Глава 6

Камерон резко повернулся. Мередит смотрела на него с озадаченным и испуганным выражением лица. Она раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука. На ее груди быстро расплывалось темно-красное пятно.

Ужас пронзил его сердце. Пресвятая Богородица! Неужели этот негодяй убил ее?

У нее подкосились ноги. Она начала оседать на землю, и Камерон едва успел подхватить ее на руки.

— Почему ты несешь меня на руках? Ты ведь сказал, что никогда не сделаешь этого? — еле слышно прошептала она.

Пресвятая Дева! Нашла же подходящее время для воспоминаний!

— Я сказал, что не понесу тебя на руках, если ты начнешь спотыкаться.

Она уткнулась лицом в его шею.

— Но я споткнулась. А ты видел это, но ничего не сказал!

Зачем она это вспоминает? Похоже, стыдится. Ему хотелось поскорее вернуться на их стоянку, но он боялся навредить Мередит. Ее тело обмякло в его руках — кажется, она потеряла сознание. Но он ошибся. Как только он опустил ее на покрытую мягким мхом землю, Мередит открыла глаза. Ее пальчики с поразительной силой вцепились в его тунику.

— Умоляю тебя… не позволяй мне… умереть… — В ее глазах была отчаянная мольба.

У него перехватило дыхание.

— Я не позволю тебе умереть, — со странной горячностью пообещал он, взяв ее за руку. — Ты слышишь меня, Мередит? Я не позволю тебе умереть.

У него гулко колотилось сердце. Он наклонился над ней. Платье на груди насквозь промокло от крови. Он быстро спустил его до талии.

У нее испуганно округлились глаза.

— Что ты делаешь?

Губы его дрогнули в улыбке. Скромная и строгая, как всегда!

— Чтобы спасти тебя, дорогуша, мне нужно сначала осмотреть рану, — сказал он, подумав, что даже если бы она захотела, то сейчас не смогла бы сопротивляться. Ее рука взметнулась вверх, как будто она хотела прикрыться, но тут же бессильно упала.

Она отвела взгляд, потом глаза ее закрылись. Может быть, она снова потеряла сознание? Если так, то это существенно упростило бы дело.

Он не обращал внимания на мягкие округлости, открывшиеся его взору, сосредоточившись исключительно на осмотре раны. Будь ее рана хотя бы на два пальца левее, у нее наверняка было бы задето сердце. Лезвие кинжала вспороло ткани под ключицей. Достав из сумы льняную салфетку и запасную тунику, он смыл кровь. Края раны были чистыми, не рваными, но он не мог определить, насколько она глубока, потому что рана продолжала кровоточить. Хотя Камерон не считал себя большим знатоком врачевания, но ему не раз приходилось помогать обрабатывать раны, и он знал, что прежде всего следует остановить кровотечение. Проклятие! Единственное, что он мог сделать, это туго перевязать рану.

С сосредоточенным выражением лица он принялся разрезать свою тунику на полосы. Сложив одну из них в несколько слоев, он изготовил толстую подушечку и, приложив к ране, укрепил ее на месте с помощью другой полосы.

Пока он ничего больше не мог для нее сделать. Он прикрыл ее своим пледом и услышал, как она тяжело и прерывисто вздохнула.

Потом она задремала. Камерон терпеливо ждал этого момента, чтобы стянуть с нее остатки окончательно пришедшего в негодность платья. Все равно его нельзя было больше носить. Он усмехнулся. Если бы она знала, что он делает, она бы наверняка убила бы его.

Сидя на корточках, он задумчиво смотрел на нее. Почему, черт возьми, она сказала этим вонючим подонкам, что он ее брат? Чтобы защитить его? Он сам во всем виноват. Поклялся, что негодяй по имени Дэвис умрет первым, и так и сделал. Но в своем гневе он забыл об осторожности. Надо было все-таки сначала прикончить Монти.

