ГЛАВА 5

На холмах, где росли кусты, было прохладно. Мэриел, Дандин и Шари спокойно закусили отобранными у ласок припасами. Они даже вздремнули на моховом холмике, слушая песню жаворонка, которую заглушали жужжание пчел и стрекот кузнечиков. Дандин услышал какой-то шум. Он вскочил и насторожился:

— Похоже, где-то дерутся и рычат. Мэриел щелкнула по носу спящего Шари:

— Ну-ка прекрати храпеть! Вставай и скажи, что ты слышишь.

Шари насторожил свои чуткие уши и сразу определил, в чем дело:

— Похоже, кто-то мучит крота. Видите вон тот большой холм — третий к югу? Кричат где-то там.

Маленькая компания, не раздумывая, бросилась на помощь. Мэриел приготовила Чайкобой, Дандин достал кинжал. Шари глубоко вздохнул и, подкидывая вверх две лепешки, устремился за своими друзьями.

Ежонок оказался прав — в беду попал старый толстый крот. Шесть крыс пытались связать его веревками. Рядом рыдали три кротенка, их сторожила седьмая крыса.

Старый крот отбивался свободной лапой от веревок и рычал:

— Мерзавцы! Не пойду я, это самое… ни к какому Лисоволку!

Трех друзей еще никто не заметил.

— Мы с Мэриел займемся теми, кто держит старика, — шепнул Дандин ежонку. — Справишься с тем, кто держит малышей?

Не отвечая, Шари подбросил овсяную лепешку и с силой метнул ее. Удар пришелся точнехонько в челюсть, и крыса рухнула без чувств. Ежонок ухмыльнулся от уха до уха:

— Готово, Дандин.

Крысы повернулись и уставились на маленькую компанию. Дандин пробормотал:

— Шари, надо было подождать моего сигнала. Теперь нам не застать их врасплох.

Они подошли к крысам, и Мэриел крикнула, обращаясь к крысиному вожаку:

— Убери свои грязные лапы от крота! Вожак посмотрел на мышку и усмехнулся:

— А ты что тут делаешь, детка?

Чайкобой взвился в воздух, и вожак тяжело осел на землю, выплюнув сломанный зуб.

На шее у вожака висел костяной свисток, и он дунул в него. Раздался пронзительный звук, но прежде чем вожак успел свистнуть второй раз, старый крот мертвой хваткой вцепился в него и свалил на землю. Мэриел и Дандин понимали, что к крысам скоро подойдет подкрепление, и бросились на врагов:

— Рэдво-о-олл!

На Дандина ринулась большая крыса, он опрокинул ее на землю, вырвал из лап копье и принялся колотить поверженного врага древком. Мэриел захлестнула лапы другой крысы Чайкобоем, та запуталась в веревке и грохнулась на песок. Шари вскочил на спину третьей крысы и как следует огрел ее твердой, как камень, лепешкой.

Но вот прибыло подкрепление: из-за холма выбежало крыс десять, если не больше. Мэриел крикнула Дандину и Шари:

— К малышам! Быстро!

Все четверо — Мэриел с Дандином, ежонок и старый крот — окружили малышей и выставили навстречу подступающим крысам копья. Мэриел вертела веревку так, что ни одна крыса не могла подойти близко. Шари размахивал подобранным мечом и страшно рычал. Опрокинутые на землю и избитые крысы начали подниматься.

Вожак с выбитым зубом, чуть пошатываясь, стоял в стороне и вытирал с подбородка кровь.

— Ты еще пожалеешь, что встала на пути Хвастлина из шайки Нагру!

Крысы, у которых были луки, уже прицеливались. Дандин покачал головой:

— Вот видишь, Шари, что получилось? Нельзя действовать, пока не разберешься в обстановке.

Предвкушая легкую расправу над маленьким отрядом, крысы медленно приближались. Шари перепугался не на шутку:

— Не так уж и весело быть воином! Похоже, нас сейчас убьют!

Мэриел понимала, насколько ежонок прав. Но в отчаянных ситуациях и действовать надо отчаянно.

Выхватив из-за пояса Дандина кинжал, она сжала оружие зубами и бросилась вперед, расчищая себе дорогу Чайкобоем. Крысы не ожидали такой яростной атаки. От ударов Чайкобоя несколько лучников свалились и сбили с лап других крыс. Их стрелы вонзились в землю неподалеку, а Хвастлин уже во второй раз за какие-то полчаса испробовал на себе оружие Мэриел. На сей раз удар пришелся в живот противника. Вожак разинул пасть и согнулся пополам. Никто не успел и глазом моргнуть, как Мэриел подскочила к вожаку, приставила кинжал к его горлу и крикнула:

— Не шевелитесь, или этот подонок умрет! Нападавшие замерли, а Хвастлин завопил:

— Замрите! Гриндж, займись ею!

