Глава 19

Кодсуолл держал в руках серебряный поднос.

— Лорд Брексби, миледи. Его светлость подчеркивает, что дело срочное и он хотел бы побеседовать с виконтом и с вами. Джентльмен ждет в библиотеке.

Лорд Брексби не терял ни минуты даром.

— Леди Дьюленд, я статс-секретарь по иностранным делам, — представился он. — Рад вас приветствовать. Мы в министерстве весьма обеспокоены одним вопросом и рассчитываем на вашу помощь.

Габби сидела прямо, сцепив руки.

— Лорд Брексби, я буду счастлива помочь английскому правительству, чем могу.

Квил стоял справа от нее, готовый оказать ей поддержку, если известия окажутся слишком плохими. Чутье подсказывало ему, что именно так и будет.

— Мы знаем, — осторожно начал Брексби, — что в доме вашего отца вместе с вами воспитывался сын Холькара. Руководители Ост-Индской компании предполагают, что лорд Дженингем отправил Кази-Рао Холькара в Англию, что было бы естественно, учитывая связи вашего отца в этой стране.

— Извините, но тут я не смогу вам помочь, — любезно проговорила Габби. — Мне не известно, где сейчас находится Кази-Рао.

Даже глазом не моргнула, восхитился Квил.

Лорд Брексби кивнул.

— Мы должны установить местонахождение Кази-Рао. Ввиду недееспособности его отца юноше, как наследнику трона, нужно пройти соответствующую подготовку.

— Какой из него правитель? — пожала плечами Габби. — Кази до сих пор не умеет считать до десяти. Он не сможет принимать решения, от которых будет зависеть судьба федерации!

— Это мы посмотрим, — самоуверенно произнес лорд Брексби. — Естественно, если Кази-Рао Холькар окажется умственно неполноценным, правительство не поддержит акцию компании.

— Да каждый знает, что Кази дурачок, — проворчала Габби. — Он так туго соображает! — Брексби наградил ее одобрительным взглядом.

— Если дело только в этом, боюсь, нам придется посадить его на трон. В конце концов, — Брексби тихонько хмыкнул — в нашем правительстве тоже не самые блестящие умы. Но скоро у нас появится возможность самим судить о способностях мальчика, — продолжал Брексби. Квил заметил, что при этом он очень внимательно наблюдает за Габби. — Вчера вечером Ост-Индская компания объявила, что местонахождение Кази-Рао Холькара установлено. По сути, он уже взят под стражу, с тем чтобы…

— Они забрали Кази-Рао? — возмущенно воскликнула Габби.

Брексби кивнул:

— Он находится в доме Чарлза Гранта, если быть точным. Я думаю, завтра вечером принц будет представлен некоторым членам английского правительства. На этом настоял мистер Грант, который, как нам всем известно, склонен к опрометчивым решениям в пользу компании. Но мы, безусловно, не позволим посадить на трон дурачка лишь для того, чтобы мистер Грант смог установить контроль над маратхами.

— Так вы знаете, где находится племянник моего отца? — спросила Габби, как показалось Квилу, с излишней настойчивостью.

— Где ж ему и быть, как не в Лондоне?

К огромному удивлению Квила, его жена облегченно вздохнула. Во всяком случае, ответ Брексби явно ее удовлетворил. Любопытно, подумал Квил.

— А мы приглашены на завтрашнюю церемонию? — спросил он.

— Разумеется, нет, — ответил Брексби. — Мистер Грант совершенно не заинтересован в присутствии леди Дьюленд. Вдруг она убедит моих коллег, что мистер Кази-Рао не способен править провинцией! Но вот я приглашен. А кто мне запретит привести с собой прекрасную виконтессу? — При этих словах на лице его появилось игривое выражение.

— Мы все равно не сможем воспрепятствовать завтрашнему событию, — сказал Квил жене. — Поэтому тебе лучше пойти. С тобой Кази будет чувствовать себя спокойнее.

— Я сделаю для юного принца все, что смогу, — проговорила Габби.

Квил нахмурился. Он ожидал, что принуждение Кази-Рао к появлению на людях вызовет у нее бурный протест. Ничего подобного!

— Если мы удостоверимся, что мистер Кази-Рао не способен управлять владениями Холькаров, причиненное ему неудобство будет не так велико. Всего один вечер. Затем мы уведомим Гранта, что его надежды не оправдались. Но должен вам сказать, что мистер Грант, похоже, уверен, что юноша может выполнять свои обязанности должным образом.

