ГЛАВА 46

Арвин таскал ореховое печенье прямо из-под носа у Пижмы. Та все видела, но даже не побеспокоилась о том, чтобы остановить его. Бельчонок осмелел и перетащил к себе поближе Пижмино блюдце с кремом, в которое было так удобно макать «трофейное» печенье. Доев все до крошки, он вскарабкался на стол и, скорчив физиономию, стал дразниться:

— Пижма-фижма! Пижма-фижма!

Не обращая внимания на его выходки, Пижма взяла бельчонка на передние лапы и опустила на пол.

— Слушай, ты, приставучий звереныш, — сказала она, — иди поиграй с остальными малышами. У меня голова другим занята.

Распушив хвост, Арвин с уверенностью в голосе заявил:

— Не смей так разговаривать с Арвином. Я теперь воин-выдра, вот. Все, Пижма, с тобой больше неинтересно. Я пойду играть.

Проводив бельчонка до порога Большого Зала, Пижма с тоской посмотрела на синее небо, на залитую солнцем лужайку, вздохнула и поплелась через двор по направлению к воротам.

Уже на подходе к башне она услышала голос Краклин, устало повторяющей, наверное, в сотый раз послание Фермальды.

Вздохнув, Пижма зашла в башню, в ту комнату, где хранились летописи аббатства. Ролло сидел за столом, заваленным древними рукописями, и с тоской глядел на очередной свиток, лежавший перед ним.

Краклин устало развалилась в кресле и, когда Пижма вошла, пожаловалась ей:

— Всё без толку. Ролло просмотрел вдоль и поперек все старинные летописи — и ничего, ни единой зацепки.

Старый летописец с досадой бросил свиток на стол. В воздух поднялось облачко пыли.

— Ап-чхи!

— Ой, простите, — извинился Ролло. — Краклин абсолютно права. Ни одного воспоминания о пурпурных наконечниках для стрел! Должен признать, мои уважаемые коллеги, что на этот раз мы зашли в тупик: ни единой зацепочки, ни одного намека. К тому же время работает не на нас. Шесть жемчужин в обмен на наших друзей могут потребоваться в любой момент. А кроме того, помните, что мы обещали друг другу найти эти жемчужины ради памяти Пинким.

Неожиданно Пижма вспомнила свой сон:

— Вчера, когда я уснула… или нет, я, наверное, еще не спала. А впрочем, это не важно. Я снова слышала голос Мартина Воителя. Он сказал мне, что «настоятельница найдет ее ради Пинким на том же самом месте, где была найдена пятая».

Краклин отреагировала на эти слова весьма бурно.

— Ах ты, вредина! — воскликнула она и запустила в Пижму подушкой с кресла. — Значит, Мартин Воитель сказал тебе что-то важное еще вчера ночью, а ты только сейчас сподобилась сказать нам об этом.

Пижма перехватила подушку и запустила ею обратно в обидчицу:

— Ну и что? Я только сейчас об этом вспомнила. Ролло, скажите этой, которая с кисточками на ушах, пусть перестанет кидаться.

Старый летописец положил лапу на подушку, которою Краклин собиралась вновь бросить в Пижму. Посмотрев на обеих подруг поверх очков, он строго сказал:

— Ну вот, нам только драки не хватало. Краклин, Пижма не виновата. Сны порой прячутся в нашей памяти, и вспомнить о них помогает случайно брошенная фраза или какой-то предмет, неожиданно попавшийся нам на глаза. Сейчас меня волнует другое. Мартин говорил о какой-то настоятельнице, которой суждено найти жемчужину ради Пинким. Но у нас в Рэдволле настоятель, он же аббат, и надеюсь, что Великие Сезоны благословят его на то, чтобы быть настоятелем еще долго.

— Вы, конечно, правы, — подтвердила Пижма, — но у нас наконец появился хоть какой-то ключ. Как там сказано:

Аббатиса отыщет искомое Там, где пятая ваша знакомая.