Гриндж отлично стрелял из лука. Пока все остальные крысы стояли неподвижно, он натянул лук и приготовился выстрелить. Хвастлин тяжело дышал, кинжал прикасался к его горлу. Хриплым голосом вожак приказал:

— Убей ее, если она хоть на волосок сдвинет кинжал!

Дандин с облегчением вздохнул. По крайней мере, это хоть какая-то передышка.

— Странно, разве так надо сражаться? — спросил Шари и внимательно посмотрел на Дандина. — Ну и что сейчас должен делать настоящий воин?

— Воин должен научиться терпению. Стой и жди, а если кто-нибудь шевельнется — действуй!

— Приветствую побежденного Лисоволка! Урган Нагру быстро пригнулся, и миска, которой метили ему в голову, разлетелась на мелкие кусочки, ударившись о дверь Банкетного Зала. Лисоволк направился к Сильваморте, которая на этот раз швырнула в него большой подсвечник.

— Когда-нибудь я вырву твой ядовитый язык! — угрожающе прорычал Лисоволк. Добравшись до стула, он плюхнулся на него и зубами стал вытаскивать из лапы занозу.

Крысиная шайка сидела во дворе. Некоторые крысы зализывали раны, другие утоляли жажду вином из изрядно опустевших кладовых замка.

Стащинг, который делил орехи в меду со своим приятелем Вреднозлобом, взглянул вверх:

— Немая барсучиха! Да ей и не нужно говорить! Она прибила восьмерых наших и десяток просто раскидала по сторонам! Она размахивала чуть ли не целым деревом! Вон сам Урган Harpy скачет на трех лапах, как подбитая жаба. И это та самая барсучиха, которая тут из себя няньку разыгрывала!

В разговор вмешался Флангор:

— Как думаете, что сейчас поделывает Лисоволк? Щелеглаз отставил кружку с сидром и фыркнул:

— Ха, будто ты не знаешь Нагру, приятель. Он же не успокоится, пока кости беглецов не высохнут на солнце. Старина Урган будет охотиться за ними до тех пор, пока они все до единого не попадут к нему в когти. Ну а потом все знают, что произойдет, верно?

Все крысы, которые слышали это, содрогнулись. Они знали, что именно Нагру делал со своими врагами.

Щелеглаз был прав — Нагру готовился к охоте на беглецов. День близился к концу, Лисоволк сидел и, морщась от боли, сгибал и разгибал раненую лапу. Из волчьей шкуры на его спине все еще торчали занозы. Сильваморта бесстрастно наблюдала его мучения.

Лисоволк сердито буркнул:

— Ну, что уставилась, пучеглазая? Займись делом — пойди принеси мне вина!

— Сам пойди да принеси, — ответила лисица, презрительно скривив губы. — Расскажи-ка лучше еще разок, как тебя отмутузили старая барсучиха и выдра!

— Черта с два! — воскликнул Harpy и с ненавистью взглянул на жену. — Небось они давным-давно уже сдохли! На них живого места не оставалось — все было утыкано стрелами! Если бы меня не ранили, я бы догнал их и содрал шкуры, чтобы принести тебе и показать!

Сильваморта рассмеялась:

— Так же, как ты содрал шкуру с дохлого волка, а потом взял его имя? Да не притворяйся ты удивленным! Я-то все знаю.

Лисоволк выпустил железные когти и угрожающе махнул лапой в сторону лисицы:

— Еще одно слово — и я вырву твой поганый язык и заставлю тебя съесть его!

— Ой, напугал, — насмешливо промолвила Сильваморта, наливая себе вина. — Я тебе не безмозглая крыса! Ты бы лучше отправился и поймал их, пока они не подняли против нас все Южноземье.

Нагру, прихрамывая, подошел к столу. Налив себе вина, он приблизился к Сильваморте и произнес:

— Как раз этим я и собираюсь заняться, моя красавица! А ты тем временем посидишь здесь, в безопасности, и постережешь Гаэля Белкинга. Полагаю, ты не настолько глупа, чтобы убить его, пока меня здесь не будет?

