12.

Кейт и Сет зарегистрировались в номере вашингтонского отеля ранним утром, на восходе солнца. Отель был шикарным, просторным и полон народа.

– Не сказать, чтобы он производил впечатление особенно безопасного места, – сухо заметила Кейт, окидывая взглядом вестибюль, пока они ждали, когда откроются двери лифта.

Сет нажал на кнопку двенадцатого этажа.

– Я думала, что это будет нечто поменьше и более уединенное, – продолжала Кейт.

– Раз уж ты выходишь на публику, имеет смысл забыть о том, чтобы держаться в тени. Этот отель сейчас принадлежит японским предпринимателям. Они гордятся тем, как поставлена обслуга… и в том числе системой охраны.

– И ты считаешь, что можно положиться на их охранников?

– Не во всем. Но кое в чем можно. – Лифт остановился, и они вышли в холл. – Остальное я беру на себя. У меня на этот счет есть свои идеи.

– Надеюсь, – с язвительной ноткой в голосе заметила Кейт.

– Я снял двухспальный номер. Одна большая гостиная и две спальные комнаты по бокам от нее. Ты не должна открывать дверь никому из обслуживающего персонала отеля. Я постараюсь не мельтешить у тебя перед глазами, чтобы ты чувствовала себя достаточно свободно. Но ночью двери в спальнях будут оставаться открытыми. Ты поняла?

– Более чем.

Номер оказался просторным, дышалось в нем хорошо. Мебель выглядела элегантной и ненавязчивой, во всем чувствовался хороший вкус. Сет постарался, чтобы обстановка чем-то напоминала домашнюю: просто и уютно. И Кейт не могла не отметить про себя этих усилий. Он хотел дать ей почувствовать себя как можно более уверенно и спокойно.

Сет поставил рюкзачок, в котором находилось все, что имело отношение к RU-2, на пол.

– Тони переправит это в банковский сейф, но завтра, когда ты будешь говорить с репортером, тебе может что-нибудь понадобиться. – Он подошел к дверям, что вели в соседние комнаты, и проверил замки на них. – Я знаю, что тебе надо принять душ и лечь поспать. Но портье должен принести остальные сумки. Я останусь здесь до тех пор, пока он не уйдет.

Кейт пожала плечами:

– Сколько тебе угодно.

Он удивленно вскинул брови:

– Но ты, наверное, устала.

Кейт и в самом деле устала, переволновалась и чувствовала себя одинокой. Она готова была отдать все что угодно, лишь бы снова оказаться с Джошуа и Филис в собственном доме.

– Ничего, переживу. Тони тоже остановится в этом отеле?

– Да. Так будет удобнее всем. Но тебе не придется встречаться с ним особенно часто. Думаю, что ты уже успела заметить, насколько я раздражаю его.

– Я же не слепая, – Кейт села на диван. – И меня даже удивило, что он согласился помогать нам.

– Он любил Ноя, – Сет взял кресло и сел напротив Кейт. – А еще ему нравится наблюдать за тем, в какую переделку я попал. Он знает, что меня тошнит от всего этого. С самого начала Тони протестовал против того, чтобы Ной вводил меня в курс дела. Его возмущал мой образ жизни. – Он помолчал. – Кстати, прости, но я вынужден задать тебе кое-какие вопросы. Есть ли в твоем прошлом или настоящем такое, что Огден мог бы использовать против тебя?

Кейт насторожилась:

– Что ты имеешь в виду?

– Не смотри на меня с таким презрением. Я должен быть готов к чему угодно. У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу. И я не хочу, чтобы кто-нибудь с грохотом вытащил твой. Есть что-нибудь такое, о чем бы ты могла заранее предупредить меня?

Нет. Об этом не знает ни одна живая душа.

– Нет! – Она вскочила с дивана. – Дождись, когда принесут сумки, а я пойду в ванную.

– Ты не обязана выкладывать все начистоту, – сказал Сет. – Поэтому незачем и убегать.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Не дергайся. Я же не собираюсь заставлять тебя насильно исповедоваться в своих грехах. Хотя следовало бы. – Сет подошел к двери и взялся за ручку. – Только прошу тебя не забывать об одном: что бы ты ни натворила, я совершал поступки в тысячу раз более скверные. И ты можешь рассказать мне все в любую минуту, как только сочтешь нужным.

Кейт промолчала в ответ.

Он пожал плечами и впустил портье.

