– Я с радостью отправлю тебя на все четыре стороны, если только ты дашь мне обещание держаться как можно дальше от замка Малкольма.

Гэвин покачал головой.

– Ты же знаешь, что я не сдержу обещания. – Он заставил себя улыбнуться. – Ничего, я уже готов ко всему. Не стоит давать Джоку лишних поводов для беспокойства. Он и так немало поволновался из-за нас.

Джок стоял на пристани, поджидая, когда подойдет плот.

На вид ему можно было дать лет сорок. Но его возраст выдавали только легкие морщинки у глаз. Это был гигантского роста человек, с широкой грудью, мощными мышцами и толстыми, как стволы деревьев, ногами. Его волосы, отливавшие бледным золотом в тусклом свете зимнего дня, заплетенные в толстую косу, падали ему на спину. Он не стал застегивать плащ на груди, оставив ее обнаженной. Казалось, Джок не замечал резких порывов ветра, который заставлял стоявших рядом с ним людей потирать озябшие руки. Он напомнил Кейт одного из тех диких, могучих викингов, о которых ей рассказывал учитель на уроках истории.

– Наконец-то, – громовым голосом сказал Джок. – Давно пора было вернуться домой. – Обернувшись к стоявшим позади него людям, он приказал: – Возьмите лошадей. Мы пройдем по городу пешком. Все хотят убедиться сами, что ты жив и здоров. – Отдав распоряжение, гигант повернулся к Роберту. – Вообще-то ты мог бы известить нас о своем возвращении, черт тебя дери! Твой корабль прибыл два месяца назад из Эдинбурга с сообщением, что ты решил задержаться ненадолго в городе. А затем мы прослышали от Макграта, что тебя прихватили с собой англичане.

– Так оно и было.

Джок усмехнулся.

– Наверное, ты проявил слишком большую беспечность. Забыл о моих наставлениях?

Роберт, хлопнув его по плечу, рассмеялся.

– Справедливый упрек.

– Это из-за меня, – сказал Гэвин. – Я наткнулся на меч одного из нападавших.

Джок быстро взглянул на него.

– Рана серьезна?

Гэвин отрицательно покачал головой скорее с грустью, чем с радостью, как отметила с удивлением Кейт. – Ты уже поправился?

Гэвин кивнул.

– Это хорошо, – сказал Джок и в тот же самый миг с силой ударил Гэвина в живот.

У того подкосились ноги, и он упал на колени, хватая ртом воздух.

– Ты не справился со своими обязанностями, сказал Джок Гэвину. Лицо его оставалось таким же бесстрастным, как и минуту назад.

Гэвин все еще не мог перевести дух;

– Черт возьми, Джок. Неужто обязательно надо было бить так сильно?

Джок протянул руку и помог Гэвину подняться.

– Ты это заслужил. Вместе со слабыми ударами быстро выветриваются из памяти и наставления.

Воздух со свистом вырывался у Гэвина из горла.

– Знаю. Но ты, кажется, сломал мне ребро.

Тень улыбки появилась на губах Джока.

– Ты бы не сомневался, если бы так оно и произошло. Я ударил тебя очень осторожно.

– Хватит, Джок, – прервал его Роберт. – Он хорошо служил мне.

– Команда уже сообщила мне об этом. Вот почему я не стал ломать ему ребер. – Он пожал плечами. – Но не наказать его я не мог. Теперь и в самом деле хватит.

– Слава Богу. – Гэвин все еще покачивался, но уже смог немного выпрямиться. На его губах появилась теплая улыбка. – А как ты, Джок?

– Исполнял свои обязанности, пока ты занимался своими.

Кейт с удивлением наблюдала эту картину. С первого взгляда было видно, что Джока и Гэвина связывают теснейшие узы дружбы. И в то же время она никак не могла понять, почему Гэвин принял наказание как должное и даже тени недовольства не про мелькнуло на его лице.

Роберт повернулся и помог Кейт ступить на пристань.

– Джок, это моя жена Кейт.

