Пролог

Воют собаки. Почему здесь все время воют собаки? Бесс взмолилась, чтобы они замолчали.

Фокус.

Снимок.

Дальше.

Слишком темно. Подсветка.

Дети… Господи, за что?!

Не надо об этом думать. Снимай.

Фокус.

Снимок.

Нужна новая пленка.

Бесс открыла фотоаппарат, извлекла использованную кассету и зарядила другую. Руки ее дрожали.

– Мисс Грейди, нам пора, – в дверном проеме за спиной Бесс появился сержант Брок. Говорил он вежливо, но смотрел на нее с неудовольствием. – Они уже подошли к деревне. Вам нельзя здесь находиться.

Фокус.

Снимок.

Кровь… Боже, сколько же крови!

– Сейчас. Я еще не была в соседней комнате.

Сержант Брок схватил ее за плечо, лицо его побелело.

– Да кто вы в самом деле? Женщина-вампир? Как вы можете этим заниматься?!

Она не может. Больше не может. Внутри у нее грохочут взрывы.

Но она должна.

– Подождите меня в машине. Я скоро закончу.

Брок повернулся на каблуках и, чуть слышно выругавшись, оставил ее одну.

Нет, не одну. С этими детьми.

Фокус.

Снимок.

Нет, это невозможно!

Бесс прислонилась к стене, закрыла глаза – и дети сразу исчезли.

А собаки все воют, и ничто не заставит их умолкнуть.

Чудовища! Мир полон чудовищ.

Так выполни же свой долг. Покажи чудовищ миру.

Бесс открыла глаза и побрела в последнюю комнату.

Не надо думать. И слушать собак не надо. Просто – фокус, снимок, дальше…

1

Бесс казалось, что еще немного – и она просто убьет свою сестру.

– Вот видишь? Я же тебе говорила, что все будет прекрасно! – Эмили на переднем сиденье буквально сияла. – И почему ты никогда меня не слушаешься?

Джип подпрыгнул на ухабе, и это помогло

Бесс взять себя в руки.

– Меня бесят все эти «я тебе говорила». И вообще, я не понимаю, чего ты так разрезвилась?

– Неужели я не могу порадоваться жизни? Надеюсь, ты тоже скоро перестанешь дуться. И поймешь, что я вовсе не зря заставила тебя взять меня с собой. Рико, – обратилась она к водителю, – долго еще ехать?

– Часов шесть-семь, – темное лицо шофера осветилось веселой улыбкой. – Только на ночь придется остановиться: дальше скверная дорога.

– А здесь она не скверная? – сухо отозвалась Бесс.

Рико помотал головой.

– Эту дорогу власти содержат в порядке. А вот дорогу в Тенахо давно не ремонтировали. Слишком мало населения.

– Сколько именно?

– Человек сто. Несколько лет назад, когда я уезжал, там было больше народу. Но почти вся молодежь разъехалась. Вот и я, например. Кому захочется жить в деревне, где даже кинотеатра нет? – Он обернулся и бросил взгляд на Бесс:

– Не знаю, что в Тенахо можно сфотографировать. Ничего интересного там нет. Ни древних руин, ни знаменитостей. Не пойму, зачем вы туда едете.

– Я делаю фотографии для «Тревелера» к серии статей о маленьких местечках, куда могли бы ездить туристы, – объяснила Бесс. – И мне бы очень хотелось, чтобы в Тенахо нашлось что-нибудь интересное. Иначе наши читатели будут разочарованы.

– Обязательно что-нибудь найдем, – жизнерадостно пообещала Эмили. – Почти в каждом мексиканском городке есть центральная площадь и церковь. Оттуда и начнем.

– Вот как? Ты уже составляешь для меня маршруты?

– О, только этот, – улыбнулась Эмили. – Я так рада, что ты сюда поехала. Лучше снимать красивые пейзажи, чем всяких мерзавцев.

– Мне моя работа нравится.

– А помнишь, как после Данзара ты оказалась в больнице? Эта работа тебя губит. Тебе надо было стать детским хирургом, как я.

– У меня не такие крепкие нервы. Я это поняла в ту ночь, когда парнишка умер в приемном покое. Помнишь? Не знаю, как ты выдерживаешь.

– А как ты выдержала поездку в Хорватию? Кстати, может, ты все-таки расскажешь, что случилось в Данзаре?

Бесс моментально напряглась.

– Эмили, не лезь в мои дела. Серьезно тебе говорю. Мне не нужны няньки. Мне почти тридцать лет.

– Ты устала, Бесс, ты измучена и тем не менее ежесекундно хватаешься за фотоаппарат. Ты же его как надела на шею перед выездом, так и не снимаешь!

Рука Бесс невольно потянулась к аппарату. Он столько лет всегда был при ней, что стал как бы ее частью. Лишившись его, она, наверное, почувствовала бы, что ослепла. Впрочем, Эмили ничего не объяснишь. Она непоколебимо убеждена, что всегда знает, как надо поступать и как не надо, и всю жизнь пыталась наставить Бесс на истинный путь. Как правило, Бесс успешно сопротивлялась нажиму сестры. Но Данзар подкосил ее, а материнские инстинкты Эмили многократно усилились.

Теперь она с упоением играет роль старшей сестры, и тирания ее становится невыносимой. Значит, пора менять тему разговора.

– Послушай, Эмили, а может, позвонишь Тому? Рико говорит, что скоро мы окажемся в мертвой для сотовой связи зоне.

Бесс не сомневалась, что Эмили мгновенно подхватит эту мысль: ее муж Том и десятилетняя дочь Джули были центром всей ее жизни.

– Ты умница, Бесс. – Эмили сразу начала набирать номер. – Наверное, последний раз поговорим. Они скоро уезжают в Канаду. Хотят пожить в уединении – без телефона, без телевизора, без радио. Том собирается учить наследницу искусству выживания. – Она поднесла телефон к уху и некоторое время напряженно вслушивалась. – Поздно, – вздохнула она наконец. – Треск, и все. Неужели ты не могла привезти меня в какое-нибудь более цивилизованное место?

– Между прочим, я в командировке. А тебя сюда никто не звал.

Эмили пропустила этот выпад мимо ушей и повернулась к Рико, который все это время деликатно старался не слушать перепалку сестер.

– Вам не кажется, что пора остановиться? – сказала она. – Уже темно.

– Остановимся, как только я увижу ровное место, где можно будет поставить палатки, – откликнулся Рико.

Эмили кивнула и взглянула на Бесс.

– Не подумай, пожалуйста, что я все тебе сказала. Мы еще вернемся к этому разговору.

Бесс прикрыла глаза.

– О боже…

* * *

– Они остановились на ночевку. Ставят палатки. – Кальдак опустил бинокль. – Совершенно ясно, что они направляются в Тенахо. Что вы намерены предпринять?

Полковник Рафаэль Эстебан нахмурился.

– Да, это хуже всего. Могут возникнуть осложнения. Когда будет информация из Мехико?

– Часа через два. Я послал запрос еще утром, как только мы их засекли. Уже известно, что их машина взята напрокат в «Ларопес тревел». Теперь надо понять, кто они, черт побери, такие и что им тут понадобилось. А это сразу не узнаешь.

– Плохо, – пробормотал Эстебан. – Терпеть не могу непредвиденные обстоятельства. А все так хорошо шло!

– Значит, обстоятельства нужно изменить. Я полагаю, вы затем меня и вызвали?

– Точно. – Эстебан улыбнулся. – У вас в этих краях прекрасная репутация. Итак, что вы предлагаете?

– Убрать их. Внашей стране это не проблема. На час работы.

– А если это безобидные туристы? А если у них есть нежелательные для нас связи?

Кальдак пожал плечами.

– Трудно работать с вашим братом, – вновь заговорил Эстебан. – У вас только кровь на уме. Неудивительно, что Хабину захотелось избавиться от вас, Кальдак.

– Я не кровопийца. Вам нужно решить проблему – я предлагаю решение. Кстати, Хабин против крови не возражает. А меня он послал к вам потому, что рядом со мной ему неуютно.

– Это еще почему?

– Какая-то гадалка сказала, что я принесу ему смерть.

Эстебан засмеялся.

– Идиот…

Смех его оборвался, едва он взглянул на Кальдака. Его лицо… Если мыслимо вообразить себе во плоти описанного в Апокалипсисе зверя, то у него должно быть лицо Кальдака. Не мудрено, что суеверному недоумку Хабину становилось не по себе в присутствии этого человека.

– Ну я к гадалкам не хожу, – нахмурился Эстебан. – И мне приходилось иметь дело с такими, кто даст вам сто очков вперед.

Кальдак невозмутимо снова поднял бинокль к глазам.

– Они расстилают спальные мешки. Пора действовать.

– Я же сказал – нужно подождать! – Ничего подобного полковник не говорил, но ему не хотелось идти на поводу у Кальдака. – Возвращайтесь в лагерь. Когда будут новости, доложите мне.

Кальдак повернулся и зашагал к стоявшему в нескольких ярдах джипу. Почему-то его безмолвная покорность не успокоила Эстебана. Кальдак подчинился не из страха, а из какого-то странного безразличия. К безразличию Эстебан не привык и инстинктивно попытался укрепить свою власть.

– Если вам непременно нужно кого-нибудь убить, знайте: Гальвес оскорбил меня. И я не расстроюсь, если увижу его труп, когда вернусь в лагерь.

– Он ваш помощник. Может, он вам еще пригодится? – Кальдак уже садился за руль. – Вы не передумаете?

– Нет.

– Тогда я займусь им.

– А вы не хотите знать, в чем он провинился? – спросил Эстебан.

– Нет.

– Тем не менее я вам объясню. – Эстебан понизил голос:

– Он глуп и чересчур любопытен. Все пытается выяснить, что должно произойти в Тенахо. Не повторите его ошибку.

– С чего бы? – Кальдак смело взглянул полковнику в глаза. – Мне нет до этого никакого дела.

Джип тронулся вниз с холма, подпрыгивая на ухабах. Эстебан не понимал, почему он так расстроен. Он приказал Кальдаку убить человека, тот повиновался. Обычно в подобных ситуациях полковник испытывал торжество. Но не в этот раз.

Эстебан отогнал тревожные мысли. В нужный момент и Кальдак последует за Гальвесом. Этот момент настанет, когда Эстебану понадобится, чтобы группа Кальдака вышла из игры.

Но будет это после Тенахо…

* * *

– Не спишь? – шепотом спросила Эмили.

Бесс не хотелось отвечать, но она знала, что молчание не поможет. Она повернулась лицом к сестре.

– Не сплю.

Эмили помолчала несколько секунд, затем зашептала:

– Ты все еще сердишься? Бесс, ты же знаешь, как я беспокоюсь о тебе!

Бесс вздохнула.

– Знаю. Но у меня своя жизнь. Пусть я буду совершать ошибки, зато это будут мои ошибки. Ты этого никогда не понимала.

– И никогда не пойму!

– Мы с тобой очень разные, Эмили. Ты, например, всегда знала, что хочешь стать врачом, и даже не колебалась. А я долго не могла разобраться, чего мне хочется. Но теперь я это твердо знаю.

– Никакая работа не стоит тех жертв, которые ты приносишь! Чего ради ты всем этим занимаешься?

Бесс молчала.

– Разве ты не видишь, что я волнуюсь за тебя? – не сдавалась Эмили. – Раньше ты такой не была. Почему ты не хочешь со мной поговорить?

Бесс поняла, что Эмили не отступит, а сама она слишком устала, чтобы принимать бой. Поэтому она неуверенно проговорила:

– Чудовища.

– Что-о?

– В мире столько чудовищ… В детстве я думала, что чудовища бывают только в кино, а оказалось, они среди нас. Часто они прячутся, но при первой возможности выползают из нор и набрасываются на тебя…

Это кровь. Боже, сколько же крови!

Дети…

– Бесс!

Ее опять трясло. Не надо об этом думать.

– Люди могли бы остановить их, если бы захотели, – тихо прошептала она. – Но нам это неинтересно, нам лень, мы вечно заняты. А чудовища выползают. И это значит, что кто-то должен показать их миру.

– Боже правый! – выдохнула Эмили. – Да тебя-то кто произвел в Жанны д’Арк?

Бесс почувствовала, как кровь приливает к щекам.

– Так нечестно! Ты прекрасно знаешь, что я вовсе не Жанна д’Арк. Я все время боюсь. – Ей вдруг захотелось, чтобы сестра наконец поняла ее. – Не думай, я не рыскаю специально по свету в поисках чудовищ. Но при моей профессии они мне постоянно встречаются. И тогда я должна что-то делать. Вот ты ежедневно спасаешь человеческие жизни. Я никогда не была на это способна, зато я могу указать миру на населяющих его чудовищ.

– Ты ненормальная, Бесс. Я просто обязана постараться спасти тебя от тебя самой. – Эмили, не надо со мной так! Пожалуйста, Эмили. Не сейчас. Я слишком устала.

Эмили протянула руку и нежно погладила Бесс по щеке.

– Это из-за твоей работы. Ты чересчур возбудима, ты постоянно куда-то мчишься. Понятно, что тебе тяжело. А тут еще этот твой нелепый брак с Кремером…

– Спокойной ночи, Эмили.

Эмили поморщилась.

– Ну хорошо, в моем распоряжении целых две недели. – Она отвернулась от сестры, натянула спальный мешок на подбородок и добавила:

– Надеюсь, после Тенахо ты не будешь такой колючей.

Бесс закрыла глаза и попробовала расслабиться. Она действительно устала и думала, что заснет, едва коснувшись головой подушки. Но заснуть никак не удавалось.

Приходилось признать, что Эмили в чем-то права. Она и в самом деле совершила множество ошибок. Неудачный брак, метания в поисках подходящей работы… Ее личную жизнь можно считать сплошным кошмаром, но у нее как-никак есть любимая профессия, она хорошо зарабатывает, коллеги уважают ее. Конечно, на ее пути попадаются шипы; так что ж, с этим придется смириться, Данзар – исключение, а не правило. Она за всю жизнь вполне могла не узнать, что на земле может существовать подобный ужас.

Зато сейчас ей предстоят две недели мирного существования. Она будет, зевая, снимать на пленку городские площади, наслаждаться покоем и постарается хоть на время забыть о мире насилия и жестокости.

* * *

Когда Кальдак добрался до лагеря, грузовики с оборудованием уже прибыли. Гальвес распоряжался установкой аппаратуры.

Кальдак молча наблюдал за работами. Когда суета закончилась, Гальвес подошел к нему и злобно усмехнулся.

– Забрал бы ты сразу свои штучки. Или ты и без них можешь обойтись? Ты случайно не умеешь ходить по воде?

– Потом я заберу свое.

– Слушай, а откуда ты знал, что тебе все это здесь понадобится? Эстебан ведь очень старался держать свои приготовления в тайне. Хотя мне-то, разумеется, многое было известно.

«Эстебан был прав, – решил Кальдак. – Гальвесу даже не хватает ума держать язык за зубами».

– Эстебан послал меня за донесением из Мехико.

Гальвес покачал головой.

– Ничего нет. Я проверял пятнадцать минут назад. Два факса от Хабина и один от Морриси.

– От Морриси?

Гальвес удивленно вскинул брови.

– Морриси постоянно звонит ему и шлет факсы. Ты что, не знал? Наверное, они не так уж и ценят тебя.

– Не исключено. Но Эстебану очень нужно получить донесение. Может, еще раз посмотришь?

Гальвес пожал плечами и скрылся в палатке. Кальдак последовал за ним.

– Ничего, – бросил ему Гальвес.

– Точно? Может, бумага кончилась? Проверь-ка память.

Гальвес склонился над аппаратом.

– Да говорю тебе, не было ничего. Эй, пусти…

Рука Кальдака обвилась вокруг горла Гальвеса. Теперь достаточно было одного движения, чтобы свернуть ему шею.

– Привезли? – Эстебан уже спешил к джипу. – Что-то долго.

Кальдак передал ему факс.

– Две женщины решили попутешествовать. Никакого отношения к правительственным кругам. Доктор Эмили Корелли, 36 лет, детский хирург, обширная практика в Детройте. Мужа зовут Том, у него строительная фирма. Дочь Джули, 10 лет.

– А кто вторая?

– Ее сестра, Элизабет Грейди, 29 лет, разведена. Фотожурналист.

– Она журналистка? – Эстебан нахмурился. – Вот это мне не нравится.

– Работает по разовым контрактам.

– Все равно мне это не нравится. Почему она приехала в Тенахо?

– У нее заказ от журнала для туристов.

– Но почему именно сейчас?

Кальдак пожал плечами.

Эстебан направил луч фонарика на фотографии обеих женщин, переданные по факсу. Совершенно не похожи. У Корелли темно-каштановые волосы, гладко зачесанные назад, и тонкие, правильные черты лица. А у Элизабет Грейди вздернутый нос, рот великоват и глаза слишком широко расставлены. Коротко подстриженные кудрявые волосы сильно выгорели на солнце.

– Надолго они явились?

– На две-три недели. – Кальдак помолчал. – За это время их никто не хватится, полковник. У них есть мобильный телефон, но сейчас они уже въехали в мертвую зону. Телефоны в Тенахо, как правило, работают неважно, так что, может, еще неделя пройдет, прежде чем телефонная компания догадается, что связь оборвана, и вышлет ремонтную бригаду.

– Да, вы правы.

– Препятствия нужно устранять. Зачем вам пускать этих женщин в Тенахо? К тому времени, как начнутся поиски, я успею спрятать их так, что никто никогда не найдет. – Настойчивости вам не занимать.

– Позвольте я займусь ими сегодня ночью. Так будет разумнее всего.

– Я сам решу, что разумно! – отрезал Эстебан. Наглость подчиненных его раздражала. – Вы не имеете представления, что поставлено на карту.

– И не намерен выяснять: я не хотел бы умереть, как Гальвес.

Эстебан пристально взглянул Кальдаку в глаза.

– Вот как? Уже?

Кальдак, казалось, удивился.

– Конечно.

Эстебан почувствовал прилив радости – он по-прежнему прочно держал власть в своих руках. Но даже это счастливое ощущение власти не захватило его целиком: равнодушие Кальдака портило ему настроение.

Эстебан скомкал факс.

– Ваш план отклоняется. Мы дадим им въехать в Тенахо.

Кальдак безмолвствовал.

«Он недоволен, – злорадно отметил про себя Эстебан. – Это хорошо». Не исключено, что следовало бы позволить Кальдаку исполнить намеченное, но Эстебана уязвляло отсутствие подобострастия в поведении Кальдака. Впрочем, все это не так уж важно.

Конец в любом случае один.

– Вы вернетесь в лагерь? – осведомился Кальдак.

– Нет, пока останусь здесь.

Кальдак отъехал, а Эстебан отдался созерцанию холмов. Ему хотелось побыть одному. Стояла ясная ночь, и ни облачка не было над вершинами дальних гор. Он уже решил, что ему самому ехать в Тенахо небезопасно, но предвкушение – это тоже хорошо. Он запустил свой план в действие и теперь имеет право на удовольствие. Хабин зациклен на политике, он не понимает до конца значения того, что здесь произойдет. Зато Эстебан почти воочию видел нависшего над Тенахо апокалиптического зверя, готового начать свою смертоносную игру.

Дева Мария, приди им на помощь! В адском огне стенают их бессмертные души…

Отец Хуан преклонил колена у алтаря, не сводя отчаянного взгляда с золотого распятия.

Он прожил в Тенахо сорок четыре года, и паства всегда внимала ему. Неужели же прихожане не прислушаются к нему сейчас, когда им всем послано страшное испытание?

Он слышал доносящиеся с церковного двора крики, пение, смех. А ведь он выходил к ним и призывал разойтись, ибо им надлежит быть дома в этот ночной час, но тщетно. Они лишь предложили ему разделить с ними грех…

Не будет этого! Он останется здесь, в церкви.

И будет молить Бога не дать Тенахо погибнуть.

– Ты куда лучше выглядишь, – сообщила сестре Эмили. – Наверное, хорошо выспалась?

– Я буду еще лучше выглядеть, когда мы туда доберемся, – проворчала Бесс и, заметив встревоженный взгляд сестры, добавила:

– Я в порядке. Не беспокойся.

Эмили улыбнулась.

– Давай завтракай. Рико уже собирает вещи.

– Пойду помогу ему, перекусить можно в машине.

– Все будет хорошо, Бесс. Нам там понравится, вот увидишь.

Эмили смотрела на нее так умоляюще, что Бесс решила не портить ей отдых.

– Ну да, конечно. Там должно быть здорово.

– А все-таки ты рада, что я поехала?

– Я рада, что ты поехала.

– Да ну тебя!

Бесс, все еще улыбаясь, пошла к джипу.

– У вас хорошее настроение, – заметил Рико. – Впрочем, это неудивительно: у нас тут, по крайней мере, спокойно.

Она кивнула и положила футляр с фотоаппаратом на заднее сиденье.

– Давно вы последний раз были в Тенахо?

– Почти два года не был.

– Да, это много. А родные ваши по-прежнему там?

– Только мать.

– Вы скучаете по ней?

– Я каждую неделю звоню ей. – Рико помрачнел. – У нас с братом в Мехико отлично идут дела, мы могли бы снять для нее хорошую квартиру в городе, да она не хочет. Говорит, это будет уже не дом.

По-видимому, Бесс нечаянно коснулась больной темы.

– Наверняка Тенахо кому-то очень нравится, иначе меня бы сюда не послали.

– Может, и нравится, только не тем, кому приходится там жить. Вот у моей матери ничего нет. Ничего, даже стиральной машины. Люди там живут так же, как и пятьдесят лет назад. – Рико забросил в машину последний чемодан. – А во всем виноват священник. Отец Хуан убедил маму, что большой город полон зла, алчности, вот она и решила, что навсегда останется в Тенахо. По-моему, старик просто выжил из ума. В комфорте нет ничего плохого.

Бесс видела, что у Рико накипело на душе, и не знала, что сказать.

– Может, я смогу убедить маму поехать со мной? – добавил Рико.

– Будем надеяться. – Даже для самой Бесс эти слова прозвучали фальшиво, но ей очень хотелось как-то ободрить парня. – Хотите, я сделаю ее фотографию? Или вас вдвоем сниму?

Он сразу просиял.

– Это было бы здорово! У меня только одна фотография есть, брат четыре года назад сделал. – Он задумался. – А не могли бы вы рассказать ей, как я хорошо живу в Мехико, как клиенты именно меня спрашивают? Это не вранье, – поспешил он добавить. – Я и в самом деле нарасхват.

Губы Бесс дрогнули.

– Да я не сомневаюсь. Наверное, особенно у дам…

Рико улыбнулся, как мальчишка.

– Да, дамы очень добры ко мне. Только маме этого лучше не говорить. Она не поймет.

– Постараюсь не забыть, – торжественно пообещала Бесс.

– Ну, готовы? – К джипу подошла Эмили и протянула Рико в окошко сумку со съестными припасами. – Поехали! Если мы окажемся в Тенахо часам к двум, в четыре я уже буду качаться в гамаке. Сгораю от нетерпения! Говорят, Тенахо – это настоящий рай.

2

Однако вскоре выяснилось, что Тенахо – вовсе не рай.

Обыкновенный городок, сгорающий под знойным полдневным солнцем. С вершины холма Бесс увидела центральную площадь с небольшой церковью, вымощенную булыжником и окруженную с трех сторон кирпичными домиками. В центре площади расположился довольно живописный фонтан.

– Ой, как красиво, правда? – воскликнула Эмили, выбравшись из джипа. – Рико, а где тут гостиница?

Рико указал в сторону относительно широкой улицы, отходящей от площади.

– Гостиница тут маленькая, зато чистенькая.

Эмили была совершенно счастлива.

– Бесс, я уже вижу, как качается гамак!

– Сомневаюсь, что ты заснешь под этот вой, – проворчала Бесс. – Рико, вы нам ничего не говорили про койотов. Вряд ли…

Внезапно она поняла, что этот звук ей уже доводилось слышать. Нет, о боже, нет! Это не койоты. Это собаки.

Десятки, десятки псов. Снизу, с городских улиц, доносился заунывный собачий вой.

Бесс снова трясло.

– Что с тобой? – спросила Эмили. – Что случилось?

– Ничего.

«Этого не может быть, – уговаривала себя Бесс. – Просто игра воображения». Не раз и не два она просыпалась ночью от громкого воя пригрезившихся ей собак.

– Не надо меня обманывать. Тебе нехорошо? – допытывалась Эмили. Нет, это не игра воображения.

– Данзар. – Бесс облизала пересохшие губы. – Это, похоже, бред, но… Надо бежать. Рико, быстрее!

Они вскочили в машину, Рико нажал на газ, и джип заскользил вниз по дороге. Первое мертвое тело они обнаружили, едва въехав в город: у фонтана неподвижно лежала женщина.

Эмили схватила чемоданчик с медицинскими инструментами, выпрыгнула из джипа и склонилась над телом.

– Она умерла.

Бесс уже знала, что она умерла.

– Ничего не понимаю… Почему она здесь лежит? – недоумевала Эмили. – Почему ей никто не помог?

Бесс обернулась к Рико:

– Сейчас же поезжайте и привезите сюда кого-нибудь.

– Что тут происходит? – сдавленным голосом спросил Рико.

– Не знаю.

Она сказала правду. Это не Данзар. Там шла война и, по крайней мере, все было ясно.

– Поезжайте скорее, Рико!

Мотор взревел, и джип тронулся с места. Бесс подошла к Эмили.

– Отчего она умерла?

Эмили покачала головой.

– Не пойму. Никаких ран на теле нет.

– Это болезнь? Эмили пожала плечами.

– Не могу сказать. Нужны анализы. О чем ты думаешь? У тебя такое странное лицо…

– Мне кажется, что тут есть и другие трупы, – медленно произнесла Бесс, стараясь справиться с дрожью. – Эти собаки воют не напрасно. Видишь бар на той стороне? Бери чемоданчик, и идем.

В баре они обнаружили четыре мертвых тела. Двое молодых людей уронили головы на столик, на котором валялись в беспорядке картофельные чипсы и мелкие монеты. За стойкой лежал старик. А на ведущей на второй этаж лестнице окончила жизнь женщина, одетая в лиловое платье.

Эмили обошла бар, склоняясь над каждым телом.

– Все мертвы? – спросила Бесс. Эмили кивнула.

– Подойди ко мне. – Она открыла чемоданчик, извлекла из него респиратор и пару резиновых перчаток, протянула все это Бесс и приказала:

– Надевай.

Бесс натянула перчатки и закрепила на лице респиратор.

– Думаешь, тут эпидемия?

– Осторожность никогда не повредит, – сказала Эмили и шагнула к выходу. – Так ты все поняла еще там, на холме?

– Когда я была в Данзаре, собачий вой разносился на целые мили. Тогда партизаны вырезали, всю деревню.

– Всю деревню… – словно эхо, откликнулась Эмили и тут же расправила плечи. – Нет, эти люди умерли не от ран. Пошли поищем кого-нибудь. Тогда и узнаем, что тут произошло.

Первый дом, куда они вошли, оказался пустым. Рядом, в маленьком магазинчике, они обнаружили женщину, лежащую за прилавком, и скорчившегося на полу мальчика. Рядом с ним были рассыпаны шоколадные шарики, сколько-то шариков мальчик сжимал в кулаке.

Бесс некоторое время бессмысленно смотрела на него. Дети любят сладкое. Когда Джули была совсем маленькой, она обожала шоколад «M&Ms», и Бесс всегда покупала ей шоколадки…

– Что ты делаешь? – в ужасе закричала Эмили.

Фокус.

Снимок.

Дальше…

Но от нее же не требуется снимков! Это не Данзар, здесь не будет военных тайн и тайных захоронений.

– Сама не знаю.

Она прикрыла аппарат курткой.

– Перестань реветь!

А Бесс и не замечала, что плачет. Тыльной стороной ладони она вытерла слезы.

– Что бы здесь ни произошло, это произошло мгновенно. Обычно люди идут домой, когда им нехорошо.

Эмили выпрямилась.

– Может, кто-то так и поступил. Надо выяснить. Бред какой-то! Я никогда не слышала про эпидемию такой смертоносной силы. Разве что эбола…

Бесс похолодела.

– Эбола? В Мексике?

– Я не утверждаю, что это эбола. В последнее время появилось много самых разных новых вирусов, и, насколько мне известно, некоторые из них могут размножаться в питьевой воде. Может быть, это холера? Здесь, в Мексике, до сих пор наблюдаются сильные вспышки. – Она покачала головой. – Хотя я не слышала про случаи столь быстрой и внезапной атаки болезни. К тому же нет следов рвоты и поноса. В общем, нужно вызвать помощь. Я сама не в силах поставить диагноз. – Она прошла за прилавок и сняла трубку настенного телефона. – Черт, гудка нет! Надо поискать телефон в другом доме.

В соседнем здании никаких трупов не было, но и телефона сестры тоже не нашли.

– Вот что, Бесс, дело очень серьезное, – сказала Эмили. – Я обязана остаться здесь и дождаться помощи, а ты должна уехать из Тенахо.

– Иди к черту!

– Я знала, что ты так ответишь, – вздохнула Эмили. – Ладно, спорить с тобой все равно бесполезно. Так что пошли искать тех, кто выжил.

В течение трех часов они обнаружили сорок три трупа. Большинство из них встретили смерть дома – в постелях, в кухнях, в ваннах.

Мать Рико они тоже нашли.

Она лежала на выцветшем диване, а Рико стоял рядом на коленях, держа ее за руку.

– Боже, – беззвучно выдохнула Бесс. – Ну вот, теперь она никогда не приедет ко мне в Мехико, – безучастно проговорил Рико. – Она умерла. Моя мама умерла.

– Не надо до нее дотрагиваться, – участливо посоветовала ему Эмили. – Мы не знаем причин ее смерти.

– Причина ее смерти – отец Хуан! Это он заставил ее остаться здесь!

Эмили достала из чемоданчика еще один респиратор и еще одну пару перчаток.

– Надень.

Рико не повернул головы.

– Рико, это необходимо…

– Он убил ее! Если бы она переехала в город, я мог бы отвезти ее в больницу. – Он поднялся на ноги и пошел к двери. – А все священник!

Бесс преградила ему путь, но Рико оттолкнул ее и выбежал из дома.

– Продолжай искать, – бросила Бесс через плечо, устремляясь вслед за Рико. – Я бегу за ним.

Она сама не знала, почему так торопится. Скорее всего, священник уже мертв. Как и все жители этого городка.

Когда Бесс ворвалась в церковь, Рико стоял над распростертым на полу священником.

– Рико, отойди от него!

Рико не шелохнулся.

Бесс отодвинула его и опустилась на колени возле священника. Старик с трудом ловил ртом воздух, однако, к огромному облегчению Бесс, он был жив.

– Ты ударил его?

Рико покачал головой.

– Принеси воды.

Рико по-прежнему не шевелился.

– Воды! – рявкнула Бесс.

Рико неохотно пошел к купели со святой водой.

Бесс сомневалась, что вода сейчас поможет, но ей было необходимо, чтобы Рико хоть ненадолго; отошел прочь.

– Отец Хуан, вы можете говорить? Нам нужно знать, что здесь произошло. Вы не знаете, здесь есть еще живые люди?

Глаза священника открылись.

– Корень… корень…

Что он имеет в виду? Все отравлены? Наверное, Эмили была права насчет питьевой воды.

– Что здесь случилось? Что их убило?

– Корень…

– Оставь его, пусть умирает. – Рико незаметно подошел к ней и теперь не отрываясь смотрел на священника. – Вода ему уже не нужна.

Бесс вновь взглянула на старика.

Рико был прав: священник умер.

– Далеко до ближайшего селения?

– До Бесамаро сорок миль.

– Ты должен поехать в Бесамаро и оповестить медицинскую службу. Скажи, что здесь случилась беда, а лучше позвони. Возможно, ты уже разносишь заразу, так что старайся не приближаться к людям.

Рико все так же смотрел на священника, и внезапно лицо его исказила ярость.

– Он убил маму! Он, его бредни о достойной бедности и смирении. – Рико злобно пнул стоявшую около тела кружку для пожертвований, и та заскользила по полу к первому ряду церковных скамей. – Я рад, что и он мертв!

– Ты тоже можешь умереть, если не отправишься за помощью, – заметила Бесс. – Поторопись, Рико, ты еще так молод!

Этот довод на него подействовал.

– Хорошо, я поеду в Бесамаро.

Он вышел из церкви, и почти сразу Бесс услышала гул мотора.

Наверное, не стоило посылать его: он может оказаться разносчиком заразы. Но что ей оставалось делать? Одним им с этим кошмаром не справиться.

Открытые глаза священника глядели на нее. Смерть. Ужас и смерть…

Содрогнувшись, Бесс выпрямилась. Нужно возвращаться к Эмили. Эмили может понадобиться ее помощь. Они ищут не новых мертвецов, они ищут живых. Нельзя об этом забывать. Может быть, в этом жутком месте еще теплится жизнь.

На верхней ступеньке она остановилась. Солнце уже заходило – кроваво-красное, смертельно-красное.

Бесс опустилась на ступеньку и обхватила руками плечи. В этом расплавленном от жары городке ей было холодно, она никак не могла унять дрожь. Через минуту она вернется к Эмили, ей нужно быть сильной.

Боже, неужели эти псы никогда не перестанут выть?!

Данзар…

Но Тенахо – это не истерзанная войной Хорватия. Тенахо – это богом забытый мексиканский городок. Никому не нужно его уничтожать. И все-таки…

Мертвецы. Перерезанная связь. В Данзаре партизаны в первую очередь обрезали телефонные провода. И разве для уничтожения Данзара были серьезные причины?

«Прекрати! – приказала себе Бесс. – Все это – одни предположения. Ты не должна ни во что вмешиваться».

Да, но кто же тогда? А если интуиция ее не обманывает? Неужели она просто повернется и уйдет? Ну; может, несколько снимков…

На всякий случай.

Бесс медленно поднялась и извлекла из-под куртки фотоаппарат. И тут же пришла уверенность, чувство правоты. Всего несколько снимков – и она тут же вернется к Эмили.

Женщина лежит у фонтана, ее невидящие, мертвые глаза устремлены в небо.

Фокус.

Снимок.

Дальше.

Владелец бара за стойкой.

Фокус.

Снимок.

Старуха в своем саду возле розового куста.

Мертвецы. Очень много мертвецов.

Бесс снимала, снимала и никак не могла остановиться.

Боже правый, вот два мальчика в гамаке. Как будто спят.

Пошатываясь, она дотащилась до ближайшего дома и прижалась холодной щекой к нагретому солнцем кирпичу. Тело ее сотрясали конвульсии.

Нельзя поддаваться! Это только кажется, что весь мир умер. Она сама жива. И Эмили жива. Вот на чем надо сосредоточиться. Сейчас она отыщет сестру и будет делать вид, что она не слабее и не малодушнее Эмили. Вместе они обязательно что-нибудь придумают.

В доме матери Рико Эмили не оказалось.

Разумеется, она не стала дожидаться возвращения Бесс, а пошла по домам, как требовал ее врачебный долг. Бесс в который раз поразила сила духа сестры. Никакой слабости. Никаких колебаний.

Когда Бесс вышла на улицу, уже стемнело.

– Эмили!

Молчание.

Она миновала квартал, другой.

– Эмили!

А собаки все выли. Может быть, хозяином одной из них был тот мальчик, что лежит на полу магазина?

«Не думай о нем, – сказала себе Бесс. – Тебе будет легче, если ты не станешь вспоминать каждого из них в отдельности». В Данзаре она поняла это.

– Эмили!

Где она? Внезапно ее охватила паника. Вдруг Эмили заболела? Может, она лежит сейчас без сознания в каком-нибудь доме и потому не откликается?

– Эмили!

– Я здесь. – Эмили показалась в дверях одного из домов. – Я нашла человека.

Испытывая колоссальное облегчение, Бесс бросилась к сестре.

– С тобой все в порядке?

– Естественно, – нетерпеливо бросила Эмили. – Я нашла ребенка. Все в доме умерли, а младенец жив. Пошли!

Вслед за сестрой Бесс переступила порог.

– Почему младенец выжил? Эмили мотнула головой.

– Откуда я знаю? Давай порадуемся тому, что выжил хоть кто-то. – Она провела Бесс в спальню, где в кроватке, обтянутой сеткой от комаров, лежал ребенок. – Если вирус распространяется по воздуху, возможно, помогла сетка.

Младенец оказался пухлой крошечной девочкой, не старше года. Черноволосая, кудрявая, в ушах – маленькие золотые сережки. Глазки ее были закрыты, но дышала она глубоко и ровно.

– Ты точно знаешь, что она не больна?

– Думаю, она здорова. Она только что проснулась и улыбнулась мне. Правда, хороша?

– Ага.

Бесс наклонилась над кроваткой. Больше всего в этой девочке ей нравилось то, что она – живая.

– Я подумала, что тебе стоит ее увидеть, – тихо произнесла Эмили.

– Точно.

Несколько мгновений сестры молча смотрели на малышку.

– Прости меня, Эмили, – сказала вдруг Бесс. – Я не должна была везти тебя сюда.

– Ты не виновата ни в чем. Я сама настояла, чтобы ты взяла меня с собой.

Бесс не могла отвести взгляда от девочки.

– Как же мы сохраним ей жизнь?

– Надо покидать город, – решительно заявила Эмили. – Но мне не стоит даже прикасаться к ней, пока я не простерилизовала одежду. Одному богу известно, что мы подхватили.

– Может, принять горячий душ? А одежду прокипятить?

– Не исключено, что вода заражена, – возразила Эмили. – Хотя у нас, пожалуй, нет выбора…

– Я отправила Рико в ближайшее селение. Он вызовет медиков.

– Пока они соберут бригаду, пока бригада доберется сюда, пройдет время. Мне не хочется подвергать девочку опасности.

– Сколько времени нужно для того, чтобы стерилизовать наши тряпки?

– Минут сорок.

– Подыщи для меня что-нибудь и простерилизуй. А я пошла.

– Куда?

– Мы не все здесь прочесали. Может, остался еще кто-то живой.

Эмили вздохнула.

– Шансов практически нет, но попробуй. Только будь здесь через сорок минут. Я хочу вынести Джози отсюда.

– Джози?

– Не можем же мы все время называть ее «она», – улыбнулась Эмили. – По-моему, это имя ей очень подходит.

Оказавшись вновь на улице, Бесс постаралась поскорее взять себя в руки. Весьма вероятно, что она не обнаружит ничего, кроме новых ужасов, – если только ей не попадется другая Джози. Однако раздумывать было некогда.

Сжав кулаки, она зашагала по улице.

В оставшихся домах Бесс не нашла ни одной живой души. Везде царила смерть и раздавался жуткий вой собак. Выйдя на крыльцо последнего дома, она сделала глубокий вдох – и внезапно заметила пятна света на ближайшем холме.

Автомобили? Похоже, да. Причем большие – грузовики. Они быстро спускаются с холма, вот-вот будут здесь.

Слава богу!

Значит, Рико с кем-то связался. Но разве мог он за это время добраться до Бесамаро и снарядить бригаду экстренной помощи? Едва ли…

Мимо Бесс в направлении городской площади промчались три армейских грузовика, и ее вдруг охватил ледяной ужас. В Данзаре тоже были армейские грузовики!

«У меня начинается паранойя, – в панике думала она. – Даже если это военные, они могут нам помочь». В любом случае ей сейчас нужно быть рядом с Эмили.

Бесс стремительно сбежала с крыльца и понеслась вниз по улице.

Когда она ворвалась в нужный дом, Эмили удивленно обернулась.

– Что случилось? Я слышала, как ты…

– Беги! Ты должна бежать! – Бесс подскочила к колыбели и отбросила защитную сетку. Джози блаженно улыбалась. – Спасай ее!

– Черт побери, да что на тебя нашло?

– Приехали военные грузовики. Слишком скоро. – Бесс взяла Джози на руки и укутала в одеяло. – Они уже на площади. Бери девочку и беги отсюда, пока они еще не добрались до нас.

– Ничего не понимаю… Почему ты думаешь, что они…

– Здесь что-то не так. Я чувствую! – Бесс протянула ребенка Эмили. – Уходи сейчас же. Беги к холмам. Я вернусь на площадь и проверю обстановку. Если все будет в порядке, я приду за тобой.

– Ты с ума сошла? Я тебя одну не оставлю.

– Придется. Ты должна унести Джози и спасти ее.

Эмили посмотрела на лежавшую на ее руках девочку, потом снова взглянула на сестру.

– Бесс, приди в себя. Кто станет обижать беспомощного ребенка?

– Они способны на все! – По щекам Бесс уже текли слезы. – Ты не представляешь себе… Да беги же!

– Тогда и ты пойдешь со мной.

– Нет, кто-то из нас должен выяснить, что происходит.

– В таком случае останусь я.

Эмили сделала шаг к двери.

– Нет! – Бесс схватила ее за плечи. – Послушай, ты же врач. У тебя самой есть дочь, а я совсем не умею ухаживать за младенцами. Это же естественно, если ты… – Эмили упрямо покачала головой, и Бесс хорошенько встряхнула ее. – Ты не имеешь права рисковать жизнью девочки! Не будь идиоткой. Делай, что тебе говорят. Когда все будет спокойно, я приду за тобой. – Но, Бесс… – растерянно пробормотала Эмили.

– Не смей идти за мной! Беги!

Когда Бесс примчалась на площадь, из грузовиков уже прыгали на землю люди. Белые защитные комбинезоны и сверкающие в ночи шлемы делали их похожими на привидения.

Один из них приблизился к фонтану, остальные рассыпались кто куда и скрылись в окружавших площадь домах. И только возле одного из грузовиков неподвижно стоял человек.

Бесс набрала в легкие побольше воздуха. Может быть, она действительно сошла с ума и на самом деле никакой опасности нет? «Нужно попытаться», – решила Бесс и со всех ног кинулась к грузовикам.

– Вы слишком поздно приехали! – закричала она. – Почти все умерли. Все…

– Тот, кто подошел к фонтану, теперь сыпал что-то в воду.

– Эй, что вы делаете? Поздно…

Стоявший у грузовика человек повернул голову в ее сторону.

Когда свет фар выхватил из темноты его лицо, скрытое за прозрачным защитным стеклом, Бесс пронзительно вскрикнула – никогда в жизни она не видела такого страшного лица.

Его рука в перчатке легла на ее плечо.

– Ты права, уже слишком поздно.

Последнее, что она почувствовала, был оглушающий удар по голове.

3

Белые стены. Запах антисептика. Тот самый запах, что окутал Бесс, когда она очнулась в больнице после Данзара.

Нет!

Еще до того, как Бесс открыла глаза, ее охватила паника.

– Не бойтесь.

Мужчина стоял у ее кровати и улыбался. Слегка за сорок. Темная кожа, индейские черты лица, нос с горбинкой, виски чуть тронуты сединой. Никогда прежде она его не видела.

Бесс попыталась приподняться, но голова закружилась, и она снова упала на подушку.

– Не делайте резких движений, – успокаивающим тоном сказал незнакомец. – Вы были серьезно больны. Лихорадка, должно быть, еще не прошла.

– Лихорадка?

Он что – врач? Но на нем серая военная униформа…

– Кто вы?

Он учтиво наклонил голову.

– Полковник Рафаэль Эстебан. Я отвечаю за расследование несчастного случая в Тенахо.

Тенахо…

Боже правый, Тенахо!

Но как можно называть то, что там произошло, «несчастным случаем»?!

– Где я?

– В Сан-Андреасе. Здесь у нас небольшой военный госпиталь.

– И давно я здесь?

– Двое суток. Когда мой подчиненный обнаружил вас в Тенахо, он сразу отвез вас сюда.

– Ваш подчиненный? – Бесс вспомнила холодные голубые глаза, резкие скулы, каменное, отвратительное в своей жестокости лицо. – Он меня ударил!

– Я знаю. Кальдак понес за это наказание. Вы бежали прямо на него, и он испугался.

Испугался? Этот Кальдак не был похож на человека, который способен чего-то испугаться.

– Я не была больна. Я потеряла сознание от удара!

– О нет, вы уже тогда были больны, но Кальдак не сразу понял это. Вы кричали и вырывались. Ему пришлось ударить вас и отвезти сюда. Разве вы не помните?

– Естественно, не помню. Потому что этого не было. Если он сообщил вам, что я больна, значит, он вам солгал.

Полковник покачал головой.

– О том, что вы больны, говорят врачи. Кальдак тут ни при чем.

И все-таки, чем я могла его напугать? Что случилось в Тенахо?

– Холера. Особенно опасный штамм.

– Вы уверены? А Эмили сказала, что симптомов… – Ее вдруг снова охватил страх. – А где моя сестра? Она тоже больна?

– Да. Ее состояние тяжелее, чем ваше, но вы не должны беспокоиться. Скоро она начнет поправляться.

– Я хочу ее увидеть!

– Это невозможно, – мягко возразил полковник. – Вы еще очень слабы.

– Я не больна. Я хорошо себя чувствую. – Это было ложью: она испытывала слабость во всем теле, и голова кружилась. – Я хочу увидеть сестру.

– Завтра или послезавтра. – Он помолчал. – Кстати, я попросил бы вас оказать мне одну большую услугу. Вы сами можете представить, какая поднимется паника, если известия о том, что произошло в Тенахо, распространятся прежде, чем мы завершим расследование.

Бесс не верила своим ушам.

– Выходит, вы хотите все скрыть?!

Полковник, казалось, был изумлен.

– Конечно же, нет. Просто нам нужно некоторое время. Мы отослали образцы воды в исследовательский центр. Получив результаты анализа, мы выработаем программу необходимых мер.

Бесс подумала, что в словах полковника есть логика. Правительственные и военные круги вообще часто стараются преуменьшить размеры катастрофы, так что ничего особенного в просьбе Эстебана нет. Возможно, она в самом деле была больна, а сейчас подозрительна сверх меры.

И все-таки… Эстебан говорит, что для исследований взяты образцы воды, а ведь она своими глазами видела, как что-то всыпали в фонтан. Может быть, по вине мексиканского правительства произошла экологическая катастрофа и теперь власти пытаются замять скандал?

– Так чего вы от меня хотите?

Эстебан улыбнулся.

– Всего лишь немного терпения и молчания в течение ближайших дней. Или это, по-вашему, слишком много?

– Пока не знаю. Я отвечу вам после того, как увижу свою сестру.

– Вы ее увидите через несколько дней.

– Я хочу увидеть ее немедленно!

– Будьте же благоразумны. Вы обе должны хоть немного поправиться.

Бесс почувствовала, что ее беспокойство нарастает. Эстебан не хочет пускать ее к Эмили, а это может означать одно из двух: либо Эмили скрылась вместе с Джози, либо Эмили удерживают силой.

– Я хотела бы встретиться с представителем американского посольства.

Полковник недовольно хмыкнул.

– По-моему, вы не отдаете себе отчета в своем положении. Ваш диагноз пока не уточнен, но не исключено, что это холера. Вы не можете сейчас принимать посетителей.

– Неужели вы думаете, что я не знаю симптомов холеры? Я не больна и хочу побеседовать с представителем американского посольства!

– Всему свое время. Вам действительно следует набраться терпения.

Эстебан подошел к двери и сделал кому-то знак.

– Заходите. Пора делать укол.

– Укол?

– Вам необходим отдых. Сон исцелит вас.

Все мышцы Бесс напряглись, когда в комнату вошел санитар в белом халате со шприцем в руке.

– Мне не нужен сон, я только что проснулась!

– Сон полезен всем. Может быть, поспав, вы перестанете упрямиться.

– Мне не нужно…

Она дернулась, когда игла вонзилась в ее правую руку.

Бесс проспала почти целые сутки. Иногда она просыпалась, но не могла пошевелиться, не могла даже открыть глаза. До нее доносились какие-то голоса, но затуманенный мозг отказывался воспринимать услышанное. А потом она снова провалилась в черноту.

* * *

Когда Бесс проснулась окончательно, рядом с ее кроватью стоял Эстебан. И он был не один.

Это жесткое лицо, эти бесстрастные голубые глаза были ей знакомы. Калъдак. Человек из Тенахо. Тот, кто ударил ее. По словам Эстебана, он был наказан, но Бесс сразу поняла, что это не правда. Иначе он не стоял бы здесь.

Ложь… Сплошная ложь, во всем! – Нельзя дальше откладывать, – говорил Кальдак. – Она свидетель.

– Вы слишком нетерпеливы. У нас еще есть немного времени. Хабина не радует мысль об изъятии гражданина США. Мы всегда успеем это сделать, если возникнет необходимость. – Эсте-бан с улыбкой посмотрел на Бесс. – А-а, вы проснулись? Как себя чувствуете?

У Бесс пересохло во рту, язык распух, но одно слово ей все же удалось произнести:

– Негодяй!

Улыбка Эстебана погасла.

– Может быть, вы и правы, но с вашей стороны довольно бестактно упоминать об этом.

– Эмили… Я должна видеть Эмили!

– Это невозможно. Я ведь говорил вам, что она все еще больна. Впрочем, ваша сестра гораздо более покладиста и охотно идет на сотрудничество.

– Лжец. Ее… здесь… нет… Она… убежала…

Эстебан пожал плечами.

– Думайте, что вам угодно. Идемте, Кальдак.

Они вышли, и на Бесс снова навалилась тьма. Но на этот раз она понимала, что должна бороться. Разговор Эстебана с Кальдаком слишком многое значил.

Изъятие гражданина США.

Они намерены ее убить!

Нельзя поддаваться сну, нужно все продумать.

Кальдак хочет убить ее немедленно, но против этого возражает Хабин…

Кто такой Хабин?

Не важно. Опасность исходит от Эстебана и Кальдака. Она – свидетель. Чего? Сокрытия преступления? И это, в общем-то, не важно. Сейчас важно остаться в живых. И спасти жизнь Эмили.

Эстебан не допускает их встречи. Так, может быть, Эмили просто нет здесь? Боже, как хотелось Бесс надеяться, что ее сестра скрылась! Но в таком случае Эстебан наверняка ищет ее. Нужно найти Эмили, предупредить ее, защитить…

У нее нет сил, она даже пальцем шевельнуть не может.

Но она не больна. Эстебан лжет. Голова у нее болит и кружится после удара Кальдака. Ей забинтовали руку, чтобы скрыть следы от уколов. Силы вернутся, если ей удастся побороть действие препаратов.

Сражаться со снотворным. Думать, выработать план.

Выход обязательно должен быть!

Солнце клонилось к закату, когда в палату снова вошел Эстебан. Бесс поспешно закрыла глаза.

– Мисс Грейди, боюсь, я должен разбудить вас. Можно я буду называть вас Бесс? Мне кажется, мы уже достаточно близко знакомы.

Бесс медленно разлепила веки, и он улыбнулся.

– Вот так лучше. Вам наверняка надоело снотворное. Я понимаю, вы чувствуете себя ужасно. Помните, кто я такой?

– Негодяй, – прошептала она.

– Я не буду обращать внимание на оскорбления, поскольку вы нездоровы и, судя по всему, неадекватно воспринимаете действительность. Но мне нужны кое-какие сведения. В этот раз мы были вынуждены с большой осторожностью пользоваться нашими обычными источниками, и Кальдак не сумел раздобыть сколько-нибудь ценной информации о вас. Хабин, мой партнер, нервничает, а мне очень не хочется огорчать его. – Внезапно Эстебан протянул руку и ласково погладил Бесс по щеке. – Я думаю, это входит и в ваши интересы.

Бесс очень хотелось укусить его руку, но она понимала, что это бессмысленно. План ее строился на другом.

– Вы позволите мне задать вам несколько вопросов? – продолжал Эстебан. – А потом я оставлю вас, и вы еще поспите.

Бесс не отвечала, и он нахмурился.

– Бесс!

– Я отвечу вам после того, как увижу свою сестру.

Взгляд полковника тут же посветлел.

– И это все? Вы ее увидите, когда расскажете все, что мне необходимо знать.

Бесс не сомневалась в том, что он лжет, но сейчас это не имело значения.

– Вы… обещаете?

– Конечно, – ответил он. – Итак, вы приехали, чтобы сделать фотографии для туристского журнала?

Она кивнула.

– Кто дал вам заказ?

Эстебан наклонился над ней, и это было плохо. Нужно, чтобы он отошел хотя бы на пару шагов.

– Джон Пиндри.

– Вы были знакомы с ним раньше?

– Несколько лет назад я оформляла для него статью о Сан-Франциско. Что еще вас интересует?

– Расскажите мне о ваших родных.

– Моя сестра…

– Это я знаю. А родители?

– Умерли.

– Когда?

– Давно. – Она притворно зевнула. – Как хочется спать…

– Уже скоро. Вы умница. Другие родственники у вас есть? Вы не замужем?

«Он пытается выяснить, не представляют ли для него опасности мои близкие», – поняла Бесс.

– Никого.

– Бедняжка, вам, наверное, очень одиноко. Может быть, вы живете с подругой?

– Нет. Я провожу в Штатах слишком мало времени, чтобы делить с кем-нибудь расходы на жилье. Очень хочется пить… Вы не могли бы дать мне воды?

– Конечно. – Эстебан отошел к столику с графином. Пока все шло хорошо. – Вы много путешествуете?

Он стоит к ней спиной. У этого подонка хватает самоуверенности считать, что она слишком слаба и оттого неопасна!

– Это моя работа.

– А что вы…

Тяжелое металлическое судно опустилось на его затылок, и Эстебан рухнул на колени.

– Сволочь!

Бесс прыгнула на него сзади и ударила еще раз. Он упал ничком. Она оседлала его, ударила снова. По его затылку текла кровь, Бесс надеялась, что ей удалось проломить ему череп.

Внезапно чьи-то руки обхватили ее сзади и оторвали от Эстебана.

Кальдак!

Она отчаянно отбивалась, но хватка у него была железная.

– Не сопротивляйся.

Черта с два она не станет сопротивляться! Бесс изо всех сил лягнула Кальдака по ноге.

– Пусти меня!

Эстебан пошевелился. Все-таки она не убила его.

Бесс стало жутко, и она с удвоенной силой рванулась от Кальдака. Он пробормотал ругательство, обхватил ее рукой за шею и нажал где-то под левым ухом.

На Бесс снова обрушилась тьма.

Очнувшись через несколько минут, Бесс обнаружила, что ее привязали к кровати. Сердце колотилось так, что она едва могла дышать. Она рванулась – тщетно. Веревка сразу впилась в руки.

Кальдак помог Эстебану подняться. Висок полковника был окровавлен, сам он пошатывался и, судя по всему, никак не мог понять, что произошло. С удивлением он взглянул на валяющееся на полу больничное судно, перепачканное кровью.

– Идемте, – проговорил Кальдак, – я вас перевяжу.

Эстебан таращил глаза на Бесс.

– Эта дрянь ударила меня своим проклятым судном!

Бесс ощутила, как ее грудь сдавил страх. Такой ненависти она никогда не читала в глазах человека.

– Вы потом ее накажете, – сказал Кальдак. – Вы в крови.

– Я убью ее!

– Только не сейчас. Вы и так привлекли слишком много внимания. – Кальдак повел Эстебана к двери. – Я связал ее, никуда она от вас не денется. Позаботимся о ней потом.

Эстебан убьет ее, в этом Бесс ни секунды не сомневалась. Она унизила его и заплатит за это жизнью.

Оттолкнув Кальдака, Эстебан приблизился к ее кровати.

– Сука! – Он замахнулся и ударил ее по щеке. – И ты думала, что убьешь меня? Да ты ничего не знаешь…

– Я знаю, что ты слабак и трус, который бьет беззащитных женщин! – выкрикнула Бесс. В ушах у нее звенело от страха и боли, но она не могла сдержаться. Да и зачем? Терять ей было нечего. – И я знаю, что ты дурак. Эмили куда умней тебя. Она выберется отсюда и всем расскажет, какая ты скотина!

Он снова ударил ее, на этот раз сильнее, и наклонился над кроватью – наклонился так низко, что Бесс чувствовала на лице его дыхание.

– Ты переоцениваешь свою сестрицу, – хрипел он. – С чего ты взяла, что ей удалось убежать из Тенахо? Мы поймали ее почти сразу после того, как Кальдак увез тебя. Все это время она была здесь, в Сан-Андреасе.

– Лжешь! Она на свободе!

– Нет. – Глаза его сузились, губы скривились в ядовитой усмешке. – Она здесь.

Это вполне могло быть правдой, и сердце Бесс наполнилось ужасом и отчаянием.

– Докажи! Дай мне ее увидеть.

Эстебан покачал головой, и она сразу испытала облегчение.

– Значит, ты лжешь.

– Не думаю, что правда обрадовала бы тебя. Она в малоприятном месте.

– Где именно?

– В подвале, четырьмя этажами ниже. – Его губы снова скривились в злобной ухмылке. – Она лежит на полке в морге. Скоро и ты там окажешься. Твоя сестра мертва.

С этими словами он вышел из комнаты.

Боль утраты пронизала Бесс. Эмили мертва?! Она знала, что Эстебану верить нельзя: этому садисту доставляло удовольствие издеваться над ней. Так почему же она поверила ему насчет Эмили?

Однако это могло быть правдой. Эмили могли убить.

Она лежит на полке в морге.

Жуткая картина причиняла острую боль, Бесс сжала кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони.

В подвале четырьмя этажами ниже. Она лежит на полке в морге…

– Это правда? – спросил Кальдак, промывая раны полковника. – Эта Корелли там?

Эстебан пропустил вопрос мимо ушей.

– Я хочу, чтобы эта сука Грейди подохла. Я покончу с ней. И к черту Хабина!

– Как вам будет угодно.

– Прямо сейчас. Кальдак кивнул. – Но не здесь. Нельзя, чтобы ее смерть связали с вашим именем. Не все сотрудники госпиталя у вас в руках, и санитар видел, как мы выходили из ее палаты.

Голова Эстебана гудела от боли, ярости и… унижения. Такую беспомощность он испытывал только в детстве. Слава богу, он достаточно рано понял, как следует жить в этом жестоком мире. Чтобы не унижали тебя, нужно унижать самому.

– Я хочу, чтобы она умирала медленно, на моих глазах. Я займусь ей сам.

– Тогда лучше выждать. Или вы можете сейчас выехать из Сан-Андреаса?

– По крайней мере до завтра – нет. Я рассчитывал закончить все быстрее, но анализ крови еще не готов. Что-нибудь может испортить игру.

Кальдак пожал плечами.

– Тогда поручите это мне. Я разберусь с Грейди, не откладывая, а вы сможете заняться более важными делами. Думаю, если кто-нибудь и заподозрит что-то, это не будет иметь значения: я все равно скоро уеду.

– Это будет иметь значение! – раздраженно бросил Эстебан. – Нельзя допустить, чтобы в мои дела вмешался какой-нибудь следователь. Надо увезти ее отсюда. Сделать так, чтобы она исчезла.

Кальдак кивнул.

– Не беспокойтесь. Все будет так, как вы захотите. Я владею разными способами, в том числе и медленными.

– Но я хочу услышать самый подробный отчет о том, как все происходило. И она должна мучиться долго.

– О, можете не сомневаться, – протянул Кальдак. – Это я вам гарантирую.

4

Больше никто в этот вечер не приходил к Бесс. Ее подвергли новой пытке: оставили лежать связанной в кровати и беспомощно раз за разом прокручивать в мозгу слова Эстебана.

Нет, ее нельзя назвать беспомощной! Она жива, она способна мыслить… Если ей удастся уговорить Эстебана развязать ее, она непременно придумает, как убежать.

Но это немыслимо. Он ни за что не освободит ее: зачем ему так рисковать? Она у него в руках, он может в любую минуту уничтожить ее и выжидает только затем, чтобы помучить…

Внезапно дверь приоткрылась, и на пороге показался силуэт человека – высокая темная фигура на фоне ярких ламп, освещающих коридор. В руках у посетителя был холщовый мешок. Лица Бесс не видела, но ошибиться не могла. Это не Эстебан и не санитар. Это Кальдак.

Он закрыл за собой дверь, приблизился к кровати, и хотя Бесс уже догадалась, кто это, она невольно вздрогнула, разглядев его лицо.

Да что же в этом лице внушает такой ужас? Толи все дело в его жестоком выражении, то ли в пропорциях… Бесс убеждала себя, что Кальдак – существо из плоти и крови, он такой же, как и всякий человек, и все-таки не могла отвести от него взгляда. И чем дольше она смотрела на лицо Кальдака, тем сильнее сковывал ее леденящий страх.

– Знаешь, зачем я пришел?

– Догадываюсь. – Бесс старалась говорить спокойно. – Очевидно, Эстебан всегда поручает тебе грязную работу. Он прислал тебя затем, чтобы ты меня убил?

– Верно, – невозмутимо произнес Кальдак и наклонился под кроватью. Бесс закричала.

– Молчи!

Кальдак прикрыл ее рот ладонью, но тут же отдернул руку, потому что Бесс впилась в нее зубами. Почувствовав медный вкус крови на языке, она опять хотела закричать, и тогда Кальдак наотмашь ударил ее по лицу. Стены палаты поплыли перед ее глазами.

– Я легко мог бы вырубить тебя, – резко бросил он. – Но тогда потом мне пришлось бы тащить тебя на себе. А ты мне и так стоишь поперек горла.

Будто сквозь туман Бесс видела, как он развязал ее, раскрыл свой холщовый мешок и бросил на постель джинсы, рубашку и пару теннисных туфель.

– Одевайся. И веди себя тихо. Я ведь не сказал, что собираюсь выполнить приказ Эстебана. Мы должны выйти без проблем.

Бесс медленно приподнялась и села, изумленно глядя на него.

– Чего ты хочешь?

– Хочу вывести тебя отсюда.

– Зачем?

– Это мое дело. Одевайся!

– Можешь ты, в конце концов, объяснить, почему я должна куда-то идти с человеком, который только что ударил меня?

– Идти ты должна потому, что у тебя нет выбора. Доверяешь ты мне или нет – не важно. И помни: если будешь мешать мне, я немедленно передам тебя Эстебану.

Бесс понимала, что он прав, выбора у нее действительно не было. Но сейчас хотя бы появился крошечный шанс выбраться отсюда.

– Отвернись.

– Чтобы ты треснула меня судном? Он как будто читал ее мысли. Вздохнув, Бесс встала и натянула джинсы. Голова кружилась, но стоять она все-таки могла.

– Если ты не хочешь мне ничего объяснить, скажи хотя бы, где моя сестра. Эстебан говорит, что ее убили. Это правда?

– Не знаю.

– Не можешь ты не знать! Ты работаешь на Эстебана. – Она взглянула ему в глаза. – И ты был в Тенахо.

Кальдак пожал плечами.

– Эстебан считает, что левая рука не должна знать о том, что делает правая. Каждому из нас известно только то, что его касается непосредственно. Всей картины не знает никто. О тебе мне известно лишь потому, что я привез тебя. Твою сестру я не видел. Естественно, это не значит, что ее сюда не привозили.

Бесс сбросила халат и надела рубашку. Она прекрасно понимала, что Кальдаку ничего не стоит солгать, и все-таки его слова вселили в нее надежду.

– А что с Джози?

– Джози? Кто это?

– Маленькая девочка из Тенахо. Она была жива.

– Девочка здесь. Ее привезли через два или три часа после тебя.

Бесс встрепенулась.

– Где она? Она жива?

