчас было не лучшее время для того, чтобы делать ей за это выговор.
      – Как я здесь очутился?
      – Вам на голову свалился вон тот большущий кусок льда. – Изабел показала на громадную глыбу у входа в пещеру. – А потом мне помог перевезти вас сюда ваш конь.
      Коль различил на земле следы копыт и след, оставшийся оттого, что его волокли по земле, и с гневом посмотрел на Морки. Проклятая глупая скотина: сдал своего хозяина с потрохами после всего, через что им довелось пройти вместе, после стольких сражений, в которых они вместе выжили! Морки предал его ради женщины с ласковым и вкрадчивым голоском, у которой даже не было с собой лакомства, чтобы его отблагодарить.
      Рядом лежала широкая доска, которую Изабелл, вероятно, использовала, чтобы затащить его, бесчувственного, туда, где он сейчас лежит.
      – Что вы намерены делать? – спросил он тихо. – Мне что-то становится не по себе.
      Не обращая внимания на его слова, принцесса взяла в руки кинжал, который прежде лежал у него за голенищем сапога: узкое лезвие блеснуло при свете костра. Взяв нож за рукоятку, она пыталась на глазок оценить его вес. Коль ужене в первый раз видел нож в руках этой отчаянной женщины, но сейчас ситуацию усугубляло то, что он был связан по рукам и ногам кожаными ремнями.
      – Изабел! – Коль попытался сесть, но ремни, которыми он был связан, не позволили ему это сделать. – Посмотрите на меня!
      Принцесса покачала головой: она явно не хотела встречаться с ним взглядом.
      – Лучше помолчите, я больше не собираюсь вас слушать.
      Снаружи, за пределами пещеры, ветер жалобно выл и стонал, словно убитая горем вдова, а тем временем в пещере Изабел, наклонившись над Колем, сбросила с его груди звериную шкуру.
      Викинг почувствовал прохладу: принцесса умудрилась снять с его груди не только кольчугу, но и остальную одежду.
      Вокруг Коля заплясали зловещие темные тени, словно перешептываясь между собой: «Скоро все о тебе позабудут и все тебя покинут!»
      – Ну что ж, начнем, – громко произнесла Изабел и глубоко вздохнула. – Больше незачем с этим тянуть.
      – Сейчас же скажите мне прямо в глаза, что вы намерены сделать, – прохрипел Коль.
      – И не подумаю. Вы больше здесь не распоряжаетесь, теперь приказываю я. – Принцесса по-прежнему не смотрела ему в глаза. – Сейчас я приказываю вам молчать.
      – Я не отнимал у вас вашу невинность, Изабел. – Коль сжимал кулаки. – Клянусь вам, Годрик не мой сын.
      В этот момент Изабел наконец взглянула на него, и ее глаза засверкали на бледном как алебастр лице.
      – Почему вы продолжаете упорствовать, – глухо произнесла она. – Думаете, я не догадываюсь, что вы в тот злополучный день сделали со мной у реки?
      – Ну как мне вам доказать?
      – Мальчик похож на вас как две капли воды, – резко ответила принцесса.
      – Бог с вами, Изабел, ваш сын похож на вас, а не на меня: просто у нас обоих черные волосы, но это ничего не значит. – У Коля от волнения вспотели руки. Ну как ему ее убедить? – Господи, да посмотрите же на меня!
      Он старался говорить спокойно, но это давалось ему нелегко, учитывая то, что в эту минуту он подвергался нешуточному риску. И все равно, слушает его принцесса или нет, он выскажет ей все, что должен сказать.
      – Я вытащил вас из реки и отвез в город. Возле ворот меня схватили. Вот и все. Больше между нами ничего не было.
      Колю вдруг показалось, что для Изабел его слова не больше, чем пустой звук. Когда она наклонилась над ним, ее волосы коснулись его груди, дразня своим запахом. Даже в минуту опасности она казалась датчанину невероятно соблазнительной.
      – Спасли жизнь, говорите? – пробормотала Изабел; в ее глазах стояли слезы. – Но зачем? Неужели только затем, чтобы потом все разрушить? – Принцесса смахнула слезу. – Я не хочу сказать, что из-за Годрика моя жизнь пошла под откос. Он теперь моя самая большая радость. И все же это не искупает того зла, которое вы мне причинили, и того, что вы сделали со мной.
      – Не я, а кто-то другой, – уточнил Коль.
      Изабел снова наклонилась над ним, на этот раз чтобы испепелить его гневным взглядом; ее лицо было так близко, что он на миг зажмурился.
      – Нет, это сделали вы. Вы обесчестили меня, лишив девственности. – Она взмахнула клинком возле его лица. – Никого другого поблизости не было.
      – А я говорю, был.
      – Ладно, довольно с меня вашей лжи, я не стану больше ничего слушать. Вы, как никто другой, должны знать, как важно, чтобы обидчик получил по заслугам, поэтому сейчас я буду вершить над вами правосудие. Трепещите, настал час расплаты. – Изабел крепко сжала в руках нож.
      – Годрик не может быть моим сыном, – проговорил датчанин сквозь зубы, – хотя он самый забавный малыш, которого я видел за свою жизнь, и мне очень хотелось бы быть его отцом.
      Изабел горела нетерпением скорее покончить с неприятной, но необходимой миссией.
      – Не тратьте даром свое красноречие, сейчас не самый подходящий момент для лести.
      – Ну как вы не понимаете? – Коль даже захрипел от досады. – Я бы счел Божьим благословением, если бы Годрик был моим сыном, разумеется, рожденным не в результате насилия, но все же… – Он тяжело вздохнул, потом, подняв глаза вверх, прошептал: – Господи милостивый, дай мне слова, чтобы объяснить!
      Изабел схватила клинок обеими руками.
      – Неужели вы и дальше будете лгать женщине, которая собирается вас казнить?
      – Я не лгу!
      Изабел нахмурилась и покачала головой. Почему каждый раз, глядя ему в глаза, она чувствует предательскую слабость в коленях? Сколько еще потребуется доказательств его дьявольских способностей к обольщению и обману?
      Она не простит себе, если упустит внезапно представившуюся возможность расквитаться с датчанином.
      Изабел дотронулась до груди Коля в том месте, куда ей предстояло вонзить нож, но, почувствовав, как сильно билось под ладонью сердце викинга, резко отдернула руку.
      Сможет ли она отнять жизнь даже у такого человека, как он? Изабел не знала ответа.
      Убив Коля, она освободит свой народ от тирании чужеземного завоевателя, тем самым отомстив за сыновей, братьев, отцов, отомстит за себя и за своего короля. Разве нет? Принцесса снова подняла нож.
      – Я не мог зачать вашего сына. Это невозможно! – снова закричал Коль, пытаясь избавиться от сковывавших его пут. – Вы будете меня слушать или нет? Господи, почему я должен говорить вам такие вещи? Я бесплоден!
      Изабел замерла.
      – Бесплоден… – повторила она тихо.
      – Я еще ни разу не зачал ребенка и никогда не смогу это сделать. – Было видно, как нелегко Колю сделать это признание, преодолеть стыд, который он сейчас испытывал. – Это мое проклятие, злой рок, который меня преследует.
      Увидев слезы на глазах викинга, принцесса была потрясена. Судя по всему, Торлекссон испытывал бесконечное унижение от признания, которое вынужден был сейчас сделать.
      Застонав, Коль отвернулся, чтобы Изабел не могла видеть его лицо, и тут что-то шевельнулось у нее в груди. Она продолжала сжимать в руках нож, словно бы не желая расставаться с силой и властью, которые давало ей оружие, но никаких попыток сделать задуманное больше не предпринимала.
      – Чтобы остановить меня, вы готовы наговорить что угодно, – недоверчиво прошептала принцесса.
      – Увы, это чистая правда. Я – проклятый, хельяр-карл, и обречен умереть молодым, всеми забытым, не оставив сыновей, которые бы продолжили мой род и увековечили мое имя.
      Тут Изабел вспомнила, как в церкви Векелль сказал ей по секрету, что Коль молился, чтобы Бог ниспослал ему смерть.
      – В песне барда говорилось о том проклятии… Значит, поэтому вы стали… хельяр-карл?
      – Да, – прошептал он чуть слышно. Изабел сильнее сжала кинжал.
      – Должно быть, вы – ужасный человек, если вас прокляла собственная мать.
      При этих словах Коль повернул голову и угрюмо посмотрел на принцессу; его глаза сверкнули, в них загорелась ярость, и Изабел поняла, что только что разбередила незаживающую рану. Ей стало неловко, и она, непроизвольно попятившись назад, обессиленно прислонилась к каменной стене.
      Коль тяжело дышал, его грудь высоко вздымалась. Когда он заговорил снова, его голос был холодным и бесцветным.
      – Она прокляла меня только за то, что я родился на свет.
      – Но разве такое может быть?
      В глазах датчанина отразилось неподдельное страдание.
      – Мать презирала меня из-за моего отца, тоже из-за того, что он с ней сделал. Отец относился к ней как к бессловесной рабыне и овладел ею против ее воли.
      Рука, в которой Изабел держала кинжал, задрожала.
      – Но ведь ребенок не отвечает за грехи своего отца…
      – Моя мать считала по-другому. Когда я родился, она приказала повивальной бабке бросить меня в снег, чтобы я умер. – Губы Коля задрожали. – Меня нашел Векелль – он-то и спас мне жизнь. С тех пор я жил и воспитывался среди воинов.
      – Она прокляла вас еще младенцем? – Изабел не могла поверить, что женщина может быть такой жестокой.
      – Нет. Смертельное проклятие обрушилось на меня, когда мне миновало от роду двенадцать зим, а до этого всякий раз, когда наши дорожки пересекались, я не знал от нее ни ласки, ни привета. Мать просто не замечала меня.
      – Что же произошло потом? Почему она прокляла вас спустя столько лет?
      Коль долго молчал, затем, тяжело вздохнув, произнес:
      – Ребенком я благоговел перед отцом. Когда соседний лэрд его убил, я собрал людей, чтобы отомстить за его смерть. После того как наш отряд вернулся в деревню; мы устроили пир, отмечая победу. Тогда мать обманом выманила меня из-за праздничного стола, чтобы совершить надо мной мерзкий обряд. Через год, окончательно потеряв рассудок, она умерла в полном одиночестве, однако зловещее проклятие, которое она наложила на меня, до сих пор отравляет мне жизнь.
      Изабел медленно опустилась на пол; она была не в силах вымолвить ни слова.:
      – Теперь вы понимаете, что я никогда не мог и не смогу впредь взять женщину силой, потому что лучше других знаю, к какому несчастью это может привести.
      Изабел прижала к губам дрожащие пальцы.
      – Как я могу вам верить? Если отец Годрика не вы… то кто же этот человек?
      Коль посмотрел на Изабел уничтожающим взглядом.
      – Кажется, вы все еще мне не верите… Ну так вонзите клинок мне в сердце. – Он медленно повернул голову и неподвижным взглядом уставился в потолок пещеры. – Скорее кончайте со всем этим и ступайте, а мне дайте уйти наконец из этого мира.
      Изабел сначала изумленно смотрела на датчанина, на кинжал, который все еще держала в руке. В пещере стояла такая тишина, что слышно было, как капают капли дождя снаружи.
      Внезапно в ее ушах зазвучал его голос: «Штулька литла».
      А дальше – тишина и покой…
      Изабел открыла глаза и сквозь слезы посмотрела на невиновного человека, которого она чуть не лишила жизни. В ее комнате в Колдарингтоне, на самом дне сундука, под толщей одеял и одежды, лежала маленькая деревянная коробочка, в которой она благоговейно хранила кусочек своей рубашки, запачканный пятнами его крови, все это время в душе Изабел жила уверенность в невиновности Коля, и сейчас эта уверенность до краев наполнила ее сердце.
      Невиновен, с самого начала невиновен! Ее брат бросил Коля в темницу и велел наказать его плетьми без причины, так что он ничем не заслуживал ее ненависти.
      Принцесса судорожно вздохнула, на коленях подползла к датчанину и, сжимая трясущимися руками нож, стада разрезать кожаные ремни, стягивающие его. Освободившись, Коль с трудом сел. Изабел протянула ему кинжал, держа его перед собой на открытых ладонях, после чего скорбно склонила голову, со смирением ожидая его гнева, который – теперь она это отлично понимала – был бы сейчас вполне оправдан.

      Приняв клинок из рук Изабел, Коль потер пальцами красные отметины от тугих ремней, оставшиеся у него на запястьях.
      – Выше голову, принцесса, вам не идет покаянный вид. А ну, посмотрите на меня.
      – Не могу. – Изабел покачала головой, но попыталась поднять глаза, и в конце концов ей это удалось. – Я была несправедлива к вам и чуть вас не убила.
      – Чуть не считается. – Коль поднял с земляного пола кожаные ножны и, вложив в них кинжал, спрятал его за голенище сапога. – Но все же почему вы этого не сделали?
      В ее глазах отразилась вся гамма переживаний – от отчаяния до откровенного облегчения.
      – По той же самой причине, по которой я два года назад освободила вас из темницы. Вы не совершили ничего плохого.
      Сердце Коля отчаянно забилось. Неужели Изабел наконец-то поняла, где правда, а где ложь? Вот только выглядела она теперь совсем неважно… Ее глаза лихорадочно горели на смертельно бледном лице, а руки покрылись гусиной кожей…
      Коль поднял звериную шкуру, которая валялась на полу возле его ног.
      – Вы дрожите. Отчего?
      – Мне страшно. Я боюсь.
      Коль накрыл ее плечи. Неужели случилось чудо и вернулась прежняя Изабел – та самая девушка, которая когда-то проявила к нему сострадание и спасла ему жизнь. Теперь больше всего на свете ему хотелось только одного – защищать ее.
      – Главное – вы не должны бояться меня, и тогда все будет хорошо.
      Принцесса робко подняла на датчанина глаза и осторожно провела рукой по его щеке.
      – Больше я вас не боюсь…
      Коль поверить не мог, что Изабел позволит ему себя обнять, он чувствовал себя на седьмом небе от счастья. В его груди поднималось теплое, радостное чувство, которое с каждым мгновением становилось все сильнее.
      Внезапно принцесса прошептала чуть слышно:
      – Боже, как я устала!
      – Ну так закройте глаза и немного поспите. – Коль пододвинулся к ней, и она уткнулась лицом ему в плечо. С каждой минутой дыхание Изабел становилось все более спокойным и размеренным, ее тело – мягким и податливым. У Коля болела голова, ему тоже хотелось поскорее уснуть, но он боялся пошевелиться, боялся ненароком разбудить принцессу.
      Огонь в костре шел на убыль, но викинг решил не тревожить сон Изабел. Он с нежностью думал о том, что огня, который горит у него в груди, хватит на то, чтобы согреть их обоих.
 
      Пробудившись, Изабел почувствовала мягкость звериной шкуры у своей щеки и тепло мужского тела рядом с собой. Ночь была слишком холодной, и поэтому спать вместе, чтобы согреть друг друга, было необходимостью.
      Принцесса натянула шкуру, служившую одеялом, до самого носа и пододвинулась ближе к спящему датчанину.
      И тут вдруг усталость Изабел как рукой сняло; ее охватило какое-то странное возбуждение, причину которого она сама не до конца понимала. Скорее всего все дело в мужчине, который лежал сейчас с ней рядом. Этот честный, благородный человек, ни в чем перед ней не виноват, и теперь она может спокойно воспринимать его близость.
      Изабел старалась не шевелиться, чтобы не разбудить Коля. Лежа к нему спиной, принцесса упивалась приятным ощущением, когда в одной постели с ней находится мужчина, чье присутствие доставляет ей несказанное удовольствие.
      Сейчас, пока Коль спит, она может, не смущаясь, вдоволь любоваться прекрасными чертами его лица, и зловещие подозрения больше не мешают ей. Изабел осторожно повернулась и обнаружила, что Коль не отрываясь смотрит на нее.
      – Поспите еще, – тихо сказал он. – Утро не скоро.
      – А вы почему не спите? У вас что-то болит?
      – Нет.
      – Может, вы замерзли?
      Изабел повернулась так, чтобы рассмотреть его получше, но пожалела об этом, потому что теперь их тела больше не соприкасались.
      – Скорее наоборот.
      На щеках Изабел вспыхнул румянец, потому что она почти физически ощутила энергию притяжения, которая существовала сейчас между ними и существовала всегда, но была прикрыта взаимным недоверием и страхом.
      Свет от костра скупо падал на датчанина, и принцесса, движимая любопытством, стала стыдливо разглядывать его широкую грудь. Темная поросль покрывала ее, опускаясь ниже и служа преградой для пытливого взгляда Изабел.
      Взяв принцессу за подбородок, Коль повернул к себе ее лицо. Его взгляд обжигал ее.
      – Спите.
      Изабел напряглась всем существом от какого-то странного и тревожного возбуждения, но в чем была причина, этого она и сама толком не знала. Ей было известно только одно: она хочет быть совсем близко от него. Может быть, даже ближе, чем они находятся друг к другу сейчас.
      – Мне почему-то совсем не хочется спать!
      Коль молчал. Почему она не отвернулась от него и не закрыла глаза, как он ей велел? Он тихо вздохнул и провел ладонью по ее руке. Когда Коль положил руку ей на бедро, у Изабел перехватило дыхание. Принцесса смотрела на датчанина как завороженная, словно она была им околдована. Она шумно вздохнула, стараясь успокоить себя, но от его кожи исходил такой незнакомый таинственный аромат, что все здравые мысли вылетели у нее из головы.
      Она накрыла его ладонь своей рукой.
      Для нее Коль никогда не был чужаком, точнее, он перестал быть чужаком с того момента, когда она подняла глаза и увидела его мокрое от дождя лицо. Тогда она поверила в то, что он – ангел, спустившийся с небес, чтобы ее спасти, и ее душа узнала его в тот же миг. Сейчас ее душа тоже его узнала, и Изабел пообещала себе, что непременно будет с ним рядом и найдет способ примирить их с Ранульфом.
      Их пальцы переплелись, и Коль, наклонившись над Изабел, коснулся губами ее губ, потом обнял ее за талию и привлек к себе. Он крепко прижимал ее к своему упругому телу, а Изабел закрыла глаза, наслаждаясь этим чудесным мгновением. Его рука заблудилась в ее волосах, ласково растрепав их; грубоватые руки прикасались к ней так, словно она была бесценным сокровищем.
      Когда Коль наклонил голову, прядь его волос упала ей на лицо, щекоча щеку; и тут он стал целовать ее исступленно и жадно. Изабел отвечала ему со всем пылом молодой страсти; раньше физическая сила Коля вызывала у нее страх, теперь же его удаль и сила рождали в ее душе благоговейный восторг и восхищение.
      Каждое его прикосновение словно воспламеняло Изабел изнутри. Жар поднимался откуда-то снизу, от живота, вызывая у нее странное и неведомое доселе сладостное томление – ощущение сродни беспокойству, но совсем другого свойства – восхитительное и прекрасное. Тихий стон вырвался у нее откуда-то из самой глубины, и Изабел почувствовала себя опьяненной дерзкой, решительной страстью. Словно в забытьи она гладила датчанина, прижимаясь к нему все крепче. Каждое новое прикосновение, каждый поцелуй вызывали у нее ни с чем не сравнимое наслаждение.
      Вдали перед ней словно замаячили загадочные райские кущи, и Изабел, потеряв голову, позабыв обо всем на свете, окончательно уступила искушению.
      Неужели эта жажда всегда жила в ней? Вряд ли с другим мужчиной она смогла бы испытать такой исступленный восторг. Она всегда ждала только Коля.
      В это мгновение принцесса почувствовала, как его рука скользнула под подол платья, а потом поднялась вверх по ноге, и Коль, глядя ей в глаза пламенным взглядом, коснулся обнаженного участка над подвязками.
      Принцесса услышала, как он глубоко вздохнул. Игра света и тени делала черты его лица словцо высеченными из камня: высокие скулы, мощный, волевой подбородок.
      – Боже, что я делаю?
      – Ты не делаешь ничего, чего бы я не хотела сама. – Ей не было стыдно за признание, которое у нее вырвалось. Изабел видела искренность и чистоту побуждений в глазах Коля… но его взгляд вдруг потух, и он выдернул руку из ее ладони.
      – Неизвестный нам мужчина низким образом воспользовался тобой, но я не посмею обмануть твое доверие, которое мне с таким трудом удалось завоевать.
      Коль хотел отстраниться, но Изабел, взяв его лицо в ладони, взглянула в потемневшие, полные тревоги глаза датчанина.
      – Ты не был тем подлым человеком, и этим все сказано.
      На мгновение она увидела в нем одинокого, покинутого ребенка, мальчика, не знавшего материнской любви, отвергнутого своей матерью, и тут Коль заговорил глухим голосом:
      – Тебе и так многое пришлось пережить. Я не хочу причинять тебе страдание. Если бы ты знала… – Его лицо приобрело суровое выражение, и принцесса снова увидела перед собой мужественного воина. – Я за свою жизнь совершил много чудовищных вещей и собираюсь совершить еще больше, но только не по отношению к тебе.
      Изабел охватило отчаяние. Кажется, он ускользает от нее…
      – Но, Коль…
      – Клянусь, я не собирался соблазнять тебя.
      Хотя Изабел еще в комнате Ранульфа мельком видела шрамы на его спине, разглядев их сейчас с близкого расстояния, она ахнула. Шрамы были более глубокими и страшными, чем она предполагала, – неоспоримое свидетельство безумной ярости, которую испытывал к датчанину ее брат.
      Когда Торлекссон поднял с пола свою одежду, Изабел подошла к нему сзади и, встав на колени, обняла его.
      Его тело стало тверже камня; на мгновение Коль замер, боясь пошевелиться. Казалось, он даже не дышал. Затем он стал надевать рубашку, но Изабел схватила его за руки.
      – Нет. – Она прижалась к его спине, как будто физически ощущала его шрамы, чувствуя их в своей душе. – Почему ты прячешь их от меня? – прошептала принцесса.
      Пойманный в кольцо ее объятий, викинг по-прежнему не двигался – неподатливый и непоколебимый, как кремень.
      – То, что я чувствую к тебе, не имеет ничего общего с жалостью.
      Он не ответил. Тогда принцесса медленно опустила руки и провела ладонями по его спине, отчего его мускулы еще больше напряглись.
      – Не надо, – проговорил он сквозь зубы и уронил рубашку на пол. Изабел знала, что единственной причиной, почему Коль не поворачивался к ней лицом, было то, что он не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. Она понимала, что он испытывает Сейчас настоящую душевную муку, и ее сердце сжалось от боли. Раны в его душе оказались гораздо тяжелее и глубже, чем шрамы, которые она видела у него на спине.
      – Знаю, он причинил тебе физические страдания, – вздохнула принцесса. Ей не хотелось упоминать о брате здесь и сейчас, и поэтому она избегала произносить вслух имя Ранульфа. – Ты пострадал несправедливо. – Ее голос стал хриплым. – Я бы все отдала, чтобы этого никогда не случилось.
      Коль по-прежнему молчал, и после паузы Изабел продолжила:
      – Знаю, ты никогда не видел свои шрамы; по крайней мере видел их не все.
      Она понимала, что зеркало не сможет достоверно отразить эти ужасные рубцы. Проведя много бессонных ночей в темноте и одиночестве, принцесса знала не понаслышке, какие преувеличенные картины может рисовать человеку его буйное воображение.
      – Позволь мне сказать, что вижу я. – Повинуясь порыву, Изабел прикоснулась к его шрамам губами, отчего Коль вздрогнул и судорожно вздохнул, как будто ему было непросто выдержать это испытание.
      Принцесса приложила ладони к его плечам, и они оба услышали, как потрескивают дрова в костре.
      – Крылья, – прошептала она. – Я вижу крылья ангела.
      До нее доносилось его неровное дыхание, потом Коль обернулся и ласково погладил Изабел по голове.
      Схватив его руку, она нежно пожала ее и приложила к своей щеке.
      – Я далеко не такой, как ты думаешь, – сдавленно проговорил он.
      – Но для меня ты – самый настоящий ангел. – Принцесса упрямо вскинула голову. – Разве человек, не имеющий шрамов, может до конца понять меня – женщину, у которой так много собственных незаживающих ран?
      Коль притянул Изабел к себе и посадил ее на колени; затем она почувствовала его губы на своих губах и легкую щетину бороды на своей щеке.
      – Ночь становится холоднее.
      Когда Изабел ощутила его дыхание на своей коже, по спине у нее побежали мурашки. Звериные шкуры, которыми он ее укрыл, согрели принцессу. Близость Коля опьяняла ее. Она прижалась лицом к его шее, вдыхая его чудный запах. Она проводила руками по его животу и груди, наслаждаясь прикосновением к его упругой и гладкой коже. Его сердце гулко стучало, в такт с биением ее собственного сердца.
      – Изабел. – Губы Коля нашли ее губы. Их нежный поцелуй постепенно становился все более жадным и исступленным.
      Не отрываясь от ее губ, Коль поглаживал бедра Изабел. Никогда она еще не была так близка с мужчиной, но близость казалась ей в этот момент самой естественной вещью на свете.
      – То, что происходит сейчас между нами, не шутка. – Руки Коля заскользили по ее стройным ногам, поднимаясь вверх по бедрам. – Если бы ты знала все…
      Но Изабел не волновало прошлое Коля и то, каких дров он успел наломать, стараясь постичь смысл того, как к нему относится мир. Они поговорят об этом завтра.
      – Тихо, молчи. – Она поцеловала его. – Я знаю о тебе все, что мне надо знать.
      Пока Коль колдовал над завязками ее рубашки, Изабел откровенно наслаждалась каждым его прикосновением. Реальный мир был сейчас где-то далеко от них, и она судорожно вздохнула.
      Когда с завязками было покончено, ее груди оказались в его ладонях, чуть-чуть шершавых и мозолистых. С каждым прикосновением его рук желание закипало в ее крови, и когда датчанин наклонился над ней, ее соски напряглись от томительного предвкушения. Чувствуя влажное дыхание Коля и его теплые губы на своей груди, Изабел изогнулась всем телом, словно предлагая себя ему, и словно сквозь туманную дымку почувствовала, как Коль схватил ее за талию, а затем за ягодицы.
      – О! – Она ощутила твердую часть его тела, и у нее пересохло во рту. Прежде Изабел и представить не могла, что можно получать такое удовольствие только от того, что рядом с ней находится мужчина и теперь надо думать лишь о том, как удовлетворить неистовую страсть, сжигающую ее, – О, пожалуйста!
      Коль задрал ее юбку и начал гладить живот, который подрагивал от его нежных прикосновений, затем его рука медленно скользнула вниз, прямо между ее ног.
      Принцесса тихо застонала.
      Его прикосновения были уверенными, и это означало, что он отлично знаком с женским телом. Изабел осознала, что у него, несомненно, были до нее другие женщины, отчего ее сердце разрывало на части чувство собственничества. Однако принцесса чувствовала, что, когда Коль прикасался к ней, его рука дрожала, и это значило, что он к ней неравнодушен. И что она ему нравится.
      Когда его сильные нежные пальцы добрались до ее самого чувствительного места, она испытала новое удовольствие.
      – Я хочу быть внутри тебя.
      – Да, – выдохнула Изабел. – Сейчас же.
      – Но я не хочу тебя напугать.
      – Я не боюсь. – Она говорила правду. – Моя память не сохранила ничего плохого – только картины, которые я представляла себе потом. Я хочу, чтобы эти воспоминания вытеснил твой образ.
      Когда Коль положил ее на спину, все вокруг закружилось у нее перед глазами.
      – Тебе не холодно? – спросил он. – Не хочу, чтобы ты замерзла.
      – Нет, мне не холодно, – Изабел стала помогать ему снимать брюки.
      Темнота скрывала их тела, и Изабел обняла Коля за плечи. Тогда он, приподнявшись над ней, вошел в нее, отчего ее переполнило чувство блаженства.
      О, эта нежная, сладкая мука! Ее сладостный стон отразился эхом от каменных стен пещеры, и Изабел спрятала лицо у него на груди, стесняясь всепоглощающей мощи своего желания.
      – О, Коль! – воскликнула она в полузабытьи. Ей казалось, что она видит россыпи звезд, которые ослепляют ее своим неземным светом.
      – Теперь ты сама видишь, как это может быть между мужчиной и женщиной, – прохрипел он, наклонившись к ней.
      Одно короткое мгновение Изабел смотрела в его горящие глаза.
      – Да, – пролепетала она, чуть дыша.
      Коль двигался внутри ее и, наклоняясь над ней, целовал грудь и соски Изабел; их крики и стоны, сливаясь, отдавались эхом от стен пещеры. Изабел вел инстинкт, и они двигались в едином ритме cо все возрастающим жаром; несмотря на зимний холод, их тела блестели от пота. Принцесса не могла отвести зачарованный взгляд от Коля; отчего величественной мужской красоты у нее захватывало дух. Свет от костра падал на его плоский живот, стройные бедра. Боже, как же он прекрасен! И сама Изабел чувствовала себя сейчас красивой и желанной, как никогда: ее грудь налилась, соски напряглись, кожа была влажной от его жадных поцелуев.
      Внутри ее росло наслаждение, которое постепенно переполняло тело и стремилось вырваться наружу. Она ждала от него чего-то еще; чего – она и сама не знала.
      – Да, Изабел, сейчас. – Датчанин стал двигаться внутри ее все быстрее, и вдруг темнота внезапно превратилась в волшебную радугу из рассыпавшихся алмазных осколков и всполохов огня – сверкающую и переливающуюся всеми цветами, необыкновенную и фантастическую.
      Пространство и время свернулись в спираль и закружились вихрем, а затем, прорезав насквозь потолок пещеры, разорвались, подняв Изабел в небеса и одарив ее счастливой возможностью бросить сверху мимолетный взгляд на вечность.
      Боже, это безумно красиво! Так красиво, что Изабел закричала, когда в яркой вспышке ее снова словно подбросило и швырнуло вниз, на землю, в объятия существа из плоти и крови. Он крепко прижимал ее к себе, а его член все еще пульсировал внутри ее.
      Коль обнимал Изабел так крепко, словно боялся, что сейчас она исчезнет и все происшедшее с ними окажется сном. Вплоть до сегодняшнего момента Коль и сам не подозревал, насколько неудержимым может быть его желание.
      Тот факт, что он не может зачать ребенка, превратил для него акт соития в физическое воплощение изгнания нечистого гнева из глубин его существа; то, что произошло между ним и Изабел, задевало самые трепетные, самые нежные струны его души.
      «Надо было рассказать ей. Рассказать обо всем». Но было уже слишком поздно…

