Сабрина вспыхнула.

– Довольно цинично! А я с тобой не согласна. На свете много людей, которые заслуживают самой большой любви, какую мы только можем им дать. Неужели тебе не встречались такие? А твои родители?

– Я их теперь почти не вижу. Я общался с ними, только когда был маленьким мальчиком.

Глаза Сабрины удивленно округлились. Что же произошло с его родителями? Даже если они развелись, Алекс все равно, по идее, должен был остаться с кем-то из них.

– Они в разводе? – спросила она.

– Нет, они по-прежнему вместе. – Он усмехнулся. – Хотя вместе они в основном благодаря моему деду с его нелюбовью к разводам. Они не смогли отказаться от того, что он им предложил в обмен на ребенка. Так что родители меня, можно сказать, продали.

Сабрина была поражена.

– Продали?

– Мои родители считают Седихан слишком отсталой, даже дикой страной. Им больше по душе прелести европейской цивилизации. – Алекс попытался улыбнуться, но голос его дрожал. – Они отдали меня в полное распоряжение деду, когда мне было всего восемь лет, в обмен на шикарную виллу в Каннах и очень неплохое пожизненное обеспечение.

– И они тебе об этом так и сказали? – поразилась Сабрина.

Он помотал головой.

– Нет. Но дед показывал мне контракт. – Он посмотрел на нее. На какое-то мгновение в его глазах промелькнула боль, и она отозвалась в душе Сабрины. Но потом его лицо снова приняло обычное непроницаемое выражение. – Дед правильно сделал, что мне его показал. Благодаря этому я еще, ребенком понял, что даже родным отцу и матери не всегда можно доверять.

Сабрина похолодела. Каково это было пережить восьмилетнему мальчику! И вряд ли у кого-либо хватило бы смелости упрекать Алекса в цинизме за его слова!

– Господи, – прошептала она, – да ведь тебе было всего восемь лет! Твой дед мог бы и подождать!

– А зачем? У моего деда достаточно мужества, чтобы называть вещи своими именами. Я думаю, что он по-своему всегда заботился обо мне. А сказал он это не для того, чтобы причинить мне боль. Он хотел оградить меня от того, чтобы я однажды не попался на удочку к своим родителям, если им вдруг понадобится использовать сына в каких-то своих грязных играх.

– А они пытались тебя использовать? – спросила Сабрина.

– Разумеется, – грустно улыбнулся он. – Слава Богу, старик успел меня кое-чему научить.

– Ничего себе! – произнесла Сабрина, чувствуя, что слезы подступают к глазам. Она живо представила себе Алекса восьмилетним мальчиком, которому так рано пришлось пережить боль разочарования в собственных родителях.

– Я не поддался на их провокации, потому что эти двое мне были больше не нужны. У меня был мой кузен Лэнс и мой дед. Больше мне никто не был нужен.

– Теперь многое понятно, – горько сказала Сабрина, отводя глаза, чтобы он не увидел в них слезы. – Тебе действительно никто больше не нужен.

Алекс вдруг пробормотал:

– Господи, для чего я тебе все это рассказываю? Я уже много лет и не вспоминал ни разу о своих распрекрасных родителях, а ты вдруг заставила меня рассказать тебе чуть ли не всю мою жизнь. Все это было давно и больше не волнует меня.

Но Сабрина видела, что это не так. Она за эти несколько минут вдруг увидела другого Алекса, совсем не циника, человека ранимого, нуждающегося в дружбе и преданности. Словом, такого, как и все. В ее душе словно что-то перевернулось. Ей захотелось по-матерински обнять его, прижать к груди, как Дэвида, когда того мучили ночные кошмары.

– Да, твое детство не назовешь счастливым, Алекс, – произнесла она. – Но это не значит, что ты никому не должен доверять.

– Да брось ты, я расстался с ними совершенно безболезненно. – Угрюмая маска снова скрыла настоящего Алекса. – А тебе-то, Сабрина, я могу доверять? Ведь Хани не послала бы тебя ко мне, если бы не была уверена в тебе, как в самой себе. Так ведь?

