Глава 22

Оливия наконец задремала. Разбудил ее протяжный волчий вой. Она слегка поморщилась, не понимая со сна, что происходит. Никогда еще постель не казалось ей такой жесткой. Все ее тело одеревенело, руки, казалось, были налиты свинцом. Протяжный вой вновь разорвал тишину, и Оливия сквозь сон удивилась, кому вздумалось охотиться на самой окраине деревни, рядом с их домом. Внезапно реальность словно обрушилась на нее. Она не дома, а в каком-то Богом забытом месте, сидит на жестком, пропахшем сыростью полу в заброшенной охотничьей сторожке. А этот вой... «Но какой же это волк? – удивилась она. – Это же Люцифер!» Глаза Оливии широко распахнулись, и радостный возглас сорвался с ее губ:

– Колин, Люсинда! Они нас нашли! – Оливия слегка потрясла спящих детей.

Колин, еще не проснувшись, тер кулаками заспанные глаза. А Люсинда сонно моргала, не понимая, что так обрадовало Оливию.

Оливия с ликованием порывисто прижала к себе детей.

– Пошли, пошли, надо постараться выбраться отсюда.

С трудом ей удалось поставить Колина на ноги. Люсинда зевала не переставая. К тому времени как они все трое наконец были на ногах, лай Люцифера приблизился.

Громовой топот копыт, от которого содрогалась земля, замер у стен сторожки. Оливия услышала низкие мужские голоса, затем-на двери загремел засов.

Схватив за руки детей, она бросилась навстречу яркому дневному свету, ворвавшемз^ся через распахнутую настежь дверь в темную, пропахшую плесенью сторожку. В дверном проеме выросла высокая мужская фигура. Широко расставив ноги, мужчина оглядывался по сторонам. Плечи его были так широки, что почти задевали косяк.

– Оливия?

Доминик! Оливию словно подхватил вихрь. Протянув руки, она бросилась ему на грудь. Сильные руки обхватили ее, и она заметила, что ладонь, гладившая ее по голове, заметно дрожит.

– Господи! Я думал, что потерял тебя, – вырвалось у него. Доминик заглянул ей в глаза. – С тобой все в порядке? – Глаза его впились в ее побледневшее лицо.

– Да! Сейчас да! – Улыбка, которой одарила его Оливия, была ослепительна.

– А как дети?

– Проголодались и немного замерзли.

Колин, впрочем, уже успел обхватить Доминика за ногу. Подхватив мальчишку на руки, Доминик высоко подбросил его в воздух и осторожно опустил на пол. Люсинда, глядя на него, смущенно улыбалась. Па пороге появился Андре. Увидев его, Оливия радостно кивнула. Вслед за ним, восторженно поскуливая и бешено виляя хвостом, ворвался Люцифер.

– Как вам удалось нас отыскать? – спросила Оливия.

– Скажи спасибо Люциферу. Сначала он отыскал на дороге твой платок... – Запнувшись, Доминик обезоруживающе улыбнулся. – Или, точнее, мой платок... Черт, даже не знаю, чей он теперь! – С этими словами он вывел Оливию и детей туда, где ярко светило солнце. Завидев лошадей, Колин восторженно завопил. Доминик обернулся к Оливии. Лицо его стало мрачным. – Расскажи, что произошло, Оливия. Кто это сделал?

Но Оливии не удалось ответить. Прежде чем она успела открыть рот, откуда-то из-за ее спины донесся знакомый отвратительный голос:

– Нет нужды отвечать ему, дорогая моя. Я могу прекрасно справиться с этим сам.

Из-за угла сторожки появился Гилмор. В руке его был пистолет. Дуло угрожающе смотрело прямо в грудь Доминику. Оливия помертвела.

– Надо же... – С губ Гилмора слетел короткий смешок. – Оказывается, вы водите дружбу с этими дьяволами: не один, а сразу двое ринулись вас спасать! Что ж, не могу одобрить ваш выбор, мисс Шервуд. – Его насмешливый презрительный взгляд обратился к Доминику. – А что до вас, милорд, вы сэкономили мне время, сами явившись сюда. Жаль, конечно, что вы не один, потому что теперь мне придется убить вас всех. Раньше-то я надеялся, что вас с мисс Шервуд будет вполне достаточно.

– Если вам нужен только я, пусть остальные уйдут, – с непроницаемым лицом невозмутимо проговорил Доминик.

– Какое благородство, подумать только! – Гилмор разразился лающим смехом. – Нет, мой дорогой лорд, боюсь, так не пойдег! Я не так глуп, как вы думаете! Стоит мне их отпустить, как они мигом поднимут на ноги власти. Да и потом даже лучше, что я разом избавлюсь от всех вас! – Дикая ненависть исказила его лицо, и оно стало страшным.