Сильваморта спокойно взглянула на него:

— Гаэль сидит в подземелье — живой он там или мертвый, не знаю. Ну а теперь ты наконец займешься Сириной и маленьким Трюфэном или мы будем торчать здесь, пока не поседеем?

Минуту они стояли уставившись друг другу в глаза. Затем Нагру шагнул к окну. Он посмотрел вниз, на крыс, развалившихся на теплых от дневного зноя камнях, и рявкнул:

— Вреднозлоб, ты и еще сорок других — встанете на стражу! Остронос, Щелеглаз, поднимайте остальных на охоту! Мингол, Венгро, готовьте моих ищеек-следопытов!

Крысы замолчали, каждый мысленно возблагодарил судьбу за то, что не ему выпало присматривать за ужасными ищейками Нагру.

ГЛАВА 6

Полуденное солнце слепило прямо в глаза. Мэриел и крысиный вожак замерли друг против друга. В глазах противников сверкала ненависть.

— Если со мной что-нибудь случится, пусть эти кроты умрут медленной смертью, — крикнул Хвастлин крысам.

Мэриел пощекотала кинжалом его шею, и слова застряли у него в глотке.

Мэриел чувствовала, как горячий песок скользит у нее под лапами, она передвинулась, чтобы встать поудобнее.

Этим немедленно воспользовался Хвастлин. Он увернулся от кинжала, отпихнул Мэриел в сторону и кивнул Гринджу. Тот мгновенно понял, что ему надо делать. Он натянул лук… И вдруг как подкошенный рухнул на песок — круглый камень на тонкой леске угодил ему точно в голову. Стрела Гринджа вонзилась в песок возле Мэриел, а с холма послышался низкий голос:

— Лапы вверх! Оглянуться не успеете, как я из вас мозги вышибу. Вот так-то!

Мэриел в изумлении смотрела на зайца с длинной удочкой. Гибкое удилище так и плясало в воздухе, на леске крутился камень. Заяц ловко поймал его, ни на секунду не выпуская из виду место действия. Вдруг Хвастлин подскочил к Мэриел, — наверное, хотел отобрать у нее кинжал.

Ба-бах! Точным ударом заяц послал камень в цель. У Мэриел перехватило дыхание — камень попал Хвастлину прямо между глаз, и тот свалился замертво.

— На ошибках учатся, а? Кто следующий? Крысы во все глаза смотрели на удивительного зайца и бросали оружие. Шари разинул рот: за всю свою жизнь он не встречал такого мастерства.

Заяц был старый и толстый, но все — от кончиков ушей до крепко стоящих на земле лап — свидетельствовало: это бывалый воин, настоящий ветеран. Его знаки отличия были выставлены для всеобщего обозрения. На голове красовалась треуголка с дырками для ушей, ее венчал белый плюмаж. Щеки зайца отвисли, зато усы были великолепны. Он натер их воском и лихо закрутил вверх, так что они напоминали два рогалика. На зайце был хоть и выцветший, но все равно яркий мундир, украшенный множеством медалей и орденских лент. На плечах сияли эполеты, начищенные серебряные пуговицы просто ослепляли. Заяц гордо стоял, опираясь на удочку, как на длинную трость. Осмотревшись, он кашлянул и кивнул. Из травы сразу же выскочили четверо зайчат в зеленой форме, они окружили великолепного зайца и отсалютовали. В ответ он повел ухом:

— Соберите все оружие и уложите крыс вниз мордами куда-нибудь, где они никому не будут мешать…

Зайчата засуетились, собирая оружие. Один из них уже хотел отобрать копье у Дандина, когда поймал суровый взгляд старого зайца:

— Эй, эй! Ты что, не можешь отличить порядочных парней от дряни, Опушечник? Оставь его в покое!

Заяц снял шляпу и, тяжело ступая, спустился с холма. Приблизившись к Мэриел, он отставил лапу и отвесил старомодный поклон:

— Фельдмаршал Мельдрам Желтобоярышник к вашим услугам. Несомненно, вы уже слышали мое имя — оно повсюду известно. Что поделаешь, слава всегда опережает меня.

Ошеломленная Мэриел только покачала головой.

— Что такое? Невероятно! — воскликнул заяц, приподнимая брови. — Никогда не слышали о Мельдраме Великолепном? Поразительно!