Пятую жемчужину мы нашли в Большом Зале. Пойдемте туда.

В Большом Зале творилось что-то необыкновенное. Брат Хиггли и Аума перетаскивали столы, скамейки и табуретки к выходу, чтобы затем перенести все это к рэдволльскому пруду. Пижма поспешила рассказать барсучихе о своих догадках и о сне с Мартином Воителем. Аума кивнула, оглядела потолок, стены и пол зала и сказала:

— Твой сон наверняка полон какого-то тайного смысла. Но, честно говоря, я пока не понимаю, что вы собираетесь искать здесь, в Большом Зале.

Ролло протянул ей обрывок пергамента и ткнул пальцем в нужную строчку:

— «Пурпурная стрела» — все, как здесь сказано. Брат Хиггли, в свою очередь, взял пергамент и сказал:

— Ну-ка дайте я посмотрю… Так-так… Все правильно. Пурпурная стрела, но… тут сказано, что искать ее следует, когда обитатели аббатства спят, — при полной луне. Вам, кстати, повезло: сегодня действительно полнолуние. Я давно планировал устроить такой вечерний пикник именно в лунную безоблачную ночь.

Гурбал, Копуша и Арвин назначили себя главными распорядителями в подготовке пикника. Копуша следила за тем, чтобы Пижма не ходила к пруду без должной загрузки.

— Давай-давай, берри еще, — подбадривала она ежиху. — Ты зверрь сильный, я думаю, еще головка сырра и парра булочек вполне поместятся у тебя в лапах.

— Да сколько ж можно? — запротестовала Пижма. — Я уже и так несу пудинг с кремом, грушевый флан и целую кучу мятных вафель. Если на меня нагрузить еще что-нибудь, я могу уронить все.

Кротишка прицелилась и ловко водрузила буханку хлеба на колючую голову Пижмы.

— Вот так, — довольно сказала она, — а теперь иди спокойно и не беги, а то, глядишь, и в самом деле что-нибудь уронишь.

С трудом скрывая улыбку, ежиха скорчила жалобную гримасу и взмолилась:

— Что ж ты делаешь-то? Это уже издевательство! Ты просто жестокий рабовладелец.

Тут кто-то достаточно бесцеремонно хлестнул ее по спине. Пижма обернулась, стараясь двигаться так, чтобы буханка не слетела у нее с головы, и увидела Арвина, стоявшего позади с длинной гибкой палкой в лапах.

— Эт-то еще что? — возмущенно спросила ежиха. — Откуда ты взял эту штуковину?

Арвин грозно потряс у нее перед носом своим «орудием пыток».

— Это розга! — с достоинством объявил бельчонок. — А еще специальная удочка, чтобы выуживать непослушных, а потом наказывать их.

Пижма быстро сложила на стол всю свою ношу, а потом быстро выхватила из лап Арвина его прут.

— Да это же удочка старой Фермальды! — воскликнула она. — Хлыст!

Ролло отложил большую головку сыра, которую катил к выходу, и переспросил:

— Какая еще удочка?

Пижма гордо предъявила ему отнятое у Арвина «орудие наказания».

— Это та самая любимая удочка старой Фермальды. Вспомните загадку: когда придется «на восток идти», я уверена, что «полдюжины хлыстов» нужно будет отмерять именно этой удочкой.

Летописец живо вернулся к сыру и, покатив его дальше к выходу из зала, довольно сказал:

— Неплохо! Ловко подмечено, должен признать. И вообще, похоже, кое-что начинает проясняться.

