Глава 18

ТАНЕЦ В ПУСТЫНЕ

Два дня спустя Том пришел к заключению, что его действительно можно было уподобить Иоанну Крестителю. А Лина, пожалуй, превосходно играла роль Саломеи! Куда бы он ни посмотрел, она всегда была перед ним и кружилась в танце, как Саломея перед царем. У Тома возникло такое чувство, что он вот-вот увидит свою отрубленную голову на блюде в ее руках.

Когда же она выходила из комнаты, перед его мысленным взором еще долго мелькала ее роскошная фигура. А когда Лина наклонялась к Мэгги, он не мог отвести взгляд от ложбинки между полукружиями ее пышной груди. У него часто перехватывало дыхание. Она улыбалась, сидя напротив него за столом, а Тому с неистовой силой хотелось осыпать поцелуями ее лицо и шею.

Однажды Лина вдруг весело сказала, что когда-то училась танцевать восточные танцы. Том испытал непреодолимое желание сжать ее в объятиях и запечатать рот поцелуем.

Чтобы избежать соблазна и немного прийти в себя, он поднимался в свою комнату и молился. Сначала он молил Бога направить его на путь истинный, а затем стал просить всевышнего даровать ему самообладание. Сейчас Тому, как никогда, нужна была помощь.

Однажды вечером Рис сообщил, что начнет репетировать с Линой одну из арий новой оперы. Том направился за ними в гостиную, хотя понимал, что ему было бы лучше сейчас принять холодный душ. Когда Лина начала петь, Том затрепетал от восторга. Ее чистый звонкий голос заполнял всю комнату.

— Это просто невероятно, — прошептал он сидевшему рядом с ним Рису.

Услышав его слова, Рис нахмурился.

— Лина! — остановил он певицу. — Ты не попадаешь в такт! Постарайся петь так, как это написано. Это четверть и восьмая, а не две четвертные ноты!

Лина кивнула и как бы невзначай взглянула на Тома. Тот глубоко вздохнул. На мгновение ему показалось, что ее грудь сейчас выскочит из корсажа платья. Том даже едва не рванулся с места, чтобы прикрыть ее, защитить ее красоту… Но от кого? От родного брата?

Вдруг Тома захлестнула волна ненависти. Это чувство досталось ему в наследство от отца и пришло из глубины прошлого. Старый граф постоянно старался поссорить своих сыновей. Своими колкостями и издевками он науськивал их друг на друга с малолетства. Почему он так делал? Этого никто не знал.

Теперь, по прошествии пяти лет после смерти отца, Тому казалось, что он просто боялся их. Старый граф опасался, что его сыновья объединятся и поднимут против него мятеж. Хотя они никогда не пытались бунтовать. Послушные, словно охотничьи собаки, они на примере своей жизни доказали, что их отец был прав, предсказывая им судьбу.

Граф утверждал, что Том слишком похож на тряпку, поэтому никогда и не женится. По его словам, младший сын закончит свои дни в маленьком приходе, поскольку ему не хватит воли и сил добиться высокого положения в церковной иерархии. Отец почти был уверен, что Том вряд ли получит под свое начало приличный приход. И это было чистой правдой. Том действительно не умел льстить, давать взятки нужным людям, интриговать и предпринимать другие шаги, необходимые для того, чтобы продвинуться по службе. Тот факт, что он любил свой маленький приход и своих прихожан, не имел для его отца никакого значения.

— Ты, конечно же, женишься на одной из чопорных богомолок, которые все свое свободное время проводят в церкви, — сказал отец в тот день, когда Том принял сан священника. — Слава Богу, что в жилах моего старшего сына течет горячая кровь.

Всякий раз, когда Рис прерывал Лину громким окриком, у Тома сжималось сердце. Выслушав его, она делала глубокий вдох и снова начинала петь.

По мнению Тома, Рис все-таки превратился в настоящего мерзавца. Именно это и предсказывал отец. Его брат стал человеком, способным совратить девушку, сделать ее своей наложницей, выгнать из дома жену, а потом заставить ее вернуться к нему.

