8

Они плыли еще три дня, ни разу не ступив на твердую почву. Река превратилась в огромную болотистую дельту Хеленги. Солнце едва пробивалось сквозь густую листву джунглей. В плотном воздухе носились тучи москитов; Уилсон вынужден был смазать цитрусовым репеллентом все участки своей кожи. На деревьях, наполовину погруженных в воду, лениво висели оранжевые обезьяны. Водяные змеи и мускусные крысы размером с шотландскую овчарку шныряли между чудовищными корнями баобабов.

Однажды Уилсон опустил руку в зеленую воду и вытащил облепленную пиявками. Он оторвал эти драгоценные создания от кожи и осторожно репатриировал на родину.

На четвертый день, рано утром, путешественники высадились на небольшом острове, изборожденном корнями мангровых деревьев. Посреди острова в брезентовой односкатной палатке они нашли продуктовые консервы и пластиковые канистры со свежей водой. Уилсон вымыл лицо и шею, снова наложил слой репеллента и открыл алюминиевую банку с надписью «Йоркширский пудинг», срок использования которого истекал 30.10.2037 года. Студенистая желтовато-коричневая масса оказалась съедобной, несмотря на устрашающий вид.

Когда Уилсон кончил есть, Тулж отвел его на западную оконечность островка и показал на просвет между деревьями:

— Это подходящее место для наблюдения. Мои друзья прибудут либо сегодня позднее, либо завтра утром.

— Уточните, что конкретно я должен наблюдать?

— Вы узнаете, когда увидите, — усмехнулся Тулж и отправился вздремнуть в палатке под противомоскитной сеткой.

Уилсон наблюдал за рекой несколько часов. Сколько именно, он не знал: его часы остановились еще на Четырех Саблях в сезон дождей. Прямо перед ним рукава реки соединялись в единый поток. Подул свежий ветерок со слегка солоноватым привкусом и заставил Уилсона вспомнить о море. Он на секунду отвернулся, услышал щелкающий звук, который шел со стороны деревьев, а когда вновь посмотрел на реку, оказалось, что она обрела корону из широких солнечных лучей, которые с трудом пробивались сквозь облака. Минуту спустя в светлой дымке Уилсон различил неподвижную точку. Расстояния в Африке обманчивы. Неожиданно для Уилсона точка превратилась в старую посудину бирюзового цвета. В трюме, словно в опере «Мадам Баттерфляй», стояли три коротко постриженных человека в безупречно белой офицерской форме. Позади троицы на лавке сидели полдюжины молодцов в парадных красно-синих кителях. На корме трепетал флаг военно-морских сил Великобритании.

Судно исчезло в заросшей водорослями протоке так же неожиданно, как и появилось.

Тулж и полковник Саба, расположившись у входа в палатку, играли в кости, бросая их на грязный кусок брезента.

— Дурная привычка, которую я подхватил в армии, — сказал Тулж, подняв глаза на подбежавшего Уилсона. — Но она присуща всем солдатам. Вспомните римских легионеров, которые разыгрывали одежды Христа. Что скажете, Уилсон?

— Как это ни странно звучит, — ответил Уилсон, задыхаясь, — я видел прозрачную, как стекло, английскую подлодку с офицерами и матросами.

— Они прибыли несколько рановато, — помрачнев, кивнул головой Тулж.

9

С палубы большой моторной лодки Уилсон смотрел назад, на то место, где коричневые воды Хеленги сливались с голубыми и неспокойными морскими волнами. Последняя африканская грязь окрасила поверхность моря в красноватый цвет на три мили от берега, после чего выпала в осадок на континентальный шельф. Послеполуденное солнце на горизонте коснулось небольших бледных облачков. Над головой носились морские птицы. В кильватере исчезала Африка, непостижимая, громадная.

Только теперь Уилсон позволил себе подумать о том, что он оставлял позади. Он думал о Крикет, о темных дебрях джунглей, о болотистых участках, куда не проникают солнечные лучи и куда не ступала нога белого человека. Думал и об иво, которые живут, прячась от мира, со своим странным языком и своими таинственными знаниями. Потом он отбросил мысли о прошлом, вдохнул солидную порцию соленого океанского воздуха и посмотрел на большой корабль, который стоял, покачиваясь на волнах, прямо по курсу.