Полная луна и отблески костра отражались в пруду аббатства Рэдволл. Все обитатели аббатства сидели на песчаном берегу и, не притрагиваясь к еде, слушали речь Аумы:

— Друзья! Обитатели Рэдволла и гости аббатства! В эту прекрасную лунную ночь за праздничным столом я обращаюсь к вам и прошу не забывать наших близких, оказавшихся в беде. Пусть Великие Сезоны защитят настоятеля Дьюррала и полевку Фиалку. Пожелаем им избавления из ужасного плена и не забудем также Мартина — верного воина нашего аббатства, отправившегося им на помощь. Он, храбрый заяц Хват, мужественные сыновья Лог-а-Лога и героическая выдра Грат, может быть, уже находятся в пути за тридевять земель и за три моря, чтобы спасти аббата Дьюррала. Пусть удача сопутствует и Длинной Лапе, и ее храброму выдриному отряду, который до сих пор ведет поиски бедной Фиалки. Удачи им всем в их благородом деле. — Сделав паузу, барсучиха набрала в грудь воздуха и еще громче произнесла: — Храбрые сердца и верные друзья!

Хор голосов эхом откликнулся на ее слова:

— Храбрые сердца и верные друзья!

Арвин отломил кусок фруктового пирога и бросил его в пруд.

— А это маленький ужин для той большой рыбы, что живет там, на дне.

Серебристая вспышка и слабый всплеск стали свидетельством того, что большая рыба приняла подношение маленького бельчонка. Рэдволльцы восприняли это как доброе предзнаменование.

Сноп сел за стол рядом с Командором, Кротоначальником и братом Хиггли. Предварительно он передвинул поближе к себе испорченный Арвином фруктовый пирог. Бельчонку он пояснил:

— Хватит кидаться пирогами. Не вздумай больше кормить рыбу, мучное ей вредно, а то растолстеет и не сможет плавать.

А сам он тут же запустил когти в ближайшее оказавшееся перед ним блюдо — орехово-грибной флан. Брат Хиггли невольно рассмеялся, а Сноп возмущенно заморгал, глядя на брата Хиггли в упор.

Словом, веселая вечеринка шла своим чередом. Когда пришла пора танцевать, Пижма и Краклин заметили, что Ролло задремал. Они растолкали его и сказали:

— Пойдемте! Сейчас не время спать, у нас есть важное дело в Большом Зале. Постараемся выбраться незаметно.

Трое друзей бесшумно вошли в главное помещение аббатства. В пустом зале было так тихо, что им волей-неволей захотелось говорить шепотом. Ролло зажег принесенную с собой лампу, но и без того лунный свет достаточно свободно проникал в зал через высокие стрельчатые окна с разноцветными стеклами витражей.

Разложив на столе рядом с лампой пергамент с загадкой, Ролло спросил:

— Ну что, готовы? Кстати, Пижма, а где удочка Фермальды?

Ежиха подбежала к гобелену и вытащила удочку из-за нижней планки рамы.

— Я ее здесь припрятала, — объяснила она, — будто сам Мартин бережет ее для меня.

Водрузив на нос очки, Ролло склонился было над обрывком пергамента, но Краклин без запинки стала читать стихи наизусть:

— Шестую я, когда все спят, Для вас приберегла…

…Я полагаю, что это относится к нам — тем, кто ищет эти жемчужины. Пожалуй, в любой другой день все обитатели аббатства уже давно спали бы в это время. Иное дело — пир в летнее полнолуние. Смотрим дальше. Со следующих двух строчек и начинается самое непонятное:

Укажет в полную лупу Пурпурная стрела.

Ролло потряс головой:

— Ну-ка прочти еще раз. Что за пурпурная стрела? Где нам ее искать?

Пижма сделала вполне логичное предложение:

— Давайте разделимся и обыщем весь зал. Я начну от двери, Краклин, ты иди к дальней стене и двигайся мне навстречу. А вы, Ролло, можете обыскать центральную часть. Договорились?