Прижавшийся к ногам Андре Люцифер рванулся вперед и, оскалившись, тихо зарычал. Гилмор наставил на него пистолет.

– Уберите своего пса, или я и его пристрелю!

Но он не успел. Люцифер сделал гигантский прыжок. Оливия еще увидела, как дико расширились глаза Гилмора. Он поднял руку, но огромная собака обрушилась на него всей тяжестью и повалила на землю.

Нескольких секунд оказалось достаточно Доминику, чтобы выбить из ослабевших пальцев адвоката пистолет. А Люцифер, упираясь передними лапами Гилмору в грудь, угрожающе рычал. Вскрикнув от ужаса, тот попытался закрыться руками.

– Отгоните его! – визжал он. – Отгоните немедленно!

Забежав в сторожку, Андре отыскал веревки и быстро связал руки Гилмора, чтобы тот никому больше не причинил вреда.

Не прошло и часа, как притихший Гилмор был передан в руки деревенскому констеблю. К тому времени Оливия уже успела поведать Доминику и Андре, что заставило адвоката придумать столь дьявольский план. Им руководила патологическая ненависть ко всем цыганам, вызванная тем, что его отец изменил жене с цыганкой, а мать от горя и отчаяния покончила с собой.

– Она убила себя, – с горечью сказала Оливия, – а отец, не в силах этого перенести, окончательно спился. Гилмор винил во всех своих бедах цыган. Все эти годы ненависть и жажда мести, словно кислота, разъедали его мозг. Какая ирония судьбы! В итоге он не причинил вреда никому, кроме самого себя! – Вздохнув, она печально покачала головой. – Ему ведь угрожает тюрьма, да?

– Это самое меньшее, чего он заслуживает! – Доминик, судя по его суровому тону, не был склонен к снисходительности. – Бог мой, Оливия, неужели ты не понимаешь? Он бы прикончил всех нас! Всех, в том числе и детей!

Оливия покосилась через плечо: следом за ними ехал Андре, усадив в седло и Колина, и Люсинду.

– Кстати, детям, по-моему, давным-давно пора домой! – спохватилась она.

Вскоре Колин вернулся в объятия матери и бабушки, а маленькая Люсинда оказалась в кругу своей семьи. Мать ее рыдала от счастья, не стесняясь слез, а потом, шумно хлюпая носом, бросилась обнимать Доминика и Андре. Расчувствовавшийся отец оглушительно хлопал их по плечу.

По дороге в Рэвенвуд Доминик успел рассказать Оливии, что именно Эмили, не дождавшись сестры, кинулась искать ее и подняла тревогу. И сейчас, издалека завидев приближавшихся всадников, Эмили вихрем слетела по ступеням и бросилась на шею сестре. Обе они, сжимая друг друга в объятиях, заливались слезами, но улыбки их сияли ярче тысячи солнц.

Доминик решил предоставить Оливии возможность самой обнаружить кардинальную перемену в отношениях ее сестры с Андре.

Тот терпеливо ждал, пока сестры обнимали друг друга, заливаясь радостными слезами. Наконец, вспомнив о нем, Эмили обернулась, и глаза их встретились.

Не сказав ни слова, он протянул ей руку.

Эмили оказалась в его объятиях. И у всех, кто невольно стал свидетелем этой сцены, не осталось ни малейших сомнений по поводу чувств, что связывали молодую пару. У остолбеневшей Оливии от изумления открылся рот.

– Перестань таращиться на них, любовь моя, – весело хмыкнув, заметил Доминик.

Любовь моя! Сердце Оливии забилось сильнее. Неужели сбудется то, о чем она мечтала столько дней?

Взяв за руку, Доминик заставил ее повернуться к нему лицом и пытливо заглянул в глаза.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

У нее потеплело на душе, когда она увидела, какое беспокойство написано у него на лице.

– Все хорошо, – беззвучно выдохнула Оливия.

– Не знаю, что бы я делал, если бы потерял тебя! – Глаза Доминика потемнели.

Низкий, чуть хрипловатый голос заставил Оливию затрепетать. Ободренная, она положила руки ему на грудь и, подняв к нему лицо, чуть заметно покачала головой.

– Никогда ты не потеряешь меня, Доминик, – тихо прошептала она. – Никогда!

Казалось, он ждал именно этих слов. Доминик издал неясный стон и притянул Оливию к себе. Губы его приникли к ее рту. Оливия вздохнула от счастья и закрыла глаза, наслаждаясь его поцелуем.

