ГЛАВА 45

Майор Ловкач Леволап стоял у пролома в южной стене рядом с капитаном Молния. Они встречали отряды выдр и водноежей, которые приближались к аббатству, чтобы воссоединиться с силами рэдволльцев.

— Сто десять — сто двадцать, не больше, — подсчитал их майор. — Да, не густо…

Лейтенант Морион и Валери Валериана, составлявшие список воинов для предстоящей битвы, склонились над бумагой.

— Доложите об общем количестве, ребята, — обратился к ним Ловкач Леволап.

— Нас не так чтобы много, майор, — сказал Морион, вытирая с пальца чернила, — но все настроены решительно. Пятьдесят рэдволльцев, тридцать белок, собравшихся со всего Леса Цветущих Мхов (кстати, все они прекрасно владеют луком и пращой). Также отряд командора из сорока выдр — жаль, что их всего сорок, это очень опытные воины, они хорошо знают свое дело.

Майор одернул зеленый бархатный мундир, весь в заплатках после того, что ему пришлось пережить.

— Ну что ж, лейтенант, постараемся выиграть бой теми силами, что у нас есть, и не роптать на судьбу. Землероек и ежей посчитали?

— Так точно, господин. Всего сто шестьдесят три. Добавьте к этому наш Отряд в составе двенадцати зайцев из расчета, что Мидж, Таммо и Гром Стальная Челюсть вернутся целыми и невредимыми.

Майор быстро подсчитал в уме общее количество:

— Итак, нас почти триста. Да… Ну что ж, Валери, а как мы вооружены?

У Валери результаты были чуть лучше:

— По высшему разряду, господин! У каждого зверя есть именное оружие, которым он владеет в совершенстве. Кроме того, в колокольне имеется склад оружия: мечи, сабли, кинжалы и дротики всех мастей. Звонарь Дингдон сказал, что они в нашем полном распоряжении.

Молния вытащила рапиру и, сбив яблоко с соседней ветки, потерла его о рукав.

— Хм, если б я знала, что нас будет триста, я велела бы Миджу передать Дамугу, что нас будет двести. Всегда хорошо иметь сотню про запас. Я-то думала, что мы наберем хотя бы четыреста… Ладно, сделанного не воротишь. — И она протянула яблоко майору. Тот с хрустом откусил большой кусок. В этот момент к ним подбежала Фиалка. Она немного задыхалась от быстрого бега.

— Пропали настоятельница и еще несколько наших друзей. Что делать?! Все заняты, никто не занимается поисками. Сделайте же что-нибудь, майор! Прикажите найти их!

Видя, что она сильно взволнована, Ловкач Леволап постарался ответить как можно мягче:

— Видите ли, я очень хотел бы помочь вам разыскать ваших друзей. Но я не могу. Мы идем на войну. На настоящую войну. Мы уже выступаем. Ни одного воина я не могу оставить в аббатстве — силы и так не равны. Так что не обижайтесь на нас, моя дорогая, и постарайтесь что-нибудь предпринять сами.

Подбородок Фиалки дрогнул.

— Ну что ж, майор, сами, так сами. Справимся! Она развернулась и решительно пошла прочь. Молния грустно улыбнулась.

— Вот кого надо бы на поле боя. Она точно не оставит камня на камне!

Повара Гуосима — Партизанского Союза землероек постарались на славу, и на столах дымился роскошный прощальный обед. Шесть котлов овощного рагу, октябрьский эль, круглые головки белого сыра и мягкий хлеб. Все уплетали за обе щеки.

Майор Ловкач Леволап совещался с командирами:

— Что ж, решено: не сдаемся ни при каких условиях. Сражаемся до последнего.

После обеда вышли на лужайку для построения. Матушка Хлопотунья стояла здесь же на солнышке, покачивая коляску с Руссано и тремя совятами. Вокруг них толпились малыши, с любопытством поглядывая на построение.