Лина десять раз повторила одну и ту же музыкальную фразу. Теперь пение давалось ей не с такой легкостью, как в начале репетиции. Между ее бровями залегла складка. Лина больше не бросала лукавых взглядов на Тома. Она явно устала.

— Черт побери! — взревел Рис. — Ты слушаешь, что я тебе говорю, или нет? Загляни в ноты. Эта трель начинается с ми-бемоль, а не с соль! Я не могу день и ночь репетировать с тобой и разучивать каждую арию, нота за нотой!

Лина бросила на него сердитый взгляд, и у нее задрожали губы. Том порывался вскочить и обнять ее, но сдерживал себя. В конце концов, Лина была любовницей Риса и не нуждалась в защите Тома.

Но вот Лина, потеряв самообладание, плеснула в братьев вино из своего бокала. Повернувшись, она быстро вышла из комнаты.

— О Господи… — простонал Рис, потрясая в воздухе нотами. Он не обратил никакого внимания на красные пятна, появившиеся на его белой рубашке от вина.

Том вытер ладонью лицо, на которое тоже упали кроваво-красные брызги.

— Ты слишком грубо обходишься с Линой, — упрекнул он старшего брата. — К чему такая жестокость?

— Не вмешивайся не в свое дело! Ты ничего не понимаешь! — закричал Рис.

— Я слышу, что Лина обладает ангельским голосом, — заявил Том. — А ты постоянно кричишь на нее. Не понимаю, почему она все это терпит?

— Она вынуждена мириться с таким обращением. Ведь я готовлю ее к исполнению главной партии, — сказал Рис, бросив ноты на табурет. — У Лины великолепный голос, но ей не хватает настойчивости и воли, чтобы стать великой певицей. Если я не буду подстегивать ее, она перестанет работать над собой. Ты же видел, как она репетирует. Она даже не заглядывает в ноты. Я просто вынужден постоянно останавливать ее!

— Ты заставил ее сто раз повторить одно и то же место, — возмутился Том.

— Ей нужно было самой не спать, а как следует поработать над фразой, которая у нее не получалась, но она не желает трудиться в поте лица. — Рис вытер со лба капли вина. — Ты, вероятно, считаешь меня настоящим злодеем, Том, хотя я просто стараюсь как можно лучше выполнить свою работу.

— Но я не понимаю, зачем ты при этом грубо кричишь на Лину?

— Я обещал, что она будет исполнять ведущую партию в моей новой опере, но она не заслуживает такой чести. Лина не желает работать! Я делаю все, чтобы подстегнуть ее и заставить разучить партию. Если мне удастся заставить ее трудиться, если она не разочарует руководство оперного театра и все же с успехом споет в моей новой опере, в чем я сильно сомневаюсь, то ее ждут новые роли и ведущие партии в других спектаклях. А это значит, что я со спокойной совестью смогу сбыть ее с рук.

— О! — вырвалось у Тома.

— Ты видишь мир в черно-белых красках, — продолжал Рис, запрокинув голову на спинку дивана и глядя в потолок. — Если я кричу на Лину, значит, по-твоему, я злодей?

— А кто же ты на самом деле? — с вызовом спросил Том. — Ты всегда ощущал себя негодяем. Или тебя сделал таким отец своими наставлениями?

— Конечно! Давай теперь будем обвинять во всем отца! — раздраженно воскликнул Рис и замолчал, со скучающим видом разглядывая потолок.

Через некоторое время он повернул голову и взглянул на брата.

— Скажи честно, зачем ты приехал в Лондон? Тебе надоело быть благочестивым священником? Или ты явился в обитель порока, чтобы пощекотать себе нервы?

— Нет! — ответил Том, ужаснувшись, что Рис, возможно, отчасти прав.

Рис снова сосредоточил все свое внимание на потолке.

— Хочу, чтобы ты знал: да, Лина похожа на маленькую потаскушку, но она таковой не является, как ни странно.

