Предельно сконцентрировавшись на задании, она старалась не обращать внимания на команду, суетящуюся в соседней комнате. Если бы у нее была возможность выбора, она бы вообще плотно закрыла дверь и выключила свет. Если бы в комнате работал кондиционер, она пустила бы вентилятор на самые низкие обороты. Тогда она наконец оказалась бы совершенно изолирована от посторонних звуков, в полной тишине, в вакууме. Даже слабое движение прохладного воздуха не должно было мешать ей изучать ситуацию, запоминать все до малейших подробностей. Ибо у нее в руках был точный план того помещения, где забаррикадировался сумасшедший Брайсон Льюис, электронный гений и разорившийся дотла миллионер, человек, подозреваемый в растрате и убийстве. Он взял в заложницы свою бывшую жену и грозился, убив сначала ее, все вокруг взорвать.
      Еще не было случая, чтобы позиция, откуда Валентине приходилось стрелять, была удобна. Сейчас ее пост находился в бывшей гостинице, служившей теперь ночлежкой.
      Времена, когда дом был в приличном состоянии, давно прошли и успели забыться. Единственные удобства, доставшиеся его современным обитателям, были электричество, обшарпанные, вонючие туалетные комнаты с холодной водой да затхлые матрасы, на которых можно было отоспаться после пьянки или накачавшись наркотиками. При первой же рекогносцировке местности, когда она приехала, Валентине стало ясно, что Льюис прекрасно выбрал место для осуществления своей мести всему человечеству и своей бывшей супруге в частности. Его обезумевший гений тщательно спланировал и обмозговал все детали.
      В этом умирающем городе среднего Юга, где больше не было промышленности и замерла деловая жизнь, он выбрал самое заброшенное место, в котором знал все уголки, ибо именно здесь некогда работало его процветающее предприятие.
      Ветхие, полуразрушенные здания - все, что осталось от распавшейся промышленной империи, - торчали нестройными рядами. Вокруг, распространяя зловоние, громоздились горы мусора и промышленных отходов. Для осуществления своего плана маньяк выбрал здание главной конторы. Одноэтажное вытянутое строение, подступы к которому были чрезвычайно затруднены. Окружающее пространство все еще охранялось с помощью очень сложной и запутанной электронной системы, а также многочисленных минных ловушек, устроенных гениальным, но безумным интеллектом и недоступных для понимания нормального ума.
      Движимый звериной ненавистью ко всему миру, а особенно к бывшей жене, Льюис тщательно подготовился и спланировал свою адскую операцию, оповестил о ней город и назначил день мести. Поначалу начальник городской полиции решил действовать прямо и быстро, просто отключив электричество, чтобы, дождавшись ночи, под покровом темноты с командой саперов и специально подготовленными собаками прочесать всю территорию и разминировать ее.
      Но Льюис, угадав замысел полицейских, предупредил, что, если отключат электричество, женщина умрет вместе с заходом солнца. На все предложения и уговоры полиции он отвечал одно и то же: в назначенный день женщина умрет. И пусть никто не суется ее освобождать, он заминировал здание по особой, им самим составленной схеме, так что без огромных жертв освободителям не обойтись.
      Брайсон, это было ясно, с самого начала решил, что умрут они оба. Поэтому он и был совершенно непреклонен и спокойно наслаждался ужасом жертвы и растерянностью властей.
      В этой тяжелой и даже безнадежной ситуации у полиции, перекрывшей все подступы к зданию, оставался только один выход. Раздался звонок. Саймон ответил. Операция целиком перешла в ведение "Черного дозора".
      Была срочно сформирована команда, взвешены все возможности и вероятности и, наконец, выработан план. Подготовительный период кончился. Пришло время действий. Из ночлежки эвакуировали бродяг и наркоманов. Наладили телефонную связь с Льюисом. Для решающего выстрела Саймон, хотя ему этого и очень не хотелось, вызвал Валентину - своего лучшего снайпера, своего Ястреба. Теперь она, в полном одиночестве пристроившись у окна в грязной, вонючей комнате, ждала, когда безумец покажется в окне своей бывшей конторы.
      Все, конечно, понимали, что, даже если он и покажется, а это было весьма проблематично, шансы на удачный выстрел весьма ничтожны. Расстояние было слишком велико, и из-за забора и гор мусора окно именно той комнаты, где укрылся безумец, было видно не полностью. На ее стороне - один шанс из ста, и Валентина прекрасно знала, что этот призрачный шанс - единственное, что может спасти Бетти Льюис.