— Итак, для тех, кто меня еще не знает, я представлюсь: майор Ловкач Леволап! — громко крикнул майор. — Я прибыл из Саламандастрона с Дозорным Отрядом и взял на себя ответственность за предстоящий бой. Я — главнокомандующий, хотя приказы большинство из вас будут получать от своих непосредственных командиров. На нас надвигается тысячная армия Бродяг. Аббатство у них на пути. Для того чтобы защитить мирных зверей, мы решили принять сражение вне стен аббатства. Место сражения уже выбрано. Хочу, чтобы все вы осознавали, на что идете: Бродяг намного больше, чем нас, но это не значит, что у нас нет шансов. Ни одного сантиметра мы не уступим без боя! Я клянусь, что с саблей наголо буду биться до последнего дыхания и не отступлю ни на шаг!

Все воодушевленно закричали:

— Ура! Смерть врагам! Мы не сдадимся! Майор поднял лапу, призывая к молчанию:

— Благодарю вас, друзья. И все же я призываю вас: подумайте еще раз, взвесьте все. Война есть война, и с этим ничего не поделаешь: да, не все вернутся домой. Так что если у вас есть семьи, есть малыши, о которых, кроме вас, некому позаботиться, откажитесь от боя и ступайте домой.

Вперед выступила старая выдра:

— Прошу прошения, майор, можно я скажу? Вот у меня дома малыши, так я ведь ради них и иду в бой. Все мы идем сражаться не только за аббатство, но и за будущее наших детей. Мы хотим оградить весь мир от злого и беспощадного вражьего племени, так, ребята?

— Так! Так! Молодец! — подхватили все.

Потом вперед выступила Матушка Хлопотунья и протянула майору сверток:

— Примите это от мирных рэдволльцев, майор. Мы сами соткали его. Это — боевое знамя.

Командор и Арвин, стоявшие по обеим сторонам майора, взяли сверток и развернули. Это была широкая зеленая скатерть, и на ней красными нитками была вышита большая буква «Р» — символ Рэдволла.

Внутри оказался еще один маленький сверточек.

— Это, конечно, не бархат, — смущенно проговорила Матушка Хлопотунья, — но все же, может быть, он вам пригодится…

Полковник развернул на лапах новенький мундир. Потом наклонился и тепло обнял старую белку:

— Спасибо вам, это замечательный подарок. В нем и пойду. — Он тут же сбросил старый китель, на который налетели малыши, борясь за право поносить его, и примерил новый. — В самый раз!

Командор нацепил знамя на высокую пику и поднял над головой. Оно хлопнуло на ветру зеленым крылом, словно осеняя собравшихся, и радостно повернулось буквой «Р» в направлении поля боя.

— Ура! Да здравствует Рэдволл! — разнеслось по всей округе.

Руббадуб выбил марш, и армия двинулась в путь. Рэдволльцы долго стояли у ворот, маша им вслед платками, косынками и панамками.

— Надеюсь, они вернутся, — грустно вздохнула Фиалка Полевка.

— Хурр, очень жаль, что вернутся не все… Такие храбрецы! Такие храбрецы… — прожурчала в ответ Хранительница запасов Порция.

ГЛАВА 46

Чесун и Чихун стояли над Миджем с Таммо, наставив на пленников копья. День клонился к вечеру, а шансов на спасение не прибавлялось. Крысы следили за каждым их движением.

Костер стал понемногу гаснуть. Из-под толстого слоя грима Мидж подмигнул Таммо: это был знак действовать. Таммо скосил глаза в ту сторону, где снаружи караулили Прохвост с дружками, и стал незаметно сдвигаться левее, так, чтобы снаружи его не было видно. Мидж резко встал, но копье тут же уперлось ему в грудь.

— Сидеть! Ты что, вздумал прогуляться, ничтожество?! — взвизгнул Чихун.