– Да, – тихо согласилась Сабрина. Почему вдруг ее охватила тоска, когда она снова увидела прежнего, хмурого и агрессивного Алекса?

Алекс помрачнел еще сильнее.

– Тем не менее она не потрудилась узнать побольше о твоей личной жизни. Как я могу тебе доверять, когда вот сейчас ты, можно сказать, изменяешь своему Дэвиду? – Он снова смерил взглядом всю ее фигурку, облаченную в костюм гаремной танцовщицы. – Не говоря уже о том, что за деньги ты готова крутить бедрами для кого угодно.

Сабрина почувствовала, что их хрупкому взаимопониманию приходит конец. Осторожно поставив бокал на скатерть, она сказала:

– Тебе не кажется, что это уже слишком? Хватит! Отвези меня домой!

Алекс чертыхнулся себе под нос.

– Черт побери, да что же это такое со мной! – воскликнул он. – Почему я всегда говорю тебе и делаю не то, что надо. Почему все всегда получается наоборот?! Сейчас, например, я безумно хочу тебя. Ну почему?

– Потому, что мы с тобой очень разные, у нас нет и быть не может ничего общего! Неужели ты этого до сих пор не понял? Мы не только принадлежим к разным мирам. Мы с тобой смотрим на жизнь с диаметрально противоположных позиций!

– Нет ничего общего и быть не может… – Он передразнил ее с горечью. – Ты хочешь сказать, что с этим твоим Дэвидом ты совместима и вас многое связывает?

Дэвид… Наивный взгляд широко распахнутых глаз, пальцы, нежно касающиеся бархатных лепестков цветка… Никого на свете нельзя было сравнить с Дэвидом. И уж тем более Алекса.

Сабрина посмотрела Алексу прямо в глаза.

– Да, – сказала она твердо. – Вне всяких сомнений.

Алекс нахмурился.

– Любую связь можно разорвать, – мрачно изрек он. – И мне всего лишь нужно убедить тебя, что потом ты ни о чем не пожалеешь. Хани так же может ошибаться, как и любая женщина. Возможно, и тебе я могу доверять не больше, чем любой другой женщине. – Он еще сильнее нахмурился. – Но будь что будет!

Он вдруг устремился к ней. Сабрина и не заметила, как Алекс увлек ее на землю. Она чувствовала жар его тела. Руки Алекса лежали по обеим сторонам ее лица, но к самому лицу не прикасались. Сабрина испытывала влияние неведомой гипнотической силы, обволакивающей и подавляющей ее волю. Губы Алекса коснулись ее губ, покрывая их нежными, но настойчивыми поцелуями, пока Саб-рина сама не стала отвечать на них. Она ощущала, как прикосновение ее губ заставляло Алекса трепетать всем телом. Она обхватила ладонями его голову, гладя по шелковистым волосам.

Он оторвался от нее, а затем провел по губам языком, повторяя их очертание.

– Будь со мной, Сабрина, – прошептал он.

Сабрина помотала головой, восхищаясь и поражаясь его любовному искусству. Он же принял этот жест за выражение несогласия.

– Не отвергай меня, Сабрина. – Его руки ласково гладили ее лицо. – Обещаю, тебе будет хорошо. Мы созданы друг для друга.

Он снова поцеловал ее, на этот раз уже властно, почти грубо.

Их тела слились. Сильные руки Алекса прижимали Сабрину к мускулистой груди. Он так страстно целовал, заставляя забыть обо всем на свете, что все ее существо вдруг превратилось в одно сплошное желание. Алекс целовал уже ее подбородок, шею, опускаясь все ниже, между тем как его пальцы медленно и осторожно расстегивали плащ. Сабрина пыталась остановить его, понимая, что все происходит слишком быстро, но его руки уже гладили ее грудь через легкую ткань.

– Ты очень красивая. Ты ведь знаешь об этом? Когда я впервые увидел твой танец, мне захотелось остаться с тобой, чтобы ощутить, что вся эта красота принадлежит мне. Я хочу смотреть на тебя, Сабрина, видеть тебя всю, все твое тело.