Ни единый мускул не дрогнул на лице гиганта. Он даже бровью не повел, и вместе с тем она почувствовала себя так, словно темное облако упало на землю. Странное напряжение тотчас повисло в воздухе. Поклон Джока был вежливым, но более чем сдержанным.

– Рад приветствовать вас в Крейгдью, – сказал он, внимательно изучая ее лицо своими синими холодными, как северное море, глазами. – Это для меня неожиданная новость. Где же ты ее нашел?

– В Англии.

Джок пожал массивными плечами.

– Иностранка... Что ж, будем надеяться, что Англия все-таки окажется лучше, чем Испания. Разумеется, мне было бы намного приятнее услышать, что ты нашел себе девушку по душе из наших. Но когда ты прислушивался к моим словам?

– Когда ты отвешивал мне такие же тумаки, как сейчас Гэвину, – засмеялся Роберт. – Она храбрая и честная девушка. У нас не будет с ней хлопот. Надеюсь, что ты станешь защищать ее так же, как и меня.

Роберт поцеловал руку Кейт, повернулся и пошел вперед, бросив на ходу брату:

– Проводи ее, Гэвин. Я хочу немного потолковать с Джоком наедине. Мне не терпится узнать новости.

– Боюсь, что меня после такой встречи самого надо поддерживать. – Пробормотал Гэвин, подавая руку Кейт. И они двинулись следом за Робертом и его могучим спутником.

– Новости не самые хорошие. – Проговорил Джок.

– Я и не ожидал ничего другого. – Ответил Роберт. – Уж слишком довольным выглядел Алек. когда мы столкнулись с ним два дня назад. Он ехал в Эдинбург.

– У него есть основания быть довольным. – Стараясь понизить голос, ответил Джок. – И это, признаться, очень кстати, что Джеймс послал за ним. Нам нужно время, чтобы заделать бреши.

– Да, пока он будет придумывать, как пробить новые, – нахмурился Роберт. – Немедленно отправь гонца к Бобби Макграту в Эдинбург. Мне надо знать, зачем Джеймс вызвал Алека. Что они затеяли? Какая очередная пакость у них на уме?

Джок кивнул.

– За этим дьяволом нужен глаз да глаз. Однако, думаю, тебя больше интересует то, что творится здесь, а не в Эдинбурге. Его последние выходки...

Джок и Роберт опередили Кейт и Гэвина и ушли так далеко, что уже нельзя было разобрать, о чем они говорят. Набравшись смелости, Кейт осторожно, чтобы не задеть самолюбия юноши, спросила:

– Тебе не больно?

– Больно. Но на самом деле я легко отделался. Я боялся, что будет намного хуже. Если бы ранили не меня, а Роберта, то мне пришлось бы не меньше недели отлеживаться после встречи с Джоком.

Кейт передернула плечами.

– Какой он жестокий и бессердечный человек.

Гэвин отрицательно покачал головой.

– Я бы сказал – справедливый. Я не справился со своими обязанностями. Промахи нельзя спускать никому. Если он не проучит меня, другой решит, что и ему такое сойдет с рук.

– Он тоже твой кузен?

Гэвин опять покачал головой, преодолев слабость в теле.

– Его привез в Крейгдью отец Роберта много лет назад. Он стал членом клана.

– Так он родом не из ваших?

– Но заслужил всеобщее уважение. Он был еще совсем молод, когда отец Роберта сделал его своим телохранителем. А когда правитель Крейгдью умер, и мать увезла Роберта в Испанию, Джока выбрали временным правителем. До возвращения Роберта.

– И потом он без всяких возражений уступил ему власть?

Гэвин слабо пожал плечами.

– Он ничем не выказал своего недовольства. А кто может сказать, что на самом деле думает Джок? По нему нипочем не угадаешь.

Кейт поверила ему. Она тоже ничего не смогла разглядеть в синеве студеных глаз Джока. А про его лицо, словно выбитое из камня, и говорить нечего.