Мидж невозмутимо кивнул на догорающий костер:

— Надо бы, это… дровишек. Замерзнем ведь, а, браток?

— Я сказал «сидеть»! — Чихун, нахмурившись, посмотрел на костер. — Ладно, я сам схожу. Чесун, остаешься за старшего. Глаз с них не спускай!

Как только Чихун вышел, Мидж обратился к его медлительному приятелю:

— Эй, ты-то нас не боишься? Чесун криво улыбнулся:

— Да я что… Я, это… не-е, не боюсь.

Мидж подошел к нему, дружески посмеиваясь.

— Ну вот и славно. Что мы можем против такого вооруженного громилы, как ты? Посмотри только на свои мускулы! Да ты просто силач!

Чесун повернул голову, оглядывая себя со всех сторон. Мидж не зевал — он тут же нанес ему сильный удар камнем по голове.

— Вот так-то, отдохни, браток… Таммо, быстрее!

Таммо мгновенно забросал землей костер, и в палатке стало совсем темно. Мидж тем временем снял плащ с оглушенного Чесуна. Послышались шаги, Чихун вошел в палатку:

— У-у-у, что-то здесь ничего не видно. Ау-ууфф! Мидж накинул ему на голову плащ Чесуна, а Таммо дважды ударил по голове древком копья. Они быстро оттащили обоих Бродяг подальше от входа в палатку и осторожно выглянули убедиться, что Прохвост с дружками ничего не заметили. Те сидели у костра, разведенного поодаль. Приближаться они боялись, помня приказ Дамуга.

Мидж взял один плащ себе, другой протянул Таммо.

— Скидывай лохмотья, Тамм. Пора выбираться, скорее!

Зайцы быстро переоделись и скользнули за палатку.

— Бежим спасать Пепла! — прошептал Мидж.

Они пробрались через лагерь к реке. Цербер и другие караульные спали у потухшего костра. Ступая как можно тише, друзья подошли к клетке с белкой.

— Это Мидж и Таммо, — прошептал Мидж. — Веди себя как можно тише.

Они подняли засов, Таммо быстро перерезал кинжалом веревки, связывавшие Пепла. Подхватив его под онемевшие лапы, зайцы быстрым шагом направились прочь. Мидж шептал Пеплу на ухо:

— Если нас остановят, предоставь объясняться мне. Я скажу, что мы Бродяги и ведем тебя по приказу Дамуга к нему на допрос. Не переживай и ни о чем не беспокойся. Мы выберемся.

У Чесуна было два свойства: невообразимая заторможенность и удивительная способность быстро приходить в себя после побоев. Очухавшись, он выполз из палатки и сел, тряся ушибленной головой. К нему тут же подскочил Прохвост:

— Ты чего? Как ваши пленники — в порядке?

— Не знаю… Вдруг стало так темно… — промямлил Чесун.

Прохвост метнулся к костру и, схватив горящую ветку, ринулся в палатку. Он ткнул ею Чихуна прямо в ухо несколько раз, пока тот не пришел в себя, взвыв от боли:

— У-у-у! В чем дело-то?!

— Это я должен спросить, в чем дело! Где ваши пленники?! Где пророки?! Они вас надули и сбежали! Вот, посмотри, — их нет здесь, нет! Ты понял? Да, ну и задаст вам Дамуг… На вашем месте я бежал бы, куда глаза глядят, ребята. Оставьте пленников мне. Я догоню их. А вы исчезните поскорее, вот вам мой совет, и не поднимайте тревоги. Ну!

Чесун подставил Чихуну плечо:

— Это… пойдем… Ну их, Бродяг… Надо ноги делать… Ты Дамуга знаешь…

— Да, он из нас дух выбьет, не побрезгует. Впервые ты, пожалуй, прав. Пойдем.

Опираясь друг на друга и спотыкаясь, крысы поспешили прочь. А Прохвост отправился в погоню.

