Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Семья Стерлинг - Верное сердце

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Джеймс Саманта / Верное сердце - Чтение (стр. 17)
Автор: Джеймс Саманта
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Семья Стерлинг

 

 


– Робби, Робби, ты понял меня?

– Да, – ответил он.

– Тогда в чем же дело, дорогой? Он смахнул слезу, катившуюся вниз по его щеке.

– У меня по-прежнему нет мамы, – произнес мальчик своим дрожащим голоском, – и никогда не будет, если только… если только ты не согласишься стать моей мамой. – Он подвинулся к ней поближе, устремив на нее испытующий взгляд огромных зеленых, как у отца, глаз. – Я… я могу называть тебя мамой?

Джиллиан смотрела на него. «Робби, – подумала она про себя, не в силах совладать с волнением. – Мой дорогой, милый мальчик…»

Она вспомнила тот день, когда малыш впервые вошел к пей в комнату, спрашивая, не она ли его мама, и тут что-то оборвалось в ее груди. Да, Робби не был ее сыном, ее плотью и кровью. Она не могла чувствовать, как он шевелится у нее под сердцем, и все равно она не могла бы любить его больше. Она любила его за его звонкий смех и добрый мягкий нрав. За ту радость, которая охватывала ее всякий раз, когда она прижимала его к своей груди. За тот ни с чем не сравнимый восторг, который он привнес в ее жизнь. Она любила его потому, что он был сыном Гарета…

И ее сыном тоже.

Тут она почувствовала в душе острые уколы совести. Ее ревность к Селесте сразу показалась ей чем-то низким и мелочным – ведь той уже никогда не суждено прижать это мягкое крепкое тельце к своей груди. Селесте и так слишком многого не дано было увидеть. То, как ее сын, взяв в руки палку, упражняется вместе с Гаретом в фехтовании – зрелище, которое неизменно вызывало у Джиллиан улыбку. То, как он понемногу становится высоким и статным, даже в свои юные годы…

Сердце сжалось в ее груди, по щекам потекли слезы. Она протянула руки к Робби, крепко прижав его к себе. Ее пальцы нежно поглаживали его щеки.

– Робби, – произнесла она дрожащим голосом, – ты уверен, что хочешь именно этого? Называть меня мамой? – Она чуть отстранилась и заглянула ему в глаза.

– Да, – не раздумывая ответил Робби.

Приятное ощущение тепла разлилось по всему ее телу.

– Я буду этому очень рада, Робби. Если тебе нравится называть меня так, то мне это понравится еще больше!

Джиллиан крепко обняла мальчика и долго не отпускала от себя, уткнувшись подбородком в золотистое облачко его волос. Наконец она отстранилась от него и шутливо погрозила пальцем:

– Ну а теперь, юный сэр, вам пора спать. В глазах Робби вспыхнули искорки.

– Хорошо… мама! – С озорным смешком он отскочил на противоположную сторону кровати.

Джиллиан подхватила его и рассмеялась сквозь слезы. Он прикорнул рядом с ней, теплый и довольный.

На следующее утро они оба проснулись позднее обычного.

– Папа дома! – радостно закричал Робби, врываясь в главный зал с внутреннего двора замка.

Джиллиан только что вернулась из кладовой. Глаза ее округлились от испуга, она всплеснула руками.

– Скажи мне, Линетт, нет ли у меня грязи на лице? А на подбородке? – Она подвязала волосы лентой, чтобы не мешали во время работы. Без сомнения, вид у нее сейчас был совсем как у девчонки!

– Волосы! – засуетилась она. – Я должна расчесать волосы! – Джиллиан опустила глаза на свои юбки и так и ахнула. – Боже, до чего же я грязная! Мне нужно принять ванну…

Линетт только рассмеялась в ответ. Она смахнула паутину с ее юбок, после чего выпрямилась и с улыбкой произнесла:

– Вы выглядите чудесно, миледи, поверьте. К тому же у вас уже нет на это времени. – Она приподняла брови и кивнула, давая понять, что они находились в комнате не одни.

