6

Ближе к полудню ручей значительно расширился, мелкие белые облачка украсили небо и нежный бриз напомнил четверым друзьям, что время ставить мачту и поднимать парус. Динни никогда не был хорошим матросом, так что в конце концов он запутался в парусине и затих. Зато Гонфф проникся романтикой морских, вернее, речных путешествий и уверенно командовал:

— Эй, друзья! Укрепите мачту посередине! Расправьте парус получше, чтобы он наполнился ветром!

Мартин и Тримп едва удержались от улыбки, когда Динни насмешливо отдал Гонффу честь:

— Есть, капитан! Слушаюсь, капитан! Будут еще какие-нибудь приказания?

Гонфф, сам с трудом удерживаясь от смеха, сказал Мартину:

— Слушай, Мартин, привяжи-ка камень к хвосту этого старого крота, да и за борт его! Он нам только мешает!

Мимо проплывали поросшие кустарником берега, оставляя кружевные отражения в прозрачной воде. Тримп жевала булочку со сливовой начинкой, запивая ее малиновым напитком.

— Вот это жизнь! Ай!

Облепленная грязью палка вылетела из прибрежных кустов и угодила ежихе в щеку. Противный голосок передразнил:

— Вот это зызнь! Хи-хи-хи!

Мартин схватил шест и направил плот к противоположному берегу. Зоркие глаза Гонффа сразу обнаружили нарушителя спокойствия:

— Вон он, смотрите: удирает в кусты!

Все посмотрели туда, куда указывал лапой Гонфф. Серо-коричневая крыса-подросток почти сливалась с листвой. Крысенок юркнул в кусты, но тут же показался снова и, препротивно кривляясь, закричал:

— Удирает в кусты, удирает в кусты, хи-хи-хи! Мартин убрал лапу, потянувшуюся было к рукояти меча:

— Не обращайте внимания на маленького негодяя. Он просто пытается вывести нас из себя.

Крысенок кинул еще одну палку, но плот отплыл уже слишком далеко от его берега — негоднику было не добросить. Тогда он показал язык Мартину и заверещал:

— Не обрассяйте вниманья! Хи-хи-хи!

Чаггер сурово погрозил кулачком:

— Убирайся, гадкий мышонок, а то как дам сейчас!

Мартин едва успел поймать за шиворот разгневанного бельчонка, который уже было собрался прыгнуть в воду:

— Ну-ну, успокойся, я же сказал: не обращай внимания!

Но кое-что в повадках маленького кривляки насторожило Гонффа.

— Я сперва подумал, что это мышь, но нет, это подлая водяная крыса! Посмотрите-ка на этот толстый хвост, друзья.

Крысенок показал Мартину «нос» и прогнусавил, нахально приплясывая:

— Ах, друзья, ах, посмотрите на хвост, хи-хи-хи!

Гонфф достал свою пращу, подобрал маленький камушек и выстрелил, особенно не прицеливаясь. Камень ударил крысенка по хвосту. Тот запрыгал на месте, схватившись за хвост, и завопил, как резаный:

— Ой-ей-ей! Ой-ей-ей! Вы свое получите! Вы чуть не убили Риддига, сына могущественного Гирфанга, предводителя всех ручейных крыс!

Гонфф зарядил свою пращу еще одним камнем, на сей раз покрупнее:

— Хватит верещать, проваливай домой, к своему папочке! И поторапливайся, а то сейчас вмажу по-настоящему. Считаю до трех: раз, два, тр-р…

Риддиг трусливо юркнул в кусты, но и оттуда продолжали доноситься его угрозы:

— Сегодня ночью спать лучше не ложитесь! Спиной не поворачивайтесь! Считайте, что вы уже покойники!

Мартин вздохнул и укоризненно покачал головой:

— Мало нам было неприятностей. Сначала вонючки, теперь крысы. Говорил я тебе: не обращай внимания! Но теперь будьте начеку, друзья. У меня нехорошее предчувствие, эта история еще не закончена.

Для Тримп остаток чудесного дня был непоправимо испорчен. Теперь она прислушивалась к шуму в кустах и шороху тростника, ожидая, что в любую минуту откуда-нибудь выскочит целая орда крыс. А вот ее товарищи, казалось, совершенно не волновались. Чаггер свернулся калачиком среди мешков с провизией и храпел, как дюжина выдр, а Мартин, Динни и Гонфф весело болтали, растянувшись на плоту и опустив лапы в воду. Однако, если бы Тримп пригляделась к ним повнимательней, она бы поняла, что все трое настороже, как соколы на охоте, и что оружие у них наготове.