Беглецы пробирались вверх по склону через сонный лагерь. Все шло хорошо, даже слишком хорошо, и Таммо начал волноваться. Пепел обернулся и вдруг разглядел в темноте Прохвоста с дружками. Мгновенно оценив ситуацию, он бросился на землю, потянув зайцев за собой. Они оказались лежащими у костра рядом с группой похрапывающих Бродяг. Пепел потянул плащ Миджа, укрывая всех троих с головой.

— Лежите тихо, не двигайтесь, — прошептал он. Беглецы затаили дыхание. Враги прошли совсем рядом, Таммо даже расслышал, как Прохвост сказал:

— Идем вниз, к реке! Что-то подсказывает мне, что они направились к клетке с белкой.

Мидж смотрел им вслед, осторожно высунувшись из-под плаща. Когда те ушли, казалось достаточно далеко, троица осторожно поднялась и, стараясь не споткнуться о вытянутые лапы спящих, двинулась в противоположном направлении, вверх по склону. Вдруг послышался резкий крик:

— Ау-у-у!!!

Один горностай, переворачиваясь во сне, угодил лапой в костер. Прохвост обернулся и тут же увидел беглецов, освещенных пламенем. Мидж понял, что их засекли.

— Бежим! — крикнул он друзьям и первым подал пример.

Таммо и окрепший Пепел бросились за ним следом. Но белка еще не могла бежать слишком быстро, так что Миджу и Таммо волей-неволей приходилось его дожидаться.

Все же они бежали, бежали вперед, перевалили за холм, враги дышали им в затылок — тогда Мидж обернулся и что есть сил метнул копье. Двое преследователей упали, это дало немного времени, они вырвались вперед. Таммо крикнул:

— Гром! Гром Стальная Челюсть! Заяц-гигант услышал его и выскочил навстречу.

Как раз в этот момент Прохвост приблизился и, как следует прицелившись, метнул копье в Миджа.

— Пригнись! — крикнул Гром, загораживая друга собой. Свистящее копье воткнулось ему в бок.

У Таммо потемнело в глазах от ярости. Он схватил свое копье и одним точным движением метнул его в хорька. Прохвост рухнул, пронзенный насквозь. Его тело покатилось вниз, и посох Руссы оказался прямо у лап Таммо.

— Хороший бросок, Русса гордилась бы тобой, — прохрипел Гром.

Мидж и Пепел согнулись над гигантом, пытаясь помочь.

— Оставьте меня! Я задержу преследователей! — отстранил их Гром. По склону на них уже несся десяток Бродяг. — Вы не поможете мне! Бегите!

Мидж посмотрел на Таммо и сокрушенно покачал головой. Рана Грома была безнадежна.

— Я даже не могу вытащить копье, — отчаянно прошептал он. — Если я сделаю это, он сразу умрет.

Гром достал одной лапой лук и стрелы.

— Бегите, друзья мои! Сделайте это ради меня и всех тех, кому вы нужны! А я еще повоюю напоследок, ха-ха… Передайте майору, что, уходя на ту сторону, я прихватил десяточек с собой. Все, прощайте! — И Гром пустил первую меткую стрелу, сразу сразившую одного из приблизившихся врагов.

Зайцы и белка бросились бежать дальше, крича на прощание:

— Спасибо тебе, Гром! Мы не забудем тебя! Задай им соли с перцем! Смерть врагам!

Гром усмехнулся и пустил следующую стрелу не менее метко.

— Да уж задам, не сомневайтесь, друзья. Давайте, подползайте, вражеское племя… Вот так! И ты получи! Ага, не разучился я стрелять, даже с дырявым боком!

Когда оставшиеся в живых враги все же окружили его, он набрал в легкие побольше воздуха, из последних сил схватил копье и, громко крикнув: «Еу-ла-ли-а!!!», проткнул насквозь сразу четверых, после чего рухнул замертво. Его друзья были уже далеко, и Гром Стальная Челюсть вошел во врата Темного Леса с чистой совестью, не изменив себе и оставшись до последней минуты жизни бесстрашным зайцем.

