– А чего ты ждала? Возвращения блудной сестры?
      – Да, – сквозь слезы вымолвила она. – Да. Да! Да!
      Шрив развел руками.
      – Я и не представлял, насколько ты оторвалась от реальной жизни.
      Она посмотрела на него опухшими от слез глазами.
      – Неправда. Я жила и работала в театре бок о бок с тобой. Если я оторвалась от реальной жизни, то как же ты сам?
      Он грустно посмотрел на нее и покачал головой.
      – За очень многое в твоем характере должен отвечать я.
      Миранда сделала усилие, чтобы взять себя в руки, вытерла слезы тыльной стороной ладони и постаралась придать своему лицу привычное спокойное выражение. Дальнейшие ее слова были сказаны уже ровным тоном:
      – Тебе не в чем себя упрекать. Он опять покачал головой.
      – Ты не понимаешь. Ты всегда знала лишь то, что я говорил тебе. А я намеренно многого тебе не говорил. Ты постоянно жила в моей тени.
      Она гордо подняла голову.
      – Как ты можешь так говорить? Я каждый день играю на сцене, и каждый день встречаюсь со зрителями.
      – Вот именно. Ты встречаешься со зрителями. Но ты не живешь среди этих людей. Я всегда стою рядом с тобой, пока они восхищаются тобой и поздравляют тебя. Джордж ведет твои дела, Ада одевает тебя. Мы все ограждаем тебя от всяческих неприятностей.
      – Ты говоришь обо мне как о слабоумном ребенке, – пожаловалась она. – По-твоему, я почиваю на постели из лепестков роз. Я много работаю…
      Он нежно коснулся ее плеча.
      – Я знаю. Но ты актриса. Актеры и актрисы не живут как все прочие люди. Они живут в вымышленном мире, в мире героических поступков и счастливых финалов, радостных встреч и триумфальных побед. В мире длинных фраз и искусственных речей.
      – В мире многочасовых репетиций и тяжелой работы, грубой публики и скверных театральных менеджеров, – сердито прервала она его.
      – Это верно, но в конце концов все благополучно завершается. Пропавшие дети находятся и возвращаются к своим любящим родителям. Бывшие любовники встречаются через двадцать лет. В жизни все не так. Родители, дети, любовники продолжают жить каждый своей жизнью. Они становятся другими. Давай, расскажи мне. Чего ты ждала от своей сестры?
      Миранда медлила. Она обиженно поджала губы, но сейчас они начали дрожать.
      – Я предполагала, что она может не поверить мне. Я думала, что мне трудно будет убедить ее в том, кто я такая.
      – Но это не вызвало никаких затруднений, верно?
      – Да. Она узнала меня.
      – Надо быть полоумной, чтобы не узнать тебя. Я уверен, что она видела твои портреты. Ты почти не изменилась. А твоя мать наверняка устроила дома алтарь в память о своей дорогой умершей дочери. И что она сделала после того, как узнала тебя?
      Его слова болью отозвались в ее сердце, усилив ее отчаяние.
      – Она повела себя так, будто она н-ненавидит меня. Ты бы видел ее. Она обвиняла меня в ужасных поступках. Говорила, что я покинула ее и маму.
      – Разве нет? Разве твой побег не означал, что ты их покинула? Ты ни разу не поинтересовалась, что с ними стало. Твоя мать, вероятно, пережила страшные дни, не зная, жива ты или умерла. И всегда надеялась. Плакала в твой день рождения, плакала в канун Рождества. Плакала…
      Миранда сжала кулаки.
      – Перестань!
      – А счастливый конец? – серьезно спросил Шрив. – Он все-таки был?
      – Нет. Она сказала, что больше никогда не хочет меня видеть. Моя родная сестра. Когда она была малышкой, я так любила ее. Она обнимала и целовала меня. – Миранда боролась со слезами. – Я не буду плакать. Правда.
      Шрив посмотрел на ее склоненную голову.
      – Забудь об этом как можно скорее. Мы должны подумать, что нам теперь делать.
      – Почему мы?