Кальдак кивнул.

– Она через три палаты отсюда. Эстебан несколько раз заходил к ней.

Радость Бесс мгновенно сменилась страхом: Эмили ни за что не оставила бы малышку одну.

– Значит, моя сестра все-таки была здесь, – прошептала она. – Что они с ней сделали?! Эмили не могла бросить Джози!

Кальдак покачал головой.

– Когда девочку привезли, с ней никого не было. Это я видел сам. Поторопись, иначе вернется Эстебан, и у нас ничего не получится.

– Да кто ты такой, в конце концов?!

– Кальдак.

– Знаю, но… Зачем ты помогаешь мне?

– У меня есть на это свои причины.

Бесс снова всмотрелась в его лицо и поняла, что оно напрасно казалось ей жестоким. Это лицо не выражало ровным счетом ничего, и именно потому было так не похоже на человеческое.

– А они выпустят нас отсюда? Неужели Эстебан до такой степени тебе доверяет?

– Он мне совершенно не доверяет. Но знает, что в своей работе я профессионал.

Бесс решила, что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в какой области специализируется Кальдак. Она молча застегнула рубашку, сунула ноги в теннисные туфли и только потом спросила:

– Значит, он должен был обратиться к тебе насчет Эмили?

– Он ко мне не обращался.

– Но он сказал, что она мертва!

– Я этого не знаю.

– Ты лжешь! Я не верю ни одному твоему слову! Ты заодно с Эстебаном, ты…

– Идем. – Кальдак кивком указал на дверь. – Закрой рот и не отставай. Бесс не двигалась с места.

– Желаешь подождать Эстебана?

Да, он сказал верно: у нее нет выбора. Придется следовать за ним, пока не представится возможность бежать.

В ярко освещенном коридоре Бесс невольно зажмурилась. В коридоре никого не было, так как стояла глубокая ночь, только возле лифтов болтали о чем-то две дежурные медсестры.

– Они нас не задержат? – прошептала Бесс.

– Я сказал им, что Эстебан приказал мне увезти тебя, – отозвался Кальдак. – Они не стали спорить.

Бесс все же не могла поверить, что через пару минут она выйдет из этого здания.

Она знала только одно: если выйдет, то вместе с Джози.

Но когда они поравнялись с палатой, где находилась девочка, Бесс даже не успела ничего сказать.

– Не смей, черт побери! – прошипел Кальдак и схватил ее за локоть. – Пошли!

– Представь себе, мне тоже хочется отсюда выбраться, – злобно прошептала Бесс. – Но Джози я не оставлю. Если ты можешь увезти меня, значит, увезешь и ее.

– Я не могу рисковать…

– Без нее я не пойду.

Она решительно направилась к палате, и Кальдак, к ее удивлению, последовал за ней.

Включив свет, Бесс ахнула. Возле кроватки стояла капельница, и к руке Джози была прикреплена трубка для внутривенных вливаний. Щеки девочки казались чересчур бледными.

– Ты же говорил, что с ней все в порядке!

– Она вполне здорова. – Кальдак отключил капельницу. – Эстебан не доверяет медперсоналу, поэтому он всем сказал, что ребенок заразный, и приставил к девочке своего врача. Очевидно, он не хочет, чтобы к твоей Джози кто-нибудь успел привязаться.

«Во всяком случае, за Кальдака Эстебан мог быть спокоен, – подумала Бесс. – Этот человек не способен на теплые чувства».

– И поэтому он воткнул в нее трубки? – воскликнула она. – Ты только посмотри! Господи, чем этот сукин сын накачал ее?

Кальдак нахмурился, и впервые в его глазах мелькнуло что-то человеческое.

– Ну, вот что. Может быть, нам удастся унести ее отсюда и не попасться. Жди меня здесь.

Он быстро вышел и через несколько секунд вернулся все с той же холщовой сумкой.

– Давай ее сюда, – распорядился он.

– Я сама.

Бесс осторожно уложила девочку в сумку, подложила ей под спинку отороченные кружевами пеленки и укрыла ее одеялом. Кальдак застегнул «молнию».

– Теперь пошли, – скомандовал он.

– А если ей не хватит воздуха?

– Идем! – Он подтолкнул ее к выходу, взял сумку и аккуратно прикрыл за собой дверь. – Иди прямо к лифту. На сестер не смотри. По-моему, им не нравится то, что здесь происходит, но они боятся меня. Возможно, они просто постараются нас не заметить.

Кальдак оказался прав: когда они приблизились к лифтам, у медсестер сразу же нашлись неотложные дела.

Войдя в кабину, Кальдак нажал на кнопку, двери лифта закрылись, и тогда Бесс наполовину расстегнула «молнию» сумки.

– Боюсь, она задохнется.

Кальдак поморщился, но не возразил.

– Мой джип стоит у дверей. На выезде нас могут остановить, но у меня особые полномочия. Я позаботился о том, чтобы охрана знала, кто я такой. Мы проедем без проблем.

Без проблем. Он уже произносил эти слова. Судя по всему, для него очень важно, чтобы все делалось аккуратно и без шума.

Двери лифта открылись, и Кальдак взял Бесс за локоть. Они прошли по безлюдному холлу, миновали пожарную лестницу, вышли из здания госпиталя и сели в джип.

Вот и все. Сейчас они уедут, и она ничего не узнает об Эмили…

«В подвале четырьмя этажами ниже, – вспомнила Бесс слова Эстебана. – Твоя сестра мертва».

Кальдак уже повернул ключ зажигания.

Нет!

Бесс распахнула дверцу.

– Стой! Я не могу ехать. Мне нужно в морг. Он сказал, что моя сестра там.

– Да хватит, наконец! – Кальдак схватил ее за плечо. – Ты поедешь со мной, и немедленно!

– Сначала я узнаю, солгал он или нет.

– Ни черта ты не узнаешь! Морг – особо важный объект, он охраняется.

– Неужели ты не понимаешь, что мне необходимо знать?

Бесс вырвалась и побежала обратно к госпиталю. Распахнув входную дверь, она помчалась к пожарной лестнице. За ее спиной слышались приглушенные ругательства Кальдака, однако она спустилась в подвал по бетонным ступеням. Но за поворотом коридора дорогу ей преградил охранник с винтовкой.

Кальдак отодвинул Бесс в сторону и с ходу ударил солдата ребром ладони по шее. Солдат рухнул как подкошенный, а разъяренный Кальдак повернулся к Бесс.

– Черт тебя подери!..

Похоже, он не на шутку разозлился: ему не удалось осуществить свой план без проблем.

– Я должна знать, что случилось с моей сестрой, – твердо произнесла Бесс и шагнула к двери.

– Подожди. Я должен войти первым.

Когда Кальдак открыл дверь морга, сидевший за письменным столом санитар в белом халате вскочил на ноги. – Кто вы такие? Сюда нельзя…

– Заткнись! – крикнул ему Кальдак. – На пол!

– Вы не…

Кулак Кальдака обрушился на голову санитара, и тот свалился на пол.

– Идем. – Кальдак рывком распахнул еще одну дверь. – Давай заканчивать и уезжать отсюда.

Бесс проследовала за ним в комнату, уставленную стеклянными и стальными шкафами, где лежали инструменты для вскрытия. Посреди комнаты располагалось несколько столов, но все они были пусты.

– Как видишь, здесь нет ни одного тела, – сказал Кальдак. – Можно идти.

Комок подступил к горлу Бесс. Она с трудом проглотила слюну.

– Он говорил… она на полке…

Бесс медленно подошла к белой металлической двери в дальнем углу комнаты, но Кальдак опередил ее и сам распахнул дверь. За ней обнаружились два больших холодильника.

Бесс набрала в легкие побольше воздуха и сделала шаг вперед.

– Всего два. Хоть времени много не уйдет, – вздохнул Кальдак. – Да, вот что тебе не мешало бы знать: сегодня утром Эстебану доставили отчет о вскрытии.

Бесс резко повернулась к нему.

– Ты же сказал, что не знаешь…

– Не знаю, о каком трупе шла речь, – по-прежнему бесстрастно ответил Кальдак. – Я не задаю Эстебану вопросов. Кстати, тебе приходилось когда-нибудь видеть труп после вскрытия?

Бесс помотала головой.

– Малоприятное зрелище. Ты можешь упасть в обморок, а мне вовсе не хочется тащить тебя отсюда на руках. – Он потянулся к дверце холодильника. – Так что лучше я сам взгляну.

Ну конечно, в этом случае у него возникнет проблема, а он их так не любит!

Бесс перехватила его руку.

– Я тебе не поверю!

Пожав плечами, Кальдак отступил в сторону.

– Ну, как угодно.

Бесс снова сделала глубокий вдох и повернула ручку. Дверца открылась на удивление легко.

Холодильник был пуст.

Бесс сразу стало неизмеримо легче. Она закрыла дверцу и сделала шаг к другому холодильнику. «Боже, – молилась она про себя, – сделай так, чтобы и этот холодильник оказался пустым!»

Эта дверца тоже открылась легко, но холодильник не был пустым. Несколько мгновений Бесс молча смотрела на его содержимое, а потом желудок ее болезненно сжался, и она бросилась в соседнюю комнату, где была раковина. Ее вырвало, и она некоторое время стояла, прижавшись лбом к кафельной стене.Когда Бесс немного пришла в себя, Кальдак заговорил:

– Я предупреждал тебя, что это зрелище не для слабонервных. – Он положил руку ей на плечо. – Если бы ты сразу меня послушалась…

– Помолчи!

– Твоя сестра там?

Она покачала головой.

– Там Рико.

– Ага, водитель.

– Я попросила его съездить в соседний город и вызвать санитарную инспекцию. Господи, мне в голову не приходило, что с ним что-нибудь могло случиться! Он не был болен, когда выехал из Тенахо. – Бесс посмотрела Кальдаку в глаза. – Что с ним произошло? Это ты?..

– Я его не трогал. И даже не знал, что его тоже задержали.

– Говорю тебе, он не был болен! – в бешенстве повторила Бесс. – Как и я сама, кстати.

– Он мог заболеть после того, как выехал. Обычно смерть наступает через шесть часов после появления первых симптомов.

– Так быстро? – почти беззвучно выдохнула Бесс.

– Даже быстрее, если организм чем-нибудь ослаблен.

Но Рико был здоров. Он был сильным, жизнерадостным молодым мужчиной. Бесс вздрогнула, вспомнив, что увидела в холодильнике.

– Не знаю, можно ли тебе верить, – прошептала она.

– На это мне наплевать, – равнодушно отозвался Кальдак. – Скорее всего, он умер от болезни – иначе незачем было бы производить вскрытие. – Он отвернулся. – Умойся. Ты должна нормально выглядеть, когда мы будем проезжать пост охраны. А мне нужно еще кое-что сделать.

Бесс машинально повернула водопроводный кран, сполоснула лицо, а когда обернулась, увидела, что Кальдак затаскивает в лабораторию тело солдата-охранника.

– Что ты делаешь?

– Я не хочу, чтобы его нашли у входа.

Кальдак толкнул дверь плечом и поволок тело к холодильникам.

– Боже, так он мертв? Разве обязательно было его убивать?

– Нет. Просто так надежнее. – Он засунул солдата в пустой холодильник и захлопнул дверцу. – Мертвые никому не мешают.

Его холодное, бесстрастное лицо все так же ничего не выражало.

– А санитар?..

– Этот жив. Я только связал его. Он сидит в чулане для швабр.

– Почему же ты его не убил?

Кальдак пожал плечами.

– Он не опасен. Всего-навсего перепуганный кролик. Ты готова?

Бесс во все глаза смотрела на него. Да, все как всегда – никаких проблем. К черту мертвые тела в холодильниках, к черту Рико, у которого отняли жизнь… Боже, как она может находиться рядом с таким человеком, разговаривать с ним?!

– Шевелись, – невозмутимо произнес Каль-дак. – Пора идти. Я оставил твою Джози в машине, она может проснуться и заплакать.

Джози. Да-да, надо думать о Джози.

Бесс вытерла лицо и аккуратно повесила полотенце на место.

– Пошли.

Через несколько минут джип Кальдака уже подъезжал к воротам госпиталя. Охранник вышел из будки навстречу машине.

– Держи рот на замке, – предупредил Кальдак спутницу и высунулся из машины. Луч фонаря осветил его лицо. – Открывай ворота.

Охранник явно не торопился исполнить приказание.

– Чего застыл? Ты же знаешь меня! Открывай.

Тревожный взгляд солдата остановился на Бесс.

– Я не получал инструкций относительно женщины.

– Ты только что получил инструкции от меня, – нахмурился Кальдак. – Но если хочешь, можешь позвонить Эстебану. Хотя боюсь, что звонок посреди ночи ему не понравится, – так же, как мне не нравятся бессмысленные задержки.

Солдат поспешно отступил и отодвинул засов. Кальдак нажал на газ, и джип рванулся вперед. Ворота госпиталя закрылись.

– Думаешь, он позвонит Эстебану? Бесс открыла сумку и взяла Джози на руки – ей не нравилось, что девочка все еще спит.

– Возможно. – Кальдак вдавил педаль газа в пол. – Но Эстебан не удивится, когда узнает, что я вывез тебя. Он сам хотел, чтобы все было чисто. Катавасия начнется, когда выяснится, что ребенок исчез, а охранник убит.

По телу Бесс пробежала дрожь. Меньше всего о ее побеге можно сказать, что он прошел чисто и гладко. К тому же не стоит забывать, что она сидит в машине рядом с профессиональным убийцей.

– Куда мы едем?

Кальдак взглянул на нее и неожиданно улыбнулся – впервые за все это время. Однако улыбка у него, как и следовало ожидать, оказалась зловещей.

– Боишься? Это хорошо. Мне и вправду сейчас больше всего на свете хочется свернуть тебе шею. Я мог бы и не убивать того охранника, но тебе же надо было непременно забрать этого сволочного ребенка, так?

– Да, так, – твердо ответила Бесс.

Как ни странно, приступ ярости Кальдака не испугал ее. Она только что видела, с каким жестоким хладнокровием этот человек убивает. Угрозы, пожалуй, не входят в его modus operandi . Если бы он в самом деле намеревался ее убить, он бы сделал это без слов. Значит, у нее есть надежда. Она негромко повторила свой вопрос:

– Куда мы едем?

– Подальше от Сан-Андреаса. А теперь поспи. Я разбужу тебя, когда мы приедем.

– Неужели ты думаешь, что я доверяю тебе настолько, чтобы засыпать рядом с тобой? Кажется, ты только что говорил, что хочешь свернуть мне шею.

– А-а… Это я так, к слову. И ты ведь сразу решила, что я не собираюсь этого делать. Я прав?

Ну вот, опять он читает ее мысли. Проницательность Кальдака пугала Бесс даже больше, чем его жестокость.

– В тот момент, может быть, и не собирался. Но я знаю, что ты способен на все.

– О да. Поэтому ты сейчас замолчишь и перестанешь меня провоцировать.

– Зачем ты помог мне бежать? Кальдак сжал руль с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

– Давай договоримся. Ты захлопнешь свой проклятый рот и дашь мне сосредоточиться, а я отвечу на все твои вопросы, когда мы приедем.

– Куда приедем?

– В Тенахо.

Глаза Бесс округлились от ужаса.

– Так мы едем в Тенахо?! Зачем?

– Об этом потом.

– Нет, сейчас!

Кальдак выругался и пристально посмотрел на нее.

– Я полагал, что тебе надо именно туда. Кажется, свою сестру ты в последний раз видела в Тенахо?

– Но она не могла там остаться.

– Возможно, она каким-то образом дала тебе знать, куда направилась. Разве не там ты должна начать поиски?

Бесс не могла не признать его правоту.

– Далеко отсюда до Тенахо? – вздохнув спросила она.

– Три часа езды. А теперь заткнись, или я засуну тебе в рот кляп.

Бесс откинулась на спинку сиденья и прижала к груди крохотное теплое тельце Джози. Через три часа она вновь окажется в Тенахо. Эта мысль окутала ее черным облаком. «Нужно держаться, – сказала она себе. – И не трястись».

Интересно, собаки перестали выть?

Джип остановился на вершине холма – именно там, где в тот памятный день затормозил Рико. Перед ними лежал мертвый город – ни звука, ни огонька.

– Куда подавались собаки? – Вчера город прочесала карантинная бригада. Всех домашних животных изолировали, за ними ведется наблюдение. Их выпустят только в том случае, если они не являются разносчиками заразы. Родственники жертв смогут забрать собачек и кошечек, когда их известят о случившемся. – Его губы скривились в циничной усмешке. – Такие благородные жесты характерны для политиков.

– Как? Родственников еще не известили?

Кальдак пожал плечами.

– Исчез как-никак целый город, а не мешок картошки. Правительство желает узнать факты прежде, чем сюда хлынут газетчики.

– Значит, все хотят скрыть?

– Может, и так.

– Да что скрывать? Утечку из ядерного реактора? Ведь это же явно не холера.

– Правильно, но санитарно-эпидемиологическая служба в официальном отчете назовет именно такой диагноз.

– Да как же… – Ей вдруг вспомнился человек, подсыпавший что-то в фонтан. – Вы сами заразили воду!

Кальдак нахмурился.

– Ты уже не хочешь искать свою сестру?

Он отвлекает ее. Умно, очень умно… С каждой минутой Бесс все больше убеждалась, что за пугающе-непроницаемым лицом Кальдака скрывается редкий интеллект.

– Где тебя высадить?

– У третьего дома справа. – Это тот самый дом, где Эмили нашла Джози, маленькую девочку, победившую смерть. Бесс непроизвольно крепче прижала к себе малышку. – Еще кто-нибудь спасся?

Кальдак покачал головой.

– Только ты.

– Нет, кто-нибудь из города?

Джип уже подъезжал к дому Джози.

– Ни о ком не знаю. Когда закончишь поиски, выходи на площадь. Я буду ждать тебя там. И не пытайся убежать: я тебя все равно найду.

Он произнес эту фразу с такой железной уверенностью, что Бесс похолодела от страха.

– Послушай, зачем все-таки ты приехал сюда? Я не верю, что из-за Эмми. Что тебе здесь нужно?

– Деньги.

– Деньги? – переспросила ошарашенная Бесс.

– Если найдешь где-нибудь деньги, не трогай их. Они мои.

5

В доме Эмили не оказалось, хотя следы ее пребывания там были явственно видны. На плите осталась кастрюля с водой, которую Эмили кипятила для стерилизации одежды, а на столе лежал кожаный чемоданчик с медицинскими инструментами. Это очень не понравилось Бесс. Эмили повсюду таскала этот чемоданчик с собой. Как же случилось, что в этот раз она не забрала его? Может быть, поклажа мешала ей? А может, она рассовала самые необходимые инструменты по карманам?

Бережно положив Джози на диванчик, Бесс подбежала к столу и раскрыла чемоданчик. Инструменты разложены в образцовом порядке, и все как будто на месте. Очевидно, Эмили по какой-то причине не смогла взять чемоданчик с собой. Что же могло ей помешать?

Бесс подошла к кроватке Джози. Здесь тоже как будто ничего не тронуто. Сетка от комаров откинута – но ее откинула она сама, когда извлекла девочку из кровати и передала сестре.

Бесс прошла в соседнюю комнату. Боже, как же все там напоминало о людях, живших в этом доме до катастрофы! Деревянное распятие над изголовьем кровати. Фотографии немолодой четы на ночном столике. Наверное, дедушка и бабушка Джози… Неужели и они умерли?

Стоп! Бесс напомнила себе, что явилась сюда не ради сентиментальных размышлений. Нужно приступать к поискам.

Она обыскала все, что можно, но не нашла ни записки, ни каких-либо следов того, что Эмили возвращалась в этот дом.

Горькое разочарование охватило Бесс. Впрочем, она еще в дороге твердила себе, что рассчитывать не на что. И все же ее не оставляла труднообъяснимая надежда на то, что Эмили до сих пор в Тенахо… Нет, конечно же, она наверняка вняла мольбам сестры, бежала из города с Джози на руках – и попала в лапы Эстебана. А поскольку Эмили не было в Сан-Андреасе, Эстебан, скорее всего, уничтожил ее.

Или не сам Эстебан, а Кальдак. Бесс совсем недолго была с ним знакома, но не сомневалась, что этот человек способен на что угодно.

Нет, нельзя мириться с мыслью, что Эмили нет в живых! Иначе легко удариться в панику, и тогда все пропало.

Из соседней комнаты донесся какой-то звук. Джози наконец-то пошевелилась.

Бесс подошла к диванчику и опустилась на колени. Большие черные глаза Джози смотрели на нее. Малышка улыбалась.

– Привет, – прошептала Бесс. Мы вернулись домой. И что прикажешь с тобой делать?

Джози гугукнула, и Бесс погладила девочку по щеке. Поразительно, насколько гладкая и мягкая кожа у младенцев.

– И как это ты потеряла Эмили? С ней тебе было бы лучше. Она прекрасно умеет обращаться с детьми. Это ее профессия. А я что?

Джози протянула ручку, захватила в кулачок прядь ее волос, и Бесс тихо засмеялась.

– Эх ты, кроха! Ладно, давай думать, что нам теперь предпринять.

Бесс переменила Джози подгузник и отправилась на кухню. Там, в одном из шкафов, ей попалось несколько запечатанных банок с детским питанием. Она откупорила одну из них и отнесла в детскую. Девочка немедленно потянулась к яркой банке, но Бесс отвела ее ручку.

– Нельзя, – строго сказала она. – Это не игрушка. Нас ждут серьезные дела.

Покормив девочку, Бесс взяла ее на руки и подошла к окну. Может быть, Эмили где-то там, среди холмов? Может быть, она старается добраться до побережья?

Господи, как хотелось бы в это верить! И как хотелось самой побежать туда, к холмам. А почему бы, собственно, и нет? У нее врожденная способность к ориентации, и к тому же ей уже не раз случалось путешествовать вдали от цивилизации. Три года назад в Афганистане она неожиданно осталась без единого цента в кармане, и ей пришлось пешком добираться до пакистанской границы. Значит, ей вполне по силам выбраться на побережье.

И пусть Кальдак попытается ее найти!

Джози беспокойно задвигалась у нее на руках, и Бесс, взглянув на нее, поняла, что бежать немыслимо. Одно дело – путешествовать автостопом по дорогам, и совсем другое – скитаться по незнакомой местности с грудным младенцем. На ней лежит ответственность за Джози, поэтому нельзя поддаваться порывам.

Нужно подождать и кое в чем разобраться. Пусть Кальдак не знает, что с Эмили, зато ему многое известно о том, что случилось в Тенахо.

Бесс вышла из дома и зашагала к площади. Подойдя к фонтану, она увидела Кальдака – тот выходил из бара с блестящим металлическим чемоданчиком в руке.

– Недолго ты ходила, – заметил он.

– Ее там нет. И ты это знал заранее.

– Я ничего не знал наверняка, а шанс найти ее все-таки был. Ты и сама так думала. – Он бросил взгляд на Джози. – А-а, ребенок проснулся. С ней все в порядке?

– Да. Я ее покормила, переменила подгузник, и она вполне довольна жизнью.

– Что ж, ты не теряла зря времени. – Кальдак помолчал. – Деньги нашла?

Бесс передернуло от этого вопроса.

– Нет. Кстати, я и не искала.

– И я ничего не нашел. Идем.

Он быстрым шагом пересек улицу, и Бесс пришлось последовать за ним.

– Жди меня здесь, – бросил Кальдак и скрылся за дверью магазина.

«А этот человек еще хуже, чем я предполагала, – думала Бесс. – Он мародер. Он собирается грабить мертвых».

Когда несколько минут спустя Кальдак появился на пороге магазина, недовольно хмурясь, Бесс поняла: он ничего не нашел. Что ж, и на том спасибо. Она решилась сказать ему:

– Если ты и найдешь деньги, – решилась она заметить, – не забудь, что по закону они принадлежат родственникам ваших жертв.

Кальдак покачал головой.

– Ты не права. Деньги принадлежат мне.

Он направился к церкви и уже взялся за кольцо двери, когда Бесс, опомнившись, бросилась за ним.

– Эй, что ты хочешь делать? Это же храм!

– Священник, насколько я понимаю, мертв, – равнодушно возразил Кальдак, открывая дверь.

– Правильно. И это уже дает тебе право тащить деньги из церкви?

– Ты его видела? Где?

Бесс кивком указала на первый ряд скамей.

– Он лежал здесь, рядом с кружкой для пожертвований.

– Кружкой для пожертвований? – встрепенулся Кальдак.

Бесс равнодушно пояснила:

– Рико пнул ее, и она откатилась в сторону.

Кальдак повернул голову и почти сразу приметил кружку. Бесс оставалось только смотреть в немом изумлении, как он нырнул под вторую от алтаря скамью, извлек оттуда сосуд для пожертвований и открыл крышку.

– Ура, – негромко произнес он.

Бесс подошла к нему и увидела, что кружка доверху заполнена мексиканскими мелкими банкнотами.

– Отойди, – скомандовал Кальдак.

Бесс подчинилась, и Кальдак уверенно пересыпал содержимое церковной кружки в свой металлический чемоданчик. Теперь его лицо уже нельзя было назвать безразличным – Кальдак был явно доволен. Вот, значит, какая сумма способна изменить настроение такого человека!

Он захлопнул чемоданчик и направился к выходу.

– Пошли.

– Зачем тебе эти деньги? – спросила Бесс, послушно следуя за ним.

– Чтобы можно было не возвращаться в Сан-Андреас: мне не хотелось бы сейчас встретиться с Эстебаном.

– Здесь не так уж много денег. Их тебе ненадолго хватит.

Кальдак не стал спорить.

– Подожди меня в машине, – приказал он, – я сейчас вернусь. Нам пора ехать, мы и так чересчур замешкались.

Бесс остановилась возле машины.

– И куда мы поедем?

– В горы. Нам нельзя оставаться в Тенахо.

– Никуда я не поеду, пока ты не объяснишь мне, что здесь происходит.

– Понимаешь, я до сих пор не могу решить, сколько тебе можно знать.

– Ты вообще ничего мне не рассказал! – возмутилась Бесс. – А мне кажется, я рассказал тебе слишком много.

– Ты так обо мне заботишься? – съязвила Бесс.

– Я забочусь только о себе, – невозмутимо отозвался Кальдак.

– Это чувствуется.

– Не надо иронии. Я сделал для тебя больше, чем следовало, и не могу себе этого простить. Нужно было работать чище. Застраховаться.

С этими словами он отвернулся и зашагал в сторону универмага.

Бесс передернуло от страха. Кальдак умный человек и очень скоро поймет, что самый надежный способ – убить ее и Джози. Ему ничего не стоит это сделать: в конце концов, он – убийца и мародер.

Нет, ждать больше нечего, нужно спасаться как можно скорее. А полагаться можно только на себя. Иначе – смерть.

– Я сбегаю в дом Джози за продуктами и подгузниками. Подъезжай туда! – крикнула она и помчалась через площадь.

Бесс спиной чувствовала пристальный взгляд Кальдака, но подавила желание обернуться. Если она обернется, он может догадаться о ее истинных намерениях.

* * *

Черт возьми, сбежала!

Кальдак выскочил из дома Джози, сел в джип и нажал на газ. Прошло всего лишь минут десять, у нее нет машины, к тому же она с ребенком на руках. Догнать ее не составит труда. Но у него и так полно забот, не хватало еще затаскивать эту чертову бабу в машину силой!

Однако, наверное, придется. Он не может позволить себе отпустить ее.

* * *

Эстебан положил трубку на рычаг и грязно выругался.

Значит, вместо того чтобы уничтожить эту тварь, Кальдак увез ее в горы!

Возникало очень много вопросов. Что, если Кальдак – агент ЦРУ? Очень возможно. А если так, то что ему известно? Что он знает о событиях в Тенахо и в Ливии?

Эстебан снова взял телефонную трубку и набрал номер Хабина.

– У нас небольшое затруднение, – сказал он, когда абонент на другом конце провода ответил. – Тот человек, которого вы ко мне прислали, удрал.

– Кальдак?

– Да. Он убил охранника и увез эту дамочку, Грейди, из госпиталя.

– Черт побери! А вы-то как это допустили?

– Кальдака прислали вы, поэтому я считал, что ему можно доверять. Кто он вообще такой?

– Он явился ко мне из Ирака с самыми лучшими рекомендациями от Мабри и до сих пор работал безупречно.

– И тем не менее вы почему-то решили сбагрить его мне при первой возможности?

– Да, но не потому, что не доверял ему. У меня были для этого серьезные причины.

– Ах да, гадалка…

– Вы издеваетесь надо мной? – взвился Хабин.

Эстебан решил, что сейчас не время ссориться с Хабином.

– Нет, извините. Что Кальдаку известно о ваших программах?

– Ничего. Он получал задание – и выполнял его.

Эстебан вздохнул. Даже если Кальдак раскопал все, что можно, этот идиот так и не догадался.

– Нам нужно немедленно узнать о нем все.

– Вы что же, думаете, он из ЦРУ? – проворчал Хабин.

– Если нет, то он объявится.

– Вы должны были сразу убить эту Грейди, – отрезал Хабин. – Незачем было тянуть и подвергать нас всех опасности.

Хабин, очевидно, уже забыл, что он сам сомневался в целесообразности поспешного устранения свидетеля. Однако Эстебан понимал, что лучше не спорить.

– Эту ошибку не поздно исправить. Они еще не сбежали из страны. Около часа назад их видели в Тенахо.

– Так что же вы теряете время? Ищите их!

– Не беспокойтесь, я собираюсь отправить за ними команду. Все будет улажено.

– Хотелось бы верить. Но учтите: если вы немедленно не устраните проблему, я буду работать без вас.

– Эту проблему я устраню. Сейчас наша головная боль – Кальдак. Постарайтесь узнать о нем как можно больше.

Эстебан дождался, чтобы Хабин первым положил трубку. Нелегко вести себя вежливо с козлами, но он, полковник Эстебан, умеет владеть собой. Скоро он избавится от всех этих идиотов. Его планы близки к осуществлению. Остается только повернуть ключ и запустить машину. Через несколько дней Морриси сообщит ему, в каком месте удобнее всего начинать. Так что нужно набраться терпения.

– Перес! – позвал он.

На пороге появился сержант Перес.

– Вызывайте машину. Я еду в Тенахо.

Перес наклонил голову, повернулся на каблуках и вышел. Эстебан одобрительно посмотрел ему вслед.

Конечно, Перес не обладает интеллектом Гальвеса, зато он молчалив и послушен, а главное – не страдает любопытством, погубившим Гальвеса. Гальвес стал опасен, и Кальдак избавил Эстебана от этой опасности. Однако сам Кальдак в сто раз опаснее…

И все-таки Кальдак обречен на поражение. Его найдут уже сегодня, самое позднее – завтра.

Ну, а с Бесс Грейди справиться и вовсе ничего не стоит.

Она ведь всего лишь женщина. А женщин убивать легко.

* * *

Пот заливал глаза Бесс, но она упорно шла вперед по склону холма. Подошвы теннисных туфель скользили на сланце, зато здесь, по крайней мере, не оставалось следов. Может быть, с вершины этого холма она наконец увидит залив?

Бесс оставалось пройти совсем немного, когда из-за холма до нее донеслись голоса солдат.

Они все-таки вышли на ее след! Она-то думала, что свободна, раз ей удалось избавиться от Кальдака, но вот появились солдаты. Неужели это Кальдак их привел? Скоро они поднимутся на вершину и увидят ее. Нужно немедленно найти укрытие.

Джози захныкала, и Бесс крепче прижала ее к себе.

– Тс-с! – прошептала она.

Конечно, девочка устала и страдает от жары. Кроме того, она голодна: еда кончилась на третий день скитаний. Но если Джози расплачется, солдаты тут же обнаружат их.

Бесс оступилась, упала, поднялась на ноги и упала снова. Сил не было. На мгновение ей захотелось остаться здесь и положиться на волю судьбы. Но с ней был ребенок, жизнью которого она не имела права рисковать.

Бесс опять заставила себя подняться и побежала к роще у вершины холма.

Роща была редкой, но Бесс заметила большое поваленное дерево и бросилась к нему. Ветви этого мертвого дерева прикроют ее, и люди Эстебана ничего не заметят. Только бы Джози не заплакала!

Голоса солдат раздавались уже совсем близко – наверное, они вошли в рощу. «Пусть себе разговаривают, думала Бесс, – может, тогда они не услышат Джози». Она затаила дыхание и прислушивалась, не решаясь поднять голову.

– Мне осточертело целыми днями карабкаться по холмам! – говорил один.

– Кальдака, наверное, давно уже нет в Мексике, – заметил другой. – Эстебан – вонючий сукин сын. Сам упустил их, а нам отдуваться.

Джози снова захныкала, и солдаты замолчали. Бесс показалось, что сердце у нее остановилось.

* * *

Услышав странный звук, Перес оглянулся.

Наверное, стоит прочесать рощу. У них приказ: обследовать всю местность. Страшно подумать, что с ними сделает Эстебан, если они упустят Грейди! А ведь все складывалось так удачно. Получив повышение после смерти Гальвеса, Перес рассчитывал на непыльную работу, но вот ему вновь приходится шнырять по этим чертовым холмам наравне с рядовыми.

– Что ты увидел? – спросил его Хименес.

Перес не ответил. Ему очень не хотелось прочесывать рощу: когда группа поднималась по склону, он споткнулся и, очевидно, растянул лодыжку. Нога болела до сих пор.

Скорее всего, он услышал птицу и принял ее крик за плач ребенка.

– Нет, ничего, – сказал Перес. – Просто хочу отдышаться.

Он повернулся, и взвод пошел вниз, к подножию.

* * *

Хвала тебе, Господи!

Когда Бесс поняла, что солдаты их не заметили, она почувствовала, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Однако расслабляться было нельзя. Подняв голову, она увидела, что солдаты вышли из рощи и спускаются по склону. Еще минута – и они скроются из виду, тогда можно будет двинуться дальше, поискать убежище на ночь.

А может быть, нужно идти и ночью? Интересно, сколько миль осталось до побережья? Наверное, миль двадцать, если от Тенахо они удалились на тридцать миль.

Двадцать миль… Совсем немного – если сидишь за рулем автомобиля. А на своих двоих двадцать миль – это бесконечность. Немыслимо… И тем не менее сдаваться нельзя. Она должна помочь Джози, помочь Эмили.

Джози опять захныкала.

– Не плачь, малыш. Мы уже идем. – Бесс осторожно выбралась из-под веток. – Все будет хорошо, потерпи немного. Скоро мы увидим залив.

* * *

Смеркается. Уже ничего не видно. Ночью им Грейди не найти.

Эстебан сжал кулаки и с ненавистью поглядел на холмы.

Четыре дня. Дурачье! Четыре дня они прочесывают местность и до сих пор ничего не нашли!

Эстебан уже знал, что Кальдак и Бесс Грейди почему-то расстались, и теперь она плутает по холмам одна. В том, что Кальдак исчез бесследно, не было ничего удивительного, но что могло помешать профессионалам из его команды обнаружить бабу? Эстебана приводила в бешенство мысль о том, что эта тварь сейчас смеется над ним.

Но нет-нет, за ней четыре дня идет интенсивная погоня, и ей, конечно же, не до смеха. Сегодня на камнях солдаты заметили пятна крови.

Какого черта она все еще сопротивляется?!

* * *

Чья-то ладонь легла на губы Бесс, и она проснулась.

Ее схватили! Солдаты Эстебана обнаружили пещеру…

Бесс перевернулась на спину и изо всех сил ударила врага кулаком. В ту же секунду чьи-то сильные руки пригвоздили ее к земле.

– Тихо! Я тебя не трону, – раздался шепот. – Я пришел помочь тебе.

Кальдак!

Бесс отчаянно извивалась в его руках, понимая, что вырываться бесполезно. Но тут пронзительно закричала Джози, Кальдак вздрогнул и ослабил хватку.

Бесс откатилась в сторону и вскочила на ноги. «Действуй! – приказала она себе. – Действуй же!» Когда Кальдак выпрямился, она ударила его коленом в пах. Кальдак застонал от боли и, пробормотав какое-то ругательство, бросился на нее. Ладони его сомкнулись на ее горле.

Убийца! Но она не хочет умирать…

Бесс впилась ногтями в руки Кальдака.

– Прекрати! – прошипел тот. – Ты же знаешь, что тебе меня не одолеть. Я запросто могу свернуть тебе шею, но пока не собираюсь. Я ведь сказал, что хочу вам помочь.

– Врешь!

– Ну и черт с тобой! – Кальдак наконец отпустил ее. – Беги, если ты такая дура. Завтра же солдаты Эстебана тебя схватят. Его лагерь в четырех милях отсюда.

Бесс уставилась на него во все глаза.

– Откуда ты знаешь? Значит, ты с ними заодно?

– Найти их было легче, чем найти тебя.

Бесс покачала головой.

– Когда я убежала, ты позвал их на помощь!

– Мне не пришлось их звать, – возразил он. – Они были здесь через восемь часов после того, как ты оставила Тенахо. Неужели я пришел бы один, если бы действовал заодно с ними?

Джози – в который уже раз – захныкала, и Бесс взяла ее на руки.

– Ты можешь ее спасти, – медленно проговорил Кальдак. – Я тебя не держу, только обещай выслушать меня. Ты ведь умная женщина и способна взвесить все «за» и «против». Я могу вывести тебя отсюда.

– Я могу уйти и сама.

– Вот как? Но у тебя, насколько я знаю, нет вертолета. Или ты собираешься блуждать по холмам еще неделю и подвергать Джози ежеминутному риску?

Бесс молчала, пытаясь успокоить девочку, а заодно собраться с мыслями. Вертолета у нее действительно не было, запасы пищи кончились. Приходилось признать, что Кальдак, как всегда, был прав. Но можно ли ему верить?

– Заставишь ты ее наконец заткнуться или нет? – нахмурился Кальдак. – Эстебан выставил часовых по периметру лагеря.

После этих слов Бесс немного успокоилась в отношении его намерений.

– Не надо было ее пугать, – сказала она, прижав малышку к груди. – Девочка хочет есть и, наверное, опять описалась, а свежих подгузников у меня уже нет. Из Тенахо я захватила всего несколько штук. У тебя ничего подходящего не найдется?

– Сейчас посмотрю. – Кальдак сбросил рюкзак со спины. – Я об этом, собственно говоря, не думал.

– Я тоже, – сухо заметила Бесс. Кальдак извлек из рюкзака фонарик и включил его.

– Погаси – увидят! – испуганно прошептала Бесс.

Кальдак покачал головой.

– Не беспокойся. Мы же далеко от входа. – Он достал чистую футболку и перебросил ее Бесс:

– Это подойдет?

– Справимся, если ты позволишь ее разорвать. А еда у тебя есть?

– Солдатский сухой паек.

– Давай сюда. Попробую ее накормить.

Бесс опустилась на землю и начала переодевать девочку.

– Как ты нас нашел? – спросила она.

– По следам.

– А солдаты? Они ведь тоже шли по следу, но не поймали нас.

– Я бы сказал, едва не поймали. Сегодня они только чудом не обнаружили вас в роще.

Бесс застыла с мокрым подгузником в руке.

– Откуда ты знаешь?

– Я шел задними. У меня не было сомнений, что они на верном пути.

– В роще я тебя не видела.

– Зато я вас видел.

– Почему же я тебя не заметила, пока ты шел за мной до пещеры? – недоверчиво переспросила она. – Я же видела солдат.

– Очевидно, я лучше работаю, – равнодушно ответил Кальдак.

– С чего бы? Это твоя профессия?

– Можно и так сказать. При моей работе часто приходится кого-то выслеживать. А ты отлично справляешься, – добавил он, видя, как ловко Бесс переодела Джози и, усадив к себе на колено, начала ее кормить.

– Ерунда, ребенка накормить сможет любой дурак. Ты хотел что-то сказать? Я тебя слушаю.

– Собственно, я уже все сказал. Если бы ты не убежала от меня, мы бы сейчас были уже далеко отсюда.

Бесс внимательно посмотрела на него. Трудно было что-либо прочитать на этом каменном лице, но интуиция подсказывала ей, что он говорит правду.

– С какой стати я должна была верить тебе? – проговорила она, помолчав. – Ты ведь мне так ничего и не объяснил.

Кальдак пожал плечами.

– Теперь я вижу, что был не прав. Ладно. Задавай вопросы. Я отвечу, как смогу.

Он говорил неохотно, но Бесс сразу уцепилась за возможность выяснить хоть что-нибудь.

– Что же произошло в Тенахо?

– Ты в самом деле хочешь знать?

– Не валяй дурака! – сердито воскликнула Бесс. – Разумеется, я хочу знать. В конце концов, это непосредственно касается меня и моей сестры. Отчего умерли все эти люди?

– Точно не знаю. Думаю, что в Тенахо сработал вирус, созданный в лаборатории.

Бесс изумленно подняла на него глаза.

– Значит, где-то произошла авария? Утечка вредных веществ?

– Неужели ты до сих пор думаешь, что всему виной несчастный случай? – иронически усмехнулся Кальдак.

– Ты хочешь сказать, что мексиканские власти умышленно заразили Тенахо?

– Мексиканские власти здесь ни при чем.

– Но мне казалось, что Эстебан – полковник мексиканской армии.

– Правильно казалось. Это обстоятельство дает ему определенную власть и определенную свободу действий. Кроме того, как мексиканский военнослужащий, он имеет право скрыть от общественности результаты эксперимента.

– Эксперимента?..

– Они должны были убедиться, насколько эффективен возбудитель болезни, – пояснил Кальдак. – Тенахо стал опытной площадкой.

Мальчик, скорчившийся на полу магазина. Руки его измазаны шоколадом.

Слезы выступили на глазах Бесс.

– И ты…

– Я ничего не знал, – просто ответил Кальдак.

– Ты не мог не знать! Ты работал на них!

– Мне было известно, что в Тенахо готовится какая-то акция, но какая именно, мне не говорили. Я все понял только тогда, когда это случилось. За последние несколько месяцев в окрестностях Тенахо отмечались локальные вспышки эпидемии. Думаю, Эстебан готовил почву… Но я, повторяю, узнал об этом слишком поздно.

– И все-таки я не понимаю… Зачем им это понадобилось?

– Локальный опыт предполагает повторение пройденного в большем масштабе, – объяснил Кальдак.

– Где?

– Понятия не имею.

Бесс ничего не соображала. Голова у нее кружилась, было трудно сосредоточиться.

– Ты говорил, что в Тенахо побывала карантинная бригада. Почему она ничего не заподозрила?

– Эстебан вызвал службу экстренной помощи только после того, как его люди произвели очистку города. И внедрили штамм холеры. Он подкупил врачей, которые производили вскрытие, и те соорудили заключение о том, что жители Тенахо в одночасье умерли от холеры.

– Но это же… Выходит, все это готовилось не один месяц? – Насколько мне известно – два года. Бесс некоторое время молчала.

– Объясни мне еще одну вещь, – наконец произнесла она. – Почему же ты помогаешь мне, если ты – сотрудник Эстебана?

– Я не сотрудник Эстебана, – холодно бросил Кальдак. – Неужели ты до сих пор ничего не поняла? Я уже несколько лет работаю на ЦРУ.

Почему-то Бесс немедленно стало легче, хотя она все еще не могла до конца поверить ему.

– Но я собственными глазами видела, как ты убил человека!

Кальдак нахмурился.

– К сожалению, в нашей работе такое случается. Я не смог просчитать все варианты, не учел, что нам придется спуститься в морг.

Бесс тяжело вздохнула, понимая, что он сделал это ради нее.

– Ты должен был сразу сказать, – пробормотала она.

– Я бы и сейчас ничего не сказал, если бы у меня был другой выход. Да ты бы, кстати, и не поверила мне.

А разве сейчас она верит ему? Кто может поручиться за то, что он не лжет?

Хотя – ради чего? Кальдак вызволил ее из Сан-Андреаса. И сюда он пришел один, тогда как должен был бы явиться со взводом солдат, если бы в его намерения не входило спасти ее от Эстебана.

– Надо было сказать раньше, – снова вздохнула Бесс.

– Так или иначе, теперь ты знаешь. – Кальдак выдержал ее напряженный взгляд. – Послушай, Бесс, даю слово, что я вывезу тебя из Мексики и ты будешь в безопасности. Можешь ни в чем мне не верить, но этому поверь.

И Бесс поверила. Сейчас невозможно было сомневаться в искренности этого человека.

– Давай-ка я подержу девочку, а ты пока перекуси сама, – по-прежнему невозмутимо сказал Кальдак. – Джип мне пришлось оставить внизу, и дальше мы пойдем пешком. Так что тебе потребуются силы.

Бесс, поколебавшись, передала ему Джози и с удивлением отметила про себя, как ловко Кальдак держит ребенка.

Попробовав содержимое банки, она невольно поморщилась, но уже в следующую секунду накинулась на еду: сейчас было не до капризов.

– Похоже, Джози неплохо переносит путешествие, – произнес Кальдак. – По-моему, она совершенно здорова.

– Она умеет выживать, – откликнулась Бесс. – Иногда мне тоже хочется быть ребенком…

Кальдак улыбнулся малышке.

– Люблю людей, умеющих выживать, – сказал он, взглянув на Бесс. – Ты, кстати, тоже неплохо выглядишь. Я предполагал, что после четырех дней в горах ты будешь не в состоянии самостоятельно передвигать ноги.

– Может, тебе еще придется тащить меня. Или мне – тебя. – Бесс выбросила из пещеры пустую банку и убрала ложку в сумку. – Идем. Отдай Джози мне. Я сама ее понесу.

– Нет уж, предоставь это мне, – решительно заявил Кальдак. – Ты и так устала, а нам идти не меньше двух дней.

Ты же, кажется, что-то говорил про вертолет.

– Эстебан слишком близко. Нам нужно оторваться от него и уйти на север. Здесь, среди холмов, вертолет не посадишь. Идти нам миль тридцать. Когда мы доберемся до равнины, я вызову вертолет.

Говорил он спокойно, словно о чем-то совершенно обыденном. И впервые за долгие дни Бесс почувствовала, что в ее душе пробуждается надежда. Она и до того ни на минуту не отказывалась от борьбы, но только сейчас вдруг увидела свет в конце туннеля.

И еще: отныне она была не одна.

– Чего мы ждем?

Она вышла из пещеры первой.

– Ты, например, ждешь меня, – ответил Кальдак, выходя вслед за ней.

6

Крысы! Эти мерзкие твари окружали его со всех сторон, подбирались все ближе и ближе…

– Нет!!!

Эстебан резко сел в своей походной кровати и открыл глаза.

Никаких крыс. Всего лишь ночной кошмар. Он содрогнулся, ощутив, что лицо его заливает холодный пот. В воздухе стоял запах гнили.

Ну почему они не оставят его в покое?!

Эстебан встал, подошел к умывальнику и плеснул в лицо холодной водой. Давно по ночам ему не являлись крысы. А теперь они снова пришли. Неспроста…

А всему виной эта Бесс Грейди! С тех пор как она смылась вместе с Кальдаком, этот кошмар мучил Эстебана каждую ночь. Ну ничего. Стоит только отыскать и убить Грейди, и крысы попрячутся в норы.

Полковник прошел к выходу из палатки и выглянул наружу. Где-то там, в темноте, скрывается Бесс Грейди. Она почти рядом. Охотничий инстинкт редко обманывает его. Если дичь рядом – он ее чует.

Да, темно, но – к черту! Он не в силах дожидаться рассвета.

Натянув полевую форму, он крикнул:

– Перес, вставайте! На выход! Поднимайте людей! Даю вам десять минут.

* * *

– Сделаем привал, – предложил Кальдак, сбросил рюкзак на землю и присел на корточки. – Переодень ребенка. Кажется, она хочет пить.

– Естественно, хочет! – огрызнулась Бесс. – Можешь мне не объяснять. Я и без тебя как-то с ней справлялась.

– Извини. Наверное, я привык командовать.

– И это можешь не объяснять.

За последние восемь часов в его голосе не раз звучали командирские нотки. Он легко и уверенно принимал решения. Каждый шаг Бесс был просчитан им заранее, и это ее страшно раздражало.

– Ты на меня злишься? – удивленно спросил Кальдак. – Странно. Мне казалось, ты разумная женщина и способна адекватно оценивать обстановку.

– Я хочу сама решать, что мне делать! – вспылила Бесс, но тут же постаралась взять себя в руки. – Ладно, я не права. Ты знаешь, что делаешь, это сразу видно. Я зря с тобой спорю.

Кальдак взглянул на Джози.

– Славная девочка.

– Ага.

Напряжение Бесс сразу исчезло. Она дала малышке попить, платком вытерла пот с ее лба. Джози – чудо. Она мучилась от жары, обливалась потом и тем не менее с тех пор, как они вышли из пещеры, захныкала всего раза три.

Бесс осторожно убрала влажные темные кудряшки со лба девочки. Джози улыбалась ей, и она невольно крепко обняла малышку.

– У тебя есть дети? – вдруг спросила она. Кальдак покачал головой.

– А у тебя?

– Тоже нет. Правда, я всю жизнь безумно любила детей. – Она улыбнулась. – У Эмили есть дочка, Джули. Она – прелесть. Когда она была как Джози, я звала ее бутончиком: такая рыжая, румяная. Крик поднимала на весь дом. А Джози удивительно спокойная…

– Ну, у нее, положим, тоже хорошие легкие, – заметил Кальдак.

– Она подает голос, только когда ей что-то нужно, – возразила Бесс. – А Джули просто любила напоминать о себе. Помню, однажды мы ездили на озеро и взяли ее с собой, так она увидела…

Боже, о чем она болтает? И с кем? С Кальдаком, хладнокровным убийцей! Как же она устала…

– Извини. Тебе неинтересно.

– Интересно. – Кальдак поднялся на ноги. – Ты передохнула?

– А если я скажу – нет, что тогда?

– Нам все равно нужно двигаться.

– Так я и думала. – Бесс встала, передала ему Джози и оглянулась на холмы. – Я готова. Тебе кажется, они близко?

– Ближе, чем хотелось бы. Я заметил их через два часа после того, как мы вышли.

– Почему ты мне не сказал?

– А зачем? Еще не рассвело, им трудно было выйти на след. Мы сделали круг и оторвались от них. – Он помрачнел. – Но я не предполагал, что они выйдут на поиски до рассвета. Эстебану не терпится тебя поймать.

Бесс упрямо поджала губы.

– Я ему не достанусь! Сколько нам еще нужно пройти?

– Приблизительно через два часа я смогу вызвать вертолет по рации. А еще через два часа мы будем на месте.

Всего четыре часа. Насколько же легче ждать, зная точный срок…

– Слава богу.

– Не забудь и меня поблагодарить.

– Да, разумеется, – с улыбкой ответила Бесс. Господи, неужели этот Кальдак в самом деле ей улыбается?..

* * *

Полковник Эстебан долго разглядывал следы.

– Значит, их двое?

Сержант Перес кивнул.

– Хоакин говорит, с ней мужчина. Какой-то высокий мужчина. Наверное, он встретился с ней ночью: судя по следам, до вчерашнего дня она шла одна. Простите, – добавил он, оглянувшись, – Бенито зовет меня. Вы позволите?..

– Идите.

Итак, у нее есть помощник. Кто-то помогает этой суке Грейди.

Кто? Кальдак? Он высокого роста.

Конечно, это Кальдак! Он уже продемонстрировал, на что способен. Без него Грейди ни за что не удалось бы ускользнуть от погони. А если Кальдак в самом деле работает на ЦРУ, он может рассчитывать на помощь коллег.

Значит, нужно накрывать их здесь, пока они не вышли на равнину.

К Эстебану вновь подошел Перес.

– Господин полковник, перехвачен радиосигнал. Передатчик находится в двух милях к юго-западу.

Все ясно, они вышли на открытую местность и вызывают помощь. Наверное, рассчитывают на вертолет.

Черт бы их побрал!

– Выходим немедленно! Когда увидим их – стрелять на поражение!

* * *

Бесс оступилась и едва удержалась на ногах.

– Все в порядке? – не оборачиваясь, спросил Кальдак.

Конечно же, нет! Все уже давно не в порядке. Час назад Кальдак резко ускорил шаг; Бесс и до того страдала от усталости и жары, а тут еще прибавилась острая боль в левом боку.

– Можно помедленнее? – взмолилась она.

– Нет.

– Почему? Мы же почти пришли.

– «Почти» не считается.

– Но я должна переодеть Джози!

– Джози потерпит. Вперед!

Он произнес последнее слово таким властным тоном, что Бесс непроизвольно зашагала быстрее.

– Да в чем дело? – испуганно спросила она, нагнав Кальдака. – Они близко?

– Они все время были близко, – невозмутимо отозвался Кальдак. – Не забывай, они не могли не запеленговать наш передатчик.

Опять захныкала Джози. Бедная маленькая девочка, за что ей все это досталось?

– Долго еще идти?

– Примерно час. Поторопись. Эстебан нас быстро догоняет.

– А что, если вертолета не будет? Кальдак не ответил. К чему говорить об очевидном?

Армейский вертолет, опустившийся в долине, показался Бесс сказочно прекрасным. Надежда придала ей сил, и она почти побежала вперед.

– Он прилетел! Мы спасены! – воскликнула она, и в ту же секунду над ее ухом просвистела пуля.

Кальдак продемонстрировал сверхъестественную реакцию. Коротко выругавшись, он рванул Бесс за руку. Вторая пуля взрыла землю в том месте, где она только что стояла.

Бесс оглянулась.

Солдаты спускались по склону холма, и расстояние между ними неумолимо сокращалось. До вертолета было всего несколько десятков метров, но пробежать их нужно по открытой местности, под выстрелами.

Однако выбора у них не было. Не обращая внимания на боль в боку, Бесс бросилась вперед. Кальдак бежал за ней с девочкой на руках.

Дверца кабины открылась, Кальдак втолкнул Бесс внутрь и вскочил сам.

– Летим! – скомандовал он, даже не позаботившись о том, чтобы захлопнуть дверцу, и вертолет немедленно оторвался от земли.

Один из солдат успел ухватиться за пол кабины, но Кальдак безжалостно ударил его каблуком по пальцам. Солдат с криком полетел вниз.

По стенкам вертолета уже стучали пули. В любое мгновение они могут пробить бензобак…

Нет, опасность миновала. Вертолет набрал высоту и оказался вне пределов досягаемости винтовок.

Бесс посмотрела на Кальдака, и глаза ее расширились от ужаса.

– Ты весь в крови!

– Я ничего не чувствую. Наверное, просто царапина. Боже мой, Джози!..

Девочка не шевелилась. Одеяльце пропиталось кровью.

Джози!

Бесс лихорадочно принялась разворачивать одеяло, руки ее дрожали.

– Сукин сын! Сукин сын, сволочь… – бормотала она, не отдавая себе отчета в том, что по ее щекам текут слезы. – Они ее убили! Убили Джози!

– Дай-ка я сам посмотрю. Кальдак решительно отодвинул ее и развернул одеяльце.

– Что с ней? – Бесс тщетно пыталась справиться с дрожью. – Она мертва?

– Стараюсь понять. Очень много крови. Пуля задела бедро. Нет, жива. Пока жива, слава богу.

– Ее удастся спасти?

– Не знаю, я же не врач. Попробую оказать первую помощь. Сейчас надо остановить кровотечение. Попроси у пилота перевязочный пакет.

Он очень умело наложил повязку, но бинты тут же пропитались кровью.

– Где здесь ближайшая больница? Может быть, вернуться в Сан-Андреас?

– Я не могу рисковать, – нахмурился Кальдак. – Нам нельзя приземляться, пока мы…

– Мне все равно! – в ярости заорала Бесс. – Ее должен осмотреть врач!

Кальдак кивнул и бросил взгляд на приборную доску.

– Не волнуйся. Я что-нибудь придумаю.

– Сукины дети… – Бесс не могла сдержать слез. Когда-то она давала себе обещание не принимать чужие страдания близко к сердцу, и, однако, опять ее захлестнула волна боли за крохотное и беспомощное человеческое существо. – Джози, держись, – шептала она. – Мы с тобой так много пережили… Не оставляй меня. Пожалуйста!

– Мы идем на снижение, – сообщил Кальдак. – Как она там?

– Похоже, без сознания, – ответила Бесс. – Кровотечение мы остановили, хотя, возможно, у нее было внутреннее кровоизлияние. Где мы находимся?

– Над Мексиканским заливом, – пояснил Кальдак. – Под нами американский авианосец «Монтана». Там наверняка есть врач. – Он покосился на приборную доску. – Минут через десять мы будем на палубе, если… Ну да ничего. Беру переговоры на себя.

– То есть? – не поняла Бесс.

– На авианосцах не любят незваных гостей. Не волнуйся, я обо всем позабочусь.

Бесс вздохнула и прижала девочку к груди. Ей снова ничего не оставалось, кроме как положиться на Кальдака.

* * *

Вертолет растаял в сумерках, и полковник Эстебан сжал кулаки.

Черт побери, Кальдак снова помог этой суке бежать! Эстебан не спрашивал себя, почему так хочет уничтожить Бесс Грейди. Ему было ясно одно: она должна умереть. Кальдак чересчур самонадеян. Любую дичь можно подстрелить, а у полковника Эстебана длинные руки.

– Перес! Радиста ко мне!

* * *

Бесс стиснула виски руками. Полная безнадежность.

– Как она?

К кровати Джози подошел Кальдак.

– Доктор Кодилл, кажется, сделал все возможное, – безучастно проговорила Бесс. – Но он предполагает, что у нее поврежден позвоночник. Правда, он не специалист.

– Значит, нужно найти специалиста?

Бесс криво усмехнулась.

– Ты намерен похитить врача и силой привезти его сюда? Капитан Ходжелл и так не в восторге от того, что наш вертолет оказался на его авианосце. Хорошо еще, что нас не подстрелили при посадке…

Кальдак пожал плечами.

– Очевидно, капитан не исключал, что вертолет начинен взрывчаткой. Но ты не ответила на мой вопрос. Нам нужен специалист по позвоночнику? Распоряжайся. Твое слово – закон.

Бесс покачала головой.

– Ее пока еще нельзя оперировать.

– А когда? – быстро спросил Кальдак.

– Не знаю. Она должна сначала прийти в себя.

Кальдак встревоженно взглянул на девочку.

– Она спит?

– Да. – Каждое слово сейчас давалось Бесс с трудом. – Не удивлюсь, если она и вовсе не проснется.

– Не говори глупостей. Она живучая. Она была в Тенахо и осталась жива. Она нарушила планы Эстебана.

– Значит, ее надо убить?! – вскинулась Бесс. – Она – ребенок! Неужели Господь Бог не…

– Тише… – Кальдак сжал ее руку. – Не надо винить Господа Бога в том, в чем виноват только Эстебан.

– Да, Эстебан виноват! И мне хочется сжечь его на костре!

– Понимаю тебя. Но главное – не отчаиваться. Тебе надо бы поесть, только как тебя заставить? Вот что, я сейчас принесу кофе – нам еще долго ждать.

– Не понимаю, почему ты так обо мне заботишься…

Кальдак остановился у двери. Глядя на него сейчас, невозможно было поверить, что это лицо способно отражать какие бы то ни было чувства.

– Я забочусь не о тебе, а о девочке. Ты ей нужна.

* * *

Только через четыре часа Джози подала первые признаки жизни. Еще час спустя она открыла глаза.

– Улыбается, – с удивлением прошептала Бесс. – Говорил я тебе, в ней есть воля к жизни! – Кальдак с неожиданной нежностью коснулся детской щеки. – Наши судьбы предопределены свыше.

– Мне сейчас не до философских разговоров! – прервала его Бесс. – Мы пока не знаем, выздоровеет она или нет.

Несмотря на резкий тон, в голосе ее слышалось облегчение. По крайней мере, теперь у них появилась надежда.

– Кодилл считает лучшим специалистом по проблемам позвоночника некоего доктора Гарри Кенвуда, – сказал Кальдак. – Я связался с больницей Джона Хопкинса, и завтра с утра к нам прибудет вертолет экстренной медицинской службы.

– Правда?

– Да. А теперь ты все-таки поешь. И примешь душ. Тебе надо быть в форме – вдруг Джози опять станет хуже. Я позову медсестру. Она позаботится о Джози и добудет тебе ужин. Да, еще тебе нужна чистая одежда.

Кальдак направился к двери, но Бесс остановила его.

– Тебе не удалось что-нибудь узнать об Эмили?

Кальдак ответил не сразу:

– Я разговаривал с Мехико. Никакой информации. Но не исключено, что она жива. Может быть, просто еще не добралась до моря.

– В таком случае я должна вернуться, – твердо сказала Бесс.

– Нет! – резко и властно бросил Кальдак. Таким тоном он говорил с ней разве что в Тенахо.

– Но я не могу ее бросить!

– Никто не предлагает тебе ее бросить, – сказал Кальдак, глядя на ребенка. – Но ты же не отправишься на поиски, пока не позаботишься о безопасности Джози?

Бесс тоже не могла отвести глаз от девочки. Она вдруг осознала, насколько устала и насколько хорошо Кальдак это понимает…

– Я оставлю ее не одну – рядом с ней будешь ты.

– Вот как? Ты поручаешь ее мне? С каких это пор ты стала мне так доверять?

– Я должна найти свою сестру.

– Что за идиотское упрямство?! – взорвался Кальдак. – Пойми наконец, как только ты ступишь на мексиканскую территорию, сразу же окажешься в лапах Эстебана.

– Я обращусь в посольство, и они…

– Хорошо, поговорим потом. Я что-нибудь придумаю.

Он вышел из каюты, и Бесс проводила его взглядом, с горечью думая, что в подобной ситуации придумать что-либо стоящее смог бы разве что царь Соломон. Хотя этот Кальдак тоже способен на чудеса. Вывез же он Джози из Мексики и организовал ей медицинскую помощь…

* * *

Ровно два часа спустя Кальдак постучал в дверь и показался на пороге каюты.

– Идем в радиорубку. Мне удалось связаться с одним человеком.

– С каким еще человеком? – недоверчиво спросила Бесс, однако последовала за Кальдаком.

– Его зовут Йел Наблетт. Он сейчас находится в Мехико.

– Агент ЦРУ?

– Нет. Это парень из израильской разведки. Мы с ними иногда сотрудничаем.

– В этом деле тоже?

– В этом деле – тесно, как никогда. – Кальдак остановился и внимательно взглянул на Бесс. – Я собираюсь поручить ему поиски Эмили. Но учти: ты должна держать язык за зубами.

– Объясни, что плохого, если мексиканские власти узнают о беззаконии.

– О случившемся в Тенахо пока никто не должен знать. Ты не представляешь себе, что может учинить Эстебан в случае утечки информации.

– Ничего он не учинит, если попадет в поле зрения полиции.

– Полиция с ним не справится, можешь мне поверить. Его информаторы сидят во всех министерствах. К тому же за его спиной стоит другая сила. Мы уверены, что, если мексиканские власти начнут трясти Эстебана, его союзники не будут сидеть сложа руки.

– Что это за сила?

– Хабин, палестинский террорист, обосновавшийся в Ливии. Кстати, тебе и вовсе не следует связываться с полицией. Наверняка твое имя уже значится в списке контрактных сотрудников Эстебана. А люди знаменитого полковника могут вызвать только улыбку, если вдруг объявят о том, что рассчитывают на снисходительность властей.

