– Ну, она могла сказать им, что не хочет возвращаться домой. Она могла убедить их, что у нее были веские причины для побега из дома. Они могли спрятать ее у себя.
      Уэстфолл ждал нового вопроса, но его не последовало. Бледсоу только кивнул и вынул свой блокнот.
      – Как фамилия этих людей?
      – Линдхауэр. – Облегченно вздохнув, Уэстфолл назвал фамилию по буквам. – Адольф Линдхауэр. Место жительства: Шеридан, Вайоминг.
      – И все?
      – Он владелец крупной фактории.
      – А мальчик?
      Уэстфолл заскрежетал зубами.
      – Индеец-полукровка. Сын Линдхауэра от местной скво. – Он произнес эти слова с нескрываемым презрением. – Если Миранда оказалась у этих людей, то ваше предположение верно: мы не хотим, чтобы она возвращалась. Но ее матери было бы спокойнее знать, что с дочерью все в порядке.
      Бледсоу сделал пометки в блокноте.
      – Может быть, вы дадите мне дополнительные сведения о ней? У меня есть еще кое-какие идеи.
      – Например?
      – Иногда у девушек возникает странное желание уехать в другой город и пойти работать. Я могу разослать запросы в отделения нашего агентства в разных городах. Посмотрим, что нам ответят.
      – Сколько это будет стоить?
      – Не так уж много. Там ее просто возьмут на заметку. Если они увидят ее или что-то о ней узнают, вот тогда потребуются деньги.
      – Часто ли такие действия бывают успешными?
      Бледсоу пожал плечами.
      – Время от времени.
      – Звучит не слишком обнадеживающе, – равнодушно заметил Уэстфолл.
      Бледсоу кивнул.
      – Бывают совпадения. Кто-то из наших агентов может вести расследование и она может там проходить по другому делу. Таких случаев много. Или же девушки попадают в беду, а потом стараются вернуться домой. Обычно это бывает, когда девушка бежит из дома с молодым человеком. Потом он бросает ее или она начинает тосковать по своей семье. Она возвращается. Иногда она уже замужем и ждет ребенка. Или просто беременна. В любом случае она старается вернуться домой. – Он многозначительно посмотрел на Уэстфолла. – Но к этому времени дома уже никто не рад ее возвращению.
      Уэстфолл почувствовал, как кровь приливает к его щекам. По правде говоря, он не очень-то хотел, чтобы девушка нашлась. Если бы ее нашли, то она оставалась бы камнем у него на шее до тех пор, пока он не отправил бы ее в какую-нибудь школу.
      Но с другой стороны, Рут была вне себя от горя и беспокойства. Он не мог понять привязанности, существовавшей между матерью и дочерью. Хотя, если бы девушку нашли живой, но при сомнительных обстоятельствах, он наверняка сумел бы превратить горе своей жены в справедливый гнев и возмущение.
      Бледсоу откашлялся.
      – Так вы хотите, чтобы я послал запрос?
      – Я считаю ваше предложение очень разумным.
      Сыщик чуть заметно усмехнулся, как будто прочитал мысли Уэстфолла, и откланялся.
      – Тогда я немедленно займусь этим. Не провожайте меня, я сам найду дорогу.
 
      – У тебя множество природных достоинств. – Шрив окинул Миранду критическим взглядом. Девушка стояла на возвышении, на открытой площадке фургона.
      – Я в самом деле не могу… Шрив не дал ей договорить.
      – Речь образованного человека. Это самое главное. Мне не нужно учить тебя правильному произношению. С этим ты вполне прилично справляешься. Кое-где глотаешь звук «а» и пытаешься сделать долгим звук «и», но в остальном произносишь все совершенно верно.
      Миранда покраснела.
      – Спасибо, но…
      – Ты стоишь прямо, не сутулишь плечи. – Шрив сидел, опираясь на соломенный тюфяк, в помещении конюшни, которую они сняли для репетиций. Его правая рука была на перевязи; под спину было подложено свернутое одеяло. Он налил себе стакан лимонада из кувшина, который принесла ему Миранда. – И ты не виляешь бедрами.