— Я пойду вместе с женой, — заявил Квил. Брексби поклонился.

— Буду счастлив взять вас с собой, дорогой сэр.

— Я хорошо знаю Гранта, — произнес Квил мрачно, — Его деятельность — одна из причин, почему я продал свой пай в Ост-Индской компании пять лет назад. Этот фигляр способен дискредитировать любое дело.

— Ваши слова, мистер Дьюленд, точно выражают мои чувства, — с живостью откликнулся Брексби. — Леди Дьюленд, — повернулся он к Габби, — с нетерпением ожидаю завтрашнего вечера. — Он встал и галантно поцеловал ей руку, затем поклонился Квилу и покинул комнату.

Габби не осмеливалась посмотреть мужу в глаза.

— Тебя, должно быть, крайне огорчили эти события, — вздохнул он. — Мне очень жаль, что Кази-Рао находится под арестом.

Квил, нахмурив брови, внимательно наблюдал за женой.

— Да, я просто схожу с ума, — проговорила она рассеянно, думая о чем-то своем.

— У меня еще остались друзья из Ост-Индской компании. Завтра утром я к ним загляну и расспрошу, как себя чувствует Кази-Рао.

Габби молча кивнула.

Квил пытался заставить себя уйти, но не мог оторвать взгляда от ее тела. Было так легко вообразить, как он сдвигает с плеч крылышки ее рукавов и его рука плавно скользит вниз. Он быстро отвернулся. Он никогда не возьмет женщину насильно, если она его не захочет. Никогда. А с Габби дела обстояли именно так. Она его не хотела.

Томясь в одиночестве, он думал об этом все ночи напролет. Она возражала против близости с ним из-за своей неискушенности. Возможно, через несколько дней он сумел бы побороть в ней отвращение к испачканным простыням и стыд перед раздеванием. Но у него не было этих дней. Была только одна ночь, после которой мигрень снова уложила его в постель. Как он ни пытался, ему не удавалось избавиться от мысли, что она испытывает отвращение, видя его в таком состоянии.

Он проклинал себя за вожделение, с которым не мог совладать. За нестерпимое желание овладеть своей женой, ласкать ее, доставлять ей удовольствие.

И никогда не отпускать от себя.

Вежливая беседа за ужином была настоящей пыткой. Габби никогда еще не казалась себе такой безобразной. Квил, похоже, не узнал ее знаменитого платья. Когда он попросил ее передать солонку, она была вынуждена сказать о его просьбе лакею, иначе задуманный ею спектакль доставил бы удовольствие слугам, а не ее мужу.

Ровно в девять часов Квил доел последний кусочек лимонного пирога и встал из-за стола.

— Извини, дорогая, мне пора удалиться к себе. — Подобные вежливые фразы теперь заменяли супружескую интимность.

— Можно мне… навестить тебя попозже? — спросила Габби.

Квил удивился.

— Разумеется, — ответил он после ничтожно короткой, паузы. — Я буду рад тебе в любое время.

На долю секунды он прижался губами к ее руке и покинул гостиную. Уходя, он не хромал.

Габби бездумно побрела наверх. Она вошла в свою комнату и, подойдя к зеркалу, осмотрела прическу. Корона, уложенная вокруг головы, была в полном порядке. Осененная внезапной мыслью, Габби принялась выдергивать шпильки. Квилу нравились ее волосы. Если она распустит их, возможно, ей будет легче его соблазнить.

Она не считала себя соблазнительной и никогда не задумывалась над этим, что бы там ни говорила Софи. Непривлекательная, чересчур упитанная женщина, чей муж угрожает уйти к любовнице, — такой она видела себя со стороны.

Освободившись от шпилек, она пропустила сквозь пальцы пышную массу, струящимся потоком упавшую вдоль спины.

Хорошо, что по пути вниз ни в коридоре, ни на лестнице не оказалось никого из слуг. Она тихонько постучала и открыла дверь.

Квил сидел в дальнем конце длинной комнаты. Рукава его белой сорочки были подвернуты до локтей, чтобы не испачкать манжеты. Масляная лампа бросала теплый свет на его волосы, придавая им оттенок красного вина.

Он поднял глаза и, увидев ее, вскочил со стула.

— Как мило, что ты пришла, — пробормотал он. Будто они не договаривались всего пятнадцать минут назад! Равнодушен, словно женат уже лет двадцать, в отчаянии подумала Габби. Выскочи сейчас ее грудь из платья — зевнет, наверное. Спокойно, сказала она себе. Главное — не отступать от намеченного плана. Она прошествовала через всю комнату, намеренно покачивая бедрами. Волосы создавали неловкое ощущение тяжелого занавеса. Габби подумала с ужасом, что из-за них, вероятно, стала в пять раз круглее.

