Глава 4

— Не двигайся! — велела Серена. Карандаш в ее руке провел на бумаге плавную линию, обозначившую контур его мускулистого бедра.

— Как у меня может что-либо получиться, если ты постоянно дергаешься?

— Мне холодно, — пожаловался Гидеон. Он лениво потянулся, отчего заиграли мускулы на его теле, а затем вновь принял позу, которой требовала от него Серена. — Ты ведь не можешь требовать от мужчины, чтобы он позировал тебе голышом и при этом не покрывался гусиной кожей, правда, дорогая?

— Гусиная кожа в такую жару? Хм! Да сейчас не меньше двадцати пяти градусов, — без тени жалости ответствовала она, думая о том, что водопад на заднем плане придется весьма кстати и добавит рисунку эдакой экспрессии. — Если бы ты не был таким загорелым, я бы, наверное, беспокоилась о том, как бы ты не обгорел на солнце.

Гидеон подумал и сказал:

— В таком случае я, вероятно, слишком застенчив, чтобы позировать обнаженным. — Серена насмешливо фыркнула, а Гидеон с наигранным возмущением продолжал: — Сначала ты надругалась над моим прекрасным телом, а теперь используешь мою неописуемую красоту в качестве натуры для того, чтобы создавать похабные картинки.

— Что ты понимаешь! — притворно возмутилась Серена. — Это тебе не порнография, а высокое искусство! — Оторвав взгляд от бумаги, она увидела в его глазах лукавый огонек. — А теперь, если тебе больше не на что пожаловаться, сделай милость и полежи спокойно. Ты сам заставил меня взяться за карандаш и сам требовал от меня написать как можно больше картин, чтобы тебе было из чего выбирать. А для этого мне нужен натурщик, логично? — С тяжелым вздохом она добавила: — Ты, конечно, не бог весть что, но, на худой конец, сгодишься.

— Да уж, придется тебе смириться с тем, что есть, — угрожающе ощетинился Гидеон. — Потому что, если ты решишь попробовать в качестве обнаженной натуры какого-нибудь другого мужика, можешь сразу забыть о живописи — раз и навсегда.

— Ты меня не за ту принимаешь. Я художник, а не вуайерист, — сердито парировала Серена. — Да будешь ты лежать смирно или нет?! — прикрикнула она. — Я почти закончила. Потерпи еще десять минут.

— Постараюсь, если, конечно, не найду более уважительный предлог для того, чтобы помешать тебе рисовать.

Серена не смогла сдержать улыбки. Желанию, дремавшему в ней, требовалось совсем чуть-чуть, чтобы пробудиться, и Гидеон как никто умел распалить ее так, что все заграждения, которые она воздвигала, начинали таять подобно воску. Ей сразу захотелось закончить рисунок как можно скорее

В течение нескольких следующих минут Гидеон молчал и не шевелился, и карандаш Серены быстро летал по бумаге.

Даже удивительно, насколько близки они стали друг другу за столь непродолжительное время. Рядом с Гидеоном Серена чувствовала себя совершенно свободно и непринужденно. Возможно, Гидеон и впрямь был прав, говоря, что они предназначены друг для друга, а их якобы случайная встреча, произошедшая десять лет назад, была действительно запланирована в какой-то небесной канцелярии.

Как прекрасно, когда твой любимый одновременно является и твоим другом, рассеянно думала она. Страсть, охватившая их своим жарким пламенем, не сумела спалить уютно мерцавшие угольки товарищества и взаимопонимания. Хотя, охваченные непреодолимой физической тягой, они проводили большую часть времени, изучая тела друг друга, каждому из них хватало времени и для того, чтобы заглянуть в душу и мысли другого.

— Послушай, Серена!

— Что? — откликнулась она, не отрывая глаз от альбома.

— Появилась новая причина, по которой я не могу больше позировать.

— Я не сомневалась в том, что это случится, — вздохнула она. — Что теперь?

— Во мне кое-что… изменилось.

Она бросила на него взгляд, задержалась на его восставшей плоти.

— Действительно, — невозмутимо констатировала она. — Что ж, эта деталь придаст рисунку дополнительный колорит. Очень мило с твоей стороны. Но ты, я надеюсь, понимаешь: для того, чтобы запечатлеть эту мужскую мощь, мне понадобится дополнительное время.