Пижма шаг за шагом исследовала доставшуюся ей часть зала, заглядывая за все колонны, ощупывая все неровности стен, просматривая каждый подоконник. Все ее усилия были напрасны. В какой-то момент ей в голову пришла идея взять лампу и посмотреть в самых темных углах. Подойдя к центру зала, Пижма бросила взгляд на Ролло, который в этот момент осматривал дверь, ведущую в коридор, к винному погребу. Летописец стоял к Пижме спиной и вздрогнул, когда по залу разнесся ее пронзительный возглас:

— Ролло, стойте там, где стоите, и не двигайтесь! Летописец замер, полагая, что ежиха таким образом предупредила его о какой-то опасности. Между тем Пижма тотчас же позвала свою подругу:

— Краклин, иди, иди сюда скорее! Смотри!

Белочка в два прыжка оказалась рядом и вопросительно посмотрела на Пижму, не зная, чего ждать. Пижма показала пальцем в сторону спины Ролло и замирающим голосом спросила:

— Ну, что скажешь?

Краклин аж взвизгнула от удивления. В полумраке на плаще летописца прямо под капюшоном светилась пурпурным пятном стрела. Не выдержав напряжения и таинственных разговоров за своей спиной, Ролло развернулся.

— Ну и что? Чего вы так разволновались? — осведомился он, поглядев на замерших с изумленными лицами • Пижму и Краклин.

Ежиха вновь охнула и сказала:

— Посмотрите на вашем плаще — он теперь здесь. Ролло опустил глаза и тоже увидел пурпурную стрелу.

— Ага, понятно! Раз так, то он должен отражаться на стене даже тогда, когда я не загораживаю путь лунному свету, падающему через окно. Вот, смотрите…

Он отступил на шаг в сторону, и пурпурное пятно действительно четко легло на стену.

— Да, хитро придумано, ничего не скажешь, — с уважением в голосе сказал Ролло. — Когда солнце пробивается через этот витраж днем, то в его ярком свете этот треугольничек бледно-розовый. В безлунную и пасмурную ночь мы тоже едва ли увидим тут хоть что-то. А вот в полнолуние… Результат перед вами.

— Итак, первый шаг сделан, — заявила Пижма. Затем она взяла в лапы удочку Фермальды и сказала:

Вот что нам предлагается. Двигаться на восток мы можем только по этому коридору.

Ролло заглянул в темный коридор и сказал:

— Вообще-то он ведет в погреб, но посмотрим, как далеко окажется место на расстоянии шести длин этой удочки.

Шесть удочек привели их туда, где в стену коридора была вделана большая каменная плита с вырезанным на ней рельефным украшением — изображением огромной, от самого пола до середины стены, розы.

Ощупав розу лапой, Краклин сказала:

— Ну вот, все правильно: та «вечная роза».

Краклин на память повторила две последние строчки стихотворения-загадки:

Ролло кивнул:

— Ну да, конечно, — шиповник. Ты же помнишь эти маленькие ягодки, которые остаются на диких розовых кустах после того, как цветы отцветут. Мы еще делаем из них настойки и вкусный сироп.

Краклин нащупала каменную ягоду на правой стороне стебля.

— Ну что? — задыхаясь от волнения, спросила она. — Если я нажму — что случится?

Ролло улыбнулся и предложил:

— Попробуй, а там видно будет.

Краклин нажала на каменную ягоду. Она слегка сдвинулась, но ничего не произошло.

— Ну и что теперь делать? — спросила белочка у Пижмы.

Ежиха подошла к ней и сказала:

— Нажимай как можно сильнее, а я постараюсь подтолкнуть всю эту картинку.

Так они и поступили: Пижма налегла всем телом на каменную плиту, и та вдруг подалась. Еще одно усилие — и с громким скрипом давным-давно не смазывавшихся петель потайная дверца распахнулась.

Прихватив лампу, трое друзей осторожно переступили порог и оказались в маленькой темной комнате. Единственной мебелью в этом помещении был легкий складной стул, сделанный из парусины и тонких деревянных планочек. На его сиденье в свете лампы оказалась видна маленькая шкатулка, сделанная из тисового дерева.

