21

Хмурым зимним днем корабль «Сайна» с Льюком и его верными бойцами на борту соскользнул в море по вымощенной камнем, обледенелой дорожке. Теперь только одна лапа якоря, зарытая в песок, удерживала корабль. Несмотря на то, что паруса были сложены, «Сайна» скоро натянула якорный канат, как будто ей не терпелось отплыть. Все уже попрощались, и моряки отправили своих друзей и близких обратно в пещеры, не желая, чтобы те стояли и плакали на холодном ветру в ожидании отплытия. Льюк покидал землю последним. Мартин с каменной мордочкой сидел на песке и никак не хотел уходить в пещеру. Лыоку не удавалось уговорить его:

— Послушай, сынок, ты не выдержишь целых две луны в открытом море. Я объявил войну разбойникам, но не хочу подвергать опасности твою жизнь. Послушайся меня! Я знаю, что для тебя лучше!

Но Мартин ничего и слушать не желал:

— Я хочу плыть на корабле. Я хочу быть воином, как ты! Льюк развел лапами и сокрушенно вздохнул:

— Ну что мне с тобой делать, Мартин? У тебя мой боевой дух и настойчивость твоей матери. Возьми мой меч, сынок!

Это был боевой меч, и его неоднократно обнажали в сражениях. Льюк вложил его в лапки своего сына. Мышонок во все глаза смотрел на закаленное в боях оружие. Потом он сжал рукоять так крепко, что стало ясно: он ее никогда не выпустит!

Льюк улыбнулся, вспомнив, как его отец передавал ему меч. Легонько похлопав лапой по рукояти, он сказал:

— Я вижу, Мартин, что ты рожден воином. Но главное, чему прежде всего должен научиться воин, это дисциплина.

Мартину показалось, что это сам меч с ним говорит.

— Скажи мне, что надо делать, и я сделаю это. Льюк наконец-то облегченно вздохнул и приказал будущему воину:

— Ты останешься здесь, чтобы охранять нашу пещеру от чужих, защищать тех, кто слабее тебя. Ты должен жить по закону воинской чести. Обнажай этот меч только в борьбе за правое дело, никогда не делай того, за что тебе потом будет стыдно, и никогда не позволяй сердцу брать верх над разумом.

Льюк дотронулся до меча еще раз, и его острое лезвие сверкнуло на утреннем зимнем солнце.

— Никому не отнять у тебя этот меч, пока ты жив. Когда придет время, передай его сам, может быть, твоему сыну. Ты почувствуешь, будет ли он воином. Если нет, тогда спрячь этот меч в таком месте, куда только храбрый сердцем осмелится прийти и где только истинный воин сможет отыскать его. Поклянись, что поступишь так, как я сказал, Мартин.

— Клянусь своей жизнью!

Северное серое море отразилось в глазах подростка. Льюк понял, что скоро начнется отлив.

— Может быть, пройдет несколько времен года прежде, чем я вернусь, но знай, что я вернусь, сынок. А пока я оставляю старшим Тимбаллисто. Он разумный и смелый молодой воин, у него за плечами больше времен года, чем у тебя. Слушайся его.

Улыбка, напомнившая Льюку улыбку жены, тронула губы Мартина:

— Конечно, я буду его слушаться, но настанет время, когда старшим стану я!

Гордость переполняла сердце Льюка:

— Я уверен, что так и будет. До свидания, сын!

Натянутые канаты пели вокруг вздувшихся парусов: «Сайна» скользила по морским волнам, как огромный белый лебедь. Судно держало путь на запад. Льюк на мгновение оторвался от румпеля и посмотрел назад. Он увидел одинокую маленькую фигурку, застывшую на вымощенной камнем дорожке, с поднятым над головой мечом — воинский салют. Тут корабль опустился вниз, а когда взлетел вновь на следующей волне, береговую линию уже заслонил зимний снежный занавес. Льюк еще раз окинул взглядом свою команду и опять подумал, что не ошибся в выборе бойцов. На них он сможет положиться при любых обстоятельствах. Вург, Кардо, Дьюлам, Колл и остальные собрались на палубе в ожидании его приказаний. Они держались за гакаборт, потому что сильно качало и палуба ходила ходуном. Кардо выглядел не слишком хорошо. Льюк покачал головой:

— Всем спуститься. Задраить люки и сидеть всем внизу. Качка будет изрядная. Первая вахта будет моя. Мы все теперь должны стать моряками, привыкнуть к морю, и как у всех начинающих, у нас может быть морская болезнь, и у меня тоже. Стыдиться тут нечего. Через несколько дней мы приспособимся к качке.

