Каждая новая любовь - всегда первая.
       Соломон Краткий
 
      Завершающее собрание членов экспедиции началось в 18.00.
      Полковник Тирелли, доктор Флетчер, доктор Ларсон, еще три научных сотрудника, которых я не знал, две женщины из съемочной группы, пять наблюдателей, три эксперта, непосредственно участвующие в операции, шесть пилотов, два программиста, два оператора «пауков» и команда огневой поддержки. Целая толпа!
      Дел было немного - даже доктор Флетчер согласилась с этим. Мы познакомились с прогнозом погоды, сузили круг мест возможной высадки - окончательный выбор сделаем завтра утром, - а потом всем предложили задавать вопросы. Вопросов тоже было мало.
      После этого полковник Тирелли спросила, не раздумал ли кто-нибудь участвовать в операции. Все строго добровольно, и, если кто-то желает выйти из игры, он должен сделать это либо прямо сейчас, либо конфиденциально обратиться к Тирелли после совещания.
      - У вас есть время, - она взглянула на часы, - до 21.00. Заверяю вас, что люди в запасе есть, поэтому не считайте себя обязанными участвовать в операции. Будет опасно. Хорошенько все взвесьте. Если я ничего не услышу до девяти часов, значит, вы решили окончательно и бесповоротно. Всем понятно?
      Все закивали.
      - Ну, тогда, похоже, все. Хотите что-нибудь добавить? Никто не хотел.
      - Отлично. Спасибо и спокойной ночи! Плотно пообедайте, пораньше ложитесь и хорошенько выспитесь!
      Большинство направились к выходу, а я подошел к председательскому столу. Полковник Тирелли о чем-то тихо беседовала с двумя пилотами. Как воспитанный человек, я отошел в сторонку и подождал. Закончив, Лиз подняла голову и увидела меня.
      - Что у вас, Маккарти?
      - Могу я поговорить с вами конфиденциально? Ее глаза затуманились.
      - Вы решили отказаться?
      - Нет! Просто мне…
      - Если это не касается завтрашней операции…
      - Это касается того, что может повлиять на завтрашнюю операцию.
      Я изо всех сил старался придать тону многозначительность.
      - Гм. Подождите минутку. - Она передала блокнот одному из адъютантов и провела меня в пустой кабинет. Закрыв дверь, она оперлась о стол, сохранив между нами довольно большую дистанцию.
      - Ну, что у вас? - спросила она с вежливым, но чертовски холодным выражением лица.
      Я почувствовал, что краснею.
      - Мне… Я по личному делу, но для меня оно действительно важно. Что происходит?
      Она удивленно заморгала, не сообразив, о чем я говорю.
      - Я вас не понимаю.
      - Мы назначили встречу, помните? Вы, я и самый большой омар Западного побережья. Я про разговор там, в вертушке… И теперь я не знаю, говорили вы серьезно или… у вас случайно вырвалось?
      Лиз заметила чернильное пятнышко на руке и стерла его большим пальцем. Не глядя на меня, она процедила:
      - Что я люблю, так это конкретные вопросы. - Она сунула руки в карманы и посмотрела на меня. - Послушайте, Маккарти, все, что я сказала в вертушке, - правда. Вы очень милы и, вероятно, хороши в постели. К тому же вы лейтенант, а у лейтенантов, насколько мне известно, постоянная эрекция. Иногда это удобно, но в основном - нет. Ваша беда в том, что вы думаете не тем органом. Пожалуйста, не надо. Он создан для другого.
      Мне захотелось спросить: «Кто вы на самом деле и что вы сделали с Лизард Тирелли?» Но вместо этого я просто сказал:
      - Означает ли это, что?..
      - Означает. - Она взглянула на часы. - Разве у вас не назначено еще одно совещание сегодня вечером?
      - Да, запланированы какие-то консультации…
      - Ну, так и отправляйтесь.
      Ее лицо было совершенно бесстрастным.
      Растерявшись, я все-таки сумел сообразить, что дальнейший разговор - лишь пустая трата времени. Покачав головой, я прошел мимо нее и обернулся на пороге.
      - Ничего не понимаю. И уж точно это не прибавит мне завтра уверенности.
      - Простите меня, Маккарти, но все получилось так, как должно было быть.
      - Да, конечно. - Я закрыл дверь.