Ролло взял шкатулку в лапы и аккуратно открыл ее.

ГЛАВА 47

Влажная, безветренная ночь окутывала лодку. Предводитель тюленей снял с себя и своих товарищей упряжь и забросил веревки в челнок. На борту давно никто не спал. С тех пор как Сампетра появилась на горизонте, Мартин и все остальные члены экипажа не могли и глаз сомкнуть.

Хват перегнулся через борт и сказал:

— И глазом моргнуть не успели! Молодцы, ребята, хорошо тянули. Домчали как на крыльях.

Лапа Мартина крепко зажала рот зайцу.

— Потише, приятель, — негромко, но строго потребовал он. — Ни к чему оповещать всю округу о нашем прибытии.

Инбар Меткий Стрелок поговорил о чем-то с предводителем тюленей и перевел разговор Мартину:

— Дза-ар морского народа больше не может нам помогать. Он очень волнуется за малышей из своего рода, потому что окрестности этого острова необычайно опасны. Поэтому они уплывают.

Мартин и все члены его команды сердечно поблагодарили тюленей. Тюлени в ответ попрощались и, взмахнув напоследок ластами, скрылись в ночном море.

Забравшись на ближайший холмик, Мартин осмотрелся и отдал боевой приказ:

— До рассвета у нас еще несколько часов. Нужно будет разведать ближайшие окрестности. Встречаемся снова здесь в полдень. Мы высадились, как я полагаю, на восточной оконечности острова. Грат и Инбар, берете с собой Фиалку и идете отсюда на северо-запад. Посмотрим, что у нас в той стороне. Хват, Плогг и Велко пойдут со мной на юго-запад. Обратно оба отряда возвращаются вдоль берега. Таким образом, к полудню мы будем более или менее представлять себе большую часть этого острова. Будьте предельно осторожны. Вопросы есть?

— А как же! Ты забыл уточнить, когда у нас завтрак. Заяц был неисправим. Мартину оставалось только улыбнуться и покачать головой:

— Хват, перестань думать о том, как набить себе брюхо. Сейчас куда важнее, чтобы из тебя самого не набили чучело.

Вытянув уши по стойке «смирно» и отдав честь, заяц доложил:

— Есть забыть о набивании брюха, а сэкономленные мозги направить на то, чтобы спасти собственную шкуру.

Через минуту два маленьких отряда направились в глубь острова.

Безумный Глаз не на шутку обеспокоился. Все его надежды на то, что придет помощь с «Морского Змея», рухнули в один миг. Теперь его силы насчитывали всего три неполных взвода надзирателей. Несколько ящериц уже пали на стенах, сраженные либо во время штурма, либо пущенной издалека стрелой. Время переговоров кончилось. Началась открытая война, и ничто не предвещало ее мирного исхода. А он, Ублаз, оказался в осаде, запертый в собственном дворце.

Император подошел к углу тронного зала, где лежал прикованный к вделанному в стену кольцу настоятель Дьюррал. Он по-прежнему был тяжело болен и не приходил в себя, продолжая бредить в полубессознательном состоянии.

Ублаз покачал головой и отошел к окну.

— Меньше трех взводов надзирателей и старая, выжившая из ума мышь, — пробормотал он себе под нос. — Еще есть корабль, но, правда, пустой. Ну Расконса, ну хитер! Ничего-ничего, лис! Дай мне только потянуть время, и я что-нибудь придумаю. Я еще спляшу на твоей могиле — это я тебе обещаю.

Постучавшись, в тронный зал вошел исполняющий обязанности генерала надзирателей Зургат:

— Ваш-ше Всемогущ-щес-ство, они с-собираютс-ся опять идти на ш-штурм. Разреш-шите ис-спользовать горящ-щие ветки и щ-щепки для отраж-жения атаки.