      Необходимо было что-то придумать, как-то выманить мерзавца к окну.
      - Но как? - прошептала она так тихо, что это было больше похоже на вздох, слабое колебание воздуха, густого от изнуряющей жары, которая так часто бывает ранней осенью на Юге. Рубашка давно уже намокла и прилипла к спине, влажные волосы облепили шею. Пот жег глаза, мешая смотреть. Но она ни разу не шевельнулась, ни на секунду не забыла о цели.
      Боясь обнаружить себя случайным взблеском металла, Валентина не надела часы, так что у нее было довольно смутное представление о том, который теперь час. Ведь она могла ориентироваться только по движению солнца. Но внутренние часы тикали в голове. Она всем своим существом ощущала, что отпущенное ей светлое время подходит к концу и неотвратимо близится вечер.
      Господи, помоги мне! Дай мне шанс! Всего один шанс!
      - Вот, любимая, выпей это.
      - Что? - Тихий шепот не нарушил напряженного внимания.
      Холодный стакан дотронулся до ее горячей щеки, и Рейф опустился рядом с ней на колени.
      - Не Бог весть что, но все же лучше, чем вода из ржавой трубы, раскаленной солнцем Аризоны.
      Аризона.
      Мозг Валентины судорожно пытался поймать и осмыслить мелькнувшую при этих словах мысль.
      Снова коснувшись ее щеки, Рейф повторил:
      - Выпей. Пожалуйста. Обещаю, у меня не войдет в привычку отвлекать твое внимание, но ты ведь сидишь здесь уже несколько часов. Если так пойдет и дальше, ты просто свалишься от обезвоживания.
      Аризона, Аризона, Аризона.., бесконечно звучало у нее в мозгу, раздражая, волнуя, но не принося желанного воспоминания.
      Она стиснула зубы, пытаясь сосредоточиться. Она что-то обязательно должна вспомнить, но что? Напряжение стало невыносимым, нужно было хотя бы на секунду расслабиться.
      - Спасибо, ты прав. - Валентина взяла у Рейфа стакан, чувствуя благодарность за то, что он не пытается завести с ней разговор, что понимает, как важно ей не отвлекаться. Быстрый глоток, легкое движение руки, стирающей со лба пот, еще глоток, и стало легче.
      Рейф взял у нее из рук стакан, но не вернулся в соседнюю комнату, где Саймон и остальная команда в который раз перебирали все возможности захвата. Валентина казалась такой маленькой и худенькой, слишком хрупкой для задания, которое было на нее возложено. Груз ответственности за чужую жизнь был слишком тяжел. Рейф с радостью разделил бы с ней эту проклятую ношу, вообще освободил бы от нее, но она никогда этого не допустит. И он делал то немногое, что мог, надеясь, что ей прибавится сил от его немой поддержки.
      Ни на секунду не отводя глаз от окна, она все искала и искала в уме мелькнувшее было воспоминание, которое помогло бы ей найти правильное решение. Молчаливое присутствие Рейфа, как ни странно, помогало ей. В мозгу все крутились и крутились произнесенные им слова, вроде бы совершенно будничные, но что-то в них было, что не давало ей покоя. Она снова разволновалась и стала нервно стучать пальцами по стволу ружья. Решив, что его присутствие мешает ей, Рейф поднялся, собираясь уйти.
      - Останься. - Ее пальцы крепко обхватили его запястье.
      Оглянувшись на нее, он увидел, что она даже не отвела глаз от окна кабинета, где Бетти Льюис доживала, может быть, свои последние часы.
      - Конечно, - заверил он, - я буду рядом столько, сколько тебе нужно.
      Она сжала его руку еще сильнее, лицо исказилось мучительной гримасой.
      - Ты что-то такое сказал... Рейф почти физически почувствовал, как она старается вспомнить.
      - Что-то.., что я сказал? Когда?
      - Сейчас. - И тут же поправилась:
      - Не совсем...
      Рейф немедленно ухватил суть, его мозги заработали в унисон с ее. Он понимал, что ей нужно извлечь что-то из подсознания, что-то, что ассоциировалось у нее с его словами.