      – Потому что у нас может возникнуть большая проблема. Как нам теперь спрятать этот котел с гнилой рыбой?
      Миранда быстро справилась со слезами и сделала несколько глубоких вдохов – свое привычное упражнение, которому научил ее Шрив, чтобы избавиться от страха перед сценой. Она промакнула глаза влажным от слез платком.
      – Я не хочу ничего прятать.
      – Как же!
      Она повернулась к нему, гордо вскинув голову. (Беатриче из «Много шума из ничего»).
      – Я говорю серьезно.
      Он посмотрел на нее, его презрение отразилось в усмешке, появившейся у него на губах.
      – Миранда, ты же хочешь, чтобы она держала в секрете твой непрошенный визит к ней.
      – Как ты можешь такое говорить? Я надеялась, что мы станем друзьями. – Она наклонилась вперед и протянула руки, как умоляющая Изабелла.
      Он процитировал ей строки из Шекспира:
      – «Но нет соблазна опаснее того, что нас ведет на путь греха, пленив нас чистотою…»
      Миранда спрятала руки за спину и бросила на него сердитый взгляд.
      – Что ты хочешь этим сказать? Если бы ты видел все собственными глазами! Моя маленькая сестренка живет в этой ужасной школе, носит отвратительную форму и уродливые ботинки.
      – Директриса бьет ее кнутом?
      – Нет.
      – Твоя сестра выглядит изможденной? У нее на лице синяки?
      – Нет.
      – Она умоляла забрать ее оттуда?
      – Нет.
      Он очень театрально пожал плечами.
      – Твои собственные слова обвиняют тебя.
      – Черт возьми, это не пьеса!
      – Нет, не пьеса. Но ты не можешь перестать играть. Это жизнь твоей сестры. Она заслуживает жить так, как считает нужным. Она ведь не собирается бежать?
      Миранда неохотно покачала головой.
      – Вот и забудь о ней. И моли Бога, чтобы она не захотела написать письмо Уэстфоллу. Или еще хуже – твоей матери.
      – Я просто пыталась ей помочь. Он выставил ее из дома. Так же, как когда-то меня. И моя мать позволила это сделать, как и прежде.
      Шрив повысил голос, чтобы заставить ее прислушаться к его словам.
      – Он послал ее в одну из самых престижных школ в Чикаго. Вероятно, там учатся многие ее подруги. Она получит прекрасное светское образование. Когда она закончит школу, то сможет поехать в Вашингтон и быть принятой в высшем обществе.
      – Он разлучил ее с матерью. Они уехали и оставили ее.
      – Она уже достаточно взрослая, чтобы разлучиться с матерью. Ей столько же, сколько было тебе, когда ты сбежала. Я уверен, она сама решила остаться. – Он пристально посмотрел на Миранду. – Она что-нибудь сказала тебе об этом?
      Миранда наклонила голову.
      – Она просто притворялась.
      – Ты же этого не знаешь. – Он развел руками. – Самое главное – заставить всех забыть о твоем визите. Твоя мать считает тебя умершей. Но если ей станет известно, что ты жива, она захочет увидеть тебя. Твоя профессия приведет ее в смущение. А когда она узнает о наших отношениях…
      Миранда почти забыла, как она чувствовала себя, когда краснела, но теперь ей пришлось об этом вспомнить.
      – Я не подумала, что Рейчел может кому-то рассказать обо мне. Я думала, она будет сердита на него так же, как была я.
      – Ты ошиблась в первом случае. И вероятно, ошибаешься во втором. Будем надеяться, что она не захочет причинить боль своей матери. Нам совершенно не нужно, чтобы твой отчим появился здесь. Он может создать нам массу неприятностей.
      Миранда вскочила на ноги и погрозила ему пальцем.
      – Теперь я понимаю, почему ты так противился моей встрече с сестрой. Мне следовало сразу это понять. Ты беспокоишься о делах.
      Шрив и глазом не моргнул.
      – Кто-то должен беспокоиться о делах. Наша карьера может пострадать.