– Тогда что же мне делать? – растерялась Бесс. – Как я могу спасти Эмили? Кальдак отвернулся и проговорил:

– А тебе не приходило в голову, что она выбралась сама? Если Эстебан не нашел ее, она, возможно, уже далеко.

– Она ничего не знала про Эстебана.

– У нее совсем нет головы на плечах?

– Есть, разумеется! Эмили – умная женщина. Но что с того?

– Если так, неужели ты думаешь, что она доверится кому бы то ни было, зная о том, что произошло в Тенахо? Ты ведь и сама никому не доверилась бы с тех самых пор, как очнулась в госпитале.

– Она могла обратиться в полицию, – упрямо возразила Бесс. – А ты считаешь, что это означало бы подписать себе смертный приговор.

– Я думаю, Эстебану сейчас не до нее: он охотится за тобой. К тому же у него много других дел. Эмили не представляет для него серьезной опасности. Я надеюсь, Йел успеет помочь ей. Он проведет розыскные мероприятия, а когда найдет Эмили, то вывезет ее из страны.

«Когда найдет», – отметила про себя Бесс. Кальдак не сказал «если найдет»! В сердце ее снова проснулась надежда.

– Ты веришь, что он сможет ее разыскать?

– Я дам ему радиограмму, и он немедленно приступит к поискам. Дня через три она будет в безопасности.

Это было бы слишком хорошо, и потому Бесс не сразу поверила словам Кальдака.

– Откуда ты можешь это знать?

– Я ничего не знаю наверняка, но, если она жива, восемьдесят процентов вероятности того, что ему удастся ее найти. Твоя сестра все же не иголка в стоге сена, а Йел на многое способен.

Восемьдесят процентов. А хотелось бы сто.

– Восьмидесяти процентов недостаточно.

– Согласен, но это на семьдесят пять процентов надежнее, чем если бы ты пустилась на поиски одна. Не делай глупостей, Бесс. Вернувшись в Мексику, ты погубишь ее. Предоставь действовать Йелу.

Бесс вздохнула и опустила голову. Слова Кальдака звучали разумно, но сидеть здесь, ничего не предпринимая…

– Я могла бы поехать вместе с этим человеком, – пробормотала она. – Пусть он возьмет меня с собой…

Лицо Кальдака приобрело знакомое Бесс каменное выражение, и ей снова стало не по себе.

– Если ты будешь в Мексике, я не стану ни о чем просить Йела. Предоставлю тебе действовать самостоятельно. Хочешь, чтобы вы обе погибли, – ради бога.

– Ничего подобного! – воскликнула Бесс. – Ты блефуешь.

– Правильно, – усмехнулся Кальдак. – Я просто никуда тебя не отпущу. Но насчет шансов твоей сестры я говорю правду. Чем скорее Йел начнет действовать, тем раньше ты увидишь Эмили. Так что подумай сама.

Думать тут, собственно, было нечего.

– Ладно, даю твоему Йелу несколько дней, – сказала Бесс, помолчав. – Если он ее не разыщет, я отправлюсь сама.

– Не исключено, что он так быстро ее не найдет… даже если она жива.

– Перестань! Она жива! У Эмили удивительно сильный характер. Я верю, она жива. Радируй ему сейчас же!

Несколько минут спустя Кальдак уже сидел в наушниках перед рацией. Долго дожидаться ему не пришлось; даже Бесс услышала далекий низкий голос с легким акцентом:

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? Я битый час жду, пока ты соизволишь выйти на связь. Так высылать вертолет?

Бесс широко раскрыла глаза от удивления. Голос был веселым! Да, да, человек этот говорил весело, словно совсем не испытывал страха перед Кальдаком. А ведь до сих пор все, кого Бесс довелось встретить, невольно опасались ее зловещего спутника. Как странно, что этот Йел разговаривает с ним спокойно, даже фамильярно.

– Вертолета не нужно, – ответил Кальдак. – Мы уже вылетели. Я вызвал Кэсса.

– Как прошло в Тенахо?

– Плохо. Гораздо хуже, чем мы рассчитывали.

– Рассказывай.

– Потом.

– Что ты темнишь? Я должен знать все, что известно тебе.

– Я не могу сейчас говорить.

– Ты что, порвал с Эстебаном?

Кальдак бросил быстрый взгляд на Бесс.

– В некотором смысле – да.

– Так почему ты сразу не связался со мной?

– У меня к тебе другое поручение. Есть основания считать, что в окрестностях Тенахо скрывается одна женщина. Вероятно, ее разыскивает Эстебан. Нужно, чтобы ты его опередил и нашел ее сам.

Некоторое время Йел Наблетт молчал, затем Бесс расслышала его слова:

– Кальдак, мне не нравится убивать женщин.

– Ты меня не понял. От тебя требуется обнаружить ее и целой и невредимой вывезти за пределы Мексики.

Наблетт снова помолчал.

– Сколько у меня времени?

– Очень мало. До поры до времени Эстебан хлопал ушами, но после моего побега зашевелился.

– А насколько ему необходима эта женщина?

– Йел, найди ее.

– Есть, ваше непотребство. Куда я должен ее привезти?

– Я дам тебе знать. Ее зовут Эмили Корелли. Доктор Эмили Корелли. Рост – примерно пять футов шесть…

– Семь, – перебила его Бесс.

– …пять футов семь дюймов, возраст – тридцать шесть лет, темные глаза, темные волосы. Привлекательная внешность. Американская подданная, владеет испанским.

– Отлично. А теперь ответь мне, сколько женщин в Мексике отвечают этому описанию? Было бы лучше, если бы она была, скажем, похожа на тебя.

– Если бы она была похожа на меня, ей было бы не лучше, а хуже. Так что можешь за нее порадоваться.

Легкая усмешка тронула его губы, и Бесс только тогда догадалась, что Кальдак шутит. Что и говорить, лицо этого человека, его резкие, угрожающие манеры никак не предполагали, что он обладает хоть каким-то чувством юмора. Однако за последние несколько дней, проведенных рядом с Кальдаком, Бесс поняла, что его внешность во многих отношениях обманчива.

– А если она окажет сопротивление? По-моему, только последняя идиотка согласится поверить мне, если за ней вовсю идет охота. Как я смогу убедить ее довериться мне? – Сейчас я спрошу ее сестру. Кальдак повернул голову и вопросительно посмотрел на Бесс. Та на мгновение задумалась.

– Скажи ему, что у Эмили есть дочь Джули. Впрочем, это, наверное, знает и Эстебан… Вот что: лучшую подругу Джули зовут Линда Хенкинс. Они общаются через Интернет.

Кальдак повторил все это в микрофон.

– Я отправляюсь, – последовал ответ. Радиопередатчик умолк, и Кальдак повернулся к Бесс.

– Ты довольна? – осведомился он.

Бесс хотела сказать, что будет довольна, только когда увидит Эмили, но промолчала. По крайней мере, Йелу Наблетту, кажется, можно было доверять. К тому же ее заинтриговал этот человек.

– Я подожду несколько дней, – повторила она.

Кальдак поблагодарил радиста, снял наушники и, взяв Бесс под руку, повел к выходу из рубки.

– Во всяком случае, за эти несколько дней ты отвезешь ребенка в госпиталь Хопкинса и передашь доктору Кенвуду, – сказал он. – А теперь посмотри, как там Джози, и иди-ка спать. Больничный вертолет скоро будет здесь.

– Я бы заглянула к Джози и без твоих напоминаний, – нахмурилась Бесс. – Когда ты перестанешь командовать?

– Боюсь, что никогда: слишком привык. Но надеюсь, что мы скоро найдем твою сестру и тебе не придется больше терпеть мое присутствие. Спокойной ночи, Бесс.

– Спокойной ночи, – бросила Бесс через плечо.

Кальдак проводил ее взглядом. Эту женщину нельзя недооценивать. Пока она полностью поглощена хлопотами вокруг ребенка, тревогой за сестру и не слишком интересуется его делами. Тем не менее ему следует соблюдать максимальную осторожность.

Он обещал позаботиться о ее сестре. Но можно ли в этой ситуации вообще что-либо обещать? Ложь, хитрость, умолчания – вот его арсенал. Он должен нажимать на кнопки, дергать за ниточки и – скрывать правду. Боже, как же он от этого устал!

Однако он многое поставил на карту и обязан не допускать ошибок.

Кальдак вернулся в радиорубку и вновь вышел на связь с Йелом.

* * *

– Совсем как там, в Сан-Андреасе, – шепотом произнесла Бесс, взглянув на Джози. – Опять трубки…

– Доктор Кенвуд говорит, что так надо, – прервал ее Кальдак. – Она потеряла много крови и нуждается в усиленном питании. Ты же сказала, что этот врач вызывает у тебя доверие.

Она кивнула. – Просто я надеялась, что Джози прооперируют немедленно. Я так устала от неизвестности…

– Кенвуд говорит, что у нее хорошие шансы.

– Я должна знать! Не могу ждать еще неделю. – Она склонилась над кроватью и поцеловала Джози в лоб. – Маленькая моя, он тебя вылечит. Ты только терпи.

– Она – терпеливая девочка, – заметил Кальдак. – А вот ты нервничаешь. – Он слегка подтолкнул Бесс к двери палаты. – Идем в холл. Нам надо поговорить.

Бесс подняла на него испуганные глаза.

– Он сказал тебе что-то такое, чего не говорил мне?

– Ничего подобного. – Кальдак кивком указал ей на стул. – Он неглупый человек и не счел бы нужным тебя обманывать.

Бесс облегченно вздохнула.

– Ты меня напугал.

– Я сам боюсь. – Он опустился на стул рядом с ней. – Мне передали, что ты просила Кенвуда позволить тебе ночевать в больнице. – Он помолчал. – Бесс, пойми, тебе нельзя оставаться.

Она тряхнула головой.

– Почему это мне нельзя?

– Это опасно.

– Никто не знает, что я здесь! – упрямо возразила Бесс.

Кальдак покачал головой.

– Скоро могут узнать. Агенты Эстебана есть повсюду. Тебе надо затаиться. Я найду для тебя надежное укрытие.

– Я никуда от Джози не уйду.

– Значит, она умрет на твоих глазах, – равнодушно сказал Кальдак. – Да-да, можешь мне поверить. Эстебану нужна ты. Джози в опасности, пока ты находишься около нее. Тебя это устраивает?

– Не задавай глупых вопросов, – вздохнула Бесс.

– Я созвонился с Центром и договорился о том, что в больнице Джози будут охранять – на случай, если Эстебан попытается использовать ее в качестве приманки. Повторяю, ему нужна не она, а ты. Если он убедится, что тебя здесь нет, он может решить, что ребенок тебе больше не нужен. Тогда он скорее всего не тронет Джози. – Он помолчал и печально добавил:

– Бесс, не рискуй ее жизнью. У нее все впереди.

Бесс тщетно старалась справиться с подступившими слезами.

– Но, может быть, он все-таки не найдет ее?

– Значит, ты хочешь рискнуть?

– Кальдак, она тут будет совсем одна!

– Она будет под охраной. К тому же она умеет нравиться взрослым. Медсестры будут пылинки с нее сдувать.

– Но я хочу… – «Да мало ли, чего я хочу?.. – подумала Бесс. – Главное – чтобы Джози была в безопасности. Черт возьми, почему этот Кальдак каждый раз оказывается прав?» – Пусть мне сообщают о ней каждый день, слышишь? И я хочу хоть изредка встречаться с доктором Кенвудом. А если с ней что-нибудь случится, я клянусь перерезать тебе глотку.

– С ней ничего не случится. Верь мне.

И она поверила ему. Почему? Потому что он спас ее? Потому что провел рядом с Джози не одну бессонную ночь? Как бы то ни было, Бесс верила ему.

Она поднялась.

– Я попрощаюсь с ней?

Кальдак кивнул.

– У тебя есть десять минут. А мне надо сделать кое-какие распоряжения.

«Как глупо прощаться, – думала Бесс, стоя у изголовья Джози. – Девочка спит и даже не знает, где она».

– Я вернусь, – шептала она. – Тебе тут будет хорошо, тебя будут лечить, а мне надо на время уйти. Ненадолго. Я буду думать о тебе. – Она моргнула, и слеза покатилась по щеке. – И ты думай обо мне, ладно? С тобой будут врачи, сестрички, но ты помни: ты приехала сюда со мной.

Бесс развернулась и поспешно вышла из палаты, чтобы не разреветься. Кальдак уже поджидал ее. В руке у него был платок, и он вытер ее слезы.

– Вот так.

– Увези меня отсюда поскорее, – всхлипнула она. Куда мы поедем?

– В аэропорт. Наш вертолет уже там.

– И куда потом?

– В Атланту.

– Это и есть твое надежное укрытие?

Кальдак покачал головой.

– Укрытие еще не готово. А в Атланте я должен встретиться с человеком, который, возможно, нам поможет.

Опять надо куда-то бежать! Со дня приезда в Тенахо она только и делает, что убегает…

– Ни в какое укрытие я не поеду, если ты не пообещаешь привезти туда Эмили, – объявила она.

– Обещаю, – проговорил Кальдак. – Мы привезем ее к тебе, как только найдем.

7

– Итак, никаких следов? – спросил Хабин.

– Ну почему же? – отозвался Эстебан. – Мои солдаты уверены, что кого-то из них задела пуля, поэтому мы прочесываем больницы.

– Еще что-нибудь?

– Сам Кальдак. Прежде чем покинуть Мексику, он еще раз побывал в Тенахо. Вам это о чем-нибудь говорит?

Молчание, затем тяжелое:

– Да.

– Следовательно, мы представляем теперь, что он собирается делать и куда мог направиться. – Думаете, ее он возьмет с собой?

– Наверняка. Он будет держать ее при себе до тех пор, пока не получит подтверждение. Я вызвал Марко Де Сальмо, чтобы он занялся Кальдаком, и он уже вылетел из Рима. Не беспокойтесь, мы перехватим Бесс Грейди. Она не успеет нам помешать.

– Она нам уже помешала. Она – препятствие на нашем пути. Препятствие, которое вы никак не можете устранить.

– Я очень стараюсь. Перезвоню вам, как только станет известно что-нибудь.

Эстебан повесил трубку.

Хабин нервничает, и на этот раз его даже трудно упрекнуть: время чрезвычайно дорого. Что ж, если Де Сальмо повезет, он доберется до нее и убьет вовремя.

Но полковник Эстебан не привык полагаться на везение. Всегда нужно иметь запасной вариант.

Если гора не идет к Магомету…

Он улыбнулся. Хабин оценил бы шутку.

Вертолет приземлился на пустынном аэродроме в нескольких милях к северу от Атланты. Солнце стояло уже высоко над горизонтом, однообразный пейзаж оживляли только немногочисленные ангары да единственная взлетная полоса.

– Что это за аэропорт? – спросила Бесс, выпрыгнув из кабины.

– Он никак не называется. – Кальдак уже стоял рядом с ней с рюкзаком в руках. – Им пользуются два-три зарегистрированных частных пилота и значительно больше незарегистрированных.

– Наркомафия?

– Возможно. За уединение приходится платить. Я не задавал вопросов. – Он обратился к пилоту:

– Побудьте пока с ней. Где-то за ангарами должна быть машина.

Кальдак быстро зашагал прочь, а Бесс передернула плечами. Здесь было теплее, чем в Мэриленде, но ее тем не менее била дрожь.

Вдруг она ощутила тяжесть на плечах – это пилот набросил на нее свою кожаную куртку.

– Спасибо.

Пилот улыбнулся.

– Пожалуйста. Я решил, что вам в последнее время было некогда позаботиться о верхней одежде.

– Вы попали в точку. Кажется, это вы прилетали за нами в Мексику?

– Точно. Мне приказали в течение месяца оставаться в распоряжении Кальдака.

– И часто вам приходится так работать?

– Нет, особенно в последнее время, когда Конгресс урезает бюджет.

– Кстати, Кальдак нас не познакомил. Меня зовут Бесс Грейди.

– Я – Кэсс Шмидт. – Очень приятно. Я полагаю, вы не впервые выручаете людей из затруднительных положений? Вы из ЦРУ?

Кэсс спокойно кивнул, и Бесс вздохнула с облегчением. Значит, Кальдаку все-таки можно верить.

– Кэсс, а с ним вы раньше работали?

– Да. – По лицу пилота пробежала тень. – В прошлый раз я допустил грубую ошибку и боялся, что он оторвет мне голову. Уж во всяком случае, я не ожидал, что сейчас он вызовет меня.

– Наверное, он считает, что вы – хороший летчик.

– Честно вам скажу, лучше бы он так не считал. Меня трясет от него.

– Так вы его боитесь? – Бесс вдруг вспомнила, каким жутким казался ей Кальдак в первые дни. – А вы давно его знаете?

– Два года. Сначала Ливия, потом Мексика. Кажется, о Ливии Кальдак упоминал в связи с партнером Эстебана. Хабином.

– Машина на месте, – сообщил Кальдак, подходя. – Можете лететь, Кэсс. Вы свободны.

Кэсс наклонил голову.

– До свидания, мисс Грейди.

– Не забудьте куртку, – спохватилась Бесс. – И еще раз спасибо.

Кэсс улыбнулся.

– Да не за что.

Кальдак взял ее под локоть.

– Ну и много ты от него обо мне узнала?

Бесс решила, что нет смысла отпираться.

– Он сказал, что был с тобой в Ливии.

– И все? Значит, ты упустила последний шанс. Из моих знакомых этот – самый болтливый. А впрочем, в последние годы ЦРУ резко снизило требования к сотрудникам. Много дерьма принимают на работу.

Когда они вышли на дорогу, Бесс увидела стоящий у обочины бежевый седан. Кальдак открыл перед ней дверцу, а сам занял место водителя.

– Между прочим, я не собираюсь расспрашивать Кэсса или кого-то другого о том, что происходит, – заявила Бесс, усаживаясь в машину. – Я хочу, чтобы ты сам мне все рассказал.

– Расскажу, когда разберусь во всем сам, – отозвался Кальдак. – В багажнике все необходимое для тебя и для меня. Я сообщил нашим по радио, что нам понадобится одежда. Мы остановимся в мотеле. И запомни: тебя зовут Нэнси Паркер.

Бесс поморщилась – ей не хотелось жить под чужим именем, под чужой личиной.

– Терпеть не могу имя Нэнси.

– Ну, потом поменяешь.

Бесс покачала головой. Дело было вовсе не в имени. Просто почва уплывала у нее из-под ног. Рядом с ней не было уже ни Эмили, ни Джози. И даже фотоаппарата у нее не было. Она так издергалась, так устала, что позволила себе плыть потечению. Позволила Кальдаку подключить к поискам Эмили какого-то Йела Наблетта, позволила ему искать врачей для Джози, а теперь он манипулирует ее собственной жизнью.

– Кальдак, нам нужно поговорить, – вырвалось у нее.

Он окинул ее внимательным взглядом и не спеша повернул ключ зажигания в замке.

– Ради бога.

* * *

Примерно без четверти восемь они подъехали к непритязательному мотелю, состоящему из нескольких отдельных коттеджей. Отпирая дверь коттеджа, Кальдак заметил:

– Это у них номера люкс. Ну, люкс – не люкс, но вполне удобно. Спальня и ванная наверху, внизу – вторая спальня, еще одна ванная, кухня и столовая.

– Нормально, – вздохнула Бесс. – Мне уже все равно, я мечтаю только о душе. Идти наверх или можно здесь?

– Наверх.

Она покорно взяла чемодан и направилась к крутой лестнице.

– Я отнесу вещи, – сказал Кальдак.

– Я могу сама о себе позаботиться.

Бесс кривила душой: она чувствовала себя до того обессиленной, что была даже рада покровительству мужчины.

– Боже меня упаси посягать на твою независимость, – проворчал Кальдак, забирая у нее чемодан. – Мне самому нужно в душ.

В спальне Бесс открыла чемодан и обнаружила в нем две пары легких черных брюк, черный жакет, две белые блузы, хлопчатобумажную пижаму в голубую полоску, черную сорочку, пару черных туфель на высоких каблуках и пару туфель без каблука, а также несколько комплектов белья. К ее удивлению, все это ей прекрасно подошло, за исключением туфель, которые оказались на полразмера больше, чем нужно. А впрочем, подумала она, удивляться тут нечему. У Кальдака наметанный глаз.

На дне чемодана лежала черная кожаная сумочка, а в ней – косметичка и бумажник с двумя стодолларовыми купюрами, тремя кредитными картами и водительским удостоверением, на котором имелась ее фотография. Удостоверение было выписано на имя Нэнси Паркер.

Поразительно, за какой короткий срок все это удалось подготовить.

Бесс взяла пижаму и отправилась в душ. Горячая вода – вот в чем нуждалось ее измученное тело. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Все это время она жила в постоянном напряжении и оттого была не в состоянии ясно мыслить. Как же хорошо здесь, в душевой, куда не войдет Кальдак!..

Долго, очень долго Бесс блаженно плескалась в горячей воде.

* * *

– Кальдак, есть новости из Интерпола, – заговорил мобильный телефон голосом Рамсея. – Мне сообщили, что Марко Де Сальмо летит в Нью-Йорк.

Кальдак вздрогнул.

– Де Сальмо?

– Да. Насколько я знаю, ему случалось работать на Эстебана.

– Он и на других работал…

– И все-таки я решил, что тебе стоит знать. Из Нью-Йорка он может попасть куда угодно. Это верно. В том числе и в Атланту.

– Советую тебе найти безопасное место, – продолжал Рамсей.

– Об этом ты мог бы мне не говорить. Ладно, звони, если будут новости.

Кальдак отключил телефон. Де Сальмо… Скверно!

Но, может быть, он направляется не в Атланту? Может быть, его вызвал не Эстебан?

Однако рисковать нельзя. Надо действовать быстро.

* * *

Когда Бесс спустилась, Кальдак был на кухне – ставил что-то в микроволновую печь. Судя по мокрым приглаженным волосам, он тоже только что вышел из душа, на нем были джинсы и темно-синяя рубашка.

– Надеюсь, от курицы не откажешься? Я попросил заготовить для нас в холодильнике несколько замороженных обедов, а нам прислали одну курятину.

– Все равно. Любое замороженное мясо безвкусно. – Бесс опустилась на табурет. – Кальдак, я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы.

– Курица готовится семь минут. – Кальдак бросил взгляд на обмотанную полотенцем голову Бесс. – Боюсь, так твои волосы долго не высохнут.

– Фена в чемодане не было, – язвительно заметила она.

– Ах, какое упущение! Чего-нибудь еще не хватает?

– Воображения. Кроме этой вот пижамы и двух блузок, все черное.

– А, это стандартный набор. Или синее, или черное. Еще что-нибудь?

– Мне нужен фотоаппарат. Мой фотоаппарат.

– Тут я тебе ничем не могу помочь. Я не видел его с тех пор, как отвез тебя в Сан-Андреас. Думаю, он у Эстебана.

– Но он мне очень нужен!

Бесс почувствовала, что сейчас у нее начнется истерика, – напряжение последних дней доконало ее окончательно. Но без фотоаппарата она… просто не знала, как ей жить.

– Так что, купить тебе аппарат?

– Купить?! Разве это так просто – пойти и купить? Фотоаппарат нужно осмотреть, изучить, испытать. Он должен стать продолжением тебя самой. Тем аппаратом я пользовалась восемь лет! Я люблю его…

– Извини, возвращаться за ним я не хочу. Так купить тебе новый?

– Не надо. Я сама найду подходящий. – Бесс все-таки удалось взять себя в руки. – А сейчас я хочу поговорить с тобой. Ведь то, что ты рассказал мне насчет Тенахо, – это всего лишь верхняя часть айсберга. Я чувствую.

– Об этом потом. Ты устала. И, пожалуйста, не надо на меня давить.

О да, она устала и с трудом соображает. Даже если Кальдак сейчас примется объяснять, она, наверное, ничего не поймет. Может быть, после еды станет легче? Кальдака трудно припереть к стенке, нужно хоть немного отдохнуть…

– Учти: я от тебя не отстану, – сказала Бесс, размотала полотенце и начала сушить волосы.

– О, ты решила управиться без фена! Умеешь, оказывается, преодолевать трудности. Наверное, в твоих странствиях это качество сослужило тебе хорошую службу. В Хорватии сейчас мало салонов красоты.

Бесс замерла.

– Кто тебе сказал, что я была в Хорватии? – с трудом выговорила она.

– Когда вы с сестрой появились в окрестностях Тенахо, Эстебан запросил ваши досье. Ему необходимо было убедиться, что вы не связаны со спецслужбами и не представляете опасности для него. – Он открыл холодильник. – Я приложил все усилия, чтобы убедить его предоставить мне устранить угрозу. – Бесс похолодела, а Кальдак спокойно достал пакет молока. – Но он не хотел спешить. Теперь мне ясно: Эстебан очень рассчитывал на то, что ты тоже заразилась и болезнь тебя доконает.

– Ничего не понимаю… Ты что, собирался убить нас?!

Он покачал головой.

– Я помог бы тебе выбраться, и Эстебан ни о чем не узнал бы. Но я бы поступил так только в том случае, если бы мне не пришлось раскрываться.

– А если бы пришлось?

Кальдак достал из буфета два стакана.

– Тогда я встал бы перед выбором.

– Но ведь ты же раскрылся в Сан-Андреасе?

– Я рассчитал степень риска. Кроме того, тогда я уже гораздо больше знал об операции. – Он наполнил стаканы молоком. – А вот если бы это произошло раньше… Пойми, я больше двух месяцев всячески старался завоевать доверие Эс-тебана. Информация была мне необходима!

Последняя фраза была произнесена с таким жаром, что глаза Бесс округлились.

– Почему ты вдруг решил сказать мне все это?

– Чтобы ты знала, насколько важно для меня помешать Эстебану. – Кальдак посмотрел ей прямо в глаза. – Ради этого я бы не остановился перед убийством. Я бы убил тебя, Эмили, вашего шофера.

– Ничто не стоит такой цены.

– Объясни это тем, кто умер в Тенахо.

– Но ты все равно не спас их.

– Верно. – В углах рта Кальдака появились глубокие складки. – Это исключительно верно.

Он отвернулся и отошел к буфету.

Бесс внезапно поняла, что он испытывает боль. Боль невыносимой вины. Значит, под этой жестокой оболочкой все-таки скрывается человек.

Кальдак достал из буфета две тарелки. Его лицо опять сделалось бесстрастным.

– Отнеси стаканы в столовую. А я принесу курицу.

Бесс поднялась.

– По-моему, обед из коробки больше подходит для кухни.

– Знаешь, мама учила меня, что обедать нужно непременно в столовой. Этой привычке я не могу изменить. – Он помолчал. – Да, представь себе, у меня была мать. Я не вышел из скалы.

Против воли Бесс улыбнулась.

– А мне, признаться, представлялось, что ты вылупился из железного яйца на какой-нибудь далекой планете.

Он удивленно моргнул.

– Надеюсь, ты шутишь?

Как ни странно, она действительно шутила.

К ней внезапно вернулось чувство юмора. Более того, ей захотелось посмеяться вместе с Кальдаком! Да, она шутила. А ведь это невероятно. Именно сейчас к ней вернулось чувство юмора. Более того, ей еще и захотелось посмеяться вместе с Кальдаком!

– Так, занесло меня вдруг.

Кальдак нахмурился.

– Можешь не бояться, я не сержусь. У меня в самом деле много острых углов.

Поразительно быстро он вновь надел маску. Острые углы, пугающая проницательность, граничащее с фанатизмом упорство – вот это настоящий Кальдак. Подумать только, а ей-то показалось, что он состоит не только из гранита.

– Сядь. Я возьму вилки. – Он поставил на стол дымящиеся тарелки. – Не очень питательно, но все-таки еда. А ты со вчерашнего дня не ела. Когда мы ехали сюда, у тебя урчало в желудке.

– Не очень-то вежливо говорить мне об этом.

– Невежливо была бы тебя не покормить.

Ох, как же она проголодалась! И поняла это только теперь, когда нервное напряжение немного отпустило ее.

Кальдак вернулся из кухни с салфетками и столовыми приборами.

– Вгрызайся.

Бесс взяла вилку.

– Так перед обедом говорила твоя мама?

Он покачал головой.

– Нет, это один из моих острых углов. Знаешь разницу между врожденным и благоприобретенным?

Однако уже через две минуты Бесс убедилась, что манеры Кальдака за столом безукоризненны. Тогда она решилась спросить:

– Твоя мама жива?

– Нет, она давно умерла. Отец тоже. А твои?

– Мы с Эмили были еще маленькие, когда умерла мама. А папа погиб в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать лет.

– Значит, ты тоже рано осталась одна…

– Ну, у меня была Эмили. Она тогда училась в медицинском колледже и жила в городе. Мы продали Тингейт – это наш дом, – и я переехала к ней.

– Раз так, все прошло сравнительно легко, да?

Бесс нахмурилась.

– Ну, не совсем. Я была довольно нервным ребенком и страшно скучала по Тингейту. Сначала тяжело приходилось со мной, но потом я как-то успокоилась.

– Тингейт… – повторил Кальдак. – Похоже на название родового поместья.

– Нет. – Бесс покачала головой. – Самый обыкновенный дом, хотя и довольно большой. Правда, рядом была река.

– Но ты любила свой дом?

Он очень внимательно смотрел на нее.

– Конечно. Мне и сейчас его порой не хватает. Но Эмили была права, мы не могли сохранить его. Нельзя цепляться за прошлое.

– Расскажи мне про Тингейт, – попросил Кальдак.

– Зачем тебе?

– Просто любопытно.

– Я же говорю, ничего в нем особенного нет. Хотя жить было хорошо. Мы много купались, плавали на лодке, а однажды построили домик на дереве… Даже не знаю, отчего этот дом так много для меня значил. – Она замолчала, опустив глаза в тарелку. – Кстати, примерно в таком доме выросла Кэтрин Хэпберн. Я прочитала ее мемуары. В Тингейте было что-то… золотое! В детстве мы с Эмили были безмятежно счастливы в том доме. Там я всегда чувствовала себя защищенной. Внешний мир был непонятен, враждебен, суров, а Тингейт оставался чем-то простым и… невинным.

– В наши дни невинность встречается редко, – усмехнулся Кальдак. – Думаю, вам не стоило продавать дом.

Бесс покачала головой.

– По страховке мы получили очень мало, и Эмили едва ли смогла бы содержать нас обеих. Нет, она приняла тогда правильное решение. – Волна грусти захлестнула ее; она так давно не вспоминала о Тингейте. – Любой ребенок должен иметь право на детство в Тингейте или в каком-нибудь таком же месте. Хорошо бы записать это в Конституцию.

– Напиши своему конгрессмену. В Конгрессе любят защищать права детей: это политически целесообразно. А ты пей молоко. Это тоже политически целесообразно.

Бесс была рада перемене темы. Тингейт в ее воспоминаниях был неразрывно связан с Эмили, и разговоры о детстве только обострили ее тоску по сестре.

– Я пью молоко. А тебя прошу не отдавать распоряжений.

– Не могу: учтивость разрушит мой образ.

Кальдак произнес эту фразу без улыбки, и Бесс опять не сразу сообразила, что он шутит.

– Меня твой образ мало волнует.

– А меня волнует. Причем при любых обстоятельствах. – Он отхлебнул из своего стакана. – Реакция окружающих решает все. От нее зависит… Над чем смеешься?

– У тебя усы. Ты напоминаешь мне Джули. Она вечно…

Бесс не договорила, снова вспомнив о том, в каком незавидном положении сейчас, должно быть, находится Эмили. Неужели она могла забыть о сестре, пусть даже всего на несколько минут?

– Джули – это дочь твоей сестры? Та самая, у которой есть подруга в Интернете?

Бесс кивнула.

– Она похожа на Эмили?

– Нет. Она вообще ни на кого не похожа. Эмили говорит, что Джули чем-то напоминает ей меня, но мне кажется, что Джули – совершенный уникум.

– Ты дружишь с ней? А как ты относишься к мужу своей сестры?

– Я люблю Джули, а Том всегда был добр ко мне. Он мне очень симпатичен. – Бесс вдруг снова напряглась. Уже не верилось, что еще минуту назад она чувствовала себя совершенно свободно в обществе Кальдака. – Почему ты спросил?

– А близкие друзья у тебя есть?

– Ты заговорил как Эстебан! Он тоже выспрашивал меня о моих отношениях с близкими.

– Эстебану нужно было одно, а мне – совсем другое.

– Надеюсь. Ему нужно было знать, существует ли человек, который поднял бы шум, если бы мне перерезали глотку.

– А мне нужно, чтобы твоя глотка осталась в целости и сохранности. Кстати, ты ведь разведена? Какие у тебя отношения с бывшим мужем?

– Никаких. – Бесс поморщилась. – Наш брак продолжался только девять месяцев. Это было ошибкой для нас обоих. Эмили сразу назвала его неудачником, но я тогда ей не поверила.

– Почему же?

Бесс пожала плечами.

– Всегда хочется надеяться на лучшее. Мэтт – музыкант. Он красив, сексуален, он даже в состоянии поддерживать не слишком интеллектуальную беседу. Интеллектуальных разговоров он не выносил. – Она сделала глоток молока. – И понятие верности было ему неведомо. Уже через два месяца после свадьбы он вовсю заглядывал под юбки.

– И все-таки вы прожили вместе девять месяцев?

Бесс нахмурилась.

– Ты уже знаешь, что я упряма и не люблю признавать свои ошибки. Я надеялась, что Мэтт исправится. А на самом деле он оказался пустышкой.

– Значит, стараясь сохранить семью, ты опять совершила ошибку?

– Наверное. Я ведь совсем не похожа на Эмили, – пояснила Бесс.

– Расскажи про своих друзей.

– Нечего мне рассказывать. Мне приходится много ездить в командировки, такая у меня профессия. Трудно поддерживать тесные отношения, если не ходить на дни рождения и семейные праздники. Да что ты ко мне прицепился?

– Где ты живешь?

– В Новом Орлеане. Снимаю квартиру у арендатора.

– Дружишь с кем-нибудь из соседей?

– Они все очень милые люди.

– Но с кем-нибудь ты общаешься больше других?

Она покачала головой.

– А животные у тебя есть?

– Какие животные, если у меня нет возможности за ними ухаживать?

– Таким образом, в твоей жизни нет никого, кроме Эмили и ее семьи?

Бесс не понравился его тон.

– У меня много друзей в разных странах, – сухо отозвалась она.

– Да, разумеется. Только не надо показывать колючки.

– А зачем ты делаешь из меня какую-то Сиротку Энни?

– Я просто пытаюсь понять, где ты особенно уязвима.

– С чего это я уязвима? – вскинулась Бесс, и вдруг до нее дошел смысл слов Кальдака. – Ты думаешь, они могут добраться до Джули и Тома?

– Могут. Твой дом в Новом Орлеане уже под наблюдением. Когда мы поедим, ты дашь мне адрес Тома Корелли и его телефон. Я организую охрану для него и для ребенка.

– Хорошо, только мне кажется, нам пока можно за них не беспокоиться. Сейчас они в Канаде. Мы с Эмили должны были провести в Мексике три недели, вот они и уехали отдохнуть.

– Их легко там найти?

– Разве что медведям-гризли. Том – опытный путешественник. Если он идет в поход, то обязательно забирается в глушь. Он всегда оставляет машину на платной стоянке и живет в палатке в полном уединении.

– Радиопередатчик у него есть?

– Нет. Он считает, что в случае опасности достаточно выстрелить из ракетницы.

– Дай-ка мне координаты стоянки. Пусть наши люди подежурят там на случай, если кто-нибудь захочет увидеть Тома и Джули.

– Да, это правильно. – Бесс откинулась на спинку стула. – А теперь, Кальдак, расскажи мне, для чего ты привез меня в Атланту.

– Я же сказал тебе: мне нужно связаться с одним человеком, от которого я жду помощи.

– Какой помощи?

Кальдак молчал.

– Какой помощи? – нетерпеливо повторила Бесс.

– Насколько я понимаю, ты от меня не отстанешь? – мрачно поинтересовался Кальдак.

– Конечно! Ведь речь идет о моей жизни и о жизни Эмили. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, но я не желаю принимать твое покровительство, пока не знаю, что происходит. Я не марионетка. Я должна иметь ясное представление обо всем. А ты от меня постоянно что-то скрываешь.

– Да, – признался Кальдак. – Пока еще я не могу рассказать тебе все до конца.

– А когда сможешь?

– Не знаю.

– Кальдак, меня это не устраивает. Согласись, до сих пор я тебя слушалась, позволила тебе управлять мной. Но с этой минуты знай: если хочешь, чтобы я вела себя так, как тебе нужно, доверяй мне.

Кальдак долго всматривался в ее лицо, затем нехотя кивнул.

– Согласен. Но всего до конца я и сам еще не знаю. Кое о чем я могу только догадываться. Давай поговорим после того, как я повидаюсь со своим здешним товарищем.

– Я пойду с тобой.

– Видишь ли, это чрезвычайно щепетильный человек. Он может не согласиться на мою просьбу, если кто-то третий будет знать о его участии. Он собрал со стола вилки и пустые тарелки, отнес их в кухню и вернулся в столовую. – Бесс, не бойся, я не брошу тебя здесь. Завтра я съезжу к нему и вечером вернусь.

Нет, Бесс отнюдь не приходило в голову, что Кальдак собирается скрыться.

– Значит, мне остается только сидеть здесь сложа руки?

– Прости, но придется.

Бесс вздохнула. Было ясно, что ни на какие уступки Кальдак не пойдет.

– А ты обещаешь ничего от меня не скрывать?

– А ты поверишь мне, если я пообещаю?

– Да.

Кальдак наклонил голову.

– Я польщен. Итак, я обещаю, что завтра вечером дам тебе самый полный отчет о встрече.

И все же что-то в его голосе заставило Бесс заподозрить, что он искренен не до конца.

– Ты обещаешь рассказать мне правду?

– Да. Правду. – Губы Кальдака скривились. – Умеешь ты наводить объектив. Не зря тебе давали премии.

Бесс удивленно взглянула на него.

– Ты, оказывается, немало обо мне знаешь. А Эстебан говорил, что ты собрал недостаточно информации.

– Я не хотел сообщать ему больше, чем нужно, – улыбнулся Кальдак. – На самом деле я давно знаю твои работы и восхищаюсь ими. Мне особенно нравится фотография того бандита из Сомали.

– Мне тоже. – Она поднялась из-за стола. – Хорошо, что ты заговорил о фотографиях. Я должна позвонить Джону Пиндри и сказать, что не смогу закончить материал.

Кальдак нахмурился.

– Никуда звонить ты не будешь, – твердо сказал он.

– Но Пиндри всегда ставит авторам жесткие сроки. Я не могу держать его в подвешенном состоянии! И потом, я же ничего ему не скажу о том, что со мной произошло…

Кальдак промолчал, но по выражению его лица Бесс поняла, что спорить бесполезно.

– Ладно, черт с ним. В конце концов, Пиндри даже еще не ждет звонка…

– Сейчас напишу тебе адрес Эмили, а потом лягу спать. На ногах не держусь от усталости.

– Конечно. Я удивляюсь, как ты еще не свалилась. То, что ты пережила за эту неделю, никому не под силу. А ты изумительно держалась.

Его неожиданное одобрение, как оказалось, не было ей неприятно.

– Знаешь, мне начинает казаться, что мы делаем то, что нужно.

– Можешь не сомневаться, – серьезно сказал Кальдак. – Хотя мы с тобой не настолько правильные, как наша сестричка Эмили.

Он что, смеется над ней?

– У нее тоже есть свои слабости, но она, безусловно, очень правильный человек.

– А ты, разумеется, порочна насквозь?

Так и есть, он издевается! И все-таки Бесс не смогла сдержать улыбку.

– Нет, черт побери. Я классный фотокорреспондент и очаровательная женщина, между прочим.

– Значит, профессиональные качества на первом месте?

Улыбка Бесс сразу померкла.

– И что же?

– Так, просто любопытное наблюдение.

Он вновь и вновь провоцирует ее, стараясь выяснить что-то сокровенное.

– Кальдак, оставь меня в покое.

Он кивнул.

– Прости, Дело в том, что у меня, как и у тебя, аналитический ум. Я тоже привык делать пробные снимки.

Надо ли понимать его так, что он весь вечер пристально изучал ее, препарировал, как лягушку? Во всяком случае, он задал уйму вопросов, и вовсе не только насчет ее близких. От этого становилось неспокойно на душе.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Бесс.

Она поднялась на второй этаж и оглянулась. Кальдак мыл в кухне посуду, и движения его были уверенны и точны, как всегда. Как в тот момент, когда он убил охранника в Сан-Андреасе…

Внезапно Кальдак повернул голову.

– Что такое?

Бесс растерялась, нужно было немедленно найти какие-то слова.

– Ты отлично справляешься. У мамы научился?

Он кивнул.

– Она заставляла меня всегда убирать за собой. Хорошее правило. Когда чисто, меньше проблем.

Без проблем. Судя по всему, это его главный принцип. Так он говорил и в Сан-Андреасе. А она расстроила его тщательно разработанный план, и в результате погиб человек. Из-за нее Кальдаку пришлось пойти на убийство… Сможет ли он когда-нибудь простить ее?

– Иди спать, – жестко бросил он. – Когда ты проснешься, меня не будет. Позавтракаешь яичницей с ветчиной. Не выходи из дома. И никому не открывай. Поняла меня? Никому!

– Я уже усвоила. Ты когда вернешься?

– Как только получу необходимую помощь.

Она отвернулась и уже взялась за ручку двери, когда Кальдак окликнул ее:

– Бесс!

Она взглянула на него через плечо.

– Я вовсе не считаю, что ты порочна.

* * *

– Нет, Кальдак, – твердо сказал Эд Кац. – Я работаю с людьми. Кто-нибудь может проболтаться.

– Дай им выходной.

– Почему ты не хочешь оформить все официально?

– Пойдут бесконечные согласования, а у нас очень мало времени. Кроме того, нельзя допустить утечки информации.

– Ты справился бы и сам.

– У меня нет возможностей.

Кац закусил нижнюю губу.

– Не нравится мне это дело. Мне страшно.

– Не правда, тебе оно нравится. Я же вижу, что у тебя уже слюнки текут.

– Это потому, что я любопытен. Но я не могу так рисковать.

– Не забывай, ты мне кое-что должен.

Кац тихо выругался и пригладил ладонью длинные темные, волосы.

– Лучше бы ты забрал моего первенца, как в сказках говорится.

– У тебя нет детей.

– Это верно, иначе я бы так не говорил. А ведь мы с Марией много всего испробовали. Так когда?

– К вечеру.

– Это немыслимо.

– Сделай все, что в твоих силах. Мне нужно хотя бы что-нибудь.

Кац нахмурился.

– Хорошо. Уходи, и я приступаю.

– Я подожду здесь.

– Безобидное психологическое давление?

– Вот именно, – с улыбкой ответил Кальдак.

8

Черт возьми, что же сказать Бесс?

Кальдак крепко сжимал руль, всматриваясь в темноту.

Он не предполагал, что дела настолько плохи. Ему в голову не могло прийти, что Эстебан уже совсем рядом. Придется солгать Бесс: начальство наверняка сочтет, что ей незачем обо всем знать.

Ну что ж, лгать он умеет. Лгать в наши дни нетрудно.

Но ему не хотелось лгать. Он смертельно устал от бесконечной лжи.

А кроме всего прочего, ему нравилась Бесс Грейди. В ней женская хрупкость причудливо сочеталась с силой и мужеством. Его привлекали в ней ум, открытость, даже ее упрямство, доставившее ему столько хлопот.

К тому же он дал ей слово сказать правду…

Проклиная свою профессию, Кальдак понял, что сдержать слово ему не удастся.

* * *

– Ну что? – спросила Бесс, едва Кальдак показался на пороге. – Почему тебя так долго не было?

– Я решил убедиться, что за мной нет «хвоста», и поехал кружным путем. – Кальдак сразу прошел в кухню. – Хочешь кофе?

– Нет. – Она скрестила руки на груди. – Я хочу услышать новости.

– Хорошо, сейчас поговорим. – Он насыпал кофе в кофеварку, залил его водой и нажал на кнопку. – Почему во всех гостиницах кофеварки обязательно на две чашки?

– Кальдак, куда ты ездил?

– Я встречался с человеком, который работает в Центре по борьбе с инфекциями.

– Что дальше? – Я отдал ему деньги из кружки для пожертвований. На анализ.

Боже, она-то и думать забыла про эти деньги.

– Но почему именно деньги?

– Видишь ли, посылая нас на очистку города, Эстебан велел нам собрать все купюры достоинством в двадцать песо. Мы упаковали их в специальные мешки, а потом сожгли. А церковная кружка закатилась под скамью, и о ней никто не вспомнил. Эстебан уверен, что спрятал концы в воду, но его ждет разочарование.

– Что же показал анализ?

– Это фальшивые купюры. И напечатаны они при помощи очень необычной сиреневой краски. Кац говорит, что краска заражена бактериями антракс, претерпевшими генную мутацию.

– Антракс?! – почти беззвучно прошептала она. – Боже.

– Тебе что-нибудь говорит это название?

– Я два года изучала медицину. Если человек возьмет в руки зараженную антраксом материю, например, животный мех или кожу, то бактерия проникнет в кровь.

– Да, зараза передается через кожу, через пищу или воздушным путем. Обитатели Тенахо вдыхали зараженный воздух. Попав в легкие, бактерии вызвали необратимые мутации, и все люди погибли в течение шести часов. Конечно, на разные организмы бактерии подействовали по-разному. По позам трупов было ясно, что одни жители умерли за несколько минут, тогда как другие протянули не один час.

Бесс вспомнила: мальчик в магазине лежал, словно сраженный молнией.

– Но умерли все.

– Да. Однако Эстебану не понравилось, что в некоторых случаях агония длилась долго. Наверное, потому он и до сих пор не пошел дальше. Но он уже почти готов.

– От антракса хорошо помогает сыворотка серума.

– Против этой мутировавшей разновидности она бессильна.

– А другого средства нет? – с ужасом спросила Бесс.

– Возможно, удастся создать противоядие, если работать по двадцать четыре часа в сутки в течение восьми месяцев. Но у нас нет времени.

– Эстебан убил их всех с помощью денег… – прошептала Бесс.

– Что ж, это самый надежный способ. Тенахо – бедный поселок. Туда приехали незнакомые люди и принялись раздавать деньги. Наверное, эти простаки решили, что они уже в раю.

«Они и впрямь отправились в рай», – подумала Бесс. Рассудок ее отказывался смириться с миром, в котором существует столь расчетливое злодейство. Впрочем, известны случаи, когда детей в Хэллоуин угощали конфетами, начиненными ядом. – А как же люди Эстебана могли раздать деньги и при этом не пострадать?

– Деньги лежали в запечатанных прозрачных пакетах. Разработка упаковочного материала заняла почти столько же времени, сколько и эксперименты с мутациями.

– Твой чемоданчик тоже покрыт этим материалом?

Кальдак кивнул.

– Да, но я в любом случае не очень беспокоился. Очевидно, эти бактерии не могут жить долго. Посуди сама. Эстебан не предпринял ничего, чтобы помешать медикам приехать в Тенахо, а ведь он не мог быть на сто процентов уверен, что мы соберем абсолютно все болезнетворные купюры. Поэтому срок жизни бактерий наверняка был ограниченным. Думаю, часов двенадцать, раз Эстебан считал, что вы с Эмили тоже заразились.

– Но ведь Рико умер.

– Мы не знаем точно почему. Возможно, он случайно дотронулся до какой-нибудь банкноты.

– Корень, – глухо пробормотала Бесс. – Священник перед смертью несколько раз повторил слово «корень». Я еще подумала, что он имеет в виду яд. А он, наверное, пытался что-то сказать про деньги.

– «Деньги – корень всех зол»? Не исключено.

– Господи, какая же цель У Эстебана?

– Понятия не имею, что этому подонку нужно.

Кофеварка автоматически отключилась, и Кальдак налил себе кофе.

– Тебе это должно быть известно. Ты ведь работал с ним вместе.

– Насколько я знаю, Эстебан надеялся использовать свои разработки в качестве орудия шантажа. Следовательно, он жаждет богатства и власти. Но я полагаю, здесь нечто большее. По-моему, Эстебан – настоящий маньяк.

– Просто какой-то киношный монстр.

– Не надо его недооценивать, – серьезно возразил Кальдак. – Эстебан необыкновенно умен, иначе он не сумел бы создать столь разветвленную агентурную сеть. В его руках находятся лаборатории, где была выведена эта разновидность антракса. Изготовлением фальшивых денег занимался Хабин. Считается, что операцию возглавляет Хабин, но лично я в этом не так уж уверен.

– Расскажи мне про Хабина.

– Я уже говорил тебе – это палестинский террорист. Его гнездо в Ливии. Этот преследует политические цели. В последний год он делает все возможное, чтобы оказать давление на Соединенные Штаты и заставить Израиль выпустить палестинских заключенных.

Бесс содрогнулась.

– Как – Соединенные Штаты?

– Я же объяснял тебе: Тенахо – это всего лишь пробный полигон.

– Неужели его мишень – Соединенные Штаты?

– Думаю, ты и раньше это понимала. Наверное, она просто не желала признаваться себе в том, что понимала.

– Но… ты уверен?

– Я уже давно наблюдаю за ними. Все, что мне удалось узнать, говорит в пользу этого предположения. Полтора года назад из Денверского банка пропало большое количество двадцатидолларовых купюр.

– Но, говорят, наши деньги невозможно подделать.

– В данном случае сойдут даже сносные копии. Вероятнее всего, они будут действовать по сценарию Тенахо. Кто станет проверять купюры, когда они падают с неба?

– И в каком же городе это должно произойти?

Кальдак сжал виски руками.

– Я не знаю даже, наметили ли они какой-нибудь определенный город.

– Нужно предупредить власти!

– Какие именно власти? Президента? Предположим, он свяжется с мексиканским правительством и ему скажут, что Тенахо опустошила эпидемия холеры.

– Но у тебя в руках отравленные деньги!

– И тут все не так просто. Даже если президент согласится, что опасность существует, он не допустит огласки. Ведь всеобщая паника, недоверие к национальной валюте непременно приведут к экономическому кризису. Представь себе, как отреагирует фондовый рынок. – Его ладони крепче сжали чашку. – Получится, что Хабин добился своего, даже не прибегнув к антраксу.

Бесс не верила своим ушам.

– Неужели ты допустишь новое массовое убийство?

– Этого я не говорил. Но нам нужно узнать больше и лишь потом информировать власти.

– Как мы можем что-нибудь узнать? Не возвращаться же к Эстебану!

– Почему же нет? Я мог бы вернуться – и привезти ему твою голову.

Бесс невольно отшатнулась от него.

– Я пошутил, – хрипло сказал Кальдак. Бесс окинула его ледяным взглядом.

– Извини, я не поняла. Мне смеяться?

– Как хочешь.

– Неужели у твоих друзей из ЦРУ нет доступа к правительственным чиновникам, которые подсказали бы, что делать?

– Пол Рамсей, заместитель директора ЦРУ, – школьный товарищ президента. Я позвонил ему из больницы Хопкинса и рассказал о своих подозрениях.

– Он что-нибудь предпринял?

– Нет. Я сказал ему, что мне нужно еще немного времени, и он не стал спорить. Судя по всему, он не горит желанием открывать президенту, как мало мы на самом деле можем. Но, по крайней мере, он разрешил мне звонить в случае необходимости.

– Разве у нас нет необходимости?

– Я и собираюсь сообщить ему о том, что Эд подтвердил наличие антракса.

– Пусть он принимает решительные меры!

– Выпей кофе, – равнодушно посоветовал ей Кальдак.

– Пошел ты к черту со своим кофе!.. – Ей вдруг захотелось дать ему пощечину, но она только глубоко вздохнула и попыталась говорить спокойнее:

– Позвони Рамсею и попроси его немедленно связаться с Белым домом. Я не могу нести такую ответственность.

– Не можешь – не надо. Ответственность понесу я. Я привык, несколько лишних дней не сыграют роли.

Он сделал два больших глотка и отставил пустую чашку.

– Тогда я сама позвоню!

– Ты никому не будешь звонить, – медленно и четко проговорил Кальдак. – Хочешь, чтобы я тебя связал и заткнул рот кляпом? Не сомневайся, я это сделаю. Слишком много операций провалено из-за утечек информации и из-за бюрократической тупости.

– Ты не посмеешь применить силу!

– Вот как? Кажется, минуту назад ты отнюдь не была в этом уверена.

– Ты не посмеешь!

– Да, ты права, не посмею. Следовательно, я беззащитен.

Бесс с удивлением взглянула на него.

– Ты?! Да ты же как тигр! Сомневаюсь, чтобы тебе когда-нибудь случалось чувствовать себя беззащитным.

– Не случалось, – согласился Кальдак и очень просто добавил:

– А сейчас я ничего не могу с этим поделать. Для меня эта операция слишком много значит. Испытание в Тенахо нельзя назвать полным триумфом Эстебана, но он был очень близок к успеху. Я должен предпринять все необходимое, чтобы предотвратить катастрофу, и мне нужна твоя помощь.

– То есть молчание?

– Молчание – это очень важно. Но не исключено, что впоследствии я попрошу тебя о еще большей услуге.

– Что-то в этом есть бесчестное.

– Возможно. Но Эстебан силен и жесток. Он может пойти на любое безумство, и я не могу этого допустить. Ты еще не все знаешь об антраксе. – Кальдак помолчал. – В 1942 году англичане провели испытание антраксовой бомбы на острове вблизи шотландского берега. На следующий день среди овец начался мор. Тот участок побережья необитаем до сих пор.

Бесс невольно вздрогнула.

– Ты рассказываешь мне всякие ужасы, чтобы убедить меня молчать? Но ты сам говорил: мутировавшая бактерия не живет дольше полусуток.

– А если Эстебан в следующий раз использует штамм без мутаций?

– Прекрати! Мне слишком страшно.

– Тебе и вполовину так не страшно, как мне. Я это видел. Я знаю, что это такое.

– Где ты мог…

Бесс не договорила. Она во все глаза смотрела на Кальдака и чувствовала, какую власть он приобрел над ней, над ее эмоциями и устремлениями. И если он обратился к ней с просьбой, значит, он в самом деле нуждается в ее помощи. Он честен с ней, и она не может противостоять его влиянию…

– Посмотрим, – наконец произнесла Бесс.

Она резко отвернулась и подошла к окну, но слова Кальдака продолжали хлестать ее по нервам:

– Мне без тебя не обойтись. И поверь, я действую так, как надо.

Наверное, он действительно так думает, но разве не может он ошибаться? Она-то знает мертвую хватку Эстебана. Ее потряс рассказ Кальдака о событиях в районе шотландского побережья. Выходит, не подвергшаяся мутации бактерия страшнее той, что была применена в Тенахо?

А Кальдак продолжал:

– Ты еще не знаешь, на что способен Эстебан…

– Помолчи наконец! Ты уже все сказал. Моя Эмили такая же: постоянно давит на меня. Но я приму решение самостоятельно, ясно?

Кальдак молчал, и Бесс вдруг поняла, что ее решение уже принято. Но все-таки она не хотела сдаваться так легко.

– Я ничего не могу обещать тебе, пока Эмили не будет в безопасности. Прежде всего мы должны спасти ее от Эстебана. И запомни: я не кукла, за которую говорит кукловод-чревовещатель. Больше я не желаю оставаться в неведении. Я должна знать все, что знаешь ты. На мне как-никак лежит ответственность за ужасное оружие массового поражения, и я готова разделить ее с тобой, но только с открытыми глазами.

Кальдак медленно кивнул.

– Что-нибудь еще?

– Да! – Бесс посмотрела ему прямо в глаза. – Дай-ка мне наконец кофе. Он мне не повредит.

Бесс стояла неподвижно и смотрела на Кальдака, который ловко двигался по кухне, убирая со стола после ужина. Может быть, она сошла с ума, и следует немедленно позвонить в ФБР, ЦРУ или еще куда-нибудь. Но Бесс хорошо понимала, что имел в виду Кальдак, когда говорил о бюрократической волоките. Еще в Сомали она усвоила, что захлебнуться в бессмысленных согласованиях могут даже самые благие намерения, осуществляемые официально.

– Может, перестанешь на меня таращиться? – беззлобно заметил Кальдак. – Ты прожжешь во мне дыру.

– Не перестану, – откликнулась Бесс. – Мне нравится на тебя таращиться.

– Так и быть, лишь бы тебе было хорошо. Ловким движением он повесил кухонное полотенце на крючок.

– Скажи, пожалуйста, ты так хлопочешь, чтобы усыпить мою бдительность? – вдруг спросила Бесс. – Очень уж ты на себя не похож, когда стоишь у раковины. По-моему, ты чуточку переигрываешь.

– А, так ты считаешь, что я хочу заставить тебя забыть, какой я на самом деле зверь? – Кальдак усмехнулся. – Брось. Я же знаю, что с тобой этот фокус не выйдет. Человек всегда остается самим собой. И я таков, каков есть, просто в разное время использую разные свои качества.

– Мне казалось, что твоя профессия требует умения менять личину.

– Зачем тебе понадобилось меня дразнить?

– Я говорю правду, а не дразню. Твоя профессия – убивать. Ты убил человека на моих глазах.

– Да, это входит в мои обязанности. Что за нелепость, в конце концов?! Она чувствует себя виноватой из-за того, что обвинила его в убийствах, которые он действительно совершил!

Правда колет глаза. Конечно, он все тот же. Он – убийца.

И все же. С каких это пор она стала похожей на Эмили и начала воспринимать мир черно-белым, без полутонов? Кальдак – человек непростой, а подобные люди способны творить как зло, так и добро.

– Так что же ты решила?

Теперь Кальдак не отрываясь смотрел ей в глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты долго боролась, долго старалась противостоять мне. Но думаю, что ты проиграла. – Невероятно, но Кальдак улыбался, произнося эти жестокие слова. – Тебе недостает твердости. Тебе, очевидно, трудно жить.

– Жить всем нелегко, – парировала Бесс. А особенно нелегко жить, когда рядом с тобой человек, способный читать мысли.

– Тебе труднее, чем другим. У тебя все написано на лице.

Бесс невольно поморщилась.

– Это правда. Ты бы знал, насколько недостаток твердости мешает мне в работе!

– Можешь не объяснять. Я разбираюсь в людях.

Она не смогла уловить в его голосе никаких эмоций – ни разочарования, ни презрения, ни сочувствия. Наверное, природа одарила этого человека столь пугающей внешностью, чтобы он научился в любых обстоятельствах сохранять хладнокровие. А может быть, когда-то он был обыкновенным, ничем не примечательным мальчиком? У него красивые голубые глаза…

– О чем ты думаешь?

– О том, что у тебя красивые глаза, – неожиданно выпалила Бесс.

Кальдак нахмурился и поспешно отвернулся.

– Мы нашли для тебя убежище в Северной Каролине. Завтра во второй половине дня я тебя туда отвезу.

– Почему не с утра? – тут же спросила Бесс.

– Нам нужно еще побывать в Центре по борьбе с инфекциями. Я попросил Эда подготовить для меня данные о претерпевших мутацию бактериях. Возможно, мне понадобится официальная документация.

– Ты сегодня разговаривал с Йелом Наблеттом?

– Перед отъездом из города я набрал его номер, но он не ответил. Бесс нахмурилась.

– Разве он не должен был… что-нибудь сообщить?

– Завтра я еще раз позвоню ему. – Помолчав, Кальдак добавил:

– Ради бога, не волнуйся. Наверное, он в горах в районе Тенахо, а мобильные телефоны там не действуют.

– И все-таки позвони ему.

– Обязательно.

Конечно, он пообещал только из вежливости.

Бесс была уверена в этом, хотя страстно желала ошибиться.

На лестнице она вдруг остановилась и сказала:

– Я сегодня звонила доктору Кенвуду. Он говорит, что Джози лучше. Скоро можно будет делать операцию.

– Отлично.

– Еще бы! Ладно, спокойной ночи.

Поднимаясь на второй этаж, Бесс подумала, что почему-то чувствует себя спокойно, когда Кальдак рядом. Да, наверное, и с тигром можно почувствовать себя спокойно, если прожить с ним в клетке энное количество суток. Отсюда еще не следует, что Кальдаку можно доверять.

И все же она, по-видимому, безгранично доверяла ему, иначе он не смог бы уговорить ее молчать. Она страшно устала от непрекращающихся споров с Кальдаком – и с собой тоже. Однако это не означает, что она не будет действовать. Она нужна Эмили, которой никто никогда не был нужен. Значит, нужно сосредоточиться на единственно важной сейчас мысли. К черту Кальдака с его убежищем в Северной Каролине! Пусть Йел Наблетт поработает еще сутки, но если он и тогда ничего не сообщит насчет Эмили, она, Бесс Грейди, вернется в Мексику.

Пускай Кальдак спасает мир. Она должна спасти свою сестру.

* * *

– Антракс, – задумчиво повторил Рамсей. – Нет, Кальдак, я не имею права молчать об этом.

– Тогда расскажи президенту – и посмотрим на его реакцию. Ты же знаешь, он помешан на официальных документах, которых у тебя нет. Но даже если мы представим ему заключение Центра по борьбе с инфекциями, нам не удастся доказать, что Тенахо может повториться на американской территории.

– Словоблудие!

– Нет. Я прав.

– Нам некогда дожидаться документов. Пойми, не успеем мы моргнуть, как политиканы повесят на нас всех собак. Сколько времени в нашем распоряжении?

– Понятия не имею. Знаю только, что часы уже тикают. Я думаю, Эстебан почти готов действовать. Но… – Кальдак задумался, подбирая нужное слово. – Он выжидает.

– Чего именно?

– Не могу сказать наверняка. Вы прослушиваете его телефон?

– Телефон в офисе – да. А спутниковая связь не прослушивается.

– Известно что-нибудь о Морриси?

– Совсем немного. Ясно, что Эстебан нанял его. У нас сложилось впечатление, что Морриси занят какими-то розысками. В последние дни он несколько раз звонил Эстебану из разных городов Америки. Какую роль он играет?

Внезапно Кальдак почувствовал, что ему очень не хочется отвечать на этот вопрос.

– Возможно, одну из ключевых. Гальвес говорил, что Морриси уже много дней регулярно звонил Эстебану и посылал ему факсы. Морриси нужно найти.

– Ты считаешь, что мы ничего не делаем?

– Во всяком случае, надо торопиться. Что с лабораторией в Айове?

– Кальдак, ты же рассказал мне о ней только позавчера. Нам пришлось подключить ФБР. У них больше возможностей внутри страны.

– А о Шайенне ничего не слышно?

– Пока нет. Никаких фальшивых денег. Ни одного случая заражения антраксом.

– Полагаю, ничего и не будет. До главного удара. Экспериментальная стадия практически завершена. Где Де Сальмо?

– Могу только сказать, что его нет в Нью-Йорке. – Помолчав, Рамсей негромко добавил:

– Кальдак, мне нужна Бесс Грейди.

Кальдак знал, что рано или поздно услышит это.

– Здесь Бесс в безопасности. Эстебан мог выследить меня только возле Центра по борьбе с инфекциями, и я специально убедился, что слежки нет. Завтра я отвезу ее в укрытие. Я не могу отправить ее к тебе. – Мои люди могут сами забрать ее, – возразил Рамсей.