Все начали представляться друг другу. Кроты без конца благодарили своих спасителей. Старик крот в знак уважения поднял морду вверх и обратился к воинам, которые спасли их всех:

— Хур-р-р, сердечно, значит… благодарен вам всем! Я — Ферп Прямомех, а это мои, это самое… внучки: Бердил, Грамби и Поргу. Все мы Прямомехи.

Три малышки вежливо подняли мордочки:

— Здравствуйте! Добрый день!

Мельдрам теперь обратил внимание на крыс, которые лежали, уткнувшись носами в песок:

— Ну-ка, подонки, поднимайтесь! Живо! Крысы сразу же вскочили. Мельдрам толстым концом удочки ткнул одну из них в живот:

— А теперь, вонючка, слушай внимательно! Я временно назначаю тебя главным в этой шайке. Видишь тот холм? Так вот, если ты со всем этим сбродом в мгновение ока не исчезнешь за тем самым холмом, я из вас котлеты сделаю, ясно?

Разбойник кивнул, понимая, что от этого зависит его жизнь.

Мельдрам обратился к своим:

— Держите оружие наготове, и если покажется, что кто-то двигается недостаточно быстро, — стреляйте. Цельтесь между лопаток. Крысы, внимание! По моей команде — бегите. Приготовились… Бегом марш!

Перепуганные крысы рванули во всю прыть, то и дело сталкиваясь друг с другом. Просто удивительно, как быстро они исчезли из виду! Фельдмаршал Мельдрам Великолепный презрительно фыркнул:

— Крысы! Терпеть не могу этих мерзавцев — грязные, хитрые и ни малейшего понятия о дисциплине!

Шари стоял как зачарованный, уставившись на бесчисленное множество украшений, позвякивающих на мундире фельдмаршала.

— Ух ты! Настоящий живой воин! За что же вы получили все эти медали?

Мельдрам выпятил грудь и слегка подмигнул Шари:

— За битвы, мой юный ежик! Все эти бляхи заслужены: вот — за Восточную кампанию, а эта большая звезда — за подавление мятежа горностаев. Ха! Что и говорить, они получили по заслугам! А видишь эти разноцветные полоски? Они за то, что я отбросил армию ласок на север. А вот этот серебряный щит — за то, что убил змею. Скажу тебе, нахальнее гадюки я не встречал! А золотой полумесяц с хорьком…

Зайчонок по имени Опушечник прошептал Мэриел и Дандину:

— Старый добряк наш дядюшка Мэл. Понимаете, мы его племянники и знаем его с самого детства. Он сам делает эти медали и награждает себя, но только когда действительно их заслуживает. Старик — отличный вояка и настоящий франт.

Ферп указал на западный холм:

— Хур-р-р, не останетесь ли, это самое… на ночлег в нашем скромном жилище? Отдохните, милости просим! Отобедайте с нами!

Мельдрам водрузил на голову треуголку и, просунув уши в дырки, приказал отряду построиться:

— Отдыхаем! По правде говоря, очень мило с вашей стороны. Люблю празднества, знаете ли.

Жил Ферп внутри холма. Его нора, любовно выложенная камнем и укрепленная деревянными балками, казалась такой прохладной после палящего солнца. Ферп был главой кротовой общины. Он подал гостям чашки, наполненные медовым напитком с морошкой и диким ячменем. Зайчата Опушечник, Долинник, Туманохолм и Лозинник восхищенно осматривали пирог, украшенный лебедой, и салат из одуванчиков. Мельдрам Великолепный выбирал на мундире место для очередной награды:

— Хм, две крысы убиты и шестнадцать побеждены. Так-так. Может, сделать так: две серебряные крысы на черном фоне и шестнадцать желтых нашивок? Туманохолм, налей-ка этого напитка моему приятелю Шари.

Зайчонок небрежно отдал честь:

— Есть, дядюшка Мэл! Фельдмаршал высоко вскинул уши:

— Как ты обращаешься ко мне? Ты на службе, Туманохолм! Ты обязан обращаться ко мне как к главнокомандующему, а не как к дяде. В наказание будешь чистить мои медали до отбоя. Ты знаешь, что по уставу ко мне надо обращаться «cэp» или «фельдмаршал». Следующему, кто назовет меня дядюшкой Малом, я уши оторву.

Ферп предложил своим спасителям переночевать, и они с радостью согласились, хотя немного погодя Мэриел и пожалела о своем решении. Повсюду спали кроты. Они сопели и храпели, пели и разговаривали, бродили во сне туда-сюда. Жилище стало невероятно тесным. Мэриел и Дандин, осторожно переступая через спящих, пробрались к выходу. Они решили спать на свежем воздухе.

