16. И СНОВА ГОД 3987

Откуда-то издалека послышался голос. Казалось, что он повторяет знакомые слова.

Рассудок делал попытки понять их смысл. Том открыл глаза…

И все вспомнил.

И узнал человека, повторявшего его имя.

– Том, – спрашивал доктор Стейн, – где Кэл? Что с ним случилось?

– Не могу сказать ничего определенного.

Внезапно пришло огромное облегчение. Он был в стенах комнаты с Вратами времени. На другой стороне платформы Уайт, пытаясь подняться, неуклюже стал на четвереньки.

Последствия действия газа мешали Тому сосредоточиться. Но тошнота и звон в ушах постепенно уменьшались.

Он увидел еще одного человека, лежавшего на платформе.

Мэри.

Она слегка всхлипывала. Воспоминания Тома стали ярче.

Ее отец погиб.

Помнит ли она об этом?

Золотистые лучи прожекторов делали ее волосы блестящими…

Ее волосы?

Том взял Мэри за руку, как только она пришла в сознание. Он узнавал и не узнавал ее.

Глядя украдкой в лицо этой девушки с длинными, освещенными золотым светом волосами темно-рыжего цвета, Том видел прежнюю Мэри, но только отдаленно. Губы девушки стали более пухлыми, а глаза почти такими же, к каким привыкли люди двадцатого века. Глаза остались серыми, но крапинки исчезли. Уайт тоже заметил изменения во внешности Мэри.

Она дотронулась до своих волос и испуганно спросила:

– Что стало со мной? Тхомас – кто я?

– Ты помнишь свое имя?

– Меня зовут Мэр… я не уверена, – в ее глазах появилось сомнение, а потом слезы. – Я помню своего отца.

Уайт помог Мэри встать и сказал:

– По всей вероятности, мы добились успеха – сверх ожидания.

Том погрузился в собственные думы. Он пытался представить, что там впереди – в другом, новом 3987 году. Перед его взором промелькнуло несколько картин. Сверкающие на солнце голубые воды рек, летящие по небу короткокрылые летательные аппараты, изобилие ярких, красочных фруктов в садах. От этих образов Том перешел к мысли о брате.

– Кэл все еще в будущем, доктор Уайт.

– А может быть, и нет. Мы должны это выяснить.

– Мне бы очень хотелось услышать хоть какие-нибудь объяснения, – сказал доктор Стейн.

– Позднее, – ответил Уайт и подошел к стене с приборами.

Он быстро настроил аппаратуру на нужные координаты. Неожиданно для всех Мэри начала дрожать и еще сильнее плакать.

– Не забирайте меня туда. Я боюсь неизвестности. Того, кем я буду… – в ее голосе было отчаяние. – Возможно, я стану вообще никем.

Вскоре у Гордона Уайта все было готово. Он шагнул на платформу. Том взял Мэри за руку. Она не сопротивлялась.

Их охватила звенящая темнота…

Том услышал треск сломанной ветки и сразу понял, что «приземлился» на дерево. Он скатился в густую темно-зеленую траву, а вслед за ним с дерева посыпались похожие на груши оранжевые фрукты. Ярко светило и по-летнему ласково грело солнце. Неподалеку поднималась с земли Мэри.

Появился и доктор Уайт. Не говоря ни слова, все трое зашагали вверх по ближайшему холму.

Если они попали сейчас именно в 3987 год нашей эры, значит, действительно добились успеха в Монголии. Небо было ясным, а воздух прозрачным. Теплый ветерок доносил запахи плодородной земли. Зверек, напоминающий бурундука-альбиноса, высунул голову и с любопытством разглядывал проходящих мимо людей.

– Похоже, азиатам так и не удалось восстановить адское устройство, – прокомментировал Уайт. – Вероятно, для них это оказалось слишком дорогостоящим и потребовало чересчур много времени. Знать бы, что Кэл жив, так бы и осыпал нас всех орденами.

Том поднялся на вершину холма первым. Блеск ослепил его – яркий блеск от зеркальных стен бесчисленных зданий. Не очень высокие, расположенные по геометрическим принципам дома начинались милях в пяти и тянулись до самого горизонта.