Больше Сабрина не пыталась его остановить. С минуту Алекс неподвижно смотрел на нее. Затем словно безумный стал осыпать поцелуями все ее тело.

– Нет, Алекс, не надо, я прошу… – шептала она, думая, что, если он послушается и эта сладкая мука, которую ей еще никогда не приходилось испытывать, прекратится, она возненавидит его. То, что еще несколько часов назад казалось совершенно невозможным, сейчас было неизбежным и естественным.

Он с трудом оторвался от нее. Сабрине вдруг стало холодно и одиноко без жара его тела. С минуту она неподвижно лежала, не понимая, что произошло. В ее глазах отражались недоумение и обида.

Алекс сидел в нескольких шагах от нее. Он нервно искал в карманах сигареты и зажигалку. Затем с трудом закурил, так как руки не слушались его. Алекс жадно затянулся и посмотрел на нее.

– Одевайся, – произнес он. – Одевайся, а то я не смогу сдержаться.

Сабрина остро почувствовала обиду. Борясь со слезами, она поднялась с земли и начала одеваться, путаясь в одежде.

– Не спеши, – остановил ее Алекс.

Он встал перед ней на колени и с минуту любовался ее телом. Поцеловав обе ее груди, он начал помогать ей одеваться – медленно, словно не желая скрывать под одеждой такую красоту.

– Любовь моя, я не хотел быть грубым, – произнес он. – Это потому, что я безумно хочу тебя.

Он бережно, словно ребенка, прижал ее к груди. По лицу Сабрины текли слезы. Она уткнулась лицом в плечо Алекса, обхватив руками его за талию.

– Я давно ждал тебя, любовь моя, – шептал он в исступлении. – Никогда в жизни я не чувствовал, чтобы кто-то был так нужен, так близок мне. Это пугает меня, Сабрина.

Сабрину охватили противоречивые чувства. Как мог Алекс оставить ее после того, как поднял бурю страсти?

Она подняла на него полные слез глаза.

– В чем дело, Алекс? Ты уже не хочешь меня?

Он погладил ее волосы.

– В том-то и дело, что хочу. Еще минута – и…

– Тогда почему же… – Ее голос вдруг сорвался от неожиданной мысли, пришедшей ей в голову. Неужели эта безумная страсть была вызвана лишь несколькими бокалами вина и мужской потребностью Алекса? Сабрине вдруг стало жалко себя. Она пыталась вырваться из объятий Алекса, но он, словно поняв ее смятение, лишь сильнее прижимал ее к себе.

– Наши отношения – это не банальная связь, а я не мальчишка, насмотревшийся порнофильмов. Поэтому я не хочу все испортить, начав с секса на скорую руку. Если уж мы будем вместе, то я не выпущу тебя из своих объятий целую вечность.

Он поцеловал ее и неохотно отступил. Небрежно связав скатерть со всем, что на ней было, он бросил узел в багажник. Через несколько минут они уже въезжали в Хьюстон.

– Я отвезу тебя к себе, – сказал Алекс. – По пути заедем на квартиру к тебе, чтобы ты взяла все необходимое. Но много не бери, потом я куплю тебе все новое.

Эти слова быстро отрезвили Сабрину. От страсти не осталось и следа.

– Ну уж нет! – вырвалось у нее.

Алекс упрямо сжал губы и еще крепче вцепился в руль.

– Не думай, что теперь я позволю тебе провести ночь с этим твоим Дэвидом, я уничтожу любого, кто посмеет хотя бы прикоснуться к тебе.

В голосе Алекса звучала ярость. Сомневаться не приходилось: чтобы привести свои угрозы в исполнение, он не поколеблется ни секунды.

Сабрина невольно поежилась. Нет, она не позволит Алексу командовать собой, будь он хоть самым восхитительным любовником в мире. Больше всего на свете Сабрина Кортни ценила свободу. Жизнь, ограниченная стенами спальни, пусть необыкновенно роскошной, была не для нее. Даже если бы она не несла ответственности за Дэвида, ей ни к чему становиться любовницей Алекса Бен-Рашида.

