17

Отряд из десяти гвардейцев дворцовой стражи сопровождал их сквозь ворота в трепещущем свете множества факелов. Один из них, капитан, схватил Сандаал за другое плечо своими железными пальцами. Сандаал, почти исчерпавшая запас своих душевных сил, все еще пыталась идти с высоко поднятой головой, с ничего не выражающим лицом. Герцог Госнийский по-прежнему держал ее за другую руку, и хотя его пальцы не впивались так глубоко, его прикосновение тоже нельзя было назвать нежным.

Она потерпела полное поражение. Долгие годы, на протяжении которых она вынашивала и обдумывала свои мстительные планы, ни к чему не привели. Все закончилось неудачей. От жалости к самой себе ее шаги стали неуклюжими и тяжелыми. Клятва отомстить за мертвого брата оказалась непосильной тяжестью для двадцатилетней девушки… хотя именно она помогла ей выжить, давая ей опору и цель в жизни в моменты, когда все остальное переставало иметь для нее значение.

Наконец они приблизились к темницам. Это были подземные катакомбы, вырытые в склоне холма неподалеку от того места, где когда-то стоял храм Мезона. Портал входа был высечен из серого гранита и выглядел совершенно обыкновенно, словно за ним не начинались страшные сырые коридоры подземных темниц. Впрочем, Сандаал приходилось кое-что слышать о том, что происходило с теми, кто попадал в сырые казематы в толще холма, и она невольно отшатнулась, когда перед ней разверзлась темная бездна, в которую вели узкие каменные ступеньки.

Это ее движение, конечно, ни к чему не привело, кроме того, что она получила от капитана стражников хлесткий удар в лицо.

Когда стражник попытался ударить ее снова, Дэви перехватил его запястье свободной рукой. Колдовской Камень у него на груди вспыхнул, и лицо офицера исказилось от боли.

— Не вздумайте позволять себе вольности с этой леди, — строго предупредил его Дэви.

Он говорил спокойным, негромким голосом, но в нем явно слышалась смертельная угроза. Когда Дэви выпустил руку офицера, зловещее сияние Колдовского Камня погасло.

На лице капитана Сандаал увидела гнев, однако там были и уважение, и страх. Теперь дворцовая стража будет обращаться с ней куда осторожнее, и за это леди была благодарна герцогу. В смертельных политических играх, столь распространенных в Ксенаре, проигравший не мог надеяться на справедливость, а только на быстрый конец.

Тем временем ее ввели под низкую каменную арку входа, и от зловония, поднимающегося из темниц, Сандаал затошнило. Герцог выпустил ее руку.

— Я вернусь через некоторое время вместе с Великим посланником, — объявил он капитану.

Сандаал внезапно осознала, что ее ждет, и ощутила в груди ледяной комок страха.

— Нет, милорд! Прошу вас! Не оставляйте меня в этом месте!

— У меня нет выбора, — ответил Дэви, и Сандаал показалось, что глядящие на нее глаза герцога выточены из зеленоватого океанского льда.

В панике леди Д'Лелан схватила герцога Госнийского за рукав:

— Умоляю тебя, Дэви. Отпусти меня. Я исчезну и никогда больше не вернусь. Никто никогда больше не услышит обо мне, как будто я умерла.

— Ты и так скоро умрешь, — не без удовольствия проворчал капитан.

— Заткнись, — резко оборвал его Госни, не отрывая взгляда от Сандаал. — Для меня, миледи, ваша измена значит очень мало. Я мог бы даже простить вам ваши шпионские происки и покушение на их величества… Но вы убили двоих детей, одного из них — еще не рожденным, в утробе матери, и покушались убить третьего. Не сомневаюсь, что следующей жертвой была бы Лилит.

— Нет! Дэви, выслушай меня. Как я могла совершить все это? Я любила Робина. Я всегда любила детей и хотела отомстить лишь королю Виннамира. — Леди Д'Лелан судорожно вздохнула: — Меня можно обвинить только в покушении на жизнь короля Виннамира и ни в чем больше. По законам Ксенары за одно лишь это меня приговорят к смерти, но я не хочу умирать и знать, что ты считаешь меня виновной в совершении таких злодеяний, как убийства детей! Я не делала этого… не могла сделать!

Дэвин Дэринсон покачал головой:

— Слова… ты всегда умела красиво говорить, но на этот раз твое красноречие тебя подвело. Как лучше всего отомстить человеку, который убил твою семью? Конечно же, надо убить его собственных детей!