В ту ночь он спал беспокойным сном, а утром, проснувшись, увидел, что небо заволокло зловещими серыми тучами. Где-то за холмами погромыхивал гром. Мередит, бледная, осунувшаяся, не шевельнулась, когда он ее окликнул. Он встал, лихорадочно соображая, что делать дальше. Следовало перенести ее на сухое место, но он боялся ей повредить. И в то же время оставлять на влажной земле раненую женщину было нельзя, а до его крепости на Северо-Шотландском нагорье оставалось еще не менее двух дней пути. Наконец, приняв решение, он свистом подозвал Счастливчика.

Камерон помчался галопом к тому месту, где они вчера заметили фермера. Может быть, он подскажет, где они смогут найти крышу над головой.

Интуиция его не подвела. Фермер по имени Джонас, выслушав его рассказ о нападении бродяг на него и Мередит, с готовностью предложил свою помощь. Джонас думал, что Мередит его жена, а Камерон не видел необходимости его разубеждать.

— Неподалеку от вашей стоянки есть хижина пастуха, — сказал он Камерону. — Мы с женой с радостью приютили бы ее у себя, но до хижины легче добраться.

Его жена Джоанна, женщина высокая и пышнотелая, быстро принесла одеяла, ткань для перевязки и целебную мазь. Она строго наказала Камерону содержать рану в чистоте, чтобы не было нагноения. В благодарность за их щедрость Камерон оставил им пригоршню серебра, с лихвой компенсировав их затраты.

\ Все было так, как сказал Джонас: хижина располагалась на склоне холма, чуть выше того места, где они остановились на привал. Это было небольшое строение. В хижине были очаг и маленькое оконце. Теперь им было где укрыться от утренних туманов и холодного ночного воздуха. Он быстро принес в хижину свежей соломы для постели, положил ее. в углу на земляной пол и накрыл одеялом.

Он отсутствовал несколько часов, но, вернувшись, застал Мередит в том же положении, в каком ее оставил. У него екнуло сердце: кажется, она за это время даже не пошевелилась.

Он опустился на землю рядом с ней и окликнул ее.

Глаза ее медленно открылись. Ему пришлось наклониться, чтобы расслышать, что она говорит.

— Тебя так долго не было. Ты не боялся, что я убегу? Камерон не знал, смеяться ему или обругать ее. Он усмехнулся:

— А ты не боялась, что я убегу? Она отвела взгляд.

— Эта мысль приходила мне в голову, — пробормотала она.

Улыбка исчезла с его лица, он помрачнел. Неужели она действительно думала, что он ее бросит? На такое способен лишь бессердечный негодяй, а он, слава Богу, им не был!

— Мы должны перебраться в хижину, там безопасно и сухо, — тихо сказал он. — Скоро начнется дождь, а здесь нам негде укрыться.

Она кивнула и хотела было подняться.

— Нет! — остановил он ее. — Я сам. — Завернув ее в плед, он бережно взял ее на руки.

Пока он нес ее на руках, лоб ее покрылся испариной, а лицо было белым как мел. Опуская ее на солому, он заметил, что она закусила губу. У нее, наверное, разболелась потревоженная рана, но она не издала ни звука.

С трудом повернув к нему голову, она прошептала:

— Спасибо!

Совершенно измученная, она проспала весь день. К вечеру Камерон начал тревожиться. Он считал, что поступил правильно, устроив ее в хижине, однако ее щеки, которые раньше были болезненно-серого цвета, теперь лихорадочно пылали ярким багрянцем, а дыхание было частым и поверхностным. Нахмурив брови, он приложил ладонь к ее лбу. И крепко выругался. Она горела как в огне! Его охватило чувство беспомощности.

Он уже дважды спасал ей жизнь, а ведь она была из клана Монро!

А Монти? Был бы Камерон сейчас жив, если бы она не бросилась между ними? Он не знал этого. Но зато знал, что она пыталась спасти его. Он не мог не отплатить ей тем же. К тому же он пообещал, что не позволит ей умереть.

Больше он не размышлял. Набрав воды из колодца возле хижины, он уселся рядом с Мередит, держа салфетку и воду наготове. Одним движением он снял с нее плед, обнажив ее тело. Он осторожно обтирал ее мокрой салфеткой с головы до ног, охлаждая горячую кожу.