      - Я попросил тебя выпить воды. Отпустив его, она дотронулась до лба, потом на секунду прикрыла глаза и тихо сказала:
      - Не то.
      - Это не Бог весть что, - попытался в точности повторить свои слова Рейф.
      - ..но лучше, чем вода из ржавой трубы, раскаленной солнцем Аризоны! закончила она за него. Ей явно не терпелось, чтобы он продолжил.
      - Потом я снова попросил тебя выпить. На этот раз ее голова только молча отрицательно дернулась.
      - Я обещал, что у меня не войдет в привычку...
      - Привычка! - Она резко повернулась и в первый раз взглянула на него. Лицо у нее было измученное и осунувшееся, но в глазах загорелась надежда. - Это слово мне необходимо было вспомнить. Когда я приехала, Саймон говорил с Льюисом по телефону. Я видела, как в окне несколько раз мелькнул его силуэт. И добавила с досадой:
      - Но, как на грех, я не придала этому никакого значения, не осмыслила.
      От волнения у нее перехватило дыхание, и она умолкла.
      Молчал и Рейф, боясь неуместным словом или жестом спугнуть просыпающееся в ней воспоминание. По своему опыту он знал, как легко потерять чуть забрезжившую мысль, которая может оказаться единственно необходимой.
      - Господи, это все время крутилось у меня в подсознании, а я никак не могла сообразить, - шептала Валентина сама себе. - Нервный, взвинченный, неуправляемый. Разговаривая по телефону, он все время метался туда-сюда. Взад-вперед, взад-вперед. Этим Льюис похож на Брауна. Существо, с вошедшими в кровь привычками. Вот что мне надо! Это ключ ко всему.
      - Десять затяжек, - хрипло пробормотал Рейф, тоже вспомнив Брауна зрелище, которое навсегда запечатлела его память. - Не девять, не одиннадцать. Десять.
      - И тут же спросил, вернувшись мыслями к настоящему:
      - Думаешь, Льюис, будучи в напряжении, тоже маниакально верен своим привычкам? Одно и то же количество шагов в ту и другую сторону, когда он говорит по телефону.
      - Если нам повезет.
      - Давай надеяться, что так оно и есть. В этом случае мы можем просчитать каждый его шаг мимо окна.
      - Шаг около той части окна, которую я вижу, - поправила его Валентина.
      - Да, черт возьми! Около части окна. - И пока Льюис не заподозрит неладное, подумал он. То, что от нее ждали невозможного, то, что на эти худенькие плечи возлагали такой немыслимый груз ответственности, приводило его в ярость. Но его эмоции были той роскошью, которую Валентина не могла себе позволить. Ей нужна его помощь, а не его гнев. - В лучшем случае, даже если он будет двигаться медленно, это даст тебе.., сколько времени?
      - Не знаю. - И честно добавила:
      - Боюсь, что маловато.
      - Но тебе придется все просчитать. Вести его.
      - Да.
      - Если ошибешься и промахнешься...
      - ..можно считать Бетти Льюис мертвой.
      - Лицо у нее было мрачно, но она снова была спокойным, холодным профессионалом. Возбуждение от сделанного открытия спало. Надо было работать. Спасать жизнь.
      - Но если ты даже не попытаешься...
      - ..она умрет. - Валентина больше не глядела на него, снова сосредоточившись на окне.
      - Да, от этого не легче.
      - Нет. - И, помолчав, добавила монотонным, отрешенным голосом:
      - Я готова. Попроси Саймона позвонить. Объясни, что мне надо как можно больше времени, чтобы уловить закономерность движений Льюиса, если, конечно, таковая вообще существует. Скажи ему... - она помедлила, водя языком по пересохшим губам, - скажи, что нам больше не на что рассчитывать. Я нутром чувствую: у нас почти не осталось времени.
      - Что-нибудь еще? - спросил Рейф, уже стоя в дверях.
      - Нет, - коротко ответила Валентина, желая одного: чтобы он побыстрее пошел к Саймону и их план начал работать, и вдруг неожиданно окликнула его:
      - Рейф.
      Тишина, последовавшая за ее восклицанием, дала ей знать, что он остановился. Ее горло вдруг перехватило от чувств, которых она не могла себе сейчас позволить. Только не сейчас.
      - Ничего, - с трудом выговорила она наконец. - Просто спасибо.