      Одно слово - полковники! Никогда их не понимал. Флетчер я нашел в конференц-зале.
      - Послушайте, что касается этих консультаций… Она покачала головой:
      - Я не ваш консультант, Джеймс, и ничего общего с этими консультациями не имею.
      - Я хочу сбежать с них. Нет настроения… Лицо Флетчер напряглось.
      - Вы пойдете на них, и прямо сейчас! - Она повернулась к своему ассистенту. - Джерри, проводи лейтенанта Маккарти вниз и проследи, чтобы он попал куда следует.
      Я помнил Джерри Ларсона еще по Денверу. Сейчас он немного похудел и подстригся, приобретя более интеллигентный вид.
      Мы спустились на три лестничных марша (пешком было быстрее), миновали вольеры (четыре червя), прошли через отдел несистематизированных образцов и попали в оранжерею. Воздух в ней был приторно-сладким. За толстым стеклом росли рядами пурпурные и красные растения.
      - Видели такое создание? - Ларсон показал на бесформенный черный куст, в рост человека, с рваными волосатыми листьями, напоминающий кучу грязного белья. - Он может передвигаться, правда очень медленно. Мы называем его волочащимся кустом. Питается падалью. Не думаю, что он опасен, но на всякий случай мы его изолировали.
      - А это что?
      Я указал на противоположную сторону. На полках над столом стояли яркожелтые и красные цветы.
      - О! - воскликнул Ларсон. - Их мы назвали цветочной мандалой. Вам надо взглянуть поближе. Видите эти соцветия? Каждое состоит из сотен, а может, тысяч миниатюрных цветков.
      - Они великолепны!
      Даже сквозь стекло растения производили потрясающее впечатление. Соцветия в основном были розовыми, алыми и пурпурными, но среди них встречались мелкие желтые, оранжевые и белые пятнышки.
      - Вот здесь лучше видно. - Ларсон показал на небольшую ветку, прижатую к стеклу.
      Мельчайшие лепестки образовывали маленькие цветки неповторимо яркого цвета. Те, что побледнее, располагались в центре, более сочные - ближе к краям.
      Мелкие соцветия, увеличиваясь в размерах, собирались вокруг центрального, самого крупного.
      - Теперь понятно, почему вы его так назвали, - сказал я с улыбкой.
      Цветы были прекрасны. Соцветия, состоящие, в свою очередь, из других соцветий, складывались в удивительную по красоте мандалу. Можно было даже проследить узор.
      - Какого размера они достигают? Ларсон пожал плечами.
      - Не знаю. У нас нет места, чтобы дать им возможность разрастись. Одно скажу: пчел они положительно сводят с ума.
      - В этом их главная опасность?
      - Пока неизвестно. Мы продолжаем наблюдать. Правда, они великолепны?
      - Безусловно.
      - Вам надо их понюхать. Их запах напоминает сразу обо всех хороших вещах на свете: жимолости, свежем хлебе, новеньком автомобиле - и для каждого они пахнут по-своему.
      Вслед за Ларсоном я прошел через два тамбура с двойными дверями из ботанического отдела в зоологический. Мы попали в просторный ангар, забитый клетками и террариумами. В воздухе стояли специфические запахи, но ни один из них я не узнал.
      - Мы обнаружили довольно интересную особенность мипов, - сказал Ларсон.
      - Мипы - это напоминающие ласок существа красно-коричневого цвета?
      - Нет, вы путаете их с зародышами червей. Мипы - розовые меховые комочки, похожие на мышей. Вот, смотрите: там зародыши червей.
      Я заглянул в большое стеклянное окно. Зародыши червей походили на маленьких безобидных хторран размером с крота, только не имели глаз, рук и были одеты в великолепные шубки из оранжевого пуха. В террариуме находились четыре особи.
      - Они закапываются, - пояснил Ларсон. - Питаются мелкими грызунами: крысами, мышами, бурундуками, кроликами и мипами. Сюда, пожалуйста. Вот и мипы.
      Он показал на ряд клеток.
      - Да, правильно. Мы видели несколько мипов на обтекателе вертушки. Довольно симпатичные. Что вам известно? Держу пари, что они плодятся как сумасшедшие, верно?
      Ларсон пожал плечами.
