Он ответил взглядом, который в первый миг ее озадачил, но она тут же поняла, наполовину радуясь, наполовину огорчаясь, что ее гений куда проще, чем ей мнилось.
      - Если бы! Я и в самом деле верил.
      - С начала и до конца?
      - Нет. Но после Франкфурта - верил.
      - И сегодня вечером ничего не ведал?
      - Разве только по состоянию своих нервов.
      - Да, нервное у тебя, должно быть, состояние. - При всем том ей и теперь было жаль его. Откровенно говоря, она скорее испытывала нечто вроде разочарования. - А я, - самодовольно объявила она, - не верила.
      - Что бы вам сказать об этом тогда, - бросил ей Маршал. - Вы спасли бы меня от неловкости и...
      Но Байт его перебил:
      - Да верила она - верила, чтобы разделаться со мной!
      - Разделаться с вами?
      Мод сделала Байту знак рукой:
      - Он же не понимает.
      Он, то бишь мистер Маршал, и впрямь имел почти трагический вид.
      - Не понимаю. Ни аза не понимаю.
      - Никто из нас не понимает, - успокоил его Байт. - Нам надо с эитм кончать.
      - Вы думаете, и мне непременно надо?
      - Вам, сэр, - усмехнулся Байт, - в первую голову. Все места, как видите, плотно заняты.
      Его клиент, однако, не унимался:
      - А вдруг он снова умрет?
      - Если и умрет, то тут же снова оживет. Он никогда не умрет. Это мы умрем. А он - бессмертен.
      Байт оглядел его, этого неугомонного вопрошателя, с головы до ног; бедняга прислушивался к газетчикам на Стрэнде, из которых ни один, увы, все еще не добрался до них. И казалось, пришибленный утраченной возможностью, сам уже знал, что не в его силах суметь воспользоваться даже этой желанной помощью. И, пожалуй, именно поэтому никак не мог угомониться.
      - И это поднимет вокруг него еще больший шум?
      - Его возвращение? Колоссальный. Ведь - подумать только! - это как раз то, о чем - помните? - мы с вами говорили как об идеальном варианте. То есть, - улыбнулся Байт, - человека считают пропавшим и в то же время...
      - Его обнаруживают, - вожделенно пробормотал, словно в раздумье, Маршал.
      - Он становится сенсацией, - продолжал Байт, - благодаря собственному крушению, а он вовсе не настолько сокрушен, чтобы не знать, какой вокруг него поднят шум.
      Мод такое положение вещей тоже крайне воодушевляло:
      - От всего отказаться и в то же время все иметь.
      - О, даже лучше, - сказал ее друг, - иметь куда больше, чем все, и больше того, от чего отказался. Бидел, - не преминул он растолковать "третьему лишнему", - будет теперь иметь много больше.
      Мистер Маршал силился это освоить:
      - Больше, чем если бы умер?
      - Больше, - засмеялся Байт, - чем если бы не умирал. Именно то, чего вы, если я вас понял, желали себе и что так желали иметь. То, что я помог бы вам обрести.
      - Кто же в таком случае помогает ему?
      - Никто. Его звезда. Его гений.
      Мистер Маршал огляделся вокруг, словно в надежде обнаружить подобных помощников и в своей сфере. Она, его сфера, включала и ревущий Стрэнд, но Стрэнд - сплошная мистика и безумие! - ревел: "Бидел! Бидел!" Какой-то газетчик, издалека заприметив беседующую группу, уже поспешал к ним.
      - Но как, черт возьми?..
      - Вон, познавайте, - и Байт указал ему на приближавшийся источник.
      - А вы? Вам они не нужны? - бросился бедняга Маршал к уже удалявшейся паре.
      - Газеты? - они остановились, чтобы ответить. - Нет, с нас хватит. Мы покончили с этим. Мы ставим точку.
      - И я больше вас не увижу?
      Испуг и последняя надежда вцепиться отразились на лице Маршала, но Мод, мгновенно схватившая все, что хотел выразить ее друг, нашла нужные слова, чтобы оборониться:
      - Мы выходим из дела.
      С чем, повернувшись, уже в прямом смысле, спиной к Флит-стрит, они и пошли. Они шли вверх по холму, молча, глухие к выкрикам очередного мальчишки-газетчика, пренебрегая очередным "экстренным", шли не останавливаясь, пока несколько минут спустя не очутились в относительной тишине Ковент-Гардена, где еще не стерлись следы недавнего бурного уличного движения, но уже воцарился покой. Рев со стороны Стрэнда умолк, клиент их исчез навсегда, и теперь из открывшегося перед ними пустого пространства они могли, подняв глаза, увидеть звезды. Среди них, конечно, была и счастливая звезда Бидел-Маффета, и мысль, что это так, на мгновение притупила заносчивое чувство победы. Он все еще нависал над ними, он, бессмертный, властвовал над ночью; а они были далеко внизу, и теперь он довлел над их миром. И все же чувство облегчения, спасения, света - пока неугасимого - их доброй старой иронии остановило обоих и поставило лицом к лицу. Теперь между ними было больше, чем прежде, всякого разного, но оно не разделяло, а, напротив, соединяло, подобно глубокому потоку, по которому их несло, заставляя теснее прижаться друг к другу. И все же, все же... что-то точило Мод.