Кардо был очень бледен и явно плохо себя чувствовал:

— Капитан, можно я лучше сразу прыгну за борт и утоплюсь?

От одного вида Кардо Льюку стало не по себе.

— Я первый утоплюсь, если начнутся эти штучки насчет «капитана» и тому подобное. Мое имя — Льюк, и именно так вы будете называть меня! Что до твоей просьбы, отвечаю: нет, нельзя! А теперь — все вниз!

Вся команда хором закричала в ответ:

— Есть, капитан!

Льюк был рад, что они по крайней мере не утратили чувства юмора.

Только через три дня они миновали штормовые широты. На четвертый вечер на море был полный штиль, и никакого снега. Льюк понял, что, вероятно, они отклонились на юго-запад, вместо того чтобы плыть строго на северо-запад. Все собрались в каюте капитана на совещание, и Льюк поделился с друзьями своими опасениями:

— Это я виноват! Я ведь только учусь навигации. Как вы не могли не заметить, погода значительно улучшилась — это потому, что мы отклонились на юг.

Но Вург и слышать не хотел ни о какой вине Льюка:

— Лягни меня лягушка! Мы все одинаково виноваты, мы ведь сменяли друг друга у румпеля. К тому же морская болезнь и недосып не прибавляют сноровки. Не удивительно, что мы отклонились от курса. Верно, ребята?

Команда согласилась, правда, у Колла возник вопрос:

— Э-э, а собственно говоря, каков был наш курс? По-моему, мы плыли наудачу, а, Вург?

— А как еще можно найти в море этот проклятый красный корабль?

Льюк указал на пустые полки в каюте:

— Что же еще нам было делать? На борту нет ни одной карты. Большинство пиратов так и плавают, доверяясь лишь своему инстинкту. Я и подумал: возможно, лучшее, что мы можем предпринять, это плыть по воле волн и ветра.

Кардо, который уже не был так бледен, как, впрочем, и остальные, спросил:

— Почему, капитан, то есть, извини, Льюк?

— Судите сами. Эти подлецы не любят холода и штормов, так же как и мы, поэтому весьма вероятно, что они подадутся на юг, туда, где потеплее. У меня такое впечатление, что чем дальше на юг мы плывем, тем больше у нас шансов повстречать Вилу Даскара.

Направляясь к выходу, Дьюлам сказал:

— Прекрасная мысль! Я совершенно с тобой согласен, Льюк! Но после трех дней морской болезни я чувствую, что изголодался. Предлагаю приготовить что-нибудь и подзаправиться!

Предложение Дьюлама было с радостью поддержано всеми. Теперь, когда они оказались в более благоприятном климате и выработали план действий, все почувствовали себя намного бодрее.

«Сайна» дрейфовала на юг, освещенная полной луной. Льюк передал румпель жизнерадостному толстяку Денно:

— Предоставь ей спокойно плыть, Денно. Просто держи глаза открытыми и следи, чтобы румпель не разворачивало уж очень сильно в сторону. Судя по дымку с вельбота, там идут какие-то серьезные приготовления! Пойти разве взглянуть, а?

Денно, усмехнувшись, покачал головой:

— Скорее всего, тебя выгонят. Там и так столько поваров собралось, что яблоку негде упасть, а хуже всех этот Кардо. Среди кастрюль мнит себя капитаном!

Из окна камбуза лился свет и валил пар. Едва сдерживая смех, Льюк наблюдал с темной палубы за суетой команды. Все натыкались друг на друга, каждый норовил подать совет и превзойти остальных, щеголяя обрывками кулинарных познаний:

— Не надо сыпать столько сушеного ячменя, Вург!