Они обошли вокруг холма, удивляясь тому, как искусно замаскированы среди камней и кустов входы и выходы. Дул легкий ветерок, и сухим песком заметало следы, ведущие к дому Ферпа. Мыши набрели на отдыхающих под звездным небом Ферпа и Мельдрама — они тоже выбрались из переполненного дома. Так они и сидели вчетвером на теплом песке, тихонько обсуждая события дня минувшего. Ферп поведал Мельдраму о том, что творится в стране, и тот ужасно расстроился:

— В Южноземье уж слишком много стало этих проклятых крыс! Пока я путешествовал и воевал в других местах, крысы просто наводнили округу. И сегодня я не первый раз сталкиваюсь с ними! Куда ни пойдешь — повсюду натыкаешься на крысиные патрули. Только что Ферп рассказал мне, что эти негодяи захватили замок моего друга Гаэля Белкинга. И все это сделала какая-то парочка лис. Говорят, один из них наполовину волк. Ух, попадись мне этот негодяй! Вообще-то, мы с вами встретились, когда я со своим отрядом направлялся в замок Флорет. Может, пойдете с нами?

Мэриел кивнула и сказала:

— Конечно, мы пойдем с вами. После того что случилось сегодня, мы с Дандином сделаем все, чтобы освободить страну от этих мерзавцев.

— Это не так-то просто, — вмешался Ферп, покачав головой. — Вы видели только несколько, это самое… бандитов. А их больше, чем листьев в лесу! С такой армией не справиться.

Мельдрам фыркнул:

— Вздор! Воюют не числом, а уменьем.

— Не торопись, — поддержал Ферпа Дандин. — Вряд ли мы остановим эту шайку, если бросимся на них очертя голову и погибнем. Может, нам стоит быть немного поосторожнее и сначала все разузнать получше?

— Разумеется! — сказал Мельдрам, раздраженно поводя ушами. — Я как раз это и собирался сказать. Осторожненько подберемся к врагам, а когда настанет время — разобьем их наголову!

Мэриел заметила, что Мельдрам вот-вот обидится. Она положила конец обсуждению, потянувшись и сладко зевнув:

— Думаю, пора спать — мы все сегодня здорово устали.

Мельдрам расстегнул пуговицы на мундире:

— Конечно! Сначала поесть, потом поспать, а затем действовать! Есть, спать и сражаться — именно в таком порядке — вот мой девиз.

Старый заяц улегся на землю и тут же заснул.

Мэриел, Дандин и Ферп целый час терпели его оглушительный храп, а потом тихонько перебрались на другую сторону холма. Старый крот засунул в уши пучки травы и сказал:

— Хур-р-р! Даже отсюда слышно, как, значит храпит старина Мельдрам. Он бы получил большую медаль за храп, будь такие медали!

Дандин лежал и думал о своем друге Сакстусе — аббате Рэдволла, о Дарри, Рафе и других приятелях, о матушке Меллус и Симеоне. Как поживают они в Стране Цветущих Мхов? Ему вдруг ужасно захотелось оказаться дома. Потом он стал думать о Мэриел — самой лучшей мыши в мире. С ней он делил радости и тяготы путешествий, последний кусок хлеба и глоток воды, вместе они шли по лесам и горам, находили новых друзей и дрались с врагами везде, куда их забрасывала судьба.

Дандин улыбался во сне. Это была его жизнь, и он не умел жить иначе.

ГЛАВА 7

Было поздно. В аббатстве горели свечи. Их теплый мерцающий свет мягкими отблесками ложился на столы, в углах Большого Зала притаились тени. Отец Сакстус обмакнул в чернила гусиное перо и приготовился писать. На столе перед ним лежал длинный пергаментный свиток. Рэдволльцы сидели молча, забыв о еде, и слушали Джозефа Литейщика, который рассказывал им о своем сне:

— Весь день я вспоминал, что сказал мне Мартин Воитель прошлой ночью, но ничего не получалось. И только сейчас я вспомнил все. Мартин показал мне дальнюю страну. Она казалась такой мирной, спокойной, но я чувствовал страх — те, кто жил там, чего-то боялись. И еще я ощущал зло, над страной нависла какая-то тень — может, огромный лис или даже волк! А потом я услышал, что Мартин говорит:

Джозеф замолчал. Тишину нарушал только скрип пера Сакстуса. Наконец он поднял голову и сказал:

— Спасибо, Джозеф. Я все записал. Еще что-нибудь есть?