      - Пока не знаем. Я хотел показать вам вот что. Мы поместили трех в клетку с крольчихой и ее крольчатами. Мамаша тут же отказалась от своих детенышей и стала выкармливать мипов.
      - Шутите!
      - Какие тут шутки! То же самое повторилось с дюжиной других крольчих. Если крольчата были совсем маленькими, мипы пожирали их, но предпочитали просто сосать мать-крольчиху.
      Я подавил приступ тошноты.
      - Лучше бы вы этого не говорили.
      - О, самое плохое вы еще не слышали. Эти мипы высасывали крольчиху до смерти. Похоже, она не возражала, - добавил он мрачно, - и умирала счастливой.
      Из зверинца мы попали на склад и пошли мимо бесконечных мешков с разнообразными кормами для животных. Воздух здесь был чище.
      Я остановился.
      - Послушайте, я хочу извиниться, что поломал ваш план. Наверное, я был чересчур резок…
      - Хотите выслушать мои соображения насчет кроли-кособак? - спросил Ларсон, глядя мне в глаза. - Я считаю их мипами для людей. Они настолько очаровательны, что не умилиться невозможно. Когда их впервые покажут по телевизору, все дружно скажут: «Ах!» - особенно женщины - и сразу захотят иметь такого крольчонка дома. Держу пари, что любая женщина забудет собственного младенца, нянча кроликособаку. Завтра вы сами убедитесь, как ласковы эти зверьки…
      Я поспешил перебить:
      - Спасибо. Дальше я найду дорогу сам.
      - Идите вон туда, - показал Ларсон. - За стальными дверями вы увидите на полу красную полосу, ведущую в секретный отдел.
      - Секретный?
      - Да, изолированный блок, подвешенный на пружинах для защиты от землетрясений и полной автономности. Оттуда мы контролируем операции; там же хранятся все архивы. Проникнуть туда труднее, чем в пещеру Али-Бабы. Помещение оснащено независимой системой вентиляции и энергоснабжения, имеет полугодовой запас провольствия. Стены защищены шумовым экраном и непроницаемы для любых волн электромагнитного спектра, включая лазеры, мазеры, ксазеры, всех видов радиации и так далее. Ни внутрь, ни наружу никто не попадет без специального разрешения. Кстати, вам придется пройти обеззараживание.
      Я взглянул на Ларсона.
      - По-моему, для обычных консультаций это чересчур. Джерри пожал плечами.
      - Для уединения вы не найдете лучшего места во всем мире, - сказал он и отправился обратно.
      Я последовал инструкциям Ларсона. Миновал стальную дверь с контрольными сканерами, камеру обеззараживания, контрольный коридор, тройной воздухонепроницаемый тамбур, второй контрольный коридор и, наконец, просвечивающий турникет.
      Робот за конторкой указал мне на жилой отсек.
      - Комната номер четырнадцать, пожалуйста. Я вежливо постучался.
      - - Входите, открыто, - отозвался женский голос.
      Я толкнул дверь. Первое, что меня поразило, - запах сирени.
      А потом из кухни, смущенно улыбаясь, вышла полковник Тирелли в переднике.
      - Проходи, Джим.
 
       В. Какая разница между хторранином и Вьетнамом?
       О. Хторранин иногда отрыгивает добычу.
 

 
       Если все мы созданы по образу и подобию Божию, то каждый из нас становится ближе к Нему в объятиях другого человека.
       Соломон Краткий
 
      - Я думаю, мне надо объясниться и попросить прощения, - начала она.
      - Я тоже так думаю, - буркнул я, по-прежнему стоя на пороге.
      - Ну, входи же, Джим, и закрой дверь.
      Я не сдвинулся с места, тогда Лиз обошла меня, сама захлопнула дверь, потом взяла меня за руку и повела в комнату.
      - Ох уж эти лейтенанты, - пробормотала она и показала на диван. - Садись и выслушай меня. - Лиз придвинула стул и села напротив. - Хочешь чего-нибудь выпить?
      Я покачал головой. Комната была обставлена шикарно. Ничто не говорило о том, что находится она на тридцатиметровой глубине.
      Лиз мягко произнесла:
      - Знаю, что вела себя отвратительно. Поверь, я ужасно переживаю, но была веская причина.
      - Да? И какая же? - поинтересовался я.