      – Не говори глупостей. Мы теперь знамениты. Ты – Шрив Катервуд, «Романтическая звезда трех континентов». Я – «Таинственная и очаровательная Миранда». Я взрослая женщина. Он не может явиться с детективом и упрятать меня в исправительный дом. Он ничего не может сделать.
      Шрив только махнул рукой и отвернулся. Устало опустившись в кресло, он положил ноги на маленькую скамеечку.
      – Он может причинить нам неприятности. Он по-прежнему пользуется влиянием здесь, в Чикаго, а теперь еще и в Вашингтоне. Я полагаю, что он полностью восстановился по службе в армии.
      – Он даже не считает нужным ходить в театр, – презрительно сказала Миранда. – Рейчел рассказала мне об этом.
      – Ничего удивительного, учитывая то, где он нашел тебя.
      – Он же считает, что я умерла.
      – Он перестанет так думать, как только твоя сестра расскажет ему о вашей встрече. А может быть, он никогда и не верил, что ты умерла. Может быть, он просто хотел сломать тебя и напугать до полусмерти, чтобы ты впредь не пыталась увидеться с матерью. Скорее всего уже через несколько часов он узнал, что ты убежала.
      – Я говорю тебе…
      – Нет. – Он поднял руку. – Нет. Позволь мне кое-что сказать тебе, Миранда. Выслушай меня. Ни один театральный агент не захочет неприятностей. Слово здесь, слово там, и наше турне может внезапно прерваться. Ангажементы будут отменены. Более того, дурная слава начнет распространяться, и мы останемся без работы.
      – Но у нас контракт.
      – Он ничего не будет стоить, если кто-то захочет повредить нам.
      Она смотрела в его невозмутимое лицо и мысленно ругала его всеми известными ей словами.
      Шрив поднял одну бровь.
      – Живая леди Макбет! Если бы ты могла с таким же жаром играть на сцене!
      Гнев, печаль, разочарование, отчаяние слились в одном громком крике. Она бросилась на него, растопырив пальцы как когти. Он схватил ее за руки, скрутил их у нее за спиной и прижал ее к себе так, что грудь Миранды оказалась прижатой к его груди. Их лица были в дюйме друг от друга. Он улыбался.
      – Не смей, – пригрозила она. – Не смей целовать меня.
      – Почему же? Все идет так, как мы репетировали. Прекрасное укрощение. Жаль попусту тратить такую сцену.
      – Это не сцена, – прошипела она. Он потерся носом о ее нос.
      – Идеальное расстояние.
      – Прекрати. – Она начала извиваться в его руках, стараясь высвободиться.
      Шрив вздохнул.
      – Я отпущу тебя, если ты пообещаешь не царапать мне лицо. Грим поверх царапин ложится очень плохо. И с ним столько хлопот.
      Она надула губы.
      Он крепче сжал ее руки, подняв голову так, чтобы его лицо оказалось выше.
      – И не плюйся! У тебя это никогда не получалось. К тому же ты находишься так близко от меня, что попадешь и в себя тоже.
      – Чтоб черти утащили тебя в ад!
      Его красивые губы скривились в язвительной усмешке.
      – Очень хорошо. Прекрасная интонация. Очаровательное крещендо. Начато достаточно низким тоном, чтобы не сорваться на крик в конце.
      Миранда перестала вырываться и замерла.
      Медленно, осторожно он отпустил ее руки.
      Миранда неловко поднялась, зацепившись ногой за подол своей юбки, и с трудом выпрямилась. От гнева и унижения она была бледна как снег. Никогда еще в своей жизни она не испытывала к нему такой ненависти, как в этот момент. Почти четырнадцать лет он руководил ее жизнью. Он контролировал в ее жизни все: от сна до пробуждения, от появления на публике до самых интимных моментов.
      Он научил ее дышать, двигаться. Он поработал над ее необразованной речью и произношением.
