10

На следующее утро все проснулись поздно. Дождь прекратился, и солнце щедро проливало свой свет с чистого летнего неба. Чаггер, как только встал, сразу улизнул к ручью. Туман после вчерашнего дождя низко висел над берегом, ожидая, пока солнце растопит его. Крошечный бельчонок нырял в него, заливаясь радостным смехом и пытаясь поймать лапками его дымные клочки:

— Ур-ра! Дурман! Какой дурман! Ур-ра!

Гонфф и Тримп, позевывая, выбрались из пещеры. Услыхав возгласы Чаггера, Гонфф нахмурился:

— Что это еще за дурман?

— Он хочет сказать, туман! — смеясь, объяснила Тримп Мышеплуту. — Посмотри-ка вокруг.

Тут из тумана прямо на них сломя голову выскочил Чаггер. Гонфф схватил бельчонка и принялся подбрасывать его и щекотать, приговаривая:

— Я тебе покажу дурман, маленький негодник!

Скоро все поднялись. Фурмо и его землеройки развели костер и начали готовить завтрак. Из тумана появился Динни с ведром воды:

— Гурр, похоже, мы уже совсем рядом с морем. Посмотри-ка на этот дурман, Мартин.

Мартин улыбнулся. Он вскарабкался на камни и выглянул за занавеску тумана:

— Ты прав, Дин. У нас, вдали от моря, не бывает таких туманов. Море где-то рядом. Тише! Всем тихо! Я слышу: кто-то плывет к нам.

Это оказался Тунгро со своими выдрами. Как только Мартин узнал голоса, он окликнул их:

— Доброе утро, друзья! Завтрак почти готов. Надеюсь, не откажетесь поесть с нами?

Тунгро вылез на берег. Со шкурки его ручьями бежала вода.

— Спасибо, добрые звери! Признаться, мы не прочь перекусить. Моя команда сегодня еще ничего не ела.

Гонфф толкнул Фурмо в бок:

— Надо поджарить побольше хлеба на горячих камнях. Ну вот, я-то надеялся на тихий, спокойный, обильный завтрак, а тут, когда столько гостей, придется есть в суматохе и помалу!

Остальные выдры Тунгро пришли берегом. Они привели с собой и Фолгрима. Ему связали лапы, а вокруг пояса обмотали веревку, достаточно длинную, чтобы он мог плыть. Фолгрим подмигнул Тримп, как старой знакомой:

— Приветствую вас, барышня. Надеюсь, вы в добром здравии?

Ежиха сначала отшатнулась, но потом совладала с собой, вежливо присела и изобразила улыбку:

— Я здорова, спасибо.

Тунгро отвел Мартина и Фурмо в сторону. Ему было неловко. Он долго колебался, потом сказал:

— Надеюсь, вы простите меня за то, что я привел сюда своего брата Фолгрима. Он не плохой зверь, просто у него неладно с головой.

Мартин понимающе кивнул и похлопал Тунгро по плечу:

— Не волнуйся, друг, мы уже успели немного узнать Фолгрима и слыхали о его злоключениях. Он заходил к нам вчера днем и вел себя пристойно.

Тунгро с облегчением вздохнул:

— Мы наткнулись на него, когда он только что выследил и убил крысу. Он развел костер. Так мы его и заметили. Мы, конечно, его немного помяли, пока связывали, но все же справились с ним, а останки крысы закопали, прежде чем он успел их… ну, в общем, понятно.

Фурмо налил выдре настойки:

— Все нормально. Ничего не надо объяснять. Мы знаем, что стало с той, первой крысой, которую Фолгрим прикончил здесь, на берегу. А теперь лучше тебе поесть чего-нибудь.

Все, кроме Фолгрима, занялись едой.

— Послушай, Фол, — уговаривал Тунгро, — это очень вкусно! Это приготовили землеройки, а они отличные повара. Попробуй-ка вот этот пирожок, старина!

Но Фолгрим лишь упрямо тряс головой. Тунгро заметил, что на них смотрят. Ему стало неловко:

— Простите, друзья. Он ничего не ест вовсе не потому, что у вас невкусная еда. Ничего вкуснее я в жизни не пробовал!