— Позволь предложить тебе хереса. Или миндального ликера? — Квил показал на буфет.

— Спасибо. — Габби взволнованно задышала. Она взяла стакан с хересом и залпом осушила его. Жидкость обожгла горло и приятной теплотой разлилась по телу.

Квил слегка удивился, однако снова наполнил стакан. Габби заставила себя отойти на пару шагов. Не ясно, заметил ли он ее распущенные волосы? Во всяком случае, и глазом не моргнул. Она подошла наугад к книжной полке и уставилась на первую попавшуюся книгу.

— Это, наверное, интересно, — протянула она, притрагиваясь пальцем к «Прогулкам по Лондону» Герберта Боуна.

— Не самое лучшее чтиво, — заметил у нее за плечом Квил.

— Ой! Это ты? Я не слышала, как ты подошел.

— Да, это я. — Квил положил руку на книжную полку. Бронзовая кожа резко контрастировала с белой льняной тканью рубашки. — Я-то здесь, — мягко произнес он. — Удивительно только… как ты здесь оказалась?

Габби подняла бровь. Волнение перед выходом на сцену испарилось, и теперь она была абсолютно спокойна.

— А почему мне не быть здесь? — проговорила она, поглядывая на него из-под опущенных ресниц.

Он пожал плечами, но не поддался на провокацию. Его суровые глаза смотрели вопрошающе.

Она чувствовала себя все увереннее. Даже тяжелый занавес на спине чудесным образом преобразился в шелковисто-чувственную гриву.

Габби тряхнула головой, и волосы послушно закрыли ей грудь.

Увидев, что Квил сжал челюсти, она мысленно поставила себе галочку за первую победу.

— Удивительно, — задумчиво произнес Квил, — что моя целомудренная жена вдруг сняла траур и оделась столь легкомысленно. Хотя я четко помню, как та же самая жена однажды заявила мне, что брачные игры не вызывают у нее интереса.

Ну что ж, пожалуй, пора начинать раздеваться. Габби сделала легкое вращательное движение плечами. Но шелк не упал с ее груди, прочно заякоренный на затвердевших сосках.

— Габби, что случилось? — В голосе Квила слышалась легкая насмешка.

— Просто мне было скучно одной наверху, — пробормотала она, вновь незаметно передернув плечами. Глаза ее мужа подобрели.

— Мы не можем сейчас вести полноценную светскую жизнь, ты ведь знаешь. Подожди пару месяцев, пока закончится траур.

— Это верно.

— К сожалению, из-за похорон и своих хворей я порядком запустил работу, — вздохнул Квил. — Поэтому я не могу развлечь тебя сегодня, Габби. — Он взял ее за локоть и повернул к двери.

— Но я еще не допила мой херес! — запротестовала она.

— Извини, пожалуйста.

Тон Квила показался ей странно сердитым. Она быстро допила второй стакан.

— Я все понимаю, — нехотя выговорила она, размышляя, не подергать ли ей снова плечами. Но не стала, так как муж мог подумать, что у нее чесотка. И потом, он казался таким… таким незаинтересованным!

Квил вместе с ней подошел к двери кабинета. Там она остановилась. В ней взыграло упрямство непослушного ребенка, у которого взрослые отнимают игрушку. Она решилась на новую уловку.

— Ты не проводишь меня до комнаты? Надеюсь, ты не настолько занят?

— Естественно, я с радостью это сделаю, — после секундной паузы ответил Квил.

Они спускались рядом по винтовой лестнице. Габби скользила пальцами по мраморным перилам, лихорадочно обдумывая дальнейшие действия.

Похоже, его действительно не интересовало ничто, кроме его дел. Потому он и отмахивался от нее, как от назойливой мошки. Она так упала духом, что, идя впереди него по коридору, забыла про «ныряющую» походку.

Когда они остановились перед спальней, Габби взялась за ручку с небольшим запозданием. Так как Квил у нее за спиной протянул руку и уже открыл дверь, ей не оставалось ничего другого, как войти. К несчастью, она зацепилась за край ковра и шлепнулась на пол.

Единственным звуком, который она услышала в первый миг, был стук ее сердца. «Какая досада!» — чертыхнулась она про себя и, перекатившись на спину, схватилась за ушибленное плечо. Голое плечо! Тогда она осознала, что ее платье отказалось от борьбы и находится на полпути к талии.