– Он сразу отступил в тень и принялся обучать Роберта тому, что знал сам и без чего нынешнему правителю не обойтись. – Гэвин скорчил шутливую гримасу. – Учитель он не из самых ласковых. Но Роберт многое узнал и усвоил от него.

– А ты?

– Воин из меня никудышный. Единственное, чему Джок сумел научить меня, это самым необходимым приемам обороны.

– И он по-прежнему живет в замке? – спросила Кейт, не сводя глаз с каменной громады, высившейся еще довольно далеко от них.

– Нет. Мой дом и дом Джока в городе. Когда Роберт уезжает ненадолго, Джок предпочитает жить у себя.

Кейт почувствовала некоторое облегчение. Ей бы не хотелось жить рядом с таким бесстрастным человеком, по которому никогда не поймешь, о чем он думает.

– А кто этот Бобби Макграт?

– Один из наших парней. Его отправили в Эдинбург, чтобы в стане врага всегда был свой человек. Он должен быть в курсе того, что затеял Джеймс, знать, что у него на уме. – Посмотрев на идущих впереди Джока и Роберта, Гэвин присвистнул. – Судя по всему, новости у Джока и в самом деле не очень приятные.

Кейт тоже видела, как Роберт, глядя на своего телохранителя, то и дело недовольно хмурит брови.

– Город выглядит вполне спокойным. Что же такое могло стрястись?

– Что угодно. Малкольм не дает нам жить в тишине и покое. Весь вопрос, насколько непоправим ущерб, который он нанес.

Кейт не хотелось думать ни о Малкольме, ни о Джоке, ни о чем другом. Замок поглощал все ее внимание. Она с такой жадностью вглядывалась в него, словно всю жизнь жаждала увидеть эту суровую громаду и теперь старалась угадать, то ли это, о чем она мечтала.

Склады, таверны, небольшие лавчонки полукругом теснились возле пристани. Но как только они с Гэвином завернули за угол, исчезло все, что могло напоминать хоть о какой-то упорядоченности. Город располагался на трех невысоких холмах. Крытые соломой и камышом, обложенные дерном дома в беспорядке лепились на склонах. Однако, несмотря на хаотичность и разбросанность, город не производил неприятного впечатления. Они шли с Гэвином по мощенной камнем улице, где то и дело попадались магазины и лавки. Видимо, это была главная улица города. И она прямиком вела к замку.

– Здесь очень чисто, – заметила Кейт, вдыхая свежий воздух. Казалось, что это резкие порывы морского ветра промыли и вычистили Крейгдью до блеска. – И запах какой-то особенный.

– Джок не переносит грязь и вонь. Когда он исполнял обязанности правителя, то запретил опорожнять на улицу ночные горшки. Два раза в неделю по городу ездила специальная повозка, куда сваливали нечистоты. И всякий, кто нарушал установленный порядок, платил штраф.

Кейт удивилась, почему никому не приходило в голову принять такой же закон в Шеффилде. В городе пахло намного лучше и приятнее, чем в деревне, где она провела столько лет.

Улицу заполняли люди: мужчины, женщины, дети, которые смеялись и болтали друг с другом. Джок сказал, они хотят убедиться, что Роберт жив и здоров. Но этого им было мало. Они подходили к нему, тянули руки для приветствия, некоторые дружески обнимали его. Все это походило не на возвращение господина – правителя острова, а на приезд домой главы семейства.

Наблюдая за тем, как встречают Роберта жители острова, Кейт снова почувствовала себя одинокой и никому не нужной.

– Они его любят.

– Да. В той степени, в какой он им позволяет.

Она повернулась, чтобы взглянуть в глаза Гэвина.

– Роберт заботится об их безопасности. Прилагает все силы, чтобы они не голодали, чтобы у них всего было в достатке... Но иной раз мне кажется, что он чувствует себя страшно одиноким. Испания сделала его не таким, каким он был. И Роберт никак не может вернуться к самому себе.