– Это не мой город, – сказала Мэри. – О, Тхомас, это какой-то другой…

Она не в силах была говорить.

Издалека донесся тихий шум. Он исходил от быстро двигавшегося поезда, который проскочил мимо холма и помчался в сторону города.

– Думаю, самое правильное – связаться с властями, – сказал Уайт.

– Если они поймут нас, – засомневался Том.

– Посмотрим, кто нам встретится в районе железной дороги.

Они прошли по дороге около двух миль. Увидев что-то вроде пассажирской железнодорожной станции, они остановились. Она была похожа на большой пузырь, подвешенный на светящихся стержнях рядом с колеей. В подвесную станцию можно было попасть по замысловатой металлической лестнице.

Недалеко от лестницы стояло множество совершенно необычных машин. Какое-то семейство как раз только подъехало на одном из таких непривычных транспортных средств пирамидальной формы, с шестью колесами. Несмотря на свою довольно странную одежду, мужчина, женщина и двое детей выглядели как обыкновенные люди.

Взрослые были лишь ненамного выше Тома и Уайта. У всех четверых – нормальный разрез глаз и волосы на голове. Один из детей показал на тройку чужаков.

Подойдя к семье, Уайт улыбнулся.

– Привет. Не могли бы вы связать нас с полицией?

Непонимающие взгляды.

– Или с властями?

Перепугавшись, женщина о чем-то быстро заговорила на незнакомом языке и махнула в сторону лестницы. Семейство бросилось наутек.

Уже на верхней ступеньке муж приоткрыл окно, взглянул на троих внизу и быстро нырнул назад.

– Так или иначе, – чувствуя неловкость, сказал Уайт, – но, я думаю, мы встретимся с властями.

Почти в ту же минуту появился большой разноцветный фургон. Он состоял из двух пирамид, соединенных мощным цилиндром. Въехав на двенадцати огромных колесах на место припарковки, он остановился. Из машины выскочили три полицейских и начали задавать вопросы странным незнакомцам, но они ничего не понимали.

Тома, Уайта и Мэри запихнули в цилиндрическое отделение фургона. Путешествие в соединительной секции без окон длилось полчаса. Их высадили в помещении, похожем на гараж, и повели по коридору, стены и пол которого переливались цветными узорами. Том крепко держал Мэри за руку.

Наконец, они предстали перед должностным лицом со знаками различия на плечах.

Это был человек средних лет, полный, с добрым лицом. Задав несколько вопросов, он догадался, что его не понимают, и начал говорить в ромбовидный аппарат на ножках.

– Я думал, Мэри сможет общаться на их языке, – шепнул Уайт.

Том не ответил. Девушка, тяжело опустившись на стул, внимательно рассматривала свои руки. Кем она стала в этой новой, благополучной действительности, окружающей теперь человечество – человечество, которое не только выжило, а пришло к такому процветанию? Может быть, с ужасом думала Мэри, она вообще перестала существовать. У нее сильно болело сердце.

Ромбовидный прибор оказался переводчиком. С этого момента все пошло проще.

Полный мужчина представился эшелонным начальником Бомфилзом, что соответствовало должности командира полицейского округа. Здание, куда привезли Уайта, Тома и Мэри, было постом полиции на окраине города. Пытаясь нащупать почву, Уайт осторожно начал разговор о том, откуда они прибыли.

Бомфилз заволновался и отправил куда-то своих помощников, которые без лишних слов помчались выполнять его приказ. Вскоре высокие должностные лица – начальник участка и глава зональной полиции – присоединились к допросу, продолжавшемуся три часа.

Том в конце концов убедился, что они попали именно в тот год, который им нужен. Однако теперь здесь все было по-другому. Буквально все.

Бомфилз и его окружение понятия не имели о машине для уничтожения света. История этой Земли не знала ни о каком нападении азиатов.

– Удивительный рассказ, – сказал Бомфилз. – К сожалению, должен признаться, что я не верю вам.

Судя по лицам остальных, они тоже не верили.

Том пытался найти доказательство. И вскоре нашел.

– Вы имеете возможность путешествовать во времени?

– Конечно, – ответил Бомфилз через ромбообразный аппарат, немного искажавший его голос. – Этим занимаются исключительно ученые в исследовательских заведениях.

