Глава 9

Джеймса Т. Кирка разбудил бой больших старинных часов. Ему снилось, как он навещал на ферме отца. Дело было в июле, жара стояла невыносимая, и он с братом Сэмом собирался на пруд ловить рыбу – в этом было их спасение от зноя.

Кирк открыл глаза. Сон растаял. Ветви яблони не давали даже рассеянной тени в комнату, где он находился. Беспощадное солнце пустыни отражало лучи от стен, заставляя на мгновение прищуриться. Кирку предоставили комнату Спока, а Маккой расположился в комнате для гостей.

Дом значительно отличался от того, каким его представлял себе Кирк, и где, по его мнению, провел детство Спок. Кирк ожидал увидеть старинную и без каких-либо украшений «среду обитания» или похожую на крепость резиденцию предков. Вместо этого он с друзьями оказался на окраине Шикара в доме, рассчитанном на одну семью. Архитектура его была самой простой, такие дома сплошь и рядом встречались в просторах Галактики. В отдельных местах жилья имелись изгибы – там, где у землян был угол, и наоборот. Обстановка внутри, однако, была уникальной и создавала уют. Она состояла из комбинации мебели Вулкана и фамильного гарнитура Аманды. Из всех предметов выделялись потертые со временем часы из темного орехового дерева. Они стояли в коридоре, их маятник величественно качался из стороны в сторону.

Ни время, показываемое часами, ни фазы луны в нижней части циферблата не имели ничего общего с отсчетом времени на Вулкане и тем более с Луной, которой у планеты не было – так, по крайней мере, считал Кирк.

– Надеюсь, бой часов не будет тебе мешать, говорил Сарек, показывая Кирку и Маккою их комнаты, – Аманда меня простит, если я остановлю их.

– А откуда она узнает? – поинтересовался Маккой. – Они ведь но показывают вулканское время.

– А вот и показывают, – не согласился Сарек. – Когда моя жена впервые прибыла на Вулкан, она настраивала часы, пока полночь и полдень на них не стали соответствовать такому же периоду суток на Вулкане. Остальное время на часах для нас не имеет никакого значения.

– Только не для мамы, – вмешался Спок, – и не для меня. Помнишь, отец, как ты остановил часы, когда я был маленьким, потому что я ориентировался по их бою, а свое чувство времени не развивал?

Кирк заметил, как отец с сыном обменялись взглядами, в которых мимолетом отразились общие воспоминания о прошлом.

– Мне не следовало беспокоиться. Однако я тогда опасался, что ты не сможешь приобрести навыки вулканцев, Спок промолчал. Кирк догадался, что он боялся сказать что-нибудь не то. Сарек проявил радушную гостеприимность, принимая их как родственников, не проявляя своего вспыльчивого характера. Кирку однажды довелось воочию увидеть, как его буйный нрав вырвался наружу, и одного раза было достаточно. Тогда, на «Энтерпрайзе», Сарек в порыве гнева ударил упрямого посла с Телларита о стену комнаты для приемов официальных представителей.

Потихоньку Кирк прошелся по дому. Дверь комнаты Маккоя все еще была закрыта. Из кухни доносился ароматный запах кофе, но пока Кирк добрался туда, никого не застал. Свежесваренный кофе еще дымился на стойке рядом с графином сине-зеленого сока. Будучи уверенным, что ни Сарек, ни Спок не выставят землянам что-нибудь вредное для здоровья, Кирк налил на пробу маленький стаканчик. Вкус был острым и напоминал что-то среднее между ананасом и клюквой. Допив сок, он налил себе чашечку кофе и подошел к окну, чтобы рассмотреть сад. От палящего солнца растения завяли и высохли.

Кирк знал, что достаточно их немного полить водой и они вернутся к жизни, как любые растения галактических пустынь. Кирк насладился кофе и собрался было отойти от окна, но в поле его зрения попала оранжерея, расположенная в дальнем конце сада. Там он заметил какие-то движения. Открыл дверь, ведущую в сад, и его сразу же обдало жаром, как из духовки. Кирк хотел даже вернуться, но любопытство взяло верх, и он направился по тропинке.