Сандаал разрыдалась, но герцог лишь горько усмехнулся:

— Вы напрасно тратите наше время, миледи. Ваше холодное и безжалостное сердце предало вас.

Затем Дэви отозвал в сторону офицера и быстро пошептался с ним о чем-то. Потом он ушел, оставив ее наедине с отрядом солдат, которые ни капли — она чувствовала это — ей не сочувствовали. Капитан толкнул ее в спину в направлении узких каменных ступеней, исчезающих во тьме. На сквозняке свет факелов метался из стороны в сторону, а слезы застилали глаза Сандаал, и поэтому, спускаясь по лестнице, она постоянно оступалась и чуть не падала. Впрочем, ступени были настолько круты, что по ним нелегко было бы спуститься и при нормальном освещении.

Мысль о смерти и пугала, и сердила ее. Если она умрет, это будет означать, что с домом Леланов покончено и что сделал это не кто иной, как ненавистный Гэйлон Рейссон. Все ее тщательно взлелеянные и продуманные планы ни к чему не привели.

На лестничных пролетах внезапно сильно запахло горелым мясом; а откуда-то снизу донеслись отчаянные вопли. Сандаал огляделась по сторонам широко открытыми от ужаса глазами и увидела глумливые усмешки на лицах солдат. Они продолжали гнать ее вниз по ступеням, в страшное подземелье.

Наконец она оказалась в огромной и темной комнате, посреди которой в огромной жаровне тлела целая гора раскаленных углей. В их красном свете возле тяжелого стола быстро двигались какие-то темные тени. Вопли, которые она слышала, превратились в жалобное хныканье.

— А это еще кто такая? — спросил кто-то сиплым жутким голосом.

— Преступница. Она пыталась прикончить короля Виннамира, — со смешком отозвался капитан.

— Ну-ну!

Говоривший приблизился так, что на него упал свет факела и Сандаал увидела голого по пояс мужчину. Его широкие плечи и налитые мускулы рук лоснились от пота.

— Вот уже много лет к нам не попадали такие милашки да еще столь богато одетые. Добро пожаловать в темницы Джейка, миледи. У нас самые лучшие инструменты во всей стране, госпожа. — Несмотря на свои устрашающие размеры, Джейк поклонился на удивление грациозно. — Нужно отдать должное требованиям закона, но я не стану пытать вас за попытку убить Гэйлона Рейссона… о, нет. Мы станем мучить вас лишь за то, что ваша попытка не удалась.

Запрокинув назад голову, он оглушительно расхохотался. Дворцовая стража дружно вторила его смеху.

— Давайте-ка ее сюда, — приказал наконец Джейк, и Сандаал почувствовала, что ее снова схватили грубые сильные руки. Солдаты поволокли ее вслед за палачом.

Джейк долго гремел цепями на стеллажах, выбирая подходящие.

— Вот эти, мне кажется, подойдут, — проворчал он. — Они достаточно маленькие.

Сандаал тупо смотрела, как он застегивает замки ручных кандалов вокруг ее запястий. Наручники были соединены такой толстой и тяжелой цепью, что руки ее непроизвольно опустились под этим немалым весом. Своим концом цепь доставала до земли.

— Отведи ее в номер третий, дружище, — Джейк бросил одному из солдат звякнувшее кольцо с ключами. На столе возле жаровни кто-то громко застонал, и Джейк обернулся.

— Не беспокойся, голубчик, никто про тебя не забыл, — проворчал он почти ласково.

Стражник повел Сандаал по узкому коридору. Запах мочи и испражнений едва чувствовался, заглушенный запахом гниющей плоти. Вскоре они остановились возле глухой дубовой двери, в самом верху которой было выпилено крошечное квадратное окошко. Молодой солдат отпер дверь ключом и широко распахнул ее внутрь камеры. Затем он повернулся к Сандаал. Они были одни в коридоре, освещенном лишь тусклым светом факела на стене. Солдат плотоядно облизнулся и притянул леди к себе. Сандаал почувствовала, как рука в грубой перчатке ласкает ее тело сквозь шелк платья.

