ГЛАВА 9

Из записей белки Краклин, летописицы аббатства Рэдволл в Стране Цветущих Мхов:

«О, Тысяча Сезонов! Конечно, я стара, в этом нет больше ни малейшего сомнения. Прекрасный весенний день, солнышко ласково греет стены аббатства и Лес Цветущих Мхов, и все звери от мала до велика высыпали играть на лужайку. Только я сижу здесь и пишу в одиночестве… Ладно, кто-то ведь должен делать и эту работу. Хотя в молодости я никогда не поверила бы, что буду сидеть за печкой с пером в лапах; в молодости вообще с трудом веришь в старость.

Да, немного уж осталось моих сверстников в этих стенах: аббатиса Пижма, моя добрая подруга, первая ежиха-настоятельница Рэдволла; Фиалка Полевка, наша неугомонная медсестра… Кто еще? А, конечно, Перекоп — Кротоначальник да хранительница запасов Порция, два самых высокопоставленных крота в аббатстве. Еще я да Арвин, вот и весь счет.

Арвин — наш Воитель. Кто бы мог подумать, что из этого непослушного бельчонка вырастет такой храбрый и всеми уважаемый зверь, слава о котором разнесется по Стране Цветущих Мхов!

Вот и все мои сверстники. Остальные уж давно и счастливо ушли в солнечные луга, хотя память о них и об их добрых делах живет в нас и по сей день. Жаль, что давненько в аббатстве не бывало ни барсуков, ни зайцев. Не то что раньше…

Да, я становлюсь старой брюзгой. В детстве мы шутили и смеялись над такими. Все, хватит! Если я посижу здесь еще немного, я совсем засохну от воспоминаний у этой печки или поджарюсь, как пирожок. Нет, пойду взгляну, как они там играют. Может, еще не поздно присоединиться? Весна все-таки…»

Настоятельница Пижма присела, и мячик, сделанный их мха и бечевки, просвистел над ее головой. Она весело состроила рожицу маленькой мышке, которая его кинула.

— Ага, Слоечка, промазала!

Слоечка топнула лапкой и крикнула в ответ:

— Вы не должны были приседать, это нечестно! Стойте как стояли!

Кротенок позади Пижмы подобрал мячик и уже собирался им запустить, но тут незаметно подкралась Краклин. Она проворно подобрала мячик и сама запустила им в Пижму, попав ей прямо в спину. От мягкого толчка настоятельница обернулась, смешно изображая немыслимую ярость:

— Это что еще такое? Кто кинул мяч, признавайтесь!

Краклин выглядела как сама невинность.

— Это не я, Матушка! Она строго посмотрела на малышей:

— Ну, признавайтесь, шалуны, кто это сделал! Все покатились со смеху, когда совсем маленький несмышленый кротенок по имени Губби показал лапкой на Краклин:

— Это она, хурр-хурр! Я видел, как она брросала!

Краклин сделала вид, что испугалась.

— Нет-нет, это не я, это он! — И она указала на Губби. — Мы все видели, правда? Это повергло малышей в полный восторг. Еще бы, не каждый день видишь, как летописица проказничает наравне с кротятами. Они запрыгали, хлопая лапками и указывая на Краклин:

— Это она! Это она! Ежиха сняла с себя мячик, который прилепился к иголкам, и с серьезным видом принялась отчитывать белку:

— Как не стыдно! Кинуть мячом в саму настоятельницу! Ай-ай! Я лишаю вас ужина, отправляйтесь в постель, уважаемая!

Последняя фраза совсем доконала малышей — они повалились на траву животами кверху, дрыгая лапками и захлебываясь от смеха.

Показались Кротоначальник Перекоп и белка Арвин Воитель в сопровождении еще нескольких кротов. Они направлялись в сторону южной стены и что-то шумно обсуждали, но, завидев настоятельницу Пижму, приостановились и начали перешептываться. Потом, приняв решение, продолжили путь и, проходя мимо, кивнули как ни в чем не бывало:

— Добррый день! Добррый день и вам! Краклин бросила взгляд на Пижму:

— Мне кажется, они что-то задумали. Эй, Арвин! Что за спешка? Куда это вы собрались?

— Да ничего особенного. Прросто пррогуляться! Пижма тут же взяла Краклин за лапу и повела вслед за ними.

— Ты права, они что-то задумали. Прогуляться они идут, как же! Пойдем-ка посмотрим, в чем там дело. Ребята, продолжайте игру без нас! Да смотрите, чтоб без подвохов!