За спиной у них кто-то изумленно ахнул. Оливия томно открыла глаза и увидела Эмили и Андре, не сводивших глаз с целующейся пары.

Доминик неохотно выпустил Оливию из объятий. Она повернулась к сестре, мимоходом с улыбкой отметив про себя, что Эмили, похоже, потрясена даже больше, чем она сама несколько минут назад. И стоило только сестре открыть рот, как Оливия поняла, что не ошиблась.

– Оливия... милорд... но как? – Боже милостивый!

– Судьба, – весело объяснил Доминик.

– То есть вы хотите сказать... что вы... – Взгляд Эмили метался между ними.

– Боюсь, что так, Эмили. – На губах Оливии появилась слабая улыбка. – Видишь ли, граф и я... то есть мы с ним... – Окончательно запутавшись в словах, она замолчала. Да и что было говорить? Будущее было так зыбко и неясно, что она боялась думать о нем, хотя и надеялась на лучшее. Если, конечно, она правильно истолковала те чувства, что он вложил в их поцелуй.

– Ваша сестра пытается вам сказать, дорогая Эмили, – пришел ей на помощь Доминик, – что мы с ней в последнее время стали очень близки. Весьма близки, если уж быть предельно точным.

Оливия почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Украдкой подняв глаза, она заметила, что Андре с широкой улыбкой повернулся к Эмили. Вздохнув, она сжала руки сестры.

– Я давно хотела рассказать тебе об этом, милая, – покаянно проговорила она, – но все время что-то мешало. Эмили, вспомни, как ты тогда мучилась из-за Андре, и я... я боялась, что ты меня просто не поймешь!

– Знаешь, я немного ошарашена, честное слово, и... и все! Слава Богу, и все! – Эмили ласково сжала ей пальцы, и сестры снова порывисто обнялись, потом, отодвинувшись, обменялись сияющими улыбками.

Затем Эмили с улыбкой оперлась на руку Андре, и он накрыл ее пальчики ладонью.

– Думаю, будет лучше, если я провожу Эмили домой, – заявил он. – Ей надо хоть немного отдохнуть. В конце концов, это была долгая ночь для всех нас.

– Согласен, – кивнул Доминик. – Держу пари, Оливия тоже падает с ног от усталости. – Он перевел взгляд на Эмили. – Скажите, вы будете очень скверного мнения обо мне, если я избавлю вашу сестру от необходимости возвращаться сегодня домой?

– Это зависит от многого, милорд, – лукаво ответила Эмили, в глазах которой плясали шаловливые чертики. – Например, от того, насколько честны ваши намерения.

Доминик разразился низким, чуть хрипловатым хохотом.

– Можете не сомневаться: они достаточно благородны! – Повернувшись к Оливии, он обхватил ее за талию и привлек к себе.

Андре и Эмили собрались уходить.

– Э-э... и кстати, Эмили, вот еще что... – как ни в чем не бывало окликнул ее Доминик. Эмили вопросительно глянула на него через плечо. Перехватив ее взгляд, Доминик с плутовским видом подмигнул ей так, чтобы не видела Оливия. – Я хотел сказать... думаю, в ближайшее время она вряд ли вернется.

– И что это означает, милорд, хотела бы я знать? – негодующе спросила Оливия. Сердце у нее екнуло.

– Это значит, что они хотят побыть вдвоем, как и мы с тобой. – Он ласково сжал ее пальцы.

– Да?

– Да, конечно, – с самым серьезным видом кивнул Доминик. – К тому же я хотел бы наконец закончить вчерашний разговор. Насколько я помню, мы остановились на том, что я тебе нравлюсь.

– Неужели? – изумленно протянула Оливия. В глазах ее загорелся лукавый огонек. – Что-то не припомню...

– Что ж, тогда ты не оставляешь мне выбора. Придется тебе напомнить. – Склонившись к ней, он подхватил ее на руки и взбежал по ступеням.

– Доминик! – воскликнула Оливия. – Кто-нибудь увидит...

– Ну и пусть!

– Какой ты самоуверенный! – нахмурилась она.

– Да! А ты, как всегда, чопорная и благопристойная.

Распахнув дверь в спальню, Доминик вошел и, опустив Оливию на пол, приник к ее губам. Поцелуй был таким трепетно-нежным, что слезы навернулись ей на глаза.

– М-м, – промурлыкал он, с трудом оторвавшись от ее губ. – Как ты думаешь, сколько времени я ждал этой минуты?

Ласковые руки Оливии обвились вокруг его шеи, взъерошили густые волосы.

– Столько же, сколько и я, – с дразнящей улыбкой пробормотала она.