— Ерунда! Моя дорогая мамочка всегда клала много ячменя во все, что бы ни готовила!

— То-то я всегда замечал, что у фруктового торта твоей мамочки какой-то странный вкус!

— Но это не мешало тебе уписывать его за обе щеки, обжора!

— От обжоры слышу! Эй, Дьюлам, куда ты подевал соль? Пищу на корабле надо хорошо солить.

— Ты-то откуда знаешь? Ты впервые плывешь на корабле. Если ты посолишь это рагу еще немного, то до утра мы выпьем все запасы воды.

— Нарежь-ка морковь помельче, приятель!

— Отстань! Я люблю, когда морковь нарезана крупно!

— Так что же, мы все по твоей милости должны давиться огромными кусками?

— Ничего, тебе не повредит! Кстати, сейчас моя очередь мешать. Дайте-ка мне половник!

— Я тебе его сейчас на нос надену, посмотрим, как тебе это понравится!

Большой котел с рагу принесли в каюту, где Льюк расставил на столе кружки для эля и разложил овсяные лепешки. Изо всех сил стараясь сохранять серьезное выражение мордочки, он стал принюхиваться:

— М-м! Пахнет вкусно! Что это, Кардо?

Вокруг содержимого котла разгорелись жаркие споры:

— Я называю это Морским Рагу Кардо!

— Да? А знаешь ли ты, что я называю это Овощным Деликатесом Вурга?

— Поскольку я трудился больше всех, это будет называться Мешаниной Колла!

— Ничего подобного! Это не что иное, как Чудесное Корабельное Рагу Дьюлама!

Льюк постучал большой деревянной ложкой по столу:

— Довольно! Я не потерплю свары у себя на судне из-за горшка еды! Я сам назову это блюдо. Дайте-ка попробовать!

И Льюк положил себе в миску рагу. Потом он подул на ложку и осторожно попробовал. Команда взволнованно следила за его действиями. Льюк храбро разжевал, сохраняя самое бесстрастное выражение. Потом он положил ложку и сделал большой глоток эля.

Все одновременно выдохнули:

— Ну как?

Льюк поковырял в зубах, что-то оттуда вытащил и внимательно рассмотрел это «что-то». Потом он вынес свой приговор:

— Думаю, что это блюдо следует назвать «сильно пересоленное рагу с хрустящим на зубах ячменем и полусырыми крупными кусками моркови». Так что, прошу меня извинить, но я сегодня вечером ограничусь лепешками и элем. А вы ешьте, приятного аппетита!

И Льюк вышел на палубу, прихватив с собой свой скудный ужин.

— Я послежу за румпелем, — сказал он Денно, — а ты пойди поешь.

Денно сразу же оторвал взгляд от водной глади, залитой лунным светом, и передал свою вахту:

— Очень вкусно пахло, когда они несли котел в каюту, Льюк. Спасибо, друг, что сменил. Уж я попробую этого рагу! Думаю, мне понравится.

Льюк кисло улыбнулся:

— Я просто уверен!

Наступило утро, и небеса окрасились в нежные пастельные тона. Вахтенный по имени Кордл задремал у румпеля. Около него лежала фляга с водой. Прихлебывая из кружки, подошел Колл, чтобы сменить его:

— Ха! Вот это здорово! Да он спит на вахте! Тебе повезло, что Льюк не застал тебя. Уж он бы накрутил тебе хвоста!

Кордл часто заморгал спросонок и отхлебнул из своей фляги:

— По крайней мере, когда я сплю, я не пью. Честное слово, Колл, в жизни столько не пил!

— Да уж, приятель, я тоже надолго запомню это рагу! Прямо ложка стояла — столько соли в него вбухали. Если мы встретим морских разбойников, надо будет первым делом скормить им остатки рагу.

Но Кордл не слушал, он с тревогой смотрел вдаль.

— Что там такое, Кордл?

— Смотри: земля! Точно! Прямо по курсу — земля. Зе-е-емля!

Корабль тут же ожил. Мыши высыпали из своих кают, сбежались на палубу и теперь лихорадочно протирали глаза, пытаясь разглядеть что-нибудь там, куда указывал Кордл.

— Это земля! Земля!

