- Смерть...
      - Сарацин не должен умереть! - рявкнул Ричард.
      - Нет, вы не понимаете. Когда так много мертвых... - Бринн судорожно хватала ртом воздух. - Я ничего не смогу сделать.
      - Ты спасешь сарацина, слышишь?
      Почему он упрямо твердит об одном человеке, когда вокруг тысячи погибших и умирающих от ран. Тело Бринн сотрясали рыдания.
      - В чем дело? - К ним галопом подскакал капитан Лефонт. - Я не позволю причинить ей вред. Послушай, сакс, мне тоже, как и лорду Гейджу, не понравится, если она не справится со своим делом.
      - Все в порядке, - торопливо заверил Ричард. - Пустые женские капризы. - Он зашептал ей на ухо:
      - Прекрати стонать. Норманн должен поверить, что я привез для него самый дорогой подарок в мире. Будешь...
      - Вот его палатка.
      Капитан Лефонт спрыгнул с лошади и поспешил к входу.
      - Милорд, - заглянул он в палатку, - это я, капитан Лефонт. Малик еще жив? Мы торопились...
      - Он жив. Едва. Вы привезли ее?
      Лефонт обернулся и щелкнул пальцами.
      - Давай сюда женщину, сакс.
      Ричард спешился и снял с лошади Бринн.
      - Прекрати скулить или, клянусь небом, ты у меня взвоешь по-настоящему, - едва слышно предупредил он.
      Все вокруг нагоняло боль и тоску, округа дышала смертью, и даже в море слез не потопить горечь утрат. Она должна овладеть своими чувствами. Эдвина. Надо думать о ней. Бесполезно: Эдвина слишком далеко. Сарацин. Если она отдаст все силы ему, то ей, возможно, удастся держаться от остальных на расстоянии.
      - Где она? - снова послышался грубый нетерпеливый голос норманна.
      Ричард схватил ее мешок с травами, взял Бринн за локоть и толкнул к палатке.
      - Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить вам... по вашему вкусу.
      - Я сам решаю, что мне нравится.
      Гейдж Дюмонт поднялся с колен и повернулся к Бринн. Она внутренне ахнула, и дрожь пробежала по ее телу. Над ней возвышался двухметровый исполин, словно оживший греческий бог. Он был так грозен и так мужествен, что Бринн не смела дышать. Широкие плечи, могучий торс. Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело, вложив в него все искусство прошлых веков и будущих. Рядом с норманном довольно рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и неказистым. Иссиня-черные волосы струились по плечам Дюмонта, закрывая его скулы и высвечивая ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.
      - Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. - Он показал на лежавшего на деревянном лежаке человека, - Вылечи его.
      - Попробую. - Она взяла у Ричарда мешок с травами и подошла к раненому. - Что с ним?
      - Ранен мечом в грудь. - Гейдж пристально посмотрел ей в глаза. - И не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдешь следом за ним в могилу.
      Гейдж Дюмонт и в самом деле оказался не таким, как все. Его убежденность завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с необычными людьми, научилась бороться со страхом и стойко переносить угрозы. Она посмотрела Гейджу в глаза.
      - Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми угрозами, или дашь заняться твоим человеком? Легкое удивление пробежало по его лицу.
      - Почему глупыми? Ты еще узнаешь, что я не бросаю слов на ветер.
      - Простите ее дерзость, - вступил в разговор лорд Ричард, - моя жена обращается с ней как с любимой собачкой, вот она и забыла свое место.
      Гейдж вновь опустился на колени у лежака раненого.
      - Я сумею ее приручить. Можешь идти.
      Щеки Ричарда вспыхнули малиновым румянцем от его ледяного тона, но он сдержал свой гнев.
      - Как вы изволили заметить, она еще не привыкла к покорности. Вам может понадобиться моя помощь.
      - Мне за свою жизнь еще ни разу не требовались помощники, чтобы справиться с какой-то девкой. Ты отдал ее мне. Или, может, решил забрать свои подарок обратно?
      - Нет-нет, но я...
      - Иди. Не мозоль мне глаза.
      - Я свободен?
      Гейдж Дюмонт кивнул в ответ, не отрывая глаз от бледного лица Малика.