      Через каменный вход в пещеру проникал утренний свет, и Коль, подобрав с земляного пола сухую ветку, поворошил остатки костра. То, что ночью горело ярким пламенем, поутру превратилось в тлеющие угли и горстку пепла.
      Выбросив ветку, Коль поднялся.
      – Нам пора, – сказал он, натягивая кожаные брюки, – иначе люди отправятся на наши поиски.
      – Да. – Лежа на звериных шкурах, Изабел посмотрела на него без стыда, доверчиво и уверенно, а потом потянулась с томной кошачьей грацией.
      Этой ночью она познала его всего целиком, дотронувшись до каждого сантиметра его тела. Изабел понимала и выполняла его желания, как не умела делать ни одна женщина в его жизни. Даже сейчас, когда она просто лежала и смотрела на него, он испытывал такое ощущение, как будто все еще находился в ней.
      Натягивая сапоги, Коль размышлял о грядущем возмездии. Он позволил случиться между ними сегодня ночью тому, за что заслужил преисподнюю. С самого раннего утра он не смыкал глаз, глядя на принцессу, которая безмятежно спала в его объятиях. Увы, он знал, что их счастье не продлится долго и когда Изабел об этом узнает, она возненавидит его еще больше.
      Сейчас в душе датчанина гнев боролся со страстным желанием. Украдкой он наблюдал за тем, как принцесса подвязывает чулки над коленями; несмотря на тяготы долгого утомительного похода, она была свежа, как роза. Ах, если бы эта женщина могла принадлежать ему по-настоящему!
      Изабел посмотрела на Коля из-под длинных густых ресниц и застенчиво улыбнулась. Разумеется, она ждала от него ласки и нежных слов, но, к своему стыду, Торлекссон не мог ей ничего этого предложить. Вместо ласк он положил перед ней ее платье и холодным, как зимний воздух, голосом произнес:
      – Я буду ждать тебя снаружи.
      Ее взгляд мгновенно потух, улыбка исчезла с лица, и Коль поспешно отвернулся, чтобы Изабел не успела заметить его досаду.
      Выйдя на свежий воздух, датчанин взнуздал Морки. В страданиях, которые он сейчас испытывал, ему приходилось винить только себя. Зачем он дал волю чувствам? Зачем впустил в свое сердце самого злейшего своего врага-надежду?
      Услышав легкие шаги принцессы у себя за спиной, он спокойно произнес:
      – Безопаснее спускаться с горы пешком. Если лошадь поскользнется на льду…
      – Да, конечно, – тихо согласилась она.
      Держа Морки под уздцы, Коль тронулся в путь, и Изабел бодро зашагала за ним.
      – Когда мы прибудем в Колдарингтон, ты пошлешь весточку Ранульфу? – невинно спросила она.
      При одном упоминании ненавистного имени в Коле вновь пробудилась привычная-ненависть.
      – Это будет довольно трудно сделать, учитывая, что я не знаю его местопребывания. – Избегая ее взгляда, он посмотрел на дорогу перед собой, а затем, не скрывая иронии, спросил: – Но может быть, ты знаешь?
      – Нет. – Она поправила прядь волос, которая упала ей на лицо. – Но может быть, ты пошлешь кого-нибудь из воинов-саксов, чтобы тот нашел Ранульфа; того, кому Ранульф больше доверяет.
      От надежды, которую Торлекссон отчетливо уловил в ее голосе, ему сделалось не по себе. Похоже, принцесса искренне полагала, что раз сегодня ночью они были близки, значит, она имеет полное право рассчитывать на то, что между двумя самыми главными людьми в ее жизни теперь состоятся мирные переговоры, и это положение вещей ей казалось вполне естественным.
      Коль остановился и придержал коня.
      – А интересно, о чем ты хочешь ему сообщить? – Волосы Изабел развевались на ветру. Побледнев, она медленно повернулась и внимательно посмотрела на датчанина, а затем после паузы сказала упавшим голосом:
      – Ты по-прежнему хочешь его убить…
      Не мигая глядя на Торлекссона, принцесса ждала ответа, но он не мог сказать ей ничего утешительного.
      – О, Коль! – Изабел прикрыла рот ладонью. Было видно, что она старается взять себя в руки, – Неужели ты не понимаешь, что основой вашей вражды является недоразумение?
      Коль поморщился. Слова принцессы свидетельствовали о том, что она не верит ему, не верит тому, что он прибыл в Колдарингтон по просьбе ее покойного отца.
      – Я уже говорил, что ненависть ко мне Ранульфа объясняется не только заботой о тебе.
      – Тогда чем же?
      Коль молчал, но Изабел не собиралась отступать:
      – Ответь мне, чем еще она может объясняться? Выходит, кроме того, что Ранульф незаслуженно заточил тебя в темницу и наказал плетьми, за ним водятся еще какие-то грехи? Ты с самого начала намекал на подлость и коварство моего брата, однако никогда не обосновывал свои обвинения.
      Коль крепко сжал поводья и в упор посмотрел на принцессу. В этот миг он особенно остро осознал, что теперь они снова стали чужими друг другу.
      Изабел горько усмехнулась, и ее смех резанул его по сердцу.
      – Что ж, понятно. Ты снова отрекаешься от меня. Боже, как быстро это случилось…
      На этот раз Коль не рассердился, он лишь печально покачал головой.
      – Боюсь, это ты скоро от меня отречешься. – Проговорив горькие слова, он медленно повернулся и двинулся в сторону Колдарингтона.
      – Неправда!.. – крикнула ему вслед Изабел. Коль через плечо посмотрел на нее и прищурился.
      – А ты готова отвернуться от Ранульфа?
      – Почему я должна это делать? – Изабел торопливо последовала за датчанином, и оттого, что она приблизилась, у Коля учащенно забилось сердце. Чтобы защититься от ее умоляющих глаз и искренних слов, ему пришлось отступить от нее на пару шагов.
      Тем временем Изабел продолжала свою атаку:
      – Да, Ранульф поступил с тобой несправедливо, незаслуженно подвергая тебя мучениям, но он думал, что это ты на меня напал. За этим больше ничего не стоит, разве не так?
      Коль покачал головой:
      – Разумеется, нет. Меня позвал твой отец для того, чтобы я предотвратил угрозу, которая исходила от человека из его окружения, и этим человеком был Ранульф.
      – Но это невозможно!
      В голосе Коля зазвучала враждебность:
      – Меня бесит то, что ты так превозносишь Ранульфа. Похоже, хотя он тебе и брат, все же ты не знаешь его так, как я.
      – А по-моему, таким, каким видишь его ты, он является только в твоем воображении. На самом деле такого Ранульфа нет на свете. Послушать тебя, так он – просто какое-то исчадие ада. Ты хочешь представить его сущим дьяволом, чтобы оправдать завоевание наших земель, и только.
      Коль хмыкнул:
      – А тебе известно, что он все время тайком подглядывал за тобой?
      Изабел замерла, потом ее плечи опустились, словно под грузом тяжелой ноши. Было заметно, что своими словами Коль задел принцессу за живое.
      – Откуда тебе это известно? – хрипло проговорила она.
      Хотя Колю было неловко произносить это вслух, он надеялся, что своим разоблачением загонит Изабел в угол:
      – Глазок находится в стене твоей спальни, можешь проверить.
      Лицо Изабел сделалось непроницаемым, и по спине Коля пробежал нехороший холодок. От волнения он крепче сжал поводья Морки и с подозрением посмотрел на принцессу:
      – Так это для тебя не новость?
      Изабел молчала, она была ни жива ни мертва. Обсуждать такие деликатные вещи с датчанином она просто не могла. Впрочем, ни с кем другим тоже.
      Трясущимися руками она закрыла лицо и беззвучно зарыдала.
      Коль бросился к принцессе и схватил ее за плечи.
      – Какие отношения связывают тебя с Ранульфом? Ради Бога, Изабел, откройся мне, скажи наконец правду.
      Некоторое время принцесса продолжала рыдать, но затем невероятным усилием воли все же сумела вернуть себе самообладание.
      – Дело в том, что… Ранульф мне не брат, – дрожащим голосом произнесла она.
      Коль удивленно посмотрел на нее.
      – Что? Что ты сказала?
      – Мы с Ранульфом не кровные родственники. – Изабел зажмурилась, понимая, что, открывая сейчас Колю тайну, тем самым предавала Ранульфа, но обратного хода для нее уже не было.
      – Расскажи мне обо всем.
      Щеки Изабел пылали, глаза лихорадочно горели, а мысли бешено метались. Она приложила к щекам холодные ладони и, с минуту помолчав, заговорила снова:
      – Когда мать Ранульфа вышла замуж за моего отца, она уже носила под сердцем ребенка от другого мужчины, однако призналась во всем мужу только перед смертью.
      Принцесса вздохнула, стараясь справиться с волнением.
      – Ранульф ничего не знал об этом, пока не вырос и не превратился в красивого молодого человека. – Изабел подошла к дереву, которое росло рядом, и устало прислонилась к его стволу. – Однажды, во время охоты, он не справился с любимым жеребцом нашего отца, и тот, провалившись в узкую канаву, сломал передние ноги. Чтобы положить конец страданиям бедного животного, отцу пришлось перерезать ему горло; вот тогда-то он в сердцах и сообщил Ранульфу, что тот не его сын.
      Пока Коль слушал исповедь Изабел, ни один мускул не дрогнул на его лице, и лишь теперь он медленно произнес:
      – И все же твой отец очень высоко ценил Ранульфа, он даже назначил его своим наследником.
      Изабел пожала плечами.
      – Насколько я знаю, этого вопроса в семье больше никогда не касались. Ранульф и Олдрит хранили это в секрете, и мне кажется, отец даже не догадывался, что Ранульф поведал мне тайну своего рождения. У отца больше не было сыновей, а значит, не было и наследников мужского пола. Вот почему для всех было важно, чтобы никто, кроме Ранульфа, не мог претендовать на трон Норсекса.
      Коль покачал головой:
      – Все равно это не оправдывает его. Он не имел права подглядывать за тобой через глазок в стене, удовлетворяя тем самым свою похоть. В глазах христианской церкви Ранульф – твой брат.
      Изабел не могла скрыть досады:
      – Мне не известно ни о каких глазках в стене. Что касается двери между двумя нашими комнатами – она всегда была там после того, как отец построил верхний этаж, но этим входом Ранульф никогда не пользовался. Мне трудно поверить, что он совершал такой грех, следя за мной без моего ведома, однако…
      – Что «однако»?
      – Признаюсь, когда я росла, я чувствовала… – Изабел было нелегко в этом признаться, но ей хотелось облегчить душу, а кроме Коля, больше поделиться ей было не с кем, – чувствовала интерес Ранульфа ко мне. Но объясняла это тем, что брат очень одинок. Видишь ли, давно было решено, что Ранульф никогда не будет вступать в брак. Дело в том, что было несколько попыток силой занять трон отца: сначала это пытались сделать родственники его первой жены, а потом – родня второй жены, моей матери. Вот почему с самого начала своего правления Ранульф ясно дал понять, что не собирается увеличивать число претендентов на трон, и ради этого решил никогда не жениться. С тех пор он соблюдал обет безбрачия и если и заводил себе любовниц, мне о них ничего не известно.
      Коль решительной походкой подошел к принцессе и, взяв ее за подбородок, заставил Изабел посмотреть себе в глаза.
      – Я хочу услышать правду, Изабел, и больше не потерплю никакой лжи между нами.
      Принцессе стало не по себе от его пристального взгляда, и она невольно поежилась.
      – Ранульф никогда не дотрагивался до меня, поверь: если бы это случилось, я бы не смогла столько времени носить это в себе.
      – А по-моему, ты не хочешь признаться в том, что это он отец твоего ребенка!
      Изабел возмущенно посмотрела на него:
      – Твои домыслы абсолютно нелепы и вызывают во мне отвращение. Если бы то, что ты сказал, было правдой, как бы я могла продолжать жить рядом с ним в Колдарингтоне? Нет, Ранульф не является недостающей частью моей проклятой головоломки; он бы никогда не совершил такое грехопадение. – Коль сжал кулаки.
      – Ты продолжаешь его защищать, хотя прекрасно знаешь, что он желал тебя.
      Изабел схватила его за руку.
      – Даже если и так, это не воплощалось ни в какие действия с его стороны, речь шла скорее о влечении сердца, чем тела. Клянусь тебе, Ранульф всегда был для меня братом, королем и еще – покровителем моего сына. Это все.
      – И все же я не могу этого понять. – Коль повернулся, видимо, собираясь продолжать путь в Колдарингтон.
      – А чего ты ожидаешь от меня, Коль? Я – принцесса, которая родила ребенка без мужа. Если бы не Ранульф, что, по-твоему, ждало бы моего сына?
      Коль молчал, но Изабел уже не могла остановиться:
      – Что, по-твоему, мне следовало сделать, после того как я почувствовала интерес Ранульфа к себе? При этом я ничего не знала наверняка; у меня имелась лишь смутная догадка и только. Или я должна была всю жизнь вместе со своим сыном провести в лесу, питаясь ягодами и плодами деревьев? Пойми, такое случается только в детских сказках.
      Коль потянул Морки за поводья.
      – В последний раз тебя спрашиваю: ты готова отвернуться от Ранульфа?
      Изабел вспыхнула.
      – Ранульф вовсе не такой порочный, каким ты его считаешь. И потом, какое правоты имеешь ставить меня перед таким нелегким выбором?
      – Ты готова пойти на это или нет?
      – Нет, – прошептала Изабел.
      Не сказав больше ни слова, Коль начал спускаться с каменистого выступа.
      Изабел бросилась вслед за ним:
      – Ты что, не понимаешь, в каком я положении, не понимаешь, что я доверила тебе страшную тайну, которая может свести на нет права Ранульфа на трон Норсекса?
      Коль даже не обернулся.
      – Боюсь, сейчас у нас с тобой не получится серьезного разговора, – только и сказал он.
 
      Дальше они продолжали свой путь молча. И чем ближе подходили к городу, тем сильнее росла тревога Изабел. Теперь у нее не осталось ничего: ни верности и любви ее народа, ни доверия Коля. Ее сына в замке тоже нет. К тому же она предала доверие человека, который, несмотря на некоторые разногласия в отношениях между ними, вызванные тайным влечением, показал себя настоящим братом.
      Когда они проходили мимо стен крепости, Коля окликнул один из датчан:
      – Господин, утром прибыло несколько наших кораблей.
      Коль кивнул:
      – Хорошо. Все живы?
      – Да, господин.
      Корабли? Изабел оглянулась на гавань и увидела причалившие к берегу норманнские ладьи с изогнутыми носами.
      – А другие, которые мы ожидаем?
      – Пока о них ничего не слышно.
      Пока они шли через расступавшуюся перед ними толпу, Изабел ни на шаг не отставала от Коля. Собравшиеся были ей не знакомы: норманнские женщины и дети со счастливыми лицами обнимали мужчин, и ей сразу стало ясно, что она видит встречу воинов со своими семьями. Если она правильно поняла фразу Коля о «других, которых они ожидают», кроме этих, прибудут еще корабли.
      Когда они с Торлекссоном подошли ближе, датчане стали бурно приветствовать своего предводителя, но он, отдав солдату поводья Морки и не говоря ни слова, направился к замку.
      Пока Морки вели в конюшню, Изабел пребывала в нерешительности, не зная, куда ей пойти, теперь она чувствовала себяв Колдарингтоне еще более чужой, чем раньше. Что означает появление здесь семей норманнов? Уедут ли они, когда их предводитель удовлетворит свою жажду мести, или они собираются осесть здесь навсегда?
      Неожиданно Изабел почувствовала, что ее предали. Сначала те слова, которые Коль сказал ей на склоне горы, а теперь еще и это. Наплыв чужестранцев в Норсекс, разумеется, не мог не отразиться на жизни саксов.
      Внезапно она услышала за спиной знакомый голос:
      – Моя госпожа!
      Обернувшись, принцесса увидела отца Джейнуса, стоявшего на краю дороги. Приветливо глядя на Изабел, он чуть заметно вздохнул и улыбнулся.
      – Рад видеть вас в добром здравии. Когда вечером вы не вернулись вместе с остальными, я, по правде говоря, начал беспокоиться.
      Изабел подошла к священнику и поприветствовала его.
      – Со мной все хорошо, святой отец. А как вы? – Джейнус снова вздохнул.
      – Хорошо, насколько это возможно, принимая во внимание сложившуюся ситуацию. – Он закивал головой. – Слава Богу, датчане не тронули нашу церковь: ведь их предводитель – приверженец нашей веры.
      – Да, это воистину благословение Господне. – От одной мысли о Коле у Изабел стало тревожно на душе.
      – Вчера вечером датчане вызвали меня в темницу, чтобы я совершил богослужение для Айкена из Лесуика.
      Сердце Изабел сжалось; она боялась услышать весть о кончине своего бывшего жениха.
      – Скажите, что с ним?
      – Когда я прибыл в тюрьму, датский врач уже промыл и перевязал ему раны. Слава Богу, теперь он будет жить.
      У Изабел отлегло от сердца, а священник тем временем продолжал:
      – Я слышал, вашего сына увезли из Колдарингтона и поместили в аббатство…
      – Мне тяжело говорить об этом. Всем сердцем надеюсь, что с ним все в порядке и сестры хорошо за ним ухаживают, но его будущее туманно. Он еще слишком мал, и, если Ранульф не вернется, его некому будет защитить.
      – Неопределенность беспокоит нас всех. – Отец Джейнус покачал головой. – Возможно, возвратившись к привычной жизни, вы сможете вернуть себе душевное равновесие, а пока я отслужу сегодня обедню для вас. Вы зайдете со мной в храм?
      Изабел кивнула.
      Хотя раньше она посещала службу в часовне замка, но сейчас ей не хотелось туда пойти, поскольку там она могла случайно столкнуться с Колем.
      – Я с удовольствием пойду с вами.
      Изабел, вместе с отцом Джейнусом направляясь к церкви, приветливо кивала каждому, кто встречался им на пути, радуясь тому, что рядом с ней идет священник. Она с удовольствием отмечала, что жизнь ее народа постепенно входит в привычное русло. Ей были приятны неоспоримые свидетельства благоденствия – доносившиеся из домов ароматы жареного мяса и печеного хлеба. Судя по всему, люди там живут неплохо и пребывают в добром здравии. А значит, несмотря на недавнее кровопролитие и беспокойные времена, все идет своим чередом.
      Отец Джейнус помог принцессе подняться по каменным ступенькам и открыл перед ней тяжелые двери церкви, а когда они вошли, закрыл дверь на засов.
      Изабел бросила взгляд на алтарь; когда она приходила сюда в последний раз, здесь на коленях стоял Коль, но теперь возле алтаря никого не было. В ее душе постепенно воцарились мир и покой, словно печаль и тревога последних дней остались за церковными стенами.
      Священник провел Изабел между рядами. Хотя она ожидала, что он наденет церковную ризу, покроет плечи епитрахильей и начнет службу, Джейнус почему-то не сделал этого.
      Внезапно Изабел заметила какую-то неуловимую перемену в атмосфере церкви. Взглянуввлицосвященника, она поняла, что он тоже что-то почувствовал; в его глазах промелькнул страх.
      – Подождите здесь, – шепнул Джейнус.
      – А в чем дело?
      – Молчите, дитя мое. Простите мне мою дерзость, принцесса, однако я прошу вас не задавать вопросов, а просто ждать, как я вам велел.
      Джейнус исчез в темноте и очень быстро вернулся, но это был отнюдь не отец Джейнус. Изабел вздрогнула. Только теперь она поняла, что возникшая из темноты фигура принадлежит совсем другому человеку.

      – Ранульф! – прошептала она.
      Мгновение король стоял неподвижно, словно был тоже поражен ее появлением. На Ранульфе была та же одежда, в которой Изабел видела его в последний раз на поле битвы: из-под кольчуги выглядывал порванный грязный рукав рубашки. Щеки короля впали, лицо было покрыто неопрятной щетиной; на миг Изабел даже показалось, что перед ней стоит совершенно незнакомый ей человек.
      И все же у этого человека были глаза ее брата: она узнала бы их из тысячи других.
      Ранульф медленно провел по щеке принцессы своей большой рукой. Слезы застилали ему глаза.
      – Я боялся, что тебя убили. Разве им не известно, что ты – моя сестра?
      Изабел ласково дотронулась до его руки.
      – Датчане не спускают с меня глаз и не дают мне шагу ступить без их ведома, но никакого вреда пока не причинили.
      – Скажи… тебя не обесчестили? – Когда Ранульф задавал этот вопрос, его голос дрожал от волнения. – Поверь, Изабел, мне больно осознавать, что я не смог тебя уберечь.
      – Нет, меня не обесчестили. – Лицо принцессы вспыхнуло, когда в ее памяти промелькнуло воспоминание о страстной ночи, которую она провела с Колем.
      – Не лги мне! Ты щадишь мои чувства и оттого говоришь неправду. Клянусь, Изабел, я мечом отомщу за твою поруганную честь!
      – Нет, Ранульф. – Принцесса покачала головой. – Я тебе не лгу.
      – Тогда почему же ты плачешь?
      Только в этот момент Изабел заметила, что по ее лицу текут слезы.
      – Я плачу от радости, потому что ты жив. – «Но мое сердце предало тебя ради датчанина», – добавила она про себя.
      Ранульф с облегчением вздохнул, словно у него камень свалился с души. Потом он привлек принцессу к себе, и она уткнулась лицом ему в грудь. Слава Богу, ее брат цел и невредим!
      Но, если она и вправду чтит своего брата и короля, как могла она выдать его самый страшный секрет самому опасному врагу? Наверное, дело в том, что там, в пещере, она подарила Колю свою любовь, а рука об руку с любовью идет доверие. Разумеется, она не одарила бы своим доверием недостойного человека.
      В помещении церкви в кадилах дымился ладан, и от тяжелого запаха у Изабел кружилась голова. Однако сквозь эту тяжесть она все же поняла, что только чистосердечное признание может облегчить ее совесть.
      – Ранульф, я должна…
      – А что с Ровеной? С ней все в порядке? – Король взял ее за плечи и пристально посмотрел ей в глаза. – Что бы ни случилось, сестренка, ты не должна ничего от меня скрывать.
      Изабел стиснула его руку.
      – Датчанину очень быстро надоели вопли Ровены и ее постоянное хныканье, и он удалил ее в аббатство проводить время вместе с монахинями.
      Несмотря на драматичность момента, Ранульф рассмеялся: Ровена с детства слыла плаксой.
      Затем, снова став серьезным, он задумчиво сказал:
      – Я уже не чаял увидеть тебя снова, сестренка. Что бы ни случилось в дальнейшем, мне будет радостно знать, что ты жива: это будет согревать мне сердце. Однажды твои слова не дошли до моего сознания, и я повел себя неправильно, но теперь старюсь исправиться.
      Откровенность Ранульфа до слез растрогала Изабел. «Признайся ему!» – шептал ей внутренний голос.
      – Ранульф. – Она снова взяла его за руку. – Мне надо тебе кое-что сказать.
      – Не сейчас: у нас еще будет время подробно поговорить обо всем. А теперь мы должны идти…
      Король не успел закончить, так как в этот момент к их тихому разговору присоединился еще один человек:
      – Верно, мы подвергнем себя риску, если задержимся здесь хоть на минуту дольше.
      Хотя лицо говорившего скрывал капюшон, Изабел сразу его узнала.
      – Станклифф! Ты жив! Гермиона сказала, что ты погиб в бою…
      Станклифф взял руку принцессы и почтительно поцеловал ее.
      – Не говори Ровене, еще не время; я дам ей знать о себе, когда наступит подходящий момент и мы будем достаточно уверены в нашем будущем.
      – Но она так печалится о тебе!
      Изабел не терпелось обрадовать Ровену, сообщить ей, что ее возлюбленный жив. Тогда, может быть, сестра простит ее.
      Станклифф загадочно улыбнулся:
      – Боюсь, Ровена не умеет держать язык за зубами; однако я жду не дождусь, когда все останется в прошлом и мне снова удастся обнять свою невесту.
      – Когда все останется в прошлом?
      Только в этот момент Изабел разглядела еще несколько саксов, притаившихся в темноте. Наверняка другие солдаты прятались возле церкви, обеспечивая охрану короля, и скорее всего чтобы эта встреча в церкви прошла без особого риска, брату и его воинам помогали также жители города.
      – Скажите, у вас есть конкретный план, как положить конец притеснениям завоевателей?
      Ранульф кивнул.
      – Не волнуйся, сестра, мы скоро перейдем в наступление, и я верну себе Норсекс. Теперь уничтожение варваров – лишь вопрос времени.
      К горлу Изабел подступил ком. Уничтожение варваров! С одним из этих «варваров» она провела незабываемую ночь любви, и как бы сильно ни разочаровал ее Коль утром, она прекрасно знала, что он не варвар, а благородный и гордый человек, в отношении которого была проявлена чудовищная несправедливость.
      И все же, когда принцесса смотрела в глаза Ранульфа, в них не было ни тени порочности. Глядя на него, невозможно было поверить, что обвинения Коля верны, и в результате Изабел пребывала в полнейшем смятении. Если она станет поддерживать притязания брата на трон, разгром армии Торлекссона не принесет ей самой ни счастья, ни душевного покоя, а если нет…
      Ей вдруг показалось, что она находится в мышеловке, которая вот-вот захлопнется.
      Воины, держа оружие наготове, уже покидали церковь, выходя по одному через черный ход, и Станклифф направился вслед за ними.
      Хотя Изабел прекрасно понимала, что сейчас не самый благоприятный момент и самое неподходящее место, чтобы задавать королю вопросы, она не смогла удержаться:
      – Нортумбрцы обещали оказать тебе помощь? Я собственными глазами видела, как они предложили Торлекссону откупные в обмен на мир. Неужели они осмелятся нарушить соглашение?
      Ноздри Ранульфа раздулись от гнева.
      – Я прекрасно справлюсь без нортумбрцев и их вероломного короля. Они много лет пускали слюнки, мечтая завоевать Норсекс, и сейчас, засев у границы, со стороны наблюдают за нашим разорением, как стервятники в ожидании падали. Без сомнения, они рассчитывают поживиться тем, что останется после норманнов, когда они насытятся и уберутся восвояси.
      Изабел потянула брата за рукав.
      – Тогда как же ты сможешь обеспечить нам победу? Силы наших войск невелики…
      – Я это прекрасно понимаю. – Голос Ранульфа стал резким. – Мы с тобой обсудим это позже, когда вернемся в более надежное место.
      Станклифф дал знак королю, и тут Изабел похолодела от страха. Оказывается, они собирались взять с собой и ее.
      – Куда ты собираешься меня отвести? – спросила Изабел испуганно, глядя, как Ранульф берет у Станклиффа небольшой сверток. Это оказалась грубая крестьянская рубаха, и король не мешкая накинул ее поверх надетого на Изабел плаща.
      – Ты вернешься с нами в Кэрвон, где мы строим нашу оборону.
      Изабел замерла в растерянности; в ее душе происходила мучительная борьба.
      – А как быть с Ровеной и что делать с Годриком? Их сейчас держат в аббатстве, и мы не можем просто так их оставить.
      Ранульф ничего не ответил; держа принцессу за запястье, он потащил ее к арке. Изабел выдернула руку.
      – Я никуда не пойду! – Она отступила на несколько шагов назад и решительно сбросила крестьянскую рубаху, которую накинул на нее Ранульф. – Я не стану убегать, рискуя жизнью моего сына. Я не собираюсь покидать город, пока Годрик находится в плену.
      – Изабел, – строго проговорил Ранульф, словно собирался делать ей выговор, – я начинаю терять с тобой всякое терпение. Ты идешь со мной, и это не подлежит обсуждению. Я – твой король – приказываю тебе следовать за мной. Если ты останешься здесь, то, когда мы предпримем атаку на крепость Норсекса, я не смогу обеспечить твою безопасность, понимаешь ты это или нет?
      – Мою безопасность? Но я беспокоюсь вовсе не о своей безопасности, а о жизни моего ребенка. Если я убегу, подвергнется опасности не только Годрик, но и Ровена. – Изабел бросила на Станклиффа умоляющий взгляд, надеясь найти у него поддержку. – Разве я не права?
      – Доверьтесь нашему королю, дорогая, – вкрадчиво произнес Станклифф и как-то странно посмотрел на принцессу.
      Изабел вздохнула. Как много людей требовали от нее доверия, и, возможно, их намерения были самыми лучшими, но она боялась снова обмануться. В этом запутанном конфликте кто-то один был не прав, но кто – Коль или Ранульф?
      Ее желание как можно скорее узнать правду было так велико, что Изабел решилась:
      – Торлекссон утверждает, что в Норсекс его вызвал наш отец.
      Ей вдруг показалось, что лицо Ранульфа приобрело какой-то серый оттенок.
      – Вызвал? Какая чушь! С какой стати отцу приглашать к нам войско наемников без всякой необходимости? В наших спорах из-за границ с соседями собственная армия прекрасно справлялась без посторонней помощи…
      – Он говорит, что отец опасался некоей внутренней угрозы.
      Тон Ранульфа стал еще более резким.
      – Насколько я вижу, ты решила поверить голословным утверждениям нашего врага. – В голосе брата принцесса слышала не только гнев, но и обиду, словно он догадывался, что она его предала.
      – Нам пора идти, мой король, – напомнил Станклифф, но Ранульф как будто не слышал его и продолжал сверлить Изабел испепеляющим взглядом.
      – Мы оба знаем, что однажды он с тобой сделал. – Изабел уже собралась возразить, но в этот момент послышался громкий стук, и Ранульф, вздрогнув, больно ухватил ее за руку.
      – Если я потерплю поражение и меня убьют, ты не сможешь сохранить своего сына: со всех сторон налетят враги и сотрут наш род с лица земли. Неужели ты всерьез думаешь, что тебе удастся в одиночку защитить Годрика от этой страшной судьбы? Пойдем со мной, и вместе мы придумаем, как освободить его.
      Из-за двери послышались нетерпеливые голоса.
      – Брат, скорее уходи, – взмолилась Изабел, – вырывая у него руку. – Торопись, иначе тебя схватят.
      – Черт возьми, Изабел! – Ранульф схватился за рукоятку меча, но тут же опустил руку и шагнул к выходу. – До утра мы будем стоять лагерем в северном лесу. Надеюсь, до этого времени ты вспомнишь о своем высоком происхождении и о долге перед твоим королем.
 