– Ну, разве что так. Послушай, Рамсей, – вполголоса произнес Кальдак, – тебе очень нужно вот так плевать на меня? Зачем ты выводишь меня из дела?

– Не надо болтать чепуху. Ты, кажется, забыл, что всем на свете обязан мне.

Ну да, профессиональным убийцей высшей категории Кальдак стал именно благодаря Рам-сею. И знал, что Рамсей гордится своим лучшим учеником.

– Нет, черт подери, не забыл. Ты действительно многому научил меня. Но не более того. Тем, кто я есть, я стал в Накоа.

Наступило молчание. Затем раздался отстраненный голос Рамсея:

– Тебе повезло, у тебя в этой операции особая роль. Разрешаю тебе действовать по своему усмотрению… до поры до времени. Не пропадай.

И он повесил трубку.

Повезло? Раздраженный Кальдак откинулся на спинку дивана. Всем, кто влип в это поганое дело, чертовски не повезло! Ему самому, жителям Тенахо и в первую очередь Бесс Грейди.

Оставалось только надеяться, что Де Сальмо летит не в Атланту, а куда-нибудь в Тимбукту <Тимбукту – город в Западной Африке, у южной границы пустыни Сахара.>.

* * *

В эту ночь Бесс видела во сне не Эмили. Ей снился Данзар.

Когда она проснулась посреди ночи, по щекам ее текли слезы. А возле ее постели стоял Кальдак.

Бесс рывком села; сердце ее бешено колотилось. В первое мгновение ей почудилось, что она снова в больничной палате Сан-Андреаса.

– Я услышал, как ты кричала во сне, – тихо сказал Кальдак, – и подумал, что тебя надо разбудить.

Бесс поспешно вытерла слезы со щек.

– Спасибо.

– Не за что. Я решил, что с нас довольно дневных кошмаров. Ты в порядке?

– Да. Уже все прошло. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Кальдак вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. Никаких вопросов. Никаких объяснений. Просто он все понял…

Бесс снова легла и сделала несколько ровных, глубоких вдохов. Обычно это помогало. Но не в этот раз.

А она-то думала, что Данзар наконец отпустил ее! Уже три недели он не являлся ей в снах. Но сейчас ее снова била дрожь, и она тщетно пыталась убедить себя в том, что ей стало лучше.

Несколько минут Бесс полежала с закрытыми глазами, потом все-таки выбралась из постели, прошла в ванную, проглотила таблетку аспирина и запила ее водой. Ее так трясло, что стакан едва не выскользнул из рук.

Она опустилась на кафельный пол и обхватила колени руками. Почему же эта боль не проходит? Надо подумать о чем-то хорошем. О Тингейте. О Джули, об Эмили, о…

– Тебе нехорошо?

Кальдак стоял на пороге ванной. Господи, нельзя, чтобы кто-то видел ее в таком состоянии!

– Да, нехорошо. Уходи.

– Я уже однажды ушел, но это не помогло. – Он сел на пол рядом с ней, поджав под себя ноги. – Что для тебя сделать?

– Я скоро приду в себя. Ты здесь ни при чем.

– Тебе снился Тенахо?

– А ты что, чувствуешь свою вину? Нет, это не Тенахо.

– Эстебан?

– Ты считаешь, я буду так переживать из-за какого-то сукина сына? – Она отчаянно заморгала, стараясь скрыть слезы. – Пожалуйста, оставь меня в покое!

– Нет, так мы с тобой оба до утра не заснем. – Он мягко отвел прядь волос с ее лба – точно так же он отбрасывал волосы Джози. – Бесс, тебе сейчас надо с кем-то поговорить. А поскольку здесь больше никого нет, поговори со мной.

– Иди к черту!

– Расскажи мне про Данзар.

Бесс похолодела.

– Что?!

– Пока я не разбудил тебя, ты беспрерывно кричала: «Данзар! Данзар!»

Она облизала губы.

– Так зачем ты спрашивал про Тенахо?

– Чтобы отвлечь тебя.

– Психологический прием?

– Я обязан владеть такими приемами. – Он окинул взглядом ярко освещенную ванную комнату. – А еще моего знания психологии хватает на то, чтобы сделать вывод: эта обстановка не способствует успокоению. – Он поднялся на ноги, наклонился к Бесс и помог ей встать. – Пойдем в кровать.

– Что?

– Не волнуйся, я сказал только то, что сказал. Тебе нужно расслабиться. Я не имел в виду секс.

Он осторожно взял ее на руки, отнес в спальню и уложил под одеяло. Бесс с удивлением смотрела на него.

– Я о сексе и не думала.

– Знаю. Просто я опять хотел тебя отвлечь. – Он заботливо подоткнул одеяло. – Я прекрасно понимаю, что покажусь тебе привлекательным разве что если придется выбирать между мной и Франкенштейном. Хотя, должен заметить, некоторым женщинам я нравлюсь.

Кальдак присел на край кровати и взял Бесс за руку. – Ты уже успокаиваешься, хотя еще немножко дрожишь…

– Значит, ты можешь идти.

– Я уйду, но только когда буду уверен, что это не повторится. Нам обоим нужно выспаться. Так что расскажи мне про Данзар. Пока не расскажешь, я все равно не уйду. Это в Хорватии?

– Да.

– Давно ты была там?

– Три месяца назад.

– Я никогда не слышал про Данзар.

– Это было небольшое селение.

– Было?

– Ну, наверное, есть.

– Как тебя понимать?

– Я хочу сказать, что его не сожгли.

– А что же с ним сделали?

Дети…

– Бесс! Так что сделали с Данзаром?

– Я не хочу об этом говорить!

– Представь себе, что перед тобой не я, а, скажем, Эмили.

– Я и с Эмили не говорила про Данзар.

Она и в самом деле никому не, рассказывала подробностей. Даже в больнице в Сараево. Почему же теперь она обязана выворачиваться наизнанку перед Кальдаком?

– Кстати, напрасно ты с ней не говорила. Но, может быть, со мной будет легче: ведь я тебя почти не знаю. Говори, как будто сама с собой. Так что там сделали?

Это кровь. Боже, сколько же крови.

– Что там сделали, Бесс? – повторил Кальдак.

– Дети…

– Что – дети?

– В Данзаре был… приют для сирот. Я приехала туда, потому что делала фоторепортаж о детях, потерявших на войне родителей. Там было очень много детей, приют был переполнен, но… Меня всегда поражало, как дети умеют быть счастливыми в любой обстановке. Если у них есть еда, крыша над головой и рядом кто-то, кому они небезразличны, они обязательно будут улыбаться. Там был один мальчик, Нико. Наверняка ему было не больше трех лет. Я фотографировала, а он хвостиком ходил за мной. Он был такой… – Бесс умолкла и на секунду прикрыла глаза. – Я приезжала в приют несколько раз. Сначала я считала, что просто выполняю задание редакции, а потом до меня дошло, что я могу сделать доброе дело. Ты, наверное, знаешь, как много в Америке бездетных семей. Я подумала, что если они увидят эти фотографии, то… Я не сразу догадалась, что приезжала туда все-таки из-за Нико. И мне пришла в голову безумная мысль – усыновить его. Конечно, я не замужем, постоянно в разъездах… Но я хотела, чтобы он был со мной. Я чувствовала, что это мой мальчик. И я начала оформлять документы…

– И тебе удалось его усыновить?

– Нет.

– Почему?

Бесс показалось, что где-то снова воют собаки. «Да кто вы в самом деле? Женщина-вампир?» – услышала она голос сержанта Брока.

– Почему, Бесс?

– Он умер, – прошептала она. – Они все умерли…

– Как?!

– Их убили партизаны. Было объявлено перемирие, но набеги партизан не прекращались. Я услышала о случившемся, когда уже работала над другим репортажем в шестидесяти милях от Данзара. Я попросила шофера отвезти меня обратно. Когда мы приехали, партизаны уже ушли из Данзара, и во всей деревне выли собаки. Я помчалась в приют и увидела… Дети были убиты, изрублены в куски. Я нашла Нико в кухне… Кальдак, кто может убивать детей? Чудовища! Они – чудовища!

– Да.

– Я прошла через весь приют. И непрерывно снимала. Я знала, что, едва наступит мир, они от всего отрекутся, спрячут концы в воду. И зверства будут забыты. Так бывает всегда, но я хотела этому помешать. Я должна была показать… – Рыдания душили ее, но она продолжала говорить:

– Я не могла допустить…

– Тише, я все понимаю.

– Ничего ты не понимаешь! Ты не был там!

Кальдак ничего не ответил, но почему-то поднялся.

– Я очень хотел бы подарить тебе покой, не знаю, как это сделать. Да ты ничего от меня и не примешь. Ты даже не хочешь, чтобы я сейчас был рядом. Ты опасаешься открыть передо мной свою слабость. А зря. – Все так же мягко он погладил ее по волосам. – Я сейчас вернусь.

Бесс явственно слышала его шаги, когда он спускался по лестнице. Всхлипывать она перестала, но слезы по-прежнему текли по щекам.

Дети…

Зачем она заговорила об этом? А заговорив, почему не смогла вовремя остановиться? Зачем она выплеснула самые страшные свои воспоминания, самую жуткую боль на Кальдака?

«Говори, как будто сама с собой», – сказал он. Что ж, так, наверное, и получилось. Рассказывая все это, она совсем забыла о его присутствии, поток слов лился во тьму независимо от ее воли. А потом Кальдак оставил ее, дав ей возможность не потерять лицо…

На пороге вырос темный силуэт.

– Я включу в ванной свет. Не возражаешь?

– Конечно, пожалуйста. – Бесс сделала глубокий вдох и поспешно вытерла глаза. – Почему ты спрашиваешь? По-моему, когда ты гасил его, ты не спрашивал разрешения.

– Поведение зависит от ситуации, – невозмутимо отозвался Кальдак, прошел в ванную, повернул выключатель и вернулся в спальню. – Пей.

Он протягивал ей стакан молока.

– Господи, горячее молоко? – поморщилась Бесс. – Это мамино средство от простуды, я всегда его терпеть не могла.

– Холодное молоко, – поправил ее Кальдак и усмехнулся:

– Если бы я стал его подогревать, ты бы опять решила, что я переигрываю.

Отпив глоток, Бесс взглянула на Кальдака. Нет, он не играл, иначе позаботился бы о своем внешнем виде. Только сейчас она заметила, что он бос и на нем нет рубашки, а темные волосы всклокочены.

Да и она сейчас, должно быть, выглядит не лучшим образом. Слава богу, свет горит только в ванной. Неужели он не зажег свет в спальне, потому что щадил ее?

– Выпей все.

Бесс сделала еще глоток и протянула ему стакан.

– Не хочу больше.

– Ладно. – Он не сводил глаз с ее лица. – Скажи мне, пожалуйста, что случилось с отснятыми в Данзаре негативами?

– Их конфисковали.

– То есть как?

– А вот так. В штабе армии полковник заявил мне, что публикация таких снимков «приведет к торможению мирного процесса». Общественное мнение может быть взбудоражено. Не знаю, как насчет общественного мнения, а я в тот момент была просто невменяема. Я визжала и орала, я грозилась написать всем политикам мира. Ничто не помогло. Военный врач нашел у меня нервный срыв и отправил на три недели в госпиталь в Сараево. А когда меня выписали, данзарская бойня была благоразумно скрыта. – Она горько улыбнулась. – Что и говорить, политики умеют скрывать то, что им невыгодно… Кальдак, меня тошнит от этого! Я ненавижу ложь!

– Ты имеешь на это право, – негромко сказал он. – Мне очень жаль, что тебе на долю выпало такое… Теперь ты сможешь уснуть?

Уснуть?! Бесс казалось, что сейчас она может только умереть.

– Конечно.

– Вот и хорошо. Надеюсь, что и я смогу. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Кальдак выключил свет и вышел, холодный, самоуверенный, черствый. Словно и не было того странного момента близости.

Близости? Да она же его совсем не знает!

Нет. Она знает его лучше, чем многих людей, с которыми знакома годы и годы. Она знает, что под его грубой, насмешливой манерой говорить, под его обычной резкостью скрывается страстная душа. Под маской равнодушия и склонности к насилию она разглядела доброту и юмор. Господи, неужели она успела привязаться к этому Джеку Потрошителю?!

Нет, Кальдак не такой. Если ему и приходится убивать, то только в случае крайней необходимости. Он умеет применять силу, но в нем нет любви к бессмысленной жестокости.

«Ну вот, скоро я разгляжу нимб над его головой», – подумала Бесс и улыбнулась. Нет, на ангела Кальдак все-таки не был похож.

Внезапно она вспомнила, как старательно он накрывал на стол, а после ужина вымыл посуду. Странно подумать, что когда-то у Кальдака была мама и она учила его аккуратности и хорошим манерам.

«Я не вышел из скалы», – сказал он. Бедный… Конечно, он привык, что в нем видят не человека, а какого-то каменного истукана.

И она – не исключение.

Тем не менее Бесс чувствовала, что его присутствие успокаивает ее. И была рада, что между ними установился какой-то контакт.

9

В девять тридцать утра самолет, на борту которого в Атланту прибыл Де Сальмо, совершил посадку в аэропорту имени Хартсфилда. Около десяти часов черный «Сатурн», принадлежащий фирме проката автомобилей, вырулил с автостоянки.

Де Сальмо сверился с картой города, выехал на шоссе 75 и взял курс на север.

Несмотря на сильный дождь, машина шла с приличной скоростью. До Центра по борьбе с инфекциями оставалось около получаса пути. «Если повезет, выполнение задания не займет много времени», – решил Де Сальмо.

Кальдак и Бесс подъехали к Центру по борьбе с инфекциями тоже по шоссе 75.

– Разве мы не зайдем туда? – спросила Бесс, видя, что Кальдак не изъявляет желания выходить из машины.

Кальдак покачал головой.

– Эд сам к нам выйдет. Он осторожный человек.

– Будь он осторожным человеком, он бы не стал связываться с тобой, – заметила Бесс. Она попыталась оглядеться, но дождевая вода заливала стекла. – Кроме всего прочего, он еще и промокнет.

– Значит, настроение у него будет неважное, – беззаботно откликнулся Кальдак и кивком указал на высокого мужчину в плаще и с чемоданчиком в руке, бежавшего трусцой к машине. – Да вот он идет!

Эд Кац плюхнулся на заднее сиденье и поспешно захлопнул дверцу. Бесс сразу отметила про себя, что ему чуть за сорок, когда-то красивые каштановые волосы уже начали редеть, а узкое лицо усыпано веснушками.

– Плохая примета, – бросил он.

– Что именно? Дождь?

– Разумеется. – Кац только теперь обратил внимание на Бесс. – Кто это?

– Мой товарищ.

– Превосходно. Странно, что ты не привез с собой еще человек двадцать.

– Она надежный человек, – запротестовал Кальдак.

– Да, до тех пор, пока от нее не потребуется давать показания, – проворчал Кац.

– Никому не придется давать показаний против тебя.

– В этом я не сомневаюсь. В случае провала мы все погибнем сразу. – Он передал Кальдаку чемоданчик. – Забирай. Я пошел.

– Спасибо, Эд.

– Только больше не обращайся ко мне с подобными просьбами. Поганая работа! Ты, кстати, и сам мог бы справиться не хуже меня.

– Ты провел вторичное тестирование?

– Конечно. Результат положительный. Но чтобы сказать точнее, нужны другие образцы. Эти слишком загрязнены.

– Понятно. Постараюсь что-нибудь добыть.

– Действуй. А до тех пор попрошу тебя мне не звонить.

Кальдак кивнул.

– Я тебя побеспокою, только если у меня не будет другого выхода.

– Нет уж, пожалуйста, поищи этот другой выход. – Он открыл дверцу, но, уже выйдя из машины, наклонился и добавил:

– Мы квиты, Кальдак.

Капли воды текли по его лицу, однако он не уходил, словно хотел сказать что-то еще и не решался. Потом повторил:

– Это поганая работа. Все равно ты не сможешь никому ничего доказать.

– Смогу, если помогут друзья.

– Так вот, учти, я тебе не друг! Ты меня понял, Кальдак? И не приходи ко мне больше.

– Если будет необходимо, приду. – Кальдак повернул ключ зажигания, и мотор заурчал. – Я свяжусь с тобой.

– Не стоит.

Дверца захлопнулась. Кальдак помедлил, пропуская въезжающий на стоянку черный «Сатурн», потом развернулся и выехал на шоссе.

Бесс обернулась и увидела, что Кац все еще стоит под дождем, глядя им вслед.

– Он боится, – негромко произнесла она. – Этот человек страшно боится.

– Мы все боимся, – заметил Кальдак.

Бес только покачала головой – она была потрясена тем, насколько напугали Каца результаты исследований.

– Послушай, он сказал, что ты мог бы и сам провести тестирование. Это правда? – Мог бы, если бы у меня было все необходимое.

– Значит, ты биолог, как и он?

– Таких экспертов, как Кац, нет.

– Не увиливай. Ты биолог?

– Был когда-то. Очень давно. Мы с Эдом учились вместе.

– Так почему же ты…

– Почему я оставил науку и занялся убийствами? – перебил ее Кальдак. – Знаешь, не всегда удается сразу понять, в чем твое призвание. Я не завидую Кацу. У него скучная жизнь.

Бесс показалось, что голос его прозвучал не вполне искренне. Как бы то ни было, Кальдак открылся ей с совершенно иной стороны.

Да что значит – открылся? С самой первой встречи и до сих пор Кальдак оставался для нее загадкой.

– Не бери в голову, – сказал Кальдак. – У тебя не хватит пальцев на руках, если я начну перечислять все свои профессии. Относись ко мне просто как к своему спасителю. Так будет проще.

Он опять смеется над ней! И вообще, не слишком вежливо напоминать, как она ему обязана…

Бесс благоразумно решила сменить тему.

– Этот Кац поможет нам, если будет нужно?

– Поможет.

– Он ведь, наверное, привык иметь дело с ядами. Почему его так напугал антракс?

– Его напугало то, что антракс попал к нему на деньгах. Он понимает, каким убийственным потенциалом обладают деньги. Они ведь живут своей собственной жизнью.

– Деньги – это всего лишь бумага, – нахмурилась Бесс.

– Да? Достань-ка двадцать долларов.

– Зачем?

– Достань двадцать долларов.

Бесс фыркнула, но послушно вынула из сумочки бумажник и извлекла из него двадцатидолларовую купюру.

– И что теперь?

– Порви их.

– Не городи чепухи! – возмутилась Бесс. – Деньги нам еще понадобятся.

– Вот видишь? Значит, это не просто бумага. Деньги позволяют нам учить детей в школе, обеспечивают нам крышу над головой, избавляют от нелюбимой работы. Когда ты будешь кричать от боли, деньги подарят тебе дозу героина. Кто же откажется от дармовых денег, даже если предупредить, что они разносят заразу? Люди обычно считают, что самое худшее может случиться только с соседом.

– Я могу их порвать! – неожиданно для самой себя заявила Бесс.

– Тогда действуй.

Быстрым движением она разорвала купюру пополам. – Поздравляю. – Кальдак почему-то улыбался. – Так, а что ты теперь делаешь?

– Как видишь, убираю обрывки в бумажник.

– Чтобы потом склеить?

Только когда Кальдак произнес эту фразу, Бесс осознала, что именно так и собиралась поступить.

– Я не желаю бросаться деньгами из-за твоих глупых экспериментов!

– Верно. Живым существам присущ инстинкт самосохранения – так утверждает наука. Вот и твои двадцать долларов подчиняются этому закону. Значит, они живые.

Автомобиль выехал на шоссе.

Деньги живут своей жизнью… Пожалуй, эта мысль кажется абсурдной только на первый взгляд. Бесс вдруг поняла, что хотел сказать Кальдак. Деньги и в самом деле не только бумага. Слишком необходимы они людям, слишком прочно вплелись в их жизнь. Эстебан несет смерть, раздавая деньги. Он играет наверняка.

– Чертовщина, – пробормотала Бесс.

– Именно.

– И все-таки, если бы эти люди знали об опасности, мне кажется, они не стали бы брать деньги.

– Может, и так. Но скажи, что ты почувствуешь, если увидишь, как кто-то уничтожает деньги? Неужели ты бы осталась равнодушной?

– О нет. На уничтожение денег спокойно взирать нельзя, – продолжал Кальдак. – Без денег наступит хаос. Это Хабин додумался использовать деньги в качестве орудия смерти. Это Хабин разработал план изготовления фальшивых банкнот.

– Где их делают? – поинтересовалась Бесс.

– В Ливии есть подпольный завод по производству мексиканских песо. А в этом году они освоили и доллары.

– Да где же, где?

– Надо полагать, на территории Соединенных Штатов, – пожал плечами Кальдак.

– Ты что, не знаешь?

– Могу только догадываться. Вряд ли они стали бы делать фальшивые доллары за границей, а потом ввозить их в страну.

– Ты опять недоговариваешь! – воскликнула Бесс.

Несколько секунд Кальдак молчал.

– Хорошо. У меня есть информация относительно Ватерлоо, штат Айова.

– Как ты узнал?

– Эстебан избавился от одного лейтенанта, который стал проявлять излишнее любопытство насчет Тенахо. Так вот, когда… его не стало, я ознакомился с его личными вещами.

«Когда его не стало…» Кальдак произнес это с такой странной интонацией, что сомневаться, увы, не приходилось: он сам его и убил.

И вновь Кальдак ответил на невысказанный вопрос:

– Да. И если бы я не уничтожил Гальвеса, то не получил бы необходимую информацию.

– Я ничего не говорю, – вздохнула Бесс. – Просто мне жаль, что на месте этого Гальвеса не оказался Эстебан.

– Надо же, какая ты сегодня кровожадная, – усмехнулся Кальдак.

– Ватерлоо, штат Айова, – пробормотала Бесс. Она не могла свыкнуться с мыслью, что преступники организовали тайную лабораторию смерти не где-нибудь в Ливии и даже не в Мексике, а в самом сердце добропорядочной Америки. – Значит, они делают фальшивые деньги и проводят свои эксперименты в Айове?

– Вероятно, да. Скорее всего, лаборатория и фабрика находятся в одном месте.

Итак, все у них продумано, все под рукой.

– Так где же произойдет катастрофа? – спросила Бесс.

Кальдак нахмурился, но ничего не сказал.

– Молчишь? Спасибо, хоть не лжешь, как ты делал до сих пор.

– Я не лгал, – устало произнес Кальдак. – Просто я не знаю наверняка, где они намерены нанести удар.

– Но ты можешь предположить?

– Гальвес перед смертью получил факс от Морриси. Этот человек, судя по всему, – главный разведчик Эстебана. В факсе говорилось: «Следующая остановка – Шайенн».

– Так надо предупредить городские власти!

– Нет. Нельзя сеять панику, когда предположение может оказаться ошибочным. Ведь впрямую Морриси не сказал ничего.

– Но ты не имеешь права молчать.

– Допустим, я предостерегу городской совет, и Эстебан узнает об этом. Что он предпримет? Поменяет направление удара, и я уже не буду знать, какой город он наметил.

– А теперь предположи на секунду, что Шайенн станет вторым Тенахо. Кальдак стиснул зубы.

– Второго Тенахо не будет. Даю тебе слово. Я сделаю все, что в человеческих силах. Положись на меня.

Все, что в человеческих силах! А если ему не удастся предотвратить этот кошмар?

Крупные капли дождя стучали по крыше автомобиля.

«Плохая примета», – сказал Кац. Остается только надеяться, что он ошибся…

* * *

– Я упустил их, – сообщил Де Сальмо. – Они меня опередили.

– Я не удивлен, – спокойно отозвался Эстебан.

– Мне оставаться здесь?

– Нет. Вылетай в Новый Орлеан.

– Он отправит ее туда?

На губах Эстебана заиграла улыбка.

– О да, я позабочусь об этом.

* * *

Мало-помалу ливень сменился мелким моросящим дождиком. Машина двигалась на восток.

– Где же твое укрытие? – нарушила молчание Бесс. – Насколько я понимаю, мы уже в Северной Каролине?

– Да. Мы пересекли границу штата минут двадцать назад. Скоро будем на месте. Я нашел для тебя дом в Нортрапе – это совсем небольшой городок.

– Обещай, что, как только мы приедем, ты позвонишь Йелу. Кальдак кивнул.

– Слушаю и повинуюсь. Только имей в виду, что он, может быть, еще ничего не…

Его прервал пронзительный звонок мобильного телефона. Не говоря ни слова, он поднес трубку к уху и нажал на кнопку.

– Черт побери…

Сейчас никто бы не назвал Кальдака невозмутимым. Губы его скривились, а на виске вдруг начала пульсировать жилка.

– Рамсей, ты вполне уверен? Когда это случилось?

Бесс не понимала, в чем дело. Ясно было одно: произошло что-то очень плохое. Антракс? Неужели Эстебан…

– Нет, – рявкнул Кальдак. – Я не могу. И я этого не сделаю.

Пробормотав ругательство, он отключил телефон.

– Что такое, Кальдак?

– Подожди минуту.

Кальдак свернул с шоссе на боковую дорогу, отъехал несколько метров и затормозил у обочины.

– Где-то обнаружен антракс?

– Нет. – Он не смотрел на нее. Руки его сжимали руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – Мне передали известия из Нового Орлеана.

– Да говори наконец!

– В утренней газете опубликовано скверное сообщение.

– Ты можешь сказать по-человечески?

– Бесс, это сообщение о смерти Эмили Грейди Корелли. Похороны состоятся через два дня.

Бесс беззвучно ахнула. Ледяной ужас охватил ее. Голова закружилась, она почувствовала, что не может вдохнуть.

– Это… это не правда. – Она медленно повернула голову. Голос ее дрожал. – Ложь! Эстебан старается нас запугать.

Кальдак покачал головой.

– Скажи, что это не правда! Это невозможно! Эмили была со мной в Мексике, как она могла попасть…

– Я был бы рад верить, что это не правда, – сухо возразил Кальдак. – Но вчера вечером ее доставили в морг на Первой улице. Свидетельство о смерти оформлено надлежащим образом. – Это ложь, – упрямо повторила Бесс. – Эстебан уже сказал мне однажды, что она умерла и лежит в морге. Но там был Рико. Рико, а не Эмили!

– Сейчас там Эмили. Полиция проверила отпечатки пальцев…

– Не верю! Ты обещал, что Йел найдет ее и привезет ко мне.

– Бесс, Эмили умерла.

И все-таки Бесс отказывалась верить ему. Если она поверит, чудовищная весть может оказаться правдой.

– Нет! Я сама поеду в Новый Орлеан. Пусть мне покажут тело, и я…

– Бесс, тебе нельзя ехать туда. Мне очень жаль. Честное слово.

Неожиданно Кальдак повернулся и порывисто обнял ее. Бесс тут же почувствовала, как к горлу подступили рыдания, на мгновение ей захотелось прижаться к его груди, но вместо этого она резко отстранилась. Расплакаться – это значит признать, что Эмили больше нет.

– Я поеду туда. Мне необходимо ее увидеть.

– Бесс, это ловушка. Подумай, зачем Эстебан отправил ее туда. Он хочет заманить тебя в Новый Орлеан. Он, безусловно, держит твой дом под наблюдением.

– Значит, это он убил Эмили?

Кальдак ответил не сразу.

– Он ее не убивал. Она мертва уже давно.

Скорее всего она умерла в Тенахо в первый же день.

– Нет, она не заразилась! Иначе они привезли бы ее в Сан-Андреас, как Рико. Это не Эмили, я знаю, это Рико…

– Ш-ш-ш. – Кальдак нежно гладил ее по волосам. – Бесс, я и сам не могу в это поверить. Видит бог, я не хотел, чтобы все так обернулось.

– Я еду домой! Эмили жива, она…

– Бесс, Эмили умерла, и теперь Эстебан ищет случая убрать тебя. Я не пущу тебя в Орлеан.

Бесс отбросила его руку.

– Ты не можешь не пустить меня к сестре!

– Послушай меня. Рамсей велел провести тест ДНК. Результаты будут известны уже завтра.

– К черту ваши тесты! Ты врешь! Немедленно вези меня в аэропорт, слышишь?

– Не могу.

Кальдак уже не смотрел на нее.

– Мы едем в аэропорт! В любой! В конце концов, я вправе распоряжаться своей жизнью.

Кальдак очень медленно покачал головой.

– Нет, Бесс. Сейчас не вправе. – Видя, что она не понимает его, он добавил:

– Очень вероятно, что у тебя выработался иммунитет к антраксу. На тебя не подействовал штамм.

Бесс ошеломленно уставилась на него.

– Какой еще иммунитет?

– Ты пережила Тенахо, тогда как все остальные погибли. – Ну и что же? При чем здесь это?

– Бесс, в Тенахо выжила только ты. Всех остальных убил антракс. Как ты думаешь, из каких соображений Эстебан сразу же не уничтожил тебя? Он понимал, что сохранило тебе жизнь. Ему нужно было провести анализ твоей крови.

– Я не помню…

– Разумеется, Эстебан не трудился тебя информировать. Зато ему очень не понравилось то, что он обнаружил.

– А что… Что он обнаружил?

– Активные антитела.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Перед выездом из Сан-Андреаса я забрал из лаборатории часть твоей крови, и вчера Эд провел анализ. Образец, к сожалению, оказался некачественным, но у Эда не осталось сомнений в том, что иммунитет налицо. Ты понимаешь, что из этого следует? Возможно, медикам удастся создать сыворотку не за год, как считалось раньше, а за несколько дней. – Кальдак перевел дыхание и с видимым усилием продолжил:

– Это значит, что мы не имеем права рисковать. Ты – наша единственная надежда. Ты будешь сдавать кровь, а специалисты из Центра по борьбе с инфекциями вплотную займутся созданием лекарства. Только так мы сумеем остановить Эстебана.

Надежда.

Но она не хотела становиться ничьей надеждой. Ей смертельно надоели эти смертельные игры. Она мечтала только о том, чтобы жить так, как жила до Тенахо. И чтобы Эмили была жива и здорова.

А Эмили – жива. Никто больше не обманет ее, не убедит, что Эмили больше нет, что ее труп лежит в морге. Эмили жива!

– Я не поверю в то, что моя сестра умерла, пока не увижу ее. – Бесс очень старалась говорить спокойно. – Я должна немедленно поехать в Новый Орлеан.

– Там тебя ждут люди Эстебана.

– Значит, тебе придется охранять мою бесценную кровь. Мне жаль разочаровывать тебя, но в следующий раз я сдам кровь только в Орлеане. Хотя, – добавила она с горькой усмешкой, – ты можешь пойти по стопам Эстебана и запереть меня.

– Этот вариант следует принять во внимание, – серьезно ответил Кальдак. – Послушай, неужели ты думаешь, что я позволю им захватить тебя? Я просто объясняю, насколько важную роль тебе придется играть. Рамсей, между прочим, предлагал мне вообще не говорить тебе про смерть Эмили.

– Она жива! – упрямо повторила Бесс.

– А раз так, зачем тебе подвергать себя ненужному риску?

О, Бесс могла бы ответить зачем. Затем, чтобы знать правду. Всю правду. До конца. Но Кальдака это не убедит. Он верит в то, что антраксубил Эмили, и наверняка прикажет Йелу Наблетту прекратить поиски. Внезапно Бесс осенило.

– Если у меня есть иммунитет, значит, он есть и у Эмили! Мы ведь родные сестры, и со здоровьем у нее всегда было лучше, чем у меня. Я вечно простужалась, а она…

– Это не аргумент, – отрезал Кальдак.

– А Джози? – крикнула Бесс. – А про Джози что ты скажешь? Она тоже не умерла. Значит, и у нее есть эти самые антитела. Если со мной что-нибудь случится, у вас останется Джози.

Кальдак покачал головой.

– У Джози антител в крови нет. Эстебан почти сразу потерял к ней интерес. Просто ей повезло. Не забывай, что она этих отравленных денег в руках не держала. А вот вы с Эмили бегали из дома в дом и не могли не соприкоснуться с заразой.

И снова он прав! Бесс вспомнила, что они надели резиновые перчатки и респираторы только после того, как попытались спасти людей в баре. И там были купюры, много купюр…

Ей стало страшно. Она всегда знала, что у Кальдака железная логика, и все-таки ее необходимо было опровергнуть.

– Все это не правда. В Новом Орлеане не Эмили. И я тебе это докажу. Кальдак не двигался.

– Пожалуйста, Кальдак! – прошептала она. – Я прошу тебя…

– Черт тебя подери! – Он повернул ключ зажигания. – Ладно, возвращаемся в Атланту. Оттуда есть прямой рейс на Новый Орлеан.

Господи, как же ей стало легко!

– Спасибо тебе, Кальдак.

– За что? – Он развернул машину с такой яростью, что Бесс услышала, как завизжали шины. – За мою глупость? За то, что я согласился подвергнуть тебя смертельной опасности? Кстати, вместе с тобой я подвергаю смертельной опасности целый город! – Кальдак включил телефон, набрал номер и гаркнул в трубку:

– Рамсей, мы едем! – Выслушав ответ, он повторил:

– Тем не менее мы едем. Позаботься, чтобы нас не задержали. – Оборвав на этом разговор, он набрал другой номер. – Эд, через час встречай нас в аэропорту. Получишь препарат, – Отключив телефон, он пояснил Бесс:

– Эду Кацу необходим свежий образчик твоей крови.

– А как бы он получил его, если бы мы не вернулись?

– Я сам взял бы у тебя кровь и передал ему.

– Интересно, что бы ты мне при этом сказал? Не понимаю, почему ты не хотел все мне объяснить с самого начала.

– Опять-таки не мог идти на риск. Ты думала только о сестре. Если бы ты узнала, какую ценность ты представляешь для Эстебана, то могла бы сдаться ему в обмен на спасение Эмили. – А этого ты не мог допустить, – язвительно проговорила Бесс.

– Этого я не мог допустить, – мрачно подтвердил Кальдак. – И отвезти тебя в Орлеан, не сдав на анализ твою кровь, я тоже не могу. Пусть Кац проведет исследования, и тогда у нас останется шанс предотвратить трагедию, даже если Эстебан уничтожит тебя.

Почему-то эти жестокие слова нисколько не задели Бесс. Она знала: нужно держать себя в руках, иначе от нее попросту ничего не останется. Сейчас главное – увидеть Эмили.

Увидеть живой и невредимой. Она наверняка скрывается в Мексике. Там в горах есть гроты. Ведь ей самой долго удавалось скрываться от Эстебана, причем вместе с Джози…

Та женщина в Новом Орлеане – не Эмили.

10

Первая улица. Большое белое здание морга. Штукатурка кое-где облупилась, трава на газоне не подстрижена. У входа посетителей встречала статуя, изображавшая крылатого ангела с трубой. Бесс подумала почему-то, что перед ней архангел Гавриил.

Наверняка Эмили не понравилось бы здесь. Она любит чистоту, ухоженность, порядок.

Кальдак сжал ее локоть.

– Как ты? Еще не поздно передумать.

Бесс решительно покачала головой и поспешно направилась к крыльцу. Ничего страшного. Сейчас она поможет исправить нелепую ошибку и поскорее уйдет отсюда.

Навстречу им вышел высокий седой мужчина и хмуро кивнул Бесс.

– Кальдак, по-моему, ты зашел слишком далеко. Можно подумать, ты хочешь, чтобы они с ней расправились.

– Ее безопасность – это твоя забота, Рамсей. Ты проверил здание?

– Разумеется. Уводи ее отсюда, там все готово.

Кальдак бросил быстрый взгляд на противоположную сторону улицы.

– Что в тех домах?

– Мы все осмотрели. Снайперов нет. Жителям пришлось объяснить, что мы готовим поездку президента. Они, кстати, могли пожаловаться своему конгрессмену. Еще бы! Что президенту может понадобиться в такой дыре?

Вслед за Рамсеем Кальдак и Бесс вошли в холл.

– Где она? – отрывисто спросил Кальдак.

– Первая дверь налево. Послушайте, мисс Грейди, – мягко заговорил Рамсей, – вы напрасно приехали. Она в закрытом гробу. Думаю, вам не стоит смотреть.

– Почему в закрытом гробу?

Рамсей смущенно кашлянул.

– Видите ли, она умерла неподалеку от Тенахо, и ее там же и похоронили. Стояла жара, и условия…

– Вы хотите сказать, что Эстебан выкопал тело и отправил сюда? – перебила его Бесс.

Боже, как все это отвратительно. Низкие, грязные мерзавцы.

Но эта судьба постигла не Эмили. В той комнате – не она.

Первая дверь налево.

Посреди комнаты стоит дубовый гроб. Горят свечи. Цветов нет. Почему здесь нет цветов?

Бесс чувствовала, что свинцовая тяжесть давит ей на грудь. Было невозможно дышать.

– Бесс. – Рядом с ней бесшумно вырос Каль-дак. – Ты помнишь, что сказал Рамсей? Тебе не стоит смотреть.

– Я должна ее увидеть. Мне нужно знать. Открой – или я открою его сама.

Коротко выругавшись, Кальдак шагнул вперед и отбросил крышку гроба.

«Один взгляд – и ошибка обнаружится, – твердила она себе. – Только один взгляд. И все будет позади».

Боже правый!..

Ноги Бесс подкосились, но Кальдак успел ее подхватить.

* * *

– Эмили…

– Тихо. Не говори ничего. Спи.

До сознания Бесс стало медленно доходить, что она лежит на руках у Кальдака, который куда-то ее несет. Вверх по лестнице. Ах да, это же ее дом…

– Я не верю…

– Знаю.

– Она долго мучилась?

– Нет. Не очень.

– Кальдак, они же просто закопали ее. Они ее выбросили! – Ее ногти впились в руку Кальдака. – За что?! Эмили, наша веселая умница Эмили… И я даже не простилась с ней. Я отдала ей Джози и побежала. Я ничего ей не сказала на прощание.

– Она поняла тебя.

– Но я должна была…

– Не надо плакать.

Да разве она плачет? Где же слезы? Все тело болит, как одна сплошная рана.

– Извини, я не буду.

Они, оказывается, уже в квартире. Кальдак присел на стул, прижимая Бесс к себе.

– Я не то хотел сказать. Поплачь. Можешь ударить меня, если тебе станет легче. – Он слегка покачивал ее на коленях. – Я вижу, как тебе больно.

– Я не могу… Она… Ее нет! Эмили умерла!

Это правда. Правда, с которой невозможно жить. Эмили лежит в дубовом гробу в городском морге. Эмили уже никогда не засмеется, не улыбнется, не прочитает нотацию своей младшей сестре…

– Все будет в порядке, – ласково шептал Кальдак. – Тебе скоро станет лучше. Я обещаю.

Ну почему ей должно стать лучше? Ведь Эмили умерла.

Кальдак бережно уложил Бесс в постель, укрыл ее пледом и вышел из спальни, тихо прикрыв за собой дверь. Даже если Бесс не заснет, пусть побудет одна.

В соседней комнате Кальдак опустился на стул и запрокинул голову. Он не предполагал, что ему будет так тяжело. Ему казалось, что это его сестра умерла – и он в ответе за эту смерть. На нем вина. Страшная вина…

Хватит думать об этом! Для Эмили все уже кончено. А его задача сейчас – защитить Бесс, оградить ее от страданий.

Он обвел взглядом небольшую уютную комнату. Простая, без изысков мебель. Кресло и диван в бежевую и малиновую полоску, на полу персидский ковер. Фотографии на стенах. Примечательные фотографии: чернокожая девочка с огромными печальными глазами; Джимми Картер в рубашке с короткими рукавами на фоне своего ранчо; сомалийский бандит – ему Кальдак чуть не улыбнулся, как старому знакомому.

А вот и семейные фотографии, они стоят на столе. Совсем юная Эмили на качелях на берегу реки. Эмили в свадебном платье, а рядом с ней – высокий мужчина в визитке. Эмили с маленькой рыжеволосой девочкой, прямо глядящей в объектив. Эмили, Эмили, Эмили…

Кальдак резко отвернулся и только тогда обратил внимание на то, что в комнате много цветов. Он вынул из кармана телефон и набрал номер Рамсея.

– Ты сказал, что вы все проверили и опасности нет, – заговорил он в трубку. – Но меня удивила одна вещь. Бесс постоянно в разъездах, а в квартире полно цветов. Кто их поливает? У кого-то есть ключи?

– Все в порядке. За квартирой присматривает владелец дома. Он приходит дважды в неделю. Ему никто неприятностей не доставлял. Кальдак, у меня работают профессионалы.

– Извини.

– Как она?

– А ты как полагаешь?

– Не надо было привозить ее сюда.

– От Эстебана ничего не слышно?

– Пока ничего. Хотя его люди наверняка здесь.

Да, Кальдак понимал это. Агенты Эстебана обязательно будут на похоронах. Эстебану известно, где находится Бесс.

– Проверка авиарейсов что-нибудь дала?

– Успокойся, ребята работают. Может быть, не так тщательно, как хотелось бы. Но они выяснят все, что нужно. – Рамсей помолчал. – Я хочу, чтобы ты приехал ко мне. Нужно поговорить. – Потом. Я не могу ее оставить.

– Что показал анализ крови?

– Первый дал положительный результат. Сейчас буду звонить Эду Кацу. Он должен был исследовать новую порцию крови.

– Положительный результат? – Рамсей выругался вполголоса. – И тем не менее ты привез ее сюда? Ты в своем уме?

– Не уверен. – Кальдаку не хотелось развивать эту тему. – Где Йел?

– Я разговаривал с ним вчера. Он уже должен был вылететь сюда. Когда ты отвезешь девушку в надежное место?

– Рамсей, давай договоримся: я работаю с Бесс, а на твою долю остается лаборатория и подпольная фабрика в Айове.

– Нет. Мы не имеем права рисковать ее жизнью, а ты только этим и занимаешься. Дело кончится тем, что ее убьют, и тогда Эстебан сделает очередной ход.

– Ладно. Я перезвоню тебе, – бросил Кальдак, отключил связь и набрал код Атланты.

– Все подтвердилось! – Голос Эда Каца дрожал от возбуждения. – Можно работать дальше. Но количество крови совершенно недостаточное.

– Что прикажешь сделать? Вскрыть ей вены?

– Вены можешь не резать, а вот новый образец мне бы не помешал.

– Пришлю при первой возможности.

– Поторопись.

– Эд, она только что вернулась из морга, где опознала свою сестру.

– О-о… – Кац явно смутился. – Я не знал… А ты не мог бы постараться объяснить ей, насколько это важно?

– До свидания.

– Эй, погоди! Она очень расстроена?

– Да, представь себе, она очень расстроена.

– Не вздумай давать ей успокоительное. Результаты анализа могут пойти насмарку.

– Я буду давать ей то, что сочту нужным. Если мне понадобится вырубить ее на сутки, я это сделаю не задумываясь.

– Хорошо, я не собираюсь тебя учить. Это твоя работа. Только пришли, пожалуйста, поскорее свежую порцию крови.

Неразборчиво пробормотав что-то в трубку, Кальдак отключил телефон и убрал его в карман.

Это твоя работа.

Да, это его работа, и ему дан карт-бланш. Он удостоился сомнительной чести заняться делом Эстебана – но лишь потому, что никому больше не хотелось совать голову в петлю. Слишком велика вероятность неудачи. Пока ему повезло в одном: у Бесс обнаружился иммунитет.

А отсюда следует, что он должен относиться к Бесс как к подопытному кролику. И не принимать в расчет ее чувства. Отныне она не имеет права на личную свободу, ее интересы должны быть подчинены интересам нации. Его же задача – обеспечить это. Использовать Бесс.

Но Кальдака мутило от подобной задачи. Он боялся, что этот непрекращающийся кошмар ему не по силам.

Однако еще страшнее ему становилось от мысли, что он справится со своей работой.

* * *

– Ну, что? Она проглотила крючок? Прилетела? – отрывисто спросил Эстебан.

– Да, она здесь. Потеряла сознание в морге. Кальдак отвез ее домой. Сейчас он с ней.

– И какие перспективы?

– Они очень хорошо организовали охрану, – признался Марко Де Сальмо. – В морге я не имел возможности к ней приблизиться.

– Марко, тебе платят за работу, – преувеличенно мягко сказал Эстебан. – Я не сомневаюсь, что ты справишься, но у нас мало времени. Они постараются увезти ее и спрятать. Не могу тебе передать, как я буду огорчен, если все труды пойдут прахом.

– Телефон Грейди прослушивается. Наблюдение за квартирой ведется. Мы ее не упустим.

– Надеюсь. Пока она жива, никто из нас не может спать спокойно.

– Я найду способ, – ответил Де Сальмо после короткой паузы.

– Я верю в тебя, – сказал Эстебан и повесил трубку.

Он не покривил душой. Он в самом деле верил в Де Сальмо. Этот человек – мастер своего дела, хотя ему порой недостает изобретательности. А вот у Кальдака изобретательный ум, и в этом одно из его главных преимуществ.

На пороге кабинета показался сержант Перес.

– Вас по мобильному телефону вызывает мистер Морриси. Вы говорили, чтобы я связывал вас с ним в любое время.

Морриси. Наконец-то! Целую неделю Эстебан как на иголках ждал этого звонка. Очень, очень долго Морриси занимался поисками нужного человека.

– Ну что? Нашли?

– Да. Его зовут Коди Джефферс. Двадцать один год. Холост. Безумно самовлюблен. Работает пилотом на автородео. Способен прийти четвертым, а то и третьим, но призовые деньги просаживает мгновенно. Подойдет он вам?

– Да! Разумеется! – Эстебан не мог скрыть радости.

– Переговорить с ним?

– Нет-нет, я сам поговорю, – торопливо ответил Эстебан. Столь важную часть операции он не мог поручить никому из подчиненных. Этому юнцу, Джефферсу, предстояло сыграть ключевую роль. – Где он сейчас?

– Здесь, в Вайоминге. В Шайенне. Отель «Мажестик». Надо сказать, вонючая дыра.

– Я приеду завтра утром. Встречайте меня в аэропорту. Перес сообщит вам номер рейса.

Эстебан отключил телефон и откинулся на спинку кресла. Итак, Грейди скоро умрет, а главное действующее лицо операции наконец найдено.

А значит, перспективы у полковника Эстебана неплохие!

* * *

Дневной свет лился в окно сквозь кружевные шторы. Бесс всегда нравился такой мягкий, слегка рассеянный свет. Она купила эту кружевную материю в Амстердаме, сама подшила шторы и украсила их по периметру скромной каймой. Она и для Эмили купила такие шторы, Эмили повесила их в комнате Джули. Она еще удивлялась тогда, что Бесс понравились белые кружева, и говорила, смеясь, что они совершенно не вяжутся с ее обликом…

Эмили!

Острая боль пронзила Бесс, и она зажмурилась, не желая смотреть на мир, в котором больше нет ее сестры.

– Не засыпай.

Она открыла глаза. Кальдак сидел на стуле возле ее кровати.

– Ты проспала десять часов, – негромко сказал он. – Теперь тебе надо поесть.

Бесс помотала головой.

– Надо. – Кальдак поднялся на ноги. – Сейчас я разогрею суп и сделаю сандвич.

– Я не хочу есть.

– Тем не менее тебе это нужно. А пока прими душ и оденься.

С этими словами он вышел из комнаты, а Бесс отметила про себя, что он вновь стал прежним Кальдаком – решительным и властным. Подумать только, что накануне этот человек нес ее на руках, укачивал на коленях, словно маленького ребенка, и страдал вместе с ней…

– Ты встала? – послышался из кухни голос Кальдака.

К черту! Никуда она не пойдет. Надо опять заснуть и забыть о том, как выглядела Эмили в гробу.

Кальдак вошел в спальню, помог ей подняться и подтолкнул в сторону ванной.

– Учти, если не выйдешь через десять минут, я взломаю дверь и выведу тебя. Ей захотелось ударить его.

– Оставь меня в покое!

– Бесс, жизнь продолжается. Нельзя все время валяться в постели. Нужно действовать.

– Прекрати меня воспитывать. Ты не знаешь, насколько…

Но его уже не было в комнате.

Бесс захлопнула за собой дверь ванной и в изнеможении прислонилась к ней. По ее щекам текли слезы.

– Пусть все катятся к черту, – шептала она. – Будь проклят Эстебан, который убил Эмили и швырнул в яму, как мусор. Чудовище. Грязный, бездушный выродок. – Бесс! Осталось пять минут.

Когда же он наконец отвяжется от нее?! Он так похож на Эмили, вечно он…

Неужели теперь все будет напоминать ей об Эмили? Не может Кальдак быть похожим на ее сестру. Другой Эмили нет. Эмили была умной, доброй, ласковой. А этот монстр ее убил.

Бесс машинально включила душ и сбросила одежду, ступила под горячую струю. Когда-то она считала, что достаточно показать чудовищ миру – и этот мир изменится. Но на самом деле чудовища всем известны, а Эмили все-таки погибла. Чудовище топчет землю, дышит воздухом, жрет, хохочет, брызжет слюной, а Бесс стоит под душем и хнычет, что никто ничего не делает. И в Тенахо никто ничего не делал, и в Данзаре…

А что сделала она сама?

– Бесс!

Сквозь матовое стекло двери она различала темную фигуру Кальдака.

– Кальдак, уходи.

– Я жду тебя к обеду.

– Уходи.

Дверь ванной начала медленно приоткрываться.

– Вон отсюда! – Бесс с силой захлопнула дверь. – Оставь меня в покое наконец!

Кальдак все стоял за дверью, по-видимому, не понимая, почему она так взбесилась. Да Бесс и сама себе удивлялась. Удивлялась тому, как быстро ее ярость достигла высшей точки. Кулаки были сжаты так, что ногти впивались в ладони. Ярость слепила ее.

– Я только повесил халат на крючок, – спокойно произнес Кальдак и наконец отошел.

Бесс осталась одна. Нет, не одна. С ней был образ Эмили. Той Эмили, которую она видела в морге. Сумеет ли она когда-нибудь представить себе, какой ее сестра была прежде? Или это последнее, смертное воспоминание навсегда заслонит прошлое?

Хватит. Нельзя распускаться. Сейчас она опять разревется, а ей нужны силы. Нужно взять себя в руки и составить план. Она не имеет права на слабость. Эмили на ее месте нашла бы в себе мужество.

Эмили знала, что показывать миру чудовищ – мало.

Чудовищ надо уничтожать.

Бесс провела в душе почти час. Когда она вошла в кухню, Кальдак поднялся из-за стола и поставил миску в микроволновую печь.

– Суп остыл. Сейчас подогрею.

На долю секунды на губах Бесс показался призрак улыбки.

– Ты собираешься кормить меня на кухне? Твоя мама этого не одобрила бы.

– Садись. Моя мама понимала, что такое чрезвычайные обстоятельства.

– Это хорошо. – Бесс села на табуретку. – Прости… Я не должна была кричать на тебя. Ты делал то, что тебе казалось правильным.

– Я не сержусь.

– Вчера ты был очень добр ко мне. Спасибо.

– Ради бога, не благодари меня. – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты в порядке?

Смеется он над ней, что ли? Как она может быть в порядке, когда Эмили нет на свете, а Эстебан все еще жив?

– Да.

– Я сам вижу, что нет. Ты белая как бумага. Я же понимаю, ты держишься из последних сил.

– Я хорошо себя чувствую, – упрямо возразила Бесс.

– Я сегодня звонил доктору Кенвуду. Он говорит, что Джози идет на поправку.

– Когда операция?

– Пока трудно сказать определенно. – Кальдак поставил перед Бесс дымящуюся миску с супом. – Девочка потеряла много крови.

«Эту кровь тоже пролил Эстебан», – подумала Бесс и спросила:

– Джули и Тому сообщили про Эмили?

– Нет еще. Они до сих пор в Канаде, и нам не удалось с ними связаться.

– И хорошо. Не надо, чтобы они знали.

– То есть как?

– Они сразу полетят сюда, а это опасно. Ты же сам говорил, что Эстебан может охотиться и на них.

Кальдак кивнул.

– Дежурство на стоянке будет пока продолжаться.

– И еще… Я не хочу, чтобы они увидели Эмили… такой. – Бесс с трудом проглотила слюну. – Том наверняка потребует, чтобы открыли гроб, и увидит… Увидит то, что не надо видеть никому. Пусть ее похоронят по-человечески. Я могу тебя попросить, чтобы ее завтра тихо похоронили? Я потом отведу Джули на кладбище, она будет знать, что ее мать похоронена достойно.

– Извини, Бесс, но по закону ты не являешься ближайшим родственником. Решать должен Том Корелли.

– К черту закон! – Бесс взяла ложку и почувствовала, как дрожит ее рука. – Ты все можешь. Ты работаешь в ЦРУ. Если ты имеешь право подделывать документы и убивать людей, значит, можешь и похороны организовать. Том и Джули не должны увидеть Эмили. Пусть они запомнят ее такой, какой она была до Тенахо. Кальдак, пожалуйста!

Кальдак медленно кивнул.

– Хорошо, я все сделаю. Но в таком случае ее похоронят сегодня. Чем скорее мы уедем отсюда, тем лучше.

– Завтра. – Бесс надеялась, что завтра ей удастся собраться с силами. Она съест суп. Съест сандвич. Выспится как следует. Возьмет себя в руки. – Завтра, Кальдак. – Это было бы нежелательно. Ну, хорошо. Ешь. – Он помолчал. – А теперь я должен тебя кое о чем попросить. Эд говорит, что для дальнейших исследований ему нужна твоя кровь.

Ах да, кровь! Она почти забыла. А забывать нельзя: ее кровь тоже входит в правила игры.

– Пожалуйста. У тебя есть шприц?

– Я могу подождать.

– Нет, бери сейчас.

Кальдак поднялся из-за стола и скрылся в комнате. Вернувшись на кухню, он извлек из черного кожаного футляра шприц, которым его снабдил Эд Кац. Игла легко вошла в вену, Бесс даже ничего не почувствовала.

– Ловко это у тебя получается.

– Сиди спокойно, – перебил ее Кальдак. – Вот так. Я сейчас вернусь. Чтобы отправить препарат, нужен лед. К вечеру твоя кровь должна быть в Атланте. Ребята в лаборатории Эда работают круглые сутки.

– Значит, это очень срочно? Тогда почему ты сказал, что можешь подождать?

– Ты много испытала за последнее время. – Губы Кальдака тронула усмешка. – Я стараюсь проявлять гуманизм. Разве не заметно?

– Да, конечно.

Бесс вздохнула. Он действительно был неизменно добр к ней. Ему даже удалось на какое-то время рассеять окружающий ее черный кошмар. Правда, ненадолго.

Все-таки как несправедливо, что у нее оказался иммунитет против антракса, а Эмили, врач, мать семейства, должна была умереть! Почему Бог не сделал правильный выбор?

Она встала и подошла к окну. Балконы, мансарды… Бесс любила Новый Орлеан, а Эмили этот город не нравился, она уговаривала сестру перебраться в Детройт. Новый Орлеан практичной Эмили казался чересчур эксцентричным.

Кальдак вернулся на кухню.

– Я позвонил Рамсею и попросил прислать курьера, – сказал он. – Дверь я открою сам.

Бесс вздрогнула.

– Неужели ты думаешь, что сюда может явиться человек с автоматом и пристрелить меня?

– Нет, не с автоматом, – серьезно ответил Кальдак. – Им не нужно лишнего шума. И в квартиру они вряд ли станут подниматься. Им проще дождаться, когда ты выйдешь из дома.

Бесс опять посмотрела в окно.

– Ты думаешь, они караулят меня?

– Безусловно. В этом можешь не сомневаться.

– Подумать только, какие страсти из-за моей крови! Судя по всему, я действительно представляю собой особо ценный объект… – Она помолчала. – Ты считаешь, что Эстебан здесь?

– Сам – едва ли. Он не пойдет на такой риск. Но кто-то из его людей, несомненно, здесь, в городе.

– Ты знаешь, мне кажется, ему захочется убрать меня с дороги самому. Я помню, какое у него было лицо тогда, в госпитале, когда он сообщил мне, что Эмили мертва. Почему он солгал, что Эмили лежит в морге?

– Он хотел сделать тебе больно. А если бы он сказал, что велел зарыть ее в лесу, ты бы ему не поверила. Ты могла решить, что она скрылась.

– Я так и подумала, когда мы с тобой нашли Рико. Господи, я так надеялась… Как Рамсей узнал, где ее похоронили?

– Ему сообщил Йел.

Бесс резко повернула голову.

– Йел? Ничего не понимаю… Ведь я сама слышала, как ты говорил с ним с авианосца. Он должен был найти живую женщину!

– Я тогда вышел с ним на связь еще раз. И попросил его искать могилу. Бесс сжала кулаки.

– Разве ты уже знал, что Эмили погибла?

– Я очень надеялся, что ей удалось спастись, я молил Бога о том, чтобы так и оказалось. Но я сознавал, что скорее всего ее нет в живых.

– Но почему?

– Потому что Джози привезли в госпиталь одну. А по твоим рассказам я понял, что Эмили ни за что бы не бросила ребенка.

Бесс знала, что Кальдак прав. Она и сама думала, в сущности, так же, просто не хотела признаваться себе в этом.

– У нее был шанс! Был!

– Да. Но очень небольшой. – Кальдак улыбнулся уголками рта. – У меня же аналитический ум, разве ты забыла? Мне нужно было предусмотреть все возможности. Поэтому, когда я давал Йелу задание, то упомянул о могиле.

– Когда он ее нашел?

– Три дня назад. Он обнаружил свежевскопанный участок у подножия одного иа холмов примерно в десяти милях от Тенахо. И местные власти произвели эксгумацию.

– То есть выкопали тело, – с горечью произнесла Бесс.

Эксгумация. Отвратительное слово. А то, что оно означает, еще отвратительнее.

Кальдак молча кивнул.

– Почему ты ничего мне не сказал? Зачем позволял надеяться?

– Все же еще оставалась возможность ошибки. Не забывай, Йел никогда не видел Эмили. К тому же разве бы ты поверила мне, если бы я пришел к тебе и сказал: «Эмили умерла»?

Нет, ни за что на свете она бы в это не поверила! Она не позволяла себе верить в гибель Эмили до той минуты, когда собственными глазами не увидела ее тело.

Бесс знала, что не должна вспоминать ту минуту, нужно держать себя в руках, но ничего не могла с собой поделать.

– Я устала. Пойду прилягу. Скажи мне, когда с похоронами все устроится, ладно? – Хорошо. Ты отдохни, а потом начинай собирать вещи. Мы уедем сразу после похорон, не задерживаясь.

Бесс прошла в спальню и поспешно прикрыла дверь. Хорошо, что Кальдак не заметил, как ее бьет дрожь. Она уже проявила достаточно слабости. Кальдак должен видеть ее сильной и мужественной, ей и самой так будет легче. Она справится с собой, нужно только еще немного времени.

Бесс держалась настолько хорошо, что Кальдак ожидал срыва в любую минуту. С его точки зрения, сверхъестественное самообладание было, пожалуй, более опасным, чем истерика. Он не ожидал увидеть такую Бесс. Обычно он с легкостью читал ее мысли – но не в этот день.

Ничего, не стоит беспокоиться. Скоро он будет знать, что у нее на уме.

* * *

Шайенн, штат Вайоминг

– А ты крутой парень, Джефферс, – говорил, растягивая слова, Рэндалл, то и дело поглядывая на сидящую тут же, у стойки бара, жену. – Таким, как ты, пальца в рот не клади.

Коди Джефферс понял, что Рэндалл глумится над ним. Не поверил, скотина! Ну да, Коди слегка преувеличил, но ведь он вполне мог действительно прийти первым. И вообще, за кого его принимает этот Рэндалл? Выиграл несколько раундов и задирает нос!

Коди слез с табурета, нахлобучил, шляпу и вышел из бара. Что с того, что у него пока нет громких побед? Он молод, у него все впереди. И настанет день, когда о Коди Джефферсе будут писать все газеты, а Рэндалл пересядет с грузовика в инвалидную коляску!

Коди сунул руки в карманы замшевой куртки и решительно зашагал по улице.

Завтра вечером Рэндалл уже не станет смеяться: когда одно из колес его грузовика отскочит на полном ходу, ему будет не до шуточек. Зато весь. Шайенн будет смеяться над ним. Всего-то и работы – несколько оборотов гаечного ключа. У Коди есть опыт, пару лет назад он уже поставил на место того козла в Денвере…

– Мистер Джефферс?

Коди обернулся. К нему приближался незнакомый мужчина.

– Моя фамилия Эстебан. Мне сказали, что я могу найти вас в баре. Мои знакомые рекомендовали мне вас с самой лучшей стороны, поэтому я хотел бы сделать вам одно предложение. Может быть, зайдем куда-нибудь и поговорим?

11

Наутро Кальдак и Бесс еще затемно вышли из дома через черный ход, сели в поджидавший их автомобиль и отправились на старенькое кладбище святого Николая, расположенное на окраине города.

Гроб с телом Эмили поместили в поросший мхом склеп, стоящий на берегу небольшого пруда. Солнце еще не взошло, когда священник закрыл свою Библию, наклонил голову в знак почтения к памяти усопшей и торопливо покинул склеп.

«Бедняга, – подумала Бесс. – Выдернули его из теплой постели и заставили ни свет ни заря тащиться на кладбище, словно сошедшее со страниц готического романа…»

– Нам тоже пора, – негромко напомнил ей Кальдак.

Бесс бросила последний взгляд на гладкий каменный саркофаг, в котором отныне нашла пристанище Эмили. «Прощай, Эмили. Я люблю тебя. И никогда тебя не забуду».

– Бесс.

Кальдак тронул ее за локоть. Она кивнула и медленно вышла. Пока смотритель кладбища запирал двери склепа, она вдыхала полной грудью прохладный, влажный утренний воздух. Первые, неяркие еще лучи начинали пробиваться сквозь ветви кипарисов.

Уже уходя, Бесс обернулась и только тут прочла надпись на входе в склеп.

Картье.

Кальдак перехватил ее взгляд.

– Это место мне предоставил некий Этьен Картье. Здесь их фамильная усыпальница: в их семье не принято зарывать останки в землю.

Бесс удивленно уставилась на него. Разве может человек отдать кому-то другому место, где когда-нибудь должен уснуть вечным сном он сам?

– Как это – предоставил?

– Я подумал, что Том Корелли, возможно, захочет перевезти Эмили в Тингейт, домой. А пока она здесь в безопасности.

Отвезти домой. Какие милые и грустные слова… Но Эмили всюду была бы в безопасности: разве может что-нибудь угрожать мертвым? Их ничто не тревожит, они не знают ни страха, ни гнева…

– Я правильно рассудил? – тихо спросил Кальдак.

Бесс кивнула.

– Да, конечно. А я как-то не подумала об этом. Эмили наверняка не захотела бы остаться здесь навсегда. Ей не нравился Новый Орлеан. Она предпочла бы вернуться домой.

Бесс медленно пошла вперед. Не надо оглядываться. Не надо ни о чем думать. Эмили не одна, она навеки осталась со своей сестрой.

Кальдак сразу же нагнал ее, и они молча пошли по усыпанной гравием дорожке между каменными рядами склепов.

– Как тебе удалось устроить похороны так рано? – после долгого молчания спросила Бесс.

