Глава 23

Натаниель быстро выздоравливал, и никто не радовался этому больше Элизабет. Но ее глубоко огорчали отношения между братьями. Она втайне надеялась, что печальный случай поможет им примириться, но Морган продолжал упорствовать и держался от брата на расстоянии. Он ни разу не зашел к Натаниелю, чтобы справиться о его здоровье.

Тем не менее Стивен сообщил Элизабет, что Морган всякий день спрашивал о состоянии брата, что вызвало у нее большое удивление.

Когда-то она была твердо уверена, что Морган ненавидит Натаниеля, но теперь в ее душе зародились сомнения. Если Моргану безразличен брат, то почему он о нем спрашивает?

Значит, Натаниель по-прежнему ему дорог. Узы, связывающие братьев, ослабли, но не нарушились совсем. И все же отчего Морган прячет свои чувства? Что так разделило их? Какое ужасное событие сделало их врагами?

Натаниель был слабым, но не злым человеком, он не обладал таким сильным характером, как Морган. Почему же Морган не проявлял в отношениях с ним больше терпения и снисходительности?

Прошла неделя, прежде чем Натаниель достаточно окреп, чтобы ему можно было задать некоторые важные вопросы.

У Элизабет их накопилось несколько, и она твердо решила, что получит на них ответ.

Как-то она зашла в комнату Натаниеля, когда тот только что закончил обед. Он сидел в постели, опираясь на гору подушек, и с удивлением поднял бровь, когда Элизабет взяла стул и села рядом.

— Боже мой, — пошутил он, — вижу, дело будет серьезное.

Элизабет не ответила на его улыбку.

— Вы правы, две ножевые раны — это, безусловно, серьезно. Добавлю, что вопрос нуждается в дальнейшем изучении.

— Я уже все рассказал вчера полицейским, — вздохнул Натаниель, пожимая плечами. — Я не видел, кто на меня напал, злоумышленник появился откуда-то сзади.

— Это все мы уже слышали. Но меня интересует то, что вы от них скрыли.

Натаниель невольно опешил…

— Почему вы так думаете, Элизабет?

— Я не такая уж недогадливая, Натаниель. Вы являетесь сюда и просите денег. Вы признаетесь, что попали в беду. На следующий день вы подвергаетесь нападению. Тут есть какая-то связь, и не пытайтесь меня убедить в обратном.

Видимо, Элизабет не ошиблась, потому что на его лице промелькнуло выражение растерянности и обиды, но тут же исчезло. Надо отдать ему должное,

Натаниель был талантливым актером! Внезапно его плечи сгорбились.

— Вероятно, мне следует кое-что вам объяснить, — пробормотал он.

Глаза Элизабет горели от возмущения.

— Мне нужно не объяснение, а правда. Натаниель растерянным жестом пригладил волосы.

— Господи, я не знаю, с чего начать.

Поджатые губы Элизабет не обещали ничего хорошего, на этот раз ему не удастся вывернуться! Натаниель покорно вздохнул.

— Вы помните мой внезапный отъезд из Лондона?

— Еще бы! Вы утверждали, что причиной были дела, но вы лукавили.

— Вы правы. С первых дней приезда в Лондон мне страшно везло в игре в кости. Я поверил в свою удачу, Элизабет! Словно все, к чему я ни прикасался, тут же превращалось в золото. И я позабыл о чувстве меры.

— Продолжайте, — напомнила она, не спуская с него взгляда.

— Я узнал, что есть человек, у которого можно занять денег. Некий виконт Филипп Хэдли. Я взял у него в долг двадцать тысяч фунтов, я не сомневался, что выиграю целое состояние.

— Вас одолела жадность, — заметила Элизабет.

Натаниель кивнул.

— Но удача мне изменила. Я все спустил, Элизабет. Все, до последнего фунта.

— Все-все? — ужаснулась она.

— Одна-единственная партия, и я всего лишился! — Нечто похожее на рыдание вырвалось из груди Натаниеля. — Тогда я занял еще.

— Опять у виконта Хэдли?