За кустами, растущими по всему периметру стены, Перекоп и другие окружили крота по имени Топотун:

— Так в чем там дело, объясни нам еще раз. Топотун указал лапой на несколько участков в кладке.

— Прриглядитесь, хурр, прристальней, хурр-хурр. Видите?

Краклин и Пижма внезапно выросли рядом с ними. Настоятельница набросилась на Арвина:

— Что здесь происходит? Вы что-то скрываете от меня! Я требую объяснений!

Арвин уже спустился к самому основанию стены и тыкал красные песчаные кирпичи ножом. Он поднял взгляд на Пижму и ответил как можно спокойнее:

— Даже не знаю, как Вам объяснить. Мы и сами еще не разобрались. Топотун говорит, что стена осыпается, но, возможно, он ошибается. Вот мы пока и не стали тревожить Вас зазря, Матушка, потому что у Вас и так много дел…

Пижма возмущенно прервала его:

— Что значит «и так много дел»?! Южная стена осыпается, а вы считаете это недостаточным поводом, чтобы потревожить меня? Да кем вы меня считаете в таком случае — настоятельницей аббатства или глупышкой с мячиком?!

Перекоп с достоинством отдал честь и осторожно произнес:

— Прростите, но несколько минут назад мне показалось, что Вы игррали в мяч, когда мы прроходили мимо, хурр-хурр.

Глаза Пижмы сверкнули.

— Ерунда! А ну-ка, покажите мне стену!

Остаток дня они провели, обследуя южную зубчатую стену по всей длине. Стена осыпалась, более того, она как будто набухала изнутри. Они проверяли кладку; они взбирались на стену и кидали веревку с грузом, а потом прижимались щекой к стене и скашивали глаза, сравнивая степень ее натяжения и изгиб в разных местах; они горячо спорили, обсуждая сложившееся положение. Вывод был неутешительным. Южная стена рушилась.

ГЛАВА 10

Ночь опустилась над аббатством Рэдволл, и огни Большого зала засветились сквозь витражи, отбрасывая длинные разноцветные блики света на лужайку. Старинное здание с массивными арками торжественно возвышалось на фоне Леса Цветущих Мхов. Все оно, начиная с колокольни и заканчивая зубчатыми стенами, было символом надежности, комфорта и благополучия всех рэдволльцев, считающих ее своим домом.

Большинство жителей Рэдволла одевались просто и скромно, но сестра Фиалка Полевка обожала кружева и оборки. Шелестя нижними юбками, она суетливо выскользнула из парадных дверей аббатства, держа в лапах светильник и недовольно бормоча. Ночной бриз игриво подхватил ее накидку и ленточки капора. Медные тяжелые колокола Рэдволла звучно пробили время ужина.

Настоятельница Пижма и ее окружение все еще были у северного фронтона, обследуя стену. Перекоп ласково погладил камни.

— Слава сезонам, хурр-хурр, что хоть северная стена, да и дрругие, крроме южной, в целости и сохрранности!

Арвин поднял фонарик и осветил лицо настоятельницы, с тревогой вглядываясь в его черты:

— Он прав, Пижма, это просто здорово, что все остальные стены так же крепки и надежны, как в год их возведения! Пижма устало потерла глаза:

— Так-то оно так, да только в этом мало проку, если южная стена может рухнуть в одночасье.

К ним торопливо приблизилась Фиалка; ленты ее капора широко развевались на ветру.

— Матушка настоятельница! Там же ужин остывает! Мы не можем приступить к вечерней трапезе без Вас! Ох, да вы только посмотрите все на себя — лапы грязные, одежда в колючках, что за вид! Краклин, а я-то думала, ты поможешь уложить малышей… Ох, теперь вообще неизвестно, когда бедняжки доберутся до кроваток, раз их до сих пор даже не покормили! А еще, кстати…

Ее прервал строгий голос Арвина:

— Хватит, сестра Фиалка, мы всё поняли. Полевка надменно поджала губы, и Пижма быстро вставила, пользуясь паузой:

— Спасибо, сестра, мы скоро будем. А вы пока что побудьте за меня и велите начинать ужин. Но спать пока никого не укладывайте, я должна всем сообщить что-то важное.

Фиалка приосанилась, гордая возложенной на нее миссией. Краклин смотрела ей вслед, пока они шли к пруду умываться перед ужином.

— Знаете, мне порой кажется, что неплохо было бы разок прищемить ей хвост.