— Да, еще много всего. Потом вместо Мартина я увидел Мэриел и Дандина. Они хором читали стихотворение:

Среди рэдволльцев поднялся шум:

— «Вернуться дано четырем из пяти…» Значит, пойдут пятеро! Кто это?

— В стихах не сказано?

— Четверо вернутся — вот что там сказано! Симеон легонько постучал палкой по столу.

— Друзья мои, тише! — сказал он. — Дайте Джозефу закончить.

Литейщик слегка поклонился слепому травнику:

— Спасибо, Симеон. Но я уже закончил. Я видел еще водоворот, пламя, слышал звуки сражения, а в это время Мартин громко произнес:

Сакстус дописал и взглянул поверх очков:

— Так. Похоже, ты закончил.

— Больше ничего не помню, — сказал Джозеф, садясь на свое место.

Тарквин положил на свою тарелку салат и грибной пирог, налил в кружку октябрьского эля и сказал:

— Прекрасно! Теперь осталось только разгадать все загадки и выяснить, что означает это таинственное послание.

Сестра Шалфея только лапами всплеснула:

— Ты разве не видишь, Джозеф устал! Да и отец аббат тоже. Никаких головоломок! Симеон тихонько постучал по столу палкой:

— Тише, тише. Думаю, все мы устали, да и час уже поздний. Лучше всего пойти спать, может, во сне что-нибудь и придумаем.

— Прекрасный совет, друг мой, — сказал Сакстус, поддерживая Симеона. — Отдохнем и подумаем, а завтра все решим. Утро вечера мудренее.

Рассвело. Сияющее солнце высушило росу в саду и на лужайках. Завтракали рэдволльцы на свежем воздухе — у главных ворот западной стены. Возле подножия лестницы на траве брат Фингл и Дарри Дикобраз поставили блюдо с яблочными пирожками и мятный чай. Сестра Шалфея и брат Маллен катили по тропинке тележку, поскрипывавшую под тяжестью мисок с фруктовым салатом. Рядом бежали малыши и визжали. Шалфея грозила юным воришкам большой ложкой, они увертывались и каждый раз успевали стянуть какой-нибудь приглянувшийся кусок. Тут вмешалась матушка Меллус:

— Ну-ка брысь отсюда, негодники! Вот что, поднимайтесь-ка на стену и сторожите там зубцы, а я пришлю вам завтрак наверх.

Малыши умчались, оглашая воздух воинственными криками.

Сакстус сидел на траве, прислонившись к стене спиной, и смотрел на взволнованных рэдволльцев.

— Доброе утро. Вижу, кое-кто уже разрешил одну, а то и две загадки. Сегодня мы наверняка узнаем имена тех, кого выбрал Мартин.

Джозеф улыбнулся и пожал плечами:

— Пойду я. В нашем аббатстве нет другого мышиного отца «с бородою седой».

Меллус встала со своего места и села рядом с ним.

— Уж кому идти, как не Литейщику? Речь-то идет о его дочери, — сказала она. — Как бы мне хотелось снова стать молодой и сильной, чтобы отправиться с вами. Раф пробормотал:

Звонарь, который «хотел бы остаться», — это ведь я. Я никогда не уходил из Рэдволла, да, честно говоря, и не хотел бы никуда уходить. Аббатство — мой дом, и я его люблю.

В это время Дарри Дикобраз плюхнулся от восторга на землю и, задрав вверх все четыре лапы, завопил:

— Меня тоже выбрали! Мартин сказал, что я тоже пойду! Помните строчку: «Разделит все тяготы друг твой в пути»? Это же про меня! — Он обнял Рафа и сказал: — Не бойся, Раф! Это будет настоящее приключение!

Раф сел поближе к Дарри:

— А после всех приключений мы вернемся обратно в Рэдволл.

Меллус посмотрела на Кротоначальника. Он качал бархатной головой и бормотал себе под нос:

— Хур-р, это самое… Мартин сказал, что и я тоже пойду.

Джозеф уставился на крота:

— Конечно, «копающий землю» — это ты! Но крот продолжал покачивать головой:

— Лучше бы это был не я. Нам нужна лодка, я чувствую это своим копательным когтем. Хур-р-р, уж лучше идти пешком, чем плыть на какой-то посудине. Ужасно, это… боюсь утонуть. Но если Мартин велел — я отправляюсь!