Кейт не собиралась жалеть Роберта. У него было все, о чем только могла мечтать она сама. И если он настолько глуп, что не может получить удовлетворения от этого, то пусть страдает от своего одиночества. Она переменила тему.

– Все здешние мужчины носят юбочки?

Гэвин пришел в ярость.

– Это не «юбочки», а килты. Они короткие, потому что мы, горцы, не боимся холода и, когда ходим по горам, не боимся поцарапаться о скалы или о колючки, как жители долин.

– Но Ангус ходил без килта.

– Он живет в долине и несколько разнежился от легкой жизни.

По всей видимости, Кейт нечаянно задела Гэвина за живое. Горячность, с которой он бросился на защиту их обычаев, забавляла Кейт.

– Но и Роберт, и ты тоже одеваетесь иначе, поддразнивая его, продолжала этот щекотливый разговор Кейт.

– Роберт считает, что в стане врагов лучше ничем не выделяться.

Кейт внимательнее принялась рассматривать разноцветные клетчатые юбочки – обычный наряд большинства мужчин на Крейгдью.

– Да, в такой одежде трудно остаться незамеченным в толпе.

Видя, что Гэвин нахмурился, Кейт указала на небольшую церковь, мимо которой они проходили. Церковь напоминала хорошо ограненный драгоценный камень, обрамленный кольцом площади.

– Роберт говорил мне, что его мать была очень набожной. Это она выстроила такую красивую церковь?

– Нет. У нее была своя часовня в замке. Она не хотела иметь ничего общего ни с нашими людьми, ни с нашей религией, ни с нашими проповедниками.

– А когда я с ними встречусь?

Гэвин почувствовал напряжение в ее голосе и сразу догадался, откуда оно.

– Люди духовного звания в Крейгдью не похожи на твоего ханжу викария. Наш проповедник очень добрый, мягкий человек, который сделал много хорошего для прихода. Его не часто увидишь в церкви. Большей частью он разъезжает по острову и по нашим землям на континенте. Он ухаживает за больными, благословляет тех, кто хочет жениться, крестит родившихся детей и отправляет в последний путь людей нашего клана.

Наконец они подошли ко рву, который отделял замок от города. Когда они шли по деревянному настилу, Кейт вдруг засмеялась.

– Это тот самый ров, куда Роберт столкнул тебя, когда ты играл на волынке?

– Я играл не так уж плохо. Ну, может, чуть-чуть фальшивил. Но это не моя вина. Эль оказался слишком крепким. Или кружка слишком большой.

Кейт вспомнила, как два брата подшучивали друг над другом. У них было столько общих воспоминаний, которые вплетались в канву их жизни. Даже неукротимый Джок Кандарон занимал свое особенное место в жизни Роберта и Гэвина.

Они ступили во двор замка. Его плиты были такими же чистыми, как и весь город. Они блестели так, словно их надраили минут пять назад.

– Опять Джок? – спросила Кейт.

Гэвин отрицательно покачал головой.

– Нет. В замке хозяйничает Дерт. Джок не вмешивается в ее дела.

Кейт с трудом могла представить себе, чтобы Джок кому-то позволил распоряжаться здесь.

– Дерт?

– Управительница замка. – Гэвин открыл высокую, обитую медью дверь. – Ее зовут Дерт О'Коннел. Джок привез ее из Ирландии шесть лет назад, после того как убил ее мужа.

– Что? – вырвалось у потрясенной Кейт.

– Да нет! Не пугайся. Все в порядке. Она не переживала.

– Приятно слышать, – спохватилась Кейт сухо. – А я думала, что у вас разрешается убивать только испанцев или англичан.

– Коннел – исключение из правил. – Гэвин закрыл дверь и крикнул так, что звук его голоса, отраженный высокими сводами потолков, эхом прокатился по всем залам: – Дерт!

– Иду! Иду. Что ты ревешь, как бык!

Кейт взглянула в ту сторону, откуда раздался голос, и увидела в пролете лестницы высокую, крепкого сложения женщину в сером строгом платье.

– У меня есть и другие дела, Гэвин, кроме того, чтобы сломя голову бежать по первому твоему зову.