Это был корабль английских ВМС «Овод», новый компактный крейсер типа «Сомерсет». Он был меньше обычного эсминца, но больше минного тральщика. Его вооружение состояло из двух башен со 118-миллиметровыми орудиями, полного боекомплекта ракет «Стингер» класса «земля. Кроме того, он нес три реактивных самолета „Си Харриер“ вертикального взлета и посадки, со сложенными, как у спящих птиц, крыльями. В верхней части надстройки медленно вращалась тарелка радиолокатора, и Уилсону казалось, что он видит сигналы, пронизывающие атмосферу со скоростью в миллион раз быстрее, чем почтовые голуби великого Кэйрю. Английский военно-морской флот и капитанский вымпел (желтый морской конек на голубом фоне) на брам-стеньге были приспущены.

Уилсон повернулся к ближайшему офицеру, младшему лейтенанту с туповатым выражением лица, табличка на кителе свидетельствовала, что его зовут Бансен.

— Что-нибудь случилось? — спросил Уилсон, показывая на приспущенные флаги.

— Сэр? — переспросил младший лейтенант.

— Приспущенные флаги, — уточнил Уилсон.

— Я не уполномочен говорить на эту тему, сэр.

— Какого черта, Бансен, он же один из нас! — возмутился человек, на бирке которого значилось: «Лейтенант Пиви, штурман».

У этого офицера были соломенного цвета волосы и поразительно голубые глаза, как у Питера О'Тула в кинокартине «Лоуренс Аравийский». Он, подойдя, пожал Уилсону руку и предложил сигарету.

— Нет, спасибо, — отказался Уилсон, но потом передумал. Сигареты были «Вестминстерские военно-морские», пачка золотого цвета. Лейтенант Пиви чиркнул старомодной бензиновой зажигалкой, и Уилсон прикурил. Сигарета оказалась крепкой, с добавкой турецкого табака. Уилсон становился настоящим курильщиком. Он выдохнул дым за плечо в воздух, и тот поплыл к Африке.

— Видите ли, мы скорбим по капитану, — сообщил Пиви, прикурил сигарету и расстегнул верхнюю пуговицу кителя. — Бедняга умер на прошлой неделе, не успев решить поставленную перед нами задачу.

— Что случилось?

— То самое, что случается с англичанами на протяжении многих веков в этой дрянной части света. Лихорадка. Он сходил на берег в Занде и подхватил какую-то заразу. Никто не знал, что болезнь так опасна. Однажды утром он не явился на завтрак, мы отправились к нему в каюту и нашли его мертвым.

— Жаль.

Пиви пожал плечами:

— Теперь нами временно командует штаб-коммандер Уортингтон. Хороший человек. Скоро вы с ним познакомитесь.

Лейтенант Пиви отдал честь, намереваясь уйти, но Уилсон задержал его:

— Я должен кое-что у вас выяснить.

— Слушаю.

Уилсон показал на прозрачную лодку, подвешенную на тросах за кормой:

— Голубая лодка, белая форма. Вы что, так всегда проводите свои рейдовые операции?

Лейтенант сдержанно улыбнулся:

— Таков приказ исполняющего обязанности капитана. Мы здесь находимся с более или менее секретной миссией, без официального разрешения местных властей. Впрочем, и властей-то никаких нет. Так, несколько разрозненных и враждующих между собой племенных образований. Но если нас захватят в форме, то по крайней мере не расстреляют как шпионов. А что касается лодки, то, видите ли, на этой чертовой Хеленге мы не можем пользоваться обычными плавсредствами — река кишит всякой зубастой дрянью. На резиновой лодке здесь не разгуляешься. В прошлом году мы нашли на одном заброшенном складе в порту Луанги с дюжину этих прозрачных изделий. Их привезли туда из американского «Диснейленда» в 1960-х годах для реализации какого-то проекта типа подводного сафари. Кажется, это была идея миллионера из Техаса. Но проблема оказалась в том, что в мутной Хеленге ничего, кроме карпов, не увидишь. Миллионер разорился и улетел в свой Техас, бросив лодки. Наш инженер отремонтировал несколько посудин и приспособил для нужд ВМФ. Чудесные лодки, по правде говоря. Да и цвет очень милый.

