– Это неправда.
      Она улыбнулась. Теплый свет появился в ее взгляде.
      – Значит, мистер Келлер, вас нанял сенатор Батлер?
      Он закрыл свой блокнот.
      – Я по-прежнему не имею права вам это сказать, миссис Катервуд.
      – Зовите меня Мирандой. А вы знаете, что сенатор Хью Смит Батлер был тем самым человеком, который направил Бенджамина Уэстфолла в Вайоминг? Уэстфолл жаждал мести. Он собирался восстановить форт Галлатин и спровоцировать индейцев на боевые действия. Тогда он мог бы с полным правом уничтожить их.
      Келлер смущенно заерзал на стуле.
      – Но индейцы...
      – Многие поколения индейцев терпели преследования со стороны американской армии. Только дважды они действительно совершили нападение – у форта Галлатин и в районе Малого Бигхорна. Но они заплатили за это, понеся большие потери в Вундед-Ни и Сенд-Крик. Был подписан договор, по которому они получили свои земли. Но сенатору Батлеру и подобным ему людям понадобилась эта земля. Так почему бы не послать такого закоренелого убийцу, как Бенджамин Уэстфолл, чтобы согнать индейцев с их земли?
      – У вас нет никаких доказательств.
      – Нет, но я пытаюсь их достать. Лорду и леди Эджмонт-Канфилд предложили купить участок земли в Вайоминге. Мы покупаем ее у сенатора Батлера из Вашингтона и сенатора Уолдрона из Вирджинии. Интересно, как эти люди получили доступ к землям в Вайоминге?
      – Не имею представления, – сказал Келлер.
      Миранда улыбнулась.
      – Они надеялись, что Уэстфолл обеспечит им владение этой землей. Когда тот был убит, они все равно решили продавать эту землю, в том числе одному богатому англичанину и его глупой жене.
      Келлер откинулся на спинку стула, бессильно уронив руки на колени.
      – Вероятно, поэтому меня и наняли. Мой клиент не оставляет ничего на волю случая.
      – Налить вам еще кофе, мистер Келлер?
      – Я был бы вам очень признателен, если бы вы называли меня Генри.
      Она улыбнулась, потянувшись к ручке серебряного кофейника.
      – Выпейте еще чашку кофе, Генри. Первая вам, кажется, пришлась по душе.
      Он замялся, потом неуверенно улыбнулся, будто не привык улыбаться.
      – Кофе мне очень понравился, Миранда. Молча они выпили по чашке кофе, потом он поставил свою чашку на стол.
      – Замечательно. Благодарю вас.
      – На здоровье. Хотите еще?
      Он покачал головой и поднялся.
      – Я должен идти, леди Эджмонт. Услышав из его уст это имя, она замерла с чашкой в руке. Потом вопросительно посмотрела на него.
      – Я бы не хотела, чтобы вы делали что-то такое, из-за чего у вас могут быть неприятности.
      – У меня не будет неприятностей. Просто мне потребуется более длительное время, чтобы проверить вашу историю. Письмо в Англию и обратно идет от шести недель до трех месяцев. А до тех пор я ничего не буду знать.
      Она проводила его до двери и протянула ему руку.
      – Спасибо, Генри.
      – Рад вам служить, Миранда. – Он пожал ей руку. – Могу ли я осмелиться сказать вам, что у вас самые прекрасные на свете глаза?
 
      Рут придержала концы своей густой вуали, подхваченной резким порывом ветра. Одного взгляда на небо было достаточно, чтобы увидеть тяжелые облака, грозившие новым снегопадом.
      Когда накануне вечером сенатор Уолдрон прислал ей записку, в ней проснулась надежда. Не представляя, что он может ей сказать, она провела в ожидании всю долгую ночь. Теперь она вышла пораньше, чтобы встретиться с ним.
      Как маленькая черная птичка она спешила по засыпанной снегом улице, осторожно обходя высокие сугробы.
      Из-за поворота позади нее выехал грузовой фургон, копыта лошадей громко застучали по мостовой. Рут не повернула головы, когда топот начал приближаться. Она слышала, как возница погонял лошадей. Засвистел кнут, лошади прибавили шаг, и вот они уже неслись галопом. Их подковы стучали совсем рядом.
      По-прежнему не сознавая, что происходит, Рут обернулась лишь в последнюю минуту. Лошади неслись прямо на нее. Она видела пар, вырывавшийся у них из ноздрей, видела их желтые зубы, закусившие удила. Одна из лошадей выскочила на тротуар. Фургон подпрыгнул и опасно накренился.