— Да. Я слышал, что он может быть, как бы это сказать… неприятным. Но только так я мог отдать ему долг.

— И вы снова проиграли, правда? Натаниель кивнул.

— Хэдли требовал, чтобы я вернул деньги, но у меня их не было. Как-то он подослал ко мне нескольких головорезов, они меня отделали и пообещали прийти снова, если я через неделю не отдам деньги. Я был в отчаянии, Элизабет. У меня не было возможности расплатиться с ним.

Дальнейший ход событий был ясен.

— И вы решили скрыться?

— У меня не было другого выхода. Я не хотел его обмануть, просто спасал свою жизнь! Я не думал, что он станет преследовать меня за океаном, но на всякий случай решил замести следы.

— Поэтому вы не остались в Бостоне, а поехали в Нью-Йорк?

— Именно так. Там я переждал некоторое время, а потом возвратился домой, в Бостон. Но однажды вечером я заметил, что за мной идет какой-то человек.

Элизабет почувствовала леденящий душу страх.

— Его подослал Хэдли?

— Он приставил мне к горлу нож и потребовал через три дня принести деньги в бар под названием «Воронье гнездо».

— Вот тогда-то вы и явились сюда? Вы сказали мне, что вам пригодится любая сумма.

— Я сказал ему, что скоро добуду остальные, но, видно, он не поверил. В тот вечер он поджидал меня у дома, сказал, что хочет проучить меня на будущее, чтобы я не тянул с выплатой.

— Боже мой, — пробормотала Элизабет. — Вот тогда он вас и ранил. Постойте! В тот день, когда я вас нашла, я видела человека, который вышел из переулка. Он был высокий, худой и в коричневом котелке…

— Это он. Вы не ошиблись.

Все смешалось у нее в голове, и все же Элизабет нашла силы задать ему главный вопрос.

— Скажите, Натаниель, — тихо попросила она, — вы поэтому взяли мое ожерелье?

Он кивнул и отвел глаза в сторону:

— Я надеялся, что вы его не сразу хватитесь.

— Вы хотели, чтобы я подумала, что я его потеряла? Или куда-то положила?

Его молчание говорило само за себя, это было признание вины.

— Простите меня, — произнес он наконец. — Теперь оно у того человека. — Он замолчал, потом внезапно спросил:

— Морган знает, что я его взял?

— Нет. Но вы должны обязательно рассказать ему о Хэдли, Натаниель.

— Ни за что! Обещайте мне, Элизабет, что вы ему ничего не скажете. Я сам во всем разберусь!

— Не глупите, Натаниель! Вам нужна помощь Моргана. Если вы сами ему не скажете, то это сделаю я.

— Нет! И я не хочу, чтобы в это дело вмешивалась полиция.

— Подумайте, Натаниель, ведь вы рискуете жизнью.

— Совершенно верно, — вдруг прервал он ее. — Но это моя жизнь, а не чья-то другая. И я должен сам за нее отвечать. Я не желаю, чтобы Морган меня опекал.

Элизабет в нерешительности смотрела на него, беспокойство и тревога ясно читались в глубине ее прозрачных зеленых глаз.

Лицо Натаниеля смягчилось.

— Вижу, вы меня не понимаете, правда?

— Нет, понимаю… Или мне кажется, что понимаю. Но я боюсь за вас, Натаниель.

— Не надо за меня бояться. Я уже давно сам принимаю решения. — Он горько усмехнулся. — Часто ошибочные. Но Морган всегда обитает где-то неподалеку, чтобы надзирать за мной. Возможно, я сам в этом виноват.

Казалось, он разговаривает не с ней, а с самим собой.

— Вы были правы, когда говорили, что я сам должен себя содержать, а не обращаться за помощью к Моргану. Но так было всегда. Он давал мне деньги, когда я в них нуждался. Выручал из беды. Так, наверное, было легче для меня. Я ведь никогда не был особенно прилежным, я оставлял это Моргану. Он у нас в семье самый трудолюбивый. А я самый беззаботный. И беспечный.

Натаниель со значением посмотрел на свое забинтованное плечо.