ГЛАВА 47

Красноокая Крегга села, пробудившись от двадцатичетырехчасового сна. Рассвет только занимался. Она огляделась и зычно крикнула:

— Еу-ла-ли-а!!!

К ней тут же подлетели капрал Элбриг и сержант Удар Булава:

— Госпожа Крегга, что случилось?!

Она смотрела на них невидящим взглядом, который постепенно прояснялся:

— Ничего, просто сон. Очень плохой сон. Она поднялась, тряхнула головой и взглянула в направлении северо-запада. Сержант обеспокоено всматривался в ее черты, но было еще слишком темно.

— Все в порядке, сержант, — успокоила она его. — Я проголодалась.

Капрал тут же бросился к костру:

— Еще бы, вы ведь не ели два дня! Сейчас я все подогрею!

Альгадор и Шишечка, только что вернувшиеся из дозора, присоединились к троице. В молодости всегда хочется есть, особенно когда пахнет вкусно. Госпожа Крегга была задумчива и тиха, что было несвойственно ей. Она передала Шишечке дымящуюся кружку с чаем и тарелку медовых лепешек.

— Хорошо позавтракать с чувством выполненного долга, а? — улыбнулась она молодой зайчихе.

— Еще как! — согласилась Шишечка, набрасываясь на еду. — Особенно когда после этого можно часик вздремнуть и позавтракать еще раз вместе со всеми!

— Скажи, а сны тебе снятся? — задумчиво спросила Крегга.

— Сны? Да, снятся иногда. А что?

— Мне сейчас приснился сон, который был очень похож на реальность. Мне снилось, как погиб один очень храбрый воин — бесстрашный заяц. Во сне я кричала: «Еу-ла-ли-а!», я словно слилась с ним в предсмертном кличе. Это было там, на северо-западе. И чем дольше я вспоминаю свой сон, тем больше крепнет во мне уверенность: Бродяги там. Я чувствую!

Зайцы переглянулись, а госпожа Крегга продолжила:

— Как только взойдет солнце и все позавтракают, мы выступаем!

Барабаны Бродяг гулко выбивали страшную дробь. Боевые знамена и наконечники копий, украшенные хвостами и черепами, качались на ветру. Тощий крыс-шпион Грабля крутился у палатки Дамуга в ожидании выхода Острейшего.

И вот Дамуг показался на пороге. Его лицо было выкрашено в огненно-красный цвет. Держа в мощных лапах меч, он сурово оглядел лагерь. Потом снизошел до Грабли:

— Говори, с чем пришел.

— О Острейший! — затрепетал тот. — У меня плохие новости. Ясновидящий и немой сбежали. Исчезли и охранники, которых вы приставили к ним. А еще хорек Прохвост и его дружки были обнаружены мертвыми за холмом.

— Ладно, — кивнул Дамуг. — Плевал я на них. Если эти Чесун и Чихун найдут сбежавших, я их помилую. А если они дезертировали, — найду позже и казню. А теперь в сторону! У меня есть дела поважнее.

Откинув плащ назад и высоко подняв меч над головой, Великокрыс окинул взглядом выстроенную армию. Барабаны забили громче.

— Да здравствует Дамуг! Да здравствует Дамуг! Да здравствует Острейший Меч всех Бродяг! — разнеслось над холмами и Лесом Цветущих Мхов.

Там безмятежно колыхалась трава под ярким солнцем, жужжали пчелы, бежали муравьи. Им было неведомо, какая страшная опасность нависла над мирной жизнью.

ГЛАВА 48

Замурованные в одном из коридоров старинной крепости Котир, глубоко под землей, пятеро рэдволльцев в отчаянии смотрели на догорающий светильник. Он горел так слабо, что едва освещал лица. Еще немного — и он потухнет.