      Коль стоял перед церковью и терпеливо ждал Изабел: он не хотел мешать ей и прерывать мессу, которую служил для нее отец Джейнус. Тем не менее последние несколько дней принцесса была вынуждена вести походную жизнь, и ей нужно было поесть и переодеться в теплую одежду.
      Чуть поодаль Векелль и Раги торговались с лавочником-саксом, видимо, желая купить у него какие-то товары. Векелль вздыхал, качал головой и переминался с ноги на ногу, явно собираясь уступить и, глядя на него, Коль рассеянно улыбнулся. Смогут ли его люди прижиться на этой земле, озабоченно подумал он, примут ли их здесь?
      Коль уже раскаивался в том, что утром обидел Изабел; он сожалел о том, что сказал и что сделал, потому что это больно задело принцессу. Тем не менее он полагал, что их расставание неизбежно и будет лучше, если в сердце Изабел не останется по отношению к нему никаких теплых чувств. Пусть уж она сейчас испытает горькое разочарование, чем тогда, когда он убьет ее брата.
      Коль поднял голову и посмотрел на полуденное небо. В это самое время в лесу возле Лесуика Сварткелль и тридцать датчан ожидали, когда предатель приведет туда Ранульфа. Коль также должен был находиться вместе с ними, но непредвиденное событие – ночь, которую он провел с Изабел – помешало ему прийти. В любом случае, несмотря на утреннюю размолвку, он не мог сказать, что сожалел обо всем, что между ними случилось той ночью.
      По проулку прошел крестьянин в плаще с капюшоном, цвет которого было трудно определить, и, повернув голову, прищурившись посмотрел в сторону датчанина, а потом продолжил путь. К удивлению Коля, лицо прохожего показалось ему знакомым, и он, резко выпрямившись, схватился за рукоятку меча. Где он видел этого человека? Возможно, они встречались в бою…
      Зайдя за угол, Коль начал всматриваться в грязную дорогу, но крестьянин словно сквозь землю провалился. Все это было очень странно.
      Повинуясь интуиции, Коль торопливо поднялся по ступенькам и тут же убедился, что двери церкви закрыты на задвижку.
      – Векелль! – громко позвал он. – Раги!
      После нескольких минут безостановочного стука отец Джейнус отпер дверь.
      – Простите, мой господин, но я не могу сейчас провести с вами обряд причастия, потому что меня срочно вызвали к постели умирающего. – Он говорил нарочито громко, словно стараясь предупредить того, кто мог прятаться сейчас в помещении церкви.
      Векелль бесцеремонно оттащил священника в сторону, и Коль, вынув меч из ножен, прошел в глубь храма.
      Перепуганный отец Джейнус попытался остановить его:
      – Возможно, вас устроит, если я приду в часовню замка перед вечерней…
      Изабел, стоя у алтаря, оглянулась и затравленно посмотрела на датчанина; она учащенно дышала, ее глаза были широко раскрыты, а щеки покрылись красными пятнами.
      Теперь Коль уже не сомневался в том, что здесь произошло.
      – Моя госпожа, – проговорил он с ледяным спокойствием в голосе, стараясь унять закипавшую ярость.
      Подойдя к нему, Раги недовольно произнес:
      – Здесь кругом следы сапог; очень много следов. – Открыв дверь черного хода, он окинул взглядом проулок за церковью.
      Коль подошел к Изабел.
      – Итак, ты виделась с ним!
      Векелль тихо выругался, а Изабел покачала головой.
      – Я пришла в церковь, чтобы…
      В этот момент яркое пламя, которое Коль бережно хранил в тайниках своего сердца, погасло.
      – Не лги мне! – крикнул он, и Изабел, вздрогнув, отшатнулась от него, словно Коль ее ударил. – Следуй за мной. – Датчанин провел ее по проходу между рядами, мимо испуганного отца Джейнуса, после чего они вышли из церкви. Увидев, что вдоль грязной дороги стоит бесчисленное множество саксов и все эти люди молча наблюдают за ними, Коль несказанно удивился.
      – Мы идем в замок, Изабел.
      Принцесса спустилась на одну ступеньку вниз, и тут мужской голос громко выкрикнул из толпы:
      – Ты – наша дорогая госпожа, принцесса Изабел!
      Изабел остановилась, а Коль стал внимательно разглядывать толпу саксов, пытаясь определить, кто из них решил вступиться за ослушницу. Раньше все эти люди презирали принцессу за то, что она освободила предводителя датчан, и за то, что она якобы родила от него сына; так что же с ними случилось теперь?
      В этот момент Коль заметил, что Изабел гордо расправила плечи и как будто стала выше ростом.
      – А ну вперед! – рявкнул он.
      Принцесса не спеша спустилась по лестнице и направилась в сторону замка; Векелль и Раги выступали в роли охранников, держа мечи наготове.
      – Освободите нашу госпожу, датское отродье!
      – Норманнская нечисть!
      Коль почувствовал удар в грудь и звон металла – кто-то бросил в него камень. С тех пор как он узнал о тайной встрече Изабел с Ранульфом, его душил бессильный гнев, а дерзость саксов окончательно взорвала его.
      – Не испытывайте мое терпение! – презрительно бросил он в толпу.
      Саксы тут же расступились, и это принесло Колю заметное удовлетворение. Наклонившись к Изабел, он тихо проговорил:
      – Похоже, твои отличающиеся непостоянством подданные снова готовы принять тебя с распростертыми объятиями.
      Не поворачивая головы, Изабел едва заметно улыбнулась:
      – Они не более непостоянны, чем ты, датчанин. – Принцесса торопливо направилась к замку, оставив Коля одного на дороге. Придя в себя, он бросился за ней вдогонку, но, спохватившись, остановился. Разве не этого он хотел? Теперь он должен оставить ее в покое. «Пусть уходит. Пусть уходит навсегда».
      Издали донесся сигнал рожка, извещая о том, что случилось нечто важное, и Изабел оглянулась. «О, как она красива!» – подумал Коль, и его сердце сжалось от сладкого томления и тоски.
      – Что это было? – с тревогой в голосе спросила принцесса.
      Направляясь к конюшне, Коль бросил через плечо:
      – Ступайте к крепостному валу; скоро вы сами все увидите.
      Подхватив юбки, Изабел поднялась на ступеньки крепостной стены. Сильный ветер, дувший с океана, развевал ее волосы.
      Внезапно вдали появилось множество всадников: все они направлялись в сторону города; кольчуги и оружие воинов ярко сверкали на солнце, и их знамена победно развевались.
      Мир вокруг Изабел словно обезумел, заскрипели большие деревянные ворота, у нее под ногами задрожала земля, и воины выстроились во дворе замка.
      Изабел охватила паника. Неужели Ранульф уже наступает? Но как это могло произойти так быстро? И неужели Коль все предвидел? Она мгновенно осознала, что не хочет знать развязку этой истории, в чью бы пользу она ни закончилась.
      Изабел стала пробираться к Колю, для чего ей пришлось подняться по ступенькам к самому дальнему выступу восточной стены. Оттуда принцесса попыталась разглядеть знамя, развевавшееся над приближавшимся войском. К ее досаде, знамя казалось пятном золотистого цвета; деталей на нем нельзя было разглядеть, и как понять, кому оно принадлежит.
      Когда через ворота проехал Коль, у Изабел перехватило дыхание. Он был одет в кольчугу и ехал с непокрытой головой; длинные черные волосы были распущены по плечам, спрятанный в ножны меч висел сбоку.
      Мрачные предчувствия нахлынули на Изабел. Разве Коль виноват в том, что на него наложили проклятие и ему предначертана ужасная судьба? И почему он так безрассуден, встречаясь лицом к лицу с врагом, зная, что его могут убить в любую минуту?
      Войско противника подходило все ближе, уже слышался дружный шаг пехотинцев. Принцесса напрягала зрение, внимательно глядя вдаль. Теперь на геральдическом флаге она разглядела рыбу с двумя хвостами на зеленом с серебром фоне: такое знамя могло быть только у одного человека – Угберта Уифордона.
      Итак, спасение Ранульфа подоспело в образе его дядюшки с севера.
      Изабел поискала глазами Коля, но тут ее внимание отвлекли всадники, которые выехали из леса и направились к первой группе. На белой лошади ехала женщина в развевающейся на ветру накидке; в ней Изабел сразу узнала Ровену.
      Не доезжая до замка, войско Угберта остановилось, и над долиной повисла зловещая тишина; было слышно лишь, как морские волны набегали на берег.
      Никто не отдавал никаких приказов, не трубил в рожок, не издавал боевых, устрашающих кличей.
      Коль и его приближенные подъехали к переднему краю датского войска, но вместо того чтобы остановиться, Коль продолжал двигаться дальше. На другом конце поля Изабел увидела одинокую фигуру сакса, который направлялся ему навстречу.
      Неужели сам Угберт? С этого расстояния Изабел не могла рассмотреть, кто это был.
      Однако то, что она увидела позже, стало для нее полной неожиданностью. Угберт поднял руку, приветствуя предводителя датчан, после чего они обменялись дружескими рукопожатиями.
      Эта новость была для Изабел как гром среди ясного неба: Торлекссон и ее дядя – союзники в борьбе против Ранульфа, а ее дядя – предатель!
      Изабел опустила голову и тихо заплакала.

      Коль проехал мимо Девона, сына Угберта.
      – Ваши солдаты могут расположиться лагерем с северной стороны от города, – дружелюбно произнес он.
      Низенький коренастый Девон улыбнулся, затем окинул взглядом стены крепости и деревянный замок, возвышавшийся за ними.
      – Ты поступил правильно, Торлекссон, сохранив замок. Надеюсь, полученные трофеи тебя не разочаровали?
      – Мои люди остались довольны.
      – Наши саксонские женщины услужливы и любезны, не так ли? Надеюсь, ты тоже в этом убедился. Можешь забрать с собой парочку-другую прекрасных саксонок, когда будешь возвращаться в свои края.
      Коль кивнул, однако ничего не сказал в ответ, потому что в этот момент увидел Изабел: не отрывая глаз от двоюродного брата, она шла по крепостной стене. Когда принцесса спустилась со стены, ее накидка развевалась на ветру.
      – Что с Ранульфом? – небрежно спросил Девон вместо приветствия.
      Некоторое время Изабел молча сверлила его взглядом.
      – Он все еще жив.
      Благодушное настроение Девона как рукой сняло, и он обернулся к датчанину:
      – Мы договаривались, что к этому времени он должен быть убит. То, что он до сих пор жив, несказанно огорчит моего отца.
      Коль пожал плечами.
      – Меня не слишком заботит реакция вашего отца. – Девон поджал губы и нахмурился, но его лицо тут же снова расплылось в улыбке.
      – Ранульф – хитрая лиса, его не так-то просто поймать. Думаю, охота на него будет увлекательной.
      Коль, прищурившись, посмотрел на Девона.
      – Ни вы, ни ваш отец ни словом не обмолвились о дочерях Олдрита.
      – О дочерях Олдрита? – Девон нахмурился. – Ах да, пару лет назад, кажется, младшая забеременела от какого-то язычника; после этого прискорбного случая Ранульф так и не смог выдать ее замуж. – Он ухмыльнулся и заговорщицки поглядел на Коля. – Попытайте с ней счастья, а кто знает, может быть, ей по душе такие, как вы. Разве не это мечта любого северного человека: богатство, слава и шумные приветствия народа, да к тому же еще и рука прекрасной чужеземной принцессы?
      Коль бросил на Девона недовольный взгляд, потом перевел глаза на Изабел, которая ждала их, стоя на ступенях.
      В это время Ровена слезла с лошади и поднялась тоже на лестницу; не поздоровавшись с Изабел и ни словом с ней не обмолвившись, она встала рядом.
      Коль спрыгнул с коня; Девон тоже спешился, и они стали подниматься по ступеням.
      При виде принцессы Девон остановился.
      – Кузина?
      Изабел едва заметно кивнула; ее губы были плотно сжаты, глаза метали молнии.
      Поднимаясь по ступенькам, никогда не отличавшийся большим умом Девон протянул руки, словно собирался обнять Изабел, но принцесса обожгла его взглядом, в который постаралась вложить все свое презрение к нему. Однако Коль не хотел сейчас никаких сцен и, чтобы спасти ситуацию, проговорил:
      – Изабел, проводите вашего двоюродного брата в большой зал и проследите, чтобы ему ни в чем не было отказано.
      Изабел невесело усмехнулась:
      – Простите, но я здесь вовсе не хозяйка, а всего лишь несчастная пленница.
      Девон вскинул голову и, покровительственно глядя на принцессу, улыбнулся ей, словно любящий папаша.
      – Полно, кузина, все обстоит вовсе не столь ужасно. Выглядишь ты совсем неплохо, и теперь, когда я с тобой…
      – Именно теперь я не потерплю присутствие предателя в доме моего брата.
      От добродушия Девона не осталось и следа.
      – Мне прискорбно слышать такие слова из твоих уст, прекрасная кузина, особенно в момент, когда твое будущее напрямую зависит от моей благосклонности к тебе. – Девон ухмыльнулся. – Кстати, это относится и к будущему незаконнорожденного ублюдка, которого ты принесла в подоле и, возможно, еще принесешь в будущем.
      Изабел с ненавистью посмотрела на Коля, потом опустила глаза, в то время как Ровена, пройдя мимо Изабел, с восторгом упала в объятия двоюродного брата.
      – Ах, кузен! Слава Господу, ты наконец здесь! – Изабел не могла поверить своим глазам; смерив Ровену презрительным взглядом, она решительной походкой направилась в замок, и тут Коль, догнав принцессу, тронул ее за плечо.
      Она резко обернулась и посмотрела на него с нескрываемым гневом.
      – Зачем ты это сделал? – дрожащим голосом проговорила она.
      Не обращая внимания на любопытные взгляды, Коль потянул Изабел за руку, приглашая ее пройти туда, где они могли бы поговорить без свидетелей, но она вырвалась и, подойдя к стене, прислонилась к ней спиной.
      Датчанин мгновение помедлил, затем не спеша подошел к ней.
      – Два года назад, покидая Колдарингтон, я поклялся отомстить твоему брату, и постепенно мне стало ясно, что лучшая месть – заговор против него его родственника, желающего захватить королевство.
      Щеки Изабел вспыхнули.
      – А каковы были твои намерения в отношении меня? Судя по всему, ты собирался ухаживать за мной, заняться со мной любовью и поколебать мое доверие к брату, так?
      Воспоминания о чудесной ночи любви, проведенной вместе с ней в пещере, были так ярки, так свежи, что слова принцессы отозвались болью в сердце Коля.
      – Я занимался с тобой любовью, потому что люблю тебя. – Это признание вырвалось из самых глубин его сердца, и Коль замер, сам потрясенный словами, которые только что так опрометчиво произнес.
      Изабел тоже была ошеломлена его признанием и стояла, побледнев, не в силах вымолвить ни слова.
      В этот момент массивные двери шумно распахнулись, и в зал ввалился коротконогий Девон; белокурая ангелоподобная принцесса Ровена с улыбкой на устах шествовала рядом, держа его под руку. Их сопровождала целая толпа слуг.
      Изабел перевела укоряющий взгляд на Коля и прошептала:
      – Если бы ты меня любил, ты бы не отдал меня и моего сына на милость этого недоумка. – Она оттолкнула датчанина и направилась к лестнице, которая вела на второй этаж, где помещались спальни.
      Очутившись в своей комнате, Изабел сбросила грязную одежду; ее тело горело, руки дрожали. Неожиданное признание Коля, потрясшее ее до глубины души, его проникновенный хрипловатый голос до сих пор звучали у нее в ушах.
      «Потому что я люблю тебя».
      Неправда! Он бессовестно лжет. Любовь, как лавина, сметает все на своем пути, уничтожает недоверие и ненависть. Как смеет он говорить ей о любви через несколько минут после того, как она узнала о предательстве двоюродного брата? Пройдет совсем немного времени, и Коль поведает Девону о тайне рождения Ранульфа, о которой узнал от нее в минуту откровенности. Потом и всем детальным станет известно, что право Ранульфа на трон Норсекса весьма сомнительно.
      Ей вспомнились слова брата, которые он сказал ей, когда они виделись в последний раз: «Если я потерплю поражение и меня убьют, ты не сможешь вырастить сына». И в самом деле, на ступенях замка Девон недвусмысленно дал ей понять, что отнюдь не рад ее незаконнорожденному ребенку.
      Изабел схватила со стола глиняный кувшин и наполнила водой миску.
      «Со всех сторон налетят наши враги и сотрут наш род с лица земли».
      Намочив полотенце, принцесса принялась вытирать им свое разгоряченное тело. Холодная вода взбодрила ее, освежила разум, и туман в ее голове начал постепенно проясняться.
      «Помни о своем высоком происхождении. О своем долге», – словно вновь услышала она.
      Все верно, ей нужно сделать выбор. Точнее, у нее просто нет выбора.
      Изабел торопливо оделась, затем расстелила на кровати свой зимний плащ, положила на него шерстяные перчатки и чулки и свернула все в тугой узелок. Не потрудившись заплести волосы в косу, она подошла к двери…
      Стоп! Кое-что вспомнив, принцесса вернулась и подошла к стене, которая отделяла ее спальню от комнаты Ранульфа. Она долго и скрупулезно ощупывала бревна, пока не нашла то, что искала – небольшое круглое отверстие в стене.
      Глядя на отверстие, Изабел возмущенно прошептала:
      – Тебе придется все объяснить мне, Ранульф, и, надеюсь, что ты успеешь это сделать прежде, чем тебя убьют!
      Быстро повернувшись, Изабел решительной походкой покинула комнату.
      В зале, где толпились солдаты и их родственники tей легко удалось, воспользовавшись толчеей, проскользнуть с узелком мимо солдат Торлекссона и через черный ход незаметно выйти из замка.
      Оказавшись на припорошенном снегом заднем дворе, Изабел направилась в сад и спрятала там свои вещи. Ночью она отправится к брату, а пока ей еще надо кое-что предпринять.
      Удастся ли ей то, что она задумала? Принцесса могла только надеяться на это и молиться. Она поспешила к служебным постройкам, где располагалось помещение, в котором каждый день готовили еду для обитателей замка.
      Когда она открыла дверь кухни, несколько человек одновременно повернулись и удивленно посмотрели на нее; никто из них не был знаком Изабел.
      – Добрый день, – негромко произнесла принцесса.
      Оказалось, что к этому времени некоторые норманнские женщины уже заменили саксонок на кухне: они открывали корзины и нюхали банки, внимательно изучая имевшиеся в их распоряжении запасы продуктов.
      Взгляд Изабел устремился к небольшому шкафчику, висевшему на стене.
      Разумеется, она не собиралась никого убивать, уподобляясь тем страшным людям, которые пытались лишить жизни ее ребенка, хотя, возможно, все же причинит кое-кому небольшое неудобство, чтобы сломить дух врагов и подготовить их поражение.
      В самой глубине шкафчика Изабел увидела узкие глиняные сосуды, те, которые она искала: сосуды стояли отдельно от другой кухонной утвари и были придвинуты вплотную к стене.
      – Я пришла помочь вам готовить праздничную трапезу, – проговорила Изабел, изобразив на лице улыбку. – Так велят мне правила гостеприимства.
 
      Торлекссон нетерпеливо мерил шагами стойло.
      – Я осознал, что люблю Изабел, только когда сказал ей эти слова, – словно в лихорадке произнес он и быстро повернулся, чтобы проверить, не слышит ли его кто-либо посторонний. Убедившись, что они в конюшне одни, Коль снова устремил взгляд на своего слушателя. – Начиная осуществлять план мести, я не знал, что Изабел – дочь Олдрита. Тогда не блещущий умом Девон как нельзя лучше подходил для моих целей, и мне доставляло огромное удовольствие осознавать, что королевство Ранульфа попадет в руки этого кретина. Но теперь… Теперь на карту поставлены жизни Изабел и ее маленького сына.
      Прислушавшись, но, так и не получив ответа, Коль продолжил:
      – Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить: как я могу просто так взять и уехать отсюда после всего, что случилось? В конце концов, я столько времени жил с мыслью о мести…
      Морки молча посмотрел на хозяина грустными карими глазами, словно отлично понимал его и сочувствовал ему.
      Коль помотал головой.
      – Господи, кажется, я совсем рехнулся! Какой болван станет изливать свою душу коню и спрашивать у него совета? – Он изо всей силы пнул ногой дверь стойла, затем, подняв голову, обернулся и увидел стоящего посреди конюшни Векелля, который молча наблюдал за ним.
      – Мой господин! – Датчанин нахмурился.
      – В чем дело?
      Лицо Векелля мгновенно утратило обычное беззаботное выражение, и он печально произнес:
      – В ту ночь, когда в снежном сугробе я обнаружил беспомощного грудного младенца, я решил во что бы то ни стало его спасти. Я хотел, чтобы он жил.
      Коль в недоумении уставился на него.
      – Ну да, вот я здесь – жив-здоров…
      – Но ты не живешь, а просто дышишь. Разве можно сказать о тебе, что ты живешь?
      Наступило тягостное молчание. Коль поднял глаза на потолок и принялся внимательно рассматривать балку над головой.
      – По-моему, с конем мне было гораздо легче разговаривать.
      Векелль пожал плечами:
      – Руководя войском, ты всегда действовал четко и был непоколебим. Люди тебе верят и пойдут за тобой, каким бы ни было твое решение. И все же кое о чем я советовал бы тебе подумать дважды, а может, и трижды… – Не прибавив больше ни слова, Векелль повернулся и вышел из конюшни.
 