Спустился вечер. Крысы не появлялись. Мартин из осторожности причалил к валуну, что торчал посередине ручья, и крепко привязал к нему плот. Динни поискал вокруг и обнаружил широкий плоский камень. Втащив его на плот, умный крот развел на нем небольшой костерок. Мартин своим мечом нарезал овощи, а Тримп достала из вещевого мешка засушенные креветки и приправы. Гонфф наполнил маленький котелок свежей водой из ручья. Чаггер просто сидел и грел лапки у костра. Мартин острием меча помешал овощи, кипящие в котелке, и насухо вытер лезвие.

— Развести костер ночью — прекрасная идея, Дин. Крот внимательно следил за приготовлением супа, часто помешивая его.

— Может, и нет, но, с другой стороны, если какой-нибудь зверь решит напасть, он нападет, горит костер или нет. Холодно тут у вас на воде! И ложечка горячего супа нам не повредит.

Гонфф отрезал всем по ломтю пшеничного хлеба.

— Нельзя не согласиться с доводами мудрого крота, — важно проговорил он. — Старина Дин прав.

Суп Динни удался на славу. Все уселись вокруг котелка с ложками и ломтями хлеба и разделили трапезу, как и положено добрым путешественникам. Мартин поставил два шеста и натянул на них парус на тот случай, если ночью пойдет дождь. Тримп достала флягу с бузинным вином. Ее передавали по кругу, отхлебывая по несколько глотков.

Ежиха улыбнулась:

— Это нас согреет. Ну, друзья, чем теперь займемся? Гонфф улыбнулся в ответ:

— А теперь спой нам.

— Нет-нет, мой голос далеко будет слышно на воде. Пусть лучше Динни споет.

Мартин и Гонфф переглянулись и вздохнули:

— Верно, тебе раньше никогда не приходилось слышать, как поют кроты, а, Тримп?

— Кажется, нет. А что?

— О, нет-нет, ничего. Ты уверена, что хочешь послушать кротовую песню?

— Разумеется, хочу, если только Динни будет так любезен и споет нам какую-нибудь.

Добродушная мордочка крота просияла от удовольствия:

— Гурр, как можно отказать такой милой барышне! И он приложил одну лапу к уху — обычная манера исполнения песен у кротов — и затянул:

Тримп и Чаггер так хохотали, что даже подпевать не могли. Гонфф грустно покачал головой:

— Не стоит поощрять его, друзья. Я слышал эту песню: в ней еще сорок семь куплетов!

Вдруг Мартин вскочил и зажал Динни рот обеими лапами. Тримп сердито фыркнула:

— Что за манеры! Дайте Динни допеть. Нам с Чаггером нравится!

Мартин метнул на нее предостерегающий взгляд и быстро прошептал:

— Тихо! Ни звука, Тримп. Гонфф, залей водой костер — и быстро все в воду!

Мартину повиновались, не задавая вопросов. Гонфф плеснул воды в костер — тот зашипел, поднялись белые клубы дыма. Динни столкнул Тримп в ручей, и у нее дыхание перехватило от холода. Стоя в воде, путешественники спрятались за плотом. Десятки стрел летели в их парусиновую палатку, некоторые протыкали ее, другие, отскочив, втыкались в сам плот. Далее последовал град камней, пущенных из пращей, и два копья. Оба они вонзились в мешки с провизией. Потом — тишина.

Дрожащий Чаггер прижался к Мартину, обхватив его за шею:

— Мне холодно, я промок. Мне не нравится в воде! Плот тем временем опять подвергся обстрелу. Мартин ласково погладил бельчонка по голове и прошептал:

— Тсс-с, Чаг! Ты прав, здесь неуютно. Давай-ка поплывем к дальнему берегу. Только постарайся особо не плескаться, тихонько.

Как раз когда они отплывали от плота, с ближнего берега послышался хриплый голос:

— А ну дайте им еще разок, чтоб уж наверняка! А потом влезем на плот и разберемся с теми, кто еще останется жив.

