12

Плагг Огнехвост, владелец «Морского струпа», самого большого корабля на северном побережье, в хитрости и кровожадности не знал себе равных на море. Его команда состояла из зверья, для которого свирепость являлась второй натурой. С самого рассвета Плагг не сводил глаз с горящего на вершине Рифтгарда костра. Заметив его из окна своей каюты серебристый лис пришел в крайне отвратительное состояние духа. Он накинул на плечи длиннополый плащ из зеленого бархата, знававший лучшие времена, и схватив большой обоюдоострый топор, свое излюбленное оружие, направился прямиком на кормовую часть палубы.

—От волдыря на морде больше проку, чем от этой безмозглой команды, — проворчал он по дороге.

Огромная жирная крыса, почти безухая, спала крепким сном у руля «Морского струпа». Остановившись от нее на расстоянии шага, Плагг, широко размахнувшись, что было сил поддал ей под зад плоской стороной топора. Удар возымел желаемое действие. Рулевой Замараха, взвыв от боли, бросил штурвал и заплясал кругами, отчаянно растирая ушибленное место.

—Уииии! Извини, капитан!

Схватившись за руль, Плагг пинком прогнал Замараху прочь, после чего развернул корабль к берегу, в направлении горящего костра.

—Так и быть, извиняю, паразит. Видишь вон тот костер?

Слезы лились из глаз крысы, и она, склонив голову набок, продолжала тереть свое мягкое место.

—Чего говоришь, капитан?

—Да ты что, вонючая твоя кишка, не только глух, но еще и слеп?! — заорал прямо ему в морду Огнехвост. — Видишь, спрашиваю, вон тот костер, что наверху Рифтгарда?

—Ну да, — ответил тот, натянув с двух сторон себе на голову тюрбан. — Знать, какие-то звери собрались поесть.

Наклонившись над рулем, лис тяжело вздохнул, закрыв морду лапой. Когда он снова поднял глаза, перед ним стоял первый помощник Длинноклык, тощая, с некрасивыми редкими зубами, ласка.

—Смотри, капитан, — взволнованно начал Длинноклык, указывая лапой на горящий костер, — что я там обнаружил.

—Знать, говорю, ребята собрались на небольшую пирушку, — вставил свое слово Замараха. — Чай, жарят рыбу.

—А ну-ка, вы оба, — скомандовал им лис, — идите сюда ближе. Станьте прямо передо мной.

Когда те повиновались, капитан схватил их за головы и треснул друг об друга, так что у них посыпались искры из глаз.

—Становись за штурвал, Длинноклык, — улыбнувшись, мягко приказал тому Огнехвост. — И держи курс прямо на костер. Понял? Не то я из тебя якорь сделаю.

Замараха! Буди команду и вели поднимать паруса.

С этими словами серебристый лис удалился в свою каюту.

Собравшись на палубе, звери принялись поднимать паруса, а того, кто мешкал, Замараха подгонял узловатым концом веревки:

—Пошевеливайтесь, разгильдяи. Что-то я не слышу нашей матросской песни. Бормочете себе невесть что под нос. Аж слушать противно. А ну-ка петь громче!

И команда «Морского струпа» под свои мерные движения затянула песнь.

Капитан Затрещина изрядно запыхался, пока бежал по горному хребту к королю на доклад. Отчитавшись о замеченном на море объекте, он стоял перед тремя благородными особами в ожидании дальнейших распоряжений.

—Скажи пиратам, пусть бросают якорь в бухте, — приказал Агарну. — Мы должны обсудить с ними одно дельце.

Бесцеремонно оттолкнув Блэдда в сторону, Курда встала между ним и королем:

—Не позволяй им входить в бухту. Вели бросить якорь в море. Пусть капитан с офицерами подплывают в шлюпке. Если, конечно, не захотят идти пешком. Не желаю видеть здесь весь этот сброд.

Агарну терпеть не мог, когда оспаривались его приказы, но на этот раз не мог не признать разумности Курды.

—Делай, что она говорит, — кивнул он Затрещине. — Приведи сюда капитана и его помощников. Да смотри за ними в оба.

Затрещина вновь вернулся на мыс, прихватив с собой вооруженных до зубов стражников.