      Он взял девочку Миранду и сделал ее своим творением, актрисой – «Таинственной и очаровательной Мирандой». Девочка, которая играла на холме с Братом Белого Волка, ушла в прошлое. Ни жеста, ни интонации, ни вздоха не осталось от той Миранды – только то, чему Шрив научил ее. Даже ради спасения своей души она не могла перестать играть. Все чувства, которые он разбудил в ее теле, существовали, чтобы доставлять ему удовольствие.
      А теперь он смеялся ней как над последней дурочкой.
      Внезапно она увидела себя такой, какой, должно быть, видел ее он. Она была его вещью, без собственных чувств, без собственной воли.
      Его насмешка была для нее как удар ножом в живот. Он терзал и колол ее до тех пор, пока ей не стало казаться, что она умирает. Собрав всю силу воли, на какую она только была способна, Миранда придала лицу спокойное выражение.
      – Мне надо пойти и приготовиться к вечернему спектаклю.
      – Миранда, – услышала она его голос, когда уже взялась за ручку двери. – Не принимай все так близко к сердцу. Забудь об этом.
      Не подав виду, что услышала его слова, она открыла дверь.
      – Миранда! Больше не беспокой свою сестру и мать. Ты решила жить своей собственной жизнью. Не пытайся…
      Дверь с грохотом захлопнулась за ней.
 
      – Миссис Уилкокс, я передумала. Если еще не поздно, я хотела бы пойти сегодня в театр.
      Директриса улыбнулась Рейчел. С большей фамильярностью, чем было в ее правилах, она положила руку на плечо девушки.
      – Дорогая моя, я искренне верю, что ты сделала разумный выбор. Твой первоначальный отказ пойти в театр из-за того, что твой отец не одобряет этого, делает тебе честь. Честно сказать, я не знаю ни одной девушки, которая добровольно отказалась бы от такой возможности.
      – Да, мэм.
      – Но я считаю, что в этом вопросе ты можешь положиться на меня. Твой отец, как многие благонравные люди, понимает, что театр часто является средоточием низких нравов. Поэтому выбор пьесы должен быть очень тщательным. Многие считают, что развлечение и образование не стоят того времени, которое затрачивается на них. Я уверена, что твой отец именно так и думает. – Она с надеждой посмотрела в лицо Рейчел.
      – Думаю, вы правы.
      – Места еще свободны. А подруга твоей матери, Миранда, заботилась лишь о твоих интересах. Такая замечательная возможность для тебя посмотреть «Макбета»!
      – Да.
      – В любом случае, чтобы поступить абсолютно правильно и снять с тебя всякую вину, я написала письмо твоему отцу, объяснив ему, что именно я настояла на том, чтобы ты пошла на этот спектакль. Для повышения твоего культурного уровня.
      Рейчел похолодела.
      – Вы написали моему отцу? О, миссис Уилкокс, не думаю, что это была хорошая идея.
      – Глупости, моя дорогая. Ты сможешь пойти в театр со спокойной совестью. Бессмертные строки Шекспира потекут к тебе…
      – Вы уже отправили письмо? – От волнения она даже повысила голос.
      – Оно ушло сегодня с утренней почтой. – Директриса обняла свою подопечную за плечи. – А теперь оставь всякие опасения. Даже если твой отец будет недоволен, он не обвинит в этом тебя. А сейчас ступай к себе и переоденься.
      – Вы послали письмо обоим моим родителям или только моему отцу?
      – Обоим, конечно. В конце концов Миранда сказала, что она старая подруга твоей матери.
      У Рейчел сердце ушло в пятки. Она представила себе, что почувствует ее мать, когда прочитает это письмо.
      Миссис Уилкокс поправила золотистый локон, выбившийся из косы Рейчел.
      – Беги и скажи Доринде, чтобы вместо формы она надела свое лучшее платье. – Она позволила себе широко улыбнуться. – Сегодня мы все будем в своих лучших нарядах.
 
      Генри Келлер с удивлением обнаружил, что Бенджамин Уэстфолл был клиентом сыскного агентства Пинкертона. Паркер Бледсоу, детектив, которому было поручено дело, обнаружил сбежавшую падчерицу полковника, Миранду Драммонд.