— Сестра Фиалка обязательна и исполнительна, — ответила Пижма, подавив улыбку. — Просто иногда она слишком усердствует. Но всем нам неплохо было бы подзанять у нее внимания к мелочам.

Вообще-то завтраки, обеды и ужины в Рэдволле сопровождали гул голосов и звон тарелок. Вот и сейчас все в Большом зале ели и переговаривались через стол.

Многие взрослые сажали малышей на колени, разделяя с ними обильную трапезу, а те были счастливы тем, что сегодня можно подольше не ложиться спать.

Арвин и другие подошли к столу вслед за Пижмой. Добрая настоятельница сделала знак Фиалке, чтобы та оставалась, где сидит, — на большом стуле во главе стола. Шутливо подтолкнув мышку Слоечку и кротенка Губби, Пижма уселась между ними на маленькой скамеечке, приговаривая:

— Подвиньтесь-ка, толстяки… Расселись тут… Честным зверям сесть негде!

Слоечка оторвалась от тарелки с супом и подвинулась, освобождая побольше места.

— Сами Вы толстуха… И почему это Вы опоздали?

Губби с набитым тортом ртом ответил за настоятельницу:

— Было… много… дел… хурр… я пррав?

Пижма налила себе супа и подмигнула кротенку:

— Еще бы, конечно прав! Очень много дел, приятель.

Ужин продолжался, звери переговаривались, никто никуда не спешил. Когда в аббатстве ели, не принято было смотреть на часы. Наконец, когда Пижма решила, что время пришло, она поднялась и кивнула Фиалке. Та позвонила в маленький колокольчик. Все примолкли и зашикали на малышей. Пижма обратилась к собравшимся:

— Друзья мои, я должна сообщить вам кое-что важное. Повода для беспокойства нет, но Перекоп, Арвин, Краклин и я проверяли сегодня стены аббатства и обнаружили, что южная стена в опасном состоянии, хотя причины этого пока неясны.

Выдра Шэд, Хранитель Ворот, тут же откликнулся:

— Что надо делать? Мы готовы.

Пижма подала знак Перекопу, и он ответил за нее:

— В первую очередь, хурр-хурр, надо разобраться, в чем дело, а потом исправить неполадки.

Вслед за ним заговорил Арвин:

— Главное, без паники. Но кое-какие правила придется установить, чтобы все вы были в безопасности. Завтра же южная стена будет огорожена. Не ходите туда. Просто живите как жили, но следите за малышами, чтобы они не играли в опасной зоне. Если стена рухнет, рядом с ней никого не должно быть.

Шум пронесся по залу:

— Они хотят разрушить южную стену! Южная стена рухнет!

Вдруг Фиалка Полевка вскочила на стол и со всего размаху кинула об пол огромное глиняное блюдо. Раздался звон, все смолкли. Фиалка только этого и ждала.

— А ну-ка тихо! — воскликнула она. — Вы что, совсем забыли, как себя вести? Вы, брат Трудолюб, и вы, брат Постенник, быстро уложите малышей спать. Остальные выдохните, вдохните и вспомните о том, где находитесь. А ты, Арвин Воитель, поведай всем о своем плане!

У Арвина не было никакого плана, но он спокойно вышел на середину зала и заставил голос звучать уверенно:

— Мой план, да… Так вот, мой план состоит в том, что Кротоначальник Перекоп и его подчиненные займутся сносом стены и возведением заново. Они сами выберут себе помощников. Работа будет вестись посменно, так что закончим быстро. А пока что наш друг Шэд призовет капитана выдр Шкипа с командой, и вместе с теми из нас, кто посильнее, они составят отряд для патрулирования аббатства и окрестностей. Повода для паники нет. Уже многие сезоны ни один враг не показывался в этой части Страны Цветущих Мхов.

Пижма зааплодировала, и вскоре все звери присоединились к ней, успокоенные и воодушевленные.

Позже, когда все улеглись спать, в Пещерном зале был собран совет во главе с настоятельницей. Пещерный зал был поменьше и поуютнее Большого, и Пижме удалось найти минутку, чтобы в уголке перекинуться с Краклин парой слов:

— Какое там «прищемить хвост»! Фиалка была великолепна — как ловко она всех поставила на место! Советую тебе переменить мнение о ней.

Белка повела плечом:

— Ну да, она может, когда захочет. Ладно, беру свои слова обратно.