Встретившись с глазами Квила, изумленно застывшего в дверях, она поняла, что судьба помогла ей набрать необходимые очки в этой шахматной игре. Брачная партия завершилась красивым матом!

Габби уперлась локтями в пол, упиваясь победой и не скрывая того, что имела, — поистине изумительную грудь.

— Ну? — Квил прокашлялся. Она с удовлетворением отметила, что глаза его стали темными от желания.

— Я изменила мнение относительно приличий в границах моей спальни, — промурлыкала она.

У Квила закружилась голова.

Но он позволил ей наслаждаться своей победой всего две секунды. После чего прошел в спальню и плотно закрыл за собой дверь.

Глава 20

— Говоришь, изменила мнение? — спросил он, присев на корточки рядом с ней.

— Да, — подтвердила она. — Точнее, у меня возникла одна идея.

— Идея? — Квил протянул руку и погладил оголившийся локоть жены, затем убрал волосы с ее плеча.

— Я подумала, не связаны ли твои мигрени с травмой бедра? — Габби старалась не думать о том, что сидит на полу полураздетая.

— Мои врачи считают, что это результат сотрясения мозга, — возразил Квил.

Он определенно не хотел ее слушать. Загорелая рука кружила вокруг ее груди, поглаживая большим пальцем сосок. Габби содрогнулась. Тревога и приятное возбуждение забились в двойном ритме.

— Прелестная моя Габби, — прошептал Квил, глядя на нее с озорной улыбкой. — Я рад, что ты передумала.

— Квил, ты слышал, что я сказала? Если все-таки мигрени связаны с травмой бедра, а не с сотрясением мозга, тогда…

Квил вытянулся рядом с ней на ковре и начал целовать плечо короткими покусывающими поцелуями.

— Возможно, мигрени — результат травмы бедра, — вновь повторила она.

— Я ежедневно упражняю бедро, и никогда еще от этого не было головной боли, — терпеливо объяснял Квил. — А мигрени, как известно, возникают после сотрясения мозга.

— Прошу тебя, выслушай меня! — Габби отвела от себя его голову.

— Не хочу, — заупрямился он. — Пойми, я упражняюсь каждый день — и ничего! Только две вещи вызывают мои мигрени. Это любовные игры и верховая езда.

— Верховая езда?

Габби пыталась понять, что общего между любовью и верховой ездой. Но Квил не давал ей сосредоточиться, дразня ее медленными круговыми движениями. Его рука уже пробралась к животу, отодвигая тонкую ткань платья и угрожая спуститься еще ниже.

Внезапно Квил припал к ее соску и долго не отнимал губ. Когда наконец он поднял голову, бушевавшее в груди пламя слилось вместе с дыханием в единую песнь.

— Любимая, чудес не бывает. От мигрени нет спасения. Мои доктора сошлись во мнении, что определенные движения приводят к обострению старой травмы головы. Впрочем, сейчас не лучшее время для обсуждения моих болезней.

Квил снова начал целовать ее грудь.

Габби не могла ему противиться. Когда он резко втянул в себя сосок, она с шумом заглотнула воздух и непроизвольно выгнула тело.

Квил погладил ее по спине, скользнул рукой под платье и притянул Габби к себе. Она извивалась и учащенно дышала. Обхватив ее за ягодицы, он одним плавным движением оторвал жену от пола.

— Не надо! — в панике вскричала она. — Если твои головные боли связаны с бедром, ты не должен меня поднимать.

Квил пробежал языком вдоль ее губ.

— Нет, моя сладкая. Это нелогичное заключение. И кроме того, в данный момент я не против мигрени.

И он действительно был не против. Габби не сомневалась, что он не пощадит себя ради минуты пребывания в ее объятиях.

Квил опустил ее на кровать и, медленно стянув с нее платье, отбросил его в сторону. На ней не осталось ничего, кроме шелковых чулок и туфель.

— Ты прекрасна! — восхищенно проговорил он. Габби вдохнула поглубже, подавляя желание нырнуть под одеяло — прикрыть свою наготу.

— Я могу попробовать снять основную нагрузку с твоего бедра, — сказала она, стараясь придать весомость своим словам. Квил может не заботиться о своих мигренях, а она — нет!

— Эксперимент? — Квил изогнул бровь. — У меня в этом деле больше опыта, чем у тебя. Привычным способом тебе будет комфортнее.

