- Быть подстилкой? - Кори покачала головой. - Нет, спасибо, этому меня уже учили. Дэймон нахмурился.
      - Я никогда не обращался с тобой как с подстилкой.
      - А я говорила не о тебе. Я окончила школу по этому предмету еще до того, как познакомилась с тобой.
      - Пожалуй, ты не захочешь рассказывать мне, кто... - Заметив, как потемнело ее лицо, он улыбнулся уголком рта. - Нет, думаю, не захочешь.
      - Это не имеет значения. - Кори шагнула вперед и стала рядом с ним у высокого окна, глядя на сияющее мириадами ярких звезд ночное небо. - Селим дал мне несколько дельных советов сегодня.
      - Селим всегда дает советы. Он думает, что знает в этом мире все.
      - Ну, он не уникален, - сухо заметила Кори. - Должно быть, это свойство он приобрел в результате общения с тобой.
      - Селим никогда не пытается подражать мне. Он - самодостаточная личность, поэтому я так его и ценю.
      В голосе Дэймона Кори почувствовала нотки искренности, что заставило ее повернуться и повнимательнее всмотреться ему в лицо.
      - Что-то мне не верится, чтобы ты относился к кому-нибудь так, как ты сказал сейчас.
      - Ну и не верь, - коротко отрезал он. - Ты собиралась рассказать мне, какой совет Селим счел необходимым тебе подать.
      - Он посоветовал мне попытаться понять тебя.
      Дэймон хрипло рассмеялся.
      - Притащив тебя в Кашмеру, я добивался совсем не твоего понимания.
      - Тогда скажи, зачем ты меня сюда притащил?
      - Мне показалось, что это я уже объяснил предельно доступным образом.
      - Я тоже так думала. - Кори, не дрогнув, встретила его взгляд. - Ты был зол и хотел наказать меня. Это все?
      - А этого не достаточно?
      - Этого было бы достаточно, будь ты действительно столь прост и незатейлив, как я пыталась убедить себя четыре года назад. Теперь я уже не столь уверена в этом.
      - Я что, должен быть польщен тем, что ты теперь не считаешь меня таким, гм, однозначным?
      - Я этого не говорила, - ответила она спокойно. - Просто я только что поняла, что ты можешь оказаться совершенно не тем, кем я себе тебя представляла. А ведь мне предстоит вступить с тобой в борьбу, и я не могу позволить себе такую роскошь, как незнание тебя. Поэтому я хочу узнать о тебе все, что смогу. - Она криво улыбнулась и добавила:
      - Так, чтобы я смогла забрать у тебя сына и быть уверенной, что ты не отнимешь у меня его снова.
      - Завидное взаимопонимание! - иронически заметил Дэймон.
      - Я не чувствую ничего завидного по отношению к тебе, Дэймон. Я чувствую себя сбитой с толку и злой как черт.
      - И еще ты хочешь меня.
      Кори бесстрашно встретила его взгляд.
      - Да, я хочу тебя. Я не буду тебе лгать. Глупо было бы даже пытаться, ведь мы оба знаем, что ты сделал со мной в самолете. А теперь твоя очередь сказать мне правду. Что еще ты чувствуешь по отношению ко мне?
      - Я должен это сказать, чтобы ты могла использовать это против меня?
      Она кивнула:
      - Да, именно для этого.
      - Ты, должно быть, думаешь, что я идиот, если я... - Он замолчал и долго смотрел на нее с грустной задумчивостью, а затем нехотя добавил:
      - Черт, может, я и идиот. Кто ты для меня? Неутолимая жажда. И всегда ею была. Я никогда не мог насытиться тобой.
      - Значит, ты не смог насытиться мной в постели четыре года назад и подумал, что теперь тебе стоит продолжить наш роман уже на собственных условиях. Я все правильно поняла?
      - Черт, ну и круто же ты заворачиваешь! - Дэймон повернулся на каблуках, прошел к переговорному устройству на столике у дивана и нажал кнопку. - Я чувствую себя как свидетель на перекрестном допросе.