      - Я прикажу Лефонту доставить тебя невредимым до Редферна. Но не слишком рассиживайся там. Вильгельму понадобится твое поместье и другие владения при раздаче своих долгов.
      Лицо Ричарда потемнело от злости, но он все-таки сумел выдавить из себя подобие улыбки.
      - Не волнуйся, эта женщина подчинится тебе. Я позаботился, чтобы она поторопилась вылечить сарацина.
      Он поднял полог палатки и вышел; на Бринн пахнуло холодом.
      - Слышала? - обратился к ней Гейдж. - Так спасай его.
      Бринн подошла к сарацину и опустилась перед ним на колени. Дрожащий свет лампы выхватил из темноты удивительно красивое лицо, и даже черная борода не могла скрыть его совершенство. Сарацин поразил ее своей молодостью: ему едва минуло двадцать лет. Бринн почувствовала сильную жалость к этому человеку. Смертельно раненный, в беспамятстве он лежал неподвижно, однако его крепкое тело все еще сохраняло юношескую гибкость.
      - Как его зовут?
      - Тебе ни к чему имя, чтобы лечить.
      - Не указывай мне, что надо делать. Если хочешь, чтобы он выжил, будешь отвечать на все вопросы и дашь мне все, что понадобится, - холодно предупредила она. - Так как его зовут?
      После минутного колебания Гейдж ответил:
      - Малик Калар.
      - Он говорит по-английски?
      - По-английски, и по-французски, и по-норвежски, и еще на четырех языках, о которых твои саксы и не слышали. Считаешь, если он не христианин, то невежественный дикарь?
      - Да говори он хоть на языке всех ангелов мира, мне до этого нет дела. - Бринн осторожно сняла покрывало. - Просто необходимо, чтобы он понимал меня. - Она сняла повязку. - И потом, я не саксонка. Я из Уэльса.
      - Какая разница!
      - Большая. Я никогда не буду... - Бринн отпрянула, увидев кровавую открытую рану. - Господь милостивый, ты хочешь, чтобы я вылечила это? Его проткнули, как жаркое на вертеле.
      - Все случилось четыре часа назад, а он до сих пор не умер. У Малика очень крепкое здоровье. Помоги ему, и он останется жив.
      - Порой умереть не так-то просто и быстро.
      Гейдж перегнулся через тело Малика и цепко схватил ее за плечи.
      - Не желаю слышать никаких отговорок. Вылечи его, ты должна это сделать! - приказал он, впиваясь глазами в ее лицо.
      Его пальцы так вцепились ей в кожу, что Бринн вскрикнула от боли.
      - Если ты переломаешь мне кости, то я ничем не смогу ему помочь, рассердилась она. - Не нравится слушать правду - прочь из палатки. Он умирает. Я сделаю все, что в моих силах, но не по твоему приказанию.
      Гейдж криво усмехнулся.
      - А по повелению трусливого красавчика лорда Ричарда? Теперь ты будешь подчиняться только мне. Он тебе больше не хозяин.
      - Он никогда не был моим хозяином. Ни один мужчина не смеет распоряжаться мной. - Бринн посмотрела ему прямо в глаза. - Не трать попусту время на глупую болтовню. Угрозами меня не запугаешь и не заставишь вылечить этого парня. Так уж я устроена. Я знахарка и знаю свое дело. А теперь прикажи принести горячей воды и чистый холст для перевязки.
      Гейдж не сводил с нее глаз.
      - Священник уже промыл рану.
      Бринн поняла, что победила. Он не будет мешать ей.
      - Значит, придется сделать это еще раз. Если сарацину суждено умереть, то я не буду потом упрекать себя за чужие ошибки. По моим наблюдениям, священники не всегда отличаются чистоплотностью. - Она сняла шаль. Разведите огонь у палатки и дайте мне небольшой горшок с горячей водой. Я приготовлю отвары и снадобья.
      - Он может умереть, пока ты возишься со своей стряпней.
      - А ты ждешь, что я пошепчу над ним и он выздоровеет? Мне надо промыть рану к смазать ее бальзамом. На первый случай у меня он есть, но понадобится еще. - Она устало добавила:
      - Если он переживет ночь.