Плагг наотрез отказался идти к крепости по суше. Загрузив в длинную шлюпку добрых два десятка зверей, он велел им грести в бухту и швартоваться на пристани.

Подождав, пока пираты высадятся на берег, Затрещина сказал:

—Оставить свое оружие. Вооруженным не дозволено являться к королевской семье.

—Послушай, крыса, — схватившись за топор, злорадно ухмыльнулся Огнехвост, — отвали-ка в сторону и дай пройти. Пираты всегда носят оружие с собой. Уяснил, недоумок?

Затрещина поднял лапу, и крысы-стражники натянули луки.

—Либо ты подчинишься моему приказу, — в свою очередь растянув губы в ехидной улыбке, сказал Затрещина, — либо умрешь.

Однако угроза капитана, казалось, не произвела на Плагга большого впечатления. Сделав жест ласке, стоящей позади него и размахивающей страшным на вид стилетом, он произнес:

—Видишь, вон там стоит Тэззин. Не успеешь ты и опомниться, как ее нож будет у тебя в башке. А уж в меткости ее можешь не сомневаться. Попасть в крыло летящей птицы ей все равно что раз плюнуть. Так что если уж кому и помирать, то первым в Темные Леса отправишься ты. Эй, Тэззин, можешь ты продырявить этому кретину глаз?

Ласка была хладнокровным убийцей.

—Еще бы, капитан, — невозмутимо ответила та. — Пустяшное дело. Какой именно желаешь? Правый или левый?

Размахивая топором, лис бесцеремонно проследовал мимо пристыженного командира крысиной стражи.

—Не смей стоять на дороге пиратов, салага, — усмехнулся Огнехвост. — Помяни мое слово. Такие, как ты, долго не живут.

Закрепив руль, Шог направил маленький корабль строго вперед. Перегнувшись через борт, он внимательно оглядел морские просторы, но нигде среди белых барашков волн не узрел намека на сушу.

—Велфо до сих пор плохо, — ответила на вопросительный взгляд выдры только что поднявшаяся на палубу Трисс.

—Ей, верно, здорово досталось, — заметил Шог, продолжая разглядывать далекий горизонт. — Впрочем, я тоже чувствую себя не ахти. Боюсь, без еды и питья мы долго не протянем. Ты уверена, что нигде не завалялась какая-нибудь застарелая корка хлеба? Или что-нибудь, чем можно было бы смочить горло?

—Ничего, — развела лапами белка. — Они собирались загрузить корабль провизией после обеда. Но мы угнали его раньше. Пока ты стоял у руля, я только и делала, что шарила по всем углам. И не нашла ничего, кроме двух пергаментных свитков.

—Как бы нам не помереть с голоду на свободе, — затянув ремень, произнес Шог. — Что ж, пошли взглянем на свитки. Вдруг где-нибудь неподалеку находится остров.

Поскольку корабль был не загружен, то каюта казалась довольно большой и просторной, хотя и очень низкой. Велфо беспокойно спала на койке с мокрой тряпкой на голове, то и дело вертясь и вздрагивая. Трисс понимала, что ежиха страдает не только от раны, но также от голода и морской болезни. И это обстоятельство не на шутку тревожило белку.

Развернув свитки, Шог разочарованно покачал головой. Задержав взгляд на одном из них, он подозвал к себе Трисс.

—Поди взгляни на это белиберду. Что бы вся эта ахинея могла значить?

Белка уставилась на знаки, аккуратно выведенные черными чернилами на пергаменте, но узнать смогла только некоторые из них.

—Вот эти, что на самом верху, означают первые бук вы Королевского Дома Рифтгарда. Мне об этом как-то рассказала одна рабыня-мышь, которую заставляли вы резать эти буквы на разных деревянных предметах.

Выдра провела вдоль надписи лапой:

—Ну конечно. Такие значки красуются даже на борту этого корабля.

—Кой-какие буквы я еще могу разобрать, — сказала Трисс, разглядывая остальные знаки. — Но, к сожалению, они мне ровным счетом ничего не говорят. Давай-ка попробуем взглянуть на второй свиток. Может, он нам что-нибудь подскажет.

—Ха! Да это же карта! — воскликнул оживившийся Шог. — Я знаю, что это такое. То самое место Рифтгарда, от которого мы отчалили. Гляди, вот крепость, бухта, а за ней — море. Провалиться мне на этом месте, Трисс.