Джиллиан тут же повернулась, и сердце подпрыгнуло в ее груди.

Гарет стоял в дверях с Робби на руках – живой, невредимый и ошеломляюще красивый. Глаза их встретились и не могли оторваться друг от друга. Затем он медленно опустил на пол Робби и приблизился к ней, по-прежнему не сводя с нее взгляда.

И Джиллиан тоже не в силах была оторвать от него глаз. Весь мир мог обрушиться вокруг нее, и тем не менее в нем остались бы они двое. Она бы ни за что не двинулась с места, даже если бы из-под ее туфель вырвались языки адского пламени. Он стоял перед ней – так близко, что ей стоило только протянуть руку, чтобы дотронуться до него. О Боже, как же ей этого хотелось! Провести пальцами по щетине на его подбородке, так приятно щекотавшей ей ладонь, по его гладким губам…

– А ты, я вижу, поправился, – проговорила она, разглядывая его высокую мощную фигуру. Широкая грудь и плечи натягивали ткань его туники так, что на ней не осталось ни единой морщинки.

Уголки его губ слегка приподнялись, и он осмотрел ее с головы до ног.

– Как и ты, моя прелесть. Джиллиан так и вспыхнула румянцем.

– Да, наверное… в некоторых местах.

Рука ее взметнулась к талии. С тех пор как они в последний раз видели друг друга, прошло почти три месяца. Джиллиан знала, что выглядит теперь совсем иначе, чем в тот день, когда он ее покинул.

– Робби говорит, что я располнела.

– Нет, вряд ли, – усмехнулся в ответ Гарет. – Ты еще прекраснее, чем когда бы то ни было.

Его взгляд бродил по ее лицу с нетерпением, почти с алчностью, заставив ее сразу воспрянуть духом. Затем глаза его остановились на ее губах, отчего розовый румянец на ее щеках стал пунцовым, а сердце бешено заколотилось.

Его тонкие сильные пальцы подхватили ее под локоть, и они вместе направились в главный зал, куда уже начали понемногу собираться рыцари Гарета, узнавшие о возвращении хозяина. Пока слуги подавали на стол мясо и эль, они беседовали обо всем, что произошло в его отсутствие. Его люди горели нетерпением узнать последние новости из внешнего мира. Но когда один из рыцарей поинтересовался, чем занят сейчас король, внутри у Гарета словно погас свет и он внезапно стал печальным и задумчивым. Люди за столом притихли, вопросительно глядя на хозяина.

– Ветры недовольства дуют над страной, и притом сильнее, чем когда бы то ни было. Я боюсь за Англию. Я боюсь за Соммерфилд, – задушевно произнес Гарет. – До сих пор я старался не принимать ничью сторону – не идти на поводу у короля и не поддерживать мятежников. Однако теперь я задаюсь вопросом… не ошибся ли я?

– Вы сделали то, что должны были сделать, – ответил сэр Годфри. – Боже правый, ведь он же держал в руках жизнь вашего сына! Вы не могли помешать ему взять маленького Робби в заложники. Иначе королевские войска сровняли бы Соммерфилд с землей!

Гарет поднял руку.

– Мне приятно слышать от вас эти слова, ибо, должен вам признаться, король подверг меня суровому испытанию. За несколько недель я изъездил едва ли не каждый холм и долину в Англии по меньшей мере по три раза. Король, видите ли, пожелал, чтобы я втерся в доверие к баронам, дабы снова привлечь их на его сторону. – Он помрачнел. – Нелегкая задача, смею вас заверить. По правде говоря, нередко мне едва удавалось унести вовремя ноги, ибо среди баронов есть немало таких, кто до сих пор смотрит на меня с подозрением, поскольку я не присутствовал на встрече в Раннимиде – и, возможно, зря. После того как Великая хартия вольностей потерпела поражение, ряды повстанцев заметно поредели, но теперь оставшиеся совершают набеги на владения короля, и я боюсь, как бы они не разорвали наше бедное королевство на части. Они не могут договориться между собой, что давно уже следовало бы сделать, и вместо этого погрязли в междоусобных распрях. К тому же сейчас для Англии появилась еще одна угроза…

– Из Франции, – тихо закончил за пего сэр Маркус.