      - Он может не... - Гейдж отвернулся, чтобы Бринн не видела его горя, но дрогнувший голос выдал его боль за друга. - Не думай обо мне плохо. Я отблагодарю тебя, - быстро пообещал он, - дам щедрый подарок, если Малик останется жив.
      Он страдал, она чувствовала его отчаяние и страх потерять друга.
      Ему и вправду был дорог этот сарацин.
      - Как же ты можешь торговаться со мной в обмен на человеческую жизнь?
      - Почему бы нет? За сладкий кусок мы все торгуемся еще с колыбели. Его лицо снова приняло бесстрастное выражение. - С годами в нас возрастает алчность, желание иметь все больше, но и расплачиваться приходится дороже. Ненасытен глаз человека.
      Просунув голову в приоткрытый полог палатки, Гейдж продолжал говорить:
      - Спустись с холма и взгляни на поле, усеянное мертвыми и искалеченными. Вот цена, которую Гарольд и Вильгельм заплатили за этот клочок саксонской земли. Жизни отданы за бесценок.
      Зачем Гейдж напомнил ей о поле битвы! Бринн тогда едва проглотила комок в горле от ужаса. Сейчас ее вновь охватило удушье. Кровь. Боль. Смерть.
      Гейдж тихо выругался.
      - Что с тобой? Тебе плохо? Ты стала бледная, как снег.
      - Все в порядке. - Бринн облизала пересохшие губы. - Принеси мне холст. Пора приниматься за работу.
      Гейдж круто повернулся и вышел из палатки.
      Раскачиваясь и тихо постанывая, Бринн пыталась сдержать слезы и справиться с темнотой. Сосредоточиться она должна только на сарацине. Впрочем, его имя Малик. Неважно, из каких он краев, главное - он человек. Ей ничем не помочь тем тысячам и тысячам погибших и изувеченных в сегодняшнем сражении, но, может, удастся спасти хотя бы одну эту жизнь.
      - Малик, - прошептала она. - Ты слышишь меня? Я знаю, ты чувствуешь, что я рядом с тобой. Я - Бринн из Фалкаара. Я постараюсь вернуть тебя к жизни и сделать все для твоего спасения, но и ты должен помочь мне.
      Ни одна жилка не дрогнула на молодом бородатом лице.
      Да она и не надеялась на его ответ, он слишком близко подошел к смертному часу. Лишь бы он услышал ее. Ей не дано было знать, что ощущают и чувствуют люди под саваном забытья. Она принялась осторожно ощупывать разорванное тело вокруг раны. Боже, как холодна его кожа!
      - Что ты делаешь?
      Бринн резко отдернула руки и с вызовом посмотрела через плечо на стоявшего у входа в палатку Гейджа Дюмонта. Снова присев на пятках, пояснила:
      - Я проверяю, не застряло ли что-нибудь в ране - грязь, обломок меча. Вроде бы все чисто, но маленькие кусочки металла или одежды могут вызвать нагноение...
      - Ты лжешь! - Гейдж не сводил с нее недоверчивых глаз. - Ты щупала его. Я велел привезти тебя не затем, чтобы ты оглаживала и ласкала его. Для этого я мог бы позвать одну из лагерных шлюх. Одному Богу известно, сколько раз в этой кровати он спал едва ли не со всеми ними.
      Она удивленно посмотрела на него. Он, конечно, решил, что ее пленили мужские достоинства сарацина.
      - Если я дотронулась с нежностью до него, то только из жалости, а не от возбуждения. Надо лишиться рассудка, чтобы желать умирающего. - Она вернулась к главному:
      - Где горячая вода?
      - Сейчас будет. - Гейдж прошел к Малику и опустился перед ним на колени. - Лефонт принесет воду. Он посмотрел на Малика и вздохнул.
      - Черт возьми, он едва дышит.
      - Значит, еще есть надежда.
      Бринн набралась мужества, решив попросить Гейджа о том, что вряд ли ему понравится, впрочем, как и всем мужчинам, а он был упрямее и настойчивее других.
      - Я хочу, чтобы ты оставил меня с ним наедине.