До поздней ночи совет обсуждал проблему южной стены и меру риска в случае ее падения. Наконец крот Перекоп подвел итог:

— Итак, хурр-хурр, мы не можем устранить причину прежде, чем мы ее обнаружим. Всем надо хорошенько выспаться, а завтра с новыми силами приняться за работу.

Арвин долго ворочался и не мог уснуть. То, что случилось со стеной, беспокоило его и расстраивало, он мучительно искал ответ, в чем же дело и почему она рушится. Наконец, уже под утро, он забылся. Во сне к нему явился сам Мартин Воитель, заложивший стены аббатства много сезонов назад, хотя образ его, украшающий сейчас гобелен Большого зала, был все еще молод и свеж. Так уж повелось, что в особо трудные времена Мартин являлся по своему выбору во сне кому-нибудь из рэдволльцев, чтобы наставить и утешить.

Вот и сейчас Арвин видел во сне, как мышь-воин приближается к нему в клубящемся облаке вечности и от нее исходят уверенность, сила и покой. Арвин понял, что вот сейчас он услышит что-то очень важное, и почувствовал тот трепет, который всегда испытываешь перед лицом судьбы. Мартин Воитель произнес:

К сожалению, на следующий день Арвин забыл этот сон.

ГЛАВА 11

Могучая армия Бродяг припала к земле, дрожащая, промокшая, замерзшая и голодная, среди обломков кораблей. Никто не мог предположить, сжигая жилища, что ночью с юго-востока налетит такой страшный шторм. Сначала хлынул ливень, и тяжелые капли дождя затушили костры, вокруг которых спали крысы, хорьки, ласки, горностаи и лисы. А потом пошел град размером с голубиное яйцо, да еще наводнение, и ураганный ветер погнал все это вдоль берега. Те корабли, что были в воде, тут же отнесло в море и раскололо о скалы. На берегу осталось лишь четыре судна, и звери сражались за место в укрытии.

Дамуг Клык с особо приближенными заняли каюту капитана, остальным было предоставлено искать себе место на палубе. На заре дождь и град стихли, но ветер был по-прежнему силен и немилосерден. Дамуг подполз ближе к угасающему камину в бывшей каюте отца, стуча зубами от холода, и стал искоса посматривать на Длинношея, разогревающего грог.

— Хватит возиться! Он уже готов, давай сюда!

Выбивая зубами дробь о край кружки, Дамуг принялся жадно пить. Когда на дне осталось совсем немножко и Острейший почувствовал, что больше в него не лезет, он протянул остатки Длинношею. Тот жадно проглотил их, боясь, что Повелитель передумает.

Сквозь щели в старых досках Дамуг смотрел на павшую духом армию.

— Мы двинемся в глубь материка прямо сейчас. Там непогода не станет трепать нас так, как на берегу. Найдем лес, воду и пищу; разобьем лагерь; наберемся сил и двинемся вперед.

Длинношей суетился вокруг Повелителя, отряхивая мантию и приговаривая:

— Конечно, двинемся… Конечно, не достанет… Наберемся сил, да… И двинемся на запад… мстить той барсучихе за вашего отца…

Шмяк!

Большой лапой Великокрыс схватил ласку за горло и швырнул на старую койку, жалобно скрипнувшую. Потом подскочил и, усевшись на Длинношея сверху, заорал, сопровождая каждое слово ударом:

— Никогда… не упоминать… имени… этой… барсучихи-убийцы… при мне!..

Дамуг был вне себя. Но когда немного выдохся, он прошипел:

— И даже думать о ней не смей — убью! Разъяренный Повелитель вышел из каюты, схватил первого попавшегося хорька и заорал на него:

— Быстро бить в барабаны! Мы выступаем на север!

В армии Бродяг было четыре капитана, каждый из которых командовал сотней солдат. Очень скоро они выстроились в колонны по пять и пошли маршем в направлении от берега.

Дамуг шел во главе. Справа и слева маршировали по шесть крыс, стуча в большие барабаны. Рваные знамена с изображением разнолезвийного меча развевались на ветру. Их древки были украшены хвостами убитых зверей, а наконечники увенчаны черепами врагов Бродяг.

Горностай Бор и лис Сиг были офицерами Разведки, и у каждого было по сорок солдат. Они шли в левом фланге в основной колонне.

Бор оглянулся на берег, от которого они отходили все дальше и дальше, и сказал:

— Все, братан, больше нам не плавать. Не любит этого новый Острейший.

Сиг прищурился от ветра.

— Что правда, то правда. Я тебе больше скажу — и Саламандастрона нам не видать. Дамуг боится не только кораблей, еще больше он боится Красноокой Крегги.