– И на какой срок мне рассчитывать? – с сарказмом спросила она. – Пока тебе не подвернется еще какая-нибудь девица с пышными формами?

– Ты, конечно, мечтаешь услышать «навсегда», – изрек он. – Хотел бы я, как другие, сказать это, но в вечную любовь не верю, а врать не привык. Все, что я могу тебе сказать, – это то, что я не могу представить себя в постели с другой женщиной. Со мной такое впервые. Так что если не навсегда, то, во всяком случае, надолго.

Он положил руку ей на колено, но она отстранилась.

– Да неужели? – сказала она. – Ты уверен, что я не скоро тебе надоем? Что во мне такого? Ни особой красоты, ни особого ума, ни особого таланта… Да и сексуальный опыт, должно быть, не очень…

– Да, ты права. Я встречал женщин и покрасивее. Ты не глупа, но и не Тэтчер. А что до твоего сексуального опыта, – он усмехнулся, – то о нем я смогу судить чуть позже. Нет, Сабрина, и не надейся, что ты мне скоро надоешь. Ты создана для меня. Веселая, независимая, талантливая – короче, незаурядная личность.

– Стало быть, тебя привлекли мои «таланты»?

– Не только. Хотя это, конечно, очень важно. От тебя исходит какая-то магическая сексуальная сила. Стоит тебе запрокинуть голову или наморщить свой маленький носик – и это вызывает у меня такое желание, какое не возбуждала ни одна другая женщина, даже показывая стриптиз. Признаюсь тебе, Сабрина, женщины до сих пор меня не слишком интересовали. Не в том смысле, что их у меня не было, – как раз их было много. Но я просто брал то, что они сами предлагали. Постоянной любовницы я не хотел. Я предпочитал кратковременные связи, ни к чему не обязывающие – секс ради секса, и не более того.

Сабрина со злостью попыталась представить себе женщин, которые были согласны на такую связь.

– Почему же теперь ты вдруг переменился? – с ехидством спросила она.

– Потому что на тебя я смотрю по-другому. Я хочу заботиться о тебе. Покупать тебе вещи, баловать, делать для тебя все. Хочу, чтобы ты все это принимала с радостью.

– И ты думаешь, что мне понравится быть твоей собственностью?! Я живой человек, а не кукла!

– Кукла мне не нужна. Мне как раз и нужна живая, любящая женщина.

Они въехали во двор ее дома. Алекс заглушил мотор.

Сабрина сидела неподвижно, опустошенная, обессиленная, и не торопилась выходить, хотя все, что теперь ей было нужно, – это вернуться домой, где она сможет чувствовать себя более или менее в безопасности.

Алекс притянул ее к себе и спрятал лицо в ее огненных волосах.

– Господи, вот так бы век и держал тебя в объятиях! – прошептал он. – Всю обратную дорогу я только и думал о том, чтобы до тебя дотронуться.

Он жадно коснулся ее губ изголодавшимся ртом. Поцелуй снова заставил Сабрину забыть обо всем, кроме безумной, неудержной страсти.

– Я не могу долго ждать, – произнес он. – Даю тебе полчаса. Если через тридцать минут ты не выйдешь, я сам поднимусь. – Он оторвался от нее и провел рукой по ее волосам.

Она подняла на него глаза, полные слез. Взгляд ее скользил по его лицу, словно Сабрина пыталась запомнить эти по-восточному тонкие, мужественные черты, которых она, возможно, никогда больше не увидит. Она знала, что пока все не зашло слишком далеко, должна бежать от него без оглядки. То, что происходит между ними, значит гораздо больше, чем обычная физическая близость. Она должна стереть из памяти любое воспоминание об Алексе Бен-Рашиде, иначе неминуемо потеряет свою свободу и даже себя как личность.