— Во всяком случае, неожиданный, — заметил Уилсон.

— В этом-то и состоит идея. Если нас захватят люди ПФБ, или ПФА, или АПП и так далее, мы всегда сможем сказать, что просто отдыхаем. Может, эти ребята примут нас за эксцентричных англичан и отпустят на все четыре стороны. Здорово придумано, правда?

Лейтенант ушел на корму, а Уилсон спустился в трюм. Тулж и Саба с пепельно-зелеными лицами валялись на койках. В кубрике сильно пахло желчью.

— Я пехотный офицер, — произнес полковник Саба едва слышно. — Моряк из меня никудышный.

— Я согласен с Саба, — простонал Тулж, вращая глазами. — Флот не для меня.

— Я предпочитаю лекарства органического происхождения, — добавил полковник Саба. — Западная медицина для исцеления душевных недугов не годится.

— Я стал вегетарианцем в прошлом году, — сообщил Тулж. — В этих пилюлях нет животного жира?

— Скажу так, — ответил Уилсон. — Наши препараты ничего не дадут вашей душе, зато йоновпе ничего не даст вашему желудку…

10

Поднявшись на палубу, африканцы почувствовали себя лучше. Их не встретил ни боцманский свисток, ни почетный караул. Саба, Тулжа и присоединившегося к ним Уилсона быстро провели мимо любопытных матросов в помещение для инструктажа, которое располагалось в другом конце трюма и не имело иллюминаторов. На стенах висели большая карта Африки, утыканная булавками, и относительно современная фотография королевы Елизаветы, напоминавшей чью-то бабушку, каковой она, в сущности, и являлась. Посреди помещения стоял серовато-коричневый стол с круглыми отпечатками кофейных чашек.

Тулж тяжело опустился на стул и положил на стол голову. Уилсон изучил карту Африки и королевский портрет: больше смотреть было не на что. Полковник Саба выказывал беспокойство. Он сначала сел, потом встал, потом опять сел. Прикурил сигарету и тут же погасил ее.

— Мне это совсем не нравится, — сказал он. — Чего они тянут?

Тулж поднял голову. Глаза у него покраснели, он вообще выглядел уставшим.

— Не волнуйся, Саба, — сказал он. — Эти люди так же заинтересованы в объединении Бупанды, как и мы.

— А почему? — вскинулся Саба, и в его голосе Уилсон почувствовал напряжение. — Вы когда-нибудь задавали себе такой вопрос, Pay? Что им нужно?

— Они хотят того же, чего хотели и сто лет назад, — устало ответил Тулж. — Им нужен рынок для сбыта своих промышленных товаров. Им нужны наши руды, алмазы и прочие полезные ископаемые. Им нужен мир, чтобы мы с восторгом работали на их заводах за низкую зарплату. Вас что, не заставляли в МФА читать Карла Маркса?

— Вы имеете в виду ПФА? — Саба погрозил пальцем. — Патриотический фронт анду никогда не был марксистским. Мы социал-демократы.

— Мне все равно, как вы называетесь, — ответил Тулж. — И мне все равно, чего добиваются англичане. Считайте их неоимпериалистами, постколониалистами, как угодно. Главное, чтобы они покончили с рабством и массовой резней.

Несколько минут спустя в помещение вошел лейтенант Пиви в сопровождении щеголевато одетого офицера.

— Это Томбс, наш военврач, — представил Пиви. — Вас подвергнут медицинскому осмотру и санобработке на предмет ликвидации вшей. Потом с каждым побеседует Уортингтон, временно исполняющий обязанности капитана корабля.