      Гейдж даже не взглянул на нее.
      - Нет.
      - Делай, что я говорю.
      - Он вот-вот умрет. Он мой друг, и я не покину его в смертный час.
      - Оставь меня наедине с ним, - как можно жестче повторила она, - или я пальцем о палец не ударю.
      Гейдж поднял к ней свои ярко-голубые глаза. В них билась такая несокрушимая сила, что страх пробежал по ее телу.
      - Что ты сказала?
      Бринн облизала враз пересохшие губы.
      - Ты отлично слышал. Я не позволю тебе вмешиваться или задавать мне вопросы. Ты должен оставить меня с ним одну.
      - Должен? - насмешливым эхом отозвался он. - Мне не нравится это слово. Ко мне оно не подходит.
      - Да, должен, - повторила она.
      Пресвятая Дева Мария, как он посмотрел на нее! Бринн внутренне сжалась, ожидая удара, который легко бы ее расплющил. Что ж, ей уже приходилось выносить побои, и она осталась жива. Надо постараться выдержать гнев этого чужестранца, его пристальный взгляд, хотя в глубине души она не слишком-то была уверена в своей храбрости.
      - Тебе надо, чтобы он остался жив, тогда подчиняйся. Я позову тебя, если замечу, что приближается конец.
      - Я не двинусь с места.
      Не мигая, он смотрел на нее. Его обуревали гнев и желание вышвырнуть вон эту непокорную девку. Но жизнь Малика! А ей еще никогда не приходилось сталкиваться с более волевым и упорным человеком. Бринн на мгновение ощутила себя хрупкой тростинкой на ветру, согнувшейся под натиском его глаз, но она не могла позволить себе проявить слабость и отступить.
      - Ладно, тогда оставайся и смотри, как он умирает. Я и пальцем не шевельну. Ты этого добиваешься?
      Его огромные руки сжались и разжались, взгляд задержался на ее горле. Ей показалось, что сейчас он бросится через распростертое тело Малика душить ее.
      - Проклятье! - Гейдж встал и направился к выходу из палатки. - До рассвета можешь оставаться с ним.
      Он посмотрел на нее через плечо. Бринн с трудом овладела собой, пытаясь не поддаться неподдельному ужасу от его угрожающего тона.
      - Мне не нравится, когда мной командуют. Всю жизнь я боролся за право приказывать самому. Когда Малик поправится, я еще тебе припомню.
      С этими словами он вышел из палатки.
      Глубокий вздох облегчения вырвался из груди Бринн. Его присутствие рядом было подобно грозовой туче: не давало ей дышать. Теперь она займется лечением, не думая о самозащите.
      Буря. Именно таким был Гейдж Дюмонт. Вокруг нее, словно не было палатки, сверкали молнии и выл ветер. Бринн сама удивлялась тому радостному возбуждению, с которым ей удалось отразить напор норманна. Сейчас главной наградой ей стали мир и покой. Когда-то, как ей казалось, давным-давно, еще в раннем детстве, она носилась под дождем, испытывая счастье и перед буйством стихии. Но теперь, когда ей пришлось столько пережить за последние три года, ее единственной несбыточной мечтой стала надежда на покой в лесах Гвинтала.
      Она склонилась над Маликом и коснулась его виска. Ее пальцы уловили еле пульсирующую жилку.
      - Он ушел, - шепотом сообщила она. - Удивительно беспокойный у тебя друг, Малик. Думаю, нам без него будет лучше. Мы просто посидим и поговорим, а пока я приложу свои лекарства к твоей ужасной ране. Ты ведь не хочешь оставаться там, где ты сейчас. Может, там тише и спокойнее, но у тебя еще много дел в этом мире...
      Ока положила руку почти на самую рану.
      - ..Ну, о чем теперь поговорим? Только не о кровавых сражениях. Я страдаю от таких рассказов не меньше, чем ты от своей раны. Хочешь послушать о моем милом сердцу Гвинтале? Скоро я вернусь туда, думаю, тебе бы там тоже понравилось. Он такой же красивый, как и те места, по которым ты сейчас бродишь, нет, пожалуй, еще прекраснее... Она поудобнее устроилась возле него.