      - Я не допрашиваю тебя. - В ее голосе послышалась легкая дрожь. - И все это дается мне совсем нелегко. Я хочу кричать и стучать кулаками по стене, вести себя глупо и по-детски. Это помогло бы мне почувствовать себя лучше, но так я бы ничего не добилась. Напротив, мне нужно попытаться понять, как ты устроен, что движет тобой. Я должна думать логически и правильно анализировать ситуацию. - Она глубоко вздохнула. - И я буду это делать, черт тебя побери!
      - Да уж, в этом я не сомневаюсь, - медленно проговорил Дэймон. - Я не представлял, что ты можешь быть настолько...
      - Агрессивной? - закончила она за него. - У меня вполне средний уровень агрессивности. Каждая женщина, которая стремится в наши дни сделать карьеру, должна быть настойчивой в достижении своей цели, не то все закончится для нее достаточно быстро.
      - Нет, я остановился не на этом слове.
      - Мне почти страшно спросить, какое же слово ты имеешь в виду.
      - Сильной, - мягко проговорил он. - Раньше мне казалось, что это лишь упорство и решительность, но не сила. - Его глаза настойчиво всматривались в ее лицо, словно искали что-то. - Возможно, я не хотел узнавать в этом силу?
      - Тогда, возможно, тебе нужно разобраться во, мне ничуть не меньше, чем мне понять тебя. - Она подняла подбородок с оттенком вызова. - Может быть, нам следует объявить перемирие?
      - Для того, чтобы получше узнать слабые места друг друга?
      - И оценить свою и чужую силу.
      Некоторое время Дэймон стоял, пристально глядя на нее, и Кори уже решила, что он сейчас откажется. Неожиданно он очень тепло улыбнулся ей.
      - А почему бы и нет? Было бы интересно узнать, насколько страшен для тебя я окажусь вблизи.
      Открылась дверь, двое слуг в белом вкатили столик, покрытый узорчатой шелковой тканью, и учтиво поклонились Дэймону. Он щелкнул пальцами и показал в направлении веранды. Столик мгновенно вывезли на указанное место, и слуги начали накрывать на стол.
      - Ты что, всегда щелкаешь пальцами, когда указываешь слугам? - спросила Кори.
      - Что, я это сделал? - Он поморщился и сразу стал похож на маленького мальчика, которого застали за какой-то шалостью. - Вообще-то, это традиция, но я пытался избавиться от этой привычки. Мне уже говорили, что это грубый жест, настоящее варварство.
      - Да, тут я полностью согласна, - не стала спорить Кори. - Я не могу поверить, что тебе действительно подчиняются, когда ты так делаешь.
      - Как я уже говорил тебе, это всего лишь обычай, хотя и явно не из тех, что могут понравиться столь независимой леди.
      - Но тебе это тоже не должно нравиться, раз уж ты пытаешься бороться с такими традициями.
      - Во многом я столь же примитивен, как и весь Эль-Зобар, - жестко усмехнулся он. - Поэтому иногда девиз этой борьбы звучит так: делай, как я говорю, а не так, как делаю.
      - И они делают, как ты говоришь? На его лицо внезапно легла тень от воспоминания о недавно перенесенной боли.
      - Чаще всего - да. Только иногда они... - Он замолчал, прервавшись на середине, но продолжать не стал. - Ну, тебе вряд ли это будет интересно. Он показал ей на столик:
      - Присаживайся. Тебе, наверное, хочется есть. Ты едва дотронулась до еды в самолете.
      - Я была очень расстроена. Я не могу есть, когда расстроена. - Она двинулась к столу, тщательно избегая его взгляда. Расстроенная, разгоряченная и истомившаяся голодом совсем не по еде.
      - Ну, тогда ты, наверное, расстроена уже довольно давно, - задумчиво сказал он, глядя на нее. - Ты потеряла не меньше восьми килограммов с тех пор, как я познакомился с тобой.
      - У меня развилась экзема после рождения Майкла; тогда я и похудела. С тех пор я постоянно ездила, поэтому набрать вес мне так и не удалось.
      - Ты болела? - В его словах послышалась такая неожиданная заинтересованность, что она повернулась и с удивлением посмотрела на него через плечо.