      - Дело в том… Нет, я не могу сказать. Могу только извиниться. - Она выжидающе посмотрела на меня. - Джим?
      Дурацкая ситуация.
      - Не знаю. У меня в голове все перепуталось.
      Я потер лицо ладонями, потом снова взглянул на Лиз. Нужные слова куда-то испарились.
      - Я… просто… Ты сумасшедшая, понимаешь? Она вздохнула и покорно кивнула.
      - Может быть. Но только так я могла сдержать его.
      - Что сдержать?
      Она горестно посмотрела на меня.
      - Мое обещание. Тебе.
      - Твое обещание?.. - Я шагнул и поднял ее со стула. - Черт побери, что здесь происходит?
      Она сжалась в моих руках, но на лице не было злости - один испуг. Неужели она испугалась меня? Неожиданно Лиз воскликнула:
      - За мной следили! За тобой тоже! Армейские службы. Это единственное место, где нам гарантировано уединение.
      Я в изумлении отпустил ее. Запах духов остался со мной.
      - Следили? Почему?
      Она беспомощно развела руками:
      - А почему нет?
      - Значит, небольшой спектакль наверху был предназначен не для меня? Так?
      - Мне очень жаль…
      - Ах, все-таки для меня?.. - Я почувствовал, как во мне закипает ярость. - Ничего не понимаю. За мной следили и раньше. Каждый на этой проклятой базе знает, как меня напоил Тед. Все давно сплетничают о нас с тобой. И какая разница, если кто-то увидит нас, или увидит запись, или какие-нибудь улики?
      - Ты не понимаешь. Для меня есть разница! - отрезала Лиз.
      - Почему же ты мне не сказала?
      - Не могла.
      - Почему? Неужели я такой кретин или бесчувственное бревно, что общаться со мной можно, только держа меня в неведении?
      - Знаешь, действительно трудно быть твоим другом, - парировала Лиз. - Порой ты невозможный зануда.
      - А ты самодовольная, толстозадая, непробиваемая, уродливая, рыжая Медуза Горгона, не способная удержать в руках даже пластиковый миксер! И ты желаешь лечь со мной в постель?
      - У меня задница не толстая, а желание было обоюдное.
      - Вот именно «было»! - завопил я.
      - Ладно, тогда… - Неожиданно она взволновалась до слез. Лизард плачет? - Может, ты все-таки согласишься, Джим? Ну, пожалуйста.
      - Ага, чтобы поутру проснуться и обнаружить, что ты снова превратилась в мегеру? К черту! Мне и так больно.
      - Джим. - Она сжала мои руки. Ее глаза были бездонными. - Я ужасно виновата и страшно жалею, что причинила тебе боль. Ты такой чувствительный. Прошу, поверь, если бы у меня существовала какая-нибудь иная возможность… Но только так я могла устроить нашу встречу.
      - Хотелось бы верить, - сказал я. - Правда, хотелось… - Я держал ее руки, они были теплые. - Но я… я просто не знаю.
      - Мне хотелось провести эту ночь с тобой, - прошептала Лиз. - Ради этого я пошла на все…
      - Я тоже хочу быть с тобой. - У меня сжало горло. - Мне просто нужно услышать, что ты этого хочешь.
      - Хочу. - Ее голос был очень нежным. - Поверь мне, я правда хочу.
      Она не лгала. Как я желал ее… Я наклонился и коснулся губами ее губ. Очень сладких. Прошла не одна вечность, когда мы, отодвинувшись, посмотрели друг на друга - легко и смущенно.
      - Значит, ты останешься на обед?
      - Гм… может быть. Смотря что подадут.
      - Солдатский паек и консервированную воду.
      - Вы обещали омара.
      - Послушайте, вы же знаете, как трудно было заказать этот номер…
      - Прошу прощения, но либо омар, либо ничего.
      - Ну… ладно.
      Она повела меня в столовую.
      Омар на столе был такой, что в живом виде мог бы до смерти напугать собак, кошек и маленьких детей. Рядом стояло ведерко с охлаждающейся бутылкой.
      ~ А вы, оказывается, довольно самоуверенны.
      Она пожала плечами.
      - Еще не наступил тот день, когда я не смогу уговорить лейтенанта…
      Я высвободил свою руку.
      - Кончай! Давай договоримся: сегодня ни слова о делах!