– Да, – подтвердил Гарет, и было видно, что каждое слово давалось ему с трудом. – Королю удалось заручиться благоволением папы. Иоанн пообещал ему, что когда с мятежными баронами будет покончено, он немедленно поведет свою армию в Святую землю. Теперь повстанцы оказались в немилости у церковных властей. Сражаясь против Иоанна, они превратили папу в своего врага. Просто глупцы, – заявил Гарет без обиняков, – все до единого, и только эта глупость заставила их обратиться к принцу Людовику Французскому, чтобы тот помог им нанести поражение королю Иоанну. Однако единственное желание Людовика – самому завладеть Англией! Более того, он уже захватил несколько замков в юго-восточной оконечности королевства, однако даже не подумал вернуть их баронам, умолявшим его о содействии. Вместо этого Людовик передал их своим собственным приспешникам!

Среди собравшихся пронесся протестующий ропот. Люди переглядывались между собой, не скрывая своего изумления и негодования.

– Я должен быть с вами откровенным. Король капризен и непредсказуем. Он доверил большую часть своего состояния монастырям, разбросанным по всей стране. Однако теперь он возит повсюду за собой в своем кортеже золото и драгоценности. – Гарет сделал паузу, окинув взглядом собравшихся за столом. – Если король Иоанн сумеет взять верх над баронами и принцем Людовиком, мы все проиграем. Но если победа окажется на стороне принца Людовика, мы все равно проиграем. Я не хочу делать вид, будто всегда принимал только верные решения. Однако нам всем сейчас предстоит сделать выбор, и я свой уже сделал. – Голос его выдавал глубокую убежденность в своей правоте. – Я больше не покину Соммерфилд. Я и так уже слишком долго отсутствовал. Король уже конфисковал замки и имущество многих из повстанцев, и я не намерен помогать ему в этом. Сейчас каждый сам за себя. Я не намерен уступать Соммерфилд ни королю Иоанну, ни Людовику Французскому, ни кому бы то ни было. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить мой дом, мои земли, мою семью и моих людей. Я не осужу вас и не стану вас останавливать, если вы решите принять сторону короля или повстанцев. Каким бы ни был ваш выбор, вы всегда вольны меня покинуть.

В зале воцарилась тишина. Джиллиан затаила дыхание.

Маркус первым поднялся с места, за ним Годфри и Бентли, и вскоре уже все рыцари вскочили на ноги, высоко подняв свои мечи. Раздались дружные возгласы:

– Мы с вами, милорд!

– С вами до конца, милорд!

То было трогательное, волнующее зрелище. Слезы обожгли глаза Джиллиан, слезы гордости за мужа. Сколько же мужества требовалось от Гарета, чтобы проявить подобное смирение в присутствии своих людей!

Немного времени спустя они поднялись по ступенькам лестницы в спальню. Едва оказавшись там, Гарет сразу направился к камину. Он стоял там довольно долго, повернувшись к Джиллиан спиной и не говоря ни слова. Почувствовав напряжение в его позе, она нахмурилась.

– Гарет, – произнесла она наконец, – что случилось?

Плечи его казались сгорбленными, затем как-то неестественно поникли. Он обернулся, оказавшись к ней лицом к лицу, и в глубине его глаз отражались боль и неуверенность. В уголках губ залегли скорбные складки.

– Я был в Корнуолле, – произнес он тихо, – на морском побережье. Я остановился возле сельской церкви, чтобы отдать дань памяти могиле брата Болдрика.

– И что, ты это сделал? – Ей стало страшно.

– Нет. Никакой могилы там не оказалось.

– Что?! – воскликнула она. Гарет покачал головой.