      - Могло быть и хуже. Они вовремя поставили диагноз и сразу начали лечение. - Кори поморщилась. - Я бы не хотела снова пройти через все это. Терпеть не могу чувствовать себя настолько слабой и беспомощной.
      - Да уж. - Он направился к ней, глядя на нее и удерживая ее взгляд с какой-то странной силой. Прямо перед ней он остановился. - Извини, проговорил он, запинаясь.
      Она взглянула на него с явным недоумением.
      - За что?
      - За то, что мой ребенок принес тебе столько страданий. - Его пальцы коснулись ямочки на ее щеке с невероятной нежностью. - И что меня не было там, чтобы помочь тебе.
      Окружавшее пространство сжималось вокруг них, окутывая бархатной паутиной интимности. Опасной интимности. Кори была в состоянии, близком к панике. Она едва заставила себя отвести от него взгляд.
      - Ты забываешь, я ведь не оставила тебе выбора. Ты не можешь отвечать за это, - проговорила она, чтобы хоть как-то отвлечься.
      - Мужчина всегда отвечает за свою женщину. - Голос Дэймона зазвучал мягче, - И находит в этом радость, Кори.
      Теплота наполняла ее тело, пробуждая какие-то более глубокие и нежные эмоции, чем простое желание. Нет, она не должна себя так чувствовать, в отчаянии думала она. Ведь именно от этого она пыталась сбежать четыре года назад.
      - Я сама за себя отвечаю!
      Но он словно и не слышал ее. Его пальцы, ласкавшие ей щеку, теперь ткали такую же паутину нежности в ее волосах.
      - Твои волосы тоже изменились. Сначала мне это не понравилось, но теперь я думаю, что тебе так больше к лицу. - Указательный палец легко обвил ее локон. - Они такие живые, дикие и полные солнца...
      Он воздействовал на нее только жаром своего тела и игрой кончиков пальцев в волосах, но ей казалось, что он овладел ею больше, чем тогда, в самолете, во время куда более интимных ласк. Она чувствовала исходящий от него запах мыла и духов, и ей захотелось придвинуться к нему поближе, чтобы быть поглощенной этими запахами, его теплом и той необычайной нежностью, которую он предлагал ей.
      Она попыталась рассмеяться.
      - Да нет, все гораздо прозаичнее. Это всего лишь шампунь, гель для укладки и ничего более.
      - Нет, твои волосы пахнут маргаритками.
      - Всего лишь шампунь...
      Его пальцы вернулись к щеке и очертили контур слабо наметившихся теней у нее под глазами.
      - Ты выглядишь уставшей. Раньше я такого не замечал. Мне всегда казалось, что у тебя так много энергии... Ты вообще-то отдохнула?
      - Немного. Я была слишком возбуждена, чтобы спать. - Она почти не слышала своих слов, их заглушал громкий стук ее сердца.
      Ей нужно было отойти и разбить те колдовские чары, которыми он окутывал ее. Она шагнула назад.
      - По-моему, я хочу есть. - Она села на стул, который подвинул ей слуга в белом, взяла салфетку, искусно уложенную на тонкой фарфоровой тарелке, и спросила:
      - Ты можешь сказать им, чтобы начинали подавать?
      Дэймон стоял, глядя на нее с каким-то загадочным выражением, а затем не спеша подошел к столу и опустился на стул напротив нее. Он хотел было щелкнуть пальцами, но потом остановился, заметив, как она нахмурилась.
      - Я забыл, - сердито признался он, - Никто не совершенен.
      Сейчас он так напоминал Майкла, когда его ругали за шалость, что она почувствовала какую-то беспредельную нежность... Она быстро опустила ресницы, чтобы скрыть выражение повлажневших глаз.
      - Да, никто не совершенен, - согласилась она. - Как ты думаешь, тебе вообще удастся сообщить им, что я умираю от голода, без того, чтобы обращаться с ними как с собакой Павлова?
      - Я не обращаюсь с ними как... - Он обернулся к слуге, почтительно склонившемуся у его локтя. - Пожалуйста, будьте добры, принесите нам обед.