– А кто изобрел машину времени? – снова спросил Том.

– Я блюститель общественного порядка, молодой человек, а не историк.

– Не могли бы вы найти нужные сведения? Может, у вас сохранились какие-то научные материалы по этому поводу?

Начальник зональной полиции предложил:

– Надо, я думаю, заглянуть в информационное хранилище.

Бомфилз с неохотой согласился.

Прошел еще час. Шеф полиции организовал для троих гостей легкое угощение – еда, которую им предложили, была очень нежной и воздушной. Затем явился полицейский с маленькой видеокамерой. На экране замелькали слова, написанные буквами с непривычными очертаниями. Бомфилз быстро переключил изображение. Вместо непонятного текста появились живые люди. Том вскочил и радостно закричал:

– Вот мой отец!

Бомфилз еще пощелкал кнопками – и Том вдруг пришел в неописуемый восторг. Он узнал себя, хотя на экране был с седой головой и лет ему было не меньше пятидесяти. У того Тома был довольно строгий вид, и находился он в кабинете рядом с сутулым человеком постарше…

Кэл!

Бомфилз переводил взгляд с Тома на его экранное изображение, потом снова на живого Тома.

– Есть определенное сходство… – он помолчал, а затем обратился к своим офицерам: – Это монографическое описание, сделанного в двадцатом столетии открытия эффекта многофазовости времени. На пленке запечатлены изобретатель Линструм и его сыновья, которые стали продолжателями его дела, – Томас и Кэлвин. Похоже, этот человек, называющий себя Томасом Линструмом, говорит правду.

Почти перестав сомневаться, Бомфилз приказал подчиненным ознакомиться с последними донесениями полицейских постов по всему городу. В результате стало известно, что в одном из самых крупных госпиталей лечится необычный пациент. Человек, незнакомую речь которого подвергли переводу, настаивает на том, что он является гражданином прошлых времен. Больной не так давно был тяжело ранен и в настоящее время выздоравливает. Около него неотлучно находится металлический ящик непонятного назначения.

– Это донесение было передано во все районы, – пояснил Бомфилз. – Мои помощники не доложили мне о нем, потому что не придали ему особого значения.

– Я уверен, что это мой брат, – сказал Том.

– Мы отвезем вас к нему.

Обрадованный Том повернулся к Мэри. Но его улыбка сразу же исчезла, когда он увидел ее несчастное лицо. Он взял девушку за руку.

Полицейская машина повезла их в город. Как рассказал Бомфилз, город с населением сорок шесть миллионов жителей занимал все восточное побережье страны, которая в давние времена именовалась Соединенными Штатами.

Город назывался Провинция Восток. Среди мириад зданий правильной геометричной формы, так непохожих на башни доктора Флоникуса на той, умирающей Земле, стоял муниципальный госпиталь, к которому они вскоре подъехали. Госпитальные дома заняли четырнадцать кварталов. В огромной палате, предназначенной для одиноких и бедных, они нашли Кэлвина Линструма с Сиднеем Сиксом, склонившимся над Кэлом, подобно заботливой матери над больным ребенком.

Изменения здесь, рассказывал Кэл, произошли моментально. Вот только он был в палате, где его лечили врачи Флоникуса, как буквально в следующую минуту оказался в незнакомом госпитале. Так Кэл убедился, что события истории пошли по другому пути.

– Этого могло бы не произойти, – сказал Уайт, – если бы не Том.

И Гордон все рассказал.

Тем не менее, в глазах брата Том заметил недоверие. И тогда что-то толкнуло его сказать:

– Я признаю, что чуть ли не силой заставил, чтобы меня взяли в Монголию. Но я не мог поступить иначе, я должен был участвовать в этой миссии.

– Мне весьма трудно поверить в то, что ты один смог уничтожить машину смерти, – заметил Кэл.

Сидней Сикс не преминул вмешаться.

– Доктор Линструм, вы иногда просто невыносимы! Ну, почему бы вам не похвалить своего брата…

– Все в порядке, Сикс, – прервал его Том. – Я не обижаюсь. В дальнейшем я постараюсь не нажимать так сильно.