Бор кивнул и погладил кортик.

— Острейший не должен бояться, а, братан? Ну, я прав, да? Так вот, напугать бы его, как ты считаешь?

Сиг недобро усмехнулся и сплюнул.

— Да, стоит. Как-нибудь ночью, чтобы без подстав, всадить ему кортик по рукоятку, и самим возглавить Бродяг.

Бор мечтательно прикрыл глаза на секунду.

— Вот-вот… Точно… Развернуть всех на юг и править как два короля…

Длинношей плелся, спотыкаясь, в хвосте. Его горло было повязано куском старого пледа. Не так-то легко оказалось быть советником при Острейшем. Он собирался переждать несколько дней, прежде чем снова втираться в доверие, а пока держался подальше от Дамуга.

Чесун и Чихун маршировали как раз перед ним, в последней пятерке одной из колонн. Чесун поймал на себе взгляд Длинношея и подмигнул:

— Ну что… как сегодня, это… настроение у господина?

Длинношей попробовал ответить, но издал только болезненное бульканье.

Чихун насмешливо переспросил у Чесуна:

— Что он сказал? Я не расслышал. Полусонный Чесун равнодушно помотал головой:

— Что-то типа «буль-буль-буль», я не понял, что это значит.

— Что это значит? Да ты сам говорил бы сейчас то же самое, если б потащил вчерашний тяжеленный штурвал, вот что!

— Кому там известно о вчерашнем тяжеленном штурвале?! — донесся голос толстого горностая из предыдущей шеренги.

— Да это я вчера пнул один ненужный… Какой штурвал? О чем ты, приятель? Не знаю я никакого штурвала!

Но тут встрепенулся Чесун:

— Точно, Чих, я вспомнил! Вчерашний штурвал! Ты его выбросил и угодил прямо в… Ау-у-у! Чего ты щиплешься!

Ветер дул все утро, а к полудню стало накрапывать. Тогда Дамуг Клык отдал команду барабанщикам:

— А ну-ка выбивайте двойную дробь, чтобы все пошевеливались. Впереди лес.

Разведчиков с Офицерами во главе отправили вперед прочесать окрестности. Место оказалось идеальным для лагеря. Там были и озерцо с большим количеством рыбы, и множество жирных перепелок. Когда перевалило за полдень, армия была уже надежно укрыта от дождя и ветра густой листвой и стволами деревьев. После холодной зимы, проведенной на открытом побережье, это казалось роскошью.

Бор и Сиг уютно устроились под крушиной, натянув старую парусину на склоненные ветви. Потом они развели небольшой костер и принялись жарить сочную перепелку. Длинношей тоже был с ними, но прятался за свесившимися краями парусины, нервно выглядывая время от времени и испуганно следя за снующими туда-сюда Бродягами.

Наконец Бору это надоело, и он стал подшучивать:

— Чего прибился-то, братан? Подумаешь, покушаешь с друзьями!

Но Длинношей лишь пригнул голову, завидев приближающегося капитана.

— Тебе легко говорить, а вот что скажет Дамуг, если узнает, что я прохлаждаюсь, да еще с такой-то парочкой?

— Да брось, ничего он не узнает, если сам не проболтаешься, — ответил Сиг, переворачивая перепелку. — Давай-ка не дрейфь! Подкрепись лучше, это нервишкам помогает… От тебя и требуется-то только одно: скажешь нам, где Острейшество будет почивать да сколько при нем будет охраны, — и ладно.

Бор принялся точить кортик о высокий камень.

— А, да завтра кто захочет знать, с кем ты был, а с кем — не был. Дамугу будет не до тебя, он уже будет папочку аукать в Темном Лесу, ха…

Чихун развел костер и с надеждой смотрел на Чесуна, приближающегося со стороны озера.

— Что-то ты мокро выглядишь. Поймал что-нибудь?

— Почти. Но меня столкнули в воду, — ответил Чесун, устало подсаживаясь к костру и зябко поеживаясь.

— Что значит «почти»? И кто это тебя столкнул, ты и сам-то не доходяга.

— Да тот самый горностай, помнишь? Толстый, в которого мы штурвалом угодили.

— А, ну тогда понятно… Ладно. А ты вообще ничего не принес?

— Вот только это, — и Чесун извлек из рукава немного водорослей. — Может, сгодится на суп? Витамины все-таки.