Как ни старалась Тримп удержать Чаггера, он вырвался от нее и со всех лап бросился к Фолгриму. Широко улыбнувшись прямо в изуродованную физиономию выдры, Чаггер поднес к его рту пирожок и принялся уговаривать Фолгрима, как белка-мама своего детеныша:

— Скушай этот пирожок, а то не вырастешь большим и сильным, как я. Ешь, а не то я сам съем, старый ты дуралей!

В конце концов Фолгрим расхохотался над ужимками бельчонка и откусил большой кусок пирога:

— Э-э, нет, маленький пройдоха, тебе не удастся поживиться моим завтраком! Нет уж, дудки!

Тунгро изумленно смотрел, как маленький Чаггер кормит его страшного брата завтраком, болтая с ним, как со старым приятелем.

— Дерните меня за хвост! Нельзя сказать, чтобы Фолгрим был уж очень общителен. Дома он вообще ни с кем не разговаривал, а уж смеяться и шутить! Похоже, ваш бельчонок околдовал моего брата.

Недоверчивая Тримп шепотом, чтобы никто не услышал, поделилась с Дином своими опасениями:

— Не нравится мне, что Чаггер подходит так близко к Фолгриму. В конце концов этот старик ест своих врагов, и вообще он не в своем уме. Разве можно предугадать, что вдруг взбредет ему в голову?

Крот отвлекся от еды и внимательно посмотрел на Фолгрима и Чаггера:

— Я думаю, не стоит волноваться, барышня. Только посмотрите на эту выдру: прямо как бабушка — кротиха над кротенком! Нет, он и волоску не даст упасть с головки Чагга. Бурр, нет-нет!

Ежиха в конце концов согласилась со своим другом кротом:

— Наверно, ты прав, Дин. Кажется, они в самом деле подружились.

Но все оказалось не так просто. После завтрака Фолгрим ни за что не соглашался идти. Закопавшись в песок, он не давал стронуть себя с места. Тунгро гладил своего несчастного брата по голове и уговаривал:

— Давай же, Фол, пойдем домой. Пойдем, дружище! Твоя кровать дожидается тебя. Все в племени соскучились по тебе. Что? Что ты говоришь?

Чаггер спрыгнул с плота, обхватил Фолгрима лапками и жалостно запричитал:

— А-а-а! Не уводите Фола! А-а-а!

И как будто было еще недостаточно сыро, из единственного глаза Фолгрима тоже ручьем полились слезы:

— Бухурр! Не отнимайте у меня моего маленького друга! Я хочу с ним! Бухурр!

Тунгро был глубоко тронут. Смахнув непрошеную слезу, он обратился к Мартину:

— Скажи, друг, ну что я могу поделать?

Воитель тоже спрыгнул на берег. Два быстрых взмаха мечом перерезали веревки на лапах и на поясе Фолгрима.

— Сделать можно только одно. Отпусти своего брата с нами. Мы вернем его целым и невредимым в племя на обратном пути, обещаю.

Фолгрим вскочил. Вместе с Чаггером, который уже сидел у него на закорках, он быстро забрался на плот. Оба, и старик, и малыш, улыбались от уха до уха. Тунгро горячо пожал лапу Мартину:

— Я знаю, что мой брат будет в безопасности с такими добрыми зверями, как вы. Может быть, это путешествие принесет ему пользу.

Они отплыли, на прощание помахав выдрам на берегу.

— Увидимся осенью!

Итак, тихим летним утром этот странный плот, со шлюпками по бокам, отчалил от берега и поплыл вниз по течению. Тунгро и его выдры в последний раз помахали путешественникам, неслышно скользнули в воду и поплыли вверх по течению, к своей норе.

К полудню Лог-а-Лог нашел уютный уголок для стоянки. Когда Фурмо вскарабкался по скалистому берегу, Мартин снизу спросил:

— Зачем мы остановились, Фурмо? Еще не время обедать. Мы почти не продвинулись сегодня.

— Поднимайся сюда и посмотри сам, Мартин! Воитель сошел на берег и скоро был рядом со своим другом. Вдали темнел густой сосновый лес, раскинувшийся по обеим сторонам ручья. Мартин напряженно вглядывался в темную зелень:

— Ты думаешь, там опасно?

— Я заметил, что течение стало быстрее, и решил, что лучше пристать и обследовать окрестности. Неприятности нам ни к чему, — поделился своими опасениями командир партизанского отряда.