Пиви вышел, и Томбс принялся за дело. Опрыскав их дезинфицирующей жидкостью, ощупав и простучав, он выдал им новое нижнее белье и накрахмаленные хлопчатобумажные комбинезоны. Из уважения к воинскому званию первым в очереди был полковник Саба.

Когда они переоделись, Томбса сменил Пиви.

— Не нравится мне все это, — сказал Саба, следя за лейтенантом. — А вдруг они спросят меня про побоище на стадионе?

— Иди, иди, — весело отозвался Тулж, — и ничего не бойся. Просто вежливо отвечай на вопросы. В конце концов, они же англичане. Поверь мне, после допроса будет чай.

И Саба удалился успокоенный.

— Он до сих пор слышит во сне истошные крики женщин и детей, — сказал Тулж. — Пора нам всем забыть о криках и начать жизнь заново.

— Рекомендую йоновпе, — ответил Уилсон. Тулж ухмыльнулся.

Час спустя лейтенант пришел за Тулжем. Негр обошел стол и взял правую кисть Уилсона в обе руки. Он начал было говорить, но в глазах заблестели слезы, и он заключил Уилсона в пылкие объятия.

— Спасибо за то, что спасли меня, — сказал Уилсон.

— Куда вы отправитесь после беседы с англичанами?

— Не знаю, — ответил Уилсон и впервые задумался о том, как проведет остаток жизни. Сама мысль об этом казалась странной. — Думаю, домой… Напишите о том, как будут развиваться здесь события.

Уилсон взял шариковую ручку и крышку со спичечной книжечки лейтенанта Пиви и написал адрес своей квартиры с видом на канал Харви, в которой сейчас, насколько он знал, проживала ведьма.

— Друг мой, — сказал Тулж, убирая картонку в карман накрахмаленного комбинезона. — Я благодарен Богу за то, что он дал мне возможность отплатить вам за мою собственную жизнь и жизнь моего брата. Не исключено, что я больше не увижу вас в этом мире. Но все-таки я надеюсь, что однажды угощу вас прекрасными блюдами — киф, на-киф, киф-ту и прочими, а также множеством бутылок теджии в Бупанде, где будет покончено с войной и страданиями раз и навсегда.

— С нетерпением жду нашей новой встречи.

Тулж ушел. Уилсон воззрился на карту Африки и сам не заметил, как переставил шпильки. Образовался большой вопросительный знак. Он лег на Конго, реку Хеленга, озеро Цуванга, болота, горный кряж, саванну и пустыню, словно континент мог ответить, что уготовило Уилсону будущее.

11

Большая каюта капитана была устлана коврами и имела три иллюминатора, окаймленных бронзой. Здесь же находились элегантный письменный стол из полированного тика и встроенные полки, прикрытые сеткой и заставленные книгами внушительной массы. На перегородке висели потемневшие от времени полотна с изображением морских баталий. Уилсон увидел Нельсона, умирающего на руках Харди при Трафальгаре, «Ютландское сражение», битву одинокого «Ревенджа» с целой сотней испанских кораблей у берегов Сан-Мигеля, в исполнении сэра Ричарда Грэнвилла.

Исполняющий обязанности капитана долговязый молодой человек, года на два старше Уилсона, похоже, чувствовал себя не совсем уверенно на руководящем посту, доставшемся ему по воле судьбы и какого-то вируса. Он был костляв, и форменная одежда ему не шла. Вдобавок волосы у него торчали наподобие птичьих перьев. Однако комического эффекта он не производил, потому что глаза у него были большими и умными, а взгляд — пронизывающим.

— Мистер Уилсон? Я Уортингтон, исполняющий обязанности капитана корабля английских ВМС «Овод», входящего в блокирующий отряд. — Он вышел из-за стола и пожал Уилсону руку.

— Меня зовут Лэндер, сэр. Уилсон Лэндер.

— Ах так? — Капитан на миг растерялся. — Лэндер… ваше имя мне кажется знакомым. Где я мог слышать его раньше?

— Вы второй человек, который за последнее время задает мне подобный вопрос.

