12

Том провел день в офисе нового крупного клиента, «Полстар водка», постепенно снижая расценки – и, разумеется, прибыль, – лишь бы не дать перехватить контракт конкурентам. Чувствуя себя еще более ущербным от того, что при нем не было столь нужного ноутбука, он в мрачном настроении распрощался, получив заказ на пятьдесят тысяч бокалов для мартини с гравировкой и серебряные подносы с логотипом; обычно Том взвинчивал на них цены и получал кругленькую сумму. Теперь же он был до безумия доволен тем, что это хотя бы покрывает его расходы. По крайней мере, это была удача, которой можно было похвастать в банке, однако Том с болью в душе то и дело вспоминал старую поговорку: «Фортуна – капризна, а фунт – смысл жизни».

Если повезет, подумал он, то эта сделка со временем может потянуть за собой более выгодные.

Вернувшись в офис вскоре после пяти, Том с облегчением убедился, что его ноутбук на месте и в порядке, хотя на это ушло семь часов работы весьма ценившего свое время Криса Уэбба, так что фирме пришлось выложить изрядную сумму. Меж тем при ее нынешнем положении Том Брайс с трудом мог позволить себе такие расходы. Стол Питера Чарда пустовал, Саймон Вонг разговаривал по телефону, Мэгги – тоже. Оливия принесла Тому на подпись пачку писем.

Разобравшись с ними, он подошел к Крису Уэббу, которому каким-то чудом удалось восстановить базу данных, и тот убедил его, что «макинтошу» позарез необходимы очередной апгрейд (уже им проделанный) и новая антивирусная программа – естественно, за дополнительную плату. Тем не менее, он по-прежнему никак не мог объяснить, откуда взялся вирус, стерший базу данных. Разве что с диска, найденного Томом в поезде, который Крис собирался прихватить с собой для дальнейшего анализа.

После его ухода Том провел полчаса, проверяя новые сообщения, поступившие по электронной почте. А затем из любопытства открыл «Интернет эксплорер» и вошел в раздел, где были указаны все сайты, на которые он заходил за последние двадцать четыре часа. Здесь оказались пара визитов в «Гугл», несколько – в «ask.co.uk» и один в «Рэйлтрек», когда ему накануне понадобилось расписание поездов. Был еще и один визит на сайт «Полстар водка», совершенный вчера, когда он желал получше подготовиться к сегодняшней встрече. А затем он увидел еще одну, совершенно незнакомую ему «иконку».

Это была длинная цепочка букв и слешей. Перед уходом Крис Уэбб настоятельно посоветовал ему не соваться на незнакомые сайты, но Том пользовался Интернетом уже много лет и довольно хорошо в нем разбирался. Он знал, что можно подцепить вирус, открыв прикрепленный файл, но ни за что не поверил бы, что можно подхватить его с веб-сайта. Другое дело – «куки» . Он знал, что многие не слишком порядочные фирмы используют этот подлый трюк, когда ты заходишь на их сайт. «Куки» засядет в твоей системе и будет сообщать им обо всем, что ты впоследствии просматриваешь в Интернете. Таким образом они могут создать своего рода досье на индивидуальных клиентов в своей базе данных и понять, в каких товарах те заинтересованы. Но вирус? Невозможно.

Том подвел курсор к «иконке» и щелкнул мышкой.

Почти тотчас же на монитор выскочило сообщение:

– Том, тебе сегодня что-нибудь еще понадобится?

Он поднял голову. Возле стола нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Оливия с сумочкой под мышкой.

– Нет, спасибо, ничего.

Она расцвела в довольной улыбке.

– У меня жаркое свидание. Надо забежать в парикмахерскую.

– Желаю удачи!

– Он – директор по маркетингу сети крупных магазинов. Может быть, мы его чем-нибудь заинтересуем.

– Тогда вперед!

– Попробую.