      Когда Изабел покидала кухню, руки ее были вымазаны в ягодном соке и являли собой наглядное доказательство совершенного ею деяния. Заметив это, принцесса торопливо вытерла руки о юбку, но некоторые пятна все же остались. Испытывая гордость за содеянное и одновременно облегчение от того, что сама она не увидит ужасный результат своих манипуляций, принцесса, замирая от страха, поспешила в сад.
      – Госпожа!
      Внутри у Изабел все оборвалось, когда она увидела, что навстречу ей по садовой дорожке идет Векелль.
      – Уже стемнело, – укоризненно заметил он, – а вы ходите здесь одна!
      Изабел опустила глаза: она боялась вспоминать о том, что только что совершила.
      – Ничего. – К счастью, ее голос звучал достаточно твердо. – Я не из пугливых.
      – Мой господин просит вас сегодня вечером присутствовать в трапезной.
      Услышав эти слова, Изабел вздрогнула. Впрочем, теперь у нее появился еще один повод убедиться в том, что она поступила правильно.
      – Я не собираюсь приветствовать Девона Уифордона в доме своего брата, потому что теперь он для меня – подлый предатель.
      Векелль пожал плечами:
      – Возможно, мой господин собирается сделать что-то еще, возможно, он хочет объявить о некоем важном решении…
      Принцессу охватило любопытство, и она поинтересовалась:
      – Может, вы сообщите мне, о чем идет речь?
      – Никто не знает, что может прийти в голову Торлекссону.
      Узелок Изабел был спрятан всего в двух шагах от того места, где они стояли, и, чтобы ни на минуту не забывать о своем высоком долге, принцесса сосредоточила все свое внимание на нем.
      – Не вижу причин, по которым мое присутствие на ужине действительно необходимо. Какое бы объявление ни собирался сделать Коль, уверена, оно не предвещает ничего хорошего ни мне, ни моему сыну.
      – И все же почему бы вам не услышать собственными ушами то, что он скажет?
      Изабел сделала вид, что обдумывает предложение Векелля посетить праздничный ужин. Если бы он не появился сейчас перед ней так неожиданно, ее бы давно уже и след простыл!
      – По правде говоря, после утомительного похода я чувствую себя немного уставшей. Скажите Торлекссону, что я собираюсь провести этот вечер одна в своей комнате. – Гордо расправив плечи, принцесса направилась к кухне, втайне надеясь, что Векелль не последует за ней. Как только он уйдет, она заберет свои вещи и надолго покинет замок.
      Однако Векелль неожиданно положил свою тяжелую руку ей на плечо.
      – Что ж, понятно. – Изабел вздохнула. – Так бы и сказали сразу, что желание Коля видеть меня на праздничном ужине вовсе не просьба, а приказ!
 
      Подняв кубок, Коль поднес его к губам.
      – Еще меда, мой господин? – Держа в руках кувшин, на возвышение поднялась Ровена; она явно была довольна тем, что вернулась в замок хозяйкой. Как того требовал обычай, она поприветствовала своего двоюродного брата и каждого воина из его войска в отдельности, потчуя их вином, и вот теперь очередь дошла до предводителя.
      – А вы не желаете ли еще меда, Изабел? – Коль повернулся к принцессе, которая за весь вечер не проронила ни слова.
      Красавица молчала, но ее гневный взгляд говорил красноречивее слов. Она сидела неестественно прямо, сложив руки на коленях, словно ей было неприятно даже случайно прикасаться к соседям по праздничному столу.
      Вздохнув, Коль кивнул Ровене, надеясь, что мед поможет ему снять напряжение. Сейчас для него наступал очень ответственный момент: он планировал сообщить Девону о том, что его намерения изменились, после чего собирался открыть Изабел свои чувства. Как отнесется к этому принцесса: примет его или отвергнет, было для него теперь главной загадкой.
      Разумеется, сам он нисколько не сомневался в правильности решения, которое принял. Коль всегда старался поступать по справедливости. В случае с Норсексом одна возможность проистекала из другой, но он не знал, как поведут себя стороны, вовлеченные в эту историю. Перед его глазами снова встала картина, когда Изабел подкралась к его кровати с ножом в руке. Что ж, сейчас принцесса снова сердится на него, но в конце концов она остынет и очень скоро сдастся.
      В дальнем конце помещения на тканом тюфяке сидел бард и восхвалял подвиги предводителя викингов. Коль некоторое время прислушивался к словам песни, затем собрался подняться, чтобы произнести речь, но в этот момент в трапезную вошло несколько служанок с подносами, нагруженными большими пирогами с ягодами. Датчанин поморщился: он очень не любил откладывать то, что наметил.
      Внезапно Изабел заерзала на скамейке и опустила голову.
      – Могу я вернуться к себе? – спросила она, не поднимая глаз и нервно теребя складки юбки.
      – Ты все еще не проглотила ни кусочка. Ты, часом, не заболела?
      – Может быть, – едва слышно прошептала принцесса.
      – И все же я прошу тебя потерпеть – ждать осталось совсем немного. – Коль просто не мог позволить ей уйти.
      Служанка поставила перед ним поднос, и Изабел, бросив взгляд на пирог с ягодами, побледнела.
      Девон жадно схватил кусок пирога и отправил его в рот.
      – Очень вкусно! – довольно воскликнул он: сок тек у него по подбородку, но, похоже, он этого не замечал. – Возьму-ка я еще один кусок.
      Принцесса посмотрела на двоюродного брата с выражением ужаса на лице и тихо пробормотала на ухо Колю:
      – Мне правда хотелось бы уйти.
      Принцесса в самом деле выглядела очень бледной, и Колю стало жаль ее.
      – Может быть, ты просто устала? Ночью в пещере тебе не удалось как следует выспаться…
      Щеки Изабел стали пунцовыми от стыда.
      – Я не собирался насмехаться над тобой, Изабел. Прошу тебя, останься рядом со мной хотя бы ненадолго.
      – Что бы ты ни задумал, я не желаю слушать то, о чем ты собираешься объявлять.
      Коль промолчал. Он не даст Изабел отговорить его от задуманного и обязательно сделает то, что должен.
      Все собравшиеся за столом – и саксы, и датчане – наслаждались вкусом пирогов с ягодами, и Коль тоже взял себе кусочек, а затем поднес его ко рту. Бард, перебирая руками струны арфы, по-прежнему воспевал в своей балладе Коля, разрушителя зла.
      Сидя рядом с датчанином, Изабел недовольно пробормотала:
      – Я могу предложить более удачный вариант припева, собственного сочинения: «Коль – предатель женщин и детей». Или еще лучше: «Коль – большая норманнская вошь».
      Не донеся кусок пирога до рта, Коль резко опустил его на тарелку. Кажется, принцесса решила провоцировать его всеми доступными ей способами! Ни вместо того чтобы разжечь в нем гнев, слова, сказанные тихо столь сладкими губками, лишь еще больше раздразнили его. От одного присутствия рядом Изабел душа его пела от счастья.
      Вот он самый подходящий момент! Торлекссон кивнул Векеллю, и тот, отложив пирог, тщательно вытер рот, затем поднялся и, выбросив вверх руку, прокричал на весь зал:
      – Тихо! Сейчас будет говорить наш предводитель! – Коль не спеша поднялся. Наконец-то Изабел узнает, что у него на сердце, а он, в свою очередь, узнает, что она об этом думает.
      От приятных мыслей его неожиданно отвлек странный звук: похоже, у кого-то из гостей началась рвота. Затем звук повторился, но уже с другой стороны, потом еще, еще…
      Не в силах ничего понять, Коль растерянно крутил головой, и тут Девон громко застонал.
      Вскоре везде, куда бы Коль ни бросил взгляд, побледневшие мужчины и женщины начали вскакивать с мест и, согнувшись в три погибели, схватившись за животы, выбегали из зала. Изабел поднялась со скамьи: в ее глазах застыл испуг и еще что-то такое, что заставило Коля схватить принцессу за руку. Только тут он заметил, что на ее руках, которые она старательно прятала в складках платья, красовались лиловые пятна от ягод – свидетельство совершенного преступления.
      В ту же секунду Коль понял все. Пирог с ягодами!
      Сжав руку принцессы с такой силой, что она вскрикнула, Коль грозно воскликнул:
      – Что ты положила в пироги, отвечай?! – Изабел прищурилась.
      – Волчью ягоду, жабий корень и жучий яд: точный состав смеси мне неизвестен. Это средство повара обычно использовали для того, чтобы отвадить собак от кухни.
      Коль не верил своим ушам, перевел взгляд на гостей, корчившихся в судорогах, у него исчезли последние сомнения в правдивости слов принцессы.
      – Так ты решила отравить нас всех?
      – Да, – дерзко выпалила она. – Тебя, моего двоюродного брата и всех, кто вас поддерживает! – выкрикнула Изабел.
      Лицо датчанина покраснело от гнева. Ну почему она не дала ему хотя бы один шанс? Тогда он непременно уладил бы все миром! Неужели она ему совсем не доверяет?
      На соседней скамье, держась за голову, громко стонал Векелль; перед ним лежал наполовину съеденный кусок пирога. Коль заметил, что, случайно взглянув на старика, Изабел съежилась и в ее глазах промелькнуло что-то похожее на угрызения совести. Затем она снова дерзко вскинула голову и спокойно произнесла:
      – Это не смертельно. Они не умрут.
      Не смертельно? И на том спасибо… Но в этот момент Коль готов был ее убить.
      Схватив принцессу за руку, Торлекссон потащил ее к двери.
      – Немедленно иди в свою комнату и не показывай оттуда носа, пока я сам за тобой не приду.
      – Нет. – Изабел попыталась выдернуть руку. – Я останусь здесь и буду помогать этим несчастным.
      Она сделала шаг по направлению к Векеллю, но Коль по-прежнему крепко держал ее.
      – Ты и так наломала дров. Сама подумай, кто примет от тебя помощь после того, как ты пыталась их отравить? – Его глаза бешено сверкнули. – Делай, что я сказал, и не вздумай снова перечить мне!

      Изабел торопливо вышла из трапезной. Разумеется, в свою спальню она идти не собиралась и, быстро оглядевшись, сломя голову побежала во двор. Она была настолько взволнована, что даже не замечала холода, щипавшего ей щеки.
      После всего случившегося ей следовало бы торжествовать победу, однако радости от того, что она сделала, принцесса не чувствовала, испытывая муки совести и гнев одновременно. Хотя кто мог осудить ее за то, что она решила помешать попыткам врага завладеть королевством брата и убежать от врага, который держит ее в качестве пленницы? И все же Изабел не покидало ощущение, что она постыдно обманула поверившего ей человека.
      – Стой, Изабел! – Услышав за спиной голос разъяренного Коля, принцесса застыла на месте. Если он затащит ее обратно в дом и подвергнет наказанию на глазах у всех, она уже не сможет удержать в узде эмоции, которые ее переполняли, а это означало, что обратной дороги для нее нет. В лесу ее ждет Ранульф, и только там она найдет успокоение.
      Подхватив юбки, Изабел снова побежала, рассчитывая на то, что сумеет спрятаться в хижине и пустившийся за ней Коль проскочит мимо.
      Когда принцесса оказалась в хижине, в нос ей ударил резкий запах; к тому же она ничего не видела в темноте. Прислонившись спиной к двери, она ждала, пока глаза привыкнут к темноте, как вдруг снаружи до нее донесся хруст гравия.
      Сердце Изабел забилось, словно пойманная птица, и она стала лихорадочно оглядываться, ища, где бы спрятаться.
      Вытянув вперед руки, Изабел сделала шаг в глубину хижины, и тут под ногами у нее что-то хрустнуло.
      Принцесса замерла, не смея вздохнуть от страха. Что, если этот хруст был слышен снаружи?
      У нее защекотало в носу, и она попыталась зажать нос пальцами. Что же это все-таки за запах?
      Звук шагов возле хижины больше не повторялся, и принцесса, наклонившись, ощупала пол под ногами. Скорлупа грецкого ореха? Боже, да это квасцы!
      К этому моменту глаза Изабел уже достаточно привыкли к темноте. Теперь она отчетливо разглядела узкие глиняные сосуды, стоявшие ровными рядами возле стены. Сосуды были наполнены мареной, листьями вайды, а также измельченной ореховой скорлупой – богатствами местного красильщика. Когда-то все это добро применялось для окраски тканей.
      Неожиданно дверь отворилась, больно ударив принцессу по спине, и она, не удержавшись, упала. При этом скорлупа врезалась ей в ладони и к тому же она больно стукнулась головой о чан с медной краской.
      Когда Изабел повернулась, держась рукой за ушибленный лоб, она увидела, что в дверях с факелом в руках стоит Коль.
      – О Господи, когда ты от меня отвяжешься?!
      – Ах, ты… ты отравила моих людей и еще чего-то требуешь от меня! – Датчанин бросился в глубь хижины, и Изабел едва успела спрятаться за огромную бадью с медью.
      Коль швырнул факел на небольшую решетку для огня в центре помещения, а затем стал пробираться к принцессе, маневрируя между красильными крюками, которые свисали с потолка.
      – Ты отравила не только моих людей, но и саксов тоже. – Коль попытался обойти ее сзади.
      – Солдаты Девона? Все до одного изменники! – Изабел стала отступать в другую сторону.
      – Положим. Но почему ты убегаешь, принцесса? Ты боишься меня?
      – Разумеется, нет. – Изабел лихорадочно соображала, как ей побыстрее улизнуть из лачуги.
      – А вот это напрасно. – Коль исподлобья посмотрел на принцессу и вдруг наклонил чан набок.
      Ахнув, Изабел отпрянула, но жидкость успела вылиться ей на подол и попасть на носки туфель.
      Коль обошел вокруг опрокинутой бадьи; под ногами у него трещала разбросанная по полу скорлупа орехов и хлюпала краска, оставляя брызги на его одежде.
      Изабел схватила с подоконника банку с грецкими орехами.
      – Берегись. Я тебя предупредила.
      – Предупреждай сколько душе угодно. – Принцесса швырнула в него банку, но Коль легко отбросил метательный снаряд рукой. Орехи градом посыпались на пол, а затем с тяжелым стуком на пол упала сама банка.
      Тем временем Изабел спряталась под обитой холстом рамой для сушки тканей; ее ладони и колени были мокрыми от краски. С гулко бьющимся сердцем она начала медленно красться к двери, но как раз в эту секунду ткань вдруг исчезла, а рама вылетела и ударилась о дверь.
      Изабел притаилась и сидела тихо, как загнанная в угол мышка, глядя на мыски громадных сапог.
      Ее волосы рассыпались по плечам. Стараясь взять себя в руки, она пыталась убедить себя, что Коль, конечно же, не убьет женщину, с которой накануне занимался любовью. Наконец, набравшись храбрости, принцесса поднялась во весь рост.
      – Ты не имеешь права запугивать меня. – Она ткнула Коля пальцем в то самое место, которое целовала прошлой ночью. – Твои солдаты получили все, что им причитается: они заслужили, чтобы их отравили, потому что сами постоянно отравляют жизнь саксам. – Изабел потрясла кулаком в воздухе. – И потом, почему-то ты сам не съел этот пирог, как все остальные. Наверняка вместе с моим придурковатым двоюродным братом вы были слишком увлечены составлением нового коварного заговора, поэтому тебе было не до еды.
      Коль наклонился к ней, и его лицо оказалось так близко от лица Изабел, что она могла бы поцеловать его, если бы захотела. Принцесса замерла.
      – Дражайшая владычица, – произнес Коль голосом сладким как мед. – Я как раз собирался отправить твоего кузена в его родной Уифордон, но тут, к несчастью, вмешалась ты и взяла инициативу в свои руки.
      Его слова потрясли Изабел, и она опустила глаза.
      – Я хочу только одного, – угрюмо произнесла принцесса, – чтобы ты покинул наше королевство, потому что твое присутствие мне неприятно.
      – Вчера ночью ты говорила другое. – Изабел заткнула уши.
      – Не желаю ничего слышать о вчерашней ночи! – Она осторожно двинулась в направлении двери, но Коль одним движением перевернул стол, и принцесса, вскрикнув, прижалась спиной к стене.
      – От меня не так-то просто уйти! – заметил Коль с нескрываемым удовлетворением.
      – Это мы еще посмотрим! – Изабел сняла с потолка красильный крюк и, держа его как оружие, пошла вперед…
      Увы, от пристального взгляда датчанина ей стало не по себе; ее рука, сжимавшая крюк, задрожала, ладонь стала влажной от пота.
      – Вот так-то, милая принцесса. – Коль довольно усмехнулся. – Неужели прошлый опыт тебя ничему не научил? Ты уже не раз нападала на меня, но заканчивалось это всегда одним и тем же.
      Собрав все силы, Изабел замахнулась на датчанина крюком, но он ловко увернулся, и она услышала лишь треск порванной одежды.
      В следующий миг Коль поймал крюк, вырвал его из рук принцессы и швырнул на пол, а потом прижал Изабел к стене.
      В тот же миг с принцессой произошло то, чего она меньше всего ожидала: ее сознание погрузилось в головокружительную бездну всепоглощающего желания.
      Коль с минуту неподвижно смотрел на нее, затем его губы слегка коснулись ее губ.
      Изабел попыталась вывернуться, но теперь ее движения были какими-то нерешительными.
      – Пусти.
      – Нет. – Его губы дразнили, соблазняли, призывали поцеловать их, и хотя Изабел приказала себе не отвечать на его поцелуй, она не смогла устоять.
      – Коварный негодяй, ты предал меня…
      Вместо ответа Коль страстно прильнул губами к ее губам.
      Изабел ахнула.
      – Боже, что ты со мной делаешь?! – Датчанин пристально посмотрел на нее.
      – Давай наконец покончим со всем этим. – Его пальцы погрузились в ее волосы, когда он начал целовать ее шею. – Я до смерти хочу тебя.
      – Но твой союз с Девоном… Я ни за что с этим не примирюсь.
      – Наш союз подошел к концу. – Коль схватил ее юбки и поднял их так, что обнажились щиколотки и колени. – Ты сама виновата, что Девон об этом еще не знает.
      «Подошел к концу»? Изабел не успела насладиться радостью от этого известия, потому что все ее внимание было полностью поглощено поцелуем Коля.
      – А тайна Ранульфа? То, что по рождению у него нет права на трон?
      – Об этом Девону ничего не известно, и он никогда об этом не узнает.
      От Коля пахло пряностями, мужским началом, и Изабел осторожно приоткрыла глаза.
      – А как же твоя жажда мести Ранульфу? Ты все еще хочешь его убить?
      – Тебя я хочу гораздо сильнее. Все остальное не так важно.
      На этот раз, когда Коль поцеловал ее, Изабел его не остановила. Его горячие губы спустились к ее шее; в полузабытьи Коль шептал ей нежные слова по-датски, потом схватился за вырез платья и, дернув вниз, обнажил ее грудь.
      Изабел выгнула спину. Звук его ласкового голоса кружил ей голову. Задрав ее юбки до пояса, Коль стал гладить и целовать ее с неистовой страстью, от которой желание еще сильнее закипело в ее крови. У Изабел стали подкашиваться ноги, но Коль удержал ее, прижав к стене.
      – Мне надо бы ненавидеть тебя, – прошептала она.
      – Да, но ты не можешь этого сделать.
      – Тогда тебе следовало бы меня ненавидеть. Я собиралась отравить на время твоих солдат при помощи отвара, а после этого известить брата о том, что ты находишься в уязвимом положении.
      – Надеюсь, сейчас тебе этого уже не хочется?
      – Нет, – призналась принцесса, тяжело дыша. – Не хочется.
      Продолжая держать юбки у ее талии, Коль опустился перед ней на колени. Изабел вздрогнула, когда он стал целовать ее бедра, поднимаясь все выше.
      Когда, ослабев от желания, она почувствовала, что больше уже не может стоять на ногах, он опустил ее вниз, насадив на свое сразу затвердевшее копье. Ее ноги согнулись в коленях, грудь тяжело вздымалась.
      – Любовь моя, – прошептал Коль. – Моя единственная любовь.
      От нежных слов сердце Изабел мгновенно растаяло. Когда он вошел в нее еще глубже, она ахнула и сжала бедра.
      Коль медленно двигался под ней, побуждая ее подхватить его ритм, его глаза сверкали.
      – Ты – моя! – воскликнул он, затем опустил руку в разлитую краску, и, оторвав ладонь от пола, коснулся Изабел, отпечатав след на ее коже.
      Приоткрыв глаза, Изабел посмотрела на отметину. Теперь она в самом деле стала его женщиной. Навечно.
      И все же, когда, позабыв себя, Изабел кричала от блаженства, ее сердце сжималось от безотчетной тревога. Где-то в глубинных уголках ее сознания неясно маячили туманные очертания будущего, требуя от нее, чтобы она ни на секунду о них не забывала.
      Наконец, достигнув кульминации и не желая разъединяться с Колем, Изабел испытала легкую грусть.
      Коль пощекотал ее шею мокрыми от пота волосами и после минутной паузы заявил:
      – По-моему, сейчас нам с тобой нужны только кровать и четыре стены.
      – Пожалуй, ты прав. – Принцессе страшно хотелось побыть с ним наедине, наслаждаясь каждой минутой близости, но она отлично отдавала себе отчет в том, что завтрашний день может принести им новые трудности.
      Коль задумчиво произнес:
      – Похоже, скоро мы вообще не сможем оторваться друг от друга, а раз так, нам необходимо прийти к чему-то вроде соглашения.
      – Соглашения? – Изабел опустила юбки. – Неужели то, что влечет нас с тобой друг к другу, это…
      – Да. – Коль внимательно посмотрел в глаза принцессы. – Это нечто большее, чем страсть. Конечно, нам придется нелегко, но ты не беспокойся, я сумею защитить и тебя, и твоего сына.
      Изабел опустила глаза; ей трудно было поверить в то, что говорил Коль. И все же, хотя брак между ними едва ли был возможен, она не могла отрицать, что любит этого человека.
      – Я с радостью приму свое будущее, что бы ни ждало меня впереди.
      Коль взял Изабел за подбородок и заглянул ей в глаза.
      – О чем ты сейчас думаешь?
      – Я не могу представить, как разбитые куски моей жизни могут снова стать единым целым, но ты по крайней мере даешь мне надежду.
      – Надежда… – тихо повторил Коль. – Пожалуйста, будь терпимее ко мне, потому что всю свою жизнь я обходился без надежды.
      Немного помолчав, Изабел спросила о том, что ее так волновало:
      – Что ты намерен делать с Ранульфом?
      Коль повернулся и стал смотреть в потолок, на деревянные балки над головой. Когда он вновь заговорил, было заметно, что слова даются ему с трудом:
      – Я должен услышать от него, какие причины побудили его подвергнуть меня мучениям… и попытаться трезво оценить его поступок.
      Изабел, приподнялась и оперлась на локоть. Его искренность обезоружила ее и еще раз убедила, что Коль испытывает к ней настоящие чувства и что он готов сделать попытку отбросить стародавнюю ненависть – лишь бы Изабел была спокойна.
      – Это то, на что я надеялась. – Заглянув ей в глаза, Коль прошептал:
      – Верь мне.
      На глазах Изабел заблестели слезы.
      – Я тебе верю и больше никогда не стану в тебе сомневаться.
      Чуть улыбнувшись, Коль заметил:
      – Твоя одежда окончательно испорчена. – Поцеловав принцессу в губы, он с грацией молодого льва поднялся с пола и, осмотрев рамы для сушки тканей, вернулся к Изабел, держа в руках простое платье желтого цвета.
      – Возможно, это не твой размер, но все же его можно надеть. – Он помог ей снять испачканное краской платье, и от прикосновения его шершавых ладоней к ее телу у принцессы мурашки побежали по коже.
      Наклонившись над принцессой, Коль поцеловал ее; его глаза снова возбужденно горели. Изабел обняла его за плечи, мгновенно отзываясь на ее поцелуй, словно их последнее физическое соединение удовлетворило страсть только отчасти.
      Он протянул ей желтое платье.
      – Надевай и давай скорее найдем более подходящее место, где можно продолжить эту ночь.
      Когда принцесса оделась, Коль взял ее за руку и открыл дверь хижины; Изабел последовала за ним.
      Вдруг датчанин резко остановился, и она наткнулась на его спину.
      Вокруг них стояли воины с хмурыми лицами и гневно выкрикивали обвинения и ругательства; при лунном свете были видны их угрожающе поднятые копья.
      Изабел испуганно вцепилась в руку Коля.
      – Отойдите, – приказал он, заслоняя принцессу. Осторожно выглядывая из-за плеча Коля, Изабел пристально рассматривала своих врагов, и тут вперед вышел Векелль: он выглядел изможденным, его лицо было белым как мел.
      Указывая дрожащим пальцем на Изабел, Векелль сурово проговорил:
      – Это ваших рук дело, принцесса. Вы сами готовили тот злосчастный пирог с ягодами. Черт побери, женщина… – Он остановился, стараясь справиться с приступом тошноты, а затем продолжил, срываясь на крик: – Разве мы не были добры к вам?!
      Изабел втянула голову в плечи, а Векелль тем временем продолжал обвинительную речь:
      – Все эти люди превозносили вас за то, что однажды вы спасли жизнь нашего славного предводителя, а вы в это время строили против нас свои коварные козни.
      Коль резко поднял руку.
      – Нам не следует еще больше усиливать вражду; ничего хорошего из этого не выйдет.
      Изабел стиснула его плечо.
      – Нет, дай ему сказать.
      Толпа притихла, ожидая, что ответит Векелль. Старик откашлялся.
      – Мы вправе потребовать, чтобы принцесса была наказана за свое злодеяние. – Он перевел свой угрюмый взгляд с Изабел на Коля. – Какое бы наказание вы ни применяли к ней в этой хижине, нам этого мало.
      Щеки Изабел вспыхнули.
      – Да! – наперебой стали кричать солдаты. – Наказания! Мы требуем наказания!
      Коль нахмурился:
      – Я вижу, вы уже обнажили оружие; однако принцесса Изабел никого не убила, и я не дам согласие на ее казнь.
      Векелль приложил руку к горлу, как будто стараясь побороть новый приступ тошноты, затем хрипло проговорил:
      – Мы требуем не казни.
      Неожиданно вперед вышел Раги и встал рядом с Векеллем; от слабости он едва держался на ногах.
      – Пока мы стояли здесь битый час и ждали вас, у нас было достаточно времени все хорошенько обмозговать.
      – Да, и мы приняли решение, – подтвердил Векелль. Раги погрозил дубинкой Изабел:
      – Три дня в темнице замка!
      Толпа одобрительно загудела, поддерживая его.
      – Три дня? – усмехнулся Коль. – Не забывайте, что принцесса имеет благородное происхождение и не привыкла к такому обращению.
      – Я согласна с приговором, – звонко произнесла Изабел и, выйдя из-за спины Коля, встала перед воинами. – Три дня в темнице замка – это самое меньшее, что я заслужила.
      – Но… – Коль явно не знал, как ему поступить.
      – Не пытайся меня отговорить. – Принцесса с тревогой вглядывалась в лица стоявших вокруг нее людей. – Прошу вас принять это в качестве моего предложения о мире. Принимая наказание, я объявляю всем о своем желании установить согласие между нашими народами.
      Доведись Ранульфу услышать то, что сказала принцесса, он пришел бы в ужас, но Изабел не собиралась и дальше отвечать за грехи брата.
      Со смиренным видом, вытянув вперед руки, Изабел позволила связать себя. Весь гнев Векелля и Раги мгновенно испарился. Старые вояки удивленно смотрели на принцессу и на ее протянутые руки, пребывая в полном замешательстве.