Он взглядом ласкал ее лицо. Вдруг, вспомнив о чем-то, отстранился.

– Подожди! – бросил он.

Склонив голову на плечо, Оливия с любопытством смотрела, как он вытащил из-за ворота рубашки золотую цепочку, которую всегда носил на шее. Расстегнув замок, он быстрым движением надел цепочку на шею Оливии. Что-то приговаривая по-цыгански, он поднял висевшее на цепочке кольцо и благоговейно поднес его к губам.

– Что это? – Оливия осторожно коснулась кольца кончиком пальца.

– Цыганское заклятие, – усмехнулся он.

– Надеюсь, что нет. – Оливия насмешливо сощурила глаза.

– Нет, – кивнул он, и глаза его стали серьезными. – Считай, что это – благословение.

Потянув Оливию за руку, он подвел ее к постели и сел, усадив ее рядом.

– Когда-то оно принадлежало моей матери, – тихо сказал он. – Она никогда не расставалась с ним. А теперь... теперь я хочу, чтобы его носила моя жена.

Сердце Оливии на мгновение перестало биться. И вдруг волна радости затопила ее.

– О-о, – протянула она, – но я ведь не твоя жена!

– Но ты станешь ею.

– Неужели? – Тонкая бровь вопросительно изогнулась.

– Станешь!

– И скоро?

– Очень скоро, – рассмеявшись, уверенно пообещал он, – мы это устроим. А сейчас, – добавил он с улыбкой, полной невыразимого соблазна, – сейчас, моя дорогая, я намерен показать тебе, что такое рай.

– И как же ты собираешься это сделать?

Положив ладони ей на плечи, Доминик медленно спустил до талии ее платье.

– Если ты хоть на минуту перестанешь болтать, я тебе покажу.

– Но я... я не выйду замуж за человека, который меня не любит, – беззвучно прошептала Оливия.

Руки Доминика замерли. Внезапно до него дошло, что игра кончилась. И взгляд, который он бросил на нее, был настолько красноречив, что у Оливии все перевернулось внутри.

– Он любит тебя, поверь мне.

В его голосе звучало такое глубокое чувство, что Оливия чуть не задохнулась. Слезы, которые она не могла сдержать, затуманили ей глаза. Со стоном Доминик склонился к ней и принялся осушать их губами.

– Не плачь, дорогая. Я люблю тебя. Разве ты этого не знаешь?

– Теперь знаю... – Сердце ее было переполнено счастьем. – О, Доминик, я тоже люблю тебя. И буду любить вечно!

Слова ее словно обрушили последнюю преграду, которая разделяла их. Сжигавшая обоих страсть вспыхнула ярким пламенем. Нежные руки Оливии стянули рубашку с плеч Доминика, пока сам он срывал с нее платье. Но когда он, еле сдерживая нетерпение, опрокинул ее на постель, Оливия, слегка покачав головой и упершись ладонями в его грудь, остановила Доминика.

Без единого слова она опустилась на колени между его ног.

Холодные кончики ее пальцев погладили ему грудь, потом опустились ниже, к плоскому животу.

Одну за другой она медленно расстегнула застежки его бриджей.

Его напрягшаяся плоть, будто живое существо, выпрыгнула ей в ладонь. Оливия невольно вздрогнула, она не ожидала, что та будет такой обжигающе горячей и твердой.

Голова ее склонилась ниже. Нежные пальцы ласкали его бедра. Все было так, как он когда-то мечтал. И вот она, затаив дыхание, осторожно коснулась его восставшей плоти.

– Оливия... – У него перехватило дыхание. Доминик задыхался. Ему казалось, еще мгновение – и сердце не выдержит. – Любовь моя, что ты делаешь?

Откинув голову, Оливия взглянула ему в глаза. Как он говорил: чопорная и благопристойная? Что ж, сейчас она покажет ему, какая она. На губах ее появилась коварная улыбка.

– Собираюсь показать тебе, что такое рай.

И Бог свидетель, ей это удалось! Оливия коснулась его плоти самым кончиком языка, скользнула ниже, заставляя Доминика сгорать на медленном огне и посылая по его телу тысячи восхитительных молний. Она словно возвращала ему то наслаждение, каким прежде он одаривал ее. Полузакрыв глаза, Оливия будто пробовала его на вкус, покусывая и посасывая его плоть, словно не замечая, что все тело Доминика сотрясает дрожь.

Сейчас он не мог бы остановить ее, даже если бы захотел. Мускулы его живота окаменели. Все чувства слились в агонию экстаза. Доминик чувствовал себя беспомощной щепкой, уносимой вдаль могучим ураганом. Руки его зарылись в ее волосы.