Оттолкнув солдата, Сандаал круто развернулась, раскручивая тяжелую цепь. Как ни слабы были ее усилия, но цепь успела набрать скорость и высоту и с лязгом ударила солдата по уху. Тот отшатнулся, ударившись спиной о стену. Его громкий вопль боли и ярости немедленно привлек внимание остальных, и они толпой ринулись к нему на выручку. В их присутствии незадачливый стражник не осмелился отомстить Сандаал, он только держался за голову и громко стонал.

Увидев текущую из-под его руки кровь, Джейк лишь довольно хмыкнул.

— Ого! Я чувствую, что нам предстоит немало веселых минут, — проворчал он, заталкивая Сандаал в камеру. — Сломать тебя, моя дорогая, и заставить говорить — это будет редкое удовольствие.

Траурная тишина огромного дворца была нарушена криками и топотом множества ног в коридорах. Джессмин, погруженная в искусственно вызванный снотворными сон, попыталась проснуться, но это удалось ей не сразу. Лишь когда она поняла, что совсем рядом с ней раздается чей-то безутешный плач, она предприняла еще одну отчаянную попытку открыть глаза.

В комнате горела одна-единственная масляная лампа. Рыдания доносились от изголовья ее постели, и королева протянула руку, хотя это тоже оказалось нелегко.

«Это Катина», — поняла Джессмин.

— Что случилось, моя дорогая? — невнятно прошептала Джессмин, все еще сражаясь с действием снотворного зелья, которое поднес ей Нильс Хэлдрик.

— Сандаал… — пробормотала Катина и зарыдала еще громче. — Они арестовали ее за то, что она покушалась убить короля… и за убийство Робина.

Катина Д'Ял продолжала горько плакать, и Джессмин попыталась разобраться в том, что она только что услышала. Получалась какая-то бессмыслица. Снотворное мастера Хэлдрика, однако, притупило ее чувства настолько, что ей не только не хотелось плакать самой, но и нелегко было слышать чей-то плач рядом.

— Ну-ка, прекрати! — резко приказала ее величество. — Вытри слезы и рассказывай, что тут произошло.

Кэт громко высморкалась в шелковый носовой платок, затем промокнула глаза.

— Я знаю очень мало, миледи. Это Роза узнала, что…

— Что? — нетерпеливо поторопила Джессмин, не в силах скрыть свое раздражение и тревогу. — Что такого узнала Роза?

— Что Сандаал отправилась ночью в покои короля Гэйлона…

В этом месте Катина замялась.

— Она пошла туда, чтобы соблазнить и убить вашего супруга, миледи. Она убила бы его, не подоспей вовремя герцог Госнийский. Король хотел уничтожить Сандаал с помощью своего Камня, но Дэви спас ее, тоже при помощи магии. В результате вся спальня короля обгорела, вся мебель разбита…

Джессмин громко застонала. Что за безумие?! Сандаал примирилась с Гэйлоном много месяцев назад, к тому же, чтобы напасть на мага, нужно быть совершенно свихнувшимся человеком. За то время, что Сандаал была при королеве, они сблизились настолько, насколько Сандаал вообще позволяла себе сближаться с чужими людьми. И все же королева успела убедиться, что леди Д'Лелан одновременно и умна и рассудительна. Это тоже никак не вязалось с тем, что рассказывала Катина.

Между тем старшая Д'Ял продолжала тихонько плакать:

— Сандаал наняли чтобы шпионить за вами, ваше величество, чтобы собирать сведения для тех кланов, которые не хотят вашего владычества. И это она столкнула с башни Тейна и убила Робина…

— Нет! — Смущение и растерянность Джессмин нарастали. — Леди Д'Лелан любит детей. Она никогда не сможет сделать ничего такого, что причинило бы им вред.

Гнев и раздражение овладели ей совершенно, и она спросила строгим голосом:

— На основании каких улик леди Д'Лелан обвинили во всех этих преступлениях?

— Роза… — Катина зарыдала с новой силой, так что ее бессвязную речь стало почти невозможно понять. — Роза нашла письмо… договор… в комнате Сандаал. И шкатулку с золотыми монетами. Это ее вознаграждение за службу, хотя мы еще не знаем, кто ее нанял.

Молодая женщина закрыла лицо руками.

— Она всегда вела себя немного странно, но мы считали, что это от того, что ей нелегко пришлось в детстве. Что же она натворила теперь? Вы доверяли ей, ваше величество, а она предала вас. Ох, Робин, наш маленький, прелестный мальчуган… — Рыдания сдавили ей горло с такой силой, что Катина не смогла больше ничего сказать.