      Полковник армии Соединенных Штатов Лизард Ти-релли из Агентства Специальных Сил согласно кивнула. Она распустила длинные рыжие волосы, и они рассыпались по плечам.
      - Приступим, - предложила она.
      Обед прошел как в сказочном сне. Лиз была прекрасна. Я не сводил с нее глаз. Мы обменивались смущенными улыбками и нарочно беседовали на посторонние темы.
      - Я должен кое в чем признаться, - решился я.
      - В чем?
      - Я… ревновал тебя. Я думал, что ты и Дэнни Андерсон были… ну, понимаешь… любовниками.
      - Неужели? - Лиз рассмеялась. - Глупости: ведь Дэнни голубой.
      - Ты не шутишь? Может, поэтому Дьюк?.. Я прикусил язык.
      - Вполне возможно.
      - Черт возьми!
      Я недоверчиво покачал головой. Дэнни?..
      - Я тоже хочу признаться.
      - В чем?
      - Я тоже ревновала тебя к Флетчер. Вы проводили столько времени вместе.
      - Нет! - Да.
      - Но она… - Я пожал плечами. - Я никогда не думал о ней как о партнерше.
      - Я рада.
      Потом мы перешли в спальню, и я снова начал нервничать, сам не знаю почему.
      В ожидании Лиз меня одолевали мысли новобрачного. Прикрутив свет и музыку, я вернулся к постели, быстро разделся и, скользнув между простынями, стал ждать.
      После всего, что было…
      Она вышла из ванной в ночной рубашке, над которой пара тутовых шелкопрядов трудилась едва ли больше одного дня, да и то с перекурами. Она легла рядом, а я раздумывал, можно ли до нее дотронуться. Я так ждал этого момента!
      Я взглянул на Лиз. Она выжидательно посмотрела в ответ.
      - Может, проявишь инициативу? - поинтересовалась она. - Или начинать мне?
      - Э… - только и выдавил я. Все оказалось не так просто. - Ты такая красивая…
      Она погладила меня по щеке.
      - Больше не надо делать мне комплименты, Джим. Это у нас позади, - мягко сказала она. - Теперь - время любви.
      Я пробормотал:
      - Мне… Я знаю, что это звучит глупо, но ты слишком красивая. Я даже не знаю, смогу ли заниматься любовью с такой красавицей.
      Лиз готова была расхохотаться, но из жалости быстро справилась с собой.
      - Открою тебе один секрет, - сказала она. - Я самая обыкновенная. В ванной я посмотрелась в зеркало и сказала: «Фу, какая уродина». Правда. А потом я подумала: «Джим заслуживает лучшего. Значит, надо притвориться для него прекрасной». И видишь - ты поверил.
      - Ты слегка перестаралась, - заметил я. - Стыдно признаться, но я страшно боюсь.
      - Обманываешь, - обиделась Лиз.
      - Мне двадцать четыре года. Невинность я потерял в девятнадцать. С тех пор у меня было три девушки, нет, четыре, считая Теда. Вот и весь опыт. У меня никогда не было такой пронзительно прекрасной женщины, как ты. И еще, - добавил я, - никогда и никого я не хотел так сильно, как тебя.
      Она задумчиво посмотрела на меня.
      - Ты боишься, да?
      - Боюсь… разочаровать тебя…
      - Спасибо за честный ответ.
      Лиз положила руку мне на грудь. Это было как ожог, как удар током. Какоето время я не чувствовал ничего, кроме ее руки, нежных пальцев, ногтей. Спустя мгновение она мягко произнесла:
      - Послушай, любимый, это ведь не кинопроба. Никто не собирается оценивать твои таланты. Позволь мне на пару секунд стать твоей мамочкой и поведать кое о чем: необходимо вдохновение. У тебя оно есть?
      - С избытком, - ответил я. - Боюсь, как бы от него не полопались сосуды.
      - Хорошо. - Лиз легла на бок. - Это неверный путь, Джим - так ты можешь только все испортить. Но даже если так случится, я заранее прощаю тебе все.
      Я положил руку ей на грудь. Она была теплой, а моя ладонь - ледяной. Я боялся пошевелиться.
      - Я… э-э… так не могу. У меня такое чувство, словно я должен попросить разрешения.