— Элизабет, прошу вас, не рассказывайте ничего Моргану, — вновь повторил он. — Я сам хочу выкарабкаться. Может, у меня снова ничего не выйдет. Как бывало уже не раз.

— Не говорите так, — мягко пожурила его Элизабет. — Вы ведь не неудачник.

— Как раз наоборот. — Его улыбка была дьявольски насмешливой, настоящая улыбка Натаниеля. — Я мошенник. Негодяй. Безнравственный человек.

— Это не правда.

— Нет, правда.

— Но вы можете измениться. Я вам помогу, Натаниель.

— Какая у вас отзывчивая душа, — рассмеялся он. — Ни одна порядочная женщина не посмотрит на меня, Элизабет.

Здесь пропущен небольшой отрывок…

Она подняла лицо, уже не скрывая слез.

— Боже мой, вы его любите!

— Натаниель, я очень сожалею. Я не хотела вас обидеть.

Он схватил ее руки в свои и крепко сжал.

— К чему сожалеть, — заговорил он с жаром. — Элизабет, встреча с вами была величайшим счастьем моей жизни. Я просто слишком поздно это понял. Если кто должен сожалеть, так только я один.

Элизабет улыбнулась сквозь слезы.

— Натаниель, — начала она…

— Извините, что нарушаю столь интимную беседу, — раздался голос у дверей, — но я хотел бы побеседовать с братом наедине.

С виноватым видом Элизабет вырвала свои руки из рук Натаниеля и встала. Сердце у нее ушло в пятки. И почему только все складывается так неудачно? Вот и сейчас она ведет себя так, будто ее застали на месте преступления.

К ее изумлению, Морган сделал вид, что ничего не заметил.

— Ты не против, Элизабет? Я хотел бы поговорить с братом.

Он держался с ледяной вежливостью. Элизабет в волнении стремительно вышла из комнаты; она не решилась взглянуть на Моргана из страха увидеть осуждение на его лице.

Поморщившись от боли, Натаниель откинулся на подушки и скрестил руки на обнаженной груди. Насмешливая улыбка играла у него на губах.

— Пришел узнать о моем здоровье, Морган? Морган заложил руки за спину.

— Между прочим, я пришел к тебе с хорошими новостями. Стивен навестит тебя только завтра утром, но он очень доволен тем, как быстро ты поправляешься. Он сказал, что завтра ты уже можешь вставать и ходить по комнате, а вскоре вернешься к обычной жизни.

Натаниель коротко хмыкнул.

— Я не назвал бы твои новости приятными. Ты явился, чтобы поскорей выставить меня из своего дома.

— Ни в коем случае, Натаниель. Ты можешь оставаться здесь до полного выздоровления.

— Неужели, Морган? — теперь открыто насмехался Натаниель. — Для меня не секрет, что я нежеланный гость. Если бы не Элизабет, меня бы здесь не было.

Морган не стал ни отрицать, ни подтверждать сказанное.

— Есть еще одно обстоятельство, Натаниель. — Взгляд Моргана был таким же равнодушным, как и его тон. — Ты имеешь привычку забывать, что Элизабет моя жена. Я хочу взять с тебя обещание, что ты будешь помнить об этом.

Натаниель упрямо выставил вперед подбородок.

— Я никогда об этом не забываю.

— Неужели? А как насчет того вечера, когда ты ее целовал?

Натаниель не опустил глаз; последовала длинная пауза.

— Она меня уже простила за это, — наконец оправдался он. — К тому же я был пьян.

— Такие оправдания уже порядком надоели. У Натаниеля дернулся рот.

— Довольно учить меня, как жить, Морган.

— Согласен. Но если бы ты меня послушался, то не изуродовал бы себе жизнь.

Внезапно Натаниель перестал сдерживаться, теперь в противоположность спокойствию Моргана он пылал гневом.

— Знаешь, ты ни капельки не переменился. Ты все такой же непреклонный и суровый. Если я не поступаю по-твоему, значит, я виноват. Скажи мне, Морган, ты так же ведешь себя и с Элизабет? — Он не стал ждать ответа, но обрушил на брата новое обвинение. — Неужели тебе безразлично, что ты сделал ее несчастной?