— Немедленно прекрати! — прикрикнула Джессмин, боясь, что иначе она не выдержит и снова погрузится в свое безысходное горе. — Где леди Д'Лелан сейчас?

— Они отправили ее в темницу, госпожа.

— В темницу? Боги мои! — королева села на кровати. — Перестань рыдать, Катина. Мне немедленно нужен лист бумаги, чернила и стило. Возьми все это в моем кабинете на столе. И поторопись.

— З-зачем?

В довершение всего на леди Д'Ял напала икота, а руки затряслись.

Королева смерила ее холодным взглядом и встала. В одной ночной рубашке она прошла в кабинет. От снотворного Хэлдрика голова немного кружилась, а руки и ноги казались тяжелыми и непослушными. Все же Джесс уселась за письменным столом и нашла необходимые письменные принадлежности. Однако написать нужные слова ей никак не удавалось. Строчки выходили неровными, да и сам текст приказа оказался наполовину на ксенарском, наполовину на виннамирском языке. Содержание его едва можно было понять, но Джессмин решила, что лучше ей все равно сейчас не написать, и потянулась за палочкой красного воска и королевской печатью.

Покушение на жизнь короля было тяжким преступлением, но Джессмин не могла осуждать леди Д'Лелан после того, как Арлин и вся ее семья погибли от рук Гэйлона. Даже сам король, будь у него достаточно времени, мог бы понять и простить Сандаал. К несчастью, времени у них было в обрез. Имея в качестве доказательства клочок бумаги и шкатулку с монетами, ксенарцы ничтоже сумняшеся возложат на плечи Сандаал и смерть Робина, и покушение на принца, и потребуют немедленной публичной экзекуции. Королеве же казалось, что она знает леди Д'Лелан достаточно долго и хорошо, чтобы понять, что вряд ли смерть маленького принца — дело ее рук.

Катина, вошедшая в кабинет вслед за королевой, осторожно заглянула в бумагу через плечо Джессмин.

— Старший дознаватель темниц вряд ли обратит внимание на этот приказ, миледи. Король намеревался предать Сандаал казни завтра утром, а до того времени приказал держать ее в катакомбах.

— В самом деле? — с иронией переспросила Джессмин. — Может быть, он и король Виннамира, но я — королева Ксенары, и мне решать, как и что делать. Я хочу одеться… немедленно.

Королева встала из-за стола, но покачнулась и тяжело осела на стул.

Леди Д'Ял торопливо бросилась к ней, чтобы поддержать ее под локоть.

— Ваше величество, вам необходимо отдохнуть. Мастер Хэлдрик дал вам слишком сильное лекарство. Он надеялся, что вы проспите всю ночь и весь день. Он очень сильно беспокоится о вашем здоровье. Мне не следовало бы будить вас сегодня…

— А когда бы я проснулась, все было бы закончено, а Сандаал мертва! — сказала Джессмин спокойно, хотя ее гнев усилился. — Как он смел сделать такое со мной — захватить власть в моей стране, пока я сплю!

— Ваше величество, я не думаю, чтобы милорд Гэйлон хотел сделать что-либо в этом роде, просто…

— Я хочу, чтобы ты помогла мне одеться, Катина. И пошли кого-нибудь, чтобы мне с кухни принесли горячего какао — мне необходимо что-то, чтобы справиться с этим снотворным снадобьем Нильса. Мы сами пойдем в катакомбы и вытащим оттуда Сандаал.

Катина Д'Ял вздрогнула, но возразить не посмела. Джессмин продолжала развивать свою мысль:

— Я чувствую, что кто-то очень хочет обвинить Сандаал Д'Лелан в том, чего она не делала, обвинить ее во всем, что случилось, вне зависимости от того, виновна она или нет. Но я не позволю, чтобы из нее сделали козла отпущения!

Катина выглядела весьма озадаченной и встревоженной.

— Но, миледи… Улики кажутся мне неопровержимыми. Сандаал виновна. Так пусть же другие занимаются этим грязным делом. Вы и так пережили слишком многое.