Квил, дрожа от желания и усилий скрыть это, был готов упасть на нее и протолкнуться вглубь, без игр и душеспасительных бесед. Габби лежала на стеганом одеяле и, похоже, уже не стеснялась своей наготы. Он позволил себе проследовать взглядом от ее круглой коленки к рассыпавшимся в беспорядке блестящим волосам. Затем не спеша снял с нее туфли и медленно провел пальцами вдоль ноги.

— Жена, что с тобой случилось? — удивленно спросил он. — Ты обнаженная и открытая… будто никогда и не противилась. — Хриплые звуки с трудом пробивались через его пересохшее горло. Он наклонился к ее груди и властно сомкнул пальцы на кремовой коже.

Габби посмотрела на лежащую поверх ее груди руку, но не потрудилась ответить. Если ее муж считает, что она превратилась в блудницу, пусть будет так. Она встретила его взгляд.

— У тебя есть какие-то соображения, Квил?

— Соображения? — переспросил он, не понимая, о чем она говорит. Он навис над ней всем своим большим телом и втянул губами розовую почку.

Габби схватила его за плечи.

— Ну, план… — выдохнула она.

— План?

Она подавила стон.

— Ну да. Мы должны решить, как нам… — Квил удивленно воззрился на нее.

— О чем ты, Габби? Мне не нужен никакой план. Я знаю, что мне делать в постели, могу тебя заверить.

— Почему… почему… ты не слушаешь меня?! — возмутилась она, отталкивая его колено, застрявшее у нее между ног

Квил сокрушенно покачал головой и, отодвинувшись пригладил взъерошенные волосы.

— Я слушаю. Что ты хочешь сказать, Габби?

— Ты переносишь вес тела на бедро. То самое бедро, где у тебя шрам, не так ли?

Квил на секунду закрыл глаза.

— Я ведь объяснил тебе, что по этому поводу думают врачи, — простонал он, с трудом сдерживая вожделение. В это время внутренний голос сказал: «Делай, как она хочет, иначе она снова изгонит тебя из своей спальни».

— Ну хорошо, Габби, — улыбнулся он. — Мы пощадим мое бедро. — Он погладил ей живот, как ласкают брюшко кошки. От его руки по телу ее побежала дрожь. Внезапно его большой палец потерся о влажные завитки, а другая рука в это время развела ее бедра в стороны.

Габби захватила воздух, издав потешный всхлипывающий звук. Квил отдернул руку и сел, свесив ноги с кровати. Там, где только что были его пальцы, полыхал пожар.

— Квил?

Она протянула к нему руку. Ее глаза, затуманенные от желания, стали темно-золотистыми. Несомненно, его жена вдруг ощутила ту же постыдную похоть, которая истязала его последние две недели. Тогда он решил отыграться на полную катушку.

— Знаешь, — протянул он лениво, — я думаю, мы должны определиться с обязанностями — кому и что делать. — Габби уловила вызов.

— Неплохой проект, — охотно включилась она в игру. Квил, крупный, внушительный, стоял перед ней расставив ноги. Озорные искорки в глазах выдавали его тайный смех.

— Почему бы тебе не изложить детально первый шаг?

— О, конечно. — Габби прочистила горло. — Может, для начала ты разденешься? Я предпочитаю вести игру на равных. — Она с удовлетворением отметила, что контролирует тон собственного голоса.

Чувственная улыбка Квила никоим образом не обнаруживала его удивления — если он вообще его испытывал.

— Может, ты сделаешь это за меня? Вдруг я перенапрягу бедро!

— Конечно, — ответила Габби спокойно, будто он просил у нее чашку чая, и поднялась с кровати.

С учащенно бьющимся сердцем она подошла к нему и принялась развязывать ему галстук.

— Если мы будем щадить мое бедро, — заметил Квил, — тебе придется большую часть работы выполнять самой.

— Разумеется.

— А ты много запомнила из нашей брачной ночи? — ухмыльнулся он.

— Я помню все.

Габби аккуратно положила галстук на стул и взялась за рубашку, избегая смотреть мужу в глаза.

— Если я буду щадить бедро, — вкрадчиво, как змей-искуситель, продолжал он, — тебе придется быть более… активной, нежели в прошлую ночь, дорогая.

— Естественно, — бесстрастно пожала плечами Габби. Она расстегнула последнюю пуговицу и спустила рубашку с его плеч. На его гладкой загорелой груди не было ни единого волоска. Она, зачарованная, нерешительно притронулась пальцами к тугим мышцам.