— Ты мог бы не предупреждать меня. Я бы никогда в жизни не стал обращаться с ней как с потаскухой, — горячо заявил Том, вдруг вспомнив с тоской, как он крепко обнял и поцеловал Лину.

— Речь не об этом, — устало сказал Рис. — Впрочем, хватит на сегодня разговоров. Мне хотелось бы немного вздремнуть. Я собираюсь работать всю ночь.

Встав с дивана, он направился к двери.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил Том. Рис остановился.

— Я был бы признателен тебе, если бы ты завтра чем-нибудь занял Лину, — бросил он через плечо. — Она постоянно пристает ко мне с просьбами вывезти ее куда-нибудь. Лине хочется, чтобы я повсюду сопровождал ее.

Когда Рис ушел, Том глубоко задумался. Он сидел на диване и рассеянно разглядывал валявшиеся у его ног листы бумаги с набросками. Он понимал, что не сможет устоять перед искушением и скоро сдастся и молитвы ему не помогут. Столкнувшись лицом к лицу с живой и чувственной женщиной, Том сейчас не мог думать о Всевышнем.

Поднявшись на второй этаж, он направился по коридору к своей спальне. Но тут дверь комнаты, в которой жила Лина, резко распахнулась. Выбежав в коридор, Лина налетела на Тома. Тот оцепенел, чувствуя, что у него перехватило дыхание. Прикосновение прекрасного благоухающего тела Лины обожгло его как огнем.

— О Господи! — воскликнула она, отпрянув от него. — Как вы меня испугали!

Том смотрел на нее с таким вожделением, что она сразу же догадалась, о чем он думает, и ее щеки порозовели.

— Лина, — с придыханием промолвил Том, не в силах совладать с собой, — если вы не хотите, чтобы я поцеловал вас, то вам лучше вернуться в комнату.

Лина провела пальчиком по его щеке.

— В таком случае… поцелуйте меня, — проворковала она. Однако остатки здравомыслия помешали Тому отважиться на этот шаг.

— Том… — прошептала Лина, призывно глядя на него. Наконец-то она назвала его по имени. Это привело Тома в восторг. Обращения «Иоанн Креститель», «преподобный», как и «мистер Холланд», вовсе не нравились ему.

Охваченный страстью, он жадно припал к губам Лины в жарком поцелуе. Пыл, с которым Лина прильнула к нему, обвив шею руками, еще больше распалил его. Теперь Том понимал, что союз женщины и мужчины является истинным блаженством на этой земле. О, с какой неистовой радостью он прижал бы к себе обнаженное тело Лины! Но Том не позволял себе даже думать об этом…

Поцелуй — это было единственное, на что он мог решиться. Но это был вовсе не робкий поцелуй застенчивого священника, покровителя бедняков и спасителя бездомных животных. Ласка Тома была дерзкой и неистовой. Так мог вести себя распутник, похотливый самец или солдат, насилующий женщин захваченного города. Он терзал рот Лины с беспощадностью варвара или охваченного страстью мужчины, который сначала овладевает женщиной, а потом только задает вопросы.

И все же Том контролировал себя, несмотря на захлестнувшую его волну сильных эмоций. Он не давал воли рукам, но движения его языка красноречивее слов говорили о том, чего на самом деле ему хотелось.

Казалось, этот поцелуй будет длиться вечно. Том не желал его прерывать. Он страшно не хотел уходить в свою комнату. В его душе сейчас боролись варвар и священник. Первый самозабвенно целовал свою королеву, а второй старался держать переполнявшие его чувства в узде.

Лина запустила пальцы в его кудрявые волосы и застонала. Том испугался, что утратит контроль над собой.

— Лина… — прошептал он, прерывая поцелуй.

Она не открывала глаз. Тому во что бы то ни стало хотелось увидеть выражение томления и страсти в ее взгляде, и он поцеловал ее веки.

— Преподобный… — еле слышно прошептала она.

У Тома упало сердце. Она опять назвала его преподобным…

— Меня зовут Том! — резко одернул он ее.