      Парализованная страхом, Рут застыла на месте.
      Удар пришелся ей прямо в грудь, и она упала навзничь, широко раскинув руки. Ее голова ударилась о край тротуара. По крайней мере четыре лошадиных копыта пригвоздили ее к земле, но колеса фургона прокатились по обе стороны от Рут, к счастью, не задев ее.
      Посыльный принес известие о несчастье сначала Миранде, а не Рейчел. В качестве леди Эджмонт, кузины пострадавшей, ее сочли более значимым членом этой семьи.
      Врач, невысокий, лысеющий мужчина с черной бородой, перехватил Шрива и Миранду в холле у палаты Рут. Он торопливо начал рассказывать о состоянии пострадавшей.
      – Сотрясение мозга, переломы ребер, перелом правой руки...
      Миранда слушала его белая как снег. Ее мать. Несчастный случай с ее матерью.
      – ...многочисленные ушибы, порезы и, возможно, внутренние травмы. Один удар, вероятно, копытом лошади пришелся в область селезенки.
      Миранда выслушала все, что он сказал, а потом впервые в своей жизни упала в обморок.
 
      Сквозь туман проступило лицо Шрива, склонившегося над ней. Врач с озабоченным видом держал перед ее носом нюхательную соль. Закашлявшись, она отстранила его руку.
      – Простите, – были первые ее слова.
      – Не извиняйтесь. – Врач закрыл бутылочку. – Это мне надо извиниться перед вами. Вы слабая женщина, а я перечислял все травмы, будто вы были моим коллегой.
      – Я хотела знать все, – возразила Миранда. – Я хотела знать самое худшее. Моя мать будет жить?
      Врач удивленно поднял бровь и посмотрел на Шрива.
      – Мне казалось, что вы – кузина пострадавшей.
      Внезапно Миранде стало все безразлично. Игра окончена. Генри Келлер все знал; он доложит обо всем Батлеру, как только пройдет достаточно времени на возвращение запроса из Англии. Они со Шривом узнали то, что хотели узнать. К несчастью, информация не принесла никакой пользы. Хуже того, пострадала ее мать.
      – Я ее дочь.
      Миранда потянулась и нашла руку Шрива. Он ободряюще сжал ее. Миранда спустила ноги с кушетки и встала, опираясь на руку мужа.
      Врач переводил взгляд с одного на другого. Глаза мужчины за темными очками смотрели на него, но что-то в их немигающем взгляде вызывало у него беспокойство. Он поежился.
      – Мой муж – слепой, доктор, – раздраженно сказала Миранда. Ее лицо было сердитым.
      Врач откашлялся, ему явно было неловко.
      – Он умело это скрывает.
      – Благодарю, – сказал Шрив.
      – Я бы хотела видеть мою мать.
      – Конечно. Следуйте за мной. Конечно, я не могу сделать... – Окончательно смутившись, он повернулся к двери и начал возиться с замком.
      Миранда равнодушно следила за его действиями.
      – Я понимаю, доктор.
      – Конечно. – Он вздохнул и повел их по коридору. – Сейчас, когда вы увидите ее, она вас не узнает. Она спит, потому что я дал ей опиум, чтобы облегчить страдания. При ней находится медсестра, которая делает холодные компрессы из снега, чтобы снять опухоль и жар.
      – А она не простудится?
      – Это маловероятно, особенно если в комнате тепло. Зима – хорошее время года для лечения ушибов, потому что много снега. – Доктор, очевидно, говорил о своем любимом методе лечения. – Мы не знаем, что слышат люди, находясь без сознания. Особенно если они находятся под действием лекарств. Говорите с ней так, будто вы верите, что она поправится.
      – А она поправится, доктор? – От слабости и страха за мать голос Миранды дрожал.
      Положив руку на ручку двери, врач тяжело вздохнул.
      – Она очень хрупкая женщина, а лошади такие огромные.
      Они прошли по коридору и чуть не столкнулись с Рейчел и Виктором.
      – Миранда! – Рейчел была бледна. Виктор поддерживал ее за талию, чтобы она не упала. Миранда, – жалобно повторила она.
      – Рейчел. – Миранда раскрыла объятия, и ее младшая сестра бросилась к ней. Слезы струились по щекам Миранды; она прижимала к себе сестру и что-то успокаивающе ей нашептывала. Трое мужчин беспомощно стояли рядом, не зная, чем утешить сестер.
      Наконец Рейчел взяла себя в руки и дрожащей рукой начала шарить в кармане в поисках платка.
      – Ты видела ее?