— Ни слова больше! — твердо сказала Джессмин. — Если ты хочешь оставаться моей фрейлиной, ты сделаешь то, что я приказываю. И быстро…

Катина с несчастным видом помогла госпоже добраться до туалетной комнаты и стала выбирать в комоде подходящее платье. Джессмин, стоя перед зеркалом, внезапно задумалась о причинах такого упрямства старшей сестры Д'Ял. Катина, безусловно, любила Робина, но она также провела в обществе Сандаал Д'Лелан несколько месяцев — довольно длительный срок если не для дружбы, то для товарищеской солидарности.

А что же Дэви? Неужели и он так быстро отвернулся от своей возлюбленной? Каковы бы ни были улики, королева желала сама выслушать объяснения молодой леди.

Джессмин как раз надевала сандалии, когда принесли горячее какао.

— Благодарю, — кивнула Джессмин и только потом заметила, что не Катина, а Нильс Хэлдрик подносит ей чашку с напитком.

— Не планируете ли вы часом выбраться из постели этой ночью? — строго поинтересовался лекарь.

Джессмин сердито покосилась на свою фрейлину.

— Болтушка, — проворчала она и повернулась к Нильсу: — Как вы, должно быть, заметили, я уже сделала это. И буду проделывать это каждую ночь, если моих фрейлин будут заточать в темницах.

— И что же вы собираетесь достичь своим походом в катакомбы? — поинтересовался Нильс. — Кроме, естественно, новых осложнений вашей болезни?

— А что вы предлагаете? — парировала Джессмин.

— Куда вы задевали свой королевский скипетр, миледи? Это ваша страна.

Поговорите для начала со своим мужем. Объясните ему, что леди будут судить по ксенарским законам и что именно ваше слово будет на этом суде решающим.

Джесс закусила губу. Гэйлон, улучив момент, попытался взять управление Ксенарой в свои руки, чего как раз и опасались главы самых влиятельных семейств в стране. Она истратила столько недель труда и приложила неимоверные усилия, чтобы доказать ксенарцам, что она — их подлинная королева. Теперь настало время доказать это собственному мужу.

— Отличное предложение, мастер Хэлдрик, — признала королева. — Но сначала я хотела бы поговорить с Великим посланником.

— Лорд Д'Ар уже давно в постели и спит, миледи. Из-за своего возраста он в большей, чем вы, степени подвержен хворям и слабостям.

— Тогда пусть остается в постели, — Джессмин встала со скамьи. — Я приду к нему в покои и поговорю с ним там.

Не обращая внимания на нахмурившегося врача, Джессмин вышла из туалетной комнаты. Катина последовала за ней.

Дэви вернулся в королевские покои. Коридоры дворца по-прежнему кишели стражниками, которые разыскивали коварного врага. Сам же этот коварный и страшный враг — молоденькая и привлекательная аристократка — уже с час находилась в заточении в катакомбах Занкоса.

Герцог скрипнул зубами, стараясь не думать о том, что он натворил. Тошнотворный запах подземелий впитался в волосы, в кожу, в одежду. Ванна могла помочь ему смыть запах, но как отделаться от ощущения вины и непоправимой ошибки?

Когда он проходил мимо дверей в детскую, его остановила Роза. Она бросилась к нему на шею и спрятала заплаканное лицо на его плече. Дэви немного поколебался, но все-таки обнял леди и прижал к себе. От ее волос пахло розовым маслом.

— Что случилось? — спросил он и погладил Розу по горячей мокрой щеке.

— Этого не может быть, милорд. Просто не может быть!

— Что? Чего не может быть?

Но Роза продолжала всхлипывать так, словно не слышала его.

— Мне нужно было только забрать свой платок… тот, который она брала поносить… А там эта коробочка… шкатулка. Она выпала из шкафчика, и все монеты рассыпались. Больше ста золотых деций… Одно золото, — рыдала она.

— Там еще была бумага. Я отдала ее королю.

— Какое золото? Чье? Что за бумага? — в отчаянии выкрикнул Дэви. — Я ничего не могу понять. Роза!

— Золото Сандаал, — тупо ответила младшая Д'Ял. — Ее золото и ее бумага. Контракт, чтобы убить маленького Робина. Но я просто не могу поверить… — и она снова залилась слезами.

Черный гнев снова закипел в груди герцога.

— Кто еще подписал эту бумагу?

— Это было оторвано… в углу страницы.

— И ты нашла эти вещи в комнате Сандаал?

— Да, милорд. Хотя мне так хотелось бы, чтобы это все было страшным сном. Боги свидетели, мне так хотелось!.. — Роза крепче прижалась к Дэви.