Путешественники благополучно добрались до дальнего берега. Тримп нарвала сухой травы и завернула в нее Чаггера, а потом присоединилась к остальным, которые спрятались в кустах. Плот, покачиваясь на воде от ударов, выдержал еще несколько обстрелов. Гонфф ткнул Динни в бок:

— Как думаешь, Дин, мы уже убиты?

— Гурр, да они столько стрел выпустили, что хватило бы, чтобы прикончить целое племя барсуков!

Мартин тем временем собирал камушки-голыши на мелководье.

— Ну-ка, посмотрим, как им понравится снайперская стрельба. Стрелять по моей команде!

На своих неуклюжих, грубо сработанных лодках крысы пристали к плоту. Их было такое множество, что плот сильно закачался. Главарь Гирфанг схватил за грудки своего сынка Риддига, который как раз пытался развязать один из мешков с провизией:

— Ну и где же они, те твари, что хотели тебя убить? Что-то я никого не вижу.

Под гневным взглядом отца Риддиг струхнул:

— Я не знаю, куда они делись. Но их было пятеро: двое мышей, толстый крот, молодая ежиха и маленькая белка. Они обстреляли меня из рогаток, ни за что ни про что. Я просто лежал себе на бережку, спал…

Гирфанг больно вывернул сыну ухо:

— Ах, так ты, значит, просто лежал и позволял им над собой измываться? Сын вожака! Трус вонючий! Меня тошнит от тебя!

Гирфанг больно прищемил сыну хвост. Крысенок взвыл:

— Ничего я не просто лежал! Я попал в ежиху палкой, а в мышей — здоровенными камнями! Они не могли далеко уйти!

В тишине ночи раздался странный глухой стук — и одна из крыс вдруг свалилась в воду. Гирфанг повернулся к остальным:

— Оставьте мешки в покое, а то окажемся все в воде. Перестаньте раскачивать плот, идиоты!

Шмяк! Еще одна крыса взвизгнула и схватилась за челюсть. Гирфанг сообразил, в чем дело, и прижал к себе одного из сородичей, прикрывшись им, как щитом:

— Кто-то стреляет в нас! Поймать!

Шмяк! Бум-с!

Крысы отчаянно вопили, две свалились в воду, плот сильно накренился, а крупные речные камни все летели и летели из темноты, сея панику и хаос.

Гирфанг вместе в другими прыгнул в воду. Спрятавшись за лодки, крысы без оглядки удирали на свой берег, преследуемые градом камней. Как только Гирфанг оказался на берегу, обстрел прекратился. Вожак грубо схватил сына за шиворот, выволок его на сушу и тут же сорвал ветку молоденькой ивы:

— Так, говоришь, две мыши, толстый крот, ежиха и маленькая белка? Ах ты врун сопливый!

Риддиг приплясывал от боли, а папаша, крепко держа его за шиворот, безжалостно охаживал ивовой веткой.

— Ай-ай! Ой! Я правду говорил, отец, честное слово! А-ай! Ай-ай-ай!

— Правду? Да ты ее не узнаешь, даже если она тебе на голову с дерева свалится, ты, червяк, отъелся тут, у меня на шее сидя!

Гирфанг наяривал ивовой веткой, словно вбивая каждое свое слово в сынка, чтобы оно лучше дошло до него:

— Пятеро не могли так обстрелять нас, ты, паршивый лягушонок! Там их была по меньшей мере дюжина, и, судя по их меткости, все настоящие воины! А ну напряги свою дурную голову! Их было двенадцать, это выдры, которые живут выше по течению. Так, негодяй? Говори, а то дух из тебя вышибу!

На том берегу в кустах Гонфф, лениво поигрывая своей пращой, подмигнул Тримп:

— Сердце радуется, когда слышишь, как торжествует справедливость!

Ежиха тоже с удовольствием слушала вопли Риддига, далеко разносившиеся в ночи.

— А-а-а! Да, кроме тех пяти было еще двенадцать выдр! Хватит, не надо больше! А-а-а!

Услышав это откровение, Гирфанг созвал соплеменников:

— А вы что здесь прохлаждаетесь? А ну марш обратно!

В ответ на его приказ раздались возгласы непокорных:

— Ишь ты! Нам не сладить с дюжиной выдр! Иди сам и дерись! Это твой Риддиг заварил кашу.

Гонфф усмехнулся, затыкая рогатку за пояс:

— Вот это верно! Это он. Надо отдать ему справедливость.