      - ..В лесах прохладно и тихо. Каждое дерево таит свои чудесные тайны... ночные цветы или диковинные птицы, которых ты никогда не слышал. В густой чаще вдруг услышишь тихое журчание ручья, сбегают чистейшие струйки его по скалистым утесам, переливаясь в солнечных лучах...
      ***
      Порывы холодного пронизывающего ветра не смогли охладить гневный запал Гейджа. Он едва не придушил эту мерзавку, с трудом поборов страстное желание сдавить руками ее тонкую шею и не разжимать их, пока она не заскулит о пощаде.
      - Она выставила тебя? - услышал он голос лорда Ричарда.
      Гейдж раздраженно покосился на костер, у которого Ричард грелся, протянув руки к огню.
      - Я предполагал, что она и над тобой попытается покомандовать, притворно посочувствовал Ричард. - Она никогда и никому не позволяла оставаться в комнате жены во время ее лечения. Не будь Бринн подарком моего тестя, я бы проучил ее. Лорд Келлз, отец моей жены, был самым влиятельным бароном на юге Англии, и я не хотел обидеть его, наказав эту женщину. Мне следовало...
      - Почему ты до сих пор здесь? - грубо прервал его Гейдж. Он и без того злился и не намерен был терпеть рядом этого смазливого Иуду. - Я думал, ты давно убрался из лагеря.
      - Я так и сделал, но с полдороги вернулся в надежде оказаться тебе полезным, - улыбнулся Ричард. - Мне хотелось убедиться, пришелся ли тебе по душе мой подарок?
      - Если именно он не придется мне по душе, то ты пожалеешь, что остался, - сквозь зубы процедил Гейдж. - Мне не нравится, что какая-то рабыня занимается лечением друга без меня, и я не потерплю, если Малик умрет на ее руках.
      - Поэтому я и вернулся, - едва заметно скривился Ричард. - Уверен, эта женщина вылечит твоего друга, а если нет... - он поднял руку, Гейдж напрягся, - и Господь вдруг решил призвать сарацина к себе, я хотел бы убедиться, что ты понял, насколько она искусна в другом...
      - Искусна?
      - ...в сделает все, чтобы утешить тебя в твоем горе. Она ведь очень привлекательна, не правда ли?
      - Нисколько. Я не помню, как она выглядит.
      Гейдж действительно не увидел ее, вернее, не обратил внимания на ее внешность. Для него она прежде всего оставалась знахаркой и, возможно, единственным спасителем Малика. И все-таки интерес к ней худосочного Иуды заставил и его напрячь память. С трудом возник облик высокой худой женщины в коричневой шали из грубой шерсти. Вспомнились золотисто-карие глаза, гордо, с достоинством и без испуга смотревшие на него. Гневная дрожь пробежала по его телу. Эта девка выставила его из палатки.
      - Она слишком дерзкая и непокорная, - высказал недовольство Гейдж.
      - Из-за своего низкого уэльского происхождения. Она вполне безобидна, - поторопился успокоить его Ричард. - А непокорность разжигает, особенно во время любовных забав... Такую нелегко приручить, но зато победа будет слаще.
      По лицу Ричарда расплылась похотливая улыбка, а голос опустился почти до неслышного шепота.
      - Она умеет трогать мужчин и любит, когда прикасаются к ней. Она поддается выделке подобно нежной оленьей коже и. я убедился сам, знает способы, как отвлечь мужчину от скуки в постели.
      - А что делала твоя жена, пока ты брал уроки у этой женщины?
      Ричард пожал плечами.
      - Я же не затаскивал Бринн в ту же самую кровать. Жена нужна, чтобы рожать детей, а такая женщина, как Бринн, чтобы покувыркаться в любовных играх. Завидую, тебе еще предстоит ее распробовать, а я остался ни с чем.
      Лорд вызывал у Гейджа отвращение. Не секрет, что женщины-рабыни нередко служили для любовных утех, но отношение Ричарда к свой жене показалось Гейджу омерзительным. У этого пленного нет ничего святого. Он способен на любую подлость. "Измена для него - смена хозяина", - такое чувство вызывал у него лорд. Он напоминал Гейджу Хасна, главного торговца на рынке рабов в Константинополе.
