Глаза Шарлотты радостно светились. Конечно же, он ведь не знал, что она беременна!

— У нас будет ребенок, — светясь от счастья, сказала она.

Он по-прежнему не двигался с мести и ничего не говорил. Шарлотта встревожилась. Она сделала несколько неуверенных шагов ему навстречу и остановилась.

— У нас будет ребенок? — наконец произнес Алекс раздраженно. Его брови взлетели вверх, что ей очень нравилось, — но не теперь, когда он смотрел на нее с нескрываемым презрением. — Не следовало бы тебе сказать: «У меня будет ребенок»? — Его голос приобрел обычные бархатные нотки и стал почти вкрадчивым. — Нет, дай подумать… По-моему, лучше сказать так: «У Графини и Близнеца будет ребенок. Поздравления всем!»

У Шарлотты упало сердце. Конечно, она знала, что его возмутят оскорбительные намеки на отношения между ней и его братом. Но она никогда не думала, что он полностью поверит этой статье. Потому что он обещал верить ей… Она не произнесла ни слова, а только смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Что касается Алекса, все его заранее продуманное спокойствие и самообладание полетели ко всем чертям. Его жена, такая прекрасная, в недоумении смотрела на него, словно и понятия не имела, о чем он говорит! И в то же время было ясно, что у нее не слишком большой срок беременности. Дикий гнев разрывал его сердце.

— Ты шлюха, — почти равнодушно сказал он. — Кажется, у меня удивительная склонность к женщинам такого сорта. Да, в самом деле, — свирепо произнес Алекс, — можно сказать, что шлюхи — моя судьба. Но ты… ты превзошла мои ожидания! Почему ты так удивляешься? Ты думаешь, я забыл, что у тебя были месячные, когда я уезжал?

Он направился к ней, его большое гибкое тело двигалось с тигриной грацией. Шарлотта попыталась что-то сказать, но он взял ее за подбородок и грубо сжал.

— Нет, дорогая. На этот раз я не желаю ничего слушать. С календарем не поспоришь, не правда ли? Теперь ты не сумеешь оправдаться. Я уже подумал о том, как мы проживем остаток нашей семейной жизни. Если ты нужна Патрику, он может тебя взять. Я поручил своему поверенному составить документ о разводе. Если Патрик не захочет, ты можешь уехать и жить в Шотландии. Если в ближайшее время родится ребенок, он (или она) поедет со мной в Лондон. Я не допущу, чтобы моих детей — любого из моих детей, воспитывала распутная женщина.

Шарлотта инстинктивно прикрыла живот руками. Он сошел с ума, совсем сошел с ума. Она высвободилась. У Алекса дергалась щека. Он смотрел на нее горящими гневом глазами. Шарлотта слегка покачала головой, пытаясь прийти в себя. Неужели это все происходило наяву? Неужели этого человека она так ждала и так страстно мечтала о нем?

— Ты обещал, — еле слышно прошептала она, — ты обещал.

Ее лицо исказилось от боли, но она стояла выпрямившись, отведя назад хрупкие плечи, чтобы с достоинством смотреть ему в лицо. Она не позволит себе сжаться в комок и закричать.

Алекс скривил губы.

— Ты обещала. Ты обещала любить и ловиноваться. «Своим телом буду почитать тебя», — со злостью сказал он. — Может, лучше убрать эти слова из брачного обета, как ты думаешь? Они не подходят к нашим временам.

Шарлотта молча смотрела на него. Даже в гневе он был прекрасен. Ей хотелось прижаться к его груди, умоляя выслушать ее, обнять и поцеловать. Он страдал — она видела это в его затуманившихся глазах и ссутулившихся плечах. Но она не стала… не смогла просить его. Сейчас она должна была защищать свое дитя. И Пиппу. После того как Пиппа потеряла мать, ее нельзя было отрывать от Шарлотты: Пиппа не перенесла бы потерю еще одной мамы. Эта мысль придала Шарлотте силы. Она подавила отчаяние, сжимавшее ее сердце.

— Ты не должен забирать Пиппу, — сказала она. — Она уже достаточно настрадалась.

— Так будет лучше для нее, — отрезал Алекс. Он отвернулся и смотрел на пологий зеленый склон, ведущий к дому. Затем, повернувшись, снова посмотрел на жену. — Как я могу оставить ее с женщиной, которая спит с моим братом? Отвечай. Даже когда я думал, что до свадьбы ты притворялась, я в глубине Души не верил, что ты будешь так же вести себя и после свадьбы. Такой уж я глупец.

