– Должен сказать откровенно, сэр, я считаю, что вы просто воспользовались неопытностью невинной молодой девушки, – загремел Дэниел. – Мы с ее матерью обсудили это между собой и решили, что на этот счет не может быть двух мнений. Арабелла еще не достигла совершеннолетия. И мы не давали согласия на этот брак. Поэтому я считаю, что у нас есть все основания требовать, чтобы он был аннулирован!

С губ Джастина сорвалось проклятие.

Грейс испуганно ахнула. Даже на лице Кэтрин отразился ужас. Джозеф, заметив это, метнул в сторону зятя короткий предупреждающий взгляд.

– Пожалуйста... – слабым, дрожащим голосом пробормотала Арабелла. – Может быть, вы перестанете говорить обо мне так, словно меня тут нет? Между прочим, я уже больше не ребенок! – Она повернулась к отцу: – Папа, не надо винить Джастина! И дядю Джозефа с тетей Грейс. Дело в том, что если бы кто-то пронюхал, что мы с Джастином... целовались, моя репутация погибла бы окончательно.

Дэниел посмотрел на расстроенное лицо дочери и немного смягчился.

– Мы все иногда делаем ошибки, Арабелла. Но эту ошибку, к счастью, еще можно исправить. Уверен, что этот брак будет нетрудно объявить недействительным.

Джастин весь напрягся, как туго сжатая пружина. Сейчас ему стоило невероятного усилия воли взять себя в руки и не взорваться.

– Сэр, вынужден напомнить вам, что это касается только мужа и жены. И мне очень не нравится, что вы пытаетесь вмешиваться в столь деликатное дело. А теперь, если никто из вас не возражает, я хотел бы поговорить со своей женой. Наедине.

Его взгляд скрестился со взглядом священника. Рыжие брови Дэниела сошлись на переносице.

– Э... видите ли, мой мальчик, я ведь пока что ее отец...

– Конечно. А я – хоть вам, возможно, и неприятно об этом слышать – все еще ее муж, – непререкаемым тоном отрезал Джастин. – И сейчас я желаю поговорить со своей женой наедине.

Дэниел всем своим видом ясно показывал, что не намерен сдаваться. Джастин – тоже. Джозеф и Грейс молча встали и двинулись к двери. Сейчас они оба переминались на пороге, ожидая, что будет дальше. А Джастин с Дэниелом, сверля друг друга взглядами, не сдвинулись с места. Они походили на двух псов, готовых перегрызть друг другу глотки из-за понравившейся им кости.

Наконец терпение Джастина лопнуло. Выругавшись сквозь зубы, он повернулся к Арабелле.

– Арабелла... – тихо окликнул он.

Ожидание, казалось, тянется бесконечно. Арабелла сидела молча, глядя на свои руки, безвольно лежащие на коленях. Она молчала так долго, что Джастин принялся гадать, слышала ли она, что он зовет ее. Она подняла на него глаза в тот момент, когда он уже готов был взорваться.

– Я... пожалуйста, папа. Все и порядке.

Дэниел с неудовольствием поджал губы, но вынужден был подчиниться. Он неохотно поднялся на ноги, оглянулся на жену, потом подошел к дочери. С тяжелым вздохом он погладил ее по таким же рыжим, как у него самого, волосам.

– Позови, если мы тебе понадобимся, хорошо? – тихо прошептал он.

Дверь за ним захлопнулась. Джастин и Арабелла остались одни.

Джастин не шелохнулся. Взгляд Арабеллы снова опустился вниз, на ее судорожно сжатые руки. Джастину еще никогда не доводилось видеть у нее такого бледного, до синевы, безжизненного лица.

– Ну, – с сардонической усмешкой проговорил он, – все прошло просто замечательно. Конечно, я давно успел убедиться в том, что я распутник и негодяй. Но признаться, до сегодняшнего дня я даже не подозревал, что, для того чтобы остаться наедине с собственной женой, мне нужно будет просить разрешения у ее родителей!

Слова Джастина, а вернее, то, как это было сказано, заставило ее вскинуть голову. Глаза Арабеллы полыхнули синим огнем.

– Не смей говорить дурно о папе! – бросила она. – Мой отец – самый лучший, самый добрый, самый замечательный на земле человек!

Джастин глубоко вздохнул. У него было такое чувство, какое бывает, когда пробираешься в полной темноте и кажется, что почва вот-вот уйдет из-под ног.