– Как можно быть таким самоуверенным и безответственным одновременно? – спросила она. – Подумай, чего ты от меня требуешь: переменить всю свою жизнь, бросить всех друзей, стать твоей послушной игрушкой…

– Сабрина, ну подумай сама, – нахмурился он. – Если бы я захотел, то вполне мог бы овладеть тобою там, на берегу, ты бы и пикнуть не успела. Ты сама меня так хочешь, что не можешь скрыть свое желание. Я же все это чувствую, когда обнимаю тебя.

– Да, это так. И я действительно не могу этого скрыть. Я действительно хотела тебя. Может, даже сильнее, чем ты меня. Ты все-таки смог остановиться. А я не смогла бы. Но слава Богу – и спасибо тебе, – что этого не случилось.

Она отстранилась от него, прижимаясь к дверце машины. Алекс потянулся было за ней.

– Нет, не трогай меня! Да, слава Богу, что ты этого не сделал. Пойми, я не должна принадлежать такому человеку, как ты, я не могу стать твоей собственностью. В моей жизни нет места для тебя. Уходи, Алекс, пожалуйста!

– Нет, ты к нему не вернешься! – Алекс свирепо сверкнул глазами. – Ты моя!

Отстранив его руку, Сабрина выскочила из машины. Грудь ее часто вздымалась, огненные волосы растрепались, обрамляя бледное лицо.

– Я не твоя. Я ничья. Я принадлежу только самой себе. И никогда не стану твоей любовницей, Алекс.

Он невозмутимо посмотрел на нее.

– Станешь, Сабрина. Станешь. Не будь я Алекс Бен-Рашид.

Анжелина оторвалась от телевизора и облегченно вздохнула. Она приглушила звук.

– Наконец-то. Звонил Гектор, но я ничего не поняла. Говорил, что в ресторане к тебе кто-то приставал. – Она прищурилась, с подозрением покосившись на раскрасневшееся лицо и возбужденные глаза Сабрины. – С тобой все в порядке?

– В порядке, – выдавила из себя Сабрина, сбрасывая плащ. – Как Дэвид? Беспокоился?

– Я сказала ему, что ты задержишься на работе. – Анжелина встала, одернув блузку. – Они с Джино у нас, смотрят футбол.

– Он поужинал?

– Разумеется, поужинал, – обиделась Анжелина. – Ты что, думаешь, что я морю его голодом, когда у меня столько макарон, что хватит на целую армию?

– Извини, я просто так. – Сабрина выдавила из себя улыбку. – Разумеется, ты его накормила. Ты о нем всегда заботишься.

– Да уж, наверно, – фыркнула Анжелина и пошла к двери. – Ты знаешь, – произнесла она, остановившись на минуту, – что мы с Джино всегда готовы позаботиться о Дэвиде. Ты и так отдаешь ему слишком много времени. Доверь его нам. А то у тебя совсем не осталось никакой личной жизни. С тех пор, как Дэвид вернулся из больницы, ты даже ни разу не ходила на свидания. Так что если тебе нравится этот молодой человек, можешь спокойно с ним встречаться.

– Я не хочу с ним встречаться, – грустно улыбнулась Сабрина. – Это совершенно исключено. Думаю, и тебе он вряд ли понравится. У него совершенно недвусмысленные намерения.

Анжелина усмехнулась.

– У моего Джино тоже были непристойные намерения. Но и у меня самой они были не лучше. – Она пошла к выходу, но вдруг снова остановилась. – Да, совсем забыла. Звонил отец Дэвида.

– Джесс? – Сабрина встревожилась. – Он звонил с ранчо?

Джесс всегда звонил по воскресеньям в одно и то же время, чтобы справиться, как дела у Дэвида. Почему он вдруг позвонил сейчас? Анжелина кивнула.

– Просил перезвонить.

Не успела за Анжелиной закрыться дверь, как Сабрина поспешила к телефону.

В трубке раздался густой бас Джесса Брэдфорда:

– Алло!

– Джесс, привет, это Сабрина. Как дела у Сью?

