Брайан Джейкс
      Поход Матиаса
      Воин Рэдволла #3
      Пер. с англ. С. Цветковой
      Стояло лето Золотых Равнин, когда хитрый лис Слэгар Беспощадный пробрался в аббатство Рэдволл и увел в рабство детей, среди которых был сын великого воина Матиаса.
      Отряд рэдволлцев во главе с Матиасом отправляется в погоню и в жестокой битве с воинством подземного царства освобождает пленников.
      Полуденное солнце нещадно жгло Орландо Секиру. Могучий барсук стремительно шагал по бескрайним просторам западных равнин, равнодушно скользя взглядом по пышному ковру цветущих трав, уже подернутых летней позолотой.
      Орландо гнался за лисом.
      Своей толстой пыльной лапой барсук вытирал слезящиеся глаза. Солнце нестерпимым блеском сияло на двойном боевом топоре, который висел у него за спиной.
      Позади остался разоренный дом - обитель пустоты и скорби.
      Орландо гнался за лисом.
      Два восхода солнца тому назад он встретил на пути этого бродячего лиса с его бандой.
      Чужаки тогда посторонились, уступая ему дорогу. Он направился к подножию гор в надежде найти пищу и собрать горных цветов, которые так любила его дочурка Аума. Никто в целом мире не мог испугать Орландо.
      Он прошел мимо лиса, не задумываясь о том, что оставил за собой ясный след, ведущий к его дому. На следующее утро, набрав полные лапы еды и цветов, он возвратился домой. Аума исчезла, дом оказался взломан и разграблен.
      Орландо гнался за лисом.
      Три зимы прошло с тех пор, как умерла его жена Брокроуз, оставив на него все заботы о маленькой дочке.
      Аума была единственным сокровищем
      Орландо. Он учил ее всему, что знал, всем секретам равнин и гор.
      Теперь он стремился прочь, оставляя за спиной горы и равнины, гонимый одной лишь мыслью: найти свою дочь и того, кто ее похитил.
      Орландо гнался за лисом.
      Барсук шагал по равнине, и грозный рокочущий звук нарастал в глубине его стесненной усталой груди, вырываясь наружу неистовым ревом дикого гнева и болью. Этот рев разносился, отдаваясь эхом в горах, и барсук, потрясая над собой боевым топором, всматривался в даль налитыми кровью глазами.
      Орландо гнался за лисом!
      СЛЭГАР БЕСПОЩАДНЫЙ
      КНИГА ПЕРВАЯ
      1
      Из дневника Джона Черчмауса, летописца аббатства Рэдволл, что в Стране Цветущих Мхов.
      Вот и настал для нас канун самого долгого дня Лета Золотой Равнины. Сегодня я вновь взялся за перо. Тусклый свет и прохлада пребывают в тиши моего маленького кабинета в глубине здания. Я сижу, зажав перо в лапе, но с беспокойным сердцем внимаю веселому гомону, звенящему под сводами нашего аббатства. Нет, я не могу больше оставаться в уединении, радостные звуки гулянья манят меня наружу, хотя мой долг летописца еще ожидает своего исполнения. Взяв с собой перо и книгу, я выхожу по ступеням на внешнюю стену, там, где она проходит над самой Обителью Воителя, стоящей на страже у входа в аббатство Рэдволл.
      Что за чудесный день! Ни тени, ни облачка в небе, сияющем особенною, летней голубизной; под знойным взглядом, солнечного ока лениво гудят пчелы, неустанно пиликают кузнечики. Далеко на запад протянулись великие равнины, мерцающие, гонящие теплые волны до самого горизонта, - огромный, исполненный дыханием жизни травяной ковер, смешавший в себе золото лютиков, одуванчиков и ярких первоцветов. Еще ни разу нам не доводилось видеть такого моря желтых цветов. Аббат Мордальфус нарек это время Летом Золотой Равнины. Как верно он подобрал название! Со стены я могу наблюдать, как он, залатав рукава своей рясы, торопливо семенит за. угол мимо колокольни, как, отдуваясь и пыхтя, помогает лесной молодежи переносить скамьи для гостей, позванных на наш великий праздник восьмого сезона, благоденствия и мира, наставших после многих войн.