Том вновь посмотрел на монитор и повторил попытку. Через мгновение появилась надпись:

Позже, тем же вечером – после большей, чем обычно, порции мартини, ужина и почти целой – вместо обычной пары бокалов – бутылки невероятно вкусного австралийского шардонне «Маргарет-Ривер», – Том поднялся в кабинет, открыл ноутбук, вошел в Интернет и принялся за работу. Новые сообщения приходили каждые несколько минут.

В двух письмах подряд он обнаружил пусть скромные, но повторные заказы, что его порадовало. Следующее послание было от директора по маркетингу одного из их крупнейших клиентов, лично благодарившего Тома за превосходно выполненную работу, позволившую с успехом провести 50-летний юбилей фирмы.

На все возрастающем душевном подъеме Том просмотрел остальные письма, некоторые откладывая «на потом», другие – стирая, на третьи – отвечая. А затем на мониторе возникло новое сообщение. Оно гласило:

Том едва успел дочитать, как текст исчез с монитора. А за ним начали исчезать и все остальные письма – так, словно они растворялись в кислоте.

Через минуту, а возможно, и меньше, пока он беспомощно хлопал глазами, слишком потрясенный, чтобы выключить ноутбук, все содержимое его компьютера пропало.

Том пробежался пальцами по клавиатуре. Ничего. Только пустой черный экран.

13

Старший офицер полиции Суссекса по связям с общественностью Дэннис Пондс получил от коллег кличку Проточный Пруд , скорее всего, не без оснований – слишком уж много служебной информации каким-то непостижимым образом становилось достоянием прессы, и в первую очередь подозрения падали на его отдел.

Бывший журналист, он больше походил на брокера из Сити, чем на газетчика. Слегка за сорок, с зачесанными назад черными волосами, на редкость косматыми бровями и неистребимой тягой к ярким костюмам, Пондс по мере возможностей пытался поддерживать хрупкое равновесие в отношениях между полицией и газетной братией.

Рой Грейс, поигрывая бутылочкой минералки, смотрел на него через стол с полным безразличием. Пондсу не доверяли многие полицейские, да и пресса всегда поглядывала на него с подозрением. Это была работа не из тех, где можно снискать лавры, а вот огрести шишек… Один полицейский пиарщик кончил в психиатрической клинике, другой, как хорошо помнил Грейс, день-деньской тянул виски из карманной фляжки.

Выложив на стол Грейса целую коллекцию утренних газет, Пондс теперь ерзал перед ним, нервно похрустывая суставами пальцев.

– Рой, по крайней мере, мы добились, чтобы это не попало на первую полосу, – извиняющимся тоном сказал он, приподнимая брови, смахивавшие на парочку вот-вот готовых взлететь ворон.

«Чушь, – подумал Грейс, – нам просто повезло, что сейчас все перемывают косточки принцу Чарльзу и его избраннице Камилле». Таковы уж нынешние времена: заметка об обезглавленном трупе заняла всего несколько строчек на внутренних полосах ряда газет, в большинстве же об этом не упоминалось и вовсе. Зато в лежавшей перед Грейсом «Дейли мейл» такой «лакомый кусочек», как репортаж «Полицейская погоня в Суссексе уносит две жизни», раскатали на целых полполосы, как, впрочем, чуть ли не в каждой национальной газете.

– Ты сделал все, что мог, – успокоил его Грейс, в отличие от многих коллег понимавший всю важность связей с общественностью.

– Ты тоже здорово провел пресс-конференцию, – похвалил его Проточный Пруд. – Лучшее, что у нас есть сегодня, – это история с расчлененкой. Я назначил пресс-конференцию на два. Ты согласен?

– Да я всей этой своре готов глотки перерезать! – буркнул Грейс.

– Ты не мог бы дать мне что-нибудь для них заранее?

Грейс задумчиво покрутил туда-сюда крышечку бутылки.

– Отпечатки пальцев нигде не проходили. Ждем из лаборатории анализ ДНК, а тем временем проверяем список пропавших без вести.

– Будем говорить, что головы нет?