      – Ну, что вы смотрите, она согласилась! Разве вы не этого хотели? – Коль избегал смотреть принцессе в глаза.
      Векелль неуверенно взял Изабел за руку и повел к замку; датчане последовали за ними.
      Дойдя до замка, толпа остановилась, а Векелль, Коль и Изабел спустились по каменным ступеням в подземелье, на стенах которого тускло горели факелы.
      – Сюда. – Векелль потянул принцессу к маленькой камере.
      – Нет, – проговорила Изабел, вглядываясь в темноту центрального коридора. – Прошу вас, отведите меня в самое дальнее помещение.
      – Изабел? – послышался из камеры удивленный голос Айкена.
      – Я, как всегда, не могу вам нив чем отказать. – Векелль повел ее в глубь коридора.
      – Что вы здесь делаете?! – крикнул Айкен вслед принцессе.
      Изабел гордо вскинула голову:
      – Со мной все в порядке, не бойся за меня. – Бросив взгляд на Коля, принцесса заметила, что он нахмурился, однако решила не обращать на это внимания.
      Когда они подошли к концу коридора, принцесса стала всматриваться в темноту камеры – той самой, в которой две зимы назад находился датчанин.
      Коль отступил на несколько шагов; воспоминания о ночи, проведенной в темнице, и о мучениях, которым его подвергали, снова захлестнули его.
      Поборов страх, Изабел, войдя в мрачное помещение, сразу же очутилась в кромешной темноте, и Векелль осторожно затворил за ней дверь. Онаждала, когдалязгнет металлический замок, но не услышала поворота ключа в замке.
      – Всего вам доброго, принцесса.
      Затем послышался звук удаляющихся шагов по земляному полу, и Векелль ушел.
      Изабел сидела, гадая о том, где Коль. Неужели он успел уйти так неслышно, что она этого не заметила? Возможно, воспоминания о пребывании в этом мрачном месте оказались для него чересчур тяжелы.
      И тут Изабел догадалась, что Коль продолжает оставаться там, в коридоре; принцесса даже слышала, как он дышит.
      – Коль! – Она подошла к двери.
      Датчанин в самом деле стоял возле ее камеры; его лицо скрывала темнота.
      – Почему ты согласилась на их условия? Я ведь мог их уговорить!
      – Нет. – Изабел покачала головой и просунула руки через щель в двери.
      Коль взял ее руки в свои ладони – теплые и сильные, и все ее страхи бесследно исчезли.
      – Неужели ты сомневалась во мне?
      – Здесь дело вовсе не в моих сомнениях: дело идет о будущем нашего народа. Сегодня я совершила ошибку, а значит, должна это признать и понести наказание за свой поступок. У нас обоих есть незаживающие раны, Коль. Вчера, в пещере, ты лечил мою рану. – Она пожала его руку. – Может быть, то, что я нахожусь в плену в этой камере, поможет тебе залечить хоть одну из твоих ран.
      – Изабел…
      Она приложила кончики пальцев к его губам.
      – Лучше принеси мне одеяло и фонарь и обещай, что Годрик вернется ко мне, как только меня выпустят.
      Коль закрыл глаза.
      – Хорошо, обещаю.
      – Не горюй! Не успеешь оглянуться, как три дня пройдут, и я снова выйду на свободу.
      Внезапно Коль просунул руку через щель в двери камеры и, обхватив голову принцессы, приблизил ее лицо, а затем поцеловал Изабел в губы пылко и страстно. После этого он удалился решительной походкой.
      Прислонясь спиной к двери, Изабел медленно сползла вниз; а уже через минуту она услышала встревоженный голос Айкена:
      – Скажи, Изабел, как ты сюда попала?
 
      – Вам не спится, мой господин? – Векелль тяжелой походкой подошел к своему командиру, который неподвижно сидел возле стены рядом с входом в подземелье.
      – Как я могу уснуть, зная, что она находится там? – Векелль уселся рядом с Колем.
      – У меня тоже сна ни в одном глазу.
      – Надеюсь, тошнота прошла?
      – Да. И гнев тоже как рукой сняло. – Старый вояка хитро прищурился, и в глазах у него заплясали дьявольские искорки. – Я пораскинул мозгами и пришел к выводу, что это вас нужно винить в беде, происшедшей в тот вечер.
      Коль удивленно поднял на него глаза.
      – Меня? Как это понимать?
      – Если бы вы вовремя разобрались в своих чувствах, ничего бы не случилось. – Векелль широко улыбнулся, а потом, помолчав немного, добавил: – Полагаю, Изабел с самого начала завладела вашим сердцем.
      Коль кивнул, поскольку отрицать очевидное не имело смысла.
      – Все, что ты сказал в конюшне, верно. Я хочу не просто дышать – я хочу жить по-настоящему, и эта женщина каким-то образом понимает меня; а это и есть то, что мне нужно. Теперь благодаря ей я могу жить. – Тут Коль облегченно вздохнул, чувствуя, что у него словно камень с души свалился. Как хорошо, что он признался Изабел в любви! Любовь сделала его сильнее. Теперь он больше не боялся того, что ждет его впереди. Признание, что он любит Изабел, стало для него своего рода вызовом ужасному материнскому проклятию.
      – Это урок для всех нас. – Векелль пододвинулся к Торлекссону. – Что касается принцессы, мы тут посоветовались, и все согласились, что одной ночи, проведенной в темнице, с нее вполне достаточно.
      – Правда? Вы все так думаете?
      – Нет, не совсем, – ухмыльнулся Векелль. – Но прекрасная саксонская служанка, которая похитила мое сердце, не на шутку рассердилась на меня за то, что я заключил ее хозяйку в темницу. Учитывая то, что своя рубашка ближе к телу, я из своих корыстных побуждений уговорил народ проявить к принцессе снисходительность.
      Коль не мог поверить своим ушам. За все время, которое он знал Векелля, тот одинаково относился ко всем женщинам, особо не выделяя никого из них.
      – И что это за служанка? – живо поинтересовался он.
      – Ее зовут Бертильда, и благодаря ей я понял, что смогу провести остаток своих дней в этих краях ив этом самом городе.
      Коль мгновенно почувствовал, что дело было не только в том, что в ответ на его откровенность Векелль открыл ему свою душу; он осознавал, что произошло что-то важное и значительное. Это было словно прощание с прошлым и в то же самое время – словно новый поворот судьбы. Теперь перед ними открывался неизведанный, волнующий мир. Коль не знал точно, сколько времени ему отпущено, но был готов благодарить Бога даже за один день счастья, проведенный с Изабел.
      Он по-дружески положил руку на плечо Векелля.
      – Ну так и ступай к своей очаровательной Бертильде, дружище.
      – Ладно. А вы не забудьте забрать свою принцессу из тюрьмы.
 
      Утром Изабел разбудил яркий солнечный свет, и она увидела над собой улыбающееся лицо Бертильды.
      – Просыпайтесь, принцесса, у нас мало времени.
      – Мало времени?
      Несколько часов Изабел провела в темнице, и сон в конце концов одолел ее. Но как теперь могла она проснуться на шелковых простынях, в своей мягкой постели, в тепле и уюте?
      – Скажи, как я очутилась в своей спальне?
      – Вас принес сюда Торлекссон.
      – Не может быть! – Изабел недовольно нахмурилась. – Мы с ним договорились, что я проведу в темнице еще два дня, и я думала, что он понял меня. Зря он смягчил наказание, которое я заслужила!
      – Это результат достигнутой договоренности… – Бертильда стыдливо потупила взор, всем своим видом давая понять, что в ее словах заключен какой-то скрытый смысл. По правде говоря, Изабел показалось даже, что эту фразу служанка произнесла довольно игривым тоном.
      – Договоренности? Но какой и с кем? – Бертильда покраснела.
      – Договоренность достигнута тем же путем, каким синие следы от рук появились на вашем теле.
      – Бертильда! – воскликнула Изабел; только сейчас она осознала, что лежит под одеялом совсем без одежды.
      – А теперь поторопитесь, я и так позволила вам слишком долго спать. – Бертильда так и светилась от радости. – Скорее умывайтесь и одевайтесь: главный датчанин попросил, чтобы вы присутствовали на полуденной трапезе.
      – Вот как? Интересно, что он задумал? – Внезапно Изабел вспомнила, как сорвала планы Коля, когда он пытался что-то объявить всем во время пира.
      – Понятия не имею. Он только приказал ни под каким видом не подпускать вас к кухне.
 
      Векелль усадил Изабел возле ее двоюродного брата, но увлеченный поглощением бараньей ножки Девон едва удостоил ее взглядом. Возможно, он демонстративно не замечал принцессу, поскольку сам стал жертвой ее манипуляций с ягодным пирогом.
      – Тащите сюда еще еды! – заорал он через плечо, чуть не сбросив локтем со стола ее тарелку.
      Изабел перевела взгляд на Коля, невольно сравнивая его с братом. Никто из присутствующих не мог тягаться с Колем ни в поведении за столом, ни в необыкновенной мужской грации, которой он, вне всяких сомнений, обладал. Сердце Изабел наполнилось гордостью за возлюбленного. Как могла она когда-то называть его варваром? Ее двоюродный брат – вот кто настоящий варвар! Он уж точно не мог похвастаться умением вести себя в обществе.
      Служанка принесла Девону большое блюдо мяса, и кузен тут же полез смутившейся девушке под юбку, а затем на виду у всех начал щупать ее ягодицы. Воспользовавшись замешательством служанки, он посадил ее на колени и смачно поцеловал в полные губы.
      – Прекрати, как тебе не стыдно! – одернула Девона Изабел, и тот чуть не поперхнулся от гнева. Буравя ее злобным взглядом, он прорычал сквозь зубы:
      – Тебя никто не спрашивает, кузина, и твое мнение никого не интересует.
      Тут уж Коль не выдержал и счел нужным вмешаться:
      – Послушай, сакс, нам с тобой нужно кое-что обсудить.
      Девон тут же отпустил служанку, но по-прежнему продолжал испепелять Изабел пронзительным взглядом.
      Коль холодно посмотрел на Девона.
      Воцарилось тягостное молчание.
      Пожав плечами, Девон залпом осушил кубок с медом, потом поставил кубок на стол и промямлил:
      – Да-да, конечно, я готов. – Он жестом подозвал одного из своих слуг, и через минуту перед возвышением поставили большой сундук; когда крышка сундука была открыта, все увидели, что он до краев наполнен золотыми монетами.
      Продолжая рвать зубами баранью ногу, Девон развязно заметил:
      – Та дюжина лошадей, про которую мы вели разговор, тоже твоя.
      У Изабел заныло под ложечкой теперь от одной только мысли, что ей придется жить под властью ее жестокого кузена.
      Принцесса вопросительно посмотрела на Коля.
      «Верь ему», – подсказывало ей сердце.
      Торлекссон не проронил ни слова и только смотрел на Девона с ледяным безразличием, от которого тому впервые за все это время сделалось не по себе.
      – Ты славно все провернул, Торлекссон, и все сделан так, как велел мой отец. Готовясь к отъезду, можешь распоряжаться моими подданными, как своими. Теперь, когда я здесь, ты наверняка захочешь как можно скорее покинуть нас.
      – Не сейчас, я еще не выполнил свою задачу. – Коль кивнул Векеллю, и тот, с решительным видом подойдя к сундуку, ногой закрыл крышку.
      Зал мгновенно притих.
      – Я решил остаться в Колдарингтоне, – спокойно сообщил Коль.
      – Но в этом нет никакой нужды! Я сам разыщу Ранульфа и покончу с ним. Ему крышка.
      – Это с тобой покончено, сакс. – Лицо Девона стало бледнее мела.
      – Что ты сказал?
      Похоже, тут впервые за все время Девон вспомнил о том, что рядом с ним сидит Изабел, и, обращаясь к ней, спросил, кивком показывая на датчанина:
      – Что он сказал?
      Принцесса надменно взглянула на кузена и, чеканя каждое слово, с нескрываемым удовольствием произнесла:
      – Коль намерен остаться в Колдарингтоне. Кажется, это не совсем вписывается в твои планы, связанные с Норсексом, дорогой кузен?
      Когда Изабел встретилась глазами с Колем, на сердце у нее потеплело, тогда как Девон застыл, словно статуя, с бараньей ножкой в руках и сидел как громом пораженный.
      – Я требую… – начал он, но тут голос его вдруг внезапно осип. – Я требую, чтобы ты поставил меня в известность относительно твоих намерений, Торлекссон.
      В этот момент вперед вышел Векелль.
      – Вы что, не понимаете вашего родного языка? Мой господин, кажется, выразился совершенно определенно и ясно изложил вам свои намерения.
      – Понимаю… – Некоторое время Девон растерянно переводил взгляд с одного великана-датчанина на другого, затем в сердцах швырнул обглоданную баранью ногу на пол, и та с глухим стуком упала под ноги Векеллю.
      Глаза старого воина гневно сверкнули, но Девон, не обращая на него внимания, встал со скамьи и повернулся к Колю:
      – Я прекрасно все понял. Ты собираешься расторгнуть наш договор. Хотелось бы только уточнить, с какой целью это делается. Речь идет о мести моему благородному кузену Ранульфу, или это вызов мне и авторитету моего отца?
      – Всего понемногу, – невозмутимо ответил Коль. Девон капризно топнул ногой.
      – Мне следовало бы знать, что никому из вас нельзя доверять. Проклятые наемники! Все вы – воры и варвары, неверные, как самые обыкновенные шлюхи.
      – Вот как? – Тон Коля стал холодным как лед. – Значит, ты сейчас находишься среди равных себе, Девон Уифордон.
      Грудь Девона взволнованно вздымалась. Скривив лицо, он изрек:
      – Я требую от тебя жеста, который бы доказал мне твою честность и верность по отношению ко мне, северный человек. Жеста, который убедил бы меня в твоих дружелюбных намерениях по отношению ко мне и к этому королевству.
      – А вот мне почему-то кажется, что тебя не столько заботит это королевство или мое доброжелательное отношение ктебе, – Коль усмехнулся, – сколько возможность завладеть королевским престолом.
      – Это с самого начала не являлось для тебя секретом, и раньше ты не был слишком щепетилен в этом вопросе. – Девон ударил кулаком по столу, и несколько датских воинов тутже стали пробираться к возвышению, что не укрылось от внимания Девона. – Повторяю; я хочу, чтобы ты проявил добрую волю по отношению ко мне и моему отцу. Я требую этого.
      – Не странно ли: ты выдвигаешь требования мне – варвару, которым руководят животные инстинкты и жажда крови и богатства.
      Изабел с тревогой наблюдала за этой сценой, поскольку спор шел из-за власти над королевством, чей монарх был все еще жив. Она окинула взглядом зал: датчан здесь было большинство, и к тому же по сравнению с воинами Коля саксы казались жалкими карликами.
      Девон покачал головой:
      – Я привел с собой войско, поклявшееся защищать своего предводителя и королевство Норсекса до последней капли крови, и теперь настаиваю на своих правах.
      – Настаиваешь? – Коль с преувеличенным вниманием разглядывал свой кубок. – А что, если здесь есть человек, у которого гораздо больше прав, чем у тебя?
      Изабел беспокойно заерзала на стуле; она понимала, что Коль имел в виду вовсе не Ранульфа, а кроме него, существовал только один законный претендент на престол.
      Девон застыл на месте, а затем спросил, сжимая руки в кулаки:
      – И кто же это? Скажи, мне нужно знать его имя. Ты привез его с собой?
      Отрицательно покачав головой, Коль понизил голос:
      – Он все время находился здесь.
      – Так назови же мне его!
      – Годрик Норсексский. Ранульф назначил его своим наследником.
      – Незаконнорожденный ребенок!
      – Ну и что? – Ни один мускул Коля не дрогнул. – В делах наследования королевского престола и не такое бывало.
      Девон перевел взгляд на принцессу, и она шумно вздохнула.
      – Так ты собираешься вручить судьбу королевства малолетнему ребенку? – с насмешкой спросил кузен Изабел.
      – Я только уточнил состав игроков.
      У Девона было лицо человека, который шагает над пропастью по тонкому канату, а внизу лежат острые камни. Немного подумав, он наконец тихо спросил:
      – Что ты намерен предпринять?
      – Мальчик будет находиться под моей защитой; он будет воспитываться с мыслью, что при достижении совершеннолетия ему придется управлять этим королевством. Его охрану будут обеспечивать саксонские и норманнские воины.
      На глазах у Изабел выступили слезы: Коль знал, как она боялась за Годрика, и теперь решил бороться за его будущее.
      Вот только какое место в таком договоре отводилось Ранульфу? И согласится ли он предоставить выгодные условия ее брату?
      – А как же мои цели, мои устремления? – Девон явно был возмущен до глубины души.
      – Ну а ты можешь остаться здесь в качестве советника будущего короля. Согласись, это тоже не пустяк. – Коль насмешливо посмотрел на Девона.
      – Как временный регент?
      – Нет. Лучше мы назначим тебя управляющим. – Коль прищурился. – По-моему, это достойное предложение для человека с твоими амбициями…
      – Нет, я не согласен. Такое положение дел меня не устраивает.
      Тон Коля мгновенно изменился и стал враждебным:
      – Ну если так, тебе придется довольствоваться местом отцовской придворной шавки.
      Девон долго пыхтел, выпятив нижнюю губу.
      – Даже если я соглашусь на должность управляющего, я не могу тебе до конца доверять. А вдруг однажды ночью, когда я буду спать, ты перережешь мне горло? Я требую доказательств твоей лояльности.
      – Твое упрямство начинает меня раздражать, – процедил Коль сквозь зубы.
      Девон тяжело опустился на скамью.
      – Прошу учесть, что на карту поставлена моя жизнь. Скрепи как-нибудь наш с тобой договор, или я не окажу свою поддержку королю-ребенку. – Он нервно окинул взглядом зал. – Пусть у меня недостаточно сил и средств, все же я могу положить в бою все свое войско и ослабить твою боевую мощь. Тогда нортумбрцы или Ранульф легко одолеют тебя и захватят Норсекс.
      Коль стал похож на натянутый пружинный механизм, готовый в любой момент выстрелить.
      – И у тебя хватит решимости принести в жертву такое огромное количество людей только ради сомнительного удовольствия удовлетворить собственное тщеславие?
      – Не сомневайся, хватит, – не моргнув глазом заявил Девон.
      Коль помолчал.
      – Неужели одного моего слова тебе недостаточно для того, чтобы скрепить наш договор? – наконец вкрадчиво проговорил он.
      Изабел с тревогой смотрела на двоюродного брата, а пока он хмурил лоб, тщательно обдумывая свой ответ.
      Внезапно его взгляд остановился на Ровене, которая стояла в зале с кувшином вина в руках.
      – Скрепи наш договор и подтверди свою верность мне женитьбой на норсексской принцессе – женщине, в жилах которой течет моя кровь и кровь нашего будущего короля. В этом случае я не раздумывая, со спокойной душой приму твое предложение.
      В зале наступила тишина, и Изабел затаила дыхание. Предложение Девона потрясло ее. Коль должен жениться на ее сестре Ровене? Она не могла поверить своим ушам. Она замерла, ожидая, что на это скажет предводитель датчан.
      – Я согласен. – Словно откуда-то издалека услышала она, и у нее все оборвалось внутри. Может, она ослышалась? Неужели Торлекссон и впрямь согласился жениться на ее сводной сестре?
      Ровена вспыхнула и с нескрываемой радостью посмотрела на предводителя датчан.
      – Однако, – с невозмутимым видом продолжал Коль, – у меня тоже есть условие. Я настаиваю, чтобы моей невестой стала принцесса Изабел. – Он перевел взгляд на Изабел и улыбнулся.
      Изабел не знала, куда девать глаза. Коль во всеуслышание провозгласил ее своей невестой.
      Сердце Изабел учащенно забилось, и она испытала необыкновенное, ни с чем не сравнимое чувство гордости и небывалого счастья.
      Девон недовольно нахмурился:
      – Принцесса Ровена старше, и вы должны выбрать ее.
      Хлопая ресницами, Ровена переводила взгляд с одного предводителя на другого, очевидно, все еще не теряя надежды заполучить облеченного властью жениха, но Коль не сводил влюбленных глаз с Изабел.
      Тут Векелль, выйдя вперед, заявил:
      – Мой господин ясно выразил свое предпочтение, и мы все его поддерживаем.
      Девон пожал плечами.
      – Ну что ж, да будет так. – Схватив с тарелки куриную ножку, он заговорщицки подмигнул датчанину. – Но свадьба должна состояться завтра.
      Лицо Векелля расплылось в улыбке и, отвернувшись к товарищам, он громко крикнул:
      – Пируйте всю ночь, ребята: завтра наш господин женится!

      – Похоже, ваша сводная сестра немного раздосадована исходом вчерашнего вечера. – Бертильда поджала губы, пытаясь изобразить на лице беспокойство, хотя ее, гл аза радостно блестели.
      – Тише, – шикнула на нее Изабел.
      Женщины сидели друг против друга за столом в спальне Изабел и занимались починкой вышивки на платье, которое мать Изабел надевала в тот день, когда стала женой короля Олдрита. Теперь на своей предстоящей свадьбе с Колем это платье должна надеть Изабел. Каждый раз, когда она думала о столь важном событии, сердце ее от радости готово было выпрыгнуть из груди. Путь ее любви оказался нелегким; но даже если пх счастье продлится недолго и Колю суждено умереть молодым, она навсегда сохранит в памяти воспоминания о дне их свадьбы. Если же Ранульф возвратится с миром и снова привычно войдет в жизнь Изабел, ее радость будет полной.
      Жаль, что Годрик не будет присутствовать на свадьбе. Прошлой ночью Изабел открыла Колю все, что Ранульф рассказал ей в церкви и прежде всего что он вынашивает планы нападения на Колдарингтон и возвращения себе трона. Принимая во внимание существующую угрозу нападения и большие сомнения в надежности Девона в качестве союзника, они решили, что для Годрика пока безопаснее оставаться в аббатстве. Коль предполагал после венчания примириться с Ранульфом, и принцесса надеялась, что брат сочтет за честь принести мир в Норсекс, что позволит им с Колем жить в мире и согласии. Если Коль мог забыть то, как ужасно с ним поступил Ранульф, неужели ее брат не сможет последовать его примеру и пойти на компромисс?
      Ровена, надув губы, сидела возле окна; у нее на коленях лежало платье цвета слоновой кости, которое Изабел предполагала надеть в день свадьбы.
      – Ненавижу вышивать все эти проклятые листочки и ягодки – они доводят меня до сумасшествия! – Внезапно она ахнула и поднесла к губам уколотый палец. – Боже, я укололась! Наверняка это плохая примета. Это знак, что свадьба не должна состояться.
      Бертильда тут же подскочила к Ровене и забрала у нее платье.
      – Скверная девчонка: вы нарочно испачкали свадебное платье сестры!
      Ровена скривила лицо и злобно посмотрела на Изабел.
      – Я – старшая сестра! Почему он выбрал тебя и пренебрег мной? Ты согревала ему постель, но его невестой должна была стать я, а не ты!
      Щеки Изабел покрылись румянцем стыда.
      – Ровена, как ты можешь?!
      – Не обращай на нее внимания, Изабел, – вмешалась в разговор Бертильда, после чего взяла Ровену за руку и помогла ей подняться. – Не лучше ли вам возвратиться в свою опочивальню, госпожа, вместо того чтобы омрачать радость сестры неоправданной ревностью?
      – Это право старшей сестры – выйти замуж за влиятельного человека, поэтому именно я должна стоять рядом с датчанином перед алтарем.
      Изабел положила иголку на стол.
      – А что, если Станклиффу каким-то чудом удалось остаться в живых и он, вернувшись, будет претендовать на твою руку?
      – Так Станклифф жив? – Ровена, прищурившись, посмотрела на сестру, словно поняла, что за неожиданным предположением Изабел стоит нечто большее.
      Изабел прищурилась.
      – Отвечай, ты готова выйти замуж за датчанина, зная, что твой возлюбленный может вернуться – твоя единственная настоящая любовь?
      – Мне мое сердце не указ. – Ровена подбоченилась. – И в этом я совсем не похожа на тебя. Будь Станклифф жив, я бы сказала ему, что ради соблюдения правил девушка моего положения просто обязана отдать свою руку победителю.
      – Что ж, понятно. – Изабел поджала губы, и Ровена, бросив на сестру завистливый взгляд, усмехнулась:
      – Ну ладно. В полдень во дворе. Я обещаю там быть, как положено, с лентами и цветами в волосах.
      – Буду признательна тебе, Ровена.
      Когда дверь за сестрой закрылась, принцесса вернулась к работе и стала вышивать веточку с листьями на рукаве своего свадебного платья, потом перевела взгляд на служанку и удивилась, увидев, что по щекам женщины текут слезы.
      – Боже мой, Бертильда, что с тобой? И почему ты плачешь?
      – Ровена ужасно неучтиво с вами обращается, а вы вовсе не заслуживаете такого отношения.
      Изабел пожала плечами.
      – Сестра ужасно избалована, но я не позволю ей омрачить день моей свадьбы. – Она ободряюще улыбнулась Бертильде, ожидая, что служанка ответит ей тем же. Коль недавно вернул Изабел украшенный драгоценными каменьями кинжал ее матери, предварительно собственноручно начистив его до блеска, и во время свадебной церемонии Изабел собиралась повесить его на поясе. – Может быть, это платье, которое мы украшаем сейчас вышивкой, совсем скоро ты наденешь и на свою свадьбу. Ты ведь неравнодушна к Векеллю, разве не так?
      Потупив взор, Бертильда кивнула.
      – Вот и прекрасно. Такие союзы укрепляют мир между народами. – Изабел завязала последний узелок на манжете и оборвала нитку. – Датчане ясно дали понять, что стремятся к миру, и нам не стоит их бояться.
      – Но я боюсь не датчан, моя госпожа. – Изабел перестала улыбаться.
      – А кого же в таком случае?
      – Вашего брата, Ранульфа, – проговорила Бертильда шепотом, и слезы градом покатились по ее щекам.
      – Ну полно, милая. – Изабел попыталась успокоить служанку. – Стоитли так бояться моего брата? Разве он плохо с тобой обращался? Разве он был плохим королем для народа Норсекса?
      – Нет, он не был плохим королем. – Бертильда уткнулась Изабел в плечо, словно боялась признаться ей в чем-то ужасном.
      – Так почему же ты дрожишь как осиновый лист?
      – Потому что он не был вам достойным братом. – Не на шутку встревожившись, Изабед отложила шитье и спросила, холодея от предчувствия беды:
      – Что ты имеешь в виду? Говори, не мучай меня.
      Бертильда спрятала ладони в складках юбки и, устремив взгляд в потолок, жалобно всхлипывая, произнесла:
      – Ранульф был моим королем. Он приказал мне держать рот на замке, и я так и делала, потому что боялась его. – Переведя взгляд на Изабел, она воскликнула: – Мне надо было давно все вам рассказать, ведь мы с вами почти как подруги!
      Изабел еще сильнее встревожилась:
      – О чем ты должна была давно мне рассказать, Бертильда? Ну не томи, говори скорее.
      – В то утро, когда вы признались, что помогли датчанину убежать из темницы, Ранульф вызвал меня в свои покои.
      – Продолжай, – прошептала Изабел.
      – Он велел мне добавить усыпляющих трав в ваше вино.
      Принцесса похолодела.
      – Усыпляющих трав?
      – После побега датчанина Ранульф был вне себя от бешенства; я никогда его таким не видела. – Бертильда проглотила комок в горле и приложила руку к груди, словно желая унять колотящееся сердце. – Мне ничего не оставалось, как подчиниться его приказу. Я сварила зелье из трав и подлила его в ваше вино.
      До этого момента Изабел объясняла потерю памяти пережитым потрясением, однако теперь ей открывались новые, дотоле неизвестные обстоятельства этого происшествия. Бертильда нервно теребила пальцами юбку.
      – В то время вы были такой озорной и беззаботной, свободно бродили по городу после наступления темноты, а я хотела, чтобы с вами не случилось ничего плохого и чтобы вы хорошо себя вели.
      Свинцовая тяжесть легла Изабел на сердце, но одновременно с этим она почувствовала облегчение, услышав объяснение тому, что с ней приключилось в злополучную ночь. Значит, вот при таких обстоятельствах на нее было совершено нападение!
      – Разумеется, лучше бы ты сообщила мне об этом раньше, но все-таки тебе нет нужды корить себя за это. Всем известно, что властность натуры Ранульфа порой граничит с тиранией. То, что ты сделала по его приказу, не такое уж страшное преступление.
      Бертильда зарыдала еще сильнее:
      – Но, моя госпожа, дело не только в этом. – Она закрыла лицо руками. – Тому, что я собираюсь рассказать вам, нет прощения.
      Изабел с замиранием сердца ждала, что еще скрывала от нее Бертильда все это время.
      – Да говори же скорее. В чем еще ты хочешь мне признаться?
      – После побега датчанина вы несколько ночей провели в своей спальне одна. Король запретил леди Ровене спать с вами, чтобы не тревожить ваш сон, а я, увидев, что вы крепко заснули, ушла из замка, чтобы навестить сестру, которая жила в городе и должна была вот-вот разрешиться от бремени…
      – И что с того? Я бы сама непременно отпустила тебя, если бы ты меня об этом попросила. – Изабел ободряюще похлопала служанку по плечу.
      – Ах, госпожа, прошу вас, не перебивайте меня, вы должны выслушать все до конца. – Бертильда тяжело вздохнула. – Вернувшись, я застала Рануяьфа у вашей постели.
      Услышав это, Изабел какое-то время не могла вымолвить ни слова.
      – Что значит «у моей постели»?
      Бертильда покосилась на постель, словно стараясь вспомнить все как можно точнее, и слезы снова заструились у нее из глаз.
      – Он смотрел, как вы спали, сидя возле вас на корточках под балдахином, и только когда услышал, что я пришла, поднялся на ноги. Сперва я подумала, что Ранульф пришел убедиться в вашем добром здравии, но он ни с того ни сего очень сильно рассердился на меня и строго-настрого запретил мне рассказывать о том, что я его видела в вашей спальне.
      Теперь глаза Изабел тоже наполнились слезами.
      – Надеюсь, ничего такого он не сделал… – Бертильда замотала головой.
      – Но, моя госпожа, я не один раз отпрашивалась ночью в город к сестре. Что, если он и есть отец…
      – Перестань! – Изабел отвернулась к окну.
      – Мне так жаль, госпожа! – Служанка положила руку на плечо Изабел. – Как и все, я считала виновным датчанина. Если бы я хоть на секунду заподозрила тогда, что король… Если бы я могла такое про него подумать, я бы никогда не стала все это от вас скрывать!
      Изабел зажмурилась: больше всего она боялась сейчас расплакаться. Впрочем, Бертильда не могла знать точно, что на самом деле случилось с ней тогда. Только откровенный разговор с Ранульфом, если, конечно, он состоится, прольет свет на эту тайну.
      – Я не держу на тебя зла, Бертильда. – Изабел взяла служанку за руку, и та кивнула.
      – Нам надо торопиться. Близится полдень, а ваше платье еще не готово.
      – Верно, давай продолжим работу – мы чуть не забыли, что сегодня я выхожу замуж! – Изабел твердо решила про себя, что никакие страшные открытия не испортят ей праздник.
      В полдень Изабел в сопровождении Бертильды и Ровены, одетых в свои самые красивые наряды, появилась во дворе замка. Несмотря на по-зимнему прохладный воздух, яркое солнце делало этот день похожим на весенний.
      Неожиданно Ровена потянула Изабел за рукав:
      – Подожди, сестра, я хочу извиниться за то, что нагрубила тебе утром. Не может же все постоянно выходить по-моему. – Она улыбнулась и поправила фату Изабел. – Сегодня ты выходишь замуж, и я от всей души желаю тебе счастья.
      Ровена порывисто обняла невесту, но тут Бертильда стала торопить хозяйку:
      – Моя госпожа, жених вас уже заждался.
      Коль заметил, что Изабел ищет его среди толпы, собравшейся в саду, и от ее нежного взгляда у него стало светло на душе. Принцесса Так и светилась от счастья и любви. В этот момент Колю показалось, что он прощен Господом Богом и всем человечеством и очищен от всех своих грехов.
      Отец Джейнус вышел вперед, его взгляд выражал искреннее одобрение.
      – Ну что ж, начнем? – проговорил он, занимая свое место на ступеньках часовни.
      – Начнем. – Изабел кивнула. Девон тут же подошел к ней, и она, прищурившись, взяла его под руку, чтобы он мог проводить ее в церковь. Толпа стихла, стали слышны пение птиц и шум прибоя. Покрутив головой, Девон откашлялся и торжественно произнес:
      – Я, Девон Уифордон, отдаю мою кузину, принцессу Изабел Норсексскую, замуж.
      Изабел улыбнулась жениху и протянула к нему руки, а он, едва заглянув в ее глаза, в ту же секунду забыл о Девоне и Ранульфе. Теперь он не мог думать ни о чем, кроме своей прелестной невесты.
      – Берешь ли ты эту женщину, Изабел Норсексскую, в жены перед лицом Господа?
      Коль нежно сжал руки любимой и тихо произнес:
      – Я беру тебя, Изабел Норсексская, в жены перед лицом Господа.
      Изабел повторила обет, после чего отец Джейнус окропил обручальное кольцо святой водой.
      Коль с благоговением взял кольцо.
      – Я и представить себе не мог, что найду свою любовь именно здесь, – прошептал он Изабел.
      – Ну же надевайте ей на руку кольцо – и дело с концом! – громко выкрикнул потерявший терпение Векелль, и все присутствующие дружно рассмеялись.
      – Во имя Отца, – Коль надел кольцо на большой палец невесты, – Сына, – кольцо оказалось на указательном пальце, – и Святого Духа, – он надел обручальное кольцо на средний палец Изабел, и оно засверкало на солнце.
      Отец Джейнус начал благословлять новобрачных, и тут с крепостной стены послышался крик часового, а затем где-то неподалеку зазвучал рожок и послышался боевой клич приближающейся армии.
      Коль на миг замер, затем громко отдал команду, и все вокруг засуетились.
      – Следуй за мной, – приказал он Изабел. Ровена тоже пошла за ними.
      – Что случилось? Это Ранульф, да?
      Однако Коль не успел ответить, потому что к нему приблизился Раги.
      – Это Ранульф, мой господин, и с ним войско наемников, не уступающее нам по численности и вооружению.
      Коль огляделся. Со стороны леса к городу приближалась добрая сотня, а то и две всадников. Неужели провидение отказывает ему даже в нескольких минутах покоя?
      Оглянувшись на лестницу, он встретился глазами с Изабел: принцесса уже все поняла и не сомневалась, что, поскольку они не успели предложить Ранульфу мир, теперь противостояние двух властителей разрешится в бою.
      Коль спустился по лестнице и, крепко поцеловав Изабел, вверил ее заботе молодого солдата.
      – Отведите госпожу в подземелье замка и защищайте ее до последней капли крови.
      Потом он повернулся к жене и дрогнувшим голосом произнес:
      – Бог даст; увидимся.
      – Это Ранульф, нет никаких сомнений. – Губы Ровены тронула торжествующая улыбка.
      – Как быстро ты переменилась – верность явно невходит в число твоих добродетелей!
      – Так же, как и твоих. Изабел нахмурилась.
      – Любовь не грех. Даже если Коль сегодня погибнет, я буду хранить ему верность.
      В сопровождении солдата принцессы спустились в подземелье, и в нос Изабел ударил едкий запах. Похоже, здесь пахнет дымом.
      В этот момент послышался свист меча, и их сопровождавший с глухим стоном повалился на земляной пол.
      Не успела Изабел опуститься возле него на колени, как ее окружили совсем другие солдаты, от которых несло потом и перегаром; их мощные торсы прикрывали звериные шкуры.
      Ровена испуганно закричала, а Изабел выхватила свой кинжал.
      – Опустите ваш клинок, госпожа, – прозвучал из темноты знакомый голос. – Теперь вы спасены.