      При упоминании этой части тела Миранда вспыхнула.
      – Меня так учили…
      Шрив сделал глоток и продолжал обсуждать ее достоинства:
      – У тебя хорошие, сильные легкие. Многие женщины не могут громко говорить. Но тебя услышат даже в самом дальнем конце зала. – Он одобрительно закивал головой, будто решил сделать выгодную покупку. – Да, ты вполне подходишь для сцены.
      – И цена у меня подходящая, – пробормотала она.
      Шрив недовольно посмотрел на нее.
      – Ты не можешь рассчитывать на плату: ты еще только ученица. И помни, – он сделал выразительный жест левой рукой, – ты учишься у самых лучших учителей. Я сам – а я работаю на сцене уже более десяти лет, и мне доводилось выступать перед коронованными особами Европы, – я сам буду учить тебя.
      – Я хочу шить костюмы и рисовать декорации.
      – Глупости. – Шрив устроился поудобнее. – Начнем. Сейчас ты стоишь на ярком солнце, чтобы привыкнуть к свету рампы. Урок первый. Не щурься.
      Миранда нахмурилась, потом попыталась расслабиться. Струйки пота побежали у нее по спине.
      Шрив критически осмотрел ее.
      – Хорошо. Дальше. Урок второй. Ты не сможешь играть роль до тех пор, пока не выпустишь книгу из рук.
      – Я не хочу играть. – Миранда сжала в руках текст и опять нахмурилась. Солнце светило ей прямо в лицо, и у нее уже разболелась голова. А может быть, это был просто страх сцены. Она покачнулась и отступила в сторону.
      Шрив поднял руку и указал на текст.
      – Брось его мне.
      – Я не…
      – Брось его мне. Молодец. Конечно, ты не хочешь играть. Возможно, это даже к лучшему. Ты будешь работать на сцене без всяких романтических иллюзий. Ты будешь отрабатывать свое содержание. Ведь ты не сможешь оставаться с нами, если не будешь работать. – Он поднял руку, как дирижер, управляющий оркестром. – «О, говори, мой светозарный ангел!»
      Миранда поежилась.
      – Ну давай! Я знаю, что ты уже выучила свои слова. – Он ободряюще улыбнулся ей. – «О, говори, мой светозарный ангел!»
      – «Ромео! Ромео, о зачем же ты Ромео? – Она протянула руки, как он учил ее, потом взглянула на него, ища поддержки. Он одобрительно кивнул. – Брось отца…»
      – «Покинь отца». Покинь отца.
      – «П-покинь отца и отрекись навеки от имени родного! А не хочешь – так поклянись, что любишь ты меня, – и больше я не буду…» – Она запнулась и замолчала.
      – Капулетти. Ее имя – Капулетти. Джульетта Капулетти. Ты успешно справилась с самым знаменитым монологом.
      – Я справилась?! Я справилась?! – Миранда сжала руки. Вдруг слезы полились у нее из глаз. – Я даже не знаю, что это значит.
      Шрив раздраженно посмотрел на нее.
      – Тебе и не нужно знать, что это значит. Тебе лишь надо произнести слова.
      – Но…
      – Оперные певцы просто поют слоги. Они не знают, что означают слова, которые из них состоят. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Я скажу тебе, что нужно говорить, как смотреть и куда двигаться. А в остальное время просто стой на месте с грустным видом и старайся не измять костюм.
      – Я не хочу ничего делать. – Она прикрыла глаза от бьющих ей в лицо солнечных лучей и взглянула на листки роли, лежавшие на коленях у Шрива. – О Боже! В следующем монологе целых десять строчек.
      Шрив перелистал сценарий.
      – Начинай со слов о розе. Это самая важная часть.
      – А, вот ты где. Шрив, послушай, Шрив.