      - Мне не нужна рабыня в постели. Мне необходимо ее знахарское умение для спасения друга, - ответил Гейдж ледяным тоном, давая понять, что не желает говорить с Ричардом.
      - Да-да, конечно, - поспешно согласился лорд. - Я только подумал, что тебе будет интересно узнать о Бринн.
      "И заранее обезопасить собственную шкуру, если Малик умрет у нее на руках", - мысленно досказал за него Гейдж. Только сакс заблуждается: заменить потерянного друга не в состоянии ни одна женщина.
      - Считай, что ты уже вдоволь поговорил, и теперь тебе пора убираться отсюда.
      - Может, мне лучше остаться и... - Ричард умолк на полуслове, увидев выражение лица Гейджа. - Ну, если ты настаиваешь... - Он встал и улыбнулся. - И все-таки, милорд, я уверен, эта встреча у нас не последняя.
      Гейдж молча подсел к костру погреться. Ричард перестал для него существовать, уедет ли он или останется. Какая разница! Все его мысля заняли умирающий Малик и эта дьяволица, осмелившаяся прогнать его от постели друга.
      ***
      Едва озарился восток и бледно-розовые тени нежными перьями протянулись по небу, причудливо ложась на землю, как Гейдж стремительно ворвался в палатку.
      Женщина, сидя у постели Малика, холодно бросила ему навстречу:
      - Ты зачем здесь?
      Боже, как она недоверчива! Но что, черт побери, она делала с Маликом, проводя с ним целую ночь и лишь временами торопливо пробегая из палатки к костру за водой и обратно со своими снадобьями.
      - Проклятие! - выругался Гейдж. - Я же предупредил, что ты наедине с ним останешься только до первой зари. - Он склонился над кроватью. - Как он?
      - Жив. - Бринн пятерней пригладила свои вьющиеся каштановые волосы. Думаю, ему стало лучше.
      - Что-то непохоже. - Гейдж напряженно всматривался в лицо Малика. - Он очнулся?
      - Нет.
      - Говорил? Хотя бы в беспамятстве?
      - Нет.
      - Тогда с чего ты взяла, что ему лучше?
      - Я просто... чувствую его.
      Гейдж смотрел на нее недоверчиво.
      - Мне трудно объяснить тебе, почему и как. - В ответ на его скептическое выражение лица Бринн пожала плечами. - Мне наплевать, веришь ты мне или нет, но он вне опасности. До конца дня он очнется, и я дам ему укрепляющий отвар...
      Она зевнула и устало повела плечами.
      - А теперь мне надо поспать. - Она легла на полу у кровати Малика. Думаю, и тебе не мешало бы отдохнуть. Ты выглядишь более усталым, чем твой друг, а у меня нет сил лечить сразу двух больных.
      - Ты не можешь спать, - нахмурился Гейдж. - А если ему понадобится твоя помощь?
      - Я не спала две ночи. Если я буду ему нужна, то я рядом. - Бринн положила свою руку на грудь Малика повыше раны, устроилась поудобнее и закрыла глаза. - Он выздоровеет. Ему сейчас никто не нужен - ни ты, ни я. Ступай.
      - Ты забываешь, что я хозяин этой палатки!
      - Тогда ложись где-нибудь и успокойся...
      "Заснула чертова знахарка", - с раздражением подумал Гейдж. Первый порыв толкнул его к Бринн, но внезапно что-то заставило его замереть на месте. Неужели на щеках Малика появился слабый румянец? С трудом верилось в чудо, но, похоже, небо даровало ему жизнь.
      Господи! В глазах Гейджа сверкнули слезы. Впервые с того момента, как он увидел сраженного мечом Малика, появилась трепещущая надежда, такая невидимая и непрочная нить жизни. Гейдж продолжал всматриваться в родные черты друга, пытаясь отыскать еще хоть один добрый знак.
      Ничего.
      Тогда он расстелил одеяло на полу поперек палатки и сел. Может, знахарка и почувствовала уверенность, что смерть отошла от Малика, но Гейдж не сдвинется с места, пока тот не проснется.
      ***
      - Кто... - Шепот доносился с лежака.