– Извини, – миролюбивым тоном проговорил он и, взяв Кейт под руку, слегка подтолкнул ее вперед. – Я просто хочу тебе первой представить нареченную Роберта.

Дерт быстро спустилась вниз по лестнице. Она была не первой молодости, но вся ее фигура излучала такую жизненную силу, что нельзя было пройти мимо, не оглянувшись. Несколько серебристых ниточек тянулись в ее блестящих черных волосах, собранных сзади в пучок, но кожа все еще оставалась гладкой и карие глаза сияли живым блеском.

Быстро поклонившись Кейт, Дерт проговорила:

– Добро пожаловать в Крейгдью, миледи. Извините, что нас не успели предупредить, и мы не смогли подготовиться к вашему приезду.

– Я тоже не думала, что окажусь здесь, – ответила Кейт.

– Роберт, Джок и Макдугал – в библиотеке. Я провожу вас в вашу комнату. – Она повернулась к Гэвину и скомандовала: – Пойдем с нами.

– Как ни странно, но наши желания совпали, – Гэвин зашагал вместе с ними по лестнице. – Чтобы к тебе привыкнуть, нужно время. Мне не хочется, чтобы Кейт начала звать людей на помощь.

– Теперь ты будешь выставлять меня эдаким людоедом. Чего это мне пожирать таких младенцев, как она.

– Будь спокойна, Кейт сумеет подать тебе повод. У нее довольно острые зубки. И она не боится пускать их в ход, если надо.

Дерт оценивающим взглядом посмотрела на Кейт.

– Никогда бы этого не подумала! – Она открыла дверь. – Это ваша комната. Комната Роберта рядом.

Кейт молча стояла у входа. У нее будет собственная комната. Просто невероятно! Самая прекрасная из когда-либо виденных ею комнат. Намного лучше комнаты на постоялом дворе Табарда, в которой он принимал богатых путешественников. Изумительный ковер цвета слоновой кости с зеленоватыми и розовыми узорами лежал на каменном полу. Балдахин из настоящего бархата такого же зеленоватого цвета закрывал кровать, которая опиралась на четыре крепких столба. Громадный камин у южной стены был отделан хорошо отшлифованными плитками известняка, подчеркивающими сдержанные тона старинных гобеленов, висевших на стене рядом с камином. На гобеленах изображались диковинные звери вроде льва и единорога. Но центральное место на них занимал мужчина в килте. Цвета его одежды свидетельствовали о том, что он принадлежит к клану Макдарренов. Этот воин разил мечом другого мужчину в полном боевом снаряжении.

– Если бы ваши спутники были столь любезны и предупредили меня, то я бы встретила вас, как полагается. – Дерт подошла к окнам и распахнула их настежь. – Я с утра еще не успела проветрить комнату. Но сегодня дует приятный ветерок с моря. Надеюсь, через час вы сможете насладиться свежим воздухом.

Гэвин поежился от холода.

– Если, конечно, к тому времени она не превратится в ледышку.

– Чего не произойдет, если ты перестанешь охать и зажжешь огонь в камине. – Дерт повернулась к Кейт. – Отсюда открывается прекрасный вид.

Не веря своим глазам, Кейт медленно подошла к глубоко сидящим в стенах замка окнам, в которые были вставлены разноцветные стекла. Она считала до сих пор, что такие стекла могут украшать только церковь. Но они были в комнате, где ей предстояло жить. Окна с изумительной красоты витражами! На одной половинке застекленного окна перед единорогом склонился в глубоком поклоне мужчина в килте. На другой – женщина в красном платье ткала за станком. Солнце, отраженное в многослойном стекле, наполняло фигуры удивительно сочным, живым цветом.

– Вам нравится? – спросила Дерт.

Кейт посмотрела в ту сторону, куда указывала экономка.

Далеко внизу расстилалась полоса скошенного поля. Дальше к северу виднелись скалы, которые Кейт увидела еще с берега. С высоты она могла видеть, как волны бьются о темные утесы – такие же дикие и мрачные, как бурное, неспокойное море.