Мартин с минуту размышлял, переводя взгляд с плота на сосновый лес и обратно, потом решился:

— Вот что я предлагаю. Ты берешь Гонффа, я — Фолгрима, я уверен: он чует хищников за версту. Итак, мы разделимся на две группы, пройдем вдоль обоих берегов и обследуем эти леса. Остальные пусть ждут нас на плоту. Надо бросить верп с кормы — это замедлит движение, их не отнесет в сосновый лес, пока мы не вернемся.

Фурмо согласился с планом Мартина. К тяжелой ивовой ветке, раздвоенной с одного конца, привязали увесистые обломки скалы. Потом ее положили на корму плота. Ветка тянулась за плотом, скребя по дну ручья и замедляя движение.

Фурмо и Гонфф выбрали северный берег, а Мартин и Фолгрим сошли на землю на южном. Чаггер погрозил Мартину крошечным кулачком:

— Смотри хорошенько за Фолом, а не то я тебе хвост оборву!

Мартин с серьезным видом кивнул парнишке:

— Слушаюсь, капитан Чагг, я пригляжу за ним, не беспокойтесь!

Лог-а-Лог оказался прав. Ручей теперь бежал быстрее и к тому же стал глубже. Мартин заметил это, когда они с Фолгримом шли по берегу. Если бы не верп на корме, плот и шлюпки унеслись бы вниз по течению со страшной скоростью.

К полудню разведчики подошли к опушке соснового леса. Гонфф и Фурмо помахали Мартину с противоположного берега. Он поднял обе лапы вверх — сигнал ждать. Через некоторое время вернулся Фолгрим, который немного углубился в лес. Он принес горстку золы и пучок травы, запачканный красным и бурым, влажный, только что из ручья. Он жестами показал им, что надо срочно отступить подальше от сосен.

Когда Фолгрим счел, что они уже отошли достаточно далеко от леса, он сделал всем знак спуститься в ручей, чтобы поговорить. Гонфф и Фурмо зашли так глубоко, как только могли, Мартин и Фолгрим — тоже. Сильное течение едва не сбивало их с лап. Старик-выдра показал красный пучок травы и сказал:

— В этом лесу Раскрашенные! Берегитесь!

Гонфф и Фурмо тотчас вернулись на землю. Фолгрим крикнул вдогонку:

— Встретимся на плоту!

Тримп помогла землеройкам втащить разведчиков на плот. Она вопросительно посмотрела на Фурмо, когда тот велел пристать к южному берегу, за выступом:

— Что случилось?

Командир землероек объяснил:

— В том сосновом лесу Раскрашенные. Фолгрим нашел следы этих негодяев.

Тримп удивленно спросила:

— А что значит: раскрашенные?

— Никто этого толком не знает, но считается, что это такой вид древесных крыс. Должно быть, их выгнали откуда-нибудь и они поселились здесь. Этот лес — идеальное для разбойников место. Раскрашенные — злобные дикари, они всегда селятся большими стаями. Раскрашивают себя с ног до головы и совершенно сливаются с фоном, пользуясь тем, что в лесу всегда причудливая игра света и тени. Они живут на деревьях, и горе бедному путешественнику, который забредет на их территорию. Убивать для них так же просто, как дышать. О, маскироваться они умеют! Идешь по лесу и думаешь, что вокруг никого нет, и вдруг — р-раз, и ты уже в лапах этих негодяев. А если попался им, считай, ты уже покойник!

Динни с сожалением покачал головой:

— Вот незадача! А ведь мы уже совсем недалеко от моря! Я просто чувствую его кончиками своих когтей!

Тримп грустно вздохнула:

— Но дальше путь нам закрыт.

Гонфф ласково потрепал ее по подбородку:

— О, вы только посмотрите, какая у нее сделалась кислая мина: точь-в-точь как у жабы, у которой зуб болит! Приободрись-ка, красавица, а то, глядишь, сейчас дождь пойдет! Предоставь все мне: у меня есть план!

Динни наморщил нос:

— У вас есть план, господин?

Гонфф напустил на себя бесшабашный вид:

— А почему, ты думаешь, меня называют принцем Мышеплутом? Уж конечно, у меня есть план, старый землекоп!

Мартин легонько ткнул приятеля в упитанный бок:

— Надеюсь, это план, который можно осуществить?