– Я не хочу, чтобы пока об этом кто-нибудь знал. Просто скажу им, что тело сильно обезображено, и это затрудняет опознание.

– А мне-то казалось, что это я – спец вешать лапшу на уши.

– Ты оказался хорошим учителем, – улыбнулся Грейс.

Теперь брови Пондса походили на двух ворон в полете.

– Еще какие-нибудь зацепки есть?

– Брось, Дэннис. Сейчас ты говоришь как журналист.

– Я хочу кинуть им кость.

– Есть несколько возможных совпадений.

– Да, но я слышал, что, скорее всего, это девушка из Брайтона, какая-то стажерка юридического, разве не так?

– Где ты это услышал? – удивленно поинтересовался Грейс.

– Так, ходят слухи, – пожал плечами пиарщик.

– Что еще за слухи? Кто, черт возьми, тебе это выложил?

Пондс честными глазами уставился на детектива-суперинтендента.

– Мне сегодня звонили уже три журналиста.

Грейс вспомнил вчерашний разговор с Гленном Брэнсоном по мобильнику, когда тот высказал предположение относительно личности покойной. Может быть, его кто-то прослушивает? Но это практически невозможно – новые телефоны снабжены скремблерами, шифрующими все переговоры. Со стуком поставив минералку на стол, Грейс сердито буркнул:

– Кто, мать их так, им разболтал? Дэннис, кем бы эта погибшая девушка ни оказалась, у нее есть семья. Может быть, муж или мать, может, отец, дети… и все они ее любили. Мы не можем позволить себе делать такие предположения вслух.

– Я знаю, Рой. Но и прессе мы лгать не можем.

Как обычно, думая о Сэнди, Грейс сказал:

– Послушай, ты в состоянии уразуметь, что любой, у кого пропал без вести близкий человек, чья внешность хотя бы отдаленно напоминает убитую, не пропустит ни единой газеты или телепередачи, будет жадно ловить каждое слово, что скажут по радио? Мое дело – не внушать надежду, а ловить преступников.

Дэннис Пондс уже строчил в отрывном блокноте.

– Лучше не бывает! – возбужденно бросил он. – Отличная финальная фраза, просто бьет наповал! Я могу использовать это при подготовке пресс-релиза?

Несколько секунд Грейс молча смотрел на него. Типичный пиарщик – лишь бы «било наповал». Скорее всего, именно этого Пондс от него и добивался. Рой кивнул и посмотрел на часы, собираясь в оперативный отдел на планерку со своей бригадой. А затем надо на вскрытие, назначенное на десять.

Впрочем, существовала и еще одна причина, по которой ему так хотелось присутствовать на вскрытии. Это не имело никакого отношения к несчастной молодой женщине, чьи расчлененные останки теперь будет кромсать дальше еще и патологоанатом. Куда больше в морге его интересовала другая молодая женщина, с которой у него на сегодняшний вечер было назначено свидание.

Под горой бумаг у него на столе был припрятан «стильный» мужской журнал «FHM». Грейс надеялся выкроить сегодня утром хоть пару минут, чтобы пролистать его и присмотреть себе что-нибудь посовременнее. Гленн Брэнсон то и дело подшучивал над его одеждой, стрижкой, даже, черт побери, часами! Его верные старые «сейко», подаренные Сэнди, сейчас и самому Рою казались слишком маленькими, слишком вчерашними, подавали о нем тревожные сигналы. Возможно, они даже неправильно показывали время.

Какого черта нужно выглядеть круто? Стоит ли стараться, когда тебе почти сороковник? Но тут Грейс подумал о Клио Мори, и у него в животе все задрожало от возбуждения. И он понял – да, постараться стоило, да еще как!

Ему показалось, что Дэннис Пондс никогда не заткнется, но Грейс стоически терпел, зная, что сейчас ему, как никогда, нужна поддержка пиарщика. Кроме того, Пондс разболтал довольно много любопытного о главном констебле, замначальника полиции Элисон Воспер, а потом намекнул, что главный суперинтендент Гэри Уэстон, непосредственный шеф Грейса, похоже, больше интересуется скачками и собачьими бегами, чем работой, и люди начинают это замечать и обсуждать.

