– То есть как – сочиняю? Это был Паркер Хейс, и он пялился на тебя в открытую. Разве что слюни не текли.
Моя физиономия перекосилась.
– Паркер Хейс?
Шепли потянул Америку за руку:
– Мы, кажется, собирались пообедать. Пойдем посмотрим, чем нас сегодня порадуют наши распрекрасные повара.
Мерик снова его поцеловала, и они направились к столовой. Эбби следом, я за ней. Мы шли молча. Голубка вот-вот узнает, что в «Моргане» починили водонагреватель. Она вернется туда, и Паркер выманит ее на свидание.
Сомневаться не приходилось: этот слащавый хлюпик умудрился чем-то привлечь Эбби. У него были офигенно богатые родители, он учился на врача и с виду казался нормальным парнем. Ему удастся заполучить ее, и она проведет с ним всю оставшуюся жизнь. Я попытался представить себе это как можно яснее, чтобы быстрей успокоиться. Прокрутить неприятную мысль до конца, потом запихнуть в коробку и убрать подальше – я всегда так делал, когда нужно было справиться со своим темпераментом. Обычно помогало.
Эбби расположилась со своим подносом между Америкой и Финчем. Садясь на свободное место через несколько стульев от них, я подумал, что так даже лучше. Не придется болтать, как будто ничего не произошло. Я чувствовал себя паршиво и не знал, как мне теперь быть: слишком много времени потеряно на дурацкие игры. Эбби даже не успела меня узнать. Черт, а если бы и успела, тогда тем более выбрала бы кого-нибудь вроде Паркера.
– У тебя все хорошо, Трэв? – спросила она.
– У меня? Да. А что? – спросил я, пытаясь стряхнуть тяжесть, которая сковала мне лицо.
– Просто ты все время молчишь…
К столу подошли несколько парней из футбольной команды. Уселись, гогоча во всю глотку. Захотелось садануть кулаком о стену.
Крис Дженкс бросил мне на тарелку ломтик картошки фри:
– Как дела, Трэв? Говорят, ты трахнул Тину Мартин? Сегодня она весь день поливает тебя грязью.
– Заткнись, Дженкс, – сказал я, не отрывая взгляда от своего подноса.
Если бы я только взглянул на тупую физиономию этого придурка, я мог бы не сдержаться и сбить его со стула. Эбби наклонилась вперед и посмотрела на нас:
– Перестань, Крис.
Я поднял на нее глаза и почему-то вдруг вышел из себя. Какого хрена она меня защищает, если соберется и уедет в ту же секунду, когда ей скажут про водонагреватель? Даже говорить со мной больше не станет! Это было нелепо, но я чувствовал себя преданным.
– Эбби, я сам могу за себя постоять.
– Извини, я просто…
– Не нужны мне твои извинения! И вообще ничего мне от тебя не нужно! – выпалил я.
Она изменилась в лице, и это меня добило. Ясное дело, она не хотела быть со мной. На кой ей инфантильный идиот, который владеет своими эмоциями не лучше, чем трехлетний пацан? Я шумно встал из-за стола и пулей выскочил на улицу.
Только усевшись на свой мотоцикл, я наконец-то перевел дух. Резиновые рукоятки руля заскрипели под моими ладонями, мотор зарычал, я пинком убрал подножку и как черт из пекла вылетел на дорогу.
Я колесил с час, и мне немного полегчало. Когда я бывал в таком состоянии, все улицы рано или поздно приводили меня в одно и то же место. Некоторое время я боролся с собой, но в конце концов все-таки затормозил возле отцовского дома.
Папа вышел на крыльцо и махнул мне рукой. Я разом перескочил через обе ступеньки, остановившись в шаге от него. Он прижал меня к своему мягкому округлившемуся боку и провел внутрь.
– А я как раз подумал, что ты давненько не заезжал, – устало сказал отец.
Лицо у него было одутловатое, верхние веки набрякли, под глазами мешки. После маминой смерти он несколько лет пил. Поэтому на Томаса свалилось гораздо больше забот, чем обычно бывает у детей. Но мы худо-бедно справлялись, а отец постепенно пришел в себя. Папа ни разу с нами об этом не говорил, но мы чувствовали, что он при каждом удобном случае пытается загладить свою вину перед нами.