      Выдры, лениво плавая в пруду, собирают съедобные водяные растения (хотя по большей части просто играют и резвятся - всем ведь известно, каковы эти выдры). Ежата и кротята собрались на краю фруктового сада. Мне слышно, как они поют, снимая урожай созревших ягод и подбирая, ранние плоды тернослива, яблоки, сливы и груши, которые сбрасывают им белки с высоких ветвей. Молодые мышки затеяли смешную возню на лугу, где они собирают цветы для праздничных столов, некоторые сплетают венки и надевают их на головы, как шляпки. Над моей головой то и дело с треньканьем пролетают воробьи, иной раз неся в клюве какую-нибудь крошку, которую им удалось найти или стащить (хотя трудно представить себе, чтобы кто-то другой, кроме птиц, мог польститься на те сомнительные лакомства, которые находят себе воробьи). Скоро должен, прибыть Кротоначальник со своей артелью, чтобы выкопать печную яму. Так стою я, а внизу подо мной кипит жизнь и праздничная суматоха аббатства Рэдволл, позади которого раскинулся наш старый добрый Лес Цветущих Мхов. В безмятежном зеленом покое он высится за стеной, и кажется, даже ветер не смеет тронуть дуновением густолиственную массу его ветвей. Дубы, ясени, , вязы и буки, тисы, платаны, грабы, ивы и ели подступают с востока и севера к самым стенам, осеняя их буйным смешением яркой и темной зелени, нависая над ними своей разномастной листвой.
      Всего два дня осталось до нашего ежегодного торжества. И я вновь чувствую себя юным и беззаботным! Меня так и тянет, подобрав полы рясы, пуститься вскачь вместе с этими молодыми весельчаками, однако же мне, как летописцу, это никак не пристало. Нет, теперь мне надлежит поскорее закончить мои записи. Как знать, ведь могу же я, скажем, забрести в винный погреб. Я слышал, что там собираются опробовать запасы октябрьского эля и черносмородиновой наливки, дабы удостовериться, что они сохранили свой вкус и крепость. В особенности это касается, бузинного вина осеннего разлива. Разумеется, я пойду туда из одного желания помочь своим старым друзьям в затруднительном положении.
      Джон Черчмаус
      (Летописец аббатства Рэдволл, бывший летописец часовни Святого Ниниана)
      2
      Лучи полуденного солнца пробивались сквозь бреши в полуразрушенных стенах и кровле старой часовни Святого Ниниана, освещая царившее внутри запустение, бурьян и чертополох, проросшие сквозь ряды трухлявых церковных скамей. Облако мошек, роившихся в головокружительном танце, рассыпалось в стороны, когда Слэгар стремглав проскочил мимо них. Лис высунулся в проем между разбитыми дверными досками, напряженно глядя вдаль, на пыльную дорогу, петлявшую по равнине на юг, до самой западной опушки леса. Слэгар, притаившись, наблюдал. Пурпурно-красная матерчатая маска с ромбовидным узором, скрывавшая всю его голову, вздувалась и опадала от его тяжелого дыхания. Наконец он заговорил, голос его дребезжал, словно в былые времена кто-то жестоко повредил ему горло.
      - Вот они идут. Откроите с той стороны дверь, живо!
      Длинная раскрашенная повозка, крытая радужным тентом, въехала в часовню. Ее тащила дюжина несчастных существ, прикованных цепями к дышлу, на козлах восседал горностаи. Он нещадно стегал тянущих повозку своим длинным ивовым прутом.
      - А ну, шевелись, больше жизни, красавчики!
      Следом за повозкой в двери повалила толпа разношерстного хищного сброда: горностаи, хорьки, ласки, одетые так же, как их приятели, ожидавшие здесь вместе со Слэгаром. Каждый из них был обвязан широким полотняным поясом, из-за которого торчал пестрый арсенал всевозможного оружия заржавленные кинжалы, штыки и ножи. У некоторых за поясом были заткнуты дротики и нелепого вида колуны. Слэгар Беспощадный поторапливал:
      - Живее, шевелись! Задвиньте дверь на место! Кучер соскочил с повозки.
      - Вот они, все здесь, Слэгар, - отрапортовал он. - Кроме той выдры. Она была слишком дохлой, чтобы тащить дальше, мы ее прикончили и бросили в канаву.