— Я не…

Шарлотта остановилась. Повторялась их брачная ночь. Тогда он не верил ей, и теперь он не верит и никогда больше не поверит. Его первый брак слишком сильно повлиял на него. Она почувствовала в груди свинцовую тяжесть и чуть не упала. Разговаривать не было смысла. Но одно она должна была ему сказать.

— Ты обещал доверять мне, — глядя ему в глаза, произнесла Шарлотта. — Ты обещал.

Она повернулась и пошла прочь, и он не остановил ее.

Весь путь к дому она прошла, выпрямив спину. Но, медленно взбираясь по лестнице, она схватилась за поясницу. Она чувствовала себя старой, очень старой женщиной. Ребенок словно тянул ее вперед. Наконец она поднялась на второй этаж и, повернув налево, вошла в спальню Софи.

Софи ахнула и выпрямилась. Перед этим она дремала в теплых лучах послеполуденного солнца, задумавшись над книгой любовных сонетов, написанных на португальском. Софи, к крайнему неудовольствию своей матери, проявляла острый и неподобающий леди интерес к чтению литературы в оригинале.

— Что случилось? — сразу же спросила она.

Шарлотта с мертвенно-бледным лицом, чуть покачиваясь, стояла в дверях.

— Ребенок! — Софи в панике спустила ноги с кровати, трясясь всем телом.

Было еще рано: ребенок должен был родиться не раньше, чем через три педели.

— Нет. — Шарлотта медленно покачала головой. — Нет, нет, нет. Он вернулся.

Она замолчала, собираясь с силами, но все еще дрожа.

— Кто? Ох… — вырвалось у Софи.

Весь месяц она раздумывала, следует ли ей предупредить Шарлотту о возможной реакции Алекса. Но она думала, что тревога плохо отразится на ребенке и что, возможно, Алекс не окажется столь безрассудным и глупым, как большинство мужчин, встречавшихся в ее жизни. Но очевидно, он такой же, как все.

— Он думает, что ребенок не его, — безжизненным голосом сказала Софи.

Шарлотта бросила на нее быстрый взгляд:

— Ты знала!

— Я предполагала, что такое может случиться. Мужчины такие идиоты.

— Он хочет забрать еще не родившегося… моего ребенка и Пиппу! Он собирается забрать их. — Шарлотта была на грани истерики.

Софи с беспокойством посмотрела на нее: истерика, наверное, не менее вредна для неродившихся младенцев, чем тревога.

— Не волнуйся, Шарлотта. Это нехорошо для ребенка. Мы должны подумать: — Софи заставила Шарлотту сесть на кровать. — Где он сейчас?

— Не знаю… Я оставила его в летнем домике.

Софи восприняла эту новость с одобрением — по крайней мере Шарлотта оставила его там, а не наоборот.

— Шарлотта, ты совершенно уверена в том, что он собирается сделать? Может быть, он просто сказал так в пылу гнева?

— Он сказал, что не может допустить, чтобы его детей воспитывала шлюха, и если ребенок родится в ближайшем будущем, он возьмет его с собой в Лондон. — Голос Шарлотты был безжизненно спокоен. — И еще он сказал, что уже поручил своему поверенному составить документ о разводе. — Она посмотрела на Софи, на ее застывшем бледном лице не было ни слезинки. — Я не могу позволить ему сделать это. Ты думаешь, он сможет?

— Закон на его стороне.

Софи быстро соображала. Кого им действительно сейчас не хватало, так это Патрика, этого большрго весельчака, которого ойи встретили на музыкальном вечере и с которого все началось. Если кто-нибудь и мог убедить Алекса в невиновности Шарлотты, так это Патрик. Но где он? Может быть, Алекс знает?

Софи снова взглянула на Шарлотту. Та уже начала приходить в себя.

— Я уезжаю, — сказала Шарлотта; их взгляды встретились. — Я уезжаю и беру Пиппу с собой. Я люблю ее — я люблю ее как собственного ребенка. Я не могу оставить ее здесь с этим безумцем. Мы поедем в Уэльс. Сомневаюсь, чтобы Алекс помнил, что у меня там есть дом.

— Не будь такой глупой! — резко возразила Софи. — Он — твой муж, теперь все принадлежит ему.