      Казалось, прошла вечность, прежде чем она услышала голос Саймона:
      - Льюис, это Саймон Маккинзи. Больше она не слушала, ей было вполне достаточно. Какая разница, что будет говорить дальше Саймон. Она целиком сосредоточилась на окне, стараясь поймать ритм движения, просчитать, проследить.
      - Ну что ж, Брайсон Льюис, - прошептала она, прижав щеку к стволу винтовки. - Ну же, пройди мимо окна еще раз. Вот. Вот! Правильно. Ну, еще разок. - Она начала считать нервные короткие шаги Льюиса, когда он мимолетно появлялся в поле ее зрения. Смотрела, считала, молилась. И вот... - Есть!
      Она поймала ритм. Полностью отдавшись инстинкту, данному ей Богом, не думая и не понимая, как ей это удается, она с точностью до мельчайшей доли секунды рассчитала ритм его движения и траекторию полета пули.
      Пальцы мягко легли на курок.
      - Не надо, - хрипло, прерывисто шептала она, - только не надо.., менять привычек... Сейчас!
      Она не ощутила отдачи винтовки, не услыхала звона разлетевшегося стекла. Она даже не видела своей мишени. Однако она точно знала, что пуля достигла цели, что Брайсон Льюис уже никогда никому не сможет причинить зло. И, отложив винтовку в сторону, с той же отчетливостью поняла, что никогда больше не выстрелит снова.
      Когда Валентина отвернулась от окна, она увидела, что в дверном проеме стоит Рейф. Растрепанный, пепельно-серый. Его расширенные тревогой, похожие на бездонные озера зеленые глаза смотрели на нее так пристально и обеспокоенно, что она сказала:
      - Все, Рейф.
      - Слава Богу, - пробормотал он хрипло. - Как ты?
      - Ты был прав, - отрешенно проговорила она. - Это было в последний раз.
      У Рейфа перехватило дыхание, и он смог только молча кивнуть. Не обращая внимания на шум, поднятый командой Саймона, готовящейся завершить операцию, он наконец тихо сказал:
      - Но тебе еще о многом надо подумать.
      - Когда все по-настоящему закончится, я так и сделаю. После того, как будут обезврежены все ловушки Льюиса. Когда я действительно буду знать, что женщина в безопасности.
      - Но ты-то сама в порядке?
      - Насколько это возможно в данной ситуации...
      - ..когда ты спасла жизнь, - настойчиво прервал ее Рейф.
      - И отняла жизнь. Об этом тоже нельзя забывать.
      - Никто от тебя этого и не ждет.
      - Но предполагается, что я сумею с этим справиться и жить дальше.
      - А ты сможешь?
      - Скорее всего, да. - Печальный, безжизненный голос. Но что-то неуловимое в тоне говорило о твердости и решимости. - На этот раз смогу.
      Ему страстно хотелось кинуться к ней, обнять ее, защитить, но она сама должна сделать выбор. Это ее дело. Не его.
      - Ты какое-то время еще будешь занята...
      Валентина кивнула.
      - Саймон созовет совещание. Предстоит обсуждение операции.
      Это займет ее на какое-то время. Он только будет мешать и отвлекать. Здесь ему больше нечего делать. Ей он тоже больше ничем не может помочь. Пока не может. Рейф принял решение.
      - Тогда я ухожу.
      На лице Валентины отразилось изумление.
      - Куда ты пойдешь? Рейф скупо улыбнулся.
      - Недалеко. Если тебе действительно захочется меня найти, это будет совсем не трудно. - В дверях он обернулся. - Я оставлю для тебя кое-какие бумаги у Саймона. Информацию, которую я собрал вчера вечером. Думаю, тебе будет интересно прочитать.
      - Какие бумаги? О чем ты говоришь? Упадок сил после нечеловеческого напряжения, которое она пережила, был виден во всем: в ее голосе, позе, выражении лица.
      - Ничего срочного, - поспешил успокоить ее Рейф. - Отдохни сначала. Сделай то, что требуется для Саймона. Потом, когда будет время, посмотришь.
      - И что тогда?
      - Вот это, любовь моя, ты решишь сама. - Он долго молча, пристально и ласково смотрел на нее и наконец добавил:
      - Всего доброго, Ирландка. - И совсем уже тихо:
      - Будь счастлива.
      И он ушел, оставив ее одну в грязной, мерзкой комнате в полном одиночестве.