– Я говорил с отцом Эйданом. По его словам, после нашего отъезда состояние брата Болдрика еще более ухудшилось, и он лежал при смерти. Однажды ночью отцу Эйдану пришлось его соборовать, и по завершении обряда брат Болдрик попросил оставить его одного. Отец Эйдан уважил его желание и удалился. – Он сделал паузу. – На следующее утро брат Болдрик ушел…

– Тогда почему же ты не нашел его могилы?

– Он ушел, Джиллиан. Ночью он покинул церковь. На следующее утро один из жителей деревни обнаружил следы недалеко от той самой хижины на берегу.

Джиллиан с ужасом уставилась на Гарета. Ей казалось просто немыслимым, чтобы брат Болдрик бросился в волны моря или остался лежать на берегу до тех пор, пока смерть и прилив не унесли его тело.

– Скорее всего мы так и не узнаем, почему он это сделал, – продолжал Гарет мягко. – Отец Эйдан ничего не смог мне объяснить.

– Ушел, чтобы умереть в одиночестве, – прошептала Джиллиан. – Не хотел ни для кого быть обузой…

Однако почти тут же в голову ей пришла другая страшная догадка. Может быть, причина была иной? Ей невольно вспомнилась судьба отца. Не потому ли, что Эллис из Уэстербрука покончил с собой, брат Болдрик решил последовать его примеру? Впрочем, Гарет прав, подумала она про себя с горечью. Скорее всего они так никогда и не узнают правды. Во всяком случае, не сейчас.

Слеза скатилась по ее щеке, потом еще и еще… Гарет сделал было шаг в ее сторону, однако Джиллиан замотала головой.

– Нет. – Голос ее дрогнул. – Да, мне сейчас тяжело, но в глубине души я все это время знала, что брат Болдрик мертв. Со мной все в порядке, честное слово. – И смахнула слезы со щек.

– Это еще не все, – тихо сказал Гарет. Джиллиан уставилась на него. По-видимому, что-то в выражении его лица выдало его. Сердце ее бешено заколотилось, внутри все сжалось от страха.

– Это касается короля, не так ли?

– Да. Он… просто безумен, как мне кажется. Всю свою жизнь насмехался над Богом и церковью, однако теперь он стал бояться Его. Он сам понимает, что много грешил в своей жизни, и теперь носит на шее реликвии святых, умоляя Бога пощадить его. Он все время опасается, что его отравят, и не садится за стол до тех пор, пока кто-нибудь из его приближенных не попробует его еду и питье. То он подозревает каждого встречного в заговоре с целью захвата короны. То вдруг заявляет, что убийца, которому удалось тогда скрыться, по-прежнему разыскивает его, чтобы уничтожить. Джиллиан, он снова поклялся во что бы то ни стало найти и покарать сообщника твоего отца… и Клифтона тоже.

Джиллиан побледнела, дыхание ее стало прерывистым. – А я?

– Он ничего не говорил о тебе, Джиллиан. И клянусь гробом Господним, ни король, ни кто-либо из его людей не посмеет причинить тебе ни малейшего вреда.

Джиллиан ничего не ответила.

– Послушай меня, – произнес он, первым нарушив воцарившееся молчание.

Она не хотела этого. Все ее существо, казалось, разрывалось на части. Однако в его тоне присутствовало нечто, требовавшее беспрекословного подчинения. Нетвердой походкой она пересекла комнату.

– Джиллиан… – Он перехватил ее руку, сжав ее между своими ладонями. У него были настоящие крепкие мужские руки, и ей вдруг снова захотелось расплакаться. – Ты слышишь меня, любимая?

– Да, – отозвалась она безжизненным тоном.

– Но ты мне не веришь. Джиллиан сглотнула.

– Нет, дело не в этом, – отозвалась она чуть слышно и попыталась отстраниться от него. Его хватка сделалась еще крепче.

– Что же тогда?

Храбрость изменила ей, сменившись набиравшим силу страхом. Она едва в состоянии была говорить из-за комка, вставшего в горле.

– Поклянись мне, – произнесла она срывающимся голосом. – Дай мне слово, что, если со мной что-нибудь случится, ты позаботишься о нашем ребенке.

Гарет выругался себе под нос.