Мартин вынул свой меч из ножен и одолжил у Гонффа его нож:

— Так-то оно так, да вот Риддиг, похоже, иного мнения. Я думаю, он уже не раз пожалел, что бросил ту палку в Тримп. Ждите меня здесь: я сплаваю к плоту и перережу веревки.

На следующее утро, обсушившись и плотно позавтракав, они вновь отправились в путь, на всякий случай держась дальнего берега. Теплая летняя погода дарила хорошее настроение. Гонфф заметил Мартину и Тримп:

— А я думаю, вовсе не Риддиг заварил всю эту кашу! Тримп удивленно оторвалась от теста, которое месила, чтобы приготовить ланч:

— Как это? А кто же тогда?

— Динни, конечно! Это все из-за его пения. Крысы от него впали в дикую ярость и напали на нас, чтобы только прекратить эти невыносимые звуки.

— Гурр, какой вы грубый, господин Гонфф! А вот моя бабушка всегда говорила, что я пою, что жаворонок на заре!

— Ха-ха-ха! А это потому, что твоя бедная бабушка была глуха, как пень, Дин!

Полдень застал путешественников в тенистой бухточке, где они укрылись от зноя. Тримп хотела испечь слоеный пирог с засахаренными фруктами, но не было духовки. Динни, изобретательный, как все кроты, мигом решил эту проблему. Он приготовил раствор из коричневой глины и воды, скрепил им плоские камни, и получился короб, который, с пирогом внутри, поставили на огонь. Мартин и Гонфф занялись починкой паруса, пострадавшего от крысиного обстрела. О маленьком Чаггере забыли. Тримп строго-настрого наказала бельчонку не отходить далеко от лагеря, и до поры до времени он выполнял ее наказ. Но стоило ежихе отвлечься на пирог, а Динни — на откапывание свежих корешков, Чаггер улизнул.

Когда все было готово, Тримп позвала друзей:

— К столу! Обед готов. Надеюсь, вы нагуляли аппетит.

Ежиха нашла в мешке Мартина бутыль молодого вина. Она разлила его по кружкам, а нарезанный пирог положила на кусочек бересты.

— А где же этот негодник Чаггер?

Динни пожал плечами, уплетая за обе щеки пирог:

— Должно быть, где-то здесь, следит за нами. Кто-нибудь видел его?

Мартин сделал большой глоток яблочного сидра.

— Я — нет. Я думал, он с тобой, Дин. Мы с Гонффом занимались плотом. Гонфф, тебе Чаггер не попадался на глаза?

Мышеплут покачал головой:

— Нет, я его не видел.

Он старательно дул на свой кусок горячего пирога:

— Ничего! Старина Чаггер вприпрыжку прибежит, как только учует запах твоей стряпни, Тримп! Вот увидите!

Но Чаггер не прибежал. Они съели обед, поминутно озираясь по сторонам и время от времени окликая бельчонка по имени. Ответа не было.

Тримп заволновалась:

— Мартин, не пойти ли тебе поискать его? Я уверена, далеко Чаггер не ушел.

Воитель отложил свой кусок пирога:

— Пойдемте-ка все поищем.

Они разбрелись в разных направлениях и принялись прочесывать окрестности. Мартин и Гонфф пошли вдоль берега, один — на восток, другой — на запад, Динни обошел вокруг лагеря — вдруг Чаггеру просто вздумалось поиграть с ними в прятки. Тримп углубилась в лес, зная, что Мартин и Гонфф, обследовав берег, тоже отправятся в лес и они трое встретятся. Становилось все темнее и мрачнее, кроны деревьев уже почти не пропускали солнечный свет, а стволы тонули в зеленоватом тумане. Ежиха ступала очень осторожно и время от времени негромко звала:

— Чаггер! Ты здесь, приятель? Чаггер, малыш, выходи! Эхо не отзывалось на ее голос. Тримп почувствовала себя очень маленькой в колоннаде величественных дубов, вязов и берез. Вдруг ее острый слух уловил какой-то странный шум. Она улыбнулась. Чаггер, видно, собрался сыграть с ней одну из своих шуточек и теперь осторожно к ней подкрадывается. Она решила перехитрить его и спрятаться. Тримп бросилась к черному тополю с толстым шишковатым стволом… И тут она получила удар от того, кто на самом деле все это время преследовал ее. Увидев его, Тримп вскрикнула от ужаса.