      Она не рассмеялась; взяла мою руку и стала целовать пальцы, потом вздохнула и прошептала:
      - Любимый, расслабься. Забудь о сексе как о работе, которую ты должен сделать для другого человека, и начни думать о том, что ты должен разделить с другим человеком.
      - Я бы хотел этого, - признался я, - но у меня никогда не получалось.
      Лиз не осуждала меня, а просто слушала, сжав мою руку.
      - Послушай меня, дурачок. - В ее устах это звучало ласково. - Я расскажу все, что тебе нужно знать о сексе.
      - Кажется, у нас очень мало времени, - возразил я.
      - Не беспокойся. Это займет одну минуту.
      Она приподнялась на локте и прижала руку к моим губам. Ее пальцы были само совершенство. Я поцеловал их.
      - Единственное, чем ты действительно владеешь в этом мире, - твое тело, - начала она. - Им ты можешь поделиться.
      - Мне это никогда не приходило в голову, - сказал я.
      - Тише, малыш, я не договорила. Ты ведь не ляжешь в постель с человеком, тело которого тебе не нравится?
      Я кивнул.
      - С другой стороны, и с тобой никто не ляжет в постель, если твое тело ему безразлично. Секс осязаем. Если тебе нравится тело, мой дорогой, он есть, не нравится-и секса нет.
      - Да, мне нравится твое тело, - прошептал я и осторожно коснулся ее руки.
      - А мне - твое, - улыбнулась она в ответ.
      - Не может быть.
      - Какой же ты балбес. Милый, но все же балбес. Не следует думать о себе плохо. Разве ты не понимаешь, что это обижает того, кто собирается с тобой переспать? Значит, ты презираешь его вкус и относишься к нему потребительски. Понимаешь? Ты не получишь полного удовольствия от секса с кем бы то ни было до тех пор, пока не почувствуешь собственную красоту.
      - Мою красоту?… - просипел я и откашлялся. - Я… всегда считал, что каждый человек должен быть… честным.
      Лиз фыркнула.
      - Честность - крайняя степень высокомерия и самомнения. Она помогает замкнуться в себе, а это разъединяет людей. Если ты прекрасен - а ты прекрасен, - поделись своей красотой. Разве люди вокруг тебя не прекрасны?
      - Конечно. Но только я не прекрасен, как ты выразилась.
      Она села и посмотрела на меня в упор.
      - Кто сказал такую гадость? - Что?
      - Я спрашиваю, кто сказал такую гадость? Поверь мне, ты просто потрясающий.
      - Нет.
      - Да.
      - Мне неловко это слушать, - признался я. - Может, нам лучше заняться тем, для чего мы сюда пришли?..
      - Нет, не лучше. До тех пор, пока ты не согласишься со мной. Я считаю тебя прекрасным.
      Я отвел глаза. Лиз взяла меня за подбородок и повернула к себе:
      - Значит, тебе можно считать меня красивой, а мне нельзя считать тебя потрясающим?
      - Ноя не такой…
      - Я. Тебе. Говорю. Ты, Потрясающий. - Ее тон делал дальнейший спор невозможным.
      - Я слышу, - только и мог произнести я.
      - Да ну? Правда слышишь? Соглашайся с этим, глупенький. Я не сплю с замухрышками. Я выбрала тебя. Ты никогда не задумывался: почему?
      - Вероятно, у тебя плохо со зрением, - пошутил я. Она ударила меня по лицу. Довольно сильно.
      Когда я проморгался, то обнаружил, что Лиз лежит на мне и смотрит сверху вниз.
      - А теперь послушай очень внимательно, - сказала она. - Никогда больше не поступай так!
      - Как так?
      - Не оскорбляй мой вкус. Я умею выбирать любовников. Ты настолько увлекся самоуничижением, что даже не заметил, как я унижаюсь перед тобой. Ну, согласен или нет?
      Ее глаза были так близко, что казались бездной, в которую хотелось прыгнуть.
      Я решил было сказать еше кое-что, но растерялся. Хотел попросить ее о помощи, но не думал, что она сможет помочь. Ее пальцы вцепились в мои плечи, ноги обвились вокруг моих ног. Я испытывал невероятное желание - и боялся.
      Должно быть, Лиз поняла это по моим глазам.
      - Что-нибудь не так, да?