Но мы с вами вышли в большое море. В жизни не знал, что в одном месте может быть столько воды!

Трисс изучила маршрут, обозначенный линией на карте. Начинаясь от Рифтгарда, он пролегал по морю на запад, после чего делал большой разворот к югу. Затем шел вдоль берега до определенного места, на котором резко сворачивал к востоку в сторону земли, на которой была обозначена впадающая в море река.

—Все это хорошо, — вздохнула Трисс, — но как совместить наше местонахождение с тем, что изображено на карте?

—Посмотри сюда, — сказал ей Шог, для которого все было ясно. — Вон там в левом углу нарисован компас. Северная звезда, которая обычно видна отчетливо, всегда указывает на север. А это что еще такое? Клякса или крошечный остров? В том самом месте, где маршрут круто сворачивает к югу?

—Может, и клякса. — Трисс поскребла по пятну когтем. — А может, и остров.

Велфо, застонав, принялась переворачиваться на другой бок и чуть было не свалилась с койки. Хорошо, что вовремя подоспела Трисс. Вытащив у больной из-под головы мокрую тряпку, белка смочила ее в морской воде и вновь приложила к больному месту. Хотя ежиха была почти без чувств, ощутив на губах вкус соли, она слегка облизнулась.

—Скоро ей понадобится вода, пресная вода, — мрачно заметил Шог. — Без воды мы все долго не протянем.

Пойду поднимусь на палубу. Хочу оглядеть окрестности. Может, что-нибудь придумаю.

Стояла темная ночь. На черном бархатном покрывале среди бесчисленной россыпи звезд сияла серебристым светом ущербная луна. Закинув голову назад, Шог взирал на небо до тех пор, пока у него не заныла шея. Однако к этому времени он уже принял решение. Выхватив взглядом одно из наиболее ярких сокровищ ночи, он произнес вслух:

—Вот это она и есть! Северная звезда!

Трисс сидела рядом с Велфо, пока та не уснула. Затем сама прилегла рядом и не успела закрыть глаза, как погрузилась в глубокий сон. Ей привиделось беспокойное море, слышался рокот волн и множество звуков из беспредельных и бездонных глубин. Среди этого шума она услышала чей-то ласковый голос:

—Трисс… Трисскар, доченька моя… Я вижу тебя.

Белка и мышь скользили над самой поверхностью моря, и перед ними расступались волны. Хотя Трисс никогда не видела своего отца, она знала, что он был одним из них.

—Отец! Отец! — крикнула ему она.

Он улыбнулся и указал ей на мышь.

—Трисскар? Меня зовут Трисскар? Я этого никогда не знала. — С этими словами Трисс расплакалась.

—Друфо должен был тебе сказать… — Образ отца начал меркнуть. — Когда настанет время.

Отец исчез, и Трисс осталась наедине с воином-мышью. Облаченный в блестящие доспехи, он держал великолепный меч. Ничего подобного девушка не видала среди оружейной коллекции принцессы Курды. Воин выглядел вполне дружелюбно, однако Трисс заметила решительность и бесстрашие в его глазах. Слегка коснувшись девушки концом своего меча, он произнес по-дружески теплым, хотя и несколько взволнованным тоном:

—Трисскар — это имя великого воина. Большого мастера меча. Спи, моя маленькая Трисскар. Спи!

Видение исчезло, и белка провалилась в приятную темноту глубокого сна.

Когда она проснулась, стоял яркий солнечный день. Велфо по-прежнему спала, однако ее дыхание было неровным и тяжелым. Чтобы не потревожить ее сна, Трисс аккуратно сползла с койки. Во рту у нее пересохло, а язык как будто распух. Угрюмо поднявшись на палубу, она увидела, что Шог сидит у руля, сплетая какие-то обрезки веревок. Он заметил ее появление не сразу.

—Видишь ли, я пытаюсь соорудить нечто вроде удочки, — сказал он. — Вот только не знаю, что использовать вместо наживки. Как Велфо?

—А, что? — переспросила Трисс, сев рядом с ним и подставив мордочку легкому утреннему ветерку. — О, Велфо спит. Послушай, Шог. Неужели нам суждено умереть посреди этих необъятных морских просторов?