7

Гигантский ястреб отступил на шаг, дав Тримп возможность неуклюже подняться на лапы. Никогда еще ни одна птица не производила на нее столь сильного впечатления: эти черные кривые когти, ярко-желтые ноги, могучее туловище, коричневое с белым оперение, пестрая «шапочка» на голове. Над смертоносным изогнутым клювом горели золотом два глаза с дикими черными зрачками. Хриплый голос ястреба царапал слух:

— Ну, ершиха, что ты делаешь в моих владениях?

Тримп никогда раньше не обзывали «ершихой», и, набрав побольше воздуха, она храбро решила заявить об этом:

— Тебя не касается, птичка, что я здесь делаю, — сказала она сухо. — А вообще-то я ищу своего друга, бельчонка Чаггера.

Ястреб наклонил голову набок. Его еще никогда не называли «птичкой»:

— Берегись, красавица. Будь осторожнее, колючка. Меня зовут Крар Хранитель Лесов. Еще никому не случалось назвать меня «птичкой» и остаться в живых.

Тримп почувствовала прилив смелости. Она спокойно и пристально посмотрела ястребу в глаза:

— А меня, представь, зовут Тримп Путешественница, по крайней мере те, кто получил хоть какое-то воспитание. И никому еще не удавалось назвать меня «ершихой» и остаться в живых! Да и «колючкой» тоже.

Теперь пришла очередь Тримп отступить на шаг. Она было подумала, что он сейчас проглотит ее, но мгновение спустя поняла, что ошиблась. Он улыбнулся, а это с ястребами случается довольно редко.

— А ты храбрая, Тримп Путешественница! Твои враги, должно быть, уже все покойники. Как, ты сказала, зовут того детеныша белки, которого ты ищешь?

— Чаггер, но он отзывается и на имя Чагг. Он еще маленький.

Ястреб расправил свои огромные крылья, и Тримп показалось, что он накрыл ими весь лес. Он дотронулся кончиком крыла до головы ежихи:

— Подожди здесь, Тримп Путешественница, а я наведу справки.

Когда ястреб взмахнул крыльями и взлетел, Тримп упала, сбитая волной воздуха. Как будто гигантскую стрелу выпустили в зеленый полог леса. В золотом столбике солнечного света, как пылинки, задрожали осыпающиеся листья.

Гонфф припустил по лесу бегом, завидев своего друга, который тоже торопился ему навстречу:

— Эй, Мартин, напал на след малыша?

— Нет, приятель. А ты не видал Тримп?

— Эй вы, я здесь!

Оба подбежали к Тримп, которая сидела, прислонившись спиной к тополю, снимая листья со своих иголок. Гонфф подбоченился и укоризненно покачал головой:

— Нечего сказать, очень красиво получается, барышня! Мы тут с лап сбились, носимся, высунув языки, сначала по берегу, потом по лесу, а вы тут прохлаждаетесь! Очень мило!

Тримп встала и отряхнулась:

— Вообще-то я жду вестей о Чаггере с минуты на минуту. Сразу хочу предупредить: не пугайтесь.

Мартин огляделся и развел лапами:

— Не пугаться чего, Тримп? Ежиха указала вверх:

— А вон чего!

Крар Хранитель Лесов пробил своим телом брешь в сплошном лиственном пологе и просвистел мимо трех друзей подобно шаровой молнии. Когда он приземлился, все трое лежали на земле, сбитые воздушной волной.

Тримп легонько постучала Крара по когтю:

— Не делайте больше так, ладно, Крар? А то вы кого-нибудь зашибете. Это мои друзья, Мартин Воитель и Гонфф, принц Мышеплут. А это Крар Хранитель Лесов, друзья. Этот лес — его владения.

Мартин и Гонфф судорожно сглотнули и низко поклонились, причем одновременно. Крар прикрыл оба глаза и учтиво щелкнул клювом, как это принято у ястребов при встрече с друзьями. Потом он обратился к Тримп:

— Увы, новости плохие. Детеныш попал в плен — боюсь, что к воронам, которые питаются падалью.