— Ты понимаешь, о чем я говорю? — теперь ему было трудно сохранять спокойствие в голосе.

— Угу, — буркнула Габби.

Она не имела ни малейшего представления о том, что значит быть активной в постели, но это ее не смущало. Она протянула руки к его шее и снова скользнула по груди. В ответ последовало легкое содрогание. Тогда она смело наклонилась вперед и поцеловала горячую кожу, которую только что ласкала.

Квил прочистил горло. Он не знал, надолго ли его хватит. Страсть взыграла так сильно, что он не был уверен, снимутся ли вообще его панталоны.

— А как же остальная одежда, Габби? — спросил он. От его деликатности не осталось и следа.

Габби замешкалась с застежками на панталонах, и в конце концов он сам сбросил с себя все остальное.

Одним прыжком он оказался рядом с ней и повалил ее на постель. Затем посадил сверху. Габби, с затуманенным взором и пылающими щеками, молча повиновалась.

Когда она оседлала его, глаза ее расширились от изумления, но через секунду в них блеснуло понимание.

— Так ты думаешь…

Квил не мог ни думать, ни отвечать. Он схватил ее за бедра, придавая им нужное положение.

Габби, задыхаясь от страсти, инстинктивно двинулась вперед.

— Да! — исступленно прошептал он.

Она в замешательстве остановилась. Как можно находиться вот так, сверху, совершенно неодетой и открытой? Это верх разврата! Прежде по крайней мере Квил был сверху, и она была скрыта под его телом.

Ее трясло. Но затем она посмотрела вниз. Там был Квил. Его прекрасные серо-зеленые глаза отчаянно просили дать ему то, что только она одна могла дать. И она перестала думать о своей обнаженной плоти. Наклонилась вперед, нежно его целуя и подбираясь ближе, внимая его зову.

Квил застонал около ее губ и, когда они открылись, вобрал в себя ее дыхание.

— Ты заставляешь меня забывать про наш план, — прошептала она, когда его губы опустились на шею, оставляя на коже обжигающий след. Его руки крепче сжали ей бедра, оттягивая их книзу.

— Габби…

Услышав этот молящий призыв, она снова двинулась вперед. С губ ее сорвался легкий вскрик. Она отодвинулась назад — и снова вперед, глубже, слаще. С каждой новой попыткой ее дыхание делалось все горячее. На лице у Квила отражалось все наслаждение этой пыткой.

— Габби! — выдохнул он резко. Она знала, что сейчас его самообладание откажет и он притянет ее к себе.

— Да? — прошептала она сладкозвучно и осела вниз, так что два тела соединились вместе.

Квил зарычал и, держа ее плотно возле себя, прогнулся вверх.

Теперь вскрикнула она и еле выдохнула:

— Прекрати! Тебе не разрешается двигать бедром.

В глазах Квила вспыхнул восторг.

— Ты слишком многого требуешь, дорогая, — произнес он хриплым, напряженным голосом и стал водить пальцами по ее клитору, пытаясь ее отвлечь.

Но Габби сосредоточилась на ритме — быстрый подъем и медленный спад. Своими неловкими движениями она доводила Квила до безумия, так что он скрипел зубами. Он гладил ее по спине и заново открывал для себя наслаждение от соблазнительной груди, находившейся вблизи от его рта. Оставалось только пожелать себе терпения и никогда не забывать, что по сравнению с одиноким лежанием в холодной постели это верх наслаждения.

Учась терпению в течение нескольких лет, он внезапно потерял завоеванное с таким трудом это ценное качество. Квил резко прогнул мускулистое тело и послал вверх мощный удар.

Получив выговор, он снова обрел терпение и прошептал ласковые слова, каких никогда не знал раньше.

Наконец, милостью Божьей, его жена поймала нужный ритм. Она поднимала и опускала свои восхитительные бедра в дивном танце, от которого кровь стучала в висках. Их сердца бились в унисон.

Габби застонала, запрокинув голову. Тогда он еще крепче обхватил ее бедра и вдвинулся вглубь со всей мощью, на какую был способен. Он смутно услышал дикий крик. Тело ее содрогнулось в конвульсиях, и она упала к нему на грудь.

Этого было достаточно. Более чем достаточно. Квил прижал ее к себе, свою пахнущую жасмином жену, ощущая ее прекрасные мягкие формы.

Он дал ей все, что мог.

По правде говоря, он был рад, что она уткнулась лицом в его плечо и не могла видеть его ликующих глаз. Ему казалось, что его душа вот-вот выпрыгнет из тела — так ему было хорошо.