Щека его предательски дернулась.
      – Неужели не видно? – хрипло проговорил он. – Меня тянет к тебе. Все время. Это как смертельная лихорадка.
      – И я больна той же болезнью. И меня изнуряет тот же, что и тебя, жар, – негромко призналась Сэнди, шагнув к нему. – Но между нами есть нечто большее, чем просто физическое влечение. Однажды ты попытался объяснить мне это, но, охваченные страстью, мы не смогли договорить до конца. И я сама не смогла тогда разглядеть, что кроется за нашей потребностью близости.
      – А теперь ты считаешь, что знаешь?
      Она придвинулась еще на полшага:
      – Не думаю… что я знаю. Но прошлой ночью я отчетливо поняла: совершенно неважно, какие сложности придется пережить, если мы будем рядом. Гораздо страшнее мне оказаться одной, без тебя. – Вымученная улыбка появилась на ее губах. – Как странно, что мне надо было как следует стукнуться головой, чтобы все стало на свои места и чтобы я поняла, что происходит.
      Он побледнел:
      – Ну и шуточки у тебя. А ведь ты могла погибнуть по моей вине.
      – Глупости, – нахмурилась Сэнди. – При чем здесь ты? Я сама поскользнулась на камне.
      Джордан отвернулся:
      – Иди в дом. – Он дошел до причала и поднялся на катер. – Марч накормил тебя завтраком?
      – Завтраком? – Она даже вздрогнула, как от удара. – Если мне захочется есть, я способна сама приготовить еду. Мне было необходимо поговорить с тобой. Какого черта ты уходишь?
      – Мы уже поговорили, – коротко ответил Джордан. – И вряд ли к сказанному можно добавить что-то еще.
      – Нет уж, Джордан! – голос ее дрожал. – Нельзя уходить, не сказав ничего в ответ. И я жду.
      Он замер, но так и не повернулся в ее сторону.
      – Я уже ответил.
      Какая боль! Сердце будто стянули узлом. Сэнди не представляла, что может быть так больно.
      – Нет?
      – Нет.
      Ей с трудом удалось сглотнуть комок в горле:
      – Почему?
      – Говорю тебе, что я больше не имею права рисковать… – Джордан замолчал. – Ступай домой и попроси, чтобы Марч тебя накормил, – и скрылся в каюте.
      Но ведь Джордан не сказал, что больше не любит ее. Он говорил также о том, что испытывает к ней влечение, – Сэнди ухватилась за спасительную мысль, как за соломинку. Единственное, что он сказал, так это, что больше не имеет права рисковать. Рисковать чем? – думала она и даже непроизвольно шагнула вперед, но одернула себя. Бесполезно сейчас идти к Джордану и пытаться переубедить его. Она должна осмыслить его слова, понять, что скрывается за ними, и выбрать способ пробить его защиту от нее. Она должна найти такое средство, пока их отношения окончательно не зашли в тупик.
      Повернувшись, она пошла вдоль берега до тропинки, которая вела к вершине холма.
 
      Дверь с таким грохотом распахнулась и ударилась о стену, что Марч от неожиданности выронил журнал и с удивлением посмотрел на застывшую на пороге Сэнди. Потом, сложив губы трубочкой, слегка присвистнул, видя ее смятение, и коротко спросил:
      – Что-то случилось?
      – Да, черт возьми, случилось! – она захлопнула дверь – с таким же ожесточением, с каким и распахнула ее, после чего прошла к креслу и рухнула в него. – А чего еще можно было ждать от упрямых и тупых мужчин? Но я уже сыта по горло. Хватит! И если ты не расскажешь то, что мне просто необходимо знать, я тебя задушу, – учти! И это еще будет легкая смерть!
      – Напугала! – вскинув брови, проговорил Марч, наклонился, поднял упавший журнал и положил его на столик, стоявший рядом с креслом. – Похоже, что Джордан оказался чрезвычайно несговорчивым.
      – Он такой же тупой осел, как и ты. И даже не захотел со мной разговаривать. – Слезы вдруг навернулись у нее на глаза, и ей стоило огромного труда не разрыдаться. – Марч, мне очень тяжело. Может быть, я и заслужила это, но мне так больно…
      – Нет, не обвиняй себя, – проговорил Марч мягко. – Ни ты, ни он не заслужили тех мучений, которые оба переживаете.
      – Тебе придется рассказать мне обо всем, – сказала Сэнди. – Что произошло в Бандоре?
      – Но я дал ему обещание, что никогда… – он замолчал, когда увидел выражение, появившееся на ее лице. – Не надо так на меня смотреть. У меня ощущение, что я обидел коалу. Ну ладно, – вдруг сдался Марч. – В конце концов, я всегда смогу сослаться на то, что ты вытянула из меня признание под пытками. Ведь ты пригрозила, что задушишь меня?
      Сэнди встрепенулась и подалась вперед:
      – Пойми, Марч, мне необходимо понять, что терзает его.
      – Мне тоже так кажется, – негромко заметил он. – Так с чего начать?
      – Ты обмолвился, что его что-то пугает… Чего он боится?
      – Смерти, – просто ответил Марч. – Нет, не своей. Мне кажется, он боится, что ты можешь погибнуть по его вине.
      Сэнди смотрела на него, потрясенная до глубины души:
      – Но это безумие. Он что? Сумасшедший? Пока мы жили вместе, Джордан разве что ватой меня не оборачивал. Именно это и вынудило меня уйти из дома. Я и шагу не могла сделать… – она замолчала, озаренная пониманием. – Вот, значит, почему он так надо мной трясся?
      Марч кивнул:
      – Устроил мягкую теплую норку, где ничто не могло угрожать тебе. Чтобы ты, не дай Бог, не отошла туда, где он не в состоянии уберечь тебя от опасности. Шлейф его прошлых переживаний.
      – Связанных с Бандорой?
      Помедлив, Марч снова кивнул. Он постарался преодолеть внутреннее сопротивление и окончательно решился выложить все до конца:
      – Да, с Бандорой. Что ты знаешь про нее?
      – Не много. Просто Джордан сказал, что он и отец очень любили это место.
      – Ферма принадлежала отцу, и он передал Джордану такую же любовь к ней, какую испытывал сам. – Взгляд его уперся в полоски ковра под ногами. – Необжитой район… дикая природа, куда почти никто не заглядывал. Ни единой души на много километров вокруг. Такое место можно либо полюбить навсегда, либо возненавидеть до глубины души. Так вот Джордан и его отец привязались всей душой. А мать Джордана Бандору не выносила. – Он пожал плечами. – Вряд ли найдется человек, который осудил бы ее за это. Городская девушка, родом из Аделаиды, оказалась в совершенно чужих местах. И вынуждена была проводить много времени в полном одиночестве, пока отец Джордана занимался организацией туристских маршрутов. Тогда Джордан был маленьким, и отец казался ему настоящим героем, а Бандора – самым чудесным местом на свете. Нельзя сказать, что он не любил мать. Он воспринимал ее как данность.
      Сэнди передернула плечами:
      – Как, должно быть, нелегко приходилось ей. Даже словом перемолвиться не с кем. Какой же одинокой, наверное, она себя чувствовала?
      – Да, одинокой и несчастной, – Марч помолчал. – Страшно несчастной. Но это вина не Джордана, а отца.
      – Конечно, не его. Ведь он был еще ребенком.
      – А вот Джордан считает иначе. И ему кажется, что он, несмотря на то что был мальчиком, обязан был понять, насколько одинокой чувствует себя мать. Заметить, как ей тоскливо, и придумать что-то. И как-то признался мне, что если бы дал себе труд приглядеться к ней, к тому, как она вдруг задумывается, как сидит, глядя перед собой, – то непременно догадался бы, какие чувства ее одолевают. И понял бы, что надо сделать, как помочь. Как спасти.
      Сэнди сжала подлокотник кресла:
      – Спасти?
      Марч посмотрел ей прямо в глаза:
      – За три дня до того, как Джордан с отцом должны были вернуться, она села в джип и уехала в неизвестном направлении. Поисковая партия наткнулась на нее мертвую в джипе семь дней спустя. Она не взяла с собой ни капли воды и умерла от обезвоживания.
      – Боже! – прошептала Сэнди. – Так это трагическая случайность?
      Марч отрицательно покачал головой:
      – Нет. Она оставила прощальную записку.
      В то время Джордану только-только исполнилось двенадцать лет, – вдруг осознала Сэнди, и тут же представила, что должен был переживать подросток: отчаяние, чувство вины, которые не могли не оставить след в его характере на всю оставшуюся жизнь.
      – Какой кошмар!
      Марч кивнул:
      – Джордан был просто вне себя от отчаяния, когда тело матери все же удалось найти. Смерть от обезвоживания – не из легких.
      – И отец взял его с собой? – переспросила Сэнди почти с ужасом.
      – Он не мог оставаться дома, когда вся округа отправилась на поиски его матери. – Марч сжал губы. – Когда Джордан увидел умершую мать, он убежал и целую неделю пропадал неизвестно где. Никто не знает, где он был все это время и что делал. Но именно тогда он повредил левый глаз и врач не смог спасти его – в противном случае мог пострадать правый глаз.
      – И все это пришлось пережить мальчику! – воскликнула Сэнди, и слезы снова навернулись ей на глаза. – Какое право взрослые имели брать его с собой? Ведь это его мать, ему нельзя было ее видеть в таком состоянии! Неужели никому не пришло в голову остановить их?
      – Ничто не могло заставить отца Джордана переменить принятое решение. Это был несгибаемый человек, – покачал головой Марч. – И у него было свое представление о воспитании сына. Ему казалось, что тот должен пройти через это. И, конечно, ему и в голову не приходило, что мальчик воспримет смерть матери иначе, чем он сам – смерть жены.
      – А как воспринял смерть жены отец Джордана?
      – Нашел наиболее подходящее объяснение: что у жены случился нервный срыв. Что она вообще была человеком неуравновешенным. И через год женился на моей матери. – Марч снова сжал губы. – При этом у матери оказалось достаточно денег, чтобы превратить Бандору в туристическую базу. Так сбылась его мечта.
      – Восхитительно!
      – Но любовь Джордана погасла, как костер под дождем. Оставаться в Бандоре он не мог. Нас обоих отправили учиться в Мельбурн. После смерти отца мать вернулась в Марасеф, а Джордан продал Бандору. Тогда мы купили наш первый отель в Сиднее. Так возникла фирма «Бандора». А четыре года спустя Джордан купил отель у залива. – Марч откинулся на спинку кресла. – Вот и все. Это поможет тебе, малышка?
      – Да, – в ее глазах все еще блестели слезы. – Но насколько мне было бы легче, если бы кто-нибудь рассказал мне об этом, когда мы в первый раз встретились с Джорданом. Скольких ошибок мне бы удалось избежать. – И чувство собственника, в котором она обвиняла Джордана, его боязнь оставить ее без присмотра, стремление обеспечить полную безопасность – все теперь предстало в ином свете. Она поднялась. – Что же, лучше поздно, чем никогда. Спасибо, Марч.
      Он поднялся, щелкнул каблуками и склонил голову:
      – Был рад тебе помочь. Но помни: ты вытянула этот рассказ из меня только после страшных угроз.
      – Помню, помню. Ты бы мог оказать мне еще одну услугу?
      На лице его промелькнуло недоумение:
      – Пойди к пирсу и попроси Джордана прийти сюда, в дом. Мне хочется как можно скорее поговорить с ним. – Она скривила губы. – Джордан ясно показал, что не хочет продолжать разговор.
      – Ему нелегко было принять такое решение.
      – И он напрасно его выбрал, – проговорила Сэнди, поворачиваясь к лестнице, что вела наверх. – Я сделаю, что угодно, лишь бы все прояснилось как можно быстрее. Но если он и дальше будет упрямиться, то ему несдобровать!
      Марч сначала не понял и застыл на месте, потом понимающая улыбка заиграла на его губах:
      – Готов поспорить на что угодно, что ты своего добьешься. – И, весело насвистывая, направился к входной двери.
 
      Дверь распахнулась почти сразу же вслед за торопливым стуком, и Джордан шагнул в ее комнату:
      – Марч сказал, что ты почувствовала себя хуже. Я же говорил, черт возьми, что ты слишком рано поднялась с постели. Может, вызвать врача?
      – Нет, я чувствую себя прекрасно, – Сэнди повернулась от окна лицом к нему. – Просто мне захотелось увидеть тебя.
      Он остановился прямо посреди комнаты:
      – Похоже, Марч сумел обвести меня вокруг пальца. И, надо сказать, ему удалось испугать меня до чертиков!
      – Он не виноват. Это я попросила его. И велела без тебя не возвращаться. – Она улыбнулась. – Небольшое волнение из-за моего здоровья не идет ни в какое сравнение с тем, что тебе придется пережить, когда начнется серьезное сражение.
      Джордан нахмурился:
      – Что-то я не могу взять в толк, о чем ты говоришь?
      – Сейчас поймешь, – серьезно продолжила Сэнди. – Итак. Давай с самого начала: Джордан Бандор, согласен ли ты предпринять еще одну попытку сохранить наши супружеские узы?
      На его щеках заиграли желваки. Губы сжались:
      – Не могу.
      – И тем не менее тебе придется признаться в том, что можешь и должен совершить такой шаг. – Улыбка осветила ее лицо. – Правда, мне странно, что ты вдруг отступился от своего. Скажи – ответ на твой вопрос значит для меня больше всего на свете – ты меня любишь?
      Джордан хранил молчание. Но лицо его исказила мука.
      – Да?
      – Да, – с трудом выдавил он из себя. – Да, я люблю тебя.
      – Хорошо. – Только теперь Сэнди смогла перевести дух. – Тогда все становится намного проще.
      – Ничего подобного. Не забывай, что по моей вине ты чуть не погибла, – хрипло выговорил Джордан. – И ты не оказалась бы в опасности, если бы мое несносное поведение не вынудило тебя бежать. Снова рисковать тобой – нет уж, это выше моих сил!
      – Как ты все усложняешь и запутываешь! – Любящая улыбка появилась на ее лице. – Никогда не думала, что в каких-то вопросах ты, оказывается, совершенно не в состоянии мыслить здраво. Наступило время немного проветрить твои мозги и разорвать паутину, которую ты сплел и в которой сам запутался.
      Джордан по-прежнему стоял в напряженной позе.
      – Джордан, – негромко проговорила Сэнди. – Не надо путать меня со своей матерью.
      Он застыл.
      – У Марча слишком длинный язык…
      – Ты должен был сам рассказать мне обо всем.
      Он не смотрел на нее.
      – А что я должен был рассказать тебе? Что я убил свою мать?
      – Ты здесь ни при чем. Она покончила жизнь самоубийством.
      – Нет, – ответил Джордан, словно не слышал, что она говорила. – Я должен был понять, каково ей. Должен был увидеть…
      – Ты не мог отвечать за случившееся. Это не твоя вина, – перебила его Сэнди. – Взрослый человек обязан сам отвечать за свои поступки. У нее была возможность оставить мужа и завести новую семью. Такую, о которой она мечтала.
      – Как попыталась ты? – горько проговорил Джордан. – А я рванул за тобой и чуть не погубил при этом…
      – Джордан! – Она смотрела на него с нежностью и отчаянием, которые боролись в ней. – Я счастлива, что ты бросился следом за мной. И мне было бы невыносимо жить, если бы ты этого не сделал.
      Он двинулся к двери:
      – Сердце у тебя всегда было мягким. Но жалость толкает тебя на путь, где ты забываешь о собственной безопасности.
      Теперь в голосе Сэнди звучало только отчаяние:
      – А у тебя какое сердце? Не слишком ли ты безжалостен? Ведь я люблю тебя.
      Его пальцы сжали дверную ручку:
      – Прежде ты говорила иначе.
      – И была не права.
      – Нет, именно тогда была права, – Джордан дернул дверь на себя. – Ты не можешь любить меня.
      – Я не позволю тебе убежать, – заявила Сэнди. – Ты хотел, чтобы я приехала на этот остров. И вот я остаюсь здесь. – Она помолчала. – С тобой, Джордан. И если ты уедешь, я тоже поеду с тобой. Теперь будет так. Мы будем… вместе.
      – Ты даже не понимаешь, чего сейчас требуешь от меня.
      – Увидишь. Как-то ты обмолвился насчет того, что я очень сильная личность. Но ты еще не видел, какой я могу быть.
      – Сэнди… – мотнув головой, Джордан вышел.
      Легкая улыбка блуждала на губах Сэнди, когда она повернулась и пошла в ванную.
      Это было только начало.

Глава 9