— А разве я когда-нибудь предлагал планы, которые нельзя осуществить? И разве я не осуществлял все свои планы, о ты, показывающий фокусы с мечом?

— Да таких неосуществленных наберется целая куча, о хитроумный пожиратель пирогов!

— Но этот не из их числа, о благородный усач!

— Эх, лучше бы он был из их числа, о толстопузый любитель супа! Ладно, давай рассказывай!

— Мы не станем ждать до завтра — ночью мы поставим парус и проскочим в темноте. Они и оглянуться не успеют.

Плот качался у берега до полуночи. Потом путешественники убрали верп и поставили парус. Темной, безлунной ночью плот отчалил от берега по сигналу Гонффа. Фурмо и его землеройки сидели в шлюпках и изо всех сил гребли. Мартин, Динни и Фолгрим, стоя на корме, отталкивались длинными шестами. Легкий бриз наполнил парус, и он красиво выгнулся. Гонфф и Тримп приготовили свои пращи и припасенные заранее гладкие камушки. Принц Мышеплут усмехнулся:

— С такой скоростью мы проскочим мимо них раньше, чем они догадаются, что мы вообще здесь были! А, барышня?

Тримп примостилась рядом со спящим Чаггером, тепло укрыв его пустыми мешками и парусиной.

— Надеюсь, что ты прав, Гонфф. Вдруг нам повезет, и, главное, что повезет вот этому малышу. Даже не знаю, что со мной будет, если с Чаггером что-нибудь случится.

Фолгрим обернулся, оскалил заостренные зубы и страшно сверкнул в темноте дико вращающимся единственным глазом:

— Если захотите взглянуть на мертвеца, барышня, посмотрите на того зверя, который осмелится тронуть моего дружка Чагга!

Тримп содрогнулась. Не приходилось сомневаться, что этот старик-выдра, обезображенный шрамами, не разбрасывается пустыми угрозами.

Когда флотилия подплыла к сосновому лесу, мириады злобных глаз зажглись дьявольским огнем в кронах деревьев по обе стороны ручья. Послышались шорохи и свистящий шепот:

— Й-и-киик-и-ик! Плывут!

— Сколько жирненьких мышек! Й-иккаикк!

— А сколько у них всякой жратвы в мешках!

— Давайте, плывите в наши сети, голубчики!

— И ты, толстячок-крот, и ты, малышка-ежиха! То-то поживимся!

Плот поравнялся с началом соснового леса. Мартин спокойно поздравил Гонффа с его рискованным планом:

— Неплохо придумано, приятель! Мы пролетаем мимо них, как стрела из лука. Нас теперь ничто не остановит.

Не успел он вымолвить эти слова, как плот запутался в виноградных лозах, натянутых на разной высоте над и под водой, все на плоту попадали. Шлюпки и плот угодили в хитро расставленную ловушку.

11

Мартин первым вскочил и стал расшвыривать своим шестом Раскрашенных, которые горохом посыпались на плот с деревьев. Несколько визжащих тварей он сразу отправил в воду. Фурмо и его бойцы орудовали веслами, то и дело раздавался глухой стук: это землеройки на лету сбивали древесных крыс. Вопли, всплески воды, рев, крики слышались в черной ночи среди сосен. Это был настоящий хаос. Фолгрим пробрался к парусу, чтобы защитить Тримп и Чаггера. Он стоял рядом с ними и молотил своим шестом направо и налево так, что только воздух вокруг гудел. Гонфф и Динни тоже не отставали. Шмяк! Шлеп! Бах! Плюх! Не переставая работать шестом, Мартин крикнул:

— Их слишком много! Нам не справиться! Держитесь, сколько можете. Я скоро вернусь. Если не вернусь, плывите без меня. Это приказ!

С этими словами он обломал свой шест о спины трех крыс, которые пытались вскарабкаться на плот, но, отведав шеста, быстренько нырнули обратно в ручей, и течение унесло их с глаз долой.