— Прямо по курсу, Льюк! Земля Кордла!

Льюк вскарабкался на бушприт и разглядел черное пятнышко на горизонте:

— Да, это определенно земля, остров, судя по всему. Опусти паруса на носу и на грот-мачте, Колл, и правь на север. Мы тихо и спокойно подойдем к этому острову с другой стороны. Нет никакого резона подплывать к нему на всех парусах. Итак, друзья, будьте настороже. И чтобы все имели при себе оружие. Кордл, Денно, Дьюлам, вы останетесь охранять судно, остальные сойдут со мной на берег. Не шуметь, ступать осторожно и слушаться меня. Мне нет нужды объяснять вам, с кем мы можем там столкнуться.

Около полудня «Сайна» бросила якорь в уютной защищенной бухточке с западной стороны острова. Погода была солнечная, тихая и безветренная. Льюк осмотрел высокие скалы, окружавшие бухту. В расселинах под низкорослыми деревцами гнездились птицы, скудная растительность становилась гуще и пышнее ближе к вершинам утесов. Покинув судно, группа разведчиков по нагретому солнцем мелководью добралась до узенькой полоски песчаного пляжа.

Вург крепко сжал свое копье и шепнул Льюку:

— Не нравится мне все это, приятель. Слишком уж тут тихо — аж мурашки по спине бегают. Мне все кажется, что кто-то за нами наблюдает.

Льюк выбрал себе ятаган из оружия бывшей команды судна. Он указал им на ступени, высеченные в скале:

— Интересно, кто это позаботился? Кажется, здесь давно обосновались. Ну-ка, посмотрим.

Друг за другом они поднялись по каменным ступеням, узким, но очень удобным. Лестница делала несколько зигзагов, и вскоре путешественники оказались на вершине. «Сайна» на якоре в бухточке казалась совсем маленькой. Кардо выдернул какой-то корешок из земли, обтер его о свою тунику и откусил:

— М-м-м! Да это же молодой лук! Интересно, откуда он здесь взялся.

Из-за деревьев донесся громкий испуганный крик:

— Охоха-а-а-ррега-а-арр!

Шерсть на загривке у Кардо встала дыбом, он и думать забыл есть лук:

— Что это, черт возьми, было?

Льюк и Вург крались вперед, жестами показывая остальным, что ходить за ними не надо:

— Оставайтесь тут. Мы пойдем и посмотрим.

Низко пригибаясь к земле, они углубились в заросли.

Где-то чирикнула маленькая птичка. Кроме этого чириканья, двое разведчиков не слышали ничего, разве что собственные шаги и шелест папоротников. Через некоторое время Льюк выпрямился:

— Что бы это ни было, теперь от этого не осталось ни следа, ни отголоска.

Когда Вург выпрямлялся, что-то легонько стукнуло его по затылку. Он осторожно обернулся:

— Ого! Да это груши! Здесь их полно.

Это действительно была груша, увешанная красивыми спелыми плодами.

Вург выбрал себе одну, слегка надавил на нее, одобрительно кивнул и откусил большой кусок:

— М-м-м! Сладкая и сочная! Просто чудо!

Льюк потянулся за грушей, посмеиваясь над физиономией друга, перемазанной грушевым соком:

— Ах ты жадина! Ты ешь грушу или купаешься в ней? Ш-ш-ш-ш-ш-шмяк!

Толстая деревянная палка с металлическими наконечниками с обеих сторон вылетела неизвестно откуда и глубоко воткнулась в ствол дерева как раз между Вур-гом и Льюком. И тут же послышался гулкий голос, отозвавшийся эхом в тишине чащи:

— Негодяи! Не смейте трогать мою еду! Выметайтесь отсюда, а иначе Веррагула вам лапы поотрывает и сожрет вас!

Льюк бросил свою грушу на землю:

— Послушай меня, Вург! Бросай грушу, и вернемся назад, к команде. Не спорь!

Вург и не собирался спорить. Он бросил недоеденную грушу так поспешно, как будто это был не спелый плод, а ядовитая гадина, и последовал за Льюком той же дорогой, которой они пришли. Когда им показалось, что они уже вне поля зрения странного существа, Льюк присел за поваленное дерево.