      Слуга оторопело смотрел на него, не двигаясь с места.
      - Если вас не затруднит, - нарочито вежливо добавил Дэймон, свирепо нахмурившись.
      Слуга поколебался, а затем начал пятиться к двери.
      - Увеличение скорости исполнения будет всячески мною приветствоваться, - в голос Дэймона вкралась опасная кошачья мягкость.
      Глаза слуги расширились от ужаса; преодолев оторопь, он пулей вылетел за дверь.
      Кори, не в силах сдержаться, расхохоталась. Дэймон спросил ее самым невинным тоном:
      - Что тут смешного? Я же использовал все правильные слова... Я был сама учтивость!
      - Бедняга... - Кори покачала головой, лицо ее все еще светилось весельем. - Ты же прекрасно знал, что он отреагирует именно так. Фу, как некрасиво, Дэймон!
      Дэймон нехотя улыбнулся.
      - Иногда мне надоедает, что ко мне относятся как к бесчувственному варвару, и я уступаю искушению вести себя именно так. Вся эта сцена с обедом напомнила мне кое-что... Надо бы не забыть познакомить тебя с Дамитой Бандор. У вас с ней так много общего!
      Кори почувствовала необъяснимую тревогу, и ее улыбка сразу же потускнела.
      - Это твоя подруга? Дэймон кивнул:
      - И жена моего друга Камаля. Ей тоже не нравится, когда я щелкаю пальцами.
      Почему она чувствует такое облегчение, спросила себя Кори. И не просто облегчение, ее настроение резко улучшилось и понеслось вверх, как случайно отпущенный воздушный шарик.
      - Тогда она необыкновенно умная женщина. Он автоматически кивнул, не сводя с нее глаз.
      - Она вышла замуж за Камаля. Кори снова засмеялась.
      - Это что, неопровержимое доказательство ее ума? Боже мой, но это ведь просто мужской шовинизм!
      Он нахмурился.
      - - Я не хотел, чтобы это прозвучало именно так. Камаль Бандор необычный человек. Даже ты одобрила бы его. - И чем же он так необычен.
      Он пожал плечами.
      - Просто необычен, и все.
      - Нет, мне правда интересно. - Ее глаза горели любопытством. - Скажи мне.
      - Чтобы ты и его могла использовать против меня?
      Этот вопрос больно ранил ее. Она как-то забыла о своей первоначальной цели, захваченная силой его обаяния и заинтригованная тем, что узнавала о нем. А с другой стороны, оно и к лучшему, что он сам напомнил ей о ее замысле, подумала Кори. Она выдавила из себя улыбку.
      - Возможно. Но ведь ничего страшного не произойдет, если ты расскажешь мне о Камале, не так ли?
      - Наверное, нет. - Он кивнул оставшемуся слуге, чтобы тот наполнил бокалы вином, и слуга мгновенно бросился выполнять приказ. - Мы вместе учились в частной школе во Франции. Камаль по натуре миротворец, и за шесть лет он приложил немало усилий, чтобы меня не выгнали из школы за нарушение дисциплины. - Он мрачно улыбнулся. - Или чтобы я кого-нибудь там не убил.
      - Это уж точно его огромная заслуга перед человечеством, - фыркнула Кори.
      - Для меня это стало чем-то вроде придания лоска. Если ты считаешь меня дикарем сейчас, то видела бы ты меня до того, как Камаль сделал из меня приличного человека, подправив некоторые острые углы!
      - Я никогда не называла тебя дикарем, - Медленно ответила Кори. Обычно ты сам себя так называешь.
      - Самозащита, - криво усмехнулся он. - Я давно понял, что называть себя дикарем самому не так больно, как услышать это от кого-то другого.
      - Больно?
      Он гордо вскинул голову.
      - Я не очень удачно выразился. На самом деле они вызывали во мне не боль, а гнев.
      Нет, это была именно боль, с каким-то внезапным уколом совести осознала Кори. Она ясно представила себе, как он, выросший в этой атмосфере почти божественного поклонения, попадает в жесткий западный мир, где его презирают не только за то, что он не похож на них, но и за то, что он богаче их, за его взрывной характер, за огненный темперамент... Да, ему трудно было учиться в Европе.