– Только не надо смотреть на меня так! Ничего с тобой не случится, обещаю.

Их глаза на миг встретились, она не выдержала его взгляда. Гарет снова выругался и притянул ее к себе поближе.

– Взгляни на меня, дорогая.

Блестящие сапфировые глаза были обращены на его лицо, и его выражение тут же смягчилось.

– Знай, что я твой муж. Знай, что я твой отныне и навеки. – Голос его понизился почти до шепота: – Знай, что я никогда не предам тебя.

Глава 21

«Знай, что я твой муж».

«Знай, что я твой, отныне и навеки».

«Знай, что я никогда не предам тебя».

Сердце сжалось в груди Джиллиан. Его клятва заставила ее затрепетать всем существом. Всхлипнув, она спрятала лицо у него на плече. Гарет запустил пальцы в ее волосы, заставив ее приподнять голову.

Ее руки обвили его шею, и она обратила к нему дрожащие губы, словно в беззвучном призыве. Глаза Гарета вспыхнули. Из горла у него вырвалось приглушенное восклицание, и почти тут же его губы накрыли ее собственные. Он целовал ее так, как ей это виделось в ее грезах – с нежной властностью, со всепоглощающей силой. Опутанная темной сетью желания, Джиллиан почувствовала, как страсть струится по ее жилам, растекаясь по всему телу и притупляя все прочие чувства.

Загорелая рука опустилась к ее животу. Его растопыренные пальцы оказались такими длинными, что почти полностью накрыли собой ее округлившийся живот, внутри которого свернулось в клубочек их дитя. Гарет неожиданно опустился перед ней на колени и, задрав высоко юбки, положил ладони ей на живот. Джиллиан так и ахнула, упершись руками в его плечи:

– Гарет, перестань!

Он перехватил ее руки и прижал их к бокам.

– Тебе нечего стесняться, любимая. Я мечтал увидеть тебя такой.

– Ну, не совсем такой, надо полагать. – Когда он уезжал, ее талия еще оставалась тонкой, но теперь ее фигура заметно округлилась.

– А вот тут ты ошибаешься! – Его слова сопровождались низким хриплым смешком, руки двигались беззастенчиво по гладкой упругой поверхности ее живота. – Я так соскучился по твоему лицу… по твоему аромату… – Он поцеловал ее живот. – Ты прекрасна и желанна, как всегда, и… о Боже, как же мне тебя не хватало!

Последнее чувство нашло самый живой отклик в ее душе, и внезапно он оказался на ногах, высоко подняв ее в воздух. Изящные пальчики покоились поверх жесткой щетины, покрывавшей его подбородок. Джиллиан улыбнулась, чувствуя, как радость пронизала все ее существо, подобно солнечному свету, пробившемуся сквозь туман.

– Мне тоже очень не хватало вас, милорд, – призналась она, безбоязненно открывая ему душу.

Гарет с нежностью рассмеялся:

– В таком случае, думаю, нам лучше продолжить этот разговор здесь.

Он уложил ее на постель, поспешно сбросив с себя одежду. Смущение, которое она чувствовала оттого, что он увидел ее в таком виде, скоро исчезло в потоке пламенных поцелуев и пылких ласк. Возможно, дело было в ее беременности, а возможно, в продолжительной разлуке, однако она ощущала каждое его прикосновение вплоть до самых заветных глубин ее души. Она громко вскрикнула, когда он проник в ее тело и его дыхание коснулось ее рта. Он наполнил ее собой, как его ребенок наполнил собой ее чрево. Теперь в ее душе больше не оставалось места для пустоты.

Дважды она поднималась по спирали до небес, прежде чем он достиг вершины блаженства. Затем она медленно опустилась с райских высот на землю. Жестом, в котором чувствовалась непередаваемая словами мягкость, он смахнул влажные черные волосы с ее лба и припал к ее губам долгим нежным поцелуем, после чего привлек ее поближе к своему боку.