      Остров ничуть не изменился. Это открытие потрясло ее. После двух недель, которые она провела с Бетти Льюис и ее детьми, окунувшись в любовь, нежность и тепло, царившие между ними, ей казалось, что все вокруг должно было стать другим.
      - Сколько еще? - нетерпеливо спросила она, оглянувшись через плечо на Джеба Теннера.
      - Прошло всего пять минут после того, как вы спросили об этом в последний раз. - Он улыбнулся ей со своего места у руля маленького катера, называвшегося в честь Николь "Леди Теннер". - Значит, осталось еще десять.
      - Десять? - Через десять минут она сможет обнять Рейфа.
      - Теперь уже девять, - засмеялся Джеб.
      - Девять с половиной.
      - Вы точно знаете, что действительно хотите этого? Уверены?
      - Уверена. - Неожиданно налетевший ветерок чуть не сорвал с нее панаму, защищавшую от солнца. Надвинув ее почти на глаза, она тихо добавила:
      - Благодаря вам.
      - Ну, я просто сказал правду. Но если это помогло, тем лучше. Кстати, Николь посылает вам привет и пожелания всяческого счастья.
      - Как она? - Ее немного мутит, но доктор уверяет, что скоро это пройдет.
      - А вы не боитесь?
      - Иметь ребенка? - На какую-то секунду лицо его стало серьезным. - Честно говоря, меня это чертовски пугает. - Но тут же снова рассмеялся. - Я так раздулся от гордости, что боюсь лопнуть.
      - И совсем не жалеете?
      - Только о том, что нам потребовалось так много времени, чтобы решиться.
      - Так, значит, никаких сомнений?
      - В том, правильный ли я сделал выбор? Вообще о жизни? Ни малейших. - Он задумчиво посмотрел на профиль женщины, пристально вглядывающейся в неожиданно возникший среди изумрудных волн волшебный остров. - В один прекрасный день это случится и с вами. Обещаю.
      - Надеюсь, - ответила Валентина, не отрывая глаз от Эдема.
      Они были уже совсем близко. Так близко, что можно было различить полоску золотого песка, маленькие купальные кабинки и небольшую беседку из тростника и соломы, где так приятно было лениво заниматься любовью после целого дня купанья и рыбалки.
      - Приезд сюда - хорошее начало, - сказал Джеб и, немного помолчав, тихо добавил:
      - Он любит вас, Валентина.
      - Я знаю.
      - Он верит в вас. Эти свидетельства были собраны для вас, ему они не нужны.
      Свидетельства! Бумаги, переданные ей Саймоном, убедительно и досконально доказывающие, что только чудо могло спасти жизнь Дэвиду Флинну. Факты и доказательства, которых не хотела знать винившая только себя Валентина. Конечно, в глубине души навсегда останется сомнение, но тем не менее страшный груз с ее совести снят.
      Собрать, проанализировать и скомпоновать в убедительный отчет огромное количество информации за такой короткий срок было настоящим чудом.
      - Понять не могу, Джеб, как он ухитрился сделать это за один день.
      - И не пытайтесь. Просто примите. Главное - чтобы вы поняли, зачем он это сделал. - Джеб не счел нужным рассказывать, каких безумных денег и какого труда целой команды специалистов это стоило. Сколько отчетов было прочитано и проанализировано, сколько пленок просмотрено. Он только и сказал, усмехнувшись и пожав плечами:
      - Современная технология! Разве это не великолепно?
      Но Валентина не собиралась сдаваться так легко.
      - А если бы не нашлось свидетельств, если бы все говорило о моей вине, я увидела бы отчет?
      Лицо Джеба стало серьезным, когда он торжественно произнес:
      - Да. Вы в любом случае увидели бы его.
      - И что тогда?
      - Вы хотите спросить, оставил ли бы вас Рейф? Нет, Валентина. Ничто на свете не заставило бы его сделать это, только вы сами можете прогнать его, Валентина.
      - Он оставил меня, когда понял, что Бетти Льюис в безопасности.
      - Он просто дал вам время, в котором вы нуждались.
      - Это была проверка? Он хотел, чтобы я сама пришла к нему?
      - Не проверка. Рейфу было важно, чтобы вы сами сделали выбор. - Катер начал разворачиваться, чтобы подойти к причалу. - Вы сами должны были все решить, моя дорогая.
      - Пусть так. - Она обернулась к нему, ожидая продолжения.