– Рамсей умеет убеждать. – Он выбрал это кладбище, потому что мы прячемся от убийцы? И приказал, чтобы все происходило под покровом темноты?

– Ты полагаешь, Эмили предпочла бы, чтобы убийца встретил тебя при свете дня?

– Нет.

– Вот и я говорю – нет. Именно поэтому мы приехали сюда в несколько необычный час. И поэтому с нами здесь еще восемь человек.

Бесс быстро огляделась.

– Я никого не заметила.

– Ты и не должна была их видеть.

Впрочем, разве она могла бы кого-нибудь заметить по пути от машины к склепу? Ничто, кроме мыслей об Эмили, не существовало для нее в те минуты…

В отдалении у поворота показался взятый напрокат коричневый «Лексус», и Бесс ускорила шаги, но Кальдак жестом велел ей задержаться. Она вздрогнула, когда из припаркованного невдалеке седана вышел человек в яркой спортивной куртке.

– Не бойся, – сказал ей Кальдак. – Это наш. Он присматривал за машиной.

Тот человек кивнул, и только тогда Кальдак вместе с Бесс подошли к автомобилю.

– Ты подозревал, что Эстебан заложит бомбу?

– Я не исключал такой возможности, – ответил Кальдак и распахнул перед Бесс дверцу.

– Послушай, а что за человек Рамсей? – спросила она, усаживаясь в машину.

Кальдак удивленно взглянул на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Тогда, в морге, мне показалось, что он злой.

– Просто не нравится, когда не выполняют его распоряжений.

– Тебе тоже. – Бесс опять посмотрела в сторону седана. – Ты ему доверяешь?

– В определенной степени. Мне известно, что, делая карьеру в управлении, он иногда шел по головам. Работать он умеет, но очень амбициозен. А это всегда накладывает отпечаток.

– Да, наверное. Посмотри, уже светает.

– Значит, нам нужно ехать. Мне не терпится выбраться из города. Едем прямо в аэропорт, вещи тебе будут доставлены позже.

– Мы не едем в аэропорт, – спокойно произнесла Бесс.

Этот удар застал Кальдака врасплох. Он резко повернул голову.

– Что ты хочешь сказать?

– Мы никуда не улетим. Во всяком случае, сегодня. Сейчас ты отвезешь меня домой.

– Это невозможно.

– Отвези меня домой и вызови Рамсея. Я хочу сказать ему пару слов.

– Ты можешь поговорить с ним по телефону из машины.

– Нет. Я должна видеть его глаза. Мне нужна предельная ясность. Помнишь, я однажды говорила тебе, что не люблю недомолвок?

Кальдак долго не отвечал, после чего произнес только одно слово:

– Помню.

– Тогда вези меня домой. Иначе я пойду пешком, и тебе все равно придется тащиться за мной следом.

– Мне ничего не стоит вырубить тебя и увезти силой.

– Это ты уже однажды сделал, – усмехнулась Бесс. – Ты повторяешься, Кальдак. Если я нужна тебе, отвези меня домой. В четырех стенах мне ничто не грозит. – В голосе ее зазвенел металл. – Кальдак, я поеду только домой.

– Не надо, Бесс.

Она взялась за ручку дверцы, почти уверенная, что Кальдак сейчас стукнет ее чем-нибудь по голове. Но он только выругался сквозь зубы, включил зажигание и нажал на газ. Машина рванулась вперед.

Первый бой Бесс выиграла.

* * *

Входная дверь хлопнула, и Бесс услышала раздраженный голос Рамсея:

– Какого черта вы здесь делаете?! Вы сейчас должны уже быть в аэропорту и ждать самолета на Атланту. Кальдак, я полагал, что ты…

– У Кальдака не было выбора, – перебила его Бесс. – Мистер Рамсей, я была бы вам очень признательна, если бы вы обращались непосредственно ко мне. Видите ли, мне надоело, что со мной обращаются как с безмозглым теленком.

Рамсей бросил тяжелый взгляд на Кальдака, сидевшего на стуле в противоположном углу комнаты. Тот молча пожал плечами, и Рамсей повернулся к Бесс.

– Мисс Грейди, мы относимся к вам со всем возможным уважением и глубоко скорбим о вашей утрате. Я верю, что миссис Корелли была замечательной женщиной…

– Эмили умерла, и вам нет до нее никакого дела. Она была по-настоящему дорога только своим близким. Я позвала вас не для того, чтобы выслушивать ваши соболезнования.

– Тогда для чего же?

– Я должна уяснить для себя кое-что. Ваши люди намерены уничтожить Эстебана?

– Если мы сделаем это на мексиканской территории, может возникнуть международный скандал. У нас нет доказательств.

– У вас есть тело моей сестры!

– Громкий скандал может спровоцировать новое несчастье. Наберитесь терпения.

– Я не желаю набираться терпения. – Бесс помолчала, стараясь подобрать единственно верные слова. – И еще один вопрос. Относительно Кальдака. Я решила обратиться к вам, поскольку он сообщает мне лишь то, что считает нужным.

Рамсей вновь исподлобья взглянул на Кальдака. – Ответь ей, о чем бы она ни спросила, – ровным голосом сказал тот.

– Он подчиняется вам? – голос Бесс прозвучал более резко, чем ей хотелось бы.

– В некотором смысле.

– Либо да, либо нет. Третьего варианта быть не может.

– За годы работы с нами Кальдак стал незаменимым для нас специалистом.

– В области убийств или в области науки? Насколько мне известно, Кальдак – биолог.

– Он вам об этом сообщил? – Рамсей был заметно смущен. – Значит, вы знаете про Накоа?

– Нет, – вмешался Кальдак. – Она ничего не знает. Бесс, к чему ты клонишь?

– Я хочу представлять себе, насколько далеко простираются границы твоих полномочий. У меня сложилось впечатление, что тебе можно все, но я желаю знать наверняка.

– Кальдак пользуется значительной свободой действий, – сказал Рамсей. – Обычно мы не наделяем своих агентов столь обширными полномочиями. Но, учитывая особые обстоятельства…

– Особые обстоятельства заключаются в том, что они не могут без меня обойтись, – усмехнулся Кальдак. – Только я сумею дать некоторые разъяснения, если события будут разворачиваться по худшему сценарию. Кроме того, они прекрасно знают, что я просто не могу допустить повторения Тенахо.

Теперь Бесс тоже это знала: повторения Тенахо он не допустит.

– Значит, все используют друг друга.

– Мисс Грейди, я клянусь вам, что мы предпринимаем все возможное, чтобы остановить Эстебана, – заговорил Рамсей. – Повторяю, вам нужно только набраться терпения…

– Не надо мне клятв! – перебила его Бесс. Все равно я вам не доверяю.

– Неужели вы считаете, что мы допустим катастрофу общенационального масштаба? – возмутился Рамсей. Я не сержусь на вас только потому, что знаю: вы действительно приняли это дело близко к сердцу.

– Выслушай ее, – снова вмешался Кальдак. – Ей что-то от нас нужно.

Бесс кивнула.

– Он прав.

– Что же вам нужно, мисс Грейди? – спросил Рамсей, стараясь говорить спокойно.

– Не что, а кто. Мне нужен Кальдак.

Она не сводила глаз с Рамсея, но тем не менее ощутила, как напрягся Кальдак при этих словах.

– Боюсь, – осторожно проговорил Рамсей, – что я не вполне вас понимаю.

– В этом мире все используют друг друга. Так вот, я хочу использовать Кальдака.

– Каким образом?

– Он будет обеспечивать мою безопасность. Он поможет мне найти Эстебана.

– А, вот оно что, – пробормотал Кальдак. – Наконец-то мы перешли к делу.

– Вы, кажется, не отдаете себе отчета в том, насколько это сложно, – возразил Рамсей. – Проблема значительно шире, чем вы…

– Меня не волнуют глобальные проблемы, – перебила его Бесс. – Вас интересует антракс? Отлично. Предоставьте Кальдака в мое распоряжение и дайте гарантии, что он вправе сделать то, что сочтет необходимым.

– Может быть, ты попросишь завернуть меня в бумагу? – ядовито осведомился Кальдак.

Бесс не обратила на его слова никакого внимания. Она смотрела только на Рамсея.

– Мне нужен Кальдак.

– Я прекрасно понимаю вашу боль и ваше негодование, – все так же осторожно заговорил Рамсей, – но вы должны помнить, что все наши усилия направлены на то, чтобы не допустить повторения Тенахо.

– Значит, наши интересы совпадают. Я тоже желаю лишь одного: остановить Эстебана.

– Прислушайтесь к голосу разума…

– Нет, это вы прислушайтесь! – зло прокричала Бесс. – Я не верю в ваш «голос разума». Я знаю, что самые грязные дела оставались безнаказанными оттого, что так якобы велел «голос разума». Ничего у вас не получится. Я не позволю вам заключить сделку с Эстебаном, и он не выйдет сухим из воды!

– Никто не намерен вступать с ним в сделку, мисс Грейди.

Бесс повернулась к Кальдаку.

– Как ты думаешь, такое возможно? Кальдак нехотя кивнул.

– Кальдак, какого черта… – пробормотал сквозь зубы Рамсей. – Ты, похоже, хочешь мне помешать.

– Видишь ли, Рамсей, это дело касается меня слишком близко, чтобы я мог позволить себе лгать. Никогда в жизни меня еще не шантажировали так откровенно.

Рамсей смерил его презрительным взглядом и повернулся к Бесс.

– Мисс Грейди, я не могу позволить вам действовать самостоятельно. Мы просто обязаны обеспечить вашу безопасность, а для этого нам необходимо ваше содействие.

– Хватит разговаривать со мной как с маленькой! Давайте внесем ясность. Вам нужно не столько мое содействие, сколько моя кровь. Вы ее получите, только если согласитесь на мои условия.

– Смело сказано, – хмыкнул Кальдак. Рамсей застыл на месте.

– А в ином случае вы откажетесь помогать нам? А если Америке придется заплатить тысячами жизней за ваше упрямство?

– Что ж, в этом случае в Белом доме будут крайне недовольны тем, что вы не смогли со мнойдоговориться и спасти людей. Мне нужен Кальдак.

– Допустим, я дам вам слово, что, когда сыворотка будет создана, Кальдак получит задание обнаружить и изолировать Эстебана. Тогда вы согласитесь отправиться в укрытие и предоставить действовать нам?

– Не хочу больше слышать ни о каких укрытиях. Я остаюсь здесь.

– Господи, неужели вы ищете смерти?

– Нет, я хочу жить. С Кальдаком я буду в безопасности – здесь, в Новом Орлеане. Если я буду прятаться, мы никогда не доберемся до Эстебана.

– Эстебан не приедет сюда. Он пришлет наемника.

– Вначале – безусловно. Но чем дольше я буду оставаться в живых, тем сильнее он будет нервничать.

Рамсей покачал головой.

– Вы представляете для нас слишком большую ценность, чтобы мы использовали вас в качестве приманки. Вы не представляете себе, насколько рискованно то, о чем вы просите.

– Я ни о чем вас не прошу. Я только объясняю вам, как собираюсь действовать и как должны действовать вы. У вас нет выбора. Эстебан заплатит за жизнь Эмили. Больше мне добавить нечего. До свидания, мистер Рамсей.

Несколько мгновений ошеломленный Рамсей не двигался с места, затем кивнул на дверь.

– Кальдак, мне нужно с тобой поговорить.

– Я этого ждал. – Кальдак поднялся. – Бесс, я вернусь через пару минут. Мы не будем выходить из дома.

Бесс прошла в ванную комнату. Вот и второй решительный бой позади. Однако у нее не было уверенности, что она победила. Все это время Кальдак сидел в углу, смотрел на нее, строил планы, просчитывал ходы. Она чувствовала его присутствие на протяжении всего разговора с Рамсеем, но не знала, о чем он думает.

Бесс быстро сняла траурный костюм и натянула джинсы и блузку. Едва она успела переодеться, как в прихожей хлопнула дверь – Рамсей ушел. Бесс поспешила обратно в комнату.

Кальдак вновь сидел на том же стуле.

– Поздравляю, это сражение ты выиграла. – Он скрестил руки на груди. – Я уже твой.

– Правда?

– Во всяком случае, Рамсей это признал. Естественно, вначале он хотел, чтобы мы все-таки последовали первоначальному плану. Он предложил мне дать тебе снотворное и взять кровь. Но я отказался наотрез, и ему оставалось только сдаться.

– Ты не захотел использовать методы Эстебана?

– Наверное. Кстати, ты мастерски провела Рамсея. Он так и не понял, что ты блефуешь.

– Я не блефовала, Кальдак.

– Меня можешь не обманывать. Так или иначе, Рамсею я ничего не сказал: слишком велик риск. Нам нужна твоя кровь.

– Вы ее получите.

– Знаю. – Он помедлил. – Но для этого я должен сохранить тебе жизнь. Следовательно, тебе придется выполнять мои распоряжения и терпеть мое присутствие. Я не буду отходить от тебя ни на минуту. Ты не сможешь никуда выйти одна, даже дверь открывать тебе нельзя.

– Я согласна.

– Давай-ка пройдемся по квартире. Я покажу тебе, какие меры уже приняты.

Они вышли в прихожую.

– По-моему, – продолжал Кальдак, – и твоя спальня, и комната для гостей не представляют опасности. Пожарных лестниц там нет, и проникнуть туда иначе как через дверь невозможно. Теперь вот эта дверь, во двор. Замок на ней показался мне хлипким, и на дверь поставили прочный засов. Так. Сам двор обнесен прочным железным забором, нам пришлось только укрепить ворота. Во дворе, как и у парадного входа, я поставлю своих людей.

– Они не будут слишком мозолить глаза? Мне бы не хотелось зря пугать соседей.

– Сегодня, когда мы вернулись с кладбища, дежурил Питерсон. Он стоял на другой стороне улицы, возле магазина. Ты его видела?

– Нет.

– Ну, значит, они не будут особенно мозолить глаза. – Кальдак заглянул в другую комнату. – А-а, вот и твоя лаборатория.

Бесс повернула выключатель, и комнату залил тусклый красный свет. Кальдак сразу же взглянул в сторону окна.

– Так, у тебя здесь ставни. Это хорошо.

– Я установила их не для того, чтобы прятаться, – вздохнула Бесс. – Окна должны быть надежно затемнены, вот и все. Поэтому ставни не пропускают свет.

– А чем здесь так страшно воняет? – поморщился Кальдак. – Что это? Химикаты?

– Мне нравится этот запах, – пожала плечами Бесс.

– Ужас!

– Может быть. Но я люблю свою работу и провожу в этой комнате немало времени.

– Значит, ты не страдаешь клаустрофобией.

Она покачала головой.

– Нет, не страдаю. Мне здесь нравится. Я чувствую себя защищенной.

Кальдак непонимающе посмотрел на Бесс, и она снова пожала плечами.

– Даже не знаю почему. Хотя нет, наверное, знаю… Думаю, дело в том, что здесь начинают жить мои снимки. А они показывают мир таким, какой он есть, а не таким, каким я хочу его видеть или каким его хотят представить другие. Фотографии – это правда. А правда всегда побеждает ложь.

– Вот, значит, какое у тебя представление о безопасности… – протянул Кальдак, погасил свет в лаборатории и вышел в прихожую. – Хорошо. Спать я буду в комнате для гостей – она по соседству с твоей спальней, и если что-нибудь произойдет, я услышу. Не запирай на ночь дверь. – Он взглянул ей в глаза. – Нет возражений?

– Нет, конечно. Почему я должна возражать? Ты же меня охраняешь. Для этого я и прибегла к твоей помощи.

– Не только для этого. Тебе нужен Эстебан, и я должен помочь тебе разыскать его. Все остальное для тебя не имеет значения. – Он помолчал. – Ты пожелала быть наживкой? Прекрасно. Только действовать я буду так, как подскажут мне обстоятельства. Кроме всего прочего, ты не учла одну очень важную вещь. Если Эстебан внезапно исчезнет, Хабин окончательно потеряет голову и начнет наносить удары на свой страх и риск. Ты этого добиваешься?

– Ты и эту проблему решишь.

– По-твоему, я чудотворец?

«Да! – подумала Бесс. – Ведь сотворил же Кальдак чудо, когда посадил вертолет на палубу авианосца и спас тем самым Джози от верной смерти».

– Ты умный человек и профессионал. Это уже чудо. Я не настолько самонадеянна, чтобы действовать самостоятельно. Мне нужен ты.

Некоторое время Кальдак молчал.

– И ты хочешь меня использовать?

Его тон заставил Бесс вздрогнуть, но она решительно ответила:

– Да.

– Но эта перспектива, по-моему, тебя уже пугает.

– Ничего, с собой я справлюсь. – Она дотронулась до своей перебинтованной руки. – Не только тебя используют. От тебя, во всяком случае, не требуется крови.

– Может потребоваться, когда я выйду на Эстебана. Ты вообразить не можешь, какая у него мощная охрана, – возразил Кальдак. – А пока я, как верный раб, буду выполнять все твои капризы. Что тебе приготовить на обед?

Только сейчас Бесс испытала громадное, ни с чем не сравнимое облегчение. До сих пор она не была уверена, что Кальдак согласится играть по ее правилам.

– Я не хочу есть.

– Надо. Тебе необходимо восстанавливать потерянную кровь.

– Ну, дай мне что-нибудь.

Он кивнул и пошел на кухню.

– Кальдак!

Когда он обернулся, Бесс через силу произнесла:

– Я не могла иначе. Всем известно, что такое Эстебан, но никто не шевелит пальцем, чтобы его остановить. Я вовсе не хочу, чтобы ты пострадал, но только тебе я доверяю.

Кальдак испытующе посмотрел на нее.

– Доверяешь мне? – переспросил он.

– Да.

– Не стоит, Бесс.

Он вышел из комнаты.

«Третий бой, – подумала Бесс. – Наверное, следует считать, что и его я выиграла»… Однако ей самой так не казалось. Кальдак временно отступил, но не капитулировал. Она чувствовала его тщательно скрываемое раздражение, и ей становилось не по себе. Почему он сказал, что ему не стоит доверять? Очевидно, от досады. Ему можно доверять! И она ему доверяет. Она не всегда знает, что у него на уме, а временами он, наоборот, бывает чрезмерно прям и до грубости откровенен. Но с первых же дней он был с ней рядом, он поддерживал ее. С ним она не чувствовала себя одинокой.

* * *

– Стейк? – Бесс с отвращением посмотрела на тарелку. – Знаешь, я почему-то совсем не могу есть.

– Придется. – Кальдак опустился на стул напротив Бесс. – Тебе нужно восстанавливать силы.

– Хорошо, я попытаюсь.

Она взяла вилку.

– Я рад, что ты больше не капризничаешь.

– Мы же с тобой заключили договор, и я выполняю свои обязательства.

– Мне лично представляется, что твои действия скорее можно назвать открытым шантажом. Впрочем, не будем об этом говорить: слова не имеют значения. Сейчас важно, чтобы ты все-таки поела. – Словно желая подать Бесс пример, он тщательно прожевал кусочек мяса. – Ну что, хорошо я исполняю обязанности твоего верного раба? Но буду с тобой откровенен: полностью посвятить себя тебе я не намерен. Возможно, мне придется заняться и другими делами.

– Какими же?

Кальдак не стал отвечать.

– Не волнуйся. Без защиты я тебя не оставлю.

– Какими делами ты хочешь заняться?

– Бесс, я больше двух лет отчаянно старался помешать Эстебану и Хабину в разработке их «антракс-проекта». Я не сумел предотвратить их злодеяние в Тенахо, но в Америке ничего подобного не случится. – Он не отвел взгляда, когда она посмотрела ему в глаза. – Я не меньше тебя хочу, чтобы Эстебан сдох. Я долго работал с ним в Мексике, и поверь, много раз испытывал непреодолимое желание свернуть ему шею. Это было бы не так сложно, но я сдержался, хотя и с трудом. И какое-то время я буду удерживать от убийства и тебя: слишком велик риск. Ты не должна забывать то, что я сказал тебе о Хабине.

Бесс вскинула голову.

– Но ты же обещал мне помочь!

– Я помогу тебе. Просто мне захотелось выложить все карты на стол. Если убийство Эстебана окажется нецелесообразным, я постараюсь отложить его. – Он бросил взгляд на ее тарелку. – Ты и не прикоснулась к стейку. Поешь, пожалуйста.

– Прости, не могу. Может, когда пойдем гулять, зайдем в ресторан.

Кальдак очень старался сохранять хладнокровие, но на сей раз это ему не удалось.

– То есть как – гулять?

– Сегодня мы с тобой прогуляемся по французскому кварталу. И будем гулять ежедневно, но в разное время и по разным улицам. Я где-то читала, что привычки – опасная вещь.

– Я же сказал, что ты не будешь никуда выходить из квартиры!

– Обязательно буду. Эстебан должен знать, что я здесь и никуда бежать не собираюсь.

– Это бравада, Бесс. Она тебя погубит.

– Никакая это не бравада. Скажи, разве в квартире мне ничто не угрожает?

– У них во много раз больше шансов добраться до тебя на улицах!

– Ты не ответил на вопрос.

– Ну, хорошо. – Кальдак с видимым усилием взял себя в руки. – Если очень постараться, человека можно уничтожить где угодно. Короткое замыкание, например. Ядовитая змея в ванне. – Он пожал плечами. – Можно и просто выстрелить в окно разрывной пулей.

– Так чего же стоит ваша охрана?

– Я знаю, чего она стоит. Поэтому я и пытался уговорить тебя уехать.

– Значит, всякая безопасность относительна. Если мы будем сидеть поджав хвост, они начнут прикидывать, как достать меня в доме. А если я буду появляться на улицах, может быть, они решат выжидать удобного случая.

– Выходит, ты решила рисковать головой?

– Да. Ничего не может быть хуже, чем сидеть сложа руки и ждать, пока они придут и накроют меня. Нападение – лучшая защита.

– Все преимущества на их стороне, Бесс, вспомни хотя бы, что они знают тебя в лицо.

– Но у меня же есть ты! В общем, я приняла решение.

– Браво, – усмехнулся Кальдак. – Чем еще порадуешь?

– С сегодняшнего дня Эд Кац должен звонить по моему домашнему номеру.

– Бесс, нет никаких сомнений, что этот номер прослушивается.

– Вот и хорошо. Пусть Эстебан знает, что мы предпринимаем. Пусть понервничает.

– Нервничать придется не ему одному.

– Ничего, не рассыплешься. Слушай, а тебе случалось запускать змей в ванну? – не удержавшись, спросила Бесс.

– Нет! – рявкнул Кальдак. – Я боюсь змей. Но не все такие слабонервные, как я.

– Спасибо, успокоил.

– Ты спросила – я ответил. А если хочешь пожить в покое, уезжай со мной в Северную Каролину.

Бесс молча помотала головой.

– Да я уже и не надеюсь тебя уговорить, – признался Кальдак. – Значит, мы выйдем на улицу, обнаружим себя, и пусть Эстебан думает, что штурмовать квартиру чересчур хлопотно? Ладно. Куда именно ты хочешь пойти?

– В магазин «Зонтаг»! – не задумываясь ответила Бесс.

Кальдак в изумлении воззрился на нее, и она пояснила:

– Мне нужен фотоаппарат, а в «Зонтаге» прекрасный выбор.

* * *

Один из фотоаппаратов, выставленных в витрине «Зонтага», настолько завладел вниманием Бесс, что Кальдак проворчал:

– Мне было бы приятно, если бы ты с таким же вожделением смотрела на мясо, которое я для тебя пожарил. Таращишься, как будто хочешь съесть эту штуку.

Бесс не могла не согласиться с ним. Больше всего на свете ей сейчас хотелось взять этот фотоаппарат в руки и не выпускать долго-долго.

– Очень хорошая модель. Со всеми аксессуарами.

– У тебя был такой же? – поинтересовался Кальдак.

– Нет. Я пользовалась «Хассельбладом». Другими тоже, но тот был любимый.

– Почему тогда ты не купишь такую же модель?

– Тот аппарат стал мне близким другом. А друга нельзя заменить. – «Так же, как нельзя заменить сестру», – хотела она добавить, но тут же отогнала эту мысль, спрятала ее в самый дальний уголок сознания. – Поэтому остается только завести нового друга и ждать, пока у тебя с ним сложатся отношения. Я скоро вернусь.

– Не выдумывай. Я буду там, где ты.

Это обещание было выполнено буквально: он шел рядом с Бесс, как приклеенный, так что у дверей магазина она насмешливо заметила:

– Не думаю, что именно там засел убийца.

– Почему же? По-моему, лучшего места не найти. Ты фотожурналистка, у тебя нет аппарата, а «Зонтаг» – лучший в городе магазин фотопринадлежностей. Весьма вероятно, что ты рано или поздно окажешься здесь. – Он распахнул дверь, но не сразу пропустил Бесс вперед, а сначала заглянул внутрь. – Покупателей нет. Если к тебе кто-нибудь приблизится, отступи в сторону. И ни в коем случае не давай незнакомым людям прикоснуться к тебе: все может решить один укол.

– На будущей неделе у нас Пепельный вторник <Пепельный вторник – последний вторник перед Великим постом. В этот день в Новом Орлеане, как и в Париже, проходят карнавальные шествия>, – напомнила ему Бесс, – так что трудно будет избежать соприкосновений. Значит, тебе придется побыть лайнбекером <Лайнбекер – в американском футболе игрок, защищающий форварда от столкновений с соперниками>.

– Непременно буду, – заявил Кальдак. – Только помогай мне, прошу тебя.

– Можешь не сомневаться, – равнодушно ответила Бесс.

Когда продавец протянул ей фотоаппарат, она почувствовала прилив почти сексуального желания и одновременно – легкий укол совести. Эмили говорила, что у нее нездоровая страсть к фотографии. А ведь Эмили только сегодня похоронили…

Нет! Эмили хотела, чтобы Бесс жила полнокровной жизнью, чтобы ей было хорошо. Она не понимала увлечения Бесс и тем более не разделяла его, но она не стала бы отнимать у сестры то, что дарило ей счастье. Эмили первая набросилась бы на всякого, кто посмел бы посягнуть на радости Бесс. Хотя сама она, конечно, частенько ворчала на правах старшей сестры…

– Ты гладишь аппарат, как собаку, – заметил Кальдак.

– Я хочу его почувствовать. Знаешь, мне почему-то всегда казалось, что фотоаппарат похож на собаку. У меня в детстве была немецкая овчарка. Саймон. Он был очень милый, но, честно говоря, довольно тупой. А этот… – Бесс снова дотронулась до фотоаппарата. – Он очень умный.

Кальдак быстро расплатился и сразу вернулся к Бесс.

– Поздравляю. У тебя появился новый друг.

– Пока еще нет. Просто добрый знакомый. Но мы с ним обязательно подружимся. Он хороший.

Бесс впервые за долгое время вздохнула полной грудью. Без аппарата ее жизнь была какой-то не правильной.

– Ну, я рад за тебя. – Кальдак взял ее под руку. – А теперь идем домой. Мы уже долго шляемся.

Выйдя из магазина, Бесс оглянулась по сторонам. Вот на углу кривляется долговязый клоун с зелеными патлами.

Фокус.

Снимок.

Старуха с нарумяненными щеками сидит на скамейке в аллее.

Фокус.

Снимок.

Уличный музыкант в нелепом комбинезоне и в парике наяривает на скрипке прямо посреди Ройял-стрит.

Фокус.

Снимок.

– Если ты будешь останавливаться на каждом шагу, – проворчал Кальдак, – мы и до завтра до дома не доберемся.

– Мне это нужно! – весело воскликнула Бесс и еще раз сфотографировала длинного клоуна. – Новый Орлеан – самый фотогеничный город на свете. Отчасти потому я и поселилась здесь. В этом городе есть все, что мне необходимо. В каждом квартале можно снять целую повесть.

– По-моему, ты уже стала персонажем повести, причем не самой приятной, – возразил Кальдак. – И мне почему-то кажется, что ты снимаешь не просто удовольствия ради.

Бесс бросила на Кальдака быстрый взгляд.

– Ты угадал. Ведь где-то здесь, возможно, бродит убийца, правда?

– Очень возможно.

– Значит, у меня есть шанс снять его.

– Ты для этого и купила фотоаппарат?

– Нет. Просто мне подумалось, что ты не будешь меня ругать, если кого-нибудь на этих снимках узнаешь.

– Прости. Что-то я стал туго соображать.

Кальдак принялся крайне внимательно разглядывать троих мальчишек, шедших им навстречу, и Бесс усмехнулась.

– Ты что же, думаешь, что убийца – один из этих пацанов?

– Не делай поспешных выводов, – очень серьезно ответил Кальдак. – Он может оказаться кем угодно. Я почти уверен, что он наблюдает за нами. Мы ничего не знаем.

– Да, мы ничего не знаем, – согласилась Бесс. Ей и прежде доводилось снимать на пленку убийц. В Сомали. В Хорватии. В Чикаго – там она снимала маньяка, насиловавшего и убивавшего мальчиков. Но еще ни разу ей не случалось фотографировать человека, который намеревался убить ее, Бесс Грейди.

Как бы то ни было, она должна показать чудовищ миру.

Бесс снова подняла аппарат. Руки ее слегка дрожали.

Фокус.

Снимок.

* * *

И все-таки эта тварь сняла его.

Де Сальмо провожал Бесс и Кальдака взглядом, пока они не скрылись за углом.

Для него поведение Грейди явилось полной неожиданностью. Он не предполагал, что она станет бродить по городу и беззаботно щелкать фотоаппаратом. Казалось бы, ЦРУ должно держать ее за десятью запорами – судя по тому, сколько агентов не спускало с нее глаз. Де Сальмо уже начал разрабатывать план проникновения в дом Грейди, и вдруг она собственной персоной появилась на улице…

Этот недоносок Кальдак, конечно, вообразил, что одно его присутствие остановит кого угодно. Идиот. Да и Эстебан преувеличивает трудность своего задания. Шальные денежки сами плывут к нему в руки!

Де Сальмо смущало только одно: теперь у нее есть его фотография.

* * *

На ступеньках крыльца сидел незнакомый мужчина, и Бесс, вздрогнув, непроизвольно вцепилась в руку Кальдака.

– Все в порядке, – усмехнулся он. – Это Йел. Я попросил Рамсея прислать его сюда, как только он вернется в Штаты.

– Воздухом подышали? – Йел Наблетт поднялся на ноги и протянул руку. В голосе его чувствовался легкий акцент. – Теперь ясно, отчего Рамсей стоит на ушах.

Кальдак с улыбкой пожал Йелу руку.

– На такое представление я бы не отказался посмотреть. Ладно, рад тебя видеть. Познакомьтесь: Бесс Грейди, Йел Наблетт.

Бесс автоматически пробормотала какую-то вежливую фразу. Перед ней стоял человек, который отправился на поиски Эмили и отыскал ее в могиле. Но, как бы то ни было, она должна быть благодарна ему. Йел Наблетт оказался худощавым и мускулистым, зеленоглазым шатеном лет под сорок. Его лицо понравилось Бесс.

– Я не знал, что ты уехал из Мексики, – заметил Кальдак, отпирая дверь.

– Там больше нечего было делать, – отозвался Йел и вошел в дом вслед за хозяйкой. – Эстебан пропал. Вероятнее всего, выехал из страны.

– Этого еще не хватало! Когда?

– Вчера. – Йел взглянул на Бесс и добавил вполголоса:

– Поверьте, мне очень жаль, что я не смог привезти вам сестру живой.

– Вы ни в чем не виноваты, – вздохнула Бесс и заключила про себя, что Йел Наблетт, по-видимому, не злой человек. – Спасибо за то, что вы нашли ее, мистер Наблетт.

– Просто Йел. Как ты думаешь, – обратился он к Кальдаку, – Эстебан хочет приехать сюда?

– Вряд ли. Хотя я почти мечтаю о том, чтобы он объявился здесь. Но готов спорить, что у него есть и другие дела.

Йел поморщился.

– Хотелось бы надеяться, что ты ошибаешься.

– Он почти закончил приготовления и теперь может нанести удар в любой момент. Если он решился покинуть Мексику – значит, у него были на то веские причины.

– Выходит, он просто взял и исчез? – спросила Бесс. – Но как это могло произойти? Разве за ним не следили?

– Разумеется, следили, но он очень хорошо все рассчитал, – ответил Йел. – Эстебан вошел в один из домов на бульваре Реформ и не вышел оттуда.

– Этого нельзя было допустить! – воскликнул Кальдак.

– Согласен. И тем не менее мы его упустили.

– Что говорит Рамсей?

– Чего только не говорит! Аж пар изо рта идет. Он поручил одному из агентов допросить с пристрастием Переса, адъютанта Эстебана. Хотя вряд ли ему что-нибудь известно. Рамсей просто не знает, за какую соломинку хвататься. – Он посмотрел на Бесс и улыбнулся. – А вы основательно разворошили муравейник, когда решили остаться в Орлеане.

Бесс хмуро ответила:

– Мне очень жаль. Но я не могла придумать, как иначе заманить сюда Эстебана. Вот вы вели за ним наблюдение, а теперь даже не знаете, куда он делся. Тоже мне агенты ЦРУ!

Йел вспыхнул и театральным жестом воздел руки.

– Кальдак, спаси меня от этой женщины! Испепели ее взглядом.

– Попытайся сам. Мои взгляды на нее не действуют.

– Правда? Это уже интересно. – Йел опять улыбнулся Бесс, и на сей раз она неожиданно для самой себя ответила ему улыбкой. – Тогда я сдаюсь на милость победительницы. Не осчастливите меня чашечкой кофе? Я примчался сюда сразу из аэропорта.

– Хорошо, если только это не предлог, для того чтобы выставить меня отсюда и поговорить с Кальдаком наедине.

– Признаюсь, именно это было у меня на уме.

Бесс пришло в голову, что Йел сейчас похож на мальчишку, которого застукали с запретной банкой варенья.

– В таком случае варите себе кофе сами. С меня довольно секретов.

– Как угодно. Просто мне не хотелось лишний раз волновать вас. – Он повернулся к Кальдаку. – Рамсею стало известно, что за человек здесь действует по поручению Эстебана. Ему сообщили из городской полиции, что в городе находится Марко Де Сальмо.

– Значит, Де Сальмо… – задумчиво повторил Кальдак. – Мне знакомо это имя.

– Но ты не видел его?

– Только один раз, в Риме. Причем издалека.

– Какие о нем отзывы?

– Мастер.

– Ты смог бы его узнать? – быстро спросила Бесс.

– Вряд ли, – ответил Кальдак. – Надо попросить Рамсея достать его фотографию.

Йел покачал головой.

– Увы. На Де Сальмо нет полицейского досье.

– Как это может быть? – вскинулась Бесс. Йел пожал плечами.

– Он возник три года назад буквально из ниоткуда. Возможно, даже имя вымышленное. Мы ничего не можем проверить. Информации на него у нас нуль.

«Так или иначе, убийца обрел имя, – отметила про себя Бесс. – Его зовут Марко Де Сальмо».

Йел обратился к Кальдаку:

– Ты просил меня заняться сбором информации об Эстебане, но ничего нового мне узнать не удалось.

Кальдак тихо выругался.

– А что вообще вам о нем известно? – заинтересовалась Бесс.

– Эстебан вырос в трущобах Мехико, – заговорил Кальдак. – В семье было двенадцать детей. Отец – чернорабочий. Мы откопали некую сеньору Дамирес, она была социальным работником, курировала тот район и помнит семью Эстебана. По ее словам, они ютились в двухкомнатной лачуге и вечно голодали. Там везде кишели крысы, и Эстебан дважды за один месяц попадал в больницу. Оба раза его серьезно искусали крысы. Ему было тогда десять лет.

– Они кусали его одного? А других детей – нет?

– Видимо, особенно вкусным крысы сочли Эстебана, – заметил Йел. – Кроме того, ему приходилось спать на полу.

– После этих случаев его жизнь повернулась к лучшему, – продолжил Кальдак. – Месяц спустя умер его брат Доминго, и Эстебан занял его кровать. А после смерти старшей сестры им уже почти хватало еды.

– Отчего они умерли?

– Пищевое отравление.

– Знаешь, такое впечатление, что это Эстебан постарался, – негромко сказала Бесс.

– Не исключено. Правда, наша сеньора Дамирес говорит, что в тех социальных слоях пищевые отравления – вовсе не редкость. Когда ребенок голоден, он тащит в рот все, что под руку попадется. – Кальдак помолчал. – Но, как бы то ни было, он наверняка сообразил, насколько выгоднее быть единственным ребенком.

– Что, потом еще кто-то умер?

– За пять лет умерли еще три сестры и четверо братьев.

– Причина?

– Трое отравились, двое утонули, и двоих зарезали на улице.

– И это не вызвало подозрений?

– По правде говоря, нет. Сеньора Дамирес вообще восхищается Эстебаном. Говорит, что это был очень учтивый, старательный, работящий ребенок. Почти не пропускал школу – случай для тех кварталов исключительный. Он сам пробил себе дорогу в жизни. В шестнадцать лет пошел в армию… В общем, гордость своего района.

– А родители его живы? – продолжала допрос Бесс.

– Отец погиб во время землетрясения, когда Эстебану было двенадцать. Мать тогда же получила тяжелые повреждения и прожила после этого всего три года.

– Значит, кроме Эстебана, осталось двое?

– Нет, последний брат умер восемь лет назад. Сестра Мария пять лет назад вышла замуж за генерала Педро Карминдара. Сейчас ей двадцать один год, а ему шестьдесят девять. Их, кстати, познакомил Эстебан – он служил под началом Карминдара.

– И что говорит сестра?

– Она отказывается о нем говорить. Напуганный кролик.

– Наверное, потому она и жива до сих пор, – заметила Бесс.

– А ее нельзя как-нибудь использовать? – поинтересовался Йел.

– Не вижу зацепок. А кроме того, – добавил Кальдак, – несправедливо было бы подвергать ее смертельной опасности.

– Ого, я слышу голос милосердия! Ты, Кальдак, становишься сентиментальным. – Йел подмигнул Бесс. – Теперь не удивляюсь, что его некогда устрашающий взор вас не пугает. Он становится сентиментальным.

– Я бы так не сказала, – отчеканила Бесс. – Ну, кажется, мы обо всем поговорили? Можно идти варить кофе?

Йел торжественно поднял руку.

– Официально заявляю: у меня все.

Бесс наконец отправилась на кухню, а перед глазами ее стояла страшная картина. Крысы вгрызаются в живую плоть… Жуть! Но еще страшнее, когда из-за крыс маленький мальчик убивает брата. Причина – и следствие.

Так рождаются чудовища.

– Она как будто отлично держится. – Йел кивнул на закрытую дверь кухни. – Крепкая дама?

– Временами, – ответил Кальдак. – Во всяком случае, она умеет бороться за жизнь.

– Боюсь, в Новом Орлеане ей недолго придется бороться.

– Она не уедет.

– Насколько я понимаю, ты решил помериться силами с Рамсеем?

– Черт возьми, я не позволю поступить с ней как с бессловесной скотиной! – горячо воскликнул Кальдак. – Она такого не заслуживает.

Йел тихо присвистнул.

– Тогда не завидую тебе. Рамсей так просто не отступит.

– Думаешь, я не понимаю? Рамсей не менее опасен, чем Де Сальмо. Именно поэтому я попросил тебя приехать. Мне… Возможно, мне придется отлучиться. А ей нужна защита.

– Рамсей мог бы обеспечить ей охрану.

– Я не уверен, что Рамсей сделает все должным образом. Его волнуют только образцы крови. А тебе я верю.

Йел покачал головой.

– Меня прислали сюда не за этим. У меня есть задание.

– Твое задание – Эстебан. А он может объявиться здесь.

– А может и не объявиться.

– Неужели ты не понимаешь, что наша ключевая проблема – Бесс? Даже если мы уничтожим Эстебана и Хабина, кто знает, в чьих руках может оказаться штамм антракса? Бесс должна жить, так как в любом случае противоядие необходимо. Ты сам знаешь, что правительство без ума от страха.

Йел медленно кивнул.

– Да, это аргумент.

– Я тебя убедил?

– Хорошо, я побуду здесь… какое-то время.

У Кальдака отлегло от сердца.

– А ведь она тебе нравится, – заметил Йел, пристально наблюдая за выражением лица Кальдака. – Она для тебя не только козырная карта в борьбе с Эстебаном.

– Она заслуживает лучшего, как я уже сказал.

– Когда идет война, всегда страдают невинные люди.

– Она уже достаточно пострадала. Я хочу сохранить ей жизнь.

Бесс вошла в комнату с подносом в руках.

– Ваш кофе. А вы, между прочим, разговаривали!

– Этот наш разговор вам был бы неинтересен, – извиняющимся тоном ответил Йел. – Я только что объяснил Кальдаку, что из-за своей неожиданной сентиментальности он уже не годится на роль неусыпного стража. Так что вы не возражаете, если я буду немного ему помогать?

– Разумеется, нет. – Она поставила поднос на стол и принялась разливать кофе. – Но должна вас предупредить, что занятие это довольно-таки неблагодарное. Кальдак утверждает, что даже здесь мне угрожает опасность, а сам отказывается защищать меня от змей в ванне. – Она метнула на Кальдака уничтожающий взгляд. – Так какой от него прок?

– А-а, – насмешливо протянул Йел и пригубил кофе, – мамба <Мамба – африканская ядовитая змея.> в сливном отверстии! Проходили мы этот трюк. С этим я справлюсь. Вы не представляете себе, насколько иногда полезно смотреть фильмы о Джеймсе Бонде.

– Здесь только две чашки, – заметил Кальдак.

– Я кофе не хочу. – Бесс отошла от стола. – Я пойду в лабораторию. Надо проявить сегодняшнюю пленку. Кстати, кто-нибудь из вас не хочет проверить, нет ли в ванне мамбы?

– Проверяй сама, – беззаботно бросил Кальдак. – Если найдешь, зови Йела.

* * *

В красном свете лампы лица на снимках казались необычными и зловещими.

Клоуны, музыканты, туристы… Множество раз ей приходилось снимать виды французского квартала, и еще никогда эти фотографии не вызывали у нее дрожи. Иное дело – сегодня. Бесс была уверена, что на каком-то из этих снимков притаился убийца. Человек, который, возможно, наблюдал сегодня утром за погребением Эмили.

Неожиданно на глаза Бесс навернулись слезы.

Черт возьми! Только что все было в порядке… почти в порядке, она хорошо держала себя в руках. И вот откуда-то вынырнула мысль об Эмили. Неужели так будет всю оставшуюся жизнь?

* * *

– Зачем было так торопиться? – спросил Кальдак, когда она вышла из лаборатории двадцать минут спустя. – Что ты ожидала там обнаружить?

– Ничего. Просто не люблю, когда у меня лежит непроявленная пленка. Я вечно опасаюсь, что с ней что-нибудь может случиться.

– Как в Данзаре?

Она кивнула и отвернулась.

– А где Йел?

– Вышел осмотреться. Надеется обнаружить что-нибудь примечательное.

– Не сомневаюсь, что обнаружит: как-никак скоро Пепельный вторник.

– Я пытался ему объяснить, но Йел умеет поставить на своем.

– Как и ты.

Кальдак покачал головой.

– У нас с ним нет ничего общего. Йел – гораздо более мягкий и ранимый человек. Ему многое пришлось пережить. Однажды его жена отправилась в гости к матери. Дело было в Тель-Авиве. Палестинские террористы взорвали автобус.

– Ужас…

– Вот тебе еще одна невинная жертва. В наше время, Бесс, невинность, увы, никого не спасает. Невинных легче всего убивать. – Он помолчал. – Но Йел недавно снова женился. У него сын.

– Мне нравится Йел.

– Мне тоже. – Кальдак взглянул Бесс в глаза. – Но тем не менее я позволил ему прикрывать тебя от Эстебана.

Он произнес эти слова с такой отчетливостью, что Бесс сделалось не по себе.

– И причиной тому – моя бесценная кровь.

– Да, – ответил Кальдак уверенно. – Причиной тому – твоя кровь.

– Ладно, – вздохнула Бесс, – я пошла спать. Сегодня был трудный день. Но сначала я должна позвонить доктору Кенвуду. Можешь дать мне свой мобильный?

Кальдак протянул ей аппарат.

– Расскажешь, как дела у Джози?

Она кивнула. Ей очень хотелось думать, что Джози поправляется. Все в эти дни идет кувырком, так дай бог, чтобы хоть Джози была в порядке.

– Ты сегодня не будешь брать кровь? – спросила она.

– Нет, – отозвался Кальдак. – Наверное, завтра.

– Хорошо. Если передумаешь, я готова.

– Я, кажется, четко и ясно сказал: мне пока ничего не нужно.

– Ладно, не сердись, я все поняла.

Она прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Не хватало еще обижаться на Кальдака за его тон.

Бесс порылась в сумочке, достала записную книжку и набрала номер Кенвуда. Десять минут спустя она вышла из спальни, чтобы вернуть Кальдаку телефон.

– До доктора Кенвуда я не дозвонилась, зато поговорила со старшей медсестрой. У Джози все хорошо.

– Я рад. Ты мне не покажешь твои сегодняшние фотографии?

– Они в лаборатории, а что?

– Так, решил их просмотреть.

– Надеешься узнать кого-нибудь?

– А вдруг? Нас, профессиональных убийц, не так много на свете, и мы знаем друг друга в лицо.

– Не говори так, Кальдак! Ты не такой.

– Ошибаешься. Спроси у Рамсея. Он угрохал восемь месяцев на то, чтобы сделать из меня настоящего профессионала. – Кальдак вышел в коридор. – Спи. Я пойду в лабораторию. Обещаю ничего не ломать.

– Почему Рамсей стал учить тебя убивать?

– Это я его попросил.

– Зачем?

– Не важно.

– Нет, важно! – Ей действительно было очень важно получить ответ на свой вопрос, хотя она даже не понимала до конца почему. – Он упомянул про… – Она напрягла память. – Накоа. Что такое Накоа?

Несколько секунд Кальдак молчал, и Бесс уже решила, что он не ответит. Но наконец он заговорил:

– Накоа – это то же, что Тенахо. В южной части Тихого океана на небольшом острове Накоа был американский центр биологических исследований. Там создавали вакцины на случай применения потенциальным противником бактериологического оружия. Из одной лаборатории вырвался опасный вирус. – Кальдак снова помолчал и без всякого выражения добавил:

– Погибли все. Без исключения.

У Бесс задрожали колени.

– Все погибли?!

– Да, – кивнул он. – Вирус попал в вентиляционную систему, единую для лабораторного корпуса и жилого сектора. Умерли все – мужчины, женщины, дети. Сорок три человека.

– Эстебан имел к этому отношение?

– А то как же! Тогда мы, правда, не знали, кто виноват, но впоследствии выяснилось, что один из работавших в Накоа исследователей состоял на службе у Эстебана. Его фамилия – Дженнингс. Он снабжал Эстебана смертоносными бактериями, а тот перепродавал их Саддаму Хусейну. Но Рамсею удалось напасть на след, и тогда Эстебану пришлось свернуть работы и уничтожить улики. Дженнингс запустил вирус в вентиляцию и сбежал. Рамсей не решился послать наших людей на Накоа, чтобы продолжать следствие. Накоа останется необитаемым еще пятьдесят лет.

Значит, и там по вине Эстебана погибли мужчины, женщины и дети!

– Почему я никогда не слашала о Накоа?

– Информацию не стали предавать гласности. Скрыть все происшедшее было нетрудно: секретный объект. Очень немногие знали, что он вообще существовал.

– И все шито-крыто?

– Тебя это удивляет? А впрочем, я знаю, как ты относишься к таким вещам. Но я тогда был согласен с Рамсеем, да и сейчас тоже. Мы не знали, кто должен нести ответственность за преступление. Прошло три года, прежде чем открылась роль Эстебана. Я долго шел по следу Дженнингса и в конце концов нашел его в Ливии. Перед смертью он назвал мне имена Эстебана и Хабина.

– Ты тоже работал в Накоа? В исследовательской группе?

– Да.

– Почему ты остался жив?

– В то время я был в Вашингтоне, делал доклад. Потом отправился назад, но Рамсей перехватил меня на Таити и сообщил, что случилось. С тех пор я начал работать на него.

Кальдак говорил бесстрастным, ровным голосом, каким телевизионные дикторы сообщают о котировках акций, но Бесс чувствовала, что его равнодушие обманчиво. Она успела узнать этого человека, и он уже не мог ввести ее в заблуждение.

– Прости.

– Не надо просить прощения. Накоа давно в прошлом. Я был тогда другим.

– Чепуха.

Кальдак едва заметно улыбнулся.

– Ты мне не веришь?

– Отрицая очевидное, ты защищаешься. Как и все мы.

– Наверное, ты права, – печально проговорил Кальдак. – Знаешь, с годами все труднее становится определить для себя, что верно и что неверно. Раньше было проще. Передо мной стояла ясная цель: поймать Эстебана. Ни о чем другом я не думал. – Он заглянул Бесс в глаза. – С тобой ведь сейчас происходит то же самое?

– Да, ты прав.

– Позволь тогда задать тебе вопрос. Предположим, чтобы поймать Эстебана, тебе придется пожертвовать жизнью Джози. Как ты поступишь?

– Это невозможно!

– А у меня выбор был куда тяжелее. И я тогда был готов согласиться, чтобы вымер весь мир, если бы вместе с ним погиб Эстебан.

Бесс покачала головой.

– Ты наговариваешь на себя.

– Я тронут, что ты такого хорошего обо мне мнения, но ты ошибаешься. Во-первых, я, как известно, – дьявол во плоти, а во-вторых…

– Хватит, Кальдак! Никто не утверждает, что ты ангел. Меньше всего я. Но ты не виноват, что тебе пришлось бороться с настоящим чудовищем.

– Дай бог, чтобы ты была права.

– Можешь мне поверить.

Бесс побрела в спальню. Осталось принять душ, завернуться в одеяло и постараться выбросить все из памяти. Страшный был день, и страшное у него завершение – рассказ Кальдака. Но она сама напросилась, сама потребовала откровенности. Потому что почувствовала: ей необходимо знать.

Почему же это так для нее важно? Бесс было ясно одно: ею двигало не простое любопытство. Кальдак стал частью ее жизни. На сегодняшний день, пожалуй, важнейшей частью. Она жива постольку, поскольку он рядом. Разве не естественно спросить, что означает слово, от которого его трясет?

Кальдак разложил фотографии на столе.

Узнать кого-нибудь здесь так же трудно, как на маскараде. Размалеванный клоун, флейтист в парике, бездомная старуха… Кто-то из них? Или Бесс все-такигне удалось сфотографировать убийцу? Как можно угадать?

Надо их рассмотреть получше. Даже поза, даже жест могут показаться знакомыми.

Кальдак уселся за стол и принялся скрупулезно изучать снимки.

* * *

Атланта.

Центр по борьбе с инфекциями

– Эд, тебе надо отдохнуть. Пойди приляг.

Эд Кац поднял голову и увидел стоявшего около его стола Донована.

– Да-да, обязательно. Вот только еще один тест проведу. Не понимаю, почему у нас не получается. По всем параметрам эти антитела должны были подавить антракс, но никакого эффекта нет!

– Ты же говорил, что первый тест вселял надежду. Значит – получится. Послушай, ты всегда так гордишься своей командой, но что это за команда, если она не в состоянии чуть-чуть поработать без твоего присмотра? Ты уже вторые сутки не спишь.

– Я скоро уеду домой.

– Звонила Марта. Она велела мне заставить тебя поесть и отдохнуть. – Донован покосился на микроскоп на столе Эда. – Надо признаться, мне чертовски хочется добраться до того ребенка. И еще – очень интересно, как они сумели использовать для своих грязных целей именно банкноты?

Очень интересно. Донован – настоящий ученый, а это значит, что наука для него превыше всего. Руководствуясь таким принципом, очень удобно работать. Эд и сам прежде был таким. Однако не так давно, когда начались исследования по вирусу ВИЧ <ВИЧ – вирус иммунодефицита человека. Поражение ВИЧ может означать заражение СПИДом.>, ощущение комфорта куда-то улетучилось. Эду пришлось научиться сообщать живым людям статистику смертей. Казалось, ВИЧ распространился повсюду, а младенцы, пораженные ВИЧ при переливании им непроверенной крови, просто подкосили его. В течение девяти лет они с Мартой предпринимали тщетные попытки завести ребенка, поэтому Эд понимал горе родителей, дети которых погибли из-за чьей-то преступной халатности.

– Ах, вот как? Тебе интересно? – проворчал он. – А что бы ты сказал, если бы тебе зарплату выплатили такими двадцатками?

– Послушай, Эд, ты пристаешь ко мне только из-за того, что устал. Этот штамм антракса вывел не я.

– Извини.

– Ладно, так и быть. Позвони, если я понадоблюсь.

Донован повернулся на каблуках и вышел из лаборатории, а Эд сразу же пожалел о том, что взорвался. Донован – прекрасный парень и действительно ни в чем не виноват. Но Эд не мог себя переделать: неудачи всегда бесили его.

Нет, дело не в неудачах. Дело в том, что он напуган. Если антитела не начнут действовать, значит, подвергшийся мутации антракс непобедим. Так неужели данная разновидность антракса и есть Абсолютное оружие?!

С первых месяцев работы над ВИЧ Эд Кац покрывался холодным потом при мысли об Абсолютном бактериологическом оружии. О вирусе, который невозможно одолеть. В один прекрасный день такой вирус или бактерия явится в наш грешный мир из джунглей Амазонки или из лаборатории института генетики. Его появление – лишь вопрос времени. Такое оружие уже существует где-то в мироздании.

Эд Кац мог лишь надеяться, что перед ним сейчас находится не такое оружие.

12

На следующее утро между Кальдаком и Рамсеем состоялся телефонный разговор.

– Эстебан скорее всего в Шайенне, – сообщил Рамсей. – Перес говорит, что он снялся с места после звонка от Морриси. Я послал еще двоих в Шайенн.

Опять Морриси!

– Если Эстебан действительно вылетел туда, – задумчиво проговорил Кальдак, – едва ли он и сейчас там. Не думаю, чтобы он сказал что-нибудь Пересу или кому-либо другому о своих дальнейших планах: эта информация могла натолкнуть нас на след. А о самом Морриси известно что-нибудь новое?

– Пока ничего. Разговор из Шайенна он заказывал, так что нам повезло. Но чаще всего Морриси пользуется мобильным телефоном. А ты знаешь, что в этом случае отследить абонента невозможно.

Опять тупик. Эстебан переезжает с места на место, а ЦРУ даже не способно найти Морриси…

– Что слышно из Инфекционного центра? – осведомился Рамсей.

– Есть прогресс, – сдержанно ответил Кальдак: ему не хотелось вдаваться в подробности.

– Этого мало! Пойми, нашу шкуру спасет только готовое противоядие! Грейди должна быть в их распоряжении.

– Она и так в их распоряжении. Я ежедневно высылаю свежую порцию крови.

– А что будет, если ее убьют? Черт побери, она вчера выходила на улицу!

– Сегодня она тоже выйдет.

– Кальдак, сколько эта чертовщина будет продолжаться? Цена Грейди слишком велика, чтобы ты…

– Позвони, когда найдешь Морриси, – перебил его Кальдак и отключил связь.

– Опять Морриси? – В дверном проеме возникла Бесс.

– Этот Морриси вчера позвонил Эстебану, после чего тот куда-то уехал. Поскольку звонок был из Шайенна, Рамсей считает, что Эстебан отправился именно туда.

– Выходит, нам нужно в Шайенн?

– Оттуда он может двинуться еще куда-то. Я считаю, что нужно найти Морриси и выудить информацию из него, – сказал Кальдак. – Если только он что-нибудь знает. Насколько мне известно, Эстебан мало кому доверяет. Но в любом случае хорошо бы начать с Морриси.

– Ты узнал кого-нибудь на снимках? – поинтересовалась Бесс.

Кальдак покачал головой.

– Значит, сегодня на улице я еще поснимаю.

– Скорее всего, это ничего не даст.

– А вдруг даст? – Бесс горько усмехнулась. – По крайней мере, у меня создается впечатление, что я действую. Я что-то делаю. Хуже всего сидеть и выжидать.

– Может быть, тебя просто увлекает роль приманки? Рамсей, между прочим, больше всего хотел бы запереть тебя в стерильный чулан и выбросить ключ к чертовой матери.

– Пошел он сам к чертовой матери!

– Вот и я тоже так подумал, – рассмеялся Кальдак и поднялся. – Ладно, даю тебе двадцать минут. Ты показываешься на улице, делаешь несколько снимков, и мы возвращаемся.

– И я по-прежнему должна следить, чтобы меня никто не коснулся? – Теперь, когда я знаю, кто нас тут караулит, я не так волнуюсь. Улицы здесь тесные, а Де Сальмо предпочитает либо колющее, либо огнестрельное оружие. Стрелять из ружья в подобных условиях затруднительно, так что я поставил бы на нож.

– Звучит убедительно, – съязвила Бесс и сделала шаг в сторону лаборатории. – Я рада, что ты не волнуешься. Сейчас возьму аппарат и приду.

Кальдак действительно уже не волновался. Он просто жил в постоянном страхе с того момента, когда они накануне отправились в магазин фотопринадлежностей. И он представления не имел, как долго сумеет выдержать такое напряжение.

* * *

На кирпичную стену напротив окон квартиры Бесс легли тени, напоминающие горбатых монстров.

«Как интересно», – подумала Бесс. Ей множество раз доводилось смотреть из окна на эти тени, и ни разу ей не приходило на ум сравнение с прячущимися в темноте монстрами. Наверное, раньше ей просто не приходилось опасаться, что монстры подберутся так близко к ее жилью.

Она подняла фотоаппарат и навела на резкость.

– Чем это ты занимаешься? – раздался за ее плечом голос Кальдака. – Увидела кого-нибудь?

– Монстров.

– Что-о?

– Тени на стене, только и всего. Жаль упускать редкий кадр.

– Я говорил тебе: нельзя стоять напротив окна.

– Я забыла.

Она сделала шаг в сторону.

– По-моему, ты сегодня уже достаточно наснимала, – проворчал Кальдак и отошел. – Три часа торчала в лаборатории.

– Я должна делать что-нибудь, иначе сойду с ума.

– Могу тебя понять. Я сам чувствую нечто подобное. А тебе, оказывается, в самом деле не хватало фотоаппарата.

Бесс повернула голову и обнаружила, что Кальдак улыбается. Он сидел в углу комнаты, скрестив вытянутые ноги, но, несмотря на мирную позу, вовсе не казался умиротворенным. Бесс подумала, что, пожалуй, еще ни разу не видела его умиротворенным.

– Да, не хватало. Так же мне не будет хватать глаз, если я ослепну.

– Или старого друга?

Она кивнула.

– Ты всегда смотришь на мир, как в объектив? – поинтересовался Кальдак.

– Почти всегда. Бывает, без объектива мир кажется уродливее, чем он есть. – Тени слегка вытянулись и приобрели готические очертания. Бесс сделала еще один снимок. – Понимаешь, я чувствую себя раздетой, когда у меня в руках нет фотоаппарата.

– По-моему, он для тебя как панцирь.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Бесс.

– Мне кажется, фотосъемки отчуждают тебя от происходящего, ставят тебя как бы вне его. В том числе – ограждают от сострадания.

– Ограждают?

Кальдак не отрываясь смотрел на нее.

– Бесс, когда ты чаще всего прибегаешь к этому средству? Очевидно, в самые страшные минуты. Как в Данзаре или в Тенахо.

– Может быть. – Она нахмурилась. – Оставь, Кальдак. Я не нуждаюсь в психоанализе.

– Извини, это привычка. Опять я сую нос не в свое дело. Но я вовсе не хотел сказать, что ставить барьеры между собой и миром – это плохо. Это в человеческой природе. Я просто подумал, что ты нашла оригинальный способ – фотосъемки.

– А какой способ у тебя?

– Я использую все средства. Действую по обстановке.

– Твой способ хуже. Я, по крайней мере, свою работу люблю.

– Знаю. Не обращай на меня внимания. В общем-то, я тебе завидую.

Бесс подумала, что едва ли сможет не обращать на него внимания. Слишком он проницателен, слишком восприимчив – и слишком часто он оказывается прав… Ей вдруг захотелось вывести его из равновесия, и она вскинула аппарат.

– Кальдак, улыбнись!

И сама улыбнулась, увидев мелькнувшее в его взгляде удивление. Как, оказывается, приятно застать Кальдака врасплох!

– Еще раз.

Фокус.

Снимок.

– Позволь тебя спросить, что ты делаешь?

– Фотографирую тебя. Ты очень интересный объект.

Она сказала правду. Его лицо на фотографии должно излучать мужество и одновременно тонкость восприятия – редкое сочетание. Жаль только, что освещение не позволяет как следует подчеркнуть скулы.

– Чем же это я интересен? Хорош собой? Или ты желаешь сравнить меня с теми чудовищами? – Он кивнул на стену за окном, и его губы искривились в сардонической усмешке. – Учти, если будешь издеваться надо мной, я не задумываясь разобью твою машинку.

Напряжение чуть-чуть отпустило его, мускулы расслабились. Странно, но ни разу прежде Бесс не смотрела на Кальдака вот так отстранение. С самой первой встречи она только злилась на него, боялась его, ощущала беспомощность…

Но вот Кальдак взмахнул рукой, как бы бросая ей вызов, и она заметила, что рука у него большая, правильной формы; как, впрочем, и все его тело. У него узкие бедра, мускулистая грудь, широкие плечи.

Он силен, изящен, сексуален…

Аппарат чуть не выпал у нее из рук.

Сексуален? Откуда пришло к ней это слово?

– В чем дело? – Глаза Кальдака сузились.

– Нет, ни в чем.

Бесс быстро отвернулась и вышла в лабораторию. Ей вдруг захотелось срочно установить между собой и миром еще один барьер…

* * *

«Она чувствует себя в безопасности! – с досадой думал Эстебан. – Настолько обнаглела, что не боится выходить из дома».

А Де Сальмо ничего не предпринимает. Только и знает, что оправдываться.

Эта Грейди старается показать, что смерть сестры никак на ее решимость не повлияла. Но он-то знает, как больно ударил ее! Тогда, в морге, она грохнулась в обморок. А теперь – надо же – расхаживает по улицам, щелкает своим аппаратом. А ведь должна бы забиться в уголок и дрожать, как мокрая мышь.

«Она дразнит меня, – думал Эстебан, постепенно наливаясь яростью. – Этого нельзя дальше терпеть!»

На следующий день, едва войдя в квартиру, Кальдак и Бесс услышали звонок телефона. Бесс успела взять трубку первой.

– Мисс Грейди? Ну, как вам похороны?

Ледяной холод пронзил ее тело.

– Эстебан, – прошептала она. Кальдак молнией метнулся на кухню, где был параллельный телефон.

– Жаль, я не смог присутствовать, – продолжал Эстебан. – Меня там представлял один из подчиненных. Он сказал, что у гроба ты держалась молодцом.

– Сукин сын! – вся дрожа, выговорила Бесс. – Ты убил ее!

– Так я же тебе говорил об этом еще в Сан-Андреасе. Надо было верить. Хотя в таком случае я был бы лишен удовольствия сделать тебе незабываемый подарок. К сожалению, со временем она не стала красивее, ты согласна? Интересно, что пришло тебе в голову, когда ты ее увидела?