Независимо от того, соответствовало ли это истине, то, что амбициозный шеф Грейса позволил подмокнуть своей репутации, было хуже некуда. По старой дружбе он был обязан как-то его предупредить, но как? А кроме того – в чем Рой не хотел себе сознаваться, – порой он сам слегка завидовал образу жизни Гэри Уэстона, его любящей семье, умению понравиться людям, легкому, почти без усилий, продвижению по службе… Он вспомнил кем-то сказанные слова: «Каждый раз, когда мой друг добивается успехов, во мне что-то умирает». Как ни печально, это соответствовало действительности.

Наконец Дэннис Пондс убрался восвояси. Едва за ним захлопнулась дверь, Грейс схватил журнал и принялся быстро его листать. Буквально через несколько минут мрачное настроение вернулось. На двадцати страницах – двадцать различных моделей мужской одежды! И которая же из них поможет ему на свидании выглядеть современным и… крутым? А какая выставит на посмешище?

Есть только один способ это выяснить, с грустью подумал он, заранее готовясь к тому, что его ждет серьезная «потеря лица».

14

Выйдя из кабинета, Грейс оказался на территории «помощников руководителя», которую Элинор делила еще с тремя коллегами. Работавшие здесь четыре женщины «прикрывали спину» всем старшим офицерам управления, кроме Гэри Уэстона, имевшего собственную личную помощницу.

Одной из причин неприязни Грейса к этому зданию было полное единообразие во всем. То ли потому, что в управлении совсем недавно сделали ремонт, то ли потому, что оно находилось практически за чертой города, здесь все выглядело каким-то вылизанным и стерильным. Ни выбоин, ни царапин на стенах, сделанных хулиганами, ни потертых ковров, ни покрытых застарелым слоем никотина потолков, какие увидишь в большинстве полицейских участков, ни треснувших стекол в окнах, разбитых стульев и обшарпанных столов – всей этой патины, нарастающей за долгие годы верной службы, придающей зданию характер и почти жилой вид, хотя, честно говоря, не всегда приятный.

На столе у Элинор стояла изящная китайская вазочка с пышным букетиком фиалок, фото ее четверых детей (но, что любопытно, ни одного фото мужа), наполовину решенная головоломка «судоку», вырванная из газеты, и пластиковая коробка с ленчем. На спинке стула висел аккуратно сложенный кардиган.

При виде Грейса она подняла голову и, как всегда, нервно улыбнулась. После нескольких лет совместной работы она взяла в привычку автоматически делать несколько определенных вещей – в частности, «чистить» его деловой дневник, когда он руководил расследованием очередного тяжкого преступления.

Элинор вкратце доложила, что избавила его от присутствия на целых трех заседаниях: внутридисциплинарного комитета, Общебританской комиссии по нераскрытым делам и по поводу утверждения списка команды регби полиции Суссекса.

Затем ему на мобильный позвонила Эмили Гейлор из брайтонского судебного отдела, его куратор по процессу Суреша Хоссейна, уведомившая, что сегодня его присутствия в суде точно не потребуется. Хоссейн был местным домовладельцем, обвинявшимся в убийстве конкурента.

Подхватив кейс с тщательно спрятанным там журналом, Грейс прошествовал по застеленному зеленым ковром большому залу, где трудились рядовые сотрудники. Слева, за прозрачной стеной, располагался просторный кабинет главного детектива-суперинтендента Гэри Уэстона. Было видно, как Гэри с деловым видом что-то диктует помощнице.