Вурга все еще била дрожь, а глаза его были широко раскрыты от ужаса:

— Ты слышал этот голос, приятель? Он явно принадлежал зверю в десять раз крупнее барсука!

— Лежи здесь тихо, пока я не вернусь. И дай мне твое копье.

Вург ничего и возразить не успел, Льюк выхватил у него копье и ушел.

Льюк на животе полз к грушевому дереву. Потом он затаился и немного полежал тихо, осматривая территорию, поводя глазами назад-вперед, пытаясь уловить какое-нибудь шевеление. Убедившись в том, что никто его не видит, он подобрал свою брошенную грушу и наколол ее на острие копья Вурга. Потом он сделал быстрый выпад, сначала тупым концом копья, в густой кустарник, так что груша, насаженная на острый конец, высовывалась из листвы и была хорошо видна. Потом Льюк хорошенько потряс грушевое дерево и громко крикнул:

— Эй! Кажется, это те самые груши, о которых говорил капитан!

Он отполз в густой кустарник, держа ятаган в зубах, и затих, выжидая.

Еще одна деревянная колобашка, прилетевшая ниоткуда, сбила грушу с острия копья, и гулкий голос разъяренно взревел:

— Так ты не послушался моего предупреждения! Теперь ты должен умереть, так сказал Веррагула! Йаках-акахииихуу!

Кто-то дикий и оборванный вькжочил на небольшую поляну и кинулся на куст, явно рассчитывая схватить того, кто, по его мнению, держал копье. Льюк с быстротой молнии бросился на него сзади. Разъяренный зверь оказался в невыгодном положении. Зад его неуклюже торчал из куста. Льюк аккуратно шлепнул по нему плашмя своим ятаганом и сурово приказал:

— А ну вылезай оттуда, дикарь! Ответ не заставил себя ждать:

— Ха! Значит, ты ударил меня сзади, разбойник? Все вы, пираты, таковы! Погоди! Дай мне только выбраться отсюда!

Льюк шлепнул по торчащему заду еще раз:

— Может, это тебя вразумит, Веллагуллер, или как там тебя… На, попробуй еще моего ятагана!

И он размахнулся и ударил в третий раз. Неизвестное существо совершило нечто вроде сальто-мортале и выскочило из куста в облаке листьев и сломанных веточек.

— У-у-у! Типичный пират, будьте вы все неладны! Даже убить не можете без того, чтобы перед этим как следует не помучить! У-у-у! Гори ты огнем, гад проклятый!

Это оказался заяц, одетый в какие-то нелепые отрепья, увешанный украшениями из морских ракушек и переплетенных стеблей растений. Физиономия его была густо вымазана красным соком ягод. Льюк внимательно рассмотрел его и вложил меч в ножны.

— Я не пират. Мое имя Льюк, я вождь одного племени, приплыл издалека.

Заяц поднялся, досадливо потирая место вокруг хвоста:

— О, разумеется, и это дает тебе право причаливать и лупить своим мечом по чужим задницам! Уф-ф! Ка-жется, я догадываюсь, что заставило тебя покинуть места, откуда ты приплыл: ты, должно быть, у себя дома всем до смерти надоел со своим мечом или что там у тебя, вот они и выставили тебя! Ну что, хам невоспитанный, много еще несчастных ты избил сегодня? Отвечай, будь ты неладен!

Льюк был удивлен такой вспыльчивостью зайца:

— Поумерь-ка свою прыть, лопоухий! Сначала он пугает мою команду своими воплями и завываниями, потом пытается убить меня этими славненькими деревянными штучками, а теперь еще имеет наглость жаловаться, когда ему всыпали по заслугам! Ты кем это себя возомнил?

Выпятив узкую грудь, заяц хлопнул себя лапой по животу и коротко поклонился:

— Кто я такой, спрашиваешь? Я дым на ветру! Я существо со сверхъестественными способностями! Для хищников, населяющих этот остров, я Веррагула — Красноликий Ужас! А в узком кругу я известен как Бьюклэр Фетрингсол Косфортингам. Для родственников, друзей и моей доброй старой няни я просто Бью, будь я неладен!