В оранжерее царила приятная прохлада.

– Доброе утро, капитан Кирк, – поздоровался Сарек.

– Называй меня Джимом, – предложил Кирк. – Я не на службе.

Глаза Кирка привыкли к полумраку тени после ослепительного солнца. В глубине стеклянной оранжереи виднелись карликовые фруктовые деревья: яблони, апельсины и персики. Еще там росли несколько кустов помидоров, перцев, лук, фасоль – всего понемножку, но в большом разнообразии. В кадке цветущая земляника уже красовалась созревшими плодами.

– Вот это да! Похоже на маленький кусочек Земли, – восхищенно произнес Кирк, глубоко вдыхая влажный, насыщенный кислородом воздух.

– А оно так и есть, – подтвердил Сарек. – Много лет назад мы доставили с Земли почву, семена, черенки. Сделано это было для того, чтобы Аманда и другие земляне, жившие тогда на Вулкане, могли получать пищу с микроэлементами для поддержания здоровья. Сейчас на Вулкане так много землян, что открыто даже коммерческое заведение, выращивающее земные овощи и фрукты, но моя жена любит собирать все необходимое из собственного сада.

«Тебе, как и твоему сыну, очень нравится возиться с такими вещами», подумал Кирк, глядя, как умело Сарек подвязывает помидоры.

– Где ты берешь воду в это время года?

– Шикар построен на артезианских колодцах, – объяснил Сарек. – За счет солнечной энергии вода подастся в любую часть города. Мы не поливаем сады под открытым небом при низком уровне грунтовых вод, но для маленькой оранжереи подходящая вода находится – после повторной переработки, конечно. Это может быть очищенная и отфильтрованная вода из душа.

– Из душа? – воскликнул Кирк, чуть не подпрыгнув от радости. Водяной душ был роскошью, которую Кирк не думал не гадал найти на Вулкане. Ванная, находившаяся между комнатами его и Маккоя, была оборудована акустическим душем, как на борту звездолета.

– Многие земляне предпочитают водяной душ акустическому, – поделился своими наблюдениями Сарек. – Когда в оранжерее устанавливали водопроводную систему, провели воду и в душ Аманды. Если тебе и доктору Маккою захочется воспользоваться им…

– Уверен, ты прекрасно изучил землян и понимаешь, что мы с огромной радостью примем твое предложение! – чуть ли не выкрикнул Кирк. – На борту звездного корабля водяной душ разрешается в исключительных случаях.

Кирк с интересом смотрел на земные растения.

– Здесь все такое живое по сравнению с тем, что я видел снаружи.

– На Вулкане вегетационный период заканчивается с приходом летней жары. Перед вашим отъездом пойдут дожди, и ты увидишь, как оживет сад.

Сейчас хорошо себя чувствуют только плотоядные растения пустыни – в период засухи они ловят животных, ослабленных обезвоживанием.

В отличие от гидропонических садов на «Энтерпрайзе», в оранжерее Сарека не было декоративных растений.

– Тут нет моста для роз, – заметил Кирк.

– Их выращивают в небольшом количестве в коммерческих оранжереях.

Аманда обрадовалась, увидев их снова. Но… после того, как их срезают с куста, они здесь погибают. По этой причине жена не выращивает и не покупает их.

– В этом проявляется уважение вулканцев к жизни, – предположил Кирк.

– И землян тоже, – добавил Сарек. – Моя жена отреклась от привычек человека Земли. У тебя не было времени с ней познакомиться. Не сомневаюсь, она будет довольна, когда увидит тебя и Маккоя. Она ждет и Спока, естественно.

– Кстати, – полюбопытствовал Кирк. – Мне известно, что вулканцы считают беспокойство напрасной тратой энергии…

– Это сказал мой сын?

– Он как-то предложил, чтобы одному из наших молодых офицеров удалили адренальные гланды, – сказал Кирк.

У Сарека в удивлении приподнялись брови, и Кирк скрыл улыбку; настолько выражением лица Сарек стал похож на Спока, – Беспокойство – невыгодное чувство. Озабоченность не может подстраховать каждого в случае прогнозируемых и непредвиденных чрезвычайных обстоятельств. Спок прибыл сюда позаботиться о своей матери и обо мне. У нас нет теперь с ним разногласий, Джим.