      Когда говоривший вышел из темноты и снял свой шлем, Изабел безтруда узнала в нем Станклиффа: в руке он сжимал обагренный кровью меч.
      – Скорее сюда, я отведу вас в безопасное место, где вас ждет брат.
      – Станклифф! – воскликнула Ровена. – Ты жив, любимый! – Она бросилась к жениху и повисла у него на шее, однако Изабел не двинулась с места и молча смотрела, как Станклифф пылко целует свою невесту. Вероятно, разлука и жар битвы подогрели его чувства, но вскоре он вернул себе свою обычную невозмутимость и, приказав обеим принцессам следовать за ним, крепко взял Изабел за руку.
      Первым ее желанием было вырваться, вступить с ним в противоборство и сражаться на стороне Коля, чем бы это ни кончилось. Однако стремление вывести Ранульфа на чистую воду, после того, о чем поведала ей сегодня утром Бертильда, пересилило все остальное. Теперь ей во что бы то ни стало нужно было увидеть брата; врт почему Изабел позволила Станклиффу увести ее с собой.
      Внезапно из ближней камеры высунулась рука, и Изабел, вглядевшись в прорезь дверцы камеры, узнала в заключенном Айкена.
      – Освободите меня. Я хочу с оружием в руках сражаться вместе с моими братьями-саксами!
      Поскольку Изабел не желала Айкену зла, не раздумывая, она взяла ключи, висевшие на стене, и через пару минут Айкен уже стоял в тюремном коридоре рядом с ними.
      – Скорее пойдемте отсюда, – поторопил их Станклифф. – В замке находиться небезопасно.
      До этого, чтобы обеспечить себе доступ в замок, люди Ранульфа заново прорубили потайной ход, который был замурован датчанами, и теперь Станклифф вел обеих принцесс через зияющую полость туннеля к свету – туда, гдешлабитва.
      Когда они наконец достигли конца туннеля, Станклифф предупредил:
      – Сейчас мы пересечем поле и укроемся в лесу.
      – Даст Бог, мы с вами еще свидимся на этом свете, а пока я останусь здесь и буду сражаться с врагом, – решил Айкен.
      Станклифф коротко кивнул, и не успела Изабел сказать «до свидания», как Айкена след простыл.
      Жених Ровены повел женщин туда, где шел бой; несколько наемников обеспечивали их сопровождение.
      – Откуда эти солдаты? – спросила Изабел.
      – С севера.
      Изабел ахнула, а Станклифф невозмутимо пояснил:
      – Да-да, это тоже северные люди, норманны, но они отличаются гораздо большей жестокостью и беспощадностью, чем солдаты Торлекссона, и не знают пощады.
      На поле боя шло кровопролитное сражение, и Станклифф увел принцесс подальше от океанской гавани, для чего им пришлось подняться на высокую, уходящую вершиной в небо скалу. Добравшись до горного плато, они углубились в лес. Как и предполагала Изабел, Станклифф повел их на север по крутому склону, который вел к пещерам, где у края обрыва в окружении саксов стоял Ранульф. Они наблюдали издали за ходом битвы и обсуждали тактику боевых действий.
      Мимо Изабел пробежал солдат в окровавленном шлеме и, упав на колени перед военачальниками, громко объявил:
      – Атака увенчалась успехом. Мы прорвались в замок. – Ранульф торжественно кивнул и перевел взгляд на Изабел. Увидев, как сверкают его глаза, как плотно сжаты губы, она поняла, что внутри у него бушует настоящая буря. И все же у Изабел не было времени долго размышлять над этим, потому что, минуя нескольких караульных, Станклифф повел ее и Ровену к пещере.
      Когда они подошли ближе, неожиданно Станклифф втолкнул Изабел в глубину пещеры, и она чуть не упала на каменный пол. Возмущенная таким бесцеремонным обхождением, принцесса повернулась и удивленно посмотрела на молодого человека, который, стоя у входа, продолжал держать Ровену за руку.
      – Послушай, дорогой! – воскликнула Ровена, стараясь вырвать руку. – Ты делаешь мне больно!
      – А разве ты сама не хотела сделать мне больно, любимая? – Выругавшись, Станклифф толкнул ее к Изабел, после чего, глядя на обеих принцесс с презрением и гневом, процедил сквозь зубы: – Вам еще предстоит ответить за содеянное перед своим королем.
      – Да, – прогремел голос Ранульфа, и, когда король вошел в пещеру, Станклифф посторонился, уступая ему дорогу. – Вы мне за все ответите!
      Изабел не могла вымолвить ни слова, тогда как Ровена, повернувшись к Ранульфу, воскликнула:
      – Мой дорогой брат! Мой король! – Она подбежала к Ранульфу и бросилась перед ним на колени. – С Божьей помощью ты одержишь победу над проклятыми язычниками! Я все время об этом молилась, поверь…
      – Когда ты молилась об этом, сестра? – Ранульф даже не наклонился к ней и лишь бросил равнодушный взгляд на корону. Потом медленно провел пальцем по щеке Ровены, но в этом жесте не чувствовалось нежности. – Может быть, ты молилась об этом, стоя рядом с нашим вероломным кузеном, Девоном Уифордоном, когда была свидетельницей на свадьбе датчанина и твоей сестры? Кстати, датчанина ты и сама была не прочь заполучить себе в мужья? – Поддев пальцем корону, он сорвал ее с головы Ро вены, и девушка, тихо вскрикнув, закрылалицо руками и горько зарыдала. – Мои шпионы мне все рассказали и при этом не забыли упомянуть, как ты расстроилась, что не стала женой датчанина. – Ранульф принялся остервенело топтать ногами корону, потом, чуть успокоившись, перевел гневный взгляд на Изабел. – А ты, ты…
      Изабел испуганно попятилась.
      – Оставьте нас наедине, – прохрипел Ранульф, однако Станклифф не двинулся с места и смотрел на Изабел столь же гневно, как и Ранульф.
      – Мой господин, смею напомнить, что битва за Норсекс сейчас всамом разгаре и, безусловно, требует вашего внимания.
      – Мне это прекрасно известно, – бесстрастно заявил Ранульф, не отводя взгляда от Изабел. – И тем не менее я прошу оставить нас с принцессой наедине.
      Станклифф бросился к Ровене и, подняв ее на ноги, потащил из пещеры.
      Как только они скрылись в узком проходе, Ранульф дал волю своей ярости. Бешено сверкая глазами, он шагнул к Изабел, видимо, не ожидая сопротивления, однако принцесса тоже кипела от гнева и не собиралась тратить время на бесполезные оправдания, поскольку у нее были все основания обвинять Ранульфа.
      Отступив от брата на расстояние, которое не позволило бы ему дотронуться до нее, Изабел начала допрос:
      – Скажи-ка мне, дорогой братец: отец моего сына – ты? – Ранульф застыл на месте. Его лицо побледнело.
      – Что? – прошептал он, задыхаясь.
      – Отвечай немедленно!
      Некоторое время Ранульф молчал, а затем промямлил:
      – Боже мой, конечно же, нет…
      В горле у Изабел встал комок, но она все-таки нашла в себе силы продолжить.
      – Мне известно о глазке в стене между нашими комнатами, – ее голос задрожал, – а также о том, что ты наведывался в мою спальню, когда я лежала, одурманенная сонными травами.
      На щеках Ранульфа заходили желваки.
      – Я никогда не дотрагивался до тебя.
      – Не лги мне. – Изабел решительно подошла к нему: она хотела видеть его глаза, чтобы понять, лжет он или говорит правду.
      И тут, к ее ужасу, Ранульф попятился назад, затем прислонился спиной к стене и опустился на пол, словно не в силах выдержать груз ее обвинений.
      – Клянусь Богом, я никогдадаже в мыслях… – Изабел поразило, что ей хватило всего нескольких слов, чтобы сломить дух неустрашимого короля-воина. Пронзительным голосом она закричала, испепеляя его взглядом:
      – Если ты невиновен, чего же ты так боишься?!
      – Одному Богу известно, как долго я стремился побороть влечение, которое испытывал к тебе. Я молил его дать мне сил сопротивляться, но он покинул меня и вверг в этот грех. – Глаза Ранульфа выражали крайнее отчаяние, и он прикрыл рот ладонью, как будто боялся новых признаний, которые могут нечаянно сорваться с его с губ.
      Наконец он взял себя в руки, поднялся на ноги и усталой походкой подошел к Изабел.
      – Я всегда относился к тебе с неизменным уважением. Всегда! Моя любовь к тебе превосходит мою страсть, и в глубине души я чту Бога и его священные заповеди. Скажи мне правду, сестра, ты отвернулась от меня именно поэтому?
      Изабел молчала. Никогда прежде она не была настолько охвачена страхом, как в этот момент. Неужели Ранульф потерял рассудок? Когда он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, принцесса вздрогнула и отшатнулась от него; на ее лице было написано отвращение.
      Увидев это, Ранульф отдернул руку и стиснул кулаки.
      – Разумеется, – с обреченным видом прошептал он. – Ты презираешь меня за то, что я сделал.
      – Да, ты прав. В глазах церкви и в моих глазах ты всегда был мне братом, а теперь…
      И тут повинуясь внезапному порыву, Ранульф навалился на Изабел всем телом и придавил ее к каменной стене.
      – Если меня уже приговорили за мои грехи, почему бы мне не пойти дальше и не совершить их снова?
      Изабел попыталась его оттолкнуть. Она тяжело дышала, напрягая все силы…
      – Убери от меня свои грязные руки!
      – Я хочу тебя, Изабел, хочу как женщину. Я так долго терпел и я знал, что мы никогда не будем вместе…
      – Ты сам себя позоришь! – гневно выкрикнула Изабел и вдруг, почувствовав на своей щеке влажные губы Ранульфа, похолодела от ужаса.
      Морщась от отвращения, принцесса изо всей силы оттолкнула кузена в глубь пещеры и уже собиралась убежать, как вдруг Ранульф подбежал к ней и перегородил ей дорогу.
      – Господь отвернулся от меня за мои грехи, и я больше не боюсь кары Божьей. Чего мне бояться, если я итак изо дня в день терплю адовы муки?
      Увидев оружие, аккуратно сложенное вдоль стены, Изабел схватила небольшую булаву.
      – Пусти!
      – Ладно, делай со мной, что хочешь. За то, что мной совершено, я, без сомнения, заслуживаю смерти.
      Перед глазами Изабел встала картина их детства с Ранульфом. Тогда милый братик улыбался ей, сидя на руках у отца и играя с деревянными солдатиками. Точно так же теперь играет ее сын. Нежные сестринские чувства захлестнули Изабел.
      – Послушай, Ранульф, еще не поздно покаяться; Пойдем к отцу Джейнусу, и ты исповедуешься. Только такты сможешь спасти свою душу.
      Ранульф медленно приблизился к Изабел.
      – Я всегда любил тебя, дорогая, любил и терпеливо ждал, когда в твоих глазах загорится ответный огонь. Конечно, я понимал, что мы с тобой никогда не сможем заключить законный союз, но мы могли бы жить, храня наши отношения в секрете. Разве это плохо? Уж по крайней мере лучше, чем, вступив в брак, превратиться в алчных супругов и мечтать заграбастать Норсекс в свои руки. Если бы мы соединились, ничто бы не угрожало наследству, оставшемуся после отца. К чему нам с тобой законный союз, где всегда присутствуют расчет и корысть? Разве тайная любовь не слаще стократ?
      – Нет.
      – Боже, я так любил тебя, так любил свое королевство. Когда я подумал, что его отнимут у меня…
      – Отнимут?
      Ранульф остановился, потом тихо прошептал:
      – Я его убил. – Изабел похолодела.
      – Убил? Кого ты убил? – замирая от страха, спросила Изабел и ждала ответа, хотя уже начала догадываться о том, в чем хочет ей признаться Ранульф.
      – Я убил нашего отца.
      Изабел изумленно уставилась на него. Ей хотелось закричать, но она словно оцепенела.
      Лишь когда к ней вернулась способность рассуждать, она сообразила, что ее истерика может вывести Ранульфа из себя и он совсем потеряет контроль над собой.
      – За что ты его убил?
      – Ты знаешь мою тайну, Изабел. Я не был его настоящим сыном. – Ранульф печально покачал головой. – Я всегда старался угодить отцу, стать для него сыном, о котором он всегда мечтал, но он был вечно мной недоволен. Я любил его всей душой, а он хотел выгнать меня и назначить себе другого наследника.
      – Неправда! Отец никогда бы так не поступил с тобой, и он любил тебя – любил, несмотря на то что ты не был его настоящим сыном… – Изабел прекрасно помнила: отец обожал Ранульфа и искренне верил, что лучшего правителя Норсекса ему не найти.
      – В таком случае почему он послал за этим проклятым датчанином? – Лицо Ранульфа исказила гримаса.
      – Так все-таки это отец его пригласил!
      – Ты не ошибаешься, Изабел. Случайно я перехватил послание отца Угберту, в котором он раскрыл брату свое намерение положить конец узурпатору… – При этих словах Ранульф вытер пот со лба, и его рука задрожала. – Вот как он назвал меня, Изабел, – «узурпатор»!
      – Но, Ранульф…
      – Он уже умирал, и я только помог ему уйти в мир иной…
      – Чтобы забрать себе его трон, не так ли?
      – Да, – подтвердил Ранульф. – Так. – Его глаза вспыхнули. – И представь, никто ни о чем не догадался. Никто, кроме проклятого датчанина, понимаешь?
      – Коль ничего не знал об этом.
      – Нет, знал! – Голос Ранульфа сорвался на крик; похоже, у него начиналась истерика. – Когда этот варвар смотрел на меня, в его глазах я видел осуждение.
      – И поэтому ты так жестоко обошелся с ним… – Ранульф зажмурился.
      – Каждый раз, когда он смотрел на меня, я кожей чувствовал – ему известно, что на мне лежит грех отцеубийства. – Ранульф принялся нервно мерить шагами пещеру. – Я хотел вырвать эти глаза, в которых читал обвинение, но они всю ночь стояли перед мной, не давая мне заснуть. Утром я узнал о побеге датчанина и о том, что это ты выпустила его на свободу.
      Прижавшись к стене, принцесса с горечью думала о том, что теперь, когда она знает о его злодеяниях, Ранульф не выпустит се из пещеры живой.
      Король медленно подошел к ней.
      – Датчанин собирался отнять тебя у меня, Изабел.
      Снаружи послышались крики, звук падающих на камни стрел, и это словно послужило сигналом: резко повернувшись, Ранульф неожиданно набросился на Изабел:
      – Уж лучше я тебя убью, чем отдам ему!
      Застигнутая врасплох, принцесса не успела увернуться, и, когда Ранульф поднял над ней меч, она отчаянно закричала…
      В то же мгновение кто-то схватил Ранульфа за руку.
      – Боже мой, что ты делаешь? – прохрипел Станклифф, оттаскивая от Изабел потерявшего рассудок короля.
      Воспользовавшись благоприятным моментом, принцесса бросилась к выходу, но у самого края пещеры резко остановилась. По склону горы спускалось огромное войско, состоявшее из саксов и датчан. Впереди двигался Коль: на нем не было шлема, и его темные волосы развевались на ветру. Там, где он только что прошел, сраженные противники корчились на земле, пав жертвой его ярости.
      Внезапно Коль посмотрел в ее сторону, и их взгляды встретились. Изабел подняла руку, чтобы приветствовать его…
      В тот же миг чьи-то руки схватили принцессу и огромного роста норманн – один из наемников, которых привел с собой Ранульф, потащил ее и Ровену в сторону леса.
      – Мы в безопасности. У него приказ защищать нас, – шепнула Ровена, чуть дыша оттого, что норманн держал ее слишком крепко.
      Они двигались все дальше в глубь леса, и постепенно Изабел потеряла представление о их местонахождении.
      Наконец наемник остановился и бросил обеих принцесс на землю, но Изабел удалось сесть, прислонившись к стволу дерева. Ровена последовала ее примеру.
      Неожиданно норманн расхохотался, и от его дьявольского смеха по спине у Изабел побежали мурашки. Чему смеется этот дикарь?
      Вскоре ответ стал ей ясен. Как медведь, увидевший перед собой добычу, наемник протянул свою мясистую руку и, схватив старшую из принцесс, в мгновение ока разорвал на ней платье. Ровена завизжала, а Изабел принялась лихорадочно озираться по сторонам, ища хоть что-нибудь, что могло бы послужить оружием. Наконец принцесса судорожно схватила первое, что лопалось ей под руку, – огромный камень, который она с трудом смогла поднять. И тут в ее ушах снова раздался страшный смех этого человека. Однако на этот раз вместо страха Изабел охватил приступ безудержной ярости.
      Ощутив внезапный прилив сил, принцесса с яростным криком подняла камень, тогда как наемник, повалив Ровену на землю, держа ее руки над головой, пытался ею овладеть. Шатаясь под тяжестью камня, Изабел подкралась к норманну сзади, но он был так занят, что не заметил ее приближения.
      На губах Изабел заиграла торжествующая улыбка, и она, поудобнее перехватив камень, с размаху ударила им варяга по голове. Ровена в страхе закричала.
      Камень отскочил от головы наемника и упал в сторону, а насильник, потеряв сознание, обмяк.
      – Я здесь, Ровена. – Изабел помогла сестре выбраться из-под неподвижно лежавшей на ней огромной туши. – Не бойся, теперь он тебя не обидит.
      Потрясение Ровены было так велико, что она продолжала кричать, даже когда Изабел оттащила ее прочь.
      – Он собирался… собирался…
      – Я знаю, знаю. Но теперь он с тобой ничего не сделает.
      – Он… умер?
      Изабел через плечо бросила взгляд на верзилу:
      – Возможно.
      – Мне противно на него смотреть. – Ровена громко зарыдала.
      Изабел поспешила загородить от сестры тело насильника.
      – Успокойся, дорогая, давай лучше подумаем, что будем делать дальше.
      Но тут внезапно Ровена сделала страшные глаза и завопила во все горло, после чего голову Изабел пронзила страшная боль, как будто у нее разом выдрали все волосы – небо над ее головой словно разорвалось на мелкие рваные лоскуты с неровными краями. Это норманн тащил ее за волосы, и острые края камней больно царапали ей спину.
      Изабел в отчаянии вонзила каблуки туфель в землю, но силы явно были неравны.
      Наконец громила остановился и низко склонился над принцессой, его губы кривила зловещая ухмылка. Хотя кровь капала у него со лба и текла по щеке, его, похоже, это ничуть не волновало.
      Изабел закричала что было силы и с размаху ударила норманна кулаком.
      Она не рассчитывала на успех, но вдруг лицо насильника приняло бессмысленное выражение, и он завалился на бок.
      Сбросив с себя бесчувственную тушу, Изабел вскочила и, оглядевшись, к удивлению, обнаружила, что Ровены нет на поляне: похоже, ее сестра сбежала, предоставив Изабел в одиночку защищать себя.
      Заметив, что у ее ног верзила-норманн зашевелился, Изабел, не тратя времени на размышления, бросилась в чащу и бежала, не чуя под собой ног, не замечая ничего вокруг.
      – Ровена! – кричала она, – Ровена!
      Остановившись на секунду, Изабел прислушалась, но ответа не последовало. До этой части леса даже звуки боя не доносились. Здесь шелестела листва, жужжали насекомые, пели неугомонные птицы. Природа отказывалась замечать, что где-то совсем рядом льется кровь.
      В этот момент она услышала за спиной яростный крик и бросилась в чащу леса. Теперь уже она больше не звала сестру.