      Прочитав имя «Миранда», Келлер опешил. Была ли актриса, та несравненная Миранда, и разыскиваемая Миранда Драммонд одним и тем же лицом? Если так, то сейчас она наводила справки о жизни своей сестры Рейчел?
      Беглый просмотр старого отчета подтвердил его догадку. На фотографии в деле была явно изображена Миранда в очень юном возрасте. К тому же ее нашли в труппе странствующих актеров, которая называлась «Сыновья Мельпомены». Детектив привел своего клиента в театр, где тот разговаривал со своей падчерицей. Руководитель труппы, Шрив Катервуд, отрицал, что ему было известно о несовершеннолетии девушки.
      Здесь отчет обрывался с загадочной поспешностью. Резюме по этому делу отсутствовало.
      Келлер перевернул страницу. Ничего. Вероятно, Уэстфолл решил оставить девушку там, где она была. Очень разумное решение. Очаровательное лицо, прекрасный голос, элегантные манеры сделали ее знаменитой во всем мире.
      Дальше следовал подсчет расходов. Уэстфолл расплатился с агентством сполна. Здесь были указаны сумма и дата оплаты – следующий день после разговора в театре.
      Келлер широко открыл глаза, прочитав последнюю строчку в деле.
      «Детектив Паркер Бледсоу убит. Убийца не найден».
      В конце стояли инициалы, вероятно, принадлежавшие клерку или другому детективу, возможно, тому, кому было поручено расследование дела Бледсоу. (Агентство заботилось о своих сотрудниках.)
      Келлер отложил отчет. Его разбуженное любопытство заставило его еще раз просмотреть все дела. В одном из ящиков он разыскал дело Бледсоу.
      Детектив был убит поздно ночью, на улице, через несколько часов после того, как была найдена Миранда Драммонд. Келлер нахмурился. Слово «причудливый» редко приходило ему на ум, тем более в описании чьей-либо смерти. Паркер Бледсоу был обезглавлен.
      Он вернулся в агентство, отдал чек, очевидно, написал отчет, необходимый для завершения дела, и пошел домой. Его тело нашли на следующее утро на дороге в нескольких метрах от гостиницы, где он жил.
      Келлер прочитал доклад следователя. Голова убитого была отделена от тела. Предполагалось, что орудием убийства мог служить длинный нож или сабля. Угол нанесения удара говорил о том, что убийца находился верхом на лошади. Никаких следов борьбы на теле не обнаружено. «Убит одним ударом».
      Мотив убийства не был выяснен. Бледсоу специализировался на делах по поиску пропавших людей, процент раскрытия которых составлял у него более шестидесяти процентов. Он не был женат, врагов у него не было. Детектив, проводивший расследование, предположил, что его убили по ошибке, приняв за другого человека.
      Убийство так и не было раскрыто.
      Генри Келлер откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на документы.
      Совпадение, сказал он себе. Слишком много совпадений. Сабля. Кто носит сабли? Кавалерийские офицеры. Он записал имя детектива, проводившего расследование. Если этот человек еще работает в агентстве, он хотел бы с ним поговорить.
 
      Бригадный генерал Бенджамин Уэстфолл, со дня на день ожидавший своего повторного назначения в гарнизон в районе реки Платт, смял в руке лист бумаги. Набухшие вены и красные пятна резко проступили на белой коже его руки.
      Другой рукой он взял сигару из пепельницы и сердито затянулся. Дым, насыщенный никотином, сразу же устремился ему в легкие. Он задержал его там, прикрыв глаза. Его пробирала дрожь. Холод, возникший где-то внутри, начал распространяться по всему телу, угрожая поглотить его целиком.
      Он сдвинул сигару в уголок рта, сжал зубами ее конец и вновь расправил письмо.
      «…подруга миссис Уэстфолл… Миранда… билеты в театр…»
      Его гнев, вызванный письмом, все усиливался. Всю жизнь он был вынужден зависеть от дилетантов. Видимо, эта глупая женщина Моррисон – нет, ее звали как-то иначе – Мортимер, не смогла удержать у себя грубую упрямую девчонку достаточно долго, чтобы сломать ее волю.