      - Значит, все было подстроено?
      - Не мною, как перед Богом... с того момента, как я не видел его.
      - Так им самим?
      - Наверное, так. Ведь все к его услугам. Нет, он для меня непостижим!
      - Но ты считал, - напомнила она, - что именно так и будет. О чем-то ты тогда думал.
      Байт замялся.
      - Я думал, это будет грандиозно, если он сумеет. Он и сумел, и вышло грандиозно, только меня при этом предали. Продали и предали. Вот почему я ухожу.
      - Вот почему и я ухожу. Нам нужно заняться чем-то иным, - и Мод улыбнулась ему, - что требует поменьше ухищрений.
      - Нам нужно любить друг друга, - сказал Говард Байт.
      - А мы на это проживем?
      Байт вновь призадумался; потом решительно заявил:
      - Да.
      - Ах, - прибавила Мод, - нам нужно заняться литературой. Теперь и материал у нас есть.
      - Для доброго старого "кирпича"? На звякающие "осколки"? Ах, на них нужен материал получше - хотя и этот годится.
      - Дa, - подтвердила она, поразмыслив, - годится, только в нем большие прорехи. Кто он - мертвец в запертом номере?
      - Я не это имел в виду. Это уже, - сказал Байт, - Бидел в лучшем виде объяснит.
      - А как? Где?
      - В Прессе. Завтра же.
      - Так быстро? - удивилась Мод.
      - Если он вернулся нынче вечером - а сейчас еще нет десяти, времени хоть отбавляй. Завтра это будет во всех газетах - вселенная подождет. Он всем нам сядет на голову. В этом его шанс. И это, - добавил молодой человек, - сделает его важной фигурой.
      - Важнее, чем прежде?
      - Четырехкратно.
      Она напряженно слушала и вдруг схватила его за рукав:
      - Иди к нему!
      Байт нахмурился:
      - Идти? К нему?
      - Сейчас же! Ты дашь объяснение! Ты!
      Он понял, но лишь покачал головой.
      - Нет уж, баста. Низкий ему поклон.
      Не сразу, но она поняла, и тут же у нее мелькнула еще одна мысль:
      - Значит, по-твоему, главная прореха в том, что у него не было никаких оснований, ничто ему не грозило?..
      - Хотел бы я знать, - сказал Говард Байт.
      - Сделал ли он что-то такое, что могло смутить Прессу?
      - Хотел бы я знать, - повторил Байт.
      - Я думала, ты знаешь.
      - Я тоже думал. Еще я думал, я знаю, что он умер. Вот и это он объяснит, - добавил Байт.
      - Завтра?
      - Нет... потом; это отдельный сюжет. Скажем, днем позже.
      - И тогда, - сказала Мод, - если объяснит!..
      - Закроет прореху? Не знаю! - И у него вырвался вздох: он терял терпение; он покончил с этим; еще немного, и прорвется раздражение. Так стремительно они жили. - Впрочем, тут потребуется тьма объяснений, - только и обронил он.
      Его сдержанность была логична, но Мод, быстро взглянув на него, определила - внезапная усталость.
      - Но остается - помнишь? - миссис Чёрнер.
      - О, да, миссис Чёрнер. Мы очень удачно ее изобрели.
      - Если это она довела его?..
      Байт усмехнулся, но не дал себя поймать.
      - Вот как? Так это она довела его?..
      Мод сразу осеклась, и, хотя улыбалась, оба, настороженные, теперь молча стояли друг против друга.
      - Как бы там ни было, - решилась Мод наконец, - теперь она выйдет за него. Так что видишь, как я была права.
      Погруженный в свои, все больше терзавшие его мысли, он потерял нить разговора.
      - Права?
      - Что не продала свое интервью с ней?
      - О, да, - вспомнил он, - совершенно права. - Но тут же повернул все в другую сторону. - А за кого выйдешь ты?
      Вместо ответа она посмотрела на него в упор. Затем огляделась, убедилась, что нет никаких препятствий, и далее, наклонившись, с нежностью, заставившей ее почувствовать себя преображенной, совсем другой - другой, даже, наверное, и на чужой глаз, - она крепко его поцеловала. А потом он взял ее под руку, и они вместе пошли дальше.
      - Вoт это по крайней мере, - сказала она, - мы поместим в газете. Доверим Прессе.
      I Улицы в северо-западной части Лондона.
      II Не понимаете? (Искаж. фр.)