      - Но почему твои родители не позволили тебе вернуться в Кашмеру?
      - Моя мать умерла, когда мне было два года, а отец - вскоре после того, как я пошел в школу. - Дэймон поднял бокал к губам. - Отец назначил опекунов для меня, а моя личная безопасность была в руках всех вождей племен Эль-Зобара. Он знал - они не допустят, чтобы со мной что-нибудь случилось. Он снова отпил вина и поставил бокал обратно на стол. - Я мог бы свободно вернуться домой, если бы захотел.
      - Почему же ты не вернулся?
      Его рука крепко сжала хрупкую ножку бокала.
      - Я понимал, что мне нужно учиться. Эти знания были необходимы Эль-Зобару. Моя страна, перегружена средневековыми традициями, которым нет места в современном мире. Я должен был знать, что нам может дать Запад, чтобы выбрать лучшее для своего народа. У меня свои обязанности по отношению к стране.
      И чтобы выполнить эти обязанности, он не колеблясь позволил вырвать шесть долгих лет из своего детства, подумала Кори.
      - Мне кажется, можно было найти какой-нибудь иной способ добиться своего, чем приговорить себя к частной школе с жестокой муштрой, - мягко возразила Кори.
      Он покачал головой.
      - Нет. была еще одна причина. Я отнюдь не слеп к своим недостаткам. Я знаю, что бываю дик и безрассуден, а в детстве это проявлялось гораздо сильнее. Я знал, что мне нужна самодисциплина, которой я мог там научиться. И, хотя Камаль скажет тебе, что я мало чему научился, этот опыт помог мне.
      Она смотрела на него с изумлением. Простота, с которой он рассказывал обо всем этом, сама по себе могла послужить предметом отдельного репортажа. Он даже не осознавал, насколько невероятным было встретить подобное самопожертвование в ребенке. Эль-Зобар нуждался в знаниях - и Дэймон учился. Эль-Зобару нужен был дисциплинированный правитель - и маленький Дэймон добровольно обрек себя на шесть лет болезненных унижений, чтобы добиться требуемого.
      - Наверное, действительно такой опыт может помочь... - Она задумчиво рассматривала рубиновое мерцание вина в бокале. - Но все же это было довольно жестокое решение.
      - Я Бардоно, - тихо проговорил он. - Это было необходимо. - Он допил залпом остатки вина и поставил бокал на стол. - Вот за что я ценю моего друга Камаля. Ну как, удалось тебе узнать что-либо полезное, что могло бы помочь в борьбе против меня?
      Она подумала, что причиняет боль только себе, все больше узнавая о Дэймоне. Иначе откуда еще у нее появляется чувство щемящей необходимости утешить и защитить его, словно он был таким же ее ребенком, как маленький Майкл.
      - Сначала я должна изучить улики, а потом уже принимать решение, небрежно ответила она.
      - Ты всегда была очень предусмотрительна. - Какое-то мгновение на лице Дэймона застыло сдержанное выражение, затем он заставил себя улыбнуться. - И никогда не выдавала, что делается у тебя внутри. Наверное, мне уже пора бы привыкнуть к этому. Выпей вина, думаю, оно тебе понравится.
      Она отпила из бокала.
      - Да, вино превосходное, - рассеянно похвалила она, думая о его последних словах. - Нет, я не так уж предусмотрительна в отношениях с людьми. Я знаю, насколько важно уметь отдавать.
      И, поскольку он продолжал выжидательно смотреть на нее, она добавила с вызовом:
      - И я отдаю, черт возьми!
      - Может быть. - Он пожал плечами. - Наши отношения это, к несчастью, не затронуло.
      Двери отворились, и в комнату вошли двое слуг с серебряными подносами.
      - Но теперь это уже не важно, - добавил Дэймон. - Забудем о прошлом.