Она поежилась.

— Мое платье… Зачем ты делаешь это? Не прикасайся ко мне… там. Этого нельзя делать!

Камерон замер в недоумении. В чем дело? Почему она так боится его прикосновения? Он нутром чуял, что это объясняется не только ее скромностью. Еще сегодня утром она так его не боялась! А теперь он уловил в ее голосе неподдельный страх. Это его встревожило.

Она застонала.

— Так темно, я ничего не вижу… Я не вижу… Кто ты такой? Кто ты такой? — Она испуганно открыла глаза и уставилась на него немигающим взглядом. От этого взгляда у него мороз пробежал по коже.

Похоже, она его не узнавала. У нее начался бред. Он погладил ее плечо. Всхлипнув, она испуганно отпрянула в сторону и свернулась в клубочек.

Он пришел в отчаяние. Что, черт возьми, ему делать? Он совсем не хотел пугать ее. Но если она не позволит ему прикасаться к себе…

— Успокойся, дорогуша, я ничего плохого тебе не сделаю. Не надо меня бояться.

Если она и услышала его, то не подала виду. Он принялся тихо, спокойно бормотать ей всякий вздор. Как ни странно, звук его глуховатого низкого голоса как будто успокоил ее. Вскоре дыхание ее стало более глубоким и равномерным. Напряжение постепенно покидало ее, тело расслабилось.

Он осторожно прикоснулся кончиками пальцев к ее лбу, потом пригладил влажные пряди волос на виске. На этот раз она не отстранилась. Костяшками пальцев он погладил ее щеку. Прикосновение было похоже на ласку, и она потянулась к нему. Жар еще не прошел окончательно, но она уже не горела, да и цвет лица стал почти нормальным.

И все же что-то ее беспокоило. Губы ее время от времени двигались, пальцы что-то перебирали… «Наверное, четки», — подумал он. Он вдруг со вздохом вспомнил ту ночь, когда выкрал ее из монастыря. Когда он, подкравшись сзади, зажал ей рукой рот, четки были у нее в руках. Он покачал головой. Ишь ты, святая душа! Даже во сне молится.

Тихо всхлипнув, она перевернулась на спину.

Камерон замер. Теперь ее обнаженное тело целиком открылось его взгляду. Шелковистые пряди рыжевато-золотистых волос разметались во все стороны, длинные темные ресницы отбрасывали тени на ее щеки. Губы были слегка приоткрыты — мягкие, наверное, и очень приятные на вкус. Кожа была безупречна…

Как и вся она.

Он вдруг почувствовал жар в крови. Он не мог сдержать желание, особенно когда глаза наслаждались подобным зрелищем. Трудно было вообразить, что она готовилась к постригу. Неужели такая красота навсегда скрылась бы под грубым серым одеянием за высокими стенами монастыря?

Мысленно обзывая себя последним негодяем, он продолжал жадно разглядывать ее. Его плоть немедленно отреагировала самым естественным образом.

Ничего не поделаешь, он был всего лишь мужчиной, со здоровыми потребностями, хотя в отличие от многих мужчин не ложился в постель с кем попало. Ему пришлось признать, что она его сильно возбуждает, будит в нем первобытный инстинкт самца.

Ему вдруг пришло в голову, что если бы он положил ладонь между ее бедер и широко расставил пальцы, то мог бы обхватить весь ее живот. Именно это место притягивало его взгляд, потому что там, между бедер, располагался треугольничек таких же рыжевато-золотистых волос, как и на ее голове.

Греховное желание овладело им. Она лежала перед ним, словно изысканное блюдо, которое предлагают человеку, голодавшему много дней, и это напомнило ему о том, что он и в самом деле много недель не видел женщину. Он вдруг подумал, что плоть у нее, наверное, тугая и войти в нее будет нелегко — все равно что натянуть узкую перчатку на его разгоряченную плоть…

Пока он лечил ее рану, он прикасался к ней бесстрастно, с подчеркнутым равнодушием. Но теперь ему мучительно хотелось обласкать языком эти нежные розовые соски, зарыться пальцами в рыжеватые кудряшки между бедер и запустить один палец в скрытое от глаз отверстие, чтобы убедиться в том, что ее лоно так же плотно облегает его палец, как будет облегать орудие любви.