Если бы прихожане в эту секунду видели своего священника, они бы упали в обморок.

— А если я снова назову вас Томом, вы будете целовать меня всю ночь? — спросила Лина, открывая глаза.

Он застыл на месте. Все чувства, которые он сейчас испытывал, отражались на его лице. Лина без труда читала их.

— Я не могу переспать с вами, — твердо сказал он. — И дело вовсе не в том, что вы любовница моего брата…

— Ваш брат уже несколько месяцев не переступал порог моей спальни, — промолвила она, погладив его по щеке. Ее прикосновения жгли ему кожу. — Да и до этого он не часто баловал меня своим вниманием.

— Повторяю, дело не в этом, — сказал Том. — Я не могу переспать с вами, потому что…

Он запнулся.

Лина видела, что ему с трудом дается каждое слово.

— Я не хочу иметь внебрачную близость с кем бы то ни было, — выдавил он из себя.

«О Боже, — подумал Том, — неужели Саломея была столь же прекрасна?»

— А разве поцелуи — это не близость? — спросила она, стараясь заглянуть ему в душу. Лина положила ладони ему на грудь.

— Я согласен, что поступаю неразумно, — сказал он и смущенно попросил: — Не дотрагивайтесь до меня, Лина, пожалуйста…

Она тут же опустила руки, хотя в ее взгляде не было и тени раскаяния. Том кивнул и быстро зашагал по коридору, но Лина не слышала, как он прошептал себе под нос: «Спаси меня, Боже!»

Глава 19

ВСЕ ДОМОЧАДЦЫ В СБОРЕ

Хелен подъехала к особняку мужа в наемном экипаже. На этот раз она приказала Сондерс толкнуть незапертую дверь, зная, что стучать в нее бесполезно.

Служанка была в шоке, когда Хелен сообщила ей о том, что намеревается вернуться к мужу. Тем не менее она последовала за своей госпожой.

Когда они оказались в просторном вестибюле, Хелен с опаской осмотрелась вокруг, как будто боялась, что из-за ближайшего угла навстречу им выпрыгнет черт.

— А где дворецкий? — спросила она таким тихим голосом, словно они приехали на прием во дворец самого регента.

Скинув плащ, Хелен поискала глазами место, где бы она могла положить его, не испачкав пылью.

— Не понимаю! — промолвила она. — Лик всегда был очень аккуратным человеком, но ему, конечно же, сложно содержать в порядке дом без прислуги.

Сондерс с брезгливостью окинула взглядом пыльные столики и поверхности зеркал.

— Хэррис смог бы содержать этот дом в чистоте, — поморщившись, заявила она, — даже если бы наводил ее своими руками, ползая на коленях.

— Не беспокойся. Мы уберем как следует мою комнату, — сказала Хелен, направляясь к парадной лестнице.

Когда они оказались на площадке второго этажа, Сондерс остановилась и вопросительно взглянула на свою госпожу, ожидая дальнейших распоряжений. Она знала, что смежные супружеские спальни находятся именно здесь.

Не говоря ни слова, Хелен продолжала подниматься по лестнице. Она не предупредила горничную, что Рис отказался выставить свою любовницу за дверь. Ей и без того было трудно сообщить служанке, что она возвращается к мужу. Сондерс могла бы подумать, что леди Годуин сошла с ума. Впрочем, возможно, так оно и было на самом деле…

Никто, казалось, не понимал, что Хелен больше всего на свете хочет ребенка. Ради этого она готова была пожертвовать своим достоинством. Она смирилась с тем, что некоторое время ей придется терпеть унижения и оскорбления, но зато наградой за все ее страдания будет долгожданное дитя.

Кроме того, Хелен возлагала большие надежды на брата Риса, священника. Присутствие Тома должно было, по ее мнению, гарантировать соблюдение правил приличия домочадцами.

Комната, располагавшаяся рядом с детской, была просторным помещением с множеством окон, из которых открывался вид на живописный парк.