      Когда ее мучитель обернулся на голос, Миранда опустилась на колени и потянулась за листками текста.
      Шрив подал ей сценарий.
      – Правильно. Учи свои слова. Пришедший Фредерик возбужденно размахивал руками.
      – Спектакли в театре на Кларк-стрит потерпели провал. Актеры напиваются каждый вечер и оскорбляют публику. Хозяин увольняет их и просит нас вернуться.
      Шрив в победном жесте вскинул вверх руку, потом довольно усмехнулся.
      – Ему придется заплатить нам больше.
      – Я сказал ему, что цена возросла, но он уже слышал о том, что произошло на борту «Алмазной королевы». Он знает, что Шейлы нет с нами и говорит, что не будет платить за нее. – Фредерик кивнул в сторону Миранды.
      – Еще как будет! – Шрив указал на Миранду. – Это величайшее открытие в театральном мире! Он еще когда-нибудь повесит мемориальную доску на этот чертов театр в память о ее выступлении. На этой сцене всемирно известная Миранда дебютировала в «Ромео и Джульетте»! Так и передай ему.
      Миранда смущенно прижала текст пьесы к груди.
      – Не надо говорить ему этого, Шрив. Пожалуйста, не надо. Лучше играйте без меня.
      Фредерик прочитал ужас в ее глазах.
      – Прости, детка, но нам нужна актриса или, по крайней мере, женщина, которая могла бы произносить слова женских ролей, для которых Ада уже стара.
      – Но…
      С помощью Фредерика Шрив поднялся. Скривившись от боли, он поправил на себе костюм, взял из рук Миранды сценарий и сунул его в руки Фредерика. Потом он сделал знак Миранде и стал спускаться с фургона.
      – Продолжай репетировать. Вставай и произноси свои следующие слова. Фредди, а ты следи, чтобы она все запомнила. Я пойду в театр и подпишу контракт.
      – Шрив! – Миранда почувствовала, что от страха у нее сжимается горло. Он действительно решил вывести ее на сцену перед сотнями людей, чтобы она стала посмешищем.
      – «О, говори, мой светозарный ангел!» – начал Фредерик.
      – Шрив! – Миранда в отчаянии упала на колени.
      Он повернулся к ней; его лицо оказалось совсем рядом с ее.
      – Ты будешь великой актрисой, Миранда, – пообещал он ей. – Я сам научу тебя всему. Короли будут отдавать должное твоему таланту и красоте. Принцы будут мечтать о встрече с тобой. Ты станешь звездой двух континентов.
      – Нет. О-о-о…
      Шрив освободил руку от повязки и взял в ладони лицо Миранды. Поморщившись от боли, он поцеловал девушку в губы. У Миранды перехватило дыхание, ее губы затрепетали. Тогда поцелуй стал настойчивее. Аккуратно подстриженные усики Шрива защекотали губы Миранды. Казалось, поцелуй требовал, чтобы она подчинилась его воле, заставлял ее учить роль, повторять слова.
      Все кончилось так же внезапно, как началось. Отстранившись, Шрив заглянул ей в глаза. Его собственные глаза были такими черными, что зрачки почти сливались с радужной оболочкой. Их взгляд проникал Миранде в самую душу; эти глаза видели там испуг, но где-то в самой глубине уже зарождалась, пока еще неуверенная, страсть.
      Разглядев это, Шрив улыбнулся. Это была заученная улыбка, полная самоуверенности, но обаятельная.
      – Учись, Миранда, – сказал он девушке. – Упорно работай с Фредериком до тех пор, пока я не вернусь. Потом я сам посмотрю, чего ты добилась. Хорошо?
      Он опять надел повязку на правую руку. Теперь его левая ладонь гладила ее по щеке. Она кивнула.
      – Д-да. Хорошо.
      – Отлично. – Как великую драгоценность, он взял ее за руку, помогая встать. – Я скоро вернусь. – И он ослепительно улыбнулся ей.