Как только Мартин оказался в воде и его бросило на виноградные лозы, в которых запутался плот, он зацепился задними лапами и достал из ножен свой знаменитый меч. Было неимоверно тяжело взмахнуть им в быстро бегущей воде, но Воителю это удалось. И он рубил, резал и пилил путы до тех пор, пока лапу не свело от холодной воды и огромного напряжения. Но страшным усилием воли он заставил себя продолжать. Его хлестали мокрые лозы, после того как он рассекал их острым лезвием, он сражался с ними и ревел, как зверь, и вода захлестывала его с головой. И наконец Мартин рассек те лозы, за которые все это время держался задними лапами. Для этого ему пришлось опустить голову в воду и сгорбиться. Плот тронулся, освобожденный, и больно ударил Мартина по спине. Мартин перекувырнулся в воде, привычно переложив меч в одну лапу, а другой уцепился за плот.

Динни почувствовал, что кто-то хватает его. Он было собирался разобраться с очередной крысой, нанеся ей сокрушительный удар шестом, но тут над водой показалась голова Мартина:

— Дин, протяни мне шест, быстро!

Крот опустил свой шест в воду, и Мартин за него ухватился. Забросив меч на плот, он старался теперь вскарабкаться сам. Плот все еще кишел Раскрашенными. Взобравшись, Мартин высоко подняв над головой меч, издал полный боевой клич барсуков:

— Еула-ли-а!

Визжа от страха, раскрашенные твари сами спрыгивали с плота и улепетывали к берегу.

К счастью, серьезно не пострадал никто, хотя, как после всякой схватки с хищниками, были ушибы, царапины, ссадины, порезы. Теперь, когда сосновый лес остался позади, Тримп и Лог-а-Лог занялись лечением этих мелких ран, а Гонфф и Динни стали присматривать место для стоянки. Из темноты выплыл небольшой островок посередине ручья — чудесное место для отдыха на остаток ночи.

Однако после бурной схватки с Раскрашенными путешественники были слишком возбуждены, чтобы спать. Повара развели огонь, выбрав место, защищенное от ветра кустами, и сварили овощной бульон. Гонфф сделал из мягкого хлеба и нарезанного лука поплавки и бросил их в бульон. Тримп сидела у костра вместе со всеми, испытывая к своим спутником самые теплые дружеские чувства. А пока все болтали и тонкими прутиками вылавливали из бульона поплавки, Фурмо исполнил шуточную песенку под названием «Праздничная драка»:

Глядя на беззаботных весельчаков, никому и в голову не пришло бы, что совсем недавно эти звери дрались не на жизнь, а на смерть, чтобы спасти себя, да и Тримп тоже. И когда глаза ежихи стали слипаться, она не сопротивлялась и спокойно уснула, положив голову на сухой мох. Кто бы не чувствовал себя в безопасности в компании таких храбрецов! Мир и спокойствие опустились на маленький островок. Все вокруг уснуло до рассвета.

Новый день начался, светлый и чудесный, с теплым летним восточным ветром. Фурмо Лог-а-Лог запрыгнул на плот, помочил лапу в воде и поднял ее кверху, чтобы определить направление ветра:

— Ставьте парус, друзья, и спускайте весла. Плывем к морю!

Набирая скорость, плот поскрипывал всеми своими бревнышками. С пушистым хвостом, развевающимся выше головы, Чаггер висел на руле головной лодки и радостно выкрикивал:

— Ур-ра-а! Плывем к морю!

Динни слегка нервничал и сжимал в лапах трос. Ему не очень-то по душе была эта сумасшедшая гонка:

— Гурр, господин Лог, а не слишком ли быстро мы плывем? Юрр!

Фурмо засмеялся и даже исполнил короткий энергичный танец на краешке плота:

— «Быстро», мой толстый друг? Ты говоришь, «быстро»? Видишь, вон там, чуть подальше, берег становится ниже? Вот доплывем туда — тогда узнаешь, что такое «быстро»!

Крот плотно зажмурил глаза и еще крепче вцепился в натянутый трос, а Фурмо еще шаловливо подергал его, как струну. Тримп и Фолгрим сняли Чаггера и обвязали его веревкой вокруг пояса, и очень вовремя. Плот вдруг сильно тряхнуло: он вошел в каньон между бурыми скалами. Все вскрикнули, и каждый ухватился кто за что смог. Чаггер свалился со своего шаткого насеста в воду. Тримп ахнула, но Фолгрим крепко держал веревку, обвязанную вокруг живота бельчонка, и тут же вытянул его обратно:

— Поднимайся, негодник! Эй, Гонфф, посмотри, кого я поймал! Рыба-Чагг! Никогда не видал рыб с такими пушистыми хвостами!