— Ты только посмотри на эту прекрасную панораму, Сондерс! — воскликнула Хелен. — Вид из окон второго этажа намного хуже.

— Не нравится мне все это, миледи! — проворчала Сондерс, с недовольным видом озираясь по сторонам. — Не понимаю, почему вы не заняли спальню графини?

Хелен заметила, что Лик постарался придать этой комнате достойный вид. Пол был устелен прекрасным турецким ковром, который прежде украшал одну из стен гостиной. Но вот предназначавшаяся няне кровать была весьма скромной. Дворецкий поставил рядом с ней красивый туалетный столик и заменил почти всю мебель в спальне, сделав ее похожей на будуар.

Хелен опустилась на обитый бархатом диван.

— В той комнате, о которой ты говоришь, живет другая дама, Сондерс, — сказала она.

— Другая дама? — удивленно переспросила служанка. — Вы хотите сказать, что там живет мать графа?

— Нет, там живет подруга лорда Годуйна.

Вообще-то Сондерс умела владеть собой, но от слов своей госпожи она даже позабыла о хороших манерах.

— Вы хотите сказать, что здесь все еще живет эта певичка?! — ахнула она.

Хелен кивнула, и Сондерс в негодовании бросилась к двери.

— Я найду наемный экипаж, миледи! — крикнула она на ходу.

— Я никуда не поеду, — спокойно сказала Хелен.

Сондерс изумленно взглянула на свою госпожу.

— Что с вами, миледи? Вас как будто подменили! — воскликнула служанка. — Ваша мать, наверное, не знает об извращенной фантазии вашего мужа!

— Надеюсь, ты ничего ей не расскажешь? — глубоко вздохнув, промолвила Хелен. — Пойми, Сондерс, я вынуждена поселиться здесь, несмотря на любовницу Риса. Мы будем жить в этом доме до тех пор, пока я не забеременею. Ты понимаешь, о чем я говорю? А потом мы вернемся в особняк моей матери. Никто не будет знать, где мы действительно были. Помни, что никто, кроме моих самых близких друзей, не знает, что я нахожусь в этом доме. Всем визитерам, приехавшим в дом моей матери, дворецкий будет сообщать, что я нездорова и не принимаю сейчас. Я хочу предотвратить скандал, который может вспыхнуть, если люди узнают, что я вернулась к мужу.

— О Боже… — прошептала ошеломленная служанка. — Хочу думать, что вы правильно поступаете, миледи. Не сомневайтесь во мне. Я никому ничего не скажу. Можете доверять мне, но… — Сондерс осеклась.

— Я очень рассчитываю на тебя, — промолвила Хелен.

— Но… но как вы будете жить в этом доме? Это просто невозможно! — воскликнула взволнованная служанка. — Как вы будете разговаривать с этой женщиной, сидеть с ней за одним столом?

— Я буду есть в своей комнате, — ответила Хелен. — И поскольку я обещала графу помочь в работе над его новой оперой, то, думаю, у меня не будет времени на общение с мисс Маккенной.

Сондерс медленно отошла от двери.

— Хорошо, что мы захватили с собой все наряды, сшитые мадам Рок, — сказала она.

За последние две недели Хелен приобрела у мадам Рок еще несколько туалетов, сшитых по последней моде. Все они были легкими, летящими, подчеркивавшими достоинства стройной фигуры Хелен и в чем-то повторяли фасон того наряда, в котором она произвела фурор на балу у леди Гамильтон.

— Я не собираюсь носить их здесь, — заявила Хелен.

— Но вам следует как можно лучше Выглядеть, — возразила Сондерс. — Или вы хотите, чтобы какая-то девица легкого поведения была одета элегантнее, чем сама графиня Годуин?

— Я видела подружку Риса, — вздохнув, сказала Хелен. — Она очень молода.

Сондерс презрительно фыркнула.

— И наверняка ярко размалевана, — заметила она.

— Ну хорошо, — вздохнув, промолвила Хелен. — Давай распаковывать вещи. Здесь обычно ужинают раньше, чем в доме моей матери. Скоро нас должны пригласить к столу.