— Даю тебе одну — только одну! — минуту. И ни секундой больше! — Гидеон уже поднимался с земли — Я и так уже натерпелся от тебя, распутница! Сначала ты меня используешь, а потом принимаешься оскорблять.

Оказавшись за ее спиной, он повалил Серену на траву, перевернул ее на спину и оседлал. Затем без малейших усилий он завел ее руки за голову и уставился на нее, скорчив гримасу театрального злодея.

— Коварная бестия! Тебе ничего не стоит опутать своими чарами беззащитного юношу.

Серена фыркнула. Ей стоило больших трудов не расхохотаться. Было ясно, что с рисованием на сегодня покончено.

— Хорошо, — вздохнула она, — натурщик на сегодня свободен.

— Вот спасибо! — с нескрываемой иронией откликнулся он. — Что ж, я знаю, как распорядиться обретенной свободой.

Сделав резкое движение, Гидеон спрыгнул с нее, и в следующий миг Серена почувствовала, что поднимается в воздух, поддерживаемая его сильными руками. Она судорожно вцепилась в его плечи.

— Что ты делаешь?

— Мы идем купаться. — Гидеон в несколько прыжков преодолел те метры, что отделяли их от берега озера — Коль скоро мне предстоит в очередной раз продемонстрировать свою неутомимость, я должен немного остыть.

— Послушай, ты-то голый, но ведь я одетая! — завопила она, цепляясь за него.

— Подумаешь! Какие-то шорты и рубашка! На солнце они высохнут за пару минут.

Не успела Серена возразить, как он уже вошел в холодную воду.

— Гидеон!

— Через секунду ты привыкнешь, и она покажется тебе горячей, как кипяток, — успокоил он Серену и, не выпуская ее из рук, широкими шагами пошел по направлению к водопаду. — Расслабься и предоставь все мне.

Выбора у нее не оставалось, и, подчинившись его воле, Серена покорно обвила шею Гидеона руками и расслабилась. Вскоре на них стали падать брызги водопада, и Серена убедилась в том, что Гидеон был прав: вода уже не казалась такой холодной, как поначалу.

Здесь было неглубоко. Вода доходила Гидеону до плеч. Он спустил Серену с рук и придерживал ее за талию, чтобы ее голова находилась вровень с его. Волосы Гидеона потемнели от брызг и облепили голову наподобие шлема.

Серена нежно провела кончиками мокрых пальцев по линии его скулы.

— Никак не могу поймать эту линию.—Пальцы Серены пробежались по его щеке. — А эти ямочки просто убийственны!

— Прошу прощения, — проговорил он, — но это не «ямочки», а смешинки. Это у Ширли Темпл ямочки, а у меня смешинки.

Серена тесно прижалась к нему под водой.

— По-моему, я наступила на больную мозоль. Не обижайся, я нахожу их совершенно неотразимыми. — Она приблизилась к нему и пощекотала его щеку языком — Милые ямочки Гидеона!

— Не милые, а отвратительные, — пробурчал он. — Слушай, детка, ты постоянно увеличиваешь счет, по которому тебе придется платить. — Его рука вынырнула из-под воды и принялась расстегивать пуговицы на рубашке Серены. — Ты хоть знаешь определение слова «ямочка»?

— Наверное, нет.

— А я знаю. — Он стянул с нее рубашку и бросил ее на валун, торчавший из воды. — Оно отпечаталось в моей памяти. Я нашел его в словаре, еще будучи мальчишкой — после того, как в кровь разбил нос парню. Он был настолько глуп, что посмел дразнить меня, обзывая Ямочкой — Теперь пальцы Гидеона расстегивали ее шорты. — «Ямочка — естественное углубление на теле. Обычно — хотя и необязательно — неглубокое».

— Это чепуха! — выдохнула она. Ее обнажившиеся соски оказались прижаты к его мускулистой широкой груди, и он ощущал, как они твердеют и напрягаются.

— А я-то думал, что ты будешь восхищена моими глубокими познаниями, — проговорил Гидеон, стаскивая с нее шорты. — К тому же это вовсе не чепуха. Это весьма важно, поскольку у каждого из людей есть свои ямочки.