      Лис в маске раздраженно фыркнул:
      - Покуда вас никто не засек. Вести быстро разносятся в Стране Цветущих Мхов. Теперь вам придется отсиживаться в укрытии, пока не вернулся Витч.
      Двенадцать пленников, прикованные к дышлу повозки, - мыши, белки, полевки, пара ежат и юная барсучиха - были в самом плачевном состоянии.
      Один из них, молодая белка всего нескольких сезонов от роду, жалобно простонал:
      - Воды, дайте пить.
      Горностаи, исполнявший обязанности кучера, злобно замахнулся ивовым прутом:
      - Воды? Сейчас получишь у меня воды, гаденыш! Не отведать ли тебе палки, а? Получай!
      Слэгар наступил лапой на конец прута, помешав горностаю хлестнуть еще раз.
      - Идиот, Полухвост! Хочешь, чтобы мы притащили с собой не рабов для продажи, а груду дохлого мяса? Эй, Морщатый, дай им питья и каких-нибудь корней и листьев, чтобы поели.
      Хорек по имени Морщатый кинулся выполнять приказ Слэгара. Полухвост дернул ивовый прут, пытаясь вытащить его из-под лапы Слэгара. Лис надавил лапой сильнее:
      - Полухвост, похоже, ты стал туг на ухо. Я же сказал тебе держаться с повозкой поглубже в лесу! Полухвост отпустил прут.
      - Ну да. Я так и делал, где было можно, - запальчиво ответил он. - Ты сам-то когда-нибудь пробовал тащить повозку и дюжину рабов через этот окаянный лес?
      Слэгар поднял ивовый прут. Маска туго натянулась на его скулах, когда он резко набрал воздуху в грудь.
      - Ты забываешься, горностай. Я не обязан таскать повозки, я здесь главарь! Недавно я глянул на эту дорогу и увидел, что ты едешь прямо посредине, как будто тебе все нипочем, и сияешь, как медная труба на солнце. Ты что, не понимаешь, что часовой на вышке аббатства Рэдволл тоже мог увидеть, как ты пылишь на дороге?
      Полухвост не заметил зловещих признаков бури.
      - Да ладно, какая разница, - ответил он, пожимая плечами, - они никогда ничего не видят.
      Слэгар в бешенстве стегнул его прутом, и Полухвост завопил от боли. Он мешком сполз вниз и прижался к борту повозки, не в силах удрать из-под града сыпавшихся на него ударов.
      - Я покажу тебе, какая разница, тупая башка! Разница в том, чтобы ты не смел мне перечить. Я с тебя шкуру спущу по лоскутку! - выкрикивал Слэгар с каждым хлестким ударом прута.
      - А-а-а-а, пощади! Не надо больше, хозяин! Слэгар сломал прут и с презрительной ухмылкой бросил его на жестоко исполосованную голову горностая.
      - Ха, кажется, теперь у тебя стало лучше со слухом. Вырежи себе новый хлыст. Этот немного обтрепался.
      Лис в маске обернулся к своей банде работорговцев. Его подручные сидели в испуганном молчании.
      - Это касается вас всех. Понятно? Слэгар влез на окно с разбитой рамой и сел там, пристально глядя в ту сторону, где стояло аббатство Рэдволл.
      - Морщатый, принеси мне что-нибудь путное поесть и флягу вина из повозки, - распорядился он.
      Хорек подобострастно побежал исполнять волю своего хозяина.
      - Трехпалый, в сумерки пойдешь в дозор. Вылупи глаза хорошенько да одним приглядывай, не идет ли Витч. Ласка вытянулась и отдала честь:
      - Есть, хозяин.
      Медленно тянулся тихий золотистый день. Временами маленький пыльный смерч, поднятый летним зноем, бесенком кружился по дороге.
      Слэгар мягко разглаживал лапой свой шелковый колпак, скрывая под ним ухмылку, - план отмщения аббатству Рэдволл постепенно созревал в его подлом уме.
      Он давно уже жил мыслью об этой мести. Порой мучительная судорога искажала его морду, он знал, что близится день, когда он рассчитается со всеми, кого винил в своих злоключениях.
      3
      Маттимео! Маттимео!