– Прекрати, – прохрипел он. – Оливия, слышишь? Перестань, я больше не могу!

Схватив ее за плечи, он поднял Оливию с колен. Глаза Оливии сверкали торжеством: она нисколько не сомневалась, что доставила Доминику безумное наслаждение.

– Ты по-прежнему убежден, что я чопорная и благопристойная? – хихикнула она.

– Нет! – со стоном выкрикнул он. – Ты ведьма!

Сорвав, с себя остатки одежды, он перекатился на спину и, обхватив ладонями ее тонкую талию, высоко поднял Оливию над собой. Осторожно опустив вниз, он насадил ее на горделиво вздымавшееся копье, погрузившееся в ее шелковистую глубину.

Ахнув от неожиданности и наслаждения, Оливия ощутила, как Доминик заполнил ее до отказа. Его твердая плоть напряженно пульсировала глубоко внутри ее. Склонив голову так, что копна ее густых волос окутала их обоих шелковистым покрывалом, Оливия заглянула в его затуманенные глаза.

– Я... я мечтала об этом, – задыхающимся голосом призналась она. – Только не знала, возможно ли это!

– В страсти возможно многое, любимая. – С губ Доминика сорвался низкий, чувственный смех. – Я буду счастлив научить тебя искусству наслаждения. – Голос его был завораживающе властным и в то же время нежным.

И наступила тишина, прерываемая только чуть слышным шепотом и стонами.

Прошло немало времени, прежде чем стих накал обжигающей страсти. Мир и покой снизошли в их души. Устало откинувшись на подушку, Доминик лениво приподнял золотисто-русую прядь и шутливо потянул за нее.

Оливия не сводила с него глаз. Потом протянула руку и кончиком пальца обвела красивую линию его рта.

– О чем ты думаешь? – шепотом спросила она. Он лукаво улыбнулся:

– Вспоминаю, что однажды сказал тебе.

– И что же это?

– Что я сам не знаю, кто я: цыган, который не нашел свою дорогу в жизни...

– ... Или гаджо, – тихо закончила она. – Я помню. Только я думаю, что ты ни тот и ни другой. Ты был человеком, который потерял свою дорогу.

– Хочешь, открою тебе маленькую тайну? – лукаво прищурился он после недолгого молчания.

– Конечно.

Он прижался лбом к ее плечу.

– Теперь я нашел ее, – прошептал Доминик.

Оливия почувствовала, как заколотилось ее сердце.

– Да?

– Да, любовь моя, потому что я знаю, где моя дорога.

– А-а, – растерянно протянула она. – И где же она?

Обняв ее еще крепче, он шепнул в полураскрытые губы:

– Там, где ты!

Эпилог

Минул год с того дня, как они стали мужем и женой.

Оливия до сих пор с наслаждением вспоминала тот день, когда обвенчалась с Домиником. Было тепло, на небе ослепительно сияло солнце. Доминик склонялся к тому, чтобы скромно обвенчаться в Рэвенвуде, но Оливия воспротивилась. Она и представить себе не могла, что пойдет к алтарю не в прелестной крохотной церквушке Стоунбриджа.

– Оливия, – предупредил ее Доминик, – знаю, что в деревне тебя любят, но сейчас ты не просто выходишь замуж, ты становишься женой изгоя, любовь моя. Женой цыгана. Не все одобрят это. Я не хочу, чтобы тебе причинили боль.

– Ну, так пусть это будет их потеря, а не наша, – настаивала Оливия. – Я люблю тебя, Доминик Сент-Брайд, и не намерена стыдиться ни тебя, ни своей любви.

Их обвенчали в деревенской церкви. Обряд совершил преподобный Холден. Маленькая церковь была усыпана цветами, наполнявшими воздух нежным благоуханием.

Страхи, терзавшие Доминика, оказались напрасными.

Хоры старенькой церкви были забиты любопытными так, что грозили обвалиться. В церкви было не протолкнуться. Все местные жители явились полюбоваться на свадьбу. Кроме одного человека...

Не было Уильяма Данспорта.

Он уехал в Лондон неделей раньше. Возникли срочные дела – так по крайней мере объяснила его матушка. Итак, ничто не омрачало их безоблачного счастья, даже воспоминания о прошлом. Даже Роберт Гилмор больше не мог потревожить их покой. Он умер от апоплексического удара на другой день после того, как был схвачен и оказался за решеткой.

Неясный булькающий звук у груди заставил Оливию вернуться к реальности. Ее крохотный сын, похоже, насытился. Юный Тревор Майкл Сент-Брайд улыбнулся беззубым ртом и помахал в воздухе крохотным кулачком.