– Полная ерунда! – покачала головой Мерил Кимбро, выключая диктофон и поднимаясь. – Поверьте, после стольких лет работы в газете – у меня нюх на такие вещи. Это же просто ерунда!

– Подождите, – Тони быстро встал с кресла. – Вам надо выслушать до конца, чтобы…

– А что, если это не ерунда? – негромко возразил Сет. – Что, если это правда?

Журналистка повернулась к нему:

– У вас нет никаких доказательств. Вы не можете не только ткнуть пальцем в Огдена или Лонгуорта, но даже в Ишмару. На нас тотчас подадут иск в суд.

– Можете не упоминать их. Изложите только историю открытия RU-2.

– Чтобы открыть дорогу лекарству, которое не утверждено министерством, не прошло апробации и соответствующих проверок?

– Оно спасет сотни жизней.

– Если даже ваши заверения правдивы, хочу вам напомнить – за эту неделю было четыре демонстрации против исследований по генетике. И газета просто не может опубликовать материал о неапробированном лекарстве.

– То, что я говорю, – чистая правда, – спокойно сказала Кейт. – И я готова представить вам необходимые материалы.

– В которых я не смогу ничего понять.

– Обратитесь за помощью к любому ученому, который мало-мальски разбирается в этом вопросе.

Журналистка покачала головой:

– Это малоинтересная публикация для газеты, – и она вышла из номера.

– Чего я и ожидал, – сказал Тони. – Придется обратиться к другому человеку. У меня в списке стоит…

– Нет, – вмешалась Кейт. – Подождите.

– Чего?

– Чувствуется, что эта женщина – профессиональный журналист. Мы пробудили ее любопытство. И вот увидите, она не сможет уйти просто так.

– Но она уже ушла.

– Мне она понравилась. У меня такое ощущение… Дайте немного времени, прежде чем пригласите кого-нибудь другого.

– Не думаю, что…

– Двадцать четыре часа, – Сет улыбнулся Кейт. – Я всегда с почтением отношусь к интуиции. Тони пожал плечами:

– В конце концов, это вы сидите на вулкане, а не я.

Мерил Кимбро позвонила на следующий день, в полдень:

– Ну хорошо. Я поймалась на удочку. Мне хочется посмотреть на документы, связанные с RU-2.

– А из-за чего вы передумали?

– Я позвонила в Дандридж и расспросила о том, что там произошло. Кстати, вас уже не разыскивают в связи с убийством. Вы им нужны как свидетель. Они хотят, чтобы вы ответили на их вопросы.

Кейт почувствовала, как волна облегчения прошла по ее телу:

– А что заставило их изменить первоначальное мнение?

– Не что, а кто. Это заслуга детектива Эблунда. А еще я сходила в городской морг и осмотрела человека, который поступил из отеля в Джорджтауне под именем Джона Доу.

Кейт на секунду прикрыла глаза. Джон Доу.

– Если это не сам Ной Смит, то у него должен был быть брат-близнец. Они решили, что я сошла с ума, когда попросила их сверить отпечатки пальцев покойника с отпечатками пальцев Ноя Смита, который, как известно, погиб во время взрыва на фабрике. Но я уверена, что они все же сделают это. Конечно, не исключено, что другая половина истории является фальшивкой, но то, что я имею на руках, заставляет меня заняться этим делом, Я приеду за документами об этом открытии через сорок минут.

– Отдать их вам я не могу. Придется поехать с вами.

– Вы боитесь выпускать их из рук? Что ж, вполне понимаю вас. Думаю, что мы можем уладить этот вопрос.

Повесив трубку, Кейт повернулась к Сету:

– Ну вот. Теперь меня уже не разыскивают в связи с убийством. И Мерил собирается подробнее заняться RU-2.

– Значит, мы сделали ставку на правильный номер, – сказал Сет. – Держу пари, что материал выйдет в завтрашнем утреннем выпуске. – Он помолчал. – И тогда всем станет доподлинно известно, где мы находимся. Ты уверена, что именно этого хочешь?

– Нет. Но, к сожалению, придется идти до конца. Никуда не денешься. – Она поморщилась. – В конце концов все не так уж плохо. Мне не хотелось, чтобы полиция ломала голову, где меня искать.

– Тогда держись покрепче за поручни. Скоро начнется такая качка, что недолго вылететь за борт.

Ни одного защитника не осталось!