      Расстроенная Василика всплеснула лапами. Она в последний раз оглядела Пещерный Зал и стала подниматься по лестнице, ведущей в Большой Зал. Тишина и покой стояли в этом самом обширном помещении аббатства. Солнечные лучи, как пики, пронзавшие цветные стеклышки окон, падали вниз, расползаясь радужными лужицами по старинному каменному полу.
      Мышь выглянула наружу, суетливо бормоча себе под нос:
      - Куда же подевался этот пострел? Ох, Матти, ты заставишь меня поседеть раньше времени.
      Джон Черчмаус Мышь, грузно пыхтя, спускался по лестнице с . западной стены, прижимая к себе перо и свою книгу. Он чуть не налетел на Василику, которая пересекала в тот момент внутренний садик.
      - Добрый день, госпожа. Ты, кажется, чем-то озабочена.
      Василика присела на нижнюю ступеньку и тяжело вздохнула, обмахивая лапой свои усы.
      - "Озабочена" - не то слово, Джон. Я уже целый час разыскиваю своего несносного сына. Ты случайно его не видел?
      Добродушный летописец похлопал Василику по лапе:
      - Да тут он, тут, не ломай понапрасну голову. Если твой Матти и есть где-нибудь, то он, конечно, с моими Тимом и Тэсс.
      Последовавшее затем неловкое молчание было нарушено бандой малышей во главе с юным кротом, который дико размахивал своими похожими на лопаты лапами.
      - Скорее, госпожа, торопись! Матти сейчас убьет Витча. Быстрей!
      - Где, где? Отведи нас скорее!
      Вся компания пустилась бегом, огибая южный придел аббатства, чтобы срезать путь к восточному цветнику.
      Белка Джесс оказалась первой на месте происшествия. Она сидела на ветках яблони в фруктовом саду вместе со своим сыном Сэмом, когда до них донеслись вопли. Перемахивая с сука на сук, быстрая, как птица, Джесс спрыгнула на землю и села рядом, пытаясь разнять двух малышей, вцепившихся друг в друга. Они катались по траве, плевались и неистово лупили друг друга. Сэм пришел на помощь матери. Они схватили драчунов и растащили их. Как только им это удалось, сбежалась толпа.
      Маттимео тяжело дышал. Он пытался было вырваться, но Джесс крепко встряхнула его за шиворот.
      - Стой спокойно, маленький разбойник, а не то я тебя так взгрею! пригрозила она.
      Сэм крепко скрутил другого мышонка, Витча, который больше походил на крысу, хотя и был невелик. Витч не сопротивлялся. Казалось, он даже испытывал облегчение от того, что драка закончилась.
      Джон решительно встал между ними:
      - Ну и что все это значит?
      - Он обозвал меня тощим крысенышем!
      - А он сказал, что я вовсе не сын воина!
      - Тихо!
      Все присутствующие замолкли при звуке зычного голоса огромной седой барсучихи. Констанция стояла на задних лапах, возвышаясь над всеми. По-судейски скрестив передние лапы, она пристально смотрела вниз, на двух юных злоумышленников:
      - Так это Витч? Что ж, Витч, ты недавно в нашем аббатстве, но это не может служить оправданием для драки. Мы мирные жители. При ссоре никогда нельзя решать дело насилием. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
      Мышонок, похожий на крысу, утер кровь на морде.
      - Это все Маттимео, - жалобно заскулил он. - Он первый меня ударил, а я ничего не сделал, я просто...
      Сбивчивые оправдания Витча слились в сплошное хныканье под суровым взглядом барсучихи. Она простерла над ним свою толстую лапу:
      - Отправляйся на кухню. Скажи монаху Гуго, что это я тебя послала. Он поставит тебя мести полы и чистить сковородки. Я не потерплю в аббатстве ни драк, ни хныканья, ни перекладывания вины на других. Брат Руфус, отведи его и проследи, чтобы он точно передал мои слова монаху Гуго.
      У Витча был такой вид, будто он надеялся улизнуть, но брат Руфус крепко схватил его за ухо и повел прочь.
      - Пойдем-ка, малыш Витч, грязные кастрюли и мытье полов пойдут тебе на благо.