      - Если бы содержание отчета было другим, приехали бы вы к нему? Стояли бы сейчас на борту "Леди Теннер"?
      Она снова в задумчивости, повернулась в сторону острова. Теперь уже можно было разглядеть дом и сад. Рядом с металлической оградой, вглядываясь в даль, стояли маленькая девочка и совсем крошечный мальчик. Дети прошлого столетия, затерянные в море. Память, запечатленная в бронзе.
      Теперь и Дэвид стал воспоминанием. Сладким, печальным воспоминанием. Если бы он мог взглянуть на нее сейчас из этих белых перистых облаков, то, наверное, улыбнулся бы ей. В этом она была уверена.
      - Да, я все равно была бы здесь, - сказала она вслух и добавила про себя: "Рейф вернул мне жизнь. Но зачем она мне, если я не смогу разделить ее с ним?" И потом беззвучно прошептала ветру и своему первому возлюбленному:
      - Я люблю его, Дэвид.
      Закрыв глаза, она прощалась с прошлой любовью и болью.
      И вот уже "Леди Теннер" благополучно причалила и сильные руки подхватили ее. Голос, который она любила больше всего на свете, весело прошептал в самое ухо:
      - Добро пожаловать, моя Ирландка.
      - Надо все-таки, пожалуй, встать и одеться...
      - Зачем? - Рейф наклонился над ней, целуя ее обнаженную грудь, а потом и смеющиеся губы. - Ты гораздо больше нравишься мне раздетая и в постели.
      - Ну, если бы это было действительно так, ты не устраивал бы таких пышных церемоний и празднеств, - возразила Валентина, увертываясь. - Гости, которые, между прочим, появятся с минуты на минуту, вряд ли обрадуются, застав жениха и невесту в постели. Мы просто не можем так с ними поступить.
      - Не можем?
      - Это как-то не правильно. Если уж придерживаться традиций, жених вообще не должен видеть невесту до венчания.
      Рейф рассмеялся, посмотрев вниз на разомлевшую нагую Валентину.
      - Значит, собираешься быть правильной и традиционной невестой?
      - Боюсь, ничего не получится. Ты не считаешь, что для этого уже немного поздновато? - рассмеялась в ответ Валентина тем тихим, женственным, соблазнительным смехом, который он так любил. Не выдержав, он снова начал целовать и ласкать ее, и ей пришлось взять его за волосы, чтобы оторвать от себя. - Мы не должны, - протестовала Валентина между поцелуями. - Мы действительно не должны...
      - Нет? - Нет. - А глаза светились восторгом и желанием.
      Дни, проведенные на острове и потом в ее доме на берегу залива, были заполнены удивлением, страстью и радостью, еще большей радостью - от предвкушения грандиозного празднества, которое готовилось как бы втайне от нее. Все ее семейство должно было собраться вместе из самых разных частей света: родители из своего родового поместья, сестра с мужем с их ранчо в Аризоне, Тинан из Монтаны, Киаран из Египта, а Девлин оттуда, где его застанет приглашение.
      Семейство Маккаллум прибывало из Седоны, Джеб и Николь - из Чарльстона, а Саймон - из своего горного убежища. С ним вместе должны были приехать Митч и Кэтрин Райен, и Хантер, и Слейд.
      Список гостей все увеличивался, приготовления становились все таинственнее.
      Даже Хетти согласилась оставить свой обожаемый остров, чтобы помочь с приготовлениями к празднику и показать всем свое кулинарное искусство, в котором ей действительно не было равных.
      Все это очень радовало, интриговало и возбуждало любопытство Валентины. Но ничто не могло сравниться с удовольствием каждое утро просыпаться и каждый вечер засыпать в объятиях Рейфа.
      - Еще совсем рано. - Рейф поцеловал ее в шею и слегка прикусил ухо. Подумай, я никак не могу изменить твое решение? - Его пальцы при этом, чуть касаясь, пробежали по ее шее, груди и стали ласкать упругую округлость живота. - Или доказать тебе, как ты ошибаешься?
      - Ну... - Вздохнув нарочито нерешительно, она снова немного отодвинулась. - Ты, конечно, можешь попробовать...
      - Могу, но, с другой стороны, ты, пожалуй, права. - Отпустив ее, он отодвинулся на противоположный край кровати. - Мы не должны...