      - Я тебя недостоин, - сказал я.
      - Конечно нет, - согласилась она. - Я отдаюсь не за деньги. - Она вдруг замолчала и внимательно посмотрела на меня. - Да ты не умеешь наслаждаться сексом, верно?
      Я промолчал. Лиз права. Мне доводилось видеть, как смеются и играют другие пары, и я всегда удивлялся, как им это удается. Я же… словно прокаженный какой-то.
      - Ладно, сдаюсь, - вздохнула Лиз. - Делай, как привык.
      Неожиданно она перекатилась через меня и соскочила с кровати.
      - Куда ты?
      - Я сейчас.
      Она вернулась с флагом - пятьдесят две звезды, тринадцать полос. Я вспомнил, что рядом находится небольшой конференц-зал.
      Лиз забралась обратно в постель и начала устраиваться с преувеличенной тщательностью.
      - Я предлагаю следующее, - заявила она с серьезной миной. - Я закрою лицо флагом, - она надела его на голову как платок, - а ты сделаешь это ради любви к своей стране.
      - Что?
      Она не отвечала. Я стянул флаг с ее лица. Лиз улыбалась мне.
      - Я не знаю, что еще придумать, - сказала она и снова натянула флаг.
      - Ты спятила!
      - Ну и что? - Ее голос доносился из-под звезд и полос. - Разве ты не патриот? - Она сжала свои груди. - Представь себе, что это оплоты свободы!
      - Лиз!
      Она потрясла грудями.
      - Это не смешно, - сказал я. Флаг мелко задрожал.
      - Тогда почему я хохочу? - поинтересовалась она сдавленным от смеха голосом.
      Я сдернул флаг. Лиз снова натянула его.
      Тогда я толкнул ее в бок. Она взвизгнула и закрыла живот руками. Я потянул флаг, она вцепилась в него. Я толкнул ее еще раз и еще.
      - Эй! Ты хотела патриотизма? Сейчас получишь Перл-Харбор! - Я сопровождал каждый толчок звуком взрыва. Лиз взвизгивала, но хохотать не переставала. Она прижала коленки к груди. Я завопил: - Банзай! - и шлепнул ее по заду.
      - Ты, кажется, начинаешь понимать… - начала она.
      - Ага!
      Я сбросил флаг. Лиз легла на бок, свернувшись калачиком, но слишком ослабела от смеха, чтобы сопротивляться. Я перекатил ее на спину.
      - Оплоты свободы, говоришь? Скорее, двухпартийная система. Сначала я вступлю в эту партию…
      - Джим! - удивленно воскликнула Лиз.
      - А теперь перейду в другую. А это еще что такое? Раскол в телесной политике? - Я устроился между ее грудями и зафыркал. Лиз хохотала как сумасшедшая. Она подтянула ноги, чтобы сбросить меня, но я уперся грудью в ее колени и хохотал тоже. - А что это там внизу? Роковая щель?
      Ее глаза встретились с моими. В этот момент я все понял. И улыбнулся, чувствуя, что излучаю радость. Мой смех отражался в ее глазах.
      Я не мог отдышаться, Лиз тоже. Мы хихикали, и посреди веселья ее колени раздвинулись, и я проник в нее. Она крепко обхватила меня руками и ногами. Мы подарили себя друг другу и были счастливы.
      Лиз оказалась права - я был прекрасен.
 
       В. Какая разница между хторранином и вулканом?
       О. Вулкан повоспитаннее.
 

 
       Секс лучше шахмат, потому что в сексе нет проигравшего.
       Соломон Краткий
 
      Спутник армейской разведки передал утренние фотоснимки: три главные цели и семь запасных. Я предложил ориентироваться на ближайшую к месту нашей катастрофы. Полковник Тирелли и доктор Флетчер согласились со мной.
      За полчаса до вылета мы еще раз подтвердили наш выбор и наконец тронулись в путь. Три вертушки зарокотали, как огромные злобные насекомые, и свернули на север, пересекая залив. Глядя в иллюминатор, я узнал проносившийся под нами ландшафт.
      В вертолете доктор Флетчер обсуждала с Джерри Лар-соном порядок размещения датчиков и пробоотборников. Команда спала. Это была неплохая идея - ведь мы поднялись еще до рассвета. Я устроился поудобнее…