Чихун брезгливо скривился:

— Выброси эту гадость, еще чего не хватало… Но когда Чесун уже отвел лапу, чтобы швырнуть бурые стебли, приятель его остановил:

— Ладно, это лучше, чем ничего. Набери воды в мой шлем и поставь на огонь. Суп из водорослей лучше, чем пустой живот.

Дамуг громко рыгнул и продолжил жадно обсасывать рыбьи кости. Вдруг из-за спины донесся шепот:

— Ваше Острейшество! Великокрыс пригнулся, парализованный страхом.

— Это ты, Грабля? — спросил он тихо.

— Да, это я, — ответил крыс, не вылезая из укрытия. — Длинношей сидит с Бором и Сигом. Из того, что расслышал, я понял, что они сделают вылазку сегодня ночью.

Дамуг Клык улыбнулся и прикрыл глаза.

— Хорошо сработано, Грабля. У меня есть принцип: всегда следи за следящим. Отлично, я успею подготовиться к их приходу. Иди и будь начеку.

ГЛАВА 12

Русса Бездома подбросила сухих веток в костер и посмотрела на небо в просвете деревьев. Сегодня утром оно было серым, как грифельная доска.

— Что-то пасмурно… Если пойдем прямо сейчас, на нас сразу же нападут.

Таммо оторвался от горячего мятного чая, который он медленно пил из большой кружки.

— Ты думаешь, враги где-то поблизости? Ты же говорила, что они предпочитают атаковать на открытом пространстве.

— Так-то оно так, да только день сегодня неподходящий для того, чтобы вылезать из-за стволов на холодный дождь и ветер, когда можно, не дожидаясь, напасть прямо здесь. Сейчас они, должно быть, как раз подкрадываются поближе.

Таммо издал нечленораздельный звук и схватился за кинжал.

— Русса, ты уверена?!

Русса подбросила еще веток в огонь.

— Как никогда, приятель, — или я ничего не понимаю в их повадках!

Таммо поразило ее спокойствие.

— Так что ж ты сидишь себе, веточки подклады-ваешь?! Давай делать что-нибудь! Надо же предпринять… я не знаю… подготовиться, что ли…

Русса спрятала рюкзак за кустами, потом порылась в кошелке и извлекла пращу и мешочек плоских камешков.

— Вот, это тебе. Надеюсь, умеешь пользоваться? Таммо радостно схватил оружие:

— Еще как! Да в Лагере Кочка я был первым в этом деле!

Русса внимательно осмотрела свой посох.

— Ну хорошо. Действовать будем так: я буду нападать сверху, ты будешь отражать удары прямо здесь. Пользуйся пращой, не доставай кинжал прежде, чем кто-нибудь из них окажется слишком близко, но тогда уж и не зевай. Все, готовься. Они приближаются, я слышу… О, да их немало! Ладно, будет нам работенка!

Таммо услышал хруст веток и вой.

— Это один из них! Держись!

Таммо быстро обернулся, но Руссы уже не было рядом. Внезапно из-за поваленного дерева вынырнул крыс и пошел на зайчонка. Таммо отреагировал мгновенно. Он размахнулся пращой и всадил камень прямо в лоб врага. Тот пошатнулся и упал. Зайчонок испытал ужас пополам с облегчением, но разбираться не было времени. Он инстинктивно почувствовал, что в ближайших кустах кто-то есть, размахнулся и запустил туда камнем. Тут же послышался вой — камень угодил кому-то в голову. Таммо немного пробежал вперед и остановился, чтобы зарядить пращу, но тут плечо его сжала когтистая лапа.

— Ага, попался!

Вдруг послышался свист; зверь рухнул. Откуда ни возьмись выскочила Русса и помахала Таммо посохом.

— Нет ничего лучше этого оружия! Держись, Тамм! Их больше, чем я представляла.

Лес ожил от воинственных криков. Мимо уха Таммо просвистела стрела и вонзилась в ствол. А потом они показались из-за деревьев — скопище разъяренных врагов, вооруженных до зубов. Размахивая пращой, Таммо отступил несколько шагов назад, но лишь убедился, что и там враги. Куда бы он ни повернулся, они наступали отовсюду. Откуда-то сверху свалилась Русса и встала рядом с ним. Она недобро улыбалась.

— Ну что, приятель? Должна признаться, на такой прием даже я не рассчитывала. Они окружили нас. Жаль, что первый же твой бой оказался таким страшным и беспощадным. Одно утешает: если мы погибнем вместе, мне не придется идти к Дум с дурной вестью.