Шорты медленно опустились на дно водоема, и Серена отпихнула их ногой в сторону. Наверное, следовало позаботиться о том, чтобы их не унесло течением, но в данный момент ей было не до того.

— Некоторые ямочки расположены в наиболее деликатных местах, — продолжал Гидеон. Они стояли, прижавшись друг к другу, и Серена таяла, как мягкий воск в кипятке. Рука мужчины нежно ласкала ее ягодицы. — Вот здесь, например.

— Никогда не замечала.

— А я заметил, — прошептал Гидеон. — Я заметил все, что у тебя есть — Он поцеловал ее, и этот поцелуй показался ей легким, как прикосновение крыльев бабочки. — Если бы ты только видела себя со стороны. Ты так красиво смотришься под водопадом! Ты вся покрыта брызгами, словно бриллиантами.

— До чего романтично! — произнесла она, с трудом выговаривая слова. — Жаль, что я не могу постоянно носить эти украшения!

— Рядом с тобой я всегда подпадаю под влияние романтики — Он уже не шутил. — Ради тебя мне хочется сражаться с ветряными мельницами и побеждать драконов. Я хотел бы написать в твою честь балладу — такую, какие сочиняли древние трубадуры, и распевать ее под твоими окнами. — Гидеон нежно провел ладонями по ее потемневшим от воды волосам. — Помнишь, я говорил с наших взаимных обязательствах?

О боже, только не сейчас! Только не снова!

— Это ужасно важно, Серена. И будь я проклят, если тебе удастся улизнуть от этого разговора!

В эти чудесные мгновения она была не способна думать ни о чем, кроме него. Последние три дня были самыми счастливыми в ее жизни, так зачем Гидеон хочет испортить их, снова заводя разговор о серьезных вещах!

— Я и не увиливаю, — ответила она, прижимаясь к нему еще крепче и принимаясь тереться о его грудь сосками. — Я вся в твоей воле. И жду не дождусь, когда ты расскажешь мне что-нибудь еще о моих ямочках.

На лицо Гидеона набежала тень, и она успела заметить, как в глубине его глаз промелькнуло разочарование. Затем все стало как прежде, и в его взгляде вновь заиграл лукавый огонек.

— Ах да, ямочки! Я как раз собирался исследовать одну из них. — Он немного изменил положение, приподнял Серену за ягодицы и усадил ее на себя. Она обвила ногами его талию. — Исследовать самым тщательным образом.

Ее смех мгновенно оборвался, и она резко втянула в себя воздух. Ногти ее впились во влажную кожу на его плечах, и Гидеон принялся на деле демонстрировать серьезность своих намерений.

Серена закрыла глаза и стала двигаться в постоянно убыстряющемся темпе. Ей казалось, что мир вокруг нее вот-вот взорвется. Ее сердце пустилось вскачь — наперегонки с сердцебиением Гидеона, которое она ощущала так же явственно, как свое. Он теперь действовал с некоторой грубостью, которой она не замечала раньше. Грубость? Но ведь до этого, предаваясь с ней любовным утехам, он никогда не проявлял ничего, кроме нежности и трогательной заботы о том, чтобы ей было хорошо! Но сейчас в том, как он ее любил, появилось нечто новое — необузданное, даже яростное.

Нет, должно быть, ей это только показалось. Потому что, когда они достигли и миновали ту точку, за которой наступает высший пик наслаждения, его руки держали ее так же нежно и заботливо, как и всегда прежде. Да и голос его был точно таким же, как раньше, когда он спросил:

— Ну как тебе наше исследование?

Звонкий смех Серены утонул в непрекращающемся грохоте водопада.

И все же в поведении Гидеона и впрямь появилось что-то новое. Он казался рассеянным и смотрел вокруг себя отсутствующим взглядом — даже тогда, когда взял с валуна ее рубашку и, несколько раз нырнув, достал со дна озера ее шорты. Гидеон оставался таким в течение всего времени, пока они плыли обратно к берегу, одевались, собирали рисовальные принадлежности Серены, а затем — всю дорогу к дому.

За то время, пока они находились в воде, небо сменило свой цвет с лазурно-синего на свинцовый, и, поглядев вверх, Серена невольно поежилась.

— Нам крупно повезет, если мы успеем добраться до дома, прежде чем снова промокнем до костей.