— Это я во всем виновата, — тихо сказала Пижма. — Это я подбила вас спуститься сюда.

Краклин тихонько фыркнула в ответ:

— Вы? При чем тут Вы? Давайте-ка я объясню Вам, Пижма-Фижма: мы сами хотели спуститься. Нас никто не заставлял, так что Вы тут ни при чем.

Пижма сжала лапу Краклин:

— Милая… Меня уже сто лет никто не дразнил этим словом. Так говорил Арвин, когда мы все вместе играли в детстве, помнишь?

Краклин улыбнулась:

— Как же не помнить? «Пижма-Фижма-винегрет, недоеденный обед!»

Они засмеялись. Перекоп недовольно поморщился:

— Прростите, не могли бы вы немного помолчать, хурр-хурр… Мне кажется, я что-то слышу…

Все замерли.

— Ой, я тоже слышу. Это вода. Она плещется где-то за этой стеной! — воскликнул Шэд. — Что скажете, может, попробовать ее пробить?

— Нет, господин, не надо, хурр-хурр. Ох уж эта вода! Она может затопить наш туннель, между пррочим!

— Да, ты прав. Оставайтесь-ка здесь, а я пойду на разведку, спущусь вниз по проходу и посмотрю, нет ли там чего.

Шэд ушел, прихватив светильник, и все остались ждать в непроглядной тьме. Чтобы хоть как-то подбодрить друзей, Пижма запела:

Только она закончила, показался долгожданный огонек и раздался голос Шэда:

— Все сюда! Добро пожаловать в погреб Котира, хотя не знаю, что нам это даст.

Все вскочили и ринулись за ним.

— Смотрите, факелы! — радостно воскликнул Пончик, указывая на деревянные палки, воткнутые в медные кольца на стене. — Правильно, у входа в погреб всегда есть факелы. Давайте попробуем зажечь… Горит!!!

Яркое пламя осветило огромное помещение, в два раза большее, чем Большой зал. Вода стекала по огромным сталактитам, свисающим с потолка, и падала куда-то вниз, но куда, они пока не видели, потому что стояли на верхних ступенях длинной лестницы. Шэд зажег еще один факел.

— Ну что ж, друзья мои, путь у нас все равно только один — вниз. Идемте же!

Взявшись за лапы и прижимаясь спинами к стене, они стали осторожно спускаться по древним ступеням, шаг за шагом… Казалось, лестнице не будет конца. Стали попадаться ступени, покрытые мхом, все более и более скользкие. Наконец Шэд подал знак остановиться и потрогал лапой влажную липкую стену.

— Брр, здесь только лягушек разводить! Перекоп, у тебя случайно нет веревки?

— Хурр, есть, только это весьма корроткая вер-ревка.

— Давай, какая есть! — стоя на лестнице ниже всех, крикнул Шэд и повернулся лицом к друзьям. — Понимаете, мне кажется, нам лучше связаться одной веревкой на всякий случай. Что-то здесь слишком скользко. А-а-а!!! Убирайся прочь, тварь!!!

Огромная жаба с мутными слепыми белками вместо глаз пыталась схватить его за хвост, свесившийся на ступеньку ниже. Изо всей силы щелкнув хвостом и наподдав лапой, Шэд отправил рептилию вниз. Раздался тягучий чмок.

— Э, да там, внизу, похоже, болото! — воскликнула Пижма.

Но на ступени уже наползали другие жабы, такие же страшные и противные, как первая. Видимо, их привлекли голоса.

— Ой, мама! — задрожала Краклин, прижимаясь к Перекопу.

Вдруг Пончик вспомнил про копье с красивым наконечником, на котором он нес мешок с сокровищами. Быстро сбросив мешок, он перекинул копье Шэду.

— Спасибо, молодчина! — крикнул тот и мгновенно отправил трех монстров в трясину.