– Да, согласен. Твои родители – порядочные и весьма достойные люди. И я ничуть не сомневаюсь, что они искренне любят тебя. Поэтому неудивительно, что и ты так сильно привязана к ним. Ну и ситуация тоже, скажем так... весьма неординарная...

Арабелла ничем не показала, согласна она с ним или нет. Взгляд ее снова стал безучастным. Плечи опустились, руки вновь принялись теребить складки платья. Вся ее поза выражала отчаяние и безнадежность.

Сделав несколько шагов, Джастин подошел к ней и тихо опустился на колени.

– Арабелла, ты не хочешь даже посмотреть на меня?

Мягкие губы Арабеллы жалобно задрожали. Она зажмурилась, еще ниже опустив голову, и не ответила.

Тоскливая боль разлилась в груди Джастина. Повинуясь какому-то неосознанному чувству, он хотел взять ее руку в свои.

Это оказалось ошибкой. Прошипев что-то, Арабелла отшатнулась от него, как от прокаженного.

– Не смей! – прошептала она. – Не дотрагивайся до меня!

На скулах Джастина заходили желваки. В груди его удушливой волной поднимался гнев. Но, сделав над собой невероятное усилие, он загнал обиду подальше и сделал вид, что ничего особенного не произошло.

– Прошу тебя, Арабелла, – тихо проговорил он, – давай поедем домой и спокойно все обсудим.

– Нет.

– Что? – Ему показалось, что он ослышался. Арабелла покачала головой:

– Нет. Я... мне не хочется возвращаться домой. Во всяком случае, с тобой.

Глаза Джастина сузились.

– И что ты собираешься делать? Остаться тут?

Она нерешительно кивнула.

Джастин глубоко вздохнул.

– Любовь моя...

– Нет! Не смей меня так называть! И не смотри на меня так! – тонким дрожащим голосом воскликнула она. – Может быть, отец прав, и наш брак действительно нужно аннулировать!

– Но я этого не хочу! – тихо, но твердо проговорил Джастин.

Арабелла медленно подняла на него глаза. Если бы Джастин уже не стоял на коленях, одного этого взгляда было достаточно, чтобы заставить его сделать это. Ему показалось, что почва уходит у него из-под ног.

– А почему бы тебе не спросить, чего хочу я?

Он опустил голову. Больше всего ему сейчас хотелось бы заглянуть в ее сердце.

– И чего же хочешь ты? – тихо спросил он.

Арабелла тяжело задышала.

– Не знаю, – покачав головой, с трудом проговорила она. – Но я не могу думать, пока ты здесь. Когда ты рядом, со мной что-то происходит, понимаешь? Мне нужно побыть одной, Джастин! Прошу тебя, уйди! Мне нужно побыть одной!

– Нет. Тебе нужен я. Твой муж!

– Мой муж! Мой муж! – Теперь она уже почти кричала. – Человек, который женился на мне из-за какого-то пари!

– Это неправда...

– Тогда почему ты сразу не рассказал мне все, как есть? Ты говорил мне о том пари в «Уайтсе», – выпалила Арабелла. – Но ты ни словом не обмолвился мне о своем пари с Гидеоном! Почему?!

Предательские мурашки побежали по спине у Джастина. Он знал, что она права. И сам ненавидел себя в эту минуту.

– Возможно, мне следовало это сделать. Когда Гидеон сообщил мне, что уезжает в Париж, я сказал, чтобы он выкинул из головы это дурацкое пари. Но он просто отказался меня слушать. Арабелла, Богом клянусь, это пари для меня ничего не значит!

Ему не следовало этого говорить – Джастин понял это еще до того, как слова слетели с его губ. Понурившись, он беспомощно махнул рукой.

– Арабелла... прости меня... Поверь, мне очень жаль...

– О, конечно, ничуть не сомневаюсь, что ты жалеешь... о том, что я все узнала!

– Нет. Мне жаль, что я вел себя так глупо, так легкомысленно, так недостойно... что вообще ввязался в это пари. Да, возможно, я поступил эгоистично, но мне не хотелось, чтобы ты когда-нибудь узнала об этом моем поступке. – Он сделал нетерпеливый жест. – Господи помилуй, ну как мне тебе объяснить?! Я не хотел, понимаешь, не хотел причинить тебе боль!