      Миранда почувствовала непривычный жар и трепет во всем теле. Как завороженная она провожала его глазами, пока он не вышел из конюшни.
      Фредерик откашлялся.
      – «О, говори, мой светозарный ангел!» Взгляд Миранды был прикован к тому месту, где только что стоял Шрив.
      – «Ромео! Ромео, о зачем же ты Ромео!» Фредерик даже не попытался скрыть своей многозначительной усмешки.
      – Не знаю, стоит ли ей есть. – Ада стояла, уперевшись одной рукой в бок и держа тарелку в другой.
      Шрив посмотрел на свиную отбивную, печеное яблоко и зеленый горошек.
      – Лучше покорми ее. Я не хочу, чтобы она упала в голодный обморок на сцене.
      – А вдруг ее будет тошнить. Многие ничего не едят перед выходом на сцену.
      Он пожал плечами.
      – У меня никогда не было таких проблем.
      – У тебя! – фыркнула Ада. – Ты сделан из железа. У тебя вообще нет нервов.
      – Нервы – это роскошь, Ада, мужчинам они ни к чему. – Он снова взглянул на тарелку голодным взглядом, хотя только что поел. – Отдай это ей.
      Когда Ада открыла дверь в крошечную каморку, служившую гримерной, Миранда была почти в невменяемом состоянии. Ее голубые глаза остекленели, руки и ноги похолодели от страха; она цеплялась руками за край туалетного столика и не отрываясь смотрела на свое отражение в зеркале. Ее голову покрывал венок из розовых шелковых цветов, а волосы были уложены в длинные белокурые локоны. Бледно-розовая ночная сорочка из муслина с глубоким вырезом на груди была надета под бархатный халат более темного оттенка, схваченный пряжкой на талии.
      Слегка улыбнувшись и поцокав языком при виде такого прекрасного воплощения отчаяния, костюмерша прошла в комнату и поставила на стол тарелку.
      – Поешь, девочка моя. До начала спектакля осталось меньше часа.
      Миранда тихо застонала. Она лишь взглянула на тарелку и тут же отвела взгляд.
      – Не хочешь, – сочувственно заметила Ада. – Ничего страшного. Я говорила ему…
      Стук прозвучал одновременно со звуком открываемой двери.
      – Готова, Миранда?
      Девушка подняла глаза; ее лицо исказил страх.
      Шрив вошел в комнату и встал сзади, положив руки на плечи Миранды. Наклонившись, он прижался щекой к щеке девушки и улыбнулся ее отражению в зеркале.
      – Прекрасно, – похвалил он. – Конечно, для роли Джульетты нам надо было покрасить твои волосы в черный цвет.
      – Помолчи-ка лучше. Разве эти невежды понимают, англичанка она или итальянка? Портить такие волосы краской было бы преступлением, – заявила Ада и поправила локон на плече Миранды. – Чистое золото, говорила моя бабушка о таких волосах. И они такие пышные. Мне даже не пришлось прикалывать ей шиньон.
      – Прекрасный контраст с моими, – согласился Шрив, глядя на отражение в зеркале. – Он выпрямился. – Давай, Миранда, поешь. Нельзя допустить, чтобы ты упала в обморок на сцене.
      Девушка лишь слабо покачала головой.
      – Глупости. – Он придвинул к столу единственный свободный стул и отрезал кусочек отбивной. – Ну давай же.
      Миранда отстранилась и закрыла глаза.
      – Миранда, – строго произнес он. – Открой глаза и съешь кусочек.
      – Я ничего не хочу, – с трудом выдавила она из себя.
      – Конечно, не хочешь. Но ты все равно должна поесть. – Он поднес свинину к самому ее носу. – Я не хочу, чтобы твой дебют был испорчен обмороком. Как потом твои биографы будут писать об этом? Так дело не пойдет. К тому же я не хочу выносить тебя со сцены в бесчувственном состоянии. Ну, открой рот.