Тримп хотела что-то сказать, но Гонфф знаком призвал ее помолчать. Хитроумный Мышеплут обратился к ястребу сам, стараясь изъясняться, как и Крар, высокопарным устаревшим языком:

— Что я слышу, господин! И вы называете себя правителем здешних мест? Я бы на вашем месте никогда себе не простил, если бы в моих владениях подлое воронье покушалось на невинных младенцев! Пристало ли подобное равнодушие благородному воину?

К превеликому удивлению Мартина и Тримп, огромный ястреб виновато переминался с ноги на ногу, повесив голову:

— Вы говорите истинную правду, о Мышеплут. Это мои владения, и вы справедливо упрекнули меня в недостатке бдительности.

Гонфф с сомнением покачал головой:

— Вряд ли у вас будет шанс исправиться.

Низко нагнувшись, ястреб расстелил огромные крылья по земле — весь воплощенное самоуничижение. Его пышное оперение поникло.

— О горе мне! Взываю к вашему великодушию, принц Мышеплут! Разрешите мне вызволить из плена вашего вассала, умоляю вас! Окажите мне такую честь — и я ваш вечный должник!

При виде Крара, распростертого у лап Гонффа, Тримп захлестнула волна жалости. Не сдержавшись, она выпалила:

— Скажи, что ты разрешаешь, Гонфф! Позволь ему это сделать!

Мышеплут упрямо стиснул лапы. На секунду повернувшись спиной к ястребу, он подмигнул Мартину и Тримп. Потом с важностью произнес:

— Помолчи, ежиха, хватит трещать! Что, спрашиваю я вас, будет принцу Мышеплуту порукой в том, что эта птица сдержит слово?

Мартин вынул из ножен свой меч. Он коснулся им склоненной головы Крара, потом поцеловал лезвие и торжественно провозгласил:

— Я, Мартин из Рэдволла, готов поручиться в том, что Крар Хранитель Лесов, хозяин здешних мест, оправдает ваше доверие, принц Мышеплут. Ибо он воин по крови и по рождению и потому обязан словом и делом помогать слабым.

Гонфф походил немного туда-сюда, как бы обдумывая это заявление. Он остановился у самого клюва ястреба:

— Так где тут у вас обитают эти подлые вороны? В ответе ястреба прозвучала нотка надежды:

— О принц, на холме, недалеко отсюда, есть несколько сосен. Вы и ваши друзья можете последовать за мной и своими глазами увидеть, как я буду освобождать вашего юного вассала. Но поторопимся, ибо промедление преступно!

И он жадно впился взглядом в Гонффа. Тот милостиво кивнул:

— Вероятно, вы правы. Отправляйтесь. И благодарите Воителя! Он поверил в вас.

Ястреб воспрял. Он приблизил свой смертоносный клюв к лапе Гонффа и поцеловал ее:

— Благодарю вас, принц.

Потом встал и простер над Мартином свое огромное крыло, отчего тот почувствовал себя совсем крошечным:

— Благодарю и вас, господин! Карррака-а-арр! Ястреб испустил леденящий кровь воинственный клич и взмыл в воздух, снова опрокинув наземь всех троих. Тримп вскочила, раздраженно отряхиваясь:

— Опять за свое! Гонфф, а откуда ты знал, что он поведет себя именно так?

Мышеплут похлопал Мартина по плечу и сказал:

— О, несложно было догадаться! Я знаю, какие они, войны, — недаром дружу с одним из них всю жизнь. Верно, приятель?

Мартин дернул Гонффа за хвост:

— Хватит болтать, а то потеряем Крара из виду. Они бежали со всех лап, стараясь не отстать от Крара, который медленно летел впереди, не поднимаясь выше верхушек деревьев, чтобы не терять трех друзей из виду. Через некоторое время они увидели зеленый холм, а на вершине его — сосновую рощицу. Крар стал снижаться. Он приземлился рядом с Гонффом.

— Здесь их цитадель, принц. Теперь, прошу вас, не двигайтесь. Нас заметили.

Не успел он договорить, как стая серо-черных ворон той разновидности, что с капюшонами, отделилась от сосен и, колыхаясь на лету, как клочья черной ткани, пронеслась к подножию холма и опустилась на траву. Воздух наполнился их хриплым карканьем. Они вышли встречать «гостей», сложив крылья и воинственно выставив клювы. При других обстоятельствах их неуклюжая походка вразвалку могла показаться комичной, но нельзя было забывать, что это хищные птицы и они не потерпят чужих на своей территории.