      Миранда вернулась к своим актерам, а сейчас, по словам миссис Уилкокс, она имеет потрясающий успех у публики.
      Дрожащими руками Уэстфолл достал из конверта второй листок. Он развернул программу, где значились Шрив Катервуд, «Романтическая звезда трех континентов» и «Таинственная и очаровательная Миранда».
      Катервуд! Он готов был поставить свой последний доллар на то, что Миранда вообще недолго пробыла у миссис Мортимер. А он заплатил этой женщине приличную сумму, хорошие деньги, которые в тот момент были остро нужны ему самому.
      В своем гневе он забыл о сигаре. Горячий пепел упал ему на колено. Ругаясь, он попытался сдуть его на пол. В этот момент сигара выпала у него изо рта. Ему пришлось наклониться, чтобы поднять сигару, прежде чем она прожжет дыру на ковре. Его страдающие от артрита суставы заскрипели. Когда он выпрямился и вновь уселся в кресло, он весь дрожал и покрылся потом.
      Проклятый Френсис Драммонд! Этот человек преследовал его в течение почти двадцати лет. Сначала он был женат на женщине, которая была нужна ему, Уэстфоллу. Потом он выходил живым из одной ловушки за другой с упорством, которое раздражало и пугало Уэстфолла. Наконец его попытка вернуться в форт Галлатин вместе с разведчиком Хикори Джо Магрудером стала главной темой нескольких статей в бульварных журналах. Причудливая, многократно измененная история выдавалась за «истинный» рассказ о самом главном событии резни Кларендона. В каждой из этих статей Уэстфолл был выведен либо трусом, либо негодяем.
      А теперь Миранда Драммонд становится для него источником еще больших неприятностей, чем ее отец.
      Все началось с ее побега. Девушка явилась первой возмутительницей спокойствия; потом еще этот детектив-шантажист. Сейчас Уэстфолл понимал, что он должен был убить их обоих. Он сомневался, что Бледсоу успел увидеть, кто нанес ему удар. Резкий, мгновенный, смертельный. Оба тела можно было бросить в озеро Мичиган, и никто бы ничего не узнал.
      Он сунул сигару в пепельницу. Жалость – это для дураков.
      Потом он вновь перечитал письмо. Дура-директриса Уилкокс открыла двери школы и позволила Миранде увидеться с сестрой. Кроме того, она сообщает, что такое же письмо собирается послать его жене. Он должен быть дома ближайшие несколько дней, чтобы успеть перехватить почту, прежде чем она ее увидит. Рут не должна узнать, что Миранда жива.
      Еще более трудная задача заключалась в том, чтобы удержать Рейчел от разговора с матерью о Миранде. Значит, ему нужно просматривать все письма Рейчел, пока он сам не напишет ей о том, что ей не следует сообщать Рут о Миранде. Но он не мог быть уверен, что в разговоре с матерью у нее не сорвется с языка упоминание о сестре. Его всегда приводило в отчаяние, что Рут так окончательно и не пережила потерю старшей дочери.
      Между этими двумя, видимо, существовали какие-то странные отношения. Рут годами оплакивала дочь. Он поежился при мысли о последствиях возможной встречи Миранды с матерью, когда Рут узнает о том, что он нашел ее дочь и не вернул ее домой.
      Как только о его назначении будет объявлено официально, он сразу же увезет жену в Вайоминг. Она будет занята делами гарнизона, как все жены офицеров. Он же займется восстановлением форта Галлатин и заставит сиу дорого заплатить за позор, преследовавший его долгие годы.
      Поражение Кастера в 1876 году представило ему шанс изменить свою судьбу. Он посылал в министерство письмо за письмом, описывая свою службу в форте Галлатин и не преминув напомнить, что с него сняты все выдвинутые против него обвинения, сообщал о своем безупречном образе жизни, включая тот факт, что он женился на вдове Френсиса Драммонда, и просил восстановить его в должности командира.
      Наконец унизительное самовосхваление принесло свои плоды. Военное министерство при содействии отца его первой жены согласилось, что армия нуждается в нем и его опыте приграничной борьбы с воинственным племенем сиу.