– Это прекрасно! – прошептала Кейт.

– В самом деле? – спросила Дерт. – Не всякому пришелся бы по душе такой вид.

– Как будто каждый должен восхищаться только стрижеными газонами, только прирученной травкой, которую, кстати, вы, ирландцы, так любите сажать вокруг домов, – сказал Гэвин, присевший у камина, чтобы высечь огонь. – Некоторых начинает тошнить от такого однообразия.

Дерт фыркнула.

– Можно подумать, что скалы отличаются большим разнообразием. А Крейгдью – просто скала на скале.

Еще один порыв ветра колыхнул тяжелые занавеси балдахина.

– Пожалуй, здесь становится слишком прохладно, – Дерт взяла Кейт за руку и подвела к креслу с подушками, которое стояло у камина. – Посидите, отдохните. Я принесу вам чашку крепкого сидра. – Усаживая Кейт в кресло, она коснулась ее коричневого плаща и нахмурилась: – Какая неплотная шерсть. Разве она может согреть человека? – Не давая Кейт времени ответить, она скомандовала: – Гэвин, принеси с постели покрывало.

– «Подай, принеси!» – проворчал Гэвин. Он поднялся, пересек комнату и принес кремового цвета шерстяное покрывало, которое лежало сложенным на кровати. – Что еще прикажете сделать?

– Скажу, если возникнет надобность, – ответила Дерт, набрасывая на плечи Кейт покрывало.

Пушистая, но плотная ткань сразу окутала тело Кейт теплом. И она уже не ощущала резких порывов холодного ветра. Кейт провела ладонью по изумительно мягкой ткани.

– Что это такое? Никогда в жизни не видела ничего более прекрасного.

Выражение лица Дерт неожиданно смягчилось, щеки ее порозовели.

– Правда? – Но, взяв себя в руки, она строго выпрямилась и двинулась к двери. – Но откуда же вы могли видеть? Ведь это я сама ткала ее.

Кейт не успела ничего сказать, как Дерт уже вышла из комнаты.

– На самом деле она не такая строгая, какой старается казаться, – заметил Гэвин. – Хотя, пожалуй, нет. Она и в самом деле довольно суровая. Но вместе с тем – очень хорошая женщина. И тебе повезло, что у тебя будет такая экономка.

Кейт с удивлением посмотрела на Гэвина, не понимая, о чем он говорит.

– У нее все слуги ходят по струнке. Ни в одной комнате замка не найдешь и пылинки. И готовят у нас отлично.

– Она очень... – Кейт колебалась, пытаясь найти подходящее выражение, – энергичная.

Гэвнн, соглашаясь с ней, кивнул.

– Она не позволяет себе присесть ни на минуту. И все вокруг нее тоже должны быть заняты делом.

– И даже Роберт?

– Иногда, – Гэвин усмехнулся. – Первый год она в любую минуту готова была перерезать Джоку горло за то, что он привез ее сюда. Но затем они притерпелись друг к другу.

– У нее есть дети?

– Нет, – покачал головой Гэвин. – И все свое время и силы она отдает замку.

Кейт надеялась, что сумеет, сохранив свою свободу действий, приспособиться к условиям жизни замка. Но оказалось, что всему здесь задает тон Дерт. И обитатели замка подчиняются выработанным ею правилам поведения.

– Ты привыкнешь к ней, – заверил Гэвин, уловив смутное беспокойство, что пробежало по ее лицу. Дерт, конечно, немного резковата, но это не означает, что она тебя не уважает. У горцев, как правило, слуги становятся членами семьи.

Но Кейт меньше всего беспокоило, будут ли ей оказывать должное уважение. Она снова, посмотрела на окно. Дерт не дала ей как следует насладиться витражами.

– Я никогда раньше не видела, чтобы в домах были такие окна. Мне казалось, что такое может быть только в церкви.