Арабелла ничего не сказала – она просто смотрела на него с молчаливым упреком в глазах, который был для Джастина хуже самой изощренной пытки.

– Арабелла, человек, который согласился на это пари... Так вот, его больше не существует. Теперь, когда я с тобой... все изменилось. Я изменился. Может быть, в первый раз за всю свою жизнь я чувствую себя... счастливым. Спокойным. Я... – Дыхание у него перехватило. Джастин лихорадочно искал нужные слова, от души надеясь, что ему это удастся. – Я никогда ничего подобного не чувствовал, любовь моя. Никогда, честное слово! И это все благодаря тебе, Арабелла. Я знаю это. Я это чувствую. Когда я вспоминаю нашу с тобой первую ночь… то, что было между нами... ничего драгоценнее этого для меня нет, поверь. То, что между нами было – проклятие, то, что есть, – я не могу это потерять. И не хочу, понимаешь? Я не хочу потерять тебя. Для меня это хуже смерти.

Но она затрясла головой... снова и снова... словно не желая слышать то, что он говорил. Словно отталкивая его...

– Пожалуйста, уйди! – прошептала она.

– Арабелла... не делай этого! Не прогоняй меня. Я не хочу, чтобы все закончилось... так.

– Лучше бы этого вообще не было! – выкрикнула она.

Джастин молча смотрел на нее. Они были женаты. Боже правый, они ведь были мужем и женой! Они принадлежали друг другу душой и телом... Неужели же она не чувствует этого?!

– Не говори так! – Стараясь не замечать непримиримого выражения на ее лице, не думая ни о чем, он сжал ее руку в своих. Внутри у Джастина все горело – горло, легкие – все жгло, словно огнем. Но он не замечал ничего, кроме мучительной боли в сердце.

– Ты когда-то сказала, что жена всегда должна быть рядом с мужем, Арабелла. В ту ночь, когда я рассказывал тебе о своем отце...

– Я помню, что я сказала. Но... теперь все изменилось.

Слова эти обрушились ему на голову, словно каменная глыба, всей своей тяжестью придавив Джастина к земле... Ему хотелось схватить ее за плечи, встряхнуть, потребовать, чтобы она выслушала его. Хотелось прижать ее к себе и не отпускать. Не дать ей уйти. С ужасающим чувством беспомощности Джастин смотрел на нее, и ему казалось, он видит, как она ускользает от него – туда, где он уже никогда не увидит ее...

– Ты ошибаешься, – хрипло пробормотал он. – Ничего не изменилось. Кроме меня. Только я изменился... – В глазах у него все расплывалось, и Джастин вдруг понял, что у него на глазах слезы. И Арабелла тоже расплывалась у него перед глазами. Но ему уже было все равно, даже если она заметит, что он плачет. Все, о чем он мог думать сейчас, – это как помешать ей уйти. Он должен был хотя бы попытаться... Но как? Он не знач. – Прошу тебя, любимая! Мы все уладим, я тебе обещаю. Просто... – Судорога удавкой сжала ему горло. – Пойдем со мной! Давай вернемся домой! Я... я умоляю тебя, Арабелла. Давай вернемся домой.

Какой-то сдавленный звук вырвался из горла Арабеллы, полурыдание-полувздох, и почему-то это потрясло Джастина до такой степени, что он замолчал.

– Ничего не говори больше! И не смотри на меня так! – Вырвав у чего руку, Арабелла бегом бросилась к двери.

Джастин понял, что все было бесполезно. Не о чем спорить... не о чем просить.

И тогда он ушел. Ушел один.

На следующий день около полудня Себастьян, весело насвистывая какой-то легкомысленный мотив, входил в дом своего младшего брата на Беркли-сквер. Они с Джастином пользовались услугами одного и того же поверенного, и, незадолго до этого вернувшись из его конторы, Себастьян примчался к брату, горя желанием поздравить его с удачной покупкой. Артур пригласил его в дом.

– Милорд, – почтительно пробормотал он, взяв из рук Себастьяна шляпу и зонтик, – ваш приход как нельзя более кстати...

Дворецкий провел его в кабинет хозяина. Признаться, Себастьян пропустил его слова мимо ушей. И вспомнил о них, только когда увидел младшего брата.