– Заткнись, подонок!

– Ты, естественно, расстроилась. Увы, матушка-природа не знает жалости. Было жарко, ты сама это знаешь по опыту скитаний в мексиканских горах.

– Но мы ушли от тебя. Ты проиграл, гнида!

– Твоей заслуги в этом нет. Ты всего лишь слабая женщина, если бы не вертолет, я бы тебя обязательно взял тепленькую. И никакой Кальдак тебе бы не помог. Ты меня слышишь, Кальдак?

– Да, – немедленно ответил Кальдак.

– Я и не сомневался. Ты славно о ней заботишься, но пользы это все равно не принесет. В конце концов я ее возьму. Эта сука помешать мне не сможет, просто она меня раздражает. В общем, чтобы доказать, что зла я ни на кого не держу, и пришлю вам новый подарок.

Бесс с силой сжала в руке трубку и выдохнула:

– Если ты так добр, может, сам вручишь его мне?

– О, у меня есть другие дела. Ты у меня все-таки не на первом месте.

– Не надо врать! Ты бы не стал звонить, если бы не наложил в штаны от страха.

– Ты слишком самоуверенна, Грейди, но это ненадолго. В квартале от твоего дома есть мусорный контейнер. На его крышке найдешь свой подарок.

Когда Эстебан повесил трубку, Кальдак уже стоял у входной двери.

– Оставайся здесь. Я принесу.

– Я с тобой!

– Бесс, это может оказаться ловушкой.

– Тогда охраняй меня, черт возьми! Я иду с тобой.

– Если ты ступишь за порог, клянусь тебе, я стукну тебя по голове и свяжу. Не беспокойся, я не пойду туда сам, а пошлю за этой дрянью агента.

Он вышел из комнаты, и Бесс услышала, как хлопнула входная дверь. Через несколько минут Кальдак вернулся.

– Сейчас он принесет ту штуку, отдаст ее и возвратится на пост. Ждем.

Прошло еще несколько томительных минут; наконец дверь дома приоткрылась, и на полу прихожей возникла небольшая картонная коробка. Бесс тупо уставилась на нее.

– Не прикасайся! – скомандовал Кальдак. – Отойди. Я вызову саперов.

– Это не бомба. – Бесс начинала приходить в себя. – Он же знает, какой будет твоя первая мысль. – Она облизала пересохшие губы. – Я разозлила его, и теперь ему нужно отомстить.

Она потянулась к коробке, но Кальдак поспешно отбросил ее руку.

– Не трогай. Я сам.

Осторожным движением он открыл крышку.

В коробке лежала белая хлопчатобумажная рубашка с эмблемой школы. Рубашка Джули! Бесс много раз видела эту рубашку на племяннице. Возле нагрудного кармана расплылось темное кровавое пятно.

– Джули!..

– Спокойно. – Кальдак сжал ее руку. – Не пугайся – ему только этого и нужно.

– Но это рубашка Джули!

– Ну и что? Подумай сама, зачем Джули стала бы брать в путешествие школьную форму?

От внезапного прилива облегчения у Бесс задрожали колени.

– Господи, разумеется, она носила ее только в школе.

– Значит, они пробрались в квартиру Эмили и выкрали рубашку. Бесс, с Джули ничего не случилось. Она жива, здорова и вне пределов его досягаемости. Помни: в Канаде на автостоянке круглосуточно дежурят агенты Рамсея. Эстебану до нее не добраться.

Да. Пока. Но Эстебан упорен. Сначала Эмили, потом ее дочь. Рано или поздно он доберется до Джули.

Кальдак обнял Бесс и увел ее в комнату.

– Я отправлю рубашку на экспертизу. Возможно, это кровь животного.

– Нет, это наверняка человеческая кровь. Он хотел, чтобы я как следует испугалась.

– Во всяком случае, это не кровь Джули. Эстебан просто решил продемонстрировать, что его люди караулят тебя и здесь. Послушай, позволь мне увезти тебя в надежное место, а там мы…

– Я знаю, чего он хотел! – перебила его Бесс. Она была вне себя оттого, что Эстебан добился-таки своего – напугал ее до смерти. – Он, сволочь, оскорблен до глубины души тем, что никак не может убрать с дороги какую-то бабу. Мразь! Ладно, ну его.

– Так ты не поедешь?

– Поехать – это значит признать свое поражение. Признать, что он сумел лишить меня самообладания. Но я только рада, что он злится. Может, если он разозлится по-настоящему, то сам явится сюда. А тебе стоило бы узнать, каким образом агенты, охранявшие дом Эмили, проворонили того, кто пробрался в квартиру. И, кстати, одного человека на стоянке в Канаде мало.

– Можешь мне не объяснять.

– Нет уж, выслушай, пожалуйста. С Джули и Томом ничего не должно случиться. Ты меня понял?

– Я тебя понял, – негромко сказал Кальдак. – Я позвоню Рамсею и вышибу из него мозги за то, что он это допустил.

Бесс кивнула.

– И не забудь ему сказать…

– Я знаю, что ему сказать.

Бесс вдруг стало неловко. Разумеется, Кальдак все знает. И она не имела никакого права на него кричать.

– Прости, я…

– Что – ты? Ты упряма, как осел! Напугана до предела и все-таки не позволяешь мне увезти тебя отсюда! – рявкнул Кальдак.

Он прав, она напугана. А ведь всего несколько минут назад ярость была для нее надежным щитом. Но Эстебану удалось пробить этот щит, и в сердце Бесс вполз леденящий ужас.

* * *

На следующее утро позвонил Йел и сообщил: экспертиза установила, что группа крови на рубашке не совпадает с группой крови Джули, указанной в ее медицинской карте.

Бесс почувствовала огромное облегчение.

– Спасибо, Йел.

– Не за что. Это был садистский прием и больше ничего. Вы в порядке?

– Я вне себя. Но вы правы, Йел. Эстебан – садист. Еще раз спасибо. – Бесс отключила связь и повернулась к Кальдаку. – Другая группа крови. Идем.

Она надела жакет и повесила на шею фотоаппарат.

– Ты все-таки хочешь идти на улицу?

– А что изменилось?

Кальдак с удивлением смотрел на нее.

– Он не должен знать, что выбил меня из колеи, – объяснила Бесс и решительно направилась к двери. – Пусть не чувствует себя победителем.

* * *

Опять она снимает!

Де Сальмо знал, что она еще не вычислила его, но у нее есть уже пять или шесть его фотографий. А с тех пор, как он стал называться Марко Де Сальмо, он не допускал, чтобы кто-либо его фотографировал. Фотография – опасная улика. У многих людей хорошая память на лица, а в эпоху технического прогресса фотография может рассказать о человеке очень многое.

Когда же она прекратит снимать?!

Ему следовало уже давно покончить с ней, но Кальдак все время рядом, все время настороже. К Грейди не подобраться, а Эстебан нервничает.

Возможно, придется вернуться к первоначальному плану и брать квартиру штурмом.

Так или иначе, в квартире нужно побывать. Он не допустит, чтобы там остались его фотографии.

* * *

– Теперь ты довольна? – прошипел сквозь зубы Кальдак, когда они с Бесс подходили к дому. – Мы шатались два с лишним часа.

Он мог бы и не ворчать – Бесс и так знала, что напряжение не отпускало его на протяжении всей прогулки.

– Ничего же не случилось, – бросила она через плечо. – Зато Эстебан теперь знает, что…

Она не договорила. Когда Кальдак распахнул дверь, оттуда выскочило несколько крыс. Десятки огромных жирных крыс… На ступеньках, в прихожей, везде! Боже! По ее дому шныряют крысы!

– Назад!

Кальдак дернул ее за руку и оттащил от лестницы. Крысы брызнули на тротуар, причем одна из них пробежала по ноге Бесс.

Агент по фамилии Питерсон уже мчался через улицу.

– Что у вас тут?

– Как они сюда попали?! – прорычал Кальдак.

– Я все время был на посту. В дом никто не входил…

– Очистить лестницу!

Питерсон скрылся в подъезде.

– Ненавижу крыс! Мерзость… – Бесс никак не могла унять дрожь. – Ты думаешь, это Эстебан?

Кальдак кивнул.

– Вспомни его прошлое. Он решил поделиться с тобой своим личным кошмаром.

Бесс закрыла глаза.

– Ты в порядке?

– Почти. Пойдем в дом, твой агент уже распугал всех крыс. Эстебан обязательно позвонит: ему важно узнать результат.

Она решительно шагнула к лестнице, но Кальдак остановил ее.

– Сначала я должен осмотреть все. Наверняка Питерсон проспал нашего друга.

Когда Кальдак выходил из лаборатории, зазвонил телефон.

– Я возьму трубку! – крикнул Кальдак.

– Нет, ему нужна я. И сама с ним поговорю.

– А, наконец-то дозвонился. Третий раз набираю, – услышала Бесс. – Как тебе мой сюрприз?

– Слабый ход, подонок! Я уже знаю, что Джули невредима, – сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы дрожь в голосе не выдала ее растерянности и страха. – А крысы меня не волнуют. Я их даже люблю. В детстве у меня была домашняя крыса.

Наступило молчание, затем Эстебан произнес одно-единственное слово:

– Врешь!

– Почему же? Маленькая такая крыса. Ее звали Герман. Он жил в клетке и…

Эстебан повесил трубку.

– У тебя действительно в детстве была крыса? – удивленно спросил Кальдак.

– Нет, конечно. Я их ненавижу. – Бесс вздохнула. – Но похоже, он мне поверил.

– В этом нет ничего хорошего. Теперь он возненавидит тебя еще сильнее: ты оказалась заодно с его злейшими врагами.

Раздался стук в дверь, и на пороге появился Питерсон.

– Я сейчас вернусь, – сказал Кальдак, обращаясь к Бесс. – Надо кое-что проверить.

Бесс стало легче, когда он ушел. Ей не хотелось, чтобы он видел ее в таком смятении. Сначала Эстебан испытывал ее психику кровью на рубашке Джули, теперь – крысами… ей потребуется время, чтобы прийти в себя. Интересно, сколько времени?

Вернувшись в квартиру, Кальдак доложил:

– В стене со стороны аллеи дыра. Те ребята могли провертеть ее когда угодно. Питерсону с его поста это место не видно. – Он поджал губы. – С сегодняшнего дня в аллее будет дежурить еще один агент.

– Как они подбросили крыс?

– Вставили в дыру конец изогнутой трубы и провели ее под землей. Когда мы вышли, они запустили крыс через трубу.

– Де Сальмо?

– Это мог сделать любой из людей Эстебана. Дело пустяковое, а Де Сальмо все-таки специалист.

Но Бесс случившееся не казалось пустяковым делом. Воплотить в жизнь самый страшный горячечный бред – совсем не пустяк.

Очевидно, ее мысли отразились на лице, потому что Кальдак проговорил:

– Бесс, ты отлично знаешь, что можешь уехать в любую минуту.

– Помолчи, Кальдак. Я никуда отсюда не уйду.

– Разве что завтра – на улицу?

– Точно.

– Мудро, – пробормотал Кальдак. – Чрезвычайно мудро.

На следующее утро на кофейный столик, у которого сидел Кальдак, легла стопка новых снимков.

– Вот тебе пища для размышлений.

Кальдак пробежал фотографии глазами.

– Немало.

– Четыре катушки! Теперь я уверена, что сняла его, если только он был поблизости. – Она пододвинула себе стул и присела. – Что скажешь?

– Пока ничего. Мне надо внимательно их рассмотреть.

– Потом рассмотришь, нам пора идти.

– Хватит, – неожиданно заявил Кальдак. – Больше мы не будем ходить по улицам.

– Черта с два!

– Черта с два мы куда-то пойдем! – взорвался Кальдак. – Пойми, наконец, это опасно!

Бесс удивленно взглянула на него.

– А выстрел снайпера в окно или мамба в ванне?

– Это я беру на себя.

– Кальдак, ты же согласился, что здесь риск ненамного ниже. – Бесс подалась вперед. – Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Я ни с чем не соглашался, – сухо возразил Кальдак, – и отлично знаю, о чем говорю. Ты хотела, чтобы я оберегал тебя? Этим я и занимаюсь.

– Но мы каждый день гуляем по городу, и до сих пор со мной ничего не случилось.

– Больше ты никуда не пойдешь.

– Да что произошло? С чего ты заупрямился?

– Я считал, что Эстебан готов сделать очередной ход и вот-вот появится здесь. Но он играет с нами в кошки-мышки.

– Значит, и мы поиграем. Кстати, я еще поснимаю, и тогда ты, может быть…

– Нет. Это неоправданный риск.

– Раньше тебе так не казалось…

– А теперь я в этом убежден! Точка! – Кальдак резким движением смахнул фотографии со стола. – Черт подери, делай, что тебе говорят!

«Извержение вулкана», – мелькнуло в голове у Бесс. Она знала, на что способен Кальдак, но до сих пор он в любых ситуациях сохранял хладнокровие. Сейчас же он, похоже, совершенно утратил самообладание. Человек, который стоял перед Бесс и сверлил ее взглядом, не имел ничего общего с тем Кальдаком, которого она знала.

– Что с тобой, Кальдак?

– Что со мной?! Эстебан попытался скормить тебя крысам, вот что со мной! Он готов нанести решительный удар в любой момент, вот что со мной! Рамсей не может найти ни Эстебана, ни Морриси, а Де Сальмо затаился и ждет, когда я сделаю неверный шаг.

– Может быть, Де Сальмо вообще нет в Орлеане. Что, если ваш информатор ошибся?

– Он здесь. – Кальдак покосился на разбросанные по полу фотографии. – Просто я не в состоянии его узнать.

– Ты же видел его только один раз, и то издалека.

– Да, но все-таки должна быть какая-нибудь зацепка, должна быть…

Бесс опустилась на колени, чтобы собрать снимки, но Кальдак мгновенно оказался рядом с ней.

– Я сам соберу.

– Еще одно правило твоей мамы?

– Это мое правило: допустив ошибку, исправь ее сам. – Он положил пачку фотографий на кофейный столик. – По крайней мере, попытайся исправить. Бывает, конечно, что Шалтая-Болтая уже не собрать <Шалтай-Болтай – персонаж популярной английской народной песенки, сюжет которой обыгран в «Зазеркалье» Л.Кэрролла.>.

– Ну, наш Шалтай-Болтай не очень пострадал.

Не повернув головы в ее сторону, Кальдак пробормотал:

– Извини.

И, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

13

Бесс надеялась, что Кальдак скоро успокоится, но с ним и в самом деле происходило нечто странное. Таким она его еще не видела. Он беспрерывно мерил шагами комнату, и в воздухе, казалось, повисла грозовая туча.

Весь вечер Бесс делала вид, что читает, но содержание прочитанного мгновенно испарялось из памяти. Наконец она захлопнула книжку и швырнула ее на стол.

– Мне сегодня почему-то не до Энн Райс. Пойду-ка я спать.

Кальдак посмотрел на обложку книги.

– Роман о вампирах?

– Да. И действие, кстати, происходит в Новом Орлеане. Я люблю такие вещи.

Кальдак криво усмехнулся.

– Читать о вампирах, когда живешь с одним из них бок о бок, – это чересчур.

– Ты действительно пьешь мою кровь, но вампиром тебе не стать. Ты слишком рационален, – пошутила Бесс.

– Ты так считаешь?

Она быстро отвела взгляд.

– Почитай Энн Райс, тогда поймешь. В ее Лестате нет ничего рационального. Вот он – настоящий вампир.

Бесс хотела добавить что-то еще, но тут зазвонил телефон. Бесс непроизвольно вздрогнула, но сама взяла трубку.

– Слушаю.

– Мне нужен Кальдак. Могу я с ним поговорить?

Это не Эстебан! Едва не подпрыгнув от радости, она передала мобильный аппарат Кальдаку со словами:

– Я уже забыла, когда мне в последний раз звонили нормальные люди. По-моему, это Эд Кац. Можешь побеседовать с ним о вампирах: ведь это ему нужна моя кровь.

Она встала и подошла к окну. Тени чудовищ на стене как будто уменьшились, и Бесс не могла припомнить, какой облик имели эти тени утром, когда еще не погасли фонари. Может быть, стоит поставить будильник на предрассветный час и посмотреть?

– Бесс, мне опять придется взять у тебя кровь.

Бесс повернула голову и увидела, что Кальдак уже отключил телефон.

– Зачем? Ты же утром отправил очередную порцию.

– По мере того, как работа близится к завершению, Эда обуревает жадность.

– А когда будет результат?

– Трудно сказать. Как всегда: шаг вперед – два шага назад. Это нормальное явление при разработке противоядий.

– Он был как будто возбужден, – заметила Бесс.

– Да, он, похоже, считает, что последний анализ продвинул его на полтора шага. – Кальдак нахмурился. – Бесс, я ничего не требую. Можно подождать до утра.

Она пожала плечами.

– Бери и посылай. – Она села к столу и привычно закатала левый рукав. – Это уже не важно.

– Важно. – Кальдак взял с полочки шприц. – Неужели ты думаешь, что я бы заставил тебя ежедневно проходить через это, если бы речь не шла о жизни тысяч людей?

– Да я не о том… – Ей вдруг расхотелось что-нибудь объяснять. – Ладно, Кальдак, делай свое дело, а потом я пойду к себе.

– Я и делаю свое дело.

Бесс с детства не могла смотреть, как кровь поднимается по трубочке, поэтому она сосредоточила все внимание на смуглом лице Кальдака. Мышцы на его шее напряглись, когда он стал осторожно вводить иглу.

– Тебе больно? – тихо спросил он.

– Ты еще ни разу не сделал мне больно.

– Нет, Бесс, тебе больно, я же знаю. – Кальдак не отрывал взгляда от иглы. – Хотя, может быть, и не именно в эту секунду. – Он вынул иглу и положил ее на стол. – Прости. Уже все.

– За что ты извиняешься? Это же ерунда. Я и больше сдавала для Красного Креста.

– По крайней мере, тогда кровь у тебя брал не я, – отрезал Кальдак, сжимая ее предплечье. На месте укола показалась капля крови. – Я не могу…

– Что-то не так?

– Да! – хрипло сказал он. – Все не так.

Он медленно поднял ее руку и внезапно прижался губами к ранке.

Бесс задохнулась. Неожиданно ее пронзило вожделение, которого она не испытывала уже очень давно.

Но это безумие! Только не сейчас! Только не Кальдак!

– Ты сошел с ума, – чуть слышно выдохнула она.

– Может быть. – Его губы скользнули к ее запястью. – Но я не могу больше этого выносить. Я хочу тебя. Я схожу с ума от твоего запаха. – Он ткнулся лицом в ее ладонь. – Я не партнер для тебя, знаю, но ты не пожалеешь. Уроды часто многое умеют. Я дам тебе…

– Прекрати, – прошептала Бесс. – Я не могу. Эмили…

– Разве Эмили нужно, чтобы ты перестала жить? Или, переспав со мной, ты станешь меньше ее любить?

– Нет, конечно, нет.

– Признайся, ты ведь также хочешь.

Он не ошибся. Она хотела его. Все ее тело отзывалось на его прикосновение.

– Кальдак, это нам… все испортит.

– Это уже все портит. Хуже не будет. Я не могу… – Он вдруг замолчал и пристально взглянул ей в глаза. – Так нет? – Он отпустил ее руку. – Точно – нет?

Бесс не могла произнести ни слова. Все перемешалось у нее в голове, она уже ничего не знала и испытывала только непреодолимое влечение к нему.

Кальдак встал и убрал шприц и пробирку.

– Не бойся, я не буду настаивать, – резко бросил он. – Да, я хочу тебя, ты представить себе не можешь, насколько ты мне нужна. Но я не стану тебя принуждать. Я и так слишком много у тебя взял. Пойду отправлю Эду то, что ему причитается.

Он вышел на кухню, а Бесс прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Ее тянуло к Кальда-ку, ей хотелось, чтобы он прикасался к ней, чтобыон вошел в нее. Такое она испытала разве что в те первые пьянящие дни с Мэттом… Нет, Мэтта нельзя сравнить с Кальдаком. С Кальдаком нельзя сравнить никого!

– Я же сказал тебе – не бойся.

Она открыла глаза. Кальдак стоял в дверях, в руках у него была упакованная, как обычно, ампула с кровью.

– Я уже понял, что ошибся и ты не хочешь меня. Только смерть Эмили не имеет к этому отношения. Влечение настигает нас даже в самые суровые времена. Наверное, в этом и заключается тайна сохранения вида… – Он нахмурился и некоторое время молчал. – Я спущусь вниз и передам это Питерсону: посылка должна быть отправлена сегодня же. А ты, кажется, собиралась идти спать.

Ты собиралась идти спать.

Черт возьми, вечно он ей приказывает! Он уверен, что всегда знает, что ей нужно. Со дня бегства из Сан-Андреаса он уверенно вел ее за собой по тому пути, который выбирал сам.

Но сегодня Кальдак отступил, и у нее впервые появился выбор.

* * *

Двадцать минут спустя, когда Кальдак вернулся, свет горел только на кухне. Бесс пошла спать.

А может быть, она просто прячется от него в своей комнате, стараясь убедить себя, что между ними ничего не произошло? Что он, Кальдак, вообще не существует?

Как глупо все получилось! Ведь он же знает, что такое дисциплина, он прошел жесточайшую из школ. Почему вдруг самообладание изменило ему? Почему он набросился на нее так не вовремя! А впрочем, когда оно придет, это время? Никогда. Им не суждено быть вместе.

– Кальдак, ты всю ночь собираешься там простоять? – внезапно раздался из спальни ее голос. – Иди наконец сюда.

Он вздрогнул и повернул голову.

– Бесс?

– А ты думал кто? Нас, по-моему, здесь только двое. – Она помолчала, а потом добавила слегка дрогнувшим голосом:

– И один из нас очень боится этого обстоятельства.

Кальдак повернул ручку двери. Сердце его стучало.

– Мы оба боимся, Бесс, – произнес он, входя.

* * *

С профессиональной точки зрения Новый Орлеан полностью устраивал Марко Де Сальмо. Толпы народа на улицах всегда облегчают задачу.

Вот впереди показался лысоватый человек в сером костюме, но без галстука. Марко обогнал выходящую из бара пьяную парочку и прибавил шагу. Нельзя терять дичь из виду. Эстебан рвет и мечет, а теперь наконец представился шанс успокоить этого мерзавца.

Тот, в сером костюме, идет по Бурбон-стрит в сторону канала – наверное, оставил машину где-то в районе набережной.

Марко опрометью бросился в боковой переулок и помчался по направлению к Канал-стрит. На углу он остановился, тяжело дыша.

Он ждал.

Мимо прошла женщина в мини-юбке и черных с желтыми пятнами туфлях.

Он ждал.

Вот и серый костюм, лысина на макушке.

Пора!

Острое лезвие мгновенно прошло сквозь серую ткань и достигло сердца. Марко оттащил человека в костюме в переулок.

* * *

– Кальдак!

Он нехотя оторвался от ее соска и приподнял голову.

– Что тебе?

– Дай фотоаппарат.

– Простите, не понял.

– Принеси мне, пожалуйста, фотоаппарат.

– И не подумаю. Я занят.

– Я хочу тебя сфотографировать.

– Потом. – Кальдак вдруг рассмеялся. – Выходит, ты обнаружила во мне нечто такое, что тебе хотелось бы запечатлеть на пленке?

– Только не зазнавайся.

Бесс и в самом деле открыла а нем какие-то удивительные глубины, испытала потрясающие ощущения. После первого пароксизма страсти Кальдак поразил ее своей нежностью, она совсем не ожидала такого.

– Мне нужна фотография самого самовлюбленного на свете человека.

– И лучшего в мире любовника?

– Такого я не говорила…

Бесс ахнула от наслаждения, когда Кальдак снова прикасался губами к ее соску.

– Так признайся, я лучший?

Но она уже не могла говорить: всепоглощающее желание опять охватило ее.

– Иди ко мне, Бесс, – прошептал Кальдак. – Ты сейчас моя, а я твой. И пошли все к черту!

Бесс открыла глаза и бессознательно прижалась к нему. Почему-то рядом с Кальдаком она казалась себе маленькой и хрупкой. Странно, но ей это ощущение нравилось. Ей было хорошо, спокойно рядом с ним.

– Сколько времени?

Кальдак взглянул на светящийся циферблат будильника, стоящего на ночном столике.

– Тридцать пять минут пятого. – Он поцеловал ее в висок. – А что? У тебя свидание?

– Почему бы нет? Я, между прочим, не всегда была одинока. Просто тебе повезло, что ты познакомился со мной, когда я оказалась свободна. – Хоть в чем-то мне повезло, – вздохнул Кальдак.

Бесс пошевелилась и внезапно вспомнила все. Эмили, Эстебан… Как она может заниматься любовью, когда ее сестра до сих пор не отомщена?!

– Ш-ш-ш, не надо ни о чем думать. – Кальдак притянул ее к себе, и Бесс в который раз удивилась, как легко он читает ее мысли. – Нам слишком хорошо сейчас. Забудь обо всем.

– Кальдак, как тебя зовут? – неожиданно спросила Бесс.

– Что?

– Ведь Кальдак – явно выдуманное имя. В Накоа ты наверняка работал под другим именем. Очевидно, оно стало известно Эстебану, и тебе пришлось его сменить… Я полагаю, что если женщина спит с мужчиной, она имеет право знать, как его зовут.

– А ты консервативна, родная.

– Так как же? Амвросий? Румпелыытильцхен?

– Дэвид.

– Дэвид? А фамилия?

– Гардинер.

– Дэвид Гардинер. – Бесс тряхнула головой. – Боюсь, я не сразу привыкну к этому имени.

– А тебе и не надо к нему привыкать. Я же говорил: тот человек больше не существует.

– А тебе никогда не хотелось воскресить его? Мне казалось, что…

Зазвонил телефон, и Бесс впилась зубами в подушку.

Кальдак со вздохом сел на кровати, включил лампу и взял трубку.

– Боже мой, Эд, скажи что-нибудь хорошее, иначе я тебя убью. Ты знаешь, сколько сейчас времени?

«Эд Кац? – удивилась Бесс. – Неужели этот фанатик и в такой час работает?»

– То есть как?! – закричал Кальдак в трубку. – Я его послал! В час ночи, самое позднее, посылка должна была быть у тебя… Откуда мне знать?.. Хорошо, хорошо, я свяжусь с Рамсеем. – Он выключил связь и повернулся к Бесс. – Эд не получил твою кровь. Возможно, тебе придется пожертвовать еще порцией. Сейчас выясню, отчего произошла задержка.

– Фантастика, – проворчала Бесс, вылезая из кровати. – Отличное, завершение ночи чудес. Пойду приготовлю чего-нибудь перекусить.

Она натянула халат и вышла.

Кальдак вошел на кухню через две минуты.

– Так что? Мне отдавать кровь или они нашли ту, что ты… – Она не договорила, заметив выражение лица Кальдака. – Что случилось?

– Бесс, Рамсею ничего не известно насчет крови. Питерсон не сообщал ему о новой посылке. Рамсей знает, что Питерсон не должен был отлучаться с поста. Сейчас его ищут.

Бесс почувствовала неприятный комок в горле.

– Может быть, какое-нибудь недоразумение?..

– Может быть.

– Но ты так не думаешь. – Она помолчала. – Ничего не понимаю. Это не значит…

Она вздрогнула, когда мобильный телефон Кальдака зазвонил опять. Кальдак нажал на кнопку, выслушал сообщение и отключил связь. Потом сказал, словно ни к кому не обращаясь:

– Питерсона нашли в переулке в пяти кварталах отсюда. Он мертв.

Глаза Бесс округлились от ужаса.

– Мертв, – повторила она.

– Убит ударом стилета в спину. Ампулы с кровью при нем нет.

– Это Де Сальмо?

– Скорее всего, да.

– Но это же какая-то бессмыслица! – воскликнула Бесс. – Зачем было убивать агента? Ты ведь немедленно отошлешь новую ампулу.

– Возможно, Де Сальмо решил, что даже небольшая задержка порадует Эстебана.

Бесс пришло в голову, что это она настояла на том, чтобы Эд Кац звонил по ее домашнему телефону. Позвони он Кальдаку на мобильный, где прослушивание невозможно, Питерсон был бы сейчас жив…

– Это я виновата, – прошептала Бесс.

– Прекрати. – Голос Кальдака звучал резко. – Питерсон – агент спецслужбы. Риск – непременная составляющая его профессии. И почему ты так уверена, что убийство напрямую связано со звонком? Не исключено, что Эстебан опять решил нагнать на тебя страху.

– Тогда зачем было забирать ампулу? – возразила Бесс. – Это моя вина, моя.

Она выпрямилась и прижала руки к горлу, чтобы голос не так дрожал.

– Бесс, ты не должна об этом думать. Вспомни о своем иммунитете. Эстебан и Де Сальмо на взводе, потому что время работает на нас.

– Хорошо, если так. Но Кац ни в чем не уверен. И ты, по-моему, тоже.

– Возьми себя в руки, Бесс. Это необходимо как никогда. Сюда едет Рамсей.

– Зачем?

– Он хочет нанести тебе удар ниже пояса. Он видит, что не может повлиять на меня, поэтому решил сам заставить тебя передумать и уехать отсюда.

– Я не передумаю! – Бесс вспыхнула от внезапной злости. Мало того, что Эстебан и Де Сальмо запугивают ее, так еще и Рамсей намерен сломать ее волю к сопротивлению. – Пусть Рамсей занимается своим делом. То есть ловит преступников.

Кальдак усмехнулся.

– Вот сама ему об этом и скажи.

– И скажу. – Она присела к столу и поставила на него локоть. – Тащи шприц.

* * *

– Глупость чистой воды! – ледяным тоном отчеканил Эстебан. – С чего ты взял, что небольшая задержка улучшит положение? Мне нужно, чтобы Грейди была мертва. Марко, не могу выразить, как я разочарован.

– Задача будет выполнена. Просто когда я услышал, насколько продвинулись исследования…

– Они намеренно ввели тебя в заблуждение. Или ты полагаешь, что Кальдак случайно кому-то проболтался? По-твоему, он способен действовать неосмотрительно?

– Он от нее не отходит. Мне требуется время, чтобы…

– У меня времени нет. – По голосу Эстебана чувствовалось, что он только усилием воли сохраняет самообладание. – Ты меня хорошо понял? У меня нет времени.

– Дайте мне еще несколько дней.

«Через несколько дней в лаборатории Центра по борьбе с инфекциями вполне может появиться противоядие, – с горечью подумал Эстебан. – И тогда полетит к чертям великолепный план».

Нужно думать. Выход обязательно должен быть.

* * *

Йел появился в квартире Бесс раньше Рамсея.

– С ней все в порядке? – спросил он Кальдака.

– Абсолютно, – отозвалась Бесс из дальнего угла комнаты. – Почему вы думаете, что я уже разваливаюсь на части?

– По крайней мере, Рамсей на это надеется, – хмыкнул Йел. – У меня сложилось впечатление, что он был бы только рад смерти Питерсона, если бы она помогла ему сломить вашу волю.

– Не говорите так! – содрогнувшись, попросила Бесс. – Что же это за человек? В ЦРУ все становятся такими?

– Не надо вешать грехи Рамсея на все агентство, – сказал Кальдак. – А у Рамсея просто большие планы на будущее, которые вполне могут сорваться, если Эстебан добьется успеха.

– А на погибших – наплевать?

С этими словами Бесс быстро прошла в спальню. Ей предстоит решительное сражение с Рамсеем, и если она выйдет к нему растрепанная и в халате, все преимущества будут на стороне противника.

– Я приму душ! – крикнула она. – Постучите, когда появится Рамсей.

Только встав под душ, она сообразила, что еще нет шести часов утра. Неужели всего полтора часа назад она лежала в постели рядом с Кальдаком? Но улики налицо: смятое белье, два отпечатка голов на подушках.

"А ведь это был не просто секс, – думала она, наслаждаясь горячей струей. – Это была настоящая близость. Но это же немыслимо. А что бы случилось потом, если бы их обоих так неожиданно не вырвали из объятий друг друга? Может, к лучшему, что Кац позвонил. Кальдак оказался изумительным любовником, но ее собственные раны еще слишком кровоточили. Ей сейчас не под силу связь с таким сложным и одержимым человеком, как Кальдак.

Тем более что и сама она одержима.

– Мисс Грейди!

Боже, Рамсей стучится в дверь ее ванной!

– Простите, мисс Грейди, но у меня очень мало времени. Нам с вами необходимо переговорить.

Бесс выключила душ.

– Я через минуту выйду. Позвольте только воспользоваться полотенцем.

– Я понимаю, что причиняю вам неудобство, но этого требуют обстоятельства, – сказал Рамсей и добавил после короткой паузы:

– Я подожду в гостиной.

Что ж, хорошо еще, что он не вломился в ванную комнату и не вытащил обнаженную женщину из-под душа. Спасибо и на этом.

С каждой встречей Рамсей все больше раздражал Бесс.

Она наскоро вытерлась, пригладила мокрые волосы, оделась и вышла в гостиную.

– Извини, – шепнул ей Кальдак. – Его остановил бы разве что хороший удар по шее.

«Наверное, этот Рамсей заслуживает хорошего удара по шее», – подумала Бесс.

– Ты передал ему новую порцию крови?

Кальдак кивнул.

– Теперь ему мало одного молока, он хочет пообщаться с коровой.

– Выбирай выражения, родной, – вмешался Йел. – Вы, Бесс, нисколько не похожи на корову. Хотя… Мне вспоминается один рекламный ролик… Что-то такое про корову Бесси.

Конец этой шутливой перепалке положил сам Рамсей.

– Мисс Грейди, – веско заговорил он, подходя к ним, – вы должны понимать, что больше так продолжаться не может. В опасности не только вы, но и другие люди. В частности, мои сотрудники. У Питерсона, между прочим, осталась семья. Может быть, вы захотите сами сообщить его детям…

– Прекрати! – оборвал его Кальдак.

– Ничего, все в порядке, – сказала Бесс. – Нет, я его детям сообщать не хочу. Я страшно сожалею о Питерсоне, но по-прежнему уверена, что мое пребывание здесь – это лучший способ охоты на Эстебана. Пока вы не сумеете доказать мне, что у вас есть более эффективный план, я останусь в Новом Орлеане.

Рамсей резко повернулся к Кальдаку.

– Послушай, ты вроде бы имеешь на нее влияние. Уговори ее уехать.

Кальдак только покачал головой.

– Черт возьми, Кальдак, это, в конце концов, твоя вина! – Рамсей повысил голос. – Я-то понимаю, что ты ее используешь только для того, чтобы добраться до Эстебана. Тебе плевать, что козлом отпущения буду я. Но запомни: я не позволю тебе продолжать в том же духе!

Не дожидаясь ответа, Рамсей вышел из комнаты, и через несколько секунд входная дверь с шумом захлопнулась за ним.

– По-моему, он слегка расстроен, – прокомментировал Йел. – И все равно, разве можно так обращаться с несчастной, беззащитной женщиной?!

– Странно, что он думает, будто я могу на тебя влиять, – заметил Кальдак, обращаясь к Бесс. – Мы же все тут пляшем под твою дудку.

– Кажется, я понимаю, почему он так думает, – ответила Бесс. – Просто он ошибается.

Она не сомневалась: при всей своей самовлюбленности Рамсей далеко не дурак. Он, конечно, заглянул в спальню и не мог не увидеть, что в кровати не так давно лежали двое. Ясно, к какому выводу он пришел: Кальдак занялся сексом с Бесс, чтобы подчинить ее своему влиянию.

– Ты права, он ошибается, – медленно произнес Кальдак, глядя Бесс в глаза. – Трагически ошибается!

Йел поднялся на ноги.

– Я считаю, что пора подавать завтрак, – объявил он. – Готовить я не умею, а посему схожу в кафе «Дюмонд» и принесу чего-нибудь. Учтите: идти я постараюсь крайне медленно, но все же через час вернусь.

– Не надо никуда ходить… – начала Бесс, но Йел уже исчез за дверью.

– То, что произошло ночью, не имеет ко всему этому никакого отношения, – тихо сказал Кальдак. – Я не пытался повлиять на тебя.

– Не говори глупостей. – Бесс отвернулась от него и подошла к окну. – Я все знаю.

– Почему же тогда ты не смотришь на меня?

– Мне… неловко. Я не привыкла к мимолетным приключениям.

– Это не мимолетное приключение, Бесс.

Бесс нетерпеливо тряхнула головой.

– Ничем другим это не может быть. Ты сошел с ума, если полагаешь, что между нами возможны прочные отношения.

Ответом ей было молчание.

– Я всего лишь очередной пункт в твоем донжуанском списке, Кальдак. Если ты думаешь иначе, то ошибаешься.

Она наконец решилась взглянуть на него. Неужели он оскорблен? Меньше всего ей хотелось сейчас обижать его.

– А мне показалось, что нам было хорошо вместе, – негромко произнес Кальдак. Бесс печально покачала головой.

– Все дело в том, что мы оба живем в постоянном нервном напряжении. Нам просто потребовалась разрядка. Когда все это кончится, мы с тобой разъедемся в разные стороны и не вспомним друг о друге.

Голос ее предательски дрогнул, и Кальдак, разумеется, не мог не заметить этого.

– Как бы то, ни было, нам еще некоторое время придется жить под одной крышей, – сказал он. – И теперь мы знаем, как нам может быть хорошо. Я не собираюсь на тебя набрасываться, но если ты захочешь… В общем, помни, что я всегда здесь. – Он помолчал и, не дождавшись ответа, добавил:

– Пойду приму душ. Я все еще чувствую твой запах, и он сводит меня с ума.

Когда он вышел из комнаты, Бесс не почувствовала облегчения. Последние слова Кальдака напомнили ей ощущения минувшей ночи. К черту! Выбросить это из головы! Необходимо сохранять ясность мысли, а значит – не думать о Кальдаке.

* * *

– Вы уверены в его квалификации? – жестко спросил Хабин. – Я все же считаю, что мои люди справились бы лучше. Во всяком случае, их преданность делу не вызывает сомнений.

Именно преданность арабов делу и заставляла Эстебана упорно отказываться от их услуг. Он позволил себе потерять кучу времени, пока не отыскал Джефферса, так как знал, что у него нет рычагов влияния на людей Хабина. Фанатиков невозможно подкупить или запугать.

– Джефферс – вполне подходящая фигура, – сказал он в трубку. – А ваши люди представляют слишком большую ценность, чтобы рисковать ими. В Штатах вы объявлены в розыск, и ваши люди должны охранять вас. Вы нашли для себя безопасное место?

– Да. Ферма в окрестностях Канзас-Сити. Вы бы позаботились лучше о себе, полковник. Мотаетесь по мотелям без всякой охраны.

– Я привык сам о себе заботиться. Если чересчур полагаться на подчиненных, они могут предать.

– И все-таки мне это не нравится. Кстати, если бы на ту женщину вышли мои люди, препятствие было бы давно устранено.

Улыбка, только что игравшая на губах Эстебана, пропала.

– Кальдак знает всех ваших людей. И они его знают. Возникли бы ненужные осложнения.

«Кальдак схватил бы кого-то из них и выжал бы из них всю информацию, – подумал про себя Эстебан. – Де Сальмо с задачей пока не справился, но он, по крайней мере, не схвачен».

Вслух Эстебан добавил:

– Обещаю вам, что препятствие будет устранено. Этот вопрос находится под моим личным1 контролем. А теперь скажите, когда вас ждать.

– Я пока не могу выехать. Мне нужно еще три дня.

– Хорошо, – сказал Эстебан и отключил связь.

Три дня…

Эстебан поднялся со стула и потянулся, чтобы снять напряжение в спине. Нельзя нервничать: слишком большая работа проведена, и вот наконец настал решительный момент. Все должно получиться. Теперь ничто не сможет остановить Эс-тебана.

Эта сука Грейди напрасно думает, что их единственный выход – уничтожить ее. Она – не более чем очередной барьер в гонке с препятствиями. Если лобовой удар не приносит успеха, нужно обойти барьер и повалить его сзади.

Итак, у него осталось три дня…

14

– Сегодня у Элисон Бар Мицва <Бар Мицва – обряд посвящения в иудаизме. Проходит по достижении ребенком 13 лет. В этот день ребенок впервые читает Тору в синагоге.>. Ты, надо полагать, не придешь? – недовольным голосом спросила Марта Кац. – Признайся: тебе просто лень надеть костюм и завязать галстук.

– Боюсь, я никуда не смогу пойти, – ответил Эд и допил апельсиновый сок. – Поручение Каль-дака не может ждать.

– Если ты не любишь мою сестру, это не значит, что можно унижать ее дочь!

– Я пришлю Элисон роскошный подарок.

– Но ведь ты не любишь мою сестру?

Эд устал, и ему не хотелось спорить.

– Мне не нравится снобизм Лесли. Она считает, что ты вышла замуж за человека ниже тебя. А это доказывает, что она к тому же еще и дура.

– Возможно. Но иногда мне почему-то кажется, что Лесли права. Ты не был дома три дня!

Эд вздохнул.

– Но ведь вчера вечером я пришел.

– На четыре часа. И то только потому, что вчера был благоприятный для зачатия день.

Эд поднялся из-за стола и чмокнул жену в нос.

– Я уверен, что на этот раз все получилось. По-моему, я был на высоте, а? Пройдет девять месяцев – и мы будем стирать пеленки.

– Я буду стирать пеленки. А ты будешь сидеть в своем Центре и возиться со всякими микробами. – Увидев, что Эд взял портфель и собрался выходить, Марта добавила:

– Да ты посмотри на себя! Мог бы хоть не брать свою работу домой.

– Извини. Мне нужно было просмотреть кое-какие данные по дороге.

– Бар Мицва для тебя уже ничего не значит?

– Малыш, я в самом деле не могу. Мы уже заканчиваем исследования.

– У тебя есть Донован. Неужели он без тебя не справится?

– Справится, наверное. Но пойми, сейчас нельзя терять ни минуты. Ты же прекрасно знаешь, что я обязательно пришел бы к Элисон, если бы мог.

Марта обреченно вздохнула и последовала за мужем к выходу.

– Ладно, я объясню, что ты занят. Постой. Ученый ты мой ненормальный. – Она задержала Эда на пороге, сжала его лицо ладонями и крепко поцеловала. – Побереги себя хоть немного, иначе тебя разобьет паралич еще до появления ребенка.

– Этого не будет, родная. Конец очень близок. – Эд крепко обнял жену и торопливо вышел на крыльцо. – Может, я даже смогу вырваться в синагогу.

– Верится с трудом. – Увидев серый «Форд», стоящий у обочины дороги, Марта нахмурилась. – Я этим полицейским хотела кофе сварить и забыла.

– Ничего. Заскочим по дороге в «Макдонаддс». Пол любит картошку фри.

– Пол – это тот, что за рулем?

– Нет. Водитель – Джим. Пол – его напарник.

– Эд, зачем тебе полицейская охрана? Почему тебе нельзя ездить самому? Что у вас там? Вирус эбола, что ли?

Эд покачал головой.

– Я же объяснял тебе: я – фигура национального масштаба. Президенту, мэру города и мне полагается полицейское сопровождение. – Он подмигнул Марте. – Скоро ты сможешь сообщить своей сестре, каких высот достиг в науке твой муж!

Марта улыбнулась.

– Лесли все равно ничего не поймет.

– Холодно. Иди в дом.

– Я тепло одета. На воздухе хорошо.

Эд сошел с крыльца и направился к машине. Он чувствовал, как Марта смотрит ему вслед. Наверное, не надо было говорить, что ему удастся выбраться на праздник, но он чувствовал себя виноватым перед ней. Марте сейчас несладко. Может быть, в следующем месяце он возьмет отпуск, и они съездят куда-нибудь вдвоем. Противоядие должно быть готово через неделю, а то и раньше, если Эду хоть чуть-чуть повезет. Последний анализ дал многообещающие результаты.

Многообещающие? Да ему вчера хотелось скакать от радости! Нечасто на долю исследователя выпадает счастье уничтожить страшную болезнь в зародыше.

– Привет, ребята. – Эд забрался на заднее сиденье и захлопнул дверцу. – Давайте по дороге заедем в «Макдоналдс». Я хотел принести вам кофе, но Марта…

Никакой реакции не последовало. Джим и Пол сидели неподвижно и смотрели вперед. По затылку Пола медленно стекала струйка крови.

– Господи…

Эд потянулся к дверной ручке, когда раздался оглушительный взрыв.

Ему уже не суждено было услышать, как кричит Марта.

* * *

– Ты уверен? – спросил Кальдак.

Его голос прозвучал так странно, что Бесс оглянулась – и застыла. Никогда ей еще не доводилось видеть на лице Кальдака такого отчаяния.

– Хорошо, я выезжаю. Ты прав. Это моя работа.

Он отключил телефонную связь.

– Это Рамсей? – осторожно спросила Бесс. Кальдак кивнул.

– Мне нужно лететь в Атланту.

– Что-нибудь случилось?

– Погиб Эд Кац.

– Что-о? – прошептала она одними губами.

– Его автомобиль взорвался. Эд и двое полицейских убиты на месте. – Кальдак с силой стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Сволочь!

– Эд был твоим другом?

– Мы вместе учились в колледже. Я был на его свадьбе. Да, тоже мне, друг, – с горечью проговорил он. – Я втравил его в эту работу! Мне в голову не могло прийти, что удар нанесут по нему. Ведь Рамсей должен был обеспечить его безопасность.

– Это дело рук Де Сальмо?

– Не знаю. Де Сальмо предпочитает холодное оружие, но и взрывчатку использовать умеет. Да, это либо Де Сальмо, либо кто-то из людей Хабина.

– Как смерть Эда отразится на исследованиях?

– Наверняка будет задержка. В Центре по борьбе с инфекциями работает целая команда, но Эд был душой всего проекта. – Кальдак поднялся и подошел к двери. – Значит, у Эстебана появилось время. Этот мерзавец не добрался до тебя, поэтому он решил убрать Эда.

Бесс вздрогнула.

– Ужасно, что я ничего не могу сделать. Кальдак, я страшно виновата!

– В чем? В том, что ты жива? Ничего, Эстебан наверняка уже придумал, как это исправить. Ладно, что я такое говорю… Не волнуйся, Бесс, он тебя не убьет. К вечеру я вернусь. Я должен узнать, как обстоят дела в Центре, и поговорить с женой Эда. Рамсей созвонился с Йелом, и он будет здесь через пять минут. Я подожду его внизу и не выйду из дома, пока он не поднимется.

– Иди, Кальдак. Пять минут не играют роли.

– На Эда ушло не больше минуты. А ты… – Кальдак оглянулся. – Если ты хочешь мне помочь, пожалуйста, никуда сегодня не выходи.

Бесс кивнула.

– Как скажешь. – Правильно. Делай, как я говорю.

Дверь за Кальдаком захлопнулась.

Бесс всего лишь раз в жизни видела Эда Каца, но ей хорошо запомнилась его одинокая фигура на стоянке. Тогда еще дождь лил как из ведра. Эд был напуган, смертельно напуган, но страх не остановил его.

А теперь он мертв. Эстебан убил его, как он убил Эмили, как он убил их всех…

Послышался осторожный стук в дверь.

– Иду. – Возле двери Бесс помедлила. – Йел?

– Рамсей.

Поразительно! Всякий раз, когда кто-то умирает, Рамсей является, как стервятник. Она открыла дверь.

– Где Йел?

Рамсей зловеще улыбался.

– Скоро будет. Я попросил его подождать внизу, пока мы с вами поговорим.

– Я не желаю с вами разговаривать! Мы уже сказали друг другу все.

Но Рамсей переступил порог и запер дверь.

– Смерть Каца – это последняя капля. Мы не можем больше тянуть. Вы должны позволить мне позаботиться о вас.

– Ничего я вам не позволю! Я вам не верю! Я полагаюсь только на себя.

– И на Кальдака?

Бесс посмотрела ему в глаза.

– Да. И на Кальдака.

– С ним вы чувствуете себя в безопасности?

– До свидания, мистер Рамсей.

– Вы крупно ошибаетесь. Кальдак очень опасен. Он использует вас – и всех нас. Эда он тоже использовал, и вы видите, чем это закончилось.

– Я что-то не помню, чтобы вы возражали против использования Эда Каца, – язвительно заметила Бесс.

– Поймите же, Кальдак одержим одной навязчивой мыслью. Мне иногда кажется, что он не в себе.

– Значит, мы подходим друг другу. Я тоже одержима навязчивой мыслью.

– Тогда я тем более должен вам помочь. Вам не нужен Кальдак, поверьте. – Он улыбнулся и подошел ближе. – Наберитесь терпения, мисс Грейди, и выслушайте меня.

* * *

– Я ругала его! – всхлипывала Марта. – Я хотела заставить его прийти на Бар Мицва к моей племяннице. Я видела, как он измучен, и все-таки ругала его.

Кальдак сжал ее руку.

– Я думала, это очень важно, – чуть слышно шептала Марта. Слезы текли по ее щекам. – Мне казалось, что Бар Мицва – это что-то очень важное.

– Это в самом деле важно, – негромко произнес Кальдак.

– Я не должна была… – Всхлипнув, Марта припала лицом к груди Кальдака. – Ну почему я не могла помолчать?!

Кальдак почувствовал, что больше не может выносить этого. Сердце его разрывалось.

– Вы прожили вместе шестнадцать лет, – сказал он мягко. – Вы были счастливы. Ему не в чем тебя упрекнуть.

– Я хотела ребенка! Он вчера потому и пришел домой, что знал про благоприятное для зачатия время. Иначе он ночевал бы в Центре. – Она подняла голову. – Ничего не понимаю. Ведь Эд – ученый. Ученых не убивают. Убивают президентов, проповедников, гангстеров. Зачем они убили Эда?

– Твои родные приедут?

– Я попросила сестру не приходить. Эд не любил ее. А мама уже вылетела из Род-Айленда. – Марта резко выпрямилась. – Извини, тебе, должно быть, тяжело со мной. Ты не знаешь, что говорить и что делать. Да я и сама не знаю, что мне теперь делать…

– Не беспокойся обо мне.

– Дэвид, скажи… – Она запнулась, словно не решаясь задать вопрос. – Эд в последнее время работал по твоему поручению?

– Да.

– И поэтому его убили?

– Да.

– Но он ведь твой друг, – прошептала Марта. – Зачем же ты…

– Это очень важно.

– Настолько важно, что ты готов был пожертвовать Эдом?

Ее слова словно хлестали Кальдака по щекам.

– Марта, я был уверен, что для Эда опасности нет. Но теперь я знаю, что совершил ошибку.

– Я тоже. Какая ужасная ошибка…

– Нет, – решительно возразил Кальдак. – Ты ни в чем не виновата. Он не был в претензии на тебя за то, что ты звала его на праздник.

– Да не в том дело! А ребенок? Что, если родится ребенок? – В глазах Марты опять стояли слезы. – Боже, я не выдержу! Я умру! Что будет, если родится ребенок, а Эда нет?..

* * *

Кальдак направлялся в аэропорт, когда зазвонил мобильный телефон.

– Как продвигается работа в Центре? – будничным тоном осведомился Рамсей.

– Люди в шоке, но по-прежнему готовы работать. Руководство исследованиями взял на себя Донован. К сожалению, часть документации утрачена при взрыве.

– Насколько значительной может оказаться задержка?

– Не могу сказать. Но Донован, я думаю, толковый парень и грамотный специалист.

Увы, ничего более обнадеживающего он не мог сообщить Рамсею. Теперь нужно было приготовиться к схватке – Рамсей непременно воспользуется смертью Эда Каца, чтобы нажать на Бесс.

Однако схватки не последовало. Рамсей переменил тему.

– Мне только что звонил из Шайенна человек, которому поручен розыск Морриси. Неделю назад отель «Мажестик» затребовал гарантию на кредитную карту Морриси. На сегодняшний день он все еще числится в списках постояльцев.

Кальдак встрепенулся.

– Можешь полететь туда прямо из Атланты, – предложил Рамсей. – Мне почему-то кажется, что ты не прочь сам заняться Морриси.

Не прочь – не то слово! Кальдак страстно желал повидать этого Морриси, который, вполне возможно, приведет его прямиком к Эстебану. А люди Рамсея способны его упустить.

Но как бросить Бесс?

– Рамсей, я не могу оставить Бесс. Лучше я вернусь в Новый Орлеан и попрошу Йела слетать в Шайенн.

Рамсей помолчал, затем холодно сказал:

– Если передумаешь, дай мне знать.

– Я не передумаю, – ответил Кальдак и отключил связь.

Необычная сговорчивость Рамсея озадачила Кальдака. Как правило, он знал, чего ожидать от Рамсея, но на сей раз Рамсей поставил его в тупик.

И это очень не нравилось Кальдаку.

– Что-то ты непрезентабельно выглядишь, – заметил Йел, когда Кальдак переступил порог дома Бесс в Новом Орлеане. – Как дела?

– Хуже не придумаешь.

– Мои соболезнования, Кальдак. Черт возьми! Все, разумеется, соболезнуют, только это не оживит Эда…

Кальдак бросил взгляд на дверь спальни.

– Где Бесс? У себя?

Йел покачал головой.

– Увы, нет. Когда я пришел, она уже закрылась в лаборатории.

– Да? Неужели она целый день работала?

– Думаю, что нет, – серьезно сказал Йел. – До меня здесь побывал Рамсей.

Кальдак вздрогнул.

– Что он ей наговорил?

– Что бы ни наговорил, она расстроилась.

Кальдак сразу же вспомнил, как Бесс говорила, что в лаборатории она чувствует себя защищенной. Значит, после разговора с Рамсеем ей потребовалась защита.

Впрочем, этого следовало ожидать. Конечно же, Рамсей не упустил своего шанса. Воистину беда не приходит одна.

– Мне уйти? – негромко спросил Йел.

– Оставайся. Я пойду к ней.

Кальдак вышел в коридор и остановился у двери лаборатории. Что бы ни случилось, он должен посмотреть ей в глаза.

Он осторожно постучал в дверь.

– Бесс, впусти меня. Нам надо поговорить.

Дверь немедленно распахнулась, и на пороге возникла Бесс. Глаза ее метали молнии. Не говоря ни слова, она размахнулась и изо всех сил ударила Кальдака по щеке.

– Да уж, поговорить нам не мешает! Ты подонок, Кальдак.

– Бесс, выслушай меня. Я не хотел…

– Хотел, черт возьми! Подонок! – Теперь по щекам Бесс текли слезы. – Ты все это сделал сознательно. Если бы не ты, ничего бы не случилось. Эмили была бы жива. – Она еще раз хлестнула его по щеке. – Неужели ты не мог не трогать нас?

– Прости, – сказал Кальдак. – Я не желал тебе зла. Я был уверен, что ты не пострадаешь.

– Как ты мог быть в этом уверен? Ты послал меня в Тенахо и допустил, чтобы Эмили поехала со мной. Это ты виноват в ее смерти, а я… Господи, какая же я была идиотка!

Окончание фразы утонуло в рыданиях.

– Ты должна была поехать в эту командировку одна. Никто не предполагал, что с тобой будет Эмили.

– Но мою к-командировку устроил ты! Рамсей объяснил мне, что ты вышел на редактора журнала и заставил его отправить меня в Тенахо. Ты захотел, чтобы я оказалась там в нужный момент.

Левая щека Кальдака непроизвольно дернулась.

– Это верно.

– Зачем я тебе понадобилась? И почему именно я?

– Разве Рамсей тебе не сказал?

– Он говорил только о том, как ловко ты обвел меня вокруг пальца. Доказывал, что тебе нельзя доверять. Что ж, ему это удалось. Я окончательно убедилась в том, что доверять нельзя никому. – Бесс подошла к Кальдаку вплотную и тихо, но твердо потребовала:

– Объясни мне, Кальдак, для чего тебе понадобилось меня убивать.

– Я не собирался тебя убивать. Я знал, что у тебя есть все шансы выжить в Тенахо.

– Ты не мог знать про иммунитет! Ведь… – Бесс внезапно умолкла и изумленно взглянула на Кальдака. – Нет, ты знал. Боже, как ты мог узнать?

– Данзар, – спокойно ответил Кальдак.

Это простое слово ошеломило Бесс. Она не могла произнести ни слова. Тогда Кальдак заговорил вновь:

– В Данзаре ты получила совсем небольшую дозу антракса-мутанта, более слабого, чем тот, который Эстебан использовал в Тенахо. – Кальдак вздохнул и добавил:

– Однако его силы хватило на то, чтобы уничтожить все население Данзара.

– Как? Ты хочешь сказать, что в Данзаре Эстебан тоже провел эксперимент?

– Да. Данзар стал его первым полигоном. Он передал штамм антракса партизанам, и те отправили его в Данзар с партией продуктов.

Бесс недоверчиво тряхнула головой.

– Не правда. Там была резня. Я видела трупы своими глазами.

– Так было задумано. Когда люди умерли, явились партизаны и инсценировали кровавую бойню.

– Там действительно была бойня!

Кальдак только мрачно покачал головой, и это почему-то убедило Бесс лучше всяких слов.

– И ты все знал? – ахнула она, наконец поверив, что Кальдак говорит ей правду. – Ты знал про детей?

– Нет. В то время я работал с Хабином, а Эстебан в Данзаре действовал один, без помощи арабов. Но впоследствии мне все стало известно.

– И ты ничего не предпринял?

– Что я должен ответить? – Кальдак метнул на Бесс свирепый взгляд. – Ну да, я ничего не предпринял. Как и после Накоа. У меня не было улик. Правда, после данзарских событий мы решили, что у нас имеется шанс остановить цепь массовых убийств. Нам тогда было ясно, что единственно действенный способ борьбы с Эстебаном – создать мощное противоядие. Когда ты лежала в больнице в Сараево, я предложил произвести анализ твоей крови, и оказалось, что твой организм вырабатывает антитела, уничтожающие антракс. Во всяком случае, ту его разновидность, которую Эстебан использовал в Данзаре.

– Так ты побывал в Сараево? В больнице?

– Я считал необходимым лично убедиться в том, что ошибки нет.

– И ты был там все время?

– Да.

– Но наш водитель тоже выжил.

– Мы проверили и его кровь. Антител не обнаружено. Наверное, ты получила свою дозу, когда ходила по всему приюту. Ты была нашей единственной надеждой.

– Если вы знали, что у меня иммунитет, то почему не почесались раньше? Почему не стали сразу же брать у меня кровь? Вы могли хотя бы попытаться спасти Тенахо!

– Я выяснил, что Эстебан счел данзарский эксперимент неудачным и велел своим микробиологам продолжать работу над мутациями. Нам не было известно, какие свойства приобретет антракс после Данзара, следовательно, мы не могли заранее приступить к созданию лекарства.

– И поэтому ты заманил меня в Тенахо?

– Мне опять-таки требовались убедительные доказательства того, что ты обладаешь иммунитетом.

– А если бы выяснилось, что не обладаю? Моей жизни, разумеется, не жалко?

– Жалко, Бесс. Но жалость не могла меня остановить.

– О, это я теперь знаю: ведь ты убил Эмили.

– Предполагалось, что ты поедешь одна. Появление твоей сестры стало для нас полной неожиданностью.

– И ты ее убил!

– Хорошо, я ее убил. Беру вину на себя.

– Ты убил ее, а потом солгал мне и уложил меня в постель. И я тебе позволила! Боже, я тебе позволила все…

– Я не «уложил тебя в постель». Я любил тебя. Бесс, поверь…

Он тронул ее за плечо, но она брезгливо отстранилась.

– Не прикасайся ко мне! Теперь мне ясно, почему все это время ты был так заботлив. Ты знал, что виноват. Господи, как же мне хочется перерезать тебе глотку!

– Желающих много, становись в очередь, – невесело усмехнулся Кальдак.

– Убирайся из моего дома, мразь!

– Де Сальмо только этого и дожидается, – напомнил Кальдак.

– Плевать!

– А мне не плевать. – Он помолчал. – Теперь ты позволишь Рамсею увезти тебя?

– Никуда он меня не увезет! Я не верю ему, как и тебе. Вон отсюда! Мне противно тебя видеть!

Голос ее дрожал от гнева.

– Бесс, именно это и нужно Де Сальмо. И Эстебану.

– Вон!

Бесс захлопнула дверь лаборатории, и Кальдак устало прислонился к стене. Что ж, этого следовало ожидать. Он всегда понимал, что рано или поздно Бесс обо всем узнает. Но он не представлял себе, насколько тяжелым окажется объяснение.

– Ну что, взрыв? – спросил Йел, когда Кальдак вошел в гостиную. – Рамсей открыл твои карты?

– Она все знает, – вздохнул Кальдак. – И выгоняет меня. – Он достал из шкафа свой чемодан и раскрыл его. – А это означает, что тебе придется побыть здесь. Ее ни в коем случае нельзя оставлять одну.

Йел положил руку ему на плечо.

– Кальдак, я не обещал тебе, что смогу остаться в Орлеане надолго.

Кальдак отбросил его руку и принялся укладывать вещи.

– Ты хочешь, чтобы ее убили?

– Но Рамсей может…

– Ничего он не может! Рамсей организовал охрану Эда Каца – и в результате Эд Кац мертв. Или ты полагаешь, что Бесс повезет больше?

– А ты чем займешься?

– Разве у меня есть варианты? – Кальдак закрыл чемодан и затянул ремни. – Я займусь Морриси. Рамсей в конце концов все-таки нашел его. Свяжись с Рамреем и скажи ему, что я вылетел в Шайенн.

«Этого можно было не говорить, – подумал Кальдак. – Рамсей отлично понимает, что Бесс теперь не подпустит к себе Кальдака на пушечный выстрел».

Ему внезапно захотелось свернуть мерзавцу шею. Какого черта ему понадобилось портить все дело?!

– Надеюсь, что хоть что-нибудь получится, – сказал он вслух. – Так ты останешься? Йел, береги ее. Она нам нужна. Она для нас… бесценна.

– По-видимому, бесценна во всех смыслах. – Йел улыбнулся. – Хорошо, я о ней позабочусь.

* * *

Господи, как больно! Мучительно больно…

Бесс сидела прямо на полу в углу лаборатории, уткнув подбородок в колени.

Как она могла довериться Кальдаку?! Он же не скрывал, что его не интересует никто, кроме Эстебана. Кальдак даже говорил ей, что ему не следует доверять.

А она не послушалась. И позволила ему использовать ее так же, как и всех остальных. Он отправил ее в Тенахо, и из-за этого погибла Эмили.

Бесс казалось, что душа ее превратилась в сплошную кровавую рану. Да, ей хватило ума не лгать себе, будто Кальдак действительно что-то для нее значит. Так что же она, как раненый зверь, забилась в темный угол и воет от боли?

Это просто первый шок, он скоро пройдет. Она еще чуть-чуть посидит и придет в себя. Все будет хорошо.

Только еще чуть-чуть.

* * *

Марко Де Сальмо ликовал. Кальдак уехал, и ему представилась прекрасная возможность. Охранники на улице – не проблема, с ними расправиться легко. Эстебан остался доволен проявленной в Атланте расторопностью. А здесь ему мешал только Кальдак, которого теперь нет.

У Марко развязаны руки. Вероятно, ненадолго, но можно надеяться, что времени хватит.

* * *

Целых два часа Йел бессмысленно пялился в экран телевизора. Передавали баскетбол.