— Что же с нами будет? — прошептала Краклин.

Но уже в следующую минуту стало понятно, что самим им делать ничего не придется. Чтобы не утонуть, жабы расправили жабры, и в них тут же вцепились всплывшие на поверхность более мелкие существа, которых было великое множество. Они принялись рвать больших на части, выгрызая куски плоти. Те, в свою очередь, начали поедать мучителей, брыкаясь и чавкая.

Брезгливо морщась, но не в силах оторвать взгляд от страшного зрелища Шэд, Пижма, Краклин, Перекоп и Пончик наблюдали за ними.

— Хурр, они же пожиррают друг друга, фрр…

— Они похожи на ильных рыб, и они тоже слепые, как и жабы! — заметил Пончик.

— Значит, они так и живут в этом болоте, питаясь друг другом! Что за ужасное существование!

— Фу, что мы-то делаем здесь? Давайте выбираться! Они пошли было вверх по лестнице, но Перекоп остановил их.

— Подождите, хурр! Мы не должны уходить. Смотррите! — И он указал лапой на дальнюю стену. — Это крротовый туннель, его ни с чем не спутаешь, хурр-хурр. Он выведет нас на поверрхность!

Поваренок Пончик с сомнением посмотрел в направлении лапы Перекопа и на болото, кишащее существами-каннибалами.

— Но как же мы туда доберемся?

Все взрослые жители аббатства были приглашены на собрание в кухне Рэдволла. Правда, малыши тоже пришли, невзирая на то, что их не приглашали, — на кухне всегда столько вкусного!

Фиалка Полевка взяла слово'

— Матушка аббатиса всегда оставляет меня за главную, когда ее нет, так что я считаю возможным возложить на себя ее обязанности, если не возражаете. Губби, сейчас же вытащи голову из печки!

Матушка Хлопотунья поспешила на помощь кротенку, который чуть не влез в печь, вытащила его наружу и тут же бросилась к маленькому Руссано, тянущемуся к кастрюле с супом.

— Разве ты не видишь, Фиалка, мне без тебя не справиться. И зачем ты только все это затеяла!

— Но ведь настоятельница, Краклин, Шэд, Перекоп и Пончик пропали, как ты не понимаешь! Слоечка, положи поварешку на место! Скажите, вы все хорошо искали их?

Мышь-соня Постенник попытался отобрать у Слоечки поварешку, одновременно отвечая:

— Я облазил весь сад, их нигде нет. Правда, я не уверен, что Дингдон выполнил свою часть работы так же добросовестно.

— Да как ты можешь! — возмутился звонарь. — Ведь я нашел тебя спящим на ступеньках колокольни!

В это время один из совят вырвался и с размаху влетел в кастрюлю с супом. Фиалка всплеснула лапами и вытащила наружу мокрый комок перьев вперемешку с тертой морковкой.

Это еще хорошо, что суп был холодный! А что было бы…

Все шумели и спорили, и вскоре стало ясно, что без аббатисы никакого собрания не получится.

А в это время под землей поваренок Пончик, выбрав ступеньку посуше, сел и согнулся пополам, держась за живот:

— Ох, я так есть хочу! Никогда в жизни не был так голоден!

Пижме было до слез жаль бельчонка, но она не могла этого показать.

— Мы все изрядно проголодались, но представь, что будет, если мы сядем и начнем жаловаться! Бери пример с Шэда: он больше нас и, стало быть, намного голоднее, но он не капризничает, как ты.

— Да, я не капризничаю, — отозвался Шэд, — и кажется, я придумал, что нам делать.

Все подались вперед и с надеждой посмотрели на выдру.

— Смотрите, примерно на полпути к кротовому туннелю с потолка свисает цепь. Если бы нам удалось до нее дотянуться и подтащить к себе, мы смогли бы перемахнуть по одному на ту сторону болота, прямо к туннелю.

Краклин с сомнением посмотрела на цепь, потом на выступ в стене у входа в туннель.