Широко раскинув ноги, Джастин полулежал в кресле перед камином. Опешивший Себастьян сразу даже не узнал его – от обычно беззаботного и самоуверенного Джастина не осталось ничего. От его вида Себастьяна бросило в дрожь – всегда такой элегантный, сейчас Джастин был небрит, подбородок его зарос густой щетиной, мятая и несвежая рубашка расстегнута почти до пояса.

– Господи, спаси и помилуй, старина! – ахнул Себастьян. – Ты чертовски паршиво выглядишь!

Джастин угрюмо отсалютовал брату наполовину пустой бутылкой бренди.

– Спасибо. Могу, если хочешь, вернуть тебе комплимент.

Себастьян заглянул в его опухшие, налитые кровью глаза и беззвучно выругался.

– Ты пьян?!

Челюсть Джастина окаменела.

– Еще нет. Но я пытаюсь. – Нетвердой рукой он поднес бутылку к губам. – Ах, прости, как же я забыл о вежливости? Присоединяйся, если хочешь. Клянусь, ты не пожалеешь! Чертовски хорошее...

Себастьян вырвал бутылку и брезгливо оттолкнул от себя его трясущуюся руку.

– Пошел ты к дьяволу! А где Арабелла?

– Моя прелестная жена предпочла провести прошлую ночь в доме своих дяди и тети. – С губ его слетел дребезжащий смешок. – А утром оттуда явился лакей, посланный, чтобы забрать ее вещи. Так что, думаю, не сильно ошибусь, предположив, что в настоящий момент она решает, стоит ли ей сразу подать прошение о том, чтобы наш брак считался недействительным, или немного подождать. Или ждет, что решат на этот счет ее родители.

Себастьян не верил собственным ушам.

– Ради всего святого, избавь меня от своего дурацкого сарказма! – прогремел он. – И если так, тогда что ты тут сидишь, черт тебя подери?! Разве твое место сейчас здесь?!

– Она не желает меня видеть.

– О, какая чушь! – поморщился Себастьян.

– Она сама сказала мне об этом, Себастьян. Она сказала сама... Сказала... что уходит от меня, – выдавил из себя Джастин. – Нет, не так. Это я вынудил ее уйти. Это я во всем виноват... вернее, мое подлое, мерзкое поведение. Ох, Себастьян, ты должен поехать к ней!

Себастьян тяжело вздохнул в ответ.

– Может, мне тоже стоит выпить...– Налив себе изрядную порцию, он опустился в кресло напротив Джастина. – Расскажи мне, что случилось, – попросил он.

Не выбирая слов и не щадя себя, Джастин принялся рассказывать, он не пропустил ничего: начав с того памятного бала в доме Фартингейлов, он закончил вчерашним визитом Гидеона и сценой, которая разыгралась позже вечером в доме Грейс и Джозефа.

Себастьян внимательно слушал брата, стараясь не пропустить ни единого слова. Но вот Джастин закончил. Себастьян посмотрел на него и выразительным жестом вскинул брови.

– Что ж, – со вздохом объявил он, – тебе не позавидуешь!

– Спасибо, – с мрачной иронией заявил Джастин. – Просто не знаю, что бы я стал делать без твоей поддержки!

Отмахнувшись, Себастьян наклонился к нему.

– То, что произошло между вами, ужасно для вас обоих. Но не думаю, что аннулировать ваш брак можно с такой легкостью, как считает Дэниел. Во-первых, Арабелла согласилась на него добровольно – и получила согласие своего дяди с теткой. И во-вторых, брак фактически совершился, не так ли?

Вместо ответа Джастин испепелил старшего брата злобным взглядом.

Губы Себастьяна насмешливо дрогнули.

– Согласен, вопрос дурацкий.

– Ничего... – Джастин невидящим взглядом уставился куда-то в угол.

– Она – лучшее, что было в твоей жизни, верно? – напрямик спросил Себастьян.

– А я – худшее, что было в ее...

– Станешь так думать – наверняка так и будет. Как ты только не понимаешь, что это ни к чему не приведет?! Джастин, опомнись! Случается, что все поворачивается не так, как нам хотелось бы, – такова жизнь, и тут уж ничего не поделаешь. Может быть, все не так уж плохо, как ты думаешь. Возможно, ей действительно нужно время. Она успокоится… и вернется к тебе.

Джастин долго молчал.

– А что, если нет?

– Тогда заставь ее это сделать!

Мысли Джастина перенеслись к Арабелле.