Ублаз зашагал из угла в угол перед следящей немигающим взглядом за каждым его движением ящерицей.

— Опять штурм? Нет, подожди. Огонь пока не использовать. Закидывайте их камнями и отбивайтесь копьями.

Зургат помолчал, а затем, поколебавшись, позволил себе возразить:

— Камнями и копьями мы не с-смож-жем долго с-сдерживать их-х. Их-х с-слиш-шком много.

Император схватил стоявшую около настоятеля миску с водой и швырнул ее в Зургата.

— Будете отбиваться столько, сколько потребуется! — закричал он. — Да если бы не стены моего дворца, которые защищают тебя и всех ящериц, вы бы давно уже рыб кормили! Все понял? А теперь пошел вон!

Разбив лагерь у подножия холма, Расконса чувствовал себя превосходно. Навес из парусины защищал его от палящего солнца, а еды на острове всегда было предостаточно. Он сидел вместе со своими капитанами, наблюдая за очередным штурмом дворцовых стен. Гух протянул лису кубок с грогом, прихваченным из одной разграбленной портовой таверны.

— На, обмакни усы, друг, — сказал он Расконсе. — День предстоит долгий и жаркий.

Отхлебнув пиратского напитка, Расконса подмигнул товарищам:

— А что? Торопиться нам некуда, времени у нас навалом.

Пряжка, отбросив в сторону недоеденную рыбу, рассмеялся:

— Торопиться нам некуда, как особо и пойти тоже некуда, потому что там, куда мы хотели бы попасть, нас почему-то не очень жалуют.

Горностай Оскал ткнул ржавой саблей в сторону дворцовых стен.

— Действительно, обитатели этого скромного домика почему-то не отличаются гостеприимством. Может быть, стоит подождать, пока старина Безумный Глаз выйдет из ворот и пригласит нас к себе в гости? А то как-то невежливо получается: гость на порог, а хозяева — дверь на замок.

Командиры мятежных пиратов довольно наблюдали за тем, как их подчиненные обрушивали целый град стрел, камней и копий на обороняющихся надзирателей. Стоило ящерицам занять оборону в месте очередного штурма, как пираты отступали, перегруппировывали силы и начинали атаку с другой стороны. Защищающимся одними камнями да копьями надзирателям приходилось несладко.

Самые меткие стрелки обстреливали из луков защитников дворца. Связные Сагитар немедленно докладывали Расконсе о малейшем изменении или любом подозрительном движении за стенами, что удавалось разглядеть с вершин некоторых холмов.

Расконса оказался не только хитрым и коварным зверем, но и неплохим командиром. Его стратегия начала давать результаты. Заметив, что очередная попытка штурма начинает захлебываться, он распорядился нападающий отряд перебросить на другой участок стены.

— Можно, конечно, усилить натиск и здесь, но тогда победа достанется слишком дорогой ценой. Обороняющиеся перебьют слишком много наших товарищей. А так мы их измотаем и рано или поздно прорвемся за стены.

Сидевшие рядом с Расконсой Балтур и Ганчо стали наперебой расписывать прекрасное будущее, открывавшееся перед пиратским флотом, если они захватят склад строевого леса. Пиратам грезился не только срочный ремонт их кораблей, но и постройка новых судов.

— Ты представляешь себе, — обратился Балтур к лису, — увеличим наш флот вдвое!

— Да, — вторил ему Ганчо, — с таким количеством кораблей мы сможем полмира держать в страхе. У нас будут свой пиратский флот и свой пиратский остров.

Расконса расплылся в довольной улыбке:

— Точно, ребята. Все так и будет. Все, как я говорил… А это еще что? Кто все это устроил?

Хват притаился за пиратским командным пунктом. Лежа на самом гребне песчаной дюны, он слышал все, о чем шла речь в разговоре лиса и его капитанов. Но коварный непрочный песчаный гребень не выдержал веса зайца, и тот, не в силах остановиться, скатился по склону и плюхнулся прямо на тент, прикрывавший пиратских командиров от солнца.