—А где тебе больше по душе расстаться с жизнью, мисс? — продолжая плести веревочные нити, осведомился Шог. — В Рифтгарде в качестве пленницы или в морских глубинах рядом со мной?

—Если ты в самом деле хочешь знать, — улыбнувшись, белка похлопала друга по лапе, — то я предпочла бы вообще не умирать.

—Вот и я хочу жить, — отложив в сторону работу, сказал Шог. — И потому взял курс к Северной звезде. Хочу проверить, чем на самом деле является то пятно на карте — кляксой или островом.

Трисс уставилась на ясное голубое небо.

— Но как ты это сделал? Я не вижу никаких звезд.

— Я обнаружил Северную звезду ночью, — пояснил Шог. — И шел по направлению к ней до самого рассвета. Ведь солнце встает на востоке, верно? Вот так я проверил наше местонахождение. Если нам повезет, мы непременно отыщем тот остров, мисс.

На пороге каюты показалась Велфо. Она вся дрожала и едва могла стоять.

—Пить, — произнесла она. — Хочу пить.

—Найди воду, хотя бы ради бедной Велфо, — тихо шепнула Трисс Шогу.

Уложив ежиху в постель, Трисс пыталась ее успокоить.

—Тебе нужно немного вздремнуть, — ласково говорила она. — А ну-ка давай посмотрим на твою рану.

О, сегодня она выглядит значительно лучше. Сделаем ей еще одну морскую ванночку. Будет прохладно и приятно.

Закрыв глаза, Велфо сказала:

—Значит, тебя зовут Трисскар?

—Да, но кто тебе это сказал?

—Ты сама. Прошлой ночью ты громко произнесла: «Трисскар. Меня зовут Трисскар».

Только поглаживая подругу по лбу, Трисс вспомнила свой сон.

13

Рэдволльские близнецы-колокола возвестили очередной рассвет. Но на этот раз их перезвон был длиннее обычного. Дело в том, что наступил первый день лета, и по этому случаю в аббатстве намечался большой пир.

Весь день обитель пребывала в предпраздничной суете. Командор с кротами и землеройками помогали поварам на кухне. Лог-а-Лог с остальными членами отряда суетились с Гердлом Спринком в погребах. Мемм Флэкери и сестра Вернал отправились вместе с малышами собирать цветы и накрывать столы. Кротоначальник Уррм подрядил Мэлбан с Крикулусом помогать ему расставлять легкие закуски для ланча. Словом, в Рэдволле царила предпраздничная суматоха и веселье. Все были заняты приготовлением предстоящего пиршества.

Освободившись от дел, Мэлбан и Крикулус уединились и сели отдохнуть на ступеньках крепостной стены.

—Слыхал, какие про нас ходят слухи? — приглушенным тоном спросила своего друга Мэлбан. — Им почему-то взбрело в голову, что мы с тобой собираемся показать нашу знаменитую сценку с переодеванием. Сказать по совести, выступать сегодня перед публикой мне бы хотелось меньше всего.

—Ничего не поделаешь, — пожал плечами сторож. — Раз всем так хочется ее увидеть, придется пойти им навстречу.

—Точно! — обрадовавшись, подхватила мышь-архивариус. — Мы вызовемся исполнить свой номер первыми.

А закончив, притворимся уставшими и незаметно удалимся. Так что никому даже в голову не придет, что мы собираемся покинуть аббатство.

Хоть и не по душе Крикулусу была затея Мэлбан, но все же он согласился еще разочек поискать Барсучий Дом.

Едва на землю спустились сумерки, как праздник вступил в свои права. Освещенные фонарями, великолепно украшенные столы ломились от всевозможных яств: горячий, свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой, овощные салаты, фруктовый творог с мускатным орехом, сыры, паштеты, торты, пирожки, а также огромный пирог из репы и прочих корнеплодов — особо любимое лакомство кротов. Не было недостатка и в напитках. Уплетая свои излюбленные блюда, звери оживленно разговаривали, смеялись и шутили.