Он вдруг снова увидел ее такой, как вчера, – бледной, с осунувшимся лицом, с выражением стыда и муки в остановившихся глазах – бледная тень той Арабеллы, которую он знал.

В душе у него стало черно и пусто.

– Я не смогу. И не стану этого делать, – сказал он упавшим голосом. – Себастьян, я больно обидел ее...

– Неужели ты намерен оставить все как есть?!

– А что, черт возьми, прикажешь делать? – взорвался Джастин. – Связать ее и силой увезти от родителей? Нечего сказать, здорово придумано! Уж тогда ее папенька наверняка подаст на меня в суд за похищение!

– Не думаю. В конце концов, Дэниел весьма здравомыслящий человек. Когда он увидит собственными глазами, что Арабелла несчастна без тебя, он откажется от своих намерений, вот увидишь. И Кэтрин тоже.

– Себастьян, ты как будто не слышал меня! Это Арабелла не хочет возвращаться ко мне! Думаю, она была бы рада никогда больше меня не видеть. Господи, да ей противно дышать одним воздухом со мной – я же сам видел, какое у нее было лицо!

– Она сердита и обижена на тебя, – мягко напомнил брату Себастьян. – Кстати, если ты помнишь, я видел ее, когда вы были вместе. Так вот, насколько я помню, она едва могла оторвать от тебя взгляд, впрочем, как и ты от нее.

Джастин со стоном уронил голову на руки. Какой-то инстинкт с самого начала подсказывал ему, что счастье его продлится недолго, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Да и сама Арабелла, если разобраться, тоже была слишком хороша для такого мерзавца, как он. Раньше он просто плыл по течению, бездумно прожигая свою жизнь, и только когда обрел Арабеллу, в его жизни появился смысл. Он обрел счастье. Обрел себя. Но теперь он потерял все, и ему некого в этом винить, кроме себя самого.

– Все, как она сказала... – хрипло прошептал он. – Все изменилось...

– Нет, Джастин. Ты ошибаешься. Ничего не изменилось.

Джастин поднял голову.

– Прости, мне вовсе не хочется быть грубым, но... что ты можешь знать о таких вещах?

Себастьян понимающе усмехнулся:

– Вообще говоря, немало.

– Какого дьявола... Что ты хочешь этим сказать? – взорвался Джастин. – И какого черта ты ухмыляешься?

– Ну, если тебе станет легче, вспомни, что точь-в-точь такой же разговор мы вели с тобой года два назад, только тогда ты утешал меня. А теперь наши роли переменились. Неужели ты забыл то время, когда Девон решительно отказывалась видеть меня?

Губы Джастина превратились в тонкую, словно прорезанную лезвием ножа щель.

– Помню, конечно. И кто был в этом виноват? Я, конечно. Впрочем, как всегда. Помнится, из-за меня тогда все твои надежды жениться на Девон едва не пошли прахом.

– О нет, ты тут ни при чем, Джастин, – отмахнулся Себастьян. – Мы с Девон потом выяснили это между собой. – Себастьян немного помолчал. – Похоже, у нас это наследственное – мы оба ведем себя как идиоты с женщинами, которых любим.

Джастин застыл, как будто над головой его оглушительно грянул гром. Он молча уставился на Себастьяна. Потом вдруг глаза его расширились, и слезы разом высохли в них, как по мановению волшебной палочки. Едва мог дышать, он весь покрылся холодным потом. О Боже, пронеслось у него в голове, не может быть! Что же это такое? Это сосущее, болезненное чувство, грызущее изнутри его душу... Неужели это любовь? Как странно. А он мог бы поклясться, что это нож, раз за разом вонзающийся в кровоточащую рану. В его сердце... в самое его сердце.

Но разве любовь может причинять такую боль? Нет... невозможно, думал Джастин, так не может быть. Любовь – это совсем другое. Любовь – это радость, наслаждение и... Это что-то искреннее, чистое, как...

Как сама Арабелла.

Неужели он любит Арабеллу? Быть такого не может. Джастина снова прошиб пот. Признаться даже самому себе, что он влюблен в собственную жену... Нет, это было не то признание, которое он сделал бы с легкой душой. В конце концов, всю свою жизнь он бежал от любви.

Она все же настигла его.

Но почему-то легче от этого Джастину не стало.

Собственно говоря, ему даже стало тяжелее.