      – Еще нет. Мы как раз шли к ней. – Миранда продолжала обнимать Рейчел за плечи. – Доктор... простите, я не знаю вашего имени.
      – Томпсон, мадам.
      – Доктор Томпсон только что объяснил мне, что мама сейчас без сознания.
      – О! – Рейчел зажала рот рукой. Слезы опять потекли у нее из глаз.
      – Но это только потому, что доктор дал ей лекарство, чтобы она не страдала от боли, – поспешно успокоила ее Миранда.
      – Рейчел, это самое разумное, – впервые заговорил Виктор. Его голос был глухим и печальным. – Она такая хрупкая. Она не должна страдать.
      Рейчел перевела взгляд с одного на другого.
      – Но я хочу поговорить с ней. Я должна с ней поговорить. Она должна поправиться. Ведь она поправится, правда, доктор?
      Не зная, что ответить, врач посмотрел на Миранду.
      – Я обещаю сделать все, что в моих силах. Рейчел испуганно вскрикнула, и Виктор прижал ее к себе.
      – Тише. Ты должна быть мужественной.
      – Слезами горю не поможешь, Рейчел, – подтвердила Миранда.
      – Может быть, вам лучше не ходить к ней, пока она не придет в себя, – мягко посоветовал врач.
      Рейчел сразу же подняла голову и вытерла слезы.
      – Я должна ее увидеть.
      – Тогда вам придется быть очень мужественной и не плакать, потому что она может услышать вас и подумать, что умирает. Мы хотим внушить ей надежду, что она будет жить. – Врач открыл перед ними дверь.
      Сиделка как раз поправляла холодный компресс на голове Рут. Увидев врача и посетителей, она отошла от кровати.
      – О! – невольно вырвался у Рейчел сдавленный стон.
      Врач нахмурился, но и Миранда тоже с трудом скрыла свой шок.
      Голова ее матери была забинтована. Под глазами были большие темные круги. Правая рука была в гипсе и покоилась на подставке. Рут была обложена грелками со льдом. Грудь Рут тоже была перебинтована.
      Миранда почувствовала, как холодеет ее кровь, но она решительно взяла себя в руки.
      – Мама. – Продолжая обнимать Рейчел за плечи, она повела сестру к кровати. – Мама, мы здесь.
      Рут по-прежнему лежала неподвижно.
      Рейчел переводила взгляд с матери на сестру и наоборот. Кожа на лице Рут была почти прозрачной. Миранда сжала плечи сестры.
      – Поговори с ней, Рейчел.
      – М-мама, мы з-здесь, с тобой. Миранда взяла левую руку матери. Ногти были синими, а пальцы совсем холодными.
      – Мама, я обо всем позабочусь. Поправляйся быстрее, чтобы мы все вместе могли поехать в Чикаго. Мама, ты нужна мне. У нас со Шривом будет ребенок.
      Рейчел покраснела.
      – В самом деле? Миранда пожала плечами.
      – Да, – солгала она. – Правда, Шрив еще не знает.
      – Как замечательно! – Рейчел слабо улыбнулась. – Я стану тетей.
      – Да. Ты должна очень быстро поправляться, мама, – продолжала Миранда. – Ведь ты скоро станешь бабушкой.
      Может быть, ей только показалось, что уголок рта Рут чуть дрогнул.
      – О, это замечательно, мадам. Вы станете бабушкой. – Доктор Томпсон взял руку Рут и проверил пульс. – Очень хорошо, – сообщил он. – Вы сильная женщина. Сейчас вам надо отдыхать, чтобы процесс выздоровления не прервался.
      Миранда слабо улыбнулась.
      – Мама. – Она наклонилась и поцеловала мать в щеку. – Мы скоро вернемся.
      Рейчел тоже поцеловала мать.
      – Я люблю тебя, мама.
 
      В холле Миранда бросилась в спасительные объятия Шрива. Крепко прижав ее к себе, он ощутил, как ее тело сотрясает нервная дрожь. Миранде никогда еще не было так плохо. Внутри у нее все горело огнем. Страх волнами накатывал на нее. Если ее мать умрет, она будет виновата в этом. Неужели эта история никогда не кончится? Боже правый! Неужели ее мать – это Гертруда, королева Дании, безвинная жертва кровавой дуэли между Гамлетом и Клавдием?
      Мысленно она начала молиться.
      – Как она? – спросил Виктор у Рейчел. Девушка, как слепая, приблизилась к нему.
      – Ужасно.
      Виктор говорил очень тихо, но Миранда сразу же очнулась от своих мыслей.