— Даже так? — отреагировал и.о., думая о чем-то своем.

— Это может показаться странным, капитан, но мне нужно рассказать вам о довольно сложном деле. Так что без бутылки не обойтись.

— Конечно, мы будем беседовать как джентльмены. — И.о. достал из стола шотландское виски, сифон с содовой водой и стаканы.

Уилсон взял напиток, уселся в кресло, обитое кожей при помощи бронзовых гвоздей с широкими шляпками, и начал рассказ о «Компаунд интерест», Крикет, Четырех Саблях, работорговле, бупу, анду и иво, а также базе бупу в стране иво Мконго эпо.

И.о. с суровым видом выслушал Уилсона, смешал очередные порции напитка и открыл серебряный портсигар с выгравированной надписью. Они закурили. За иллюминаторами свет над Африкой из зеленого стал лавандовым. «Овод» нервно подрагивал на волнах, словно лошадь на старте.

— Расскажите подробнее об… инциденте в Мконго эпо, — попросил и.о. и достал из стола желтый блокнот.

Уилсон залпом осушил стакан и повторил рассказ. И.о. сделал несколько записей. Потом он потушил сигарету в пепельнице, выполненной в форме галеты, вышел из-за стола и начал ходить туда и обратно по каюте, которая все больше окрашивалась в лавандовый цвет. А за иллюминатором по волнам побежали барашки, предвещая шторм.

— Это в какой-то мере является разглашением военной тайны, как я полагаю, — наконец заговорил он, остановившись и повернувшись к Уилсону. — Вы, естественно, должны хранить эти данные в глубочайшей тайне.

— О'кей.

— Вы что-нибудь знаете об операции «Блокирующий отряд»?

— Нет.

И.о. глубоко вздохнул.

— Первую такую операцию провела флотилия британских боевых кораблей в прошлом веке. Цель — прекратить работорговлю. Отряд останавливал и обыскивал подозрительные суда, идущие из Африки, найденных рабов выпускали на свободу в Сьерра-Леоне, членов экипажей вешали, суда топили. В 1840 году тысячи негров были нелегально переправлены из Западной Африки в Америку. К 1860 году благодаря активной деятельности блокирующего отряда это число значительно уменьшилось. К концу века с работорговлей было покончено, и, как все надеялись, на вечные времена. Однако отряд не был расформирован. Это вопрос сугубо технический, но он важен, поскольку объясняет, почему мы оказались здесь, у бупандийских берегов. Приказ о создании группы подписала еще королева Виктория, и никто его не отменял, можете проверить, он хранится в архивах Адмиралтейства в Лондоне. В приказе говорится, что британские ВМС обязаны пресекать любую попытку работорговли и что на проведение подобных операций разрешения согласия парламента не требуется. Несколько лет назад британская разведка начала получать от своей агентуры в Бупанде, и в частности от вашего друга Тулжа Pay, странные донесения.

— Минуточку, — прервал его Уилсон. — Так Тулж — шпион?

— Шпион — грубое слово. Мистер Тулж не является предателем своей страны, если вы имеете в виду именно это. Он передает информацию в пятый отдел британской военной разведки через нас. Полагаю, вам известно, какими соображениями он руководствуется. Он хочет покончить с войной в Бупанде. А это можно сделать единственным способом — покончив с работорговлей.

— Наверное, так оно и есть.

И.о. капитана посмотрел в иллюминатор. Лавандовый цвет неба сменился на багровый. Уортингтон отвернулся от этого завораживающего зрелища, включил электрическую лампу, и Уилсон с удивлением заметил в его глазах признаки злости и отчаяния.