— Нет. Мой отец составил необычный брачный контракт, учитывая слухи, связанные с первым браком Алекса. Он верил Алексу, но потребовал, чтобы у меня осталась моя собственность. А Алекс… Алексу было все равно. — Она прогнала воспоминания о том, как Алекс, смеясь, уверял, что и пальцем не пошевельнет ради ее денег. Это был еще тот Алекс-до-свадьбы, который думал, что она девственница. Как все перепуталось, подумала она в минуту бесстрастного размышления.

— Так что дом в Уэльсе — моя собственность. Я пробуду там, пока не родится ребенок, а потом уеду в Америку.

Софи обдумывала ее слова. Шарлотта определенно в истерике — несмотря на сдержанный тон. Она не может взять детей Алекса и уехать в Америку: ее там найдут и бросят в тюрьму. С другой стороны, считала Софи, Алексу, вероятно, надо дать время остыть. Но не слишком много, потому что ему надо быть при родах Шарлотты, иначе он так никогда и не поверит, что это его ребенок.

— Хорошо, — с внезапной решимостью сказала Софи. — Как мы собираемся выбраться из дома, чтобы не узнал Алекс?

— О, Софи! Ты — прелесть, но ты не можешь ехать со мной. Ты себя погубишь.

— Не будь дурочкой. Я себя не погублю.

— Нет, погубишь, — настаивала Шарлотта. — Ты не сможешь выйти замуж, если сбежишь со мной. Боже мой, тебе, наверное, вообще не следовало ко мне приезжать!

Софи насмешливо посмотрела на Шарлотту: совершенно очевидно, что эта мысль пришла Шарлотте в голову впервые. Какая же она наивная!

— Милочка, да разве ты не понимаешь, что все дело в деньгах? Я — наследница моего отца. Ничто не может погубить меня, разве что меня застанут совершенно голой в чьей-нибудь спальне.

— Я тебе не верю, Софи. Посмотри, что погубило меня: обморок и то, что я дотронулась до щеки Патрика.

— Ты замужем, — объяснила Софи. — Если ты замужем, это уже совсем другое дело. Замужняя женщина может спать со всеми мужчинами, с какими захочет, до тех пор, пока она это скрывает. Потому что обычная измена не особенно интересна: ты можешь попасть на страницу сплетен в газете, но это не погубит тебя. Но одно неосторожное движение в направлении чего-то, что вызывает интерес, — скажем, симпатия к брату мужа и одновременно обнаружившаяся в отсутствие мужа беременность, да еще без четких признаков того, как скоро ты собираешься рожать, — вот это может погубить женщину. Но даже и в таком случае можно все исправить, потому что ты очень богата, Шарлотта, да и Алекс тоже.

Шарлотта выслушала ее молча.

— Это все не имеет значения, — наконец сказала она печально. — Потому что Алекс действительно убежден в том, что я спала с его братом. Если бы я осталась здесь и ребенок родился завтра, то он бы поверил, что этот ребенок — его. Но все равно он заберет ребенка. Он думает, что я и раньше была… распутной.

— Почему? — спросила Софи.

Шарлотта колебалась. Она никогда не говорила Софи, почему у них с Алексом была такая бурная брачная ночь.

— Я… была с ним до того, как мы поженились. Я согрешила с ним на балу. — Она нет могла заставить себя признаться, что речь шла о так называемом бале проституток. — А он не помнит этого и думает, что я спала с его братом. Поэтому для него все сплетни — лишь подтверждение тому, что я люблю его брата. О Боже, как я могла быть такой глупой!

Только сейчас Шарлотта осознала, что, конечно же, Алекс должен был поверить этой статье. Разумеется, он не считал ребенка своим.

Софи как завороженная смотрела на Шарлотту.

— Ты согрешила с ним… на балу?

Шарлотта кивнула.

— И он не помнит? Господи, скольких же женщин он лишил невинности на балах?

Шарлотта покачала головой:

— Я никогда не упоминала место. Он вдруг решил в нашу брачную ночь, что я спала с Патриком. И отказался когда-либо еще об этом говорить. Он обещал… он обещал… — У Шарлотты вырвалось рыдание, но она сдержала себя. — Он обещал доверять мне.

Софи с сочувствием прижала ее к себе. Она не верила обещаниям мужчин, но не сочла момент походящим, чтобы высказывать свое мнение. Шарлотта была чрезвычайно красива в своем нормальном состоянии, но беременной… она была очаровательна. Трудно верилось, что мужчина мог забыть, что обладал ею.