Хелен едва успела переодеться, как до ее слуха донесся удар гонга. Надо было спешить на ужин. Она внимательно осмотрела себя с ног до головы в треснувшее зеркало. Лик, должно быть, нашел его на чердаке и принес сюда, в спальню.

Хелен была одета в простое платье из белого муслина с вышивкой по подолу и рукавам. Легкое как пух, оно развевалось при ходьбе, облегая ее стройную фигуру. Граф Мейн наверняка назвал бы этот наряд очаровательным.

Хелен улыбнулась своему отражению в зеркале. Мысли о Мейне взбодрили ее и придали уверенности в своих силах, даже румянец выступил на щеках.

Честно говоря, Хелен никогда не общалась со шлюхами и почти ничего не знала о них. Она слышала, что эти девицы ярко красятся и носят платья с глубокими декольте, из которых их грудь чуть ли не вываливается наружу.

Любовницу Риса она видела два года назад, в опере. Рис привел ее в ложу, которую занимали Хелен и ее спутник, майор Керстинг. При воспоминании об этом эпизоде Хелен до сих пор содрогалась от отвращения. Стараясь казаться невозмутимой, тогда она о чем-то говорила с Рисом, а майор беседовал с певичкой.

Лик распахнул перед ней дверь, и Хелен переступила порог гостиной. Ее взгляд сразу же упал на любовницу мужа. Хелен была поражена тем, как сильно изменилась Лина Маккенна. Она больше не походила на юную наивную девушку.

На диване рядом с братом Риса сидела прелестная молодая женщина. Хелен редко встречала в жизни таких красавиц. Ее каштановые волосы были зачесаны наверх и уложены крупными завитками. Хелен сразу же пожалела о том, что сделала короткую стрижку.

Лина с любопытством поглядывала на жену своего любовника, глаза которой буквально лучились смехом. Наряд певицы нельзя было назвать вызывающим или нескромным. Она была одета так, как обычно одевались молодые дамы в приличном обществе. В глаза Хелен бросилась пышная грудь Лины, которой могла позавидовать даже Эсме.

Хелен стоило неимоверных усилий сдержать себя. Ей хотелось повернуться и убежать из комнаты. Она боялась, что рядом с этим очаровательным созданием будет выглядеть старухой, тощей как щепка. Если бы мисс Маккенна выезжала в свет, она, несомненно, была бы его украшением.

Хелен поймала на себе испытующий взгляд Риса и совсем сникла. Внимательно осмотрев ее с ног до головы, он оставался непроницаемым. И Хелен не знала, какой приговор он вынес ее внешности. Впрочем, ее это мало волновало, ведь она знала, что во многом проигрывает его любовнице, однако Рис тоже был не красавец. По сравнению с графом Мейном, например, Рис со своими вечно всклокоченными волосами и грузной фигурой выглядел малопривлекательным.

Заметив Хелен, брат Риса вскочил со своего места и зашагал ей навстречу.

— Здравствуйте, Хелен, — приветствовал он ее, поцеловав руку. — Вы прекрасно выглядите.

Она одарила Тома ослепительной улыбкой. У него были красивые карие глаза, да и внешне он был похож на брата. Но в отличие от Риса Том обладал хорошими манерами и вел себя как воспитанный и учтивый человек.

— Рада видеть вас, мистер Холланд, — промолвила Хелен. И это было правдой. Присутствие Тома вселяло в нее надежду, что Рис будет вести себя прилично.

— Прошу вас, называйте меня просто Томом, — промолвил он, пожав ей руку. — Вы действительно уверены, что при нынешних обстоятельствах хотите жить здесь?

Хелен вымученно улыбнулась.

— Мы с Рисом достигли взаимопонимания, — сообщила она.

Мисс Маккенна поднялась, а Хелен сразу же подумала о том, что та сделала это для того, чтобы продемонстрировать свою прекрасную фигуру.