Дойдя до двери в конце коридора, Грейс поднес карточку-пропуск к серому глазу электронного замка «Интерфлекс» и, толкнув дверь, оказался в устланном серой ковровой дорожкой длинном тихом коридоре, где вкусно пахло свежей краской. Посреди большого, обитого красным фетром щита, озаглавленного «Операция „Лиссабон“», красовалась фотография бородатого мужчины восточного типа в окружении нескольких сделанных с разных точек и помеченных красными кружками снимков расположенного у подножия высоких скал каменистого пляжа местного курорта Бичи-Хэд. На этом месте у основания утеса был обнаружен неопознанный мертвый мужчина. Поначалу его приняли за очередного самоубийцу, пока вскрытие не показало, что со скалы его столкнули уже мертвым.

Грейс миновал следственный отдел, где над раскрытием особо тяжких преступлений работали оперативники, а затем дверь слева с табличкой «Руководитель бригады» – его личный кабинет до раскрытия дела. Прямо напротив нее находилась еще одна, озаглавленная «Оперативный штаб № 1», куда он и вошел.

Оперативные штабы № 1 и № 2 являли собой нервные центры, куда стекалась вся информация обо всех достижениях и неудачах. Несмотря на то, что матовые стекла окон располагались слишком высоко и сквозь них ничего не было видно, зал со свежевыкрашенными белыми стенами казался просторным и хорошо освещенным. Он, словно электростанция в миниатюре, излучал положительную энергию, и это была любимая комната Грейса во всем управлении. В других же здешних помещениях Рой начинал скучать по шумной атмосфере дежурок полицейского участка, где, можно сказать, и вырос.

Оперативный штаб был оформлен в футуристическом стиле – с тем же успехом здесь мог бы располагаться Центр управления полетами НАСА в Хьюстоне. L-образной формы комната делилась на три секции, в каждой из которых хватало места для длинного овального стола, где могли легко разместиться восемь человек, и массивные белые стенды с надписями «Операция „Баклан“», «Операция „Лиссабон“» и «Операция „Сугроб“». Все стенды сплошь покрывали фотографии с места преступления и диаграммы, показывающие, как продвигается следствие. Теперь здесь появился еще один, поставленный лишь вчера днем: «Соловей». Название для операции было выбрано наугад компьютером управления полиции графства для расследования дела об обезглавленной девушке.

В отличие от остальных кабинетов полицейского управления здесь ни на столах, ни на стенах не было ничего личного: ни семейных фотографий, ни постеров футбольных команд, ни объявлений о предстоящих спортивных матчах, ни карикатур. Решительно все предметы в зале, не считая мебели и оборудования, имели самое непосредственное отношение к текущему делу. Здесь даже не стоял привычный гомон шутливых перебранок – только тишина, свидетельствовавшая о полной сосредоточенности, негромкое жужжание телефонов и шелест листков бумаги, выползающих из деловито гудящих лазерных принтеров.

Каждой из бригад придавались как минимум офис-менеджер (обычно сержант или инспектор), системный оператор, следивший за работой оборудования, аналитик, координатор и наборщик. Грейс знал большинство этих людей, но все они были слишком заняты, чтобы отрывать их от дела ради обмена приветствиями.

Когда он направился к своей бригаде, никто даже не поднял головы, кроме детектива-сержанта Гленна Брэнсона, чернокожего верзилы под два метра ростом, с лысой, как метеорит, головой, дружески махнувшего ему рукой. Как обычно, он был облачен в один из своих любимых кричащих костюмов – на сей раз это был коричневый в меловую полоску, делающий его похожим больше на процветающего наркоторговца, чем на полицейского. Наряд дополняли белая рубашка со стоячим воротничком и галстук, выглядевший так, будто его разрисовывал шимпанзе-дальтоник, накурившийся крэка.

– Привет, старичок! – окликнул он Грейса голосом достаточно громким, чтобы заставить всех присутствующих на мгновение вскинуться.

Рой Грейс с легкой улыбкой оглядел свою бригаду. Большую часть этой восьмерки он утащил за собой, едва успев раскрыть последнее дело. Это означало, что у людей практически не было времени передохнуть, но вместе они являли собой отличную команду, и Грейсу очень не хотелось ее дробить.