— Я не могу поверить, что он не помнит, что спал с тобой, — особенно потому, что ты была невинна.

Шарлотта пожала плечами:

— Он говорит, что никогда раньше не встречался со мной.

— Кого нам надо взять с собой? — задала Софи практичный вопрос.

— Кейти, Мари и твою горничную. Китинг и Молл, слава Богу, уже в Уэльсе.

— Сложность в том, что нам надо убрать с дороги Алекса. Позволь мне заняться этим, — с неожиданной энергией заявила Софи.

Шарлотта решила найти Кейти и распорядиться, чтобы та собрала вещи Пиппы. Софи спустилась вниз, прислушиваясь, не раздастся ли где-нибудь голос Алекса. В доме было тихо. Ее шаги по мраморному полу гулко отдавались в холле, и она остановилась в нерешительности. Затем направилась в библиотеку и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней.

Алекс пил бренди — уже третий за этот день стакан. Он равнодушно посмотрел на Софи.

— Если вы пришли просить за нее, забудьте об этом, — отрывисто произнес он.

— Где ваш брат?

Взглядом из-под отяжелевших век Алекс смерил Софи.

— Уверен, что моя милая жена лучше сможет ответить на ваш вопрос, — усмехнулся он.

— Вам необходимо найти вашего брата, — повторила Софи. — Где он?

— Говорят, в Лестершире. Охотится.

— Вы можете найти его?

— Зачем? Я уверен, он рано или поздно появится сам. Он еще, возможно, не насытился телом Шарлотты, хотя она и беременна. — Он залпом допил стакан и налил другой.

— Вы можете найти его?

— Полагаю, что да. Но зачем? — с убийственной иронией ответил Алекс.

— Затем, что вы — идиот и есть шанс, что ваш брат приведет вас в чувство, — подражая ему, с иронией сказала Софи. — Хотя, с другой стороны, он — ваш брат и, может быть, не способен вспомнить, с кем он спал за последние пять лет.

Алекс с острой неприязнью посмотрел на нее.

— Ведьма, — бесстрастно сказал он.

— Может быть, я и ведьма, — огрызнулась Софи, — но я не разрушила бы семью, не имея на то доказательств. Надеюсь, ваша совесть не позволит вам выбросить вашу жену, как изношенный галстук, прежде чем вы поговорите с ее предполагаемым соблазнителем?

— Соблазнителем? Я бы сказал почти наверняка, что соблазнительницей была она, — прорычал Алекс.

— Вы говорите не по существу, милорд, — заметила Софи. — Или вы боитесь разговора с вашим братом? Что вы будете делать, когда он скажет вам, что видел вашу жену всего лишь дважды и только очень короткое время?

Алекс смотрел на нее, губы у него чуть подергивались. Софи тоже смотрела на него не мигая.

— Вы признаете вашего собственного брата-близнеца виновным вот так же просто, как не задумываясь признали виновной свою жену? Даже не потребовав объяснений?

— Что же вы хотите, чтобы я сделал? — резко спросил он. — Я оставил жену, когда у нее были месячные, и, вернувшись, нашел ее беременной. Какое именно объяснение может она предложить?

— Она говорит, что вы обещали верить ей.

Эти слова упали в напряженную тишину, воцарившуюся между ними, как свинцовые гири. Алекс пнул полено, горевшее в камине. Может быть, ему следует найти Патрика. В любом случае чем, черт побери, заняться сегодня вечером? Отправить жену в Шотландию прямо на ночь глядя?

— Вы сможете найти его и вернуться не позднее, чем через три недели?

— Да, — рассеянно ответил Алекс, не заметив всей странности вопроса Софи.

Брэдцон Четвин жил в двух днях езды от Даунз-Мэ-нор.

— Ладно, — наконец сказал он, с раздражением пнув еще раз горящее полено, и выпрямился. — Передайте моей жене, — это было сказано с издевкой, — чтобы она была готова отправиться в Шотландию через неделю.

Софи кивнула и выскользнула из библиотеки. Она была так рассержена, что боялась наговорить лишнего. Через десять минут хлопнула парадная дверь, и Алекс крикнул, приказывая привести его лошадь.

Софи и Шарлотта переглянулись поверх груды одежды, разбросанной на кровати. Вокруг них суетились три горничные, помогая Мари укладывать вещи. Шарлотта перебирала стопку мягких детских вещей.