      - Ой-ой-ой-ой! Пусти! - запротестовал Витч. - Ты оторвешь мне ухо!
      Когда Витча увели, Констанция повернулась ко второму виновному. Джесс уже отпустила Маттимео. Мышонок стоял потупясь и от стыда ковырял задней лапой землю. Он не видел, как его мать и Констанция обменялись знаками. Василика дала свое молчаливое согласие барсучихе: Маттимео ждал серьезный нагоняй.
      - Сын Матиаса Воина, смотри мне в глаза! - скомандовала Констанция.
      Мышонок робко поглядел вверх и встретился глазами с темным немигающим взглядом Констанции.
      - Маттимео, уже не в первый раз у меня появляется повод для разговора с тобой. Я не прошу у тебя объяснений, поскольку в данном случае не думаю, что ты способен как-то оправдать свое поведение. Витч - новенький, пришел сюда совсем недавно. А ты родился в Рэдволле и знаешь законы нашего аббатства: жить в мире с другими, никогда без нужды не причинять вреда никому, помогать всякому и быть любезным со всеми.
      Губы Маттимео задрожали, словно он хотел произнести что-то в ответ, но суровый взгляд барсучихи остановил его.
      - Сегодня ты решился вступить в драку с тем, кого мы приняли как гостя в нашем доме. Ты - сын моего старого друга Матиаса Воина, который сражался за то, чтобы принести мир в Страну Цветущих Мхов. Маттимео, я не стану давать тебе в наказание никакой работы. Иди и сам поговори с отцом.
      Маттимео, повесив голову, поплелся прочь.
      4
      Взошла ясная луна. Словно недавно отчеканенная монета, она висела на густо-синем фоне полночного неба, тихого и безоблачного. Словно вечные стражи, стояли деревья. Лишь неугомонный козодои нарушал эту темную тишь своей ночной песней. Трехпалый бдительно стоял на своем посту. Он разглядел приближающуюся фигурку Витча и тихо свистнул.
      Тот, который на самом деле был крысой-недомерком, взглянул вверх.
      - Где Слэгар? - поинтересовался он. Трехпалый указал кончиком своего кинжала:
      - В часовне. А сам-то ты что поделывал?
      - Не суй нос не в свои дела, толстяк, - огрызнулся Витч и ловко проскочил мимо Трехпалого внутрь часовни
      Ласки, несколько хорьков и горностаев вповалку спали на полу Слэгар сидел, прислонившись спиной к расписной повозке. Он хмуро взглянул на Витча.
      - Ты не слишком торопился вернуться. Что тебя задержало, раздери тебя клык?
      Витч устало плюхнулся на клок сена.
      - Мытье грязных горшков и сальных сковородок, отскабливание полов и вообще тычки и затрещины, которые мне достались.
      Слэгар подался вперед:
      - Мне нет до всего этого дела. Я послал тебя туда с заданием. Когда начнется праздник?
      - Через одну луну, начиная с раннего вечера.
      - Ладно. Ты проверил болты на той маленькой дверце в северной стене? спросил Слэгар.
      - Конечно. Я первым делом позаботился об этом. Они хорошо смазаны и подготовлены к тому, чтобы их быстро снять Можешь получить свой Рэдволл, Слэгар. Я туда больше не пойду.
      - Отчего же так, Витч? - Голос лиса был угрожающе-вкрадчив.
      - Уф, мне было трудновато сойти там за мышь. А этот малявка, как его бишь? Матти вроде бы, он тотчас учуял во мне крысу. Я подрался с этим врединой. Он сильный, как выдра. А потом за меня взялась барсучиха. Она устроила мне настоящий нагоняй. Они, видите ли, мирные жители, выпади мои зубы! Меня отволокли к какому-то старому жирному повару скрести его грязные кастрюли. Он стоял надо мной, пока я не вымазался до самого хвоста в их сальных помоях, и заставлял тереть и чистить...
      - Заткни сопелку и не распускай нюни! Этот мышонок был Маттимео, сын Матиаса Воина?
      - Ага, это он и был, но откуда ты знаешь? Слэгар огладил свой шелковый красный колпак и злобно обнажил клыки.