Осторожно подкрался Вург, держа наготове палку:

— А, вот ты где, Льюк! А это кто такой?

Льюк представил их друг другу:

— Это тот, кто так жутко кричал и кидался. Познакомься, Вург: это Бью.

Заяц с подозрением посмотрел на протянутую ему лапу:

— Значит, Вург? Подходящее имечко для убийцы и разбойника, если я что-нибудь в этом смыслю. Да и вид у парня хитроватый. Знаете, я все-таки не до конца уверен, что вы не морские разбойники.

Льюк нетерпеливо вздохнул:

— Мы не собираемся стоять тут целый день и убеждать тебя! Пошли, Вург, прихватим остальных наших — и обратно на корабль. Только время здесь теряем!

Они успели отойти всего лишь на несколько шагов, как вдруг Бью одним прыжком очутился перед ними, и его размалеванную рожу раздвинула широкая улыбка:

— Так вы, стало быть, мыши! Я только сейчас разглядел. Ах, я старый дурак! Мыши не разбойники, они славные ребята, как я! У вас действительно есть корабль, адмирал Льюк? И вы покидаете этот скучный остров? Возьмите меня с собой, умоляю вас! Я даже обеспечу вас едой, которую я тут выращиваю. Вы не пожалеете. Старый просоленный Бью, как меня называют моряки, способен приложить лапы к чему угодно на корабле: поднимать паруса, сниматься с якоря, работдть в трюме, будь он неладен! И еще я могу нести всякую чепуху хоть год подряд…

Льюк не мог удержаться от улыбки, уж больно забавен был этот болтливый оборванец!

— Хватит, Бью, а то мы обвяжем тебя веревкой, бросим за борт и заставим плыть за кораблем, чтобы немного отдохнуть от твоей болтовни. Ты, кажется, сказал, что у тебя есть провизия?

— Провизия, еда, пропитание, пища, жратва, не знаю, как вы это называете, многоуважаемый Льюк… Так вот, у меня это есть! Но если…

Льюк был вынужден лапой закрыть Бью рот:

— Довольно, приятель! Можешь плыть с нами, но только — два условия. Перестань кудахтать и покажи нам скорее свои припасы.

22

Остаток дня команда «Сайны» провела, снимая урожай, который вырастил Бью. Они носили на судно груши, яблоки, дикий виноград, грибы, морковь и другие дары природы. Льюк уже начал сомневаться, правильное ли решение он принял, потому что заяц ни на секунду не умолкал.

— Ого! Какой славненький кораблик, просто как игрушка! Гораздо симпатичнее, чем то красное страшилище, которое забросило меня на этот остров, будь он неладен!

Они наполняли ведра свежей водой из источника, что бил прямо из скалы на берегу. Команда по цепочке передавала ведра на борт, где их выливали в бочки, пополняя запас свежей воды на «Сайне». Бью подставил очередное ведро под струю, не переставая болтать:

— О, это вода что надо! Хорошая, свежая вода, сладкая и чистая, я сам ее пью утром, днем и вечером. Пощупайте-ка, какие у меня мускулы, посмотрите, какой у меня блеск в глазах! А зубы? Вы видели у кого-нибудь зубы белее?

Льюк отвел Бью в сторону:

— Бью, ты, кажется, сказал, что тебя сюда привез большой красный корабль?

— Да, именно так. Мерзкая неуклюжая посудина под названием «Пиявка».

Лапа Льюка сжала лапу Бью, как тиски:

— Расскажи мне все, что ты знаешь о красном корабле!

Бью высвободил лапу, потер ее и испытующе посмотрел на Льюка:

— Пожалуйста, старина, совсем не обязательно для этого ломать мне лапу. Все началось несколько времен года назад, когда вашего покорного слугу обуяла старая добрая страсть к морским путешествиям. У нас было славное маленькое торговое суденышко, мы плавали себе вдоль берега. Хорошая команда: пара землероек, несколько ежей да еще мыши. Дела у нас шли совсем неплохо до тех пор, пока… В общем, однажды ночью наше судно стояло на якоре, а мы все храпели в своих гамаках.