      - Рейф Кортни, ты просто дьявол! - Схватив его за руку, так как он сделал вид, что встает, она притянула возлюбленного к себе. - Если не хочешь иметь неприятности - останешься здесь, в этой кровати, и закончишь то, что начал.
      - Правда? - Улыбка была насмешливой и призывной. Черная бровь слегка приподнялась вверх над зелеными, горящими страстью глазами. - Значит, ты безумно хочешь меня, так я должен это понимать?
      - И как ты только догадался?
      - Повезло.
      Внезапно смех ушел из ее глаз, и она посмотрела на него серьезно.
      - Тебе незачем гадать. Тебе никогда не придется гадать.
      Он ринулся к ней со всей неистовой страстью.
      - Докажи. - Приподняв, он опустил ее на себя. - Закончи то, что я начал. Его голос стал хриплым от желания, которое только она одна могла в нем возбудить. - Люби меня, Ирландка.
      - Да, да, да. С великим удовольствием, мистер Кортни.
      Почти прижавшись к ее трепещущим губам, уже на пороге экстаза, он тихо пообещал:
      - Так будет всегда, миссис Кортни.
      - Всегда, - повторила Валентина, и волна страсти захлестнула и унесла ее в блаженную даль.
      А за окнами, на газоне лужайки, вышагивала голубая цапля. Утреннее осеннее солнце сияло приветливо и мирно, и вдали, в заливе, тихо плескалась вода, набегая на берег. Из кухни, где готовилось грандиозное угощение, доносилось пение Хетти.
      Наступил день праздника.
      Глава 13
      Она стояла на берегу, окруженная смехом и веселыми восклицаниями прощавшихся родных и друзей.
      Протянув руку, Валентина разгладила складки платья цвета бронзы.
      - Она прекрасна. Гораздо красивее, чем я могла себе представить. Сюрприз действительно превзошел мои самые смелые ожидания. Он стоит всех секретов и заговоров. Просто не решаюсь спросить: как вам это удалось? - Валентина обвела рукой небольшой садик со скульптурой посередине, возникшей будто по мановению волшебной палочки. - Похоже, ты можешь добиться абсолютно всего, стоит тебе только щелкнуть пальцами или мигнуть, - с улыбкой проговорила она, слегка коснувшись щеки Рейфа.
      - Это могла бы быть ты, - задумчиво сказал Рейф, нежно целуя ее руку. - В тот же момент, когда первый раз увидел в галерее эту скульптуру, я понял, что это ты, хотя, конечно, знал, что Хантер никогда с тобой не встречался.
      - Совпадение или знак судьбы, явленный в творении художника?
      Ироничная улыбка чуть искривила его губы.
      - Знаешь, я всегда был грубым реалистом, но у меня нет объяснения для ее... Одно мне совершенно ясно: она предназначена судьбой быть тут и быть тобой...
      "Свобода" - бронзовая скульптура Хантера, изображающая прелестную женщину с ястребом, взлетающим с ее руки, - действительно нашла свое место. Казалось абсолютно закономерным, что она стоит именно тут, на берегу залива, лицом к морю, словно ожидая чего-то.
      - Она теперь всегда будет встречать нас, когда мы будем возвращаться домой, - тихо проговорил Рейф.
      - Она будет приветствовать нас, когда мы будем возвращаться в этот дом, поправила его Валентина. И, встав на цыпочки и прижавшись к нему щекой, добавила:
      - Где бы мы ни были, что бы ни делали, что бы жизнь нам ни готовила, для меня будут домом твои объятия.
      - Ирландка, - он притянул ее ближе, обнял крепче, - я люблю тебя.
      - Я знаю. Даже если бы не знала, мне было бы достаточно посмотреть на нее - символ всего, что ты дал мне.
      - Свободу?
      - Свободу, - она поглядела на бронзового ястреба, взлетающего с бронзовой руки, - но больше всего - смелость. Смелость, чтобы отпустить Дэвида. Смелость снова начать жить. - И, подняв голову, тихо прошептала почти у самых его губ:
      - Снова любить.
      Совпадение или судьба? Кто знает!
      Теперь значение имело только то, что несчастья кончились и Валентина, пройдя полный круг, вернулась домой.
      Туда, где в ее снах ей будет видеться укрощенная зеленоглазая пантера. Туда, где шепоты в ночи будут шепотами любви.