      Бринн приоткрыла тяжелые веки.
      На нее не отрываясь смотрели огромные черные глаза.
      Быть может, такими они казались на изможденном страданием лице.
      Сна как не бывало. Сарацин вернулся в этот мир!
      - Кто... - снова прошелестел голос Малика.
      - Бринн, - в унисон ему ответила она. - Я - Бринн из Фалкаара.
      Он напряженно смотрел на нее.
      - Прости, - с трудом заговорил он снова, - но я не... помню... чтобы мы пришли сюда вместе с тобой.
      - Ш-ш. Тебе надо отдохнуть.
      - Он очнулся! - Гейдж Дюмонт стремительно навис над ней, как темная грозовая туча.
      - Гейдж? - вопросительно посмотрел на него Малик.
      - Да, вто я. - Гейдж опустился возле него на колени. - Как ты?
      - Все тело болит. - Малик попытался улыбнуться. - Слабый, как новорожденный младенец... Что же случилось со мной? - Малик снова перевел взгляд на Бринн. - Боюсь, я не сумел доставить удовольствие этой симпатичной милашке. Ты новенькая, или нет?
      - Она не шлюха, - облегченно рассмеялся Гейдж. Его друг остался прежним. - Вынужден огорчить тебя: из-за раны ты даже лишился мужской силы.
      - Рана, - попытался вспомнить Малик. Его лицо осветила догадка:
      - Сражение?
      - Битва, - кивнул Гейдж. - Страшная битва, где ты храбро сражался с саксами. - Его жесткое лицо осветила задорная мальчишеская улыбка. Он с любовью смотрел на Малика. Бринн невольно почувствовала горькую зависть, видя их глубокую и искреннюю привязанность друг к другу. У нее на всем белом свете не было ни одной родной души. Она почувствовала себя такой одинокой и никому не нужной. Ничего страшного, у нее есть Гвинтал, в его лесах она обретет покои, но когда она сможет туда вернуться?
      - Хватит разговаривать. Ты утомляешь его, - поднялась с пола Бринн. Я иду готовить бульон.
      Быстро выскользнув из палатки, она добежала до лагерного костра и повесила на место котелка с горячей водой, висевшего всю ночь над огнем, другой. "Не отвлекайся. Постарайся не думать о смерти и страданиях тех, кто распростерт за тем холмом", - внушала себе Бринн. Рядом с Маликом ей удавалось победить тошноту и ужас смерти, но здесь ветер наносил трупный запах, слышались стоны раненых. Она закусила до крови губу: не расплакаться бы снова. Может, она сумеет уговорить норманна перевезти Малика подальше от этого гиблого места, но это позже, когда ему станет лучше. А пока надо терпеть.
      Вспомнилась Эдвина, как-то она там обходится без нее? Ричард понимает, что, пока его жена жива, Бринн его рабыня. Она придавила кончиками пальцев пульсирующие виски. Подумать только, еще вчера она жила в Редферне и лечила Эдвину, но грянул бой, и жизнь ее сорвалась с места, и теперь каждый день или даже час мог стать последним. Ее бросили сюда, в его проклятое место, где норманн считает ее своей рабыней. Что же будет с ней дальше?
      Но она не из тех, кто хнычет и кого можно заставить молча терпеть унижение. Но вдруг судьба улыбнется ей, а норманн поможет вернуться в благословенный Гвинтал? Ей совсем не нужен Редферн. Но ведь там Эдвина, к которой она глубоко привязалась, и ее долг - помочь бедняжке.
      Бринн постаралась отогнать бредовые мысли о Гвинтале. Это было бы слишком хорошо, чтобы сбыться. Надо жить одним днем, делать то, что можешь, а там будь что будет. Может, все само образуется.
      Малик с нескрываемым удивлением посмотрел вслед выскользнувшей из палатки Бринн.
      - Я прежде не слышал, чтобы женщина распоряжалась тобой. Кто она?
      Гейдж криво усмехнулся.
      - Моя рабыня.
      - Не может быть, - удивленно моргнул Малик. - Ей кто-нибудь говорил об этом? Сдается мне, она тебя считает своим рабом.