— Современная политическая обстановка не способствует выполнению нашей миссии, — сказал и.о. — У нее нет мандата на боевые действия. Нынешняя интерпретация слова «вмешательство» подразумевает, к сожалению, «вмешательство без кровопролития». Мы фактически ничего не можем сделать. Достаточно мне выстрелить из пистолета без одобрения английского правительства, как отряд тут же расформируют, а офицеров отдадут под трибунал. Поверьте, мистер Лэндер, у меня наворачиваются слезы, когда я слушаю о зверствах, творимых здесь. Такие дела обесценивают человеческую жизнь всегда и повсюду. Но мое правительство рассматривает Бупанду как суверенное государство. По его мнению, военная операция на бупандийской территории должна быть санкционирована ООН. К тому времени, кода политики придут к решению о необходимости действий, — он безнадежно махнул рукой, — пираты и работорговцы снимутся с насиженного места и обоснуются где-нибудь еще.

У Уортингтона подкатил комок к горлу. Уилсон наблюдал, как адамово яблоко движется у него вверх и вниз. В следующий момент и.о. капитана вообще начал заламывать руки.

— Мы бессильны в борьбе с величайшим злом, — прошептал он. — Я всего-навсего штаб-коммандер, случайно ставший капитаном, да и то на краткий срок. У меня нет права даже плюнуть вон в тот иллюминатор. Я служу в составе отряда уже несколько лет, но если вы меня спросите, я отвечу, что напрочь не пригоден к морской службе. Я изучал Шекспира в Оксфорде, но идти в преподаватели не хотелось. «Запишись-ка ты в ВМС на пару лет, как твой отец», — посоветовала мать. И вот я на корабле и чувствую себя круглым дураком.

Он надолго умолк. Уилсон тоже хранил молчание, глядя на однорукого и одноглазого адмирала, умирающего на освещенной фонарем батарейной палубе «Виктории» и размышляя: «А что сделал бы в этом случае Нельсон?»

— Сколько кораблей в блокирующем отряде?

— Два, — ответил и.о. — «Овод» и «Хайперион».

— Сколько на них людей?

— Около шестисот.

— Послушайте меня, сэр, — заговорил Уилсон, и, как ему показалось, весьма убедительно. — Четыре Сабли — это не суверенная территория. Остров не является частью Бупанды. Задолго до того, как появилась Бупанда, король отдал остров человеку, который его открыл. Сейчас Четырьмя Саблями владеет потомок этого человека. Он-то и сдает остров в аренду в качестве базы работорговли, пиратства и прочих мерзостей. Представьте это место как некое старое, проржавевшее судно без руля и ветрил, полное крыс, разносящее заразу по всему миру. Потопите ли вы такое судно или позволите ему самому разбиться о берег?

— Четыре Сабли, — произнес капитан.

— Да, — подтвердил Уилсон.

Уортингтон принялся мерить шагами каюту. Наконец он остановился и повернулся лицом к Уилсону. В глазах светился положительный ответ.

— Лэндер, — с облегчением сказал и.о. — Я понял, почему ваше имя мне кажется знакомым. Так звали парня, который проплыл по Нигеру от истоков до устья. Ричард Лэндер, тихий ученый из Корнуолла. В один прекрасный день он взял да и отправился в Африку вместе с Клаппертоном. Когда Хью умер, он продолжил его дело. У капитана Морриса где-то была книга про Лэндера.

Уортингтон подошел к книжной полке и снял толстый том в обложке из красной кожи, форзац был расписан под мрамор. Уилсон сразу вспомнил, что видел эту книгу у двоюродной бабушки. Уортингтон передал ему фолиант. На титульном листе значилось: «Ричард Лэндер „Путешествие из Кано к морю. Последняя экспедиция капитана Клаппертона в Африку и приключения самого автора“». Руки Уилсона почувствовали, что им уже доводилось держать этот том. Уилсон восстановил в памяти бабушкины рассказы о предке, но ее слова не сумели пробиться сквозь помехи прожитых лет. Тем не менее Африка, похоже, всегда была у него в крови.

— Забавно, если бы вы оказались в родстве с тем парнем.

За иллюминатором, в темноте, мелькнула белая молния, и через несколько секунд раздался гром. На палубу обрушились тридцатифутовые волны. Но «Овод» оказался остойчивым и быстроходным кораблем. Он поднял якорь и ушел в открытое море, подальше от прибрежных вод.