Отряхнувшись, взъерошенный Чаггер горделиво выпрямился:

— Никакая я не рыба! Я белка!

Вода в ручье бурлила и пенилась, просвет между скалами сужался, а чуть дальше берег резко обрывался вниз. Фурмо приказал спустить парус. Землеройки заняли свои места в шлюпках на веслах и искусно поддерживали всю флотилию посередине ручья. Скоро всех окатило водой, как из душа, и спутники перестали слышать друг друга из-за громового рева. Лог-а-Лог и Мартин галанили плот длинными шестами. Мартин заметил, что их капитан что-то больше не поет и не танцует. Он сделался мрачен и сосредоточился на том, чтобы не потерять управление плотом и шлюпками.

Вот теперь плот начал раскачиваться по-настоящему: из стороны в сторону, вверх-вниз, иногда довольно высоко выпрыгивая из воды, а потом с громким всплеском падая обратно. Дважды коварное течение разворачивало плот задом наперед, и Мартин с Фурмо изо всех сил работали шестами, чтобы развернуть его обратно. Тримп поняла, что дело плохо, когда Гонфф велел ей и Чаггеру лечь ничком и покрепче уцепиться за что-нибудь. Ежиха ухватилась за виноградные лозы, которыми были связаны бревна, а задними лапами крепко обхватила малыша. Подняв на секунду голову, Тримп взглянула вперед и потеряла дар речи.

Радуга перекинула свой цветной мост с берега на берег. Она сияла сквозь туманную завесу из мельчайших капелек воды. Вот они миновали и радугу. А дальше… А дальше не было ничего!..

Мартин услышал свой собственный изумленный возглас, его шест ткнулся в край скалы, откуда низвергался водопад. Плот и лодки полетели в никуда. Неожиданно воцарившуюся тишину прорезал крик Фурмо:

— Держи-и-ись!

А потом их накрыл громоподобный рев низвергавшейся воды, и они падали, падали и падали, и впереди них был морской берег и само море, а сзади страшная водяная стена. Судорожно вцепившись кто во что мог, не дыша от ужаса, они проваливались ниже и ниже, и плот кренился и кренился вперед, и все это длилось целую вечность. Ниже, ниже, ниже… У-у-ух!

Плот шумно шлепнулся в озерцо, в которое низвергался водопад. По инерции плот продолжал движение и ушел довольно глубоко под воду, а на поверхность всплыли уже отдельные бревна.

Тримп почувствовала, что во рту у нее вода. Она открыла глаза. Вокруг было холодно, тихо и как-то туманно. Еще не совсем придя в себя, она огляделась. Где-то там, высоко над поверхностью озера, покачивалось небо с пухлыми белыми облаками. Тримп почувствовала прикосновение слабенькой лапки Чаггера. Ее охватила паника. Они с Чаггером оказались в ловушке: их придавило бревно от плота, защемленное скалами под водой. Лапка бельчонка уже стала совсем вялой. Тримп ужаснулась. Она вдруг осознала, что ее жизни и жизни Чаггера сейчас придет конец, что они погибнут здесь, под водой. Она видела пузырьки, которые шли у нее изо рта. Внезапно, на секунду забыв, что и она в таком же положении, Тримп почувствовала, как ее захлестнула волна жалости к Чаггеру. Бельчонок ведь еще так мал! Какой трагический конец и какая короткая жизнь! Она крепче сжала его лапку — пусть по крайней мере чувствует, что он не один. Тримп уже почти потеряла сознание, когда появился Фолгрим.

Втиснувшись между скалами, он использовал свое тело как живой рычаг: уперся всеми четырьмя лапами, широким лбом и мощным хвостом. На шее у него вздулись вены. Шрамы на лбу Фолгрима от натуги набухли синими толстыми веревками. Наконец послышался какой-то хруст, потом — скрежет, а затем странный звук, напоминающий щелчок. Бревно всплыло, освобожденное от сжимавших его скал, раздвинутых неимоверным усилием Фолгрима. Фолгрим тотчас схватил Чаггера за хвост, а Тримп за лапу. Он с силой оттолкнулся от песчаного дна задними лапами и хвостом. Все трое выскочили на поверхность. Их тут же подхватили лапы друзей и отбуксировали к берегу.