      Кори пыталась добросовестно следовать этому совету в течение всего обеда, но его слова постоянно всплывали у нее в сознании и были словно соль для открытой раны. Щедрость духа всегда была исключительно важна для нее, и ей было неприятно, что Дэймон считает ее черствым человеком. "Что бы Дэймон ни думал обо мне, это абсолютно неважно", - убеждала она себя. Что бы она ни чувствовала по отношению к нему раньше, это было потеряно, поглощено временем и ее обидой после того, как он столь самодовольно и небрежно лишил ее Майкла.
      - Ты совсем затихла. - Дэймон поднес к губам чашку кофе и посмотрел на нее поверх золотистого ободка. - И поела ты очень мало, хотя и говорила, что голодна.
      - Я съела достаточно. - Она помолчала немного, а потом взорвалась:
      - Я отдаю! Спроси кого угодно из моих друзей, спроси моего сына!
      - Мы что, снова вернулись к этой теме? Я и не сомневался, что ты хороший друг и превосходная мать. Но в отношениях с ними ты не чувствуешь никакой угрозы по отношению к себе.
      - А в тебе Я, значит, ее чувствую? - поинтересовалась она с вызовом. Ты не представлял для меня никакой эмоциональной угрозы тогда и, уж, конечно, не представляешь сейчас!
      - Нет? - Он поставил чашку обратно на блюдце с решительным стуком, в глубине его глаз промелькнула искорка гнева. - Судя по всему, наше перемирие закончилось. Хочешь доказать, насколько ты способна отдавать? - Он махнул слугам, чтобы они вышли из комнаты. - Хорошо, тогда продемонстрируй мне это. Иди сюда.
      Она сидела, глядя на него сверкающими глазами.
      - Иди сюда! - повторил он угрожающе вкрадчивым тоном. - Киран.
      Она вскочила, отшвырнув стул так, что его ножки со скрежетом проехали по мраморной плитке, и подошла к нему. Не сводя с него глаз, она опустилась перед ним на колени.
      - Ты этого хочешь? Тебе это доставляет удовольствие, Дэймон?
      - Ну еще бы, конечно, мне это чертовски приятно. - Его пальцы стали играть с кончиком розовой ленты, повязанной вокруг ее груди. - Именно этого я от тебя и хочу. - Он неожиданно потянул ленту и обнажил ей грудь. - И это все, чего я когда-либо буду от тебя хотеть.
      Острейшая боль пронзила ее с силой, которая ошеломила ее саму. Она прикрыла глаза, чтобы не дать ему увидеть предательски засверкавшие в них идиотские слезы.
      - Хорошо, - севшим от возбуждения голосом проговорила она, - потому что это единственное, что я дам тебе когда-либо.
      Она услышала его глубокий, судорожный вздох, похожий на стон; Дэймон словно пропустил неожиданный и болезненный удар. Она чувствовала его взгляд на своей обнаженной груди, ощущая, как она набухает, как наливается все ее тело, безвольно и инстинктивно реагируя на Дэймона. Ее сердце с такой силой стучало о грудную клетку, что она почти физически ощущала боль. Последовало долгое напряженное молчание, которое, казалось, продлится вечно; она ждала наказания.
      Но наказания не последовало.
      Кори почувствовала, как его руки, на удивление неуклюжие и не согласованные в движениях, взяли ленту, все еще охватывавшую ее тело, и снова прикрыли ей грудь.
      Она открыла глаза и с удивлением посмотрела на него.
      Глаза Дэймона были прикрыты; сдавленным голосом он проговорил:
      - Ну вот, с этим теперь порядок. Я думаю, тебе лучше уйти.
      - Уйти? - ошеломленно повторила она, словно эхо.
      - Ты слышала меня. Я не хочу тебя сегодня ночью. - Он отодвинул резким движением стул, встал и прошел широкими решительными шагами по комнате к дверям, ведущим на террасу.
      "А ведь он хотел меня", - с изумлением подумала Кори. Она была достаточно хорошо знакома с его телом и тем, как оно реагирует на различные раздражители. Он действительно был возбужден, все признаки этого состояния были налицо.
      - Почему ты еще здесь? Я отпустил тебя! - Он стоял спиной к ней, глядя на ночное небо. - Сейчас мне не нужна киран.