12

Перед самым рассветом показалась темная точка на горизонте. Подул легкий ветерок. Уилсон уловил знакомую вонь и похолодел.

В ста ярдах от левого борта маневры «Овода» повторял «Хайперион». Корабли обменивались световыми сигналами. Бриз шевелил флаги. Двигатели «Си Харриеров» сначала засопели, а потом, разогревшись, перешли на монотонный визг. По палубе деловито забегали люди в камуфляжах. Несмотря на шум и суету, Уилсон с трудом преодолевал сонливость. Он принадлежал к числу жаворонков. Взбодрился он ровно в пять часов, когда небо на востоке просветлело. Уортингтон собрал экипаж на главной палубе. Он был одет в полевую форму, лицо покрывала маскирующая краска. Однако он пренебрег в отличие от своих людей боевой выкладкой и вооружился лишь пистолетом. Говорил он в микрофон, пристегнутый к кителю, и его речь транслировалась на «Хайперион».

— Матросы и морские пехотинцы блокирующего отряда, — сказал он. — Нам предстоит провернуть одно дело. Мы смотрим вокруг и видим, как мир скатывается назад, в хаос и первобытную дикость. За пять тысяч лет наша цивилизация, по словам интеллектуалов, исчерпала себя, наши принципы устарели, наши достижения — в прошлом. Нам говорят, что мы превратились в простое примечание на странице истории. Твердят, будто мы идем ко дну со всеми нашими трудовыми навыками и машинами, погружаемся в пучину вместе с нашим Богом, с нашими законами и открытиями естественных и прикладных наук, президентами и королями, литературными произведениями и легендами, с нашими творцами и исполнителями, тонем вкупе с нашими критиками и критиками наших критиков. Возможно, так оно и есть, возможно, наше время кончилось, и мир движется к чему-то новому, будем надеяться, что не к худшему. Не мне об этом судить. Я солдат, и мое предназначение — действовать. Но я обещаю вам, — он резко повернулся и показал на брам-стеньгу, — пока флаг королевских ВМС поднимается по утрам навстречу свежему ветру, у хаоса будет противник!

Он откашлялся в кулак, и подчиненные последовали его примеру.

— Как всегда, Англия просит от вас только одного — исполнения своего долга. Удачи вам.

И.о. начал спускаться в люк. Кто-то крикнул: «Ура нашему капитану!» И в светлеющее небо три раза взмыло выражение всеобщего восторга.

13

В половине шестого «Си Харриеры» поднялись со стартовых площадок и направились к Четырем Саблям. В течение следующего часа они бомбили оплот пиратства, кружа, как потревоженные пчелы. С борта «Овода», стоявшего в двух милях от острова, воздушные удары казались бесшумными и красивыми. В голубое небо потянулись языки пламени. Облака красного и зеленого дыма напоминали драконов. В четверть восьмого пиратские суда в гавани ушли под воду на полсажени. Барак и верфи горели, а на хребте, где располагались прекрасные виллы тридцати капитанов, бушевал зеленоватый огонь, превращая дома в руины.

«Овод» приблизился к берегу, чтобы в восемь часов приступить к обстрелу острова из 118-миллиметровых орудий. Уилсон со вторым эшелоном морских пехотинцев, которыми командовал лейтенант Пиви, сел в моторную лодку. Он шутил с солдатами; те явно были довольны возможностью повоевать после долгих, томительных месяцев несения патрульной службы на борту корабля. Моторка вошла в гавань. Уилсон увидел то, чего надеялся не увидеть вообще, — «Ужас» лежал на дне у самого причала. На поверхности маячил лишь штурманский октаэдр, охваченный пожаром.

Они высадились на берег. Повсюду лежали окровавленные тела докеров и пиратов — безвинные рядом с виноватыми. Уилсон пошел вместе с морскими пехотинцами лейтенанта Пиви на холм. Они быстрым шагом миновали город лачуг, который бомбежке не подвергся. Уилсон увидел все тех же детей со вздутыми животами и голодными глазами, те же убогие хижины и кучи мусора, вдохнул то же зловоние беспросветного отчаяния.