Морган буквально окаменел.

— Это она тебе сказала?

— Зачем ей говорить? Достаточно посмотреть на нее!

Морган напрягся всем телом, сдерживая ярость; его взгляд, казалось, готов был сразить Натаниеля наповал. Наконец он медленно и глубоко вздохнул, и, когда заговорил, его голос звучал совершенно спокойно:

— Хочу предупредить тебя, братец. Я не позволю тебе разрушить и этот мой брак.

— Можешь не беспокоиться, — бросил ему в лицо Натаниель. — Ты сделаешь это сам, без меня.

Глава 24

Было уже позднее утро, когда Элизабет вышла из своей комнаты. Просто удивительно, что с ней происходило в последние дни. Сколько бы она ни спала, она все равно пробуждалась усталой, словно и не ложилась в постель. Вчера она прилегла отдохнуть после обеда, но это не прибавило ей бодрости.

Солнечные лучи струились через цветные стекла окна на лестнице, и Элизабет остановилась, восхищенная чудесным зрелищем. Весь холл внизу был окрашен в мягкие, чистые тона зеленого и розового, голубого и желтого, словно в комнату проникла радуга.

На полпути вниз Элизабет увидела Моргана, который разговаривал с Симмонсом. Симмонс кивнул и уже повернулся, чтобы уйти, но тут увидел хозяйку, и приветливая улыбка осветила его морщинистое лицо.

Морган проследил за его взглядом и, отпустив Симмонса, остался ждать Элизабет.

— Доброе утро, — неуверенно произнесла она. Но не получила ответной улыбки, а лишь легкий кивок.

Все предыдущие дни прошли в заботах о Натаниеле, и его здоровье улучшилось. Более того, завтра утром Натаниель возвращается к себе, и Элизабет очень надеялась, что его отъезд положит конец напряжению, возникшему вместе с его появлением в доме. Кстати, Стивен деликатно намекнул Элизабет, что, возможно, Морган чувствовал себя заброшенным, так как все свое время она отдавала Натаниелю. Почему-то подобная мысль никогда не приходила Элизабет в голову, но теперь казалась ей вполне разумной.

Как бы там ни было, Элизабет более всего жаждала возвращения их с Морганом нежной близости, которой они наслаждались в доме на берегу. Видимо, им никогда не договориться относительно Натаниеля, тут у Элизабет не оставалось надежд, и все же она решила забыть о разногласиях и начинать каждый день заново, без ссор и злых вспышек.

Элизабет снова напомнила себе об этом и с радостной улыбкой взяла Моргана под руку.

— Не хочешь ли позавтракать вместе со мной?

— Не могу. Я должен был быть на верфях уже час назад.

Элизабет с трудом удержалась, чтобы не убрать руку, Морган смотрел на нее так, будто ее прикосновение было для него оскорбительным.

— Хорошо, — уступила она. — Тогда, может быть, ты со мной пообедаешь?

— Между прочим, я пригласил на обед Вильсона Рида, Джастина Пауэлла и Джеймса Брубейкера, нам надо обсудить кое-какие вопросы в связи с нашим соглашением. Возможно, тебе будет скучно, но ты, конечно, можешь к нам присоединиться.

Элизабет закусила губу: его банкир, адвокат и Джеймс Брубейкер. Она поморщилась, вспомнив вечер, когда все трое приходили к ним на ужин. Морган ее ревновал, а она осыпала его упреками. Он сомневался в ее нравственности, а она вспылила и напомнила ему о той женщине, что была его любовницей.

И все же Элизабет считала своей обязанностью помогать Моргану в его делах. Она также напомнила себе, что они уже давно не обедали вместе, с того самого дня, как ранили Натаниеля; рана на плече мешала ему двигаться, поэтому Элизабет старалась присутствовать при каждой трапезе. К тому же слова Стивена не выходили у нее из головы. «Возможно, Морган чувствует себя заброшенным». Если она откажется, не подумает ли Морган, что его жена отдает предпочтение Натаниелю? Вот уж чего она совсем не хотела. Элизабет посмотрела в глаза Моргану.