– Знаю и очень рад этому.

– Но желаешь присоединиться сегодня к нам проанализировать отчет по неполадкам в энергоблоке?

– Да, мне хотелось бы посмотреть этот отчет. Жаль, что Скотти здесь нет. Не то, чтобы я не доверял вашим инженерам, просто я не знаю их так хорошо, как мистера Скотта.

– Кроме того, наши инженеры – вулканцы, – добавил Сарек. – Они тщательно изучат всю логическую цепочку возможной неисправности, но… не дадут вмешаться интуиции.

В Академии Кирк чувствовал себя совершенно лишним человеком. Маккою было интересно изучить возможности стазолечения с медицинской точки зрения. Спок и Сарек засели за терминал компьютера, а Кирку ничего не оставалось, как безучастно все это созерцать, в то время, когда чесались руки – так ему хотелось поработать.

Даниэль Корриган выглядел бледным, глаза его немного воспалились. Ему не терпелось ознакомить Маккоя с клиникой.

– ТПар мне не разрешила работать сегодня, я свободен, и готов показать тебе наши владения.

– В первую очередь я взглянул бы на Ремингтона, – выразил желание Маккой, – и на Аманду тоже, если не возражаешь. Она не моя пациентка, но мне подруга и мать близкого друга.

– Не надо ничего объяснять, Леонард, – сказал Корриган, по вулканской традиции называя его по имени.

Прежде чем оба врача ушли, Корриган обратился к вулканцам;

– Сорел побудет в изоляции до завтрашнего прощания с ТЗан. Похороны назначены на полдень. Ты член семьи, Сарек…

– Мы будем там, – пообещал Сарек, – чтобы почтить память леди ТЗан.

Когда Корриган и Маккой удалились, Кирк стал наблюдать, как Спок и Сарек слаженно «играют», усевшись за консоль компьютера. Они одновременно хмурились при появлении новых данных, в которых отсутствовала искомая информация. Через полчаса они уже вышли за пределы компьютерных символов Вселенной и набирали диаграммы с подписями па языке, показавшемся Кирку похожим на греческий, ему понятны были лишь самые распространенные символы, из чего Кирк сделал вывод, что язык вулканский.

Он подумывал пойти прогуляться, по страшился испепеляющей жары, и как раз в этот момент в офис Сарека вошла женщина. Она была утонченной красоты – именно того типа, что заставлял сердце Кирка биться учащенней. Блондинка невысокого роста с нежным невинным лицом, на котором выделялись огромные голубые глаза. Летняя одежда, хотя и закрывала ее тело от шеи до колен, не могла утаить совершенных линий фигуры. Женщина двигалась уверенно, что говорило о се частом пребывании в офисе. Она подошла к рабочему столу и выложила па него кипу кассет. Бросив взгляд на двух вулканцев, настолько погруженных в работу, что они не заметили ее прихода, женщина одарила улыбкой Кирка.

– Яблочко от яблони недалеко падает. Насколько я понимаю, это сын Сарека, не так ли?

– Да, а я Джеймс Т. Кирк.

– Капитан «Энтерпрайза». Рада познакомиться с вами. Я ассистентка Сарека, Элейна Миллер.

Ассистентка Сарека – это могло означать лишь то, что, кроме прелестной внешности, у нее еще и умная голова. Сердце Кирка застучало сильнее. Он нашел, что со своим высоким интеллектом она выглядела воистину неотразимой, не говоря уж о том, что могла добиться всего чего бы не пожелала, мигнув. голубыми глазами. Подумать только! ВАкадемии наук Вулкана ее чары не оказывали на невозмутимых вулканцев никакого воздействия: Элейна даже не моргнула Кирку. После единственной улыбки, которая сразу исчезла, ее лицо выражало полное самообладание. Серьезная, она подошла к терминалу компьютера.

– Извини мена, Сарек, можно отвлечь тебя на минутку?

– Конечно, – ответил отец Спока и представил Элейне сына.