      Она медленно поднялась на ноги. Этого она уже вовсе не понимала. Он что, пытался продемонстрировать, сколь мало она значит для него даже в физическом смысле?
      - Это что, какая-то игра?
      - Я хотел бы, чтобы это была игра, - тяжело проговорил он. - Тогда бы я смог сложить все кусочки в аккуратную маленькую коробочку и забыть о них. Ты уберешься отсюда когда-нибудь?
      - С удовольствием. - Она быстро повернулась к двери. - У меня совершенно нет никакого желания оставаться здесь дольше, чем требуется. Она быстро направилась к выходу из комнаты. - Я счастлива, что ты переменил свое мнение обо всей этой чепухе насчет киран.
      Он не обернулся на звук ее голоса, продолжая всматриваться в усыпанное звездами небо.
      - Я не переменил своего мнения. Это всего лишь временная передышка, Кори. Я увижусь с тобой утром. Спокойной ночи.
      Она немного помедлила в дверях. Было что-то болезненно-сдавленное в том, как он произнес эти слова, отчего она почувствовала странную боль. Но она не понимала ни этой боли, ни почему он решил так поступить.
      - Спокойной ночи.
      Она закрыла за собой дверь и быстро прошла по коридору в свою комнату.
      ***
      - Дэймон! - Это был голос Селима, раздавшийся у приоткрытой двери, но Дэймон даже не обернулся.
      - Входи.
      - От Мараина приехал гонец. - Голос Селима звучал неуверенно. - Он почтительно осведомился, когда ты осчастливишь его визитом. Наступает время сирокко, и они хотели бы оставить их нынешний лагерь и отправиться в горы.
      Мускулы на шее Дэймона вздрогнули и напряглись. Черт, ему еще этого не хватало. Только не сейчас.
      - Дэймон?
      "Бесполезно пытаться откладывать решение. И так прошло слишком много времени", - подумал Дэймон.
      - Хорошо, передай Мараину, что я буду у них в лагере завтра днем. Они смогут уехать на следующий день.
      - Он будет очень благодарен.
      - Будь она проклята, его благодарность! - проговорил Дэймон с тихой яростью. - Я не хочу... - Он запнулся; его грудь вздымалась и опускалась, он тяжело дышал, словно взобрался на высокую гору. - Боже, я не хочу делать этого?
      Селим молча стоял позади него. Долгое время никто из них не проронил ни слова.
      - Но это будет сделано, - в голосе Дэймона слышалась нечеловеческая усталость.
      - Мне поехать с тобой? - спросил Селим. - Или ты хочешь, чтобы я остался с Кори и Майклом?
      - Я хочу, чтобы ты поехал со мной. - Дэймон обернулся и посмотрел ему прямо в лицо. - И еще я беру с собой Кори.
      Глаза Селима расширились от удивления.
      - Будет ли это разумным?
      - Скорее всего, нет. - Дэймон бесстрашно улыбнулся. - Но она приняла близко к сердцу твой совет насчет того, чтобы влезть в глубины моей загадочной личности и поискать там способы, как заставить ее кровоточить. Мне бы не хотелось лишать ее такого удобного шанса.
      - Я думаю, ты уже кровоточишь.
      - Еще нет. - Дэймон направился к двери. - Мне больно, но крови пока еще нет. Тем не менее, мне явно требуется какое-то утешение.
      - Женщина? Я могу послать за кадын.
      - Зачем мне посылать за женщиной, когда она у меня уже есть?
      - Но ведь ты ее только что отослал. Я подумал, может быть, она не угодила тебе...
      Полная, налитая грудь с розовыми остриями сосков, мягкие каштановые волосы, окружавшие ее лицо кудрявым шелковым облачком, прямая спина и уверенно развернутые плечи, которым никак не соответствовали тени усталости под ее глазами... Именно эти тени и покорили его, оставили в одиночестве и боли, именно эти тени и породили в нем проклятое половодье нежности...
      - Она угодила мне. - Дэймон властно поднял голову. - Но я решил подождать. - Он открыл дверь. - У нас еще достаточно времени.