— Что? — спросил он, и, проследив за ее взглядом, тоже поднял глаза к небу, на котором уже собирались грозовые облака. — Да, похоже, будет дождь. Давай поторапливаться.

С этими словами Гидеон взял ее за руку, и они ускорили шаг, а вскоре и вовсе побежали.

К тому времени, когда они добрались до дома, гроза все же разразилась, и последние метры, остававшиеся до крыльца, они проделали под струями проливного дождя.

— Тебе следует принять горячий душ и переодеться в сухое, — проговорил Гидеон, как только за их спинами захлопнулась входная дверь, и. направился в сторону кухни. — А я пока сварю кофе и поставлю на огонь пару стейков.

Недоуменно морща лоб, Серена стояла в холле и провожала Гидеона взглядом. Какая муха его укусила? Разве не логично было бы ожидать, что они вместе примут душ, а затем станут в четыре руки хозяйничать на кухне!

— Ты тоже промок до нитки, — крикнула она ему в спину.

— Со мной все в порядке, — бросил он, не оборачиваясь. — Отправляйся наверх.

Серена попыталась убедить себя в том, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Ну и что? Может, Гидеону просто надоело делать все вместе с ней? Он привык к независимости, и вполне логично предположить, что постоянное присутствие рядом с ним другого человека стало раздражать его. Но Серена все же не могла избавиться от смутного беспокойства. Хотя бы потому, что теперь, не ощущая его рядом с собой хотя бы секунду, она начинала чувствовать себя одинокой. И поэтому сейчас она вдруг почувствовала себя несчастной.

Подавив тяжкий вздох, Серена направилась к лестнице и принялась взбираться на второй этаж.

Пытаясь хоть как-то избавиться от этого чувства, она уделила время больше обычного своей внешности. Приняв душ, она вместо повседневной одежды нарядилась в розовое с золотой отделкой платье в восточном стиле и уложила волосы на затылке, оставив две пряди свободно свисать вдоль лица. Немного пудры, чуть-чуть туши на ресницы, легкое прикосновение блеска к губам — и она была готова сразиться с Гидеоном.

Серена скорчила гримасу собственному отражению. Сразиться с Гидеоном? С какой стати это слово пришло ей на ум? Оно скорее уместно, когда думаешь о враге, а не о любовнике Да, ее воображение действительно что-то разыгралось.

Когда несколькими минутами позже Серена появилась на кухне, она уже отдавала себе отчет в том, что ее вычурный наряд — совершенно не к месту Гидеон окинул ее равнодушным взглядом и, засовывая в духовку французский хлеб, завернутый в фольгу, сообщил:

— Стейки почти готовы. Тебе осталось приготовить салат, а я вернусь через десять минут.

И с этими словами он вышел из кухни.

Серена, хмурясь, открыла дверцу холодильника и принялась вынимать оттуда овощи, чтобы приготовить салат Гидеон обратил на нее не больше внимания, чем на табуретку. Наверное, она уже наскучила ему Что ж, в ее распоряжении целый вечер, в течение которого она может попробовать сломать стену его равнодушия.

Серена посмотрела в окно, расположенное прямо над кухонной мойкой. По стеклу барабанили струи дождя, а в отдалении рокотал гром, возвещая, что очень скоро гроза доберется и сюда На улице почти совсем стемнело, и она с трудом различала за окном силуэты деревьев и кустарник, который злобно трепали порывы ветра Все словно сговорились! Вот и гроза — как нарочно нагрянула именно сейчас, чтобы омрачить три солнечных дня, наполненных покоем и радостью Серена почувствовала себя еще более несчастной. Во всем этом ей виделось нечто мистическое.

Гидеон задержался дольше чем на десять минут. Он появился в песочного цвета брюках, которые подчеркивали стройные линии его бедер, и кремовой рубашке с закатанными по локоть рукавами Влажные волосы были расчесаны с несвойственным для него тщанием Прямо как у маленького послушного мальчика, отметила про себя Серена, ощутив внезапный прилив нежности Однако когда он уселся за стол напротив нее и молча принялся за еду, она с тревогой заметила, что в угрюмом выражении его лица не было ничего детского — лишь серьезность и сосредоточенность зрелого мужчины.