      – Изабел! – кричал Коль, вглядываясь в темноту леса. Уложив последнего противника, он, не тратя драгоценных минут, ринулся на поиски любимой.
      Ранульф бежал на север, но сейчас датчанину было уже не до него: ничего, кроме Изабел, больше не имело для него значения. Коль видел, как наемник схватил сестер и потащил в лес, а это означало, что он обязательно должен их найти.
      Наступали сумерки, окутывая землю черным бархатным покрывалом, а Коль все шел и шел вперед, выслеживая чудовище. Из-за наступающей темноты ему стало все труднее различать примятую траву, оборванные листья и сломанные сучки деревьев. Страх сковал его сердце. Если окажется, что Изабел нет в живых, он не сможет винить в ее смерти никого, кроме себя и своей непомерной гордыни. Он так долго не думал ни о чем, кроме мести, не считался с нуждами других людей, что теперь испытывал растерянность и чувство стыда. Коль понимал, что ему надо было просто жить и любить, не думая ни о чем, не заботясь о том, сколько лет ему суждено прожить. Время, отпущенное ему на этой земле, не имело никакого значения, и все остальное грозило утратить смысл, если умрет его любимая.
      Упав на колени, Коль всматривался сквозь деревья в тусклую мглу сумерек. Неужели расплата по старым счетам уже наступила?
      В этот миг он услышал низкий мужской стон и, остановившись, выхватил из ножен меч, однако вскоре ему стало ясно, что распростертый перед ним гигант не представляет никакой угрозы. Норвежец лежал на земле, держась обеими руками за голову, его волосы были в крови. Неподалеку валялся громадный окровавленный камень.
      Затем Коль увидел обрывки женского платья, и его охватил гнев. Он бросился к поверженному норманну и носком сапога перевернул его на спину.
      – Где она?
      – Датский ублюдок! – Кривя губы, норвежец попытался плюнуть в Торлекссона, но у него ничего не вышло.
      Коль направил на него меч.
      – Подлый негодяй, это слишком легкая смерть для тебя, но, если я узнаю, что ты причинил ей вред, я последую за тобой в ад и убью тебя еще тысячу раз!
      С этими словами Коль прикончил врага, потом повернулся и стал внимательно осматриваться, надеясь найти хоть какие-нибудь следы, которые помогут ему определить, в какую сторону побежала Изабел.
      Когда он увидел на траве капли крови, его сердце сковал ужас, и он бросился в чащу леса.
      – Изабел! – не уставая звал он, а в голове у него тем временем рисовались самые страшные картины разных зверств, на которые только способен человек и о которых он знал отнюдь не понаслышке.
      В конце концов Колю стало казаться, что он уже целую вечность бродит по лесу и ищет Изабел. Откуда-то до него, доносилось журчание воды, омывающей камни – приятное, успокаивающее… Он поспешил на эти звуки, и вскоре сапоги заскользили по сырым речным камням. Коля одолела жажда, и он, наклонившись, стал черпать ладонями воду и пить – жадно, большими глотками.
      Только тут он понял, что жажду, которая им овладела, утолить невозможно. Его душу иссушало чувство потери, и ему хотелось кричать от горя. Он так долго боролся за то, чтобы остаться Среди живых, и изо всех сил цеплялся за жизнь, но без Изабел жизнь больше не имела смысла. Какая разница, жив он еще или умер?
      Вдруг Коль услышал какой-то звук и прислушался, силясь сквозь шум и плеск бегущей воды различить хоть что-то. Казалось, где-то скребли камень о камень.
      Датчанин насторожился и обнажил меч. Чтобы лучше слышать, он закрыл глаза и понял, что источник звука находится выше по течению реки, потом посмотрел на север и увидел, как из темноты выступила стройная фигура. Теперь рыдания и всхлипывания, которые прежде заглушал шум реки, стали громче, отчетливее, женщина еле шла, запинаясь о камни, словно у нее едва хватало сил, чтобы идти дальше. Это все происходит наяву или только грезится ему?
      – Изабел! – Коль бросился в реку, ни на секунду не отрывая глаз от почти прозрачной фигуры, словно боялся, что, если моргнет, его видение испарится. – Изабел! – снова крикнул он, и его сердце отчаянно забилось.
      Теперь уже он не сомневался, это была она. И тут Изабел, повернувшись, наконец увидела erdv Она бросилась ему навстречу, путаясь в подоле.
      – Коль!
      Он подставил руки, и Изабел рухнула в его объятия, ее платье все было в крови, волосы свисали слипшимися прядями. Впечатление было такое, будто сама смерть гналась за принцессой, следуя за ней по пятам, невидимая простому глазу.
      Коль боялся смотреть в заросли деревьев, опасаясь; что увидит там страшное существо из других миров, а по бокам от него – своих собственных демонов, которые крадутся за его невестой.
      Впрочем, больше он им не уступит. Теперь эта женщина принадлежит ему, и даже смерть не сможет ее отнять у него. И никто не сможет у него отнять Изабел! Больше никто и никогда!
      Коль стал лихорадочно ощупывать Изабел, но не нашел никаких признаков насилия, никаких ран на ее прекрасном, совершенном теле. И тут Изабел, словно очнувшись, схватила его за плечи.
      – Ты весь в крови! Ты ранен?
      – Пустяки, со мной все хорошо. – Коль попытался улыбнуться. – Теперь ты со мной, и это главное.
      – А куда делись остальные?
      – Девон пал от руки норвежского наемника, а куда пропала Ровена, понятия не имею.
      По правде сказать, сейчас Коля это не очень-то беспокоило. Главное – Изабел теперь с ним, и он мысленно поклялся, что больше никуда ее от себя не отпустит.
      Черный дым сливался с низким серым туманом, тишину ночного города нарушали крики и стоны раненых. Те, кто был в состоянии ползти, пробирались через поле брани к лазарету, другие пытались отыскать среди лежавших на земле бойцов своих отцов, братьев, товарищей…
      Печальный вид разрушенного города подействовал на Изабел удручающе, и лишь присутствие рядом любимого ободряло ее и вселяло надежду на лучшее будущее.
      Крепко держа принцессу за руку, Коль вел ее через руины и пепелище, мимо сожженных дотла соломенных хижин, а она сквозь слезы смотрела на весь этот ужас.
      – Никогда бы не подумала, что мой брат… – Изабел вдруг спохватилась. Только что она по привычке снова назвала Ранульфа братом, но впредь она не повторит этой ошибки. – Не знала, что Ранульф на такое способен.
      Коль перешагнул через поваленное бревно и помог миновать препятствие Изабел. Где-то заплакал ребенок: возможно, он звал отца, который скорее всего никогда уже не вернется.
      – Даже если Ранульф и не был родным сыном Олдрита, его народ в этом не виноват.
      – Когда люди впадают в отчаяние, они становятся опасны для окружающих, – задумчиво проговорил Коль. – Клянусь, Изабел: он больше никогда не вернется в Колдарингтон.
      – Мой господин! – прорезал ночную темноту чей-то крик.
      Может быть, это Сварткелль? Дым был таким густым, что воина не было видно, хотя он был где-то недалеко.
      – Сюда! – крикнул Коль.
      В этот момент из темноты, испугав принцессу, неожиданно возникла чья-то фигура.
      – Помогите, госпожа!
      Хотя Изабел не видела лица человека, бросившегося ей в ноги, его речь выдавала в нем сакса.
      – Торлекссон! – снова позвал Сварткелль.
      – Иди ксвоим солдатам, Коль, – сказала Изабел, – а я останусь здесь и посмотрю, чем можно помочь раненым.
      – Вряд ли тебе стоит разгуливать здесь одной, это опасно.
      – Мой долг – помочь раненым, помочь моему народу. – Коль покосился на человека, лежавшего у ног принцессы.
      – Никуда не уходи отсюда. Я сейчас вернусь. – Изабел молча кивнула. Когда Коль удалился, она наклонилась над воином, который искал у нее помощи.
      – Друг мой, позвольте мне осмотреть ваши раны.
      – Принцесса! – Быстро поднявшись, человек оказался высоким мужчиной крепкого телосложения; Темный капюшон накидки скрывал его лицо.
      Изабел охватил страх, и она отшатнулась, но человек крепко схватил ее за руку.
      – Не бойтесь. – Он опустил капюшон. – Это я. – Перед Изабел стоял жених ее сестры, Станклифф; его лицо было измазано грязью, так, что его трудно было узнать. Хотя принцесса больше не испытывала сочувствия к Ранульфу и его челяди, она прекрасно понимала, что Станклифф, точно так же, как и она, заблуждался относительно ее брата и праведности его устремлений.
      – Вам нужно бежать, Станклифф, здесь ваша жизнь в опасности.
      – Возможно, мне следует избавить датчанина от необходимости меня убивать: я испытываю искушение добровольно лишить себя жизни из-за того, что безоговорочно доверился такому безумцу, как Ранульф.
      Изабел недоуменно захлопала ресницами: Станклифф всегда был самым верным сторонником Ранульфа.
      – Так вы больше не верите ему?
      – Он обманул меня, госпожа. – Станклифф снова встал на колени. – Ему было известно, что он не родной сын Олдрита, но он так и не доверил мне свою тайну. Это бы ничего не изменило в моем отношении к нему, и я все равно продолжал бы его поддерживать. А теперь… Теперь он зашел слишком далеко.
      – Ровена! – ахнула Изабел. – Он что-то с ней сделал?
      – Не знаю, и да поможет ей Господь. Похоже, Ранульф потерял рассудок. Он не позволяет мне ни увидеть ее, ни даже говорить с ней и собирается заключить ее в тюрьму в Кэрвоне.
      Принцесса схватила Станклиффа за плечо.
      – Пойдемте скорее, нужно немедленно рассказать обо всем Торлекесону. Только он сможет освободить Ровену.
      – Ах, вы совершенно правы! – Станклифф с надеждой взглянул на Изабел. – Бог вразумил меня. Хотя это мне было нелегко, в конце концов я решил присягнуть на верность Торлекесону.
      – Вот я и отведу вас к нему, – твердо сказала Изабел.
      – Подождите, – Станклифф схватил ее за руку. – Есть причина, по которой мой приход сюда должен остаться в тайне. Существует опасность…
      – Опасность?
      Станклифф бережно взял руки Изабел в ладони, словно собираясь сообщить ей какое-то неприятное известие.
      – Мужайтесь, принцесса.
      – В чем дело? – Изабел замерла, предчувствуя неладное. – Да говорите же скорее, что случилось!
      – Годрик…
      Земля вдруг стала уходить у Изабел из-под ног, у нее потемнело в глазах.
      – Ранульф забрал мальчика из аббатства.
      – Нет! – Принцесса с силой оттолкнула Станклиффа; но тут же ее ноги подкосились и, если бы не Станклифф, она бы упала.
      – Узнав о том, что вы вышли замуж за датчанина, Ранульф совсем обезумел. Он жестоко расправился с людьми, которые пытались вступиться за малыша.
      – Нет! Только не это!
      Станклифф закрыл глаза, словно ему было тяжело вспоминать.
      – Изабел, Ранульф признался мне, что это он отец Годрика.
      Принцесса закрыла лицо руками, а Станклифф, обняв ее за плечи, спокойно произнес:
      – Теперь, когда Годрик находится в его руках, Ранульф не успокоится до тех пор, пока вы не будете с ним. Он поклялся мне…
      Принцесса повернулась и пристально посмотрела в глаза Станклиффа.
      – В чем? В чем он вам поклялся? – Станклифф вздохнул.
      – Он поклялся, что освободит Ровену и отдаст ее мне, если я приведу вас к нему.
      – Так вот почему вы здесь! – В глазах Изабел застыл ужас. – Какие жестокие игры затеял мой брат!
      Станклифф устало вытер ладонью пот со лба.
      – Не волнуйтесь: я никогда не пойду на это. Как бы я ни любил Ровену, вы дороги мне, как сестра. Мы с вами найдем другой выход..
      – Коль ни за что не позволит мне отправиться в Кэрвон без него. Скажите, Ранульфу известно, что вы больше не на его стороне?
      – Нет. – Станклифф опустил глаза. – У меня есть все основания полагать, что он рассчитывает на мою помощь.
      Изабел приложила ладони к пылающим щекам.
      – Если Коль бросится сейчас спасать Годрика, я опасаюсь, Ранульф в порыве гнева способен сделать с моим ребенком все, что угодно, лишь бы не отдавать его.
      – У меня возникли те же опасения, похоже., король совсем помешался и уже ни перед чем не остановится.
      Наконец Изабел решилась. Она пойдет на все, чтобы спасти сына, и если будет нужно, отдаст за него жизнь.
      – Итак, мы сейчас же отправляемся в Кэрвон!
      – Но, госпожа! – Изабел вскинула голову.
      – Как дочь Олдрита и принцесса этого королевства я приказываю вам выполнять мои указания. Вы немедленно отвезете меня к Ранульфу.
      Станклифф вздохнул:
      – Ваша воля, принцесса.
      Они поспешили в сторону полуразрушенных конюшен, как вдруг из тумана возник силуэт датчанина;.
      Коль! У Изабел все оборвалось внутри. Как ей теперь спасти своего ребенка?
      Но уже в следующую минуту в ее голове возник другой план, и она потянула Станклиффа за руку, моля Бога, чтобы жених сестры ей подыграл.
      – Дорогой, это советник Ранульфа, он прибыл, чтобы присягнуть на верность тебе.
      Коль пристально вгляделся в лицо сакса.
      – В самом деле?
      Шагнув вперед, Станклифф бросился перед предводителем датчан на колени.
      – Этот человек принес весть о том, что Ранульф держит мою сестру и… и Годрика в плену в Кэрвоне, – твердо произнесла Изабел.
      Коль приблизился к жене.
      – Изабел, милая! – Он привлек ее к себе. – Мы, конечно же, спасем их.
      – И что ты теперь собираешься делать?
      – Мы сейчас же отправляемся в Кэрвон. – Изабел именно на это и рассчитывала.
      – Ранульфу ничего не известно о решении Станклиффа перейти на твою сторону, и ты можешь через него передать Ранульфу сообщение, – предложила она, и Коль, соглашаясь, кивнул.
 
      На следующее утро, на заре, они тронулись в путь, и прибыли на место после заката солнца, когда над землей сгустились сумерки.
      Миновав заросли деревьев, Коль вышел на опушку леса. Для охраны их ночного лагеря вокруг поляны со всех сторон были выставлены часовые. У костров сидели воины Коля, среди которых теперь находились и саксы: увидев, какую жестокость проявлял к жителям Колдарингтона их ослепленный жаждой мести король, они перешли на сторону Торлекссона, присягнув ему на верность.
      Окинув взглядом поляну, Коль нашел глазами Изабел: она сидела под деревом и штопала дыру от меча на eго одежде.
      Коль только что послал Станклиффа к Ранульфу и передал с ним свои условия. Как только забрезжит рассвет, они с Ранульфом должны встретиться на поле у Кэрвона. Это будет бой не на жизнь, а на смерть, за Норсексское королевство, за жизнь сына Изабел и ее сестры.
      Внезапно Коль заметил, что по дальнему краю поляны идет отец Джейнус. Встретившись взглядом с датчанином, священник кивнул ему и исчез в темноте. При этом сидевший на ветке дуба ворон громко каркнул и расправил крылья.
      Коль недовольно нахмурился.
      – Зловещая птица!
      Наклонив набок черную голову, ворон взирал на Коля равнодушными блестящими глазками. Не этот ли ворон сопровождал отряд во время пути, перелетая с дерева на дерево, кружась у Коля над головой, пока он собирал войска и ехал в Кэрвон?
      Ворон, ворон, птица вещая! Ом пророчит Колю беду.
      Завтра на рассвете Колю суждено умереть…
      Завтра исполнится зловещее предсказание, сбудется проклятие, которое давным-давно наслала на него мать.
      Коль сел возле ног Изабел, и она подняла на него заплаканные глаза, словно знала: срок, который судьба отпустила на их счастье, подходит к концу.
      – Пойдем со мной.
      Изабел молча вложила свою руку в ладонь Коля, и он повел ее по узкой тропинке в заросли дубов, где их ждал отец Джейнус, как всегда, одетый в ризу священника.
      – Ваш супруг напомнил мне о том, что церемония бракосочетания была прервана.
      Коль кивнул.
      – Хотя отец Джейнус уверил меня, что мы с тобой уже женаты, я все-таки хотел…
      – Да, – выдохнула Изабел. – Мне хочется того же самого.
      Отец Джейнус взял новобрачных за руки.
      – В таком случае, дети мои, перешагните порог и войдите в храм Божий. – Он указал на густой свод веток над головой.
      Изабел и Коль последовали за отцом Джейнусом, ступая по куску материи, заранее расстеленному на траве, а затем опустились на колени. Глядя в полные любви глаза Изабел, Коль позабыл обо всем на свете и даже о вороне, который наблюдал за происходящим, сидя на ветке дерева у них над головой.
      Отец Джейнус прочитал священные молитвы, а когда свадебная церемония была завершена, в небесах засверкали первые звезды.
      – А теперь жених может поцеловать невесту. – Коль наклонился к Изабел и поцеловал ее в губы. Блаженно улыбаясь, Изабел мечтательно проговорила:
      – Мой законный муж…
      – Моя законная жена…
      После этого Коль повернулся к священнику:
      – Вы извините нас, святой отец, если мы сейчас же вас оставим?
      – Разумеется. – Отец Джейнус понимающе улыбнулся, и Коль, взяв Изабел за руку, повел ее в сторону лагеря, к самой большой палатке, которая стояла несколько в стороне от других.
      Подняв кусок материи, выполнявший роль двери, Коль и Изабел вошли в палатку. Палатка была наполнена легким дымком от небольшого костра, разложенного на земляном полу в самом центре помещения. В палатке стояла инкрустированная цветами и райскими птицами кровать, частично скрытая тяжелым балдахином; рядом висело начищенное до блеска оружие Коля.
      Блаженство переполняло грудь Коля. В его распоряжении целая ночь, чтобы подарить Изабел любовь, которая будет длиться даже после смерти.
      Принцесса потянула его за руку и опустилась на колени, чтобы снять с него сапоги.
      – Ах, какая же у меня заботливая женушка! – прошептал Коль.
      Когда Изабел подняла голову, он увидел боль в ее глазах, и ему стало ясно: она тоже чувствует, что это их последняя ночь вместе.
      – Это потому, что у нее прекрасный муж, мой господин!
      Протянув руку, Коль коснулся ее волос, и глаза Изабел засияли.
      – Видишь маленькую коробочку, вон там, возле кровати? Принеси ее мне.
      Изабел поднялась и через мгновение вернулась, держа в руках коробку, после чего Коль привлек се к себе, желая навсегда запомнить запах кожи супруги и мягкрсть податливого тела. Эти волшебные воспоминания на рассвете он унесет с собой в Кэрвон, и они придадут ему сил. В его последний час.
      Из коробки Коль вынул гребень из слоновой кости.
      – Твои роскошные волосы всегда восхищали меня.
      – Правда?
      – Да. – Он бережно взял в руку шелковистую прядь и расчесал гребнем.
      – Знаешь, что восхищает меня в тебе? – спросила Изабел.
      – Нет, но горю желанием узнать.
      – Все, – выдохнула она и рассмеялась, но в ее смехе слышалась едва заметная грусть.
      Коль ласково провел пальцем по подбородку Изабел и подарил ей восхитительный поцелуй.
      – Позволь я отнесу тебя в постель. – Изабел выпрямилась:
      – Ты хочешь спать? – Коль вздохнул.
      – Нет. – Он отложил гребень в сторону. – Я знаю, что душой ты сейчас рядом со своим сыном, и это правильно. Я бы не хотел, чтобы…
      Изабел приложила кончики пальцев к его губам, не давая ему договорить, затем поднялась с колен и повернулась к нему.
      – Моя душа сейчас здесь, с тобой. – Ее голос прервался. – Вчера я стала невестой и сегодня ночью хочу заниматься любовью со своим мужем, чтобы завтра моя любовь дарила ему защиту и придавала новые силы.
      Принцесса медленно расстегнула застежку на платье, и оно упало к ее ногам.
      Потом она скинула нижнюю юбку и рубашку и, оставшись совсем без одежды, протянула к мужу руки. Его охватил ни с чем не сравнимый восторг.
      Коль видел, как в темноте заблестели ее глаза.
      – Иди ко мне, мой дорогой… – прошептала она.
      – Изабел…
      – Однажды ты попросил меня, чтобы я тебе доверяла. Теперь я прошу тебя о том же.

      Изабел проснулась среди ночи с ужасной мыслью: неужели она упустила благоприятную возможность незаметно убежать?
      Костер посреди палатки потух. Повернувшись на бок, она увидела, что место в постели рядом с ней пусто.
      Снаружи до нее донеслись голоса, и принцесса, вскочив с постели, не одеваясь, подошла к краю палатки, чтобы послушать, о чем шел разговор.
      – Ты одолеешь его, непременно одолеешь, – негромко произнес Векелль.
      После долгой паузы Коль ответил:
      – Надеюсь. А если я умру…
      Векелль рассмеялся, но его смех прозвучал как-то неестественно.
      – Норвежцы оставили Ранульфа, его силы равны нулю.
      – У меня есть предчувствие, что мой злой рок уже ждет меня на поле боя, и ты знаешь это не хуже меня. Вот почему мы должны заранее обсудить с тобой, где поселятся наши солдаты со своими семьями.
      Векелль больше не смеялся, он ответил Колю серьезно и спокойно:
      – Что я должен сделать?
      Изабел в ужасе отпрянула от края палатки; она больше не собирается слушать разговор о том, что их ждет впереди. Теперь настал самый подходящий момент для побега.
      Изабел торопливо надела облачение Коля и поверх него – кольчугу, а голову закрыла шлемом; затем она сунула ноги в огромные сапоги датчанина. Ни Коль, ни его воины не позволят ей оставить лагерь, однако никто из солдат не посмеет задавать вопросы своему предводителю. Даже если своим замыслом Изабел опередит Коля только на одну минуту, она получит необходимое преимущество, потому что успеет сама сдаться Ранульфу и этим спасет жизнь дорогих ей людей.
      Из оружия она выбрала длинный нож, но предварительно, чтобы убедиться, что он достаточно острый, вонзила его в плотную ткань, которой была обтянута палатка.
      С учащенно бьющимся сердцем Изабел вошла в укрытие, где стоял Морки, ожидая команды своего хозяина.
 
      Коль и Векелль не спеша прошлись по лагерю.
      – …Ты доставишь мою жену в Колдарингтон в целости и сохранности, и с этого самого дня на тебя ляжет ответственность заботиться о ней и о ее сыне.
      Векелль мрачно кивнул:
      – Да, мой господин.
      Коль посмотрел на небо, которое уже начало светлеть.
      – Что ж, пора собираться.
      – Я буду ждать вас здесь, господин.
      Коль направился к палатке. Воздух наполняли свежие ароматы весны, и ему казалось, что земля вокруг стала другой. Ему очень не хотелось прощаться с жизнью, вкус к которой он только недавно почувствовал! И еще больше ему не хотелось расставаться с Изабел – женщиной, которую впервые в своей жизни он полюбил всей душой.
      Не сводя глаз с палатки, Коль задумался. Как он выдержит прощание с Изабел?
      Однако ему не пришлось долго размышлять над этими вопросами. Потому что за палаткой он заметил всадника в кольчуге и шлеме. Всадник приближался к нему, ивдруг Коль с изумлением узнал в этом всаднике… самого себя, точнее, свою миниатюрную версию, немного неуверенно державшуюся в седле Морки.
      Дернув за поводья, всадник пустил лошадь во весь опор и промчался мимо, оставив в воздухе запах… Ее запах.
      – Изабел! Немедленно остановись! – опомнившись, закричал Коль, но было поздно: принцесса вихрем пронеслась мимо солдат, которые взирали на всадника в полном замешательстве.
 
      Моржи во весь опор мчался по узкой тропинке. Дорогу в Кэрвон Изабел знала достаточно хорошо: много лет назад она бывала вместе с отцом в этой старинной заброшенной крепости, оставленной много лет назад. Ветки деревьев больно хлестали принцессу по лицу. Она сгибалась под весом тяжелого шлема и массивной кольчуги, и ей пришлось даже схватиться за луку седла, но она торопилась как можно скорее добраться до места.
      Увидев ее, Ранульф поймет, что она согласна стать его узницей.
      Изабел подняла забрало шлема, и тут ее плечо пронзила острая боль, а затем она упала на землю как подкошенная, и сквозь верхушки деревьев увидела ярко-голубое сияющее небо.
      Принцесса согнулась и покатилась по склону земли, вдыхая острый запах, потом свет вокруг стал меркнуть…
      – Не трогайте ее, – услышала она мужской голос. На Изабел накатилась такая слабость, что ей не хотелось приходить в себя, не хотелось увидеть, кто это говорит. Забытье не давало ей чувствовать, но когда кто-то поднял принцессу на руки, ее левый бок пронзила нестерпимая боль.
      Изабел почувствовала чьи-то влажные губы на своей щеке.
      – …Любовь моя… Я так и думал, что ты…
      Изабел силилась открыть глаза, но веки налились свинцовой тяжестью. Во всем этом было что-то очень знакомое. Даже этот запах вызывал в ее памяти какие-то смутные воспоминания.
      – Потерпи немного, скоро мы будем вместе, дорогая… – донеслось до нее, и она провалилась в забытье.
      Кто-то словно придавил грудь Изабел тяжелым булыжником, но, открыв глаза, она обнаружила, что никакого булыжника не было. Вместо этого принцесса увидела лысеющего, одетого в широкую одежду мужчину, который сидел на полу возле соломенного тюфяка: наклонившись к ней, он приложил к ее плечу кусок материи.
      – Приветствую вас, госпожа. – Мужчина осторожно помог ей сесть и ловко закрепил материю под ее рукой. – Я лекарь и готов засвидетельствовать, что ваша рана не опасна, однако вам необходим полный покой. – Мужчина поднес к ее губам деревянный кубок.
      – Пейте.
      Сделав несколько глотков, Изабел спросила:
      – Кто принес меня сюда?
      Лекарь сделал вид, что не слышал вопроса; повернувшись к ней спиной, он положил несколько небольших инструментов в кожаную сумку, а затем молча поднялся и покинул комнату, плотно прикрыв за собой дверь.
      По мере того как Изабел постепенно приходила в себя, комната приобретала более ясные очертания. Вскоре принцесса поняла, что находится в полуразрушенной башне – об этом свидетельствовала круглая форма помещения, его высота и сходившиеся вместе балки на потолке, сквозь зияющие дыры которого виднелось небо и был слышен щебет птиц. На полу валялись сломанные ветки деревьев и старые опавшие листья, в центре комнаты стоял деревянный стол.
      Откуда-то снаружи до Изабел донеслись приглушенные голоса.
      – Это единственный способ обеспечить победу, мой король, – услышала она, после чего дверь широко распахнулась, и Изабел увидела затылок Ранульфа: повернувшись к своему собеседнику, он продолжал о чем-то спорить с ним. – Мне это не по душе; я собираюсь рассчитывать только на свои силы и на свое умение. Если Бог сочтет меня достойным, он позволит мне одержать победу.
      – Богу вряд ли угодно, чтобы этот датский подонок заполучил королевство, которое принадлежит вам по праву, – проговорил Станклифф, входя в комнату вслед за Ранульфом. – Возьмите это. – Он протянул королю меч, сверкнувший на солнце.
      В этот момент до Ранульфа, видимо, дошло, что Изабел, лежащая на тюфяке в дальнем углу комнаты, пришла в сознание и наблюдает за ними.
      Бросившись к принцессе, король упал перед ней на колени.
      – Дорогая Изабелл. – Он взял ее за руку. – Наконец-то Бог услышал мои молитвы. Ты очнулась!
      Изабел остановила взгляд на короне, украшавшей голову Ранульфа, и тут заметила слезы в его глазах. Он как будто молил ее о прощении.
      – Ты не поверишь, Изабел: этот датский ублюдок выстрелил тебе в спину! – Ранульф дрожащей рукой потянулся к подносу, стоявшему возле тюфяка, и взял с него обломок стрелы. – За это я его сегодня убью.
      В голове Изабел пронеслись обрывки фраз: «ему не надо было вмешиваться»… «любовь моя».
      И тут ее словно окатили холодной водой. Принцесса приказала себе дышать медленно и ровно; она прекрасно знала, что вовсе не датская стрела пронзила ее плечо: это Станклифф устроил ей засаду, по ошибке из-за датского облачения приняв ее за Коля.
      Но почему, присягнув на верность Колю, Станклифф решил его убить? Возможно, Станклифф ведет двойную игру, желая одним махом устранить Коля и Ранульфа?
      – Почему ты убежала от датчанина? – спросил Ранульф, наклоняясь над ней.
      Изабел отвела взгляд и посмотрела в глаза Станклиффу.
      – Я поняла, что желаю того же, что и ты, – солгала она, пристально вглядываясь в лицо жениха Ровены, – и хотела продемонстрировать свою верность до того, как начнется поединок.
      Станклифф молча держал в руках меч, затем снова расслабился, и на его лице появилась ухмылка. Изабел повернулась на бок.
      – Я очень устала. Могу я сейчас увидеться с сыном?
      – С Годриком? – переспросил Ранульф с нескрываемым удивлением, и у Изабел все оборвалось внутри. Только теперь она догадалась – все то, что сказал ей Станклифф, было западней, уловкой, призванной заманить ее сюда.
      – Годрик сейчас находится в аббатстве, но как только поединок завершится, я тотчас же пошлю за ним.
      Изабел не сомневалась, что Станклифф внимательно следит за ней; для него сейчас важно понять, как она воспримет услышанное. Выходит, он все это время строил козни против короля, чтобы сделать ее своей…
      Когда Ранульф поднялся, Изабел заговорщически улыбнулась Станклиффу: пусть думает, что она с ним заодно. По крайней мере так она выиграет время, чтобы обдумать все и решить, что ей делать.
      Принцесса видела, что у Станклиффа словно гора с плеч свалилась. Его бледные щеки порозовели, взгляд перестал в упор буравить ее.
      Когда Ранульф повернулся к ним, Изабел невозмутимо посмотрела на него.
      – Я должен хорошенько подготовиться к битве. – Король горделиво выпрямился. – Если ты хочешь следить за ходом поединка, дорогая, подойди к этому окну – отсюда открывается отличный вид на поле, где я разобью датчанина в пух и прах.
      – Мой господин, – поспешил напомнить Станклифф. – Не забудьте свой меч.
      Король недовольно посмотрел на своего вассала, как будто тот был надоедливой, хотя и полезной пчелой.
      – Сам знаю, – пробормотал он.
      Станклифф протянул Ранульфу меч.
      – Будьте осторожны. Чтобы не причинить себе вреда, вы должны дотрагиваться только до рукоятки и средней части лезвия.
      Сердце Изабел сжалось от страха: она мгновенно поняла, что это означает. Ее брат затеял нечестную игру: кончик меча и его лезвие отравлены, и это должно гарантировать Ранульфу победу в любом случае.
      Внезапно Ранульф покачал головой.
      – Дружище, отнеси, пожалуй, этот меч вниз и жди меня там, а я пока побуду здесь с Изабел.
      У принцессы побежали мурашки по коже, ей было страшно осознавать, что она находится в окружении лжецов и убийц, у которых нетничего святого за душой. Ктому же она так и не узнала, где Станклифф прячет Годрика.
      А вдруг он убил ее мальчика? Сердце Изабел на миг замерло. Впрочем, Станклифф вряд ли пойдет на это, иначе он рискует заслужить вечную ненависть. Принцесса всем сердцем надеялась, что ее сын жив и по-прежнему находится в аббатстве.
      Станклифф недовольно скривил губы: было ясно, что ему вовсе не хотелось оставлять Изабел наедине с королем…
      – Конечно, мой господин, как вам будет угодно. – Он посмотрел в окно. – Однако поторопитесь: датчане уже занимают позиции.
      – Ничего, пусть немного подождут, – мрачно усмехнулся Ранульф. – Я скоро буду.
      – Да, мой господин. – Осторожно держа меч, Станклифф наконец удалился.
      Как только дверь за ним закрылась, принцесса села на своем тюфяке.
      – Тебе лучше еще полежать, сестренка.
      – Нет, Ранульф, сейчас не время: мне нужно сказать тебе кое-что. Станклифф тебя предал.
      Брови Ранульфа медленно поползли вверх.
      – Что ты говоришь, опомнись! – В голосе короля слышалось недоверие.
      – Он сказал мне, что ты удерживаешь Годрика в качестве заложника и убьешь мальчика, если я тебе не сдамся.
      – Что? – Ранульф пошатнулся. – Этого не может быть! Мы дружим с ним с детства и…
      – Подумай, зачем мне обманывать тебя? Я никогда…
      – Ну нет, на этот раз у тебя точно есть свои причины. – Ранульф взъерошил волосы. – Возможно, ты хочешь мне отомстить за… за то, что я сделал с отцом.
      Внезапно король подошел к Изабел и поднял ее с тюфяка, а затем заставил подойти к окну. В тот же миг она увидела, что из-за большого дерева на южной стороне поля появился Коль без шлема и кольчуги, в одной лишь льняной рубашке, длинные волосы были стянуты на затылке кожаным ремешком, отчего его лицо казалось еще более мужественным.
      Принцесса удивилась, заметив среди воинов Айкена: неужели он здесь по собственной воле и стал соратником Торлекссона?
      – Можешь полюбоваться, как я убью твоего ненаглядного, – злобно прошипел Ранульф. – Когда он отправится к праотцам, тебе ничего не останется, как стать моей. – Он швырнул Изабел на стоящую у окна табуретку.
      В это время в комнату вошел Станклифф и с тревогой взглянул на Изабел.
      – Принцесса, врач запретил вам вставать с постели. – Глаза Ранульфа гневно сверкнули.
      – Она останется здесь и будет сидеть у окна, наблюдая за тем, как я убью датчанина. Может быть, это немного отрезвит нашу красотку, и она выбросит его из головы. – Решительными шагами он направился к двери. – Я вернусь, когда с врагом будет покончено, а это случится совсем скоро! – С этими словами король удалился.
      Когда эхо его шагов стихло, Станклифф торопливо подошел к Изабелл:
      – Слава Богу, скоро все кончится, принцесса.
      – Да. – Принцесса кивнула и, сделав над собой усилие, чтобы не разрыдаться, осторожно спросила: – Скажите, мой сын…
      – Не волнуйтесь, он в полной безопасности и за ним хорошо ухаживают. Перед тем как наступит ночь, вы его увидите. – Станклифф высокомерно улыбнулся. – А теперь я должен идти: когда начнется битва, Ранульфу понадобится поддержка.
      – Да-да, я понимаю. – Изабел изобразила на лице улыбку, но улыбка получилась фальшивой. – Я буду ждать вас здесь.
      С гулко бьющимся сердцем Изабел повернулась к окну. Коль стоял на краю поля, на том же самом месте, где она видела его в последний раз, и не отводил взгляда от ее окна. Но как ей предупредить его и сообщить, что лезвие меча короля отравлено.
      В этот момент на поле подъехал Ранульф. Бросив взгляд на окно Изабел, он надменно скривил губы. Ах, если бы ей удалось убедить его в том, что Станклифф его предал!
 