— Так ты не против? Он пожал плечами.

— Мне все равно.

Не слишком любезное приглашение, но Элизабет утаила обиду.

— Тогда я обязательно буду.

По мере приближения вечера в душе Элизабет постепенно крепла надежда. Может быть, совместный обед растопит лед между ними. Когда гости уйдут, они побудут вдвоем в гостиной, и возродится хотя бы частица той прежней гармонии. Она попросит проводить ее до спальни, и если все пойдет, как задумано, она без слов возьмет его за руку и насильно втащит к себе. А там уж ночь подскажет им путь.

«Как я этого хочу, — грустно призналась себе Элизабет. — Безумно хочу». Она жаждала не только удовольствия, которое получала в его объятиях, но и молчаливого понимания, возникавшего после любовных ласк. Как она хотела, чтобы он до боли прижал ее к своей груди. Как она мечтала проснуться утром под надежной защитой его рук.

Морган не прикасался к ней даже случайно после той ужасной ссоры из-за Натаниеля. Неужели он навсегда изгнал ее из своей души и сердца? Нет, не может быть! Она не поддастся отчаянию. Все переменится, уверяла она себя. Все переменится уже сегодня вечером.

В ожидании гостей Элизабет особенно позаботилась о своем туалете. Воздушное розовое платье подчеркивало молочную белизну ее плеч и рук, высокая прическа открывала гибкую длинную шею. Элизабет только что растерла капельку духов между ключицами, когда раздался стук в дверь.

— Войдите, — крикнула она, надеясь, что голос не выдает ее нетерпения.

Морган вошел в комнату; сегодня он был еще красивее, чем обычно. Свежий запах одеколона распространился по комнате; его блестящие темные волосы были еще влажными после ванны.

Элизабет встала со стула перед туалетным столиком. Сердце замерло у нее в груди, когда он окинул ее взглядом с головы до ног.

— Ты, как всегда, удивительно хороша. Элизабет покраснела от удовольствия.

— Но чего-то не хватает. — Он в раздумье нахмурился. — К этому платью очень подойдет жемчуг.

Улыбка застыла на ее лице.

— Я подожду, пока ты его наденешь. Выдавая себя, Элизабет рукой прикрыла горло.

Она не знала, что сказать, да и какое она могла найти оправдание? «Прости меня, Морган, но Натаниель украл ожерелье, которое ты мне подарил в день нашей свадьбы»?

Элизабет сжалась от страха. Морган никогда не поймет и никогда не простит такое преступление. У нее загорелись щеки.. Она и не догадывалась, что по ее выразительному лицу все читалось, как по книге.

Морган кивнул на большую лаковую шкатулку, которая, как обычно, стояла на комоде.

— Достань ожерелье, я помогу тебе его надеть. Его спокойный голос громом отдался в ее ушах.

Широко открыв глаза, она в испуге смотрела на Моргана.

— Элизабет!

— Я… я не могу, — запинаясь пробормотала она. Морган пристально смотрел на нее.

— Почему? Разве ожерелья нет в шкатулке?

— Нет.

Ее голос упал до шепота. Словно зачарованная, Элизабет не могла оторвать взгляда от его лица. Оно было ужасно. «Ему все известно, — подумала она в тоске. — От него ничего не скроешь».

— Ты надевала его на прошлой неделе. Где же оно? Это была настоящая угроза.

— Я не знаю!

Тут она по крайней мере не лгала.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что ты его потеряла?

— Да. Да!

Она ухватилась за спасительную ложь. Ей оставалось только убедить его…

— Ты лжешь, — сказал он твердо. — Я могу отличить ложь от правды. У меня по этой части большой опыт.

Слезы были готовы хлынуть из ее глаз.

— Хорошо, я тебе все расскажу, — воскликнула она. — Помнишь тот вечер, когда Натаниель пришел ко мне за деньгами? Я не знала, что делать, и отдала ему ожерелье…

— Но ты говорила, что отдала ему деньги на домашние расходы.