Она слегка кивнула головой в знак приветствия и спросила:

– Мне нужно забирать задания студентов для проверки на терминале в моей комнате, Сарек?

– Нет, ты можешь заняться этим и здесь. На нашем терминале нет нужной информации, и мы сейчас направимся поближе к источнику.

– Джим, – сказал Спок, – мы собираемся проверить мониторы в стазокамерах. Технический сектор не смог обнаружить, причину неисправности, но…

– Но вы можете обнаружить то, что они пропустили. Я подойду к вам чуть позже.

Когда они ушли, освободив компьютер, Элейна села за терминал и начала работать в режиме просмотра. Кирк решил продолжить разговор.

– Как насчет ленча, прежде чем вы приступите к работе?

Она подняла голову и снова улыбнулась.

– Как бы я этого хотела, капитан, но преподавание в классе Сарека оторвало меня от собственных занятий. Я с удовольствием послушала бы о ваших приключениях в Звездном Флоте. Возможно, мы выберем для этого время перед вашим отъездом с Вулкана.

Она не назвала, однако, конкретное время встречи. Кирк понял, что таким образом его просто отшили. Подобные отказы он получал довольно часто, так что они не затрагивали его самолюбия… Вот и сейчас он вышел из офиса Сарека, чувствуя лишь сожаление: Элейна Миллер была самой привлекательной штучкой из всех, которые ему довелось увидеть на Вулкане.

Комплекс Академии был необозримых размеров, но направления движения по нему хорошо отметили на разных языках. Кирк быстро нашел дорогу к клинике и вскоре увидел Спока и Сарека с другим вулканцем по имени Сторн.

Они внимательно изучали внутренности компьютера размером со стену, панели с которого стояли рядом.

– Эти мониторы не зарегистрировали колебаний в подаче энергии, говорил Сторн, – и тем не менее, стазокамера была обесточена. Такого не может быть, ведь существует множество предохранительных цепей.

– Да, это видно по схеме. – Если мы не найдем причину неисправности, нельзя гарантировать, что не повторится то же, – заключил Сарек.

«И твоя жена будет в опасности, и член моего экипажа, – подумал Кирк.

– Черт, как жаль, что здесь нет Скотта!»

Глава 10

Леонарду Маккою второй визит на Вулкан начинал не нравиться – так же, как и первый. С какой стати ему присутствовать на похоронах какой то дамы, которую он даже не знал? На церемонии должно присутствовать столько членов семьи, сколько может прибыть, как объяснил Спок, готовый уже пуститься в пространные толкования генеалогического дерева, чтобы показать свою отдаленную связь с семьей Сорела, но Маккой недовольно остановил его.

– Но лично я никем им не довожусь!

– Ты и капитан Кирк гостите в нашем доме, доктор, – терпеливо пояснил Спок. – Гости традиционно считаются членами семьи. Пойми же наконец, что никто из нас не будет принимать непосредственного участия в церемонии похорон. Это обязанность родственников первой очереди, ну, а мы доводимся им дальней родней. Как бы там ни было, чем больше придет народу, тем выше почести оказываются усопшим.

«Этой леди уж точно уделяется слишком много внимания», – подумал Маккой, оглядывая помещение, предназначенное для прощания. Зал был забит до отказа, и Маккой с Джимом пристроились сбоку. Через несколько рядов они увидели еще одного доктора-землянина. МБенгу, с которым мельком встречались накануне, Как и Маккой, тот был врачом на Звездном Флоте, но последние три года провел в Академии Вулкана, учась лечить вулканцев. С некоторых пор их стало много на флоте, а вулканцы-целители записывались туда с большой неохотой, что создавало трудности при лечении, поэтому открыли курс подготовки врачей-землян.

«Разве была у меня возможность иметь такого врача, когда пришлось оперировать отца Спока? – подумал Маккой. – Но я успешно справился с задачей», – с заслуженной гордостью напомнил себе Маккой: Сарек чувствовал себя превосходно и на здоровье не жаловался.