– Все в порядке, Сабрина, – прогремел Джесс. – Доктор говорит, что ей гораздо лучше. – Последовала долгая пауза. – Но мне кажется, она совершенно не настроена ехать в эти выходные на родео. Так что подготовь Дэвида.

– Да, Джесс, это его огорчит. Он так много работает, чтобы восстановить свои навыки. Мы каждое воскресенье ходим с ним в конюшню. А ты не пытался ее уговорить?

– Нет, сейчас даже не стоило пытаться, – вздохнул Джесс. – Зачем лишний раз ее беспокоить? Когда Дэвида забрали в больницу, я чуть не потерял их обоих.

– Да, я знаю, Джесс, что тебе пришлось пережить.

Джессу действительно досталось больше всех. Когда Сью узнала, что Дэвид наркоман, у нее произошел нервный срыв. Она словно отказалась от Дэвида, не хотела о нем даже слышать.

– Теперь она хотя бы иногда вспоминает о сыне, – устало проговорил Джесс. – Вскользь, не более того. Но и это уже кое-что.

– Да, кое-что, – эхом откликнулась Сабрина.

Дэвид родился, когда Сью было за сорок и она уже оставила надежду иметь ребенка. Для Сью он был благословением Божьим. Сабрине никогда еще не приходилось видеть, чтобы мать и сын были так близки. И все-таки, как оказалось, не настолько, чтобы Сью смогла перенести трагедию Дэвида и сохранить его в своем сердце… Чтобы пережить все это, ей понадобился странный способ, но, видимо, единственно возможный – полностью отстраниться от сына. После того, как он вышел из больницы, они даже ни разу не виделись.

– Думаю, что ей еще рано встречаться с ним, – сказал Джесс. – А что, если Дэвид упадет с лошади в ее присутствии? Я не понимаю, как этот ваш Свенсон вообще разрешил ему участвовать в соревнованиях. Машину-то он ему водить не разрешает!

– Это нельзя сравнивать. Машина и лошадь – совершенно разные вещи, – терпеливо объяснила Сабрина. – Машину ему нельзя водить потому, что это занятие монотонное. Доктор считает, что у него рассеянное внимание и он может попасть в аварию. А когда ты сидишь на спине постоянно взбрыкивающего мустанга, то трудно отвлечься хотя бы на секунду. Ты же сам отлично знаешь, как хорошо Дэвид умеет обращаться с лошадьми.

– Умел, – вздохнул Джесс. – Дэвид теперь совсем другой человек. И ты сама это знаешь лучше, чем кто-либо другой.

– Ну и что? Зачем же полностью вычеркивать все, что было в прошлом! – горячо воскликнула она. – Он справится, Джесс, я уверена. И кто как не мы даст ему этот шанс?

– Хорошо, Сабрина, успокойся. Я знаю, что ты сама не позволила бы, если бы не была уверена на сто процентов. Я просто очень волнуюсь, Сабрина, ведь я же отец.

– Сказать по правде, Джесс, я тоже очень волнуюсь, – прошептала Сабрина, закрыв глаза.

Она на самом деле перепугалась до смерти, когда Дэвид вдруг заявил, что хочет принять участие в родео. – Но если бы ты знал, как ему хочется… Должен же он когда-нибудь вернуться к нормальной жизни!

– Разумеется, должен… – устало вздохнул Джесс. – Просто я пока еще не могу привыкнуть к тому, что случилось.

– Значит, ты приедешь в субботу? – спросила Сабрина.

– Обязательно. Так что передай Дэвиду, что я приеду. Появлюсь на стадионе как раз к началу соревнований. Хуан Мендоза обещал уступить мне свою ложу. Жду не дождусь, когда Дэвид привезет домой первый приз.

– Отлично, Джесс. Твоя поддержка очень нужна Дэвиду.

– До субботы, Сабрина. – Джесс положил трубку.

До субботы… Сабрина медленно положила трубку и прошла в спальню.

Вот что было ее настоящей жизнью! И так и должно оставаться. Во всяком случае, уж никак не безумные страсти на песке с Алексом Бен-Рашидом.

Но почему ей вдруг стало так одиноко?