Наконец Бесс вошла в комнату, и Йел мгновенно выключил телевизор.

– Поужинать не желаете? – спросил он. – Уже десятый час. Вы весь день ничего не ели. Бесс покачала головой.

– Я слишком устала. Пойду спать.

– Ничего удивительного… Бесс подняла голову.

– Так вы все знали?

– Почти все. А остальное мне рассказал Рамсей, когда я появился в Орлеане.

Бесс вздохнула.

– Все знали… Все, кроме меня. От меня скрывали. Это низость, Йел. Я этого никогда не прощу.

– Это сейчас вы так думаете, – мягко возразил Йел и, увидев, что Бесс готова взорваться, предостерегающе поднял руку. – Нет, я не пытаюсь вас убедить, что Кальдак действовал безупречно…

– Да уж, лучше не пытайтесь.

– Я только хочу сказать, что у каждого из нас свои задачи. Вам сейчас видится все в черном цвете, но уверяю вас, Кальдак не такой уж дурной человек. Ваша жизнь ему небезразлична.

– И потому он отправил меня в Тенахо?

Йел махнул рукой.

– Ладно, не будем об этом. Я понимаю, сейчас не время для подобных разговоров. – Он встал. – Пойду попрошу одного из наших агентов съездить ко мне на квартиру и привезти кое-какие вещи. А я пока подежурю за него. Скоро вернусь.

– Зачем вам ночевать здесь? Уверяю вас, со мной ничего не случится.

– Я пообещал Кальдаку, что не оставлю вас. К тому же дома мне слишком одиноко. Так не хватает жены и ребенка… – Он посмотрел ей в глаза. – А завтра вы потащите меня по улицам?

– Обязательно.

– Может быть, я смогу отговорить вас?

– Никоим образом.

– Значит, мои опасения сбываются, – вздохнул Йел.

Внезапно Бесс вспомнила, что сегодня еще не сдавала кровь.

– Йел, вы возьмете у меня кровь? Кальдак говорил, что очередная порция должна поступать в Атланту каждое утро.

– Простите, Бесс, я плохой медик – еще кольну куда-нибудь не туда… – Он помолчал. – Да и едва ли им сейчас это нужно. Наверняка у них там работа застопорилась из-за смерти Каца.

– Но без свежих образцов эксперименты вообще невозможны. Чем скорее у них будет материал, тем лучше.

Йел кивнул.

– Наверное, вы правы. Ладно, я позвоню Рамсею, и он пришлет человека, который умеет держать в руках шприц.

– Спасибо.

– Вам спасибо. Это вы оказываете нам огромную любезность.

– Это не любезность, – горячо возразила Бесс. – Эстебан убил Эда Каца, чтобы выиграть время, но черта с два он получит дополнительную отсрочку по моей вине! Пусть Рамсей поторопится. Образец должен быть в Центре самое позднее к полудню. – Слушаюсь, мэм.

Йел прищелкнул каблуками, отдавая честь.

– Простите, Йел, можно воспользоваться вашим мобильным телефоном? Я хотела бы узнать, как там Джози, а домашний телефон наверняка прослушивается.

– Конечно, пожалуйста, – Йел протянул ей аппарат. – Мне приятно хоть чем-нибудь компенсировать выпитую у вас кровь.

* * *

Итак, надо принять душ, позвонить в больницу, а потом постараться заснуть.

Господи, да кого она обманывает? Себя? Да, она в самом деле устала, но уснуть ни за что не сможет. Нервы ее после разговора с Кальдаком натянуты как струны.

А следовательно, не стоит тратить время впустую.

Бесс прошла в лабораторию и забрала все фотографии, сделанные за последние дни. Кальдак не сумел опознать посланного Эстебаном человека. А вдруг ей повезет? Вдруг она сумеет разглядеть на снимках… что-нибудь любопытное?

Двадцать минут спустя Бесс отложила пачку фотографий на ночной столик. Какой смысл вглядываться в незнакомые лица? И без того все плывет перед глазами. Черт возьми, даже некоторые снимки получились нечеткими. Наверное…

Кстати, с чего это снимки вышли такими? Как будто бы ничто ей не мешало, когда она наводила резкость.

Бесс бегло просмотрела снимки еще раз. Смазаны были только четыре кадра, и на каждом из них – клоун. Высокий человек с зелеными волосами и белым лицом. Четырежды он отворачивался от объектива как раз тогда, когда щелкал затвор!

Совпадение? Или он не хотел, чтобы его лицо попало в кадр? Но зачем ему было прятаться?

Бесс опрометью бросилась в лабораторию, схватила увеличительное стекло и принялась рассматривать лицо клоуна.

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Бесс побежала открывать.

– Я нашла Де Сальмо! – выпалила она и протянула Йелу фотографии. – По-моему, я знаю, как он выглядит.

Йел поставил чемоданчик на пол и взял снимки.

– Неужели клоун?

– Мы видели его каждый день. Самый первый снимок вышел качественным, а затем он явно отворачивался от нас. Почему? Ведь такие снимки – прекрасная реклама.

– Логично. – Йел улыбнулся. – Стоит сообщить Рамсею.

Он прошел в комнату и набрал номер.

Итак, кое-что уже известно. Если Бесс права, ей теперь не придется шарахаться от каждого прохожего. Хотя… Даже если Де Сальмо арестуют, Эстебан пришлет кого-нибудь другого.

А может быть, он приедет сам. Тогда мышеловка захлопнется.

Йел постучался в спальню Бесс.

– Я поговорил с Рамсеем. Теперь нам остается только ждать новостей. Расскажите мне теперь про Джози. Как она?

Джози! Господи, она даже забыла позвонить в больницу.

Ей повезло. Доктор Кенвуд сам подошел к телефону.

– Мисс Грейди? Вы меня застали случайно, – услышала она усталый голос. – Я уже собрался уходить.

– Как Джози?

– Ей намного лучше. Операция назначена на завтра.

Сердце Бесс заколотилось сильнее.

– Когда?

– В восемь утра. Вы приедете?

Боже, как ей хотелось быть рядом!

– Если не сможете приехать, ничего страшного. Мы обеспечим ей прекрасный уход.

В этом Бесс не сомневалась. Но ведь девочке, наверное, так тоскливо и одиноко среди чужих людей! Да и сама она сойдет с ума от беспокойства.

– Когда будет известно… – Бесс проглотила слюну. – Когда вы сможете сказать, как прошла операция?

– Скорее всего уже к вечеру. Позвоните примерно в это время. Сможете?

– Конечно.

Она может только звонить. И молиться. С того дня, как Джози попала в больницу, Бесс постоянно молилась за нее. Когда же наконец она возьмет свою малышку на руки?

Внезапно Бесс поняла, что не в состоянии больше сидеть здесь и ждать.

– Завтра утром я буду у вас, доктор Кенвуд, – решительно заявила она.

В трубке послышался короткий смешок.

– Хотите присмотреть за мной?

– Естественно! Спасибо вам и до завтра, доктор Кенвуд.

Она отключила связь и тут же почувствовала, что Йел смотрит на нее.

– Как она?

– Лучше. Завтра операция.

– Это я понял. И еще я понял, что вы собираетесь лететь туда.

– Вы правильно поняли. Я здесь просто не выдержу. Во время операции я должна быть рядом с ней.

Йел некоторое время молчал, пристально глядя на нее.

– Что ж, я, пожалуй, пренебрегу своими обязанностями и не стану с вами спорить, – наконецмягко произнес он. – Наверное, на вашем месте я поступил бы так же.

– Я знаю, Рамсей постарается мне помешать. А вы поможете? – спросила Бесс с надеждой.

– Собирайте вещи, – вместо ответа распорядился Йел и добавил, бросив взгляд на свой чемоданчик:

– Я-то всегда готов в дорогу. Пока вы будете собираться, я обдумаю план бегства. Наверное, я все-таки сумасшедший. Как вам кажется?

– Мне кажется, что вы очень хороший человек.

Йел улыбнулся.

– Ну, это само собой разумеется.

Отель был занесен снегом, но с первого взгляда становилось ясно, что здание старое и запущенное. Интерьеры отеля также не радовали глаз. За обшарпанной конторкой сидел прыщавый парнишка в клетчатой рубашке и перелистывал какой-то журнал.

– Мне нужен Джон Морриси, – объявил Кальдак, приблизившись. – В каком он номере? Парень даже не поднял головы.

– Звоните ему сами. Мы не имеем права давать информацию.

– В каком он номере?

– Я же сказал… – Юный портье наконец взглянул на посетителя и тут же осекся, когда Кальдак предъявил свое удостоверение. – О-о, ЦРУ! Морриси в двести тридцать четвертом.

– У него бывают посетители?

– Только Коди.

– Кто такой Коди?

– Коди Джефферс.

– Ты знаешь этого Коди Джефферса?

– Конечно. Он тут, в отеле, живет. Коди отличный парень.

– А другие к Морриси не приходили? Например, слегка седоватый горбоносый мужчина?

Мальчишка замотал головой.

– Я такого не видел. Но, знаете, я работаю в ночную смену. Я и Морриси уже два дня не видел.

– Но он не выехал?

– Нет.

– Давно Морриси здесь живет?

– Две недели. – Парнишка насупился. – Послушайте, вы не насчет Коди? Он ничего плохого не делал, уверяю вас. Коди, конечно, попивает, но он сам мне говорил, что ни один хороший жокей не станет употреблять наркотики.

– Жокей?

– Да, он на автодроме работает. – Парень ткнул большим пальцем правой руки куда-то в сторону. – Это в двух кварталах отсюда. Там его имя на афишах. Маленькими буквами, правда, но Коди говорит, он на хорошем счету у организаторов и скоро станет звездой.

Интересно, какого дьявола Эстебану нужно от этого Коди Джффферса?

Кальдак подошел к лифту, но остановился, обернулся и властным, не терпящим возражений тоном приказал портье:

– Не вздумай звонить Морриси и предупреждать его, что я иду!

Через две минуты он стоял возле двести тридцать четвертого номера и размышлял. На ручке двери – табличка: «Просьба не беспокоить». Не исключено, что птичка уже улетела из клетки. Тот недоросток сказал, что не видел Морриси два дня.

Кальдак постучал и, не дождавшись ответа, осторожно повернул ручку. Заперто. Он постучал еще раз и неожиданно почувствовал, что дверь какая-то странно холодная. Тогда Кальдак взломал замок. Окно номера было распахнуто настежь, и снег толстым слоем лежал на ковре. А вытянувшийся на кровати мертвец судорожно сжимал в кулаке бумажные доллары.

Не повезло.

Кальдак вышел из номера, аккуратно прикрыл дверь и набрад телефон Рамсея.

– Немедленно присылай команду экспертов. Номер 234. Морриси мертв, и по всей комнате разбросаны баксы.

Рамсей грубо выругался.

– Антракс?

– Вероятно. Нужно соблюдать предельную осторожность, но при этом очень тщательно прочесать все углы, – распорядился Кальдак. – Может быть, удастся найти улики.

Впрочем, он не сомневался, что никаких улик они здесь не найдут: беззаботность не входила в число пороков Эстебана.

– Бригада будет через полчаса.

– Пускай войдут через черный ход. Тогда, возможно, в пятичасовых новостях не появится репортажа об убийстве.

Закончив разговор, Кальдак вернулся в холл. Портье подобострастно вскочил при его появлении.

– Я ему не звонил. Если его нет, я тут ни при чем.

Кальдак подошел вплотную к стойке.

– Я знаю, что ты не звонил. Как тебя зовут?

– Дон Слоберн.

– А я – Кальдак. Мне нужна твоя помощь. Постарайся припомнить, видел ли ты Морриси с кем-нибудь, кроме Джефферса. Как следует постарайся.

Слоберн медленно покачал головой.

– Ни с кем больше он не общался, разве что на автодроме. Он, что называется, завсегдатай. Он часто заходит в бар за углом и болтает с водителями. Наркотиков я у него не видел, честное слово.

– Значит, Морриси общался с другими участниками автородео?

– Да, конечно. Просто он, видно, подружился с Коди. – Он помолчал, но затем все-таки решился спросить:

– А что, у Коди могут быть неприятности?

– Возможно, – подчеркнуто равнодушно ответил Кальдак. – Где я могу его найти?

– Трудно сказать.

«Парень недоговаривает, – решил Кальдак. – Пора его встряхнуть».

– Морриси убит, – объявил он. – Убит несколько дней назад.

Глаза Слоберна округлились.

– Вы думаете, это Коди?

– Вряд ли, но Джефферс может что-нибудь знать. Не исключено, что он видел что-то, и тогда ему самому угрожает опасность. Его необходимо найти.

– Он связан с мафией, да?

– Очень может быть. Отвечай, где сейчас Коди Джефферс? – Кальдак пристально смотрел в глаза Слоберна.

– Я не знаю, честное слово. Я уже дня два его не видел. Может, он уехал в Канзас к матери?

– На автодроме или в баре он не появлялся?

– Нет.

– А где живет его мать?

– Не помню. – Слоберн потер ладонью лоб. – Такое странное название… Кажется, связано с северным сиянием.

– Ну хорошо, А девушка у твоего Коди есть?

– Здесь – нет. Он говорит, что, если жокей хочет добиться настоящего успеха, он должен трудиться двадцать четыре часа в сутки.

– У тебя случайно нет его фотографии? – допытывался Кальдак.

– Откуда? Конечно, нет. – Подумав, Слоберн добавил:

– Фотография может быть у Данстона. У него много снимков для афиш.

– Кто такой Данстон?

– Ирвин Данстон – главный менеджер на родео.

– Где его найти?

– Последний раунд закончился в одиннадцать. После заезда все обычно идут в бар. Может, и Данстон сейчас там.

– Спасибо. – Кальдак наклонился к самому уху парня. – А теперь внимательно меня выслушай. Никто не должен заходить в комнату Морриси. Твоя задача – обеспечить полную секретность. Очень скоро сюда приедет группа экспертов, они вывезут тело и приберут номер.

– Что значит – группа экспертов?

– Я не могу определить, от какой гадости умер Морриси. Похоже, что была использована какая-то отрава. И мне почему-то кажется, что владелец отеля не будет в восторге, если постояльцам станет известно, что один из номеров заражен смертельным ядом.

– Конечно. Вы правы.

– Это хорошо, что ты со мной согласен. Значит, будешь держать язык за зубами, и журналисты ни о чем не пронюхают.

Слоберн неожиданно нахмурился.

– Послушайте, я смотрел по телевизору суд над О-Джеем <Популярный в американском футболе игрок О. Дж. Симпсон был обвинен в убийстве жены. В ходе процесса, превратившегося в одно из самых популярных телевизионных шоу, он был оправдан.> и кое в чем разбираюсь. По-моему, вы хотите скрыть улики. И вообще откуда я знаю, что у вас не фальшивое удостоверение? Вдруг вы не из ЦРУ?

Да, кто в этой стране не смотрел репортажи с того процесса и не возомнил себя великим сыщиком!

Кальдак пристально посмотрел Слоберну в глаза.

– А если я все-таки из ЦРУ? В одном из номеров на втором этаже лежит труп, а ты отказываешься оказать мне помощь. Спрашивается: что о тебе подумают, когда это выяснится?

Слоберн отшатнулся.

– Все правильно. В конце концов, пусть сами разбираются. Я сделаю все, что вы скажете. Кальдак удовлетворенно кивнул.

– Ты уверен, что больше ничего не знаешь о Коди Джефферсе?

– Я все вам рассказал.

Увы, рассказал он не так уж много.

– Замок на двери номера Морриси взломан. Поднимись туда и покарауль, чтобы до прибытия специалистов в номер никто не вошел.

– Я не имею права отлучаться.

Кальдак бросил на Слоберна быстрый взгляд, и тот поспешно поднялся.

– Я вас понял. Можно сделать исключение, раз у меня есть важное поручение.

– Очень важное.

«Настолько важное, что этот молокосос уже наложил в штаны», – отметил про себя Кальдак, направляясь к выходу.

Интересно, что послужило причиной смерти Морриси? Возможно, он стал жертвой очередного эксперимента.

Или же Эстебан избавляется от балласта.

15

Кальдак уже подходил к дверям бара, когда мобильный телефон в его кармане зазвонил.

– Бесс надумала уехать из Нового Орлеана! – выпалил Йел. – Я решил, что тебе это будет интересно.

– Что случилось? – нахмурился Кальдак. – Она уже собирает вещи. Едет в больницу Хопкинса. Завтра утром у ребенка операция.

Вот так. Закон Мерфи – всякая неприятность, которая может случиться, случается. Разумеется, операцию назначили именно на тот день, когда он, Кальдак, будет очень далеко от Бесс!

– Ты летишь с ней?

– Я полагаю, у меня нет выбора, – вздохнул Йел. – Ты ведь помнишь, какое опрометчивое обещание я тебе дал. Охрана уважаемой Бесс Грейди становится все более тяжким делом. Правда, у меня есть одна хорошая новость: мы как будто вычислили Де Сальмо.

– Каким образом?

Йел коротко рассказал Кальдаку о логических умозаключениях Бесс.

– Рамсей собирается завтра утром арестовать этого клоуна.

– Рамсей знает, что вы уезжаете?

– Пока нет. Доложить ему?

– Доложишь, когда прибудете на место. С одной стороны, он не должен помешать вам, с другой – пусть обеспечит охрану Бесс в больнице.

– Я тоже так рассудил.

– Выведи ее с черного хода. Машина у тебя есть?

– Моя машина на стоянке на Канал-стрит. Во дворе дежурят агенты Рамсея. Как нам их миновать?

– Разве я должен тебя учить? По-моему, до сих пор ты вполне справлялся без моих советов.

– Благодарю.

– Купи билет до Милуоки. В Чикаго убедись, что за вами нет слежки, и вылетай в Балтимор.

– Какие еще будут распоряжения?

– Ах, черт… Извини.

Йел имел полное право на саркастическую усмешку. Разве можно держать ситуацию под контролем на расстоянии? Кальдак знал, что совершенно бессилен, а ведь именно в этот момент ему необходимо быть рядом с Бесс. Потому что он боится. До смерти боится.

Йел резко переменил тему:

– Ты обнаружил Морриси?

– Он мертв.

– Тьфу.

– Именно. Но у меня, кажется, есть одна ниточка. Потом расскажу. Когда приедете в больницу, позвони мне.

– Как только предоставится возможность. При Бесс я звонить не буду: у нее от этого испортится настроение. Она вполне может дать мне в морду, если узнает, что я перед тобой отчитываюсь.

– Хорошо, звони как сможешь.

Кальдак отключил телефон и напомнил себе: ближайшая задача – разыскать Коди Джефферса. Ни к чему сейчас думать о Бесс. Йел умен и осторожен, он сумеет позаботиться о ней.

Не нужно думать о Бесс!

* * *

Когда Бесс услышала, что Йел говорит по телефону, она сразу поняла: он позвонил Калвдаку. Ладно, в конце концов, пусть Кальдак знает о ее планах, ей плевать. Только зачем Йел звонит ему тайком?

Она надела жакет, повесила на шею фотоаппарат и вышла в гостиную.

– Я готова. Надеюсь, Кальдак подсказал вам, как надо отсюда выбираться?

– Ого! – присвистнул Йел, взяв у нее чемодан. – Вы проницательны, леди. Извините. Мне просто не хотелось вас расстраивать.

– Я предпочитаю откровенность, как вы уже, надеюсь, заметили. Как мы пойдем?

– Через задний двор. Подождите меня на крыльце. Я попытаюсь куда-нибудь отослать агента.

– А если не получится?

– Тогда я очень аккуратно стукну его по макушке.

Они вышли из квартиры. Бесс заперла дверь и заметила:

– Мне не нравится, когда людей бьют по голове. Да и Рамсей, я думаю, расстроится.

– Ну, это меня не очень огорчит. Так. Стойте здесь.

Йел растворился в темноте. Задний двор не освещался, и как Бесс ни вглядывалась, она не могла разглядеть ни Йела, ни охранника.

Ей стало не по себе: не слышно никаких голосов, полная тишина.

– Бесс, где вы? – послышался шепот Йела, и Бесс вздрогнула от неожиданности. – Идемте. Быстро.

Бесс бегом спустилась по лестнице, и Йел повел ее через двор.

– Куда вы его дели? – шепотом спросила она.

– Никуда, – отозвался Йел. – Его там не было.

– Как так?

– Не было, и все. – В голосе Йела сквозила тревога. – И мне, если честно, это очень не нравится. Рамсей не велел ему отлучаться с поста.

– А ведь того, первого охранника, Питерсона, зверски убили…

Йел не ответил, а только крепче сжал ее локоть.

Прежде чем попасть на улицу, нужно было пересечь темную подворотню, где, возможно, притаился убийца..

– Я пойду вперед. Держитесь в нескольких шагах за мной, – скомандовал Йел и пропал во мраке.

Бесс осталась одна. Ледяной ужас сковал сердце. Она была уверена, что за ней наблюдают, просто кожей чувствовала на себе взгляд врага. А Йел ушел вперед.

Бесс обернулась. Во тьме ее окружали призраки. Тени теней.

И внезапно одна из них пошевелилась.

Спаси меня, Боже!Она бросилась бежать. Впереди показались фонари и темный силуэт Йела.

– Йел!!!

– Бесс, что…

Чья-то рука схватила ее за волосы и с силой рванула назад. Бесс оглянулась и увидела размалеванное белой краской лицо. В ту же секунду что-то блеснуло в темноте. Лезвие!

– Бесс, беги!

Йел вырвал ее из рук Де Сальмо и оттолкнул с такой силой, что она ударилась о кирпичную стену.

Но куда бежать? Как оставить Йела? Бесс увидела, как две черные фигуры рухнули на асфальт, а потом одна из них поднялась на ноги. Но кто это – Йел или Де Сальмо?

Бесс побежала прочь, с ужасом прислушиваясь к шагам за спиной. Сердце ее стучало уже где-то в горле. Еще мгновение – и она почувствовала, что ее схватили за руку.

– Бесс!

Она остановилась вне себя от радости.

– Господи, Йел, а я подумала… Я не знала…

– Зато он знал свое дело, – задыхаясь, проговорил Йел.

– Де Сальмо?

– Полагаю, да. Или у вас есть другие зеленоволосые знакомые?

– Что с ним?

– Можете больше о нем не думать.

– Он мертв?

– Мертвее не бывает. Я тоже знаю свое дело.

Они миновали подворотню и вышли на улицу. Боже, здесь фонари! Здесь свет!

– И что же теперь делать с телом? – спросила Бесс.

– Если вы все еще желаете лететь в Балтимор, я предлагаю оставить мистера Де Сальмо на попечение Рамсея. Впрочем, можете остаться и дождаться его здесь.

– Я лечу в Балтимор, – вздохнула Бесс.

– Я так и думал. Сейчас нам лучше не встречаться с людьми Рамсея.

В кабинете главного менеджера городского автодрома было темновато, и Кальдаку пришлось низко наклониться над групповым снимком.

– Джефферс во втором ряду, третий слева. – Данстон указал на молодого человека в сомбреро. – Я просил его не надевать эту шляпу, но он не послушался. А упрямство до добра никогда не доводит.

Итак, Джефферсу чуть за двадцать, у него широкое лицо и светлые, глубоко посаженные глаза. Волосне видно под шляпой.

– Вы им довольны? – осведомился Кальдак. – Как жокеем – вполне. Хотя он напрасно так носится со своей персоной.

– Какого цвета у него волосы?

– Светлый шатен.

– Коротко подстрижен?

– Да. У него вьются волосы, и он всегда зачесывает их назад.

– Глаза, кажется, голубые?

– Совершенно верно.

– У вас есть его досье?

– А как же? Кто бы разрешил мне принимать на работу непроверенных людей? – Данстон подошел к шкафу и стал просматривать корешки папок. – Джефферс… Вот он. – Данстон протянул Кальдаку папку. – Знаете, я почему-то не удивлен. У меня всегда было ощущение, что Коди рано или поздно вляпается.

– Почему? – спросил Кальдак, открывая папку.

Данстон пожал плечами.

– Ничего определенного не скажу. Но с людьми, которые ему не нравятся, часто происходят скверные вещи.

Так. Мать Джефферса в разводе с мужем. Живет в Авроре, штат Канзас, совсем рядом с Канзас-Сити. Вот почему тот хлыщ в гостинице говорил про северное сияние. Другие родственники не указаны.

– Что вы знаете о его матери?

– Ну, знаю, что он частенько к ней ездит. Месяц назад она приезжала сюда, и я выписал для нее бесплатный билет. – Данстон фыркнул. – По-моему, стерва. Набралась наглости спросить у меня, почему это ее сыночек здесь не на первых ролях. Я почти пожалел Коди. Сразу видно, что ей надо непременно сделать из него героя. Ну а он ходит перед ней на задних лапах.

– Джефферс отпрашивался у вас?

– Нет. Просто не появился на работе.

– Можно мне взять на время досье и фотографию?

– Пожалуйста. Только потом верните. Документация у меня должна быть в порядке.

Кальдак взял маркер и обвел лицо Джефферса на фотографии.

– Я обязательно верну.

– Тогда, может быть, вы позволите мне отправиться домой? Уже очень поздно.

Кальдак кивнул.

– Да, конечно. Спасибо, что не пожалели времени. Если что-нибудь узнаете о Джефферсе, позвоните вот по этому номеру.

– Вы думаете, он может объявиться? – недоверчиво спросил Данстон. – Раз вы здесь, значит, случилось что-то серьезное, так?

– Ни в чем нельзя быть уверенным, мистер Данстон.

С этими словами Кальдак вышел из кабинета.

Данстон, вероятно, прав: едва ли Джефферс объявится. Эстебан имел свои виды на этого молодого человека, а значит, он позаботится о том, чтобы Джефферс не возник вновь. Однако положение не безнадежно. Эстебану непросто будет предотвратить общение Джефферса с матерью – тем более если эта властная и энергичная, судя по описанию, особа проявит настойчивость. Следовательно, надо переслать фотографию и документы по факсу Рамсею и лететь в Канзас.

Чем больше Кальдак узнавал о Джефферсе, тем большее беспокойство у него вызывал этот персонаж разворачивающейся драмы. Джефферс решителен, лишен моральных тормозов и склонен к насилию. Эстебану должно быть с ним легко…

Коди взглянул на часы. Пора отправляться в Ватерлоо. Эстебан хочет, чтобы его приказы исполнялись с безукоризненной точностью. А коль скоро он платит – он и заказывает музыку.

Что ж, Коди к его услугам.

Эстебан раздраженно бросил трубку. Де Сальмо мертв! Досадно. А может, все к лучшему? Все равно Де Сальмо не справился с главной задачей – уничтожить Бесс Грейди оказалось ему не по силам. К тому же от него в любом случае рано или поздно пришлось бы избавиться.

Ладно, довольно думать о нем. Развязка близится. Коди Джефферс уже должен быть в Ватерлоо.

Так долго вынашиваемые планы наконец-то становятся реальностью.

Коди зевнул. Скучно ничего не делать и ждать. Впрочем, уже недолго осталось.

Он залез в кабину. До чего же все оказалось просто. Даже поволноваться не пришлось. И с дополнительным заданием Эстебана он справился идеально. Эти сволочнвте арабы даже не пошли с ним, когда он заявил, будто ему требуется отлить. Сидят себе в ангаре. Будь это его собственный вертолет, он ни за что не позволил бы желторожим дотронуться до него. Всякий знает, что доверять можно только стопроцентным англосаксам, гражданам Соединенных Штатов.

Вон они, машут, чтобы он скорей ехал. Дерьмо собачье. Совсем как вонючие япошки из того фильма с Джоном Уэйном <Джон Уэйн (1907 – 1979) – популярный американский киноактер. Снимался в вестернах и военных фильмах.>.

Ух, как Джон Уэйн их поколотил! И этим не поздоровится. Коди Джефферс – молодец!

Бесс не находила себе места. Она расхаживала взад-вперед по коридору и повторяла:

– Почему ее все еще держат в операционной? Операция не может длиться так долго!

– Я и не знал, что в прошлой жизни вы были хирургом, – усмехнулся Йел. – Хотите – сходите в операционную и дайте доктору Кенвуду пару советов.

– Замолчите, Йел! Я ужасно боюсь. Ведь она такая крошка…

– Знаю, – негромко сказал Йел. – Я думаю, именно поэтому и операция затягивается. Наверное, здесь требуется особая точность.

Бесс облегченно вздохнула. Конечно, Йел прав. Может быть, девочка поправится. Хорошо, что здесь Йел, а не Кальдак.

– Йел, вы уже звонили отсюда Кальдаку?

– Да. Я позвонил, пока вы разговаривали с доктором. – Он помолчал. – И еще я позвонил Рамсею.

Бесс вздрогнула.

– Так было нужно, – объяснил Йел. – Вам требуется усиленная охрана.

– Надеюсь, он не заставит меня покинуть Джози?

– Наверное, попытается. Но мы с вами его к себе не подпустим.

– Вы узнали, что произошло с охранником во дворе?

Йел угрюмо кивнул.

– Он убит?

– Тело нашли под лестницей. Ясно, что Де Сальмо собирался проникнуть в квартиру.

Бесс вымученно улыбнулась.

– Мамба в ванне?

– Думаю, Де Сальмо был слишком туп, чтобы оценить фильмы про Бонда. Забудьте о нем, Бесс. Вам больше ничто не угрожает.

– Не надо было говорить Рамсею, что я здесь. – Бесс тряхнула головой. – Я уверена, что так решил Кальдак.

– Да, а я с ним согласился. Я знаю, он близко к сердцу принимает вашу судьбу и судьбу Джози.

– Чушь! Ему наплевать на всех!

– Поверьте мне, Бесс. Просто он не мог допустить, чтобы его чувства помешали ему исполнять свой долг. Он слишком долго ждал этого момента.

– Перестаньте, Йел. Я понимаю, что он ощущал, когда узнал о смерти своих коллег в Накоа, но это не извиняет…

– Коллег? – каким-то странным тоном переспросил Йел. – Так, значит, он вам сказал только о коллегах.

– Ну да.

Бесс была сбита с толку.

– В Накоа работали его родители. Его мать руководила проектом. Это родители уговорили Кальдака участвовать в исследованиях. Его жена Лия была лаборанткой. Сыну тогда было четыре года.

Бесс застыла на месте.

– И все они погибли?!

Йел кивнул.

– Теперь вы понимаете, почему больше всего на свете он хотел отомстить Эстебану?

– Он ничего мне не рассказал…

– Мне тоже, – пожал плечами Йел. – Я узнал об этом из других источников.

– Но почему? – прошептала пораженная Бесс. – Почему он не захотел мне сказать?

– Я не могу ответить на этот вопрос. Я не Кальдак.

Да что же он за человек, этот Кальдак?! Он рассказывал про Накоа, как робот, без всяких эмоций, и ни словом не упомянул о собственной семье. Выходит, боль утраты еще так свежа, что он не может говорить об этом… Как бы то ни было, теперь она понимала, что Кальдак имел в виду, когда сказал, что после Накоа стал другим человеком.

– И тем не менее некоторые его поступки нельзя оправдать, – сказала Бесс, помолчав. – Я не защищаю его, я только объясняю вам, в чем дело. – Йел улыбнулся. – И еще я подумал, что вам надо отвлечься от тревоги за Джози. Мне больно было на вас смотреть.

– Идут! – воскликнула Бесс и резко обернулась.

Дверь операционной открылась, и из нее высыпали врачи и ассистенты в белых халатах. Доктор Кенвуд опустил маску и улыбнулся. По его лицу она сразу поняла, что операция прошла благополучно.

– Ваша Джози – молодчина. Состояние стабильное.

– И только? – разочарованно протянула Бесс.

– Для такой долгой операции и это уже очень много. Могу вам со всей ответственностью сказать, что я был великолепен.

– Хорошо бы у Джози были такие же великолепные перспективы, – вздохнула Бесс. Кенвуд покачал головой.

– Обещать ничего не могу. Как бы мне этого ни хотелось. Но сейчас лучшего нельзя и пожелать. О перспективах поговорим потом.

Бесс не могла справиться с разочарованием. Кенвуд и раньше говорил то же самое, предупреждал, что не надо строить иллюзий, но она так надеялась…

– Даю вам слово, – продолжал хирург, – что дам вам знать, как только появится определенность.

Кивнув Бесс, он пошел дальше по коридору.

Его ассистенты двинулись за ним, катя каталку, на которой лежала Джози.

Йел положил руку на плечо Бесс.

– Она жива. Пять минут назад вы были бы счастливы, если бы знали, что она переживет операцию.

– Да, конечно. Просто мне нужно… – Просто ей нужно знать, что Джози будет здорова. Знать немедленно, сейчас! Бесс глубоко вздохнула. – Пойду попрошу сестру взять у меня кровь, а потом посижу с Джози, пока она не проснется.

Дом миссис Джефферс оказался небольшим опрятным деревянным строением, ничем не отличающимся от полудюжины соседних.

– Что вам нужно? – неприветливо спросила Кальдака открывшая дверь женщина.

– Миссис Джефферс?

– Вы коммивояжер? Извините, я ухожу. У меня нет времени.

По всей видимости, Донне Джефферс было за пятьдесят, но выглядела она моложе. Светлые волосы тщательно уложены, косметика безупречна. На ней был твидовый пиджак и короткая юбка, открывающая стройные сильные ноги.

– Я не коммивояжер. Мне хотелось бы поговорить с вашим сыном Коди.

Женщина поджала губы и оглядела посетителя с головы до ног.

– А в чем дело? Вы собираете программки родео?

– Я менеджер. Возможно, у меня найдется работа для Коди.

– У него уже есть работа.

– Ну, тем не менее он мог бы рассмотреть мое предложение. Ваш сын дома?

– Коди здесь больше не живет.

– Но вы наверняка поддерживаете с ним связь.

– Почему вы так решили? Мы давно не общаемся. – Она выразительно посмотрела на часы. – Через тридцать минут я должна быть на другом конце города.

– Вы, кажется, занимаетесь недвижимостью?

– Вас и это интересует? – Она заперла дверь, прошла мимо Кальдака к стоящему у крыльца «Олдсмобилю» и, обернувшись, насмешливо спросила:

– Может, вы и мне работу предложите?

– Я был бы вам очень признателен…

– Ничем не могу вам помочь, мистер…

– Брин. Ларри Брин.

– Мистер Брин, вам придется искать Коди самостоятельно. Я представления не имею, где он может быть. Он не давал о себе знать несколько лет.

Она села в машину. Кальдак проводил «Олдсмобиль» взглядом, а затем уселся за руль взятого напрокат автомобиля.

Часть дела сделана: Донна Джефферс встревожена, она подозревает неладное. Теперь остается только ждать результатов прослушивания ее телефона.

Если ей известно, где находится ее сын, она непременно позвонит ему. Если только ей это известно…

Кальдак отъехал от дома и остановился возле небольшого универмага.

Доктор Кенвуд шел навстречу Бесс и не улыбался. Боже, он просто устал, или… Но вот он остановился и наконец улыбнулся.

– Все хорошо, мисс Грейди. Выздоровление будет долгим, но в конечном результате я не сомневаюсь.

– Слава богу! – вырвалось у Бесс.

– Аминь, – сказал Йел.

Доктор Кенвуд строго посмотрел на Бесс.

– Теперь я предложил бы вам пойти поспать. Ваш друг нашел для вас свободную койку в соседней палате. Одному богу известно, как ему это удалось. Я считал, что на этом этаже свободных мест нет.

Господи, как она была благодарна и Йелу, и доктору Кенвуду. Как любила сейчас всех людей на земле.

– Хорошо, хорошо. Только я сначала немножко посижу с Джози, ладно?

– Действие наркоза еще не прошло.

– Мне все равно.

Доктор Кенвуд опять улыбнулся.

– А все-таки я здорово поработал, а?

– У меня нет слов. Доктор Кенвуд, вы великолепны!

– Де Мойн, Джаспер-стрит, 1523, – продиктовал Кальдаку Рамсей.

– Она дозвонилась до него?

– Он ей сам позвонил. Она не знала его телефона, но он отказывался сначала дать ей свои координаты. Она разозлилась, и он в конце концов назвал этот адрес. Отправляйся туда, но на всякий случай я попрошу приехать ребят из Сент-Луиса. Они доберутся быстрее.

– Что ты оправдываешься? Я даже попросил бы тебя поручить розыск местной полиции, если бы не боялся, что они упустят Джефферса. Я выезжаю в аэропорт.

Машина Кальдака выехала со стоянки, расположенной напротив универмага.

Может статься, конечно, что и «ребята из Сент-Луиса» не застанут Джефферса на месте. Кальдак пошел на риск, когда явился в Аврору и спугнул Джефферса. Что Джефферс предпримет теперь? Доложит Эстебану? Или предпочтет действовать на свой страх и риск?

Нужно надеяться, что ни того, ни другого не произойдет.

– Бесс, прошу вас, идите спать. Уже двенадцатый час. – Йел примостился на полу около кресла-качалки Бесс. – Вы сейчас ничем не поможете Джози.

– Я понимаю. – Бесс откинулась на спинку качалки, не отрывая взгляда от спящей девочки. – Наверное, я боюсь оставить ее. – Она улыбнулась. – А знаете, пять минут назад Джози открыла глаза. По-моему, она меня узнала.

– Вот и хорошо.

– Славная палата, правда? Надо поставить качалки во всех детских палатах. Это так уютно…

– Наверное, такие кресла нужны для того, чтобы мамы могли качать детей на коленях.

– Как бы мне сейчас хотелось покачать Джози! Жаль, что ее пока нельзя трогать. Вы уже… хорошо?

Йел насмешливо прищурился: «Так вы уже сообщили Кальдаку, что у Джози все хорошо?»

– А вы полагаете, черствого и жестокого Кальдака это интересует?

– Не надо так, Йел. Да, Кальдак жестокий и черствый, но Джози он полюбил. Да разве ее можно не полюбить?

Ей вспомнился вечер на борту авианосца «Монтана». Тогда Кальдак вместе с ней сидел рядом с Джози до тех пор, пока врачи не сказали, что девочка вне опасности. Он не притворялся тогда. Он очень хотел, чтобы Джози осталась жива.

Йел задумчиво посмотрел на ребенка.

– Знаете, она напоминает мне сына. Как давно он был таким же маленьким… – вздохнул он. – Дети быстро растут.

– Сколько ему лет?

– Четыре года. – Он помолчал. – Сыну Кальдака тоже было четыре, когда он умер.

– Я не хочу говорить про Кальдака! Я спросила вас про вашего сына.

– Давайте поговорим об этом завтра. Сейчас вам нужно пойти спать.

Бесс мотнула головой.

– Мне хорошо здесь. Я хочу быть рядом, когда она проснется. А вы идите, Йел. Вам тоже надо хорошенько выспаться.

– Нет, это было бы не по-джентльменски. – Йел поднялся и уселся на стул напротив. – Я побуду здесь на случай, если вам что-нибудь понадобится"

Некоторое время они сидели молча. – Йел, пожалуйста, позвоните Кальдаку, – наконец сказала Бесс.

– Он все знает. Он сам мне звонил.

– Правда?

– Он сейчас в Канзас-Сити. Едет в аэропорт. Он был очень рад, когда услышал про Джози.

– Что он делает в Канзасе?

– Ищет одного человека, который может привести его к Эстебану.

Эстебан… Бесс поняла, что совершенно забыла об Эстебане, настолько все ее внимание было отдано Джози. А Кальдак про Эстебана не забыл, он одержим жаждой мщения. Можно ли винить его за это? Когда погибла Эмили, Бесс тоже не могла думать ни о чем, кроме мести. А что было бы с ней, если бы погибли все ее родные?..

Господи, что происходит? Неужели она ищет оправдания поступку, который нельзя оправдать? По вине Кальдака погибла Эмили и чуть не погибла она сама. Он готов был принести их обеих в жертву, лишь бы достичь своей цели.

Но ведь после похорон Эмили Бесс сама поступила точно так же. Она не оставила Кальдаку выбора и ни секунды не колебалась, когда решила его использовать. Она не остановилась бы ни перед чем, чтобы отомстить Эстебану. Потому что чудовища не должны ходить по земле.

Но в эту ночь она не хотела думать об Эстебане. Ненависть еще вернется, желание мстить вернется. А сейчас она должна только возносить хвалу Творцу за то, что Джози жива, за то, что когда-нибудь она будет бегать и играть, как все счастливые дети.

Надо ненадолго забыть о чудовищах.

16

Подъехав к дому номер 1523 по Джаспер-стрит, Кальдак обнаружил у двери три легковые автомашины. Все окна в доме были ярко освещены.

Нехороший признак.

Дверь Кальдаку открыл невысокий коренастый мужчина в костюме и при галстуке.

– Вы Кальдак?

– Я опоздал?

Мужчина кивнул, и Кальдак выругался вполголоса.

– Меня зовут Харви Бест. Когда мы приехали, Джефферса уже не было.

– Дом обыскали?

– Вдоль и поперек. Разбудили соседей, но они ничего толком не знали про Джефферса. Он поселился здесь несколько дней назад. Разъезжал на грузовике. – Что за грузовик? – быстро спросил Каль-дак.

– Большой такой крытый фургон. На бортах надпись: «Айова. Общественные работы». Один подросток вроде бы видел, как этот грузовик сегодня двигался по шоссе к югу.

– К югу… – повторил Кальдак.

Нет, это ничего не дает: Джефферс мог свернуть куда угодно.

Кальдак набрал телефон Рамсея и кратко изложил ему информацию.

– Рамсей, ждать больше нельзя. Нужны срочные меры. Пора ставить в известность президента.

– Что ты паникуешь? – проворчал Рамсей. – Еще даже не доказано, что Коди Джефферс вообще связан с Эстебаном.

– Да, я паникую! – процедил сквозь зубы Кальдак.

– Еще рано поднимать шум, – втолковывал ему Рамсей. – Вначале нужно убедиться, что положение действительно настолько серьезно. Вот схватим Джефферса, и тогда…

– Тогда ищи его! И поторопись, черт побери! – рявкнул Кальдак, окончательно выйдя из себя. – Послушай, Рамсей, у меня очень дурные предчувствия.

– Я не собираюсь звонить в Белый дом и рисковать своей задницей из-за твоих предчувствий!

– Да ты что, в самом деле ничего не понимаешь? Эстебан поручил Морриси найти человека, обладающего определенными качествами. Коди Джефферс обладает ими в полной мере. Джефферс отправляется в Айову, то есть туда, где, как мы предполагали, должен быть нанесен удар.

– Кальдак, до сих пор все это вилами на воде писано.

Кальдак сжал телефонный аппарат так, что костяшки его пальцев побелели. Видит бог, вот так же он хотел бы сжать глотку Рамсея!

– Если ты не хочешь звонить в Белый дом, поставь на ноги хотя бы дорожный патруль. Грузовик Джефферса необходимо перехватить, это ты понимаешь? И предупреди полицейских, чтобы они не производили обыск в машине, – добавил он после тяжелой паузы.

– Так ты считаешь, что деньги уже у Джефферса?

– Думаю, да. Или он направляется туда, где получит их, – решительно заявил Кальдак.

– Не знал, что ты такой паникер, – язвительно заметил Рамсей. – Ладно, я свяжусь с автомобильной инспекцией. Оставайся в Де Мойне, пока что-нибудь не выяснится. В какую сторону он выехал?

– В южном направлении, – вздохнул Кальдак. Ему очень хотелось надеяться, что так оно и окажется.

Едва телефон зазвонил, Коди Джефферс схватил трубку.

– Это вы, Эстебан?

– У вас не было проблем?

– На выезде из Де Мойна инспектор на меня даже не взглянул. Я оставил машину у обочины, как вы мне говорили.

– А деньги?

– Лежат в кузове. Все готово, сэр.

– Я их оставил у фабрики.

– Как насчет дополнительного задания?

– Выполнено, сэр.

– Прекрасно, – с облегчением сказал Эстебан. – Тогда продолжаем. Прошу вас управиться к трем часам.

– Инструкции прежние?

– Следуйте плану. И вот еще что. – Эстебан выдержал паузу, отчего его слова прозвучали особенно веско. – Не вздумайте трогать эти деньги. Вы получите гонорар по завершении операции, как мы договорились. То есть завтра в Спрингфилде.

– За кого вы меня принимаете?! – обиделся Коди.

– Ладно, это я на всякий случай. Вы заправили машину? Останавливаться не придется?

– Не беспокойтесь. Я сделал все как надо.

– Повторяю еще раз: ни под каким видом вы не должны останавливаться там, где вас могут заметить. Если устанете, найдите хорошее укрытие. У вас есть еще вопросы?

– Эстебан, вы могли бы не повторять.

– У вас есть еще вопросы?

– Есть, но лучше я их оставлю при себе: я не кретин и не предполагаю, что вы набили мой кузов нормальными деньгами. Хотя сделаны они здорово, нипочем не отличить от настоящих.

– Благодарю за комплимент, – сухо сказал Эстебан.

– Что-то хреновое вы затеваете! Но это ваше дело.

– Вот это верно, Джефферс.

После разговора с Эстебаном Джефферс почувствовал необычайный прилив сил. Вот он, его звездный час! Такой шанс грешно упустить.

Он вскочил на ноги, застегнул куртку и погладил кобуру. Настоящий пистолет – настоящий друг. С ним Коди и вправду чувствовал себя Джоном Уэйном. Он,знал, что его ждут большие дела.

Снова присев на кровать, он натянул ковбойские сапоги. Эстебан велел ему надеть обыкновенные черные ботинки, но к черту Эстебана! Коди до сих пор выполнял все приказы буквально, но сапоги… Что за Джон Уэйн в банальных ботинках?

Хабин поджидал Эстебана у вертолета.

– Хабин, все готово! – еще издалека крикнул полковник. – Через несколько часов мы предъявим правительству свои требования.

– Я вот к какому выводу пришел, – неторопливо сказал Хабин. – Разумно было бы уменьшить сумму выкупа и сделать упор на освобождении заключенных.

– Урезать выкуп?! – Эстебан не поверил своим ушам. – И на сколько?

– Мы запросим пятьдесят миллионов долларов, но можем сговориться на двадцати пяти.

– Ну, что же… Если вы отказываетесь от своей доли, я согласен.

– Не говорите глупостей, Эстебан. Я не могу себе позволить остаться на мели.

«А ведь этот напыщенный болтун не заслуживает и цента», – подумал про себя Эстебан.

– Зато при вас останутся ваши политические убеждения. Неужели вы действуете не ради торжества ислама?

– Вы забываетесь, Эстебан. Здесь распоряжаюсь я. Без меня вы не добились бы ничего. Я организовал производство банкнот, я предоставил в ваше распоряжение свою продукцию и своих людей.

Эстебан уже решил, что спорить бессмысленно. Разве что стоит поломаться для виду.

– Ладно, дайте мне подумать. В любом Случае мы изложим наши требования только через несколько часов. Летите на свою ферму. Когда дело будет сделано, я вам позвоню.

Хабин влез в кабину.

«Обидно, что до последней минуты приходится притворяться, – подумал Эстебан. – А как приятно было бы сейчас растоптать это ничтожество! Но по-настоящему умный человек не станет давать волю своим капризам, чтобы не нажить неприятностей».

Эстебан вернулся к своей машине и включил зажигание. Тем временем вертолет стал медленно подниматься в воздух. Сквозь стекло кабины Эстебан различал сидящего рядом с пилотом Хабина. Пожалуй, надо помахать ему на прощание…

Вертолет взял курс на юг.

Эстебан помахал еще раз, затем сунул руку в карман и нажал на кнопку.

Уже через долю секунды вертолет превратился в огненный шар, и искореженные обломки полетели на землю.

Коди Джефферс нажал на педаль газа. Шины взвизгнули на повороте. Какая-то женщина в шортах и спортивной майке, вскрикнув, отскочила на тротуар. Коди ухмыльнулся: ему было приятно напугать ее.

Публика на автодроме не боялась его. Завсегдатаев интересовал только итог гонок, а Коди Джефферсу не доводилось ходить в фаворитах.

Зато сегодня он – фаворит! Эти идиоты даже не подозревают, до какой степени должны бояться его!

Машина прекрасно слушается руля. Вот что значит сила. Ему еще не приходилось управлять столь мощным автомобилем – даже во время шоу.

Набережная осталась позади. Теперь нужно проехать три квартала и свернуть на Норт-авеню. Так велел ему Эстебан.

Жалкий город. Убогие дома, шлюхи на каждом углу…

Остался один квартал.

«Кадиллак» 1987 года, пять или шесть мальчишек толпятся вокруг. Не лучшая модель «Кадиллака». Добротная, конечно, но никакого шика.

Мальчишки проводили его злобными взглядами – здесь явно недолюбливают чужих; да еще если эти чужие разъезжают на таких машинах, как у него. Они с наслаждением вышибли бы ему мозги, если бы могли.

Норт-авеню уже близко.

Поворот.

Коди вдавил педаль газа в пол. Он уже не мог сдерживать восторг.

Еще один поворот. Теперь – пора. Наконец-то Джон Уэйн – победитель! Номер первый, черт возьми!

Грузовик опрокинулся, и у Коди перехватило дыхание.

Он аккуратно освободился от специальных предохранительных ремней и выбрался из кабины.

Началось!

Задние дверцы бронированного фургона распахнулись, и запечатанные пластиковые пакеты с банкнотами рассыпались по асфальту. Пацаны, те самые, что секунду назад пялились на «Кадиллак», уже хватали их. Из магазина напротив выскочили две женщины.

– Стойте! – крикнул Коди. – Это собственность Федерального банка!

Эти слова не произвели ни на кого ни малейшего впечатления. Как и следовало ожидать. Коди и сам поступил бы так же на месте этих людей, которых с каждым мгновением становилось все больше. Все они хватали разлетевшиеся банкноты. – Я вызову полицию! – завопил Коди. – Остановитесь! Вы совершаете преступление!

Он выждал полминуты, потом зашагал прочь, зная, что в двух кварталах отсюда его поджидает черная «Хонда». Через несколько минут он будет уже далеко.

Свернув за угол, Коди обернулся. Обуянные жадностью обитатели города уже проникли внутрь фургона с эмблемой Федерального банка на борту.

Какая жалость, что Коди нельзя дождаться появления телевизионщиков! Никто не узнает, с каким блеском он провернул всю операцию. Впрочем, он может утешиться гонораром. Такого гонорара не получают даже победители автородео.

Он пощупал спрятанную на груди толстую пачку денег, заблаговременно взятую из фургона. Слава пока обошла его, но зато он теперь богат.

Сегодня ему позавидовал бы сам Джон Уэйн!

– Кальдак, где ты находишься? – кричал в трубку Йел.

– Все там же. В доме Джефферса в Де Мойне.

– Там есть телевизор?

Кальдак похолодел.

– В чем дело, Йел?

– Включи Си-эн-эн. Только что объявлен экстренный выпуск новостей. Боюсь, случилось худшее.

Кальдак повернулся к Харви Бесту.

– Нужен телевизор.

Харви жестом указал в сторону гостиной.

Экстренный репортаж Си-эн-эн уже начался. Прежде всего Кальдак увидел лежащий на боку бронированный фургон, принадлежащий, судя по эмблеме на борту, Федеральному резервному банку. Несколько десятков мужчин и женщин, отталкивая друг друга, хватали разбросанные на мостовой пластиковые пакеты с банкнотами.

Кальдаку вспомнилась церковь в Тенахо. Кружка для пожертвований. Там были точно такие же пакеты.

– Боже правый!..

На телеэкране появилась миловидная блондинка.

– Вашему вниманию предлагается любительская видеозапись, сделанная в Колинсвилле, штат Иллинойс, через пять минут после того, как на одной из улиц города попал в аварию автофургон. Водитель почти сразу покинул место происшествия. Представитель сент-луисского отделения Федерального резервного банка отказался сообщить, сколько денег пропало в результате аварии.

Кальдак снова взял телефонную трубку.

– Йел, немедленно позвони в Сент-Луис! Голову даю на отсечение, это не инкассаторская машина. Можешь дать им телефон Рамсея на случай, если они захотят проверить, кто ты такой. Я подожду у телефона.

– Думаешь, это Эстебан?

– Думаю. И больше всего буду рад ошибиться. Узнай, кстати, как выглядит банковская упаковка для новых баксов.

По телевизору снова показывали, как мужчины, женщины, дети ползают по асфальту, дерутся, вырывают друг у друга деньги…

– Последняя инкассаторская машина благополучно прибыла в банк пятнадцать минут назад, – послышался в трубке голос Йела. – Прозрачная пластиковая упаковка в Федеральном банке не применяется. В Сент-Луисе представления не имеют, что произошло и откуда взялась эта машина.

– Когда это случилось?

– Без скольких-то минут три.

– Значит, два с половиной часа назад. – Кальдаку стало нехорошо при мысли о том, сколько жизней мог унести за это время антракс. – Сколько там было денег?

– Неизвестно. Когда приехала полиция, фургон был уже пуст. – Йел вздохнул. – Видимо, о совпадении не может быть и речи.

– Если это Эстебан, с минуты на минуту нужно ждать ультиматума. Сейчас я позвоню Рамсею и выясню, не знает ли он чего-нибудь. Объясни мне, какого дьявола Эстебан выбрал Колинсвилл?!

– А чему ты удивляешься? За рекой находится Сент-Луис, там есть отделение банка, значит, инкассаторские фургоны в тех местах примелькались. Население там преимущественно бедное. Когда эти дурачки увидели, как деньги посыпались на дорогу, они решили, что им сказочно повезло. Когда должно проявиться действие антракса?

– В любой момент. Бог знает скольким людям нужна экстренная помощь. Город нужно немедленно оцепить, а телевидение должно…

– Объясняй все это Рамсею, а не мне.

– Я еще вчера говорил этому козлу, что пора ставить в известность президента! Хотя президент и дружит с Рамсеем, ему все равно придется искать козлов отпущения. И в первую очередь он обвинит ЦРУ. Может, Рамсея тогда поджарят на медленном огне.

– Может быть, если он не найдет способа отвести от себя удар. А Рамсей это умеет. Кальдак, не подставил бы он тебя.

– Я постараюсь принять меры. Как услышишь что-нибудь, звони.

Он набрал телефон Рамсея. Тот ответил лишь через несколько минут.

– Кальдак, я не могу сейчас говорить.

– Ты будешь говорить, черт возьми! Это Эстебан?

– Да. Десять минут назад он предъявил ультиматум. Пятьдесят миллионов, иначе операция повторится в другом городе. Если мы заплатим, он передаст нам все имеющиеся у него запасы отравленных денег.

– О палестинских террористах шла речь?

– Нет. Хабин вышел из игры. Эстебан уверяет, что нам не придется иметь дело ни с кем, кроме него. Он предложил расследовать обстоятельства гибели вертолета в районе Канзас-Сити.

Значит, Эстебан убрал с дороги еще один барьер…

– За рулем фургона был Коди Джефферс?

– Приметы совпадают.

– Его не нашли?

– Пока нет. Все, Кальдак. На проводе Центр по борьбе с инфекциями. Донован и его ребята вылетели в Колинсвилл.

– Они успели изготовить противоядие?

– Пока не знаю. Нам ничего не известно, ты понял? А во всем обвинят меня. Только запомни: я не сдамся. Я сумею спасти свою шкуру, Кальдак.

Рамсей положил трубку.

Кальдак понял, что проиграл. Годы, ушедшие на подготовку поединка с Эстебаном, потрачены впустую. Накоа, Данзар, Тенахо. Теперь Колинсвилл. Неужели Эстебана невозможно было остановить?! Может быть, если бы он не стал слушать Рамсея, сам связался бы с президентом… Но президент верит только официальным бумагам.

А Рамсей уже начал бороться за место под солнцем. Сейчас он говорит с Атлантой.

В следующее мгновение Кальдак подумал о Бесс.

Бесс била крупная дрожь. По телевизору передавали выступление президента. Глава государства был в меру суров, но в его голосе звучал оптимизм. Да, террористы пригрозили вновь использовать бактериологическое оружие, но оснований для паники нет. Зараженные банкноты ищут и сжигают. Все спецслужбы заняты розыском преступников, пожелавших погрузить страну в хаос.

– Какая же сволочь! – не выдержал Йел. – Нужно же объяснить, насколько серьезно положение. Он даже не заикнулся о том, что противоядия не существует. Нельзя сейчас успокаивать людей. Нужно внушить всем, что единственный выход – сидеть дома и не высовываться. А его интересует только фондовый рынок!

Речь президента закончилась, и в новостях пошел новый репортаж из Колинсвилла. Теперь повсюду в городе полыхали дома.

– Неужели поджоги? – ужаснулась Бесс. – Мало им всего остального?

Телекамера крупным планом показывала санитаров с носилками, карантинные заграждения, белые от ужаса лица.

– Уже семьдесят шесть жертв, – прошептала Бесс. – Сколько же их будет всего?

– Остается рассчитывать на людскую жадность, – заметил Йел. – Хуже, если они в припадке альтруизма решили поделиться богатством с ближними.

– Боже, как же мне хотелось помочь предотвратить все это! – простонала Бесс. – Нам не хватило времени. Еще чуть-чуть – и мы спасли бы этих людей.

– Бесс, вы сделали все, что было в ваших силах.

– Расскажите об этом тем, кто сейчас умирает в Колинсвилле.

– Нам просто не повезло…

– Это не невезение, а хладнокровное убийство!

Йел кивнул.

– Безусловно. Но вам, во всяком случае, не в чем себя упрекнуть. Убийца – Эстебан.

Он хотел еще что-то сказать, но в эту минуту дверь внезапно распахнулась и в палату ворвался Кальдак.

– Йел, подгони машину к аварийному выходу! – выкрикнул он. – Бесс, тебе надо немедленно уезжать отсюда.

Бесс не сразу обрела дар речи.

– Никуда я с тобой не поеду. Джози…

– Ты поедешь либо со мной, либо с Рамсеем. В любом случае с Джози ты не останешься. Разница в том, что я гарантирую тебе свободу, а Рамсей скрутит тебя по рукам и ногам, и ты не сможешь позаботиться о безопасности Джози. Он намерен поместить тебя в изолированный бокс в Центре по борьбе с инфекциями и держать под наркозом до тех пор, пока сохранится потребность в твоей крови.

– Откуда ты знаешь? И почему Рамсей раньше этого не сделал?

– Сейчас он загнан в угол, и ты – его единственная надежда. Если удастся изготовить противоядие, это реабилитирует его в глазах президента. И он не хочет рисковать. Произошла катастрофа национального масштаба, а всем известно, что в подобных случаях права человека ограничиваются. – Он повернулся к Йелу. – Беги. У нас очень мало времени.

Бесс упрямо тряхнула головой.

– Я не оставлю Джози.

– Кальдак прав, – заметил Йел. – Послушайтесь его, пожалуйста.

Он вышел из палаты, а Бесс мрачно взглянула на Кальдака.

– Я не поеду, – повторила она.

– Выслушай меня. – Голос Кальдака звенел от напряжения. – Ради всего святого, выслушай, пусть даже ты терпеть меня не можешь. Я говорю правду. Все переменилось. В стране царит паника. Рамсей добивается чрезвычайных полномочий. Ты сохранишь возможность ставить ему условия только в том случае, если он тебя не захватит. Рамсея не интересуют ни Бесс, ни Джози. Его интересует только Рамсей. – Кальдак кивком указал на телеэкран:

– Целый город горит. А это значит, что я не лгу. Я хочу спасти тебя. И Джози. Поверь.

И Бесс поверила ему. Она успела достаточно хорошо узнать Рамсея, чтобы понять: ради спасения своей шкуры этот человек способен на что угодно.

Кальдак сунул Бесс в руки ее сумку.

– Спускаемся по пожарной лестнице. Бесс, я обещаю…

– Не надо ничего обещать. Мне твои обещания не нужны. – Она вышла из палаты и внезапно остановилась. – Там двое! Это агенты Рамсея?

– Наверное. Думаю, им приказано захватить тебя силой. – Кальдак с силой сжал ее локоть. – Бежим!

Бесс бросилась бежать к запасному выходу, Кальдак ринулся за ней.

Позади послышался топот ног, но они уже добежали до двери. Оставалось спуститься по лестнице.

«Третий этаж. Не успеть!» – мелькнуло в голове Бесс. Никогда в жизни ей не приходилось бегать с такой скоростью. Она сама не могла понять, что придает ей сил.

Как бы то ни было, первого этажа они достигли благополучно. Кальдак обогнал ее и распахнул дверь.

– Налево и через холл!

Мраморный пол. Мраморные колонны. Киоск с сувенирами.

Впереди над дверью зажегся красный сигнал тревоги, завыла сирена. В холле очень много народу, но все застыли в растерянности. Еще несколько секунд – и Бесс уже на улице. Кальдак распахнул заднюю дверцу машины Йела, втолкнул Бесс внутрь и уселся сам.

– Поехали!

Йел нажал на газ, и машина помчалась вперед, набирая скорость. Бесс оглянулась. Агенты бежали за машиной, размахивая руками, но было ясно, что преследование бесполезно. Им повезло: свою машину люди Рамсея, очевидно, оставили у главного входа.

И все-таки Бесс еще не могла поверить в близость спасения. Агенты наверняка записали номер машины; если Рамсей объявит розыск, их сразу поймают.

– Йел, срочно в аэропорт! – скомандовал Кальдак.

– И что дальше? – поинтересовался Йел.

– Решим в воздухе. – У тебя есть самолет? – удивленно спросила Бесс.

– Рамсей уже давно закрепил за мной самолет. Я потому и сумел так быстро добраться сюда. – Он невесело усмехнулся. – Смотри, Йел, какой парадокс: мы победили Рамсея благодаря самолету, который он же нам предоставил.

– Ну, положим, пока еще не победили, – заметил Йел. – А кроме того, у нашего премьер-министра наверняка найдется для нас пара крепких слов. Но выбора все равно нет.

– Послушайте, а ведь те агенты должны были караулить Джози на этаже, – забеспокоилась Бесс. – Вдруг Эстебан узнает, что она здесь?

– Не думаю, что его сейчас это особенно волнует, – возразил Кальдак. – Эстебан очень занят. – Заметив, что Бесс готова протестовать, он поднял руку:

– Понял, понял: вопрос первостепенной важности. И он будет решен.

– Каким образом?

– Пока не знаю. Но обязательно что-нибудь придумаю. Я обещаю тебе: Джози будет в безопасности.

Бесс уже говорила ему, что ей не нужны его обещания. Однако до сих пор Кальдак свято держал свое слово, этого нельзя было не признать. В частности, он вопреки всякой вероятности обеспечил Джози помощь врачей и спас девочке жизнь…

Кальдак повернулся к ней, изучая выражение ее лица.

– Договорились?

Бесс отвернулась от него.

– Договорились. Джози нужна помощь. Пусть даже она исходит от тебя.

Подставил, гад!

Коди Джефферс, не веря своим глазам, таращился на стоящий за спиной продавца телеэкран, на котором внезапно возникло его собственное лицо. Кулаки Коди непроизвольно сжимались. Эстебан решил направить этих чертовых ищеек по его следу, а сам хочет выйти сухим из воды! Снимок не совсем четкий, но узнать Коди не составит труда.

– Что-нибудь еще? – равнодушно окликнул его продавец.

– Ничего, спасибо.