      – Маловероятно, что кто-то мог сбить ее случайно. Она была в черном на покрытой снегом улице. Обледеневшая дорога? Сбежавшие лошади? И вообще что она делала на улице в этот ранний час?
      – Сенатор Уолдрон прислал за ней, – объяснила Рейчел.
      – Интересно, так ли это на самом деле, – задумчиво произнес Шрив.
      Лицо Виктора помрачнело; в нем четко проступили индейские черты.
      – Вы намекаете на то, что кто-то хотел ее убить. Но она – женщина, леди. Никто не воюет с женщинами.
      Миранда высвободилась из объятий Шрива. Ее гневный взгляд остановился на товарище ее детских игр.
      – Не говори глупости, Виктор. Индейцы и белые много лет убивали женщин друг друга. И детей тоже.
      – Но не на улицах Вашингтона.
      – Убийцы остаются убийцами, независимо оттого, где они живут. Я уверена, что в тех фургонах, которые вы с отцом отправили на неплодородные земли, тоже были женщины и дети.
      – Миранда! – воскликнула Рейчел. Виктор побледнел.
      – Я... я заслужил это.
      – Да, заслужил.
      – Нет, – прошептала Рейчел.
      Шрив положил руку на плечо Миранды.
      – Это ни к чему не приведет. Виктор провел рукой по лбу.
      – Как я понимаю, ты убеждена, что сенатор Батлер в ответе за это?
      Миранда попыталась привести в порядок свои мысли и чувства.
      – Я не могу доказать это, но если она получила записку, то эта записка пришла от него. Уолдрон, вероятно, не имел к этому никакого отношения. Он жаден, но не коварен. Не то что Батлер. Он мог убедить ее появиться на определенной улице в условленное время. А нанять кого-то, кто сбил бы ее, не составляло труда. Если они воспользовались грузовым фургоном, то могу поспорить, что это был тот же фургон, что и при попытке похищения Рейчел.
      – Но почему?
      – Он уже советовал моей матери покинуть город. Он рассчитывал, что страх за Рейчел заставит ее это сделать. Но он не знал, какая моя мать решительная. – Миранда улыбнулась сестре, которая сжимала руку своего возлюбленного. – И то, что моя сестра обручена со своим спасителем. Когда мама не уехала, он, вероятно, решил устранить ее окончательно, тем более что она уговорила свою «кузину» не покупать землю.
      – Ты представляешь его настоящим чудовищем.
      – Смерть одной женщины ничего не значит для людей, которые способны послать отряд солдат на гибель, поджечь театр, полный зрителей, или лишить индейцев их законной земли.
      – Миссис Катервуд!
      Услышав ее настоящее имя, все сразу обернулись и увидели приближавшегося к ним мужчину.
      – Мистер Келлер. – Миранда шагнула ему навстречу.
      – Рад вас видеть, миссис Катервуд, как ваша мама?
      – Кажется, она поправится, мистер Келлер.
      – Кто это? – спросил Шрив, приблизившись к Миранде и взяв ее за руку.
      – Это детектив из агентства Пинкертона, которого я нанимала в Чикаго. Сейчас он живет и работает в Вашингтоне. Так случилось, что по заданию сенатора Батлера он наводит справки о тебе и обо мне.
      Келлер посмотрел на актера, отметив неуверенность, с которой он дотронулся до руки жены, и застывший взгляд за темными стеклами очков.
      – Рад познакомиться с вами, мистер Катервуд. – Генри Келлер протянул руку и задержал ее на секунду, чтобы проверить свою догадку. Потом он взял правую руку актера и энергично потряс ее. – Я имел возможность видеть вас в Чикаго в «Макбете». Миссис Катервуд любезно предоставила мне билеты. Это был незабываемый вечер.
      – Благодарю, – улыбнулся Шрив.
      – Я рада видеть вас здесь, мистер Келлер, – сказала Миранда, – но как вы узнали о несчастном случае?
      – Я видел, как все произошло.
      – Боже мой! – шагнул к нему Виктор. – И вы не предотвратили катастрофу?
      Келлер позволил себе сдержанно улыбнуться.
      – Все случилось слишком быстро, но я задержал человека, который это сделал.
      – Я полагаю, он не знает, кто нанял его? – невесело усмехнулся Шрив.
      – Я думаю, знает, – ответил Келлер. – Он держит рот на замке, ничего не говорит, но ничего и не отрицает. Мне кажется, он ждет, что некто очень могущественный вызволит его из тюрьмы.

Сцена девятая