Перед самым ужином Робби недовольно надул губы, когда няня пришла за ним, чтобы уложить в постель. Он просил и умолял, однако Гарет оставался непреклонным. Наконец Робби, нахмурившись, взглянул на него снизу вверх, расположившись как раз между его сапог.

– Один поцелуй, и я пойду спать, папа, – заявил он. Взгляд Гарета как всегда был полон любви к сыну. Он покорно наклонился вперед и запечатлел легкий поцелуй на румяной щеке. Его рука на фоне белой кожи мальчика выглядела особенно загорелой.

– Ну а теперь пора в постель, сынок, – произнес он с притворной строгостью.

Глаза Робби вспыхнули озорным блеском.

– Нет, – произнес он, сморщив носик. – Теперь еще один поцелуй от мамы.

Джиллиан любовалась им, улыбаясь и качая головой, поскольку понимала, что он просто хотел оттянуть неизбежное. Но едва она услышала просьбу мальчика, которую тот произнес таким веселым, беззаботным тоном, как улыбка замерла на ее губах. Она была поражена тем, с какой легкостью Робби называл ее мамой и как естественно это звучало в его устах. Но это было впервые в присутствии Гарета.

Под взглядом Гарета у Джиллиан перехватило дыхание, однако она старалась этого не показывать и с самым беспечным видом, на какой только была способна, наклонилась к Робби, чтобы поцеловать его. Вскоре тот, довольный, вприпрыжку удалился вместе со своей няней.

Собрав всю свою смелость, Джиллиан рискнула бросить беглый взгляд на Гарета. На лице его застыло какое-то странное выражение, и сердце в ее груди на миг замерло. Селеста. Он думал сейчас о Селесте.

– Ты не возражаешь против того, что он зовет меня мамой? – спросила она тихо.

– Нет, – ответил он, однако в его тоне она не заметила ни одобрения, ни неодобрения.

Джиллиан сглотнула.

– Ты не сердишься на меня? – Она считала своим долгом объясниться. – Видишь ли, когда ты уехал… дети дразнили его, говоря, что мать его бросила. Мальчик был совершенно подавлен, Гарет. Когда он попросил меня, я… я просто не могла ему отказать.

Он спокойно посмотрел ей в глаза:

– Почему я должен на тебя сердиться, Джиллиан?

– Потому, что я буду для него единственной матерью, которую он когда-либо узнает, – выпалила она. – Я… а не Селеста!

Он внимательнее всмотрелся в ее черты и тихо произнес:

– И ты думаешь, что я стану из-за этого сердиться? Джиллиан смущенно отвела глаза в сторону, не зная, что ответить.

– Да… то есть нет. – Она прерывисто вздохнула. – Ох, помоги мне Бог, я не знаю!

Он взял ее за подбородок.

– Робби любит тебя. Ты заботишься о нем так, как может заботиться только родная мать. – Тут его губы изогнулись в самой настоящей улыбке. – И я знаю, что ты любишь его, как может любить только родная мать. Так почему же я должен на тебя сердиться?

Глаза Джиллиан наполнились слезами.

– Но как быть с ней, Гарет? – Губы ее задрожали. – Не будет ли она сердиться из-за того, что ее сын называет другую женщину «мама»?

У Гарета перехватило дыхание. Улыбка померкла на его лице. Ибо они оба поняли без лишних слов, кого именно она имела в виду.

Селеста.

И где-то в глубине души Гарет сознавал, что она задала ему одновременно и другой вопрос.

– Мне бы хотелось думать, – ответил он мягко, осторожно подбирая слова, – что, как и я, она была бы признательна судьбе за то, что ее сына любит такая женщина, как ты.

Затем он так же осторожно заключил ее в объятия. Он знал, что его жена была сейчас особенно уязвима, и Бог свидетель, он ни в коем случае не хотел причинять ей боль…

Он не станет рассказывать ей о женщине, чей хрупкий облик на один короткий миг между двумя вздохами возник в его памяти. Женщине, чьи волосы развевались над ее плечами, подобно яркому солнечному свету, чья забота и сердечное тепло окружали всех ее близких кольцом любви. Когда-нибудь – возможно, но только не сейчас. Сейчас для него было вполне достаточно держать жену в объятиях и чувствовать, как ее маленькие изящные пальчики ухватились доверчиво за воротник его туники. Гарет со вздохом прижал к себе свою обожаемую жену, уткнувшись подбородком в темные волосы. Затем поднес ее руку к губам и запечатлел поцелуй на ладони.