Разговоры потихоньку угасали, и когда Сорел с семьей появился на платформе в нижней часта помещения, в зале наступила тишина. Близких родственников было мало; Сорел с сыном, дочерью и – Маккой очень удивился – доктор Корриган. Из другой двери на противоположной стороне зала вышла маленькая, но впечатляющая фигура, оказавшаяся ТПау. Опираясь на палку, стареющая матриарх Вулкана приблизилась к членам семьи и заговорила с ними на древнем ритуальном диалекте, который переводчик Маккоя передал на староанглийском языке.

– Считаешь ли ты этого человека из других миров своим родственником, Сорел? – в голосе ТПау звучали нотки презрения.

«Вот тебе и неэмоциональные вулканцы!» – подумал Маккой, вспомнив, как предубежденность этой женщины чуть было не стоила Джеймсу Кирку жизни.

Корриган опередил Сорела и ответил сам;

– Я не из других миров, ТПау. Я вулканец. Своими словами он хотел заставить ее признать этот факт.

– У тебя гражданство Вулкана, но кусок манускрипта не может изменить твою кровь.

Дочь Сорела сделала шаг вперед, но брат с отцом, между которыми она стояла, вернули ее на место.

«Правильно, – мысленно согласился Маккой, – пусть защитит себя сам».

– Кровь кровью, – заметил землянин, – моя кровь – основа моей жизни, как и ваша. Земляне и вулканцы чтят жизнь. Сегодня я пришел сюда, чтобы поклониться дорогому другу, ушедшему от нас. Зачем ты сюда пришла, ТПау?

Она долго стояла, уставившись на него, после чего ее поведение в корне изменилось.

– Ты говоришь мудро, Даниэль Корриган. Мы все явились сюда почтить-намять ТЗан. Сорел, утешали ли тебя твой брат и дети твои?

«Черт меня подери, – выругался про себя Маккой. – Подумать только, когда Джим толкнул се, она добилась, чтобы ему сделали укол, намного превышающий норму. – Тебе нужно доказать, что ты ее не боишься», – сделал он вывод и продолжил наблюдение за происходящим внизу ритуалом, простым и сдержанным, каким он, по мнению Маккоя, и должен быть на Вулкане. Спок рассказал, что Сорел и его семья уже не чувствовали остроту утраты и не были подавлены, как земляне, долго окончательно не свыкающиеся с потерей.

Можно было предположить, что вулканцы все выстрадали, когда вместе находились в состоянии мелдинга. После церемонии они вернутся к выполнению своих обязанностей, пережив печаль, словно смерть родного им человека случилась много лет назад.

Маккой хотел думать, что так оно и происходило. Ему не нравилось отсутствие ответа на вопрос: почему отказала стазокамера? Его раздражало, что жизни еще двух пациентов зависят от техники, которая снова могла подвести. Через четыре дня закончится лечение Аманды. Мысль об этом приносила облегчение. Маккой очень симпатизировал матери Спока. Он не раз видел, как Аманда общается с Сареком, и знал, что их дом стоит на прочном фундаменте. Боже упаси, чтобы неизвестная техническая неисправность стала концом отношений, обещавших продолжиться с новой силой.

После ритуальной церемонии люди начали не спеша выходить из зала.

Сарек, Спок и Маккой тоже направились к выходу, но Джим Кирк пошел в противоположную сторону, к семье Сорела, все еще остававшейся на центральной платформе. Сарек, заметив Кирка, повернул назад, а за ним и остальные.

– Считается правилом хорошего тона выразить соболезнование родственникам, – сказал Сарек. К платформе подходил молодой вулканец.

– Мое почтение, Сорел. Я разделяю с тобой скорбь.

– Сендет, – признал его Сорел, и Маккой вспомнил, где он видел этого человека раньше; когда тот спрашивал о ТЗан в клинике. – Твое присутствие – честь для нас.

– В самом деле? – ухмыльнулся парень. В его тонких чертах лица скрывалось неудовольствие. – Для меня было бы большей честью стоять с твоей семьей, Сорел.

Маккой заметил, каким взглядом Сендет посмотрел на ТМир, отчего та опустила голову. Вот как мы в поисках подруги.