Услышав крики Расконсы, Хват тотчас же решил, что выбрал не лучшее место для катания с песчаных горок.

Заяц несколькими ударами сильных задних лап свалил оставшиеся шесты, подпиравшие тент, и, описав дугу по склону, бросился бежать на запад. За его спиной раздался возглас Расконсы:

— Ребята, смотрите, какой здоровенный кролик! А ну хватай его!

Возмущенный заяц даже на миг остановился на вершине холма и крикнул в ответ:

— Большой кролик? Это кто у вас здесь большой кролик? Протри глаза! Если бы не твой лисий хвост, я бы точно решил, что ты приходишься родственником самому слепому из кротов.

Свистнув в воздухе, в песок рядом с зайцем воткнулась стрела. Хват отскочил в сторону.

Капитан Оскал и шесть его приятелей бросились догонять его, но Хвата не слишком беспокоила эта погоня. Преследователи были чересчур медлительны и неуклюжи. Весело пританцовывая, он убегал с холма на холм, понимая, что таким образом ему удается отвлечь внимание от Мартина, Плогга и Велко, направившихся в сторону порта.

Пыхтя и задыхаясь, пираты упорно гнались за наглым зверем. Горностай Оскал потер заболевший бок и сказал:

— Ну и что, ребята? Куда подевалась эта ушастая швабра?

Выскочив из-за ближайшего куста, Хват возмущенно заявил:

— Ты хоть думаешь, кого шваброй обзываешь? Если я — швабра, то ты просто грязь трюмная, которую только и надо вымести вот этой самой шваброй да за борт вышвырнуть. — Подумав, он добавил еще одно страшное оскорбление: — И нос у тебя как морковка!

Одна из морских крыс метнула в зайца кинжал, но клинок вонзился в землю. Зайца опять и след простыл. Впрочем, через пару мгновений он вновь объявился, уже на левом фланге у пиратов.

— Эй, толстобрюхая! Твоя мамочка очень заругалась бы, узнав, что ты на ходу теряешь свои ножички!

Тут заяц снова исчез. Вконец разозленный Оскал крикнул:

— Кровь и шкура! Куда опять провалился этот поганый кролик?

На этот раз Хват материализовался на правом фланге, осуждающе поведя ушами.

— Потише, приятель, — обратился он к горностаю. — Нельзя же так ругаться! Я тебе одно скажу: грог, отсутствие физических упражнений, праздная жизнь — вот что довело тебя до такого состояния. Вперед, ребята, за мной! Организуем оздоровительную пробежку!

Так, то исчезая, то появляясь из ниоткуда, изводя противников обидными шутками, Хват уводил погоню туда, куда ему хотелось.

ГЛАВА 48

Опаленный солнцем порт Сампетры был пуст. Лишь один корабль был пришвартован к его длинному причалу. Мартин, Плогг и Велко с оружием в руках, постоянно оглядываясь по сторонам и то и дело оборачиваясь на огромный дворец, нависавший над гаванью, прошли весь порт, выбрались на причал и быстрым шагом направились к одинокому кораблю.

— Все точно, это он, — сказал Мартин. — Я помню это название — «Морской Змей». Значит, наш настоятель либо на борту, либо где-нибудь здесь, в городе. А скорее всего, что вон в том дворце. Стойте здесь, а я поднимусь на палубу и осмотрю судно.

Зажав меч зубами, Мартин быстро вскарабкался на борт по швартовому канату. Тем временем Плогг и Велко, стоя на страже, внимательно прислушивались к шуму, доносившемуся со стороны дворца.

— Похоже на бой, — предположил Плогг. Велко кивнул и согласился:

— Видимо, кто-то пытается штурмовать дворец, но, по-моему, не слишком успешно.