– Все окна в замке из разноцветного стекла. Дед Роберта после женитьбы решил украсить свое жилище. Его невеста пожаловалась, что все здесь производит на нее гнетущее впечатление. И тогда он вызвал художника и стеклодува из Франции. Замок изначально был построен для того, чтобы отражать нападение врагов. Такое сооружение трудно украсить. Но дед считал, что цветные стекла оживят его.

Гэвин покачал головой.

– К сожалению, мать Роберта они раздражали не меньше, чем наша вера, которую она считала язы~ ческой.

– Тогда она просто очень глупая женщина. Разве можно считать греховным то, что так прекрасно?

Гэвин встал рядом с ней.

– Мальчишкой я засматривался на стекла так подолгу, что забывал обо всем на свете и начинал представлять, что я тот самый воин с могучими руками и громадным мечом... – Он покачал головой. – Haверное, это еще одна причина, почему я решил отправиться с Робертом за испанским золотом. Но очень скоро я понял, что никогда не смогу получать удовольствие от того, что мне удалось заколоть человека.

– Не жалей об этом. У каждого свое призвание.

Не обязательно всем быть воинами и размахивать мечами.

Гэвин кивнул.

– Надеюсь, когда я больше не понадоблюсь Роберту как телохранитель, то стану бардом.

– Бардом?

– Да. У каждого владельца замка должен быть свой певец, который рассказывает о том, что было: о сражениях, победах и вообще о самых важных событиях в истории клана.

– А разве эти истории не записываются?

Гэвина даже передернуло от такого вопроса.

– Тонкая вязь рассказа, которую ведет истинный бард, не идет ни в какое сравнение с тем сухим изложением, что остается на пергаменте.

– Прости мою оплошность, – торжественно сказала Кейт, пряча улыбку. – Но я никогда еще не встречалась с истинными бардами.

– Оно и видно, – ответил Гэвин. – Но я прощаю тебя. – Улыбка осветила его чистое лицо и ясные глаза. – Я даже попробую развлечь тебя своими песнями. Уверен, что Роберт будет занят разговором с Джоком еще довольно долго.

– Ты собираешься спеть мне какую-нибудь историю?

– О нет! Ты заслуживаешь более торжественной встречи. – Он повернулся. – Я схожу за волынкой.

– Я еще ни разу не слышала, как играют на волынке, – осторожно заметила она. – Думаешь, это и в самом деле будет приятно?

– Конечно! – Гэвин весь светился от предвкушения удовольствия. – Нет на свете инструмента более нежного и проникновенного. Звук волынки завораживает, поверь мне.

– Все, хватит! – Кейт закрыла уши ладонями. – Больше не могу этого выносить.

Но Гэвин не слышал ее: раздирающее уши пронзительное мяуканье заглушило бы что угодно. И Гэвин с упоением продолжал играть.

Кейт подошла к нему и выдернула изо рта мундштук.

– Гэвнн, прошу тебя, хватит!

Он с недоумением посмотрел на нее.

– Кейт, но я даже не разошелся по-настоящему. Не говоря уже о том, чтобы...

– Я терплю уже целый час. Но любая пытка не может продолжаться бесконечно.

Он опустил волынку на кресло рядом с собой.

– Конечно, женщины слишком нежные натуры, чтобы получать удовольствие от звука волынки. Но не скрою, ты меня разочаровала.

Кейт почувствовала угрызения совести.

– Haвepнoe, ты прав. Я уверена, что ты прекрасно играешь. Только мой несовершенный слух не в состоянии уловить этого.

– Он играл просто кошмарно, – услышала она голос Роберта, стоявшего в дверях. – Мы никогда не позволяем Гэвину играть перед битвой. Иначе все силы воинов будут направлены на то, чтобы прикончить его, а не врага.

– Не клевещи! – запротестовал было Гэвин, но тут же спохватился и переменил тему. – Какие новости у Джока?

– Нынче вечером мы отправляемся в Ирландию.

Гэвин от удивления присвистнул.

– Неужто все так плохо?