«Они, несомненно, могли стать красивой парой», – подумал Маккой. Дочь Сорела была стройной хрупкой девушкой с грациозной походкой балерины.

Маккой не мог не заметить очаровательных выразительных глаз ТМир. Не зря она скрывала их под вуалью, дабы не нарушать целостности траурной церемонии. Высокий и хорошо сложенный, с каштановыми волосами, с огромными глазами, окаймленными длинными черными ресницами, Сендет привлекал той красотой, которой Маккой завидовал, когда был юным и неопытным. Такие молодые люди должны существовать для того, чтобы ловить в сети всех девушек подряд. Его черты лица мать Маккоя назвала бы аристократическими.

Сам он той завистью давно переболел… Что же тогда не нравилось ему в этом юноше? Его гордость? Ощущение, что он считает себя лучше всех окружающих его людей?

– Если твое место в будущем среди нас, мы будем рады, Сендет. Пока же мы ценим тебя как коллегу ТЗан и нашего друга.

Сендет отступил в сторону, все еще не отрывая глаз от ТМир, так и не взглянувшую на него. Маккой понял, что ему не нравится в этом парне: было очевидно, что мысли юноши сосредоточены на самом себе, а не на несчастной умершей леди и трудностях ее семьи. Он встречал людей подобного типа, тоже на похоронах, у себя дома, в Джорджии. Они больше беспокоились о том, чтобы занять подобающее им место в траурной церемонии, а не о том, как утешить убитую горем семью.

Сендет ушел, и Маккой испугался, что Кирк создаст еще одну неловкую ситуацию, нарушая мирное течение панихиды. Вполне вероятно, Кирк намеревался выразить соболезнование, но, подозревал Маккой, у капитана на уме было что-то еще. Говорил Кирк официально, фразами из пособия Звездного Флота, однако было ясно, что на самом деле он избрал целью высохшую, дряхлую ТПау, которая стояла чуть поодаль, словно подчеркивала свою непричастность к семейству, принявшему в свои ряды землянина. Маккой отметил неодобрение на лице ТПау, когда к Сорелу подошел выразить соболезнование МБенга.

Что же могло произойти с ИДИК? Этот вопрос не выходил у Маккоя из головы, а ТПау посмотрела на доктора, как на пустое место. МБенга ушел, не подходя к матриарху Вулкана, у Маккоя тоже не было желания заводить с ней разговор, чего не скажешь о Джеймсе Т. Кирке, который от семьи Т'3ан пошел прямо к платформе, где стояла старуха.

– Вот мы и встретились, ТПау.

Она удостоила его взглядом, только когда Кирк заговорил с ней, Маккою даже почудилось, что ТПау вообще притворится, будто не знает капитана.

Наконец она соблаговолила с ним заговорить, но так, словно обвиняла в совершении преступления.

– Ты жив, Джеймс Кирк.

– Только не благодаря тебе, – как можно спокойнее ответил Кирк.

ТПау сделала вид, что не расслышала и посмотрела поверх Кирка на Спока и Маккоя.

– Ты жив, и Спок тоже.

Маккоя не покидало ощущение, что она пронизывает его таким взглядом, как будто вместо глаз у нее фазерные пушки.

– Земляне издеваются над нашими традициями, – с этими словами она развернулась и величественной походкой не спеша ушла прочь.

Кирк намеревался догнать ее, но Маккой схватил его за руку.

– Джим, оставь ее.

– Черт возьми, Боунз, я хотел дать ей шанс извиниться! Что могло произойти с уважением вулканцев к жизни?

– Нам понятны не все их обычаи и традиции. Может статься, некоторые вещи они ценят выше жизни, между прочим, как и ты. Поэтому не надо суетиться из-за пустяков, только потому, что для ТПау священным является то, что для тебя не имеет существенного значения.

Гнев Кирка прошел, но все же капитан сказал:

– Я считал, что логика должна отметать все предрассудки.

– ТПау принадлежит к старому поколению, заметил Маккой. – Оглянись вокруг – нас все здесь считают своими. Твои поступки могут отрицательно сказываться на других живущих здесь землянах еще долгое время после нашего отбытия на «Энтерпрайз».