— Эй, ребята, поднимайтесь на борт. Корабль пуст. Землеройки мгновенно забрались на корабль. Мартин же внимательно смотрел в сторону замка и вдруг, что-то заметив, скомандовал:

— Руби канаты, быстро! Хватай шесты! Надо срочно отогнать корабль подальше от причала.

Ублаз заметил Мартина и землероек из окна тронного зала. Некоторое время он гадал, откуда взялись эти странные звери на его острове, но вскоре не на шутку забеспокоился. Увидев, как незнакомцы поднялись на борт «Морского Змея», император немедленно вызвал четверых надзирателей. Корабль был его тайным резервом на тот случай, если ему придется срочно покидать дворец. И вот Ублаз с минуты на минуту мог потерять свой последний козырь. Вместе с четырьмя ящерицами он выскочил из потайной двери дворца, и как раз в этот момент Мартин заметил преследователей.

Управляемый немногочисленным, но умелым экипажем, большой корабль развернулся и стал носом в открытое море. Мартин встал на корме и что было сил отталкивался шестом. Плогг и Велко помогали ему с двух бортов. Когда полоса воды между берегом и «Морским Змеем» стала достаточно широкой, Мартин скомандовал:

— Отставить шесты, ребята! Ставь паруса! Похоже, ветерок попутный.

Задыхаясь от гнева, Ублаз добежал до конца пирса, откуда бессильно смотрел на уплывающий корабль. Император был взбешен собственной неосмотрительностью:

в этот момент он был готов отдать все что угодно за лук с колчаном стрел. Скрежеща зубами, он следил за тем, как ловко и сноровисто управляется с кормовым шестом мышь с мечом на перекинутой через плечо перевязи. Этот странный зверь поднял голову и без тени страха посмотрел в глаза кунице.

Чувство, до сих пор неведомое императору, нахлынуло на него. Он обнаружил, что его гипнотический взгляд не оказывает никакого воздействия на этого храбреца. Отложив шест, незнакомый воин облокотился на кормовой леер, и его холодные, напряженные, но нисколько не испуганные глаза встретились с глазами Ублаза. Эта безмолвная дуэль продолжалась несколько секунд, и император первым опустил глаза, чего с ним не было еще никогда в жизни. Мартин же все смотрел на уменьшающуюся фигуру противника, понимая, что только что встретился с тем зверем, с которым ему рано или поздно придется сойтись в смертельном поединке.

Предвечерние тени накрыли крохотную бухточку на восточном побережье Сампетры. Грат и Инбар прилегли отдохнуть на поросшем травой склоне холма, но вскоре оставленная дежурить Фиалка подбежала к ним с криками:

— Там корабль! Он идет сюда, смотрите!

Не прошло и нескольких минут, как с бушприта «Морского Змея» друзей поприветствовал Велко:

— Ну что, ребята, как вам нравится наш новый корабль? Долой шлюпки и челноки, да здравствуют большие корабли!

Грат и Инбар сноровисто помогли экипажу спустить швартовые канаты и привязать их к прибрежным камням. Едва сойдя на берег, Мартин спросил:

— Хват вернулся? Мы разошлись с ним еще на том берегу острова.

В ответ Фиалка позволила себе пошутить:

— Я думаю, о нашем зайце беспокоиться не стоит. Скорее всего он нашел где-нибудь еду и, прежде чем поделиться с нами, решил округлить в свою пользу нежданную добычу.

К удивлению всей компании, заяц вернулся не один. К костру он подошел, подталкивая плетущегося перед ним, связанного собственным ремнем морскую крысу-пирата.

— Всем привет, — поздоровался Хват. — Вкусно у вас тут пахнет. Да, кстати, позвольте представить моего нового приятеля. Лично взял его в плен. Пока что он раскрыл мне только одну военную тайну: говорит, что зовут его Гоуджа, и то это еще надо проверить.