– Хуже не придумаешь, – мрачно ответил Роберт. – Несколько месяцев назад Малкольм объявился на грузовом корабле в порту возле Килгренна. Он и его люди останавливались в каждом городе на побережье, запугивая торговцев и ремесленников, требуя, чтобы они отказались от торговли с Крейгдью и вели дела только с ним.

– А что же Джок?

– Он ждал моего возвращения.

– Значит, ты должен будешь снова объехать все эти города и заверить торговцев, что им нечего бояться мести Малкольма?

– И как можно быстрее. Посланцы Алека все еще находятся в Ирландии. Поздоровайся с теми, с кем тебе хочется повидаться, и через два часа жди меня на корабле.

Гэвин покачал головой.

– В чем дело? – удивился Роберт: – На этот раз мы уедем не больше, чем на месяц.

– Возьми с собой Джока. Ведь и в прошлый раз тебе следовало взять его. Тогда никому не удалось бы захватить тебя в плен.

– Я хочу, чтобы ты поехал со мной.

– Возьми Джока, – повторил Гэвин. – Я здесь нужен Кейт. Расскажу ей историю возникновения Крейгдью. – И, улыбнувшись, добавил: – Надеюсь, за это время она привыкнет к волынке и начнет получать удовольствие от моей игры.

– Я могу приказать тебе, – сказал Роберт, испытующе глядя на брата.

– Не делай этого, – мягко попросил Гэвин. – Мне будет очень неприятно ослушаться тебя.

Какое-то мгновение Роберт продолжал в упор смотреть на него.

– Хорошо. Черт с тобой, только дай мне слово, что ты не покинешь остров без моего разрешения, Toгдa и я буду спокоен за тебя. – Повернувшись на каблуках, он сказал, обращаясь к Кейт: – Пойдем со мной.

Она прошла следом за ним вниз по винтовой лестнице:

– Месяц?

– А тебе хочется, чтобы меня не было дольше? – едко спросил он. – Ирландия не так далеко. И если нам будет сопутствовать ветер, я вернусь в твои объятия намного быстрее. – Резким рывком он распахнул обитую медью дверь. – Так что готовься оказать мне теплый прием в своей постели.

Кейт упрямо покачала головой.

– Я буду рада видеть тебя в добром здравии. Но не надейся на продолжение наших отношений.

– Ты так считаешь? – Он резко повернулся к ней. Гнев и разочарование наконец нашли выход. – Нет, они не закончатся, пока я сам не решу прекратить их. Я слишком многое сделал для тебя, чтобы отказать себе в удовольствии получить хоть какую-то награду.

– Ты ничего не сделал для меня! – яростно ответила Кейт. – Всего лишь сохранил себе жизнь, чтобы пестовать свой остров. Та опасность, которая грозит ему в моем лице, еще не миновала. Так что отправляйся в свою Ирландию и не рассчитывай ни на что. Скажи спасибо, если я смогу выдавить из себя улыбку при встрече. Но не надейся и на нее, если и дальше будешь вести себя, как... – Она развернулась и хлопнула дверью. Борясь с подступающими к горлу рыданиями, Кейт помчалась по коридорам замка. Она не могла понять, что творится с ней. Весть о том, что он уезжает в Ирландию, должна была бы обрадовать ее. Теперь не надо бороться с ним и со своим искушением. К тому времени, когда он вернется, Кейт будет знать наверняка, не носит ли она ребенка в своем чреве. Если нет, у нее появится еще один довод, чтобы удерживать его от близости.

Но, Боже милосердный, ей совсем не хочется держать Роберта на расстоянии. Ей не хочется отпускать Роберта в Ирландию, где его подстерегают всевозможные опасности. Более всего ей хочется открыть ему дверь в свое сердце и в свою спальную комнату. Ей хочется жить в Крейгдью и рожать ему детей. До чего же ей хочется всего того, что она отвергает!

– Кейт? – Навстречу ей вышел Гэвин.

Она быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Он уже уехал?

– С Джоком ему не грозит никакая опасность.