Он говорил спокойно и уверенно, что было для него необычно.

– Нажимать? – повторил Кэл.

– Настаивать на чем-либо.

– Например?

– У меня не было уверенности в себе, Кэл. Не был я уверен и в том, бываешь ли ты когда-нибудь неправ. Я не допускаю этого и сейчас, но тогда что-то подсказывало мне… Я очень тревожился, что оставляю тебя в чужом госпитале. Но иначе нельзя было. Теперь, когда мы вернулись, – вот теперь я убежден, что на что-то способен. Я совершил такое, чем могу гордиться, – Том посмотрел в глаза брата. – И никто не может отнять этого у меня.

– Я подтверждаю, что он сумел совладать с собой и довести дело до конца, – сказал Уайт. – Мэри и я, надо признаться, не нашли в себе силы, чтобы доконать тот проклятый компьютер. А Том нашел.

– Потом я все обдумал, – снова заговорил Том. – Что-то придавало мне силы – вело меня. Возможно, ты, Кэл. Не веришь, да? Но ведь именно ты, а не кто другой, был инициатором спасения человеческого рода.

– Мы обсудим психологические тонкости в другой раз, – резко прервал его Кэл.

Огорчившись, что реакция брата и на этот раз негативна, Том вскоре осознал: не может же Кэл изменить манеру своего поведения в один миг. Более того, он, наверное, вообще никогда существенно не изменится. Что действительно изменилось, так это отношение к жизни самого Тома. Даже в чужом для них времени он чувствовал себя уверенным. Не было необходимости возражать, спорить, что-то доказывать. Все уже было доказано в Монголии.

Со временем, быть может, Кэл признает его равным себе. Архивная пленка, отрывки из которой показал Бомфилз, давала на это надежду.

– Чем скорее мы вернемся в свой собственный мир, тем лучше, – решительно сказал Кэл. – Доктора продолжают настаивать, чтобы я пробыл здесь еще несколько дней, но я чувствую себя совершенно здоровым…

Он попытался подняться с кровати и вдруг сильно побледнел. Слегка качаясь, он сел.

Неугомонный Сидней Сикс, мигая всеми своими огнями, засуетился над кроватью Кэла.

– Если бы я был достаточно смелым…

Как раз в этот момент появился эшелонный начальник Бомфилз, сопровождаемый одним из помощников с ромбовидным прибором-переводчиком в руках. Бомфилз сразу приступил к делу:

– То, о чем мы узнали от вас сегодня, и поразительно, и очень важно. Поэтому, прежде чем вы отправитесь в… как бы это лучше сказать… свое родное время, мы бы хотели получить от вас расшифровку основных моментов этой удивительной истории. Нам представляется ценной такая информация.

Как по команде, все повернули головы к Кэлу. Даже руки Сикса направились в его сторону. Том не чувствовал обиды. Он спокойно воспринимал тот факт, что именно Кэл и дальше будет продолжателем дела отца – до тех пор, пока Тому не удастся завоевать доверие брата. Тем не менее, позднее он решил поговорить с Бомфилзом наедине.

Кэл не замедлил с ответом:

– Хорошо, я готов. Только быстро. Я хочу как можно скорее пройти через Врата времени.

Бомфилз кивнул в знак согласия.

На следующий вечер полицейский фургон перевозил их из госпиталя к фруктовому саду. По дороге Том заговорил с Кэлом:

– По поводу изучения мной морской биологии…

– Обсудим этот вопрос в другой раз.

– В том-то и дело, что уже ничего не надо обсуждать.

– Что ты хочешь сказать?

– Морская биология отменяется. Как утверждает монография, посвященная ранним годам эпохи путешествий во времени…

– Когда ты успел прочитать ее?

– Вчера поздно вечером. Бомфилз предоставил мне такую возможность.

– А я все думал, куда ты пропал почти на пять часов.

– Это фантастика, Кэл! Там говорится, что мы работали в отделе вместе. Врата времени стали нашим общим делом.

– Не уверен, что ты действительно пригоден…

– История подтверждает это, – Том усмехнулся непоколебимому духу противоречия, живущему в брате.