— Он не… не было никаких признаков, что он смягчился? — прошептала она.

Софи покачала головой и убежденно заверила:

— Когда мы доберемся до Шотландии, Шарлотта, ты сможешь купить остальные вещи для ребенка.

Шарлотта изумленно взглянула на нее. Софи кивнула в сторону находившихся в комнате женщин и потянула Шарлотту к двери:

— Пойдем, дорогая. Пойдем поиграем с Пиппой. Мы сможем уехать на рассвете.

— Нет! — запротестовала Шарлотта, когда они вышли в холл. — Я хочу уехать сегодня вечером!

— Это повредит ребенку. Тебе надо отдохнуть. — Тон Софи не допускал возражений. — Если мы скажем им, что едем в Шотландию, это собьет Алекса со следа на неделю или больше.

Шарлотта кивнула. Софи была права: она смертельно устала. К тому же она знала, что Алекса нет в доме.

— Я пришлю тебе ужин в комнату, — заботливо сказала Софи, — а ранним утром мы двинемся в путь.

В эту ночь Шарлотта спала так крепко, что даже не пошевельнулась. Под утро ей приснился сон, соблазнительные сладкие воспоминания. Она снова была с Алексом в Шотландии — в те дни, когда они были так счастливы. Они устроили пикник на берегу озера Граус. Кейти увезла Пип-пу, которой было пора спать, домой, и раза Алекса, провожавшего карету взглядом, загорелись.

«Карета вернется только через пятнадцать минут! — В бархатном голосе Алекса слышалось соблазнительное обещание. Он снял с ноги Шарлотты розовую туфельку и провел пальцами по изящному изгибу ее стопы. — Этого времени достаточно для… обеда из пяти блюд», — прошептал Алекс. Наклонив голову, он осторожно прикусил пальцы Шарлотты своими белыми зубами.

Он сорвал белую маргаритку, росшую в мягкой зеленой траве около ее ног, и погладил ею ногу Шарлотты чуть выше чулка.

Волна эротического жара пробежала по ее ногам. Алекс начал легонько покусывать тело Шарлотты, смеясь над ее протестами. На лице спящей Шарлотты появилась блаженная улыбка.

Но тут сон внезапно переменился. Она стояла на причальных мостках на берегу озера, над которым поднимался туман. Нанесенные водой водоросли как змеи цеплялись за ее ноги. Туманы в Шотландии поднимаются очень быстро: только что светило солнце, а в следующую минуту мир становится призрачным, пронизанным слабо светящимися водяными каплями. Она оглянулась вокруг, чтобы позвать своего мужа. И с ужасом услышала шумные всплески воды и тоненький голосок, зовущий: «Мама! Мама!»

Шарлотта проснулась. Сердце билось настолько сильно, что ей показалось, что она больна. Ребенок в ее чреве тоже проснулся и, словно играя, давал о себе знать короткими толчками. Шарлотта жадно глотала воздух, пытаясь успокоиться. Она лежала в своей постели, а Пиппа крепко спала в детской. Пиппа не тонула в черном шотландском озере и не звала свою маму.

Наконец сердце Шарлотты забилось спокойнее, и она откинулась на подушки. «Что-то во мне изменилось, — поняла она, с нежностью прислушиваясь к слабым, но отчетливым толчкам — ударам ножек ребенка. — Я должна защитить своих детей!» — с ожесточением думала Шарлотта. К черту Алекса с его поцелуями и страстями — все это пустое без доверия, с одним лишь вожделением. Он воспользовался ею, как блюдом, поставленным перед ним на стол, а потом выбросил ее так же небрежно, как отказался бы от оленины, если бы ему захотелось телятины.

Да и дети его все равно не интересуют. Он спокойно отправился во Францию, даже не подумав о Пиппе. Шарлотта положила руки на живот, ласково поглаживая выпуклость, которая могла быть или головкой, или попкой.

— Я обещаю, — шептала она в ночной тишине. — Я обещаю любить тебя, верить тебе и никогда, никогда не допущу, чтобы ты утонул в озере!

Ее глаза наполнились слезами. Было бы так хорошо, если бы они были вдвоем — если бы они с Алексом могли бы любить друг друга и своих маленьких детей. Но не было надежды, что такое случится. И снова графиня Шеффилд и Даунз заснула в слезах.