Когда стало совсем темно и зажгли дополнительные фонари, праздник стал еще веселее. Согласно собственному плану, Мэлбан с Крикулусом выступили первыми. Мэлбан в роли крысы-пирата привязала себе на живот и ягодицы подушки, надела большую бесформенную шляпу, медные серьги, повязку на глаз, а за пояс заткнула вырезанный из древесной коры меч. Старик Крикулус, изображавший бабушку-мышь, облачился в дамское платье с кружевной шалью и весьма замысловатого вида капор. Они вышли навстречу друг другу, как будто случайно встретились на лесной тропинке. Метнув на Крикулуса свирепый взгляд, Мэлбан начала декламировать хриплым голосом:

Как взрослые, так и дети встретили героя Мэлбан дружным гулом откровенного неодобрения. Потом настала очередь Крикулуса, который запищал надтреснутым голоском:

Ее выход был встречен громом восторгов и аплодисментов.

— Шлепни скорей ты эту поганую крысу, бабушка, — кричала детвора.

Скосив на них глаза и помахав бутафорским мечом, Мэлбан продолжала:

Зрительские сопереживания с каждой минутой становились все напряженнее, и возмущение достигло крайней степени. Подмигнув диббанам, чтобы привлечь к себе их внимание, Крикулус произнес свои заключительные слова:

Следующую часть программы диббаны полюбили больше всего. Они бросились прогонять крысу-пирата, от души колотя ее по накладному заду палками. Мэлбан, издавая громкие вопли, поспешила прочь.

Сняв с себя капор, Крикулус под дружные аплодисменты публики сделал почтительный реверанс, Командор со своими двумя помощниками-выдрами насилу отодрали от Мэлбан особо воинственных диббанов, и мышь под громкие овации зрителей также отвесила им благодарственный поклон.

Аббат, смеявшийся до слез, поздравил обоих выступавших с очередным успехом.

—Спасибо, друзья, — сказал он. — Сколько ни смотрю вашу сценку, не устаю ею восхищаться. С каждым разом она мне кажется еще смешнее и смешнее. Здорово!

—Сдается, эта мелюзга от души меня поколотила, — потирая спину, широко улыбнулась ему Мэлбан. — В следующий раз надо будет привязать побольше подушек. Что-то я сегодня слегка устала. А как ты, Крикулус?

—Я тоже уже не тот, что в молодости, — вытирая морду капором, поддержал ее сторож-землеройка. — Пора нам с тобой на боковую. Пойдем-ка ко мне в сторожку. Ты ляжешь в кресле, а я — на кровати. Спокойной ночи, отец настоятель. Спокойной ночи всем. Счастливо вам попраздновать.

Вскоре после того Мэлбан и Крикулус, облачившись в плащи и прихватив с собой каждый по фонарю, вышли за ворота аббатства и отправились по тропинке в направлении Леса Цветущих Мхов. Едва они оказались под сенью деревьев, как их сразу насторожила царившая там тишина. Ни одно дуновение не нарушало покоя леса. Смолкли даже все ночные птицы.

Понизив голос до шепота, Крикулус не замедлил обратить на это обстоятельство внимание своей спутницы:

—Ты не находишь это странным? Ни шороха, ни звука.

—Тем лучше для нас, — стараясь успокоить своего друга, заверила его Мэлбан. — Гораздо хуже было бы услышать воронье карканье. А раз в лесу тихо и спокойно, значит, нам с тобой повезло.

Крикулус, молча кивнув, стал пробираться дальше в заросли. Однако лес казался далеко не таким уж тихим и спокойным. По земле стелился молочный туман, до ходивший зверям почти по пояс. Все вокруг навевало на землеройку мрачные и зловещие мысли.

— Что это? — услышав какой-то треск, встрепенулся Крикулус.

— Ничего страшного, — ласково успокоила его спутница. — Я всего лишь наступила на сухую ветку.

Следуя по той же дороге, по которой они шли вместе с отрядом рэдволльцев-кладоискателей, звери все дальше углублялись в лес. Теперь беспокойство и тревога все больше овладевали Мэлбан. Крикулус был прав — в лесу было чересчур тихо. Ни звука, ни хотя бы шуршания верхушек деревьев.

Чтобы избавиться от дурного предчувствия, Мэлбан обратилась к Крикулусу с вопросом:

—Ты уверен, что мы не сбились с пути?

—Совершенно уверен. — Обернувшись, тот посветил на нее фонарем и обнаружил, что она так же перепугана, как и он сам. — Гляди. Вот здесь мы делали привал, когда на нас напали вороны.