      - Не важно, откуда я знаю. Он один из тех, кого мы утащим с собой. Его и всех, кто попадется нам в лапы. Витч оживился:
      - Может быть, я улучу несколько минут, чтобы повидаться с Маттимео наедине, когда мы уже убежим и он будет хорошенько связан и закован.
      Слэгар одобрительно посмотрел на хищную морду крысы:
      - Ха, тебе бы это понравилось?
      - Еще как! - Глазки Витча зловеще заблестели. Лис придвинулся ближе:
      - Месть - вот как это зовется. Ничто в мире не сравнится с той минутой, когда твой беспомощный враг простерт перед тобой и ты можешь сполна отплатить ему.
      Витч был озадачен:
      - Я не могу себе представить, как такой маленький мышонок мог чем-то навредить тебе, Хитрейший. Что он сделал такого, из-за чего ты стремишься отомстить ему?
      Слэгар смотрел мимо отсутствующим взглядом, из-под маски вырывалось его хриплое дыхание.
      - Нет, это его отец Воин и та большая барсучиха тоже. По сути дела, все, кто есть в Рэдволле, навредили мне. Этот мышонок даже не родился еще тогда, но я знаю, что они души в нем не чают. Он сын их воина, вся их надежда. Я могу одним камнем убить сразу много зайцев, если захвачу Маттимео. Ты представить себе не можешь, как больно им будет потерять его. Я же знаю этих лесных жителей. Они обожают своих детенышей и скорее сами пойдут в плен, чем позволят случиться беде с их драгоценными малышами. Это и будет для меня самой сладкой местью.
      Витч протянул лапу к покрытой маской морде Слэгара:
      - Это они с тобой сделали? Потому тебе и приходится носить на голове эту маску? Почему ты ее не снимаешь... Слэгар стиснул лапу Витча и жестоко выкрутил ее.
      - Не смей больше тянуть свои грязные лапы к моей морде, или я вырву их! Возвращайся в аббатство и разуй глаза. Ты должен точно знать, где этот мышонок находится в любой момент, чтобы я мог схватить, когда придет время.
      Он отпустил Витча, и тот, скуля, повалился на землю. Слэгар пренебрежительно фыркнул:
      - Вставай, жалкий мешок с потрохами! Витч медленно поднялся с земли. Тотчас грубый пинок Слэгара отбросил его к выходу.
      - Вот так! Пошел вон, сопляк!
      Витч поспешно удалился, оставив Слэгара наедине с его замыслами.
      5
      Матиас, Воин Рэдволла, стоял, прислонившись спиной к пустому очагу. Василика ушла из дому рано, чтобы помочь с выпечкой. Золотистые лучи утреннего солнца струились в окна маленького привратного домика, ярким блеском играя на росистых боках разложенных на столе фруктов. К завтраку был подан и кувшин с холодным сидром, несколько головок сыра и свежеиспеченный каравай, но Матиас не спешил отдать должное всему этому и угрюмо оглядывал помещение. В зале было светло и радостно, что никак не соответствовало настроению Воина.
      В дверь постучали.
      - Входите, - откликнулся он.
      Вошел Кротоначальник, пригнувшись и прикрывая черную меховую макушку своей копательнои лапой.
      - Доброе тебе утро, Матиас. Мы копаем сегодня печную яму. Может, хочешь помочь?
      Матиас радушно улыбнулся. Он похлопал старого друга по спине, понимая, что тот пришел ободрить его.
      - Спасибо за приглашение. К сожалению, сегодня утром мне предстоят другие, более серьезные дела.
      Накануне Матиас был слишком рассержен, чтобы еще вчера разобраться со своим сыном, поэтому он сразу отправил его в постель, лишив всякого ужина. Теперь Воин встал перед дверью в спальню, глядя, как из-за косяка украдкой высовывается взъерошенная голова малыша.
      Увидев отца, тот замялся.
      - Входи, сын. - Воин махнул ему лапой, подзывая к себе.
      Мышонок вошел, голодными глазами поглядев на стоящий на столе завтрак. На морде Воина читалась суровость, сменившая вчерашний гнев.
      - Итак, что ты можешь сказать, Маттимео?
      - Мне очень жаль, - промямлил тот.
      - Надеюсь, что так.
      - Мне правда жаль, - снова пробормотал Маттимео.