      Неохотно она открыла рот, и он положил ей туда кусочек отбивной.
      – Жуй как следует. – Он отрезал кусочек и себе и, улыбаясь, с аппетитом начал есть, наглядно демонстрируя, как она должна жевать.
      Отбивная показалась ей совершенно лишенной вкуса и застревала в горле. Когда она наконец подавилась, Ада быстро сунула ей в руку стакан воды.
      – Может быть, нам не стоит заставлять ее?
      – Ерунда. – Шрив подцепил вилкой кусок печеного яблока. – Я знаю, тебе это понравится, Миранда. Я сам съел две порции.
      Миранда с ненавистью посмотрела на яблоко.
      Он рассмеялся.
      – Видишь, Ада, к ней уже возвращается нормальный цвет лица. Молодец. Чувства необходимы для великой трагедии. Ешь.
      Через тонкие стены донеслись звуки фортепьяно. Миранда вздрогнула, будто в нее выстрелили. Стон сорвался с ее сжатых губ.
      Шрив сунул ей в рот кусок яблока и встал.
      – Мне пора, Ада. Оставляю ее на твое, попечение. Проследи, чтобы она съела всего понемногу. Потом проверь ее грим и выпускай на сцену.
      Миранда схватила его за руку, с мольбой глядя ему в глаза. Он поцеловал ее в лоб. – Мы все надеемся на тебя.
 
      В программе выступления «Сыновей Мельпомены» был объявлен дебют Миранды в сценах из «Ромео и Джульетты». Когда занавес раздвинулся, она предстала перед зрителями на балконе, освещенная справа и слева керосиновыми лампами. Из-за яркого освещения зал для нее оставался во мраке.
      Когда под балконом раздался голос невидимого Ромео, она вздрогнула.
      – «О, говори, мой светозарный ангел!» Она взглянула в темноту.
      – «Ромео! Ромео, о зачем же ты Ромео!» – Вдруг она заметила белые овалы лиц, появившиеся в темноте. Публика. У нее перехватило дыхание, а ее сердце почти перестало биться. Слова застряли у нее в горле, и она не смогла продолжать.
      Снизу она слышала, как ей шепчут, подсказывая текст, но шум в ушах мешал ей понять смысл слов. Казалось, что волна невнятного гула накрыла ее с головой.
      Балкон зашатался под ее ногами, и она оказалась в сильных, надежных руках Шрива.
      Он обнял ее за плечи.
      – Я здесь. – Он повернул ее к себе. – Очнись! – Его голос не терпел возражений. Каждое слово было обращено к ней. – Скажи мне твое имя.
      – Дж-Джульетта.
      – Я не могу любить тебя, если ты не откажешься… – шепотом подсказал он ей.
      – «Покинь отца и отрекись навеки от имени родного».
      – А если… – продолжал он.
      – «А не хочешь – так поклянись, что любишь ты меня, – и больше я не буду Капулетти».
      Одна половина лица Шрива улыбалась, другая выражала угрозу.
      – Расскажи мне об имени.
      Она дошла до монолога длиной в десять строк, но сейчас самообладание уже полностью вернулось к ней. Она сделала глубокий вдох.
      – «Одно ведь имя лишь твое – мне враг…»
      Не отрывая взгляда от лица Шрива, за исключением тех моментов, когда он намеренно поворачивал ее лицом к залу, Миранда наконец стала Джульеттой. Внезапно ей стали ясны все события этой драмы. Они полюбили друг друга на костюмированном балу. Джульетта влюбилась в Ромео. Ей было всего четырнадцать лет, но она полюбила его. Девушка, двумя годами моложе Миранды, безрассудно влюбилась. Джульетта влюбилась в Ромео. Миранда влюбилась в Шрива.
      Слова, которые она запоминала с таким трудом, вдруг стали с легкостью слетать с ее губ, в ее речи появилось чувство. Угрожающее выражение исчезло с лица Ромео; с некоторым недоумением он заулыбался.