— Это ж как надо будет раскачаться, чтоб туда перелететь! Да и выступ тот весь усеян мерзкими тварями.

Конец цепи действительно свисал в болото, и дотянуться до него нельзя было бы даже шестом длиной в восемь копий.

— Мне бы добраться до цепи, уж я бы очистил выступ от жаб, — прикидывая что-то в уме, произнес Шэд. — Только вот как добраться…

— А что, если пррицепить что-нибудь к верревке… Потом рраскачать ее и попрробовать зацепить за цепь, хурр-хурр?

Шэд радостно рассмеялся:

— Гениальная идея, дружище! Ну что бы мы делали без мудрого крота?!

Привязав к веревке свои пояса, чтобы она была подлиннее, друзья задумались о том, что бы использовать в качестве крюка.

— Эй, Пончик, развяжи-ка свой узелок с сокровищами! — скомандовал Шэд. — Давай посмотрим, нет ли там чего подходящего.

Поваренок развязал узелок, и Краклин выудила из россыпи драгоценных камней золотой кинжал.

— Смотрите, это нам подойдет! — воскликнула она. — Золото — мягкий металл, мы легко превратим кинжал в крюк!

Шэд вставил золотое лезвие в щель между ступеней и, дважды сильно надавив, согнул его почти пополам. Рукоятку привязали к веревке, и друзья поднялись повыше, чтобы Шэд мог как следует размахнуться.

— Эх порыбачим! — весело крикнул он, вращая веревкой как пращой.

Два первых броска оказались неудачными, удалось зацепить только болотной грязи.

— Ну, теперь я прикинул угол размаха, так что должно получиться. Рэдвооолл!!!

Крюк описал дугу над болотом и зацепился точно за звено в цепи. Все радостно захлопали в ладоши. Шэд осторожно потянул веревку на себя, и толстая цепь подалась вперед. Через несколько минут он уже держал ее конец в своих лапах.

— Ну, кто полетит первым? — спросила Пижма.

— Кому же испробовать цепь на прочность, как не мне, — отозвался Шэд. — Я самый тяжелый. Если она выдержит меня, выдержит и вас.

— Тогда не забудь вот это, — Пижма протянула ему копье, — тебе ведь придется очистить выступ от жаб!

Взобравшись на пять ступенек выше и сжав копье в крепких зубах, Шэд ухватился за цепь и, изо всей силы оттолкнувшись задними лапами, большой птицей взмыл над тягучей трясиной. В следующий момент он уже стоял на выступе стены у входа в туннель. Схватив копье, он нанес несколько сильных ударов жабам, и они сползли вниз. Все повторилось заново: мелкие твари налетели на больших, вырывая куски плоти, а большие с чавканьем пожирали мелких. Потом все снова стихло.

Шэд раскачал цепь и крикнул:

— Ловите!

Перекоп поймал кончик большой лапой:

— Все в порядке, я держу ее! Давайте, Краклин, ваша очередь.

Краклин ухватилась за цепь и зажмурилась. Крот раскачал ее и изо всей силы толкнул в направлении Шэда.

— Оооооооой-ёй-ёй!!!

— Все в порядке, милая Краклин, вы уже прилетели, — услышала она над ухом веселый голос Шэда и открыла глаза. Шэд крепко держал ее и улыбался.

— Надо же, — улыбнулась она в ответ, — я даже не успела по-настоящему испугаться. Спасибо. А теперь, мистер Шэд, пусть переправят Пижму. Мне очень любопытно, как она кричит, ведь я этого никогда еще не слышала!

Пижма полетела следующей, но, когда Перекоп и Пончик раскачали цепь и толкнули, она не проронила ни звука. Приземлившись на противоположную сторону, она крикнула:

— Догадайся, Перекоп, кто полетит сейчас!

Ухватившись за цепь, Перекоп прошептал поваренку: