Он снова уклонялся от ответа, и Ева досадливо поморщилась.

Джо пожал плечами.

– Ты спрашивала о моих родителях? Я их почти не знаю. Они перестали обращать на меня внимание примерно тогда, когда я из очаровательного карапуза стал превращаться в непоседливого мальчишку с тысячью «почему?» и «отчего?». Что ж, я не могу их за это винить… – Он полез в буфет, чтобы достать чашки. – Я никогда не был простым ребенком. Должно быть, моя бешеная активность и непомерная требовательность мешали им жить спокойно.

– Не могу представить, чтобы ты чего-то требовал! – удивилась Ева. – Ты всегда казался мне очень… самостоятельным. И самодостаточным.

– Что ж, очевидно, со временем я изменился. Как бы там ни было, тебе придется поверить мне на слово. – Он принялся разливать кофе. – Между прочим, я до сих пор достаточно эгоистичен, просто я научился ловко это скрывать. Садись, тосты, кажется, уже остыли.

– Но ты никогда не требовал ничего от меня.

– Ты просто не заметила. Мне нужна твоя дружба. Мне нужно твое общество. Но больше всего мне нужно, чтобы ты осталась в живых.

– Это самые неэгоистические требования, какие я когда-либо слышала.

– Ты заблуждаешься. Большего эгоиста, чем я, ты вряд ли встречала.

Ева улыбнулась.

– По-моему, ты все врешь.

– Я рад, что мне удалось обвести тебя вокруг пальца. Но когда-нибудь ты поймешь, как ловко я тебя обманывал все эти годы. Вы, трущобные киски, никогда не должны доверяться богатеньким мальчикам.

– Вот ты опять переводишь разговор на меня. Почему ты не хочешь поговорить со мной откровенно?

– Потому что мне скучно говорить о себе. Аж скулы сводит. – Джо нарочито зевнул. – Я вообще довольно скучный человек.

– Ну это ты точно врешь.

– Нет, я, конечно, не могу отрицать, что я в высшей степени умен и сообразителен, но в моем прошлом нет ничего… экстраординарного. Такого, что могло бы показаться тебе интересным. – Он сел за стол напротив нее и поднес к губам чашку.

– Ну так что там насчет Барбары Эйсли? Что ты все-таки о ней помнишь?

Ну вот, разочарованно подумала Ева. Опять он рассказал ей не больше, чем хотел сам.

– Я же сказала: я не уверена, что это именно она. В нашей семье перебывала целая уйма социальных работников, разве всех упомнишь? Во-первых, мы с матерью постоянно кочевали с места на место, а во-вторых, служащие департамента часто менялись. Их можно понять – работа, которой они занимались, была непростой и неблагодарной. К тому же Тексвуд никогда не был безопасным районом.

– Ну а если подумать? – Джо хитро прищурился.

– Да пошел ты! – Ева рассмеялась, хотя ей было совсем не весело. Детские воспоминания волной нахлынули на нее, и она как наяву ощутила запахи, которые преследовали ее все годы, что она жила с матерью. Запахи грязи, мышей, секса, наркотиков и страха – постоянного страха и неуверенности. Господи, как же она выдержала все это? Может быть, она все-таки была сильной?

– Я думаю, Барбара Эйсли была одной из социальных работниц, – сказала она, стряхивая наваждение. – Я действительно помню одну милую женщину, которая ходила к нам дольше других. Ей было, наверное, под сорок, но мне она казалась почти старухой. Мне-то тогда было всего лет девять или десять.

– Она… жалела тебя?

– Наверное. Я старалась этого не замечать. Тогда я уже озлобилась и старалась никого к себе не подпускать. Одна против всего света…

– Жаль. Я-то надеялся, что она вспомнит тебя и быстрее пойдет на уступки.

– Даже если и вспомнит, это вряд ли что-то изменит. Человек, который тридцать лет проработал в службе охраны детства, должен быть сделан не просто из стали, а из самой крепкой стали. Я, конечно, могла бы попробовать, но, к сожалению, у нас совсем нет времени, поэтому мне остается только одно: убедить ее дать нам доступ к личным делам воспитанниц детских домов и приютов. И либо я сделаю это, либо…

– Не волнуйся. Так или иначе, но мы эту информацию получим.

Ева попыталась улыбнуться.

– Ого! Похоже, если Барбара Эйсли откажется нам помогать, ее ждут крупные неприятности. Насколько я тебя знаю, ты способен устроить в службе охраны детства что-то вроде уотергейтского скандала.

– Там поглядим, – серьезно сказал Джо, и улыбка Евы погасла. Когда Джо был таким, кто-то действительно мог серьезно пострадать.

– Не надо, Джо, – негромко попросила она. – Я не хочу, чтобы ты попал в беду.

– Ну, умные не попадаются! А кто не попадается, у того не бывает неприятностей.

– Так просто?

– Да, так просто. Мир вообще довольно простая штука, только не каждый это понимает. В данном случае… Достаточно будет, если я скажу, что жизнь Джейн стоит того, чтобы из-за нее я рискнул своей безупречной репутацией? Впрочем, если сегодня вечером ты проявишь настойчивость и изобретательность, можно будет обойтись и без взлома. Кто знает, может быть, Барбара Эйсли совсем не такая, как говорил Марк. Может быть, она просто милая старая леди, мягкая и обходительная…

– Нет, нет и нет!.. – сказала Барбара Эйсли. – Эти записи составляют главный секрет нашего ведомства, и я не сделаю исключения ни для кого. На будущий год я собираюсь выйти на пенсию, и мне не нужны неприятности.

Нет, Барбара Эйсли не была ни мягкой, ни обходительной, и Ева почти отчаялась, что им удастся добиться своего. На протяжении всего ужина старая инспекторша ловко уклонялась от любых разговоров о работе, когда же за десертом Джо напрямую спросил, согласна ли она помочь им отыскать таинственную Джейн, она так же прямо ответила, что они только напрасно теряют время.

– Ну же, Барбара! – улыбнулся Марк Грунард. – Ты отлично знаешь, что никто не отнимет у тебя пенсию только за то, что ты отступишь от правил, тем более что от этого может зависеть жизнь ребенка. Кроме того, ты проработала в детской службе столько лет, что никому и в голову не придет подозревать тебя в чем-то подобном.

– Ты кое-чего не знаешь, Марк, – парировала Барбара. – Председатель городского совета спит и видит, как бы вышвырнуть меня вон, – для него я недостаточно дипломатична. Я, видишь ли, привыкла говорить правду, а это не всем нравится. Единственная причина, по которой я все еще возглавляю городскую службу охраны детства, заключается в том, что мне известно, где зарыты один-два политических трупа. – Она сурово посмотрела на журналиста. – Наконец, я не забыла, как два года назад ты в своей программе выдернул из контекста и процитировал некоторые мои высказывания… Тогда кое у кого создалось впечатление, будто наша служба плохо работает.

– Но разве за этим не последовала широкомасштабная реформа всей городской службы охраны детства? – Марк ухмыльнулся. – Я уверен, что именно этого ты и добивалась, когда давала мне интервью.

– Допустим, но и самой мне тоже досталось. Мне следовало промолчать, но тогда я была моложе. Теперь я не совершу такой глупости – рисковать я не могу и не хочу. Существуют правила, и я буду их строго придерживаться. Иначе если я помогу вам сегодня, то уже завтра это может обернуться против меня, а мне вовсе не хочется остаться без пенсии. Я своими глазами видела, каково приходится старикам в общественных домах призрения, и мне вовсе не хочется туда попасть.

– Тогда почему вы согласились встретиться с нами? – удивился Джо.

– Бесплатный ужин тоже что-нибудь да значит… – Барбара пожала плечами. – К тому же мне было любопытно. – Она повернулась к Еве. – Я много читала о тебе, но газеты часто искажают факты. Мне хотелось своими глазами увидеть, какой ты стала. Надеюсь, ты меня помнишь?

– Кажется, помню, – кивнула Ева. – Но вы изменились.

– И ты тоже… – Барбара несколько мгновений рассматривала лицо Евы. – Ты была не самым простым ребенком, и я боялась, что ты пойдешь по кривой дорожке. Помню, однажды я пыталась… вызвать тебя на откровенность, но ты только молчала и смотрела на меня. Признаться, тогда я была совершенно уверена, что к четырнадцати годам ты либо станешь проституткой, либо начнешь торговать наркотиками на улицах, но сделать я ничего не могла, ведь ты была у меня не одна, у меня на руках было полтора десятка таких же, как ты, неблагополучных девочек и мальчиков, и некоторым было даже хуже, чем тебе.

Она вздохнула и добавила устало:

– Впрочем, неблагополучных детей почему-то никогда не бывает мало. И помочь кому-то по-настоящему получается, к сожалению, очень редко. Даже если нам удается забрать ребенка у родителей, суд в большинстве случаев возвращает его в семью.

– И все же вы продолжаете работать…

– Должно быть, мне просто не хватает ума отказаться. Ума или решимости… Ведь в любом, даже самом безнадежном случае всегда есть надежда, и ты, Ева, тому пример. Впрочем, моей заслуги в этом нет или почти нет. Всего, что у тебя есть, ты добилась сама. Разумеется, тебе повезло, но… Все же наша служба мало что для тебя сделала.

– Но иногда вам удается помочь кому-то, верно?

– Думаю, что да. Но редко, очень редко.

– Но сейчас вы можете помочь по-настоящему! – От волнения Ева даже привстала на стуле. – Вы можете спасти маленькую девочку от смерти, которая, несомненно, будет ужасной, если мы не вмешаемся!

Барбара Эйсли покачала головой.

– Приходите ко мне с постановлением суда, и тогда поговорим. Если это дело действительно такое важное, как вы говорите, получить разрешение суда или прокуратуры не составит труда.

– Но у нас совсем нет времени! Кроме того, я, кажется, уже объясняла, почему мы не можем идти официальным путем!

Барбара Эйсли молчала.

– Хорошо, можете не показывать нам архивы, но, быть может, вы помните эту девочку? – вмешался Джо. – Она сменила четыре приюта… Такое бывает нечасто?

По лицу Барбары скользнула какая-то тень, но о чем она думала, понять было невозможно.

– Я больше не занимаюсь инспекторской работой, – сказала она. – У меня нет на это времени – слишком много бумаг поступает ко мне ежедневно.

Ева внезапно наклонилась вперед.

– Но ведь вы знаете, о ком идет речь, верно? Вы знаете Джейн?

И снова Барбара Эйсли долго молчала, прежде чем ответить.

– Два года назад, – сказала она наконец, – я подписывала разрешение на удочерение маленькой девочки одной супружеской парой. Но приемные родители очень скоро вернули ее, заявив, что ребенок ведет себя асоциально и не идет на контакт. Я решила побеседовать с девочкой, чтобы выяснить, насколько это заявление справедливо, но она не захотела со мной разговаривать. Однако я обратила внимание на синяки на ее теле. В медицинской карте было написано, что на протяжении года, который девочка провела у приемных родителей, она дважды попадала в больницу с переломами. После этого мне ничего не оставалось, кроме как дать свое согласие на возвращение девочки в приют. Кроме того, мне удалось добиться, чтобы ее приемных родителей исключили из наших списков, поскольку они хотели взять на «воспитание» другого малыша, попослушнее… – Она печально улыбнулась. – Помню, я тогда подумала, что эта девчушка оказалась настоящим крепким орешком, ведь, несмотря на жестокие побои, она превратила жизнь этой парочки в ад!

– Как ее звали? – спросила Ева, но Барбара только отрицательно покачала головой.

– Она была умной девочкой – отлично училась, а ее коэффициент умственного развития был даже несколько выше среднего. Эта крошка прекрасно знала, что если она превратит жизнь своих новых папы и мамы в кошмар, то рано или поздно они откажутся от нее, несмотря на все выплаты и льготы, которые полагаются усыновителям по закону.

– И после этого вы все-таки отдали ее другим родителям?

– Да, хотя в прошлом у девочки уже был неудачный опыт. К сожалению, другого выхода у меня просто не было. Впрочем, в большинстве своем наши приемные родители – вполне приличные люди. Паршивая овца попадается в любом стаде. А я всегда старалась дать моим сиротам шанс на нормальную жизнь.

– Скажите же, как звали эту девочку и как нам ее найти!

– Скажу, когда увижу решение суда. Что, если я ошиблась?

– А если вы правы?.. Ведь речь идет о жизни девочки! Она может погибнуть. Помогите Джейн, мисс Эйсли!

– Я всю жизнь только и делала, что помогала детям, пора подумать и о себе. Нет, и не просите… – Она вдруг посмотрела на Еву с каким-то странным выражением – той даже показалось, что Барбара ей сейчас подмигнет. – Я всю жизнь работала, не жалея себя, Ева. Ты, наверное, думаешь, что человек, который возглавляет городскую службу охраны детства, не перетруждается, но это далеко не так. Иногда мне даже приходится брать работу на дом… – Мисс Эйсли кивком головы указала на кожаный кейс, который принесла с собой и который стоял теперь возле ее стула. – Например, сегодня я случайно обнаружила в компьютере несколько старых дел, которые мне необходимо просмотреть. И вот я переписала их на дискету и взяла с собой, чтобы поработать с ними дома.

– Я вам сочувствую, но… – Ева не знала, что и думать. Надежда, вспыхнувшая в ее душе при этих словах Барбары, была слишком призрачной, слишком слабой, чтобы она могла поверить…

– Увы, без этого, к сожалению, не обойтись. – Барбара Эйсли встала. – Спасибо за интересный разговор, – добавила она, обращаясь ко всем троим. – Сожалею, что ничем не смогла вам помочь… – Инспекторша опустила глаза. – А сейчас мне нужно в дамскую комнату. Надеюсь, что, когда я вернусь, вас здесь уже не будет. Надеюсь… – Тут голос ее чуть заметно дрогнул. – Надеюсь, вы найдете Джейн.

Она сделала шаг к выходу, но вдруг остановилась и посмотрела на Еву.

– Я вот что вспомнила: девочка чем-то напомнила мне тебя. Когда я пыталась ее разговорить, она смотрела на меня так, словно вот-вот готова была на меня броситься. Ты тоже была такой… Эй, в чем дело?! Что с тобой?

– Ничего, – ответила Ева с усилием. – Ничего.

Барбара Эйсли повернулась к Марку.

– Спасибо за ужин, он был отменный. Но это не означает, что я простила тебе ту цитату…

И с этими словами она быстро пошла между столиками.

– Слава богу!.. – Ева потянулась к кейсу. Он оказался не заперт, а в отделении на крышке лежала только одна дискета, которую Ева переложила к себе в сумочку.

– Барбара хотела, чтобы мы забрали ее! – воскликнула она.

– Ты имеешь в виду – украли, – уточнил Джо, бросая на стол несколько купюр в уплату за ужин.

– Что делает ее формально невиновной. – Ева посмотрела на журналиста. – У тебя случайно нет с собой компьютера?

Марк улыбнулся.

– Случайно есть. Я всегда вожу ноутбук в багажнике машины, так что мы сможем проверить дискету, как только попадем на стоянку.

– Вот и отлично. Еще одно, Марк… Не мог бы ты зайти завтра к мисс Эйсли на работу и «оставить» дискету у нее на столе? Мне бы не хотелось, чтобы из-за нас у нее были неприятности…

Журналист кивнул, и Ева встала.

– А теперь идемте. Мы должны исчезнуть до того, как мисс Эйсли вернется. Ведь она может и передумать.

– Вряд ли, – покачал головой Джо и тоже поднялся. – Судя по всему, ты еще в детстве произвела на нее сильное впечатление.

– Или я, или Джейн. – Ева решительно зашагала к выходу. – Барбара, по-моему, понимает, что живет в не правильном мире, но старается поступать правильно…

На дискете оказалось двадцать семь файлов с личными делами детей, и Марку понадобилось почти двадцать минут, чтобы просмотреть первые полтора десятка.

– Джейн Мак-Гайр, – прочел он, выводя на экран шестнадцатый файл. – Возраст – десять лет. Четыре сиротских приюта. Волосы – рыжие, глаза – темно-карие…

– Описание совпадает… – задумчиво пробормотала Ева. – Не мог бы ты распечатать для нас эту информацию?

Журналист подключил к компьютеру миниатюрный кодаковский принтер и защелкал клавишами.

– В настоящее время, – сказал он, – Джейн Мак-Гайр живет со своей новой приемной матерью Фэй Шугартон, у которой, кроме нее, еще двое приемных детей: Чанг Ито двенадцати лет и Рауль Джонс тринадцати лет.

– А адрес? Есть там адрес? – заволновалась Ева.

– Улица Лютера, сорок восемь. – Марк выдернул из принтера распечатку и протянул Еве. – Дать тебе карту города?

– Спасибо, не надо. Я знаю, где это… – Дон сказал, что место будет ей знакомо, и это действительно оказалось так. – Когда-то я жила в том районе. Едем!

– Ты хочешь поехать туда сегодня? – удивился Джо. – Но ведь уже почти полночь, и Фэй Шугартон наверняка будет очень недовольна, если трое незнакомых людей вытащат ее из постели и начнут задавать вопросы о ее приемной дочери.

– Она будет недовольна еще больше, если ее вытащат из постели, чтобы убить приемную дочь у нее на глазах, – отрезала Ева сердито. – Мы едем туда немедленно!

– Но что ты ей скажешь, когда увидишь ее?

– Я расскажу ей о Доне, об опасности, которая грозит Джейн, и попрошу разрешения спрятать девочку, пока Дона не поймают.

– Тебе придется очень постараться, чтобы убедить Фэй Шугартон сделать это, не говоря уже о многочисленных «но» и «если», которые…

– Например?

– Что, если Дона не поймают? Что, если мы не сумеем спрятать девочку достаточно надежно? Но даже если Фэй не спросит тебя об этом, я почти уверен, что она не расстанется со своей приемной дочерью – если, конечно, Джейн для нее что-то значит.

– Тогда тебе придется помочь мне, Джо. В любом случае мы не можем оставить Джейн там, где Дону будет легко до нее добраться.

– В любом случае нам нужно будет заставить Фэй Шугартон поверить нам. А это будет очень трудно сделать, если мы ворвемся к ней среди ночи.

– Но ведь… – Ева осеклась. Будь благоразумной, сказала она себе. В конце концов, Дон говорил, что его план начнет действовать только после того, как она познакомится с девочкой. Пожалуй, у нее есть все основания считать, что он не предпримет никаких шагов, пока…

«Основания?! – перебила она сама себя. – Какие, к черту, могут быть основания или гарантии, когда имеешь дело с таким непредсказуемым, возможно, психически больным человеком, как Дон?» На карту была поставлена жизнь девочки, а это значило, что Ева не имела права рисковать. Кто знает, может быть, уже сейчас Дон входит в дом мисс Шугартон на Лютер-стрит?

– Я хочу, чтобы мы поехали туда сегодня, сейчас! – твердо сказала она.

– Мне тоже кажется, что было бы разумнее… – начал Марк, но Ева перебила его:

– Я хочу удостовериться, что там все в порядке. Никого будить я не собираюсь.

Марк пожал плечами и включил мотор.

– Как скажешь, Ева, как скажешь…

Дом № 48 по улице Лютера был небольшим. Краска с крыльца облупилась, но в остальном дом выглядел достаточно аккуратным и ухоженным и даже был украшен по фасаду искусственными лианами и цветами в пластмассовых кашпо.

– Ну что, довольна? – спросил Марк.

Ева огляделась по сторонам. Улица казалась совершенно пустынной – ни машин, ни пешеходов, но именно в этом безлюдье было что-то вызывающее тревогу. Нет, она ни в коем случае не была довольна, однако ей все же стало чуточку спокойнее.

– В общем да, – ответила Ева. – Но…

– Вот и отлично. Тогда сделаем так: я отвезу вас с Джо домой, а сам вернусь и присмотрю за мисс Шугартон и ее семейством, – предложил Марк.

– Нет! Я тоже хочу остаться!

– Не спорьте, – вмешался Джо, хотя Ева и не думала спорить. – Я сейчас позвоню в ближайший полицейский участок и вызову патруль. Они приедут в машине без опознавательных знаков и встанут здесь, на тротуаре. Если старший патруля заметит что-нибудь подозрительное, он известит нас, а сам с напарником войдет в дом.

И он полез в карман за телефоном.

– Я тоже хотел бы остаться здесь и подежурить, – сказал Марк.

Ева колебалась, но наконец она сдалась:

– Хорошо. Мы с Джо пойдем, а ты сразу же позвони нам, если услышишь или увидишь что-нибудь подозрительное о'кей?

– Вы собираетесь идти пешком? – Марк испуганно округлил глаза. – Может, все-таки отвезти вас?

– Мы возьмем такси.

– Здесь, в этом районе? Да еще в такой час?! – Марк покачал головой. – Вряд ли это вам удастся.

– Значит, возьмем машину, когда выберемся отсюда. Я не хочу, чтобы ты уезжал хотя бы ненадолго.

– Патрульная машина будет здесь через пять минут, – сказал Джо, закончив разговор с ближайшим полицейским участком и убирая телефон. – Не беспокойся, я думаю, что сумею позаботиться о Еве, – добавил он, обращаясь к Марку. – Или, вернее, позволю ей позаботиться обо мне. Все-таки это ее родной район.

– Мы вернемся к восьми утра, – пообещала Ева. – К этому времени они уже должны проснуться.

С этими словами она махнула Марку рукой и быстро пошла по улице.

– И в какую сторону нам идти, чтобы вернуться в цивилизованный мир? – спросил Джо, догоняя ее.

– Это и есть цивилизованный мир, богатенький мальчик, – с горечью ответила Ева. – Настоящие трущобы начинаются дальше к югу. До них еще целых четыре квартала.

– А где ты жила?

– Там и жила… Впрочем, почему ты спрашиваешь? Ведь ты полицейский, ты и сам должен хорошо знать этот район.

– Ну, мы никогда не патрулировали эти, как ты их называешь, «цивилизованные» кварталы в пешем порядке – только на машинах. Здешние жители имели обыкновение развлекаться, стреляя в полицейских. Разумеется, если они не были слишком заняты, паля друг в друга…

– Здешние жители… Всегда только абстрактные «здешние жители» или не менее таинственный «проблемный контингент»… – Ева вздохнула. – Поверь, Джо, в трущобах живут не одни только преступники, их как раз меньшинство. Здесь всегда жили обычные люди со своими тревогами, своими проблемами.

– Постой, постой, зачем ты так? Ведь ты отлично знаешь, кого я имел в виду. Зачем же сразу набрасываться?

– Я на тебя не набрасывалась, – по привычке возразила Ева, но тут же поняла, что Джо прав. – Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Я не обиделся, просто… Просто ты говорила так, словно до сих пор живешь здесь, в одном из домов на Лютер-стрит.

Ева с горечью усмехнулась.

– Мне не повезло, Джо, я никогда не жила на Лютер-стрит. Мы с матерью ютились в трущобах в четырех кварталах к югу отсюда. Для нас улица Лютера была все равно что для тебя центр города.

– Не придирайся к словам. Ты прекрасно поняла, что я имел в виду.

Ева опустила голову – она действительно знала.

– Я ни разу не была здесь с тех пор, как родилась Бонни, – сказала она. – Я думала, все забыто, но… Поверь, Джо, я и сама не знала, что буду реагировать так сильно. Знаешь, сейчас мне кажется, будто я снова вернулась в детство и стала двенадцатилетней девчонкой… – Она виновато улыбнулась. – Наверное, это просто ностальгия по прошлым временам. Я понимаю, что жалеть о них было бы по меньшей мере странно, и все же… Должно быть, это сильнее меня. Нет, это не тоска по прошлому, просто окружающее подействовало на меня, как когда-то: я снова ощутила одиночество, опасность и готовность отразить ее в любую секунду.

– Именно так Барбара Эйсли описывала Джейн Мак-Гайр.

– Что ж, судя по тому, что нам о ней известно, у этой девчушки есть право нанести удар первой.

– Я в этом не сомневаюсь. У меня такое впечатление, что ты снова стала думать, как когда-то: ты одна против всего мира. Или, точнее… – добавил он, подумав, – ты и Джейн Мак-Гайр вдвоем против всего мира. Разве я не прав?

– Я даже никогда не видела этой девочки, так как же я могу…

– Можешь. И для этого тебе вовсе не обязательно с ней знакомиться… Знаешь, мне кажется, что будет гораздо разумнее, если завтра утром я поеду к Фэй Шугартон один.

– Что-о?.. – Ева даже остановилась и повернулась к нему.

– Что слышала, – спокойно отозвался Джо. – Подумай-ка, почему Дон выбрал жертву именно здесь, в этом районе? Зачем ему понадобилось возвращать тебя в прошлое? Почему он так настаивал на том, что Джейн и Бонни похожи? Не для того ли, чтобы ты отождествила с ней не только свою дочь, но и себя?

Ева некоторое время молчала.

– Наверное, ты прав… – прошептала она, трогаясь с места.

Господи, она уже отождествляла себя с Джейн: они обе ходили по одним и тем же улицам, обе страдали от одиночества, обе каждую секунду готовы были встретиться с опасностью, обе были полны решимости выжить во что бы то ни стало.

И Дон не мог этого не понимать.

– Проклятье!.. – прошептала она. – Он все продумал! Сначала он нес эту чушь про инкарнацию, потом рассказал мне про Джейн Мак-Гайр! Ему недостаточно убить ее и сделать меня соучастницей преступления! Он хочет, чтобы я сначала полюбила Джейн, а потом – когда он с ней расправится – страдала вдвойне, словно она моя вторая дочь и я убила ее своими собственными руками! О господи!..

– Примерно это я и имел в виду, – с сочувствием сказал Джо.

– Он хочет снова убить Бонни! – Пальцы Евы непроизвольно сжались в кулаки.

– И не только Бонни, – напомнил Джо, но она не обратила на его слова внимания.

– Мне придется поддерживать в отношениях с Джейн определенную дистанцию.

– Разумеется…

Что-то в его голосе не понравилось Еве, и она поглядела на Джо с неодобрением.

– Это будет не так уж трудно, – сказала она сердито. – В особенности если Джейн действительно похожа на меня десятилетнюю. В те времена со мной было очень трудно поладить.

– Ну, я бы, пожалуй, все-таки попытался…

– А я бы плюнула тебе в глаз. В буквальном смысле, Джо!

– И все равно тебе не стоит видеться с девочкой.

– Я должна.

– Я знаю. – Джо мрачно покачал головой. – Дон не оставил тебе выхода.

Никакого выхода… Да нет, не может быть! Выход должен быть, просто они пока не смогли его найти. Ведь сумела же она в конце концов выбраться из трущоб и нищеты и стать нормальным человеком. Она сумела остаться нормальным человеком и не сойти с ума после того, как погибла Бонни, и теперь она не позволит этому сукиному сыну загнать себя в ловушку. Джо ошибся. Ева любила детей, но эта любовь не делала ее слабее. Наоборот, благодаря ей она сумеет не только спасти Джейн, но и победить это чудовище – Дона. Единственное, что она должна сделать, это держаться подальше от маленькой десятилетней девочки, которую даже пока не знала.

Вот только Дона это не остановит. Джейн придется всю жизнь бояться его тени.

«Не надо думать об этом сейчас!» – сказала себе Ева. Сегодня Джейн будут охранять, а завтра они поговорят с Фэй Шугартон, и тогда, быть может, что-то решится…

Во всяком случае, Еве очень хотелось в это верить.

– Я искала тебя, Майкл. Почему ты не пошел, куда я тебе сказала? – Джейн присела на корточки возле картонной коробки – убежища Майкла. – Возле «Юнион мишн» гораздо безопаснее. Не то что здесь. Это… нехорошее место.

– А мне здесь нравится, – возразил Майкл.

– Безопаснее всего там, где больше людей.

– Зато здесь ближе к дому. – Майкл потянулся к промасленному бумажному пакету, который Джейн держала в руке. Это гамбургеры, да?

– Нет, спагетти.

– Я больше люблю гамбургеры.

– Я брала то, что можно взять незаметно. Фэй хорошая, и со временем мы, наверное, даже поладим. Но пока я не решаюсь сказать ей все, понимаешь?

– Понимаю. И все равно гамбургеры мне нравятся больше, – сказал Майкл, и Джейн вздохнула. Ей было стыдно красть продукты у Фэй, и сегодняшнее спагетти она раздобыла в ресторане Кузанелли. Обычно остатки еды забирали женщины из Армии Спасения, но сегодня ей тоже кое-что перепало.

– Ешь, – сказала она, протягивая ему пакет.

Майкла не пришлось просить дважды. Вооружившись пластиковой вилкой, он принялся с жадностью поглощать холодные макароны.

– Почему ты сегодня так поздно? – спросил он с набитым ртом.

– Сначала я ждала, пока закроется ресторан и они вынесут остатки. Потом пошла искать тебя к «Юнион мишн». – Джейн выпрямилась. – А сейчас мне пора идти.

– Пора идти?.. – Майкл явно был разочарован. – А почему?

– Уже поздно.

– Но ты говорила, что Фэй спит крепко.

– Да, но для того чтобы попасть в дом, мне придется лезть в кухонное окно, а спальня Рауля и Чанга рядом с кухней. Они могут услышать и наябедничать Фэй.

– Я не хочу, чтобы Фэй сердилась на тебя из-за меня, – мужественно сказал Майкл, но голос его предательски задрожал. Он был слишком мал, ему было холодно и страшно одному, ночью, в картонной коробке, и, разумеется, Майклу отчаянно хотелось, чтобы Джейн побыла с ним подольше.

– Я останусь, пока ты не доешь. – Джейн вздохнула и снова опустилась на корточки, не забыв при этом внимательно оглядеть окрестности. – Нет, тебе обязательно надо перебраться в аллею за «Юнион мишн», – добавила она. – Одному оставаться опасно. В городе полно разных… чудиков, которые могут тебя обидеть.

– Ты говоришь про этих… про извращельцев? – с гордостью выговорил Майкл незнакомое слово. – Так я от них убегу. И еще заору во все горло.

Джейн покачала головой.

– В том-то и дело, что здесь тебя никто не услышит.

– Да ну тебя! – отмахнулся Майкл. – Ничего со мной не случится. Я не боюсь.

Джейн поняла, что мальчик вряд ли поймет ее. Он был вовсе не глуп, просто родного отца он боялся гораздо больше, чем всех преступников и «извращельцев», вместе взятых. Что ж, может быть, с ним действительно ничего не случится ни в эту ночь, ни в следующую. Сама Джейн не видела преследовавшего ее мужчину уже два дня. Вероятно, он отстал или скорее всего просто нашел другой объект для слежки.

– Сколько времени твой отец обычно живет дома, когда возвращается?

– Ну, неделю… Иногда две.

– Неделя уже прошла, – заметила Джейн. – Может, он уже убрался?

– Не-а… – Майкл покачал головой. – Вчера после школы я пошел проверить. Они с ма сидели на крыльце. Но па меня не видел.

– А мать?

– Мама, думаю, видела, но она сразу отвернулась. – Мальчик опустил голову. – Она не виновата. Ма тоже боится…

– Да, наверное.

– Когда па снова уедет – вот будет здорово!

Джейн с сомнением покачала головой. Она сомневалась, что, когда отец Майкла снова исчезнет, все будет так уж замечательно. Мать мальчика была одной из проституток, промышлявших в Пичтри-центре (Пичтри-центр – комплекс современных небоскребов в центре Атланты. Здесь находятся деловой центр, отели, торговые центры, рестораны, соединенные подвесными переходами.), и проводила «на работе» гораздо больше времени, чем дома, однако Майкл все равно ее защищал. Подобная преданность ставила Джейн в тупик: она никак не могла понять, почему маленькие дети не могут видеть своих родителей такими, каковы они на самом деле.