      Вернувшись на границу с подчиненными ему большими силами, он смог бы осуществить свои планы. Слава, быстрое продвижение по службе, место в конгрессе, даже пост президента стали бы доступны ему.
      Он положил голову на руки и закрыл глаза. Мысленно он проклинал Френсиса Драммонда и все, что было связано с ним. Рейчел надо изолировать от общения с сестрой. Он не мог поехать туда сам. Сейчас для его карьеры наступил слишком критический момент. Надо что-то сделать, чтобы заставить Миранду Драммонд покинуть Чикаго. Что-нибудь ужасное, устрашающее.
      Он открыл глаза. Письмо и программа лежали у него на столе. Твердой рукой он взял программу за уголок и поднес ее к тлеющей сигаре. Бумага мгновенно обуглилась. Вспыхнул тоненький язычок пламени. Пристально глядя в золотую середину, он повернул листок, регулируя огонь. Когда огонь подобрался к его пальцам, он бросил листок в пепельницу и взялся за письмо.
      Когда ни от того, ни от другого не осталось ничего, кроме пепла, он взял сигару и раздавил ее в пепельнице.
 
      Шрив Катервуд медленно открыл дверь. Комната тонула в полумраке вечера.
      – Миранда, – тихо позвал он. Тишина.
      Он вошел, закрыл за собой дверь и осторожно приблизился к кровати.
      – Миранда.
      – Что?
      – Нам пора идти.
      – Я никуда не иду.
      Он опустился на край кровати. Она сразу же отвернулась, так что он увидел лишь ее спину.
      – Конечно, ты пойдешь. Ты можешь сколько угодно злиться на меня, но ты же профессионал до мозга костей.
      – По твоим словам выходит, что нет.
      – Миранда, я…
      – Уходи. – Она плотнее укрылась одеялом и повернулась так, что практически оказалась лежащей на животе.
      – Ты не можешь разочаровать свою публику.
      – Если послушать тебя, то они приходят вовсе не для того, чтобы увидеть меня. Любой может стоять на сцене в моем костюме, а ты сделаешь все остальное.
      – Ты же не веришь в то, что говоришь.
      – Разве? Это не имеет значения. Я думаю, что мне больше никогда не захочется играть.
      Он потянулся и лег рядом с ней, прижавшись животом к ее ягодицам. Его рука легла ей на талию и поползла вверх, намереваясь найти ее грудь, но Миранда оттолкнула его руку.
      Шрив улыбнулся про себя и прижался к ней теснее, так что его губы оказались всего в нескольких дюймах от ее шеи.
      – Миранда, – он тихонько подул ей в ухо. – Миранда, нам пора идти.
      Она подняла плечи и глубже зарылась лицом в подушку.
      – Миранда.
      – Иди к черту. Оставь меня в покое. Он положил ей руку на плечо.
      – Ты должна сегодня выйти на сцену.
      – Нет.
      – Если ты не сделаешь этого, ты потом будешь очень жалеть.
      – Это ты будешь жалеть. Хозяин театра может потребовать, чтобы ты вернул причитающийся тебе процент.
      – Он никогда этого не сделает. В контракте есть пункт, предусматривающий возможность болезни ведущих актеров.
      – Какой ты умный.
      – Да, но я не слишком чуткий человек.
      – Не могу поверить, что слышу от тебя такие слова.
      – Это правда. – Он прижался к ней еще теснее, так что их тела теперь составляли одно целое. Он погладил ей руку. – Это в тебе вся страсть, весь огонь.
      – Ой, я сейчас умру!
      – Это правда. Ты – душа и сердце. Я – лишь мозг нашего союза.
      – О, большое спасибо!
      – Но мозг ничего не значит без души и сердца.
      – Ты можешь прекрасно обходиться без меня, как ты часто любишь повторять.
      – Но мне нужны душа и сердце. Чтобы удерживать меня от лжи, когда разумнее сказать правду. – Он поцеловал мочку ее уха.