Теперь Мэлбан была рада услышать даже воронье карканье — лишь бы нарушить эту гнетущую тишину. Оба с каждой минутой все больше ощущали страх и собственную беспомощность. Добравшись до небольшой лужайки, Крикулус прислонился спиной к дереву.

—Давай слегка передохнем, — предложил он Мэлбан. — Не то меня стали плохо держать задние лапы.

Мэлбан, не желавшая оставаться в тумане, стала рядом с Крикулусом.

—Как думаешь, где этот Барсучий Дом? Он должен быть где-то здесь.

—Понятия не имею. Он может быть где угодно этой округе. Эх, если бы какую-нибудь зацепку вспомнили диббаны.

Лунный свет серебристым кружевом сквозил через кроны деревьев. Звери стояли молча, каждый из них мечтал о том, чтобы вновь оказаться в аббатстве. В лесу было не холодно, но промокшие от ночной сырости плащи прилипли к телу, поэтому они решили их снять. В этот миг в траве раздался какой-то странный звук.

—Что это? — повернув голову в сторону раздавшегося шума, спросил Крикулус.

Не то чтобы это был звук, а легкий шелест. Старику землеройке показалось, что зашевелился папоротник. Потом в противоположной стороне их внимание привлек другой звук. Держа дрожащими лапами высоко над собой фонарь, Мэлбан уставилась во все глаза в темноту.

—Там как будто что-то шевелится. И движется к нам, — срывающимся от страха голосом проговорила она.

Потом они почуяли какой-то запах, затхлый и горько-сладкий. Казалось, что шорох надвигался на них со всех сторон и с каждым мигом становился все ближе и ближе.

—Звук… запах… за нами кто-то охотится, — запаниковал Крикулус.

Мэлбан почувствовала, как шерсть у нее встала дыбом. Звуки и сильный запах окончательно лишили их рассудка, и Мэлбан, оцепенев от ужаса, попыталась закричать, однако вырвавшийся у нее из уст звук был скорее похож на писк:

—Их тут многооооооо!

Обронив от страха фонари и плащи, звери бросились во мрак леса, прочь от того, кто собирался сделать их я добычей. Они неслись сквозь папоротник и крапиву, спотыкаясь об выступающие из земли корни деревьев, невзирая на туман и на то, что ветки рвали их одежду. Они пересекли какой-то ручей, потом болото, точно угорелые, поэтому не успели даже слишком промокнуть.

Миновав полянку, они наконец оказались в сосновом бору— Крикулус схватил свою спутницу за кушак платья. До смерти перепуганная, та обернулась, чтобы посмотреть, кто в нее вцепился, и в этот миг налетела на толстую ель. В щеку ей вонзилась какая-то щепка, и от сильной боли мышь-архивариус упала без чувств. Вместе с ней свалился и Крикулус. Они так громко и часто дышали, что заглушали все прочие звуки. Землеройка начал шарить лапами по ковру еловых иголок, стараясь изгнать из ноздрей омерзительный запах, и случайно наткнулся на Мэлбан. Его лапа коснулась как раз ее щеки, из которой торчала щепка и сочилась кровь.

—Мэлбан, что с тобой? Мэлбан, ну скажи же хоть что-нибудь.

В ответ ни звука. Стараясь не пасть духом, Крикулус положил голову своей подруги себе на колени. За ними уже никто не гнался. Он почувствовал, что опасность миновала. Теперь беда их заключалась в том, что они заблудились. И к тому же Мэлбан по-прежнему лежала без чувств. Схватив зубами торчавшую из щеки мыши Щепку, Крикулус осторожно ее вынул. И, собравшись с духом, громко произнес:

—Ничего опасного, девочка. Еще бы немножко, и ты могла бы лишиться глаза.

Но сам Крикулус не мог с собой совладать. Его охватил приступ дрожи, зубы начали выбивать барабанную дробь. В конце концов он расплакался.

— Зря мы с тобой это затеяли. Лучше бы остались дома. Но я не мог позволить тебе идти одной. Надеюсь, кто-нибудь из наших ребят обнаружит, что ворота отворены. Я нарочно их не закрыл и на всякий случай повесил на засов свой дурацкий капор. Ну, скажи ж что-нибудь, Мэлбан. Только не молчи. Не оставляй меня здесь одного.

Книга вторая

Коварство и парадоксы