— Здравствуйте, леди Годуин, — промолвила Лина, сделав такой глубокий реверанс, как будто приветствовала саму королеву. — Признаюсь, я удивлена видеть вас здесь.

Хелен кивнула:

— Да я и сама несколько растеряна.

Хелен не могла заставить себя сделать ответный реверанс перед любовницей мужа. Это было выше ее сил. Она молча прошла по комнате и опустилась в кресло. Почувствовав, что ее бьет нервная дрожь, Хелен сжала руки на коленях.

— Я принесу вам бренди, — понизив голос, сказал Том. — Подождите, я сейчас.

Хелен не пила спиртного, но на этот раз она выпила залпом то, что принес ей деверь. Огненная жидкость обжигала горло. Если бы она знала, что мисс Маккенна превратилась в такую красавицу, она ни за что бы на свете не вернулась к мужу. Два года назад, когда Хелен впервые увидела любовницу Риса, Лина была обыкновенной простой косноязычной девушкой, ничем не выделявшейся из толпы провинциальных сверстниц. Сейчас же она выглядела просто роскошно.

Действие бренди придало Хелен смелости. «Мне придется потерпеть всего лишь один месяц, — уговаривала она себя. — Ничего, как-нибудь справлюсь». Они с Эсме решили, что Рис должен будет выполнять свои супружеские обязанности один раз в сутки в течение целого месяца.

Том принес Хелен еще стаканчик бренди. Осушив его, она почувствовала, как у нее в желудке разлилось тепло.

— Ну вот, теперь вы наверняка успокоитесь, — заботливо сказал он.

Хелен с благодарностью посмотрела на него. Том был милым, добрым человеком.

— Как жаль, что я не вышла замуж за вас, — промолвила она, негромко икнув. — У вас такие же глаза и волосы, как и у моего распутного мужа, но вы бы никогда… никогда…

— Вы правы, я вел бы себя иначе, — похлопав ее по руке, сказал Том. — Однако учтите, что я совсем не разбираюсь в музыке.

— О… — разочарованно промолвила Хелен, — как жаль… У Хелен улучшилось настроение. Теперь ее не смущало то, что рядом с ее мужем на диване сидела прекрасная певчая птичка. Разве это должно было расстраивать ее? В конце концов, у нее был граф Мейн, да и множество других ухажеров, осыпавших ее комплиментами.

Хелен встала. Слегка качнувшись, она направилась к камину.

— Я забыла поздороваться с тобой, — сказала она Рису.

— Здравствуй, Хелен, — промолвил Рис.

Рис и не думал прижиматься к своей любовнице, а был, как и всегда, занят работой. Он делал какие-то наброски на листе бумаги, почти не обращая внимания на то, что происходит в гостиной.

Хелен села рядом с Линой, и Том бросил на нее предостерегающий взгляд.

— Мы должны кое-что обсудить, — промолвила она, пытаясь вспомнить, что именно хотела сказать ему.

Глаза Лины лучезарно искрились, и этим она чем-то напоминала Хелен ее подругу Эсме. Конечно же, Эсме не относилась к числу женщин легкого поведения. Нет, дело было не в том…

Но тут Хелен снова потеряла мысль.

— Ну, когда же подадут ужин? — с отчаянием промолвил Том. — Рис, почему Лик не приглашает нас к столу? Тебе следовало бы поторопить его.

Рис покачал головой, не отрывая глаз от работы.

— В этом доме только повариха решает, когда всем садиться за стол, — объяснил он. — Лик пригласит нас на ужин, когда все будет готово.

— У вас очень милое платье, — заметила Хелен, обращаясь к мисс Маккенне.

Лина растерялась. «Она, наверное, ожидала, что я буду возмущаться и постараюсь держаться от нее подальше, — торжествуя, подумала Хелен. — Любовница мужа явно не знает, что ей делать».

— Давайте поговорим о Рисе, — доверительным тоном предложила Хелен, не дождавшись ответа. Бренди придало ей смелости. — Вы, пожалуйста, не беспокойтесь. Я буду забирать его у вас на какое-то время, всего лишь раз в сутки.