 
– «Прости, прости. Прощанье в час разлуки
Несет с собою столько сладкой муки,
Что до утра могла б прощаться я».
 
      Он поцеловал ей руку и спрыгнул с балкона. Миранда схватилась за перила, чтобы удержаться на зашатавшемся хрупком сооружении. От этого движения ее бархатный халат распахнулся, открыв взору публики глубокий вырез на груди.
      Кто-то в зале восхищенно свистнул. Этот звук разрушил магию момента. Внезапно испугавшись, Миранда подняла глаза.
      Ромео отошел от балкона в центр сцены.
 
– «Спокойный сон очам твоим, мир – сердцу.
О, будь я сном и миром, чтобы тут
Найти подобный сладостный приют».
 
      Вновь раздался свист, и Шрив сделал знак кому-то за кулисами. Занавес опустился.
      Миранда прижала руки к груди и с трудом начала спускаться вниз по лестнице, чувствуя, как в животе у нее все переворачивается. Фредерик схватил ее за руку.
      – Сюда, детка. Сейчас поднимут занавес. Поклонись пониже. Дай им возможность увидеть твою грудь.
      Девушка со стоном вырвалась у него из рук и бросилась прочь из театра. На заднем дворе она почти упала на ящик со стружками и бумагой, и из нее вышло все, что она съела перед спектаклем. Она больше никогда не позволит подвергнуть себя таким мучениям. Никогда.
      Дверь у нее за спиной открылась. Оттуда донеслась музыка, потом неожиданно смолкла.
      – Миранда?
      Миранда прислонилась к стене и сквозь слезы посмотрела на него.
      – Здесь я.
      Шрив сразу почувствовал неладное.
      – Надеюсь, ты не испачкала костюм?
      – Чудовище, – выдохнула она.
      – Я? – Он развел руками и удивленно посмотрел на нее. – Почему я чудовище?
      – Ты заставил меня есть.
      – Отныне можешь ничего не есть. Я даже запрещаю тебе есть перед спектаклем.
      – Ты заставил меня выйти на сцену перед всеми этими людьми.
      – И ты играла очень хорошо. А будешь еще лучше.
      Миранда осторожно покачала головой, боясь, как бы это движение не вызвало у нее новый приступ тошноты.
      – Я клянусь Тебе, что никогда, никогда… Шрив протянул ей свернутое полотенце.
      – Вытри губы.
      Она взяла полотенце и с удивлением обнаружила, что оно было влажным и прохладным, но когда она собралась вытереть им лицо и шею, Шрив забрал его и подал ей стакан воды.
      – Прополощи рот и постарайся не размазать грим. Через пару минут мы должны вернуться на сцену. Майк и Джордж немного затянут свою дуэль, чтобы ты могла взять себя в руки.
      Он настоящее чудовище. Он хочет, чтобы она доиграла роль до конца. Она не будет этого делать. Миранда попыталась ускользнуть от него.
      – Не делай этого, – предупредил он ее. – У меня нет времени бегать за тобой по улице. Лучше прополощи рот. – Он осмотрел ее с ног до головы в тусклом свете фонаря и спросил: – Так ты не испачкала костюм?
      Ужасное смущение охватило ее; она покраснела, но инстинктивно расправила плечи.
      – Я не испачкала ваш драгоценный костюм, мистер Катервуд. Несмотря на ваши старания, могу заметить. Это вы заставили меня есть.
      – Ты уже говорила мне об этом, и я признал свою ошибку. Давай не будем все повторять сначала. Я вижу самообладание уже вернулось к тебе. – Он повлек ее к двери.
      – Нет.
      – Да. Теперь уже будет легче, обещаю тебе. В конце тебе не придется говорить длинные монологи. Мы сократим финал, но только на сегодня, – добавил он. – В следующий раз ты сыграешь все полностью. До последней строчки.
      – Следующего раза не будет.