      - Кротоначальник сказал, что мне следует выпороть тебя. Как ты считаешь?
      - Мне очень, очень стыдно. Это больше не повторится, папа.
      Матиас покачал головой и положил лапу на плечо сына:
      - Матти, почему ты так ведешь себя? Ты огорчаешь твою мать, огорчаешь меня, расстраиваешь всех наших друзей. Даже собственных юных приятелей. Почему?
      Маттимео стоял, не в силах вымолвить ни слова. Чего они все хотят от него? Он уже попросил прощения, сказал, что ему очень жаль, и он ведь правда никогда больше так не будет. Белка Джесс, его мать, Констанция - все они уже сделали ему суровый выговор. Теперь очередь его отца. Маттимео знал, что стоит ему ступить за порог, как его тотчас приметят - возможно, тот же аббат Мордальфус, - и это будет означать новую строгую отповедь.
      Матиас внимательно посмотрел на сына. Глядя на его печальную мордочку и опущенные усы, он ясно различал тлеющий внутри бунт, затаенную обиду малыша на взрослых.
      Повернувшись к стене над очагом, Матиас вынул из ножен висевший там меч. Это был символ его звания Воина Рэдволла. И это была единственная вещь, способная приковать к себе все внимание его сына. Матиас протянул ему оружие:
      - Ну-ка, Матти, попробуй!
      Мышонок взялся обеими лапами за огромный меч. Он сияющими глазами смотрел на тяжелую, ладно пригнанную черную рукоять с вправленным в нее красным камнем, на крепкую гарду и чудесный клинок. Он сверкал, как искристая льдина, края его были отточены и остры, словно порыв зимнего вьюжного ветра, и острие колко, как шип чертополоха.
      Раз-другой мышонок попытался занести его над головой, и оба раза, шатаясь, не в силах был справиться с его тяжестью.
      - Я уже справляюсь!
      Матиас взял оружие у сына. Он взвесил его на одной лапе, затем вскинул вверх, вращая и кружа его вихрем, так что воздух засвистел, подпевая звону дивного клинка. Он летал вниз и вверх и по кругу, проходя на волосок от самой головы Маттимео. Лихо вращая им, Матиас отхватил черешок у яблока, не касаясь стола, рассек на ломти каравай и как бы невзначай срезал корку с сыра. Наконец Матиас мощным взмахом меча отдал воинский салют и позволил оружию отдохнуть, опустив трепещущий клинок острием в пол.
      Восхищение Воином Рэдволла сияло в глазах его сына. Матиас не смог сдержать легкой улыбки:
      - Придет время, и ты займешь мое место, сын. Ты вырастешь большим и достаточно сильным для того, чтобы меч мог служить тебе, и я научу тебя владеть им. Но это всего лишь меч, Маттимео. Он не сделает тебя воином просто потому, что ты носишь его. Настоящий воин добр, честен и великодушен. Его мужество родится в нем самом; он учится побеждать свои страхи и недостатки. Ты понимаешь меня?
      Маттимео кивнул. Матиас снова принял суровый вид:
      - Ладно, я рад, что ты понял. Я не стану тебя пороть. Я никогда не поднимал на тебя лапу и не собираюсь делать этого нынче. Но все же ты напал на маленького Витча и должен так или иначе поплатиться за это. Сперва я подумал, что не следует давать тебе позволения идти на торжество...
      Прежде чем продолжить, Матиас взглянул на потрясенную, полную отчаяния мордочку сына.
      - Но я рассудил, что ты сможешь пойти в том случае, если сейчас прямиком отправишься на кухню. Там ты попросишь брата Гуго назначить тебе работы вдвое больше того, что он дал вчера Витчу. Когда закончишь работать у Гуго, пойдешь и предложишь матери помочь в сборе цветов. Помогай ей до тех пор, пока она не решит, что ты можешь быть свободен. Ясно?
      Мордочка Маттимео выражала полное отчаяние. Он, сын Воина Рэдволла, будет работать! Никогда прежде его не просили, а тем более не приказывали выполнять в аббатстве какие-либо работы. Мышонок всегда считал себя наследником меча и обязанностей своего отца. Он был твердо убежден, что такое положение ставит его выше всякой чистки кастрюль и сбора маргариток. Даже Констанция понимала это. Она приговорила Витча к тяжелым работам, но и она не осмелилась заставить будущего Защитника пачкать лапы в каких-то повседневных домашних делах. К тому же Витч, наверное, уже отработал свою повинность. Теперь он будет стоять и злорадствовать при виде своего врага, приговоренного выполнять двойную работу.