– Ты прав, Боунз, – согласился Кирк. – И все же… Когда-нибудь мне хотелось бы проучить эту женщину!

Глава 11

После церемонии часть присутствующих вернулась к своей работе. ТПри, связанная узами с Сотоном, сидела в первом ряду с кузенами и кузинами, тетями и дядями, дедушкой Сорела и родителями Т'3ан. ТМир объяснила Корригану, что теперь родственники пойдут со старейшинами на традиционный обед.

Корриган знал этих людей, хотя с некоторыми из них встречался лет пятнадцать назад на траурной церемонии, посвященной родителям Сорела.

Тогда он сидел в рядах друзей и в банкете участия не принимал. Впервые к нему пришла мысль; может быть, родственники считали, что роль брата будет исполнять кто-нибудь из них? У него не возникло ни тени сомнения, когда он схватился с ТПау, – если Сорел этого захотел, значит, считал его другом, хотя семья могла осудить целителя…

Корриган чувствовал, что особое неудовольствие проявляет Сендет, но на это не стоило обращать внимания, поскольку тот не принадлежал к членам семьи. Юноша в конце концов отвернул ледяной взгляд от Корригана и обратился к ТМир:

– Теперь, когда ты вернулась на Вулкан, нам обязательно нужно поговорить, и побыстрее.

– Нам нечего обсуждать с тобой, Сендет, – ответила ТМир, голос ее звучал мягко, как будто она разговаривала с ребенком, которого не хотела обидеть, но вместе с тем должна была поставить на место.

– Прошло семь лет, ТМир. Мы оба уже взрослые. Твой отец…

– Сендет, сейчас не место и не время, – прервал его Сорел. – Семья должна идти.

Взгляд Сендета остановился на Корригане еще раз.

– Ты объявляешь пришельца из другого мира членом твоей семьи и этим оскорбляешь выходца из немногих самых благородных кланов Вулкана.

Сотон и ТМир с двух сторон подошли к Корригану.

– В этом нет для тебя оскорбления, – сказал Сотон.

– Благородство должно быть в делах, а не в имени, – поддержала его ТМир.

Брат и сестра цитировали Сурака. Сендет не мог ответить, не нарушая традиций Вулкана. Стало очевидно, что Сорел не собирался приглашать его на поминальный обед… и клан решил поддержать честь немногочисленной семьи.

Подошел Спелак, дедушка Сорела. Он был так же стар, как и ТПау, и такой же представительный. В отличие от черных непроницаемых глаз Сорела, глаза Спелака с возрастом приобрели пергаментный цвет.

– Сендет, – произнес он величественным тоном, – ты пришел сюда почтить память коллеги. Уйди и не позорь себя. Происходящее здесь касается только нас.

Сендет не мог не подчиниться приказу почтенного старца. Не проронив больше ни слова, он развернулся и ушел. Спелак обратился к Корригану, который уже приготовился получить такой же отказ, но принял твердое решение оправдать выбор Сорела и не проявлять своих эмоций, независимо от того, что скажет старец.

– Даниэль, сегодня ты принес почет и уважение нашей семье. ТПау испытала тебя, и ты выдержал ее проверку.

Корриган подавил в себе изумление, ничем не проявив его и не позволив сорваться с языка земному «спасибо». Вместо этого он произнес общепринятую в таких случаях фразу:

– Считаю это честью для себя, Спелак. Губы Спелака скривились в подобии улыбки.

– Мы признаем тебя равным по крови. Я с радостью объявляю тебя нашим родственником.

Спелак жестом, полным достоинства, передал Корригана ТМир и принялся беседовать с Сорелом. ТМир наклонилась к Корригану и прошептала:

– Теперь никто не сможет возражать – что бы ты ни сотворил.

У Корригана и не было намерений совершать противоправные действия. Он прожил на Вулкане более половины своей жизни, говорил на языке его жителей, как на родном, хотя не совсем избавился от акцента, знал, как и что следует есть на банкете.

Разговор протекал в приятном русле, и Корриган забыл, что нужно сдерживать земные эмоции, когда их с Сорелом спросили о совместной работе.