      - Очень скоро я положу этому конец. - Гейдж заботливо укрыл Малика покрывалом. "Господи, да святится имя твое, он будет жить! Все идет слишком хорошо, чтобы быть правдой". - Тебе не надо разговаривать. Ты еще очень слаб.
      - Она тоже так считает. - Малик по-прежнему неотрывно следил за входом в палатку. - Мне гораздо лучше, с каждой минутой я все больше хочу знать о ней все. Расскажи мне.
      - Да благословят тебя святые небеса, - вздохнул Гейдж. - Она была рабыней лорда Ричарда Редфернского. Мы взяли его в плен во время битвы, и он отдал нам эту женщину в обмен на свою свободу, уверяя, что она знахарка и очень хороший лекарь. И это оказалось правдой. Я бы ни за что не поручился, что ты переживешь ночь.
      - Она спасла меня?
      - Похоже на то.
      - Да-да, у моих ног сидел ангел, - горячо подтвердил Малик. - Я узнал его, когда увидел ее лицо. Оно все сияет.
      - Сияет?
      - Разве ты не видишь?
      - Она не улыбается. Она не умеет этого делать.
      - Не правда, - нахмурился Малик, - она улыбалась мне так тепло, будто солнечный луч коснулся моего тела и согрел его.
      - Ты бредишь.
      - Нет-нет. - Малик говорил убежденно. - Я узнаю, когда увижу ее.
      - Узнаешь что?
      - Ангел ли спас меня.
      - У тебя начинается жар!
      - Ты ничего не понимаешь.
      Малик всегда смотрел на все иначе и видел все вокруг по-другому. Гейдж почувствовал неладное.
      - Она не ангел, - четко выговаривая каждое слово, дабы вбить сказанное в голову друга, произнес он. - В свободное от забот о жене лорда Ричарда время она делит постель со своим хозяином. Он уверяет, что она очень хорошо с этим справляется и во многом преуспела.
      - Бедная девочка.
      - У этой несчастной язык оставляет шрамы в душе.
      - А чем еще защищаться несчастной рабыне? Ее слово, тело... - Малик вопросительно взглянул на Гейджа. - Обычно ты не так жесток в обращении с теми, кому меньше повезло в жизни. Так почему с этой женщиной...
      - Я же запретила тебе разговаривать с ним, - стремительно вошла в палатку Бринн с деревянной миской в руках. - Он слишком слаб, и болтовня только повредит ему. Ты хочешь, чтобы все мои старания пошли прахом? Я больше не позволю тебе оставаться с ним наедине.
      - Он сказал, что ему стало полегче.
      "Боже праведный, неужели он опять оправдывается перед этой рабыней?", - подумал Гейдж о себе с отвращением.
      - Разумеется, лучше, но он еще слишком слаб, а мы должны поддерживать его силы. - Бринн присела у кровати Малика, и ее голос стал глубоким, зазвучал нежно и ласково:
      - А теперь я напою тебя крепким бульоном, постарайся хорошо поесть. Я знаю, тебе не хочется, но каждая капля подкрепит тебя. Ладно?
      Малик согласно кивнул, не сводя глаз с ее лица.
      Бринн принялась аккуратно кормить его с ложки.
      Потоптавшись у кровати друга, Гейдж почувствовал себя никому не нужным. Женщина не желала его видеть, а Малик был полностью поглощен бульоном и своим ангелом.
      Гейдж вернулся к своей подстилке, разостланной посреди палатки. Сев на нее, он решил понаблюдать за кормившей Малика женщиной. Как мог его друг разглядеть в ней ангела? Сияние? Ну уж нет, только в полком бреду он мог увидеть такое в этой Бринн из Фалкаара.
      В ней, несомненно, светился живой ум, но скорее всего язвительный. Лицо ее было неприветливым и властным. В его выражении не проскальзывало ни доброты, ни мягкости. Она казалась погруженной в свои мысли, хмурилась, но неукротимое влечение к ней владело им с тех пор, как она впервые вошла в палатку. Впрочем, повнимательнее присмотревшись к ней, Гейдж заметил сходство с тем соблазнительным образом, который пытался нарисовать ему лорд Ричард.