      – Конечно, будет. В первый раз все испытывают страх перед сценой, но потом это проходит. Пойдем.
      – Я не могу. Я не могу выйти на сцену.
      Шрив обнял ее за плечи, помогая подняться по ступенькам лестницы. Его сильная рука распахнула тяжелую дверь.
      – По правде говоря, ты хорошо держалась на сцене. Когда ты забывала о публике и смотрела на меня, ты играла достаточно убедительно. Упорная работа может сделать из тебя вполне сносную актрису.
      Дверь на сцену еще не закрылась, как из-за кулис вышла Ада и поспешила к Миранде.
      – Бедная девочка. Я говорила ему, что тебе не надо есть.
      – Он хочет, чтобы я все равно продолжала играть, – устало произнесла Миранда. – Скажите ему, что я не могу. Скажите ему…
      – Успокойся, девочка моя…
      – Напрасно ты начинаешь хлопотать вокруг нее. Она еще не сыграла свою роль. – Шрив повлек обеих женщин за кулисы, где их и увидел Майк. Улыбнувшись, больше своим друзьям, чем публике, он сделал выпад, выбил рапиру из рук Джорджа и послал свое оружие в тело противника.
      Джордж со стоном упал; его пальцы потянулись к клинку, потом он протянул руку опустившемуся на колени Майку, прощая своего храброго и мужественного противника. Публика захлопала и одобрительно засвистела. Оба актера поднялись и вышли на поклон. Занавес опустился.
      – Я не могу, – запротестовала Миранда. – Я в самом деле не могу.
      Шрив махнул рукой рабочему сцены. Над их головами начала медленно опускаться декорация. Джордж и Майк вскочили и принялись ее устанавливать. От удивления Миранда широко открыла глаза. Это была кровать, та самая, которая была на борту «Алмазной королевы» в сцене из «Гамлета». Стоявшая за спиной Миранды Ада стала снимать с девушки ее бархатный халат.
      – Нет! – Миранда вцепилась в свой костюм. – Нет, в этой сцене я должна быть в этом костюме. Мы так репетировали. О нет, нет!
      От испуга она перешла на крик, но Шрив обнял ее и закрыл ей рот поцелуем. Не выпуская ее из своих объятий, он отнес ее на середину сцены.
      Она отчаянно колотила кулаками его по спине и пинала ногами.
      – Ты мне лгал, – возмущенно выдохнула она. – Ты – лжец, лжец.
      Шрив взглянул ей в глаза.
      – Только ударь меня, и я тебя уроню. – Чтобы показать реальность своей угрозы, он слегка разжал руки. Испугавшись, Миранда обхватила его руками за шею, и в этот момент занавес поднялся. Публика одобрительно зашумела и захлопала.
      – «О, моя жена, Джульетта». – Шрив отнес ее на кровать и опустился рядом с ней. Кровать была жесткой – обычная доска, покрытая бархатным покрывалом. Но Миранду больше всего беспокоило то, что во время ее борьбы со Шривом ее юбка задралась почти до колен. Она попыталась сесть, чтобы прикрыть ноги.
      Шрив прижал ее к подушкам. Они были разложены как-то неудачно, потому что ей пришлось изогнуть спину, и от этого ее грудь стала особенно хорошо видна.
      – Давай говори свои слова, – прошептал Шрив. – Говори же.
      Ненавидя его всеми фибрами своей души, она покачала головой.
      – Нет.
      – Говори. – Он наклонился и поцеловал ее – страстно, требовательно. Его язык проник ей в рот, руки сжали ее талию. Публика оживилась.
      – Говори же, – прошипел он, – или я стащу с тебя платье.
      Она уставилась ему в лицо, чувствуя его жестокую решимость.
      – Говори. – Его рука потянула платье вниз. Миранда услышала, как затрещали нитки.
      – «Ты хочешь уходить? – Ее голос обрел силу. – Но день не скоро: то соловей – не жаворонок был».

Сцена седьмая