Джиллиан, подумал он. Сердце мое. Жизнь моя. Да, возможно, когда-нибудь, когда настанет срок…

Пока же ему было довольно одного воспоминания.


Лето близилось к концу. Урожай на полях был собран, дни становились короче, а ночи – все более холодными и влажными.

Ребенок в ее чреве между тем рос день ото дня. Он шевелился так сильно, что порой будил ее прямо посреди ночи. Многие из женщин в замке уверяли Джиллиан, что она отлично переносила беременность, и они были правы. Она не стала неуклюжей или неловкой, однако не могла сидеть подолгу на одном месте, так как потом ей трудно было перевести дух.

Она часто вспоминала о брате Болдрике и Клифтоне. Ее до сих пор мучил вопрос, каким образом брату Болдрику удалось подняться со своего смертного одра и покинуть отца Эйдана. Что было у него на уме? Она до сих пор оплакивала его смерть и сильно по нему тосковала, ведь он так долго был частью ее жизни! Но в конце концов все же смирилась с его уходом.

Гораздо труднее ей было принять возможность того, что Клифтон тоже мертв. Она даже мысли подобной не допускала! Он наверняка жив и где-то в этом мире встретил этим летом свой тринадцатый день рождения. Не исключено даже, что он стал оруженосцем у какого-нибудь рыцаря, обучаясь воинскому искусству. По правде говоря, мальчик не мог бы найти для себя в этом деле лучшего наставника, чем ее муж, и Джиллиан всей душой молила Бога, чтобы так оно и произошло. О, если бы только она могла послать ему весточку о том, что он скоро станет дядей!

После своего возвращения Гарет уделял большую часть времени и сил оборонительным укреплениям замка. Стены Соммсрфилда были тщательно осмотрены и отремонтированы каменщиком, припасы собраны и заложены в амбары намного раньше обычного времени осенней жатвы. Несколько раз она замечала, как он с тревогой всматривался в горизонт. Его рыцари ежедневно упражнялись с оружием, однако во дворе не было слышно обычных шуток и смеха. Джиллиан понимала, что он опасался угрозы извне, со стороны войск короля… или кого-то еще.

С ней он оставался неизменно внимательным и заботливым, принимая во внимание ее состояние, и всегда готов был подставить ей под ноги скамеечку или подать руку, когда она в том нуждалась. Однако Джиллиан не могла отделаться от назойливых сомнений, которые вызывали в ее душе настоящую бурю. Не сожалел ли он теперь о том, что принял ее сторону и женился на ней, чтобы спасти от короля? Не проникся ли он к ней отвращением? Ведь отныне он будет навеки обременен ребенком, которого он не хотел, и женой, которая ему не была нужна. Не потому ли он защищал ее сейчас, что этот ребенок был его собственным? А когда малыш появится на свет, что ее ждет? Ведь тогда у Гарета не останется никаких причин выгораживать ее перед королем Иоанном. Не захочет ли он избавиться от нее? Каждый его взгляд, каждое прикосновение вызывали в ее груди жаркую волну возбуждения. О да, он предавался с ней любви так же страстно, как и всегда. Она бережно хранила в душе каждую ночь, когда он держал ее в объятиях, будь то в порыве страсти или в минуту покоя. Однако он ни разу не произнес слов любви.

Если все то, о чем ей приходилось слышать, было правдой, то Гарет уже знал в своей жизни любовь настолько великую, что он никогда больше не полюбит другую женщину… не полюбит ее. Ах, как отчаянно Джиллиан пыталась уловить хотя бы малейший проблеск надежды!

Однажды днем она сидела вместе с Робби в розовом саду, закутав его полой своего плаща, чтобы мальчик не продрог.