Крик отчаяния едва было не вырвался из горла Ишмару, когда он вошел в пещеру. Встав на колени, он принялся рыться в золе, пытаясь найти хоть какие-то остатки. Его рука наткнулась только на обуглившийся шест, а потом на золотую зажигалку. Ишмару сжал ее в руке. Но защитников и следа не осталось.

Он стоял на коленях, обхватив себя руками, и раскачивался вперед и назад. До чего же ему была нужна их помощь.

Теперь тени подступали из темноты, и некому было разогнать их. Они надвигались на него, подходили все ближе и ближе.

– Прочь! – простонал Ишмару. – Слышите! Вон!

И выскочил из пещеры, которая вдруг превратилась для него в западню.

Ишмару не останавливался до тех пор, пока не добежал до леса. После чего в изнеможении свалился под вязом. Кто это сотворил? Кто посмел посягнуть на то, что давало ему силу?

Эмилия! Это она.

Никто другой не мог догадаться о том, что духи мертвых могут преследовать его. Ишмару рассердил ее, и она ответила ударом на удар.

Гнев вспыхнул в нем, как пламя костра в ночи.

Ты поплатишься за это, Эмилия. Ты еще горько пожалеешь о том, что посмела посягнуть на защитников.

Взгляд его упал на золотую зажигалку, которую он все еще сжимал в руке. Металл покорежился от огня, но инициалы можно было разобрать. Хименес. Он стал оружием в ее руках. Оружие, которое вызвало этот страшный пожар. Сам ублюдок никогда бы не осмелился на такое.

Неважно, кто исполнитель. Он всего лишь выполнял волю Эмилии. Это она направила его сюда.

Статья появилась на первой полосе газеты. Она была полностью посвящена RU-2, Кейт и отпечаткам пальцев Джона Доу, которые являлись копией отпечатков Ноя Смита. Никаких упоминаний об Огдене и его соучастниках.

– Даже про Ишмару ничего не говорится, – отметила Кейт.

Сет пожал плечами:

– Она очень осторожна. Но уверен, что продолжает копать в этом направлении. Зато во всем, что касается нас, – говорится очень уважительно. Большего трудно было ожидать. Теперь остальные газетенки захотят выкопать что-нибудь, компрометирующее тебя или меня. Начнут ворошить наше прошлое, вытаскивать все грязное белье, чтобы найти нечто, привлекающее внимание публики.

Кейт продолжала смотреть в газету:

– Как ты думаешь? Этого достаточно?

Сет покачал головой:

– Нет, конечно. Нам надо хорошенько все взболтать. Чтобы шум не унимался как можно дольше. – Он подошел к окну и, выглянув, посмотрел на движущиеся внизу машины. – Тебе все еще рискованно выходить, на публику. Я думаю, что огденовские головорезы не посмеют ничего сделать на глазах у общественности. Но это не значит, что они не попытаются.

– Огден уже пробовал испугать меня. И я хочу как можно скорее покончить со всем. Как ты думаешь, что мне для этого надо сделать?

– Позвони Мерил Кимбро и попроси ее назначить нам встречу с сенатором Лонгуортом сегодня после обеда. А я позвоню на телевидение.

– Он не захочет встречаться с нами.

– Как миленький захочет. Пойми, политики не любят уклоняться от тех встреч, на которые направлено пристальное внимание прессы.

– Но ты сам понимаешь не хуже меня, что я не смогу заставить его отозвать законопроект.

– Если ты сумеешь вызвать сочувствие и симпатию к себе, его шансы могут резко упасть.

– А затем?

– Мы нанесем визит сенатору Ральфу Майгеллину.

– Еще один политик, замешанный в это дело?

– Ральф Майгеллин – один из тех редких людей… про которых можно сказать, что он честный и заслуживающий уважения политик. Его можно охарактеризовать как идеалиста. И если мы сумеем настроить его против Лонгуорта, наши шансы увеличатся вдвое. И тогда законопроект могут не принять.

Кейт покачала головой:

– Как много «если». И откуда ты столько знаешь про все, что творится в Вашингтоне, когда… – Она замолчала.

– Когда занимался совсем другими делами? Напрасно удивляешься. Ты даже не представляешь, насколько полезны знания о закулисных играх политиков в моем деле. – Сет повернулся лицом к ней. – Должен тебе сказать, что я не видел фамилию Ральфа Майгеллина ни в одном из списков кандидатов, у которых собирались вымогать деньги. – Сет направился к двери. – Переоденься. Постарайся выглядеть хорошим профессионалом, умной и к тому же сексуально привлекательной женщиной.

– Не слишком ли многого ты требуешь от меня?

– Нет. Не многого. Всего этого тебе не занимать. Если не станешь мешать самой себе. – Он обернулся. – Постарайся максимально раскрепоститься. В этой части Америки «синие чулки» не пользуются особым успехом.

Кейт замерла от неожиданности, когда час спустя, распахнув дверь своей спальной, вышла в гостиную. Сет к этому времени успел переодеться. На нем был хорошего покроя темно-коричневый пиджак, бежевая рубашка и шелковый галстук с едва заметным рисунком. Все вместе составляло впечатление строгой, дорогой одежды. Она никогда не видела Сета ни в чем, кроме джинсов и костюмов хаки полувоенного покроя.

– Что ты так смотришь на меня? – поморщился Сет. – Не мог же я одеться по-другому.

– Тебе так… идет костюм, – она сразу заметила, с какой неожиданной для нее элегантностью он носит цивильную одежду.

– Наверное, я похож в нем на адвоката, – буркнул Сет и оглядел ее с ног до головы. – Черный цвет тебе идет. Но, по-моему, ты выглядишь слишком строго. Нужно как-то смягчить это впечатление.

– Я же собираюсь не на демонстрацию костюмов в роли манекенщицы, – сухо отозвалась Кейт.

– Распахни костюмный пиджак так, чтобы была видна шелковая блузка, – Сет, не дожидаясь ее ответа, расстегнул пуговицы на костюме, потом чуть-чуть распушил волосы, придавая им более непринужденный вид. – Вот так.

Отлично. – Заметив, как на ее лицо начинает набегать тень, он быстро проговорил:

– Не сердись. Если ты захочешь отрубить мне голову за эти вольности, я сам подставлю шею. Но ты ведь знаешь, как много зависит от первого впечатления, которое оставляет человек.

– Даже пальцем не пошевельну, чтобы угодить им, – резко возразила она, но тем не менее не стала застегивать костюм. – С чего это ты вдруг стал беспокоиться о производимом впечатлении?

– Потому что газетчики сейчас разложат нас по тарелочкам и начнут тыкать вилками как в заливную рыбу. И вид блюда на них производит иной раз большее впечатление, чем его вкус. Фотографии действуют на читателя не меньше, чем рассказ о событии.

– RU-2 говорит сам за себя. Он не нуждается ни в каких… – Она замолчала. К сожалению, ничто не могло говорить само за себя в этом шторме, который они подняли. Все висело на волоске и зависело от малейшей случайности. – Хорошо. Я буду улыбаться в камеру, как кикимора.

– Не обязательно улыбаться. После того, что стряслось с тобой, ты имеешь право быть серьезной. Просто надо подчеркнуть ненавязчиво: ты не только ученый, но еще и женщина. Эта встреча полностью посвящена тебе. Я только прикрываю тыл. – Он обнял ее за плечи. – И постарайся держаться поближе к Лонгуорту. По сравнению с таким крупным мужчиной ты будешь выглядеть особенно хрупкой и уязвимой. Будет очень удачно, если у всех создастся впечатление, что такой бык нападает на тоненькую, но храбрую женщину.

– Всю свою жизнь я сопротивлялась тому, чтобы меня считали «хрупкой, уязвимой женщиной». Этот образ вызывал у меня возмущение.

– А теперь обыграй это. Впрочем, поступай, как считаешь нужным. Но не забывай, что мы должны использовать любое оружие против них.

Типичный прием Сета: сделать вид, будто предоставляет ей свободу выбора, но представить ситуацию таким образом, что она вынуждена ступать на ту тропинку, на которую указал он.

– Ты уверен, что из тебя не получился бы настоящий политик?

– Самая высокая ступень, на которую мне удалось подняться в этой области, – это стать телохранителем одного колумбийского судьи. Что, к счастью, продолжалось не очень долго.

– Его тоже убили?

– Нет. Он все же решил взять взятку, которую ему предложила картель, так что необходимость во мне отпала. – Сет нажал на кнопку вызова лифта. – Но мне удавалось сохранять ему жизнь в течение восьми месяцев, прежде чем он все-таки уступил им. Что не так уж плохо.

С первого же взгляда Кейт поняла, что сенатор Уильям Лонгуорт чувствует себя не в своей тарелке. На лице его застыла улыбка, но сцепленные пальцы рук дрожали, а сам он заметно побледнел.

Очень странно. Судя по тем отзывам, которые ей были известны о нем, сенатор не относился к числу людей, которых легко можно вывести из себя и заставить трепетать. Репортеры, столпившиеся в комнате, – тоже не повод к тому. Он привык выступать на публике, привык к вниманию журналистов, умел и любил выступать перед камерами.

Но это интервью почему-то пугало его, удовлетворенно отметила Кейт. И это придало "и силы. У нее в руках – факты и доказательства. А у него только риторические восклицания.

– Если RU-2 в самом деле настолько чудодейственное лекарство, как утверждает доктор Денби, собираетесь ли вы отозвать свой законопроект о запрещении исследований в области генетики? – первой обратилась Мерил к сенатору.

– Нет, конечно. Генная инженерия представляет большую опасность. Она должна находиться в надежных руках. Мои избиратели никогда не простят мне, если я позволю выпустить джинна из бутылки. Если, как вы утверждаете, RU-2 и в самом деле обладает чудодейственным эффектом, – в чем я сильно сомневаюсь, – оно тем более должно быть тщательно проверено и опробовано, чтобы никаких сомнений в его безопасности не оставалось.

– Наше министерство всегда отличалось кропотливостью. Более, чем какое-либо другое в мире. Почему бы не оставить все, как было?

– Нам, естественно, понадобятся заключения экспертов министерства. Но решение должен принимать американский народ.

– То есть вы хотите сказать, что решение должны принимать вы, – заметила Кейт. – А конгресс печально знаменит тем, что умеет безнадежно похоронить любое дело. Тысячи людей умрут, пока вы будете спорить из-за всевозможных закорючек.

Лонгуорт посмотрел печальным взглядом на телевизионщиков:

– Вот видите? Безответственное нетерпение. Американский народ заслуживает более серьезного отношения. – Он улыбнулся Кейт. – Я уверен, юная леди, что вы хотите самого лучшего, но есть вопросы, в которых поспешность ни к чему хорошему не приведет. Общественность все больше и больше склоняется к мысли, что вмешательство генетиков противоречит воле Божьей. – Он поднялся и подошел к окну. – Посмотрите сами, и вы убедитесь в этом.

У Кейт не оставалось другого выхода, как встать и подойти к окну. Репортеры тоже ринулись к окнам, оттесняя ее в сторону. Сет сначала загородил ее, а потом помог протиснуться к окну.

Внизу на улице сосредоточилась масса людей. Кейт могла даже прочесть плакаты, которые они несли в руках:

«Остановите их!»

«Спасите наших детей».

«Мы не желаем пользоваться RU-2».

«Благослови вас Бог, сенатор Лонгуорт».

– Каким образом ему удалось так быстро организовать марш протеста? – пробормотала Кейт. – Мы созвонились с ним утром.

– Наверное, доставили платных пикетчиков на автобусах, – Сет взял ее под руку и помог протиснуться к выходу. – Идем. Мы уже можем уходить. Лонгуорт поставил нам мат. Сейчас репортеры сосредоточились на демонстрантах.

– Значит, все пропало?

– Нет, почему же? Видимость интервью все же создалась. – Он придержал для нее дверь. – Ты вела себя великолепно. Иной раз твои реплики выглядели как удары мачете, которые пронзают воздушные шарики.

– А что мне еще оставалось? – Кейт оглянулась и посмотрела на сенатора, который непринужденно болтал с Мерил Кимбро. Лонгуорт встретил ее взгляд, и в улыбке его чувствовалось торжество, прежде чем он снова повернулся к журналистке. – До чего же мне хочется выбросить этого ублюдка из окна.

– Слишком много свидетелей.

– Неужели его наивные доводы могли кого-то убедить? Он… он все превратил в какое-то посмешище.

– Успокойся! Матч выиграл он. Но и ты набрала определенное количество очков. Теперь нам предстоит сделать еще один шаг. – Он открыл дверь. Внизу, возле лимузина сенатора Майгеллина, нас ждет Тони. Мы выйдем через запасной вход. Этот сброд может узнать тебя по тем фотографиям, что напечатали в газете.

Тони стоял наготове возле длинного черного лимузина и тут же помахал рукой, завидев Сета и Кейт:

– Что случилось? Эта демонстрация произвела впечатление на сенатора.