Хотя большую часть моего детства он пребывал в унынии или в ярости, я никогда не считал его плохим отцом. Просто смерть жены его подкосила. И теперь я представил себе, каково это. Возможно, я испытывал к Эбби крошечную долю того, что он чувствовал к маме, и все равно разлука с Голубкой выбила меня из колеи.
Папа опустился на диван и указал мне на старое кресло:
– Чего стоишь? Садись.
Я сел и принялся ерзать, не зная, как начать разговор.
– У тебя что-то случилось, сынок?
– Понимаешь, пап, есть одна девушка…
– Девушка… – повторил он с легкой улыбкой.
– Она меня вроде как ненавидит, а я ее вроде как…
– Любишь?
– Да нет… Не то чтобы… Просто… А почему ты так решил?
Он снова улыбнулся – теперь уже широко:
– Ну раз ты не знаешь, что делать, и приехал поговорить о ней со своим стариком, значит дело серьезное.
Я вздохнул:
– Мы познакомились совсем недавно. С месяц назад. Вряд ли это любовь.
– Ладно.
– Что – ладно?
– Поверю тебе на слово, – сказал папа.
– Понимаешь, по-моему, я ей не подхожу.
Отец подался вперед и поднес пальцы к подбородку. Я продолжал:
– Мне кажется, ее кто-то обидел. Кто-то вроде меня.
– Вроде тебя?
– Да, – кивнул я и вздохнул: меньше всего хотелось признаваться отцу в том, что я замышлял.
Хлопнула входная дверь.
– Посмотрите, кто пожаловал! – Трентон расплылся в улыбке.
К груди он прижимал два коричневых бумажных пакета.
– Привет, Трент. – Встав с дивана, я прошел на кухню, чтобы помочь разложить покупки.
Мы обменялись приветственными ударами локтем и толчками в плечо. В детстве, когда ссорились, мне доставалось от Трентона больше, чем от других братьев, но, несмотря на это, именно с ним у меня были самые близкие отношения.
– Кэми передает тебе привет. Жалуется, что ты стал редко заглядывать в «Ред».
– Занят.
– Той девчонкой, с которой тебя видели вчера?
– Да, – буркнул я, вынимая из холодильника бутылку из-под кетчупа и какой-то полуразложившийся фрукт.
Выбросив все это в мусорное ведро, я вслед за братом вернулся в гостиную. Трентон с размаху плюхнулся на диван, несколько раз подскочив на подушке, и хлопнул себя по коленкам:
– Ну колись, что ты там задумал, неудачник!
– Ничего, – ответил я, взглянув на отца.
Трентон тоже посмотрел на папу, потом опять на меня:
– Я помешал?
– Нет. – Я покачал головой.
Отец махнул рукой:
– Нет, сынок. Как дела на работе?
– Фигово. Я выписал чек на оплату аренды и оставил его у тебя на тумбочке. Видел?
Папа кивнул, слегка улыбнувшись. Трентон кивнул в ответ и спросил:
– Ты обедаешь с нами, Трэв?
– Нет, – сказал я, вставая, – мне уже пора ехать.
– Может, все-таки останешься, сынок?
– Нет, я правда не могу. Спасибо. И… я рад, что мы поговорили, папа.
– О чем поговорили? – спросил Трент, поворачивая голову то ко мне, то к отцу, как если бы мы играли в теннис. – По-моему, я что-то пропустил.
Я посмотрел на папу:
– Она совсем как голубка.
– Правда? – Его глаза немного ожили.
– Кто? Та девчонка?
– Да. Но… э-э-э… я вел себя с ней как идиот. Я из-за нее вроде как тронулся…
Лукавая улыбка на физиономии Трентона расползлась до ушей:
– Ну ты попал, мелкий!
– Перестань, – нахмурился я.
Отец шлепнул его по затылку.
– Что? – возмутился Трент. – Что я такого сказал?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.