Гневная складка прорезала лоб Моргана.

— Да.

— Ты отдала ему и деньги, и жемчуг? — спросил он тихим от гнева голосом.

Элизабет по-прежнему смотрела ему прямо в лицо. Она кивнула.

— Ты должна была обратиться ко мне, Элизабет. Если Натаниелю потребовались деньги, ты должна была обратиться ко мне.

— Когда вы готовы удушить друг друга? Я хотела предотвратить, а не вызвать бедствие!

Никогда прежде Элизабет не видела Моргана в таком бешенстве.

— Это твое обычное оправдание, ты всегда твердишь одно и то же. Но по крайней мере ты мне теперь ясна. — Он взглянул на часы на туалетном столике и совершенно спокойно добавил:

— А нам надо торопиться, гости уже пришли.

Именно тогда Элизабет поняла, что вечер завершится катастрофой.

Она не помнила, как прошел обед. Она улыбалась деревянной улыбкой, и ей казалось, что гости разгадали ее ложь. Жена Джастина лежала с простудой, несмотря на лето, и Элизабет вежливо справлялась о ее здоровье; между переменой блюд она поддерживала беседу с Вильсоном Ридом.

И все это время Морган не замечал жену, как будто ее и не было.

Элизабет готова была разрыдаться. Морган сидел на другом конце стола и кивал, слушая Джеймса Брубейкера; все его внимание было сосредоточено на Джеймсе и на деловых вопросах. Элизабет невольно снова и снова возвращалась к нему взглядом. Она чувствовала тяжесть в груди, возникшую с того дня, когда ранили Натаниеля. С тех самых пор Морган ни разу не удостоил ее улыбки или прикосновения.

— Мы выпьем бренди в библиотеке, Элизабет, — с удивлением услышала она свое имя. — А ты, наверное, хочешь удалиться «к себе.

Наконец-то он посмотрел на нее. Приподняв темные брови, Морган невозмутимо ждал ее ответа. Можно подумать, он обращался к бесчувственному предмету, столько равнодушия было в его взоре. Элизабет с трудом сдержала непрошеные слезы. Впервые за весь вечер он заговорил с ней за столом и только для того, чтобы услать прочь!

Она положила на тарелку свою салфетку.

— Да, я пойду к себе. Желаю вам, джентльмены, приятно провести время.

Голос совсем не походил на ее собственный, она не заметила, как Морган быстро и внимательно взглянул на нее.

Сердце Элизабет обливалось кровью, слезы совсем близко подступили к глазам, она с трудом сдерживала рыдания. Она торопливо поднялась и заспешила к двери, опасаясь, что иначе поставит всех в неловкое положение.

Но что-то явно было не так. Ее сердце тяжело стучало в груди, серый туман заклубился перед глазами, она остановилась, потому что земля выскользнула у нее из-под ног. Комната завертелась вокруг каруселью звуков и цветов. Словно издалека кто-то позвал ее по имени. Наверное, Морган, подумала она смутно, наверное, он опять сердится. Он вечно недоволен ею…

В следующее мгновение Элизабет увидела над собой несколько испуганных лиц и заморгала, пытаясь их разглядеть. Она попробовала шевельнуться, но кто-то крепко ее держал… Нет, это всего-навсего Морган, который прижимает ее к груди сильными добрыми руками. Она потянулась к его лицу, чтобы пальцами очертить красивый подбородок.

Но Морган смотрел на нее со строгим осуждением, и Элизабет не выдержала. Ее рука безвольно упала вниз, она сухо надрывно всхлипнула и отвернулась. Как во сне, она чувствовала, что ее подхватили на руки и понесли.

— Пошлите за Стивеном! — крикнул чей-то голос.

Элизабет вновь потеряла сознание, а когда очнулась, то была уже у себя в спальне, на кровати. В углу горела лампа, Морган сидел рядом, держа в своих ладонях ее руку.

Он вглядывался в ее лицо.