Коди забрал с прилавка пачку сигарет, засунул ее в нагрудный карман и торопливо вышел из магазина. Может, продавец уже звонит в полицию? Коди испуганно оглянулся, но, на его счастье, внимание невзрачного человечка за прилавком было полностью поглощено следующим покупателем.

Коди уселся за руль и выехал со стоянки. Итак, этот проклятый террорист нагло его подставил. Теперь он в розыске. Теперь на него охотится вся страна. И он даже не узнал бы об этом вовремя, если бы у него не кончились сигареты!

Неудивительно, что Эстебан приказал ему нигде не останавливаться. В машине-то даже радиоприемника нет. Послали, как ягненка на бойню!

На бойню…

Коди почувствовал, что внутри у него все перевернулось. Что же теперь делать, черт возьми?!

Домой, к маме! Мама – умница. Она спрячет, она поможет…

Нужно поскорее добраться до мамы.

17

Все находившиеся в ангаре пилоты и бортмеханики припали к экрану телевизора.

Бесс обратила внимание, что репортаж Эн-би-си состоял практически из тех же кадров, что уже выходили в эфир на канале Си-эн-эн.

Кальдак обратился к человеку среднего роста в красной ветровке:

– Уолтер, нам пора. Горючего достаточно?

– Ага. – Пилот не повернул головы. – Вот гады, а? Вы слышали? Еще шесть смертей. А у Центра по борьбе с инфекциями слишком мало лекарства. Говорят, эти сволочи вывели какой-то искусственный вирус.

– Уолтер, нам нужно лететь, – повторил Кальдак.

Пилот нехотя кивнул.

– Бомбить их надо, мать вашу, – пробормотал он.

– Известно, кто это сделал?

– Не сообщают. Да наверняка Саддам Хусейн или другая такая же скотина! Уничтожать надо было их к чертовой матери во время «Бури в пустыне».

Одна фраза летчика привлекла внимание Бесс, и она спросила:

– Вы говорите, мало лекарства? А разве вообще есть какое-нибудь противоядие?

– Вроде какая-то экспериментальная партия. Два часа назад в госпиталь при Центре привезли ребенка и ввели ему сыворотку.

– Ребенок жив?

– Пока да. – Уолтер оторвал взгляд от экрана. – Поднимайтесь на борт, мистер Кальдак. Сейчас вылетаем.

С этими словами он вышел из комнаты.

– Сыворотка… – пробормотала Бесс.

– Вряд ли это противоядие, – заметил Кальдак. – Думаю, они просто ввели ребенку твою кровь из самой свежей порции.

– Как это?

– Клетки крови активируют и переводят в тканевую культуру, а затем видоизменяют, вводя в них иммунные гены. Кстати, по такой же методике ведутся эксперименты по созданию лекарства от СПИДа. Возможно, Доновану удалось ускорить процесс.

– Так, значит, они добились успеха? Ведь ребенок жив!

Кальдак покачал головой.

– Боюсь, это чисто пропагандистский ход. Правительство не желает признавать, что лекарства вовсе не существует. Нужен хотя бы один случай исцеления.

– Как бы то ни было, Донован сотворил чудо. Ребенок жив!

Кальдак вдруг пристально посмотрел на Бесс.

– К чему ты клонишь?

Бесс не ответила, но было ясно, что она что-то задумала. Пока они поднимались по трапу и занимали места в салоне, Кальдак изучающе поглядывал на нее, а после того, как шасси самолета оторвались от земли, произнес только одно слово:

– Говори!

– Попроси пилота взять курс на запад.

– Этого я и боялся, – вздохнул Кальдак. – Колинсвилл?

Бесс наклонила голову.

– Там бактериологи. И я должна быть в их распоряжении.

– Тебе известно, что в городе карантин?

– Меня, я думаю, они впустят.

– Ты что, хочешь немедленно оказаться в лапах Рамсея?

– Одного ребенка моя кровь спасла, – упрямо заявила Бесс. – Возможно, я сумею помочь еще кому-то.

– Едва ли будут новые жертвы. После всех телерепортажей ни один человек, если он в здравом уме, не станет вскрывать пакеты с деньгами.

– Но деньги каким-то образом оказались в руках этого ребенка.

– Послушай, – не сдавался Кальдак, – для инъекций нужна совместимость групп крови. Да и сколько крови ты будешь в состоянии дать?

Бесс молчала.

– Бесс, Кальдак прав, – вмешался Йел.

– Он не прав! Неужели вы считаете, что я должна спрятаться, спокойно сидеть и смотреть телевизор, когда люди умирают? Я поеду туда, – твердо произнесла она, обращаясь к Кальдаку. – Тебе придется подумать о том, как избавить Джози от опасности, а меня – от изоляции.

– Ничего себе задачка!

– Ты передо мной в долгу, – отрезала Бесс. – Ты обязан заплатить мне за Тенахо.

Очень долга он молча смотрел ей в глаза, затем поднялся и направился в сторону кабины.

– Пойду скажу Уолтеру, куда лететь.

* * *

Когда Кальдак наконец покинул пилотскую кабину, самолет уже заходил на посадку над Канзасом. Все это время он непрерывно говорил с кем-то по рации, но Бесс не могла разобрать слов. – Чем ты занимался? – спросила она, когда Кальдак опустился в кресло рядом с ней и пристегнул ремень.

– Посадка через пять минут. Ты тоже пристегнись. – Он откинулся назад. – И подготовься к торжественной встрече.

– Кто меня будет встречать?

– Я связался с Центром по борьбе с инфекциями, с Си-би-эс, Си-эн-эн и редакцией «Сент-Луис пост диспетч». – Кальдак невесело усмехнулся. – Журналисты будут рады приветствовать на канзасской земле воскресшую мать Терезу.

Бесс насупилась.

– Что это все значит?

– Мать Тереза – это ты. Очень скоро ты станешь национальной героиней. Смелая и добрая женщина рискнула прибыть в зараженную зону, чтобы помочь страждущим.

– Лихо закручено, – прокомментировал Йел.

– Ты не только принесла себя в жертву. Ради спасения незнакомых тебе людей ты оставила больного ребенка, которого недавно тоже спасла от смерти.

– Боже мой, что за мыльная опера?

Бесс все еще ничего не понимала.

– Это не мыльная опера. Это правда, чему станут свидетелями все зрители крупнейших телекомпаний.

– Ты рассказал им про Эстебана? Кальдак кивнул.

– А еще я в красках расписал историю Тенахо, подлинной героиней которой стала наша соотечественница.

– Никакая я не героиня, – проворчала Бесс.

– Отныне ты святая, – возразил Кальдак. – Тебя снимут рядом с девочкой, которой спасла жизнь твоя кровь. Ежедневно вся страна будет воочию наблюдать за тем, как ты сдаешь кровь во имя священной цели. Тебя будут снимать вместе с больными, которых будут привозить в больницу. Ты пройдешь по городу и докажешь, что есть сила, способная победить антракс. – Он набрал воздуху в легкие и добавил:

– Ты будешь давать интервью и рассказывать про Тенахо, про Эмили и Джози.

– Зачем? Я не хочу! – вырвалось у Бесс.

– Это необходимо. Доктор Кенвуд должен стать самым знаменитым хирургом Америки благодаря тому, что он, прооперировал Джози. В газетах появятся интервью со старшей медсестрой. Вокруг больницы, а значит, вокруг Джози немедленно будет выставлена усиленная охрана, чтобы сдержать натиск репортеров.

Только сейчас Бесс начала понимать замысел Кальдака.

– И чтобы уберечь Джози от Эстебана?

– Вот именно. На этот раз Рамсею придется постараться. Он не допустит, чтобы что-нибудь случилось с любимицей всей Америки.

– А еще Америка будет наблюдать за каждым движением Рамсея, и у него не будет возможности изолировать вас, – добавил Йел.

– Совершенно верно, – подтвердил Кальдак. – Как тебе мой план?

Бесс уже видела, что этот план не только красив. Он реален.

– Не забудь вот о чем, – добавил Кальдак. – Тебе придется сказать журналистам, что бактериологи из Центра по борьбе с инфекциями очень близки к созданию эффективного лекарства, но пока опасаются заявлять об этом в официальных бюллетенях.

– Это еще для чего?

– Пусть Эстебан понервничает. Он прекрасно понимает: его игра проиграна, если лекарство появится со дня на день.

– Он может сыграть в нее еще раз, – возразила Бесс.

– Нет, новая попытка ему не удастся. Вся Америка предупреждена. Люди напуганы и знают, откуда им грозит опасность.

– Ты уверен, Кальдак?

– Ни в чем я не уверен! Я просто строю предположения и молюсь о том, чтобы они оправдались. Кстати, – усмехнулся он, – Эстебан едва ли сунется в Колинсвилл, чтобы перерезать тебе горло. Даже у него на такое не хватит наглости.

– Я и этого не стал бы утверждать наверняка, – серьезно заметил Йел. – Эстебан неглуп и склонен к рискованным приемам.

– Что ж, в таком случае наша миссия по охране Бесс еще не окончена. – Кальдак отстегнул привязной ремень. – Идем, Бесс. Влезай в шкуру голливудской звезды.

– Признаться, меня не слишком привлекает эта роль, – заметила Бесс.

– Зато ты теперь узнаешь, каково находиться перед объективом, – рассмеялся Кальдак. – Пошли.

Репортеры кинулись к трапу, едва Бесс показалась на верхней ступеньке. Кальдак спустился по трапу вслед за ней и услышал негромкий голос за своей спиной:

– Сукин сын!

Обернувшись, он насмешливо улыбнулся.

– О, Рамсей, я думал, ты подъедешь попозже.

– Я уже летел сюда, когда мне позвонили из Центра инфекций и доложили о том, что ты тут устроил, – прошипел Рамсей. – Ты за это ответишь, Кальдак, попомни мое слово!

– Я же предупреждал тебя, что по-твоему не будет.

– Не надо было мне с самого начала тебя слушать. Из-за твоих капризов произошел весь этот кошмар.

– Ах, вот как? Значит, Колинсвилл полностью на моей совести? – Кальдак вовсе не был удивлен: Рамсей не любил считать себя в чем-нибудь виноватым. – Нет, так не пойдет. Я – мелкая сошка, а руководил операцией ты. И учти, если с ней, – Кальдак кивнул в сторону Бесс, – что-нибудь случится, отвечать за это будешь тоже ты.

– Ты мне угрожаешь?

– А если и так? – Кальдак посмотрел Рамсею в глаза. – Ты считаешь, что можешь все? Ты ошибаешься, Рамсей. Я ее тебе не отдам. И Эстебана не отдам.

– Прости, но Эстебана ты пока не поймал. Он здорово умеет сжигать за собой мосты. Через два часа после взрыва вертолета Хабина в Айове, недалеко от Ватерлоо, взорвался дом фермера.

Кальдак помрачнел.

– Там делали купюры?

– Я почти уверен. Пепел уже отправлен на анализ.

– А это не опасно? – подал голос молчавший до сих пор Йел. – В остатках краски должны были остаться живые бактерии. Вы не боитесь, что ваши специалисты могут пострадать?

– Едва ли, – сказал Кальдак. – Высокая температура уничтожает любые бактерии. Огонь справляется даже с вирусом эболы.

– Огонь там был очень хороший, – усмехнулся Рамсей. – От дома ничего не осталось, как и от нескольких человек, которые в нем находились.

– Что-нибудь выяснилось насчет Коди Джефферса?

– Примерно три часа назад он звонил матери, но она швырнула трубку.

– Что он говорил? – быстро спросил Кальдак.

– Умолял выслушать его, но она оборвала разговор так быстро, что мы не успели засечь, откуда Джефферс звонил. С тех пор Эстебан мог убрать и его.

– Когда истекает срок ультиматума?

– Послезавтра. – Рамсей исподлобья взглянул на Йела. – Ваш премьер давит на нас, звонит президенту, требует, чтобы мы ни в коем случае не платили Эстебану.

– Все правильно, – твердо сказал Йел. – Нет ничего хуже, чем выполнять требования террористов.

– Будет хуже, если Эстебан разбросает свои денежки по Нью-Йорку!

– А он угрожает устроить то же самое в Нью-Йорке? – спросил Кальдак.

– Именно так. Ответь-ка мне, что произойдет с фондовым рынком, если он приведет угрозу в исполнение?

– Значит, нельзя допустить, чтобы Эстебан ушел со своими миллионами и с антраксом. Нет никаких гарантий, что он не выставит новый ультиматум.

– Вот она, гарантия! – рявкнул Рамсей, указывая на Бесс. – А ты, тварь, помог ей сбежать от меня!

– Я почему-то считал, что ты займешься Эстебаном и прекратишь преследовать бедную женщину, – бросил Кальдак и стал протискиваться туда, где стояла Бесс. – На сегодня, думаю, достаточно, – сказал он, обращаясь к репортерам. Объективы камер немедленно нацелились на него. – Мисс Грейди устала, а ей еще предстоит посетить лабораторию и сдать кровь. Она с радостью ответит на ваши вопросы завтра утром.

– Кто вы такой? – спросил его один из журналистов.

– Я сопровождаю мисс Грейди. Поскольку все мы понимаем значимость поступка мисс Грейди, заместитель директора ЦРУ господин Рамсей поручил мне всемерно способствовать успешному выполнению ее миссии. Я верно говорю, господин Рамсей?

Рамсей метнул на Кальдака убийственный взгляд, после чего выдавил кислую улыбку.

– Да, конечно. Президент заявил, что берет под свой личный контроль безопасность мисс Грейди.

– Итак, мисс Грейди сейчас поедет в лабораторию Центра по борьбе с инфекциями, – сказал репортерам Кальдак и невозмутимо добавил:

– Господин Рамсей только что сообщил мне, что собирается обеспечить усиленную охрану больницы Хопкинса. Он сам расскажет вам о причинах необходимости такого шага.

Репортеры немедленно обступили Рамсея, и Кальдаку почти не пришлось прикладывать усилий, чтобы увести Бесс в здание терминала. Там Йел представил ее высокому человеку с проседью в густых волосах.

– Познакомьтесь, это Мел Донован из Центра по борьбе с инфекциями. После гибели Каца он возглавил исследовательскую бригаду.

– Мы уже встречались, – сказал Кальдак и протянул Доновану руку.

– Очень рад с вами познакомиться, мисс Грейди. – Донован пожал руку Бесс. – Жаль, что пришлось увидеться при столь печальных обстоятельствах. Мы оборудовали лабораторию в гостинице рядом с больницей. Для вас заказаны номера.

– Еще кто-нибудь умер? – спросила Бесс.

– Около часа назад умер один мужчина, – ответил Донован. – Идемте к машине. Мисс Грейди, вы знаете, что нам пришлось перелить вашу кровь ребенку?

– Да, я потому и решила прилететь сюда. Значит, опоздала, раз человек умер. А я так надеялась… Ладно, я уже здесь и сделаю все, что смогу. Может быть, моя кровь понадобится кому-то еще. Скажите, есть надежда получить противоядие?

Донован пожал плечами.

– Мы пытаемся восстановить полученные Эдом результаты, но это непросто: ведь записи погибли при взрыве. Поверьте, лаборатория работает круглые сутки с того самого дня, как к нам впервые попал образец антракса. Увы, мы не успели предотвратить несчастье. Вся страна надеется на нас, а мы пока не можем сказать ничего утешительного.

Они подошли к седану, стоявшему рядом с полицейским автомобилем с сиреной на крыше. До-нован сел за руль, Йел занял место рядом с ним, а Бесс и Кальдак поместились сзади.

– Нам с Йелом нужны машины и удостоверения Центра, чтобы мы могли выезжать из зоны карантина, – сказал Кальдак, когда седан тронулся.

– В нашем распоряжении весь автопарк мэрии, – отозвался Донован. – Удостоверения вы получите, как только мы приедем в гостиницу. Только по городу опасно передвигаться без сопровождения полиции.

Бесс оглянулась и увидела, что полицейский автомобиль следует за их седаном.

* * *

Эта сука опять смеется над ним! Смеется и лжет.

Эстебан смотрел по телевизору репортаж из Колинсвилла и упивался зрелищем хаоса и ужаса, думая о пятидесяти миллионах долларов, когда на экране внезапно возникло улыбающееся лицо Бесс Грейди.

В том, что она нагло лжет, Эстебан не сомневался. Никакого лекарства Центр в обозримом будущем не создаст. Об этом позаботился Де Саль-мо, убрав Каца.

Но что, если люди ей поверят? Если под давлением Израиля президент откажется платить? Да, эти поганые евреи могут спутать все его карты.

Эстебан медленно наливался яростью.

– Заткнись, сука! Ведь ты врешь! Немедленно заткнись.

Он уже выпустил черного джинна из бутылки, и спасения нет. Эти кретины еще надеются, что смерч их минует. Нет, победа в этой игре достанется ему, Эстебану, и смирные овечки будут плясать под его дудку!

Необходимо отнять у них всякую надежду.

* * *

На карантинном блокпосту седан остановили солдаты Национальной гвардии. Доновану пришлось предъявить удостоверение сотрудника Центра, и только тогда машину пропустили в город.

Бесс повидала немало вооруженных до зубов солдат в странах «третьего мира», но военный блокпост на въезде в добропорядочный американский город казался чудовищным нонсенсом. Волна насилия, поднятая Эстебаном, докатилась до Соединенных Штатов.

– Когда окажетесь в гостинице, получше заприте двери, – предупредил пассажиров Доно-ван. – В районе больницы беспорядки.

– Почему же не вмешивается Национальная гвардия? – удивилась Бесс.

– Военные заняты установлением карантина. К тому же никому не хочется применять силу, – объяснил Донован. – Жители города уже и так пострадали. Мэр призвал всех не выходить на улицу ночью, но едва ли его послушаются.

Бесс уже видела последствия беспорядков. Витрины магазинов разбиты, люди тащат домой телевизоры и музыкальные центры. Кое-где горят костры.

– Ты хочешь, чтобы я обманывала этих несчастных? – шепотом обратилась она к Кальдаку.

– Ты ведь, кажется, согласилась. Или уже передумала? – вполголоса отозвался Кальдак.

– Нет, ты прав. – Бесс вздохнула. – Игра стоит свеч… Мистер Донован, остановитесь! – внезапно крикнула она.

– Зачем?

– Остановитесь!

Донован затормозил, Бесс распахнула дверцу и выскочила из машины.

Древняя старуха шарит в разбитой витрине ювелирного магазина, не обращая внимания на вой сигнализации.

Фокус.

Снимок.

Мальчик в перепачканной одежде тащит куда-то щенка спаниеля. Фокус. Снимок. Рядом с Бесс вырос Кальдак.

– Немедленно садись в машину! Донована из-за тебя хватит удар.

– Одну минуту.

Что-то привлекло ее внимание в темном переулке, уходящем вправо. Яркие языки пламени и две неясные фигуры около них. Непонятно, мужчины это или женщины. Как у языческого жертвенника, они стоят возле пылающего ржавого бака.

– Что они делают? – пробормотала Бесс и сделала несколько шагов в их сторону. – Боже правый, они жгут деньги!

Фокус.

Снимок.

«Что ты почувствуешь, если увидишь, как кто-то уничтожает деньги? – вспомнила она слова Кальдака. – Неужели ты останешься равнодушной?»

Кальдак произнес эти слова вечность назад. Тогда невозможно было вообразить такое.

И вот это происходит. Происходит невообразимое.

Значит, надо снимать. Надо показывать чудовищ миру.

Фокус.

Снимок.

Бесс опустила фотоаппарат.

– Ты думаешь, это деньги Эстебана?

– Во всяком случае, так думают они. Но сейчас очень трудно в чем-либо разобраться. Не ходи туда, Бесс. Они способны и тебя бросить в огонь. Надо выбираться отсюда. Мы привлекаем внимание.

Но Бесс не слушала его.

Ее внимание было целиком поглощено тем кошмаром, что разворачивался перед ее глазами.

– А ведь ты предупреждал меня, – прошептала она. – Но я тебе не поверила.

– Тебя в этом трудно упрекнуть, – ответил Кальдак. – Я не всегда был образцом искренности. И все-таки, когда мог, я говорил тебе правду.

– Когда тебе это было удобно!

– Удобно? – Кальдак нахмурился. – Должен сказать, с тех пор, как мы с тобой знакомы, я ни разу не подумал об удобствах. Может быть, тебе уже все равно, но я обещаю отныне говорить только правду.

– Слишком поздно.

– Нет, не слишком! – взорвался Кальдак. – Потому что ты… – Он осекся. – Прости. Сейчас не время. Считай, что я ничего не говорил.

Хорошо, она постарается забыть, постарается вовсе не думать о Кальдаке. Но это очень непросто. Они снова вместе, он снова охраняет ее, заботится о ней, направляет все ее действия…

Неужели ей никогда не удастся забыть о Кальдаке?!

В гостинице Донован первым делом взял у Бесс кровь, после чего Кальдак проводил ее в заранее приготовленный номер и вручил ей ключ.

– Комната Йела рядом с твоей, – сказал он. – Учти, весь этаж отведен для людей из ЦРУ, и агенты Рамсея бродят везде. Если постучат, не открывай, пока не выяснишь, кто к тебе пришел.

– Знаю. У меня уже есть опыт.

– Ну, сейчас заточение не такое суровое, как в Новом Орлеане, Де Сальмо не крутится под окнами, и вообще, в город не допускают посторонних. – Его губы тронула кривая усмешка. – А жители Колинсвилла едва ли осмелятся поднять руку на мать Терезу.

– Мне надоела эта шутка. Увидимся утром.

– Увы, нет.

Бесс подняла на него удивленный взгляд.

– Я вынужден буду отлучиться. Вернусь только к завтрашнему вечеру, а может, даже позже.

– Что случилось?

– Сегодня Коди Джефферс звонил матери. Она не стала с ним разговаривать, но я уверен, что он позвонит опять. Мне нужно лететь в Канзас.

– Зачем? – Он потерял голову от страха, и у него нет никого, кроме матери.

– Но ведь телефон наверняка прослушивается. Рамсей легко найдет его.

– Мне бы хотелось, чтобы Рамсей его нашел. Если Джефферса арестуют, об этом сообщат все газеты. Эстебан должен считать, что Джефферс на свободе.

– А если ты найдешь Джефферса?

– Буду действовать по обстоятельствам. У меня есть кое-какие планы, но все зависит от того, насколько Джефферс в курсе замыслов Эстебана и насколько охотно он пойдет на сотрудничество. Впрочем… – Кальдак саркастически улыбнулся. – Я ведь умею использовать людей.

– Это я знаю. – Бесс открыла дверь. – Держи меня в курсе. Если ты выйдешь на след Эстебана, я не хочу остаться в стороне.

– Не останешься. Если хочешь, я возьму тебя с собой.

– Нет, мне пока рано уезжать отсюда. Я могу понадобиться Доновану.

Кальдак пристально посмотрел на нее.

– А помнишь, я как-то спросил тебя, какой выбор ты сделаешь, если придется выбирать между Джози и Эстебаном?

Бесс задумалась.

– Если бы ты отправился за Эстебаном, а не за Джефферсом, я поехала бы с тобой. До свидания, Кальдак.

Она заперла дверь изнутри и прислонилась к ней. Ну вот, Кальдак, как всегда, стремится к своей цели, а она привясана к Колинсвиллу… Но ее присутствие может сплети чью-то жизнь. Бесс слишком хорошо запомнилось чувство беспомощности, испытанное ею в Тенахо. В Колинсвилле – и только в Колинсвилле – она может быть полезной людям.

Бесс не сомневалась, что сделала правильный выбор.

18

Во дворике перед домом Донны Джефферс уже толпились репортеры. На противоположной стороне улицы была установлена спутниковая антенна.

Растолкав журналистов, Кальдак быстрыми шагами поднялся на крыльцо.

– Эй, парень, полегче! – крикнул ему какой-то фоторепортер. – Днем я позвонил в дверь, так она вызвала полицию и вытолкала меня взашей.

«Что ж, ее можно понять, – подумал Кальдак. – Не позавидуешь женщине, ставшей объектом атак журналистов».

Не слишком рассчитывая на успех, Кальдак позвонил.

Никакой реакции. Плохо. Он налег плечом на дверь.

– Ты что, больной? – крикнул фоторепортер и немедленно щелкнул затвором. – Из-за тебя нас всех прогонят. Она не баба – зверь!

Дверной косяк отлетел, и Кальдак вошел, проигнорировав слова журналиста.

В прихожей было темно, но в одной из комнат на верхнем этаже горел свет.

Ждать пришлось недолго. Наверху хлопнула дверь, и Донна Джефферс собственной персоной показалась на лестнице в накинутом поверх ночной рубашки халате. Обеими руками она сжимала пистолет.

– Прошу прощения. За дверь я заплачу, – спокойно сказал Кальдак.

– Вон из моего дома!

– Мне нужно с вами поговорить.

– Вы нарушили право частного владения, и теперь ничто не мешает мне застрелить вас!

– Точно. Но вы уверены, что вам нужны неприятности с полицией? Насколько мне известно, у вас сейчас и без того немало забот.

– Кто вы такой? Журналист?

– Я из ЦРУ. Вы позволите подняться к вам?

– Меня уже допрашивал ваш агент. Кто только меня сегодня не допрашивал! – Она спустилась вниз, включила свет в прихожей и всмотрелась в лицо Кальдака. – А, вы уже приходили! Ваша фамилия Брин.

– Я был не совсем правдив. Моя фамилия Кальдак.

– И вы искали Коди… Тогда еще ничего не случилось, а вы все-таки разыскивали Коди!

– Я подозревал, что он замешан в преступлении.

– Тогда почему, скажите на милость, вы его не нашли?!

– Я старался. Послушайте, не могли бы вы это отложить? – Он указал на пистолет. – Я пришел, чтобы избавить вас от некоторых неприятностей.

– Вам, как и всем, нужно поймать Коди!

– Мне нужно выйти на человека, который его нанял. От вас требуется убедить Коди помочь мне. Видите ли, некоторым нужен козел отпущения. Они обязательно арестуют вашего сына. – Помолчав, он веско добавил:

– И вас вместе с ним.

Некоторое время Донна Джефферс размышляла. Наконец Кальдак услышал:

– Что вы от меня хотите?

– Когда он позвонит, поговорите с ним – но очень недолго, чтобы прослушивающая аппаратура не успела засечь, откуда он звонит. Если он станет просить вас о встрече, не отказывайтесь. И обязательно дайте ему понять, что телефон прослушивается. – Он может и не позвонить, – заметила Донна Джефферс.

– Нам остается только надеяться, что он позвонит, – со вздохом сказал Кальдак и опустился на табуретку розле столика с телефоном.

Прошло несколько часов, прежде чем раздался телефонный звонок. Донна Джефферс поспешила на кухню, а Кальдак снял трубку параллельного аппарата в прихожей.

– Мама, выслушай меня…

– Я не могу с тобой разговаривать! – крикнула Донна Джефферс. – Ты сошел с ума! Я тебе уже сказала, чтобы ты больше не звонил. Неужели ты считаешь, что мой телефон может не прослушиваться? Я, между прочим, не знаю, арестуют меня или нет. Кретин, ты изуродовал мне жизнь!

– Мама, я не хотел! Я ничего не знал… Я думал, все дело только в фальшивых деньгах. Мама, помоги мне. У меня осталась только ты. Можешь приехать в то место, куда ты меня водила, когда мне исполнилось девять лет?

– Нет. Я не желаю иметь с тобой дела.

– Мама, пожалуйста!

Донна Джефферс молчала.

– Я буду ждать. Я знаю, ты приедешь.

Коди положил трубку.

Когда Донна вышла в холл, Кальдак, к своему удивлению, увидел, что она плачет.

– К черту этого дурака! Его арестуют, а потом убьют!

Кальдаку захотелось обмануть ее, но он удержался.

– Общественное мнение настроено сами знаете как.

– Поймите, я же люблю его! Но я не хочу, чтобы он потащил меня за собой. – Донна вытерла глаза ладонью и растерянно взглянула на Кальдака. – Я кажусь вам бесчувственной, да?

– Я вам не судья.

– Мне все равно, что вы обо мне думаете!.. Ладно, я всю жизнь была готова на что угодно ради него. Извините, я должна привести себя в порядок. А потом поедем. Только я не уверена, что эта толпа меня пропустит.

– Пропустила же она меня, – хмыкнул Кальдак.

– Но они же помчатся за нами. И полиция, кстати, тоже.

– Я оторвусь от них. Это может занять часа два, но в успехе я не сомневаюсь.

– Значит, «Пицца-хат»?

Донна Джефферс пожала плечами.

– Все дети любят пиццу.

* * *

Кальдак выключил двигатель. Было без двадцати одиннадцать, но около закрытого ресторана еще стояло несколько машин.

– Наверное, он откуда-то наблюдает, – предположил Кальдак. – Давайте выйдем. Мы оба должны быть на виду: он испугается, если подойдет к машине и неожиданно увидит меня. Убежит еще.

Прошло десять минут.

– Он не придет, – обреченно вздохнула Донна Джефферс.

– Надо дать ему шанс. Он…

Кальдак не договорил: на стоянку у «Ниццы-хат» въехал черный автомобиль, и стекло со стороны водителя опустилось.

– Мама, почему ты не одна? – воскликнул Коди. – С кем это ты?

– Сама я уже не в силах тебе помочь. На сей раз ты, Коди, слишком далеко зашел.

– Кто это?

– Кальдак. Он… – Донна Джефферс замялась. – Он – официальное лицо.

Коди начал поспешно поднимать стекло.

– Не смей, Коди Джефферс! – повысила голос Донна. – Ты меня слышишь? Тебе все равно не убежать, а я не хочу, чтобы тебя просто догнали и подстрелили.

– Мама, этот Эстебан подставил меня! Я ничего не знал про убийства. Думал, ему только нужно сбыть фальшивые деньги. А теперь все думают, что я такой же, как он!

– Тогда помоги поймать этого подонка.

– Мама, я боюсь, – чуть слышно проговорил Коди. В его глазах блестели слезы. – Мне очень страшно. И я не знаю, что мне делать.

– Я же сказала, что тебе делать. – Она жестом указала на Кальдака. – Может быть, тебе удастся остаться в живых, если ты будешь выполнять то, что прикажет этот человек.

– Но я не хочу… – Он осекся, поймав взгляд матери, и вдруг стукнул кулаком по спинке сиденья. – Ладно. Что я должен делать?

Победа! Кальдак шагнул к машине, стараясь не выдать своего торжества.

– Начнем с того, что вы все мне расскажете. Я должен знать все ваши действия с того момента, как вы встретились с Эстебаном в Шайенне.

Бесс опускала закатанный рукав, когда в комнату вошел Йел.

– Как? Вы еще здесь? Надеюсь, вас хотя бы покормили?

– К сожалению, нет. Мне дали только апельсиновый сок. При этом я не сомневаюсь, что моя доблестная охрана уже и позавтракала, и пообедала.

– Сейчас организую для вас что-нибудь. Я ведь обещал Кальдаку, что буду заботиться о вас.

Бесс улыбнулась.

– Сделайте милость. Мне уже начинает казаться, что только вы с Кальдаком умеете отгонять от меня мух.

– О да, – рассмеялся Йел, – отгонять кусачих мух мы умеем. Как там тот старик, которого привезли утром?

– Говорят, должен выжить. Донован ввел ему порцию полученной вчера сыворотки. Но культура образуется не сразу, и Доновану нужно иметь какое-то количество крови в запасе.

– Ого! Этот ваш Донован, похоже, кровожаднее самого Эстебана.

– Если вам действительно дорога моя жизнь, – прервала его Бесс, – отведите меня в кафетерий. Я умираю от голода.

– Нет проблем. Хотя… – Йел вдруг задумался. – Две проблемы, пожалуй, есть. Во-первых, лучше я вам сюда чего-нибудь принесу: спускаться в кафетерий небезопасно. А во-вторых, под дверью толкутся репортеры. Пока их занимает Донован. Они пронюхали насчет старика и жаждут общения с вами.

– Интересно, почему вы их ко мне подпускаете? Почему встречаться с ними мне можно, а спуститься в кафетерий – нет?

– Репортеров тщательно обыскивают, – серьезно ответил Йел. – Хотите, я их прогоню?

Бесс покачала головой. Она готова была на все ради безопасности Джози.

– Я выйду к ним. Только, пожалуйста, уведите меня через пятнадцать минут.

Йел наклонил голову.

– Ланселот придет на помощь своей Гиневре.

Бесс вспыхнула.

– Не надо называть меня Гиневрой. Она, как вам, может быть, известно, окончила жизнь в монастыре.

Йел засмеялся.

– Ничего смешного! – закричала Бесс. – Вы сегодняшние газеты видели? Обо мне пишут так, как будто у меня уже ангельские крылышки отрастают! Меня чуть не вырвало.

– Переживете, Бесс.

– А я и не собираюсь умирать. Эстебан только этого и хочет. Кстати, вам Кальдак не звонил?

– Пока нет. Но он обещал держать меня в курсе событий. Так что мы с вами будем знать все.

– Скажите, вы всегда ему верите?

– Да. И вы, Бесс, должны ему верить. Бесс резко тряхнула головой.

– Ничего подобного! Вы не ему верите, а в него. Кальдак наверняка и вам лжет на каждом шагу. Ну, а я верю только себе. Впрочем, нет. Вам я почему-то тоже верю… Я верю, например, что, когда я разделаюсь с интервью, вы мне принесете хорошую котлету с картошкой. Договорились?

Интервью длилось почти целый час. Когда Бесс вернулась в номер, телефон Йела зазвонил.

– Это Кальдак. – Йел улыбнулся. – Я же вам говорил… Алло? – Он долго слушал, а когда заговорил вновь, то уже не улыбался. – По-моему, Кальдак, ты перемудрил. Ты же сам просил меня ее охранять, а теперь предлагаешь такое! Никуда я не могу ее…

– Что случилось? – с тревогой спросила Бесс. – Дайте я поговорю с ним.

Но Йел вдруг поспешно нажал кнопку.

– Этот нахал оборвал связь. – Он сейчас едет на одну ферму на границе штата Айова. Оказывается, там находится фабрика фальшивых денег Эстебана.

– И сам Эстебан?.. – Голос Бесс задрожал от внезапного возбуждения.

– Выбросьте это из головы. Я вас туда не повезу. Пусть им занимается Кальдак. Здесь, в Колинсвилле, вы можете принести реальную пользу.

Но Бесс уже знала, что все равно поедет. Донован взял у нее кровь на случай, если в больницу доставят очередного пострадавшего. А ей представился шанс исполнить то, о чем она так долго мечтала.

То есть убить чудовище.

– Я еду, – решительно заявила она. – И разве Кальдак не приказал вам привезти меня туда?

– В таком случае пусть он сам за вами прилетит! Ведь это же безумие, Бесс. И потом, неужели вы полагаете, что нам удастся отсюда выбраться? За каждым вашим шагом следит вся Америка.

– В Новом Орлеане вы смогли вывести меня из квартиры.

– Но это же другое дело! Там не было карантина. И самолета у меня здесь нет.

– Тогда найдите машину. Йел, я прошу вас!

– Вы совершаете ошибку.

– Нет. Я должна сделать свое дело.

Йел помолчал, потом обреченно вздохнул.

– У меня такое чувство, что вы правы, Бесс…

«Очевидно, случилось что-то непредвиденное. Джефферс должен был явиться сюда полтора часа назад», – думал Эстебан, сжимая в руках руль.

Он не понимал, что могло произойти. Газеты столько орут о событиях в Колинсвилле, что непременно сообщили бы об аресте Джефферса. Значит, его пока не задержали.

А может быть, он открыл пакетик с деньгами и валяется полумертвый где-нибудь на шоссе? Или же, узнав, что находится в пакетах, ударился в панику и бросился в бега? Это было бы плохо. Джефферс слишком глуп, его найдут без труда.

А в общем-то ничего страшного не произошло. Даже если Джефферс попадет в руки полиции, он расскажет очень немного. Разве только о том, что отвез оставшиеся деньги на мельницу. Но Эстебан не сомневался, что успеет забрать деньги и кое с кем встретиться на этой мельнице. Нет, Джефферс не представляет опасности, однако лучше поторопиться.

Лопасти ветряной мельницы лениво вращались.

– Здесь, – сказал Коди Джефферс. – Деньги я отвез сюда. Только я не буду к ним приближаться. Вы меня не заставите!

– И не надо. – Кальдак пожал плечами и открыл дверцу. – Поезжай вперед. В двух милях отсюда есть мост. Спрячь где-нибудь машину и жди меня.

– А если вы не придете? А если меня увидят? Вы же обещали маме спасти меня!..

– Жди у моста, – повторил Кальдак и вышел из машины.

Обыкновенная ветряная мельница. Вот, значит, куда его привели многолетние поиски…

Кальдак огляделся по сторонам. Никаких машин не видно. Хорошо это или плохо? Либо Эстебан перепрятал отравленные деньги, либо он еще сюда не добрался, и его можно подождать. Коди был уверен, что, не дождавшись его в Спрингфилде, Эстебан направится сюда. Но Эстебан, как известно, склонен к неожиданным поступкам. Не исключено, что мельница заминирована, как та ферма возле Ватерлоо…

Не важно. Останавливаться поздно. Эстебан близко. В любом случае это единственный шанс поймать Эстебана.

Кальдак зашагал в сторону мельницы.

«Ветряная мельница, – с удивлением подумала Бесс. – Милое, патриархальное каменное сооружение, и лопасти поблескивают в лунном свете. А внутри затаилась смерть».

Бесс с детства любила ветряные мельницы. Надо было в Голландии побольше их поснимать…

– Машин нигде не видно, – заговорил Йел. – Наверное, Кальдак еще не приехал. Я пойду первым. Кстати, вы не передумали?

– Нет, я не передумала, и вам не удастся отговорить меня. Только будьте осторожны, Йел.

Он улыбнулся.

– Всегда начеку.

Бесс казалось, что его не было целую вечность. Но наконец Йел показался на пороге мельницы, махнул рукой, и она побежала к нему.

– Кальдак здесь?

– Нет еще. – Йел придержал дверь, и Бесс шагнула в темноту. – Но деньги здесь, а это значит, что Эстебан рано или поздно появится. Сейчас включу фонарь.

Вокруг не было видно ни зги. «Интересно, каким образом Йел ухитрился разглядеть здесь деньги?» – подумала Бесс и внезапно услышала голос, от которого у нее кровь застыла в жилах:

– Не трудитесь, Наблетт. Я сам. Зажегся свет.

Напротив Бесс стоял Эстебан с револьвером в руке.

– Спасибо, Наблетт, вы привезли ее вовремя. Я только что приехал.

– Непросто было выманить ее из Колинсвилла, – усмехнулся Йел. – Можно считать, что мне повезло. Надеюсь, я заслужил премию?

Не веря своим глазам, Бесс смотрела на Йела.

– Извините, Бесс, – сказал он, повернувшись к ней. – Я не мог позволить себе отказаться от этого задания, слишком хорошо оно оплачивается.

– Так вы тоже, Йел?.. – с трудом выговорила Бесс. – Все это время вы работали на Эстебана?!

– Нет. Но в один прекрасный момент мне представилась возможность, и я ее использовал.

Эстебан хохотнул.

– Наблетт сам явился ко мне и предложил помочь с выездом из Мексики, – сказал он. – Благодаря Наблетту я тихо и без особых хлопот оказался в Штатах. А еще он обещал оказывать мне дополнительные услуги – в обмен на небольшой процент от моего… гонорара.

– Может быть, вы скажете, что два миллиона долларов – это маленькая сумма? – грустно заметил Йел. – Но мне она представляется довольно значительной. Ведь мое детство прошло в кибуце…

Бесс чувствовала, что у нее подгибаются колени. Этого не может быть! Йел?! Нет, он не мог стать чудовищем!

– Какие… услуги? – прошептала она.

– Например, он привез сюда вас, – спокойно сказал Эстебан.

Действительно, привез. И при этом не мог не знать, зачем она понадобилась Эстебану…

– Йел, но ведь вы однажды спасли мне жизнь!

– Дело в том, что он хотел остаться чистым перед израильским правительством, – усмехнулся Эстебан. – В Израиле считали, что он вас охраняет. Вот он и выполнил свою задачу, чтобы не вызывать подозрений.

Йел махнул рукой.

– Теперь для меня репутация уже не имеет значения. Доставив вас сюда, Бесс, я сжег за собой мосты. – Он многозначительно посмотрел на Эстебана. – И полагаю, что заслужил премию.

Но Бесс все еще не могла поверить в предательство Йела.

– Значит, Кальдак не звонил вам и не предлагал приехать сюда вместе со мной?

Йел развел руками и покачал головой.

Как же легко эти негодяи провели ее! Йел воспользовался тем, что она во что бы то ни стало хотела сама расквитаться с Эстебаном…

– Я очень сожалею, Бесс, но соблазн был слишком велик, – вздохнул Йел.

– Не о чем тут сожалеть! – вмешался Эстебан. – Наблетт, не забывайте: это всего лишь баба. Я знал, что рано или поздно найду способ от нее избавиться. – Он поднял револьвер. – Вы привели ее ко мне, и я постараюсь получить максимум удовольствия от ее присутствия. Можете мне завидовать. Я предвкушаю то, что сейчас произойдет.

– Выходит, вам не нужна моя помощь? – осведомился Йел.

– Нет-нет, Грейди моя, тут никто не должен вмешиваться. Я слишком долго мечтал об этой минуте. Если б вы знали, сколько мне пришлось из-за нее понервничать! Я справлюсь сам.

Бесс поняла, что ее сейчас убьют. Но боже, как же ей не хотелось умирать! Неужели нет никакого выхода? Ведь ей еще так много хотелось сделать на этой земле…

Нет, она не умрет! Она остановит чудовище!

– Я рада, что доставила вам неприятности, – сказала Бесс громким и чистым голосом. – И с моей смертью ваши неприятности не закончатся. Вы можете меня убить, но знайте: Соединенные Штаты вам не заплатят ни копейки. Я оставила в лаборатории достаточно крови, и противоядие будет создано уже завтра. А возможно, и сегодня.

Эстебан некоторое время молчал, словно не в силах воспринять услышанное.

– Врешь, – выдохнул он наконец.

– Нет. Я говорю правду. – Бесс сделала шаг вперед. – Платить тебе глупо, понял? Ну, разбросаешь ты свою заразу в Нью-Йорке, и что? Люди понервничают, но никто уже не умрет. – Она еще ближе подошла к нему. – А ты, Эстебан, умрешь. Тебя убьют. За Колинсвилл тебя просто разорвут на куски и выбросят на помойку! А там тебя сожрут крысы. – Бесс была рада, что ей пришло в голову упомянуть о крысах. – Крысы прокусят твою кожу и выпьют твою кровь. Крысы…

– Нет! – истерически взвизгнул Эстебан. – Лжешь, сука! Я…

Бесс рванула дуло револьвера на себя, но Эстебан держал его слишком крепко.

Она уже увидела направленный на нее ствол – и тут чья-то сильная рука оттолкнула ее в сторону.

Кальдак!

Кальдак возник совершенно неожиданно откуда-то из-за спины Бесс и встал между нею и Эстебаном.

Прогрохотал выстрел. Кальдак осел на пол, его куртка на груди окрасилась кровью. И все-таки в последний момент ему каким-то чудом удалось выбить револьвер из руки Эстебана.

– Нет!

Бесс рванулась вперед. Эстебан уже тянулся к револьверу, но она успела перехватить его и направить дуло на негодяя.

– Стреляй в нее! – крикнул Эстебан Йелу. – Пристрели ее, Наблетт!

Бесс замерла. Она совсем забыла о присутствии Йела, и вот теперь оно могло оказаться роковым.

– Вы же сами хотели ее застрелить, – равнодушно отозвался Йел. – Вы сами просили меня не вмешиваться.

– Стреляй!

– Может быть, вы хотите выстрелить первой, Бесс? – спросил Йел.

В голове Бесс в одно мгновение пронеслись страшные видения. Данзар, Накоа, Тенахо, Колинсвилл.

– Вижу, что хотите, – подытожил Йел. – Если так, нашему подонку пришел конец.

Бесс спустила курок. Пуля пробила лоб Эстебана, но она сейчас же нажала на спусковой крючок еще раз.

– Хватит, – негромко сказал Йел. – Этого достаточно.

Бесс резко повернулась и направила дуло револьвера на Йела, но тот, казалось, совсем не испугался.

– Я не советовал бы вам тратить время на размышления о том, убивать меня или пощадить. Вместо этого мы могли бы попытаться спасти Кальдака. Думаю, он еще жив.

Бесс невольно взглянула на Кальдака. Он жив! Этого не может быть. Столько крови, и…

Она увидела, что Йел опустился на колени возле тела Кальдака, и снова подняла револьвер.

– Немедленно отойдите от него!

– Бесс, неужели вы так ничего и не поняли? Ведь я вооружен. Я мог застрелить вас в любой момент.

– Вам Эстебан велел не вмешиваться.

– Вы полагаете, что я до такой степени послушен? – Йел оторвал полосу от рубашки Кальдака. – Лучше подойдите сюда и помогите мне. Он жив.

Забыв обо всем, Бесс бросилась к распростертому на полу Кальдаку и опустилась на колени.

– Остановите кровотечение, а я наберу 911, – распорядился Йел.

Бесс зажала ладонью рану.

– Набирайте скорее!

Эстебан мертв, а Кальдак жив. Свершилось чудо, и Бесс ни за что не позволит, чтобы оно свершилось понапрасну. Она не позволит Кальдаку умереть.

* * *

Санитары уложили Кальдака на носилки и отнесли в машину. Прежде чем занять место рядом с ним, Бесс обернулась к Йелу:

– Вы не поедете?

Йел покачал головой.

– Мне надо кое-что здесь сделать, пока не прибыла полиция. Увидимся в больнице.

Что он хочет этим сказать? Может быть, он намерен всего лишь скрыться с места преступления?

А впрочем, Бесс это уже не волновало. Она все равно не могла разгадать мотивы поведения Йела. Совершенно ясно, что он работал на Эстебана, и в то же время он мог застрелить ее и не стал этого делать. Он не убил ее, а потом помог ей спасти Кальдака… Ладно, в конце концов, пусть с ним разбираются люди Рамсея.

Бесс села в машину, и один из санитаров захлопнул дверь.

Кальдак был смертельно бледен и не подавал признаков жизни. Бесс взяла его за руку и пробормотала:

– Не умирай, Кальдак! Держись. Не смей умирать. Не бросай меня.

Внезапно стекла автомобиля зазвенели. Бесс оглянулась и увидела вспышку, озарившую старую ветряную мельницу.

19

В приемном покое Кальдак открыл глаза и прошептал:

– Эстебан?

– Он мертв. – Бесс крепче сжала его руку. – Не надо разговаривать.

– Ты… в порядке?

Бесс поспешно кивнула и прижала палец к губам. Но потом все-таки не удержалась от вопроса:

– Почему ты сразу не стал стрелять? Зачем тебе было вставать под пули?

– Он держал палец на спусковом крючке, – с усилием выговорил Кальдак. – Если бы я выстрелил… Рефлекторное движение… Он мог попасть в тебя. А ведь у меня был хороший план… Я ждал Эстебана… Какого черта вас с Йелом принесло на мельницу?..

– Я же сказала – не надо разговаривать. Я тебе потом все объясню. Ты что, хочешь умереть, дурачок?

– Нет. Я хочу жить.

Глаза Кальдака закрылись.

– Как он?

Бесс подняла голову. В дверях приемного покоя стоял Йел.

– Опять мы с вами встречаемся в больнице, – произнесла Бесс.

– Так как у него дела?

– Он сейчас в рентгеновском кабинете. Врачи сказали, что он потерял много крови, но пуля не задела жизненно важные органы.

– Вот увидите, он поправится, Бесс. Это железный человек.

– Башка у него железная! У него был пистолет, а он не стал стрелять. На что он рассчитывал? На мою благодарность?

– Наверное, он вообще в тот момент ни о чем не думал. Кстати, а вы разве не благодарны ему?

– Не знаю, Йел. Ничего я не знаю.

– Ладно, зато я вижу, как вы рады, что Кальдак спасен.

О да, этому она была рада. Рада настолько, что все прочее на какое-то время перестало существовать для нее. Однако теперь, когда опасность миновала, Бесс чувствовала, что должна задать Йелу несколько вопросов.

Она запрокинула голову.

– Вы взорвали мельницу, Йел?

– Мельницу, банкноты и Эстебана.

– Зачем?

– Деньги было необходимо уничтожить. Если бы я этого не сделал, ваши власти могли конфисковать их и спрятать где-нибудь – на всякий случай.

– А вы-то сами? Почему вы согласились работать на Эстебана?

– Я не согласился, я сам вышел на него и предложил свою помощь. – Йел опустил голову. – Моя главная цель состояла в том, чтобы обезвредить Хабина. Если помните, Хабин требовал освобождения палестинских террористов. Я решил стать союзником Эстебана, чтобы уничтожить Хабина. – Йел невесело улыбнулся. – Вы не поймете, как я злорадствовал, когда передавал Эстебану взрывчатку, которой он начинил вертолет Хабина!

– Но если вы сотрудничали с Эстебаном, значит, могли остановить Джефферса!

Йел покачал головой.

– Планов Эстебана я не знал. Он никого не посвящал в детали.

– Послушайте, что бы вы решили, если бы вам представился выбор: либо убрать Хабина, либо предотвратить то, что произошло в Колинсвилле?

Йел молчал.

– Неужели вы выбрали бы Хабина? – прошептала Бесс.

– Поймите, я израильтянин и не могу позволить, чтобы такие, как Хабин, ходили по земле. Террористы постоянно угрожают жизни моих соотечественников. Моя первая жена погибла по вине ублюдков, подобных Хабину. – Йел мрачно взглянул на Бесс. – Да, я принес бы в жертву ваш Колинсвилл и еще десяток таких городов ради того, чтобы друзья Хабина остались за решеткой!

Когда-то Кальдак сказал Бесс, что Йел – человек мягкий и ранимый. Не правда. Сейчас перед Бесс стоял безжалостный и холодный убийца.

– Вы шокированы, Бесс? Помните, когда-то я сказал вам, что у каждого человека свои приоритеты? Так вот, для меня Эстебан значил несколько меньше, чем для вас. Задайте себе вопрос: чем бы вы согласились пожертвовать ради уничтожения Эстебана?

Бесс задумалась, затем твердо ответила:

– Я бы не стала приносить в жертву вас.

Йел пожал плечами.

– Я надеялся, что смогу помешать Эстебану убить вас. Но мне нужно было уничтожить отравленные деньги, а я не знал, где они находятся. Только когда Эстебан попросил привезти вас на мельницу, я понял, что они там. Однако это могло оказаться ошибкой, и, чтобы не потерять доверия Эстебана, я обязательно должен был явиться туда с вами. – Щека его конвульсивно дернулась. – Этого не понадобилось бы, если бы Кальдак позвонил мне раньше и сообщил то, что узнал от Джефферса. Кстати, примерно час назад Джефферс был арестован вблизи мельницы. При задержании он вопил что-то про свой договор с Кальдаком.

Джефферс абсолютно не интересовал Бесс.

– Почему же вы ничего не предпринимали? Почему молча ждали, пока Эстебан убьет меня?

– Я ждал не этого, – грустно усмехнулся Йел. – Я ждал, когда мне представится возможность действовать. Вы с Кальдаком не дали мне побыть героем.

– Вы не герой, Йел.

– Правильно, я не герой. Просто у меня свои приоритеты. – Йел отвернулся. – Завтра вечером я вылетаю в Тель-Авив. Утром загляну к Кальдаку.

– Вы считаете, что он захочет вас видеть?

Йел утвердительно кивнул.

– Он наверняка рассердится на меня за то, что я использовал в качестве приманки вас, но идею приоритетов он поймет.

– Чушь!

– Бесс, он поймет меня. Посудите сами: когда Кальдак ехал на мельницу, ему больше всего на свете хотелось свернуть шею Эстебану. Но все-таки он не стал в него стрелять. Он знает, что такое приоритеты. Смерть Эстебана не была для него в тот момент главной целью.

* * *

Когда на следующий день Бесс вошла в палату, Кальдак сидел в постели.

– Ты же должен лежать! – набросилась на него Бесс.

– Я отлично себя чувствую. Не понимаю, почему они не хотят меня выписать.

– Так тебе и надо. Нечего было лезть под пули.

Выглядел Кальдак неважно, но все же гораздо лучше, чем накануне. На его щеках даже появился легкий румянец.

Бесс поставила в вазу только что купленный букет цветов.

– Йел был у тебя?

Кальдак кивнул.

– Да, только что ушел.

– Он говорил, что ты его поймешь.

– Я действительно понимаю его.

– А я – нет! Это предательство, Кальдак. Я считала его своим другом.

– Он и был твоим другом.

– Друзей не насаживают на крючок, чтобы бросить врагу, как приманку!

Кальдак молчал.

– Мне плевать на приоритеты! – кричала Бесс. – Это не правильно. Он не должен был так поступать. Но я… – Слезы вдруг подступили к ее глазам. – Он мне все равно нравится. И это тоже не правильно.

Кальдак поднял голову.

– И что я должен сделать? Объяснить тебе его поступок? Обелить его? Нет, уволь. Себя я не оправдывал и его не стану. Мы оба тебя использовали и оба предали. Сколько бы мы сейчас ни сожалели об этом, факт остается фактом. Тебе придется или простить нас, или попытаться вычеркнуть нас из памяти.

– Что значит – «попытаться»? Почему ты думаешь, что я не смогу этого сделать?

Кальдак пожал плечами.

– Йела ты, может, и забудешь. А меня – нет. – Он долго молчал, словно не решаясь заговорить, потом негромко произнес:

– Ты нужна мне, Бесс. Очень тяжело говорить тебе такие слова, но ты мне нужна, и я тебя не отпущу. Хочешь считать меня сволочью – считай. Но если ты захочешь убежать от меня, я стану тебя преследовать. В конце концов, преследовать – моя профессия. Я не буду тебя беспокоить, просто ты всегда будешь знать, что я рядом. И когда-нибудь ты придешь ко мне и скажешь, что я тебе тоже нужен.

Бесс мрачно покачала головой.

– Не говори ничего, Бесс. Мы не можем убежать от того, что нам суждено.

– Может быть, это и случится, – медленно проговорила Бесс. – Только не дави на меня.

– Я не давлю, – ответил Кальдак. – Я просто объясняю тебе, что тебя ждет. Я ведь понимаю, что ты по-прежнему винишь меня в смерти Эмили.

– Нет, – вздохнула Бесс. – Я была не права. Ты же не знал, что она захочет поехать со мной в Тенахо. Я даже не виню тебя в том, что ты заманил туда меня. Это было чудовищно, но я понимаю, что тобой двигало. Приоритеты, черт возьми! Опять приоритеты. И ты, и Йел помешаны на своих приоритетах.

– Положим, я помешан на тебе еще больше, чем на приоритетах.

– Хватит с меня помешательств! – заявила Бесс. Она чувствовала, что необходимо как-то отгородиться от Кальдака, потому что его близость сводит ее с ума. С самой первой встречи этот человек прибрел непостижимую власть над ней.

– В моем помешательстве нет ничего ненормального, – возразил Кальдак. – Мы с тобой прекрасно подходим друг другу.

– Только в сексуальном смысле.

– Да, да, и еще раз да, но не только! – вышел из себя Кальдак. – И ты это знаешь. Я… Я люблю тебя, Бесс. Я не могу позволить тебе исчезнуть из моей жизни. Я хочу быть с тобой и любить тебя.

Внезапно Бесс поняла, что тоже хочет остаться с ним навеки. Ни один мужчина так не манил ее к себе, как Кальдак. Но она знала, что сейчас не может быть с ним. А возможно, и никогда не сможет.

– Расскажи мне про Накоа.

Кальдак мгновенно напрягся.

– Я все тебе рассказал.

– Ты не рассказал мне про жену и сына. Я знаю Кальдака, а Дэвида Гардинера совершенно не знаю. И не надо говорить, что того человека больше нет. Прошлое остается с человеком, как бы он себя ни называл.

Кальдак долго молчал, потом с усилием выговорил:

– Хорошо, я расскажу тебе.

– Но ты ведь не, хочешь говорить, Кальдак! И видит бог, я не собираюсь силой принуждать тебя к откровенности. Просто я считаю, что нельзя жить одним прошлым. Если ты когда-нибудь сможешь сказать, что избавился от прошлого, тогда есть надежда. – Бесс решительно поднялась. – А сейчас этот разговор ни к чему не приведет. Слишком мало времени прошло.

– Не уходи. Скажи прямо и честно, как ты относишься ко мне.

– Сама не знаю, как я к тебе отношусь, – призналась Бесс. – Мне грустно, я зла на тебя, благодарна тебе…

– Не нужна мне твоя благодарность! – горячо перебил ее Кальдак. – Впрочем, я приму и ее, если ты останешься со мной. Бесс взялась за ручку двери.

– Прости, Кальдак, я еще не знаю, что мне делать.

– И не узнаешь, если вот так сбежишь и спрячешься от меня.

– Я не убегаю и не прячусь, – обиженно возразила Бесс. – Просто у меня есть определенные обязательства. Я должна вернуться в Колинсвилл. Моя кровь по-прежнему нужна Доновану. Сыворотку необходимо создать хотя бы на тот случай, если этот самый антракс не весь уничтожен. Еще мне надо навестить Джози. А потом я поеду в Канаду и дождусь возвращения Тома и Джули. Их отпуск подходит к концу. – Она старалась говорить спокойно, но голос ее предательски дрожал. – Я должна сама рассказать им о смерти Эмили. Я не убегаю от тебя. Просто у меня своя жизнь.

– А у меня своей жизни нет, – с горечью произнес Кальдак. – Но я постараюсь наладить ее. Дай мне немного времени. Хорошо, иди. Но помни: мы с тобой еще увидимся.

Бесс вышла из палаты.

Только сейчас она по-настоящему поняла, что любит его. Любит, но покидает в такую минуту, когда нужна ему больше всего. Закончено дело, ради которого Кальдак жил много лет. Он опустошен сейчас и дьявольски одинок.

Ей вдруг захотелось вернуться и сказать ему… Нет, еще рано. Может быть, в будущем. Если только это будущее придет.

Эпилог

Фокус.

Снимок.

– Хватит, тетя Бесс! – умоляюще протянула Джули. – Я обещала сходить с папой в магазин.

Бесс знала, что ее племянница терпеть не может ходить по магазинам. Но еще меньше она любит фотографироваться. Бесс не стала бы подвергать ее таким мукам, но ей очень хотелось подарить Тому на день рождения фотографию.

– Ну, еще разок!

Джули раскачивалась на качелях, ее рыжие волосы блестели в лучах заходящего солнца. Лучшего ракурса для снимка не придумаешь.

– Джози уже устала. – Джули кивнула в сторону песочницы, где играла малышка. – Ты устала, Джози?

– Да! Да! Очень! – залепетала Джози, улыбаясь и хлопая ладошкой по песку.

– Вот видишь?

Джули была явно довольна. Джози подтвердила бы что угодно, лишь бы сделать приятное своей старшей подруге.

– Еще разок, – повторила Бесс.

– Здравствуйте, – сказала вдруг Джули. – Вы ищете папу?

– Нет, я не ищу твоего папу.

Бесс оцепенела и медленно повернула голову.

Возле песочницы стоял элегантный и совершенно неотразимый мужчина в темно-синем костюме.

– Здравствуй, Кальдак.

– Можно мне идти? – с радостью крикнула Джули.

– Да, только познакомься сначала с мистером Кальдаком. Кальдак, это моя племянница Джули.

– Привет, Джули, – сказал Кальдак. – Я много о тебе слышал.

– Правда? – Джули заулыбалась. – А вы – друг тети Бесс?

Кальдак взглянул на Бесс.

– Что мне ответить?

Бесс улыбнулась.

– Можешь ответить утвердительно.

– Очень рада с вами познакомиться, – учтиво сказала Джули.

Только тут Кальдак заметил девочку в песочнице.

– Джози! Боже, как ты выросла! – Он опустился на корточки рядом с малышкой. – Привет, Джози! Ты меня уже забыла?

Джози весело протянула ему пластмассовое ведерко.

– Спасибо. – Он дотронулся до маленькой золотой серьги. – Я помню эти сережки. Они красивые.

– Угу, – сказала Джози и неожиданно погладила его по щеке. – И ты красивый.

Кальдак ошарашенно смотрел на ребенка, а Джози повторила, погладив его по другой щеке:

– Ты красивый.

Кальдак расхохотался.

– Джози, мне жаль тебя огорчать, но ты меня явно с кем-то путаешь.

– Едва ли, – вмешалась Бесс. – У нее, между прочим, тонкий вкус. Джули, вы можете идти. Только не забудь как следует отряхнуть Джози.

– Знаю, – отмахнулась Джули, соскочила с качелей и побежала к песочнице. – Джози, идем! Нам надо под душ.

– Под душ! – в восторге закричала Джози. – А зонтик?

– Нет, сегодня без зонтика, – заявила Джули, уводя ребенка.

Кальдак посмотрел им вслед.

– Какие они милые, правда?

– Еще бы!

– Больше года прошло, – задумчиво проговорил Кальдак. – Я и не рассчитывал, что ты еще здесь. Ты теперь только детей снимаешь?

– Да, в основном детей. Я на время оставила работу. И не жалею. Я была очень нужна Джули и Тому. И они мне, наверное, были нужны.

– Как дела у Джози?

– Отлично. Курс лечения еще не окончен, но ты сам видишь, как она похорошела. Выяснилось, что родных у нее нет, бабушки и дедушки давно умерли. Так что Джози только моя, – добавила Бесс с улыбкой. – Я намерена ее удочерить.

– Прекрасно.

– Ты даже не представляешь, как это прекрасно. Передо мной открывается новый мир! Ну, а ты как поживаешь?

– Довольно скучно. Уже дня два никого не убивал.

– Перестань, Кальдак!

– Извини. Я вернулся к своей прежней профессии. В Бразилии обнаружен неизвестный вирус, и я возглавил исследовательскую группу. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Может, сходим куда-нибудь, пообедаем?

– Пообедай с нами, Кальдак. Познакомишься с Томом.

– Нет, – серьезно ответил Кальдак. – Нам надо побыть одним. И поговорить.

– О чем?

– Ну, как о чем? Например, о погоде… Бесс, неужели ты не догадываешься, о чем я собираюсь с тобой говорить? Зачем я приехал?

– Нет уж, скажи, пожалуйста, сам.

– Хорошо. Прежде всего я должен сказать, что ты знаешь, как мне тебя не хватало все это время? Бесс, ты замечательно выглядишь.

– Я хорошо себя чувствую.

Бесс вдруг стало стыдно за невольную ложь: ведь только сейчас, увидев его, она почувствовала себя по-настоящему хорошо.

– А ты как?

– Нормально. Нет, черт подери, нет! Я же готов броситься на тебя, как голодный зверь! Вот ты сказала Джули, что я твой друг. Но это не правда. Я не могу быть тебе другом.

– И все-таки придется. – Бесс безмятежно улыбнулась. – Моим любовником может стать только друг.

Кальдак замер, глядя на нее во все глаза, и Бесс чуть слышно выговорила:

– Дело в том, что я тоже хочу броситься на тебя…

– Бесс!

Он приближается, и его лицо… Бесс поняла, что должна запомнить его таким.

Фокус.

Снимок.