Наконец с едой было покончено Они пили кофе, когда Гидеон вдруг откинулся на стуле, мрачно посмотрел на Серену и произнес:

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Она чуть не выронила чашку Нахлынувшая на нее в первый момент радость тут же сменилась сомнением, которое, в свою очередь, уступило место полной растерянности.

— Ты шутишь?

— Я не шучу, — проговорил Гидеон. Губы его сложились в тонкую полоску. — Или ты полагаешь, что эта маленькая идиллия будет продолжаться вечно? Пора нам выбраться из розовых зарослей и поговорить о наших взаимных обязательствах.

— Замуж… — с трудом выдавила из себя Серена. Для нее предложение Гидеона явилось полной неожиданностью.

— Похоже, эта мысль тебе не очень-то по душе? Почему же? Это ведь так естественно в отношениях между мужчиной и женщиной! — С трудом сдерживаясь, он отодвинул в сторону блюдце с кофейной чашкой. — Должен сообщить тебе, что, хотя мы живем в эпоху свободы личности, люди, которые нужны друг другу, время от времени все еще вступают в брак. — Помолчав, он добавил: — А я тебе нужен, Серена.

— Конечно, нужен, — не колеблясь, ответила она. Разве можно не любить Гидеона! Он олицетворял собой солнечный свет и страсть, спокойную силу и добрый смех. — Но мне кажется, перед тем, как принимать столь важное решение, не мешает немного подождать. Мы знаем друг друга едва больше недели. Так, может, нам стоит вернуться к этому разговору чуть позже? — спросила она, неуверенно улыбнувшись.

— Нет, Серена, я хочу, чтобы мы поговорили об этом именно сейчас.

— А я не хочу. — Она отодвинула стул и поднялась. — Я не вижу логики в твоем поведении.

И мне непонятны причины, которые могли бы помешать нам жить так, как мы жили до сегодняшнего дня. — Глядя в его непонимающее лицо, Серена умоляюще улыбнулась. — Ну разве в последние дни нам было плохо? Неужели у тебя повернется язык сказать такое?

Слова Серены, по всей видимости, не тронули его. На лице Гидеона была написана твердая решимость довести начатое до конца.

— Нет, этого я отрицать не могу. И именно поэтому для меня очень важно сохранить то, что у нас есть. А это можно сделать лишь с помощью брака, Серена. — Он тоже поднялся из-за стола и теперь стоял напротив нее. — Мы должны пожениться.

— Об этом пока говорить рано, — резко ответила она. — Я уже побывала замужем, черт побери, и с моей стороны было бы легкомысленно с такой поспешностью давать ответ. — Она с усилием улыбнулась и прибавила: — А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом. Наши взгляды на супружество явно расходятся.

— На сей раз тебе не отвертеться, Серена, — проговорил Гидеон, качая головой. — На протяжении этих трех дней я то и дело замечал, что стоит разговору зайти о серьезных взаимоотношениях, как ты сразу уходишь в сторону. — Его губы скривились в подобии горькой улыбки. — Мне кажется, ты даже сама не замечаешь, как это происходит. У тебя это получается непроизвольно. Видит бог, мне так хорошо с тобой, что я дрожу как заяц от страха, что, напирая на тебя сейчас, могу все испортить! Но больше так продолжаться не может. И мы не имеем права откладывать этот разговор в долгий ящик. У нас не так много времени. Пойдем, — указал он на дверь, — закончим этот разговор.

— Но посуда…

— Черт с ней, с посудой! — отрезал Гидеон. Он смял свою салфетку, бросил ее на скатерть и решительным шагом направился к двери.

Серена неохотно последовала за ним в библиотеку. Она опустилась на стул и напряженно сложила руки на коленях.

— Если ты хочешь мне что-то сказать, то говори. Я свои аргументы уже изложила.

Гидеон опустился на диван и окинул ее саркастическим взглядом.

— И должен добавить, что они смехотворны. Но если ты хочешь, чтобы начинал я, то изволь. Если ты не возражаешь, для начала я задам тебе несколько вопросов. — Он подался вперед и, как гипнотизер, впился глазами в ее лицо. — Ответь мне, Серена, что произойдет, когда нам настанет время расстаться? Я живу и работаю здесь, ты — в Нью-Йорке. Как будут складываться наши отношения тогда?