— Почему ты не предупредил меня, что твоя жена не пьет спиртного? — понизив голос, сердито спросил Том у брата, заметив, как сильно развезло ее от бренди.

Несмотря на все старания Тома, Хелен расслышала, что он сказал, но не подала виду.

— По своему опыту я знаю, что Рису достаточно и пяти минут. Ну… вы понимаете, о чем я говорю? — продолжала она, обращаясь к мисс Маккенне. — А платье у вас действительно чудесное!

Странный оранжевый цвет ткани придавал коже Лины желтоватый оттенок.

— О, вы явно недооцениваете своего мужа! Иногда Риса хватает на целых семь минут, — насмешливым тоном заметила мисс Маккенна.

— Семь минут! — вскричала Хелен. — Если бы вы знали, как мне приятно было узнать, что мой муж вырос за прошедшие девять лет! К своему лучшему результату он прибавил целых две минуты.

— Мне нравятся амбициозные мужчины, а вам? — спросила мисс Маккенна, пригубив бокал с вином.

Хелен и любовница Риса встретились взглядами и звонко расхохотались. Том изумленно посмотрел на них. Рис на мгновение оторвал глаза от нот и пожал плечами.

— Так что я не нарушу вашего обычного распорядка дня, — заверила Хелен любовницу мужа.

— Я в этом не сомневаюсь, — промолвила мисс Маккенна. — Кстати, у вас тоже великолепное платье. Оно от мадам Рок?

— Вы угадали, — сказала Хелен, стараясь больше не кивать. У нее сильно кружилась голова при каждом движении. — Мне кажется, я примеряла в ее магазине то самое платье, которое сейчас надето на вас. Но в нем я была похожа на чучело.

Глаза мисс Маккенны утратили выражение настороженности, с которой она встретила Хелен. Немного привыкнув к потрясающей красоте Лины и вступив с ней в непринужденное общение, Хелен была поражена внутренней силой и самообладанием этой молодой женщины. Она обладала прекрасными манерами и вела себя как настоящая леди. Если бы Хелен не знала, кем была мисс Маккенна на самом деле, она, пожалуй, решила бы, что перед ней девушка из светского общества.

— Как поживает ваша матушка, леди Годуин? — спросил Том.

— Спасибо, у нее все хорошо, — ответила Хелен, снова негромко икнув. — Можете называть меня просто Хелен, ведь я же ваша невестка! Никого не должно удивлять то, что мы обращаемся друг к другу по имени, потому что мы родственники.

В этот момент в гостиную вошел Лик.

— Ужин подан, — с мрачным видом заявил он. Дворецкий с наслаждением носил свой венец мученика, особенно после того, как все другие слуги убежали из дома графа Годуина, превратившегося в обитель порока. Но и ему стало не по себе, когда он увидел, как жена и любовница графа мирно сидят рядом и мило болтают, словно закадычные подружки.

Глава 20

ХОРОШАЯ ВЫПИВКА — НЕПЛОХОЙ СПОСОБ РАЗРЕШИТЬ ВСЕ ПРОБЛЕМЫ

За ужином Хелен почувствовала, что постепенно трезвеет. Правда, это можно было назвать лишь относительной трезвостью. Вообще-то даже от лишнего глотка вина, выпитого накануне, утром она мучилась от головной боли. Однако сейчас Хелен старалась не думать об этом. Ей предстояло еще пережить этот вечер, а с плохим самочувствием утром она как-нибудь справится.

Рис сидел во главе стола, хмуро поглядывая на ноты партитуры, которую захватил с собой в столовую. Он не участвовал в общем разговоре, который, впрочем, остальные домочадцы поддерживали довольно вяло. После пудинга он вообще, казалось, иссяк.

Глубоко вздохнув, Хелен повернулась к Лине.

— С вашего позволения, — вежливо сказала она, — я хотела бы увести мужа на пять минут.

— Можете увести его на целых семь, — подмигнув, промолвила Лина.