У него вскипела кровь. Потребность прикоснуться к ней стала главным его желанием. Девчонка, несомненно, провозгласила бы это смертным грехом…

Боже милосердный, что такое с ним происходит? Он не из тех мужчин, которые позволяют похоти брать верх над разумом. Она Монро. Его враг. Сегодня и завтра и на всю оставшуюся жизнь.

Он некоторое время беспокойно шагал взад-вперед по хижине, потом остановился возле распахнутой двери. «Иган и Финн уже подъезжают к дому», — уныло подумал он. И конечно, будут со дня на день ждать его прибытия. И что они подумают, если он не появится? Ответ на этот вопрос ему совсем не нравился. Неужели они решат, что девчонка перерезала ему горло? Не может быть. Однако Камерон знал, что его клан все равно обвинит во всем клан Монро.

Мысль о том, что это может послужить поводом для развязывания войны между кланами, потрясла его до глубины души. Он не мог изменить того, что сделал. Да и не хотел! Пусть Рыжий Ангус поверит, что его дочь мертва. Тогда он, Камерон, отомстит — без дальнейшего кровопролития.

Он долго стоял неподвижно, глядя на небо, которое заря окрасила в багровые и золотистые тона. Все дело в том, что он слишком долго был без женщины, решил он. Да, в этом все дело. Просто его тело властно требует любую женщину — пусть даже эту! Но как только они окажутся на земле Маккеев, его постыдная тяга к ней исчезнет сама собой.

Он тут же поклялся сделать все возможное, чтобы как можно скорее вылечить ее.

Глава 7

Жарко. Ей еще никогда не было так жарко. Словно адское пламя бушевало вокруг, а она лежала на раскаленных углях. Дышать было трудно, как будто легкие опалило огнем.

Мередит, временами погружаясь в забытье, парила где-то между настоящим и прошлым. В той преисподней, где она теперь пребывала, все было чужим, даже солома, на которой она лежала. Но главное — с нее сняли платье, и она лежит голая. Боже милосердный, голая!

Дрожь пронзила ее. Она чувствует чьи-то руки на теле… руки на ее животе… руки прикасаются к тем местам, которые нельзя трогать!

Она снова возвратилась в ту ночь. Смертельный ужас охватывает ее. Она отбивается наугад, не видя в темноте от кого. «Оставь меня! — кричит она. — Я пожалуюсь своему отцу!»

В ответ раздается хриплый смех. «Нет, девочка, не пожалуешься. Я слишком хорошо тебя знаю».

Резкий шепот заставляет ее съежиться. Она с ужасом понимает, что, кажется, знает этот голос… Кто он такой? Кто?

«Мери, — произносит голос. — Моя малышка Мери».

Где-то в глубине души она знает, что это всего лишь сон. Пробыв какое-то время в Конниридже, она уже научилась, закрывая глаза, не думать об этом… не вспоминать о нем… о руках в темноте… о руках, которые удерживали ее, не давая подняться.

Но теперь появилось лицо… Он наклонился над ней, строго сжав губы.

«Успокойся, дорогуша, я ничего плохого тебе не сделаю. Не надо меня бояться».

«Ну уж нет, — думала она, — как раз тебя-то мне и следует бояться». Она смутно понимала, что это Камерон Маккей. Человек, который ее ненавидит. Человек, который использует ее как орудие мести.

Она снова погрузилась в забытье. Она не сопротивлялась — она была рада забыться.

Сколько времени прошло, она не знала. Ей все еще было очень жарко и было трудно дышать.

Она с усилием подняла тяжелые.веки. Словно в тумане перед ней расплывалась красивая физиономия Камерона Маккея.

— Силы небесные! — слабым голосом произнесла она. — Значит, я попала в ад, если вижу тебя!

— Нет, дорогуша.

— Полно, не может быть! Где еще можно оказаться вместе с тобой? Не на небесах же?