      - Тогда какого утешения ты ищешь? "Того, которого искал всегда", мысленно ответил другу Дэймон. Сознания того, что он больше не один. Сознания того, что есть еще кто-то, кому он может дарить свою любовь и кто в силах навсегда лишить его одиночества.
      - Пожалуй, я пойду к моему сыну.
      - Уже поздно. Наверное, он уже спит.
      - Я не потревожу его. Я просто посижу у его постели. - Улыбка, полная радостного нетерпения, озарила его печальное лицо. - И думаю, это мне принесет облегчение.
      Он вышел, дверь бесшумно захлопнулась за ним.
      4.
      - Просто как картинка из журнала "Нэшнл джиогрэфик".
      Завороженный взгляд Кори блуждал по десяткам черно-серых полосатых шатров, колыхавшихся под ударами сильного горячего ветра, который несся через пустыню. Казалось, в палатках никого не осталось, а вся жизнь переместилась на небольшую открытую площадку в центре лагеря. Одежда мужчин и женщин сильно отличалась по цвету от темных полосатых палаток и ярких темно-золотых песчаных дюн, видневшихся со всех сторон. Мужчины были одеты в полосатые халаты ярких павлиньих цветов и белые повязки на голове, которые защищали их от сильного солнца. В то же время платья женщин были однотонными и делились на три группы: белые, пурпурные и синие. Лица женщин не были закрыты, но их головы прикрывали длинные шарфы, похожие на мантии, тех же цветов, что и платья.
      Кори, сидевшая в джипе, подалась вперед для того, чтобы получше рассмотреть и понять, что же ей показалось странным во всей этой сцене.
      - Но я не вижу ни одного ребенка.
      Дэймон не ответил. Селим кивком показал ей на большую палатку на краю поселения.
      - Дети вон в той, учебной палатке. Дэймон издал декрет, по которому каждое племя должно выделить одну палатку и нанять учителя, закончившего университет, для того, чтобы дети учились хотя бы по четыре часа в день. Он пожал плечами. - Это самое большее, что можно было сделать. Племена никогда не остаются на одном месте так долго, чтобы дети могли учиться в обычной школе. Но в деревне неподалеку от дворца есть средняя школа и небольшой госпиталь, и любой может воспользоваться ими.
      - Я не видела поселка. - Она замерла и бросила украдкой взгляд на Дэймона, сидевшего на водительском месте. - Это именно там ты держишь Майкла?
      Дэймон не ответил. Она не была уверена, что он ее вообще слышал. Он весь был словно под током высокого напряжения, стоило ему увидеть среди бедуинов высокого мужчину в халате, стоявшего около одной из палаток поменьше.
      Удивленная Кори всмотрелась в него вслед за Дэймоном. В этом мужчине, казалось, не было ничего необычного. Судя по всему, ему было за пятьдесят: в темной бороде проглядывало немало седых волос, кожа была изъедена морщинами и высушена солнцем; его поведение никак нельзя было назвать угрожающим. Бородатое лицо расплылось в широкой улыбке, и он с готовностью шагнул вперед, когда джип остановился перед палаткой и Дэймон вышел наружу. Он очень тепло обнял Дэймона и принялся что-то говорить. Кори не понимала слов, но искренняя привязанность этого человека к Дэймону не вызывала сомнений.
      Однако Дэймон стоял не шевелясь, будто замороженный, с лицом, совершенно лишенным какого бы то ни было выражения. Кори бросила вопросительный взгляд на Селима.
      Лицо Селима было мрачно.
      - Этого человека зовут Рабан, он приветствует Дэймона в лагере. Рабан практически заменил Дэймону отца, когда он остался без родителей.
      - С тех пор их отношения явно испортились, - сухо заметила Кори, выходя из джипа. - Я бы сказала, что любовь теперь явно носит односторонний характер. Почему?
      Селим покачал головой.
      - Если ты так думаешь, то ошибаешься. Дэймон очень любит Рабана.
      - Тогда почему...
      Дэймон неожиданно обернулся к ним, и Кори поразили перемены, происшедшие буквально за несколько минут в его лице. Под слоем загара оно было мертвенно-серым, а в глазах застыла неизбывная боль.