– Он в машине?

Тони кивнул в знак согласия, а Сет тем временем открыл дверцу перед Кейт, и все трое сели в лимузин.

– Вы и есть та самая Кейт Денби? – Ральф Майгеллин улыбнулся. – Сколько шума вам удалось поднять. – Взгляд его остановился на толпе, запрудившей соседнюю улицу. – Со дня своей предвыборной кампании я не видел такого большого сборища людей.

Сет протянул руку и представился:

– Сет Дрейкин. Спасибо, что согласились встретиться с нами.

– Это был единственный способ поговорить, не привлекая ничьего внимания. Я не уверен, что мне хочется вмешиваться в это дело, связанное с RU-2. Поскольку дорожу своей репутацией и карьерой. – Он пожал плечами. – Хотя случается, что у человека не бывает выбора. От всей души надеюсь, что на сей раз речь об этом не пойдет.

– Тони вам все объяснил? – спросил Сет. Майгеллин кивнул. Взгляд его снова обратился к толпе:

– Это тоже род противодействия? И мне придется столкнуться с тем же самым?

– Да, – кивнул Сет без особого воодушевления.

– Что ж, по крайней мере вы честны. – Он повернулся к Кейт. – Ваш RU-2 на самом деле заслуживает внимания? Это действительно чудодейственное лекарство?

– Ной Смит считал его таковым, – ответила Кейт. – И он погиб из-за него.

– Я спросил ваше мнение.

– Да, действие его поразительно. Но из-за него моей семье грозит опасность. Если с ними что-нибудь случится, вряд ли я буду считать его заслуживающим внимания. Я не настолько самоотверженна.

– Тем не менее вы здесь.

– Не потому, что я благородна и возвышенна, а потому что устала от преследования и надеюсь таким образом прекратить его.

– RU-2 в состоянии спасти тысячи человеческих жизней, как вы говорите?

– Может быть, намного больше. Наши исследования шли только в главном направлении. Если начать разрабатывать дополнительные, то могут открыться и более широкие перспективы его применения.

– Понимаю, – Майгеллин некоторое время изучающе смотрел на нее, прежде чем тяжело вздохнул. – Боюсь, что я поверил вам. Это печально. А я надеялся, что мне удастся спокойно закончить год. – Он достал записную книжку из кармана и что-то в ней пометил. – Однако наш разговор был слишком короткий. Мне бы хотелось встретиться с вами завтра в моем загородном доме. Я приглашу кое-кого на эту встречу.

– Кого? – уточнил Сет.

– Во-первых, Фрэнка Купера. Он возглавляет движение зеленых. Общественное мнение в Вашингтоне имеет очень важное значение. – Он улыбнулся. – Они все очень озабочены собственным здоровьем.

Кейт почувствовала некоторое облегчение – сенатор собирается помочь им.

– Вы попробуете приостановить подписание законопроекта, который выдвинул Лонгуорт? – спросила она.

– Я этого не обещал. Мне нужны серьезные доводы. Подготовьте их к завтрашнему дню. Только после этого я смогу прийти к какому-то решению.

– Мы не успеем, – ответил Сет. – Давайте перенесем встречу на послезавтра. Кейт повернулась к нему:

– Почему?

– Завтра после обеда назначены Похороны Ноя Смита.

Майгеллин кивнул:

– Понимаю. А где его собираются хоронить? Мне бы хотелось проводить его в последний путь.

– На загородном кладбище. Мне не хотелось, чтобы газетчики присутствовали на похоронах.

– Маловероятно. Такое нельзя сохранить в тайне. У них повсюду есть свои люди. Но я приеду непременно.

– Почему? – спросила его Кейт прямо. – Вы ведь никогда не встречались с Ноем Смитом.

– Он храбрый человек. И мне очень жаль, что я не имел чести знать его. Так что единственное, что я могу сейчас сделать для него, – это выразить свое уважение. – Сенатор кивнул. – Итак, встречаемся в моем загородном доме, в три часа, послезавтра. А сейчас, боюсь, что мне надо возвращаться к себе. Вас довезти до отеля?

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – ответила Кейт.

Сенатор отдал распоряжение своему водителю.

Он отличался от Лонгуорта как день от ночи. И у нее осталось после встречи с ним ощущение покоя и уверенности. Какое счастье знать, что не все политики – продажные твари, как этот ублюдок Лонгуорт.