      Подъехав к северному краю поля, Ранульф слез с лошади и долго стоял, прислонившись лицом к седлу. Наверное, молится, просит Бога приумножить его силы, подумала Изабел.
      Наконец король повернулся к стоящему рядом саксу и, взяв у него из рук меч, принялся внимательно рассматривать лезвие.
      Изабел знала, что силы и ловкости ему не занимать. Даже если Колю удастся нанести смертельный удар, скорее всего Ранульф в любом случае добьется желаемого – ведь даже небольшой укол отравленным кончиком меча может стать фатальным…
      На дальнем конце поля Коль тоже взял свой меч и повернулся, чтобы встретиться лицом к лицу со своим противником. Найдя глазами окно, он поднял вверх меч и крикнул Изабел:
      – Помни меня!
      Изабел хотела крикнуть, предупредить Коля об отравленном мече, но в туже секунду Станклифф зажал ей рот рукой.
      – Я так и знал, что ты попытаешься его предупредить. – Принцесса почувствовала его горячее дыхание на своей шее. – Вероломная шлюха! Что ж, смотри, как будет умирать твой любимый датчанин!
      Ранульф и Коль сели на коней, и каждый из них издал боевой клич. Затем всадники с копьями наперевес помчались навстречу друг другу…
      Продолжая закрывать Изабел рот, Станклифф не давал ей кричать, держа принцессу так, что она не могла пошевелиться.
      Только почувствовав, что Изабел перестала сопротивляться, Станклифф убрал руку с ее губ.
      – Ну вот и умница. Давно бы так. Потерпи еще немного: скоро мы будем вместе.
      Неожиданно Изабел закричала во все горло, но, потеряв равновесие и ухватившись за Станклиффа, упада на пол, еще больше повредив больное плечо. Когда же ей удалось, превозмогая боль, вскочить, она, высунувшись в окно, увидела, что оба противника – Коль и Ранульф – уже спешились, но и тот, и другой еле держатся на ногах. Неужели они оба ранены?
      Надеясь, что еще не слишком поздно, Изабел изо всех сил закричала:
      – Меч! Он отравлен!

      Поддерживаемый возгласами своих воинов, Коль ловко поднялся с земли; Ранульф своим копьем выбил его из седла, однако ранения ему, к счастью, удалось избежать. Кинув взгляд через плечо, датчанин увидел, что его копье сломано, но сам Ранульф не пострадал и оставался на ногах.
      Верный Векелль тут же бросил Колю щит и меч.
      – Удачи, мой господин! Победы!
      Схватив оружие, Коль стал угрожающе надвигаться на своего противника. Его память хранила едва смутные воспоминания о человеке, который подвергал его мучениям вподземелье крепости Колдарингтона: все это время ему легче было думать, что Ранульф слишком слаб и телом, и духом и у него не хватит смелости сразиться один на один, не прибегая к помощи своей армии. Однако теперь Колю пришлось убедиться, что король не уступает ему ни в силе, ни во владении оружием.
      Воины с той и другой стороны в полном молчании наблюдали за боем между своими предводителями. Вот Ранульф взмахнул мечом, и меч ударился о щит Коля, и битва началась заново.
      Неожиданно откуда-то сверху раздался истошный крик, и Коль сразу понял, что это кричит Изабел. Он молниеносно переключил свое внимание на окно, в котором находилась его жена, затем посмотрел на Ранульфа, и, к своему удивлению, заметил на его лице выражение неподдельной обеспокоенности.
      – Я вижу, что принцесса вам небезразлична! – крикнул Коль своему противнику. – Отпустите ее и мальчика, и мы в спокойной обстановке обсудим наши взаимные претензии.
      – Мальчика? О чем это вы? – Ранульф покачал головой. – Довольно слов, датчанин. Просто умри – и все. – Он поднял над головой меч, но неожиданно замер, услышав сдавленный вопль, донесшийся из башни, где находилась Изабел.
      Коля охватил гнев.
      – Черт побери, что они с ней делают?! – воскликнул он и обрушил на Ранульфа мощный удар, который король отразил с поразительной легкостью.
      – В том, что принцесса кричит и стонет от боли, нет моей вины – в ее плечо попала стрела викинга, а не сакса.
      – Так она ранена? – Не на шутку встревожившись, Коль сразу же потерял интерес к поединку и опустил меч. – Пошлите к ней моего доктора, он здесь на краю поля.
      – Ее рану не оставили без внимания, – резко ответил Ранульф. – Моей сестре обеспечен надлежащий уход.
      – Тогда почему же она кричит? И кто сейчас с ней?
      – Ею занимается мой помощник Станклифф, но довольно об этом. Думайте лучше о моем мече, который несет вам смерть. – Ранульф широко расставил ноги, готовясь нанести следующий удар.
      – Станклифф? – Коль нахмурился.
      – Нуда. – Ранульф крепче сжал рукоять меча. – Не тяни время, жалкий трус, и давай поскорее завершим то, что надо было закончить две зимы назад.
      Однако Коль был слишком взволнован, чтобы продолжать поединок.
      – Вы должны как можно скорее его остановить, потому что Станклифф – предатель. Он играет против вас и меня одновременно, хочет столкнуть нас обоих лбами.
      – Ложь! – Ранульф сделал выпад.
      – Да говорю же вам – он хочет, чтобы мы уничтожили друг друга.
      В этот миг из башни донесся еще один вопль, и Коль, возведя глаза к небесам, в отчаянии обратился к Богу с молитвой: «Господи, забери мою жизнь, а не ее!»
      – О чем вы там молитесь? – Ранульф попытался подойти к Колю сзади.
      – Изабел – моя жена. – Коль швырнул меч на землю. В тот же миг окружившие их плотным кольцом солдаты обеих армий недовольно загудели. Однако датчанин уже не замечал ничего вокруг; шагнув к Ранульфу, он уверенно произнес: – Клянусь всеми святыми, причина ее раны не стрела викинга; а засада, которую устроил Станклифф. Ваш помощник принял Изабел за меня; поскольку на ней было мое облачение, и если мы не поторопимся, он расправится не только с Изабел, но и с вашим сыном.
      – Но Годрик мне не сын… – начал было король и вдруг осекся, словно его внезапно осенило. – О Боже! Теперь мне все ясно. – Он попятился назад, потом как-то странно наклонился.
      Несмотря на то что Ранульф был взволнован, его движения становились все более медленными, а глаза заволокла странная дымка. Внимательнее присмотревшись, Коль заметил, что король держится рукой за правый бок, из которого сочится кровь: видимо, в самом начале поединка он все же был ранен.
      Приблизившись к Ранульфу, Коль проговорил так тихо, чтобы никто больше не мог их услышать:
      – Я знаю, что вы любите ее и Годрика; так давайте отбросим вражду, пойдем и спасем их вместе как союзники.
      Нарочито медленно Ранульф вытер лезвие меча о кожаные брюки, потом, перевернув лезвие, снова провел им по своей одежде, после чего в первый раз за весь поединок открыто взглянул в глаза датчанина.
      – Скажите Изабел, что это свадебный подарок от ее брата.
      Не успел Коль глазом моргнуть, как сакс нанес ему удар.
 
      Изабел пнула своего тюремщика, но Станклифф схватил ее за ногу и повалил на пол, а затем взгромоздился на нее верхом.
      – Ты забудешь его.
      – Вы с ума сошли!
      – Нет, я просто желаю получить то, о чем давно мечтал.
      – Вы – жених моей сестры!
      – Это было притворством! На самом деле мне нужна только ты, и так было всегда. Ранульф, хотя тоже хотел тебя, никогда бы не отважился на грехопадение, но я не таков. Мы рождены друг для друга, и скоро ты сама это поймешь.
      – Нет! – Под тяжестью веса Станклиффа Изабел едва дышала.
      – Да, любовь моя. Ранульф понял, что ты выпустила датчанина на волю, и высказал мне свои подозрения. Если бы жители города узнали правду о том, что ты помогла сбежать преступнику, они бы привязали тебя к столбу и сожгли заживо. Вот почему он велел служанке подсыпать снотворных трав в питье, чтобы ты крепко спала и не шлялась по ночам. Я знаю это точно, потому что я сам смешивал эти травы. Должен признаться, мне пригодились мои познания в области траволечения и приготовления различных ядов, когда белена очень хорошо подействовала на твоего отца.
      Изабел побледнела; ее отвращение к Станклиффу стало еще сильнее.
      – Но ты… О, ты была так хороша, когда лежала в своей постели! Я только хотел полюбоваться на тебя, но твоя кожа оказалась такой безупречной, такой нежной… Не совладав с собой, я не удержался.
      – Прочь, самый гнусный из всех людей! Вы мне отвратительны! – проговорила сквозь зубы Изабел. – Воспользоваться беспомощностью невинной девушки – как это мерзко!
      – Напротив, ты самой судьбой предназначена для меня, крошка. – Станклифф наклонился, собираясь поцеловать Изабел, но она, вырвав руку, стала царапать ему лицо. Тогда он снова крепко схватил принцессу за руку, и тут за его спиной раздался громкий возглас:
      – Негодяй, я тебя убью!
      Изабел не заметила, когда Ровена вошла в комнату, но, очевидно, она все слышала и хорошо подготовила свою месть. Подняв над головой большой горшок, Ровена с размаху ударила им Станклиффа по голове, и он рухнул как подкошенный.
      Изабел, мгновенно вскочив, подбежала к окну.
      Одно короткое мгновение она не видела внизу ничего, кроме всеобщей суматохи, и вдруг похолодела от страха. Коль!
      В этот миг сбившиеся в одну толпу солдаты расступились, и Изабел увидела стоящего на коленях Векелля, а перед ним…
      – Нет! – в ужасе закричала Изабел. – Нет!
      Она закрыла глаза, однако распростертое на земле неподвижное тело Коля, а также невыразимая скорбь на лицах его солдат по-прежнему стояли перед ее глазами. Ее ненаглядный муж погиб!
      Не в силах справиться с обрушившимся на нее горем, принцесса упала без чувств.
      С трудом оправившись от удара и выглянув в окно, Станклифф злобно усмехнулся. Затем, пройдя мимо лежавшей на полу Изабел, подошел к столу, на котором стояли большая бутыль с вином и несколько кубков. Наполнив один из кубков, Станклифф выпил вино и с облегчением вздохнул.
      Вскоре Изабел очнулась, и первое, что она увидела, была Ровена, которая лежала на полу и стонала. Естественным порывом принцессы было броситься к сестре, но она тут же вспомнила, что ей необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Наблюдая из-под опущенных ресниц за происходящим в комнате, Изабел увидела, как Станклифф, схватив подушку, смеясь, бросил ее на пол рядом с Ровеной. Потом из маленького кожаного мешочка, висящего у него на поясе, он достал небольшой пузырек и высыпал содержимое в бутыль с вином.
      Едва он успел спрятать пустой пузырек обратно в мешочек, как дверь распахнулась и в комнату ворвался король; одежда его была обагрена кровью.
      Остановив равнодушный взгляд на Изабел, он промолвил:
      – Он умер.
      Вне себя от горя, Изабел закрыла лицо руками.
      – Что с Ровеной? – спросил Ранульф, поворачиваясь к Станклиффу.
      – Ваша сестра – чересчур впечатлительная девушка, – усмехнулся тот. – Наблюдая за поединком из окна и, увидев, что вы победили, она упала в обморок от волнения. Впрочем, я подложил ей под голову подушку и думаю, теперь она скоро придет в себя.
      – Так, понятно. А Изабел?
      – Как это ни печально, мне пришлось немного ее усмирить.
      – Гм… – пробормотал Ранульф.
      – Ну а теперь давайте выпьем за нашу победу. – Наполнив кубок до краев отравленным вином, Станклифф протянул его королю.
      Изабел прикусила губу. Пусть негодяй, убивший ее любимого, умрет; но прежде чем его душа отправится в ад, она кое-что скажет ему напоследок.
      – Трус! – Изабел устремила на короля гневный взгляд. Видимо, не ожидая нападения, Ранульф сперва поежился, но тут же гордо расправил плечи.
      – Я – трус? – Он бросился к Изабел и, навалившись на нее, начал ее обнимать. Изабел чуть не затошнило от его запаха – мерзкого запах пота и крови, и она принялась бешено отбиваться, как вдруг король, приблизив губы к ее уху, прошептал: – Доверься мне.
      Изабел удивленно притихла. Что он имел в виду?
      – Это – искупление, – снова шепнул Ранульф и отстранился от нее.
      Видимо, пытаясь услышать, о чем они шепчутся, Станклифф замер в напряженной позе, не выпуская из рук кубка с вином, и тут Ранульф, хватаясь за спинки стульев, чтобы удержаться на ногах, направился к нему. Было заметно, что каждый шаг вызывает у него боль, и Станклифф оскалил зубы в довольной улыбке.
      Изабел в полном смятении смотрела, как король принимает кубок из рук Станклиффа. Затем он оглянулся и посмотрел на нее: в его глазах горела решимость. Неужели Ранульф догадался, что вино отравлено?
      Надеясь спасти брата, принцесса покачала головой, что означало «нет», но он лишь улыбнулся ей – печально и отрешенно. Затем король поднес кубок к губам и в несколько глотков выпил содержимое.
      Станклифф, прищурившись, посмотрел на Ранульфа.
      – Поздравляю. Вы – победитель и наш истинный король.
      В тот же миг Ранульф, зашатавшись, выронил из рук меч. Затем тихо вздохнул и опустил кубок на стол.
      Станклифф выжидающе посмотрел на короля, и Изабел заметила, как его губы тронула торжествующая улыбка.
      – Что с вами, мой господин? – Его голос не дрогнул. – Вам нехорошо?
      Ранульф покачал головой.
      – Напротив, мне очень хорошо, – проговорил он, стоя в-луже крови. – Мой меч – подай мне его, дружище.
      – С превеликим удовольствием, – Станклифф при этом наклонился и осторожно поднял меч. Он выпустил короля из поля зрения всего на долю секунды, однако Ранульф успел незаметно поменять местами кубки.
      Выпрямившись, Станклифф протянул королю меч, он явно не заметил подмены.
      – Вложи его мне в руку, а то я чувствую ужасную слабость. Еще один глоток вина придаст мне сил.
      Станклифф услужливо пододвинул Ранульфу кубок, и тот взял его слабеющими руками.
      – За моего самого верного боевого товарища и соратника. За моего самого близкого друга. – Ранульф высоко поднял бокал, однако рука его дрожала.
      Станклифф довольно улыбнулся, предвкушая, близость своей цели, затем, взяв со стола кубок, осушил до дна.
      Увидев это, Ранульф с облегчением вздохнул, затем проговорил слабеющим голосом:
      – И за мою Изабел.
      Услышав эти слова, Станклифф посмотрел на принцессу с откровенным вожделением, и ее от отвращения бросило в дрожь.
      Затем Станклифф снова наполнил кубки, и мужчины, осушив их, долго молча смотрели друг на друга. Внезапно слабая улыбка тронула губы Ранульфа, а его лоб покрылся испариной.
      – Что-то мне нехорошо, как видно, поединок утомил меня. Как же болит голова!
      – Мой король, я сейчас же позову лекаря, и он займется вашей раной.
      – Не беспокойся, скорее доктор нужен Ровене, а не мне.
      Внезапно Станклифф побледнел и схватился за горло, словно ему стало трудно дышать.
      – Надеюсь, ты в порядке, дружище? – Глаза Ранульфа сверкнули.
      – Разумеется. – Станклифф закашлялся.
      – Боюсь, все же ты серьезно болен? Надо же! Я тоже чувствую какое-то странное жжение в горле. – Король неожиданно рассмеялся, и от этого жуткого смеха Изабел стало не по себе. Казалось, этот человек только что заглянул в глаза смерти. – Неужели, когда мы разговлялись сегодня утром, нам подали испорченную пищу?
      Станклифф стоял как громом пораженный и изумленно смотрел на Ранульфа.
      – Не может быть!
      – Но у меня все горит внутри… – Ранульф согнулся и схватился за живот. – Внутренности словно кипят…
      – Да, я чувствую то же. – Станклифф ловил ртом воздух, словно задыхался. – Во рту пересохло. Тяжело глотать.
      Станклифф поднял глаза на короля, и тот, откинувшись на спинку стула, медленно произнес:
      – Будь ты проклят! До встречи в аду!
      Глаза Станклиффа расширились; он, пошатнувшись, оперся о стол, чтобы не упасть.
      Ранульф с трудом приоткрыл глаза.
      – Я сожалею только о том, что умру на одно мгновение раньше тебя. – Дрожащими руками он ухватился за рукоять меча и вдруг, вздрогнув, прошептал: – Отец… Я его вижу…
      Принцессу охватил ужас.
      – Ранульф! – закричала она в отчаянии. Король тяжело вздохнул:
      – Я искренне любил тебя, сестра, любил чистой и бескорыстной любовью брата. – Он с трудом повернулся к Станклиффу. – Ну а ты… С тобой мы еще встретимся… – Сказав это, он закрыл глаза – на этот раз навсегда.
      Изабел заплакала навзрыд. Несмотря на то что король когда-то убил ее отца, чтобы занять трон, и жестоко обошелся с Колем, она все еще продолжала любить его; в ее памяти он по-прежнему навсегда оставался очаровательным белокурым мальчиком, старшим братом, готовым всегда встать на ее защиту.
      Станклифф злобно взглянул на принцессу.
      – Предательница! Как ты посмела сказать ему?
      – Где мой сын? – Изабел сжала кулаки. – Ты должен сказать это, пока…
      – Должен? Я настоящий герой и должен был стать королем! Тогда бы я бросил весь мир к твоим ногам.
      Изабел сделала несколько шагов к двери, но тут Станклифф, бросившись к ней и выхватив из-за пояса длинный кинжал, воскликнул:
      – Я не покину этот свет без тебя!
      Изабел испуганно закричала, и в этот момент дверь распахнулась… Станклифф, замерев словно статуя, еще некоторое время продолжал держать над Изабел руку с кинжалом… и вдруг повалился как подкошенный; с его мертвенно-бледных губ сорвался предсмертный стон.
      Мгновение Изабел с изумлением взирала на рукоять меча, торчащую у него из спины, затем подняла глаза… Над бездыханным телом Станклиффа, презрительно скривив губы, стоял Коль.
      – Презренный предатель! – произнес он, затем повернулся к Изабел, судорожно вздохнул и рухнул навзничь.

* * *

      Коль наотрез отказался умирать в Кэрвоне, и они двинулись к лагерю. Изабел шла рядом с носилками, держа Коля за руку, совсем ослабевшую.
      К этому времени Ровена и Айкен присягнули Колю на верность, как и множество воинов-саксов, а также выяснилось, что на аббатство никто не нападал, и Годрик был цел и невредим.
      Когда они пришли в палатку датчанина, Изабел настояла на том, что сама будет врачевать его рану.
      Перевязав Коля, она укрыла его звериными шкурами.
      – Пора пригласить ко мне отца Джейнуса, – тихо проговорил он.
      – Нет. – Изабел опустилась на колени у постели и прислонилась щекой к его груди. – Мои молитвы непременно дойдут до Господа. Сегодня и так было слишком много смертей, и я не позволю Богу отнять тебя у меня. – Слезы принцессы смочили его рубашку, но Коль сомневался, что они смогут его исцелить.

      – Гм-м. Совсем неплохо для покойника.
      – Ты уверена? Может, нам повторить еще раз, чтобы удостовериться?
      Коль и Изабел лежали в постели обнаженные. Никогда еще занятия любовью не приносили Колю столько наслаждения; рядом с любимой он чувствовал себя особенно счастливым.
      Изабел поцеловала мужа в губы, и ее глаза озорно блестели.
      – Ты хорошо себя чувствуешь?
      – Разве я только что не доказал тебе это на деле?
      – Признаю: мой вопрос был неуместен, – ласково промурлыкала Изабел.
      – Спасибо Ранульфу. – Коль печально вздохнул. – Если бы он не вытер с лезвия меча яд, я бы умер прямо на поле боя.
      – Да, он спас жизнь нам обоим и этим отчасти искупил свою вину. Хотя он хранил жуткие тайны, его душа не была совсем пропащей.
      Коль сдвинул в сторону непослушную прядь, упавшую на лицо жены, и некоторое время они молчали, а затем, хитро поглядывая на Коля, Изабел спросила:
      – Если ты узнаешь, что я храню от тебя какой-то секрет, ты сочтешь меня порочной?
      Коль насторожился, затем повернул Изабел и взглянул в ее большие фиалковые глаза.
      – Никаких секретов! Между нами не должно быть тайн: за мою жизнь мне их вполне хватило. Сейчас же говори, что ты от меня скрываешь!
      Изабел стыдливо потупила взор.
      – Не кричи так, иначе ты повредишь нашему будущему ребенку.
      В этот миг Коль почувствовал такое счастье, что у него закружилась голова.
      – Ребенку? – недоверчиво переспросил он.
      – Да, милый. – В глазах Изабел заблестели слезы счастья. – У Годрика будет братик или сестричка. Наш ребенок должен родиться до наступления зимы.
      От радости сердце Коля готово было выпрыгнуть из груди.
      – Изабел! Милая моя Изабел! – Он взял ее лицо в ладони и стал покрывать его поцелуями, затем, не в силах сдержать бурный прилив радости, выскочил из постели.
      Натянув простыню, Изабел приподнялась на кровати, при этом ее волосы рассыпались волнами по ее плечам.
      – Дорогой!
      Коль раздвинул ставни. Над спящим Колдарингтоном светили звезды, но это его не смутило: все в городе немедленно должны узнать о счастье своего правителя.
      Высунувшись в окно, Коль крикнул в ночную тишину:
      – Скоро я стану отцом! Отцом!
      От крепостной стены, где бодрствовали часовые, послышались крики «ура» и приветственные возгласы.
      Остаток материнского проклятия – настоящего или вымышленного – обратился в прах. Последние демоны, терзавшие душу и мешавшие счастью Коля, покинули его навсегда.
      Повернувшись к жене, Коль удивленно спросил:
      – Неужели я достоин такого подарка судьбы?
      – Да, ты заслужил его по праву. – Изабел улыбнулась. – Потому что ты мой муж – самый достойный, желанный и самый замечательный из всех мужей.