– Бомфилз дал мне печатную копию с микрофильма, – сказал Том, похлопав по своему карману, – переведенную, как он выразился, на древний английский. На наш английский. Ты потом можешь почитать. Так вот монография содержит совершенно однозначные сведения о том, что мы были содиректорами отдела.

Кэл громко фыркнул.

– Интереснейший документ, – ввернул в разговор свой металлический голос Сидней Сикс, поблескивая зелеными полушариями на кончиках антенн. – Я внимательно читал его через плечо вашего брата. Просто горю желанием написать свою книгу.

– Свою что?

– Мой рассказ об этом рискованном путешествии! Первый печатный репортаж о деятельности отдела 239-Т! Моя работа не будет иметь ничего общего с обыкновенными краткими сенсационными сообщениями в прессе, уверяю вас. Я напишу книгу, которая будет пользоваться широким спросом!

– Как я понял, она уже идет нарасхват, – сказал ему Уайт. – Я тоже немного ознакомился с монографией. Сикс опубликовал свою книгу осенью 1988 года. Арчибальд хотел было закрыть отдел, но после выхода книги передумал.

– Говоря языком истории, – гм! – выбор сделан. Но вы не волнуйтесь, доктор Линструм. Я не буду писать о ваших личных недостатках.

Кэл вскипел, а Сикс как ни в чем не бывало продолжал:

– А теперь извините меня, пожалуйста. Мне нужно записать еще несколько впечатлений перед тем, как мы отправимся домой. Материал для последней главы, как вы догадываетесь.

Мигнув дважды зелеными огоньками, машина начала тихо что-то наговаривать самой себе.

Кэл смотрел сердито. Тому хотелось улыбнуться, но он сдержался.

Наступившую тишину нарушила Мэри:

– Я все же не уверена, что это правильное решение – уйти с вами.

Кэл тут же заворчал:

– По-моему, не может быть никаких сомнений. Здесь нет для тебя жизни.

– Но я чувствую себя какой-то другой, доктор Линструм. Совсем не такой, какой я была… – и девушка прикоснулась к своим длинным волосам.

– А как насчет гениальности? Ее больше нет? – Том улыбнулся и очень обрадовался, когда она ответила ему улыбкой. Он взял ее за руку и сказал: – Меня ничуть это не огорчает.

Повернувшись к брату, Том спросил:

– Хочешь знать истинную причину решения Мэри идти с нами?

– Я убедил ее, что это единственно благоразумный шаг.

– А я прочитал ей монографию. Я не только работал с тобой в бункере, Кэл, а еще создал семью. Ты, между прочим, так и не женился. Был слишком занят…

Кэл снова сердито нахохлился. Том продолжал:

– В монографии имеется несколько довольно пространных сообщений о нашей личной жизни. И фотографии двух моих сыновей. Один из них возглавил работу отдела 239-Т после нашей смерти.

Кэл встрепенулся:

– Ты знаешь, как долго мы жили?

Том показал на карман:

– Здесь все сказано.

– Когда… Имею в виду, когда я…

– Об этом я не скажу тебе. И жалею, что сам прочитал это место в монографии. Прежде чем дать ее тебе, я вырежу кусок…

– Я настаиваю, чтобы ты…

– Нет.

Кэл продолжал возмущаться.

– На мой взгляд, – рассказывал дальше Том, – по-настоящему интересным является раздел, где говорится о моей жене. Ею стала девушка, которая пришла к выводу, что сердце все же не только центральный орган кровеносной системы, а нечто большее. Ее звали Мэри.

Машина плавно остановилась. Шеф полиции Бомфилз, открыл дверцу и сообщил:

– Мы прибыли.

Начинало смеркаться. Они пошли вверх по холму, чтобы потом спуститься в сад. Город, похожий на геометрические фигуры, ярко сверкал огнями вдоль северного горизонта. Фруктовые деревья издавали сладкий аромат.

– Где коммуникатор? – спросил Кэл.

Подмигнув Тому, Гордон Уайт послушно протянул прибор Кэлвину Линструму.

– Человеческую природу не переделаешь, не так ли? – шепнул Уайт.

Том улыбнулся.

Доктор Кэлвин Линструм был слишком занят своими мыслями и коммуникатором, чтобы слышать шутливые замечания в свой адрес.