– Я очень рад, что папа дома, – произнес он внезапно. – Когда он уехал, я так скучал!

Она поцеловала его в лоб.

– Я тоже, Робби.

Какое-то время он в упор смотрел на нее.

– Однажды я видел, как папа тебя поцеловал.

– Вот как?

– Да, – заявил он серьезно. – Вот так. – Он чмокнул себя губами в ладошку, все это время изображая на лице самые немыслимые гримасы.

Джиллиан едва подавила смешок.

– Папа любит тебя, да? Наверное, любит, раз он тебя целует.

Улыбка сразу исчезла с губ Джиллиан, а вместе с ней и часть ее веселья. Она не могла произнести в ответ ни слова, однако Робби, похоже, ничего не заметил.

– Ты ведь тоже любишь его, да?

Джиллиан не была готова к острой, раздирающей душу боли, которая пронзила ей грудь при этих словах. Однако Робби смотрел на нее по-детски невинным взором, ожидая ответа.

– Да, – прошептала она, едва справившись с комком в горле. – Я тоже люблю его. Но пусть это будет еще одним секретом между нами, Робби… пока.

Изумрудные глаза мальчика вспыхнули, и он энергично закивал головой. Джиллиан крепче прижала его к себе, едва сдерживая слезы. Сердце ее разрывалось на части…

Время родов неумолимо приближалось.

Возможно, именно этим объяснялось гнетущее беспокойство внутри Джиллиан – или затянувшимися приготовлениями замка к обороне. Так или иначе, Джиллиан просто места себе не находила от тревоги.

В последние дни ее все чаще и чаще стал посещать один и тот же сон – сон о том, как за день до покушения на жизнь короля она услышала голоса в приемной и увидела тень человека, находившегося там вместе с ее отцом. Отец сильно разгневался на нее и кричал, что она не имеет права за ним шпионить.

Однако в действительности все произошло несколько иначе. Отец действительно сердился на нее. «Не говори об этом никому», – предостерег он ее тогда. И она действительно никому ничего не сказала, если не считать брата Болдрика.

И тут она снова увидела перед собой высоко на стене позади ее отца чью-то тень. Некое смутное воспоминание не давало ей покоя, нечто крайне важное, терзавшее рассудок. Однако, как она ни старалась, она не могла дать ему определения – ни во сне, ни при ярком свете дня.

Однажды вечером она ворочалась без сна в постели. Гарет все не ложился спать. Было уже далеко за полночь, когда ее мысли стали наконец расплываться и ее начала одолевать дремота. Но тут скрипнула дверь, и она с громким криком подскочила на постели. Однако это оказался Гарет, который наконец решил удалиться к себе в спальню. Он бросился к постели:. – В чем дело, Джиллиан? Неужели ребенок…

– Нет, – отозвалась она дрожащим голосом. – До рождения ребенка остался еще почти месяц. Просто ты меня напугал.

Сильные руки сомкнулись вокруг ее плеч.

– Ты думаешь, король пришлет сюда своих ищеек, чтобы разнюхать, когда малыш появится на свет?

Она и впрямь опасалась, что Роджер Сеймур с его злобными черными глазками появится в этот самый миг у ворот замка.

– Если ребенок родится вовремя, – произнесла она нетвердым голосом, – Иоанн сразу догадается, что ты ему солгал.

Гарет погладил ее по щеке.

– Не тревожься понапрасну. Если такое и впрямь случится, я сумею с ним справиться. Однако я полагаю, у короля Иоанна сейчас другие, куда более важные заботы.

Джиллиан не была введена в заблуждение его сухим тоном. Она понимала, что он хотел ее успокоить. Тем не менее она молила Бога, чтобы ребенок родился раньше срока, ибо в своей ярости король был способен на любой безумный поступок.

Гарет разделся и улегся рядом с ней, обняв за плечи. «Не тревожься понапрасну». Если бы это было так просто!

– Гарет, – прошептала она.

– Что, моя прелесть? – Он запечатлел поцелуй на ее мягких пунцовых губах.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18