      Матиас смотрел на сына. Настало время испытания.
      Мышонок с трудом сглотнул и кивнул:
      - Я сделаю так, как ты сказал, папа. Матиас сердечно потрепал его по спине:
      - Ты у меня хороший парень. Послушание - вот главная черта того, кто готовится стать воином. А теперь иди!
      Брат Гуго был абсолютным властителем обширных кухонь Рэдволла. Он был самой тучной мышью в аббатстве и носил белый фартук поверх своей рясы. В хвосте Гуго всегда был зажат лист щавеля, которым он энергично обмахивался, освежая себя, потирал им обожженную лапу или прикладывал его козырьком ко лбу, когда заглядывал в бурлящие котлы. Маттимео стоял рядом в ожидании поручений, пока Гуго проверял свои списки, отдавая распоряжения команде помощников.
      - М-м-м, дайте взглянуть, вот шесть больших пирогов с малиной. Нам нужно еще четыре. Брат Осока, сними скорее эту кастрюлю со сливками с огня, пока она не выкипела. Сестра Агнесса, нарежь зеленого луку и брось в жаркое. Так-с, что тут такое? Десять бутылей холодной земляничной наливки. Этого никак не хватит, нам нужно вдвое больше. Вот, юный Матти, сбегай в подвал и налей из бочек еще несколько бутылей. Там сейчас Амброзии Пика, так что ключи тебе не понадобятся.
      Маттимео был рад вырваться на минуту из парного жара и суеты, царивших на кухне. Он проворно отдал честь Гуго и выскочил вон, уворачиваясь на бегу от мышей, ежей и полевок, снующих с подносами, кувшинами, тарелками и горшками.
      В подвалах аббатства было тихо, сумрачно и прохладно. Маттимео, сам того не желая, застал старого Амброзия Пику врасплох. Хранитель подвалов как раз налил себе кубок октябрьского эля и сдувал пену, перед тем как выпить. Он едва успел погрузить свой нос в напиток, как Маттимео окликнул его.
      Старый еж поперхнулся и чихнул, обдав Маттимео пивными брызгами:
      - Ап-п-п-чхи! Нельзя ко мне так подкрадываться, Матти.
      Амброзии осушил кубок. Восстановив таким образом душевное равновесие, он уставился на пену, оставшуюся на дне его пробирного кубка.
      - Уф-ф-ф, пр-ревосходно! Все-таки всякий раз говорю себе - никто не умеет варить октябрьский эль так, как ежи. Ну, чем могу служить тебе, малыш?
      - Гуго велел мне набрать еще несколько бутылей земляничной наливки.
      - О, прекрасно, это ряд бочек в следующей секции, - отозвался Амброзии, - те, которые помечены розовым. А бутылки стоят у стены, как войдешь. Только осторожно, не задень бочонки с вином из бузины и черной смородины, а то оно помутнеет.
      Когда Маттимео пробрался в следующую секцию, его вдруг окликнули:
      - Тс-с-с, Матти, давай сюда!
      Это были Тим, Тэсс и Сэм. Маттимео запрокинул голову вверх:
      - Что вы тут делаете?
      Тэсс Черчмаус подавила смешок:
      - Мы проскользнули мимо Амброзия, пока он дремал. Отведать земляничной наливки - чудесная затея!
      Они втроем вытащили затычку из бочки, лежавшей на боку. Вооружившись длинными полыми тростинками, они погрузили их в жидкость и принялись сосать шипучий земляничный напиток.
      Таге дала Маттимео тростниковую соломинку, и тот, не в силах устоять, присоединился к ним.
      Холодная земляничная наливка весьма коварна, когда ее выпьешь вволю. Матти, Тэсс, Тим и Сэм вскоре почувствовали это и прилегли ненадолго отдохнуть. Позже обе мышки и бельчонок помогли Маттимео наполнить бутыли. Все вместе они отнесли их на кухню.